«Горящая» путевка

— Красота!

— Умиротворяющая красота.

— Точно. А ты не хотела ехать.

Камилла тряхнула своими темными, практически черными волосами. Это привычное для девушки движение подхватил легкий ветерок, еще больше разметав по смуглым плечам шикарные локоны. Все ее длинное, красивое тело отличалось ровным загаром, даже в обычно недоступных для солнца местах. Лиза видела ее нагой и знала об этом. Она немного, совсем чуть-чуть, завидовала необыкновенной красоте этой девушки, всегда уверенной и всегда великодушной к недостаткам других людей.

Они с Ками дружили с первого класса и умудрились за время учебы ни разу не поссориться, что само по себе уже казалось удивительным. Но позавчера это почти произошло, когда подруга позвонила Лизе и с громогласным энтузиазмом объявила, что уговорила своего шефа дать ей отпуск. Не теряя времени, Ками отправилась в турбюро, из которого она собственно и звонила, где ей предложили две «горящие» путевки в Турцию по почти неприличной, низкой цене. И это в один из самых дорогих районов — Белек.

К немалому удивлению Ками, Лиза отнеслась к ее предложению довольно критично. Она нашла с десяток поводов, не позволяющих ей отправиться в это, по словам Ками, «сказочное путешествие». Упрямая брюнетка отмела их все. Она категорично заявила подруге, что «первая глава книги никак не клеится», «мама не умеет пользоваться новой кофеваркой» и «лето только начинается» не являются уважительными причинам. Но когда к уговорам подключилась мама Лизы, беззастенчиво подслушивающая телефонный разговор из соседней комнаты, и напомнила дочери, что кофе она не пьет, а ее девочке давно пора отдохнуть, Лизе ничего не оставалось, как сдаться в угоду большинству.

И вот она уже греется на ярком солнышке, в отличие от подруги, прикрывая свои светлые прямые волосы, а заодно и кожу лица, широкополой шляпой и черепашьими очками. Ко всему прочему ей пришлось нанести на кожу тела толстый слой крема, чтобы не получить ожоги в первый же день отдыха. Не особенно надеясь на крем, Лиза поверх купальника нарядилась в прозрачное пляжное платье, сообщив в ответ на скептический взгляд подруги, что она приехала просто подышать морским воздухом.

В общем, рядом с Ками она выглядела, как кукла-мотанка. Да и чувствовала Лиза себя почти так же. Мужчины разных возрастов и комплекций пожирали Камиллу откровенными взглядами. А та лишь встряхивала волосами, от чего ее огромные золотые серьги-кольца вызывающе поблескивали на ярком солнце, и загадочно улыбалась.

Она привыкла к мужскому вниманию и чувствовала себя при этом комфортно. Конечно, не последнюю роль в этом играла ее профессия. Ками работала фотомоделью и пользовалась огромной популярностью у мастеров фотографии, моды и издательств. Но, отличаясь трезвым подходом к жизни, девушка понимала, что жизнь ее, как модели, недолговечна, и поэтому уже вложила часть заработанных денег в один из модных журналов, став его совладелицей. Несмотря на огромное количество мужчин, которые постоянно вились вокруг нее, Ками пока не собиралась связывать себя брачными обязательствами.

Жизнь подруги казалась Лизе насыщенной и яркой, совсем не похожей на ее собственную. Мечтательница и домоседка, она существовала в выдуманном мире, сочиняя сказки для взрослых и наблюдая за случайными прохожими и соседями из окна своей квартиры, дачи, автомобиля или издательства, куда она привозила собственные творения.

Даже обыкновенные перелеты на самолете, которые многие люди совершают так же часто, как она поездки на автомобиле, превращались для Лизы в важные события. А уж отдых в отеле с пятью звездами на берегу Средиземного моря был для нее сказкой и проблемой одновременно. Она, как губка, впитывала окружающий ее мир, поведение и разговоры отдыхающих и обслуживающего персонала, собираясь в будущем использовать все это в творчестве.

Несмотря на обилие впечатлений, а может именно из-за этого, она постоянно чувствовала себя не в своей тарелке. Лиза казалась себе слишком толстой и низкорослой, чересчюр бледной и непривлекательной, ужасно скованной и косноязычной. Иногда она подумывала о том, что лишь на бумаге или экране компьютера способна быть достаточно выразительной.

Но сегодня, сидя в шезлонге рядом со своей привлекательной подругой, Лиза старалась в полной мере насладиться чудесным пейзажем. Море казалось по-настоящему лазурным, легкий бриз приятно охлаждал разгоряченную утренним, но уже немилосердным солнцем кожу, ступни утопали в мелком песке, и даже немногочисленные отдыхающие, выбравшиеся на пляж в такую рань, не мешали Лизе получать заслуженное несколькими годами беспросветной работы на писательской ниве удовольствие.

Камилла прошлась быстрым взглядом по небольшой группе мужчин, убивающих время с помощью пляжного волейбола, и вздохнула. Она сама бы с удовольствием поиграла вместе с ними, почувствовала, как грузнут ноги во влажном утреннем песке, как сокращаются мышцы рук во время удара по мячу, как парит и словно зависает в воздухе ее натренированное тело во время прыжка.

Девушка не привыкла сидеть на месте. Вся ее насыщенная событиями жизнь проходила в движении. Занятия в тренажерном зале, поход по магазинам, бесконечные фотосессии, секс — все это приносило Камилле удовольствие. Что ее утомляло, так это обязательное при ее работе посещение салона красоты. Девушка старалась сократить до минимума пребывание в его стенах, чем доводила косметологов, массажистов и стилистов до нервных срывов. Но, несмотря на это, она всегда выглядела обворожительно и осознавала это. Уверенность в собственных силах была неотъемлемой частью ее успеха в условиях жесткой конкуренции.

Теперь же, сидя на берегу моря, Ками ломала голову, чем себя занять. Она просто не сможет выдержать целых десять дней безделья.

— Лягушенок, ты не помнишь, где я оставила рекламную брошюрку, которую нам вручил администратор отеля?

Лиза перевернула страничку женского журнала и, не поворачивая голову, ответила:

— На своей кровати. Собираешься что-то почитать? Могу предложить свой последний сборник сказок. Редактор вручила мне ее перед самым отъездом.

— Сказки?! Нет, спасибо. — Ками любила и уважала свою подругу детства, но ее писательский труд настоящей профессией не считала. Так, баловство одно. Но и обижать Лизу откровенным пренебрежением к ее творчеству не хотела. — Только не дуйся, ладно? Ты же знаешь, я читать никогда особенно не любила. Вот фотографии рассматривать, картинки там разные — совсем другое дело.

Лиза, наконец, отвлеклась от журнала, сняла очки и, заметно щурясь от яркого света, устремила на подругу серьезный взгляд.

— Дуться вообще и на тебя в частности — пустая трата времени. Если бы я обращала внимание на твое мнение по поводу моих книг, то ни одна бы из них так и не вышла. Возможен и другой вариант — наша дружба могла закончиться вместе с моей первой сказкой, если бы я послушалась тебя и убила в ней главную героиню, потому что та, видите ли, раздражала тебя тем, что постоянно падала в обмороки. Скажи на милость, кто станет читать сказку с плохим концом? — Камилла уже хотела возразить, но Лиза подняла руку в предостерегающем жесте. — Можешь не стараться. Для этого дела у меня есть редактор. А что касается картинок, то я видела маленький магазинчик с периодическими изданиями на нескольких языках.

— А я узнала у администратора, где находится тренажерный зал, и…

— Ну, это не для меня.

Лиза водрузила на нос свои огромные очки и снова углубилась в чтение.

— Нет, дорогая. Так дело не пойдет. Тебе давно пора подкачать некоторые… хмм… округлости.

— Нет.

— В этот раз, Лизок, тебе не отвертеться. Не можешь же ты отпустить меня одну, такую беззащитную и ранимую, в незнакомое место, где, скорее всего, водится много больших и агрессивных мужчин. Куда подевались твоя пресловутая осторожность и стремление помочь ближним?

Лиза в ответ лишь перевернула очередную страничку, явно игнорируя попытки Камиллы воззвать к ее лучшим качествам.

— Ладно. Можешь не качаться. Только посидишь на диванчике, полюбуешься на коллекцию самцов, таких, как в волейбол слева от нас играют.

Лиза даже не посмотрела в их сторону.

Волейбольный мяч попал точно во впадинку между вытянутых бедер Камиллы, но она не торопилась ни оборачиваться в ту сторону, откуда он прилетел, ни брать этот предмет в руки, хотя мокрые песчинки облепили его со всех сторон и уже поблескивали на ее холеной коже. Она делала вид, что ничего не произошло до тех пор, пока на белоснежный шезлонг и ее тело не упала крупная тень.

Лишь тогда Ками медленно подняла глаза, по дороге оценивая крепкие ноги с широкими ступнями, яркие пляжные шорты, низко сползшие на бедра, накачанные мышцы живота, широкую грудь, густо покрытую золотистыми волосками, почти скрывающими плоские пуговицы сосков, квадратный подбородок, бандану с торчащими из-под нее жесткими прядями пшеничных волос и, наконец, широкую белоснежную улыбку.

Все это выглядело просто замечательно — грубо и сексуально. Жаль только, что глаза мужчины скрывались за темными стеклами очков. Для полного удовлетворения Ками не хватало увидеть восхищение в ее адрес во взгляде этого красавчика.

Она величественно молчала в ожидании привычных комплиментов и уже гадала, какой у этого великолепного образца мужской породы голос, но тот лишь протянул руку и, не спрашивая разрешения, ловко вытащил мяч из уютного гнездышка. При этом его теплая рука легко коснулась ее разгоряченного тела. Потревоженные «мурашки» мгновенно разбежались в разные стороны от этого места.

Ками не ожидала подобного обращения со своей персоной. Она даже растерялась на какое-то мгновение, что не бывало с ней уже очень давно. Как правило, мужчины если и не узнавали ее с первого взгляда — что в первую очередь касалось ее соотечественников — то неизменно приглашали на свидание, а уж потом интересовались ее именем и номером телефона.

А этот молчун лишь улыбнулся еще шире, повернулся к ней спиной и побежал к ожидавшей его возвращения компании.

Когда к Камилле вернулся дар речи, и она заставила себя отвернуться от нахала и возмущенно воскликнула:

— Нет, ты видела?

— Что именно? — Лиза посмотрела в сторону волейболистов. — Ты говоришь о том золотистом викинге в бандане?

— Золотис… я говорю о той обезьяне, которая даже не извинилась за то, что нарушила мой отдых. Как он посмел?!

— Ками, возможно он просто не говорит по-русски.

— Но есть, в конце концов, английский, немецкий, французский. Какой-то из них он должен знать. Всем известно слово «извините» на этих языках. — Но неожиданно ее осенило. Как же она не подумала об этом раньше!? Только по этой причине мужчина с таким великолепным телом и улыбкой мог уйти от нее без слов. — Лиза, я знаю, в чем тут закавыка.

— Ну и…

— Он немой.

По природе не слишком разговорчивый, Георгий Громов совсем потерял дар речи, когда увидел на пляже Камиллу Снигиреву.

Это было почти невероятное совпадение, что они очутились в одно и то же время на этом пляже. Гоша впервые за несколько лет поддался на уговоры друга отдохнуть в его отеле несколько дней в перерыве между двумя регатами. Он собирался смотаться на недельку домой, чтобы побездельничать и полакомится мамиными пирогами, но Раф умел быть настойчивым.

Соотечественники приветливо приняли Громова в свою компанию. Этим утром Гоша лишь успел бросить полотенце на первый попавшийся шезлонг, как его пригласили поиграть в волейбол. Он молча пожал плечами и точным ударом послал мяч на импровизированное поле противника. А затем Громов увидел ее — свое тайное юношеское увлечение.

Снигирева сидела на белом шезлонге, как царица Египта. Прекрасные вьющиеся темные кудри девушка забросила на одно плечо, а вишневый купальник почти не скрывал ее смуглое, гибкое тело. Она непринужденно жестикулировала, разговаривая со своей спутницей, и по-прежнему вынуждала его желать невозможного.

Уже одно то, что в школьные годы Камилла полностью игнорировала его, впрочем, как и многих других парней из их класса, заставляло когда-то застенчивого Гошу нервничать в ее присутствии.

Привычка воноваться никула не делась, но он сам очень изменился с тех пор. Это касалось не только его тела — ранее худого и долговязого, а теперь сильного и закаленного. Служба во флоте сделала из него настоящего морского волка.

Женщины не обходили его своим вниманием. Иногда ему приходилось практически отбиваться от них. Особенно часто это случалось во время соревнований, когда моряки наслаждались попутным ветром, а женщины — голыми мужскими торсами. А его был не самым плохим.

Хотя Громов уже давно понял, что нравится слабому полу, неожиданная встреча со Снигиревой вновь мысленно вернула его в школьные годы, когда он был слишком неуверенным в себе, чтобы пригласить девушку на свидание.

Это ужасно раздражало Гошу, но его взгляд то и дело возвращался к соблазнительной брюнетке. Когда же волейбольный мяч в результате неудачной подачи — хотя, кто-то мог специально направить его туда — оказался в развилке между стройных бедер Камиллы, Громов, не раздумывая, бросился за ним, опередив всех, кто намеревался познакомиться с красавицей.

Он бежал к ней почти трусцой, то и дело сдерживая себя и твердя в уме: «Громов не дрейфь! Это лишь еще одна женщина».

Вблизи Камилла бказалась еще красивее, чем издали, и выглядела гораздо моложе, чем на многочисленных фотографиях из журналов, которые хранились на чердаке в доме его мамы.

Не то чтобы он специально искал их, но когда ему в руки попадала очередная страничка с фотографией этой девушки, она тут же перекочевывала в маленький кованый сундучок. Там хранились самые ценные из его сокровищ — фотография рано погибшего на автогонках отца, дедушкин бинокль, старый компас, который он случайно нашел во время детских игр в вишневом саду вокруг их старенького особнячка, и папка с фотографиями Камиллы.

Гоша уже собирался сказать ей как можно непринужденнее «Привет!», когда Снигирева подняла на него свои кошачьи глаза. Заготовленная улыбка застыла на его губах вместе с заготовленными словами.

