Красавица

Пролог

Ролан Антуан Клод Семуэль дЭсте, виконт де Сен-Клер, наследник обедневшей ветви великой итальянской фамилии, не видел полутонов. Для него существовали только два цвета - черный и белый, и все остальные не имели никакого значения. Если он говорил Да, то это означало именно да, а если говорил Нет, то и спорить было больше не о чем. Сдвинуть его с его позиции было практически невозможно, хотя он всегда старался прислушиваться к аргументам. Хороший воин, но плохой дипломат, он был безрассудно смел и не чувствовал опасности. Правда и ранен ни разу не был, как будто на самом деле его кто-то заговорил от пуль. В детстве видевший и взлеты и падения, он однозначно для себя решил, что он достоин только самого лучшего, и всегда выбирал это лучшее, даже если сначала оно казалось недостижимым. Девизом его было «Все или ничего!» И он всегда оправдывал этот девиз.

Его отец, Семуэль де Сен-Клер, был человеком жестким и непоследовательным. Вечно проводя время в поисках денег, он тут же спускал их, как только они появлялись у него в кармане. Ища славы, он, достигая положения, быстро терял его из-за склочного нрава, и когда в один прекрасный день погиб на дуэли, Ролан наконец-то вздохнул свободно.

С пяти лет Ролан был приставлен к дофину, так как отец его был тогда на вершине славы. Удачно проведенная военная операция и верность королю во время Фронды дали ему положение при дворе и возможность сделать своего сына придворным пажом. Долго не думая, отец привез Ролана в Лувр, где и оставил ко всеобщему удовольствию. Красивый и сообразительный мальчик одного возраста с дофином на долгое время стал тому товарищем для игр. Когда же опрометчивая связь отца с одной из фрейлин выплыла наружу, их обоих отправили восвояси. Потеряв деньги, титулы и расположение королевы, граф де Сен-Клер на последние средства отправил сына в закрытую школу, а сам всеми силами стал пытаться восстановить потерянное доверие.

Когда подросший дофин, а ныне король, потребовал вернуть ему его приятеля, граф попытался торговаться, забрал сына из школы и отправил к матери в провинцию, где Ролан долгое время пытался понять, как же у такого богатого человека, как его отец, может быть настолько запущено хозяйство. Дом в Париже был обставлен по последней моде, сотни свечей освещали залы и коридоры, а здесь Ролан спал с сестрой и братом в одной постели, потому что стояла зима, но не было дров, чтобы разжечь камин.

От пребывания в родном доме у него остались не самые хорошие воспоминания. Вечно печальная полупрозначная мать, всегда в черном, похожая на призрака, голод, холод и какая-то беспросветность во всем. Но когда отец приехал за ним, чтобы забрать его ко двору, он сопротивлялся всеми силами, ведь только сейчас он познакомился с братом и сестрой, и наконец-то полюбил мать, которой нужна была защита и немного его юмора. Он мог ее смешить. Она улыбалась, когда он входил в комнату. А при виде отца она сжималась и заламывала руки.

Оказалось, что спорить с отцом он еще не мог. Просто не хватило сил. При его категорическом отказе, отец просто взял кнут и избил его до бессознательного состояния прямо на глазах всех домочадцев. Позже Ролан мог гордиться только одним - он потерял сознание от боли, но ни разу не застонал, и тем более не встал на колени, как приказывал ему отец. Ему было тринадцать лет.

Так Ролан понял, что на каждую силу есть сила, ее превосходящая. В течении всего оставшегося времени он безропотно подчинялся каждому требованию отца с первого раза, как бы абсурдно оно ни было, стремясь не доводить дело до кнута не столько потому, что боялся боли, боли он не боялся, а потому, что в этом просто не было смысла. Отец был старше, сильнее и победить его можно было только хитростью.

Он извлек и другой урок и из этой ситуации. Поняв, что невозможно противостоять превосходящей силе, Ролан стремился сам стать сильнее остальных, чего добился достаточно быстро тренировками и за счет природной ловкости. Вскоре при дворе трудно было найти юношу лучше него держащегося в седле или владеющего шпагой. Он стремился к превосходству и не жалел на это сил.

День смерти отца Ролан отметил бутылкой хорошего вина из его погребов. Когда отца принесли домой, а Ролана вызвали к его ложу, казалось, что отец сможет выкарабкаться. Но Ролан настолько желал его смерти, что черти сжалились над ним и избавили его от родителя, утащив душу того в ад на несколько лет раньше срока.

Наказание за греховные мысли пришло сразу же. Как только отец отдал Богу душу, Ролан узнал, почему их замок прибывает в наполовину разрушенном состоянии. Отец очень любил деньги. Но он любил их тратить и не умел копить. Получая огромные суммы от кардинала, он забывал делиться ими с сыном, который вынужден был сам решать свои проблемы, и тут же спускал их на женщин, игру и вино. Отец слыл веселым человеком, и его любили в свете. Возможно потому, что на друзей денег он никогда не жалел. А на остальное их уже не оставалось. Деньги проходили у него сквозь пальцы, и исчезали так же легко, как и появлялись.

Ролан же оказался в сложной ситуации. Его обязанности при дворе заставляли его входить в большие траты, но все деньги были у отца. Просить он не мог. Не мог заставить себя подойти к отцу с любой, даже самой мелкой просьбой. Поэтому он ночами выходил на дорогу и грабил всех, кто побогаче и поспокойнее. Отлично владея любым видом оружия, ловкий и безбашенный, Ролан достаточно быстро втянулся в это незамысловатое дело, и ни разу не попался с поличным.

Теперь, став графом и получив все финансы в свои руки, он унаследовал за отцом не только земли и титул, но и невероятные огромные долги. Семнадцатилетний молодой повеса, в которого он превратился за несколько лет служения Луи, сидел в конторе своего стряпчего и пытался вникнуть в то, что ему говорили все эти люди, одетые в темные одежды. Все его имущество было заложено по несколько раз, и если не предпринять что-то очень срочно, то он рисковал остаться ни с чем. Он вспомнил родовой замок, мать в залатаном платье. Сестру в юбке из-под которой видны были лодыжки, и сжал губы. Впервые он пожалел, что отец умер. Сейчас он мог бы потягаться с ним. Он мог бы сам проткнуть его шпагой, мог бы с улыбкой смотреть, как тот истекает кровью и как угасает жизнь в его глазах.

Все или ничего. Он достоин самого лучшего. Ролан за свою жизнь познал и бедность, и богатство, и одиночество и неумолимую строгость школы, жестокость отца и нежность самых красивых женщин. В один вечер он мог пировать с королем и грабить припозднившегося купца. Но теперь его не могли спасти ни милости любовниц, ни щедрость Его Величества, который сам испытывал сложности. К тому же подоспел скандал, который тлел уже пару лет, где Ролан оказался не только действующим лицом, но и выглядел весьма плохо. Не так давно Ролан считал себя влюбленным в сестру английского короля в изгнании, Генриетту. Как это часто и бывает, об их отношениях знали все, кроме тех, кому по долгу это положено было знать, то есть кроме королевы и кардинала. Весь бурный роман, наполненный страстями еще пол года назад, а теперь начавший уже забываться, всплыл из-за дурацкой неосторожности. Когда брат Генриетты наконец-то обрел трон, та перед отправлением в Англию пришла к Ролану проститься. Кто их предал, Ролан так и не узнал. Застуканные практически с поличным, они не в состоянии были оправдаться. Разразился грандиозный скандал. Первый министр ударил Ролана по лицу и указал ему на дверь.

Лишившись последнего источника доходов, Ролан не мог позволить себе долго раздумывать. Стандартные ходы были не для Ролана де Сен-Клер. Он не бросился к друзьям, не умолял короля помочь ему рассчитаться с долгами, он не пустил себе пулю в лоб. Он даже не занялся торговлей. Играть, так по крупному. Он купил капер.

Ролан совершенно ничего не понимал в морском деле. Ему было семнадцать лет, у него не было средств к существованию, и за ним стояли мать, брат и сестра, и полностью разоренные его отцом земли. Если он будет медлить, кредиторы разорвут его имения на части, мать выгонят из дома, а сестра навсегда останется старой девой.

Капер подвернулся ему случайно. Не зная, куда податься после того, как ему было приказано убраться из Парижа в течении суток, он сел на коня и отправился в Англию вслед за Генриеттой. Прибыв в Кале, он получил от нее пространное письмо, все залитое слезами, в котором черным по белому было написано, что в Англии его тоже не ждут. Сидя в грязной таверне, оказавшись в совершенно отчаянном положении, без денег и представления, как их получить, Ролан повстречался с капитаном судна, желающим как можно скорее избавиться от корабля. Ролан выписал чек на сумму, которой у него не было.

Книга 1. Часть 1. Глава 1. Пират.

Судно Ролану досталось весьма необычное. Нечто среднее между фрегатом и невольничьим судном, корабль имел небольшое водоизмещение, но был юрким и быстрым. Оценив свое новое имущество, Ролан решение принял сразу. Он взял себе новое имя и из Ролана де Сен-Клера превратился в Ролана де Мера. Главное - придумать имя позвучнее, считал он. Славу же он еще успеет заработать. Через год каждый на морях будет знать имя капитана де Мера.

Не представляя, чем отличается Большая Медведица от Южного Креста, Ролан де Мер вышел в море на "Феристоне" с командой отчаянных головорезов.

Ролан не только не знал навигации. Более того, он никогда не был в море. Все две недели, которые они шли до Америки, его отчаянно рвало, и он делал огромные усилия воли, чтобы подняться с койки и выйти на палубу, где был посмешищем всей команды. Зеленый юнец против сорока матерых морских волков. Все эти бродяги были уверены, что мальчишка-капитан сломается и повернет назад, под крылышко к мамаше. Но они плохо знала Ролана де Сен-Клер. Он не сдался и не повернул. К тому времени, когда они пришли на Тартю, морские волки кое-что уразумели. Сын графа смог приструнить несколько десятков голов разного сброда. Ролан сообщил команде, что корабль принадлежит ему, и что вместо каждого из них на Карибах можно найти двух других таких же. Бунт был подавлен в зародыше, когда однажды ночью на подходе к Наветренным островам, Ролан ворвался в кубрик, где обсуждался план по его устранению, и просто расстрелял трех главарей. Он открыл дверь, достал пистолеты и спокойно стрелял, глядя тем в глаза. И на лице его ни дрогнул ни один мускул. Потом так же спокойно он развернулся к заговорщикам спиной и ушел, будучи уверенным, что никто не посмеет ударить в спину.

На Тортю он заменил большую часть команды, выбирая народ помоложе, чтобы не так была заметна разница в возрасте, и познакомился с капитаном Коленом, который недавно потерял корабль и искал место помощника капитана. Старше Ролана на десять лет, Колен проникся симпатией к мальчишке, и стал его учителем, не успевая восхищаться успехами ученика. Ролан глотал книги и схватывал все налету. Через год, когда Колена убили во время стычки на берегу, Ролан вполне был способен командовать судном, что и делал с большим успехом.

Ему везло. Шла война с Испанией, и Ролан включился в гонку. Он отбил от каравана галеон, груженый золотом. Первый рейд – и такой успех! После этого, конечно, Ролана понесло. Он выходил в море, искал любой корабль вражеской стороны, брал его на абордаж. Удача сопутствовала ему. А удача – эта такая штука, особенно в тех варварских местах, которая ценится больше всего. За удачливым капитаном, кем бы он ни был, готовы идти хоть вплавь. Удача была на стороне капитана де Мера.

Плавать с де Мером стало престижно. Деньги лились рекой. За два года Ролан сумел выкупить все свои земли, которые оказались в весьма плачевном состоянии. Он вернулся в родной замок, с головой погрузился в изучение сельского хозяйства, запутался окончательно. Выгнал управляющего. Потом второго. Третьего приказал высечь, как последнего раба. После этого никто уже не смел его обманывать.

Ролану многое удалось. Он сумел перестроить замок, достроить к нему приличный дворец, чтобы было где укрыться от ветра, который гулял по переходам и в комнатах. Перевел туда мать. А через год его сестра должна была быть представлена ко двору. Все или ничего. Его сестра не будет влачить жалкое существование. Ролан снова пошел в море, как мать ни пыталась отговорить его. Слава летела впереди него, де Мера любили и уважали, за ним шли в бой и умирали с его именем на устах.

Но это был не его мир. Вечная война, кровь, дым и пот, шторма и прибрежные таверны, где его люди праздновали победы напиваясь до потери сознания. Он мало пил, считая это слабостью, и брезговал портовыми девицами, а дочери знати были для него недоступны. Теперь, когда его дела пошли в гору, мир Лувра снова манил его. Все или ничего! Пришло время везти ко двору его сестру Гертруду, и для этого не было никаких препятствий. Гертруда имела хорошее приданое, миловидное личико и невинный взгляд.

Ролан вернулся в дом отца в Париже, и отправился к первому министру, чтобы уладить старый спор. Теперь, за три года повзрослев на десять лет, он мог постоять за себя не только в драке, на палубе корабля или в споре, но так же и готов был ради сестры обратиться к Мазарини.

В Париже ничего не изменилось. То, что он не стал делать ради себя, он сделал ради сестры. Он просил аудиенции, и предстал перед Мазарини, просил прощения и был прощен. На вопрос, где же он был три года, Ролан пожал плечами и сообщил, что его имения были в запущенном состоянии и ему пришлось приводить дела в порядок.

Так он вернулся ко двору. Он ввел Гертруду в Лувр, сразу же попал в объятия Луи, а Гера получила место фрейлины при королеве.

К двадцати годам Ролан окончательно избавился от своей детской миловидности, черты его заострились, тело было сильным и ловким. Если и раньше он отлично владел оружием, то теперь в Париже ему не было равных. Умение драться на качающейся палубе, в любых условиях спасать свою жизнь, нападать, охотиться на противника, смеяться в лицо опасности, выходить одному на троих, быть первым, вести людей за собой выделяли его из общего ряда изнеженных придворных. Он никогда не жаловался и никто не видел его слез. Внешне такой же, как и внутренне, уверенный в себе, будто выточенный из камня искусным мастером, с правильными чертами лица, словно проведенными по линейке, прямой линией носа и изогнутыми бровями, с тонкими губами, готовыми в любой момент сложиться в насмешливую улыбку, большими черными глазами, имевшими множество выражений от холодного ледяного взгляда до убиственно-насмешливого, умеющий вставить едкое замечание, высмеять любого, извратить смысл любого самого невинного выражения, он нравился всем. Он нравился королю, который не готов был отпускать его дольше, чем на три дня, он нравился женщинам, которые шли на все, лишь бы хоть на ночь, но затянуть его в свои сети.

Все или ничего. Ролан и в любви не искал легких путей. Не умея быть верным физически, он умел быть преданным. Возлюбленную он выбрал так же - он достоин лучшего! Ролан де Сен-Клер влюбился в совсем юную девушку, которую однажды видел на Кубе.

Золотоволосая и синеглазая, яркая красавица, она выделялась на фоне других женщин так же, как роза выделяется среди полевых цветов.

Планируя нападение на цитадель испанской власти на Карибах, Ролан высадился на Кубе и провел три дня в Виттории исследуя фортификацию. Он гулял по набережной, изучал город и форт. И вот среди дня, в городе, он вдруг замер, забыв совершенно, где он находится и зачем.

Девушка в темном синем платье под цвет глаз стояла около витрины и рассматривала выставленные в ней товары. Ее тяжелые локоны цвета золота кольцами вились по плечам, полускрытые белой кружевной мантильей, а темные брови и ресницы на светлой коже казались нарисованными углем. Она обернулась к женщине, которая сопровождала ее, и что-то ей сказала. Ролан увидел, что при улыбке у нее на щеках появляются милые ямочки. Девушка не видела его, но он отлично ее рассмотрел. Стройная, среднего роста, она двигалась с мягкой грацией уверенной в себе женщины, и каждое ее движение вызывало боль в его груди. Вдруг он понял, что все время, пока смотрел на нее, забывал дышать. Он втянул воздух, показавшийся ему раскаленным. Тут она обернулась и Ролан поспешил спрятаться за колонну.

Схватить ее и бежать? Он закрыл глаза, боясь, что тронется рассудком от нахлынувших эмоций. Он спешно завершил свою операцию, и через несколько дней привел корабли в порт Виттории. Дерзкий налет французской и английской пиратской братии превратил в руины сначала форт, потом город. Ролан пообещал пять тысяч песо тому, кто приведет ему золотоволосую красавицу, а сам метался среди объятого пламенем города в ее поисках. С десяток молодых блондинок было привезено на корабль, но среди них не было той самой. Она или погибла или исчезла.

Это стало его последним каперским подвигом. Решив, что его красавица погибла в огне или под ядрами его пушек, Ролан не мог простить себя. Он переходил от отчаяния к безумной надежде, он видел ее во сне и придумывал ей имена. Вернувшись в Париж, он все еще помнил ярко-синие сапфировые глаза, и все женщины казались ему слабой подделкой под его идеал.

