Кружевница

Глава 1

— Договорился я с мастерицей, возьмёт нашу Юльку, — услышала я голос отца и затаилась.

Понятное дело, что разговаривал он с мамой. Сама я в это время сидела под столом, скрытая скатертью. Забралась туда задолго до того, как отец вошёл в дом. Честно говоря, я была настолько увлечена, что не слышала, как вернулся обоз, как засуетилась мамка, а братья повели лошадей на конюшню.

Занималась тем, что пыталась открыть бутылку с рыбьим жиром. Утащить её с верхней полки буфета удалось легко, а вот откупорить не получалось. Только деревянная пробка сидела плотно и никак не вытаскивалась. Я, конечно, могла и зубами справиться, но тогда остались бы заметные следы. Показывать то, что я пила из бутылки, мне не хотелось. Рыбьего жира мамка давала всего по одной ложечке раз в неделю, она планировала, что этой ёмкости хватит до конца осени.

Кроме меня рыбий жир никто не употреблял. Да и мне бы не купили, если бы деревенский знахарь не настоял. Зимой я сильно болела. Неделю пролежала в горячке, потом ещё месяц передвигалась с трудом. Мамке с уборкой по дому совсем не помогала, потому что в обморок падала, даже если просто подметала пол. Вот тогда знахарь и сказал, чтобы меня поили рыбьим жиром.

Такое лекарство мне чрезвычайно понравилось. Жаль, что отец это дело сразу пресёк и заявил, мол, ему без разницы, помру я или нет, а тратить лишние деньги на такое дорогое средство он не собирается. Подобное отношение ко мне было вполне оправданным. Хотя мамка любила и жалела, родной дочерью я не была. От меня никогда не скрывали, что подобрали младенчика на лесной дороге. Отец хотел в городской приют подбросить, а мамка упросила оставить «помощницу». К тому времени в семье было пятеро сыновей, а вот дочки боги не послали. Отец подумал, подумал и согласился. Предполагалось, что девочка будет по хозяйству помогать, а когда придет пора выдавать замуж, то тут можно сослаться на то, что не родная и приданого не давать.

С первых же месяцев всё пошло не так, как планировал отец. Ребёнком я оказалась хилым и слабым. До пяти лет чуть ли не каждый месяц болела. Кроме того, по мне было видно, что настоящие родители родом из Эриты. Я была белокожей, со светлыми кудрявыми волосами. К восьми годам даже мне стало понятно, что шансов выйти замуж у меня нет. По крайней мере в нашей деревне для меня женихов точно не найдется.

И вот теперь, сидя под столом, я слушала решение своей судьбы. Как оказалось, отец после ярмарки потратил два дня, выискивая, куда бы меня пристроить. Городские часто брали детей из бедных семей в услужение и даже платили родителям за ребёнка. Отец хвастался, что сторговался за пять серебряных монет. Конечно, поискать ему пришлось немало. Пекари отказывались брать девочку, горшечники сразу интересовались физическим здоровьем, а просто прислугой я по возрасту не подходила.

— Собирай Юльку. Завтра с утра Тим и повезет, — завершил отец разговор.

— Да как же завтра? — запричитала мамка. — От болячек ещё не отошла.

— Хватит! — хлопнул отец по столу ладонью.

От неожиданности я подпрыгнула так, что чуть не выдала себя, но, похоже, родителей ничто не могло отвлечь.

— Сколько можно кормить эту приблуду?! — рявкнул отец. — Толку от неё никакого, одни затраты. Собирай всё: и плащ, что с меховой подбивкой, и сапоги, что по весне справляли. Поедет с утра.

— Да как же дитятко… Да чужим людям отдать в услужение, — продолжала причитать мамка. В этом месте я тоже чуть не всхлипнула. Мне иногда казалось, что меня мамка любит больше родных сыновей.

— Я сказал не в услужение пойдёт, а к мастерице. На пять лет, — более спокойным голосом пояснил отец.

— На пять лет за пять серебряных монеток?

