Легенда (СИ)

***

Огромный паук медленно двигался по ущелью. Порой из-под его многочисленных лап вниз срывались мелкие камни, но дна пропасти они не достигали, намертво застревая в прочной паутине. Ни на миг не замирая, не опасаясь быть застигнутым врасплох, чудовище продолжало свое шествие. Если бы оно умело — улыбнулось, чувствуя себя хозяином в этих горах. Со жвал капала ядовитая слюна, собираясь в трещинах на камнях, отражая тусклый свет месяца. Сумеречный остановился, в предвкушении представляя, сколько же смельчаков попалось на этот раз в его крепкие коварные сети. Разум бывшего ар-де-мейца еще не угас окончательно, поэтому чудовище вспомнило и название гор, Гиблые, и то, ради чего сюда идут люди, и то, чего они боятся… Такие же глупцы, каким был он сам десять лет назад. Только ему повезло… Он услышал зов Некриты, поддался ему и стал сильнее мага-человека. Сейчас он перерожденный, потому не ведает, что такое страх.

Охотница в легких латах проводила глазами сумеречного, логово которого обнаружила еще днем и, не застав хозяина дома, приняла решение дожидаться захода солнца. Она видела остатки пиршества паука, заметила и тех, кого уже не спасти, чьи тела покрыты слоем паутины и напитаны парализующим ядом, и поклялась, что отомстит. Теперь охотница наблюдала, как сумеречный тащится по узкому коридору, считая секунды до своей первой настоящей битвы.

Уговаривая себя не торопиться, без лишних движений и не нужного волнения, Мирель вытянула клинки из ножен, все, как учил ее Лориан. И будто его уверенная, дружеская рука легла на ее плечо, на мгновение даже почудилось, будто сам наставник стоит за спиной, направляет, подсказывает, помогая осознать свою силу и способность победить. А эти мечи… видят Хранители, они дороги сердцу Миры, потому что их подарил тот, кого она любила больше жизни, ради кого пересекла Меб, навсегда покинув родные края, первый и последний раз воспротивившись любимым и любящим родителям. Сегодня мечи узнают вкус крови сумеречного, исполнят то, ради чего были выкованы лучшими оружейниками Хрустального города.

Слабое шевеление привлекло внимание паука, и он повернул голову, гадая, кто осмелился подобраться настолько близко к одному из его дневных убежищ. Внутри чудовища проснулось чувство близкое к обычному человеческому любопытству, и паук бы подивился, если бы успел.

Приложив все свои силы, вспомнив все, чему научилась, Мирель спрыгнула с небольшого каменного выступа и легко приземлилась прямо на спину сумеречного и, не теряя ни секунды, понеслась к голове.

Чудовище отозвалось мгновенно, содрогнулось всем телом, попыталось сбросить наглеца, осмелившегося совершить нападение. Чудом Мирель удалось устоять на ногах, и от испуга, что было мочи всадить один из клинков пауку в глаз. Сумеречный завопил, стараясь приподняться, взвиться, подобно скаковой лошади на дыбы, чтобы сбросить седока. Неистово мотая головой, паук мечтал, как его жвалы вопьются в нежную человеческую плоть. Мира грезила о том, чтобы не упасть, ведь на камнях ее ждет верная смерть, и тогда она никому и ничего не докажет, лишь даст новый повод посудачить. А уж как обрадуется Тьяна! Вскипела внутри девушки гордость, не позволила сдаться, заставила действовать увереннее. Второй клинок погрузился точно во вторую глазницу сумеречного, помогая Мирель удержать равновесие, а дальше… Все, как и утверждал Лориан, она просто ощущала вкус близкой победы, поддаваясь ярости, желая отомстить за тех, кого убило чудище, наказать бывшего мага за то, что поддался тьме, уничтожить слабака.

Тяжело дыша, Мира замерла, ощутив, как по телу существа прокатилась волна предсмертной дрожи, удержалась на его спине, пока сумеречный бился в агонии. Спрыгнула, перевела дыхание, огляделась по сторонам. К ней приближался человек. Мирель узнала его в тусклом ночном свете, эту пружинистую походку бывалого воина она помнила слишком хорошо. Молчала, с тревогой ожидая тех слов, что скажет ей наставник.

— Клинки, королева! — указал ей Лориан эрт Маэли.

— Ч-что? — все еще не веря в свою победу, отозвалась Мира.

— Вытри для начала, — скривился Лориан. — Не мясо на кухне нарезала!

— А? — Мирель обернулась к останкам чудовища, проглотила горький ком в горле, взглянула на мечи в своих руках, признала правоту наставника, занялась делом.

Эрт Маэли помалкивал, пристально наблюдая за ней, не делая подсказок, но и не ругаясь.

— Спасибо, — загнав мечи в наспинные ножны, тихо сказала она.

— Не за что, — Лориан криво улыбнулся, только глаза оставались ледяными, светясь зеленым светом во тьме. — Мне известно, насколько это важно для тебя! — обошел, резко вытаскивая свой клинок, взмахнул им, отрубая голову сумеречного. — Возьмем с собой! — сообщил ошеломленной госпоже и сразу почти приказал. — Идем, доставлю тебя в город, королева!

— Ты за мной следил… — тихо возмущаясь, догадалась Мирель.

Эрт Маэли обернулся, проходя мимо, кривая улыбка не сходила с его уст.

— А ты хотела побыть одна?

Никому, даже Алину, Мирель не простила бы такой непочтительности. Вот только наставник… Не так, ее единственный оставшийся на этом берегу Меб друг, был исключением. Вздохнув, она кивнула:

— Ты прав, мне пора вернуться в Хрустальный город, — произнесла и задумалась над тем, как много значат эти два слова.

Увидев город в первый раз, Мира решила, что попала в сказку. Запрокинув голову, она рассматривала каменную арку, украшенную лепными узорами. По широкой улице, где свободно могли бы пройти в ряд семь верховых, лошадь несла ее вперед. Каменную мостовую, выложенную громадными плоскими плитами с серыми прожилками, обрамляли полосы земли, где высились деревья. За деревьями, к удивлению девушки, находились дорожки, по которым сновали нарядно одетые, улыбающиеся жители. Дальше теснились дома — их стены были построены из белоснежного камня, а оконные проемы украшало сверкающее на солнце стекло. Дело рук магов-творцов, на зависть всем остальным обитателям Мейлиэры. Только ар-де-мейцы знали секрет изготовления такого чистого, звенящего, словно поющего, стекла, и берегли свою тайну, не выдавая и не продавая никому. Каменные вазоны для цветов стояли на каждом крыльце и на оконном карнизе. Яростно сверкал зеркально-белый камень, и королевской возлюбленной чудилось, будто она ослепла от всего этого великолепия.

Радужный дворец потряс ее воображение, точно колдовской сон, Мира не могла поверить тому, что видят ее глаза. Он казался разноцветной горой, увенчанной острыми шпилями башенок, сверкающими как драгоценные камни. Центральная башня поднималась над окружающей местностью, закрывала собой далекие горные вершины, покрытые снежными шапками. Девушка усомнилась, и, точно прочитав ее мысли, Алин улыбнулся и сказал:

— Это наш дом, любимая!

Алин… Днем Мирель могла не думать о нем, дела отвлекали, а вот каждая ночь становилась для королевы Ар-де-Мея кошмаром. Воспоминания тревожили ее, так, будто все произошло только вчера…

… Прекрасная невеста тихо шла к алтарю, не отрывая взор от жениха, одетого во все белоснежное, чтобы быть под стать невесте. Белый цвет — символ чистоты, начала новой жизни, как снежный ковер, не запятнанный не единым отпечатком подошвы. Алин улыбался, с любовью глядя на свою невесту, в то время, как многие из его советников хмурились. Чужачка, заманившая короля в свои сети, отчего он, такой предсказуемый, уверенный в себе, стал похож на смирного ягненка, всюду увивающегося за ней. Рискнул собой, прошел «темной тропой» лишь затем, чтобы переправить чужестранку за Разлом, минуя земли ир'шиони, не слушая дельных советов. И эта Мирель из южных краев вот-вот станет новой королевой Ар-де-Мея! Чего ждать теперь?..

До их ли мыслей было влюбленной невесте короля? Она не видела ничего, кроме ответного огня в синих глазах жениха. Свадьба прошла, как в тумане, слова жрецов слышались точно издалека, аромат цветов кружил голову. А осторожное прикосновение руки Алина казалось обжигающим, таким, что чудилось, будто жених пылает, из-за чего и Мире делалось нестерпимо жарко.

Первый танец супругов, когда двое парят, словно в облаках, не замечая никого вокруг, обмениваясь пылкими, предназначенными только ему одному и ей одной взглядами. Мирель казалось, что земля уплывает из-под ее ног, и лишь Алин удерживает ее. Шаг, еще один, поворот, когда тела так волнующе близко, но так невыносимо далеко.

— Быть может, — шепчет молодая жена, — уйдем…

Но Алин с улыбкой качает головой:

— Только после коронации, любимая…

И ради этой улыбки Мира готова на все, она постарается не дрожать, стоять прямо, высоко вздернув подбородок, а голос ее прозвучит громко, когда придет час произнести слова клятвы.

Сон, сказочный сон, который в одночасье стал кошмаром. По чьей-то злой задумке или несчастливому совпадению ледяные великаны, спустившись с вершин Гиблых гор, добрались до Хрустального города. Прорвав оборону, они стремительно ворвались в столицу, добрались до храма. Впервые в жизни Мира стала свидетельницей жестокой бойни. Нет, конечно, она не сражалась — тогда еще не умела держать в руках меч, тогда ее защищали, а вот Алин… Король привык драться сам, он умело сражался, крушил врагов, пока его молодая жена, укрываемая стражами, взволнованно следила за происходящим. Вот Алин обернулся к ней, уничтожив очередного великана, улыбнулся, подмигнул, но почти сразу недоверчиво моргнул, опуская сияющий взгляд. Проследила за ним и Мирель, охнула, так и не успев улыбнуться. Красные на белом — яркие, бросающиеся в глаза, сначала маленькие пятнышки, но потом… Как бутон раскрывает свои лепестки поутру, становясь цветком, так становилась больше, явственнее рана на груди. И вот острые прозрачные когти вспороли грудину, вынимая еще трепещущее живое сердце Алина. Мира кричала, срывая горло, вырываясь из рук своих стражей, пока спасительная тьма не накрыла ее с головой.

С того времени прошло три года, но она кричала каждую ночь, переживая кошмар заново, просыпаясь от собственного крика, пугаясь ночных теней, скользящих по стенам…

И сегодня так случилось. Чувствуя себя разбитой, никому ненужной, чужой и глубоко несчастной, Мирель, королева Ар-де-Мея, поднялась с кровати. Умылась ледяной водой, вышла из покоев, не в силах выносить одиночество, и направилась вперед, куда глаза глядят, по сонным, ночным коридорам Радужного дворца.

Тренировочная площадка, куда незаметно для себя пришла девушка, оказалась занята. Лориан эрт Маэли, бывший капитан королевской гвардии, отрекшийся, ставший простым наставником после дня королевской свадьбы, ожесточенно крушил соломенных кукол, так, что сухие былинки порхали в воздухе.

— Не спится? Тоже кошмары мучают? — резко, почти обличающе спросила она.

Он стремительно обернулся, подскочил быстро, так что Мира ничего толком не сообразив, оказалась в плену крепких мужских объятий.

— Вижу, и тебе многое известно о ночных кошмарах, моя королева! — низкий, слегка охрипший голос звучал предельно вежливо, но в глазах бился вызов.

Мирель опустила голову, вздохнув, с Лорианом она не могла воевать. Они оказались едины в своем горе. Девушка тихо напомнила:

— Ты отомстил… убил их всех…

— Не всех, — горячее дыхание эрт Маэли обжигало, — одного я оставил! — говорил так, будто жалел, и Мира вскинулась:

— Это правильное решение! Он должен страдать вечно!

Их глаза встретились, губы оказались настолько близко, что касались друг друга. Кажется, их объединяла не только потеря Алина… Мирель прикрыла веки, готовая сдаться, покончить со своим кошмаром, забрать боль мага.

Лориан неожиданно отпустил ее, так что девушка покачнулась и удивленно распахнула очи.

— Меч возьми! — наставник уже отвернулся.

Мира не сразу поняла, что он требует, обиделась, но тут же взяла себя в руки — она не обычная женщина, она королева, ей чужды эмоции! Схватила со стены первый попавшийся клинок, бросилась в атаку.

Эрт Маэли с легкостью отбил и еще отругал:

— Торопишься!

Ответом стал ее новый выпад, мечи со звоном столкнулись.

— Что ты хочешь, моя королева? — с подначивающей улыбкой вопросил он, хотя в глазах была заметна тоска.

Мирель рассердилась еще сильнее — вот же упрямец! И она откликнулась, сказала не то, что думает, а то, что хочет услышать наставник:

— И что, по-твоему, мне нужно сделать? Убить еще парочку сумеречных?

Клинки опять сошлись, уголки губ мужчины по-прежнему кривились в усмешке:

— Десяток? Сотню? Ар-де-мейцы каждый день сражаются с ними!

— Война? Почему вы не думаете о мире?

— Нет? Ты плохо знаешь своих подданных! — Лориан снова без проблем выдержал ее натиск, атаковал сам.

Тяжело дыша, ругаясь, мысленно правда, Мира разъяренно выкрикнула:

— Так чего вам всем надо?

Эрт Маэли лишь шире и обиднее улыбнулся, мол, какая ты недогадливая! Мирель прозрела, на миг ослабила хватку и оказалась на полу, меч наставника коснулся ее горла.

— Ты мертва, моя госпожа!

— Не-ет, — ее мысли были заняты другим, голос срывался.

— Это тренировочный бой, — ответил Лориан, догадываясь, о чем она думает.

— Нет, — повторила девушка, впрочем, не столь уверенно.

— Да! — безжалостно проговорил он. — Ты знаешь, мы хотим жить мирно, но не сумеречные наши враги!

— Южные демоны, — уныло отозвалась она, принимая протянутую руку.

— Они! — с досадой подтвердил он. — Мы сражаемся триста лет, с тех пор, как Хелиос изгнал их, но так и не можем победить!

— Но… — Мира выразила сомнение.

— Тогда не задавай больше вопросов! — эрт Маэли отвернулся.

— Лориан! — с отчаянием позвала она и, когда он замер, с надеждой спросила. — Неужели нет иного пути, чтобы завоевать уважение ар-де-мейцев?

Мужчина не обернулся, он хотел бы ответить иначе, но знал, что не сможет солгать. Слов подходящих не нашел, предпочел уйти, чтобы не вернуться, не обнять эту хрупкую девушку, ставшую для него не просто королевой.

Мирель ворвалась в главный зал ураганом, замерла, подмечая, что советники собрались в полном составе, а место во главе стола с гордым видом занимает Тьяна.

Она по праву считала себя королевой Ар-де-Мея! Часто игнорировала Миру, открыто заявляя, что брат ошибся с выбором. Многие советники украдкой шептали, что Мирель надо бы уступить трон той, кому предначертано править. Сейчас Тьяна улыбалась, без прикрас показывая королеве, что думает. Мирель, высоко подняв голову, не отводила взгляд. И пусть младшую сестру Алина зовут так же, как и легендарную правительницу Ар-де-Мея, это все прошлое. Мира станет той, о которой заговорят потомки.

Девушка растянула губы в холодной улыбке и произнесла:

— Мне льстит, что советники столь рано приступают к исполнению своих обязанностей! Но не нравится, что они делают это без меня! Зачем мне нужен такой совет? — остановилась, делая вид, будто раздумывает, что прогонит их всех. Хотя, сказать по правде, Мирель бы сделала это, не размышляя слишком долго.

Тьяна медленно поднялась, всем своим видом показывая, что думает о королеве. Мира вскипела, события прошедших дней взбудоражили ее, а открытое пренебрежение тех, кто должен служить — стало последней каплей, переполнившей чашу терпения южанки.

Юная королева открыла рот, желая высказаться, но Тьяна опередила ее.

— Мы наслышаны о ваших подвигах, королева, — отошла, уступая место во главе стола.

— Вот как? — внутри Мирель клокотала злость, но говорила она спокойно, с расстановкой. — Однако, я не видела вас вчера, когда вернулась с трофеем!

— О, вынуждена просить прощения! — женщина сузила синие глаза, пристально рассматривая жену своего погибшего брата. — С давних пор я не люблю подобные церемонии. Знаете, почему?

— Муж рассказывал мне, как погибла ваша старшая сестра, — сдержанно отозвалась Мира, желая высказать Тьяне все, что накопилось.

— Только скажите, — женщина притворно тревожно вскинулась, — где же тот медальон, что надобно хранить королеве Ар-де-Мея вечно, как повелела Тьяна Великолепная?!

Мирель вскинула руку к вороту, заволновалась, но сумела не выдать своих тревог, и ответила:

— Медальон находится там, где должен быть!

Тьяна не поверила, выдвинулась вперед, приготовилась к словесной атаке, желая смутить соперницу. Мира собралась, выдавила из себя улыбку, самую ледяную, на какую только была способна, решила указать подданной, где ее место.

— Ваша милость! — раздался за спиной голос эрт Маэли. — Простите за опоздание! Господа советники, — он прошел и быстрым кивком поприветствовал прочих присутствующих.

Мирель выдохнула, понимая, что спор с Тьяной только усугубит и без того непростую ситуацию. Пока собиралась с мыслями, думала, с чего начать совет, успокаивалась, в зал прошел еще один мужчина.

