Кошка из Валесса. Игра теней

Глава 1. Изгнание

Нужно было выпустить демона, пока у меня была такая возможность. Сорвать напитавшийся кровью амулет Амелии с шеи Ле’Куинда и позволить Рааму занять тело графа, убедив его немного потерпеть физические неудобства ради нашего общего блага. В конце концов, слуге Темнейшего ведь и самому нравилось тело Дейрана. Так что вполне возможно, что он бы не стал избавляться от него так легкомысленно, как мне об этом подумалось в момент опасности. Может быть, демон даже помог бы залечить графские раны, как при нашей с ним первой встрече, когда я влепила ногой ему по лицу, что было дури.

Но нет, я поддалась какому-то странному сентиментальному порыву, в котором мне во что бы то ни стало хотелось признать важность жертвы Ле’Куинда для него самого и для меня. И по собственной глупости я вынуждена была теперь трястись в карете на пути к Шестью забытому городку на севере Акроса, возглавляемому виконтом Ромулом О’Санна. Человеком, который являлся законным мужем настоящей виконтессы Алиан. И к которому Дейран, стоило ему немного оправиться после его безрассудной выходки, как можно скорее меня отослал.

А ведь сначала ничего для меня не предвещало такого развития событий. Наоборот, я даже решила, что теперь-то ни сам Ле’Куинд, ни кто-либо из его слуг не подумает меня куда-либо выпроваживать. Ведь это я нашла окровавленного графа на полу его спальни и сделала всё возможное для того, чтобы помочь ему в этой ситуации. Я без промедления позвала на помощь местного врача и отправила слуг Ле’Куинда в город за жрецами Светлейшей, а сама держала мужчину за руку и не позволяла ему отключаться всё то почти бесконечное время, пока к нам не подоспела поддержка. Доктор Марко, как я и ожидала, довольно быстро помог окончательно прекратить кровотечение Дейрана и более тщательно перевязал его раны. Так что когда прибыла божественная помощь в лице священнослужителей Амелии, им оставалось только сосредоточиться на молитвах во укрепление и восстановление здоровья Его Высочества, отчего ему немедленно стало легче, и почти все опасения насчёт его выживания вскоре пропали.

Мужчина пролежал в постели несколько дней, и я всё это время пробыла рядом с ним. Не из какой-то привязанности, вовсе нет. Всего лишь следила, чтобы никто из присутствовавших даже пальцем не касался амулета Амелии. Во-первых, это по-прежнему была моядобыча. Во-вторых, никому из нас троих не было нужно, чтобы тайна Ле’Куинда оказалась раскрыта кому-то из посторонних, нечаянно расстегнувших цепочку опала. Дейран почти постоянно спал, хоть и шёл на поправку куда быстрее по сравнению с лишёнными божественной помощи больными в похожем состоянии, но когда у него случались редкие проблески сознания, он обязательно пытался отыскать меня взглядом и что-то произнести. Только слов было никак не разобрать, и он погружался в сон скорее, чем у меня выходило прочитать хотя бы по губам, чего он от меня хотел.

Как оказалось позже, он хотел, чтобы я уехала.

В то утро я, как обычно, распахнула глаза после беспокойной ночи, проведённой на мягком, но всё же неудобном для крепкого сна кресле, придвинутом к постели Ле’Куинда. На кушетке неподалёку посапывала жрица: её сменщица уехала вскоре после того, как состояние графа пошло на улучшение, и теперь женщина вынуждена была дежурить у постели Его Высочества почти круглосуточно, несмотря на внешнее благополучие мужчины опасаясь возможной инфекции или лихорадки, которая могла с лёгкостью захватить его ослабленное большой кровопотерей тело. Дейран по своему обыкновению спал, и я, сладко потянувшись, отправилась к столику у камина, перекусить фруктами или печеньем, которое оставляли слуги на случай, если кому-то из нас с моей вынужденной напарницей захотелось бы подкрепиться посреди ночи. Я порезала яблоко и апельсин, положила к ним на блюдце пару вафель, а когда собиралась уже отправиться назад, в то ли излюбленное, то ли осточертевшее кресло, за моей спиной вдруг раздалось:

— Алиан… Вы всё ещё здесь.

И в отличие от нашей первой ночи, когда Дейран произнёс точно те же самые слова на том же самом месте, теперь я смогла отчётливо уловить их оттенок: мужчина был раздосадован и серьёзно опечален моим присутствием.

От неожиданности я выронила из рук блюдце, однако успела подхватить его прежде, чем оно упало на паркет и звонко разбилось, разбудив спавшую неподалёку жрицу. Куски фруктов с тарелки при этом всё же успели свалиться на пол, но это было не важно: они не произвели никакого шума, а есть теперь будто бы совсем не хотелось.

— Дей! — я вернула блюдце на столик и торопливо подошла к постели, на которой теперь уже приподнялся на локтях необычно бодрый для последних дней мужчина, — Ты наконец-то очнулся! Хвала Светлейшей!

Я специально старалась радоваться более наивно, светло и мило, чем была способна на самом деле. Хотя, конечно, я испытывала определённую степень волнения от того, что Дейрану наконец-то полегчало. Во-первых, потому что это означало, что теперь я могла без лишних опасений вернуть Раама назад, и моя охота наконец-то продолжилась бы. Во-вторых, потому что мне уже опротивела эта спальня и это чудовищно мягкое кресло, в котором я проводила сутки напролёт, наблюдая за мерным дыханием Ле’Куинда на его кровати. И лишь в-третьих потому, что неожиданно для самой себя ужасно соскучилась по блеску необычайно притягательных для меня винных глаз мужчины. Пускай даже сейчас этот блеск был совсем тусклым и будто бы мне не принадлежал.

Мою радость по поводу своего пробуждения мужчина совершенно проигнорировал. Вместо ответа, он поморщился и сел, опираясь спиной об изголовье своей кровати. Дейран по-прежнему был бледным и выглядел ослабевшим, однако повязок на его руке уже не было: от глубоких ран осталось лишь несколько шрамов на предплечье, да и те могли бы окончательно исчезнуть, если бы он провёл ещё какое-то время в компании жрицы.

Впрочем, судя по тому, что Ле’Куинд сохранил у своей кровати единственное во всём замке зеркало как напоминание о забравшейся в него тёмной сущности, от шрамов он точно с той же целью не стал бы избавляться.

— Светлейшая может подтереться собственным крылом, — в ответ на моё восхваление богини неожиданно резко огрызнулся Дейран, отчего я, не ожидавшая такой реакции от графа, даже вздрогнула, присаживаясь на край его постели.

Мужчина казался непохожим на самого себя. Во всяком случае, не на того себя, с которым я за прошедшее время успела познакомиться. Что случилось с тем человеком, у которого позади замка был выстроен пускай маленький и домашний, но всё же самый настоящий храм Амелии? С тем, кто с таким усердием пытался найти избавления от своего проклятья в ней и в её божественном даре?

Я была уверена, что телом Ле’Куинда сейчас совершенно точно управлял не Раам. Его тёмный взгляд я узнала бы безошибочно, пускай даже он попытался бы замаскировать его багровыми радужками Дейрана. Нет, демон сейчас мирно спал где-то в глубине графского сознания, затаив свою бездонную тьму до поры до времени.

Так откуда тогда в мужчине взялось столько злобы против богини? Дело было в подношении камню, которое он совершил?