— Так её кормить и одевать пять лет будут, — продолжил отец. — Если выучится чему путному, то в деревню вернётся, на приданое себе заработает.

Приданое мамку волновало всегда. Потому она ещё немного пошмыгала носом, высморкалась в передник и вышла из комнаты. Отец за столом тоже засиживаться не стал. По звуку шагов определила, что пошёл он, скорее всего, проверять, как братья устроили лошадей. Я же потихоньку выбралась из своего укрытия и шустро забралась на подоконник. Спрыгнув позади дома, побежала в сторону дровяного сарая, крепко сжимая в руках бутылку с рыбьим жиром.

Из всего услышанного я уяснила то, что завтра поеду в город. О! Город это моя мечта! Отец ни разу не брал меня, когда отправлялся с обозом. Кроме того, про рыбий жир вряд ли кто вспомнит, потому разумнее припрятать бутылку сегодня, а завтра потихоньку засунуть в свои вещи. Будущее путешествие меня не пугало. Наоборот, хотелось посмотреть на что-то новое. Мамку, конечно, жалко. Люблю я её. Но отец пояснил, что обучать меня будут только пять лет. Я уже загорелась желанием выучиться чему-нибудь полезному и заработать себе на приданое. Знать бы ещё, чему будут меня учить.

Вот помню, мельник посылал свою дочку учиться какой-то «кулинарии». Так она потом там же в городе за кулинара и замуж вышла. Правда, ей тогда было почти шестнадцать лет, да и приданное за неё хорошее давали. В общем, в голове все мысли перемешались. Оттого я решила, что лучше забежать в храм богини и помолиться. Недолго думая, я спрятала рыбий жир среди дров и поспешила к заветной дырке в заборе. Искать меня сейчас точно не будут, а я успею добежать до храма и вернуться.

Всё получилось, как и планировала. И в храм сбегала, и домой до ужина успела. Мамка была занята упаковкой вещей, поэтому даже не спросила, где была. Я же заскочила в курятник и собрала свежие яйца. Отец любит парочку перед едой выпить.

В большей степени это мне напоминало какой-то ритуал. Отец брал яичко, аккуратно стучал по нему ножом, затем отколупывал скорлупу, посыпал солью и выпивал. Пару раз я пробовала, но вкус сырого яйца мне не понравился. Вообще-то с аппетитом у меня просто беда. Братья часто надо мной подшучивают, когда я выуживаю из каши сильно пережаренный лук. Ну не люблю эти темные кусочки в каше! А ещё тошнит от запаха сала. Мамка специально готовит кашу в два приема. Сначала варит, отбирает порцию для меня, а потом уже заправляет салом.

Глава 2

После обеда меня отвели в мастерскую и наконец я узнала чем занимается госпожа Риан. Она оказалась кружевницей.

Кружево я за свою жизнь видела всего пару раз. Староста привозил своим дочкам из города праздничные блузы. Так вот, воротнички блузок были обшиты тонким кружевом, правда, из простых льняных ниток. В мастерской госпожи Риан плели шёлковое кружево. Вот тут у меня возникли первые сомнения, даже чуть не расплакалась, поскольку сообразила, что никогда не смогу научиться такому! Вероятно, мастерица по моему лицу поняла, о чём я переживаю.

— Ты сейчас младшая ученица. Первый год будешь только помогать, — пояснила она мне. — Подготовительной работы много. Прежде всего, нужно наматывать нити. Да и сам шёлк я покупаю в мотках. Его тоже нужно перемотать на катушки. Иногда нити мы красим. Тебе это пока не нужно.

Дальше мастерица стала учить накручивать собственно саму нить. Пока я смотрела, казалось, что всё просто. На деревянном станке была закреплена короткая веревка с полпальца толщиной. Эта веревка хитрой петлей закручивалась вокруг коклюшки. Дальше нужно только водить рукой вверх-вниз и нить от мотка шёлка равномерно наматывалась на коклюшку.

