Красавица и чудовище

Глава 1

Октябрь в Торонто выдался теплым и сухим. Яркое солнце давно уже не грело, лишь холодно взирало с высоты. Молодой мужчина сидел на лавочке во дворе своего дома и, не спеша потягивая виски из горла бутылки, наблюдал за тем, как разноцветные кленовые листья, выписывая в воздухе замысловатые узоры, медленно опускались на землю. Было в этом явлении свое великолепие и некий скрытый смысл. Природа сбрасывала все лишнее и готовилась к наступлению зимы, чтобы уснуть на несколько месяцев, а проснуться обновленной и девственно-чистой.

Вот и он сбросил все, что связывало его с прошлым: поменял страну, имя и даже лицо, но его весна так и не наступила. Десять долгих лет Алекс Гилберт жил в постоянной стуже, вечная мерзлота поселилась в его душе, наполнила сердце ненавистью и злобой. Убив все светлые чувства, сделала его жестоким, безжалостным и беспощадным.

Он не любил осень, она почему-то всегда ассоциировалась с надеждой, и именно в это время года все больше ощущалась тоска по родине. Гилберт уехал из России двадцатилетним юношей, он был сломлен и раздавлен, уничтожен физически и морально, но, вопреки всему, сумел выжить.

Ему повезло, на пути встретились хорошие учителя, которые дали ему бесценные знания и помогли встать на ноги. Он старался начать жизнь заново, постигал азы ведения бизнеса и вскоре уже работал самостоятельно: брался за любые, даже заведомо убыточные хоккейные клубы, ночевал на работе, но добивался того, что они выбивались в лидеры и приносили прибыль.

Сам того не ожидая, Алекс стал известным на весь спортивный мир кризисным менеджером. Он мог бы быть превосходным тренером, имел для этого все данные: видел игру как на ладони, предугадывал ходы соперника, прекрасно анализировал ситуацию и умел разрабатывать блестящую тактику, но предпочитал оставаться в тени.

Мало кто знал его лично – Гилберт был очень скрытный и редко появлялся на публике, вокруг его персоны ходило множество легенд и слухов, однако он не спешил ни подтверждать их, ни опровергать.

Алекс сколотил себе немалое состояние, но так и не сумел расстаться со своим прошлым, оно не отпускало, будто стальными канатами тянуло его обратно, туда, где в одночасье его жизнь потеряла всякий смысл. Воспоминания, неожиданно яркие, накрыли, как лавина, заставив зажмуриться…

– Я хочу вернуться к мужу и сохранить семью, – серьезно заявила Лиза, ее голос звучал холодно, почти бесстрастно, словно они просто обсуждали, что приготовить на ужин, а не решали судьбу.

– Ты слышишь себя? Опомнись! Какой муж? Я люблю тебя, я жить без тебя не могу, – отчаянно кричал Женя, пытаясь достучаться до нее. В его глазах отчетливо читалось непонимание и страх.

– Веру ты тоже любил…

– Господи, да при чем тут Вера? – возмутился Царев, не имея ни малейшего представления о том, что случилось. Когда он уезжал на сборы, все было хорошо, а теперь вместо нежной и любящей женщины перед ним стояла снежная королева. – Я давно забыл о ней, в моей жизни есть только ты!

– Ну хватит этих сказок, я все тебе сказала, добавить мне нечего, – его признания не возымели на нее никакого действия, Лиза упрямо отказывалась замечать его искренность и по-прежнему оставалась безразлична к происходящему.

– Зато мне есть чего! – воскликнул Женя, намереваясь высказать все, что нещадно терзало душу. Он четко осознавал, что теряет ее, и готов был бороться даже с ней самой.

– Я не люблю тебя, – резко перебила его Краснова, расставив последние точки. – Все закончилось, уходи, пожалуйста…

Ее слова, как ушат ледяной воды, вмиг охладили пыл, лишили надежды. Царев выбежал из квартиры и сел в машину. Хотелось орать от безысходности, и, чтобы хоть немного проветриться, он выжал педаль газа в пол. Самое настоящее отчаянье охватило его тогда, когда он летел по дороге, нарушая все правила, слезы наворачивались на глаза, и в какой-то момент он не справился с управлением на повороте и, вылетев на встречную полосу движения, столкнулся с фурой лоб в лоб.

В этот момент все обнулилось, прошлое, настоящее и будущее сошлись в одной точке. Смерть должна была быть мгновенной, он и сам желал умереть, но судьба подарила ему второе рождение…

Отхлебнув еще немного янтарной жидкости, Алекс прикрыл глаза, вязкий огонь разносился по телу, ненадолго согревая своим жаром. Вот уже десять лет в этот день он устраивал поминки себе самому. И рад бы был все забыть, но чудовищные шрамы, уродовавшие его тело, не позволяли.