— Дей, ты не должен был приносить себя в жертву, — я уже привычным движением взяла графа за руку, согревая его ладонь своим теплом, — Теперь все в замке думают, что ты окончательно сошёл с ума и попытался покончить с собой. Слухи о произошедшем пока удаётся скрывать, но рано или поздно они всё равно просочатся в народ, и тогда отношение к тебе среди твоих подданных станет только хуже. Для тебя всё может измениться не в лучшую сторону, понимаешь?

— Ошибаетесь, Алиан. Это совсем ничего не изменит. Мои люди и так уже давно думали, что я спятил, просто теперь нашли этому новое подтверждение, — фыркнув, мужчина забрал у меня свою руку и запустил пятерню в волосы, разбивая спутавшиеся пряди, — Для меня важнее то, что я сам знаю, что сделал всё возможное для их безопасности. Как буду делать всегда, даже если они этого не оценят.

— Но у нас ещё было время, чтобы найти другое решение, — возразила я, а потом вспомнила, что Дейран, в отличие от Раама, был не в курсе моей неудачи с кражей у Брана, и решила всё-таки ему об этом сообщить, — На балу у меня не получилось добыть для тебя агат, но это не значит, что я готова на этом остановиться. По крайней мере, я убедилась в том, что он находится у Теалинда. И мы обязательно найдём другой способ к нему подобраться. Или хотя бы способ продлить действие амулета на какое-то время. Я готова на что угодно, лишь бы помочь тебе, понимаешь?

Я надеялась, что Ле’Куинд согласится со мной и вернёт прикосновение своей ладони к моей. Восстановит ту связь, что образовалась между нами за те недели, что мы провели рядом. Снова доверится мне, и тогда все дальнейшие события пойдут в точности по составленному мной плану.

Но этого не случилось. Мужчина лишь посмотрел на меня непривычно тяжёлым взглядом и произнёс:

— То, что я сделал, не меняет моего обещания, что я дал вам на балу, Алиан. Я сам разберусь со своей проблемой. Сам отправлюсь в Валесс и получу агат Теалинда. А вам давно уже пора ехать домой. К вашему мужу. Наверное, он вас совсем заждался.

Дейран заметно увеличил дистанцию между нами. Не в физическом смысле, нет. Он сидел на постели в той же позе, что и раньше, не шелохнувшись. Вот только все мои попытки восстановить позиции и вновь оказаться верной соратницей Ле’Куинда на пути его избавления от демона разбивались о стену холодной непоколебимости, воплощённой в словах и выражении его глаз.

Он даже перешёл обратно на “вы”, чтобы продемонстрировать, как он теперь ко мне относился. Или, во всяком случае, пытался относиться, хорошо скрывая от меня свои истинные чувства.

— Я не могу уехать, — решительно возразила я, старательно мотая головой из стороны в сторону, — Я тоже обещала вам кое-что, если помните. Что не подведу свой новый дом. И что не подведу вас. Мы, южане, никогда не бросаем свои слова на ветер. Поэтому что бы вы ни говорили, я всё равно останусь рядом с вами и пройду этот путь до конца.

— Даже после того, как я лишился контроля? И… снова сделал вас своей женщиной? — мужчина вдруг осёкся, как бывало, когда он едва не выбалтывал мне что-то лишнее.

И, как правило, это было что-то, связанное с потерей власти над демоном. С утратой его превосходства над засевшей внутри него тьмой, своевольные пробуждения которой он по-прежнему от меня скрывал. Более того, он даже пытался выдавать проявления сущности слуги Темнейшего за собственные срывы, чтобы я от него не отвернулась.

Получается, Дейран каким-то образом догадался о том, что всё-таки случилось в ночь бала. Неужто решил, что после разговора с демоном тот исполнил своё обещание и взял меня силой, прикинувшись передо мной самим Ле’Куиндом? Из-за меня мужчина искромсал себе руку и выпустил столько крови, что хватило бы на несколько жертвоприношений Темнейшему?

Но как Ле’Куинд мог узнать о случившемся? Я же точно подчистила за собой все улики…

— Вам не безопасно быть рядом со мной, Алиан. Уж точно не после случившегося, — подытожил Дейран с явной надеждой на то, что уж теперь-то я от него отстану.

Что наконец-то пойму, что дело было в не в его доверии ко мне. А в его доверии к нему самому. Доверии, которого больше не существовало.

— Меня не пугает то, что произошло между нами той ночью, о которой вы едва ли решаетесь сказать вслух, — я встрепенулась, словно меня глубоко задели слова Ле’Куинда о нашей близости, которую он не хотел признавать добровольной, — К тому же теперь, когда вы напитали амулет своей кровью, он не позволит тьме внутри вас пробудиться ещё очень долго. Так почему же вы хотите меня отослать?

— Потому что я не знаю, сколько времени у нас есть на самом деле, Алиан!

Напряжение, копившееся внутри Ле’Куинда с самого момента его пробуждения и осознания, что я по-прежнему находилась рядом с ним, всё-таки лопнуло и вырвалось наружу агрессивным, почти шипящим шёпотом, который, к моему счастью, не разбудил спавшую неподалёку жрицу. Зато мне этого пропитанного озлобленной досадой выброса досталось сполна, и я против воли вздрогнула, уж слишком сжившись с чуткой и нежной ипостасью виконтессы.

— Когда я забрал вашу девственность, этой жертвы хватило амулету едва ли на пару недель, — продолжил тем временем граф уже более спокойным, но всё таким же ожесточённым тоном, — Хотя прежде он насыщался на месяц или даже два. По-видимому, опал слабеет, и уже скоро ему может понадобиться куда больше жертв, чем нужно было раньше. Я надеялся, что вместо прежнего способа ему может хватить литра моей крови, что смогу небольшим подношением утолить аппетиты Амелии на какое-то время, но… Чем больше крови я на него лил, тем больше требовал от меня камень. Он оставался всё таким же бледным и невзрачным, словно мои усилия ни к чему не приводили. Но я уже не мог повернуть обратно и просто продолжал резать себя, чтобы Светлейшая всё-таки снизошла до меня своим благословением.

Мужчина поднял свою руку и демонстративно показал мне предплечье, испещрённое следами когда-то глубоких и страшных ран.

— Моя кровь стекала по руке, Алиан. Обжигала мою кожу. Пропитывала ковёр и забивалась в паркет. Корчилась на поверхности опала, словно под пытками. Но богине нужно было всё больше и больше, — Ле’Куинд усмехнулся настолько невесело, что багрянец его взгляда даже не подумал сверкнуть, — Только когда моему сердцу почти не осталось пищи, и я отчётливо понял, что умру, Амелия всё-таки заметила моё существование и послала своё сияние в мой амулет. За что я, по-видимому, должен быть ей от всей души благодарен.

В словах Дейрана мне слышалась непривычная кровожадность. Слишком выразительно он описывал каждую мелочь того ритуала, который он совершил для Светлейшей. Выделял каждую подробность так отчётливо и метко, что я словно очутилась с ним в комнате во время того, как он обагрял амулет Амелии своей кровью, пульсом вырывавшейся из его грубо проделанной раны. И от этого представления вдоль моей спины пробежал ощутимый гадливый холодок, который даже спустя долгие годы в профессии вызывали во мне картины подобного зверства.

Хотя несмотря на чрезмерную красочность описания, предложенного мне Ле’Куиндом, я всё-таки сумела заметить, что он ни слова ни сказал о том очевидном факторе, который вполне мог предотвратить его жестокие раны. И просто отправиться со мной в Валесс для продолжения работы над нашим контрактом.