Ему стало скучно при дворе. Тем более, что министр не поверил в сказки о его жизни в провинции, и поэтому Ролан постоянно чувствовал за собой слежку. Он притворялся таким же как все, но что-то в глазах, в повороте головы, в движениях, выделяло его из толпы придворных. Поэтому, когда Мазарини наконец решил отослать его подальше с важным поручением, Ролан согласился не думая, даже не зная еще, зачем и куда он поедет

-Мы выяснили, что на Кубе скрывается один из наших бывших врагов-фрондеров, - сказал Мазарини, а Ролан при слове Куба как будто резко проснулся и поднял на министра заинтересованный взгляд, - мы желаем простить его и призвать в Париж, где он более необходим, чем на тростниковых плантациях. Я посылаю вас с письмом к господину герцогу де Бурбон дАжени с приказом доставить его в Париж в самые короткие сроки. Его Величество желает видеть его при дворе. Дочь же его может рассчитывать на лучшую партию, в письме так же говорится, что Его Высочество герцог де Вермандуа просит руки мадемуазель дАжени. Свадьба должна состояться как можно скорее.

Ролану было все равно, что написано в письме. Сразу после слова Куба мысли его улетели далеко. Он благодарил Господа на шанс найти его красавицу, так он прозвал золотоволосую девушку, убедиться, что она не погибла, просить прощения и умолять ее стать его женой. Наверняка дочь испанского торговца или мелкого дворянина из Виттории будет счастлива стать графиней де Сен-Клер.

Попав на борт корабля в качестве пассажира, он мог позволить себе расслабиться, читать, изучать астрономию и сколько угодно мечтать о своей красавице. Вот он передает послание дядюшке короля, желает счастья его худосочной дочери, после чего отправляется бродить по городу, где наконец то встречает красавицу с синими глазами. В его мечтах она всегда улыбалась ему, и на щеках ее были милые ямочки. В его мечтах она ахала, видя такого красивого и знатного человека у своих ног, закрывала лицо руками, а потом, скромно хлопая длинными черными ресницами, соглашалась стать его женой. Мысль о том, что она могла быть мертва, Ролан отбросил напрочь, как будто такого не могло случиться. Не зря же судьба послала ему шанс. Ему, любимцу фортуны де Меру.

Сойдя на Кубе Ролан выяснил, что Его Высочество герцог де Бурбон живет не в самом городе, а на большой плантации, до которой от Виттории было два часа езды по побережью. Пройдясь по городу, который в рекордные сроки оправился от его налета, он, конечно же, не встретил никакой красавицы, и, разочарованный, отправился выполнять свою миссию, поклявшись, что вернется и найдет ее сразу же, как отдаст герцогу письмо. Он спешил вернуться, поэтому гнал коня и через два часа спешился около одноэтажного белого дома, у дверей которого сидели два белых каменных пса в шипастых ошейниках. Ролан назвал себя, и черная служанка проводила его в дом.

В гостиной было светло и прохладно, а на столе стояли бокалы с холодными напитками. Он взял бокал с соком, сделал глоток, и ожидал, когда же явится герцог. Откуда-то из-за закрытых дверей лилась музыка. Кто-то играл на клавесине, и играл неплохо. Ролан стал от нечего делать вслушиваться в мелодию, и даже подошел к противоположным дверям, чтобы увидеть исполнителя. В этот момент в гостиную пожаловал герцог, высокий, худощавый, одетый на испанский манер. Пробежав глазами письмо, он весь засиял, и было очевидно, что вся эта Куба, плантации, море и жара осточертели ему много лет назад.

-Благодарю вас, граф, за приятные новости, - герцог поклонился и понизив голос добавил, - особенно радует меня, что министр позаботился о моей дочери, - он поднял голову и тоже вслушался в музыку, - да она же здесь. Сейчас я представлю вам ее, месье.

Ролан спешил. Но было бы невежливо отказаться познакомиться с принцессой королевских кровей, хоть и побочной линии. В Париже ему пригодятся такие знакомства.
Герцог ушел куда-то в дом, потом сделал Ролану знак следовать за ним, и оба они вошли в салон, отделанный голубым шелком как раз тогда, когда девушка прекратила играть и сидела, перебирая ноты. Увидев отца она состроила обиженную физиономию, но не выдержала и улыбнулась. На щеках ее заиграли миленькие ямочки.

-Папа, отмени это издевательство. Сеньор Сальварес уже третий час заставляет меня играть!

Герцог при виде дочери весь расцвел. Он подошел к ней, помог ей встать из за инструмента, а потом повернулся к Ролану, гордясь красотой той, которая стояла рука об руку с ним в белом домашнем платье и улыбалась.

Золотые тяжелые локоны ее змейками вились по плечам, падая за спину. Огромные синие глаза цвета индийских сапфиров смотрели открыто и смело из под черных длинных ресниц. В глазах ее был интерес - ей явно понравился красивый молодой человек, склонившийся перед ней в глубоком поклоне. Губы ее, похожие на лепестки роз, сложились в приветливую улыбку.

-Его Преосвященство от имени герцога де Вермандуа прислал тебе предложение, Диана, - сказал герцог, целуя руку дочери.
Потом он подвел ее к Ролану и представил их: - Месье, познакомьтесь с моей дочерью, мадемуазель дАжени. Диана, это граф де Сен-Клер. Он сделал нам честь и привез послание от кардинала и предложение от твоего нареченного жениха.

Диана сделала реверанс, не сводя глаз с черноволосого посланца.

-Благодарю вас, месье, за приятные новости, - она улыбалась теперь лично ему и никак не могла понять, чем же не угодила такому красивому молодому человеку. Почему его лицо вдруг превратилось в камень, а глаза похожи на два черных озера, в глубине которых играет буря, но снаружи они кажутся совершенно спокойными.

Стараясь выровнять дыхание, Ролан смотрел на свою красавицу, и грудь его все сильнее и сильнее сдавливал холод. Он нашел ее. Но она никогда не будет принадлежать ему. И даже если герцог де Вермандуа откажется по какой-либо причине жениться на ней... к примеру умрет, то она все равно не будет доступна для него, простого графа. Он никогда не сможет просить ее руки. Все его мечты рассыпались прахом. Судьба жестоко посмеялась над своим любимцем.

Ролан, искушенный ценитель, никогда не видел такой красивой девушки. Теперь, когда она оказалась для него недоступна, он мог только смотреть на нее, но даже мечтать не смел о том, что когда-либо коснется губами ее губ. Мадемуазель дАжени была кузиной короля, и ничто и никогда не сломает эту преграду между ними. Он никогда не пойдет на простую связь, он не желает пользоваться крохами с чужого стола, он достоин только лучшего.

Это был первый раз, когда Ролан не смог сдержать слез. Фортуна посмеялась над ним. Он желал найти свою красавицу, и он нашел ее. Теперь она рядом, она всегда будет рядом, так как поселится в Париже и он постоянно будет видеть ее в Лувре. Рядом с другим мужчиной. В окружении других мужчин. Он шел по ночной аллее, а слезы беззвучно текли по его лицу. Слезы бессилия. Он мог перевернуть весь Новый Свет, он мог положить к ее ногам несметные сокровища, но он никогда не сможет получить руку мадемуазель дАжени.

Весь вечер он провел в ее обществе. Герцог, ее гувернантка мадам де Шамри и сама мадемуазель Диана сидели вокруг стола и слушали рассказы Ролана о Париже. Ролан сумел справиться с первыми эмоциями и теперь стал самим собой. Лицо его приобрело обычную подвижность, он мог улыбаться и даже смеяться, он поднял тост за прекрасную невесту герцога де Вермандуа, хотя слова вязли у него в зубах.

Зато теперь он знал ее имя. Диана.

Этой ночью, стоя на берегу моря, он поклялся себе, что женится на ней. Даже если для этого ему понадобится стать королем какой-либо державы. Он женится на ней, будет она замужем или нет. Он женится на ней в любом случае. Все или ничего. Диана дАжени будет принадлежать ему. Он пока еще не знал каким образом он этого добьется. Но добьется этого непременно.

Глава 2. Алжена

Диана дАжени знала себе цену. Она не была лишена зрения, и прекрасно видела в зеркале, насколько она красива и насколько превосходит в красоте всех знакомых ей женщин. Возможно, Господь решил для разнообразия сотворить идеал женской красоты, и этот дар, одновременно будучи проклятием, пал на голову дочери герцога де Бурбон.

Господь не мог выбрать менее подходящую для такого дара кандидатуру. Многие женщины заложили бы за него душу, но Диана дАжени абсолютно не нуждалась в красоте. Более того, она была бы счастлива не быть столь яркой и привлекать к себе как можно меньше внимания. Ее интересы были настолько далеки от кокетства, мужчин и любовных историй, насколько это вообще возможно.

В шестнадцать лет Диана имела так много опыта общения с мужчинами, сколько не бывает у некоторых женщин в шестьдесят. Она умела распознавать признаки влюбленности и все ее градации с первого взгляда, она знала, когда должна остановить мужчину так, чтобы не произошло трагедии, она знала, как вести себя с теми, кто был склонен к необдуманным действиям. Но она не знала, как вести себя с Роланом де Сен-Клер, потому, что не понимала, нравится она ему или нет. Она никак не могла прочитать по его лицу, что он думает о ней, и только один раз явно видела в его глазах восхищение. В самый первый, пока он не успел закрыться и смотрел на нее так, будто увидел призрак.

Мужчины влюблялись в Диану с первого взгляда. Стоило ей улыбнуться, любой мог пасть к ее ногам. Но, зная о своем происхождении, Диана никому не давала шанса. Неудачные почти что детские эксперименты поиграть судьбами молодых идальго закончились весьма печально. Один покончил с собой, другие поубивали друг друга, от чего Диана начисто лишилась подруг, так как вся местная знать была в той или иной степени в родстве друг с другом. Тем не менее, опыт пошел ей на пользу. С тех пор она стала намного аккуратнее. Быть причиной страданий других людей Диане вовсе не хотелось. Возможно, ей слишком легко было отбить поклонников у своих соседок, а возможно, она просто не обладала страстным темпераментом, но влюбленные в нее кабальеро сильно утомляли ее, и постепенно Диана все больше и больше замыкалась в своем мирке.

Больше всего на свете Диана любила море. Она могла часами гулять по берегу, плавать, кататься на лодке, могла в шторм распускать волосы и гонять на коне по прибрежной полосе, куда захлестывали волны. Возвращалась домой она вся мокрая, но счастливая и довольная. В спокойную погоду она шла на берег и сидела там с книгой, плавала, мечтала. Ей нравилось учиться, ей нравилось мечтать, ей нравилась музыка и она готова была посвящать этим занятиям все свое время.

Сначала она расстроилась, когда подруги резко отвернулись от нее. Но потом поняла, что одной ей гораздо лучше. Все их разговоры о поклонниках начали утомлять ее, так как сама она поклонниками интересовалась очень мало. Еще в детстве отец сообщил ей, что на Кубе нет ни одного молодого человека, которому он имел бы право отдать ее руку, поэтому Диана, ко всему подходившая слишком серьезно, смирилась со своей судьбой и успокоилась на том, что проведет всю жизнь в одиночестве.

Теперь же у нее появился жених. Герцог де Вермандуа, ее дальний кузен, на двадцать лет старше нее, но, судя по портрету, вполне еще красивый и улыбчивый. Он нравился ей. Диана надеялась, что когда она выйдет за него замуж, герцог не станет препятствовать ей путешествовать, читать и играть на клавесине. Она поедет в Италию, чтобы увидеть развалины Колизея, в Испанию в Кампостеллу, Грецию, чтобы взглянуть на Акрополь. Диана не боялась дороги, и ее оседлая жизнь давно уже ей надоела.

Были у Дианы и друзья, которые нравились ей. Однажды недалеко от ее плантаций лег в дрейф, а потом был вытащен на берег для ремонта испанский военный фрегат. Вечером в свете заката Диана пришла посмотреть на фрегат. Она хорошо разбиралась в кораблях, в навигации, во всем, что было связано с морем. Она сама умела править ботом, ей ничего не стоило одной отправиться в плавание. Но если бы она сделала это, то с ее отцом случился бы удар, и Диана ждала замужества, как избавления от через чур нежной опеки отца.

Фрегат с вызолоченными бортами назывался Святая Маргарита. Диана бесстрашно ступила в лагерь моряков и была принята капитаном судна, совсем молодым испанцем доном Диего де Ла Бланка. Они быстро нашли общий язык, и Диана радовалась, что жизнь ее стала интереснее, ведь она могла гулять с доном Диего, который знал много о море и с удовольствием делился с ней своими знаниями. Диана приглашала его в дом, и даже приказала выделить ему комнату, чтобы дон Диего мог жить в нормальных условиях, а не на берегу в брезентовой палатке.

Молодой, умный и красивый, дон Диего де Ла Бланка конечно же влюбился в Диану дАжени, и никакие доводы рассудка, которые он приводил себе сам, не могли заглушить в нем эту страсть. Будучи человеком выдержанным и спокойным, некоторое время он держал себя в рамках, но вскоре совсем потерял голову от ее сапфировых глаз, и, забросив все дела, целыми днями готов был сопровождать Диану, только бы быть рядом с нею.
Дон Диего заблуждался думая, что Диана ничего не знает о его состоянии, близком к помешательству. Диана хорошо видела все, что с ним происходит, держала его на расстоянии, и большее, чего он был удостоен, это коснуться ее руки. Она понимала, что должна оставить его, но ей нужны были друзья, дон Диего ей нравился, и она не готова была отказаться от него. Осознавая возможные последствия, она надеялась, что ей удастся выпутаться из этой истории наименее болезненно. Ремонт корабля когда-нибудь закончится, и дон Диего вынужден будет уйти в море. Тогда Диана навсегда попрощается с ним, помашет ему белым платочком, смахнет слезу и на следующий день забудет о нем. Сейчас же она имела право делать все, что пожелает. Но с тех пор, как она получила предложение от равного себе и официально стала невестой, их дружба стала еще менее прилична, о чем неприминула напомнить ей ее гувернантка мадам де Шамри. Диана пожала плечами, но отказаться от дона Диего была не готова, несмотря на то, что в доме появился еще один интересный ей человек.

Ролан де Сен-Клер раздражал ее. Диана, которая читала мужчин, как открытую книгу, никак не могла прочесть Ролана. Ролан всегда был спокоен, и глаза его смотрели на нее без обожания, к которому она привыкла. Он не стремился к ее обществу, но всегда был исключительно вежлив с ней. С ним было интересно поговорить, он оказался достаточно начитан и неплохо образован. Диана же ценила ум больше, чем красивую внешность. Но он и внешне был красив, и у него была ослепительная улыбка. Иногда она ловила на себе его напряженный взгляд, но никак не могла разгадать его значения.
Ролан ни разу за все время не сделал ни единого движения, не бросил на нее ни единого взгляда, который бы говорил о его чувствах к ней. Диана неожиданно для себя выяснила, что могут существовать мужчины, которые не влюблены в нее. Если бы она знала, каких усилий стоит ему его беспечность и равнодушный вид, она бы оценила его еще больше.

...
Отъезд герцога де Бурбон и его домочадцев был назначен через три недели, когда французское торговое судно готово будет выйти из Виттории в Бордо.

Дону Диего Диана объявила о своем скором замужестве и отъезде не без смущения. Она ожидала любой его реакции кроме той, которая последовала за ее словами. Дон Диего бросился перед ней на колени и умолял стать его женой. Конечно же, Диана не могла согласиться, да и даже если бы не была связана обязательствами, все равно бы не согласилась. Она попыталась как-то ему это объяснить, но делала больше упор на невозможность для нее подобного мезальянса. И именно эту сцену застал Ролан де Сен-Клер, гуляя в парке прохладным вечером.

Первой его реакцией было вытащить шпагу и убить соперника. Но чувство самосохранения не позволяло ему броситься на него без риска выдать себя перед Дианой. Поэтому он сдержался и только насмешливая улыбка тронула его губы. Он поклонился обоим и хотел было скрыться, чтобы не мешать Диане принимать поклонение ее воздыхателей, но Диана вдруг бросилась к нему и удалилась с ним в дом.

Дон Диего принял как должное ее отказ. Его мучения после него только удвоились, но с тех пор он старался не ходить на плантацию, и безвылазно сидел на берегу, поклявшись себе, что раз все решено, то и обсуждать нечего.

Но не прошло и трех дней, как ему принесли приглашение от герцога де Бурбон на семейный ужин. Дон Диего взялся было писать отказ, но как-то само собой у него получилось написать благодарность за приглашение и обещание прибыть во время.

Диана была прекрасна в золотистом вечернем платье и фамильных бриллиантах. Она протянула ему руки, которые он по очереди поднес к губам. Она улыбалась, и на ее щеках играли милые ямочки. Дон Диего сжал зубы и решил, что видит ее в последний раз. Потому что даже смотреть на нее было мучением, а уж касаться ее рук, понимая, что никогда ему не будет дозволено больше, было настоящей пыткой. Диана подала ему руку и провела в столовую, где заняла место рядом с этим самым графом де Сен-Клер, с которым ушла в прошлый раз.

Беседа крутилась вокруг ремонта Святой Маргариты, и Ролан неожиданно проявил некоторые познания в корабельном деле. Завязался спор, и Диана, обожавшая все, что связанно с морем и кораблями, переводила взгляд с одного на другого.

-Я должен завершить ремонт через две недели, чтобы присоединиться к эскадре в Санто-Доминго, - сказал между делом дон Диего. Он никак не мог заподозрить, что его слова сыграют такую роль в его судьбе, а так же в судьбе всех окружающих его людей, более того, целых держав.

-Что за эскадра? Везете золото в метрополию? - казалось, Ролан задал этот вопрос чуть ли не из вежливости, поза его была расслаблена и спокойна.