Высокий, широкоплечий, статный. Черные волосы, как всегда, безупречно зачесаны назад — и не подумаешь, что он совсем недавно прибыл в город. Синие глаза пробежались по комнате, мгновенно оценивая обстановку, замерли на миг, взглянув на раскрасневшуюся королеву. Дарейс эрт Баралис — капитан королевской гвардии, главнокомандующий войсками и сын Тьяны.

— Ваша милость, — он склонился перед Мирель, — мне тоже следует просить прощения за опоздание, — бросил беглый взгляд на эрт Маэли, и последний криво ухмыльнулся, выражая презрение.

Эти двое никогда не ладили, еще Алин пытался примирить мужчин, своего брата и лучшего друга, но не преуспел. Разве под силу это сделать Мирель? Словно два хищника, которые делят добычу! Впрочем, оба вполне благосклонно относятся к своей госпоже, Лориан — помогает, Дарейс — не мешает, часто осаждая свою разгорячившуюся родительницу.

— Оставим пустое! — твердо произнесла Мира, обращаясь ко всем сразу, а затем посмотрела на Дарейса. — Расскажите нам, эр эрт Баралис, как обстоят дела на границе!

Он кивнул, прошел к столу, расположил на нем принесенные карты и фигуры, начал:

— Итак…

Мирель поежилась, почему-то рядом с капитаном королевской гвардии, ей всегда становилось невыносимо холодно. Он весь казался ей словно высеченным из куска льда, особенно когда говорил вот так — совершенно ровно, не проявляя эмоций, перечислял сухие факты, не выказывая личного отношения…

Королеве снова не спалось этой ночью, воспоминания, тревоги, волнение, обида, гнев, страх снедали ее, мешали спать, беспокоили неясными видениями темного будущего. Хотелось, как в детстве, спрятаться под одеяло, зажмуриться и не думать, не представлять. Но разве королева Ар-де-Мея могла позволить страху овладеть собой?

Чтобы отвлечься, Мира вскочила, нервно прошлась по комнате, пытаясь вспомнить, когда последний раз видела медальон. Остановилась, понимая, что потеряла его в Гиблых горах, вспомнила недавние разговоры с Лорианом и Дарейсом, приняла окончательное решение.

Осенний ночной сад встретил ее неожиданной тишиной. Неподвижное небо над головой, на котором серые облака закрывают свет звезд, прячут луну; и дуновение ветра не нарушает покой деревьев, не срывает пожелтевшую листву. Мирель вздрогнула, когда от широкого ствола отделилась тень и двинулась по направлению к ней.

— Напугал, грыр, — улыбаясь, сказала она, глядя на подошедшего мага.

— А вот ты меня не удивила, — ответная улыбка эрт Маэли была наполнена грустью.

Мира снова с надеждой и затаенной любовью взглянула на него, и наставник взял себя в руки, ухмыльнулся:

— Но я подготовился к нашему походу на южных демонов!

— Лориан? — недоверчиво вопросила она.

— Да, я пойду с тобой! — поднял руку. — И не возражай, королева!

Мирель желала поспорить, но передумала, только кивнула, молча задавая вопрос луне, выглянувшей из-за туч. Но коварная закатилась за облако, не отвечая.

До границы путь оказался неблизким, Лориан и Мирель обходили стороной большие поселения, старались двигаться ночью, когда наступало время сумеречных.

И вот дорога подошла к концу. Единственный факел, тот, что держал в своих руках эрт Маэли, освещал вход в пещеру.

— Ты знаешь?.. — спросил мужчина.

— Еще бы… Пусть тогда ты не взял меня с собой! — девушке хотелось сказать строго, но получилось печально.

— Зачем? — обнажив меч, Лориан двинулся вперед, но Мира точно знала, что от нее требуется.

Тогда она страдала по Алину, теперь же испытывала светлые чувства к эрт Маэли. Потеряв одного, она не может рисковать жизнью другого. Когда она пересекала «темную тропу» в прошлый раз — мало знала о ней, потому не тревожилась. Только Алин казался странным, рассеянным, что-то шептал, будто слышал чьи-то голоса. Любовь к ней удержала его на самой кромке, не позволила переродиться. Возможно ли, что любовь Лориана к ней столь же сильна? А если он последует зову Некриты? Нет! Теперь, зная об опасности, Мирель не станет рисковать!

Наклонилась, но только затем, чтобы поднять камень, разбежалась, размахнулась, чтобы ударить по голове спутника.

— Прости, — слетело с ее губ, и он даже успел обернуться.

Лориан упал, Мирель, тяжело дыша, стояла над ним.

— Прости, — повторила она, прогоняя слезы. — Я хочу, чтобы ты жил…

Быстро развела костер, чтобы сумеречные поостереглись бездумно нападать. Уложила эрт Маэли на мягкую подстилку из листьев, укрыла пледом, связала на всякий случай, но так, чтобы со временем смог освободиться, и занялась начертанием на земле обережных рун, все, как учил Алин.

Мира старалась, от усердия прикусив кончик языка, и замерла, когда послышался едкий голос:

— Думаешь, этим сможешь меня удержать?

— Нет, — она покачала в ответ головой, не прерывая своего занятия, применяя силу, чтобы на покрытой травой земле показались темные полосы. Закончила, выпрямилась, убирая заговоренный заклинателями кинжал в ножны, добавила. — Это не для тебя!

— Я выберусь и найду тебя! — пообещал эрт Маэли, напрягая мышцы в попытке разорвать веревки. Сразу не получилось, он взревел. — Не вынуждай меня!

— Зачем искать? — спокойно отозвалась Мирель. — Ты знаешь, куда я иду! — пристально взглянула на рассерженного мужчину. — И мне следует поспешить, иначе Тьяна займет мое место, решив, что мы сбежали!

— Эрт Баралис, — скрипнул зубами Лориан, — не позволит! Как бы я к нему не относился, он капитан королевской гвардии, и значит — человек чести! Постарается докопаться до истины!

— Буду верить, что подданные меня дождутся, — вздохнула, — и ты тоже… на этой стороне Меб!

Он ответил грозным рыком, но королева уже отвернулась. Страх ее не исчез, наоборот, усилился, ведь теперь она боялась не только великана, ожидающего ее в темном нутре пещеры, призванного убивать всех, кто ступит на «темную тропу», но и того, что Лориан последует за ней и погибнет.

Прогоняя все, что мешало, задерживало, она неслась по склону, туда, где в предрассветном сумраке виднелся вход в пещеру. Шаг, другой, третий, страх все сильнее сковывал душу, вгрызался в сердце, холодил тело. Дуновение осеннего ветра коснулось Мирель, его холодный палец задел ее лицо, будто это сделал сам ледяной великан.

Заставила себя ускориться, но ноги казались деревянными, руки дрожали, а в голове встревоженной птахой билась одна мысль: «Я умру!» На миг замерев, буквально приказав себе сделать это, Мира глубоко вдохнула, понимая, что не так просто справиться с эмоциями. Но отступить сейчас — когда стоишь у опасной черты, когда видишь цель — непростительная слабость, недостойная королевы! Девушка встряхнулась, глупо страдать по тому, что решено.

Вбежала, задохнувшись, перевела дыхание, вытянула клинки, судорожно сжала их, огляделась.

В пещере оказалось нестерпимо жарко — явственно ощущалось, что где-то рядом протекает огненная река. Каменный мост через нее — перекинут высоко, а к нему ведет узкая лестница. Вот только где страж?!

Вздрагивала от каждого шороха, а в каждом шепоте поднимающихся паров, Мире чудились движения врага. Длинный мост уводил королеву все дальше и дальше от того места, где ей суждено править. Но подводил к тому краю, где она родилась. Хотела ли Мирель вернуться туда, разом избавившись от всех постигших бед, отринув обязательства перед теми, кто, по сути, были для нее чужыми, кого ей не понять никогда, потому что родилась на этой стороне Разлома? Мира замерла, осознав, о чем подумала. Но уже через минуту вспомнила слова клятвы, и не той, что говорила только Алину, а другой, которая предназначалась жителям Ар-де-Мея. Почему? Южанка искренне недоумевала, пока не увидела перед собой женщину в черных одеждах. Она неторопливо приближалась, словно и не шла — летела по мосту. Темные волосы развевались, кроваво-красные, полные губы кривились в улыбке.

— Мы ждали тебя, избранная!

Мирель преклонила колени, догадавшись, кого видит перед собой. Слова застряли в горле, взгляд сам собой опустился к раскаленным камням.

— Не веришь нам? Правильно! Боишься? Так и должно быть! Потому — помни, кому принесла клятву верности!

— Вам, госпожа! — прохрипела девушка, собрав волю в кулак, напоминая себе о том, кто она есть. Выпрямилась.

Некрита рассмеялась, сиплым, каркающим смехом, стараясь напугать южанку еще сильнее. Изменилась, медленно, сводя с ума видом разлагающейся плоти и оголенных костей. Своего Хранительница добилась, страх девушки перевалил некую черту, отделяющую человека от безрассудной, безумной смелости. Мирель больше ничего не боялась, уверенно поднимаясь с колен.

— Иди вперед! — с довольным видом сказала Некрита, растворяясь, точно уносясь вдаль вместе с клубящимся, поднимающимся из недр земли паром.

— Покажись! — выкрикнула Мира, что было силы, поднимая клинки, готовясь увидеть своего врага.

Теперь она бежала по мосту, не думая ни о чем ином, кроме победы, представляя, как сокрушит ледяного великана, а за ним и лорда Нордуэлла.

Тени, скользящие по стенам пещеры, сопровождающие торопливое шествие Миры, вдруг слились в одну. Королева остановилась на бегу, удивленно вскинула очи и расхохоталась.

— Смеешься? — прошелестело где-то у каменной, неровной стены и увереннее. — Смейся… пока жива…

Ледяной великан, вернее его жалкое подобие, встал на пути Мирель. Распрямился. Хоть он значительно уменьшился в размерах — горячее дыхание Меб медленно, но упорно топило лед, из которого состояло тело бывшего вожака — великан все еще оставался силен, потому что сама Некрита наделила его могуществом.

Южанка вздрогнула, но не отступила, поняла, что пришла пора отомстить за смерть Алина. Затопила разум злость, прибавила сил, клинки в руках королевы как будто ожили, запели смертоносную песню. Мира напала на врага. Он успел уклониться, и, не пригнись воительница вовремя, ее голова слетела бы с плеч. Не мешкая, Мирель развернулась и ударила снова, клинки так и мелькали в ее руках. Враг не смог увернуться, и клинки коснулись его плоти. Но это только раззадорило того, кто жаждал человеческой крови. Великан напал на хрупкую южанку с остервенением, готовясь расквитаться с ней за все страдания, что причинили ему месяцы плена. Мире становилось все труднее уклоняться от годами отработанных движений врага. Пот застилал глаза, ноги начали предательски подкашиваться, враг с яростью атаковал, понимая, что только так сумеет остаться в живых. Замах, еще замах, удар, и еще один, Мирель вряд ли хорошо осознавала, что делает, секунды складывались в минуты, а минуты казались вечностью. Кровь стучала в висках, но сил оставалось слишком мало.

Что-то попало под ногу, и девушка упала на спину. Вся ее жизнь, длиною в каких-то двадцать лет, мгновенно пронеслась перед глазами, Мира готовилась увидеть высокие врата, отмечающие вход в обитель Эста, но почему-то не боялась, верила, что за ними ее дожидаются все те, кого она любила.

Великан медлил, мучил пленницу, скалился, показывая свое превосходство, надеялся продлить минуты своего долгожданного триумфа, жалея, что никто из его соплеменников и жалких магов не видит. Девушка старалась не смотреть на врага, но глаза не закрывала, стараясь запомнить, хотя бы частичку того мира, что вот-вот покинет.

Серые, испещренные временем и водой камни потолка, по которым метались кровавые отблески огненной реки. Впереди виделся только мрак, а позади, она знала, остались ар-де-мейцы. Жаль, что она не успела помочь им, добиться их признания и любви. А еще… впрочем, стоит ли упоминать об этом. Ни одна королева, ни в прошлом, ни в будущем, не познает земной любви. А Мира скоро встретится с мужем, и там, за Вратами смерти, на небесах они будут счастливы, а то, что она никогда не возьмет на руки собственное дитя — это пустяк…

Взгляд помимо воли был прикован к тому месту, где клубился мрак, свивался в кольца, очаровывал загадочными образами. От того сердце не дрогнуло, когда тьма обрела очертания, явив призрачную фигуру мужчины в плаще, полы которого, словно раздувал порывистый ветер. Думая, будто сошла с ума, Мирель при более пристальном осмотре поняла, что это огромные крылья трепещут за спиной незнакомца, и отрешенно осознала, что к ним подошел ир'шиони. Раньше, в юности, она слышала о демонах неба, видела парочку, но не считала их врагами. Но на этой стороне Меб, за прошедшие три года узнала о ненависти и стала звать их, как и все ар-де-мейцы, южными демонами.

Великан, уверенный в легкой победе, утонул в море воспоминаний и радовался, что успеет забрать к Эсту, хотя бы кого-то из жалких людишек.

— Эй, — раздался властный голос, нарушая установившуюся тишину. — А ты не хочешь сразиться с тем, кто сильнее?! — вопрос был адресован явно не Мирель, и все внутри королевы взбунтовалось.

Пользуясь тем, что первый противник отвлекся, она нашла в себе силы, чтобы вскочить. Великан легко взмахнул рукой, и Мира отлетела к стене, теряя сознание.

Ферма на склоне холма радовала глаз путешественников издали. Над домиком с тростниковой крышей вился дымок, приглашая присесть у очага и отведать сытной похлебки, приготовленной умелой рукой хозяйки. Одинокий путник не смог устоять, осадил коня у низкой каменной ограды, спугнув овец, спешился.

— Красавица, — обратился темноволосый молодой человек к миловидной девушке, прячущейся за раскидистыми кустами, — пустишь ли усталого скитальца под крышу? — поднял взгляд, рассматривая сгущающиеся тучи.

— Отчего не пустить? — девушка с каштановыми волосами выглянула из своего убежища, придирчиво изучая прибывшего незнакомца.

— Алин! — широко улыбнулся он, делая шаг вперед, вынимая меч из ножен, и в знак добрых намерений воткнул его в землю.

Мирель смотрела на картинку, будто со стороны, вспоминая каждое мгновение той, кажущейся сейчас бесконечно далекой встречи. Могла бы — заплакала, но не успела. Крик замер на ее губах, когда образ вдруг обратился черной птицей и с пронзительным визгом исчез в хмурых небесах. Еще миг и Мира стоит на скользком валуне, а вокруг бурлящий поток. Струи разбиваются о твердую поверхность, обдавая девушку фонтаном ледяных брызг. Вода пенится, кружатся водовороты, клубится пар. Минута и вода темнеет, превращаясь в кровь, а после слышится суровый, до дрожи знакомый голос.

— Слушай, избранная… Слушай и выбирай…

Не успевая испугаться, королева Ар-де-Мея слышит резкий мужской голос:

— Не мне оспаривать твои решения, Роан, но все же?.. — в тоне звучат явные неодобрительные ноты.

— Ты верно сказал, мой друг, — бархатистый, обволакивающий сознание ответ доносится издалека, словно говорящий то приближается к Мире, то снова отходит от нее. — Но погляди на правую руку девицы. Что видишь?

Другой участник разговора присвистнул:

— Неужели?.. А я все думал…

— Она самая!

— Думаешь?.. — с сомнением поинтересовался первый голос. — Может, южанка домой собралась?

— Нет! — твердо опроверг второй. — Я видел, как она сражалась! Смелая малышка!

— Завидуешь?

— Признаю, что Алин знал толк в женщинах! — немного помолчал и уверенно добавил. — И я не упущу свой шанс! Придумаю, как одержать окончательную победу над ар-де-мейцами! И в этом мне поможет она!

Все внутри Мирель замерло, она поняла, куда попала! Нордуэлл — земли южных демонов, исконных врагов ее нового народа. Именно лорда ир'шиони она поклялась убить! Не понимая, что происходит: то ли в сон попала, то ли грезит наяву, Мира не встрепенулась, дыхание ее ничуть не изменилось, чтобы враг не догадался, что девушка проснулась.

Голоса смолкли, хлопнула дверка, убеждая королеву, что происходящее ей не снится. Несколько минут Мирель провела, не шевелясь, сражаясь с внутренним страхом и неуемным любопытством. Открыла глаза и первое, что увидела, оказался узорчатый балдахин с вышитыми небесными светилами. Поднялась, оглядела небольшую, но уютную комнату. В камине догорали угли, отдавая последнее тепло, играя бликами по стенам, на которых развешаны гобелены. За одним из них оконный проем, и Мира вскрикнула, когда острая соломинка вонзилась в босую ступню. На миг душу затопила тревога, осмотревшись, она не нашла ни своих лат, ни оружия, ни обуви. Стиснула зубы, приказала себе успокоиться, подошла к гобелену, где была изображена сцена охоты на оленя. Отодвинула в сторону.

Узкое, как и положено, окно — многого не разглядеть. Вздох разочарования сорвался с губ девушки, когда глаза всматривались в туманную дымку, стелющуюся над Нордуэллом. Замок лорда — огромный, неприступный, грозный! Из такого не сбежать, хотя…

— Быть может, обмануть? — она вспомнила все, чему научилась за годы жизни в Ар-де-Мее.