— А как же демон? Неужели он не попытался вам помешать, если вы были так слабы, как говорите? Или перехватить над вами контроль, пока была такая возможность? — непонимающе поинтересовалась я, так и не дождавшись объяснения от графа.

— Нет, — покачал головой Дейран, — Он не сопротивлялся и не вырывался. Он как будто бы просто смотрел. Как будто ему было интересно, получится у меня или нет. Даже он понимал, что когда амулет захочет есть в следующий раз, я больше не смогу накормить его собственной кровью. И тогда мне либо придётся сдаться, либо обратиться к тому методу, который работал для меня всё это время.

Ле’Куинд повернул на меня голову и взглянул будто бы в самую глубину моих глаз, словно запрещая мне отворачиваться от него, а затем сообщил:

— Когда камень снова начнёт тускнеть, я найду себе очередную девственницу. Против её воли привезу в свой замок. Заставлю пройти самый тщательный осмотр у моего врача, оскорбляя её честь своими подозрениями. Поужинаю с ней как с равной, лишь только для того, чтобы поиздеваться над её истинным положением в моём доме. Наряжу её в дорогой тонкий шёлк, словно она для меня всего лишь игрушка. Потребую, чтобы она пришла в мою спальню, и возьму её, не важно, будет ли она желать этого или нет. А затем отправлю её домой и заменю новой девушкой. И так будет происходить снова и снова, неделю за неделей… Вы правда хотите оставаться частью этого, Алиан?

Глаза Дейрана выражали какую-то извращённую жестокость, совершенно не похожую на издевательскую ехидность Раама или самоуверенную властность того же Теалинда. Он пытался казаться искренним в своём бессердечии, однако я хорошо успела его узнать и понимала, что это было всего лишь маской, за которой он теперь снова от меня прятался, исключив из круга близких для него людей.

На самом деле он намеренно хотел отпугнуть меня от себя подробностями. Чтобы я при всей своей упёртости убедила саму себя, что действительно боялась его и хотела быть от него как можно дальше. Чтобы я отказалась от своего обещания помочь ему не потому, что я была необязательной, а потому, что он был этого недостоин. Но при этом он по-прежнему не собирался признаваться в том, что его демон давно уже вырвался на свободу, потому что именно это обстоятельство привязало бы меня к графу сильнее прежнего, и тогда я могла бы решиться на неоправданное безрассудство, от которого он стремился меня оградить.

Пожалуй, такой грубый подход действительно мог бы сработать на гордой дворянке Алиан, для которой женская честь в силу возраста ещё имела какое-то значение. Но на более взрослой и опытной воровке Нисе, которая всеми силами сейчас рвалась из меня наружу — никогда в жизни.

Вот только возразить Дейрану и продолжить настаивать на своём у меня после всего сказанного так и не вышло. Ведь в этот самый момент не иначе как сама Амелия послала своей жрице светлую мысль проснуться.

И после этого мы с Ле’Куиндом уже не могли говорить откровенно.

Совсем скоро в комнате появились слуги, до которых быстро донеслись новости о долгожданном пробуждении их господина, а меня по приказу Дейрана отправили куда подальше, собирать свои вещи и готовиться к отъезду из замка. Страже строго-настрого запретили пускать виконтессу О’Санна в графскую башню, так что у меня не было ровным счётом никакой возможности убедить Ле’Куинда передумать насчёт моего участия в экзорцизме. Или хотя бы возможности освободить демона, чтобы он разобрался с возникшими проблемами вместо меня и усмирил взбунтовавшегося Дейрана.

Мне оставалось лишь сидеть в своей комнате и скрипеть зубами от досады.

Если бы только Таящийся дал мне какой-нибудь знак. Если бы спинные мурашки разбудили меня пятью минутами раньше и подсказали снять с Дейрана амулет. Всё могло бы быть иначе. Мне оставалось лишь надеяться, что тот передумает и поймёт, что всё-таки нуждается в моём участии для своего спасения. Что только я могу избавить его от зловещего слуги Темнейшего, который с каждой невыносимо долгой секундой всё сильнее сдавливал графскую душу в объятиях своей липкой, ядовитой тьмы, принесённой в Касэт из глубин незримого Нижнего мира.

Но Ле’Куинд остался непреклонен в своём решении, и потому уже через пару дней меня со всеми моими пожитками и привычными подарками Его Высочества всем бывавшим в его замке девушкам погрузили в карету, которая без лишних промедлений отправилась в Лестан. Тот самый город, где правил мой якобы муж, виконт Ромул О’Санна.

Дейран так и не вышел со мной попрощаться.

Карета ехала по успевшей уже опостылеть мне гористой местности, однако здесь, в отличие от окрестностей замка Ле’Куинда, хотя бы густо росли сосны и другие хвойные деревья, что превращало скалы хоть в какое-то подобие леса, пускай даже неприветливого и совершенно чуждого мне по духу. Мы с моими сопровождающими давно уже покинули ту часть гор, где находилась резиденция графа, и какое-то время даже проехали по тракту, который пролегал у их подножия, но вскоре вновь свернули на извилистую дорогу, по которой можно было добраться до северной части графства, где и находился пресловутый Лестан. Карету тянули две выносливые лошади, которые не допускали никаких промедлений в нашем путешествии, а на козлах сидел один из слуг Дейрана, внимательно следивший за дорогой. Процессию замыкал ещё один стражник на лошади, чья задача состояла в том, чтобы не позволить никому подобраться к нам незамеченным сзади или сбоку. Хоть это было и весьма маловероятно, учитывая известную сплочённость местных жителей и слабую заселённость столь гористых районов.

При том темпе, который мы уверенно держали в последнее время, наша компания должна была достичь Лестана уже к сегодняшнему вечеру. И меня должны были из рук в руки с нижайшим поклоном передать хозяину местного городка, виконту О’Санна. Которому я якобы приходилась законной женой.

О, Таящийся. Кажется, я в заднице.

Не в полной, конечно. Меня же не на казнь везли и даже не в тюрьму. Пока ещё никто не догадывался о том, что я была самозванкой и в самом деле не самой приятной личностью. Для всех я оставалась виконтессой Алиан О’Санна, которую просто сопровождали домой, как должны были сделать уже давным-давно, стоило графу со мной поразвлечься и охладеть ко мне. И до тех пор, пока Ромул О’Санна не увидел меня лично и не выдал моё двуличие с потрохами, я всё ещё могла использовать это обстоятельство в своих интересах.

Вот только моё имя и статус больше не давали мне никакого права командовать слугами Ле’Куинда. Его я утратила, стоило мне покинуть стены графского замка и расположение самого Дейрана. Я не могла заставить кучера развернуться и отправиться обратно. Не могла приказать ему сменить направление и отвезти меня куда-то ещё, кроме как в дом моего супруга. Когда мы попрощались с Мэйми, и я забралась в карету, то хорошо расслышала, как ключница передавала стражникам указания графа по поводу нашей поездки: меня нужно было оставить со всеми вещами и подарками в гостиной моего дома, удостоверившись, что мой муж счастлив меня видеть и впредь обо мне позаботится. Нам ни за что нельзя было сворачивать с пути и останавливаться, кроме как для обеда в одном из городков вдоль дороги. И даже тогда моим надсмотрщикам было запрещено выпускать меня из виду хотя бы на секунду. В общем, для моих сопровождающих моё слово теперь едва ли что-то значило, и они собирались повиноваться лишь только своему чрезмерно заботливому господину, для которого доставить меня домой целой и невредимой было куда важнее моего собственного удобства в этом путешествии.

