Кто я для тебя?

Глава 1. Первая встреча: белый дьявол и зеленоглазая бестия

Гилберт изнемогал от скуки. Осада замка длилась три дня. Для кого-то всего лишь три дня, а для него уже целых три долгих нуднейших дня — ведь больше всего на свете он ненавидел ждать.

Вечером третьего дня Гилберт сидел на перевернутом ящике возле своего шатра, лениво осматривая лагерь и едва сдерживая зевоту. Все вокруг было буквально пропитано скукой: вяло перебрасывавшиеся в кости слуги, знатные господа, что-то обсуждавшие или неспешно прогуливавшиеся туда-сюда, грустно поникшие в безветренном июльском воздухе флаги… Парочка перепивших молодых рыцарей, горланивших непристойные песни, не развеивала окутавшую лагерь сонную дремоту, а только добавляла уныния.

«На штурм их, что ли погнать? А то совсем ведь расслабятся», — задумался Гилберт.

Но тут его внимание привлекла какая-то суматоха в дальнем конце лагеря.

— Эй, Курт! — окликнул он оруженосца. — Сбегай узнай, что там за переполох.

— Это я мигом, господин! — Мальчишка поклонился, а через секунду его уже и след простыл.

«Может, осажденные решили устроить вылазку? Хорошо бы, хоть разомнусь немного». — Гилберт улыбнулся, предвкушая отменную драку.

Через несколько минут вернулся Курт.

— Это прибыло венгерское войско, мой господин, — сообщил он, тяжело дыша после быстрого бега.

«Наконец-то! — Гилберт мысленно хлопнул в ладоши. — И что эти чертовы мадьяры так долго возились? Сами же попросили помочь расколошматить парочку замков бунтующих баронов, а заставляют ждать…»

— И с ними приехала сама госпожа Венгрия, — продолжал тем временем Курт. Он был большим любителем поболтать и сейчас явно сгорал от желания поведать хозяину свежие сплетни.

— Говорят, она прекрасна, как героиня песен менестрелей! Но сражается наравне с мужчинами и никогда не расстается с мечом…

Гилберт мгновенно напрягся. Конечно, он кое-что слышал о воплощении венгерских земель — Елизавете или в местном произношении Эржебет Хедервари. Но встречаться с ней лично ему еще не доводилось.

«Девица-воин, да еще и красавица. Интересно, интересно… Наверняка, в итоге окажется, что молва все приукрашивает, и она даже не знает с какой стороны взяться за меч, а красоту создает тоннами белил…»

Из-за строгого устава Ордена Гилберт редко общался с женщинами и, в общем-то, был о них весьма невысокого мнения: глупые создания, способные думать только о нарядах да выгодном замужестве. Тем необычнее и притягательнее была для него таинственная Эржебет Хедервари. И то, что ее звали так же, как одну из самых почитаемых в Ордене святых, показалось ему символичным.

— Стоит посмотреть на эту валькирию. — Гилберт плотоядно ухмыльнулся.

Оруженосец слегка побледнел и попятился.

Гилберт вскочил с ящика, как распрямившаяся пружина, зашел в шатер, повесил на пояс меч, бросил взгляд на кольчугу, но решил, что обойдется без нее.

«Вряд ли госпожа Венгрия настолько опасна…»

И Гилберт решительно направился в дальний конец лагеря. Курт семенил следом, треща без умолку.

— Рассказывают, что она не знает поражений… И не уступит ни одному могучему рыцарю в бою. А еще, что она чиста и непорочна, словно Святая Дева! Но ходят слухи, — тут он понизил голос до зловещего шепота, — что на самом деле она колдунья… И хранит в своем замке отрезанные головы побежденных мужчин! Их там уже больше тысячи!

— Моей ей точно не видать. — Гилберт оскалился.

Его любопытство разгоралось все сильнее, он стремительно летел вперед, и белый плащ с черным крестом развевался у него за спиной крыльями хищной птицы.