Правильно зацепить веревочную петлю я смогла раза с десятого. Потом почему-то шёлк никак не хотел накручиваться. Госпожа Риан была очень терпелива и поправляла мои руки. В конце концов, стало получаться, но в очередной раз, направляя нить, я порезала палец. Вот уж не ожидала, что нитки могут резать, как нож.

— Ама, руки нужно беречь, да и шёлк ты сейчас испачкаешь, — прервала моё обучение госпожа Риан. — Иди на кухню к Ихе. Пусть она тебе перевяжет рану, потом возвращайся. Или нет. Мила, проводи девочку, покажи дом и на сегодня все.

Мила оставила свою работу и повела меня за собой.

 — На втором этаже комнаты госпожи, мы туда не заходим, — рассказывала Мила, сопровождая меня. — На первом столовая, кухня и гостиная. Вот эта дверь ведет в магазин. Обычно с утра госпожа занимается домом, а после обеда торгует. Если сегодня придет кто из покупателей, то Иха позовет.

Я крутила головой и рассматривала окружающее. Вопросов образовалось много, но спрашивать стеснялась. Кухарка же, увидев мою ранку, заквохтала, как наседка. Смазала палец мазью, замотала чистой тряпицей и повторила слова мастерицы о том, что руки нужно беречь. В этот день я больше ничего не делала, сидела рядом с Милой и следила за тем, как она ловко управляется с коклюшками. Госпожа Риан вскоре ушла. Девушки осмелели и закидали вопросами.

Первой начала выспрашивать Фика. Она выглядела взрослой и я не сильно удивилась, узнав, что ей уже двадцать два года.

— Милке пятнадцать, но она плетёт кружево уже четыре года. Ты тоже сможешь, — успокаивала меня девушка. — Конечно, такие узоры, как создаёт госпожа, мы ещё не скоро научимся делать.

—Сколько лет ты плетешь? — решилась я на вопрос.

— Почти семь. Я когда пришла, мне столько, как Милке было. Госпожа тогда никого брать не хотела. У неё, кроме меня три ученицы было. Повезло, что взяла. Девки те замуж повыскакивали почти все в один год. А у тебя семья есть или ты сирота? — переключилась Фика на интересующую тему.

О себе и семье я рассказала подробно, перечислив поименно всех братьев. С удивлением узнала, что девушки сироты.

— Ты же не родная дочь? — уточнила Фика.

— Приёмыш, — не стала я скрывать.

— Потому тебя госпожа и взяла, — кивнула девушка. — Обычно мастера берут учеников на пять лет и платят родителям два золотых. Не думаю, что за тебя заплатили столько.

— Брат сказал, что пять серебряных монет, — озвучила я свою цену.

— Вот, видишь. Я только сегодня сплету кружева на пять серебрушек. Мне этих денег не видать, пока я живу у мастерицы.

— Ты можешь уйти?

— Могу. Только оно мне пока не нужно. Здесь кормят, одевают, крыша над головой. Да и кружевница я пока так себе. Вот если только кто замуж позовет, то тогда да…

Фика задумалась о чем-то своем, и разговор утих сам собой. Какое-то время было слышно только тихий перестук деревянных коклюшек. Я продолжила наблюдать за тем, как быстро девушки работают. Да ещё и не смотрят на свои руки. Пальцы буквально летают, успевая перекрутить и переставить иглу.

Просто сидеть на стуле мне вскоре надоело. Пройдясь по комнате, я посмотрела в окна. Окон было три, с очень низкими подоконниками. Близился вечер, а в мастерской было, по-прежнему, светло. Пока мне всё нравилось и имелось огромное желание научиться делать такую красоту. Всегда верила в свою судьбу и, кажется, мне крупно повезло. Не зря ходила в храм молиться богине!

Вечером за ужином госпожа уточнила ещё раз, сколько и чего ем. Потом велела Ихе выдать мне два пирожка и молоко. Этого вполне хватило. Пирожки были крупными, второй доедала с трудом. И сразу после ужина пошла спать.