Рубцы на коже – ничто, по сравнению с душевными ранами, они никак не хотели затягиваться, постоянно нарывали и гноились, доставляя невыносимые страдания. Десять долгих лет ему понадобилось, чтобы наконец взглянуть в глаза своему прошлому.

При воспоминании о некогда любимой женщине непривычно заныло сердце, давно покрывшееся толстой коркой льда. Гилберт заскрипел зубами от злости – он отомстит. Всем виноватым в том, что с ним случилось.

Сделав еще несколько глотков, выбросил бутылку в урну и поднялся на ноги.

Слишком долго он вынашивал план мести, продумывал каждую деталь, каждую мелочь, засыпал и просыпался с мыслями о том, как приведет его в исполнение. И вот сейчас понял, что время пришло…

Плотнее закутавшись в пальто, Алекс, прихрамывая, направился в дом.

***

Сняв верхнюю одежду и перчатки, Гилберт вошел в кабинет.

– Ну наконец-то! – воскликнула девушка и поднялась ему навстречу.

Элис Брукс – его помощница, партнер и ближайший друг.

Они были так давно вместе, что Алекс уже не представлял себя без нее. Она являлась тем единственным человеком, которому он доверял целиком и полностью. Элис лично знала все его скелеты в шкафу и хранила самые сокровенные тайны. Ее колдовские зеленые глаза сражали наповал, а огненно-рыжие волосы выделяли из толпы. Высокая, стройная, с аппетитными формами, она могла свести с ума любого мужчину.

Несколько раз, перебрав с алкоголем, Алекс и Элис оказывались в одной постели, но все заканчивалось, так и не начавшись. Их отношения не осложнялись сексом, Гилберт не заводил себе постоянных девушек – пользовался услугами проституток.

– Собрала? – спросил он, занимая свое кресло во главе стола, и взял документы по никому не известному российскому хоккейному клубу.

– Ты уверен, что хочешь этого? – осведомилась девушка, изящно изогнув бровь.

– Не томи, я так долго ждал подходящего момента, а сейчас удача сама идет в руки, грех упускать такую возможность.

– Неужели ты до сих пор любишь ее, ведь столько лет уже прошло? – покачала головой Элис.

Она знала, как глубоко он несчастен. Кем бы он ни хотел казаться, она видела его настоящего. Помнила, как он загибался от невыносимой боли, выкручивающей наизнанку, как тяжело переживал личную драму, и боялась рецидива.

– Люблю? Да я ненавижу ее всеми фибрами души! – воскликнул Алекс, зло швырнув бумаги на стол.

Дыхание его участилось, стало тяжелым, а в глазах вмиг вспыхнул недобрый огонь. Брукс задела его за живое, но он не желал этого признавать.

– Меня тебе не обмануть, я слишком хорошо тебя знаю…

– Думай, как хочешь. Что там в досье? – мгновенно нацепив маску равнодушия, Гилберт перешел к делу. Не было сил бередить затянувшиеся раны.

– Краснова Елизавета, тридцать восемь лет, – спокойно начала Элис. – Надо же, все еще хороша… – задумчиво проговорила она и, достав фотографию из папки, повернула ее лицевой стороной к Алексу.

Невольно скользнув взглядом по снимку, он отметил, что Лиза почти не изменилась. Он не видел ее целых десять лет и только сейчас осознал, что помнил каждую черточку ее лица. Гилберт давно вычеркнул эту женщину из своей жизни и больше не знал о ней ничего – умышленно не интересовался ее судьбой. Он смог возненавидеть ее сильнее, чем когда-то любил.

– Продолжай, – сквозь зубы процедил Алекс, волна ослепляющей ярости вновь захлестнула его, перенося в прошлое.

…Огненное пламя, едкий запах дыма, врезающийся в легкие. Задыхаясь в горящей машине, он думал лишь об одном – о Лизе, единственной женщине в его жизни. Густое облако адской боли сжимало его в своих тисках, Гилберт практически перестал чувствовать свое тело, лишь окровавленными губами повторял ее имя, как мантру, на подсознательном уровне надеясь, что Лиза услышит его. Перед глазами всплыл ее образ, жуткие картинки атаковали в предсмертном бреду… Предательство любимой женщины ранило сильнее всего, и душевные страдания оказались во сто крат страшнее физических. Он не смог их вынести, его сознание отключилось…

– Замужем за Красновым Максимом Олеговичем, общий сын, девять лет. Работает спортивным врачом в МБУ «ФОК «Ока», это где-то под Нижним Новгородом, там же базируется и ХК «Дзержинск».