И хотя чисто мужским чутьем Громов почувствовал, что понравился ей, он так же понял и еще кое-что — девушка его не узнала. Гоша готов был биться об заклад, что как только он заговорит, Камилла вспомнит его, и чары развеются, а в ее взгляде уже не будет плескаться явный интерес к нему.

Поэтому он сдержался и не снял темные очки. А еще молча выудил волейбольный мяч из того места, которое теперь будет сниться ему по ночам. Он позволил себе лишь легко коснуться рукой ее разгоряченной кожи, но уже мечтал о том, чтобы проникнуть пальцами глубже. На мгновение представив себе, как это могло бы происходить, Гоша почувствовал напряжение, несмотря на широкие шорты, и едва не застонал.

Теперь он и подавно не мог контролировать собственный голос, поэтому просто развернулся и ушел, ощущая спиной удивленный взгляд Камиллы.

Да, он явно произвел на нее впечатление. Вот только какое?

Рафаэль замер у окна своего сениор сьют, размещенного на седьмом этаже отеля, и в подзорную трубу наблюдал за очаровательным созданием.

Традиционно осматривая ухоженный песчаный пляж, он вдруг заметил необыкновенную девушку на одном из шезлонгов почти у кромки воды. На фоне голых загорелых тел, ее почти невесомый, закутанный в легкие одежды силуэт уже сам по себе привлекал внимание.

Раф задержал на ней опытный взгляд, любуясь нежным профилем в момент ее разговора с подругой. В какое-то короткое мгновение девушка улыбнулась, и на ее щеке появилась маленькая ямочка.

Рафаэль задохнулся от резкого прилива желания. Все его мужское естество встрепенулось и воззвало к завоеванию. Но мужчина сдержал первобытный порыв и продолжил наблюдение за незнакомкой. Изящные движения рук, придерживающих шляпку, маленькая ножка, то покачивающаяся в воздухе, то медленно зарывающаяся в песок, милый овал лица, фигура…

Рафаэль мысленно приказывал ей встать. Он хотел видеть ее фигуру. Пока только это.

— Ты искал меня, капитан?

— Здравствуй, Георгий. — Рафаэль протянул руку Громову и улыбнулся давнему другу. — И я уже не твой командир. Ты теперь сам капитан. Не скучаешь за «Чаровницей»?

Так звали прекрасный парусник, на котором Громов прошел тысячи морских миль и завоевал множество кубков. Рафаэль искренно гордился своим бывшим подчиненным. А Гоша гордился «Чаровницей».

— Веришь, не успеваю сойти с трапа, а уже начинаю скучать, — улыбнулся Громов, пожимая ему руку. — Какие у нас планы?

Именно такой конкретный подход к любому делу нравился Рафаэлю в друге больше всего.

— Планы? У нас очаровательные планы. — Он подошел к окну и сосредоточил внимание на девушке, привлекшей его внимание. — Взгляни-ка сюда.

Гоша посмотрел в подзорную трубу и слегка напрягся, что не ускользнуло от внимания Рафаэля. Но мужчина молчал, и поэтому он начал спрашивать первым.

— Ты знаешь ее?

— Да.

Ответ прозвучал слишком лаконично даже для Громова.

— И это все, что ты можешь о ней сказать?

— А что говорить? Все и так видно. Красивая, грациозная, довольно высокая…

— А мне показалось… Хотя, я не видел ее стоя.

— …остроумная, смелая, уверенная в себе…

— Уверенная? А на вид такая ранимая.

— … брюнетка.

— Что?! А ну-ка, дай мне взглянуть еще раз. — Рафаэль занял место друга. — У нее, конечно, на голове шляпа, но я совершенно уверен, что она блондинка.

— Какая еще шляпа? Камилла не выносит шляпы. — Гоша почесал пятерней затылок и подозрительно посмотрел на него. — Погоди, тебе не кажется, что мы говорим о разных женщинах?

Рафаэль догадался об этом за мгновение до Громова, когда обратил внимание на стройную загорелую темноволосую красавицу, притягивающую к себе лучи солнца и взгляды мужчин со всего пляжа. Она сидела очень близко к объекту его пристального внимания, но он не заметил ее.

Девушка, бесспорно, красива, но к такой красоте Рафаэль привык, приелся ею. Вокруг него всегда околачивалось слишком много смуглых красавиц, и он уже давно перестал воспринимать их внешность, как что-то эксклюзивное. А легкое, почти невесомое в своих летящих одеждах существо рядом с Камиллой — теперь и он узнал известную фотомодель — казалось неземным и привлекательным, неумолимо притягивающим.

— Совершенно разных. Значит, блондинку ты не знаешь?

— Пусти-ка. Раф, давно пора поставить здесь вторую трубу. В этих хоромах телескоп может поместиться, не то что две подзорные трубы.

Громов в очередной раз занял место Рафаэля. В другой ситуации тот уже давно бы пошутил по поводу их толкотни возле подзорной отрубы — словно мальчишки возле замочной скважины двери женской раздевалки. А если учесть, что они давно выросли из подросткового возраста, эти рокировки выглядели особенно комично, но в этот раз у Рафаэля был особенный интерес.

— Ну что?

— Нет, кажется, я ее не знаю. Хотя…

Рафаэль почувствовал, что его горячая южная кровь вот-вот возьмет над ним верх, и он сорвется на Громове, но заставил себя сдержаться.

— Продолжай.

— Когда мы учились в школе… — от воспоминаний загорелое лицо Гоши озарилось мальчишеской улыбкой. — Представляешь, я и Камилла — одноклассники!

Кажется, его терпение уже на грани. Он уже понял, что его друг весьма неравнодушен к очаровательной фотомодели, но сейчас Рафаэля интересовала совсем другая женщина.

— Тебе повезло. Давай вернемся к блондинке.

— Так вот, у Камиллы была подруга. Звали ее Лиза Чайкина. Ничего такого в ней не замечалось, поэтому я не слишком хорошо помню ее лицо. Да и много времени прошло. В памяти остался лишь тот факт, что она постоянно что-то писала в ярких блокнотах, да еще учителя почти на каждом уроке делали ей замечания, что она считает ворон за окном. Все.

— Не густо. — Рафаэль почувствовал разочарование. Ему хотелось узнать об этой девушке как можно больше. — Но это может быть не Лиза.

— Может. — Гоша продолжил наблюдение. — Тем более что эта и в самом деле симпатичная. Жаль, что на ней платье.

Рафаэль испытал приступ ревности — жгучей и неожиданной, но Громов этого не заметил. Он на мгновение задержал дыхание, а затем продолжил:

— О, сейчас будет еще интереснее. Кажется, девушки собрались поплавать.

— В сторону. Быстро.

Громов привычно выполнил команду, а Рафаэль застыл поглощенный завораживающим зрелищем. Его женщина раздевалась.

Его? Странная мысль. Рафаэль улыбнулся ей, но не отогнал.

Широкополая шляпа плавно легла на шезлонг, и ветер завладел длинными светлыми волосами. Он позавидовал ветру.

Она одновременно слишком медленно и слишком быстро сняла свое легкое, белое, почти прозрачное платье, и его взору предстало невероятно женственное, с широкими бедрами и узкой талией бледное тело — именно такое, о каком он мечтал, только не знал об этом.

Голубой купальник не скрывал ее грациозную спину и ямочки в нижней части спины, а округлые ягодицы — не рыхлые, но и не накачанные — просто просились в руки. Рафаэль представил свои пальцы на этой части ее тела и еле сдержал стон.

Девушка подняла вверх руки, чтобы свернуть в узел шелковистые пряди, и повернулась к нему боком. Ее высокая, полная грудь возбуждала Рафаэля не меньше ягодиц, и он отвернулся, чтобы не выдать Громову бушевавших в нем эмоций.

— Лиза это или нет — не важно. Она здесь с Камиллой. Я должен с ней познакомиться.

— Нет проблем. Хотя есть. — Гоша кашлянул и смутился. — Ками меня не узнала.

— И ты ей не напомнил, скромник.

— Что-то вроде этого.

— Значит, сделаем так. Я сам познакомлюсь с блондинкой. А ты в это время будешь отвлекать Камиллу. Как? Это уже твои проблемы. Придумай что-нибудь. Тем более что она тебе нравится. Я прав?

— Как всегда, капитан. Я подумаю.

— Вот и славно. И еще — не называй меня в присутствии девушек капитаном, и не признавайся, что это мой отель.

— Тактика, капитан?

— Стратегия, Громов. Не забывай, я просто Рафаэль. Или Раф.

— Я этого так не оставлю!

Камилла раздраженно уставилась в меню, но просматривала его не слишком долго, если вообще читала. Она захлопнула папку громким хлопком и Лиза поморщилась. Ее подруга явно настроена продолжить гневную тираду.

— Наших людей тут как шпрот в банке, а этот никудышный официант выучил только две фразы на понятном языке — «Что желаете?» и «Извините!» Кто его только нанял? Попался бы он мне под руку, я бы ему объяснила, что к чему. У нас с таким претендентом на работу даже разговаривать бы не стали. Настоящие полиглоты своей очереди дожидаются. И зачем я только сюда приехала?

— Вот именно.

Лиза решительно перевернула перечень блюд японской кухни и сосредоточила свое внимание на французской.

— Не поняла! Объясни, сделай одолжение.

Камилла достала из сумочки зеркальце и принялась внимательно изучать свой макияж.

— Удивительно то, что ты купила путевки именно в Турцию. Ведь обычно ты отдыхаешь в Черногории или на южном береге Франции. Конечно, при этом твои поездки редко дляться дольше двух — трех дней, но все же. Почему на этот раз Турция?

Лиза перешла на блюда из греческой кухни, а Ками — к оценке своего правого глаза. Инспекция макияжа ее, видимо, удовлетворила, потому что Камилла не стала ничего в нем поправлять, но, будучи по натуре вспыльчивой, она все никак не могла успокоиться и закрыла двойное зеркальце звонким щелчком. Лиза еле сдержала стон.

Что-то этим вечером она излишне чувствительна, наверное, перегрелась на солнце. Ей бы полежать, отдохнуть, поспать, в конце концов. Но беспокойный характер Камиллы не дал ей такой возможности.

Подруга, изнывая от безделья, безапелляционно заявила, что желает ужинать в ресторане на открытом воздухе, и, собственноручно выбрав Лизе платье, почти силой притащила ее сюда.

Пришлось согласиться, что обстановка ресторана оказалась сказочной. Лиза даже пожалела, что не захватила с собой блокнот и ручку. Ничего, она потом все подробно запишет.

Столики стояли на разных уровнях довольно далеко друг от друга, и к каждой площадке вело несколько мраморных ступенек. Ночное небо усеяли множество звезд, больших и маленьких, и оно казалось бездонным. Вокруг все утопало в цветах, наполняющих воздух густым ароматом. Площадка со столиком в центре по периметру освещалась маленькими фонариками, создавая уютную обстановку. Казалось, что вокруг нет никого, только южное небо и море — где-то совсем рядом, судя по шуму прибоя и морскому ветру, нежно ласкающему лицо и тело.

Лиза лениво думала о том, что зря не послушала Камиллу и не оставила волосы распущенными. Так приятно, когда ветер ласково ворошит пряди, словно рука любовника в ее сказках. Она же собрала свои волосы на макушке двумя серебряными гребными из шкатулки подруги, но до Камиллы ей было далеко. Та выглядела восхитительно в своем узком, коротком, неимоверно откровенном платье. Другая женщина в таком наряде смотрелась бы вульгарно, но Ками шла любая вещь из ее гардероба.

Головная боль Лизы слегка притупилась, и все шло замечательно до того момента, пока к их столику не подошел официант — довольно симпатичный молодой человек, что, конечно же, не укрылось от внимательного взгляда Ками, и не спросил «Что желаете?». Камилла беззастенчиво изучила его с ног до головы, а затем, благосклонно улыбаясь, задала роковой вопрос: «А что вы нам посоветуете?»

И тут начались проблемы. Официант покрылся густым румянцем, что было заметно даже при слабом освещении, и начал что-то лепетать по-турецки, периодически вставляя в непонятные объяснения «Извините».

Камилла принялась так эмоционально возмущаться подобным обслуживанием, что уже через минуту у их столика появился пожилой лысеющий мужчина и с поклоном и очередными извинениями сообщил, что сейчас же пришлет другого официанта.

Камилла никак не желала смириться с таким неудачным началом долгожданного ужина, поэтому Лиза, у которой снова разболелась голова, попробовала изменить направление мыслей подруги, задав интересующий ее вопрос.

— Почему Турция? Хорошо, я скажу.

Ками достала из сумочки сигарету и закурила.

— Ты же бросила. Или нет?

— Бросила. Я не буду затягиваться. Он меня достал, этот инфантильный официантишка.

— А мне показалось, что вначале он тебе понравился.

— Понравился! — фыркнула Ками. — Просто других мужчин рядом нет. Представляешь, мы целый день на отдыхе, а на горизонте ни одного подходящего самца.

— А викинг?

— Немой?

— А может он не немой?

— Значит, близорукий. Как можно не заметить такую красоту?

— С этим я согласна. Так почему же такая красота отдыхает не в Ницце?

— Какая же ты злопамятная. Ладно, слушай. Понимаешь, путевки были нужны срочно, ведь я была ограничена во времени. Мне предложили еще неплохой тур на Барбадос. Но цена… Боюсь, ты даже разговаривать бы об этом не стала, а я не хотела ехать одна. Тебе тоже давно пора развеяться. Тетя Нина жаловалась, что ее девочка совсем не отдыхает, замуровала себя в своем воображаемом замке и ждет принца.

— Значит, ты с моей мамой вступила в преступный сговор с целью…

— Ты решила начать сочинять детективы?

— Не уводи следствие в сторону. Так был сговор или нет?

Не то, чтобы Лиза серьезно злилась на то, что мама и лучшая подруга договорились за ее спиной. К тому же она слишком устала за этот длинный день. Зато Камилла отвлеклась от неприятного инцидента.

— Лизок, ну был. Каюсь. Так мы же с тетей Ниной сделали это из лучших побуждений. Да и что тебе не нравится? Ты, в отличие от меня, и здесь можешь работать. Тем более что вокруг бродит столько принцев.

— Все оказалось гораздо лучше, чем я ожидала, — нехотя согласилась Лиза. — Но что касается принцев… Ты сама только что призналась, что не заметила ни одного подходящего самца.