— Ама, по утрам мы моемся в душе, — поясняла Фика утром порядки в доме. — Ты жила в деревне, может, к такому не привыкла.

Действительно я не знала, что такое душ. Мы с мамкой обычно мылись в тазу за печкой, да и то по выходным. А вот чтобы так… Каждый день. Это ж сколько дров нужно, чтобы воду греть? Все свои сомнения высказала Фике по дороге в душ.

— В городе воду дровами не греют, — охотно пояснила Фика. — Госпожа раз в полгода покупает в магической лавке амулет. Правда, носить воду в бак приходится Куту. Но так за это ему и платят. Он и в комнатах убирает, хотя обычно мужики такую работу не делают.

—  Кут это кто? — тут же поинтересовалась я.

— Муж Ихи, нашей кухарки. Если видела дверь под лестницей, рядом с кухней, так это вход в их комнату. Ну вот, пришли, — толкнула Фика очередную дверку. — Давай я расскажу, как делать воду теплой.

Рассказывать и показывать Фике пришлось три раза. Я никак не могла наловчиться регулировать одновременно напор и температуру воды. Зато помылась потом с удовольствием. Мне даже мыло дали! Пока вытиралась и собирала волосы, в душ заглянула Иха.

Глава 3

На День Всепрощения к госпоже Риан приехали гости. На моей памяти это был первый случай, когда в доме появлялся кто-то чужой. Бывало, что госпожа отправлялась на пару недель в столицу, но гостей не принимала.

 — Это сын с другом, — прошептала мне Мила, как только все разузнала.

— Ты их боишься? — также тихо спросила я.

— Немного.

— Почему? – не поняла я.

— Так сын госпожи и снасильничал Фику, когда она только пришла в ученицы, — просветила Мила.

— Ты думаешь, он и тебя…

— Госпожа мне велела из комнаты не выходить. Иха будет приносить еду.

— Это правильно, — согласилась я.

Сама я толком не разглядела ни сына госпожи, ни его друга, но заранее опасалась молодых мужчин. Только вечером за ужином оценила гостей. Оба мне показались «взрослыми», я даже удивилась, что господа не женаты. У нас в деревне, если парень в двадцать лет не женился, то девки начинают на него косо смотреть. Конечно, если он не такой красавчик, как наш Тимка.

Тим считай до двадцати трех лет холостым бегал.Ждал пока младшая дочка соседей подрастет. Уж больно девка красивая, пухленькая, на локотках ямочки, да и работящая. С малолетства при коровах. И подоит, и молоко на сливки, сметану поставит. А какой сыр варила! Повезло Тимке с женой.

Сыну же госпожи Риан было тридцать лет. Как говорила Фика, в столице «свободные нравы» и женится никто не спешит. За обедом мы чинно сидели за столом, вели разговоры (без Милы, конечно). Сын госпожи пересказывал столичные новости, а его друг почему-то не сводил с меня глаз.

— Госпожа Риан, я так понимаю это ваша ученица? — наконец поинтересовался он, и дождавшись утвердительного кивка продолжил: — Красотка. Её родители из Эриты?

— Не знаю. Приемные родители чистокровные Коберцы.

Дальше я ужин почти не запомнила. Вот зачем он так со мной? Сама знаю, что уродина, но зачем издеваться?! И как только госпожа отпустила нас, сбежала в свою комнату. На ужин не пошла, попросила Иху принести и мне еду.Госпожа заподозрила что-то неладное только утром.

 — Ама, ты плакала? У тебя опухли глаза. — Отвечать я не стала. — Малышка, что тебя расстроило?

Не хотела я рассказывать, но потом не удержалась и нажаловалась на господина Дата.

— Ама, он действительно сказал, что думал.

— Как это?

— В столице можно встретить представителей разных стран. Я не рассказывала тебе раньше, но ты очень похожа на Эритку. Золотистые волосы, голубые глаза. Дат прав, ты станешь красавицей. Не по меркам Кобера, конечно, — поправилась госпожа.