Ни один мускул не дрогнул на его лице, пока Элис зачитывала информацию.

– Это все?

– Ну как сказать… Кредиты, ипотека. Что тебя еще интересует? За границу не ездила, приводов не было, хронических заболеваний нет.

– А муж?

– Администратор того же спорткомплекса, завсегдатай кафе-бара «Лагуна» и игорного клуба «Шанс». Короче, бухает, играет, снимает шлюх. Хозяин жизни прям, – усмехнулась Брукс. – Отступись, она себя и так наказала…

– Нет, я уничтожу ее жизнь, как она уничтожила мою, – Гилберт уже все решил и что-то менять был не намерен.

– Но для этого нам необязательно ехать в Россию, ты и не выходя из дома способен раздавить кого угодно.

– Я хочу сделать это лично, глядя в глаза, – сказал Алекс, представляя, как шаг за шагом подведет ее к пропасти и без сожаления столкнет вниз.

– Значит, я звоню руководству «Оки»? – уточнила Элис.

– Да, – без тени сомнения подтвердил он. – Соглашайся на любые условия. Мне нужен этот «ФОК» со всеми вытекающими…

– Как скажешь, – согласилась Брукс и, взяв в руки телефон, вышла из кабинета, оставив Гилберта наедине с его мыслями.

***

Остаток дня Алекс пытался сосредоточиться на работе, но ничего не получалось – нужные мысли все время ускользали. Тогда он отложил бумаги в сторону и открыл бутылку виски в надежде залить новую рану обильной порцией алкоголя. Элис, сама того не зная, воскресила в его душе заживо похороненные чувства.

«Замужем за Красновым Максимом, общий сын, девять лет», – эхом звучало в ушах. А ведь это мог бы быть их сын…

– Сука! – сквозь зубы процедил он и с силой сжал стакан.

Желваки заиграли на лице, Гилберт злился и никак не мог найти выход своим эмоциям. Он понимал, что ничего уже не изменить, но от этого не становилось легче, в груди пекло, дыхание сбивалось.

– Чертова сука! – громче повторил он, вкладывая в эти слова всю свою ненависть.

Разбив ни в чем не повинный стакан о стену, распахнул окно и жадно глотал свежий холодный воздух, стараясь остудить внутренний жар.

У нее есть все, о чем он так мечтал, а у него нет ничего! Лиза лишила его всего, не оставив даже малейшего шанса на счастье.

Громкий стук в дверь вернул в реальность. Бросив короткое «войдите», Алекс закрыл окно и обернулся.

– Ну ты как? – Элис грациозно прошла по кабинету и присела на край стола.

– В смысле «как»? Нормально все.

– Готов к встрече с прекрасным?

– Что, так быстро? – удивленно спросил Гилберт, подумав, что девушка имеет в виду Лизу.

– У кого что болит… – засмеялась Брукс и, перехватив недовольный взгляд, пояснила: – Я не о ней.

– А о ком? – Алекс почувствовал себя идиотом.

– Очередная Анжела пришла, ждет в комнате…

– Но я не вызывал.

– Я вызвала, тебе надо выпустить пар, но, если ты против, я ее выпровожу.

– Не нужно, – сухо ответил он и, взяв недопитую бутылку, отправился на встречу с «прекрасным».

***

В комнате было достаточно темно, лишь приглушенный свет торшера добавлял немного интима. Стройная девушка лет двадцати встала с дивана и шагнула Алексу навстречу. Ее длинные, практически черные волнистые локоны рассыпались по плечам, короткое платье красного цвета подчеркивало все прелести фигуры.

Горько усмехнувшись, Гилберт отпил немного виски и прислонился спиной к стене. Он видел перед собой совершенно другую женщину. Под действием алкоголя прошлое и настоящее окончательно спутались.

В голове моментально всплыли картинки, которые он старательно стирал из памяти: совместно проведенные ночи, бессонные, страстные, бурные. Те моменты, когда воздуха не хватало, но сил разорвать поцелуй просто не было, оторваться друг от друга даже на секундочку казалось неимоверно мучительной пыткой. Каждое прикосновение сводило с ума, затягивало в сладкий омут страсти. Дикое желание обладать ею, до дрожи, постоянная потребность ощущать ее мягкие губы, жгучим поцелуем срывая протяжные стоны; сливаться в единое целое и прижиматься как можно ближе, обжигая горячим дыханием гладкую, восхитительно-нежную кожу; вдыхать дурманящий запах ее волос; слышать бешеный ритм сердец, бьющихся в унисон; окунаться в забвенный мир любви, целиком и полностью растворяясь в нем; целовать каждую ее клеточку, доставляя неземное удовольствие; чувствовать, как отзывается на все его ласки раскаленное до предела, податливое женское тело; не сдерживать бурный порыв эмоций и уткнуться в изящную шею, издавая глухой, животный рык.