-Да. Сейчас корабли собираются со всего побережья, и в начале октября мы выходим в море. И, хотя де Мер после нападения на Витторию куда-то делся, возможно удовлетворился количеством награбленного и упился кровью, Его Величество приказал усилить охрану. И изменил место сбора. Они ждут нас в Гаване, но в этом году там никого не будет. Даже если де Мер и планирует нападение, то, надеюсь, его удалось обмануть.

-Заодно и дома побываете, - перевел тему Ролан де Сен-Клер, но губы его на секунду дрогнули в усмешке.

-А я чуть не оказалась в городе, когда напал де Мер, - сказала Диана, и оба посмотрели на нее, - мы с мадам де Шамри ездили по магазинам. И через два дня было совершено это нападение. Мне даже страшно подумать, что было бы, если бы я оказалась в городе!

-Этот головорез приказал всех светловолосых женщин свезти на его корабль, - добавил герцог, - думаю, что ты могла бы оказаться среди них.

Ролан смотрел на Диану, представляя, что было бы, окажись она на его корабле среди всех тех блондинок, которых ему показывали. Теперь стало ясно, что его ангел хранил его от опрометчивого шага, все его мучения оказались не напрасны, он мог только благодарить Господа за то, что ее не было в городе.

-Что стало потом с этими женщинами? - спросила Диана.

Ролан усмехнулся. Он помнил, что стало с ними, но рассказывать об этом Диане не стал бы и под пытками.

-Не думаю, что что-то хорошее, - сказал он, - вам лучше не знать о таких вещах, мадемуазель дАжени.

-Как только таких подонков земля носит? - мадам де Шафре сжала губы, - не понимаю, как Господь позволяет рождаться подобным людям? Будь проклят этот де Мер, кем бы он ни был! Столько горя, сколько он принес в Витторию, еще никто сюда не приносил! Пусть на себе испытает все, что он причинил ее жителям! И горе, и боль, и ужас бессилия!

Ролан спрятал улыбку.

-Такие люди посланы в наказание за наши грехи, - сказал герцог, - слава Богу, что осталось всего несколько недель, и мы наконец-то покинем навсегда этот остров. Мы прожили тут много лет, но я так и не смог полюбить его. Меня всегда тянуло во Францию. Диана, ты будешь удивлена, насколько она прекраснее всего, что ты когда-либо видела.

Диана заулыбалась. Ей предстояло путешествие, и она с нетерпением ждала его.

...
В этот вечер Диана вышла в сад. Она сняла с себя тяжелое золотое платье, надела домашнее белое, накинула шаль и спустилась вниз в темноту аллеи. Ей хотелось пройтись и подумать. В темноте она увидела фигуру, бредущую ей на встречу. Она помахала рукой, и Ролан тоже помахал ей. Они встретились ровно посередине аллеи около фонтана, и он, надеясь, что темнота скроет от ее проницательного взгляда его эмоции, откровенно любовался ею.

-Господин де Сен-Клер, перестаньте так смотреть на меня, - Диана коснулась его руки и продолжала улыбаться.

Он засмеялся.

-Вы как прекрасная статуя, от вас трудно отвести взгляд, - сказал он, - жаль, что вы на самом деле нечто вроде произведения искусства.

-Почему это? - возмутилась она, сдвинув брови.

-Вами можно только любоваться, но вас нельзя любить, - он саркастически усмехнулся, а Диана терялась в догадках, было ли это признанием в любви, или он просто подшучивает над нею? - тем не менее, у меня к вам предложение, - продолжал он.

Диана хотела возразить, но Ролан не дал ей говорить:

-Я хочу предложить вам свою дружбу. Мы еще много времени проведем вместе на корабле, а потом, надеюсь, будем встречаться при дворе.

-Конечно! - обрадовалась Диана и глаза ее загорелись, - мне так не хватает друзей! Женщины меня ненавидят, а мужчины... они не могут воспринимать меня, как человека. Они видят картинку... Я очень благодарна вам, месье, за ваше предложение и с радостью принимаю его!

Диана поднялась на цыпочки, и губы ее коснулись его щеки. Он стоял, боясь шелохнуться и опустив глаза, чтобы она не могла понять, как сильно бьется его сердце и как его бросило в жар от ее прикосновения.

-Вот и хорошо, - он справился с чувствами, поднял на нее глаза, подал ей руку, - я буду счастлив снова встретиться с вами через несколько дней. Я уезжаю в Сантьяго, и появлюсь снова только перед вашим отъездом.

Разочарование, отразившееся на прекрасном лице Дианы сильно его обрадовало. Диана сжала его руку.

-Очень жаль, что вас не будет. Я буду скучать, - сказала она.

Оказавшись позже в своей комнате, Ролан поздравил себя с правильно выбранной тактикой. Если уж Диана не может стать его женой прямо сейчас, то неплохо бы иметь с ней хорошие отношения. Соскучившаяся по нормальному общению, девушка с радостью приняла его руку. Теперь, пользуясь своим новым статусом, он может постоянно быть рядом с нею, знать о ней все. Главное, ничем не выдать себя. Влюбленных мужчин вокруг нее полно, а вот друзей явно недостаточно.

Диана сидела в саду, размышляя над странными комплиментами графа де Сен-Клер. Было очень поздно. Так и не придя к однозначному выводу, она поняла, что именно ее так раздражает в нем - его нежелание склониться к ее ногам. Она привыкла к поклонению и обожанию, а Ролан де Сен-Клер не только смотрел на нее так, будто она была ребенком, но и позволял себе двузначные комплименты и непонятные взгляды. Влюбись он в нее, Диана тут же потеряла бы к нему интерес. Но Ролан не желал влюбляться. Диана решила, что обязана разжечь и его чувства, если у него вообще имеется сердце.

Глава 3. Уроки доньи Фелиции

Дону Диего не спалось. Выйдя в сад он бродил по дорожкам, пока не обнаружил, что не один в саду. Диана, его Диана, сидела около фонтана задумчиво склонив голову. Услышав звук шагов, она встала и осмотрелась.
-Кто здесь? - прозвучал ее голос.
Дон Диего думал, что она испугается, но тут услышал звук взводимого курка. В руках у Дианы сверкнул пистолет. Дону Диего ничего не оставалось, как выйти на освещенный луной участок и показаться ей.
Заметив его, Диана опустила оружие.
-Вам тоже не спится? - спросила она, радуясь, что может оторваться от разгадки ребусов Ролана де Сен-Клер.
-Нет.
Он пошел рядом с ней, и они углубились в сад. Диана тревожно размышляла. Она не любила кокетство, не любила разного рода приемчиков, которыми пользовались знакомые ей девушки, чтобы завлечь мужчин. Но именно сейчас ей было необходимо воспользоваться одним из них. Она повела ничего не подозревающего дона Диего под окна комнаты в дальнем флигеле, которую занимал Ролан.
Комплимент его был неоднозначен. Ее нельзя любить... Означает ли это, что он любит ее, но не может себе этого позволить, или это просто метафора? Она остановилась прямо под его окнами под раскидистым деревом. Не пройдет и получаса, как она будет все знать о Ролане де Сен-Клер.
-В последнее время мне кажется, что вы избегаете меня, дон Диего, - начала она тихо, но так, чтобы ее было хорошо слышно в раскрытое окно.
-Это неправда, донья Диана.
-Вас не было три дня. Вы не желаете меня видеть?
Они стояли друг напротив друга, и Диана мысленно просила у него прощения. Ей не нравилось использовать людей для своих целей и она всегда призирала тех, кто это делал.
-Я слишком сильно желал видеть вас, поэтому и не мог позволить себе сюда приходить.
-Вам не кажется, что в ваших словах есть некоторое противоречие?
Дон Диего смотрел на нее, как на божество. Диана хорошо знала такой взгляд. За ним часто следовали разные неадекватные действия, но на этот раз она не собиралась прерывать свою игру, чтобы сбавить напряжение.
Повисло молчание. Дон Диего отступил на шаг.
-Разрешите мне идти, донья Диана, - почти прошептал он.
Она повернула к нему голову:
-Нет.
-Я должен идти. Прошу вас, прогоните меня! Мне недостает воли, чтобы уйти самому.
Но Диана улыбалась. Она не собиралась позволять жертве так просто сбежать.
-Вы обиделись на меня? - спросила она и подошла ближе. Подол ее платья коснулся его ног.
Дон Диего облокотился о ствол дерева.
-Нет. Я понимаю всю невозможность своей страсти. Но я ничего не могу сделать с собой. Поэтому я не могу позволить себе дольше оставаться здесь с вами.
Несмотря на намерение тут же бежать от нее, дон Диего не сдвинулся с места. Он смотрел в ее глаза и не мог себя заставить пошевелиться. Диана же опустила глаза. Ее бывшая подруга донья Флавия всегда смеялась над ней за ее полное неумение кокетничать и строить глазки и даже пыталась ее научить этому незамысловатому искусству, которым женщины владеют от рождения. Все, кроме Дианы дАжени. Сейчас Диане очень бы пригодились уроки доньи Флавии. Она махнула ресницами, изобразив невинный взгляд.
-Мне очень жаль, дон Диего, что так вышло. Я на самом деле скучала без вас. У меня не так много друзей, и мне всегда было приятно вас видеть.
-У вас есть Ролан де Сен-Клер, - отозвался он.
Диана снова махнула ресницами. Просто потому, что больше ничего толкового не могла вспомнить.
-Ролан де Сен-Клер очень странный человек, - сказала она, - я его не понимаю, - теперь она смотрела на него в упор, а потом вдруг вспомнила, что так делать нельзя и отвела взгляд, - с вами мне гораздо проще.
Прямая, как палка. Вот что она такое. Так говорила донья Флавия и Диана была согласна с ней. Она прямая, как палка. Она совсем не умеет ходить вокруг да около, хотя сейчас ей бы очень помогло такое умение. Она всегда рубит с плеча и правильно расставляет акценты. Чтобы не было непонимания. Но именно сейчас надо было бы оставить какое-то недопонимание, разжечь ревность дона Диего, сохранить интригу. А она все испортила одной фразой. Диана была очень недовольна собой.
-Гораздо проще? - усмехнулся он, - и это причина, по которой вы встречаетесь со мной?
Диана готова была провалиться на месте. Ролан де Сен-Клер, ради которого был разыгран весь этот спектакль, наверняка умирает со смеху. Вряд ли можно найти еще одну такую дурочку, как она. Расстроившись, что все испортила, Диана отвернулась от дона Диего и сделала несколько шагов по дорожке, собираясь оставить его в покое и идти к себе, раз уж Бог, наделив красотой, забыл наделить ее разумом.
-Не уходите.
Она обернулась. Дон Диего так и стоял под деревом, и смотрел на нее, как на статую Девы Марии.
-Вы только что просили оставить вас, - неожиданно она рассердилась. Раз уж она не умеет играть в эти игры, нечего было и лезть. Зачем она затеяла все это? Какое ей дело до чувств Ролана де Сен-Клер? Любит он ее или нет, покой дона Диего и, возможно, его жизнь, не стоят ее удовлетворенного любопытства.
-Прошу вас, не уходите.
Диана остановилась. Дон Диего медленно подошел к ней.
-Я вас не понимаю, дон Диего.
Он смотрел на нее. А Диана смотрела на него. И тут Диего понесло.
-Я и сам себя не понимаю. Я одновременно мечтаю оказаться как можно дальше от вас, никогда вас больше не видеть, и при этом самое большое мое желание - это быть всегда подле вас, - он на секунду закрыл глаза, собираясь с мыслями, - донья Диана, вы - это самое лучшее, что было в моей жизни. Я знаю, что у меня осталось совсем не много времени. Времени, когда я смогу быть рядом с вами. Я прекрасно понимаю любовников Клеопатры, которые отдавали жизнь за ночь с царицей. Потому что все, что будет после нашего расставания, для меня уже не имеет значения.
Остановить его было уже невозможно. Все плотины были прорваны, и чувство настолько захлестнуло его, что дон Диего схватил Диану в объятья и стал покрывать поцелуями ее лицо и губы. Диана сопротивлялась, как могла, но сил ее было явно недостаточно. И в тот момент, когда раздался треск рвущейся ткани, на сцене появился еще один актер.
Ролан де Сен-Клер, отлично слышавший все, что происходило на полянке, схватил шпагу и не долго думая выскочил в окно. Он схватил дона Диего за шиворот, и буквально оторвал от Дианы, которая была слишком напугана, чтобы понять, что происходит. Еще один миг и лязгнул металл. Это Ролан и дон Диего скрестили шпаги. Диана закричала и бросилась между ними, Ролан же оттолкнул ее и одним взглядом пригвоздил к месту. Она стояла, широко распахнув глаза, и только беззвучно шевелила губами от ужаса.
Схватка закончилась так же внезапно, как и началась. Ролан сильным ударом выбил оружие из рук противника, дон Диего попятился и упал на спину, и вот уже клинок приставлен к его груди. Дон Диего откинул голову и закрыл глаза, пытаясь вспомнить молитву.
Ролан смотрел на Диану. Вдали послышались голоса, это бежали разбуженные звуками битвы домочадцы. Нужно было как можно скорее скрыться, но Диана будто приросла к месту. Она смотрела на Ролана. Он ждал ее приказа, как гладиатор на арене.
-Пожалуйста, - прошептала она и покачала головой. Потом вдруг силы вернулись к ней и она бросилась к нему, схватила его за руку, держащую шпагу, - прошу вас, граф, пожалуйста, нет!
Он тут же убрал клинок и отступил. Дон Диего все еще лежал на земле, но Ролан подошел к нему и протянул руку, чтобы помочь подняться.
-Убирайтесь! - приказал он, и дон Диего мгновенно понял его. Люди были уже близко. Если их застанут на полянке, честь Дианы может пострадать. Он схватил шляпу и шпагу и бросился в темноту.
Ролан же потянул Диану за собой, помог ей забраться в распахнутое окно, из которого выпрыгнул сам минуту назад. Диана послушно спрыгнула в темноту комнаты. Ролан тут же спрыгнул за ней, закрыл окно и задернул шторы.

Глава 4. Побег

Ролан на самом деле уехал, сообщив герцогу де Бурбон, что имеет дела в Сантьяго. Диана бродила по берегу моря, обходя стороной стоянку Святой Маргариты. Она получила пространное письмо от дона Диего де Ла Бланка с извинениями, но не собиралась его прощать. Да и если быть честной с самой собой, то Диана должна была признаться себе, что интерес к нему она потеряла. Ей не хотелось опасаться того, кого она желала называть своим другом, поэтому больше они не встречались, и на письмо его она не стала писать ответ.

Если же Диана вспоминала о Ролане де Сен-Клере, у нее тут же начинала болеть голова. Наверное, потому, что в ней не укладывалось то, что произошло между ними. Действия его казались ей нелогичными, и все поступки, начиная от двузначного комплимента и заканчивая его бегством из ее комнаты, когда несмотря на то, что он мог бы подобно дону Диего сделать с ней все, что пожелает, он отпустил ее и ушел, не желая даже поцеловать ее.

Диана не знала, какие чувства она испытывает к нему. Это было нечто среднее между злостью, обидой и непониманием, при этом Ролан де Сен-Клер ей определенно нравился бы, если бы ни его цинизм и умение говорить так, что никогда не поймешь, что же он имеет в виду. Она понимала, что ее обидело, что он отвернулся от ее губ в тот момент, когда она ждала поцелуя.

Недели через две пришло известие о грандиознейшем по своему замыслу и дерзости нападении на испанскую золотую эскадру. Пираты с Ямайки и острова Тартю одновременно появились вблизи Эспаньолы, и их было бесчисленное множество. Командовал эскадрой капитан де Мер и, говорили, что именно ему принадлежал весь замысел. Испанцы, изменившие место сбора и державшие его в строгом секрете, гостей не ждали. Корабли охраны еще не были стянуты к острову, а несколько галеонов уже стояли в порту, доверху груженые золотом. Пираты напали на порт в самый неудачный момент и захватили два из шести галеонов. Остальные, те, которые еще только шли на Эспаньолу для встречи с караваном, были отловлены ими по одному и частично захвачены вместе с кораблями охраны, ежели те сопровождали их. Досталось и нескольким прибрежным городкам и деревням, которые были сожжены и разграблены менее удачливыми каперами.

Герцог де Бурбон был озабочен. Бедствие на Эспаньоле, инициированное де Мером, которому чудом удалось прознать про караван, информация о котором держалась в строгой тайне, могло перекинуться и на Кубу. Плыть прямо сейчас было безумием, поэтому торговое судно, на котором он собирался отправиться во Францию, задержалось в порту Сантьяго.
Испанская корона направила ноту протеста Англии и Франции, чьи корсары устроили беспрецедентное побоище на Эспаньоле, и потребовала выдать де Мера и других главарей живыми или мертвыми.

Дон Диего де ла Бланка, который обязан был защищать караван, но из-за увлечения своего юной красоткой с острова Куба не подоспевший во время, всеми силами старался завершить ремонт судна, и через несколько дней Святая Маргарита была спущена на воду. Остатки золотой эскадры должны была выйти в Испанию через несколько дней, дон Диего спешил присоединиться к ней.


…
Палило жаркое солнце. На улицах города стояла жара, когда Ролан де Сен-Клер причалил на небольшом боте в порту Виттории. Торговое судно Белая Роза, которое на днях должно было выйти в Бордо, лежало в дрейфе под защитой ощетинившегося форта. Это дало Ролану уверенность, что он спешил не зря. Герцог де Бурбон явно был еще на Кубе.