Действовать как Ниса я сейчас тоже не могла. Пускай даже слуг Ле’Куинда рядом было всего двое, а не шестеро, как в тот день, когда меня везли к нему в замок, и теоретически это обстоятельство могло бы облегчить мне применение силы и некоторых специфических навыков… Но на практике я едва ли сумела бы выйти победительницей в этой битве. Во-первых, из-за моей маскировки на мне было очередное совершенно неудобное платье в пол, которое чудовищно ограничивало мои движения и возможности. Во-вторых, у меня не было при себе никакого оружия, кроме фибулы в волосах, да и ей я могла бы разве что выколоть кому-то из охранников глаз. В шею её вогнать я, конечно, тоже сумела бы, но тогда бедолага просто истёк бы кровью до смерти, а это шло вразрез с принципами моего жизнелюбивого бога. Да и к тому же столь явной атакой я бы выдала себя с головой, и если бы кому-то из моих спутников удалось улизнуть, то Дейрану уже скоро доложили бы о том, что его возлюбленная гостья, оказывается, всё это время была маньячкой с навыками профессиональной убийцы. И тогда мне бы совершенно точно никак не удалось снова к нему подобраться, чем я всё-таки собиралась заняться после того, как избавилась бы от пристального внимания его стражей.

Намного лучше было бы потихоньку сбежать. Вот только это представлялось довольно сложной задачей, когда ты безостановочно ехал в экипаже со скоростью около восьми-десяти километров в час. У нашей кареты была только одна дверь, и пускай даже она была не заперта снаружи, задний охранник запросто заметил бы, если бы она открылась хоть ненадолго. И уж тем более он заметил бы, если бы я из неё выпрыгнула, а это могло навлечь на меня нежелательные подозрения. К тому же сбегать в длинном платье через густой лес, в котором я ни капельки не ориентировалась, при условии, что, по крайней мере, один из моих спутников прямо сейчас сидел в седле и мог бы догнать меня за считаные секунды, было невероятно глупой идеей.

Раньше я бы сказала, что такой же глупой, как при встрече с демоном расцеловать его в обе щёки, но… Мой собственный опыт теперь подсказывал, что это в самом деле могла быть не худшая мысль.

В любом случае сбежать по-тихому во время движения экипажа у меня бы не вышло. Помимо двери, единственным выходом отсюда было только небольшое окошко в передней стенке кареты, соединявшее меня с кучером, если бы мне вдруг понадобилось что-то ему сказать. И через него в лучшем случае пролез бы четырёхлетний ребёнок, а не высокая молодая женщина, которой я к своим годам всё-таки уже являлась.

Конечно, я всё ещё могла предпринять попытку бегства во время скорого обеда, который должен был случиться в ближайшем к нам придорожном городке. Однако там я имела все риски привлечь к себе слишком много любопытных глаз помимо тех, что и так не спускали с меня мои бдительные сопровождающие. Местные жители вполне могли не только схватить и удержать меня от побега, если бы вокруг моего исчезновения поднялся шум, но даже в случае моего успеха указать направление, в котором я скрылась бы от своих охранников. Или даже просто подметить мои совершенно несоответствующие происхождению навыки, о которых, опять-таки, уже скоро доложили бы графу. И несмотря на то что Дейран и так считал, будто детство и юность, проведённые в Оше, воспитали во мне дикарку, однако едва ли конокрадство и возможное применение боевых приёмов против обученной стражи или мирных жителей вписывались даже в столь бунтарский образ.

Оставался единственный разумный вариант: какой-либо хитростью заставить карету остановиться прямо посреди леса. И это означало, что пришло время для неумирающей классики, которая ещё ни разу меня не подводила, пускай и требовала определённой степени столь нелюбимой мной импровизации.

О, Таящийся. Где бы ты ни был, благослови меня выкрутиться из этой ситуации. И да будут мои ноги быстры, а люди слепы.

Я открыла задвижку окошка, соединявшего меня с кучером, а затем скромным тоном, словно мне было неловко об этом говорить, произнесла:

— Простите, мы не могли бы остановиться?… Мне нужно в туалет.

Стражник, лица которого я не видела через открывшийся проём, кажется, слегка обернулся в мою сторону, но притом продолжал внимательно следить за дорогой, не изменяя скорости нашего движения.

— Извините, виконтесса, у меня есть указания не останавливаться в незапланированных местах. Уже через час мы будем в Бронвиде, тогда и сможете сходить… в дамскую комнату.

Я сделала вид, что ненадолго смутилась и замолчала, однако втайне от моего собеседника легонько ухмыльнулась, скрывая свою неуместную радость в темноте кареты: раз он сделал такую паузу в своей речи, значит, ему-то от этой ситуации было весьма неловко. И если бы я ещё немного надавила, он мог бы со мной согласиться и сделать так, как мне было нужно.

Тем более, какой мог быть вред в том, чтобы ненадолго отпустить девушку в придорожные кустики, не так ли?

— Но мне правда очень нужно, — слегка капризным тоном добавила я спустя короткое время, — Тем более на этих кочках так трясёт, что я и так уже едва сдерживаюсь. Я не смогу терпеть ещё целый час.

Слуга за стенкой кареты сдавленно кашлянул. По-видимому, от смущения.

Так держать, Ниса. Осталось ещё немного.

— Простите, виконтесса, но я действительно не могу вас выпустить. Граф Ле’Куинд приказал нигде не останавливаться, кроме как для обеда в Бронвиде. Я не могу просто высадить вас посреди дороги.

В ответ на это Алиан О’Санна слегка насупилась и добавила в свой тон каплю дворянской требовательности:

— Вот как? А скажите на милость, что граф Ле’Куинд подумает о своих слугах, когда обнаружит испорченные сидения своей кареты? — мне показалось, что кучер слегка поперхнулся слюной от моей откровенности, — Да, я говорю именно о том, о чём вы подумали. Ещё немного, и вам придётся объяснять Его Высочеству, почему от его бархатных подушек так странно пахнет.

— Понял-понял, виконтесса, не нужно таких подробностей, уже останавливаемся, — не выдержал стражник, то ли вообразив себе будущий гнев своего господина, то ли не позволив юной дворянке потерять лицо и опуститься до ещё более точного описания физиологических процессов.

И действительно, карета уже совсем скоро замедлила свой ход, а потом и вовсе остановилась. Слуга, который всё это время ехал сзади и не мог слышать нашего с кучером разговора, немедленно поравнялся со своим напарником и перебросился с тем парой слов, по-видимому, разбираясь в причине неожиданной остановки, а затем спешился и привязал лошадь к предусмотренному для этого выступу на карете.

После этого дверь моей временной темницы наконец-то распахнулась, открывая мне роскошный вид на залитый ярким солнцем неприветливый лес июньского Акроса, раскинувшегося предо мной во всей своей суровой сдержанной красоте. Мои лёгкие с радостью приняли в себя налетевший порыв освежающего хвойного воздуха, перемешанного с благоуханием долгожданной свободы, которой мне в моём заточении в замке и в избранной роли так не хватало. Небо вытаращилось на меня редкими мягкими облаками, становясь похожим скорее на небо моего родного Валесса, нежели на переменчиво-пасмурный запад Касэта.

Спешившийся стражник протянул мне руку, предлагая свою помощь в том, чтобы выбраться наружу.

— Пойдёмте, виконтесса. Я вас провожу.

Отлично. Пока всё шло ровно так, как я и задумывала.

Мне было бы куда сложнее осуществить мой план, если бы слуги графа решили не разделяться и остались вместе у кареты.