Помимо пламенных, жарких ночей между ними существовала некая духовная связь, невидимые ниточки, соединяющие на расстоянии. Он помнил их тихие семейные вечера: романтический ужин, совместный просмотр фильма, после которого Лиза обычно засыпала, а он накрывал ее пледом и слушал ровное размеренное дыхание, наблюдал за мельчайшим изменением ее лица и чувствовал, как тепло разливается по всему телу, когда она рядом, такая хрупкая и беззащитная в его крепких и сильных мужских руках. Помнил, как просыпался утром и обнимал ее сонную, невесомыми поцелуями покрывал шею и шептал на ушко «доброе утро», прижимался к спине, когда она готовила завтрак; как они гуляли в парке, обязательно взявшись за руки, переплетая пальцы; украдкие поцелуи на работе, быстрые, но требовательные и глубокие. Казалось бы, простые, но такие интимные, понятные только им двоим, действия.

Однако все это осталось в прошлом, его Лизы больше нет. Она предала его, растоптала их любовь, уничтожила все волшебство между ними.

– Ты мне за все ответишь, – зло процедил Алекс и сделал несколько глотков.

– My name is Kate.

– Закрой свой рот, сука!

Он с силой прижал девушку к стене и крепко сжал плечи.

– You want me, I see, – медленно, по-кошачьи протянула Кейт и призывно облизнула губы, затем скользнула рукой по торсу и, остановившись на ремне, ловким движением расстегнула его.

– Я ненавижу тебя, слышишь? – тихий, хриплый голос. – Ненавижу! – повторил он в несколько раз громче и, вновь схватив Кейт за руки, пригвоздил их стене.

Слишком близко друг к другу. Глаза в глаза. Он знал, что это не Лиза, но ничего не мог с собой поделать, ему нужно было выплеснуть весь негатив. Поддавшись порыву, грубо толкнул девушку к постели и подошел вплотную. Голубые омуты смотрели с вызовом, с издевкой, и Алекс терял контроль над ситуацией. Злость и обида, смешавшись в жгучий коктейль, рвались наружу.

Поставив бутылку на столик, он расстегнул молнию на брюках, отогнул резинку боксеров и, высвободив возбужденный член, надел презерватив. Гилберт никогда не раздевался во время секса и не позволял себя трогать.

Одним ловким движением он поставил Кейт на колени и, выпалив грубое «дрянь», резко вошел в нее. Громкий стон нарушил тишину комнаты. Алекс крепко сжал ее ягодицы и чуть раздвинул их. Глубокие толчки становились все чаще и чаще. Два звонких шлепка заставили девушку вцепиться пальцами в простынь.

Никаких эмоций, кроме первобытного желания. Он совсем не хотел видеть ее лицо, смотреть в глаза и заглушать стоны мягкими поцелуями, только жестко трахать. Никакого сладкого томления внутри и нежности, трепета в душе.

Намотав длинные темные волосы на руку, одним рывком притянул ее к себе еще ближе, заставляя прогнуться в спине, и начал буквально вдалбливаться в ее лоно, вынуждая стонать как можно громче, вымещал всю злость и обиду, но этот процесс не приносил никакого удовольствия.

Глупо было надеялся, что секс хотя бы на время заменит мысли о Лизе, с каждым новым движением адская мука только усиливалась. Крики Кейт, эхом звенящие в голове, вызывали только негативные эмоции. На несколько секунд вышел из нее и, проведя пальцами по промежности, уперся в бедро своим достоинством, затем снова, без предупреждения заполнил собой. Совершая быстрые, яростные толчки, он властно имел ее, не доставляя ни капли наслаждения.

Картинки недавнего прошлого предательски мелькали в голове, воспоминания кинжалом били по сердцу. Как загнанный в клетку зверь, Гилберт метался из стороны в сторону, пытаясь понять, чего же он хочет на самом деле. В его глазах пылал огонь, не страстный, а наоборот, злостный и пронзающий.