Приехав на плантацию, Ролан попал в эпицентр урагана. Все домочадцы бегали, кричали и рыдали, женщины заламывали руки, а мужчины с ружьями наперевес прочесывали окрестности. Ролан приказал провести его к герцогу, но того не было дома, и приняла его гувернантка Дианы мадам де Шамри. Но еще до ее появления от слуг он узнал, что произошло, и изменился в лице, когда услышал эту новость.

Диана пропала.

После долгих выяснений и возвращения герцога, который сам возглавлял поисковую команду, Ролан наконец-то сумел составить для себя картину произошедшего. Началось все с того, что стало неважным из-за исчезновения мадемуазель дАжени, но в любом другом случае оказалось бы крупным событием.

Герцог де Бурбон дАжени и мадам де Шамри тихо обвенчались в домовой церкви. Они никому не сказали о своих намерениях, и только когда брак бы осуществлен, наутро вышли к Диане и герцог представил ей мадам де Бурбон дАжани как ее мачеху.
Диана растерялась. Она смотрела на сияющих от счастья новобрачных, но не могла разделить их радости. Она должна была бы поздравить отца, но не могла подобрать слов. Вместо радости слезы навернулись ей на глаза.

-А как же твои слова о мезальянсе, о долге и достоинстве? - Диана смотрела на отца сияющими от слез глазами, - ты сам говорил мне, что мы не можем делать опрометчивых шагов!

Отец не был намерен ссориться с дочерью в свой первый день в новом статусе. Он сжал руку своей жены.

-Дорогая моя, когда я женился на твоей матери, я так и поступил - я женился на женщине, которую видел впервые в жизни. Я выполнил свой долг. Но Господь не послал нам сына. Я уже стар, я заслужил немного личного счастья в последние годы своей жизни. Возможно, Бог смилостивится над нами и пошлет еще мне наследника.

Услышав подобное, Диана не знала, что ответить.

-Наследники должны рождаться в равном браке, - почти прошептала она, повторяя слова отца, которые выучила уже наизусть. Потом она подняла голову и окинула взглядом этих двоих, которые всегда были ей дороже, чем кто бы то ни было, которые воспитали ее и которых она искренне любила. До этого самого часа, - а как же я, отец? Неужели я не заслужила личного счастья? - спросила она, - почему я должна выйти за человека, который годится мне в отцы и которого я никогда не видела в своей жизни? Почему я не могу сделать свой собственный выбор?

Ответа на этот вопрос Диана не дождалась. Она бросилась вон из комнаты, не желая показывать своих слез ни отцу, ни мадам де Шамри... ах нет же, мадам дАжени!

Она выбежала в сад. Ее всю трясло от бешенства. Отец предал ее, заставив принять предложение незнакомого человека, в то время когда сам женился по собственному выбору! Диана побежала, подхватив подол платья. Шум моря манил ее, и она бежала к морю. Слезы лились из глаз, но это были слезы ярости.

Стоя у полосы прибоя, Диана смотрела вдаль.

Она не станет выходить за незнакомого человека! Она никогда больше не станет угождать отцу, королю, первому министру, она не принесет себя в жертву их расчету! Достав из кармана миниатюрный портрет герцога де Вермандуа, Диана смотрела на его улыбающееся лицо. Наверняка портрет написан много лет назад или сильно приукрашен. На нее смотрели красивые голубые глаза, которые ей так нравились. Диана подумала, что даже не знает, каково имя этого человека. Он для нее был просто олицетворением ее будущего, титула, денег, драгоценностей. Больше она не желала такого будущего.

-Донья Диана?

Она резко обернулась, узнав голос.

Позади нее стоял дон Диего. Сама не заметив как, Диана оказалась недалеко от его лагеря. Святая Маргарита лежала в дрейфе, и команда спешно свозила на корабль оставшиеся на берегу пожитки и бочонки с пресной водой.

Диана облизала губы, которые вдруг пересохли, в висках стучало. Она смотрела на дона Диего, сжимая в ладони портрет своего жениха. Щеки ее вспыхнули, когда она приняла совершенно безумное решение.

-Мне..., - она снова облизала губы. Сказать это было сложнее, чем ей казалось вначале, - мне нужно срочно попасть в Испанию, дон Диего, - проговорила она, - я прошу вас взять меня на борт.

Дон Диего замер, не в силах выговорить ни слова.

-У меня военный корабль, донья Диана, - наконец сказал он, чувствуя, как бьется о грудную клетку его сердце, - если пираты нападут, мы будем защищаться. Там не место женщинам.

Она смотрела на него широко распахнутыми глазами. Щеки ее вспыхнули.

-Я пришла, чтобы стать вашей женой, дон Диего, - сказала она. Потом последний раз посмотрела на миниатюру, размахнулась и зашвырнула ее в море.

Через час Святая Маргарита вышла в открытое море, увозя на своем борту Диану де Бурбон дАжани, принцессу Франции.

Глава 6. Святая Маргарита

Ролан де Сен-Клер опоздал совсем немного. Он стоял на берегу и смотрел на удаляющиеся за горизонт паруса Святой Маргариты, и брови его сошлись на переносице.

Феристона осталась в десяти лье отсюда, и нагнать Святую Маргариту, которая идет прямым курсом на Эспаньолу, будет практически невозможно, даже несмотря на то, что Феристона намного более маневренна и быстра. Лезть в самый рассадник испанской военщины сейчас, когда за его голову назначена немалая сумма, было полным безумием. Де Мер выполнил свою миссию и в ближайшее время больше не должен появляться на виду. Он должен затаиться, дать Испании расслабиться и зализать раны. Караван, хорошо покусанный им, беспрепятственно доберется до метрополии. Тем более, что количество военных фрегатов для охраны золота будет удвоено.

Некоторое время Ролан смотрел на удаляющийся фрегат, потом сел на коня и вернулся на плантацию.

Он ни секунды не сомневался, что Диана уехала с доном Диего. И только Господь знает, что она вытворит в дальнейшем.

-Ваша дочь на Святой Маргарите, - он стоял перед герцогом, задумчиво сдвинув брови, - думаю, что она благополучно доберется до Испании, а там я встречу ее. Вы же с мадам де Бурбон отправитесь на Белой Розе, как и собирались. Я обещаю, что привезу Диану в Париж к началу весны.

Герцог был сильно расстроен и немного растерян. Никак не ожидая от своей всегда спокойной и послушной дочери подобной реакции на женитьбу на ее же любимой гувернантке, он долго клял себя за то, что не подготовил ее заранее. Но теперь, когда время было упущено, он думал только о том, что кардинал будет недоволен его поведением. Он хотел войти в Париж рука об руку с Дианой, привезя ее, как прекрасный трофей, и этим заслужив как можно больше милостей со стороны первого министра и Его Величества. Теперь же он был обречен на тихое и печальное шествие. Дочь его сбежала, ее замужество было под вопросом, а расположение первого министра утеряно заранее. Поэтому он схватился за обещание Ролана де Сен-Клер, как за последнюю соломинку, и быстро убедил сам себя, что Ролан, конечно же, найдет Диану и сможет вернуть ее под отчий кров, а уж тогда, дождавшись Дианы в родовом замке, он и отправится с нею в Париж.

Подняв себе настроение таким образом, он приказал грузить багаж на телеги и навсегда распрощался со своим домом на Кубе, покинув его рука об руку с молодой женой, и ни разу не обернулся. Наутро Белая Роза вышла из гавани, держа курс на северо-восток.

Ролан уехал еще раньше. Боясь упустить время, он загнал коня, но через несколько часов Феристона покинула небольшую бухточку, где отдыхала в ожидании приказа капитана, и направилась к восточному побережью Эспаньолы в надежде нагнать и взять на абордаж Святую Маргариту еще до того, как она достигнет цели своего путешествия. Всю ночь Феристона преследовала фрегат, но к утру стало понятно, что Святая Маргарита опережает их на несколько часов и достигнет Санто-Доминго раньше, чем они успеют подойти к ней на расстояние выстрела. Поэтому Ролан принял решение не заходить в опасные воды. Он высадился на небольшом полуострове, приказав своему помощнику не ожидать его и вернуться на Тортю. Сам же он спустил бот, и на этом боте поздно ночью пришвартовался к Святой Маргарите, лежавшей на рейде спустив паруса.

Охрана на корабле дона Диего оставляла желать лучшего. Расслабившиеся и соскучившиеся по цивилизации за время ремонта в уединенной бухте, моряки и солдаты пировали в кабаках большого портового города, а те, кто охранял Святую Маргариту, предпочитали спать или играть в кости. Да и чего им было опасаться? Де Мер убрался восвояси, прибрежные воды так и кишели военными судами, и никакие пираты, корсары и разбойники даже не подумали бы о захвате судна.

Ролан усмехнулся, подумав, что мог бы захватить Святую Маргариту в одиночестве. А уж имея под рукой десяток своих волков, он бы перерезал остатки нерадивой команды во главе с нерадивым капитаном, и мог бы увести судно из под самого носа испанского вице короля. Он пожалел, что не сделал этого.

-Кто там? - услышал он сверху.

-К дону Диего, - ответил он по-испански.

Кто-то скинул ему лестницу, и он быстро взобрался на борт.

Корабль был ярко освещен. Ролан осмотрелся. Его портреты, которые были развешаны по городам Испанской Вест-Индии, были только условно похожи на него, поэтому он не сильно рисковал быть узнанным. Те, кто видели его лицо, редко оставались в живых, тем более таких было мало среди испанских солдат. Матрос смотрел на него совершенно спокойно, не подозревая, что за человек только что ступил на палубу его корабля. Он видел просто знатного господина в черном, с красивым волевым лицом и не чувствовал опасности.

-Дон Диего изволили лечь, - сказал матрос, но все же провел гостя к каюте капитана и постучал в дверь.

Через какое-то время дверь открылась.

-Ваша Светлость, к вам с берега изволили явиться, - сказал матрос и куда-то исчез.

Дон Диего вышел из каюты, на ходу накидывая камзол. Он поднял голову и замер, увидев того, кто нарушил его покой. Ролан стоял чуть в стороне, скрестив руки на груди, и спокойно смотрел на него.

-Добрый вечер, дон Диего.

-Граф де Сен-Клер?

-Как видите.

-Как вы оказались здесь?

-Упал с неба.

Тут скрипнула дверь, и Ролан перевел взгляд на того, кто вышел следом за доном Диего. Прямо за его спиной маячила тонкая женская фигурка. Золотые локоны тугими кольцами вились по плечам и скатывались ей за спину. А большие глаза, опушенные длинными ресницами, смотрели прямо на него.

Повисло молчание, нарушаемое только звуками далекого порта, шелестом волн, да где-то хрипло пел песню матрос. Ролан смотрел на Диану, пытаясь побороть накрывшую его волну совершенно бешеной ревности. Одному Богу известно, что делала Диана в каюте капитана с не самым сдержанным, как показал опыт, мужчиной. Ролан закусил губу, потом заставил себя успокоиться. Он поклонился ей, возможно слишком низко.

-Ваш отец сходит с ума от волнения, мадемуазель д’Ажени, - сказал он, делая шаг в ее сторону, - вы достаточно наказали его, поэтому собирайтесь, нужно нагнать Белую Розу.
Диана попятилась.

-Нет.

Их взгляды снова встретились, и она отвела глаза.

-Как вы нашли меня?

-Я уже сказал дону Диего, упал с неба.

Ролан подошел к ней и взял ее за руку. Диана вырвала руку, отступила к двери каюты. Дон Диего тут же метнулся к ней и заслонил ее, встав между ними.

-Я никуда не поеду с вами, месье, - сказала Диана, - я никогда не поеду во Францию.

-Донья Диана едет в Испанию. Со мной, - дон Диего положил руку на эфес шпаги, - вчера корабельный священник обвенчал нас.

Ролан поднял брови, еще не осознавая до конца глубины катастрофы. Но он должен был что-то сделать, чтобы не убить на месте этого влюбленного идиота, женившегося на Клеопатре ради одной ночи с нею. Вместо того, чтобы придушить дона Диего голыми руками, схватить Диану и бежать с ней на Тортю, Ролан отступил на шаг и рассмеялся.

-Вы осознаете, что натворили, дон Диего? - спросил он, - вы осознаете, все последствия ваших действий?

Тот молча кивнул.

-Вы уверены, что достойны были жениться на французской принцессе, убив ее возможность выйти замуж за более достойного человека, обрести богатство, счастье и власть, вместо этого обрекая ее на жизнь жены капитана небольшого военного судна без денег и уверенности в завтрашнем дне? Вряд ли после подобного герцог захочет знать свою дочь и дать за ней приданое.

Дон Диего смотрел прямо ему в глаза. Потом перевел взгляд на свою юную жену и глаза его засияли.

-Я вполне осознаю это, дон Роландо.

-Оставьте его в покое, граф, - Диана выступила вперед, - это я захотела. Я сама имею право выбирать себе мужа. И уходите! Вам здесь не рады!

Ролан усмехнулся. От одного взгляда на нее у него сводило челюсть от желания убить дона Диего и хорошенько врезать ей. Потому, что они только и ждут, когда он оставит их в покое, чтобы снова уединиться в капитанской каюте. От промелькнувших перед глазами у него сцен, его затошнило от ревности. А потом он вдруг понял, что если бы приехал несколькими часами раньше, то вполне мог бы подвернуться Диане под руку еще до того, как она оказалась на побережье, и тогда он бы провел с ней эту волшебную ночь, и он бы был удостоен...

Он прервал себя и заставил вернуться в реальность. Убить Диего прямо сейчас? Диана поднимет крик, да и звук драки не будет не замечен. Одному ему не справиться с десятком головорезов, пока что тихо сидящих на нижней палубе. При звуках борьбы они вылезут на палубу и неизвестно, чем все закончится. Одно дело перерезать всех спящими, и другое, сражаться с капитаном, потом с командой, при этом не дав им растерзать Диану в случае его поражения и смерти дона Диего…

-Мой корабль ушел, - сказал он, прерывая поток мыслей, которые могли свести его с ума, - поэтому вам придется взять меня с собой

Глава 7. Шторм

Утро застало Святую Маргариту на пути в Испанию. С отливом огромный испанский флот расправил паруса и направился в сторону метрополии, увозя с собой золото Америк и капитана де Мера, за голову которого была назначена огромная сумма денег.

Донья Диана де ла Бланка. Ролан стоял на корме, опираясь на перила, и смотрел на пенный след, оставляемый кораблем. Вокруг Святой Маргариты тут и там виднелись другие корабли, которые выстроились вереницей и неслись по ветру. Если ветер не изменится, то через двадцать дней они будут в Севилье. За это время Ролан обязан придумать что-нибудь, что освободит Диану от мезальянса и поможет скрыть следы этой фатальной для нее ошибки. Ревность и бессонная ночь, в течении которой он бродил по палубе, не желая слушать звуки, которые доносились из капитанской каюты и были отлично слышны в его, выбили его из колени. Он обязался доставить ко двору герцога де Бурбон его дочь, нареченную невесту герцога де Вермандуа, и он сделает это.

Будь это какая-нибудь другая девушка, Ролан только бы посмеялся бы над ней и оставил бы ее самостоятельно платить за ее глупый ребяческий поступок. Но он не мог оставить Диану. Из соображений безопасности Ролан решил отложить месть до Испании, и пытался изображать из себя приветливого гостя, а не ревнивого влюбленного. Одному Богу известно, что случится, если он попытается вышвырнуть дона Диего за борт прямо сейчас, окруженной испанской командой и десятком военных кораблей, где наверняка найдется человек, которой сможет опознать в нем де Мера. Он сам загнал себя в ловушку, и вынужден был ждать, представляя в красках, что сделает с доном Диего, когда они ступят на землю Испании. Он считал дни, и каждый день приближал смерть соперника, поэтому с каждым днем настроение Ролана улучшалось, его беззаботный вид убедил дона Диего, что он не имеет видов на Диану, и дон Диего потерял бдительность. Ролан держался отлично, но иногда при виде счастливой улыбки Дианы, и взглядов, которыми обменивались молодые супруги, его накрывала такая волна ревности, что боясь, что совершит какой-нибудь необдуманный поступок, он уходил в свою каюту, падал на кровать, и лежал, пока его не переставало трясти от ненависти к сопернику, и пока ему не удавалось снова овладеть собой.

Диана не выглядела, как женщина, совершившая ошибку. Ему было бы легче видеть, что она несчастна, тогда он мог бы выступить в роли избавителя. Но Диана купалась в любви дона Диего, который буквально не отходил от нее ни на шаг, и вся светилась от счастья. Только многолетний опыт придворной жизни позволял Ролану достойно держать себя. Ревность пожирала его изнутри. Как не сойти с ума зная, что на месте дон Диего мог бы быть он сам, если бы ни его жадность и лишняя ночь в Сантьяго, где он позволил себе расслабиться после напряженной и опасной операции?

Он безумно гордился операцией по захвату галеонов. Два из них до сих пор качались на волнах в порту Тортю, где их должны были разгрузить, золото отправить во французские банки, где он благополучно может получить его под чужим именем, а корабли продать. Он неоднократно проделывал это и доверял своим поверенным. Возможно потому, что те до мозга костей его боялись.

Ролан всегда ставил на дерзость. Его операции поначалу казались невозможными, слишком опасными, но его спасал фактор внезапности. Испанцам даже в страшном сне не могло присниться, что де Мер способен подойти к Санто-Доминго в темноте ночи и, окружив галеоны на множестве судов, многие из которых были гораздо меньше них, пойти на абордаж и, перебив команду, просто уплыть куда-то в темноту еще до того, как проснулись форт и остальные корабли. Многие даже не успели понять, что произошло. Охота за остальными галеонами, а так же нападения на города были уже не на его совести, но молва быстро облетела острова, приписывая ему все возможные грехи.