— Правильно! — в покоях возникла Некрита, образ Хранительницы расплывался, двоился, точно кто-то или что-то прогоняло ее прочь. — Мы поможем, — послышалось из каждого угла, заставляя гобелены зашевелиться. — Решайся!

Мирель так отчаялась, что готова была согласиться на все. Она помнила свою главную цель — убить лорда ир'шиони, чтобы закончить проклятую войну, освободить своих подданных, спасти их. Мире так хотелось, чтобы ар-де-мейцы перестали гибнуть в сражениях или обращаться в чудовищ, а всегда возвращались домой, к семьям. Королева верила, что лорд Нордуэлла коварный злодей, и это именно он решил воспользоваться ее слабостью, чтобы выиграть последнюю битву между Нордуэллом и Ар-де-Меем. А она… Она опять сплоховала, и Тьяна воспользуется. Мирель умрет, и это будет справедливо, королева, не задумываясь, отправится на плаху ради спасения подданных. Вот только, как она поглядит в глаза Алину, когда они встретятся за Вратами Эста?

Решено!

— Я согласна! Что нужно сделать? — Мира шептала, едва шевеля искусанными до крови губами. А в ответ:

— Позже… Ты узнаешь позже… — и яростное. — Поклянись!

— Клянусь! — сомнения улетели прочь, словно в комнату ворвался свежий осенний ветер, прилетевший с самого севера, напоминающий о городе за Разломом.

— Жди… — обещание из уст Некриты прозвучало, как проклятие, так и мерещилось, что, исчезнув, Хранительница всласть посмеялась над незадачливой южанкой.

— Я из Ар-де-Мея! — громко напомнила себе Мирель, продвигаясь к двери.

К ее безграничному удивлению створка легко поддалась усилиям и распахнулась. Полутемный коридор встретил Миру тишиной, которую изредка разрывали далекие, неясные шорохи. Не заметив стражей, девушка осторожно шагнула за порог, всерьез опасаясь, что за углом прячется кровожадный южный демон.

Никого за поворотом не было, и Мирель поспешила вперед, радуясь, что лорд-демон оказался таким беспечным. Надеясь, отыскать выход, чтобы хотя бы попытаться бежать, девушка неслась по извилистым проходам замка. Путь освещали настенные факелы, они шипели и исходили черным дымом. Ни о каких световых кристаллах, что освещали длинные переходы Радужного дворца, речи не велось. Демоны и в глаза не видывали такой красоты! Сквозняк, гуляющий по коридорам, заставлял пламя извиваться, отбрасывать уродливые тени, похожие на злобных тварей бездны. Эхо искажало звуки шагов Миры, создавая пугающие иллюзии, и королеве чудилось, что по пятам за ней следуют чудовища.

Очередной порыв невесть откуда принесшегося ветра погасил факелы, и они мгновенно потухли, лишь серая дымка поднялась к темному потолку. Девушка замерла, резко прижав руки к груди, стараясь успокоить зачастившее сердце. Дым не растаял в вышине, сгустился, снизился, являя оторопелой, испуганной Мирель странное существо. Королева не доверяла своему зрению, глядя на то, как из тумана на нее таращатся сотни недобрых глаз, мелькают сотни озлобленных лиц, их губы шевелятся, и слышится многоголосый шепот:

— Вернись…

— Вернись…

— Иначе мы заберем твою душу…

— Станешь одной из нас…

Взвизгнув, позабыв о королевском величии, Мира бросилась назад. Выдохнула, когда захлопнула за спиной хлипкую преграду, погружаясь в медовое тепло комнатушки. Усмехнулась:

— Нет стражи? Зачем она, если пленницу круглые сутки может охранять бестелесный, не нуждающийся ни в отдыхе, ни в пище воин?..

Пригорюнилась, но ненадолго, потому что внезапно осознала: «А не этого ли я искала? Разве не в замок лорда Нордуэлла стремилась? — и сама предельно честно ответила. — Сюда!» Присела на кровать, используя небольшую передышку, чтобы подумать.

Когда королева почти извелась от долгих минут ожидания, в комнату после стука прошла служанка. Низко склонив голову, она объявила, что гостью приглашают на ужин. Первым порывом Миры было дать твердый и решительный отказ. Но, осмотрев комнатушку унылым взглядом, Мирель поняла, что сидя в ней, она ни в чем не разберется и не исполнит задуманного, поэтому согласилась. Служанка тут же засуетилась, приглашая прочих помощниц.

Поверх мягкой льняной сорочки Мире предложили облачиться в тонкую рубашку без рукавов. Верхнее платье было темно-синего цвета, не нежно-розового, небесно-голубого или глубокого синего, к которым привыкла королева. В Нордуэлле все было просто, без особых изысков. И на миг Мирель вспомнила дом, тот, где родилась. Там тоже все было без прикрас, потому что на этом берегу Меб маги не водились. Наоборот, здесь их считали опасными, жестокими, высокомерными существами, выродками непредсказуемой, коварной Некриты. Когда Алин признался ей, кто он такой, девушка испугалась, и лишь любовь смогла победить предрассудки и необъяснимый страх, что буквально струился по жилам простых людей, определяя отношение к ар-де-мейцам. Теперь Мирель искренне любила своих подданных, отдавая им все те нерастраченные чувства, которые испытывала к трагически ушедшему из жизни супругу. Она научилась видеть в магах людей, со всеми их переживаниями, бедами, выдумками. «Я не отступлю!» — пообещала она всем, кто остался за Разломом.

Ступая за порог, следуя за служанкой, Мира опасалась новой встречи с призраком. Но в коридоре ее ожидали воины во главе с богато одетым демоном. «Неужели сам?» — мелькнула паническая мысль в голове девушки, но она поспешила отбросить ее прочь. Выпрямилась, гордо вскинула голову, остановилась, не таясь рассматривая стоящего напротив ир'шиони, пытаясь припомнить все, что знала о лорде. Через несколько секунд поняла, что видит перед собой посланника. Немолодой, лет пятьдесят — пятьдесят пять. Хорошо сложен с прекрасной, королевской осанкой. Лицо с резкими, угловатыми чертами можно было бы назвать красивым, если бы не лед в глазах и высокомерный вид. Волосы незнакомца были полностью седыми, слегка вьющимися, длинными, и Мирель едва удержалась, чтобы не охнуть. Гурдин! Кажется, так называл этого демона Алин. Имя странное, да и сам демон отличается от соплеменников, потому кажется еще более непредсказуемым и опасным.

— Вижу, вы меня узнали, — прищурившись, Гурдин склонил голову в легком, едва уловимом поклоне.

— Да, — прогоняя дрожь, отозвалась девушка. — Хоть мы и не виделись до этого дня!

— Да, мы не встречались на полях сражений! — ответ звучал предельно вежливо, но в глазах таилось коварство, а в улыбке — насмешка. Гурдин точно знал, кто она такая, и кем никогда не станет!

— Я пленница? — Мирель тоже умела говорить намеками.

— Смотря, кто стоит передо мной — если королева края за Разломом, то — да! Если гостья из Срединных земель, то… нет, возможно, нет! — теперь от кривоватой улыбки веяло холодом древних могильников.

Вздернув подбородок выше, Мирель с гордостью сообщила:

— Я — Мирель — королева Ар-де-Мея! — всем своим видом, показывая, что ее так просто не сломать, даже если вместо парадного зала, отвратительный Гурдин проводит ее в темницу!

Он лишь шире усмехнулся и проговорил:

— Идемте. Вы приглашены на ужин!

Не удостоив его словесным ответом, Мира сухо кивнула.

Большой зал, куда Мирель спустилась, ведомая молчаливыми стражниками и широко ухмыляющимся Гурдином, ничем ее не удивил. Серые каменные стены оживляли многочисленные гобелены, два огромных, разожженных камина прогоняли осенний холод, а в закопченных чашах, стоящих по периметру, полыхал огонь, освещая пространство.

Не зная, чего ожидать, мысленно готовясь к встрече с лордом-демоном, Мира не торопилась, обшаривая взглядом зал, чтобы найти врага. Гурдин подсказок не давал, вышагивая рядом, наблюдая пристально, в надежде увидеть проблеск эмоций на лице пленницы. Она оставалась внешне невозмутимой, хотя внутри кипели, жгли огнем чувства. Маска безразличия на мгновение слетела, когда Мирель пошатнулась, потому что ее толкнули. В зал, нарушая установившуюся с приходом королевы Ар-де-Мея тишину, со смехом ворвалась особа с растрепанными волосами, одетая в серое платье, играющая со щенком.

— Прости! — обернувшись, блестя зелеными глазами из-под темной челки, сказала она и устремилась к помосту.

Мира, моргнув, пробормотала что-то соответствующее случаю и кивнула Гурдину, поддержавшему ее. Он не отпустил, проверяя нервы девушки на прочность, крепко удерживая за локоть, почти цепляя когтями за ткань платья.

— Прошу! — речь Гурдина по-прежнему любезна, а взгляд холоден.

Мирель, не ожидая ничего иного, порой даже удивляясь, что ее позвали в парадный зал, а не бросили в темницу, перевела все свое внимание на девушку в сером платье. Королеве не доводилось слышать о том, что лорд Нордуэлла женат, но вот о сестре она краем уха слыхала. Только имени, как не силилась, припомнить не могла! Поэтому занялась делами насущными.

Поднявшись на помост и присев на жесткую лавку, Мира украдкой посматривала на сестру лорда. Та в ответ косилась на нее, но разговаривать не торопилась, только изредка бросала вопросительные взгляды на Гурдина. Этот невозмутимо раздавал приказания слугам, лорд все не появлялся.

Зал постепенно заполнялся людьми, спешащими занять свои места за длинными столами, чтобы насытиться ароматной похлебкой. «Где же он, тот, кого я должна убить?!» — паникуя, Мирель осматривала одну группу за другой, умом понимая, что лорда среди сидящих в зале нет.

— Вина? — отвлек ее Гурдин, и Мира посмотрела на него.

Голос ее не дрожал и звучал отрешенно:

— Пожалуйста!

В золотой кубок полилась рубиново-красная жидкость, и Мирель смотрела, почти околдованная этим зрелищем, словно видела кровь, которую должна пролить. Отогнала прочь глупые фантазии, залпом опустошила, почти не распробовав истинного вкуса напитка. Зато мгновенно стало легче, даже нашла возможность улыбнуться пристально следящему за ней Гурдину и первой обратиться к сестре лорда.

— Добрый вечер, госпожа! У вас чудесный дом, — сказала вполне искренне, зная, как любой житель Мейлиэры ценит родовое гнездо.

— Звездного вечера, королева, — склонила голову темноволосая девушка, смело взглянув на собеседницу.

Теперь Мирель, не скрываясь, рассматривала ее. Сестра лорда Нордуэлла была на диво хороша собой. Белоснежная, слегка розоватая кожа, изящные скулы, чуть вздернутый нос, полные яркие губы. Цвет глаз напоминает зелень в весеннем саду. Ладная фигурка и, похоже, веселый нрав. Вспомнить хотя бы сегодняшнее появление в зале. Да и сейчас девушка отвлекалась на свою любимицу — молодую овчарку, бросая под стол лучшие кусочки.

— Тэйна, — представилась сестра лорда, и пленница с улыбкой отозвалась:

— Мирель.

— А я знаю, — не стесняясь, сообщила Тэйна и с хитринкой дополнила. — А вот обо мне вы не слышали, и это я знаю точно!

— Верно, — скрыв замешательство, отозвалась Мира, не задавая вопросов, хотя любопытство становилось сильнее и сильнее с каждой секундой.

Тэйна грустно улыбнулась:

— Мы не встречались, потому что женщинам нельзя на поле боя!

Мирель не удержалась, резко обернулась к Гурдину. Он постарался уколоть как можно больнее:

— Да, слабым не место на полях сражений!

Ответ явно не для Тэйны, только для Миры, чтобы напомнить, унизить, задеть.

Королева решила игнорировать этого известного среди ар-де-мейцев ир'шиони. О нем ходило много легенд и слухов, а точно было известно лишь одно — Гурдин без жалости и сострадания убивал магов. Но Дарейс и Лориан посчитали бы за честь сразиться с таким противником в поединке, потому что оба уважали его, как и Алин. «Не думай об этом ир'шиони», — с печальной улыбкой говаривал Алин, если Мирель начинала волноваться, и больше ни о чем не пояснял.

— Брат рассказывал, что вы храбро бились с ледяным великаном, — тихо сказала Тэйна, прогоняя от Миры туман воспоминаний.

— С тем жалким подобием, что от него осталось, — прикусив губу, призналась королева. Девушка ей нравилась, поэтому она решилась на откровенность. — И я бы погибла, если бы ваш брат не пришел. — Воспользовалась случаем. — Кстати, я не вижу лорда за столом?..

— Мой брат непредсказуем. Он появляется и исчезает, когда захочет, — загадочно откликнулась Тэйна.

— Я не ожидала встретить его на своем пути, — прозрачно намекнула Мирель.

Тэйна повела плечом, но ответ прозвучал уверенно:

— Но ваш путь пролегал через наши земли!

— Пролегал бы… — туманно поправила Мира, играя, чтобы запутать.

— И чего вы хотели?

— Как и прочие до меня — славы! Мое желание победить, что-то кому-то доказать оказалось сильнее страха!

— Вижу, в этом вы честны, Мирель! — после некоторого раздумья отозвалась Тэйна.

— Я могла бы солгать, что всего лишь хотела незаметно пробраться домой, в Край Тонких Древ, но не буду! — повернулась к Гурдину. — Потому что теперь мой дом, тот, который избрало сердце, это Ар-де-Мей!

— Это был тот самый ледяной великан, что убил вашего мужа, короля Алина? — уточнила Тэйна, а Гурдин снова одарил пленницу презрительной улыбкой.

— Да, — Мира предпочла проигнорировать мужчину и снова обратила свой взор на девушку.

На лице Тэйны промелькнуло участливое выражение, и она кивнула:

— Я знаю, что такое потерять близкого человека. Маму я не помню, она умерла, когда мне и года не исполнилось, а вот отец погиб пять лет назад во время сражения, — помолчала, искоса глядя на Мирель. А так как королева выглядела искренне заинтересованной, Тэйна продолжила и призналась. — Моего отца убил король Алин, ваш муж, Мирель!

Девушка говорила вполне ровным тоном, лишь грусть мелькала в глазах, и больше ничего не выдавало ее чувств.

— Ох! — вырвалось у Миры, а единственными словами стали. — Таковы реалии войны! — в душе королева еще крепче утвердилась в своем желании завершить этот проклятый конфликт. Ей было проще понять ир'шиони, чем прочим ар-де-мейцам, потому что она родилась далеко на юге, где одинаково побаивались и демонов, и магов. Мирель опасалась ир'шиони, но ненависти в ней не было, потому как с детства ее учили иному.

Тэйна, изучая, склонила голову на бок, словно маленькая, шустрая птаха, а после без утайки призналась:

— Вы не похожи на прочих, виденных мною ранее ар-де-мейцев.

— Но я одна из них! — ответила Мира твердо. — Просто мы все разные, не похожие друг на друга, также как и вы! — шпилька предназначалась Гурдину, и он громко хмыкнул, давая знать, что понял.

— Что же, — улыбнулась Тэйна, — тогда давайте попробуем узнать друг друга, пока… пока вы гостите в нашем замке.

— Думаю, это будет интересно, — отозвалась Мирель, салютуя кубком.

Несколько дней пролетели для Мирель в тревогах, она плохо спала, а когда Хранитель ночи дарил свою милость, и королеве удавалось сомкнуть веки, ее мучили кошмары. Некрита больше не появлялась, лорд, похоже, позабыл дорогу в родной дом, Дух, как нордуэлльцы называли призрака, пугал южанку, Гурдин изводил, сколько мог, слуги шептались за ее спиной. Одна Тэйна относилась к пленнице дружелюбно, жаль только девушка ничего не решала, лишь скрашивала тоскливые дни пребывания в мрачной и холодной цитадели демонов.

Однажды пасмурным утром, когда Мира сидела и бесцельно смотрела, как танцует огонь в камине, в ее комнатушку ворвалась Тэйна.

— Идем. Мне нужна твоя помощь! — воскликнула она с порога. За эти дни девушки начали обращаться к друг другу на «ты», позабыв о разногласиях, отыскав общее. Каждая из них нуждалась в подруге, той, которая понимала.

Мирель молча подивилась, гадая, чем может помочь сестре лорда Нордуэлла, но, устав сидеть, сложа руки, отправилась следом за Тэйной.

Девушка привела королеву в небольшую, уютно обставленную комнату. В камине весело потрескивали дрова, на стенах играли блики, но не они заинтересовали Миру. На полу были разбросаны вороха богатых разноцветных тканей. Гладкий, золотой атлас; серебряная парча; рубиновый и аметистовый бархат; изумрудная и сапфировая тафта; тонкая, мягкая, неколючая шерсть; изящный, переливающийся шелк. Королева слишком хорошо знала, чьи руки могли сотворить такую красоту, неподвластную демонам.

— Не смотри так строго! — обиженно произнесла Тэйна. — Да, это сделали маги! И да, это выкуп!

— Надеюсь, мой соотечественник остался жив! — королева поджала губы, но потом вспомнила, что сердиться глупо — у каждого своя правда. Злость ушла, оставляя горечь.

— Полагаю, ответ тебе известен, — со вздохом, обуздав обиду, отозвалась Тэйна.