Кейт все еще стонала, извиваясь, как кошка, но голос уже немного охрип и ощущения притупились. Она стремилась сама задать темп, но Алекс пресекал все ее действия. Так и не доведя девушку до оргазма, эгоистично вышел из нее и поставил перед собой на колени. Снял презерватив и притянул ее к своему паху. Прикрыв глаза, он тихо постанывал от удовольствия, пока Кейт умело работала языком. В один момент Гилберт с силой прижал ее голову к себе и издал хриплый, сдавленный звук. Его тело одолевали мелкие судороги, дыхание участилось. Обессиленно облокотившись на стену, он приподнял партнершу за подбородок и заглянул ей в глаза.

– Are you ok? – спросил Алекс, понимая, что мог перегнуть палку. Но девушка лишь промычала в ответ, потому что рот ее был занят.

Застегнув джинсы, достал несколько купюр и бросил их на постель.

– Double payment, get out, – сказал он и, забрав с собой недопитую бутылку, покинул комнату.

Боль не утихала, наоборот, она с новой силой отдавалась где-то внутри. Щемящее чувство никак не покидало сердце. Безумно хотелось вынуть этот кинжал, но поток крови тогда захлестнул бы еще сильнее.

«Ненавижу…», – пульсировала рана. «Ненавижу», – громко, на весь дом.

***

Промозглый осенний вечер окутал город тонкой паутиной дождя. Зябко кутаясь в промокший плащ, Елизавета бездумно брела вдоль набережной и невольно вздрагивала от резких порывов холодного ветра. Один судьбоносный день провел четкую границу между жизнью и жалким существованием. И даже десять лет спустя она помнила все до мельчайших подробностей.

– Лис, что все это значит? – его глаза, полные отчаяния, смотрели прямо в душу, прожигали насквозь и причиняли невероятную боль. Поэтому Лиза старательно старательно отводила взгляд.

– Ты как здесь оказался? У тебя же игра…

После их разговора по телефону прошло не больше трех часов, а Царев с командой был на выезде. Но на самом деле Краснову мало волновали его перемещения, своим вопросом она лишь оттягивала неминуемое расставание.

– Какая к черту игра? Объясни мне…

– Жень, успокойся, – перебила она его, боясь сдаться и поменять свое решение. – Я все тебе сказала по телефону, – придала голосу как можно больше холодности и отстраненности, чтобы не возникло и сомнения в ее серьезном настрое.

– Ты ничего мне не сказала! Почему ты хочешь расстаться? Что я сделал не так? – сыпал вопросами Царев, пытаясь докопаться до истины. Он искренне не понимал, что происходит, почему вдруг его Лиза стала чужой.

– Я хочу вернуться к мужу и сохранить семью.

Она вела нелегкую борьбу с самой собой. Сердце бешено колотилось в груди, сопротивлялось и умоляло прекратить эти мучения, но Краснова была непреклонна, резала по живому, безжалостно отрывая от себя того, кого так сильно любила.

– Ты слышишь себя? Опомнись! Какой муж? Я люблю тебя, я жить без тебя не могу!

– Веру ты тоже любил… – горько усмехнувшись, напомнила Лиза.

– Господи, да при чем тут Вера? Я давно забыл о ней, в моей жизни есть только ты! – решительно воскликнул Женя и попытался подойти ближе, но она остановила его жестом.

– Ну хватит этих сказок, я все тебе сказала, добавить мне нечего.

– Зато мне есть чего! – не унимался Царев.

– Я не люблю тебя, – резко перебила его Лиза, расставив последние точки.

Это был контрольный аргумент. Главный. Жесткий. И если бы он не сработал, она, скорее всего, сдалась бы. Ненавидела себя за эту ложь, но оправдывала ее тем, что спасает его жизнь. Она должна это сделать. Ради него.

– Все закончилось, уходи, пожалуйста…

Столько горечи отразилось в его взгляде, что Краснова не выдержала и отвернулась. Это было ужасное испытание, она чувствовала себя настоящей преступницей. Ведь Женя имел право знать реальную причину их расставания. Но она не могла сказать ему всю правду. Тогда бы ничего не вышло. Он бы не позволил уйти.

Лиза не слышала, кожей чувствовала, как Царев направляется к двери, но не сдвинулась с места, лишь до боли сжала кулаки, чтобы не зарыдать, умоляя остаться. Хлопнула дверь за спиной, и она невольно вздрогнула, возвращаясь в реальность. «Все правильно! Так и должно быть! Я справилась!» – уговаривала сама себя.

Медленно сползла по стене на пол и, обхватив колени руками, заплакала, скорее, даже заскулила. Слезы текли, не переставая, душили, тело содрогалось в беззвучных рыданиях. Оголяя душу. Облегчая боль. Краснова потеряла счет времени и не знала, сколько так просидела. Когда слезы кончились, внутри осталась лишь тоска, вскоре сменившаяся опустошенностью.