Вскоре он добрался до места, где уже успели установить гордый штандарт с флагом Венгерского королевства. Вокруг суетились солдаты и слуги, разбивая шатры и разбирая вещи господ, со всех сторон доносился мадьярский говор. Гилберт ожидал, что в такой толпе будет сложно распознать по-мужски одетую женщину, но он ошибся. Она даже не пыталась скрывать свой пол и маскироваться. Эржебет Хедервари невозможно было не заметить.

Она стояла у штандарта: необычно высокая, стройная и гибкая. Гордая осанка, надменно вскинутый подбородок, — она ясно давала понять окружающим, кто здесь королева. Простой коричневый камзол только подчеркивал ее женственные формы — высокую грудь, осиную талию, покатые плечи. Но она вовсе не казалась хрупкой и слабой, наоборот, когда Гилберт подошел ближе, он ясно ощутил исходящую от нее ауру силы. Он остановился рядом с ней, их взгляды встретились… И Гилберт потерялся в изумрудных омутах ее глаз, растворился и забыл себя. Ведьмина зелень…

Он вздрогнул, сбрасывая с себя чары.

«Черт, похоже, в кой-то веки трепач Курт был прав. Девка, да по тебе костер плачет!»

— Так значит, вы и есть знаменитая Эржебет Хедервари? — Он чувствовал, что улыбка получилась натянутой.

Эта женщина… она странно взволновала его. И ему не понравилось это чувство. Совершенно не понравилось.

— Да, я. — У нее был мягкий, слегка низковатый, но мелодичный голос.

Немецкие слова она выговаривала непривычно, будто катала звуки на языке, прежде чем сказать.

— С кем имею честь?

— Тевтонский Орден, Гилберт Байльшмидт. — Он чуть поклонился.

— О, а я как раз собиралась к вам. Хорошо, что вы сами пришли. — Эржебет шагнула к нему, дружелюбно улыбаясь и протягивая руку. — Раз уж мы с вами теперь будем сражаться плечом к плечу, стоит познакомиться поближе.

В ответ Гилберт едко усмехнулся.

— Боюсь, мне придется вас разочаровать. Устав Ордена запрещает мне знакомиться с девицами поближе… А если бы и разрешал. — Он окинул Эржебет подчеркнуто оценивающим взглядом. — Вы явно не в моем вкусе.

Улыбка Эржебет погасла, в глазах сверкнула ярость, а рука сжалась в кулак.

— Интересно, твой меч настолько же остер, как и твой язык? — процедила она.

— Хочешь проверить? — Гилберт с готовностью схватился за эфес клинка.

Но Эржебет оказалось нелегко спровоцировать на драку.

— У меня не так много свободного времени, чтобы тратить его на болтливых задир, — холодно бросила она и, демонстративно повернувшись к Гилберту спиной, заговорила о чем-то со своим оруженосцем.

Но Гилберт не собирался так просто ее отпускать. Его буквально распирало. Это было уже не просто стремление скрасить скуку знатной потасовкой. Нет. Желание скрестить клинки с Эржебет вдруг стало чем-то большим. Почти жизненно необходимым. Дико хотелось ощутить силу ее удара. Посмотреть, как она будет двигаться в бою. Коснуться кончиком меча ее кожи цвета свежих сливок… И окрасить эту чистейшую белизну яркими каплями рубиновой крови.

Дева-рыцарь. Это странное сочетание будоражило его.

— Что ж, если бы я имел дело с мужчиной, то заклеймил бы его трусом. И его ждал бы несмываемый позор, — нарочито неспешно протянул Гилберт. — Но раз передо мной всего лишь слабая женщина, думаю, ей простительно такое бегство от боя…

Эржебет вздрогнула и застыла на долю секунды. А затем медленно-медленно развернулась к Гилберту, и он понял, что добился своего. В ее глазах бушевало пламя.