— Так то самца. Принц и самец — это не одно и тоже. — Лиза в этот миг смотрела на Ками и только поэтому заметила, как у подруги вдруг вытянулось лицо, и заблестели глаза. Та даже сделала вздох поглубже, чтобы ее ложбинка в глубоком вырезе платья стала еще заметнее. — Но всегда бывают исключения. Одно из них сейчас направляется к нам.

Лиза обрадовалась, что подруга наконец переключилась с одной темы на другую. Но поскольку мужчины, современные мужчины, ее не слишком интересовали — она считала, что отважные рыцари, спасающие женщин из высоких башен и от рук пиратов, перевелись столетие назад, Лиза медленно закрыла меню, положила его на столик и лишь тогда подняла глаза на того, кто вызвал у Ками такое восхищение.

Высокий, худощавый, темноволосый. Хм. Пожалуй, стоит начать сначала.

Темные брюки красиво облегают узкие бедра, черный атласный кушак подчеркивает талию, на широких плечах натянута белоснежная рубашка, из ее ворота поднимается длинная, крепкая шея, волосы тщательно собраны в хвост на затылке, но несколько непослушных завитков все же выбились из-под контроля возле ушей. Узкое лицо, высокий открытый лоб, слегка миндалевидный разрез глаз и форма скул выдавали южную кровь. Темные глаза сверкнули, а затем спрятались за густыми ресницами. Но этого было достаточно — в животе у Лизы запорхали бабочки.

Он не ошибся. Вблизи эта женщина выглядела еще привлекательнее. Нежные черты лица, бархатистая светлая кожа, полные губы, словно молящие о поцелуе. И эта восхитительная высокая грудь! Он сжал руки в кулаки, чтобы они ненароком сами не потянулись к соблазнительным полушариям.

Нужно срочно отвлечься. Волосы! Жаль, что она не оставила их распущенными. Боже, как он хотел коснуться их руками, пропустить сквозь пальцы, намотать на кулак в порыве страсти.

Она в отличие от своей подруги не сразу отреагировала на его появление. Ее неторопливые, женственные движения заворожили его. Он уже представлял себе, что могут эти маленькие пальчики сделать с его телом.

Рафаэль почти забыл, зачем он пришел, даже брюки стали ему тесны от одного созерцания такой красоты. Он мысленно поблагодарил Камиллу, когда она нетерпеливо воскликнула:

— Наконец-то!

— Прошу извинить меня за задержку… Миссис?

— Мисс.

— Мисс, Рафаэль, к вашим услугам.

Он слегка поклонился обеим девушкам, стараясь как можно лучше соответствовать избранной роли. Конечно, ему хотелось бы прикоснуться губами к руке светловолосой нимфы с большими серыми глазами, но статус официанта не позволял ему такой роскоши.

Возможно, он ошибся, когда избрал подобный способ для знакомства? У его идеального плана оказались небольшие изъяны. К сожалению, сейчас у него не было времени на размышления, но Рафаэль позволил себе задержать взгляд на прелестной девушке.

— Вы замечательно разговариваете на русском, Рафаэль. Такое впечатление, что вы изучаете его очень давно.

— Благодарю вас, очень давно. Так давно, что даже забыл, когда начал говорить на нем.

Рафаэль, конечно же, не стал упоминать, что именно на этом языке он произнес свои первые в жизни слова. Он вообще не собирался посвящать девушек в свои тайны, поэтому вежливо и весьма сдержанно, предупреждая дальнейшие расспросы, спросил:

— Что будете заказывать, мисс?

Камилла улыбнулась, и Рафаэль понял, почему она так нравится его другу. Но его притягивала другая женщина, и он умудрялся бросать на нее заинтересованные и восхищенные взгляды, одновременно записывая заказанный перечень блюд.

— … и десерт на ваш вкус. Я уверена, что у вас замечательный вкус. — Камилла кокетливо наклонила голову набок, бросая ему призывные взгляды, и он старательно скрыл невольную усмешку, снова поклонившись. Известная фотомодель даже не подозревала, сколько таких взглядов он поймал за свою жизнь. Девочки, девушки, женщины — они восхищались им еще тогда, когда он был маленьким мальчиком. Когда же Рафаэль вырос, такие призывы стали неотъемлемой частью его жизни. Он настолько свыкся с ними, что почти не обращал внимания, особенно теперь, когда стал богатым и завидным женихом.

Перед тем, как уйти, он бросил еще один взгляд на Лизу. Теперь он знал, что это была именно она. Камилла несколько раз обратилась к ней за советом. Он хотел услышать голос своей избранницы, но она не произнесла ни единого слова, молча наблюдая за происходящим, словно зритель, следящий за событиями на сцене. Но ему понравился ее взгляд — прямой, изучающий, без тени кокетства. Интересно, какой десерт ей мог бы понравиться?

— Какой мужчина! Ты видела? — Ками нетерпеливо ерзала на стуле в ожидании еды, вернее официанта.

— Конечно, я же не слепая.

— Как ты можешь быть такой равнодушной в присутствии подобного красавчика? Лизок, неужели он не произвел на тебя ни малейшего впечатления?

Равнодушной? Нет, она не осталась равнодушной. Он ей очень понравился. Но это вовсе не означало, что она должна была афишировать это.

Да, красивый. Ну, хорошо, очень красивый. Ладно, нет смысла лгать, тем более себе — невероятно привлекательный мужчина, очень похожий на принца из ее сказок. Никогда прежде Лиза не встречала подобных мужчин. И, возможно, никогда больше не встретит. Ну и что из того? Она не знает о нем ровно ничего, кроме того, что он работает официантом в заграничном отеле и хорошо говорит по-русски.

Оставалось непонятным только то, почему она так много о нем думает?

— Произвел.

— И это все? — Камилла вскочила, обошла вокруг своего стула, снова села и наклонилась к подруге. — Он смотрел на тебя, как… как…

— Как?

— Как кошка на сметану, как волк на ягненка, как тигр на…

— Достаточно, я поняла. Я не собираюсь быть ни едой, ни жертвой. К тому же, я ничего такого не заметила. Да и разговаривал он с тобой, а не со мной.

— Еще бы, ведь ты все время молчала. Я пыталась втянуть тебя в разговор. Да если бы он так смотрел на меня, я бы немедля пригласила его на свидание.

— Сама?

— А что тут такого? Я же не замуж за него собралась. — Ками замолчала на несколько минут, но когда Лиза уже подумала, что та забыла об официанте, подруга продолжила развивать ту же тему. — А что, это заманчивая мысль. Этот мужчина должен быть невероятным любовником — страстным, горячим…

— Продолжать, пожалуй, не стоит.

Лиза покраснела от смущения, поскольку представила себе любовную сцену с южным красавцем, но только в ее фантазиях его партнершей была вовсе не Ками, и от ревности. Нет, ревность тут не при чем. Она не может ревновать официанта к подруге. Просто не может и все. Она ведь не влюблена. Но все же…

— А как же «викинг»?

— А где он, этот немой и слепой «викинг»? С пляжа он исчез, в тренажерном зале его не было, около бассейна он не появлялся. Как ты думаешь, куда мог пойти такой мужчина? Нет, не говори. Я не хочу даже предполагать.

Лиза пыталась сосредоточиться на приятной музыке, пока Камилла делилась своими сомнениями и размышлениями и отвечала на собственные вопросы. А затем она поймала себя на том, что периодически бросает неосознанные взгляды в сторону ступеней, ведущих на площадку, где стоял их столик. Тогда Елизавета принялась доказывать себе, что ждет официанта только с познавательной целью, чтобы позже использовать этот образ в писательском труде. Когда же тот появился, Лиза перестала обманываться — ей было интересно, права ли Ками, и симпатичный официант действительно заинтересовался именно ею, Лизой, а не ее прекрасной подругой.

Рафаэль же молча подал блюда и, пожелав им приятного аппетита, повернулся, чтобы уйти, но на последней ступеньке обернулся и поймал Лизу за подглядыванием. Он улыбнулся и поклонился, а Лиза, покраснев, быстро отвела взгляд.

Ужин тянулся ужасно долго. Во всяком случае, для Лизы. Она слушала болтовню Ками, музыку, шум прибоя и ждала прихода официанта. Он периодически появлялся и исчезал, бросая на нее интригующие взгляды, и до десерта Лиза уже считала минуты. Гипноз какой-то.

Она ошеломленно смотрела на взбитые сливки, украшенные шоколадной стружкой и фисташками, которые он поставил перед ней и теперь молча ожидал реакции.

— Откуда… — ей пришлось откашляться, чтобы избавиться от хрипоты в голосе. — Как вы узнали, что это мой любимый десерт? Я думала, что здесь…

— Здесь возможно все.

Темные глаза притягивали и завораживали. Лиза смотрела в них и тонула, тонула…

— Так не бывает.

— Все. Мы могли бы встретиться с вами, просто погулять под звездами? Моя смена заканчивается.

Она и принц, а над ними — бесконечное небо и миллионы звезд!

— Конечно… — Она сошла с ума! — … нет.

Он услышала, как фыркнула Камилла, но принц-официант отреагировал на ее отказ лишь тем, что слегка сдвинул брови на переносице.

— Понимаю, я лишь официант…

— О! Поверьте, не в этом дело. Возможно завтра, если вы, конечно, не передумаете.

— День завтрашний — увы! — сокрыт от наших глаз! Спеши использовать летящий в бездну час.

— Омар Хайям.

— Рубаи о любви.

— Да, я узнала. Но все же.

— Тогда до завтра.

Хотя он ничем не выразил своих чувств, Лиза странным образом ощутила, что разочаровала его своим отказом. Он легко сбежал по ступенькам и исчез, а она еще долго вглядывалась в полутьму.

— Официант, цитирующий Хайяма?! Лиза, он угадал твой любимый десерт! Ты уверена, что поступила правильно?

— Да. Нет.

— Тебе виднее.

— Кажется, капитан, где-то ты промахнулся.

Рафаэль хмуро посмотрел на друга и проворчал:

— Это была временная неудача, точнее тактическое отступление.

— Ну да, конечно. Я так сразу и подумал.

Широкая улыбка Гоши выдавала его настоящие мысли. Парень вольготно развалился на белом кожаном диване и похлопывал широкой ладонью по своей голой коленке.

— Ты лучше скажи, где сам бродил весь вечер? Я о чем тебя просил?

— Отвлекать.

— А ты чем занимался?

— В засаде сидел. Ждал подходящего момента, чтобы вовремя появиться на сцене.

— Ну и…

— Не дождался. Момента. Не было его.

— Лучше признайся, что ты струсил.

Рафаэль достал из холодильника две бутылки с водой и одну протянул Гоше.

— А пива нет?

— С утра?

— Не струсил, а просто состорожничал. Да и что бы я Камилле сказал? «Это я, бывший прыщавый подросток Громов! Не узнала?» — Гоша откупорил бутылку и залпом осушил ее. — Ты бы видел, как она на меня смотрела, когда я мяч между ее ног вынимал. Да я себя Бредом Питом… да что там, Дольфом Лундгреном почувствовал.

— Ты что, ее боишься?

— Конечно, нет! — Гоша потер рукой затылок и крякнул. — Ну, немного. Просто разочаровывать не хочу.

— Так ты не разочаровывай.

— Но как?

— Делай то, что она от тебя ждет.

— А что она от меня… — Громов на мгновение застыл с открытым ртом. — Думаешь, это сработает?

— С Камиллой сработает. — Рафаэль подошел к подзорной трубе и стал осматривать пляж. — А вот с ее подругой, пожалуй, нет.

Громов погрузился в размышления и, скорее всего, не слышал его последнюю фразу. Так даже лучше. Рафаэль не привык чувствовать себя… неуверенным.

Он почти не спал этой ночью. Размышления и воспоминания мешали. В своих мыслях он уже успел переделать вместе со светловолосой красавицей тысячи соблазнительных и эротичных вещей, опробовал множество возможных и невероятных поз, а в жизни даже не смог уговорить ее просто встретиться и погулять — романтично и прилично. Ну, хорошо, у него на уме были не слишком приличные вещи, но за романтику он мог ручаться. Но Лиза не согласилась.

Понаблюдав за ней более внимательно, он еще вчера понял, что выбрал не слишком удачный способ познакомиться с девушкой. Она чем-то неуловимо отличалась от всех его предыдущих женщин. Возможно, дело было в ее взгляде — соблазнительном и невинным одновременно?

Сейчас Рафаэль и сам не понимал, зачем представился девушке официантом. Он, конечно же, хотел, чтобы его избранница полюбила его не за деньги, яхты, отели и прочую роскошную шелуху. Но с другой стороны, он ведь не собирался жениться на Лизе. Брачные обеты вообще не входили в его планы. Во всяком случае, вчера Рафаэль планировал ни к чему не обязывающую увлекательную и приятную связь с красивой девушкой. Зачем же он тогда скрыл от нее свой настоящий статус?

Кажется, он запутался в собственноручно сплетенной паутине. Приглянувшаяся ему девушка оказывала на него довольно странное влияние. Он испытывал к ней притяжение, восхищение и еще что-то непонятное. Может, лучше бросить все это, пока не поздно, отступить?

Нет, отступление не свойственно натуре Рафаэля. Стремление всегда добиваться своей цели досталось ему от отца — настоящего отца. Грек Клио Раллис любил повторять своему единственному сыну, что мужчина не имеет права пасовать перед трудностями.

— Лиза, собирайся. Мы идем в тренажерный зал. Мне нужно куда-то девать свою энергию. И поискать кое-кого. — Камилла голышом рылась в шкафу среди горы привезенных вещей.

— Хорошо, ты иди на «охоту», а я в это время почитаю на пляже, пока солнце не слишком припекает.

— Как на пляж?! — Камилла потрясенно наблюдала, как ее подруга наряжается в купальник. Она не привыкла, чтобы ей перечили.

— Ками, подумай логически. Если ты собираешься искать своего «викинга», зачем тебе свидетель?

— Я не говорила про «викинга»! — Упрямилась девушка. Она злилась на себя за эту слабость, но ничего не могла с этим поделать. — Да и нет в нем ничего особенного. Мужик, как мужик.

— Вот именно.