Насилу поднявшись, она кое-как добрела до дивана, легла, свернувшись калачиком, и моментально провалилась в сон. Организму требовался отдых.

Тогда Елизавета справилась с его напором. Царев так и не сумел растопить ледяную стену ее безразличия. Он сдался, никогда прежде она не видела его таким раздавленным. В тот вечер они встречались в последний раз. Лиза молилась, чтобы он больше не приходил, не пытался добиться ее, как в начале их отношений, и не доказывал в очередной раз свою любовь. Так было легче справиться с душевными страданиями и угрызениями совести. Только так она могла договориться с собой.

Женя, будто услышав ее молитвы, больше не появлялся, просто исчез из ее жизни, и Лиза была очень благодарна ему за это. Уволившись с работы, она закрылась в квартире и мучительно переживала личную драму. Не выходила на улицу вообще: ни в магазин, ни просто на прогулку, подышать свежим воздухом. Она практически ничего не ела, не смотрела телевизор и не интересовалась новостями. Только лежала на кровати и бездумно смотрела в одну точку.

Время без Царева текло чересчур медленно, одна секунда тянулась, как целый час. Стиснув зубы, Лиза мужественно терпела нападки собственных эмоций, глотая горький ком, подступавший к горлу, но иногда просто не справлялась, не хватало сил. Невыносимая боль и отчаяние выкручивали наизнанку, сковывали тело тяжелыми стальными цепями, превращая моральные страдания в физические, куда более ощутимые.

Она задыхалась в четырех стенах, все напоминало о нем, даже стены успели пропитаться их безграничным счастьем. Сколько раз руки непроизвольно тянулись к телефону: позвонить ему, услышать родной голос, попросить прощения, на коленях умолять вернуться, все что угодно, только бы он снова оказался рядом. Но Лиза понимала – это невозможно. Она вынуждена была жертвовать собой, живьем закапывать свои чувства глубоко в землю, искренне надеясь на то, что сможет забыть. «Только ради него. Только чтобы спасти», – эти мысли не позволяли сдаваться.

Наконец совладав с собой и обретя, пусть и шаткое, но спокойствие, Лиза вернулась к мужу, и уже через неделю они уехали из этого города.

Прошло десять лет, а Краснова так и не забыла. Их отношения длились недолго, но были настолько яркими и насыщенными, что она до сих пор чувствовала отголоски той любви и боли от расставания. Просыпаясь ночами от щемящей тоски, сжимающей сердце в своих тисках, она запиралась в ванной и часами напролет ревела под звук льющейся воды, раз за разом теряя частичку своей души. А утром как ни в чем не бывало, нацепив дежурную улыбку, продолжала жить.

Весь год Лиза стойко держалась, делала вид, что все у нее хорошо, но именно в этот день позволяла воспоминаниям вырваться наружу. Оставшись наедине с собой, она проматывала свою жизнь, словно кадры кинопленки, заново проживая моменты из прошлого. Слезы уже не душили, наоборот, дарили долгожданное облегчение. Дождь смывал с лица соленые капли, а с ними ее боль и отчаяние.

До позднего вечера Краснова бродила по мокрым улицам, пытаясь прогнать из памяти любимые черты, забыть все то, что их когда-то связывало, но это было выше ее сил. Царев незримо присутствовал в ее жизни, и она до сих пор оставалась его женщиной…

***

Подойдя к подъезду, Елизавета посмотрела на окна своей квартиры: свет горел почти везде, а это означало лишь одно – Максим не спит и ждет ее. Обреченно вздохнув, она вошла в подъезд.

С виду у них была идеальная семья – Краснов умел производить впечатление примерного мужа и отца. Никто из соседей и общих знакомых не догадывался, что происходит за закрытыми дверями. Лиза никогда не жаловалась, да и некому было жаловаться – близких подруг у нее не осталось, Макс отвадил всех, фактически заперев жену в клетке. Периодически она набиралась смелости и пробовала вырваться на волю, но неминуемо терпела фиаско, и постепенно эти попытки случались все реже.

С Красновым Лиза жила, как на пороховой бочке. Не испытывала к нему каких-либо нежных чувств, но старалась сохранять нормальные отношения, хотя бы ради сына. Пока Максим не пил, их семья ничем не отличалась от многих других: обычная рутина. Но стоило ему выпить, как он сразу превращался совершенно в другого человека. Лиза боялась его, поэтому пыталась сглаживать острые углы. А он, будто специально, искал повод для скандала, унижал ее, бил и насиловал.