...
Погода благоволила испанской эскадре почти до самых Канарских островов. Не доходя одного дня до Канар, небо вдруг почернело, ветер стих, и мир погрузился в ожидание бури.
Буря налетела внезапно. Еще секунду назад было тихо-тихо, и Ролан стоял рядом с Дианой, смотря, как дон Диего спешно готовит корабль к шторму. Убирались лишние паруса, закрепили штурвал, боцман, два матроса и сам дон Диего привязали себя к мачтам веревками. Диего встал к штурвалу, ожидая волны в любой момент.

Волна поднялась, будто под кораблями, казавшимися теперь игрушечными, кто-то невероятно огромный проплыл снизу. Мир дрогнул. Ролан схватил сопротивляющуюся Диану за руку и буквально отволок в капитанскую каюту, закрыл дверь на защелку и приказал ей сидеть на кровати и держаться покрепче.

-Но я хочу видеть! - воскликнула она, бросаясь к окну и распахивая его.

В окно тут же ворвался ветер, и неизвестно откуда взявшийся дождь. Ролан бросился к нему, с трудом закрыл створки и ставни, Диану схватил за руку и бросил на кровать. Мир резко закачался, оба вцепились в спинку кровати и замерли в ожидании.

Святая Маргарита сильно накренилась на правый борт, потом зарылась носом в волну и тут же выскочила, плюхнувшись на бок. Ролан надеялся, что люки хорошо задраили и вода не попадет внутрь. Судя по тому, как Святая Маргарита вела себя, рулевой не очень-то смыслил в управлении кораблем во время шторма. Ролан приказал Диане сидеть на кровати, пригрозив привязать ее в случае ослушания, взял веревку, обвязал ее вокруг талии и вышел в ад. В последний момент он успел привязать себя к перилам, по палубе гуляли огромные волны, накатываясь то с борта, то с носа, и Святая Маргарита, неслась по воле волн, как щепка.

Дон Диего стоял у штурвала. Ветер рвал его волосы и одежду, и он пытался как-то разойтись с галеоном, который так же болтался на волнах совсем рядом. Ролан даже мог различить лица команды галеона, которые стояли вдоль борта, готовые баграми отталкивать от себя Святую Маргариту, если это понадобится. Было темно от накрывших их облаков и ливня, и только зигзаги молний иногда вспыхивая где-то рядом, освещали происходящее. Было очевидно, что при столкновении никакие багры не помогут.

Тут море раздалось, волны схлестнулись, Святая Маргарита нырнула носом, а Ролан вцепился в поручень, полностью погрузившись под воду. На секунду ему показалось, что это конец, но тут же волна сошла, оставив по себе разрушения, но галеон отнесло куда-то вдаль, и можно было вздохнуть спокойно. Матросы от борта бросились в трюм, люк захлопнулся, и на палубе осталось только два человека. Дон Диего, который пытался вести корабль в кромешной тьме, и Ролан, вцепившийся в перила. Еще секунда, и вот они уже вдвоем пытаются сладить со штурвалом, а руль не хочет поворачиваться и корабль несется куда-то сам, волны захлестывают его с носа до кормы.

Одной такой волной Ролана отбросило к мачте, он схватился за нее, молясь, чтобы только выдержала веревка. Молния вспыхнула, и в ее свете он увидел, как натянулась веревка, шедшая от мачты к поясу дона Диего. На миг мир замер. Это было безумное искушение. Несмотря на шторм, молнии и опасность в любой момент расстаться с жизнью, перед его глазами промелькнули все те сцены, которые он представлял себе эти двадцать бесконечных дней, когда Диана удалялась в капитанскую каюту, и душу захлестнула всепоглощающая ненависть. Молния вырвала из темноты водный ад, переломанную бизань, спутавшиеся снасти. Он даже не заметил, когда треснула бизань. Дон Диего держал штурвал, повиснув на нем всем телом. А веревка, страхующая его, натянулась совсем рядом с Роланом.

Корабль снова куда-то швырнуло, ударило небольшой волной, понесло вниз. Но Ролан не обращал внимания ни на что, кроме натянутой веревки. Впереди шла волна, огромная, как гора. Он вцепился во что-то твердое, не сводя с веревки глаз. Потом его рука сама собой потянулась за кинжалом, и когда корабль врезался носом в толщу волны, он резанул веревку у самого основания.

Кинжал он тут же выпустил из рук, спасая свою жизнь. Он держался из последних сил, потом его швырнуло к борту, он перекатился куда-то вниз, повис на веревке, и снова ударился о что-то большое. Когда же Святая Маргарита выровнялась и снова сверкнула молния, дона Диего на палубе не было. Штурвал крутился сам, загоняя корабль в пучину. Ролан бросился к нему, скорее прополз, чем пробежал по мокрой скользкой палубе, вцепился в рукоятки. В последний момент рванул влево, выравнивая курс, идя под самой волной, которая готова была захлестнуть Святую Маргариту и навсегда поглотить ее вместе с людьми, грузом и Дианой де ла Бланка. Последнего Ролан не мог допустить. Он сосредоточился на штурвале, запретив себе думать обо всем остальном. Святая Маргарита взмыла ввысь, на самом гребне волны, тут же опустилась в глубину, волна перекатилась, не облив на этот раз палубу, снова нависла над ней. Ролан вел корабль по волнам, прыгая с одной на другую, как когда-то учил его Колен, и в какой-то момент понял, что наслаждается бурей, волнами, и своей властью над ними.

А потом буря так же внезапно стихла, как и пришла. Святая Маргарита замерла, орошаемая мелкий дождем, закружилась, как в водовороте, и остановилась. Упавшая бизань свесилась за борт и уныло полоскала в море испанский стяг. Гроза уходила куда-то на запад, и вокруг, сколько бы не вглядывался Ролан в море, в рассветной дымке не было никого. Ни единого корабля. Святая Маргарита встречала рассвет, когда свежее умытое бурей солнце всходило из-за горизонта в тумане золотистых облаков, в полном одиночестве.

Глава 8. Севилья

Севилья встретила их ветром и солнцем. Было прохладно, и Диана с непривычки куталась в теплый плащ и предпочитала поменьше бывать на улице. Но, не смотря на то, что Диана скрывалась в апартаментах, которые снял для нее Ролан, она не осталась незамеченной. Побродив по городу в сопровождении служанки, Диана обратила на себя внимание нескольких человек, которые уже вечером обнаружились под ее окнами с серенадами и цветами. Ролан бесился, но скрыть красоту Дианы в чужом городе оказалось невозможным.

Диана не очень расстроилась известию, что во время шторма мужа ее смыло в море. Можно сказать, что с ее плеч свалился тяжелый груз. Она, конечно, погрустила, но должна была признаться себе, что благодаря шторму и воле случая, она снова была свободна, и могла выйти замуж за того, кого избрал для нее отец. Желание примириться с отцом и мачехой настолько захлестнуло ее, что последние дни в море она думать ни о чем другом не могла, и сильно раскаивалась в своем детском поступке, приведшем ее в чужую страну с чужим человеком.

С Роланом они поссорились еще на корабле, и с тех пор практически не разговаривали. Он вошел в ее каюту, как только море немного успокоилось, бледный и уставший.

-Дон Диего погиб, - сказал он без обиняков, почему-то пряча глаза, - веревка не выдержала.

Не успела Диана понять, что чувствует по этому поводу, грусть или радость, он тут же принялся ею командовать.

-Только не говорите, что не рады от него отделаться, - сказал он, увидев ее слезы, - Господь помог вам скрыть следы вашей глупости. Через два-три дня мы высадимся в Севилье и пересядем на корабль во Францию. Самое ценное вы не сберегли, - он криво усмехнулся, - но не все потеряно.

Диана молчала, сдерживая слезы. Ее трясло от бешенства.

-Как вы смеете говорить со мной в таком тоне? – она поднялась и сделала шаг к нему, сжав кулаки, - какое право вы имеете…

-Право взрослого, который сопровождает глупую девчонку, - он отвернулся, - и прошу вас, Диана, не надо истерик. С этого дня и до момента, как я передам вас на руки вашему отцу, я являюсь вашим опекуном, как представитель короны. Прошу вас, мадам, ведите себя разумно.

Он снова не знал, зачем оскорблял ее. Один ее вид пробуждал к жизни самые темные его качества. Он не был склонен к насилию над женщинами, но Диану ему хотелось ударить. Так, чтобы увидеть страх в ее глазах. Отомстить за всю боль, что она причинила ему сама того не зная. В нем говорили еще не изжитая ревность, обида, и запоздалое раскаяние в том, что он убил человека не глядя ему в лицо в честном бою, а ударом в спину. Смалодушничал. Побоялся ее насмешки и ее отказа. Побоялся, что она заподозрит, что он влюблен, как мальчишка, в ее синие глаза. Сила собственной ненависти к дону Диего настолько потрясла его, что он до сих пор не мог прийти в себя, а при виде Дианы разозлился, и сам готов был впасть в истерику.

Диана опустила голову. Но напрасно он думал, что она признала свою вину. Медленно подняв глаза, она подошла к столу, куда слуги недавно поставили поднос с вином и фруктами, окинула его взглядом. Руки ее дрожали, но не от тоски по мужу, а от ненависти к человеку, стоявшему перед ней. Потом она сжала рукой бокал с вином, и резко обернувшись, швырнула его Ролану в лицо. За первым бокалом полетел второй, следом бутылка, блюдо с виноградом, что-то еще.

-Я вас ненавижу! – кричала она, - ненавижу! Уйдите! Я не хочу видеть вас! Больше никогда!

Ролан с трудом увернулся от бутылки, получив бокалом в плечо, потом догнал ее, пытавшуюся спрятаться за столом, и схватил за руки. Он тоже был зол. Ее поступок больно ранил, и он предпочел злость раскаянию, поэтому сжал ее руки так, что Диана закричала от боли и испуга.

-Еще одна такая выходка, и я на самом деле вас отшлепаю, мадам, - сказал он сквозь зубы, - а потом оставлю одну разбираться со всем тем, что вы натворили.

Он кинул ее на кровать, резко повернулся и вышел из каюты.
Диана, больно ударившись о стену головой, дрожала от переполнявших ее эмоций. Слезы боли и ненависти текли по ее лицу. Но даже сейчас она понимала, что лучше терпеть выходки Ролана де Сен-Клер, чем остаться одной в Севилье.

Закрыв глаза и вытерев слезы, она решила, что будет более сдержана с ним до тех самых пор, как увидит своего отца. А уж после отомстит за все унижения. В Париже у нее будет очень много времени.

С тех пор они практически не разговаривали. Ролан привез ее в гостиницу, нанял служанку и оставил одну, объявив, что отправляется в порт в поисках судна во Францию. Он был сдержан с ней, но голос его, с нотками металла, каждую его просьбу превращал в приказ. Диана, не привыкшая к подобному тону, ненавидела его еще больше, и все в ней протестовало против необходимости подчиняться ему. Он же раскаивался в том, что был груб с ней, но слыша ее рыдания в подушку по ночам, и решив, что она оплакивает дона Диего, сходил с ума от ревности к мертвецу, и его желание быть с ней добрее, разбивалось о ее осунувшийся вид и холодный взгляд.

Диана мечтала избавиться от его опеки, ей хотелось немного развеяться, и, первое, что она сделала в Севилье, это нарушила его запрет. Как только Ролан ушел, Диана
взяла служанку и вышла из дома, желая осмотреть город.

Прямым следствием ее поступка были серенады, которые сменяли друг друга практически всю ночь. Диана не спала, изредка выглядывая из-за занавески. Ролан молча бесился у себя в комнате. Через два дня слухи о красавице с золотыми волосами облетели Севилью, и популярность ее стала настолько велика, что молодые кабальеро ждали ее вдоль всей улицы. Диана напугалась, и теперь уже молча слушала все то, что имел ей сказать Ролан де Сен-Клер. Злой и насмешливый, он, казалось, издевался над ней, но ранним утром, когда кабальеро ушли на покой, оставив временно Диану в покое, нанял закрытую карету и вывел закутанную в черный плащ молодую женщину из гостиницы. Диана села с ним в карету, и вся сжалась в комок, боясь, что бегство их было замечено.

Он выбрал дом за городом, на побережье, где дули ветра и лил дождь. Отношения их после истории с кабальеро окончательно испортились, поэтому на приятную беседу с Роланом можно было не рассчитывать, и Диана пряталась в своей комнате. Он все утро отчитывал ее, как девчонку, высмеивая ее поступки, которые привели их в этот домик. Теперь же он куда-то уехал. Наверняка чтобы как можно меньше видеть ее. Ей же приказал сидеть тихо и не дай Боже не выходить из дома.

Как только тучи немного развеялись, и выглянуло солнце, Диана накинула плащ и мантилью и вышла на берег моря, чтобы немного прогуляться, рассудив, что дом стоит в уединенном месте, никого рядом нет, и никто не узнает, что она здесь. Ей было тоскливо сидеть одной в комнате, книги не развлекали ее, а мысли не давали оставаться на месте, требуя движения.

После затяжного дождя погода стояла прекрасная, а природа была тиха и умыта. Привыкшая к относительной свободе, которую предоставил ей отец, Диана не собиралась слушаться непонятно кого. С какой стати он возомнил себя ее опекуном и командует ею? Диана давно вышла из детского возраста, была замужем и овдовела... она вполне могла сама распоряжаться собой!

Море здесь было совсем другое. Не ласковое. Оно отливало серым, пенилось, бурлило, а вода была холодной и недружественной. Купаться в таком море вряд ли захочется.
Диана бродила по пляжу, размышляя о своей жизни. Еще недавно она жила на Кубе с отцом, где было все ясно и понятно. Сейчас же она совершенно одна, непонятно где, непонятно с кем. Как это все произошло, да еще и за такой короткий срок? Ролан только раздражал ее, она не могла понять, чего он от нее хочет, и, конечно же, бесилась от того, что он не собирается пасть к ее ногам и молить о любви. Он ругал ее, высмеивал и сердился, она же постоянно была в обороне и боялась сделать что-то не так, чтобы не вызвать на себя новый поток насмешек. Но слушаться она его не собиралась.

Вечерело. Домик ее стоял совсем недалеко, она видела его крышу прямо с пляжа. Погода наладилась, и, хоть и было прохладно, а Диана куталась в плащ, ей не хотелось идти обратно. Потом на фоне заходящего солнца появилась мужская фигура в темной одежде. Диана решила, что это Ролан, испугалась, что теперь-то он точно не успокоится до самой ночи, и даже приготовилась слушать новую отповедь. Но это был не он. Диана видела это по поступи мужчины. Не зная радоваться тому, что это не Ролан, или пугаться, Диана побежала к домику, но этот человек настиг ее раньше, чем она оказалась за спасительной калиткой.

-Остановитесь, прошу вас, - он схватил ее за руку, но тут же выпустил, видя, как Диана вздрогнула.

Она обернулась.

Мужчина был молод и весьма красив. Длинные каштановые волосы кольцами падали ему на плечи, широкий белый ворот из лучших кружев был заколот булавкой с большим рубином.
-Что вам угодно?

Он тут же сделал то, что Диана ожидала увидеть. Он опустился на одно колено и стал пространно выражать свои чувства от встречи с настолько прекрасной сеньоритой. Диана впервые видела его и ждала, когда же речь его закончится, а, возможно, приедет Ролан и положит этому всему конец. Да, он отругает ее, но она этого заслужила. Наверное, она даже извинится.

Послышался стук копыт, и Диана решила, что вот оно спасение, Ролан уже здесь. Но оказалось, что это не он. Подъехала золоченая карета, трое слуг без всяких разговоров схватили ее, засунули в эту карету, следом за ней сел ее новый поклонник, тут же лошади тронули, и Диана могла только видеть, как исчезает вдали ее домик, море, и надежда когда-либо встретиться с Роланом де Сен-Клер.

А потом она долго, всю поездку до Толедо, думала о нем. Слушая восторженные речи своего спутника, его мольбы и угрозы, она думала о Ролане де Сен-Клер. У него было большое преимущество перед другими мужчинами. Возможно, он ругал ее, высмеивал и оскорблял, но он был единственным мужчиной, кто воспринимал ее как обычного человека, а не красивую тряпичную куклу.

Глава 9. Морис

Ролан вернулся ближе к ночи. Ему наконец-то удалось найти корабль, который шел во Францию через два дня. Оставлять Диану в Испании было небезопасно, поэтому эти два дня он планировал не отходить от нее ни на шаг. Его ужасу и бешенству не было предела, когда вместо Дианы его встретила старая служанка и рассказала, что прекрасная сеньорита села в золоченую карету, да ни с кем-нибудь, а с герцогом Гренада, и что произошло это несколько часов назад.

Некоторое время он стоял неподвижно, пытаясь успокоиться. Конечно же, он легко их найдет. И сумеет забрать Диану. Только рука его сжимала эфес шпаги, а лицо белело от ревности и тревоги.

-Куда они отправились?

Служанка не знала, она просто махнула рукой вдоль дороги. Ролан, злой и уставший, сел на коня, и бросился в погоню.