— Смерть за смерть, — девиз этот был знаком Мирель.

— Скажи лучше, — Тэйна благоразумно сменила скользкую тему, — ты хорошо вышиваешь?

Мира медленно кивнула, невольно задумавшись: «А когда я вышивала в последний раз? Кажется, еще до замужества и побега из отчего дома?.. На левом берегу Меб моей иглой стал легкий, сделанный специально для женской руки меч».

— А что ты хочешь? — спросила она, чтобы не забыться в воспоминаниях.

— Брат велел слугам сшить для меня платье. Следующим летом мне предстоит выйти замуж!

— Ты…

— Хочу? Нет, конечно! Не сейчас! — Тэйна опустилась на кровать, страдальчески вздохнула. — Брат настаивает…

— Он не…

— Ему безразличны мои чувства! Потому что Роан и сам никого не любил! В его жизни есть место только трезвому расчету! — Тэйна прикрыла рот ладонью, понимая, что проговорилась.

Мирель не удивилась, о лорде она и не такое слышала. Вслух проговорила иное:

— Знаешь, у меня на родине тоже не принято жениться по любви. И мои родители подобрали мне жениха, с которым я виделась всего пару раз и не испытывала слишком теплых чувств.

— Ты по доброй воле ушла с королем Алином?

— Да, конечно! И Алин выбрал меня по зову сердца, хотя его советники и сестра всячески противились. Но король на то и король, чтобы настоять на своем, — тепло улыбнулась, вспоминая любимого. — И простые ар-де-мейцы меня приняли.

— Они?

— Да, в Ар-де-Мее принято интересоваться желаниями молодых людей! Да и как иначе?! Маги, дар которых может измениться в одночасье! Бывает, если страсть сильная, то и герцог женится на крестьянке, потому что все вокруг знают — лучше человек, чем сумеречный, который вернется, чтобы отомстить!

— Ох! И ты хочешь жить в таком ужасном королевстве?

— Я живу в нем, и я люблю своих подданных. Они… замечательные, — Мирель говорила от всего сердца.

Тэйна прониклась.

— Знаешь, это любопытно, — прикусила губу, раздумывая, кивнула. — Кажется, я начинаю тебя понимать.

— И я тебя, — ответила королева, всплакнув, но прогнала слезы. — Давай поговорим о вышивке. Что ты хочешь донести до своего будущего супруга?

— То, что я необычная женщина! Не позволю командовать собой!

— Лук, стрелы, меч?

— Убитый вепрь на фоне белого снега! Как тебе?

— Охота? Превосходно!

— Вот видишь! Ты понимаешь на лету! А слуги? Хелиос свидетель! Лишь цветы и узоры!

— Думаю, узор мы все же используем! — Мира обыскала комнату взглядом, чтобы заметить уголек и нарисовать на доске то, что придумала.

Однажды пасмурным днем, когда землю поливал дождь, а за порогом бесчинствовал ветер, Мира замерла, как только спустилась с лестницы и взглянула на высокую двустворчатую дверь, из-за которой слышалось отчетливое завывание ветра. Несмотря на непогоду, Мирель до боли в груди, до отчаяния в душе захотелось выбежать во двор, чтобы вдохнуть воздух свободы. Два стража по бокам застыли молчаливыми изваяниями, давая понять, что не позволят пленнице переступить опасную черту.

— Желаете выйти за эту дверь? — издеваясь, спросил подошедший Гурдин.

— Желаю! — королева обернулась и смело взглянула на своего врага. — Любая вольная птица мечтает покинуть клетку, в которую угодила! — Мирель ненавидела Гурдина, его манеру держаться, его холодное презрение и словесные удары. Этот ир'шиони словно сражался с ней, только оружием были слова — хлесткие, жестокие, обидные. Мира держалась, стараясь не обращать внимания на слугу, догадываясь, кто настоящий виновник ее бед. Лорд Нордуэлла все не показывался, предоставив подданному право унижать пленницу, изводить ее, мучить.

— В вашей воле попросить, и вас отпустят. Южан не держат в Нордуэлле супротив их воли!

— Я северянка из Ар-де-Мея! — последовал твердый ответ, и она ушла, не оглянувшись.

Королева Ар-де-Мея, высоко подняв голову, уверенной походкой прошла в главный зал Нордуэлльского замка. Не найдя взглядом новую подругу, Мира загрустила, но виду не подала, потому что Гурдин, идущий рядом, жадно всматривался в ее лицо.

Тэйна появилась намного позднее, когда Мирель собралась покинуть зал и спрятаться от недоверчивых, откровенно злых, редких любопытных взоров челяди и воинов, собравшихся за многочисленными столами. Раскрасневшаяся Тэйна, появившаяся внезапно, попросила Миру повременить с уходом, а затем, ничего не объясняя, принялась поглощать свой ужин.

Чуть позже, когда большинство покинуло зал, Мирель и Тэйна расположились у одного из двух огромных каминов. Гурдин отошел к окнам, встал, прислонившись к простенку, стараясь смутить Мирель слишком пристальным взглядом. Мира и Тэйна склонились над вышивкой и вполголоса обсуждали будущий рисунок.

Не только Гурдин наблюдал за пленницей. Мирель не ведала, но за ней следили еще две пары глаз, украдкой, из галереи, что окружала зал с трех сторон. Лорд Нордуэлла Роан эрт Шеран и его лучший друг Лан эрт Тодд смотрели сверху вниз, изучая королеву Ар-де-Мея.

— Что будешь делать? Эрт Баралис уже предложил выкуп! А эрт Маэли скорее всего уже пересек границу и движется к замку! — тихо, но с ожесточением высказал свои домыслы Лан.

— Что буду делать? — точно раздумывая, переспросил лорд, и губы его изогнулись от предвкушающей улыбки. — Для начала познакомлюсь с девушкой.

— Хочешь ее соблазнить? А что? Это выход! — возрадовался эрт Тодд. — Девчонка влюбится в тебя и преподнесет на золотом блюде земли Ар-де-Мея!

— Посмотрим, — все так же улыбаясь, отозвался Роан, приняв окончательное решение.

— Быть может, — заговорила Мирель, но осеклась, услышав:

— Эй, есть кто живой? Мы только с границы вернулись и зверски проголодались! Несите на стол все, что приготовили!

Подняв голову на звук чужого властного голоса, Мира резко распахнула глаза, ощутив на миг дурноту, когда сквозь багровую дымку отсветов второго камина увидела силуэт незнакомца.

Хозяин ступил через порог, и слуги засуетились. Мирель без всякого стеснения, приказывая себе держаться, рассматривала врага, а он подходил все ближе и ближе. Черные, как самая темная ночь, волосы, серые глаза, обведенные черными же ресницами, и губы, сложившиеся в искушающую усмешку.

— Рад видеть вас, эра! — склонился он в поклоне, и королева вскочила, тяжело дыша.

— Благодарю за оказанное гостеприимство, — ответила поклоном на поклон, помедлила и прибавила. — И за спасение моей жизни тоже!

— Моя прогулка оказалась ненапрасной! — Роан намекнул, но не сказал прямо, и Мира почувствовала себя уязвленной.

Лорд не отводил взора, продолжая довольно улыбаться. В эту минуту пленница казалась Роану еще более привлекательной, чем он ее запомнил. Стройна, будто тростинка, но с хорошей фигурой. Большие золотистые глаза, обрамленные длинными ресницами, смотрели на него отрыто, и в них виднелся вызов. Нежный овал лица с тонкими чертами обрамляли каштановые волосы. Внешность, показывающая, что девушка родилась не здесь, не в северных краях, а в южных землях. Роан не смог устоять.

— Составите мне компанию? — приподняв бровь, поинтересовался он.

— Я устала, — ответила она так, точно приготовилась к бою.

Что же, Роан вынужден был сказать, но так, будто невзначай:

— А если прикажу?

От одной мысли, что лорд ир'шиони теперь властен распоряжаться ее судьбой, Мира пришла в неистовство. В глубине ее золотистых глаз вспыхнули гневные искры, но слова звучали сдержанно:

— Приказывайте!

Роан покачал головой и притворно тяжело вздохнул:

— Хорошо, не буду настаивать, но мы должны кое-что обсудить, — одарил выразительным взглядом.

— Определенно! — Мирель приготовилась к долгому и изнурительному разговору со своим недругом, но он огорошил:

— Не сегодня! Сейчас я намерен поужинать, — повернулся к своей сестре, смотрящей на него с явным неодобрением. — Присоединишься?

— Извини, брат, но я слишком устала, — прикрыла ладонью мнимый зевок Тэйна.

— Королева Мирель? — Роан снова обратился к пленнице, и она вынужденно дала свое согласие, всем видом выражая, как тяготит ее этот поздний ужин.

Демон предпринял несколько попыток завязать с пленницей разговор, но Мира отвечала односложно, а порой только кивала и слегка покачивала головой. Лорд не сдавался, продолжал задавать вопросы. Пленница смотрела исключительно на свое блюдо, вяло гоняя по нему еду корочкой хлеба.

— Спокойной ночи, — сказал лорд на прощание, протягивая руку, и когда Мирель подала свою, он поцеловал, задержав дольше, чем нужно, с удовлетворением отметив, как вздрогнули изящные пальцы королевы.

— Добрых снов, — бросила она таким тоном, словно желала ему провалиться в бездну.

Поднялась к себе и дверью хлопнула изо всех сил, от всей души мечтая оказаться как можно дальше от Роана эрт Шерана.

Роан беспокойно метался во сне, несмотря на то, что события предыдущего дня изрядно утомили его. Вздрогнул, проснувшись, соскочил с кровати и выглянул в окно, за которым барабанили дождевые капли.

Вглядываясь в неторопливо плывущие по темному небу серые облака, закрывающие свет луны, эрт Шеран напряженно раздумывал, что делать с плененной королевой Ар-де-Мея. Ясно, что сейчас он, как между двух огней! Подданные не простят ему, если он примет выкуп и отпустит девушку. Ир'шиони нужна показательная казнь, на которой настаивает Гурдин, предрекая, что если лорд оставит Мирель в живых, то это ему дорого обойдется. Но убить Миру? Разве поднимется рука воина, привыкшего сражаться честно, убить более слабого противника?! Нет, но не так! Рука настоящего, волевого мужчины не поднимется, чтобы оборвать жизнь хрупкой красавицы! Роан не видел в Мире врага, вот в чем дело! И сейчас он впервые решил ослушаться Гурдина и сделать все по-своему, не делясь планами с древним, тем, кого наказали, заставив только наблюдать, но не вмешиваться! Да! Роан эрт Шеран уже принял решение минувшим вечером и не собирается менять его! А ар-де-мейцы? Что же, им придется смириться, когда он прекратит эту бойню и ступит на их берег, как победитель, тот, кто покорил саму королеву!

Не привыкший к долгим ожиданиям лорд Нордуэлла уже с раннего утра ждал Миру, готовый исполнять роль ее охранника и сопровождающего. Раздосадованный Гурдин был отправлен на границу, а недовольной Тэйне было поручено заниматься хозяйственными вопросами.

Мирель металась по комнатушке, обдумывая новую встречу с Роаном. Сегодня он обещал, что они поговорят, обсудят ее неловкое положение! А если проклятый демон не сдержит свое слово? Тогда королеве придется сказать свое, и уж она постарается. Речь должна быть выдержанной, холодной, четкой!

Короткий стук и Мира приготовилась к новой битве. К ее изумлению, за порогом стоял не Гурдин, к которому она привыкла за пролетевшие дни.

— Светлого утра, моя госпожа! — искушающе улыбаясь, произнес лорд.

Мирель перво-наперво нужно было справиться с предательской дрожью в голосе. Одно дело воображать и совсем другое оказаться рядом с проклятым демоном под его пристальным, оценивающим взглядом.

— Надеюсь, утро будет добрым! — ответила она и поджала губы, выражая свое отношение.

— Утро будет и светлым, и добрым, если вы позавтракаете со мной, — многообещающе сказал лорд ир'шиони.

— А после мы поговорим? — глубоко вдохнув, выпалила Мира.

— Обязательно, — Роан намеренно не уточнил, о чем именно они будут беседовать, с удовольствием отметив, как заалели щечки его пленницы.

Всю трапезу Мирель просидела, как на иголках, стараясь не смотреть в сторону лорда. Он пытался увлечь ее ничего не значащим разговором, будто издевался, и девушка сердилась все сильнее.

— Прогуляемся? — искушающе вопросил Роан.

Мира вспыхнула, четко осознавая, зачем он сделал пленнице именно это предложение. Как отказаться, если так хочется покинуть клетку, пусть и на короткое время.

— И поговорим! — она решительно настаивала на своем, сумев поднять глаза и смело взглянуть в лицо врага. Только так, а не иначе, или сразу отступить.

— Разумеется, — коварный соблазнитель не упомянул, что беседовать о деле пока рано. Он найдет тему для разговора.

Поднявшись, Роан предложил руку, и Мире ничего не оставалось, как принять ее. Умелым движением лорд набросил теплый плащ на плечи своей гостьи. Она невольно поежилась, вынуждая эрт Шерана нахмурить брови. Слуги распахнули парадные двери, и в сумрак коридора ворвались лучи осеннего солнца, покрывая позолотой серые камни.

Мирель зажмурилась на миг, но потом открыла глаза, чтобы не пропустить ни единой детали. Двор, как двор, на этом берегу Меб все богатые землевладельцы имеют такой. Это не Ар-де-Мей. Маги стараются всячески украсить свои владения. Изящные скульптуры, фонтаны, клумбы, резные каменные плиты, которыми выложены дорожки. Здесь грязь хлюпает под ногами — земля размокла от многочисленных ливней. Мирель брезгливо поджала губы и приподняла подол платья. Ее гримаса не укрылась от Роана. Лорд недобро прищурился — ну, а какому хозяину понравится, что кто-то, пусть и безмолвно, остался недоволен им и его домом. Мужчина хмыкнул, ощутив укол ревности, но тотчас приказал всем теням, что окружали его, лететь прочь. Он твердо знал, что покажет своей гостье, отчего она придет в восторг, потому что в Ар-де-Мее не найдется ни одного такого места.

Осень. Наверное, сегодня выдался ее последний солнечный день. Дневное светило, пробив полог серых туч, выглянуло и озарило землю, покрытую ковром опавших листьев. Они шуршали под ногами, будто прощались. Совсем скоро придут холода, и выпадет снег. Мирель не глядела по сторонам, чтобы не встречаться с неотрывным взором врага. А он молчал, не отводя серых, стремящихся проникнуть в душу девушки глаз.

Челядь суетилась вокруг, исполняя привычные обязанности. Завидев лорда, слуги кланялись. Мире тоже доставалось их внимание. Порой доносился шепот — демоны обсуждали между собой, строили предположения о том, куда их хозяин ведет свою пленницу.

— Неужели, он одумался и вот-вот закроет ее в темнице?

— Давно пора послушаться Гурдина.

— И всем будет лучше.

Стоило Роану повернуться и глянуть через плечо, как все разговоры смолкли. Благодарить Мирель не стала. Щеки ее горели от унижения. Быть может, враг именно это и планировал?!

Мысли в голове крутились совсем невеселые, но вмиг все они разлетелись, едва девушка ступила в удивительный сад. Кругом деревья-исполины, закрывающие небо. Лишь скользят золотистые пятнышки света по палой, красноватой листве. Серые, морщинистые стволы, листья, которые еще не облетели, и тишина, даже птиц не слышно.

— Что это? — Мира остановилась, закружилась, осматриваясь.

— Роща ильенграссов, — в низком голосе Роана слышалась боль, и Мирель вскинула удивленный взгляд. Лорд ответил на ее безмолвный вопрос. — Сердце Нордуэлла, мое наказание и награда.

С трудом удержавшись от любопытных вопросов, девушка чопорно поджала губы. «Враг намеренно отвлекает. У него на уме очередная каверза!» — решила она и быстрыми шагами двинулась вперед.

Уязвленный Роан в два счета догнал ее. Мира ускорилась, почти побежала, ей показалось, что за спиной выросли крылья. Странное, необъяснимое ощущение легкости снизошло на нее. На миг померещилось, что еще мгновение, и она воспарит к небесам.

Лорд Нордуэлла следил за ней, от его настойчивого взгляда не укрылась ни одна из эмоций, промелькнувших на лице девушки. Сам он удивился. Не может быть? И кивнул.

Мирель резко остановилась, выдохнула, рассердилась, глядя вперед. Колдовство, да и только! На пути, загораживая его, стояло самое могучее из здешних деревьев. К ней под ноги слетел резной с красными прожилками лист. Непроизвольно, девушка наклонилась, чтобы поднять его. Учащенное сердцебиение на секунду замедлилось. Неужели? Мира напрягла слух. Откуда-то слышался звон, и девушка, покоренная магией ильенграссов, пошла на звук. Из-под самых корней старожила рощи вытекал родник.

— Хотите узнать будущее? — враг подкрался незаметно.

Мирель стоило усилий не отшатнуться, когда ощутила на щеке дыхание демона. Он стоял за ее спиной, совсем близко, их тела почти соприкасались.

Девушка не обернулась, приказала себе стоять смирно, не шевелясь. Губы ее разомкнулись, чтобы дать язвительный ответ:

— Вы знаете о будущем?

— Мое покрыто мраком. Я неоднократно пил из источника, чтобы узнать его, но мои попытки были тщетны, — признался Роан и, подразнивая, шепнул. — А вы, моя госпожа, отважитесь узнать?