— Не умничай, Лизавета. Говори прямо. — Камилла вернулась к поиску подходящей одежды, чтобы скрыть смущение. Что-то она зациклилась на этом парне. Не похоже это на нее. Ничего, поговорит с ним, возможно, даже переспит, разочек, и все пройдет. Так было всегда.

— Ками, только без обид. Тебе нужен мужчина, причем конкретный. Так иди и найди его. — Лиза нарядилась в прозрачный халат с запахом и широкополую шляпу. — Удачи тебе, подружка.

Девушка захватила с собой полотенце и книгу и ушла, а Камилла, наконец, вытащила со дна чемодана подходящий наряд.

Все мужчины в тренажерном зале откровенно пялились на ее грудь, обтянутую красным топом. Камилла не сомневалась, что и ее ягодицы тоже не остались без внимания. Она крутила педали велосипеда, и короткие белоснежные шорты не скрывали подтянутые мышцы красивых бедер. Девушка всегда гордилась своим телом и заботилась о нем. Ей были приятны жадные мужские взгляды, но сегодня она не могла в полной мере насладиться ими. Ее «викинг» исчез, испарился. Но сначала проигнорировал ее, а этого Ками не могла и не хотела ему простить. Он должен быть наказан.

В ее мыслях уже проплывали жаркие картинки наказания, и поэтому она не сразу поняла, что мужчина, вразвалочку вошедший в зал и теперь методично поднимающий штангу, не плод ее воображения, а настоящий «викинг» из плоти и крови — восхитительной, накачанной, возбуждающей плоти. Ками вдруг стало тяжело дышать, но она прищурилась и начала бесстыдно рассматривать каждый ее сантиметр.

«Викинг» же спокойно закончил упражнения, и только тогда посмотрел в ее сторону. Сегодня он был без очков и банданы. Короткие жесткие волосы торчали ежиком на большой голове. Вроде обычный парень, каких много в этом зале, да и в ее прежней жизни тоже. Но тут он улыбнулся, и у Ками заполыхало огнем между бедер.

Она приготовилась, что сейчас он подойдет к ней. Ками уже планировала сделать вид, что он вовсе ее не интересует, но мужчина повернулся к ней спиной и вышел. Вышел!

Камилла сорвалась с места и бросилась за ним, на ходу ругая себя и его. Только когда перед ней захлопнулась одна из дверей в коридоре, она обратила внимание, что на ней написано. «Душевая».

Но и это ее не остановило. Ками ворвалась в незапертую дверь.

Сделала она это осознанно или нет, Камилла не знала, но дверь была надежно заперта ее руками, пока она рассматривала голое мужское тело. Ками даже прикрыла рот рукой, чтобы случайно не застонать от восхищения и возбуждения. Нет, она не могла позволить себе роскошь любоваться всем этим богатством. А вдруг он опомниться и снова убежит?

Камилла шла к нему, на ходу избавляясь от одежды, а «викинг» молча наблюдал за ее приближением. Струи воды стекали по его прекрасному телу, и Ками хотелось руками повторить их путь. Она подошла к мужчине настолько близко, что его могучая и уже готовая к бою плоть уже упирался в низ ее живота. Он хотел ее. Ура!

Мгновение она смотрела в его прищуренные глаза, а затем провела ладонью по гладкой, шелковистой, напряженной коже. Мужчина закрыл глаза и сжал челюсти.

— Даже если ты немой, я все равно хочу тебя.

Неужели она это сказала!? Ками всегда отличалась смелостью, не скрываясь за ложной стыдливостью, но подобные слова до сих пор не говорила ни одному мужчине. Он не мог ей отказать.

Он не мог ей отказать, даже если бы хотел. Гоша в это мгновение желал ее так сильно, что, наверное, не отпустил бы даже в том случае, если бы Ками умоляла его об этом. Но она заявила о своем желании, а это означало, что он получил карт-бланш.

Громов со стоном впился в ее губы. Она отвечала ему страстно и нетерпеливо, закинув ногу на его бедро. А так как Камилла была высокой девочкой, его плоть уже подрагивала в предвкушении у самого входа.

«Терпение, Гоша, терпение», — уговаривал он себя, атакуя бастионы соблазнительного женского рта, но очень скоро он понял, что его выдержки надолго не хватит. Эта женщина оказалась слишком горячей, чтобы дать ему малейшую передышку. Не факт, что пар, заполнивший душевую, был вызван горячей водой, поливающей их тела сверху.

Камилла почти рыдала и двигалась, все сильнее обвивая его тело, и неугомонная плоть уже проложил себе путь к источнику наслаждения. Манящее тепло окутало и сжало его, заставляя напрячься еще сильнее.

— Большой мальчик!

Ее восхищенный шепот только подлил масла в огонь их стремительной страсти. Она накрыла их с головой, и лишь многолетняя привычка помогла Громову вовремя покинуть оазис неземного удовольствия.

Наконец-то, она появилась. Рафаэль уже начал терять терпение, когда Лиза подошла к кромке воды, намочила в ней изящные ступни, замерла на мгновение, вглядываясь вдаль, и неспешно устроилась в шезлонге.

Несколько минут он не мог оторвать от нее восхищенного взгляда. Эта женщина от природы была невероятно женственна и, видимо, не отдавала себе в этом отчет. Хотя, она могла оказаться искусной, скорее искушенной актрисой, всем своим видом, манерами, взглядом заставляя мужчину бороться за ее привязанность. Несмотря на то, что он склонялся к первому предположению, Рафаэлю все же хотелось, чтобы девушка желала его внимания.

Все округлости и изгибы ее фигуры, мягкие, почти кошачьи движения, невесомая упаковка в виде белого платья, почти ничего не скрывающего, но создающего вокруг нее ауру невинности и сексуальности, возбуждали в нем агрессивное мужское начало. И когда это начало уже грозило разорвать ему штаны, Рафаэль усилием воли оторвался от заманчивой фигурки. Его тянуло к Лизе со странной силой, и он решил тотчас спуститься к пляжу.

В тот же миг смуглые руки обвили его грудь, и он почувствовал влажный поцелуй на своей шее. Пряный аромат защекотал мужские ноздри.

— Я не слышал твоих шагов, Мелина.

Легкий женский смех мелодично прозвучал в его левом ухе, а затем женщина одарила его следующим поцелуем, уже более жестким. Опасаясь, что после этого последует традиционный укус, который может оставить след на его незащищенной рубашкой шее, Рафаэль обернулся к женщине и коснулся губами ее щеки в знак приветствия. Затем он слегка отстранился от нее, завладев ловкими руками, уже начавшими снимать с него одежду. В ответ на его действия Мелина обиженно надула красивые губы.

— Я соскучилась, Раллис.

Она никогда не называла его по имени. И он не возражал, хотя до сих пор не привык к новой фамилии, ведь с прежней он прожил большую часть своей жизни. Но когда Клио Раллис предложил ему сменить ее, чтобы он мог завещать своему единственному сыну большую часть состояния, именно отчим, бывший военный морской офицер, первым поддержал эту идею.

Рафаэлю нравилась Мелина. Некоторое время после его переезда в Грецию он регулярно встречался с ней. Их секс был наполнен страстью и весельем, но очень скоро стал приедаться. А так как совместных интересов, кроме постели, у них не было, постепенно их встречи становились все более редкими. Как раз в это время она познакомила Рафаэля с его будущим деловым партнером по бизнесу — своим братом Клио. Именно этому предприимчивому молодому человеку пришла в голову идея купить шикарный отель в Анталии. С тех пор они владели им совместно.

Мелина встречалась со многими молодыми людьми, а так же с пожилыми предпринимателями, которых прочил ей в мужья отец. Но когда случайно — или намеренно — жизнь сводила их в одном месте, даже в доме ее отца, куда Рафаэля приглашали довольно часто, они рано или поздно оказывались в одной постели.

Сегодня же у Рафаэля были другие планы. Да и грубоватые, хотя и красивые черты лица Мелины, как ни странно, впервые оставили его равнодушным. Но он не привык обижать женщин и поэтому попытался перевести разговор на другую тему.

— Клио тоже здесь?

— Зачем тебе Клио? Главное, я здесь, дорогой. — Ей таки удалось освободить свою правую руку, и она тут же провела ею по бугру на его брюках. — Расслабься. Здесь никого, кроме нас, нет.

Еще мгновение и молния поползла вниз, а опытная женская рука уже держала в руках заветную цель. Рафаэль на миг закрыл глаза, пытаясь овладеть собой. Он и так завелся, пока наблюдал за Лизой в подзорную трубу. А Мелина очень хорошо знала, что нужно делать, чтобы довести мужчину до невменяемого состояния. Ее имя очень подходило ей. Медовые уста Мелины умели творить чудеса с мужским достоинством.

Рафаэль, конечно же, не мог явиться на пляж в таком виде. Возможно, стоило поддаться искушению и отложить встречу с Лизой? Ведь официально они еще не встречаются, если вообще будут. А это значит, что он ей не изменяет. И вообще, с каких пор его стал волновать этот вопрос в предвкушении временных отношений? Еще ни одной женщине не удавалось привязать его к себе надолго.

Пока он раздумывал над этим, одновременно борясь со смешанным чувством желания и вины, Мелина опустилась перед ним на колени и овладела тем, чем хотела. Эта женщина никогда не упускала свой шанс…

Прошел еще час, прежде чем он смог спуститься к морю. Ему пришлось приложить невероятные усилия для того, чтобы избежать сексуальных игр в постели настойчивой Мелины, но даже после эпизода в его апартаментах Рафаэль вынужденно потратил время на душ. Хотя женщина доставила ему удовольствие, ему хотелось смыть с себя ее запах, а еще странное чувство предательства по отношению к Лизе.

Его великолепное, мужественноетело медленно появлялось из морских волн. Капли воды стекали по длинным, темным, слегка вьющимся волосам, торопливо перескакивая на покрытые смуглой кожей, накачанные мышцы торса, а затем уже неспешно ласкали подтянутый живот, устремляясь в пах.

Еще несколько мгновений, невероятно длинных и возбуждающих, и она сможет увидеть то, что ее интриговало и заставляло покрыться стыдливым румянцем. Но она не могла отвести взгляд от заманчивого зрелища. А он, казалось, не испытывал ни малейшего дискомфорта под ее пристальным взглядом, рассекая волны сильными бедрами и мускулистыми руками…

Да, кажется ее воображение разыгралось не на шутку. Жаль, что она вместо книги не захватила с собой блокнот и карандаш. Могла бы описать этот образ в своей сказке о заморском принце. Ничего, еще несколько минут, максимум пол часа, и она вернется в свой номер. Вот тогда и запишет все в мельчайших подробностях.

Лиза закрыла глаза и улыбнулась. В ее сказках все мужчины были такими — красивыми и мужественными. А еще благородными и великодушными. И, конечно же, очень сексуальными. Не случайно принцы из ее книг пользовались особенной популярностью у женской части читательской аудитории. А как же иначе, каждая девочка, девушка, женщина мечтала о собственном принце. И она — не исключение. Вот только где его найти?

Она вздохнула и открыла глаза.

Но видение не исчезло. Напротив, оно стало еще более ярким и колоритным. К ней направлялся настоящий мужчина из плоти и крови, и он смотрел на нее.

Лиза прищурила глаза и узнала его. Рафаэль — официант из местного ресторана. Но сейчас он совсем не походил на официанта. Черты его лица казались тонкими, почти изящными, она бы даже сказала, благородными, лишь твердая линия рта и подбородка выдавала его упрямый нрав. Вчера вечером она не заметила этого, хотя мужчина и показался ей весьма неординарным человеком. Но под яркими лучами южного солнца Елизавета сумела разглядеть много нового в его необычном облике.

Пока она пялилась на красивого мужчину, прошло некоторое время и спасаться бегством стало поздно. Он уже заметил ее пристальный взгляд, и Лиза решила, что игнорировать его теперь неудобно. Да и не хочется.

«Не тушуйся, Лизавета, — подбадривала себя девушка, — это не первый и не последний мужчина на твоем горизонте».

Последняя мысль перед тем, как он подошел к ней, была настолько непристойной, что Лизе стало стыдно за себя.

«Какая жалость, что он купался в штанах».

— Здравствуйте, милая госпожа.

Мужчина присел на песок у ее ног лицом к морю. Вблизи он казался еще красивее.

«Спокойствие, Лизавета. Красивый мужчина — явление преходящее».

— Добрый день. — Она на мгновение задумалась, стоит ли обращаться к нему по имени. Ведь мужчина может решить, что она только о нем и думала все это время, раз запомнила, как зовут официанта. Но природное чувство справедливости и неискушенный нрав победили, и Лиза договорила. — Рафаэль.

— Вы думали обо мне.

Он не спрашивал, лишь констатировал факт и только после этого повернул к ней голову.

Ну вот. Так ей и надо. Все случилось именно так, как она предполагала. Если она сейчас заметит хоть намек на насмешку в выражении его лица или последующих словах, то просто встанет и уйдет. Давно следовало это сделать. Но Лиза не сумела себя заставить, потому что он ей нравится.

Неужели она это подумала?

А почему бы и нет? Он — привлекательный мужчина, а она — всего лишь слабая, впечатлительная женщина. Но если он только посмеет улыбнуться этой самоуверенной улыбкой самодовольного самца…

Он не улыбнулся, а лишь долго смотрел на нее своими синими — синими?! — глазами, и на ее губах невольно появилась смущенная улыбка. Никто раньше ее так пристально не рассматривал. Во всяком случае, она этого не замечала.

Нужно было что-то сказать. Вот только что? Ками точно знала, что принято говорить в таких случаях. А ей придется — правду.

— Думала. Мне кажется, что это была не слишком удачная мысль, согласиться на свидание с вами.

Она боялась, что он обидится, но в выражении его лица не произошло никаких изменений. А что если…

— Возможно, вы вчера пошутили. Или сегодня передумали. Или я неправильно поняла. Или…

— Не нужно гадать. Мое приглашение остается в силе.

— Не знаю, стоит ли.

— Вас смущает, что я лишь официант?

— Господи, нет! — Неужели она похожа на сноба? Или как там будет звучать это слово в женском роде? — Не в этом дело.

— Тогда в чем?

Он продолжал гипнотизировать ее взглядом, и кожу Лизы уже начало покалывать, словно тысячи маленьких иголочек легко касались ее обнаженного тела. И в тех местах, которые прикрывали платье и купальник, тоже. Так что единственно солнцу это действие на нее не припишешь. А жаль. Так было бы значительно проще.