Он сразу же безнадежно отстал. Два дня он преследовал карету, нагнав которую быстро понял, что ошибся. Пожилая знатная дама смотрела на него подслеповатыми глазами, когда он растворил дверцу, а он смотрел на нее. Потом он извинился и поехал обратно в Севилью, где некоторое время заняло найти след Дианы и ее спутника. Потеряв четыре дня и не имея преимуществ в скорости, Ролан понял, что безнадежно проигрывает. Он узнал, что герцог отправляется в Толедо, где у него был фамильный дворец и где сейчас стоял испанский двор. Злой, невыспавшийся и уставший от борьбы с внутренними демонами, он отправился в Толедо вслед за герцогом и своей красавицей.

Два дня промелькнули перед его глазами, как два часа. Потом он оказался в какой-то деревушке, где обедал, а потом позволил себе поспать несколько часов. А выйдя из комнаты, он узнал, что несколько дней назад герцог Гранада останавливался именно в этой таверне. Он порадовался тому, что на этот раз не сбился с пути. Возможно, он безнадежно отстал от герцога, но в любом случае настигнет его, когда тот привезет Диану в Толедо.
Был уже вечер, когда Ролан снова пустился в путь. До полного захода солнца оставалось часа три, и теперь, когда он напал на след, Ролан не был намерен терять ни секунды. За это время он доберется до Мадены, небольшой деревушки в предгорьях Ривьеры, и утром будет намного ближе к цели, чем сейчас. Тем более, что герцог не жалеет лошадей.

Его предупреждали, что в горах полно разбойников, и что не стоит ехать в одиночку. Но караван уходил только утром, поэтому Ролан зарядил пару пистолетов и наплевал на собственную безопасность.

Дорога вилась среди унылого горного пейзажа. Ни людей, ни деревни, ни скота. Насколько хватало глаз, раскинулись холмы предгорья, поросшие вереском и невысокими деревцами. Ролан ехал быстрой рысью, постоянно поглядывая на солнце. Вечерело. По его расчетам до Мадены он должен был успеть добраться до того, как наступит полный мрак.

Он услышал их раньше, чем они настигли его. В полной тишине раздался стук копыт. Ролан чертыхнулся, пустил коня в галоп, надеясь уйти, выхватил из кобуры седла пистолет. И в этот момент прямо перед ним вырос всадник на коне. Трое сзади, один впереди в засаде. Краем глаза он заметил, как тот достает пистолет и целится. Ролан рванул повод на себя, и конь его взвился на дыбы. Грянул выстрел, и Ролан почувствовал толчок – пуля вошла в плоть животного. Конь заржал и стал заваливаться на бок, но Ролан уже был на ногах, в одной руке пистолет, в другой – шпага. Он выстрелил, и тот, кто стрелял в него, сам оказался на земле, истекая кровью. Трое. Они уже были за спиной.

Ролан вскочил в седло коня поверженного противника, и снова применил тот же маневр, который неоднократно спасал ему жизнь. Но на этот раз пуля прошла мимо. Ролан помчался галопом, надеясь найти удобное для отпора место, и слыша, как пуля просвистела совсем рядом с ухом. Он резко развернул коня. Разбойники никак не ожидали, что он остановится, поэтому пролетели мимо на полном скаку и когда они приблизились, Ролан успел выпустить вторую пулю. Не зря его меткость стала пословицей на морях – один из трех разбойников вылетел из седла. Двое других обнажили шпаги, один из них все еще держал пистолет. Ролан достал кинжал, обмотал руку плащом, как щитом. Раздался выстрел, но Ролан снова успел опередить разбойника. Соскочив с раненого коня, он метнул кинжал, и конь одного из оставшихся врагов понес, раненый в круп. Оставшийся перед ним разбойник был совсем мальчишка, лет семнадцати. В руке он держал шпагу, но Ролан прекрасно видел ужас в его глазах. Собрав все свое мужество, молодой разбойник ударил коня шпорами и стал наступать. И в этот момент Ролан рискнул. Он достал разряженный пистолет и направил в грудь мальчишки.

- Слезай, - сказал он. Он не был уверен в успехе, видел только, что тот боится его. И с минуты на минуту ожидал возвращения того, чьего коня он заставил лететь сломя голову.

Разбойник неуверенно придержал коня, но по дрогнувшим губам Ролан понял, что победил.

- Давай слезай. Ты мне не нужен. Мне нужен твой конь. И так вы меня задержали.

Разбойник послушно спешился.

- Положи шпагу.

Тот положил.

Ролан изучающе смотрел на него. Он привык доверять своей интуиции, и на этот раз интуиция говорила ему, что человек стоящий перед ним может ему пригодиться. Разбойник был одет в какие-то черные лохмотья, очень худ, но глаза горели на темном от загара лице двумя изумрудами. Странные глаза. Ролан продолжал рассматривать его. Волосы неровно подстрижены, губа разбита.

- Первый раз на деле? – спросил он.

Разбойник покачал головой.

- Второй? – пистолет все еще смотрел в его грудь.

- Да, сеньор, - он говорил тихо, но было ясно, что напуган он по-настоящему, - не надо, я ведь…

- Ты вполне заслужил петлю, - констатировал Ролан, - может быть, стоит связать тебя и доставить в ближайший город?

Мальчишка вдруг упал на колени:

- Сеньор, прошу вас! Я… отпустите меня, я не причиню вам вреда!

Ролан смотрел на него изучающе. Поведение разбойника не было образчиком мужества. Он никогда не любил и не уважал тех, кто просил пощады. И, тем не менее, он не мог не признать, что питает симпатию к человеку, склонившемуся к его ногам. Такое тоже редко случалось. Обычно он испытывал только презрение.

Ролан отбросил пистолет.

- Он не заряжен, - усмехнулся он и с удовлетворением увидел, как вспыхнул разбойник, - как тебя зовут?

Губы того дрогнули, когда он отвечал:

- Морисио.

Вложив шпагу в ножны, Ролан протянул ему руку:

- Поднимайся, Морисио, и лови лошадей. Я и так потерял кучу времени.

Морисио смотрел на него, как на сумасшедшего, но руку принял и поднялся.

- Сеньор, я…

Ролан покачал головой:

- Ты слышал приказ? – тот кивнул, - так что давай поскорее!

Морисио кинулся исполнять приказ, и через минуту обе лошади стояли перед Роланом.

- Мы едем в Мадену, - сказал он, - и, если тебе дорога твоя шкура, без шуток.

- Да, сеньор. Я…

Ролан пришпорил коня, уверенный, что разбойник либо развернется и даст деру, либо пустит пулю или кинжал ему в спину. Но ничего подобного не произошло. Морисио последовал за ним, пытаясь на ходу что-то объяснить. Но Ролан не слушал. Ему надо было до заката попасть в Мадену. И ничего, кроме цели, сейчас его не интересовало.

Они спешились около постоялого двора в небольшой деревушке. Ролан провел в седле весь день, кроме тех двух часов, что выделил себе на краткий сон, и буквально падал с ног от усталости, поэтому больше всего на свете мечтал о хорошем ужине и мало-мальски удобной постели. Он кинул повод Морисио, а сам вошел в гостиницу, сел за стол и сделал заказ хорошенькой дочке хозяина, не обратив внимания на ее заигрывания. Когда Морисио вошел в зал, Ролан указал ему на место напротив себя, где уже дымилось блюдо с жареными куриными ножками и зеленым горошком.

Морисио взирал на него как на самого мессию. Он явно боялся сесть в присутствии такого господина, и никак не мог поверить, что тот приглашает за стол своего пленника.

- Садись же! – приказал Ролан, и Морисио тут же бухнулся на скамью, - ешь. Тебе понадобится много сил, чтобы не отстать в дороге. Весь день завтра мы проведем в седле.

Морисио смотрел на него, окончательно растерявшись.

- Вы не сдадите меня констеблям? – удивился он.

Тут пришла очередь Ролана удивляться.

- А ты думал, что сдам? И все равно поехал со мной?

Тот кивнул, опустил голову и сжал ее руками.

- Тогда, возможно, такого труса стоит сдать. Петля решит все проблемы. И как только тебя на дело-то взяли?

- Я умолял Рикардо не брать меня! – воскликнул молодой разбойник, - но он только смеялся надо мной! Я не трус, сеньор, просто я не вижу смысла в пролитии крови!

- Особенно своей, - засмеялся Ролан, - это я уже заметил. А теперь ешь. Иначе завтра свалишься с лошади посреди пути.
Морисио набросился на еду так, будто не ел неделю. Ролан смотрел на него, размышляя, а кормили ли его вообще.

- Чем ты занимался? – спросил он, - ну… что ты делал у разбойников?

- Я следил за лошадьми, - отвечал тот с набитым ртом, - ну и помогал лечить раненых. Больше ничем. Потом Рикардо решил, что мне пора стать мужчиной… ну он так выразился. И стал учить меня стрелять. И взял на дело. А теперь он сам убит, а я…

- Ну, тебе повезло больше, - успокоил его Ролан, и принялся объяснять, - мы едем в Толедо, как я понимаю, либо куда-то рядом с ним. Едем как можно скорее, т.к. от нашей скорости зависит жизнь одного важного для меня человека. Дальше мы забираем ее… и как можно скорее скачем в Париж. Ясно?

Морисио выронил куриную ножку:

- Так далеко?

- Да. Достаточно далеко. Теперь вот еще. По-французски твое имя будет звучать Морис. Так я и буду тебя звать.

Морис молчал. Он вытер руки о скатерть и уставился на Ролана.

- Зачем я вам, сеньор?

Ролан приподнял бровь:

- Думаю, что ты подойдешь на роль моего слуги. Я не привык обходиться сам, да и в пути разное может приключиться. Так что можешь считать, что принят на работу.

- Но я же… разбойник. Я напал на вас! Как вы можете доверять мне? – воскликнул Морис в полной растерянности.

- Уверен, что ты оправдаешь доверие, - Ролан допил вино и встал, - нашу комнату уже приготовили.

И он стал подниматься по лестнице вслед за девушкой, которая несла свечи. Она улыбалась ему, и что-то говорила. Морис же следил за своим новым господином, совершенно не понимая логики его поступков. Логично было бы, если бы тот просто прикончил его на месте. Или сдал первому же констеблю. Но вместо этого этот странный господин пригласил его к своему столу и дал работу. Ту, о которой он и не смел мечтать. И готов взять его в Париж. Да Морис был готов следовать за ним хоть на край света. Не важно, кто он, этот человек проявил милосердие.

- Морис! – раздался голос его господина откуда-то сверху.

Морис бросился по лестнице и зашел в небольшую комнату, дверь которой была приоткрыта.

Господин сидел на кровати и снимал камзол.

- Помоги мне, - сказал он, потом указал на раскладную кровать у стены, - будешь спать там.

Морис уставился на него, как на святого.

- Почему вы доверяете мне, сеньор? – спросил он.

Тот равнодушно пожал плечами.

- Ведь я же разбойник. Я могу ночью зарезать вас или обворовать! Как вы можете спокойно спать, зная, кто я?

Господин смотрел на него, и глаза его смеялись:

- Не уверен, что ты способен кого-то зарезать. Или обворовать. Да и ты тоже можешь спать спокойно, я не очень кровожаден, когда на меня не нападают из засады. Если будешь плохо работать, я скормлю тебя своим псам, так и знай. Но для начала буду давать оплеухи. Понятно?

Морис медленно кивнул. Потом стянул с его ног сапоги, принес воду, помог раздеться. Через несколько минут его господин упал на подушки и тут же мгновенно заснул. А Морис все еще стоял у его кровати, не веря в собственную удачу. Вчера, после первого дела и того, что сделал с ним Рикардо после, он молил Господа, чтобы тот позволил ему никогда больше не заниматься разбоем. Дал шанс стать нормальным человеком. И вот – он уже не разбойник. Он слуга молодого француза, который увезет его туда, где его никто никогда не найдет, и никакие констебли, разбойники или крестьяне не смогут добраться до него.

Морис сел на свое ложе и закрыл лицо руками. Господь сжалился над ним. Послал человека, который в первую же ночь спокойно спал, зная, что находится в одной комнате с разбойником! Который накормил его… и который не будет морить его голодом за любую провинность. Рикардо был мастером изобретать наказания, но Морис верил, что новый господин никогда не опустится до подобного.

Утром Ролан растолкал Мориса, как только солнце позолотило крыши деревенских домов. С трудом соображая, где он и с кем, Морис сел на постели.

- Морис, пошевеливайся, - Ролан явно был не в настроении шутить, - сходи распорядись о завтраке. Мы выезжаем через полчаса.

Морис встал, протирая глаза. Ему всегда было трудно проснуться утром, особенно после таких переделок, в какую он попал вчера. Ролан смотрел на него, чуть наклонив на бок голову, и изучая, как редкую статую. Потом накинул камзол и вышел из комнаты, а через некоторое время принесли завтрак.

- Тебе придется научиться просыпаться быстро, иначе я забуду тебя где-нибудь по пути, - сказал Ролан, занимаясь пирогом с мясом, - у меня нет времени копаться или дрыхнуть до полудня. Когда будет такая возможность, я дам тебе знать. А теперь садись и завтракай, иначе тебе ничего не останется.

- Простите меня, - Морис смотрел на него, широко раскрыв глаза. Этот человек снова проявил редкое милосердие. И снова готов накормить его, даже после того, как он не выполнил приказ. Хотя любой другой давно надавал бы ему оплеух и оставил без завтрака.

- Садись, - отмахнулся Ролан, - если ты будешь стоять, то не успеешь позавтракать. А обед будет очень не скоро. Более того, совсем не факт, что он вообще будет.



Никогда в жизни Морис не был настолько счастлив, как в это утро. Он словно летал на крыльях. Все беды позади. Осталось выбраться из этой деревни, где кто-нибудь мог узнать его, и больше никогда он не будет вынужден воровать, скрываться и терпеть унижения от тех, кто готов его приютить – таких же отверженных, как и он сам. Седлая лошадей, он насвистывал веселый мотив, и когда увидел своего господина, со всех ног кинулся к нему, чтобы помочь сесть в седло. Все-таки его господин – настоящий граф! Разве мог он мечтать о такой удаче? Да еще и красивый, молодой и добрый человек. Которому угодить будет не так-то сложно. Никакого сравнения с Рикардо, которому угодить было совершенно невозможно, более, он и задания давал с подковыркой – чтобы Морис обязательно ошибся, и его можно было бы наказать. Рикардо обожал тренировать на нем искусство кулачного боя или метать дротики в яблоко, которое Морис держал на вытянутой руке или на голове. Но теперь этому конец. Еще минута – и никогда больше…

- Ого-го-го… - услышал он вдруг знакомый голос и на секунду даже закрыл глаза. Сердце упало, и дыхание перехватило, - да это же Цыганенок!

Прямо перед ним стоял Рауль Модерос, хозяин небольшого поля, откуда Морис неоднократно таскал капусту, да и коня у него он тоже в свое время увел.

Рауль бухнул ему на плечо тяжелую руку:

- Как дела, малыш? Тебе известно, что за твою голову дают сто дукатов? Вот наконец-то ты получишь по заслугам, а я верну свои денежки, которые ты мне давно задолжал за мою кобылу!

Морис молчал. Он поднял глаза на своего господина, и почувствовал, как их застилают слезы. Еще чего! Он ни за что не будет рыдать на глазах у всех этих людей, обступивших его кольцом. Господь посмеялся над ним. Он дал ему возможность почувствовать себя нужным, почувствовать, как сбывается его сокровенная мечта только для того, чтобы теперь смотреть, как она разлетается на тысячи сверкающих осколков.
Он снова посмотрел на Ролана. Тот сидел в седле, и брови его съехались на переносице. Вот сейчас он даст шпоры коню и оставит его, Мориса, его судьбе. Той, которую он на самом деле заслужил, а не той, о которой только мечтал.

- Ну, отвечай же, цыганское отродье, где мой конь? –рассмеялся другой селянин, Хосе Гонсалес.

Морис снова не ответил.

И в этот миг он увидел, как свершилось настоящее чудо. Ролан де Сен-Клер, которому до него не могло быть никакого дела, вместо того, чтобы дать шпоры коню, изящным движением соскочил с седла и ленивой походкой подошел к Морису и встал рядом.

- Что происходит, господа? – спросил он, аристократически вздернув брови. Морис был поражен, увидев надменного аристократа в том, кто сегодня разделил с ним завтрак, и подавал одежду, пока Морис одевался.

- Сеньор, посмотрите, - Хосе Гонсалес низко поклонился, после чего ткнул в Мориса грязным пальцем, - мы только что обнаружили воришку! Он увел коня у дона Рауля, да и я сам пострадал от его выходок! Цыганенок известен всем в округе! И за голову его объявлена награда!

Ролан усмехнулся. Черт, как только у него получается быть на целую голову выше всех присутствующих не смотря на то, что роста он был вполне себе среднего, думал Морис.

- Очень странно, - сказал Ролан после недолгого молчания, - мой слуга Мишель сопровождает меня с того самого момента, как я покинул Заокеанские земли. Мне очень жаль, но мне не хотелось бы потерять хорошего слугу только потому, что он похож накакого-то местного цыгана. Да и цыгане, вы знаете, все на одно лицо. Что на том берегу океана, что на этом…

Повисло молчание, потом заговорили все и разом. Кто-то обвинял, кто-то кричал, кто-то просто растерялся.

- Вы покрываете вора и разбойника, сеньор, - сказал Хосе Гарсия, и многие в толпе поддержали его, перечисляя преступления Мориса.