Услышанное меня так озадачило и шокировало, что потом я даже забежала тайком в спальню госпожи, чтобы посмотреть на себя в зеркало. В отражении увидела всё тоже, что и раньше: бледная, худая девочка с тоненькими ручками и золотистыми кудряшками.

Естественно, что я не могла не поделиться своими проблемами с Фикой. Вот её ответ меня просто потряс. Мне на голову было вывалено столько информации о предпочтениях некоторых мужчин, что лишило дара речи часа на полтора. Оказалось, что в столице живут господа, которым нравятся молоденькие девочки. Ещё бывают такие, кто любит мальчиков или уродов. И нет ничего странного в том, что господин обратил на меня внимание. Возможно, он именно таких девочек и любит. Хорошо, что Мила ещё сидела у себя в комнате. Не думаю, что она спокойно смогла слушать всё то, о чём поведала Фика. Я же поблагодарила подругу за советы и постаралась в последующие дни не попадаться на глаза господину Дату. Повезло, что гости прожили в доме всего неделю, а то бы окончательно похудела, поскольку от этих волнений у меня совсем пропал аппетит.

Вообще-то сын госпожи приезжал прощаться. Оказалось, он и господин Дат служили капитанами в королевских войсках и сейчас отправлялись на границу с Ливией.

— Фика, отчего госпожа такая грустная в последнее время? — поинтересовалась я у нашего главного источника информации, после того, как сын мастерицы уехал. — Так скучает?

— Не то чтобы она скучала. Просто переживает. На границе с Ливией очень опасно.

— Как на войне?

— Примерно.

 — Кобер и Ливия не воюют между собой, — припомнила я то, что слышала раньше.

 — Не воюют, но на перевалах постоянно что-то случается.

Теперь мне стало понятно настроение госпожи. Мало того, что её сына послали так далеко на три года, да ещё и на границу с Ливией.

— А отказаться он не мог?

— Не мог, — продолжила Фика шёпотом, оглянувшись на дверь мастерской. — Он там, в столице что-то натворил. Госпожа в прошлом году знаешь какой огромный штраф за сына заплатила! Пять тысяч золотых монет.

Сумма меня потрясла, в жизни не видела столько денег. И даже не представляла, что кто-то может потратить так много.

— Ты думаешь почему госпожа, когда в магазине не торгует, то сидит с нами и плетет кружево? — делилась секретами подруга. — Я слышала, что ей ещё нужно десять тысяч заплатить или придется продавать дом.

Такие новости меня никак не обрадовали.

— И что будет с нами?

— Тебя родственники обратно в деревню не заберут?

— Нет, — отрицательно покачала я головой. — Отец отказался.

— Тогда в приют.

 — Как это в приют?! — возмутилась я.

 — А куда?

— Может, кому в ученицы?

— Не получится, — вздохнула Фика. — У нас в городе кружевниц больше нет. Ты же ничего другого не умеешь. Не переживай, пока ничего страшного не случилось. Возможно, госпожа сумеет найти нужную сумму.

Всю зиму мы работали на пределе сил и никто не возмущался. Даже Фика вместо того, чтобы в выходные бежать на свидание, сидела в мастерской и плела кружево.

Вечерами девушки шили или вязали. Мне же госпожа доверяла намечать новые сколоки. В последнее время у меня неплохо получалось делать рабочий рисунок и теперь вся подготовительная работа лежала на мне. Кроме того на плетение кружева ниток уходило очень много. Я только успевала накручивать шёлк на коклюшки и складывать в корзину для кружевниц. От меня ничего сложного не требовали, но и плести простую полотнянку было не выгодно. Потому я освоила парочку несложных узоров с сеточкой и насновками.

Глава 4

Все произошло слишком быстро. Маг уже куда-то меня вёл, а я никак не могла прийти в себя от неожиданности.

— Это школа магии, — пояснял мужчина. — Сейчас я отведу тебя на проверку. Дальше уже без меня, пора возвращаться на дежурство.

Я робко зашла и поздоровалась с сидящими за столом.