С каждым годом ситуация только усугублялась. И если в начале их отношений Краснов пил только по праздникам и довольно быстро отходил, то теперь каждый вечер пятницы он стабильно встречал за бутылкой водки, а в воскресенье страдал от жесткого похмелья. К счастью, секс у них был редкий, из-за проблем с потенцией Максиму не всегда удавалось настроиться, и тогда Лиза спокойно засыпала на своей половине кровати. Она прекрасно знала о том, что муж ей изменяет, пользуясь услугами проституток, но никогда ни в чем его не обвиняла, это даже облегчало ей жизнь.

Не успела Лиза переступить порог своей квартиры, как тут же столкнулась с недовольством супруга:

– Ну и где ты шлялась?

– Гуляла, – спокойно ответила она, снимая мокрый плащ.

Мгновенно почувствовав запах перегара, поняла, что скандала не избежать, и обреченно вздохнула. Сейчас ей хотелось лечь спать, а не выслушивать очередную порцию оскорблений от горе-мужа.

– Серьезно? Ночью? В такую погоду? – криво ухмыльнувшись, продолжил свой допрос Максим.

Лиза напряглась, оправдываться было бессмысленно, но проигнорировать вопрос она не могла. За столько лет уже успела выучить повадки мужа и знала, какая реакция последует дальше.

– Могу я хоть иногда побыть одна?

– Одна или с очередным любовником?

– Господи, что ты несешь! С каким еще любовником? – устало спросила Краснова, усевшись на пуфик, чтобы снять сапоги.

– А то я не знаю…

– Мама, ты вернулась! – перебил его появившийся в коридоре мальчик и кинулся на шею матери.

– Ну, конечно, вернулась, как же я без тебя, – улыбнулась Лиза и крепко обняла сына, ощущая, как теплота и нежность заполняют ее до краев. Ее сын, ее гордость и счастье. Он лучшее, что случилось в ее жизни.

– Марш в свою комнату, щенок, – грубо бросил Макс и, отстранив его, подтолкнул в нужном направлении.

Мальчик зашмыгал носом, стараясь сдержать слезы обиды.

– И не вздумай реветь, как баба, а то достану ремень, – пригрозил ему вслед.

– Зачем ты так? Он же ребенок, – упрекнула Лиза, проходя на кухню.

– Он мужик, а ты из него сопливую девку делаешь, – возразил Краснов и вернулся к волновавшей его теме. – Так где тебя носило?

– Максим, я тебе уже сказала, просто гуляла по улице, ни с кем не встречалась… – Елизавета хотела остудить накаляющуюся атмосферу, но муж уже был на взводе.

– Ты, значит, шляешься, а я должен голодный сидеть?

Ему нравилась эта игра, нравилось видеть страх в ее глазах, раз за разом ломать ее, подчинять своей воле. Лиза никогда не принадлежала ему по-настоящему, и он наказывал ее за это. Макс мечтал, чтобы она смотрела на него так, как когда-то на своего хоккеиста, но в ее глазах всегда была бескрайняя заснеженная Антарктида. Ни улыбки, ни теплого слова. Даже в постели с ней он отчетливо ощущал присутствие третьего.

Десять лет назад, придумывая гениальный план, Макс рассчитывал, что Царев исчезнет из жизни и все наладится, станет как прежде. Он увез Лизу в другой город, чтобы ничего не напоминало ей о прошлом, чтобы начать их отношения с чистого листа. Ради нее бросил пить и играть, нашел работу, старался угодить, но вскоре понял, что все напрасно. Что бы ни делал, она не замечала, будто жила в своем маленьком мирке. Только рождение ребенка сумело немного расшевелить ее, Лиза зажглась ярким внутренним светом, начала улыбаться, но только не для мужа.

И тогда он сорвался, от злости и отчаяния вновь стал выпивать. Знал, что не должен, но уже не мог остановиться. Обида разъедала его изнутри, и он принялся вымещать весь негатив на своей беззащитной жене, уничижал ее как личность и как женщину. Она молча сносила все издевательства, но это лишь сильнее раззадоривало его. Протрезвев, Максим просил прощения, обещал исправиться, но Лиза только горько усмехалась в ответ. Постепенно это вошло в привычку, Краснов перестал извиняться и начал получать наслаждение от процесса. Он сам не заметил, как превратился в монстра.

– Ужин в холодильнике. Ты что, не в состоянии разогреть себе еду?

Лиза достала из холодильника вчерашние котлеты с пюре и поставила их разогреваться в микроволновку.

– А для чего мне тогда жена? – съязвил Макс, разглядывая точеный профиль супруги. За столько лет она не потеряла свою красоту и привлекательность.