Мирель дернула плечом и, вскинув голову, двинулась к роднику. Опустилась у самых корней на колени, вгляделась в прозрачную, как слеза, воду.

— Быть может, — он играл, — не следует рисковать, ведь в будущем могут таиться чудовища?!

— Лучше знать, чем гадать! — убежденно отозвалась она и окунула ладони в воду.

Ойкнула, ощутив мимолетную боль, будто в воде таился острый осколок. Капли крови устремились по течению, и девушка с обидой проследила за ними. Руки озябли в ледяной воде, но сил вытащить их не было. Мира не могла оторваться, рассматривая яркую картинку в яростном водовороте.

Большой растопленный очаг, а над ним котел. Кухня. По ней, как и положено, снуют слуги. Что-то кричит кухарка, и девочка, видно помощница, торопится исполнить повеление. Она хватает черпак, мешает и совсем не видит, что искра из очага попала на подол ее платья. Ткань вспыхивает почти мгновенно.

Мирель подавила крик ужаса, отпрянула от воды, разрушив видение. Прижала ледяные ладони к щекам, тяжело вздохнула.

— Что? — Роан подскочил, поднял девушку с колен, с тревогой вгляделся в ее лицо. — Что ты видела? — стиснул зубы.

Мира пришла в себя, вздрогнула, не понимая, что пугает ее сильнее — увиденное, или суровый прищур хозяина. Напомнила себе, что нельзя быть слабой, выпрямилась, попыталась вырваться и четко, только для него сказала:

— Ни-че-го!

Роан отступил, осмотрел девушку с ног до головы и с досадой спросил:

— Почему ты сопротивляешься мне? Я не хочу с тобой враждовать!

— Тогда отпусти меня, — робко, затаив дыхание, попросила она, растеряв весь запал под дерзким взглядом серых глаз демона.

Роан слегка покачал головой, вдохнул, чтобы задать новый вопрос. Его опередили. К ним выбежал запыхавшийся Лан.

— Там… там… — тяжело дыша, он не мог связно говорить.

Лорд подошел и встряхнул своего друга. Тот что-то зашептал, и чело Роана омрачилось. Кивнув, лорд ир'шиони, посмотрел на Миру.

— Поступим так! Можешь гулять в роще, сколько вздумается, — и ухмыльнулся, — все равно не сбежишь! А потом я приму решение! — и отправился к замку.

Мирель с раздражением топнула ногой, и ворох листьев поднялся в воздух. Девушка присмирела, понимая, что здесь нельзя шуметь. Она присела на землю, задумалась над своей участью.

Лорд ураганом ворвался в главный зал, лично оценил обстановку. Не то, чтобы Роан не поверил эрт Тодду, просто должен был удостовериться. Ему не понравилось. Гурдин, ослушавшийся приказа, притащил в замок эрт Баралиса, капитана королевской гвардии Ар-де-Мея. Мужчина был страшно изранен, но оставался в сознании и продолжал отбиваться от нападок Гурдина. Древний издевался над пленником.

— Хватит! — громко осадил его лорд, подошел ближе, на ходу интересуясь. — Я что тебе велел?

Гурдин подлетел к лорду, впился раздраженным, злым взором и яростно прошипел:

— Ты не смеешь приказывать мне, мальчишка!

Роан понял, что отступать нельзя. Если проявишь слабину, истинный растопчет, не задумываясь. Но лорд знал, что ответить:

— Не ты ли клялся защищать эти земли и чтить тех, кто правит ими?

— Когда сочту нужным, — не отрываясь, прожигая горящим взглядом, откликнулся Гурдин.

Внутри Роана начал закипать гнев, но лорд не должен был поддаваться эмоциям.

— Мне — можешь не объяснять! А вот ему… — выразительно смолк, поднимая вверх указательный палец.

Целую минуту эрт Шерану казалось, что истинный не отступит. Убьет его и пойдет дальше, по пути делая то, что посчитает нужным. Но разумное победило. Гурдин склонил голову и преклонил колено, признавая власть над собой.

— Зачем? — Роан должен был знать мотивы поступка истинного.

Оба демона посмотрели на поднявшегося ар-де-мейца. Эрт Баралис едва стоял на ногах, пошатывался, но всем видом показывал, что его запросто не сломить.

— Где моя королева? — сплюнув кровь, поинтересовался Дарейс.

— Замолчи, тварь! — Гурдин, развернувшись, ударил мага. Тот отлетел в противоположный угол.

— А-ах… — послышалось испуганное.

Два демона и их пленник посмотрели туда, откуда донесся потрясенный вздох. У арки выхода стояла Тэйна. Девушка в испуге заламывала руки, с жалостью глядя на пленника. Она не хотела показывать, что уже видела его, но не здесь и сейчас. Несколько дней назад на поле боя он был совсем другим.

Дарейс с трудом встал, распрямил плечи, чуть заметно поморщился. Он не хотел выдавать, как ему больно. Ар-де-меец тоже узнал девушку, но ни единым движением не показал этого.

— Тэйна? — опомнился лорд. — Что ты здесь делаешь?

— Я шла… — она вспыхнула, но не досказала. — Что происходит? — вбежала в зал.

Роан выдвинулся вперед, Гурдин презрительно проворчал:

— Девице нет места среди воинов!

Тэйна смотрела на брата. Сердце, пойманной в силки птахой, билось в груди.

— Иди к себе, — глухо сказал Роан. — Иди! — добавил настойчивее, замечая, что сестра намерена сопротивляться.

Одарив брата недовольным взглядом, она вышла. Роан, разгневавшись сильнее, повернулся к Гурдину.

— Зачем? — повторил он.

— Чтобы казнить, — молвил тот, будто само собой разумеющееся.

Лорд воззрился на истинного, силясь сдержать порыв, и не ударить его.

— Прими совет, — Гурдин смирил нрав, подошел, взглянул с намеком на учтивость.

— Говори! — хмурясь, разрешил эрт Шеран.

— Я заметил, что ты решил сыграть. Но понимаешь ли ты, как велика ставка в игре?

— Не учи меня!

— Мне ясны твои мотивы — хочешь закончить войну бескровно. Но пойми, так не бывает! Кровь — это плата за мир! — истинный настаивал на своем.

— Не. Учи. Меня! — предупреждающе рыкнул Роан. — Лишь мне позволено решать, кого казнить, а кого миловать! Ему, — указал на мрачного Дарейса, — будет позволено погибнуть в честном бою!

— Как скажешь, лорд, — не опуская глаз, тихо ответил Гурдин и одними губами шепнул. — Только потом не пожалей…

— Будь уверен! — заверил его эрт Шеран и обратился к магу. — Как только твои раны затянутся, мы скрестим мечи!

— И вы позволите мне выиграть? — с величайшим сомнением спросил капитан королевской гвардии Ар-де-Мея.

— Почему нет? — равнодушно откликнулся лорд Нордуэлла, и пленник рискнул повторить свой самый первый вопрос:

— Где моя госпожа?

— Здесь. Жива и здорова! О большем тебе знать не следует! — Роан развернулся, предлагая закончить встречу, и отдал приказ разместить пленника в самом дальнем крыле.

Если бы лорд заметил взгляд, которым проводил его Гурдин, то крепко бы задумался. Тэйна, скрывающаяся от мужчин в галерее, прижала ладони к груди. Она и сама толком не осознала, почему ее настолько сильно обрадовало, что пленник избежит позорной казни. Девушка пообещала себе, что обязательно навестит Дарейса.

Вечером, за ужином Мирель заметила неладное, сердце королевы предчувствовало беду. И как иначе? Тэйна прячет глаза и улыбается, будто через силу. Роан, изменив себе, помалкивает, думает, порой поглядывает на пленницу, и лоб его прорезает морщинка. Но особенное беспокойство вызывает Гурдин. Почему он так рано вернулся с границы? И что у него на уме?

Но кто бы ей рассказал?! За ужином царила тягостная обстановка, и Мирель поспешила подняться в свою комнату. Заламывая руки, сгорая от неизвестности, она металась по комнатушке. Но, утомившись, вынуждена была уснуть.

Сон превратился в кошмар, когда мирный огонек в камине стал пожаром, сметающим все на своем пути. В яростном пламени сгорели и Ар-де-Мей, и Нордуэлл. Тяжело дыша, пытаясь унять отчаянно бьющееся в груди сердце, Мира вскочила и попыталась успокоиться. Сновидение не предвещало ничего хорошего, и королева поторопилась выйти в сад, чтобы свежий ветер вернул мыслям ясность.

На улице моросил дождь, сводя с ума. Над замком клубился туман, скрывая очертания предметов. Влага буквально пропитала воздух, капли оседали на коже, одежде и волосах. Мирель поежилась, стоя на пороге, и подумала было вернуться в комнату, но услышала на лестнице голос Гурдина. С ним встречаться ей совершенно не хотелось, поэтому девушка приняла решение пройтись по коридору первого этажа.

Спохватилась, когда вспомнила о бестелесном страже, но поворачивать назад было поздно. Вдруг Гурдин уже успел спуститься и ждет ее за поворотом? Спорить с жутким ир'шиони королева не будет, а вот с призраком постарается сладить. Мира твердой походкой отправилась вперед.

Очередной поворот, а за ним две арки — одна ведет прямо, а другая уводит к лестнице, ведущей вниз. Именно из нее вылетела взволнованная до предела Тэйна и замерла, приложив руки к груди, словно испугалась. Выдохнула, сумев рассмотреть в тусклом свете чадящих факелов Мирель.

— Светлого утра, — королева Ар-де-Мея нахмурилась, замечая, в каком состоянии находится ее подруга. — Что случилось? — обеспокоилась.

Тэйна, не отвечая, прикусила губу. Между бровей Миры пролегла складка.

— Что произошло? — королева не на шутку испугалась.

— Н-ничего, — после некоторой заминки отозвалась Тэйна и поспешила откланяться. — Прости, увидимся за обедом! У меня дела! — и бегом, подхватив юбки, кинулась прочь, оставляя Мирель в недоумении.

— С ума сойти можно с этими демонами, — с досадой бросила девушка и отправилась дальше.

Потом она пожалеет, что не спустилась вниз и не проверила темницы. Конечно, она и представить не могла, что один из тех, о ком она обещала заботиться, томится в мрачном подземелье.

Сейчас Мирель занимало другое. Видение и сон. Казалось, что они взаимосвязаны. Но девушка пока не могла понять, как именно! Сгорая от нетерпения, уверенная, что только так можно заглушить тоску и печаль, мучающую ее от бездействия, Мира шла вперед, никуда не поворачивая.

Вскоре она поняла, что движется в сторону кухни, и решила — так нужно. Ее появление было встречено гробовым молчанием, и если бы не бульканье похлебки в огромных котлах и шипение огня, то тишина была бы всеобъемлющей.

— Светлого утра, — поздоровалась пленная королева, но нордуэлльцы не пожелали отвечать.

Только главный повар гаркнул так, что услышали даже самые нерасторопные и занялись делом. Мира бы ушла, если бы острый взгляд не наткнулся на девчушку, показанную в видении. Королева осталась, заняв место в укромном уголке, чтобы не мешать и наблюдать за всем, что происходит у двух очагов.

Ее присутствие не осталось не замеченным, но слуги были увлечены приготовлением пищи и не могли отвлекаться. Роптать никто не осмелился, потому что все были уверены — если лорд позволил пленнице свободно разгуливать по замку — так тому и быть. Иногда косились в ее сторону, порой доносился недовольный шепот, но никто не выгнал Мирель.

Возможно, дальнейшие события были кем-то предопределены заранее. А, быть может, Хранители играли в очередную свою игру. Королеве некогда было задумываться, она не пропустила момент, когда искра попала на подол платья девчушки. Мира вскочила и бросилась спасать девочку, а огонь уже плясал по серой ткани, поднимаясь выше. Кухарки и слуги отпрянули, не зная, что предпринять, только слышались с разных сторон крики.

Мирель успела сбить пламя и прижала девчушку к себе, успокаивая. На кухне снова стало очень тихо, только всхлипывала девочка, и шептала ей слова утешения пленная королева.

— Что происходит? — на крики прибежал и ворвался, подобно урагану, лорд, за ним спешил Гурдин.

Цепкие глаза древнего мгновенно оценили обстановку, и Гурдин уже знал, как использовать случившееся в своих целях.

— Все прошло, — Мира не видела неприязненного взгляда древнего, она смотрела только на Роана.

Весь ее вид излучал уверенность, но лорд Нордуэлла не разделял восторгов своей пленницы. Он взглянул на Гурдина и тихо приказал:

— Не смей!

Гурдин слегка наклонил голову, признавая право лорда отдавать приказы. Но когда Роан отвернулся, губы Гурдина изогнула кривая ухмылка. Древний просчитывал свой следующий шаг.

— Идем! — эрт Шеран ухватил свою пленницу под локоть и потянул из кухни.

Она не сопротивлялась, опешила от возмущения и лишь в коридоре прошипела, вырывая руку из крепкого захвата демона:

— Отпусти! — отскочила и уперлась спиной о стену.

Лорд остался на месте, стиснув руки в кулаки, чтобы не сорваться. Он не собирался отказываться от задуманного и не мог позволить себе даже небольшую вспышку ярости. Залог успеха — соблазнение, так девушка станет ему доверять. А если Роан будет рычать, как дикий зверь, то ничего не добьется, его пленница будет активнее сопротивляться.

— Моя госпожа, я всего-навсего собрался пригласить вас на прогулку, — улыбнулся и протянул руку.

Сердце Мирель дрогнуло от такой соблазнительной, искушающей улыбки, но, испугавшись своих чувств, девушка приготовилась дать язвительный отпор. И если бы не Гурдин, словно призрак, появившийся в узком коридоре, Мира ни за что бы не согласилась выйти с лордом на улицу.

Ей пришлось кивнуть и принять предложенную руку. Королева заметила, каким взглядом лорд взглянул на лестницу, уводящую вниз к темницам, и какое-то нехорошее предчувствие шевельнулось в ее душе. Но задать вопрос она не осмелилась, прикусила язык, решила молчать, показывая лорду свое отношение. Всю дорогу до удивительной рощи Мирель ощущала на себя взгляд пронзительных серых глаз демона, но изображала полнейшее равнодушие.

Роан тоже молчал, в первый раз за свою жизнь, он не ведал, что говорить. Эта непредсказуемая женщина раз за разом отвергала все его ухаживания, игнорировала попытки завязать обычный разговор, не благодарила за то, что он уже сделал ради нее, не осознавала, как он рискует, заботясь о ней.

Мирель отчаянно хотелось оказаться как можно дальше от лорда Нордуэлла с его загадками, учтивостью и невероятно обаятельной улыбкой. Но отступить она не могла, поэтому продолжала переставлять ноги и гадать, чего нужно от нее этому непредсказуемому демону.

Над рощей сгустились тучи, грозящие пролиться на землю миллионами холодных капель. В вышине ветер раскачивал ветви ильенграссов, и листья с едва уловимыми шорохами осыпались на землю, и в этих звуках слышались Мире прощальные слова. Она невольно вздрогнула, как будто сама госпожа Зима отправила ей послание, в котором намекала на свое возвращение. В Ар-де-Мее южанка научилась бояться и уважать эту ледяную колдунью.

— Тебе холодно? — Роан остановился и поймал задумчивый взгляд пленницы.

— К чему такая забота? — резко осведомилась она. — Не проще было бросить меня в темницу, а после казнить?

— Почему? — лорд не отвел глаз, продолжая смущать королеву.

— Потому что мы враги! — Мирель только-только осознала, что по-прежнему держит его за руку.

Освободившись, девушка отошла, бросая безмолвный вызов хозяину Нордуэлла. Отчего-то ей казалось, что так будет проще убить его. Пусть он сорвется, нагрубит пленнице, бросит ее в подземелье — сделает все, чтобы Мира возненавидела его. Но лорд задался иной целью. Ему снова удалось удивить королеву.

— Почему ты спасла девочку?

Мирель онемела на несколько секунд, хлопая глазами, но затем сухо уронила:

— Это все твои ильенграссы. Я видела, что девочка умрет, — прозвучало тише.

— Ты могла бы не делать этого, — во взгляде демона появилась печаль.

— Почему? — Мира разволновалась сильнее.

— Потому что мои подданные не поймут. Они решат, что огонь вызвала ты.

— Они настолько глупы?

— Они не доверяют магам.

— Но я не владею магией!

— И об этом знают немногие… Тебе следует быть осторожнее, я приставлю к тебе охрану.

— Я твоя пленница, — королева поджала губы.

Роан вздохнул, осмотрелся, проследил, как опускается алый лист на землю.

— Замечательная погода, — он решил не спорить, но у пленницы было свое мнение.

— Сейчас хлынет ливень!

— Мы укроемся под развесистой кроной дерева, — спокойно отозвался эрт Шеран, заставляя Мирель рассердиться и ответить грубо:

— Почему? — она не продолжила, стиснула пальцы, готовая броситься в атаку и дорого продать свою жизнь.

Роан грустно улыбнулся, подошел, так что его дыхание коснулось ее щеки. Протянул руку и кончиками пальцев дотронулся до лица девушки, очертил нежный контур, провел по губам, вырывая отчаянный вздох. Мира отпрянула от лорда, как от зараженного, и он поддался порыву, притянул ее в свои объятия. Увидев, как решительно пленница поджала свои алые губы и сузила золотистые глаза, лорд едва довольно не улыбнулся — игра с каждым мигом становилась все более интересной.