Лиза молчала. Она просто не знала, что сказать, как объяснить, почему она не может просто встречаться с этим привлекательным мужчиной, слушать его завораживающий голос, плавиться под взглядом его неимоверно синих глаз и чувствовать себя красивой и привлекательной. Никто бы не понял причин ее отказа.

— Я не нравлюсь вам?

— Нет. То есть, да, — она забыла все правила, которые вызубрила, учась на филологическом факультете, и поэтому смущенно пробормотала, — Нравитесь. Но я не встречаюсь с незнакомыми мужчинами.

О том, что она вообще ни с кем не встречается, Лиза умолчала. Это — ее личное дело.

Рафаэль отвернулся и некоторое время молча смотрел на море. Наверное, он передумал ее уговаривать.

«А что ты хотела? Этот парень после твоих откровений решил, что овчинка выделки не стоит».

Лиза захлопнула книгу и уже собралась попрощаться, когда он легко коснулся ее ступни, словно останавливая. Лиза почти не дышала, боясь пошевелиться и разорвать тоненькую нить взаимного желания, на краткий миг соединившего их.

Она зря беспокоилась. Рафаэль убрал свою руку, почти незаметно погладив пальцем ее щиколотку — возможно, это ей даже показалось — но желание не исчезло. Оно мерцало между их телами, сгущая и без того жаркий воздух.

— Предлагаю провести эксперимент.

— Что?

Неужели она что-то пропустила, пока наслаждалась необычным прикосновением?

— Вы же пишете книги?

— Откуда вы узнали?

Ее имя, конечно, было известно — в определенных кругах. Преимущественно женских. Но здесь, в Анталии…

— Пусть это останется моим секретом. Так вот, я расскажу вам красивую восточную историю о любви между мужчиной и женщиной…

— Принцем?

— Согласен. — Наконец-то он улыбнулся, и Лиза невольно залюбовалась его одухотворенным лицом. — Вы сможете написать об этом новую книгу.

— А за это…

— А за это, вы будете сопровождать меня на прогулках.

— Только лишь? — Лиза готова была прикусить язык после невольно вырвавшегося вопроса и смущенно посмотрела в лицо Рафаэлю.

Он же слегка прикрыл глаза, скрывая мысли.

— Все будет зависеть только от вас, моя прекрасная госпожа.

Она должна была отказаться, немедленно отвергнуть это заманчивое предложение. Но не смогла.

— Если так, то я согласна.

— Я найду вас вечером.

Мужчина легко поднялся и ушел, не сказав больше ни слова. А Лиза еще некоторое время смотрела на барашки волн, но не видела их.

Пол часа. Точнее двадцать пять минут понадобилось этому мужчине, чтобы добиться от нее новой встречи. И возможно не одной. За короткий период он сделал то, что не удавалось до него ни одному мужчине. Почти ни одному.

Камилла в десятый раз пересекала бирюзовую гладь бассейна, наслаждаясь освежающей прохладой воды и приятной усталостью в каждой мышце своего тела.

Он оказался неутомимым мужчиной, ее «викинг». Ками улыбнулась воспоминаниям о спонтанном и бурном сексе в душевой. Этот мужчина не только выполнил каждую ее прихоть, он предугадал большинство из них.

Быстро, медленнее, сильнее, мягче, глубже, едва касаясь. Он чувствовал ее так хорошо, словно их любовный опыт составлял много лет, а не несколько минут. А уж что касается размеров — всех без исключения, они подходили друг другу идеально.

У Камиллы давно не было такого великолепного секса. Собственно, на ее памяти это — первый раз, когда ее устроило все. Он не только не обманул ее ожиданий, но даже превзошел их многократно.

Казалось, она должна быть абсолютно удовлетворена, ведь в своей жизни Камилла удаляла не так уж много внимания близости с мужчинами, как можно предположить. Работа отнимала почти все ее время, и она старалась не ограничивать себя длительными связями. Когда мужчины начинали требовать от нее слишком многого, она просто прощалась с ними, как правило, навсегда.

Сейчас на отдыхе она могла позволить себе несколько дней веселья в объятиях красивого незнакомого мужчины. Это был воистину дар небес, что он молчал и не задавал ей никаких вопросов. Он умел и доставил ей восхитительное удовольствие, и Камилла уже мечтала о повторной встрече наедине.

Стоило ей вспомнить, как во время второго захода, после ее неистовых криков на грани завершения «Еще!», мужчина прижал ее согнутыми в коленях ногами к стенке кабинки, а сам заполнил собой до упора, сжимая в больших ладонях ноющую грудь, как между ног Камиллы стало горячо. И прохладная вода бассейна не могла облегчить этот жар.

Впервые Ками пожалела, что не знает имени «викинга». Нужно было назначить ему следующую встречу, не отходя от душевой кабинки, вместо того, чтобы удирать оттуда, даже не поцеловав красавчика на прощанье.

Конечно, ее слегка потрясло то, что между ними произошло. Не каждый день Ками вваливается в душ к незнакомым мужчинам и требует от них секса. А этот парень не только не выставил ее оттуда, что она могла бы понять, но и подарил ей незабываемые ощущения.

Ничего, она его обязательно найдет, и они снова сделают это. Ками не сомневалась, что ему тоже понравилось происходящее, иначе он не ревел бы как медведь во время оргазма и не гладил ее по голове слегка дрожащими от напряжения руками.

Нет, на этом моменте, пожалуй, не стоит зацикливаться. Уж очень он напоминает любовную сцену. А Ками не хотела любви — только секса. И она получит его, чего бы это ей ни стоило.

Интересно, сколько еще времени ее «викинг» пробудет на этом курорте? Она слегка побеспокоилась по этому поводу, но тут же одернула себя — это означает лишь одно, что она не должна терять времени.

— Громов, ты мне нужен сегодня вечером.

Рафаэль стоял в спальне друга и ждал, пока тот сменит махровое полотенце на яркие пляжные шорты, которые Гоша предпочитал носить во время отдыха.

— А без меня никак? Мне бы немного отдохнуть.

Рафаэль вгляделся в лицо друга и отметил, что тот, на самом деле, выглядит усталым.

— Что, слегка перегрузился на тренажерах?

Гоша хохотнул, завязывая шнурок на поясе.

— Можно и так сказать.

— Что-то ты не договариваешь, дружище. Женщина? — Рафаэль заметил, как покраснел Громов, и в его голове мелькнула догадка. — Камилла?

— Не хочу рассказывать. Так что там у меня за задание на вечер?

— Камилла. Но теперь я даже не знаю, просить тебя об этом или озадачить кого-то другого. Ведь ты, кажется, устал.

— Не нужно никого искать. Я уж сам как-нибудь управлюсь.

Рафаэль отметил горячность, с какой Гоша высказался по поводу его просьбы, но сдержал улыбку. Между этими двумя уже что-то случилось, и он был рад за друга. К тому же такое положение вещей упрощало и его задачу — некому будет следить за тем, чем занимается Лиза.

Рафаэль уже многократно мысленно раздел ее и занялся с ней любовью. Но ему изрядно надоело лишь представлять все это. Мысленные сцены не приносили Рафу облегчения, а лишь разжигали его немалый аппетит. Он хотел проделать все это наяву столько же раз. А возможно и больше.

Лиза возбуждала его и озадачивала неимоверно. Он ощущал ее желание, как свое собственное, но одновременно чувствовал в ней какую-то неуверенность.

Неужели фортуна решила подшутить над ним и подсунула девственницу? Нет, в таком возрасте и при такой чувственности она не могла остаться невинной.

А все эти ее сказочки о любви? Он читал их в Интернете. Любовные сцены в них были описаны довольно подробно. Девственнице нужно обладать чрезвычайно большим воображением, чтобы написать такое.

Возможно, она не привыкла заводить временные знакомства и поэтому слегка растерялась под его напором? Но это было в его глазах скорее плюсом, чем минусом. Многоопытные, изощренные в сексе любовницы успели наскучить ему. Теперь он и сам мог кое-чему научить свою избранницу. Что он, собственно, и собирался сделать. Стоило Рафу только подумать о всех тех штучках, которые планировал испробовать на Лизе, как его мужское достоинство свело судорогой желания.

Эта женщина заворожила его. И чем быстрее он сделает ее своей любовницей, тем легче ему станет справляться с потребностью видеть ее ежесекундно.

Он чуть не забыл о Мелине. Она была весьма непредсказуема и хитра. Придется поговорить с ее братом, чтобы он держал ее подальше от него, хотя бы некоторое время. А лучше вообще заставил улететь домой.

Ничто и никто не должны ему помешать. Он уже чувствовал себя охотником, почуявшим запах своей жертвы. Дурманящий запах.

Только мужчина мог сказать «Я найду вас вечером» и не указать точное время и место, куда они направятся. Ей остается лишь метаться по номеру от шкафа к зеркалу и обратно, чтобы одеть что-то подходящее. Хорошо бы еще знать, чему ее наряд должен соответствовать. Не может же она идти на свидание в купальнике? Или он именно на это и рассчитывает?

Скромно. Именно так Лиза собиралась выглядеть вначале. Но миленькое, воздушное платье в мелкие цветочки с рукавчиками фонариком так и осталось висеть на вешалке.

Вызывающе. К сожалению, такого наряда в ее гардеробе не было. И девушка впервые пожалела об этом. Возможно, если бы она явилась в таком виде на свидание, у Рафаэля не возникло бы желание пригласить ее во второй раз. Ведь до этого она выглядела довольно… хм… пастельно. Хотя существовала возможность, что вызывающий наряд мог толкнуть красавца на далекие от повествования сказки поступки.

Хотя, следовало признать — больше всего Лизу смущало не это обстоятельство. Она сомневалась в том, что не желает провоцировать Рафаэля на эти самые поступки. Но к счастью — или сожалению — ничего вызывающего она с собой не привезла, а просить у подруги не решилась.

Три более-менее подходящие платья лежали перед ней на кровати — синее, дымчато-серое и бирюзовое. Все довольно изысканные, как для курорта, с вышивкой и, как и все остальные, почти до щиколоток.

Лиза вздохнула, пообещала себе, что обязательно купит что-то покороче и поярче, когда вернется домой, и нарядилась в бирюзовое платье на тоненьких бретельках. Затем собрала волосы на макушке в узел и закрепила их серебристым гребнем.

Немного подходящих по цвету теней, чтобы зрительно увеличить глаза, пара мазков румян на скулы, почти прозрачный перламутровый блеск на губах. Кажется, она готова. О, чуть не забыла! Лиза вложила в уши серебряные цепочки-серьги и покрутилась перед зеркалом.

И что ей теперь делать? Ждать Рафаэля или идти на ужин? Ох уж эти мужчины! Мог бы сказать что-то более конкретное.

Да, кажется, она не слишком хорошо разбирается в мужской психологии. Ей срочно нужно с кем-то посоветоваться.

Камилла. Нет, именно по этому вопросу с подругой ей советоваться не хотелось. Тем более, что та вела себя весьма странно. Пришла в номер позже Лизы, заявила, то слишком устала и сразу же отправилась спать. При ее-то темпераменте!

В это мгновение, словно почувствовав, что о ней размышляют, из спальни появилась Ками в длинной и очень открытой майке, заспанная и мрачная, скользнула по Лизе задумчивым взглядом и молча прошла в туалетную комнату.

И никаких комментариев?

Лиза обулась в сандалии со стразами и подошла к окну, раздумывая над необычным поведением подруги.

Через несколько минут Камилла снова вошла в комнату и без слов направилась к холодильнику.

— Ками, как тебе мое платье? Неплохо лежит?

— Неплохо.

Кажется, что-то случилось. И дело даже не в скупом ответе Камиллы, а в том, что она не развалилась по привычке на кровати, не заставила Лизу десять раз обернуться вокруг своей оси, не покритиковала ее прическу, не предложила ей что-нибудь из своей одежды и, что самое невероятное, даже не поинтересовалась, куда ее подруга собралась. Ками просто долго смотрела в холодильник, а потом взяла оттуда бутылку холодной колы, захлопнула дверцу и снова направилась к спальне.

Лиза не могла оставить подобное поведение подруги без внимания.

— Я тоже так думаю. Думаю, что к нему подойдут сапоги из крокодиловой кожи и шапка-ушанка. Как считаешь?

— Неплохо.

С каждым ответом подруги Лизу разбирал все больший интерес.

— Ага. А еще красная сумка и бордовое манто в желтые горохи.

— Нет, пожалуй, бордовый цвет к бирюзовому не подойдет.

Все не так уж плохо. Во всяком случае, цвет ее платья Ками заметила.

— Ты ужинать собираешься, подруга?

— Ужинать?

На лице Камиллы отразилось такое недоумение, будто она предложила ей отправиться в Измирь на верблюжьи бои — традиционную турецкую забаву. Лиза видела ее рекламу в перечне экскурсий.

— Ками, у тебя все в порядке? Тебя никто не обидел? — Лиза уже начала сожалеть, что не пошла с подругой в тренажерный зал, когда та ее просила. Возможно, там с ней что-то случилось? Что-то…

В дверь их номера постучали, и Ками обернулась, но открывать не пошла. Даже в своем теперешнем состоянии эта женщина не собиралась появляться перед неизвестным в одной мятой футболке — пусть и такой симпатичной.

«Рафаэль», — подумала Лиза. Она бросила один — контрольный — взгляд в зеркало, второй — на застывшую Ками, а затем медленно направилась к двери. Еще не хватало, чтобы он подумал, будто она только и делала, что ожидала его прихода.

Она даже слегка расстроилась, когда увидела, что это не Рафаэль. Но времени, чтобы поразмышлять над этим, у нее не оказалось. «Викинг» снял свои темные очки, и Лизе вдруг показалось, что она его откуда-то знает. Она даже открыла рот, чтобы спросить мужчину об этом. Но тут за ее спиной раздался грохот — Ками уронила или бросила на пол колу — и восторженный вопль.

Лиза предусмотрительно отошла в сторону, когда ее подруга ухватила «викинга» за обе руки и поволокла в свою комнату. На его загорелом лице на один миг мелькнуло ошарашенное выражение, и именно тогда Лиза вспомнила, откуда она его знает. Но сообщить об этом Ками она не успела. Та захлопнула дверь спальни с таким видом, что Лиза решила подождать со своими открытиями до более подходящего момента.