 — Кто это тут у нас? — повернулся один из магов.

— Девочка. Эритка, — отозвался второй мужчина и тут же обратился ко мне. — Как тебя зовут?

 — Амаринюль Рональ, — назвалась я полным именем.

— Сирота?

Я кивнула. Хотелось еще узнать насчет моих магических способностей, но спрашивать не решилась.

— Подойти вон к тому кругу на полу и встань в центр, — попросил первый мужчина.

Пару минут маги разглядывали искры возле моих ног, а потом обратились к одному из присутствующих.

— Забирай, Дожжик, своего вещевика.

Из этой фразы я ничего не поняла. Но уяснила, что никакой ошибки нет — я маг.

Тот, кого назвали Дожжик, велел идти за ним следом. Пока шли, вводил в курс дела. Оказалось, что способности к магии у меня слабые, поэтому таких подростков направляют на факультет вещевой магии, где я буду учиться пять лет, а после окончания назначат на государственную службу. Куратор рассказал о правилах поведения, дал ещё какие-то наставления, но я его уже не слушала, поскольку уяснила одно — здесь меня будут кормить и учить целых пять лет. И хотя время обеда уже давно прошло, я осмелилась задать волнующий вопрос.

Мужчине явно не понравилось, что я вклинилась в разглагольствования по поводу замечательной истории школы. Он смолк на середине фразы и поинтересовался, кто меня воспитывал в последние годы. Я честно призналась, что жила в приюте, где нас всегда кормили обедом. Маг нахмурился и пояснил, что вначале покажет комнату, выдаст форму, учебники, познакомит с группой и только потом я смогу пойти в столовую на ужин.

Можно сказать, что в первые же полчаса мы друг другу не понравились. Я так сосредоточилась на ощущениях голодных спазмов желудка, что пропустила мимо сознания многое из того, что мне рассказывали и показывали. И смогла сосредоточиться только в кабинете ректора. Куратор привел меня для накладывания специального заклинания «Кровавые руки». Название заклинания пугало, но ректор пояснил, что эта магия не причинит мне вреда, а скорее наоборот. Потом поинтересовался, знаю ли Эритский язык и посоветовал походить на специальные уроки. Также сообщил, что до экзаменов осталось всего четыре месяца. Вряд ли я успею выучить всё то, что ученики изучали за год, но это не важно, потому что в начале осени смогу снова пойти на первый курс.

Вот ректор мне понравился. Вежливый мужчина и говорил так понятно, не то, что куратор.

Жаль, что только поздно вечером я попала в столовую. И следующие полчаса пребывала на вершине блаженства. Я уже и забыла, что еда может быть такой вкусной. Вот только из столовой самостоятельно выйти не смогла. Желудок скрутило болью. Кто-то из учеников пошёл за куратором. И пока лежала на полу, остальные ученики обсуждали безродных нищенок, которым повезло родиться с магическими способностями.

Появившийся куратор, обозвал меня идиоткой и велел идти в лазарет. Поскольку встать я всё равно не могла, то ему пришлось нести меня к лекарям.

Эту ночь провела в лазарете. Утром покормили жиденькой кашкой и велели оставаться ещё на день, так что на занятия не пошла. На следующий день куратор Дожжик лично следил за мной в столовой, поэтому утащить сладкий пирожок так и не удалось. По рекомендациям лекарей мне три дня предстояло питаться кашами и пюре. Но зато, наконец, посетила занятия.

Оказалось, что в школе изучали не только магию. Правильнее сказать, по магии был только один урок, все остальные предметы считались общеобразовательными. Ещё у себя в комнате я успела просмотреть учебники и поняла, что сложного ничего нет. Та же математика, история и география, что мне преподавали в приюте. А экзамены, которыми пугал ректор сдавались только по вещевой магии и лечебным травам.