— Раз я всего лишь слабая женщина, то и займусь тем, что лучше всего получается у женщин, — прошипела она. — Готовкой… Похоже, тут есть один кролик, которому не терпится, чтобы его освежевали и выпотрошили.

— Попробуй, у кроликов, знаешь ли, есть острые зубы, — с этими словами Гилберт выхватил клинок.

Наблюдавшие за их перепалкой зеваки поспешно расступились, освобождая место для поединка. Они возбужденно переговаривались, кто-то уже делал ставки.

Эржебет молча вытащила меч из ножен и, мягко ступая, принялась обходить Гилберта сбоку. Он следил за каждым ее движением, напряженный до предела, как стрела на тетиве, готовая в любой момент сорваться в полет.

Эржебет бросилась вперед, молниеносно атаковала. Гилберт парировал. Со звоном столкнулись клинки. И по его телу прокатилась сладостная дрожь.

«А она неплоха, черт возьми… Не просто девица, решившая поиграть в войнушку…»

Они обменялись градом быстрых ударов. Разошлись. И несколько минут кружили по площадке — пара хищников, столкнувшихся посреди охотничьих угодий и теперь настороженно присматривающихся друг к другу. Выискивающих слабости…

Гилберт атаковал, мощным ударом надеясь сбить Эржебет с ног. Но она устояла. Упрямо сжала зубы, не отступая ни на шаг под его натиском. И Гилберт поразился, сколько силы скрывается в ее изящном теле.

Гилберт давил на ее клинок, Эржебет не двигалась с места, будто пустила корни. Зеленые глаза бешено сверкали. Дерзкий вызов. Непреклонная воля. Он чувствовал, как уже от одного этого взгляда в нем закипает кровь, наполняясь пьянящим азартом сражения. Давно уже он не испытывал ничего подобного. За годы он отточил искусство владения клинком до совершенства, и победы давались ему слишком легко. Но не сейчас…

Их мечи сцепились: то ли впившиеся друг другу в глотку звери, то ли слившиеся в страстном объятии любовники. Эржебет была так близко к нему, что Гилберт смог почувствовать ее запах. Пряный аромат степных трав и легкая цветочная сладость. Такой восхитительно приятный…

Гилберту стало не по себе от захлестнувших его смутных ощущений, показалось вдруг, что он делает что-то греховное. Будто они с Эржебет вовсе не сражаются, а…

Он со всей силы толкнул Эржебет, пытаясь избавиться от странных образов. Она все-таки не удержалась, неловко качнулась, на мгновение открылась. Гилберт тут же попытался воспользоваться шансом и ударил. Но она сумела увернуться. Его клинок лишь разрезал ткань камзола на ее плече, и в прорехе сверкнула мраморная кожа с маленькой черной родинкой…

Они продолжали свой смертельный танец, и Гилберт все больше убеждался, что столкнулся с по-настоящему достойным противником. Эржебет была слабее его физически, но превосходила в ловкости и быстроте. Гибкая, точно кошка, она проворно уклонялась от его выпадов. Легко парировала все удары и больше не позволяла взять свой меч в тиски. Ускользала, как вода.

Но и Гилберт в долгу не оставался. Отбивал ее стремительные атаки, разгадывал хитрые финты. Хотя пару раз она едва не достала его своими острыми коготками.

«Бестия… Зеленоглазая бестия, а не женщина!»

Бой затягивался. Никто не мог взять верх. Гилберт чувствовал, что начинает уставать, руки наливались свинцовой тяжестью, и все труднее было поднимать меч. Эржебет, судя по всему, приходилось не лучше, она тяжело дышала, и капельки пота чистейшими бриллиантами сверкали на ее порозовевшем лице.

Наконец, Гилберт решил попробовать один особый прием, которому научился во время Крестовых Походов. Ему удалось провести обманный маневр и резким выпадом выбить клинок у Эржебет из рук. Оружие упало на землю, Гилберт для верности поспешил оттолкнуть его ногой. Тевтонские рыцари радостно заголосили, приветствуя победу своего лидера.