Мирель не желала уступать демону, в чьих глазах читался открытый вызов. Она смотрела прямо на него, не делая попыток вырваться, понимая, что любая попытка обречена на неудачу.

— Почему? — таких вопросов мог быть целый миллион.

Опасная близость и поведение, сбивающее столку, настораживало, и королева нахмурилась.

Лорд на несколько секунд отвел свой долгий взгляд, поднял голову, а затем резко толкнул пленницу под крону дерева. Возмутиться Мира не успела. С небес хлынул ливень, ледяной ветер обрушился на рощу, так что стало не по себе. Королева не смогла сдержать дрожь.

— Вам холодно? — тотчас послышался насмешливый голос.

— Нет, — она изо всех сил уперла ладони в грудь ненавистного демона, но не преуспела.

— Что тебе нужно? — одарила Роана сердитым взором, и лорд с готовностью откликнулся:

— Всего-навсего побеседовать, ты ведь этого хотела?

Подозревая подвох, Мирель с осторожностью кивнула и сказала:

— Я бы хотела…

Роан мягко прервал ее, притягивая ближе, заставляя ошеломленно выдохнуть.

— И я хотел, — поймал удивленный взгляд девушки, — задать новый вопрос.

— Какой? — Мира едва шевельнула пересохшими губами и с горечью осознала, что попалась в заранее расставленные сети, но смирилась, так как ничего сделать уже не могла. — Спрашивай, — покорно разрешила она, и ей пришлось опять удивиться.

— Тебя не смущало, что влюбленный мужчина ждал столько долго, чтобы, — на секунду замешкался, подбирая слова, и продолжил, — любить тебя?

— У Алина было понятие о чести, которое лорду Нордуэлла, как я вижу, незнакомо! — Мирель гордо вздернула подбородок и пожелала больнее уколоть врага. — Я не распутная девка, и у тебя не получится затащить меня в свою постель! Не старайся!

— Тащить? — казалось, ее колкость повеселила Роана. — Хм-м… неподходящее определение! Ты придешь ко мне сама, — прозвучало обещание.

Мира прислушалась к шуму дождя и вполголоса произнесла, на миг позволив себе утонуть в воспоминаниях и расслабиться:

— Алин меня любил, и я останусь верной ему до самой смерти.

— Любил? Знаешь, как говорят у нас об ар-де-мейцах?

— Не знаю и знать не хочу! — она насупилась и отвернулась, тем самым давая ему понять, что думает.

Роан остался верным себе:

— А ты все-таки прислушайся, тогда поймешь, — мягко, но настойчиво его пальцы легли на ее подбородок, вынуждая повернуться и взглянуть. — Дар выжигает их души и, чтобы не стать рабом магии, каждый ар-де-меец мучает себя, гасит внутренний огонь, от чего сердце покрывается ледяной коркой. Им не ведомы чувства, особенно такие, как любовь и страсть!

— Я слышала нелепицу о том, что Люблина наказала ар-де-мейцев! — явное отвращение, прозвучавшее в бархатном голосе лорда Нордуэлла, рассердило девушку. Она резко дернула головой, чтобы сбросить его настойчивые пальцы.

Роан отпустил, обвил рукой талию Миры и сказал:

— Я начинаю думать, что Алин выбрал тебя за живость, горячность и особый нрав, чтобы растопить собственный лед.

— Внутри Алина трепетало самое настоящее пламя! Я чувствовала его внутренний огонь, когда мы целовались! — запальчиво объявила Мирель.

— И сколько раз? — очередная насмешка Роана точно выверена. Ох, как заблестели глаза его пленницы. — И как это было? Страстно и обжигающе? Или холодно и сухо? — Мира нахмурилась, и лорд воспользовался ее замешательством. — Или ты не знаешь? Тебе не с чем сравнить? — затем резко выпрямился, а его твердая ладонь, не давая Мирель опомниться, поднялась, скользнула под гладкие волосы девушки, ложась на затылок, не позволяя пленнице отдалиться. — Королева, я могу дать тебе намного больше…

Мира замерла, сражаясь с собственными чувствами. В ней смешались испуг, возмущение и робкое желание узнать, что случится дальше. Роан смотрел в ее широко открытые глаза и не мог сопротивляться охватившей его страсти, убеждая сам себя, что не испытывает пылких чувств, а следует доводам разума. Наклонился, чтобы завладеть губами Миры, коснуться раз, другой, третий, прильнуть и забыться в сладостном поцелуе.

Легкие, едва уловимые, но такие жаркие касания его губ, заставили Мирель удивленно выдохнуть и раскрыть свои уста, и Роан усилил свой натиск, лаская и даря наслаждение, получая удовольствие.

Желая оттолкнуть врага, пробудившего в душе запретные чувства и необъяснимые желания, Мира прижала стиснутые кулачки к его широкой груди. Скрытая под жесткой шерстяной тканью мощь налитых мускулов манила изучить силу твердого мужского тела. Тонкие девичьи пальцы разжались, поглаживая железные мышцы, а затем невольно поднялись, чтобы прикоснуться к жестким черным кудрям.

Золотистые глаза закрылись, и Роан с удивлением отметил, как бурно вздымается грудь Мирель, словно каждый вздох дается его пленнице с величайшим трудом.

И все-таки она нашла в себе силы оттолкнуть его, выбежать под дождь и брезгливо отереть губы рукавом. Лорд чувствовал бурлящую в глубине злость, но одновременно он восхищался тем, сколько отваги в хрупкой на вид девушке. Она стояла под дождем, и стремительные потоки лились сквозь древесные кроны, угрожая сломать королеву, заставить ее склониться. Но она держалась прямо и гордо, точно и вовсе не замечала ледяных капель. И смотрела ему в лицо, по-прежнему бросая вызов.

Улыбка легла на его губы, когда Роан залюбовался своей пленницей.

— Что ты хочешь? — в отчаянии спросила она, глядя на него широко открытыми глазами.

— Того же, чего и ты, — спокойно отозвался он. — Мира и согласия между нашими королевствами.

У Мирель перехватило дыхание. Разве не о том, она мечтала? Но как об этом узнал ее враг? Она с предубеждением смотрела на него сквозь водные потоки.

— Тогда почему ты меня похитил?

— Разве я похищал? — ирония сквозила в тоне лорда, и Мира смутилась.

Она не хотела верить ему, она слышала слова демона, когда он считал, что пленница находится в беспамятстве. Но сердце… ее сердце пылало от одного его взгляда и спорило с доводами разума.

— Нам нужно поговорить! — уверенно объявила она, смахивая с лица дождевые капли.

— Да, — Роан предвкушал желанную победу и уже протягивал руку своей будущей жене, убежденный, что совсем скоро задуманное осуществится.

— Только больше не целуй меня! — бесстрашно произнесла Мирель, прежде чем принять протянутую руку.

— А как иначе я покажу тебе, что мы можем достичь согласия? — он подошел настолько близко, что она ощутила тепло его дыхания на своем лице.

— Есть слова, — не отводя глаз, показывая, что ничего не боится, сказала она. — Много разных слов.

Роан кивнул:

— И мы скажем друг другу о главном, — коснулся ее локтя, и Мирель приняла решение.

— Да, настала пора сделать это! — она позволила ему увести себя из рощи, но только потому, что не хотела бесцельно мокнуть под дождем.

Лорд Нордуэлла и королева Ар-де-Мея остались вдвоем. В небольшой комнате слышалось только завывание ветра за окном, удары дождя по закрытым ставням, да потрескивание дров в камине. Роан и Мира молчали, он намеренно затягивал начало разговора, она нервничала, не зная, с чего начать. Поглядывали друг на друга поверх кубков и потягивали вино из плодов ильенграссов.

— Редкий напиток, — хрипловато заговорил эрт Шеран, внося в душу Мирель смятение. — В нашем северном крае ильенграссы цветут и плодоносят редко, лишь когда лучи света касаются и согревают их крепкие морщинистые стволы, напоминая, что жизнь — вечный круговорот.

— Непривычный вкус, — Мирель отставила кубок. — Спорить не стану, вино редкое, необычное, но для меня приятнее вкус того напитка, что готовят в Ар-де-Мее.

— Хм-м, — Роан прищурился, зная, о чем она толкует, и решил снова угодить своей прекрасной пленнице. Встал, снял с каминной полки кувшин, украшенный драгоценными камнями, и кубок из цельного куска рубина. Наполнил чашу напитком с ярко выраженным ароматом ягод, преподнес королеве. — Возможно, сравнив, вы сумеете по достоинству оценить все прелести того, что дает моя дикая, несравненная земля.

Мира поставила обе чаши в ряд, догадываясь, какой напиток подал ей лорд Нордуэлла в рубиновом кубке. Волна негодования затопила душу.

— Мне не нужно сравнивать, я отлично помню вкус вина из ягод, собранных на склонах Гиблых гор! И для меня нет ничего слаще!

Роан вскочил, пугая Мирель свирепым видом, но не обидел ее, только выплеснул содержимое золотого кубка в камин. Огонь разъярился, зашипел, вспыхнул с новой силой. Глядя, как беснуются языки пламени, Мира вспомнила, зачем она явилась в Нордуэлл, и пожалела, что не прихватила с собой хотя бы толику порошка из одолень-травы. Маги использовали ее против демонов, зная, что даже щепотка зелья способна надолго ослабить противника. А еще путы, которые вязали маги-творцы, переплетая тонкие нити настоящего серебра, одновременно с тем заговаривая каждую из них. Только такие путы могли удержать ир'шиони, причиняя ему боль, заставляя гореть в муках.

— Почему? — эрт Шеран, внимательно наблюдавший за своей гостьей, заметил, как исказились ее прекрасные черты.

— Что? — Мирель вздрогнула, на секунду испугавшись, что он смог прочитать ее мысли.

— Почему ты сопротивляешься мне? — голос лорда прозвучал устало.

— Разве все твои пленники покорны?

Роан едва уловимо поморщился, вспомнив Дарейса, томящегося в темнице. Происходящее угнетало, и лорд решился на откровенность.

— А ты хочешь быть моей пленницей? — спросил он, стоя у камина, не спуская с Мирель острого, пронзительного взгляда. И, когда она чуть заметно покачала головой, продолжил. — Ты хочешь стать моей возлюбленной? Той, о которой я буду заботиться и защищать. Той, ради которой я пойду против всего мира. Той, ради которой я предам собственный народ и закончу войну.

Мира затаила дыхание, сердце в груди замедлило биение, а затем сорвалось и застучало быстро-быстро. Она не могла поверить словам мужчины, которого называла своим врагом. В горле пересохло, и королева смогла выдохнуть:

— Что я должна сделать?

— Стать моей! — ответил Роан, смотря ей в лицо, словно стремился проникнуть в душу.

Но совершил ошибку, Мирель хотелось услышать иное. Они могли бы продолжить беседу, королева бы кричала, обвиняла лорда. Но он сумел бы оправдаться, обнял, поцеловал, поделился теплом и спас бы обоих. Но жестокая судьба распорядилась по-своему.

Мирель поднялась, гордо распрямила плечи и приготовилась высказаться. Но в комнату прошел тот, кого в Нордуэлле уже не чаяли увидеть. Младший брат лорда, его близнец, балагур, ветреник и бард — Риан эрт Шеран.

— Привет, братец! — с порога ухмыльнулся он, поглядывая то на своего старшего сурового близнеца, то на ошеломленную, чем-то рассерженную пленницу. Гурдин успел просветить вернувшегося Риана, но тот, не доверяя до конца, решил убедиться сам. — Ваше Величество, — подарил королеве низкий поклон. — Вы не против? — вошел и сел в пустующее кресло брата, отпил из его кубка. — Давненько я не пил такого изысканного вина! — сказал и опустошил чашу, вытер губы рукавом, проследил за реакцией пленницы. Подмигнул ей, вытащил лютню.

— Я бард, а нам, как известно, не много надобно! Чарка вина, да горячая похлебка. И я готов спеть! — тонкие пальцы, давно не державшие рукоять меча, пробежались по струнам.

— Не нужно! Мы закончили! — Мирель поджала губы и, не извиняясь, покинула мужчин.

Роан проследил за ней досадливым взглядом, затем перевел его на брата. Тот, не смущаясь, снова налил себе вина.

Лорд пожурил младшего.

— Вспомни о манерах! Ты помешал! — высказал он. Риан пожал плечами, мол, прости, хотел как лучше. И, зная, что близнец не лжет, Роан улыбнулся. — Рад тебя видеть!

— И я рад, что вовремя вернулся! — Риан вскочил и обнял брата. — Вижу у тебя неприятности? — спросил он, когда утихли первые восторги.

— Гурдин? — Роан сурово нахмурился.

— И он в том числе, — Риан не стал скрывать своих тревог.

— Он не осмелится ослушаться своего главного покровителя, — подумав, изрек лорд.

— Ему слишком многое прощалось.

— Считаешь, будто он забыл?

— Не знаю, — честно высказал свою точку зрения Риан и устало опустился на кресло. — Гурдин не тот, кого я могу читать, как развернутый пергамент, — недовольно закончил он.

— И я, — согласился с Рианом старший брат. — Поэтому предпочитаю держать его на границе.

— Однако, он в замке, — выразительно напомнил младший.

— И я не спущу с него глаз!

— Как и я. Будь спокоен, брат, — несмотря на веселый нрав, Риан в трудный час вспоминал о наследии и готов был поддержать своего лорда.

— И за ней пригляди, — тихо попросил Роан.

Риан насторожился, махнул рукой.

— Рассказывай по порядку.

Роан вернулся к столу, намереваясь устроить небольшой семейный совет и поставить брата в известность касательно своих планов.

Мира неслась по коридору, как ветер. И если бы на ее пути встретился Дух, то и ему она бы задала жару. Захлопнув за собой дверь, Мирель шумно выдохнула.

— Каков! — топнула ногой, выражая негодование, не в силах успокоиться. — Но и я хороша! Могла бы разгадать его замысел — все эти учтивые речи, мнимая забота и… — она снова выдохнула, не закончив.

— Не ты ли обманом хотела добиться желаемого?

Дрогнуло пламя в камине, потухло, не сопротивляясь ледяной тьме, проскользнувшей через щель в ставнях. Повеяло холодом, и возник перед Мирой образ непредсказуемой Хранительницы.

— Д-да, — вздрогнув от пронизывающей стужи, совсем не осенней, а уже по-настоящему зимней, королева кивнула.

— И нам известно твое желание закончить войну, дабы получить желаемую славу, — на мрачном лице Некриты появилась кривая ухмылка.

— Да, — Мирель понимала, что все ее мысли для Хранительницы не тайна.

— И ты готова умереть ради своих подданных!

— Да, — и в третий раз королева ответила согласием.

— И ты понимаешь, что должна пролить свою кровь? — Некрита приблизилась, опаляя холодом лицо Мирель, но девушка не дрогнула.

Она смело смотрела на Хранительницу и думала.

— Да. Я знаю, что нужно делать, — королева не отвела глаз, ответила твердо и уверенно, в душе отвергая все, чему научилась.

— Дарвиендэл… — Накрепко запомни это СЛОВО и передай его своим потомкам… — зловещий шепот разнесся по комнате, когда Некрита растворялась, становясь тенью, скользящей прочь.

Мира без сил опустилась на кровать и прикрыла лицо руками. «Обман! Обман! Обман!» — звенело в голове, туманя сознание. Королеве хотелось честной борьбы, но она сама загнала себя в ловушку. Надуманная ненависть, чуждая ее душе, сыграла роль. Некрита воспользовалась и указала неверный путь, и теперь Мира должна совершить подлость. И она обманет лорда-демона, потому что должна закончить треклятую войну между Ар-де-Меем и Нордуэллом. А Роан?.. Разве он не хитрил? Только почему-то тяжело на душе, словно Некрита вручила Мирель непосильную ношу.

Робкий стук в дверь прервал невеселые размышления Миры. Поначалу она решила, что пришла служанка и хотела прогнать. Но передумала и открыла створку. К изумлению королевы, на пороге оказалась спасенная ей девчушка. Она спешно поклонилась венценосной пленнице и бросила осторожный взгляд назад.

— Проходи, — Мирель пригласила девочку войти.

Та заскочила и торопливо расправила передник, выпуская из его складок белоснежного котенка.

— Это мне? — удивленно спросила Мира, присев, чтобы лучше рассмотреть животное.

Девочка часто закивала и шепнула:

— Лорд разрешил.

— Лорд? — королева невольно нахмурилась, и девчушка испуганно вскинула голову, решив, что провинилась. Мирель улыбнулась — Спасибо. С ним мне будет не так одиноко, — она взяла котенка на руки. Малыш ткнулся теплым мокрым носом ей в ладонь и замурлыкал.

— Это она, — девочка рискнула взглянуть на Миру. — Я назвала ее Беглянкой. Знаете почему?

— Почему? — заледеневшая душа Мирель начала понемногу оттаивать.

Прелестное детское личико омрачилось.

— Наш сосед… он злой. Он совсем не любит кошек. Он нашел нашу Мурлыку и ее слепых котят и утопил, — на глазах девчушки выступили слезы, и Мира порывисто обняла ее, надеясь утешить.

— Хранители покарают его. Никто не вправе убивать беззащитных, — и собственное сердце дрогнуло, потому что Некрита приказала убить безоружного. Королеве почудилось, что в ее грудь впились острые когти и рвут мягкую плоть.