Теперь же у меня появилось преимущество. И оно было вдвойне хорошо тем, что в отличие от прошлых ситуаций, когда мне доводилось пользоваться применённой уловкой, я не вызывала у своих сопровождающих никаких подозрений.

В конце концов, когда тебе доверяют охранять воровку, за чью голову была объявлена награда и которую сдали её же подельники за кругленькую сумму, ты следишь за ней намного тщательнее, нежели за благородной дворянкой, которая едва ли имеет веские доводы сбегать в глухой лес, где её никто не отыщет.

Я с благодарностью приняла предложение стражника и выбралась из кареты, ступая лёгкими ботинками из тонкой кожи на поросшую травой дорогу. По-видимому, пользовались ей и в самом деле не слишком часто, однако в относительной близости отсюда всё-таки располагался тот самый небольшой городок Бронвид, и лишь поэтому заросли не доходили нам с моими охранниками до самых коленей. Кучер остался сидеть на козлах, рассчитывая на то, что мы с его напарником должны были скоро вернуться, а я тем временем направилась вниз по склону, под прикрытие деревьев. Графский слуга последовал за мной в некотором отдалении и по-прежнему не спускал с меня глаз.

Когда мы добрались до лесной опушки и зашли чуть глубже, так, чтобы нас с моим спутником нельзя было увидеть с дороги, я обернулась и с заметным осуждением в голосе обратилась к следившему за мной стражу:

— Вы так и будете всё время на меня смотреть? Даже когда я сниму бельё и присяду на корточки?

Теперь пришла очередь уже этого слуги кашлять от смущения и отводить взгляд, словно до тех пор, пока я не указала ему на его неуважение, он его даже не замечал.

— Нет-нет, что вы, виконтесса. Я подожду вас здесь. Вы можете подыскать себе подходящее место подальше. Только, пожалуйста, не отходите слишком далеко. Всё-таки здесь могут быть дикие звери.

Какие же они тут все стеснительные. На обычных городских стражников в том же Валессе давить приходилось сильнее. Да и дар Таящегося при убеждении лишним совсем не оказывался. А тут я вполне могла обойтись и без него.

Легкотня.

— Отойду настолько, насколько посчитаю нужным, — заявила я тем тоном, который успела заиметь, распоряжаясь слугами Дейрана, не приученными к личным границам, — Думаю, вы согласитесь, что я имею полное право смущаться перед мужчинами.

А затем я развернулась и гордо направилась в лес, намереваясь и в самом деле отойти от своего спутника так далеко, как только было возможно.

Однако я всё же не планировала скрываться в лесной чаще и исчезать с концами, хотя, как правило, чем-то подобным мои затеи, связанные с якобы внезапным зовом тела, обычно и заканчивались. Я просто выбиралась через окно на крышу дома или создавала своего двойника, который, спустя какое-то время, растворялся прямо на глазах моих стражей, а может, попросту набрасывала иллюзию и сливалась с ночными улицами, пользуясь могуществом своего изворотливого бога. Всё зависело от того, в каких обстоятельствах мне приходилось проделывать этот трюк. И сколько силы было во мне на тот момент.

Здесь же просто сбежать было вариантом безрассудным и почти наверняка самоубийственным, особенно учитывая, что дар Таящегося во мне напрочь истощился. Для успеха моей затеи мне непременно нужна была лошадь. И я серьёзно сомневалась, что слуги Дейрана повелись бы на моё желание немного прокатиться верхом и наивно посадили бы меня в седло, позволив махнуть на прощание ручкой и радостно умотать куда глаза глядят. Так что добывать себе транспортное средство приходилось хитростью и привычными уловками.

Когда я отошла достаточно и уже едва ли могла разглядеть своего спутника за густым подлеском, то немедленно нырнула в ближайшие кусты и окончательно спряталась от его взора, столь надзирающего и пристального, что я будто бы до сих пор ощущала его настороженные прикосновения к моей коже. Разумеется, оставшись в одиночестве, я не собиралась всерьёз тратить время на то, чтобы воплотить свой повод для прогулки в реальность. Вместо этого я первым же делом стащила с платья подпоясывавший его ремень, собрала весь подол спереди и просунула ткань между своих ног назад, там разделила её надвое, вернула к своей талии и завязала узел вокруг неё, таким образом, преображая свой совершенно неудобный наряд в какое-то подобие комбинезона, который хоть выглядел глупо и несуразно, но зато сковывал движения в куда меньшей степени, нежели длинная юбка.

Мне удивительно повезло, что моё сегодняшнее платье было тёмно-коричневым и отлично маскировало меня среди древесной коры и опавших веток. Как повезло и в том, что в качестве обуви я всё-таки выбрала ботинки, а не туфли, тем более с каблуком. Вероятно, поблагодарить за это мне следовало не то свою прозорливость при выборе наряда, не то посланную Иррой незримую помощь.

Ведь если не ко мне было приковано сейчас внимание затаившегося и определённо скучавшего бога, больше всего на свете восхищавшегося интересными историями, то я не знаю, что вообще он тогда мог считать интересным.

Далее мне предстояло воплотить самую неприятную часть моего плана, которой я всерьёз надеялась избежать, однако так и не изобрела иного способа осуществить задуманное. Решительно вздохнув, я зажала зубами снятый с платья ремень, крепко стиснула в кулаке извлечённую из причёски фибулу, а затем размахнулась и с силой вогнала её заострённый конец себе в правое плечо, раздирая кожу и окропляя землю рядом с собой багровыми пятнами своей пронзительной боли.

Как Дейран принёс кровавую жертву своей Светлейшей богине, чтобы жить так, как ему было привычно, так и я сейчас приносила жертву своей охоте, обменивая капли крови на возможность продолжать погоню за той добычей, которую я уже никому не была готова уступать.

Когда трава и опавшая хвоя окрасились красным в достаточной мере для того, чтобы это было заметно со стороны, я торопливо вернула украшение в волосы, не особо заботясь о том, что могла их испачкать, а затем оторвала кусок от тонкого подъюбника своего наряда и наскоро перемотала рану, понимая, что нормальная перевязка могла и подождать. Тем более что при успехе моего плана я уже совсем скоро заехала бы в храм и попросила у местных жрецов исцеления. Я специально не сделала рану глубокой, чтобы она не особо мешала моим движениям, однако даже с божественной помощью от неё в любом случае остался бы шрам.

Впрочем, не он первый, не он последний.

Теперь мне оставалось лишь хорошенько спрятаться и чуть-чуть подождать. Спинные мурашки подсказывали мне, что времени у меня оставалось не так много. Что уже совсем скоро стражник не выдержит и отправится на мои поиски, потеряв меня из виду в густом подлеске и всерьёз от этого разволновавшись. Я могла бы скрыться в кустах неподалёку от расставленной кровавой ловушки или нырнуть в расположенный рядом овраг, однако это почти наверняка стало бы моей ошибкой. Я успела хорошо прочувствовать на себе цепкий и внимательный взгляд слуги, натренированный постоянным выискиванием врагов вокруг кареты его хозяина, и знала, что малейший мой вздох, клочок торчавшей ткани или неуклюже упавшая с повязки капля могли привлечь его внимание к моему укрытию. Но также я знала ещё одну простую истину, которая была верна для большей части стражников, солдат и армейских наёмников, с которыми мне доводилось сталкиваться по роду деятельности.

Почти никто из них не смотрел наверх.