Тут в толпе оказался констебль, который тоже узнал Мориса.
Пока ему объясняли ситуацию, Ролан подошел ближе:

- Сеньор, - проговорил он спокойно, - мне очень неприятно, что случился этот инцидент. Моего слугу приняли за другого, но у меня нет времени на то, чтобы разбираться с этим делом.
Поэтому я готов разрешить инцидент ко всеобщему удовольствию, но только быстро.

Констебль явно был польщен, что такой господин так вежливо и спокойно разговаривает с ним. Он приосанился и повел плечами:

- Знаете ли, сеньор, все опознали мальчишку, - он отошел подальше от толпы, увлекая за собой Ролана, - но если он вам так необходим, то я готов предложить вам выплатить сеньору Хосе выкуп за его коня, которого Морисио украл совсем недавно. Еще и недели не прошло. Все видели, как он увел его, только пуля не догнала поганца.

- Уверяю вас, к моему Мишелю это никак не относится, - Ролан снял с пальца перстень и вложил в раскрытую ладонь констебля, - тут должно хватить на то, чтобы сеньор Хосе не жаловался более, - закончил он, - вы позволите нам ехать?

Констебль сжал кулак и кивнул:

- Конечно, высокородный сеньор, конечно. Я уверен, что это просто недоразумение. Я сам улажу все дела с сеньором Хосе.
Ролан поклонился, потом жестом указал Морису на лошадей. Морис понял, что от него требуется, тут же подвел ему коня, сам вскочил в седло.

Толпа неистовствовала, но констебль уже беседовал с сеньором Раулем и несколькими другими мужчинами из поселка. Похоже, золотой перстень сильно изменил его настроение.

Ролан дал шпоры коню, вылетел на дорогу, за ним последовал Морис, оставляя за спиной старую жизнь, краденых лошадей, разбойников, разозленных селян и постоянный страх быть пойманным. Через несколько минут деревня скрылась из виду.

Глава 10. Толедо

Дом герцога Гренада в Толедо был построен в мавританском стиле. Ролан на секунду закрыл глаза, сжимая рукоятку шпаги. Диана была где-то там, среди колоннад и высоких окон. Он был настолько близок к цели, что с трудом владел собой.

Если раньше он Диану любил, потом злился на нее, то сейчас, после безумной многодневной гонки, он был просто одержим ею. Увидеть ее, сжать ее руку так, чтобы она вскрикнула от боли, схватить на руки, чтобы она уже не могла никуда убежать... Осталось только избавиться от герцога, слуг, родни и всех, кто находился за дубовыми дверьми.

Ролан постучал.

Герцог Гранада принял его в великолепной гостиной, где стены были увешаны картинами, среди которых Ролан признал даже Рафаэля. Герцог оказался высоким элегантным человеком, с длинными каштановыми волосами и орлиным носом. Он отвесил гостю низкий поклон.

- Чем обязан, сеньор? – голос его прозвучал мягкими переливами.

Ролану он понравился. Красивый, сдержанный, но под маской спокойствия явно бушевали страсти, которые отражались в ярких черных глазах. Герцог явно нервничал. И все его умение держать себя не могло этого скрыть.

- Я ищу одну даму, - Ролан заметил, как щеки молодого герцога порозовели, - сеньору де Ла Бланка. Диану. Ее видели разъезжающей с вами в карете по всей Испании. Я, как представитель ее интересов именем французского короля, должен препроводить ее во Францию. Думаю, что вам известно, что она помолвлена, и ее репутации не может пойти на пользу несколько дней в карете с вами.

Герцог молчал. Глаза его пылали, щеки покраснели, а пальцы сжались в кулак.

- Ваше имя Ролан? – вдруг спросил он.

- Да…, - Ролан поднял брови.

- Странно, - усмехнулся герцог Гранада, - я представлял вас в виде какого-то людоеда.

- Меня?

- Да-да, сеньор, вас! – он вдруг засмеялся, - Диана неоднократно напоминала мне, что придет Ролан и убьет меня. Но вы не похожи на людоеда.

Ролан пожал плечами:

- Но я пришел, Ваше Высочество. А внешность обманчива.

Герцог усмехнулся:

- Надеюсь, вы понимаете меня, - вдруг проговорил он, резко меняя тему, - и ведь она была невестой этого чертова принца, когда выходила замуж за капитана. И…

- Где она? – спросил Ролан, боясь вызвать наружу бурю, которая бушевала в душе этого человека. У него не было ни времени, ни желания утирать ему сопли.

Герцог посмотрел на него, и вдруг разразился проклятьями. Ролан снова поднял брови, ожидая объяснений.

- У меня ее нет, - наконец сказал герцог Гранада, сжимая эфес шпаги, - черт бы побрал вашу Диану! Эта женщина заставляет совершать невообразимые поступки!

- Она отказала вам? – поинтересовался Ролан.

- Да, черт побери! – вдруг закричал герцог, - эта женщина послана на погибель мужчинам! Я сошел с ума, натворил глупостей! И нет ее тут, можете не искать!

Ролан смотрел на то, как герцог мерит шагами комнату, как подходит к столику, наливает себе бокал вина. Было совершенно очевидно, что делает он это не первый раз за этот вечер.

- Так где же она? – Ролан сделал два шага к герцогу и остановился, заложив руки за спину.

- Проклятие… - герцог на секунду закрыл глаза, потом залпом осушил бокал и бросил его в камин, - я сам… сам! Сам отвез ее в монастырь св. Домининка! Я своими руками… Я отдал ее настоятелю. И теперь они не хотят ее возвращать.

Ролан почувствовал, что кровь отливает от лица. Но он не мог позволить себе потерять самообладание, как этот мальчишка, недостойный носить герцогскую корону, смотревший на него с выражением испуганного ребенка. С другой стороны было нечто смешное в этой трагедии.

- Я правильно вас понял? – спросил он, - она в монастыре св.Доминика? Вы отдали ее в руки святой инквизиции?

Герцог медленно кивнул.

- И в чем же ее обвинили? – поинтересовался Ролан.

- Я обвинил ее в том, что девушка – самозванка. И что она приворожила меня, чтобы выйти за меня замуж и стать герцогиней Гренада, - он отвернулся, - я знаю, что поступил низко, и я знаю, что это глупо. Но я был слишком взбешен. Я думал, что попугаю ее и заберу назад обвинения… Но они не отпускают ее теперь, - лицо его исказилось, как от боли, - Моего влияния недостаточно… ведь считается, что она приворожила меня и поэтому я стремлюсь вернуть ее назад. Отец Хосе смеялся мне в лицо, когда я пришел в монастырь. Думаю, что теперь ей никто уже не поможет.

Ролан не знал, что ему делать, плакать или смеяться. Он выбрал последнее, и рассмеялся, глядя на мечущегося перед ним герцога, который то сжимал руками голову, то бросался к кувшину с вином.

- Я не понимаю, что мне теперь делать! - говорил герцог, меря шагами комнату, - Я должен понять, что делать дальше. Я умолял, угрожал и предлагал сделать самое щедрое пожертвование за последние пятьсот лет! Я написал французскому послу, чтобы он подтвердил личность Дианы. Но французишка ответил мне, что он не знает, жив ли герцог де Бурбон дАжени, и есть ли у него дочь. И что он не готов в этом деле идти против совести. И что я теперь должен делать? Что?

- Вы? – лицо Ролана прорезала резкая саркастическая улыбка, - боюсь, что вы уже сделали все, что могли. И надеюсь, что больше вы не будете вмешиваться. Езжайте в Мадрид и развлекайтесь. Диана – моя подопечная. И дальше ею займусь уже я.

Повисло молчание. Герцог стоял, опустив голову на грудь и скрестив руки.

- Нет, - резко сказал он, - это и мое дело тоже. Я сам отдал ее в руки этих… псов. Мне и разбираться с тем, что я наделал по глупости.

- Вы достаточно сделали, - твердо сказал Ролан, - не мешайте мне больше.

Герцог смотрел на него из под лобья.

- Я не могу отказаться от нее, - сказал он, - если вы не понимаете. Я найду способ забрать ее из монастыря, даже если это будет стоить мне всего состояния. Но я заберу ее для себя. Вам же лучше отправиться во Францию и отвезти Его Преосвященству мое покорное предложение руки и сердца его подопечной. Как только Диана окажется на свободе, она станет герцогиней Гренада. Это ничем не хуже, чем стать герцогиней де Вермандуа. А возможно, и лучше.

- И как же вы собираетесь уговорить ее? Вы столько времени провели с ней, и она предпочла монастырь св. Доминика вашему титулу.
Глаза герцога вспыхнули:

- На этот раз у нее будет выбор между мной и отцом Хосе.

Ролан снова засмеялся:

- И вы уверены, что она выберет вас?

- А вы?

- Сомневаюсь.

Герцог снова зашагал по комнате:

- Это не женщина, это дьяволица! Я не могу отказаться от нее! Она выйдет за меня замуж, даже если…

Ролан внезапно принял решение:

- Если вы будете живы, сеньор.

Тот резко остановился:

- Что вы имеете ввиду, черт побери?

Ролан положил руку на эфес шпаги:

- Либо вы отказываетесь от своих планов на Диану де Ла Бланка, либо… - он пожал плечами, - я буду вынужден скрестить с вами шпагу. А мне совсем не хочется вас убивать. Хотя Диана предупреждала вас…

Герцог смотрел ему прямо в глаза:

- Вот как, граф де Сен-Клер? Неужто и вы тоже хотите ее для себя? Вы ей не ровня!

Ролан снова пожал плечами:

- Возможно. Но обо мне речи нет. Я имею строгие инструкции. Диана должна быть в Париже. И она не должна быть замужем. Особенно за тем, кого она не выбрала сама.

- Вы уверены, что она мечтает выйти за герцога Вермандуа? Ему точно больше сорока лет, он сед и стар.

- Диана дала свое согласие. Добровольно. Перед ней никто не ставил выбора между пытками и браком с ним.

- Вы собираетесь переубедить ее? Чтобы она выбрала вас? – напряженно спросил герцог.

Рука его сжала рукоятку шпаги.

Ролан покачал головой:

- Нет.

Они стояли друг напротив друга. Герцог – слишком взбешенный и натянутый, как струна, не очень трезвый, легкая добыча, и Ролан, расслабленно-спокойный.

- Нам лучше заключить союз, чтобы вместе исправить вашу глупость, Ваше Высочество, - Ролан отступил на шаг и убрал руку с эфеса, - а дальше Диану стоит предоставить ее судьбе.

- Вы хотите ее себе, - твердо сказал герцог, - я не верю вам.

- Жаль.

- Ни один человек не стал бы лезть в это дело, если бы оно не затрагивало его лично! Гораздо проще взять письмо и скакать в Париж, пока я занимаюсь всем остальным! Я найду способ убедить ее. А что до Вермандуа, то я не худшая партия!

- Возможно. Но Диана и ее опекуны решили иначе.

- Вы надеетесь убедить ее выйти за вас, - повторил герцог. Глаза его пылали гневом и ревностью.

- Нет.

Но спорить было бесполезно. Ролан видел перед собой такого же безумца, каким был он сам. Только он лучше умел владеть собой и не доверялся вину, особенно когда дело шло о жизни и смерти.

Герцог выхватил шпагу из ножен, и сталь сверкнула в свете свечей. Ролан едва успел уклониться от предательского удара. В его руках тоже сверкнула шпага, и они закружили по комнате, обмениваясь изредка ударами. Ролан явно превосходил герцога в умении владеть шпагой и боевым опытом. Ему достаточно было нескольких минут, чтобы разбить всю защиту соперника и одним удачным ударом в сердце уложить его на ковер. Вокруг растеклось алое пятно. Герцог лежал, раскинув руки, и глаза его стекленели.

- Передай ей…, - он едва шевелил губами, и Ролан наклонился совсем низко, чтобы расслышать его слова, - передай ей, что она стоит того, чтобы за нее умереть…
Ролан дернул плечом и сунул шпагу в ножны.

- Я не хотел этого…, - сказал он, - но вы сами вынудили меня…

В дверь, которую он предусмотрительно запер, когда вошел, раздался стук, загудели голоса. Ролан распахнул окно, влез на подоконник и спрыгнул прямо на мостовую. Через секунду рядом с ним оказался Морис с лошадьми. Когда слуги ворвались в комнату, Ролан уже завернул за угол ближайшего переулка и скрылся из виду.

Глава 11. Монастырь Святого Доминика.

Монастырь Святого Доминика с высокой четырехугольной башней располагался в самом центре города. Ролан долгое время ходил вокруг него, изучая все входы и выходы. Потом зашел в церковь, побродил по дворику, и, в конце концов, нанял мальчишку, который весь вечер заглядывал в окна подвалов, чтобы выяснить, за которым из этих окон скрывается Диана. Ролану повезло. Вскоре мальчишка обнаружил Диану за одной из низких решеток, и Ролан долгое время стоял напротив нее, а потом обвязал записку вокруг камня и ногой пнул его в отверстие между прутьями.

"Как называется ваш родной город? Р"

Ответ пришел через несколько минут. Камень аккуратно лег на мостовую недалеко от окошка.

"Виттория. Д"

Он ушел, сжимая камень в руке. Тот самый, которого еще несколько минут назад касалась рука Дианы.

Задуманный им план был дерзок, безрассуден и практически невыполним. Но именно это и нравилось Ролану больше всего. Никто не мог бы заподозрить его в том, что подобное вообще возможно. Он, как всегда, сделал ставку на внезапность.

Размышляя о положении Дианы и возможных ходах, Ролан пришел к выводу, что никакие прямые методы не позволят ему вызволить Диану из лап доминиканцев. Обвинение, которое в сердцах кинул влюбленный герцог Гренада, было слишком серьезным. Выдав ее за самозванку, герцог отрезал все пути назад. Никто никогда не слышал о дочери герцога де Бурбон дАжени, ибо он исчез много лет назад, сразу после фронды, и дочь его родилась на Кубе, где он жил если не тайно, то без особой огласки. Да и даже предположив, что запрос будет отправлен вице-королю, доказать, что самозванка, сидящая в тюрьме монастыря святого Доминика по обвинению в колдовстве, и есть эта самая Диана дАжени практически невозможно. Всем было известно, что герцог де Бурбон отбыл в сторону Бордо, поэтому вряд ли его дочь могла вдруг оказаться в самом сердце Испании.

Бродя утром вокруг монастыря, Ролан решил, что есть только один путь. Возможно, он слишком опасен. Возможно - безрассуден. А кто-то бы сказал, что план его - глупое рыцарство и ланселотство. Но другого плана у него не было, поэтому он вернулся в гостиницу и поделился своим планом с Морисом. Тот принялся его отговаривать, даже умолял, стоя на коленях, отказаться от безумной затеи, но Ролан только посмеялся над ним.

-Иди на рынок и купи одежду себе и донье Диане. Мне не показывай. Путь, которым ты доставишь донью Диану во Францию, я так же знать не должен.

-Господин, я даже не знаю, в какой стороне эта Франция! - воскликнул Морис, но Ролан был непреклонен. Пока Морис был на базаре, он раздобыл карту и долго пытался втолковать Морису, что это такое и как этим пользоваться. Потом плюнул и просто на словах обрисовал все возможные пути.

Морису пришлось смириться с безрассудством своего господина, который смотрел на него с усмешкой и от всех разумных возражений просто отмахивался. Они вернулись обратно к монастырю, и долго ходили вокруг да около.

Изучая все входы и выходы монастыря св.Доминика Ролан и Морис выяснили наличие в монастыре определенной касты братьев-молчальников. Эти братья отличались особым религиозным рвением. Они носили черную повязку на руке в знак принятия обета, и при входе в монастырь никто не мог их остановить. Ролан расценил это как великое везение. Вечером они выследили одного из братьев, оглушили ударом по голове, сняли с него одежды, а самого связали и заперли в шкафу в своей комнате. Морис должен был выпустить его в тот день, когда они с Дианой будут покидать Толедо.

- Если не забуду, - усмехнулся Морис.

Надо признать, что монах воспринял свое пленение совершенно спокойно. Он только смотрел на Ролана со смесью жалости и презрения, но ни слова не сорвалось с его губ.

Надев его одежды, Ролан подошел к зеркалу. На него смотрел монах-доминиканец в бело-черных одеждах, с длинными четками черного дерева у пояса, с черным капюшоном, почти полностью закрывающим лицо. И черной повязкой на руке. Брат-молчальник. Сердце бухнуло в живот от мысли, что сегодня на закате он будет уже там. В монастыре.

- Морис, - он обернулся к слуге, который тоже разглядывал его со смесью страха и любопытства, - ты готов? Повтори все, что ты должен делать.

Морис кивнул на кровать, на которой были разбросаны и прикрыты покрывалом, чтобы Ролан не видел, купленные им одежды.

- Я жду донью Диану здесь. Мы переодеваемся и идем туда, куда я решу ее вести. Я справлюсь, господин. Вы можете рассчитывать на меня.

Ролан кивнул.

- Я даю вам десять дней. Постарайтесь за это время добраться до границы.

- Но вы можете обратиться к французскому послу. Вас он точно узнает, - сказал Морис.

- Я так и сделаю. Через десять дней. Когда Диана будет во Франции. Пусть ищут ее по всей стране, а не досматривают всех девушек до 20 лет на севере. Скорее всего, Диану будут искать в портах, откуда можно добраться до Кубы. И, если они не узнают, кто я, то про Францию речь вряд ли пойдет. Так что ваш путь свободен.