Сомнения в правильности принятого решения не слишком долго мучили ее, потому что на пороге уже стоял Рафаэль и не скрывал своего восхищения, пристально рассматривая Лизу — каждую деталь ее одежды, каждую черточку ее лица. Это было очень… волнующе.

Да, пожалуй, с Камиллой она поговорит позже.

— Чаровница!

Лиза мило покраснела, а его, ставшая постоянной в присутствии этой девушки, эрекция еще боле увеличилась. Рафаэлю требовались немалые усилия, чтобы держать свои порывы в узде.

Он как никогда понимал, что ему придется проявить все свое мастерство соблазнителя, чтобы склонить писательницу к близости. Тем более что времени для этого у него было очень мало. И с каждой минутой становилось все меньше. Поэтому он решил не тратить его на изысканные комплименты, а вместо них сосредоточиться на томных взглядах и сказке, в ее самой подходящей для соблазнения версии.

— Ужин?

Он ласково, но решительно увлек Лизу подальше от комнаты, где уже выполнял свое задание Громов. Раф не сомневался, что Гоша делал это с удовольствием.

— Пожалуй, я воздержусь. Лучше — обещанная сказка.

Она не сопротивлялась, когда он взял ее за руку, но и не бросала на него завлекающие взгляды в немом призыве «Делайте со мной, что хотите!», как все его предыдущие подруги. Эта девушка просто шла с ним рядом, как с родственником, другом, хорошим знакомым, наконец. И лишь едва заметная дрожь в пальцах нежных рук выдавала ее волнение.

Такой любовницы у него еще не было. Одно это возбуждало в Рафаэле недюжинный аппетит, и отнюдь не к еде — во всяком случае, в ее обычном понимании.

— Сказка ждет нас на берегу. Вы готовы?

— Конечно. Я уже согласилась и не привыкла менять свои решения.

Замечательно. И он не привык.

Она не спрашивала его разрешения. Эта женщина вообще не тратила время на разговоры. Во всяком случае, с ним. Неужели, она на самом деле решила, что он немой? Но сейчас это обстоятельство, или скорее недоразумение, его вполне устраивало, и Гоша не собирался доказывать обратное.

Закрыв дверь, Камилла немедленно стащила футболки с него и с себя, бросила их на пол, обхватила Гошу руками за талию и прижалась горячей, бархатистой грудью к его вздымающейся от волнения груди. Это было блаженство, и его плоть отреагировала мгновенно, прямо как в юности.

Издав хриплый стон, он запрокинул ее голову назад и поцеловал жадным, требовательным поцелуем. Она выгнула спину и ответила ему тем же, проведя ноготками по его спине снизу вверх, а затем в обратном направлении.

Дикая кошка. Своевольная и неприрученная. Всегда такой была. А он всегда хотел ее, даже тогда, когда еще не понимал, что это такое — желать женщину.

Сегодня в душевой Громов осознал, насколько глубоко мечта о Камилле пустила корни в его сердце. Нежное чувство тлело в нем долгие годы, а она одним взмахом руки, то есть ноги, разожгла из углей пожар. Теперь он сжигал Гошу заживо.

Раньше он довольствовался малым — периодическими, ни к чему не обязывающими встречами с ужином, сексом и… Нет, общих завтраков, кажется, не было ни разу.

Но теперь все изменилось. Громов обязан либо заполучить эту женщину навсегда, или потерять — тоже навсегда. Он просто не сможет остаться безразличным к ее возможным будущим любовникам. А это значит, что ему придется ее избегать.

Нет, он просто обязан приручить Камиллу Снигиреву, хотя это очень трудная задача. Ему хотелось быть с ней нежным, терпеливым, медлительным, исследовать языком и пальцами каждую клеточку ее обалденно красивого тела, которое столько раз снилось ему по ночам.

Но она не хотела от него нежности. Поэтому он решил дать ей то, что она требовала в данную минуту — страсть, всепоглощающую и неистовую.

Он отпустил ее лицо и вдавил пальцы в упругие ягодицы. Она ответила ему приглушенным поцелуем вздохом, и Гоша понял, что движется в нужном направлении. Он оставил левую руку ласкать упругую плоть, а двумя пальцами правой руки сжал напряженный коричневый сосок. Ками тут же потерлась о Гошу животом, и он тоже не удержался от стона.

После этого Камилла ловко стащила с него шорты почти до колен и завладела накаленной плотью. Громов тотчас понял, что не выдержит подобных экспериментов, и поэтому подхватил женщину на руки и, путаясь в оставшейся на нем одежде, бегом бросился к кровати.

Она с нескрываемым удовольствием и видимым нетерпением ждала, пока он высвободит ноги из штанин, а затем потянула его на себя.

Это оказалось непередаваемо чудесно — лежать на желанной женщине, беспрепятственно касаться ее кожи, а не глянцевых листков журналов, ощущать слегка солоноватый вкус кожи ее груди, твердых сосков, живота. Он благоговейно поцеловал темные волосы у развилки ее ног через кусочек красного кружева, а затем поддел большими пальцами тоненькие веревочки, соединяющие два ажурных треугольника, и стащил их с ее бесконечно длинных ног.

Но когда Громов собирался попробовать на вкус ее самое горячее местечко, Ками вскрикнула:

— Потом! Ты сделаешь это позже! Хочу тебя. В себе. Всего.

Поздним вечером море не выглядело лазурным и бескрайним. Оно золотилось в отражении лучей спрятавшегося за горизонт, уставшего за день солнца, и казалось, постепенно превращалось в розовато-оранжевые облака. Но скоро и они уступят место темной, загадочной синеве южного неба, уже завладевшего восточной частью небосвода.

Волны лениво набегали на постепенно остывающий песок почти опустевшего пляжа, а затем запасливо уносили его с собой в неизведанные глубины, такие же таинственные, как выражение на лице Рафаэля.

Он и днем выглядел очень красивым, а вечером становился по-настоящему загадочным. С тех пор как они, взявшись за руки, спустились на пляж по ступенькам, вымощенным ракушечником, он был неизменно галантен и не делал ни малейшей попытки приставать к ней.

Это радовало Лизу и слегка задевало. Неужели в ней на самом деле не было ничего сексуального, как ей когда-то недвусмысленно заявил ее однокурсник Стас Морквин? Тогда почему иностранец пригласил ее на свидание? Такому привлекательному мужчине ничего не стоило заполучить любую.

Возможно, сейчас рядом с ним нет подходящей женщины, и он элементарно скучает и хочет развеяться? Странно, тогда почему он не выбрал для этого Ками? Он явно ей понравился, хотя и не так сильно, как «викинг».

Лиза догадывалась, чем в эти самые мгновения занималась ее подруга с Громовым. И стоило девушке подумать об этом, как ее щеки снова заполыхали румянцем.

— О чем вы сейчас подумали?

Он очень наблюдателен, этот официант. А она слишком простодушна и не умеет скрывать свои мысли, но зато может их направить в другое русло.

— Вы обещали мне сказку.

— А вы готовы выслушать ее?

— Ведь я же здесь, не так ли?

— Хорошо. Тогда начнем. Только нам лучше присеть — сказка длинная. Поискать для вас шезлонг?

Она отрицательно покачала головой и устроилась прямо на песке, подогнув ноги. А Рафаэль сел слева от нее, за спиной, а затем прошептал на ухо:

— Посмотрите на море и представьте красивый древний восточный город с уютными тенистыми двориками, маленькими фонтанчиками и торговыми лавками. На окраине города стоит величественный дворец, где живет султан, его семья и многочисленные слуги.

— И наложницы?

Она не хотела оборачиваться, чтобы увидеть реакцию на свой вопрос, но почувствовала, что Рафаэль улыбнулся.

— И наложницы, многочисленные и красивые, со всех концов света. Но он любит лишь свою жену и сына, которого лично назвал Доганом, что означает сокол. Султан мечтал, чтобы его наследник имел такое же острое зрение, был таким же стремительным и летал высоко, всегда достигая поставленной цели.

— Похвальное желание. Но любить свою жену и иметь многочисленных наложниц — это как-то странно. Не находите?

— Это только традиции, дорогая Лиза.

— Мне не нравятся такие традиции. Так что же случилось с Доганом?

— Он влюбился.

— В наложницу отца?

— Нет. — Его дыхание легко, но волнующе щекотало ее шею и верхнюю часть спины, вызывая легкую дрожь. Но Лизе не хотелось отодвигаться в сторону. Все происходящее — море, вечер, сказка, Рафаэль — было настолько завораживающим, что походило на магию. И Лиза никогда не ощущала ничего подобного. Она решила послушать, посмотреть и подождать, что будет дальше. А мужчина за ее спиной тем временем продолжал убаюкивать бдительность Лизы своим чарующим голосом. — В Арзу, дочь местного купца.

— Арзу. Как это переводится?

— Желание. Это имя означает — желание.

Оказывается, она задремала. За широкими окнами номера царила ночь, а в ее душе — сумятица.

Сегодня с ней случился самый потрясающий секс в жизни. Казалось, она должна быть довольной и расслабленной. Ками и была довольной. Но спокойной…

Она не помнила, чтобы кто-то из прежних партнеров так ее заводил — почти до слез, до потрясенного осознания, что такое с ней может никогда больше не произойти.

Подобное состояние души очень раздражало Камиллу, и пугало тоже. Этот мужчина, казалось, знал все ее тайные желания, чувствовал малейшее изменение в ее настроении, доминировал и уступал именно тогда, когда она хотела и тогда, когда не ожидала, но как оказывалось, мечтала именно об этом.

Если все подытожить, то напрашивался один единственный логический вывод — им больше нельзя встречаться. Ведь каждая следующая встреча будет заканчиваться одним и тем же и таким же потрясающим и безудержным.

А дальше? Привязанность, обязанности, ревность, то, чего Ками больше всего боялась и всеми силами избегала!

Боже, о чем она рассуждает! Об обязанностях! А ведь она даже не знает имени своего «викинга», а значит, не может сделать элементарного — позвать обратно в постель. Не станет же она обращаться к нему «Эй, как там тебя!?» или «Дорогой!». Так она не называла еще ни одного мужчину, хотя этого хотелось назвать именно так. Ками даже зубы стиснула, когда это слово чуть не вырвалось из ее рта во время самого «критического» момента.

Она взглянула в проем балконной двери на высокую, великолепно сложенную и совершенно голую фигуру. Он не ушел сразу после секса, как она ожидала, и уже в этой малости совершенно не походил на многих знакомых ей мужчин. А ведь он ничем не был ей обязан.

Камилла потянулась, ощутив ноющую, но приятную боль в мышцах, подумала мгновение и обернула вокруг себя легкое покрывало. Неслышно ступая босыми ступнями по мягкому ковру, она вышла на балкон и обняла «викинга» за талию. Было так замечательно стоять рядом с ним и смотреть на звезды. Все в нем волновало ее — запах, упругая кожа под ладонями, интригующее молчание.

Она захотела услышать его голос.

— Продолжим?

Очень смелый шаг с ее стороны. Два использованных презерватива уже покоились на дне мусорного ведра. Такого длинного марафона она не позволяла себе даже в юности.

Он же тихонько рассмеялся, а затем пробасил слегка охрипшим голосом:

— Если ты согласна сделать это так, как хочется мне, тогда давай.

Настоящий мужской голос, именно такой, как ей нравится. И родная речь! Она не смогла отказаться. По множеству причин. А о своих сомнениях она подумает завтра. И решение тоже примет завтра.

Он обернулся, и его глаза сверкнули. А затем ее покрывало оказалось на полу. Ловкие, сильные руки заменили его, окутав ее возбуждающей лаской и медлительной нежностью. Камилла отдалась этой нежности и этому мужчине со странной, не присущей ей покорностью.

Арзу. Желание.

Именно это не оставляло Лизу в покое. Соблазнитель за ее спиной хорошо знал свое дело. Наверное, он занимался этим регулярно и с удовольствием, потому что тихие звуки в его груди, медленно, но все сильнее прижимающейся к ней сзади, весьма напоминали урчание довольного зверя.

Ей следовало встать и уйти вместо того, чтобы слушать сказки и трепетать в предвкушении. Но Лизе совершенно не хотелось уходить. Наоборот, ей хотелось остаться. Вряд ли дома кто-то станет обращать на нее такое пристальное внимание, шептать ей изысканные комплименты, говорить с ней о любви, целовать…

Стоп. Поцелуев не было. Пока. И ей нужно срочно решить, собирается ли она целоваться с Рафаэлем. А то потом, когда у него возникнет такое желание, она не успеет…

Теплые губы легко коснулись ее шеи. И «мурашки» от неожиданности бросились в рассыпную. Поздно. Теперь она уже не в состоянии думать.

Но зато пока не утратила способность говорить.

— И… И что же… Дальше то что? — У Лизы кружилась голова от этих осторожных, искушающих поцелуев — в затылок, за ухом, вдоль плеча, позвонков. Ее кожа стала очень чувствительной и пылала уже не только от жары. Но она решила так быстро не сдавать свои позиции. — Дочь купца ответила Догану взаимностью?

Ее голос дрогнул в конце этой фразы, потому что Рафаэль, едва касаясь, провел ладонями по ее голым рукам, на несколько томительных мгновений задержался на плечах, поглаживая кончиками пальцев тонкте косточки, а затем…

Затем Лиза струсила — поднялась и повернулась к мужчине лицом. И тут же пожалела об этом. Он был неимоверно красив в свете освещающих пляж фонарей — изысканной, сказочной, мужской красотой, а его синие глаза снова стали темными, как глубокий колодец, в который она падала, падала… Неужели такое будет происходить каждый раз?

Лиза закрыла глаза и приоткрыла губы. Другого приглашения Рафаэлю не требовалось. Он завладел ее губами с ласковой настойчивостью, и Лиза вздохнула с успокаивающей мыслью — никто бы на ее месте не устоял перед таким мужчиной.

Он хотел ее тут же и сейчас же, но понимал, что должен сдержаться. По маленьким, едва заметным признакам Рафаэль понял, что она еще не готова спать с ним.

Этим вечером ему придется довольствоваться поцелуями. Но зато какими! Ее сладкие губы трепетали, когда он играл с ними языком, а гибкое, женственное, мягкое тело выгибалось навстречу его неудовлетворенному, твердому телу.