— Сдаешься? — усмехнулся Гилберт, приставляя меч к груди Эржебет. Он не смог отказать себе в удовольствии еще немного подразнить ее, осторожно прихватил острием шнуровку на ее камзоле, разрезал пару нитей…

Но Эржебет вдруг нехорошо прищурилась и резко отскочила на несколько шагов назад. Гилберт толком не успел ничего понять, как в ее руках мелькнуло что-то черное. Раздался пронзительный свист. Секунда — и жесткая кожаная плеть змеей обвилась вокруг запястья Гилберта. Еще секунда — и его мощным рывком дернуло вперед. Гилберт не удержался на ногах и рухнул на одно колено, выронив меч. И теперь уже послышались восторженные крики венгров, дразнящих тевтонцев.

Гилберт чертыхнулся сквозь зубы. Он так увлекся рассматриванием самой Эржебет, что не оценил ее оружие и вот теперь поплатился. Следовало бы помнить, что мадьяры все еще не забыли о кочевом прошлом, часто носили с собой плетки и отлично ими владели.

Эржебет плавно зашагала к Гилберту, и ее пальцы, цепко державшие иссиня-черную рукоятку плети, намертво приковали его взгляд. Такие тонкие. Сожмешь слишком сильно — и сломаются, как тростинки…

«Интересно, а какие они на ощупь? Мягкие или шершавые? Скорее грубые, она ведь опытный воин…»

Эржебет остановилась возле него, и Гилберт с трудом перевел взгляд на ее лицо. Она смотрела на него внимательно, без насмешки и презрения, а скорее с уважением. Даже… Восхищением? Хотя через несколько секунд на ее губах все же появилась ехидная улыбка.

— Сдаешься? — передразнила она Гилберта, в голосе проскользнули язвительные нотки.

Она возвышалась над ним, яркое солнце касалось ее медно-русых локонов, мягкими волнами спадающих до плеч. И на мгновение Гилберту показалось, что вокруг ее головы возник яркий золотисто-рыжий ореол. Огненная корона…

Она его победила. А Гилберт ненавидел проигрывать. Он должен был злиться. Но почему-то сейчас он мог думать лишь о том, как чертовски красива Эржебет… И сильна. Давно никому не удавалось так его зажечь, дать достойный отпор. Он почувствовал, как его охватывает страстное желание: сразиться с ней вновь. Еще и еще! Снова окунуться в бурлящий котел эмоций. В следующий раз уж точно она будет стоять перед ним на коленях. И наверняка будет столь же прекрасна побежденной, как и побеждающей…

Но к жажде битвы примешивалось и другое чувство. Незнакомое, непонятное, которому Гилберт не мог дать определения…

Он ощутил, как губы сами собой складываются в довольную улыбку.

«Похоже, скучать мне теперь точно не придется…»

Эржебет смотрела на поверженного противника сверху вниз. Хотя «поверженного» — это сильно сказано. Эржебет привыкла трезво оценивать себя и понимала, что сейчас победила лишь благодаря случайности в виде верной плети, вовремя оказавшейся под рукой…

Тевтонский Орден. Гилберт Байльшмидт. Она много слышала о нем. Жутковатые слухи, в которых его, несмотря на крест на плаще, величали не иначе, как белым дьяволом. И неспроста. Сперва Эржебет подумала, что имеет дело с обычным забиякой, который горазд только сотрясать воздух, и что парочка хороший ударов быстро сведет на нет всю его браваду. Но Гилберт оказался другим. Филигранная техника фехтования. Ни одного лишнего движения. Он и его клинок словно были единым целым. Эржебет еще ни разу не встречался столь искусный соперник. Во время боя, залюбовавшись им, она пару раз чуть не пропустила удары, которые могли бы стать роковыми. Нет, нельзя было позволять себе им восхищаться и терять бдительность. Гилберт был слишком опасен, она буквально кожей чувствовала исходящую от него угрозу. И от взгляда его гранатовых глаз по спине пробегали мурашки.