— Но Беглянка чудом ушла. Я нашла ее под грудой дров, куда она сумела отползти, — тихий голос девочки пробился в сознание Мирель, как луч света, прорвавший покров черных туч.

Королева с благодарностью взглянула на собеседницу, разделяя ее горе, и спросила:

— А тебе не жаль отдавать Беглянку мне?

Девчушка ответила серьезным взглядом.

— Мама велела отблагодарить вас, отдав что-то ценное. А Беглянка и мама — все, что есть у меня.

Мира почувствовала, как защипало глаза от слез. Эта девочка, одна из тех, кого учили ненавидеть, делилась частью себя, не боясь, что ее осудят. А ее осудят, если узнают.

— Спасибо, — повторила Мирель, крепче прижимая девочку к себе. Беглянка устроилась на ее коленях и спокойно заснула, ощущая себя в безопасности.

— Она умная, поможет вам. И смелая — Духа не боится! — на одном дыхании выпалила девочка, обняла королеву на прощание и одарила застенчивой улыбкой.

— Пусть Люблина осенит тебя своей милостью, — пожелала Мирель от чистого сердца.

— Пусть Хелиос подарит вам свет, — девочка склонилась и выбежала в коридор, так что Мира не успела спросить ее имя.

Теперь все внимание королевы было направлено на котенка. Мрачные мысли на время оставили Мирель, пока она играла с Беглянкой.

Дни бежали за днями, Мирель отпустила свою обиду, решила плыть по течению, и стало намного легче. Роан оказался на удивление приятным и обаятельным собеседником, если она не пыталась его задеть. Риан, приехавший в Нордуэлл, скрашивал долгие часы ожидания пленницы, если его брат был вынужден отлучиться. Мира часто смеялась над его рассказами, заслушивалась, когда он повествовал о дальних берегах. Оказывается, младший брат лорда-демона успел побывать в самом царстве Мэнар.

На север пришла госпожа Зима. Ворвалась стылым ветром, засыпала край снегом, заморозила, превращая некогда зеленые равнины в сплошные белые полотна. Жители прятались от мороза по домам и судачили, сидя перед огнем в надежде согреться.

По замку гуляли сквозняки, толстые каменные стены не промерзали, но оставаться в одиночестве в покоях было жутко. За закрытыми ставнями выл ветер и бросался, стучась в деревяшку, словно старался пробраться внутрь, загасить пламя в камине и унести с собой на ледяные просторы.

Мира в очередной раз поежилась, когда ей вспомнился взгляд Гурдина, который она умудрилась поймать за ужином. Так и чудилось, что это он на крыльях злодея-ветра стремится вломиться внутрь и убить пленницу. Чтобы отвлечься, не накручивать себя понапрасну, королева отправилась на поиски Беглянки. Кошка часто где-то пропадала, находясь в самых неожиданных местах. Однажды, Мирель рискнула зайти в спальню лорда. Хвала всем Хранителям, самого хозяина в замке не было, последнее время он нередко покидал родовое гнездо. И честно сказать, Мира скучала и ловила себя на мысли, что беспокоится о лорде ир'шиони. Она придумывала десятки причин, чтобы оправдать свои тревоги, но разум потихоньку твердил об одном. Чувства королевы незаметно для нее самой изменились.

В очередной раз прогнав грусть-тоску, Мирель вышла в коридор. Дух затаился за ближайшим поворотом, клубясь молочным туманом, играя тенями в колеблющемся свете факелов. Девушка замерла, голова шла кругом, сердце рвалось из груди. Дух знал, как заставить пленницу сойти с ума. Призрак медленно, почти торжественно выплывал из-за угла, тянул туманные щупальца, стремясь коснуться Миры. Она стояла, прижав руки к груди, приказав себе держаться и не отступать.

Громкое «мяу-у» раздалось за спиной, а затем подросшая за два месяца кошка обогнала застывшую королеву и смело ринулась на Духа. Испугавшись, что прожорливый призрак поглотит еще одну душу, лишь бы досадить пленнице, Мирель кинулась за Беглянкой, зовя питомицу по имени.

— Прочь! — послышался в тумане звонкий голосок Тэйны, и Дух вынужден был подчиниться приказу сестры лорда.

С явной неохотой туманные щупальца втянулись в щели между камнями, оставляя в коридоре двух тяжело вздыхающих девушек и одну игривую кошку. Последняя шустро оглядевшись и не увидев более ничего привлекательного для игр, метнулась дальше.

— Извини, — сказала Мира остолбеневшей Тэйне и побежала догонять расшалившуюся питомицу.

Тэйна пару мгновений часто моргала, пытаясь осмыслить ситуацию. Но когда шаги убегающей пленницы стали затихать в дальнем конце коридора, сестра лорда опомнилась и приложила усилие, чтобы настичь скрывшуюся королеву.

Мирель неслась изо всех сил, но все равно не успевала за шустро улепетывающей Беглянкой. «По истине, как вы кошку назовете…» — невольно подумала она на бегу, заворачивая на повороте.

И резко остановилась, будто налетела на невидимую стену. Судорожно сглотнула, пытаясь выровнять дыхание, с ужасом рассматривая открывшуюся картину. У лестницы расположился ее ночной кошмар — Гурдин и не таился, нарочито растягивая удовольствие. В его огромной лапище билась, пытаясь вырваться белоснежная кошка. Страх прокатился по спине королевы, заставил онеметь, в то время, как услужливое воображение уже рисовало темное будущее. Всего пара секунд потребовалась Мирель, чтобы совладать с собой. Для этого пришлось стиснуть пальцы и глубоко вдохнуть, а затем отчетливо произнести:

— Отпусти!

— Иначе что? — ир'шиони разрешил кривой, холодной улыбке лечь на свои твердые, четко очерченные губы, и поднял вторую руку, показывая, что в любой момент завершит начатое.

Беглянка уже не билась в смертельной хватке, она прижала уши и тяжело дышала, будто из последних сил. Мирель не могла позволить убить свою любимицу. Спасение кошки казалось настолько важным, что Мира не думала, просто говорила.

— Иначе я убью тебя! — вложила в короткую фразу всю ненависть, на которую была способна.

Гурдин громко расхохотался в ответ, угроза ничуть не встревожила его. Услышав его издевательский хохот, Мирель, сгорая от желания спасти Беглянку, перестала соображать и напала на обидчика. Толкнула его в грудь — проще сдвинуть скалу, но от неожиданности Гурдин отступил, его пальцы разжались. И умница кошка бросилась бежать. Мира не отступила, она выплескивала всю свою ненависть, всю ярость, которая скопилась в ее душе. Раз за разом она поднимала сжатые кулачки и била ими Гурдина, нанося удары, куда придется. Он опешил, с удивлением принимая все тычки, по-новому рассматривая нападавшую девушку. Лишь когда надоели ее бессмысленные попытки причинить ему настоящую боль, Гурдин решил показать свое превосходство. С легкостью перехватил ее мельтешащие перед лицом руки, завел за спину и зафиксировал запястья, крепко стиснув своими грубыми шершавыми пальцами. Вторая рука демона схватила Миру за волосы и потянула их назад, срывая с приоткрытых губ девушки невольный стон. Больше она ничем себя не выдала, лишь смотрела в его пылающие глаза и не отводила дикий, яростный взгляд.

— Не смей! — Тэйна выскочила и замерла. Сердце девушки остановилось, но она постаралась сказать так, чтобы голос не выдал охвативших ее чувств. — Или я позову Риана! — в этот миг Тэйна жалела, что самого старшего из братьев нет в замке.

— Этого шута? — Гурдин иронично вздернул темную бровь.

— Шут уже здесь! — на шум, возникший во время ссоры, сбежались слуги, они и пригласили брата лорда. Риан поднялся по лестнице, обошел древнего и, не задумываясь, приказал:

— Отпусти!

Гурдин нарочито изумленно спросил:

— Ты. Мне. Приказываешь? — он цедил каждое слово, давая явный намек.

— Да! — Риан знал, что отступать нельзя, иначе древний растопчет и забудет.

— Мальчишка вырос? — выглядело так, будто Гурдина порадовало заявление младшего из близнецов.

— Причем давно! — Риан выхватил из ножен короткий меч и направил его острие в сторону древнего.

Гурдин присвистнул, разом потеряв интерес к пленнице, отпустил ее и оскалился, глядя в упор на Риана.

— Ты вызываешь меня?

— Да! — Риан не дрогнул под тяжелым, испытующим, будто прожигающим насквозь взором древнего.

— Сейчас? — казалось, Гурдин насмехается.

Кровь бросилась в виски Риана и застучала там молоточками. Порывистый бард, в отличие от своего хладнокровного расчетливого брата, поддался эмоциям и изрек:

— Немедленно!

Тэйна вскрикнула и прикрыла рот ладонью, но ее не услышали. Два демона: древний и совсем юный, смотрели друг на друга и безмолвно договаривались о поединке. Мигом, так что Мирель даже вздохнуть не успела, Гурдин и Риан развернулись и двинулись к лестнице. Слушая звуки их удаляющихся шагов, Мира украдкой ущипнула себя, чтобы убедиться — происходящее не сон. Два демона разругались из-за нее, пленной королевы, врага! Порадоваться бы, вот только не хотелось. Муть стояла перед глазами, дыхание срывалось, от того Мирель растеряно хлопала глазами. Тэйна выглядела еще более странно. Она открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба, тянула руки, вероятно, надеясь удержать брата, но оставалась на месте, не срываясь, чтобы догнать Риана и Гурдина.

Спустя короткую паузу Мира расслышала бессвязное бормотание подруги:

— Он может погибнуть… Нельзя… Но разве я не могу?.. Пока все будут заняты… Я должна… Или нет… Риан он… А тот… чужой…

Мирель подошла, понимая, что промедление может стоить Риану жизни. Королева желала смерти второму участнику поединка, но отлично понимала, что младший из близнецов эрт Шеранов Гурдину не соперник. Мира хорошенько встряхнула растерянную Тэйну:

— Соберись!

Подруга бросила на Мирель безумный взгляд, отошла, схватилась за голову.

— Ты понимаешь, что может произойти? — Мира снова попыталась позвать Тэйну, но та пребывала в замешательстве и вела мысленный диалог сама с собой.

И королеве ничего не оставалось, как решить возникшую проблему в гордом одиночестве. Но едва она сорвалась на бег, Тэйна догнала и схватила ее за руку.

— Подожди! — глаза девушки лихорадочно блестели.

— Что с тобой? — нахмурилась Мирель, гадая, что беспокоит подругу и почему она медлит и не торопиться спасать брата.

— Потом, — отмахнулась Тэйна и заговорила так быстро, как могла, чтобы Мира не успела задать новые вопросы. — Сделай одолжение — сходи к домикам для птиц и попроси слуг отправить ворона Роану. Он на границе, должен поторопиться!

— Хорошо, — Мирель кивнула, она и сама хотела сделать это. — А ты чем займешься?

— А я… — у Тэйны возникла заминка, и девушка поторопилась сбежать. — А я спасу его! — и исчезла на полутемной лестнице.

Мире некогда было задумываться, она поспешила захватить накидку, чтобы не замерзнуть на улице.

Битый час королева Ар-де-Мея потратила на то, что уговаривала нерадивого слугу отправить ворона лорду, говоря о деле чрезвычайной важности. Узнав, что Гурдин собрался проучить гуляку Риана, неприятный старик, ухаживающий за воронами, расхохотался Мирель в лицо и твердо сказал:

— Нет!

— Как ты смеешь? — Мира выпрямилась, голос ее напоминал перезвон льдинок, ударяющихся друг о друга.

Старик обнажил в гнусной ухмылке гнилые пеньки зубов.

— Командуй в своем проклятом крае! А у нас — лучше молчи! Расправившись с шутом, по недоразумению являющимся братом нашему хозяину, палач Нордуэлла займется тобой!

Мирель не отступила, сурово поджала губы и процедила:

— Ты пожалеешь! — осознав, что разбираться с простым слугой, чье сердце давно сгорело в пламени ненависти, бессмысленно.

Она развернулась и с гордым видом, кожей ощущая, насколько сильно старик мечтает вонзить нож в ее идеально ровную спину, отправилась прочь.

Во дворе Нордуэлльского замка намечалось представление. Жители похохатывали, гадая долго ли шут продержится против древнего. Толпа на ристалище собралась приличная. Гурдин только усмехался, глядя на непривычно сумрачного Риана. Младший из близнецов прикидывал свои шансы. Сражаться его научили, и короткий меч, сделанный на заказ, не раз спасал молодому барду жизнь. Но его битвы чаще происходили в лесу, а соперниками были плохо обученные крестьяне, по воле случая ставшие разбойниками. С Гурдином? Риан качнул головой, понимая, что проиграет сегодня. Хорошо, если древний его сразу прикончит, а если надумает потешить толпу? Риан оглядел соотечественников и убедился, что большинство из них было бы радо такому исходу. Лишь юные девушки вздыхали, с тоской поглядывая на него. Что же! Бард не привык унывать, раз кому-то он небезразличен, значит, жизнь продолжается! И ради того, чтобы порадовать прекрасных девушек он постарается дать достойный отпор Гурдину и выжить в этой схватке любой ценой.

Мирель терпеливо дождалась, когда старик-смотритель покинет свой пост и отправится, как и прочие поглазеть на поединок. Она едва дождалась, когда он скроется из виду, и торопливо вернулась к клеткам с воронами. Выждав некоторое время, усмиряя взволнованное дыхание, королева с чистой совестью принялась открывать клетки и выпускать чернокрылых посланников. Они, оглашая округу громкими криками, поднялись в воздух. Но их вопли не сумели перекрыть те, которые доносились с ристалища. Мира вышла на свежий воздух и полной грудью вдохнула морозный дух. Неподалеку, на поленнице сидела Беглянка и, как ни в чем не бывало, умывалась. Заметив хозяйку, кошка грациозно соскочила с бревна и, подняв хвост, направилась к ней. Немного, исключительно ради собственного удовольствия, потерлась о ноги и побежала дальше, призывно оглядываясь.

За прошедшее время королева осознала, что Беглянка необычная кошка, видно кто-то из Хранителей одарил пленную королеву своей милостью. Хотелось бы думать, что это была не Некрита. Хотя стоило задуматься, кто из двенадцати решил сыграть против непредсказуемой! Отмахнувшись от долгих размышлений, Мирель пошла за кошкой, веря, что та обнаружила нечто важное.

Кошка неспешно, будто прогуливаясь, скользила по двору Нордуэлльского замка, обходя опасные участки. Мире оставалось только удивляться и следовать за питомицей. Узкое пространство между телегой и стеной, небольшая дверка в сарай и пробежка через него, минутная передышка, чтобы перевести дыхание, разросшийся куст, уже успевший сбросить свои листья, невесть откуда взявшееся колесо. Кошка исчезла, и Мирель резко остановилась и закрутила головой. Слабое мяуканье донеслось откуда-то из-под земли, и королева не побоялась испачкаться. Опустилась на колени и прислушалась. Так и есть — кошка звала ее, но зов был очень тихим. Мира толкнула колесо, но оно не сдвинулась ни на дюйм. Ей пришлось приложить усилие, чтобы сдвинуть его с места. Колесо оказалось весьма тяжелым, несмотря на то, что выглядело обычным деревянным.

Часть, казалось бы, монолитной, незыблемой стены с тихим шорохом ушла под землю, открывая проход в подземелье. Беглянка сидела на земляном полу и щурила круглые зеленые глаза, посматривая на хозяйку.

— Мне нужно спуститься? — Мирель совершенно не хотелось лезть в темное нутро подземелья, но она понимала, как глупо спрашивать совета у кошки.

Беглянка лениво потянулась и медленно вошла в клубящуюся темень. Сделав глубокий страдальческий вдох, королева спустилась вниз. Едва ее ноги коснулись земляного пола, как мрак обступил со всех сторон. Потайная дверь закрылась, оставляя Миру без света и свежего воздуха.

— Беглянка? — тихий звук потонул в затхлой пелене, заполнившей подземелье, но кошка откликнулась.

С успокаивающим мурлыканием она коснулась подола платья хозяйки и настойчиво потерлась о ноги, требуя поторопиться. Мирель пошла вперед, держась одной рукой за влажную, выщербленную стену. Чтобы не позволить воображению разыграться, чтобы не прислушиваться к странным, порой жутким шорохам за спиной, королева напевала легкомысленную песенку, довольно известную на другой стороне Разлома. Поэтому она не сразу расслышала тихую мольбу:

— Пожалуйста, что мне сделать, чтобы ты услышал? — в голосе Тэйны звучало глубокое отчаяние.

— Ничего, я остаюсь, — твердо ответил ей голос, который Мирель не ожидала услышать в этом мрачном подземелье.

— Почему же ты такой упрямый? — всхлипнула Тэйна, а Мира замерла, сердце в ее груди замедлило свой бег.

Королева сделала натужный вдох, теперь ей стало предельно ясно, что волновало подругу все прошедшие недели. А лорд? Хорош! Голова Мирель закружилась, вынуждая прислониться к стене. Беглянка скрылась за поворотом, а вот ее хозяйка не могла заставить себя сдвинуться даже на шаг. Она стояла и слушала.

— Какой есть, — с насмешкой ответил Тэйне Дарейс, и Мирель против воли удивилась. Ей всегда казалось, что капитану королевской гвардии Ар-де-Мея чуждо любое проявление эмоций. А сейчас… пойди-ка разберись в хитросплетениях человеческой души. Оказывается, королеве ничего неизвестно о брате Алина.