Весь его предыдущий опыт общения с женщинами убеждал Рафа в том, что строгая, маленькая писательница — горячая штучка. Нужно только набраться терпения и сделать все возможное и невозможное, чтобы заполучить ее в свою постель.

Но никакой опыт не мог подготовить Рафаэля к той нежности, которую он испытывал к этой девушке. Это его слегка насторожило, и он усилил нажим, плотнее прижав ее к себе.

Лиза затрепыхалась в его руках, как пойманная птичка, и он отругал себя в уме. Ведь знал же, что с ней нужно быть осторожнее.

Сказка!

— Все именно так и произошло.

— Ч-что именно?

Лиза отступила от него на шаг, стоило Рафаэлю выпустить ее из своих объятий.

— Доган поцеловал свою возлюбленную Арзу, как только увидел девушку впервые в саду ее отца. Ведь он был сыном султана, а значит, мог позволить себе все, что желал.

— И что сделала Арзу?

Из глаз Лизы исчезла настороженность, а вместо нее появился интерес, и Рафаэль воспрянул духом.

— Она ударила его.

— О, Боже! Ее казнили?!

— Нет! — Он взял ее за руку, девушка не стала вырываться. Довольный таким результатом, уже спокойнее Рафаэль продолжил. — Нет. Доган предложил ей стать его женой. Но Арзу гордо сообщила сыну султана, что не желает его видеть.

— Смелая девушка. Доган смирился?

Рафаэль смотрел в широко открытые глаза девушки и думал о том, что в его жизни еще не было подобной женщины. Она стала для него вызовом, и он его принял.

— Об этом — завтра. Вы встретитесь со мной завтра вечером?

— Я подумаю.

Это, конечно, был не тот ответ, который он хотел бы услышать, но приходилось мириться с тем, что есть.

— Я провожу вас.

В его сениор сьют неизменно царила тишина, а в это время суток и темнота. Рафаэль не стал зажигать свет в комнате. Он некоторое время неподвижно смотрел на ночное небо, но не видел его. Перед его глазами стояла Лиза в своем очаровательном бирюзовом платье.

Эта девушка продолжала преследовать его и в постели, куда он улегся после холодного душа. Только теперь на ней не было платья. Эта фантазия выглядела настолько реальной, что его мужское достоинство тут же отреагировало соответственно.

Рафаэль не стал мешать воображению рисовать чувственные мнимые картины. Он так и уснул — возбужденный и неудовлетворенный.

Его сны жили своей жизнью, и в них восхитительная светловолосая женщина уже склонилась над ним, покрывая поцелуями его обнаженное тело.

— Еще! — прохрипел Рафаэль и попытался обнять красавицу, но что-то мешало ему.

— Конечно, мой сладенький. Как же иначе!

Женский голос совсем не походил на Лизин и говорил на другом языке.

Рафаэль тотчас проснулся и попытался встать, но не смог. Его руки и ноги были привязаны к столбикам его собственной кровати!

Он чертыхнулся и вгляделся в темноту. Рафаэль узнал тяжелый, сладковатый, восточный аромат духов.

— Мелина, ты мне за это ответишь! — Он дернулся и чуть не завыл от собственной беспомощности. Женщина хихикнула и продолжила целовать его тело. — Прекрати сейчас же!

— Не хочу, — ее юркий язычок нырнул в его пупок. — Не нужно вырываться, Раллис. И притворяться, что тебе не нравится, тоже. Хочу напомнить, дорогой, что ты лично учил меня вязать морские узлы. Или эта показная ярость — часть игры? — Она почти пела, словно Сирена, одновременно поглаживая ловкими пальчиками его напряженное тело. — О, мне это по-душе! Давай так — я буду пираткой, беспощадной и ооочень сексуальной, а ты — моим пленником. Здорово придумано! Мне нравится.

— А мне нет! — Ужас! Он мог лишь бесперспективно извиваться на широкой кровати, но не более того. — Завтра же куплю себе другую кровать! А еще лучше — буду спать на полу, черт бы все это побрал!

— Какой темперамент! Думаю, что на полу мне тоже понравится.

Соблазнительница совсем не ласково сжимала его бедра и хищно покусывала кожу на его груди.

— Нет, нет, и еще раз нет! Ни на полу, ни кровати, ни на какой другой поверхности, Мелина, мы больше не будем заниматься сексом. Я — не — хо — чу!

— Не понимаю, зачем так кричать? Ладно, в следующий раз я не буду тебя привязывать. Даже подумать не могла, что ты так рассердишься. Не дергайся так, Раллис. Давай еще немножко поиграем. Ура! Я придумала, как тебя «успокоить».

Мелина расхохоталась над собственной шуткой и начала оседать на его возбужденную сном плоть.

— Нет! Прекрати! Я уволю придурка, который дал тебе ключ!

Ему не удалось слишком долго сопротивляться умелым ласкам Мелины. Его возмущенные крики постепенно сменились стонами удовольствия.

Нужно было что-то делать с этой неуправляемой женщиной. Срочно.

Мелина уснула почти сразу после осуществления своей дурацкой фантазии. Как она только решилась на такое?! Наверное, перепила вечером своего ненаглядного вермута.

Рафаэль в очередной раз зло дернул шелковые веревки. Узлы были завязаны довольно умело, но не так туго, как ему показалось вначале сексуального фарса. Он пошевелился, пытаясь отодвинуться от сопевшей во сне Мелины. Та недовольно заворчала, но не проснулась, лишь змеей сползла с его тела, устроившись под левым боком.

Рафаэль перевел дух и потянулся головой к своей правой кисти.

Дергая зубами шелковый узел, он мысленно обругал избалованную Мелину, а заодно и себя. Себя особенно изощренно — за легкомыслие, разгульный образ жизни, неразборчивые связи и многое другое, что раньше казалось не таким уж важным, но из-за чего этой ночью он оказался в таком беспомощном состоянии. Оно Рафаэлю совсем не понравилось. Но хуже всего мучило чувство предательства по отношению к Лизе, терзая его душу.

Он вспомнил ее светлый, нежный, слегка наивный образ и ощутил себя замаранным сегодняшней постельной интерлюдией с Мелиной, будь она не ладна.

Где носит этого шалопая Клио? Мог бы и присмотреть за сестрой, пока она не вляпалась в какую-то неприятную историю. Он обязательно позвонит ему. Вот только освободится от этих веревок и сразу же позвонит.

Наконец, все узлы были развязаны, конечности освобождены, и Рафаэль сразу почувствовал себя увереннее. Но не спокойнее.

Нет, пожалуй, он отложит разговор со своим деловым партнером до утра. Рядом с ним лежал кое-кто, с кем ему хотелось побеседовать в первую очередь. Его руки так и тянулись к ее длинной, смуглой шейке, но Раф сдержался.

От греха подальше он встал с кровати, включил торшер, подошел к холодильнику и глотнул ледяной водки прямо из горла. Только этот напиток уважал его отчим. Что бы сказал отставной офицер, если бы узнал, во что превратил свою жизнь Рафаэль?

Водка обожгла горло, но мысли Рафа прояснились. Вначале он нашел ключ, которым воспользовалась Мелина, и спрятал его, затем надел черный атласный халат и лишь после этого подошел к кровати и затряс красотку за плечи.

Ей хотелось танцевать! И петь! А еще смеяться, от радости! Из ее глаз готовы были пролиться слезы — тоже от радости!

Какая же она глупая. И сентиментальная в придачу. Он только рассказал ей сказку. Точнее часть ее. Ну и поцеловал разочек, только и всего. А она уже растаяла, как мороженое на солнце.

Не думай. Не вспоминай. Не представляй, что могло произойти, если бы ты… О, Боже!

Чтобы хоть как-то отвлечься от соблазнительных мыслей, Лиза на цыпочках подкралась к двери в комнату Камиллы и прислушалась. Тихо. Интересно, она одна или?..

Девушка несколько секунд размышляла о том, стоит ли рассказать Ками о «викинге» или та уже знает, с кем проводит время, но затем решила подождать с признаниями до утра. Что может случиться за такое короткое время?

Она сделала шаг к окну и зацепилась за что-то ногой. Это что-то с грохотом откатилось в сторону.

Кола! Никто так и не поднял ее с пола. Да и кто бы мог этим заняться? Уж точно не Камилла. Ее подруга выглядела очень увлеченной.

Лиза не стала шарить в темноте, улыбнулась и подошла к окну.

Никогда прежде ночное небо не казалось ей таким красивым, таким глубоким, сказочным и таинственным, очень похожим на глаза Рафаэля.

Он, наверное, уже спит, ее принц. Нет, официант. И вовсе не ее. А жаль. Он ей понравился. И его поцелуй. Очень. Ее еще никто так не целовал. И вряд ли когда-нибудь будет.

Нет, она не станет думать о грустном. Рафаэль снова пригласил ее на свидание, и она обязательно пойдет. Послушает сказку. Красивую восточную сказку о любви.

— Не тряси меня так сильно! Моя несчастная голова раскалывается от боли!

Но Рафаэля это не остановило. Он тоже просил ее кое о чем. Но разве она послушала его? Теперь главное не сорваться и довести разговор до конца.

— Я не выйду за тебя, негодяй! Или брошу навсегда! Или уволю к черту! Кто бы ты не был. Уйди, дай мне поспать!

— Поднимайся. Это не твоя кровать.

Рафаэлю уже приходила в голову малодушная мысль — уйти в другой номер и оставить здесь Мелину досматривать сны. Но он понимал, что это не решит его проблему, поэтому продолжил тормошить пьяную подружку.

Девушка, наконец, соизволила открыть один глаз и даже сделала попытку улыбнуться, но этот оскал мало напоминал улыбку соблазнительницы.

— А, это ты? Хорошо повеселились!

— Смотря, кто.

Веко Мелины устало опустилось, а красивое лицо вновь исказила гримаса.

— Свет мешает. Выключи.

— Нет. Будем разговаривать так. Пить надо меньше.

— Обязательно нужно разговаривать? — простонала Мелина. — Раньше мы не слишком много говорили, и это нам не мешало. К тому же, ты мне не отец, чтобы указывать, что делать, а что нет. Без тебя хватает воспитателей.

— Вот тут ты права. Я тебе не отец. И даже не брат. И уж тем более не муж. Поэтому терпеть твои выходки далее не намерен.

Мелина соизволила открыть оба глаза и подтянулась на локтях, чтобы упереться спиной об изголовье кровати. Приподняв кверху совершенные дуги черных бровей, она зевнула и промямлила:

— Ты что сейчас сказал? Я плохо соображаю. Спать, что ли, со мной больше не будешь?

Да, эта девушка всегда изъяснялась прямолинейно.

— Не буду.

— И сколько не будешь? Неделю? Месяц? — Девушка прищурила свои миндалевидные глаза и насмешливо протянула: — У тебя кто-то есть!

— Есть.

— Так бы и сказал, что ты сегодня занят. Мы бы в другой раз поиграли. К чему было так возмущаться?!

— Не будет другого раза, Мелина. Я н… надолго занят.

У него чуть не вырвалось «навсегда», но у Рафаэля не было времени раздумывать над этим.

— Никогда!? То есть, вообще ни разу? — Он впервые видел эту женщину настолько потрясенной. — Я тебе не верю… Кто она?

Маленькая пауза перед последним вопросом подсказала Рафаэлю, что Мелина, наконец, действительно проснулась и, кажется, протрезвела. Но за последнее он не мог поручиться.

Темные взлохмаченные волосы падали на лицо и явно ей мешали. Она отбросила их резким движением. Было такое ощущение, что Мелина сейчас вцепится ногтями в его лицо. Он, конечно, не испугался, но драка с сестрой Клио в его намерения не входила. Он ни разу в жизни не воевал с женщиной. Не собирался Рафаэль сообщать ей и о Лизе.

— Это тебя не касается. Иди-ка ты в свою постель, Мелина. Тебе нужно выспаться.

— Выспаться!? — Мелина вскочила с кровати и голая заметалась по комнате в приступе бешенства. Странно, но вид этой красивой обнаженной женщины его совсем не возбудил. Она же принялась выкрикивать угрозы. — Да пошел ты! Я все папочке расскажу, и он тебя… и твой бизнес…

— Угомонись. Ничего он мне не сделает. А вот тебя замуж точно выдаст. За кого сочтет нужным. И вообще, одевайся и уходи. С меня достаточно игр.

— Ты… ты меня выгоняешь!?

Он промолчал, а Мелина остановилась перед ним, упершись изящными кистями с множеством браслетов в бока. Эта женщина — стройная, грациозная, сексуальная — больше не привлекала его. Видимо, взгляд Рафаэля оказался достаточно красноречивым, потому что она прошипела, выплевывая злые слова:

— Я отомщу. Ты еще будешь умолять меня. И знаешь, что тогда я сделаю? — Мелина приблизила свои дергающиеся губы к его лицу. — Я снова свяжу тебя. И буду делать с тобой все, что придет мне в голову! Ублюдок!

Да, его мать вышла замуж за отчима, будучи беременной от другого мужчины, но Рафаэль никогда не чувствовал себя ублюдком. Его родители не позволили.

Он, скорее всего, никогда не сможет простить Мелине именно этого оскорбления, а еще той беспомощности, которую испытал этой ночью.

— Убирайся.

Она ушла, но гул от захлопнувшейся двери еще долго эхом раздавался в голове Рафаэля. Как он дошел до такой жизни?

— Мне нужно идти.

Ками хотелось сказать, что он вовсе не должен никуда уходить, но следовало помнить о Лизе, которую она лично выманила из берлоги, или «волшебного замка», в котором та сочиняла свои сказки. Она и так вчера игнорировала подругу почти весь день. И ночь. Хотя последняя оказалась невероятной, Камилла сказала то, что должна была сказать:

— Да, да.

Они оба почти шептали, чтобы не разбудить Лизу, но это был страстный шепот.

Ками повисла у него на шее, а он целовал ее. Еще, и еще раз.

Он не хотел уходить. Она не хотела его отпускать.

А кто бы отпустил после такой сказочной ночи? Но Ками никогда не была назойливой любовницей. Не собиралась становиться такой и сейчас. Она заставила себя разжать руки и даже слегка оттолкнула мужчину.

— Теперь можешь идти.