В течении недели я вникала. А потом просто прочитала самостоятельно учебники. Вещевую магию осилила за три дня. Повторила два раза и запомнила. Надо сказать, что сильно удивилась, когда увидела, как ученики зубрят заклинания. Я же запоминала их, как рисунок кружева, а потом воспроизводила у себя в уме. Даже не знаю, смогла бы я вообще выучить заклинания на слух. Для меня было важно увидеть написанный текст, хотя на уроках старалась не демонстрировать, что знаю учебник за первый курс буквально наизусть.

По лекарским травам такой книжки не было. Но и тут мне повезло. Это для кого-то может и сложно запомнить, чем нужно поить ребенка при кашле, только не для меня, уж все эти травы на «собственной шкуре» изучила. Не думаю, что кто-то из моих однокурсников в детстве столько болел. Я, может, и выжила благодаря тому, что у нас в деревне был хороший знахарь, который мамку многому научил. Она потом сама на зиму травы заготавливала, зная, что я обязательно простыну.

Так что на этих уроках только припоминала, чем и как меня лечили в детстве. В общем, всё было замечательно и мне нравилось. Но через пару недель куратор вызвал меня в кабинет:

— Ты знаешь, что школьную форму ученики оплачивают сами? — довел маг еще одну информацию. — Поскольку родителей у тебя нет и денег тоже, то школа предоставляет возможность заработать. С завтрашнего дня будешь после обеда приходить в мою лабораторию, возьму тебя помощником.

— А что я буду делать?

— Помогать варить настойки и крема.

 — И сколько за это платят?

Куратор скрипнул зубами, но про оплату сказал:

— Пять серебряных монет в неделю. И опережая твой вопрос, хочу сообщить, что твоя форма стоит один золотой. Деньги будешь приносить секретарю раз в месяц. Он же сделает специальную отметку в твоем журнале. Приступать к работе можешь прямо сейчас.

Больше возразить мне было нечего. Только работа оказалась очень уж муторной. Вначале требовалось мелко растолочь все ингредиенты. А потом варить на медленном огне, помешивая. Когда пришло время ужина, я буквально не чувствовала рук.

Глава 5

У меня не сложились отношения не только с куратором, но и однокурсниками. Краем уха я слышала, что в школе часто бывают танцы и другие мероприятия, только ни одно из них не посетила, в классе всегда сидела за отдельным столом. Впрочем, меня такая ситуация ничуть не тяготила.

Сразу после обеда убегала в библиотеку, приходила поздно вечером и ложилась спать. Библиотека заменила для меня всё: родственников, друзей и развлечения. Хватало книг, которые я с удовольствием читала, и хотя особых предпочтений не было, научные книги не любила.

Также обходила стороной стеллажи с зарубежной литературой, но чистоту на полках поддерживала и точно знала, где и что хранится. Когда однажды в библиотеку зашёл ливиец и попросил справочник по банковскому делу, затормозила всего на несколько мгновений, попросила ливийца написать название на родном языке и тут же вспомнила, на какой полке стоит книга. Сняла с посетителя отпечаток и отдала справочник.

Вернувшийся из хранилища господин Кейман был весьма озадачен тем, что я смогла правильно найти книгу.

— Юленька, я по-прежнему удивляюсь твоей способности запоминать текст. Ты же ничего не поняла из написанного, но отыскала нужную книгу.

— Так я же все книги чистила. К тому же ливийские буквы мне понравились. А как вы ориентируетесь? — поинтересовалась я в свою очередь.

— Я знаю ливийский язык.

Наверное, мое лицо отобразило всю гамму эмоций. А господин Кейман тут же хмыкнул:

— Только не говори, что хотела бы изучить этот язык.

— А что нельзя?

Библиотекарь повторно хмыкнул и достал первую попавшуюся книгу на ливийском языке. Ещё в первый раз, когда я увидела ливийские книги, алфавит меня ошеломил, даже не думала, что буквы могут быть такими красивыми, они напоминали замысловатую вязь. Гласные и согласные были так взаимосвязаны, что не получилось бы соединить их между собой в неправильном порядке. Можно сказать, что я влюбилась, влюбилась в это письмо и в этот язык. Господин Кейман только посмеивался. Почему-то ливийский язык мне оказалось проще учить, чем эритский. Возможно потому, что нравилась логика построения языка, я наслаждалась каждой фразой, да и собеседник имелся. А спустя какое-то время задалась вопросом:

— Господин Кейман, а сколько языков вы знаете?