Они выискивали противника перед собой, ждали его с оружием на открытом поле боя или подозревали его присутствие в каждой тени, копошившейся во тьме ночных переулков, осматривали овраги и заглядывали за углы, однако никто не думал, что опасность может наброситься на них откуда-то с небес.

И я, Кошка из Валесса, регулярно пользовалась этой уязвимостью своих врагов.

Конечно, это было рискованно. Мой нынешний противник был чрезвычайно бдителен и насторожен. Я имела определённые шансы всё-таки попасться ему на глаза и выдать свои замыслы одним неловким движением. Однако едва ли он сейчас ждал нападения от человека, а не от дикого животного, встретить которое в этом лесу было куда более ожидаемо и которое предпочитало бродить по земле, а не лазать по деревьям, бессмысленно растрачивая ценную для него энергию. И потому спинные мурашки с уверенностью гнали меня наверх. На весьма удобно расположенную рядом сосну с идеально подходившим для моей комплекции крепким суком, нависавшим прямо над местом моего “жертвоприношения”.

Обернув ремень вокруг лишённого мелких веток ствола дерева и зажав противоположные концы кулаками, я вскинула руки вверх и подтянулась, одновременно с натяжением своего пояса забегая по стволу ногами и тем самым поднимаясь наверх, к той ветви, которую я для себя приметила. Одного такого выпада было недостаточно, поэтому мне пришлось повторить его ещё пару раз, вместе с этим сдерживаясь от желания громко и отчётливо послать всех светлых богов к Темнейшему из-за острой боли в недавно пострадавшей руке. И всё-таки, несмотря на рану, я сумела добраться до примеченного сука, хорошо замаскированного от не слишком пристальных взглядов соседними пушистыми ветвями, дотянулась до него и с громким выдохом на него перелезла, одновременно с этим производя в некоторой степени больше шума от заколыхавшейся хвои, нежели изначально рассчитывала.

— Виконтесса?! Всё в порядке, виконтесса? — раздался отдалённый обеспокоенный голос стража.

Услышал всё-таки, значит… Что ж, тогда больше не было смысла тянуть и тем самым тревожить моего соперника ещё сильнее. Не хватало ещё, чтобы он обеспокоился и позвал кучера себе на подмогу. Нет, сначала надо разобраться с этим парнем, а потом уже позаботиться об оставшемся у дороги.

Разделяй и властвуй, Ниса. И давай начинать.

— А-а-а-а-а! — звонко вскрикнула я, а затем зажала себе ладонью рот и приглушила тем самым последние звуки, словно кто-то или что-то помешало мне дальше звать на помощь.

Реакция стража не заставила себя долго ждать:

— Виконтесса, где вы?! — вскрикнул графский слуга, а затем я отчётливо услышала его бег, с каждым шагом становившийся всё ближе к моему лежбищу, в котором я затаилась подобно кошке перед метким прыжком.

Он слышал, откуда раздавался крик, и теперь безошибочно приближался к его источнику, как я того и желала. К тому же в отчаянном порыве своего намерения мне помочь он совершенно забыл, что ему стоило позвать с собой подкрепление в виде кучера, и теперь становился от своего напарника всё дальше и дальше, так что тот уже наверняка не услышал бы его зова. Чем ближе становился ко мне стражник, тем медленнее он двигался, по-видимому, пытаясь отыскать глазами подсказки о моём местонахождении или услышать ещё хоть какие-то звуки, которые я могла бы издавать. Я затаилась и даже почти задержала дыхание, втайне жалея о том, что не могла приглушить стук своего разгорячённого азартом сердца.

Поступь шагов по хвое и упавшим веткам становилась всё громче, и вот, наконец, слуга Ле’Куинда появился в моём поле зрения, в ту же секунду попадая в расставленную мной кровавую ловушку: стражник ненадолго замер, внимательно присматриваясь к алому пятну, а затем, поняв, что ошибки здесь быть не могло, спешно приблизился к окропившему земляной ковёр багрянцу и попытался определить, куда я оттуда исчезла.

И в тот самый миг, как он отвернул голову в точно противоположную от меня сторону и попытался рассмотреть что-то в соседних кустах, я совершила решающий прыжок, который и должен был определить успех всего дальнейшего мероприятия.

Я приземлилась стражнику точно на спину, заставляя его повалиться на траву от неожиданности и резкости моей атаки. Не позволяя ему перевернуться или отбросить меня в сторону, я перекинула через его голову свой ремень и сдавила его горло так крепко, словно всерьёз собиралась задушить своего соперника до самой смерти. Слуга Ле’Куинда, конечно же, попытался встать или хотя бы извернуться, чтобы просунуть руки под перехвативший его шею пояс, однако я с силой нажала коленом на его позвоночник и ещё туже затянула ремень, вынуждая своего противника захрипеть от моего напора и вонзиться ногтями в землю из-за охватившей его пронзительной боли. Да и то, что при падении я удачно попала ногой аккурат по его почке, положительно для меня сказалось на податливости стража и усердии его отпора. Мой оппонент ещё немного поёрзал, пытаясь сопротивляться моим действиям и перехватить инициативу, однако каждый раз встречал моё яростное возражение и новые вспышки боли, которую я всё-таки по роду деятельности неплохо умела причинять. А затем страж, наконец, отчаянно засипел вперемешку с давящимся, раздирающим лёгкие кашлем и, встряхнувшись в последний раз, уронил голову прямо на багровую отметину моей крови, лишаясь сознания, но, к моему удовлетворению, всё-таки не жизни.

Первый противник был повержен. Однако это был всё ещё не конец. Теперь действовать предстояло ещё быстрее прежнего, ведь кучер уже совсем скоро должен был бы обеспокоиться нашим длительным отсутствием и пойти искать своего напарника. И он ни за что не должен был обнаружить меня рядом с ним в таком виде и положении.

Крякнув от натуги, я перевернула побеждённого мною стражника на спину и изучила его тело на предмет оружия. Когда мой надсмотрщик бежал за мной по лесу, то держал в руке меч, однако тот выпал у него из руки, стоило мне осуществить задуманный бросок, и мой противник так и не сумел дотянуться до своего оружия. Недолго поразмыслив, я отбросила меч в ближайший овраг: мне эта железка была ни к чему, а вот слуге Дейрана я тем самым создавала определённые проблемы по поиску утерянного клинка. Зато на поясе моего противника обнаружился лежавший в ножнах кинжал, который я с большим удовольствием присвоила себе, соорудив из ремня своего платья своеобразную портупею вокруг бедра и присоединив к ней моё новое оружие. Ремнём же стражника я связала его собственные руки, для чего мне вновь пришлось перевернуть его на живот и немного повозиться. Зато теперь я была уверена в том, что он не стал бы преследовать меня (или, во всяком случае, того, за кого я пыталась себя выдать, сделав нападение настолько замаскированным, насколько было возможно) сразу после своего пробуждения.

Теперь я, наконец, была готова продолжать. И на этот раз моей целью должен был стать пока ещё ни о чём не подозревавший кучер, по-видимому, до сих пор ожидавший нас с моим поверженным надсмотрщиком у кареты.

Едва ли я сумела бы подкрасться к нему достаточно незаметно. Лес в этой части гор начинался в нескольких метрах от дороги, да и трава на обочине была не слишком высокой, так что если бы я просто вышла из-под прикрытия сосен или даже попыталась подкрасться, оставшийся стражник сумел бы легко обнаружить моё присутствие. Стало быть, мне нужно было придумать, как заманить слугу Ле’Куинда на занятую мной территорию, которая так удобно для моих помыслов была густо покрыта почти живым мраком разлапистых и недружелюбно колючих деревьев, услужливо маскировавших моё присутствие в своих тенях подобно благословению моего бога.