«Викинг» приласкал ее взглядом, восхищенным и многообещающим, и Ками довольно улыбнулась потрескавшимися губами. Ничего, у нее есть чудодейственный бальзам на все случаи жизни. Уже вечером ее губы снова будут мягкими и гладкими. А может и раньше, если «викинг» попадется ей на глаза.

Он еще раз посмотрел на нее, на этот раз немного по-другому, словно хотел что-то сказать, но лишь тряхнул головой и ушел не оборачиваясь.

Камилла неожиданно долго стояла у открытой двери и смотрела ему в след, надеясь… Что обернется? Вернется?

Зачем? Ведь они снова увидятся уже этим вечером и снова будут любить друг друга, а она, наконец-то, узнает его имя. Почему-то после этой ночи это стало для нее важным.

Можно было спросить и сейчас, но она почему-то не спросила. Не привыкла спрашивать. Ее прежние любовники всегда сами представлялись ей, хвастались своими достижениями и регалиями, но ее это мало интересовало.

Прошедшей ночью что-то изменилось, что-то внутри нее самой. Этот мужчина покорил ее своей силой, сдержанной страстью, пониманием. Он не вел себя эгоистично, в отличие от всех тех, кто уже побывал в ее постели. Ками даже выбралась из нее, чтобы проводить мужчину до двери. Прежние любовники довольствовались лишь ее приказом, хотя и произнесенным мягким голосом: «Захлопни за собой дверь, будь любезен».

Что-то она совсем размякла и рассуждает, как влюбленная дурочка. Влюбленная?! Это уж слишком!

Ками закрыла дверь и отправилась в душ.

Лиза проснулась от яркого солнца, светившего прямо в лицо. Она на несколько секунд прикрыла глаза рукой, а затем, предварительно поморгав, чтобы восстановить зрение, недовольно уставилась на подругу. Та решительно поднимала римские шторы, что-то напевая себе под нос.

— У тебя совесть есть?

— Нет, ты же знаешь. Пора вставать.

— В такую рань? Я в отпуске. — «И Рафаэля увижу только вечером».

Ками расхохоталась в ответ, а Лиза повернулась к окну спиной и даже натянула покрывало наголову.

Ей снился такой сон! Если бы не подруга, в это мгновение она уже бы… Ох!

Но сон больше не хотел возвращаться, и Лиза, поворочавшись еще несколько минут, больше из упрямства, чем по необходимости, поднялась с широкой кровати.

Вернувшись из душа, она застала подругу в полной боевой готовности — в канареечном купальнике, если так можно было назвать три лоскутка ткани, шлепанцах, состоящих из подошвы на высоченном каблуке и единственной полоски кожи, украшенной имитацией тропического цветка, и очков с зелеными линзами и поднятыми кверху внешними уголками. Райская птица, да и только!

— Вижу, ты уже собралась. На пляж?

— Да, мы с тобой идем на пляж, подставим спинки и другие части тела милосердному утреннему солнышку, искупаемся. Мне вчера было как-то не до этого.

— Да, я заметила.

Лиза прошла мимо подруги к шкафу и задумалась на мгновение, но потом принялась надевать темно синий купальник со стразами на груди. Ей хотелось быть постройнее рядом с красивой подругой.

— Лизочек, ты случайно не обиделась на меня? — голос Ками звучал слегка заискивающе, как всегда происходило, когда она чувствовала за собой вину.

— А есть за что? — Лиза методично застегивала пуговицы на длинном прозрачном дымчато-сером халате.

— Ну, не знаю. Я вчера оставила тебя без присмотра и все такое…

— Я уже взрослая. Кстати, мы одногодки, если ты помнишь.

— Ты все-таки обиделась.

— Отнюдь. Я прекрасно провела время.

— С…

— С Рафаэлем.

— Да! Я знала это!

В голосе Камиллы прозвучало столько торжественной уверенности, что Лизе захотелось ее слегка поддеть.

— Откуда? Ты же была весь день занята?

— Не стану отрицать, — Лиза хмыкнула, и подруга торопливо добавила. — Но на подсознательном уровне я чувствовала, что этот мужчина не оставит тебя в покое. И как он?

— Что именно? — Лиза сделала вид, что не понимает, о чем речь. — Красив, как всегда.

— Елизавета, не юли. Рассказывай. Тебе понравилось с ним… ну…

— Целоваться? Понравилось. Это было… неплохо.

Даже со своей подругой Лиза не могла поделиться чудесными ощущениями, которые испытала в объятиях Рафаэля. Природная стыдливость сдерживала ее. Если бы кто-то из ее читательниц узнал об этом, то точно не поверил, что автор подобных книг может быть настолько скромным в личной жизни. Одинокой личной жизни. До этой поездки.

— Ты должна с ним переспать.

— Ками, тебе не кажется…

— Не кажется. Я уверена в этом. Можешь поверить моему наметанному глазу, твой официант — отличный любовник. Ты запомнишь эту поездку на всю жизнь.

Вот этого она как раз боится больше всего. Но и мечтает тоже. Что ждет ее в будущем? Будни стареющей сказочницы, проходящие наедине с любимым блокнотом или ноутбуком? Неважный выбор!

Но пока она не готова обсуждать с эту тему с Камиллой.

— Не думаю, что все будет так уж феерично.

— Лягушенок, твой секс с Рафом и воспоминания о нем будут восхитительно сказочными! Поверь мне. — Ками схватила ее за руки и закружила по комнате, как они часто делали в детстве. Лизу развеселило девичье хихиканье подруги. Та светилась от счастья.

— Как у тебя с Громовым?

— Кто такой Громов?

— Как кто? «Викинг», конечно.

Камилла, запыхавшись, плюхнулась в кресло.

— Не знаю никакого Громова. Лизок, ты что-то путаешь.

— Камилла, открой глаза! Гоша Громов. Из нашего класса. Белобрысенький такой.

Ками медленно сняла очки, и Лиза увидела настоящее потрясение в ее больших, профессионально подведенных глазах.

— Белобрысый. Долговязый. С прыщами и веснушками на носу.

— Он, — пискнула Лиза.

Она уже сожалела о том, что сообщила о Громове подруге. Та так радовалась, веселилась. Наверное, и Гоша не хотел, чтобы Камилла его узнала. Если бы хотел, то уже сказал бы. Хотя… И что теперь делать?

— Я спала с Громом.

— Он был спокойным мальчиком.

— Спасибо. Утешила. — Камилла говорила так отрешенно спокойно, выглядела такой непохожей на себя, что Лиза присела около нее на корточки и обняла за ноги.

— Дорогая, все твои любовники когда-то были мальчиками.

— Но ни одного их них я не видела с прыщами на лице и костлявыми коленками.

— Ками, но ведь и он видел тебя маленькой девочкой, и это не имело для него значения. Или ты думаешь, что он тебя не узнал?

— Я уже ничего не думаю. Не могу. Может, ты пойдешь к морю сама?

Этот потерянный вид совсем не подходил яркой, жизнерадостной Камилле. Лиза решила взять бразды правления в свои руки.

— Нет, дорогая. Ты мне должна вчерашний день. Я требую, чтобы ты меня сопровождала.

Сквозь темные стекла очков Ками рассеянно наблюдала за чайками, парящими над морем. Они то почти касались белых барашков волн, то взмывали вверх в вечных поисках чего-то, о чем люди могли только догадываться.

Море сегодня выглядело неспокойным, как и настроение Камиллы. Еще бы тучи набежали, да дождь начался, гром грянул. Гром!

Кажется, она совсем расклеилась. Что-то с ней происходит. Что-то непривычное и ужасно раздражающее. Одни мысли чего стоят, кружатся возле одного и того же, как назойливые пчелы возле сладкого.

Ее «викингом» оказался Громов, самый незаметный из ее одноклассников. Господи, ну почему именно он? Не красавчик Санька Блинчиков, по которому сохли все старшеклассницы и молодые учительницы, и даже не Витька Штык — парень не слишком большого ума, зато замечательный атлет.

Она вспомнила еще нескольких ребят, с которыми периодически встречалась и даже целовалась. Нельзя сказать, что они ей очень нравились, в то время она обращала внимание на старших ребят. Но Громов. Несмотря на громкую фамилию, он был очень застенчив. Странно, что она вообще его вспомнила. Эти два образа — долговязый паренек из ее детства и загорелый, сильный, внимательный любовник — никак не желали совместиться у нее в голове.

Камилла перевернулась на живот. Ее мышцы напомнили о своем существовании болью. Даже если бы она захотела, ей не удастся забыть прошедшую ночь, наполненную страстью и нежностью. Удивительной нежностью.

Невольный громкий вздох сорвался с ее губ.

— Ками, ты как? — в очередной раз спросила Лиза.

Ей не хотелось разговаривать, но она промычала:

— Лучше всех.

— Ты уверена? Извини за назойливость, но я чувствую себя немного виноватой, что… ну, что сказала тебе о Гоше. Я думала, ты его узнала, что вы пообщались.

— Не глупи, Лизок. При чем тут ты? Мы с ним взрослые люди, могли поговорить.

Но не сделали этого. Им было не до разговоров. К сожалению. А может к счастью.

Она не стала бы заниматься с Громовым сексом, если бы узнала его. Скорее всего, они пошли бы все вместе в ресторан, вспомнили школьные годы, обсудили общих знакомых, погуляли при луне и разошлись по номерам — каждый в свой. И эта памятная ночь не случилась бы. Наверное.

Она невольно засмотрелась на светловолосого малыша, возводящего неподалеку замок из песка. Пшеничные прядки торчали в разные стороны из-под повернутой козырьком назад кепки, измазанный в мокром песке нос украшали крупные веснушки, а маленькие широкие ладошки упорно сражались со своенравным строительным материалом. Она давно бы уже махнула рукой на это дело, а упрямый мальчик после очередного обвала башенки быстро засеменил на крепких ножках к морю, прихватив с собой красное пластмассовое ведерко. Мокрый песок оказался более послушным, и малышу удалось восстановить башню. Он довольно вытер руки об зеленые шортики.

— Мама!

— Чего тебе?

Молодая женщина в коричневом бикини оторвала голову от спинки шезлонга в двух метрах от Камиллы.

— Правда, я молодец?

— Конечно, мой хороший.

— Когда я вырасту большой — пребольшой, как наш папа, я построю для тебя огромный замок, и ты будешь королевой.

Губы Ками дрогнули в улыбке.

— Договорились, сыночек.

Женщина снова подставила лицо солнцу, а малыш посмотрел на грязные ладошки, бросил на маму осторожный взгляд, лизнул пальчики и уморительно сморщил нос.

— Мама!

— Что опять?

— Знаешь, почему море соленое?

— Почему?

Из-под кепки мелькнул озорной взгляд.

— Потому что в ней плавает селедка!

Женщина в коричневом купальнике расхохоталась, подошла к малышу и повела его к морю мыть руки. Ками не могла оторвать взгляд от этой парочки.

Она однажды уже видела подобный взгляд — на уроке физкультуры в средней школе. Гоше Громову никак не удавалось залезть по канату до потолка спортзала. И хотя он раз за разом падал на жесткие маты и, наверное, весь покрылся синяками, но упорно стремился к своей цели, то есть к потолку. Именно это упорство, а еще подколки других ребят, заставили Камиллу обратить на него внимание. Пожалуй, это был единственный раз. Почему-то ей запомнился озорной, победный взгляд из-под его светлой челки, брошенный в ее сторону, когда он добился своего.

В это время мама с малышом прошли мимо Камиллы, и она подумала о том, что у них с Громовым мог получиться такой сынишка — крепкий, смышленый и упрямый.

Неужели она об этом подумала?

Нет, она еще не готова стать матерью. Да и женой тоже. А раз замуж она не собирается, то и о малыше думать рано. Дети должны рождаться только в законном браке.

К тому же в Турцию она приехала, чтобы его, брака, избежать, а не для того, чтобы на него нарваться. Ками давно для себя решила, что семейная жизнь не для нее. Тем более с Громовым. Что она о нем, теперешнем, знает? Кем работает, где живет, что думает? Может его вполне устраивают их временные отношения — без обязательств и обещаний. Почему он не сказал, кто он? Хоть бы намекнул. Думал, что она его узнала или не хотел, чтобы поняла, с кем спит? Или ему все безразлично? А может, он вообще женат?!

Она так скоро умом тронется.

Ей очень хотелось узнать ответы на эти вопросы, но она не была готова их услышать.

— Клио, ты должен что-то сделать. Как-то его накажи, заставь раскаяться, извиниться.

Она была рассержена и обижена. Он посмел ее выгнать — негодяй, выскочка, пусть и очень симпатичный. Хорошо, что приехал Клио. Кроме отца только он способен повлиять на Раллиса.

— Конечно, а еще влюбиться и жениться.

Ее возмутила насмешка на лице брата.

— Да, я захотела замуж. Что здесь смешного?

Разгневанная Мелина ерзала на диване и нервно курила пятую за последний час сигарету. Она стряхивала пепел прямо на ковер в сениор сьют брата, хотя и видела, что он хмурится, наблюдая за этим.

— Еще на прошлой неделе ты не желала слышать о свадьбе. И почему Рафаэль? Кажется, ты искала кого-то повлиятельнее.

Мелина не желала ничего объяснять. Зачем зря тратить время? Клио все равно не поймет.

— А сейчас я хочу Рафаэля.

— Сейчас ты ведешь себя как избалованная девчонка. Чего тебе не хватает? Деньги отец регулярно переводит на твой счет, шмотки не помещаются в гардеробе, резвишься, с кем пожелаешь.

— Завидуешь?

— Мне некогда, детка. Я в отличие от тебя работаю.

— Скука.

— Займись чем-нибудь. Помани очередного мальчика и наслаждайся жизнью.

— Мне не нужен мальчик. Я требую Рафа.

Клио расстегнул рубашку и вздохнул.

— Отец не разрешит тебе выйти за него. Разве что старик Раллис расширит наш бизнес за счет собственного капитала.

Голос брата звучал устало. Мелина знала, что он только-только вошел в отель. Клио еще не успел умыться после перелета, как она ворвалась в его номер и принялась жаловаться на Рафа. Заметив, как он промокнул влажный от жары лоб полотенцем, Мелина на мгновение пожалела его, но затем решила, что брат отдохнет позже, когда решит все ее проблемы.