Библиотекарь ответил не сразу. Я видела, что он колеблется.

— Девочка, у меня сертификаты на четыре языка. Эритский, Ливийский, Агарский и Анийский.

Увидев блеск желания в моих глазах, он продолжил:

— Получишь первые два сертификата, научу ещё двум языкам.

Про сертификаты я уже слышала и пока точно не могла сдать экзамены. Мой эритский язык был далек от совершенства. Всё по той же причине — на слух я воспринимала хуже, чем письменный текст. Господин Кейман рекомендовал читать больше. Теперь возвращаясь вечером в свою комнату, ещё не меньше часа читала. Через пару месяцев результат стал заметнее, но всё равно запаса слов не хватало.

Зато успехи в изучении ливийского языка у меня были на порядок выше. Поэтому господин Кейман разрешил мне пока сдать экзамен по ливийскому языку.

В столичном Университете располагались специальные комиссии, где можно было за умеренную плату получить сертификат. Заплатив пять серебрушек, я начала заполнять опросные листы. Кстати, устно экзаменатор расспрашивал меня не менее часа. Но в результате написал заключение и выдал документ.

Это была моя первая победа! Конечно, хотелось продолжить изучать языки, но я помнила об условиях, что поставил мне библиотекарь. А вот господин Кейман не стал мучить меня долгим ожиданием. Скорее всего он понял, что эритский язык я буду ещё долго практиковать и начал учить меня языку южных горцев.

Агарский язык мне показался до неприличия примитивным, предложения в этом языке обычно не превышали трех-четырёх слов. Своего алфавита у агарцев не было, они пользовались эритскими буквами. В общем, ещё до начала моих школьных экзаменов я получила сертификат по Агарскому языку.

И снова лето и практика, которую провела в библиотеке. Возможно, что у куратора были иные планы, но господин Кеймен заранее отослал ректору заявку и написал письмо о том, как я хорошо работаю в библиотеке. А мой уровень знаний магии позволяет оформить допуск в хранилище. Ректор заявку библиотекаря одобрил, а куратор Дожжик привычно поскрипел зубами.

В этом году на практике действительно серьёзно работала. Инспектора выдали мне дополнительные медальон-разрешение, который пропускал в скрытое хранилище редких книг. Эти книги вообще никогда не выдавали читателям, но хранили. Господин Кейман пояснил, что это уникальные, древние, но не секретные экземпляры. Это только в королевской библиотеке спрятаны самые «сокровища».

Чистить и ухаживать за такими книгами из хранилища оказалось непросто. Заклинания сохранности со временем ослабевали, их требовалось обновлять. Если на самих книгах пыль не скапливалась, то помещение от этого не было защищено. Сложнее всего было поддерживать в хранилище определенную температуру. Даже краткое пребывание человека могло нарушить температурный баланс, потому мне предстояло носить всё время магический кокон.

Намучилась в этом хранилище изрядно. В магическом коконе через пару часов вся влага от дыхания стекала в ноги. Приходилось выходить, снимать кокон, сушиться и отдыхать. Уставала так, что даже мысли не возникало, чтобы взять почитать какую-нибудь книжку в самом хранилище. Возможно, если бы мне что-то понравилось, то я и почитала. Но в запаснике хранились обычные исторические хроники, переписанные и оформленные в более простых вариантах, без драгоценных камней и тисненой кожи.

Зато после окончания практики мне присвоили степень и добавили десять серебрушек к зарплате.

В начале нового учебного года порадовалась тому, что уже знаю агарский язык. Мы как раз приступили к изучению географии Агарии, и, наверное, была единственной студенткой, кто мог прочитать информацию по этой стране непосредственно в первоисточнике.