Он накинул капюшон. Снова взглянул на себя в зеркало. Положил в суму сандалии для Дианы – сандалии с высокой подошвой, которые увеличивали бы ее рост до роста низкого мужчины, черный парик. По его расчетам он должен был найти ее за ночь, а утром она выйдет из монастыря. А он останется.


...
Вся операция прошла на удивление легко. Ролан накинул на голову черный капюшон и без всяких препятствий оказался в монастыре на закате дня. Всю ночь он пролежал за мешками с зерном в кладовой, в которую вела дверь из кухни. И ни секунды не мог уснуть, хоть и понимал, что должен действовать наверняка и ему потребуются силы.

Как только забрезжил рассвет, Ролан выбрался из своего убежища, но не пошел в церковь, куда уже спешили братья. Вместо того, чтобы присутствовать на мессе, он спустился в подземелье.

Подземелье охранялось весьма условно. На входе сидели два стражника, которые играли в кости, и еще два брата лежали на соломе в конце коридора, да старый монах прогуливался туда-сюда, о чем-то размышляя. Несколько факелов скудно освещали промозглое темное помещение, отбрасывая длинные неровные тени.

Ролан без труда прошел по коридору, в его сторону даже никто не повернул головы. Заглядывать в каждую камеру он позволить себе не мог, все же это слишком подозрительно. Поэтому он снял повязку молчальника и подошел к охранникам.

Прежде, чем он успел сказать хоть слово, бравые стражи расплылись в улыбке:

-На красотку пришел взглянуть, да? - ухмыльнулся один из них.

Другой грубо заржал и хлопнул его рукой по плечу.

- Много же вас любопытных! Иди, смотри!

И он пошел впереди, гремя железными каблуками. Ролан последовал за ним, и вскоре уже стоял перед тяжелой обитой железом дверью. Стараясь, чтобы рука не дрожала, он отодвинул задвижку на решетчатом окошке и заглянул внутрь. Стражник что-то сказал ему, но от волнения и какого-то щемящего чувства в груди, он не разобрал ни слова и просто кивнул.

Диана стояла под высоким окном. Он хорошо видел ее золотые волосы, которые рассыпались по плечам, и догадывался, что она смотрит на высокую решетку. Наверняка ждет его нового послания.

При виде нее сердце больно ударилось о грудную клетку и застучало, как бешенное. Он некоторое время просто смотрел на нее, закусив губу, чтобы немного прийти в себя, а потом аккуратно постучал пальцем по двери, привлекая ее внимание.

Диана резко обернулась, ее огромные глаза теперь смотрели прямо на него, а бледное осунувшееся лицо показалось ему еще прекраснее, чем он помнил. Она была очень близко, протяни руку, и можно было бы коснуться ее.

Некоторое время они смотрели друг на друга, но Ролан понимал, что она не видит его. За маленькой частой решеткой невозможно было различить черты. Тогда он бросил вниз спрятанную в рукаве записку. Записка упала на пол, Диана вздрогнула и попыталась разглядеть того, кто был за решеткой. Медленно она подошла, нагнулась и подняла клочок бумаги.

Ролан резко закрыл окошко.

- Она верно как ангел небесный, - проговорил он, обращаясь к стражам, но зная, что Диана слышит его голос, - никто и подумать не может, что такая красота бывает на свете.
Стражники снова засмеялись.

- Дайте-ка глоток вина, промочить горло…

Снова хохот. Ему подали весь кувшин целиком, и Ролан не мог отказаться от удачной возможности. Он незаметно кинул в кувшин приготовленный в том же рукаве парашек.

Теперь времени у него было полчаса. Стражи не уснут, но потеряют бдительность. Морис, изготовивший это зелье, клялся, что все пройдет как по маслу. Он неоднократно пользовался им, говорил он. Но сейчас на кону стояла не кража коня, а жизнь Дианы, и Ролан мог только молиться, чтобы Морис оказался прав.

Поблагодарив стражников он откланялся, прогремел сандалиями по лестнице. Скоро заключенным понесут завтрак. Он стоял у окна, рядом с лестницей, ожидая удобного случая, чтобы вернуться обратно. И вскоре его терпение было вознаграждено. Молодой монашек нес завтрак. Не важно для кого. Ролан накинул капюшон, подошел к монашку и склонился перед ним.

- Ты быстро, брат, - сказал он, изображая португальский акцент. Все-таки португальские слова мягче и хорошо скрывают его французское произношение.

Монашек удивился.

- Вас послал отец Хосе?

- Да, брат. Он просил меня дождаться тебя и отпустить сегодня в город. Ты хорошо служил.

Глаза молодого человека загорелись:

- О, брат! Это же замечательно! Спасибо Господу! – и без всяких раздумий он сунул поднос Ролану и умчался по галерее на волю.

Ролан улыбнулся. Ему откровенно везло, а такое везение нельзя было упускать. Завтрак, который был расставлен на подносе, был слишком хорош для заключенных, поэтому часть еды он оставил в нише окна. Потом надел поглубже капюшон, повязал на руку повязку молчальника и спустился вниз. Обратно к Диане.

В коридоре теперь стало больше народу, но стражники сидели на своих местах.

- Что-то каждый день новый человек, - пробормотал стражник, тяжело поднимаясь, - ты к красотке? Это ей отец Хосе обычно подкидывает вкусного, - он прошмякал по коридору, сморщился, долго искал ключ, потом с третьей попытки вставил его в дверь. Он и его товарищ явно страдали от головной боли. Выпитое вино с морисовым зельем не пошло им на пользу. Взгляд был мутный, но страж мужественно держался на ногах.

Дверь скрипнула, и Ролан вошел в камеру. Стражник остался снаружи, бухнувшись на стул у двери.

Диана лежала на кровати, отвернувшись к стене. Услышав звук, она повернулась и приподнялась на локте. Ролан поставил поднос на низкий столик, потом поднес палец к губам и откинул капюшон. На все у них было не более минуты. Глаза Дианы расширились, но предупрежденная запиской она не издала ни звука. Ролан стал быстро срывать с себя одежду. Кинул Диане сандалии, рясу, четки. Она надела рясу поверх своего платья, спрятала волосы под парик, надела капюшон. Вполне нормально, кивнул Ролан. Иди! – сделал он знак. Повязал ей на руку повязку молчальника.

- А ты? – спросили ее глаза

Он пожал плечами. Потом улыбнулся:

- Не беспокойся, - сказала его улыбка.

Диана кивнула. Подошла к нему и коснулась губами его губ. Благодаря сандалиям она была почти с него ростом, только очень худая. Ряса немного волочилась по полу, но Диана подтянула ее под пояс, и все встало на свои места. Ролан сжал ее руку. Дал бумажку с планом монастыря и пояснениями к нему, с адресом, где ждал ее Морис. Потом тихо подтолкнул к выходу. Она провела рукой по его щеке.

Спасибо, сказали ее глаза.

Дверь скрипнула. Кто-то ходил за дверью, послышались голоса. Ролан закрыл глаза, молясь, чтобы никто не остановил Диану. Она еще раз обернулась на него и исчезла за дверью. Ролан бросился на кровать, накрылся одеялом с головой, чтобы стражник, вздумай он взглянуть в окошко, не заметил подмены.

Ключ повернулся в замке. Стук подошв Дианы удалялся, и он понял, что она уже на лестнице. Рядом с его камерой вновь кто-то заговорил, раздался смех, и он понял, что пришел кто-то еще посмотреть на красотку. Но этому неизвестному повезло меньше, чем ему. Красотки он не увидел, потому что она накрылась одеялом с головой и лежала отвернувшись к стене.

Ворота уже открыты. Диана сумеет выйти, и когда она окажется у Мориса, тот пошлет мальчишку кинуть камень ему в окно. Он закрыл глаза. Остается только молиться, чтобы все прошло так, как задумано. На губах еще горел ее поцелуй. Единственная награда ему за все, на что он пошел.

Время тянулось как резиновое. Каждая минута, каждый шаг за дверью отзывались в его сердце ударом молота. Потом что-то стукнуло о пол. Ролан вскочил. На полу лежал обернутый бумагой камень.

Ролан развернул бумажку.

«Спасибо», - только одно слово, написанное рукой Дианы. Он глубоко вздохнул. Теперь как можно скорее им нужно выходить из города. Пока ее пропажа не обнаружилась.

Через два часа, когда принесут обед, все раскроется. К этому времени Диана должна быть уже далеко. Ролан не очень доверял Морису, но другого провожатого для Дианы у него не было. Они должны идти. Идти как можно скорее. Купить лошадей, гнать со всей мочи в сторону Пиренеев. Просто затеряться на просторах огромной страны. Он снова лег, сжимая в руке записку. Закрылся с головой одеялом. И не заметил сам, как уснул.

Глава 12. Отец Хосе

Проснулся он, когда уже темнело, от звука отпираемой двери. Лязгнул замок, потом в камеру вошли двое. Это он услышал по звуку шагов, т.к. все еще не стянул одеяло с головы. Обнаружив в руке записку Дианы, сунул ее в щель между досками кровати. Единственная мысль была: целый день! Целый день никто не заметил подмены! Господь явно благоволил ему, ведь Диана теперь уже далеко от города.

Двое в комнате стояли и явно смотрели на него. Затылком он чувствовал их взгляд.

Представляя себе сцену, которая грозила разразиться через несколько секунд, Ролан усмехнулся. Потом резко откинул одеяло и сел.

Их лица были неподражаемы. Они – это монах и стражник, один из тех, кто утром предложил ему кувшин вина.

Монах стал неистово креститься, а стражник просто стоял с открытым ртом и пялился на него, как на привидение.

- А где девушка? – спросил он, не веря своим глазам.

Ролан спустил ноги с кровати, но ничего не ответил, дерзко смотря на обоих.

В дверь заглянул второй стражник, и тоже уставился на него. Потом дико закричал, бросился вон из камеры, и шаги его загремели по ступеням. В коридоре началось какое-то движение, в камеру вбежал еще один страж. Монах бросил молитвы.

- Взять его! – завопил он не своим голосом, и Ролану тут же скрутили руки. Потом монах размахнулся и ударил его в челюсть, - кто ты такой?

Ролан молчал.

Монах махнул рукой, после чего один из стражей начал избивать его без всякой пощады.

- Еще раз спрашиваю, кто ты такой? И как попал сюда, черт побери!

Ролан промолчал, пытаясь восстановить дыхание.

В этот момент дверь распахнулась, и в камере вдруг стало тихо.

- Отец Хосе желает видеть этого человека, - сказал кто-то, кого Ролан не мог видеть.

Тут же его толкнули вперед, так и не отдышавшись, он двинулся вслед за монахом.

Поднявшись по лестнице, его провели по широкому коридору, причем стражники окружали его со всех сторон, как будто он мог сбежать.

Отец Хосе оказался человеком небольшого роста, с сединой в черных волосах и пронзительными черными глазами. Он стоял около стола, опершись о него ладонью, со спокойным достоинством взирая на молодого человека, которого бросили к его ногам на каменный пол. Ролан больно ударился коленями и попытался подняться на ноги, но его удержали крепкие руки стражников. Отец Хосе придирчиво осматривал его. Свежий кровопотек на скуле, разбитую губу. Но при всем при этом молодой человек вдруг улыбнулся ему, как будто был на светском рауте, а не стоял на коленях на каменных плитах его кабинета. В самом логове инквизиции.

- Как вас зовут, молодой человек? - спросил отец Хосе, отмечая про себя, что тот ему определенно нравится. Далеко не каждый будет улыбаться, глядя в лицо своей смерти. В мужестве ему не откажешь, подумал он. Или в безрассудстве.

Ответом ему было молчание.

Отец Хосе подошел ближе.

- Очень жаль, что вы так упрямы. Мы могли бы поговорить по душам, возможно, я бы отпустил вас на все четыре стороны…

Снова улыбка. Скорее усмешка.

- Мне доложили, что вы поменялись местами с женщиной. Дианой де Ла Бланка. Смело, не отрицаю. Но глупо. Ей ничего не грозило, а вам, возможно, придется ответить за свой поступок.

Ролан кивнул, но промолчал.

Хорошо, - похвалил про себя отец Хосе, - очень достойно. И нагло. Ему всегда нравились наглецы.

- Я бы хотел договориться с вами, юноша. Я не жестокий человек, и мне претит мысль о том, что невинный может пострадать. Но и вы поймите меня. Женщина сбежала и теперь мы вынуждены ее искать. Она же наверняка хорошо прячется. Но и мои люди не дураки. Они все равно ее найдут. А вы пострадаете по собственной глупости. Поэтому будет лучше, если мы договоримся с вами. Вы расскажете мне все, что вам известно о ее местоположении, а я отпущу вас на свободу. Искреннее раскаяние искупает грех.

Ролан склонил голову на бок.

Глаза их встретились. Но ответа не было.

Среди стражников пробежал ропот. Отец Хосе поднял голову и сделал легкий жест рукой – и тут же комната опустела. Только два человека остались на часах около двери.
Ролан не пошевелился, оставшись в той же позе, только больше его никто не удерживал.

Пройдясь по комнате, отец Хосе остановился прямо перед Роланом.

- Она прекрасна, правда? И вам кажется, молодой человек, что она стоит ваших усилий. Но ведь инвалид не нужен никому. Тем более такой красавице. Вы даже не представляете себе весь тот ад, который мы можем вам устроить. Всем прекрасно известно, что из застенков инквизиции выходят безумцы на костылях, годные только на то, чтобы просить милостыню на паперти храма. Мы тут мастера своего дела, мальчик. И вы прекрасно вспомните все, чего не знаете. И даже больше.

Ролан поднялся с колен. Он был на полголовы выше этого человека, который стоял так близко, что он мог бы свернуть ему шею одним движением. Хотя возможно, он не так прост, как кажется. Но попробовать можно, подумал он. И тут же усмехнулся.

- Вы боитесь, - констатировал отец Хосе.

Ролан медленно кивнул, чувствуя, что бледнеет.

Отец Хосе внимательно смотрел на него.

- Вы продержитесь дня три. И будете героем. Я повторяю, что женщине ничего не грозило. А вы подставляете себя.

Он пожал плечами.

- Ей было предъявлено обвинение в колдовстве, но после короткого разбирательства она была признана невиновной. И через несколько дней она бы вышла на волю.

Молчание.

Отец Хосе усмехнулся:

- Браво, молодой человек. Но глупо. Вы понимаете, что времени у нас не так много. Как я понимаю, вы всю операцию провернули рано утром, и наша красавица уже успела покинуть Толедо. Чтобы она не успела уйти слишком далеко, я вынужден начать вас допрашивать. И сделать это как можно быстрее.

Ролан молчал, чувствуя, как подкатывает к горлу предательская тошнота. Все-таки он трус, подумал он. Все-таки боится до дрожи в коленях. Он постарался взять себя в руки настолько, насколько был способен в этот момент справиться с животным страхом. Он поклонился, показывая, что всецело к услугам господина аббата.

Тот закивал:

- И таких я видел, молодой человек. Ну, с чего предпочитаете начать? Думаю, что мы могли бы провести для вас экскурсию по подземелью. И после этого посмотреть, что останется от вашей решимости. Вполне возможно, вы одумаетесь достаточно быстро, чтобы не успеть испытать все приспособления на себе. Поверьте мне, молодой человек, что и не такие болтали, как дети.

Ролан молчал. Ему не хотелось пререкаться с настоятелем. И удобнее всего было молчать. Все десять дней, если он не сломается. Если… если ему вообще удастся выжить и не сойти с ума. Он не был уверен. И был счастлив, что на самом деле не знает, куда Морис повезет Диану. Потому что невозможно выдать того, чего не знаешь.

Но даже укажи он направление, все перевалы через Перенеи, все порты будут взяты под особый контроль, и обладающая яркой внешностью Диана не сумеет проскочить через патруль. И тогда Диану уже ничего не спасет. Пусть ищут ее на пути в Севилью, на кораблях, уходящих в колонии. Остается только молчать десять дней, после чего обратиться к французскому послу, чтобы тот вытащил его из этого места. Всего десять дней. Не так долго.

Когда Ролан только начинал выходить в море, его учителем и старшим другом стал Колен, опытный, несмотря на молодость капитан, потерявший корабль и чудом вернувшийся на Тортю. Колен не только обучил его умению управлять кораблем, вести бой, руководить людьми, но и преподал один из важных уроков. Видя нетерпение и взрывной характер подопечного, он научил его тайне сдержанности. Любую задачу, говорил Колен, как бы сложна она ни была, нужно делить на много маленьких задач, которые посильны. Идти к любой цели нужно маленькими шагами. Если нужно справиться с эмоциями, то не стоит кричать и лезть в драку, лучше… молчать. Ведь ты можешь молчать две минуты? Ты говоришь себе, я буду молчать две минуты, а потом всыплю этому прохвосту по первое число. Но вот две минуты истекли, и, если за это время ты не придумал ничего более умного, чем всыпать, но драка не входит в твои планы, возьми еще две минуты отсрочки. Или… если нельзя драться, то можно… уйти. Выбрать другой путь, которого от тебя не ожидают. Ведь ты можешь уйти, а всыпать ему потом, когда вернешься?

Молчать десять дней, наверно, непосильная задача. Но поделив десять дней на много маленьких отрезков, минут, секунд… Ролан ждал, что будет дальше, решив, что будет молчать до того момента, как окажется в камере. А если потребуется, то поделит это время на более мелкие шаги. Возможно, что и на минуты.

Отец Хосе приказал позвать стражу, после чего стражники окружили Ролана, и вся процессия прошла по запутанным коридорам монастыря, и спустилась в подземелье.