Пожалуй, я могла бы провернуть с кучером ту же схему, что и с первым стражем. Она вполне доказала свою эффективность, так что едва ли мне стоило придумывать что-то новое. А тело моего поверженного противника вполне могло послужить куда более заметной приманкой, нежели скромная лужица крови. Вот только в попытке увлечь своего надсмотрщика как можно дальше от дороги я забралась в лес довольно глубоко, а значит, просто не смогла бы докричаться до оставшегося у кареты кучера и направить его туда, куда мне было нужно. Ждать, когда он лишится терпения и сам отправится в лес на поиски, у меня времени тоже не было: первый стражник мог очнуться в любой момент, а мне бы очень не хотелось, чтобы он увидел меня рядом и понял, кто же всё-таки на него напал.

Значит, мне нужно было организовать ловушку в новом месте и повторить всё то же самое, что и с уже поверженным слугой Дейрана. Правда, снова ранить себя и тратить ещё больше своей крови я уже была не готова. Так можно было и без сил остаться, а мне как-никак предстояла неблизкая дорога. Стоило себя поберечь. В качестве альтернативы, прямо у моих ног сейчас лежал отличный источник свежей крови, которой мне было не жалко, но и у этого варианта были свои минусы. Во-первых, поверженный мною стражник прекрасно понимал, что бросившийся на него враг не применил против него кинжала или меча, а значит, было бы странно обнаружить на себе после пробуждения не смертельную свежую рану. И я, по своему обыкновению, не собиралась оставлять своим надсмотрщикам никаких ненужных подсказок и нестыковок, по которым они могли бы догадаться о моём непосредственном участии в нападении. Во-вторых, мне банально не в чем было отнести собранную кровь на какое-то расстояние от тела, чтобы организовать там новую ловушку. Разве что в собственных ладонях, но… Даже при мысли об этом меня как-то по-особенному передёрнуло от отвращения, что уж говорить о реализации.

Впрочем, приманке ведь необязательно было быть кровавой. Я могла бы оставить вместо свидетельства своей раны что-нибудь другое, чего в лесу не могло оказаться в принципе. Например, хорошим ориентиром для моего преследователя мог бы стать мой ботинок, но тогда пришлось бы так и бросить его в лесу, а мне, опять-таки, ещё предстояла долгая дорога. Вместо этого можно было бы оставить на земле лоскут ткани от моего платья, но здесь незаметность его невзрачного цвета, скорее всего, сыграла бы против меня, и кучер просто пробежал бы мимо, никак на него не отреагировав.

Другое дело — ярко-белый носовой платок с такой же ярко-золотой вышивкой, который всё это время был спрятан в удобно проделанном в моём платье кармане и который я сберегла на случай, если бы мне понадобилось избавиться от некстати попавших на меня следов крови. Белоснежный кусок ткани определённо был бы заметен среди игольника и зеленоватой травы, и страж едва ли сумел бы его проигнорировать даже на бегу, если бы я смогла направить его в правильную сторону.

С приманкой на этом всё было решено, однако мне также нужно было придумать для себя новое укрытие и новый способ разделаться с моим противником. Ремень оказался весьма хорош для того, чтобы забираться на приподнятые над землёй ветви деревьев, да и в качестве орудия удушения он был вполне сносен за отсутствием альтернатив, но теперь он удерживал кинжал на моём бедре, и я предпочла бы там его и оставить… Впрочем, я была бы не Кошкой из Валесса, если бы не сумела быстро подстроиться к изменившейся ситуации.

Я развернулась в сторону дороги и побежала вверх по склону, направляясь к одному запоминающемуся месту, которое успела рассмотреть чуть раньше, когда ещё притворялась Алиан О’Санна перед своим надзирателем. За размышлениями о своих возможностях я и так потеряла много времени, а потому теперь порядочно торопилась и мысленно надеялась, что кучер не успел отправиться на мои поиски. Мне вовсе не хотелось бы столкнуться с ним нос к носу и послать свою скрытность к демонам, хоть я и продумала пару реплик и отвлекающих манёвров на такой случай.

Впрочем, всё обошлось. Стоило мне несколько приблизиться к дороге, как я услышала голос стражника, доносившийся со стороны кареты:

— Виконтесса! Алек! Где вы?! Возвращайтесь уже! Ау!

По-видимому, кучер пока не решался оставить экипаж со всеми нашими вещами без присмотра и проследовать за нами в лес. Его можно было понять: едва ли граф Ле’Куинд обрадовался бы, услышав, что его карета вдруг исчезла за время незапланированной остановки в демон знает какой глуши, и виконтессе О’Санна с её сопровождающими пришлось добираться до Бронвида пешком, потеряв к тому же все дорожные сумки и, что важнее этого, прощальные дары, которые в них находились. И пожалуй, мне весьма повезло, что этот слуга оказался столь рассудительным, ведь именно его неторопливость оставила мне достаточно времени для того, чтобы как следует подготовиться к следующему нападению.

Моим новым укрытием стало особое дерево: широченное, безжизненное и ветхое, с огромным стволом, частично разрушившимся не то от старости, не то от какой-то болезни, в результате чего в нём образовалась большая открытая полость, отвёрнутая от дороги в сторону чащи леса. Я помещалась в ней с трудом, но всё же помещалась, и остатки ствола должны были благополучно спрятать меня от взгляда кучера, когда тот всё же ринулся бы на мой голос, сообразив, наконец, что вокруг творилось что-то неладное. Платок я бросила на траву перед своим укрытием, чтобы мой преследователь в попытке его рассмотреть обязательно вошёл в моё поле зрения, и тогда я сумела бы полноценно оценить обстановку, прежде чем атаковать его. Конечно, если бы из этого положения ему приспичило обернуться на дерево позади него, то он без лишних затруднений разглядел бы меня в моём убежище, и весь мой план выставить из себя какого-то неизвестного противника пошёл бы прахом.

Но я рассчитывала оказаться быстрее.

Где-то позади кучер в очередной раз закричал что-то неразборчивое, призывая нас с моим сопровождающим поскорее возвращаться к дороге, и тогда я отчаянно завизжала ему в ответ, словно мне ненадолго удалось высвободиться из чьего-то захвата:

— Помогите! Кто-нибудь!

Разумеется, это подействовало. Теперь слуга Дейрана уже не мог позволить себе оставаться безучастным, столкнувшись с пронзительной мольбой его пропавшей подопечной. Без лишних слов он понёсся куда-то в мою сторону, ориентируясь, впрочем, не так хорошо, как его коллега, так что мне пришлось ещё пару раз сдавленно вскрикнуть и пошуметь, чтобы скорректировать направление его бега и не дать ему миновать мою западню.

Ведь если бы он пробежал мимо, то я уже не смогла бы привлечь его обратно. Во всяком случае, не из моего нынешнего укрытия, в котором он, развернувшись на мой зов, с лёгкостью меня обнаружил бы.

Бег становился всё ближе; всё грубее и звучней ломались ветки под ногами кучера, и я точно так же, как и перед прошлой атакой, замерла, превратившись в само воплощение охотничьего напряжения. Затаила дыхание и покрепче сжала рукоять кинжала, не так давно переместившегося из импровизированной портупеи на бедре в мою ладонь.

Пускай ни одна кошка на свете не достигала цели при каждом своём броске на добычу. Но в этот раз я точно не могла допустить промаха.