– Знаешь, я сама постоянно задаюсь этим вопросом. Куда проще нанять прислугу… – в тон ему ответила Елизавета.

– Ей платить надо, а ты бесплатно заменяешь мне домработницу, кухарку и проститутку, – Краснов звонко шлепнул ее по ягодице.

Лиза вздрогнула от обжигающей боли, но сдержалась и крепче сжала в кулаке нож, которым нарезала хлеб. Меньше всего ей хотелось заниматься с ним сексом, этот день был для нее особенный. Ее личный, точнее, ее и Царева. И ни за что на свете она бы не опорочила его близостью с другим мужчиной.

Но у Максима были другие планы. Встав из-за стола, он вплотную приблизился к Лизе и, взяв ее за бедра, прижал к своему паху.

– Время отдать долг любимому мужу.

Она напряглась, раздумывая, как поступить дальше. Микроволновка спасительно запищала, извещая о готовности блюда.

– Садись ужинать, – Лиза сглотнула подступивший к горлу ком и не позволила слезам пролиться. Вывернувшись из тошнотворных объятий, молча достала тарелку и поставила ее на стол.

Краснов насмешливо ухмыльнулся и сел на свое место. Затем достал из-за ножки стола бутылку и, налив водку в рюмку, залпом осушил ее.

– Когда у тебя зарплата? – начала Лиза непростой разговор, надеясь, что после него муж точно забудет о сексе.

– А какое тебе дело до моей зарплаты? – резко насторожился Максим, выпив еще одну стопку.

– Нужно купить новые коньки…

– А я здесь при чем?

– Сын заканчивает четверть без троек, мы обещали… – робко напомнила Краснова.

– Не мы, а ты. Вот сама и покупай.

– Ты же знаешь, что я не могу. Моя зарплата почти полностью уходит на квартиру и продукты, – возразила она и прикрыла глаза, ожидая услышать очередную гневную тираду в свой адрес.

– Возьми кредит, – спокойно ответил Макс, вольготно развалившись на стуле. Он чувствовал себя хозяином.

– Какой кредит, Максим, ты что, издеваешься? У меня их два! Я не могу одна за все платить!

– Найди вторую работу, значит, – он начинал терять терпение.

– Я и так с утра до вечера на работе, почти без выходных. Неужели тебе меня совсем не жалко?

– Жалко? – возмутился Краснов и резко вскочил с места, отчего Лиза непроизвольно сжалась. – Я тебе сто раз говорил, что не собираюсь тратить свои деньги на эту ерунду.

– Это не ерунда, ему нравится хоккей, и тренер его хвалит.

– Я тоже буду хвалить всех, кто заплатит мне!

– Ну это же твой сын. Так он хотя бы под присмотром…

– Отдай его в шахматы! И под присмотром, и не тратить деньги на амуницию! – зло бросил он, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

– Я тебя поняла, – облегченно выдохнула Лиза и вышла из кухни.

Остановившись возле комнаты сына, она негромко постучала и, приоткрыв дверь, заглянула внутрь.

– Не спишь?

– Нет, – шмыгая носом, отозвался мальчик и отвернулся к стене.

– Почему ты плачешь?

Краснова присела на край кровати и ласково погладила его по спине. У них с сыном были очень доверительные отношения, он никогда ее не обманывал, и она старалась отвечать ему тем же.

– Мам, я не хочу в шахматы, мне нравится хоккей.

– Я знаю, малыш. Не переживай, что-нибудь придумаю, – Лиза обняла ребенка и крепко прижала к себе.

– Мам, а папа меня совсем не любит? – вдруг спросил он и, отстранившись, серьезно посмотрел ей в глаза.

– Ну что ты! Конечно любит, просто сейчас у него много проблем…

– А то, что я его не люблю… Это плохо?

– Нет, не плохо, ты просто еще маленький и не все понимаешь. Любят же не словами, а поступками, – попыталась она объяснить сыну простую истину. – А теперь давай ложись, завтра в школу.

– Полежишь со мной?

– Полежу, – согласилась Краснова и, накрыв мальчика одеялом, легла рядом.

– Мам…

– М?

– А ты любишь моего папу?

Она тяжело вздохнула и все же решила сказала правду.

– Очень люблю… Хватит вопросов, давай спать.

– Давай, – ответил сын, и через несколько минут послышалось его мерное дыхание.

Сомкнув веки, Лиза вновь предалась сладостным воспоминаниям, отгородившись от всех проблем невидимой стеной, и вскоре сама не заметила, как тоже заснула.