«Правы злые языки — настоящий дьявол!»

Эржебет всмотрелась в его лицо, ожидая увидеть раздражение, досаду… В конце концов, она ведь заставила его встать на колени. Он должен был закипать от бешенства. Но Гилберт улыбался. Так широко и весело, словно это он выиграл поединок, а не она. И в неправильных, ненормальных красных глазах сверкали искры… Красный. Кровь. Смерть. Огонь. Жизнь. Любовь.

— А ты сильная, — обронил Гилберт.

И Эржебет ощутила, как румянец тронул ее щеки.

«Что?! Какого черта меня так обрадовал комплимент этого… этого…»

— Ты мне нравишься! — выдал Гилберт, довольно улыбаясь от уха до уха.

Неожиданно он резко дернул на себя кончик плети, который все еще обвивался вокруг его руки. Эржебет не удержала равновесия и упала на Гилберта. Их лица оказались совсем рядом, она содрогнулась, почувствовав на губах его горячее дыхание. С такого расстояния она смогла разглядеть, что ресницы у него удивительно густые, длинные. И такие же снежно-белые, как и волосы.

Эржебет поняла, что краснеет еще больше, и это видят все собравшиеся поглазеть на драку.

— А ты мне — нет! Напыщенный индюк! — рявкнула она, вскакивая на ноги.

Нарочито грубо Эржебет дернула плетку, очень надеясь, что на руке Гилберта останутся ссадины. А он только задорно рассмеялся.

— То кролик, то индюк. Может, определишься?

— Определюсь завтра на военном совете, — ледяным тоном отрезала Эржебет.

Она развернулась на каблуках и размашисто зашагала прочь. Зеваки расступились перед ней, тихо перешептываясь и с любопытством поглядывая.

— Что уставились, остолопы?! — прикрикнула на них Эржебет. — А ну, за работу! Хватит прохлаждаться. Нам нужно до ночи разбить лагерь! Начинайте готовить осадные машины!

Выплеснув раздражение, Эржебет влетела в свой шатер. Пока плотная ткань входа не закрылась за ее спиной, она остро ощущала устремленный на нее пристальный взгляд тех самых огненных глаз.

— Гилберт Байльшмидт, — прошептала она, словно пробуя его имя на вкус.

Он вызвал в ней бурю эмоций: ярость, восхищение, интерес. Да еще и заставил смущаться, как девчонку, чем разозлил окончательно.

И его усмешка. Самодовольная донельзя.

Эржебет выругалась и пообещала себе, что обязательно сотрет с его лица эту улыбочку. «В следующий раз ты у меня будешь валяться в грязи и просить пощады!»

Вот только странное дело, с того момента, как их взгляды впервые встретились, ее не покидало ощущение, что она ввязалась во что-то скверное…

А Гилберту этой ночью снилось, что он тонет в мягких зеленых водах. Сети-водоросли оплетают его обнаженное тело, властно тянут на дно. Он отчаянно бьется, сопротивляется изо всех сил, но лишь больше запутывается.

Вдруг оказывается, что это вовсе и не водоросли, а руки Эржебет. Она нежно обнимает его. Прижимается. Он остро ощущает гладкость ее жемчужной кожи… И расслабляется, позволяя ей утащить себя на глубину…

Ранним утром Гилберта разбудило зычное пение рога. Он вскочил и, дрожащий от возбуждения, несколько минут просто сидел на пропитавшихся потом, липких простынях походной койки, жадно ловил ртом воздух, словно действительно чуть не утонул. Он мог лишь очень смутно припомнить, что ему снилось, но был уверен в одном — это были грезы, не достойные рыцаря Креста. И в этом была виновата она, она, она…