Стражник выскочил из-за кустов позади моего дерева, а затем, к радостному ликованию моего сердца, затормозил и подбежал к лежавшему на земле платку. И в тот самый момент, стоило ему присесть на корточки, чтобы рассмотреть свою находку поближе, я бесшумно, словно на мягких лапках, сделала выпад в его сторону и ударила своего противника рукоятью кинжала по затылку.

Мой враг пошатнулся и рухнул лицом в землю, немедленно теряя сознание от удара. И по всей вероятности, приобретая какую-то степень сотрясения мозга.

Справиться с ним оказалось на порядок проще, чем я думала.

Недаром я предпочитала планировать всё заранее, даже если горизонт этого планирования составлял около пары минут.

С кучером я повторила те же манипуляции, что и с другим стражником: обшарила его на предмет оружия и отбросила в сторону всё, что могло сойти за него, а затем связала ему руки его же собственным поясом. Ноги своим охранникам я обездвиживать изначально не собиралась: оставить этих невезучих связанными в лесу вдалеке от дороги стало бы в глазах Ирры точно таким же убийством, как и удар кинжалом им прямо в сердце, и я не собиралась обрекать их на такую участь. У них всё ещё был шанс подняться на ноги, освободиться от пут на руках и выйти на дорогу, а там и добраться до помощи. Вот только я к тому моменту была бы уже слишком далеко от них.

Разделавшись с кучером, я размотала нелепо завязанный подол платья и вернула себе исходный вид: думать об удобстве атак мне теперь было ни к чему, а с длинной юбкой я хотя бы выглядела менее примечательно в глазах случайных встречных, пускай мне и пришлось бы какое-то время ехать на лошади полубоком. Кинжалом я проделала широкую дыру в опустевшем теперь кармане платья и лишь после этого вернула оружие в ножны на своём бедре, удостоверившись, что могу без труда нащупать его и вытянуть через образовавшееся скрытое отверстие. А затем я развернулась и направилась в сторону дороги, надеясь, что карета и в самом деле осталась дожидаться своих пассажиров на том же месте, и мне не пришлось бы придумывать новый план, как добраться до ближайшего городка и каким образом достать там лошадь, чтобы не попасться.

Впрочем, тут мне повезло: кони послушно ожидали меня там, где их оставил кучер, и я с приветливой улыбкой погладила по шее того из них, кто не был запряжён в повозку. В конце концов, именно ему предстояло стать моим товарищем на какое-то время. А вот с остальными мне следовало прямо сейчас попрощаться, чтобы не создавать для себя лишних проблем.

Я торопливо распрягла обеих лошадей, которые всё это время тянули повозку, а затем смело шлёпнула ладонями по их крупам и прикрикнула, отчего те заржали, бодро вскинулись и помчались куда-то вперёд, стремительно удаляясь от меня по дороге, ведущей в Бронвид.

Едва ли теперь моим сопровождающим удастся их отловить. Ничего не попишешь, придётся выбираться из леса на своих двоих.

Теперь мне оставалось только направить слуг Дейрана на ложный след. Просто на тот случай, если бы им приспичило всё-таки пуститься за мной в погоню и попытаться исправить промах своими силами. Вначале я думала разыграть ограбление, разбросать вещи вокруг кареты, прикарманить несколько побрякушек. Словом, сделать вид, будто грабители подстерегали нашу повозку в лесу и намеревались забрать ценные вещи, но среди прочего прихватили с собой трофейную виконтессу.

Однако любой мало-мальски внимательный наблюдатель быстро сообразил бы, что на самом деле украдена была сущая мелочёвка. Я ведь не могла утащить все свои ценные вещи на своём горбу, а настоящие разбойники позаботились бы об этом заранее. Куда проще было бы инсценировать своё целенаправленное похищение. Тогда карету вполне можно было оставить как есть, разве что положить в неё записку от тех людей, которые якобы меня схватили. Что-то вроде “Мы похитили виконтессу Алиан О’Санна. Если обратитесь в полицию или куда-нибудь ещё, получите посылку с её пальцем. Если попытаетесь нас найти, получите её язык. Мы сами выйдем на связь, когда придёт время”. Всё это непременно кривым почерком. И с парой помарок, как будто похититель торопился. Да, точно, так и сделаю. Где-то здесь как раз была бумага…

Я принялась рыться в сумках, чтобы раздобыть для себя письменные принадлежности, и с лёгкой досадой оглядела богатые подарки Дейрана, которые достались мне от него на прощание. Пожалуй, мне было немного жаль вот так бросать их посреди глухого леса. Всё-таки здесь было и золото, и бриллианты, и куча прочих драгоценных камней, которым я слишком хорошо знала цену. Не так уж и часто я получала подобные вещи в дар. Куда чаще добывала их себе сама и довольно быстро избавлялась от них, не рискуя дольше необходимого держать у себя краденое. Так что мне было непривычно смотреть на эти сапфиры, рубины, изумруды и понимать, что я вполне могла бы оставить их себе, если бы захотела.

Но… Признаться честно, подобного желания во мне не было ни капли. Ведь совсем не драгоценности интересовали меня сейчас, а нечто куда более захватывающее. Нечто, чем я не стала бы жертвовать ради груды банального золота и камней. Так что пускай все эти богатства вернутся своему законному владельцу. А в качестве воспоминания о пребывании в замке мне будет достаточно и продетых сейчас в мои уши янтарных серёжек, которые Ле’Куинд передал мне с Мэйми, по-видимому, в попытке откупиться за моё изгнание.

Завершив все свои дела у кареты, я отвязала своего нового четвероногого товарища и с чувством лёгкого неудобства из-за длинного платья вскочила в седло, уселась в нём полубоком, а затем повернула лошадь в противоположную от Бронвида сторону и послала её вперёд, постепенно набирая темп и рассчитывая убраться отсюда как можно дальше до тех пор, пока густая ночная тьма не опустилась бы на Акрос и не спутала мои тропы своей непроницаемой мглой.

Я не собиралась возвращаться в резиденцию Дейрана. Мне было совершенно нечего там делать. Пускай даже теперь я знала точный маршрут к замку, распорядок дня и количество его служащих, однако едва ли даже при таких условиях сумела бы подобраться к графу так близко, чтобы достать до его шеи и неприметно расстегнуть амулет. Во-первых, потому, что вряд ли могла незаметно проникнуть в неприступную спальню Ле’Куинда и подкараулить его во сне, лишённая как подручных артефактов, так и малейших остатков силы Таящегося. Во-вторых, потому что если бы я показалась графу на глаза и попыталась поговорить, он спровадил бы меня обратно раньше, чем я успела к нему прикоснуться. А в-третьих, потому что впервые за последние полтора года я могла попросту не застать Его Высочество дома. Ведь насколько я успела уловить из сплетен помогавших мне собираться слуг, Дейран, несмотря на свою слабость после болезни, планировал отправиться в некое путешествие сразу же следом за моим отъездом. И так уж вышло, что я прекрасно знала, куда именно он должен был направиться. Так что без лишних раздумий собиралась туда за ним последовать.

Но прежде я планировала заглянуть в ещё одно место, чрезвычайно важное для всего моего дальнейшего предприятия. Городок Эйлинг, расположенный у тракта неподалёку от поворота в горы, к резиденции Ле’Куинда.

Ведь именно там я припрятала всё своё снаряжение перед тем, как отправиться на миссию в роли виконтессы Алиан. И теперь рассчитывала наконец-то его вернуть.