— Знаешь, — похоже, Тэйна начала злиться, — я даю тебе последний шанс! Или ты выходишь, или я…

— Что ты сделаешь, милая? — эти слова были произнесены ласковым тоном, и Мирель, изумляясь сильнее, шагнула за поворот, чтобы своими глазами убедиться, что Тэйна беседует с ледяным Дарейсом.

Видимая картина заставила Миру оторопело моргать, щурясь от резкого света факелов. Дарейс эрт Баралис выглядел изрядно потрепанным, но бодрым и относительно здоровым. Раны были аккуратно перевязаны, сразу видно — кто-то позаботился о пленнике. Он стоял на пороге, крепко вцепившись в железные прутья темницы, а Тэйна, соединив ладони в молитвенном жесте, преклонила перед ним колени.

— Я умоляю тебя, — выдохнула она, отчаянно сражаясь с подступающими слезами, но Дарейс упрямо покачал головой и произнес:

— Не рискуй собой ради меня. Поверь, я не достоин, — нахмурился, замечая, как Тэйна поджала губы, будучи уверенным, что она не отступит, и решил действовать грубо. — Знаешь, скольких твоих соотечественников я убил? Уверен, что среди них находились те, которых ты любила! — он хотел причинить ей боль, но от чего-то боль пронзила его грудь. Невольно он покачнулся и вскинул руку, удивляясь, но понимая, что это раскололся в груди лед, сковывающий его сердце.

Мирель, верно угадав, что произошло с эрт Баралисом, вскрикнула и сделала несколько шагов в его сторону. Но Тэйна опередила ее, а затем, как и Дарейс, повернулась к Мире.

Королева замерла на половине пути, немую сцену нарушил эрт Баралис.

— Рад приветствовать вас, моя госпожа, — и склонился.

Тэйна решила действовать, надеясь обрести союзницу. Она подлетела к Мирель и бросилась ей в ноги.

— Помоги!

Дарейс не собирался, но переступил порог темницы. Он подошел к своей королеве и произнес:

— Уйти должны вы, госпожа! — одарил долгим, настойчивым взглядом. — Эрт Маэли встретит вас у «темной тропы». — Следующие его слова были обращены к Тэйне: — А ты, милая, прости, но я останусь…

Тэйна с негодованием поднялась.

— Как ты…

Мирель прервала ее, не позволяя спору разгореться. У королевы было готово решение.

— Дарейс, — она назвала капитана по имени, — пойми, ты должен уйти! Это приказ! — постаралась придать голосу твердость.

Эрт Баралис прищурил синие, холодные очи. Мире пришлось извиниться перед подругой и, бесцеремонно ухватив мужчину под локоть, потянуть несговорчивого капитана в сторонку. Потом она придет в ужас от своего поведения, а сейчас важно действовать.

— Меня ведет Некрита, — шепнула Мирель Дарейсу, и его лоб прорезала глубокая морщина. Кажется, он был не рад услышать новость. — Пойми, так нужно, — королева настаивала.

Капитан королевской гвардии Ар-де-Мея задумался. Происходящее ему больше и больше не нравилось. Дарейс был готов к смерти. Но потерять Мирель, женщину, которую выбрал его брат, которую капитан королевской гвардии поклялся защищать до последней капли крови? Нет!

— Не забывай о непредсказуемой, — вполголоса сказала ему Мира.

Дарейс стиснул челюсти с такой силой, что скрипнули зубы. О Хранительнице он не посмел забыть, как не мог забыть о своей королеве. Последняя была хрупкой, почти воздушной, беззащитной девочкой, которой сама судьба велела быть сильной. А он обещал быть рядом, оберегать, подсказывать. Тэйна… Эта девушка была другой, именно поэтому он обратил внимание на сестру врага. Сильная, храбрая до безрассудства, самостоятельная. Не смог не заметить, не откликнуться на ее внезапно вспыхнувшее чувство. Вот только принесет ли им радость эта нечаянная любовь? Эрт Баралис горько усмехнулся — он в чудеса не верил…

— Уходи! — Мирель прервала его размышления, ворвалась в его мысли, смешала их, вернула в реальность.

— У вас выработана стратегия? — прежнее хладнокровие вернулось к нему.

— Не сомневайся! — убежденно кивнула Мира, пряча безумную и одновременно печальную усмешку.

Дарейс посчитал своим долгом сообщить ей:

— В Нордуэлл привезли двенадцать ар-де-мейцев. Все строители. С ними семьи.

Мирель вскинула брови, задавая немой вопрос, задаваясь желанием узнать, зачем лорду маги-строители. Дарейс повел плечами и быстрым взглядом указал на застывшую в напряжении Тэйну, давая понять, от кого получил известие. Мира кивнула и посмотрела на подругу.

— Выводи его, а я позабочусь о Риане.

— Зачем? — Тэйну нельзя считать глупышкой.

— Он нравится мне, в отличие от другого твоего брата, — Мирель слукавила, но Тэйна приняла ответ.

— Хорошо, — перевела взор на Дарейса. — Теперь у тебя нет шанса отказаться!

Он шутливо склонил голову:

— Слушаюсь и повинуюсь!

Мире снова пришлось изумиться — оказываться эрт Баралис умеет шутить! А еще… Королева поспешно отвернулась, когда он, пробормотав:

— На удачу! Ретт любит отчаянных, — подошел и прильнул к губам Тэйны в страстном поцелуе.

Мирель смущенно покашляла, намекая, что время идет и ради них свой бег не остановит.

— Мы дождемся вас, госпожа, — кинул ей на прощание Дарейс, а Тэйна попросила:

— Не дай Риану умереть, — и бегом отправилась к потайному выходу, предлагая остальным проследовать за ней.

— Да, — прошептала Мирель, больше себе, и хмуро ухмыльнулась: «Стратегия? О да, Дарейс часто говорит о ней! Но лишь сегодня я задумалась! А, впрочем, стоит ли?..»

Риан атаковал слишком предсказуемо, и Гурдину не составило труда уйти с линии атаки, а затем быстрым ударом плашмя ударить выскочку клинком по щеке. Мальчишка зашипел, но потом его губы изогнула кривая, нахальная насмешка. Гурдин снисходительно улыбнулся в ответ, отвел новый удар Риана и снова ударил по щеке, на этот раз по второй. Мальчишка строптиво сверкнул серыми глазами, дерзко оскалился и бросился в новую атаку, действуя с наскоку, не думая. Ретт любит смелых, но не дураков! Два из трех нанесенных ударов Гурдин с легкостью отвел в сторону, последний принял на свой клинок и, чуть отклонив его, ударил рукоятью по челюсти противника. Толпа зашлась громогласным хохотом. Риан отступил, держась за ушибленную челюсть.

— Сдаешься? — древний в широкой ухмылке показал ровные, белые зубы.

— Нет! — мальчишка издевательски отсалютовал ему своим убогим мечом.

— Тогда ты скоро воочию увидишь Врата Хранителя смерти, — Гурдин пугал, нагнетал обстановку.

Не отвечая, Риан кинулся на Гурдина, но древний без особых проблем ушел от удара. Сражаться с младшим из близнецов было скучно до зубовного скрежета. Парнишка схватился за порез на щеке, но пошутил:

— Девушкам нравятся шрамы!

Гурдину надоел бой, он хотел проучить мальчишку, чтобы раз и навсегда отбить охоту спорить со старшими. Очередная предсказуемая атака, и древний решил, что пора заканчивать. Гурдин отбил атаку Риана, а затем, не прилагая особенных усилий, сломал клинок мальчишки одним грубым ударом, едва не перерубив при этом руку соперника, в назидание, так сказать. И для большего эффекта ударил выскочку ногой в живот, а когда Риан согнулся, Гурдин нанес удар коленом по лицу. Мальчишка упал на землю, но не сдался, сплюнул кровь и поднялся.

Древний поймал себя на удивительной мысли: «А ведь я горжусь им! — но тотчас стер чувство, рационально объяснив происходящее. — Даже в этом дурне есть толика моей крови. Как звали ту смертную?» Он не вспомнил имя женщины, ставшей матерью его сына. Помнил только кривую улыбку Некриты; гневно шипящего Ура, грозящего смертью; отвернувшуюся от всех Люблину; нахмуренные лица прочих Хранителей, когда они вызвали его на беседу. Говорил один Хелиос, упрекал за непослушание, цедил гневные слова, рассказывая о новой каре, наложенной на преступника справедливыми Хранителями Мейлиэры. Но Гурдин твердо знал, кто наказывает его. Ур бы убил, не задумываясь, причем долго мучая, наслаждаясь каждым мигом страданий своей жертвы. Древний признавал право Хранителя бездны на месть. А вот Некрита?.. Непредсказуемая придумала куда более страшное наказание. «Ты хотел править? — спрашивал у него Хелиос, но сам давал ответ. — И мы тебя услышали! Ты останешься главным… на небе, а на земле править будут твои потомки! Тебе остается присматривать за ними! Слышишь?» «Слышу», — с неохотой кивнул преступник. «Признаешь?» — голос Хелиоса звучал, подобно громовому раскату. «Да. Иного не остается!» — Гурдин желал бы отказаться, но не мог. Ему нет прощения за то, что сделал!

Нить воспоминаний оборвалась резко, будто кто-то нанес невидимый удар. Из толпы выскочил старикашка, тот, который ухаживал за воронами. Он и сам напоминал Гурдину нахохлившуюся, злую, а вовсе не мудрую птицу.

— Палач! — старик выпрямился, вытянул вперед руку, указал на древнего крючковатым пальцем. — Ты должен избавить нас от шута! — в скрипучем тоне послышались знакомые ноты.

Этот тембр нельзя спутать ни с каким иным. Ур! Он вновь напоминал своему врагу о преступлении. Гурдин сдержал порыв зарычать от безысходности. Одарил Хранителя, ставшего врагом, леденящей насмешкой, говорящей, мол, я все еще жив и на свободе. Ответную гримасу старика не видел никто, а вот жуткую улыбку Гурдина кое-кто принял на свой счет.

Риан послал древнему привычную, гордую, надменную ухмылку.

— Я все еще на ногах!

— Ненадолго, — процедил Гурдин, решая, как быть.

Толпа, заведенная выкриками старика, чьим телом завладел Ур, требовала крови. Мужчины и женщины, словно обезумели:

— Палач! Палач! — подвывали они. — Выполни свой долг!

— Убей шута!

— Избавь Нордуэлл от слабака! — собравшиеся жители старались перекричать друг друга.

Риан понимал — происходит что-то странное, оглядывался, надеясь найти поддержку. Но в глазах окружающих светилась непонятная ярость и безумие. Сбегать с поля боя Риан не привык. Он был рожден бардом, а не воином, но трусом себя не считал. Вскинул вверх руку с обломанным клинком, выражая намерение биться до конца.

Гурдин кивнул, принимая решение. Раз его называют палачом и требуют крови, то он исполнит, ведь сами справедливые Хранители отвели ему роль. А выскочка? Он, действительно, слабый, а таким нет места в суровом краю, куда были сосланы ир'шиони, наказанные за преступление своего короля.

Безмолвно, без лишней суеты Гурдин, прозванный палачом Нордуэлла, поднял свой меч. В колючем, прищуренном взоре древнего Риан прочитал свой смертный приговор. Но в ответ только усмехнулся, кинул печальный взгляд на сломанный клинок и выпрямился, показывая всему свету, что не испугался и готов к смерти.

Мирель выбрала именно этот момент, вырвалась в центр широкого круга, на шаг опередила Риана и встала между ним и Гурдином. Младший эрт Шеран удивленно вскрикнул и, хромая, подошел к Мире. Гурдин ничем не выказал своего удивления, но ему пришлось изумиться до глубины своей порочной души, едва услышал тихие слова пленницы.

— Убьешь безоружного? Снова?

Гурдин замер, не знающее жалости сердце в его груди на миг замедлило свой бег. Древний пристально всматривался в раскрасневшееся лицо пленной королевы и напряженно думал: «Нет! Быть того не может! Кто ей подсказал?» Ответ пришел сам собой, мысленно древний горько усмехнулся: «Если брат пришел сюда, то и сестра находится где-то неподалеку!»

Кто знает, что сделал бы Гурдин, если бы ему довелось понять — Мирель красиво лгала. Она сказала первое, что пришло ей в голову, едва оценила ситуацию. Толпа, беспрестанно гудящая до прихода Мирель, теперь примолкла. Всем не терпелось расслышать, что сказала пленница палачу. Он следил за каждым ее движением, не обращая внимания ни на что другое. Мира осознала, насколько важно настаивать на своем, не отводить глаз, не бояться, не прятаться за спиной Риана. А он уже обошел Мирель, готовясь защищать ее до последней капли крови.

— Убей этих двоих, палач! — взвыл старик не своим голосом, и околдованная толпа вновь пришла в движение, наступая на стоящую в круге троицу со всех сторон.

Гурдин зарычал, в третий раз за свою долгую жизнь ощутив полную беспомощность. Он не мог понять, какую игру затеяли Хранители, и бесился сильнее. Ярость кипела в древнем и требовала решить проблему. Он поднял меч, рассматривая блики на клинке, и определился. Роану не в чем будет упрекнуть Гурдина, ведь идти против толпы глупо.

— Зачем ты пришла? — спросил Риан, сделав новую попытку оттеснить Мирель своим широким плечом, закрыть собой от Гурдина.

— А был иной выход? — с грустью уточнила она, окидывая разъяренную толпу обреченным взором.

— М-да, — усмешка у Риана получилась невеселой, — из круга только один выход… смерть.

— Да, — согласилась Мира, — нас либо заколют, либо разорвут на части. Что предпочитаешь?

Риан хмыкнул:

— Шикарный выбор! Но я за честный бой, — и воззрился на Гурдина. — Слышал?

Древний сжал зубы, и на его лице ходуном заходили желваки. «Сговорились!» — мрачно решил он и быстро огляделся. Все намеки невыносимо раздражали древнего, и он не мог понять, кто проговорился. Неужели Роан был откровенен с пленницей и братом? Гурдин с трудом сдерживал себя.

— Палач! Палач! Палач! — кричали в толпе, и эти вопли стремились долететь до небес.

Гурдин понимал — его загнали в ловушку, и любое действие может обернуться против него. Но разве может стать несчастлив тот, кто давным-давно потерял свое счастье? Может ли что-то потерять тот, кто ничего не имеет? Его убьют? Но разве он не молил о смерти? Все решено за него, поэтому он сделает, что должен!

Мирель и Риан, мужчина и женщина, на роду которых написано быть лютыми врагами, стояли рядом, плечо к плечу и готовились к своей последней битве. Она понимала, что дала клятву, которую не успеет выполнить и, значит, не сможет помочь подданным. Он жалел, что не выполнил просьбу брата. И оба молились Хранителям: Риан взывал к своему небесному покровителю, Мира просила ту, которой пообещала.

Помощь пришла, но не от тех, к которым они взывали. Правда, и Мирель, и Риан втайне думали о Роане. Он появился на ристалище, ворвался, разогнав толпу, нещадно понукая своего вороного. Конь хрипел, бил передними копытами, а его хозяин, свирепо сверкая глазами, громогласно вопросил:

— Что здесь происходит?

Жители, избавленные от колдовства, недоуменно озирались, пялились во все глаза в центр круга, перешептывались, пытались осознать, что было с ними минуту назад. Мгновение и все взоры обернулись к старику. Он, лишенный поддержки одного из Хранителей, без сил рухнул на землю и умер. Жители вздохнули с облегчением — нашли виновного, и один за другим принялись объясняться со своим лордом. Гурдин молчал, ему было, о чем поразмыслить. С Роаном ему придется поговорить, но не сейчас. Душа древнего объята противоречиями, и он должен побыть в одиночестве. Мирель с трудом могла дышать, смотрела на Роана и не могла насмотреться. Она и радовалась его приезду, и огорчалась, зная, что ее проблема не решена. А Риан подбирал слова, но когда ледяной взгляд брата обратился к нему, четко сказал:

— Это я во всем виноват!

Его близнец махнул рукой, спрыгнул с коня, подошел к старику, не слушая сбивчивых речей подданных. Один пристальный взор на умершего сообщил лорду о многом. Ощутив болезненный укол в сердце, Роан подошел к Мире и схватил ее за руку.

— Идешь со мной! — непререкаемо заявил он и потянул ее за собой.

Мирель радовалась возможности покинуть ристалище. У нее и в мыслях не было протестовать. Королева думала только о том, как отвлечь Роана, чтобы не начал задавать вопросы. Она торопливо переставляла ноги, стараясь не запутаться в юбках, и не заметила, в какой именно момент к ним присоединилась Беглянка.

Кошка, в отличие от своей хозяйки, без всяких промедлений вбежала в покои лорда. Мирель в нерешительности замерла на пороге, и Роану пришлось раздраженно произнести:

— Входите… оба! Нам есть, что обсудить!

Мира резко обернулась и увидела шедшего за ними Риана. Он мотнул головой, предлагая ей переступить порог, и она осмелилась.

— Твоему брату нужна помощь лекаря! — Мирель храбро посмотрела на лорда.

— Вот и займись делом… — грубовато бросил он и тише проворчал. — Истинно женским, не вмешиваясь в мужские.

Мира напряженно выпрямилась, выражая отношение к его циничным словам, но спорить не стала. Только сказала:

— Мне нужны травы и ткань…

Ее просьба была услышана, и Роан требовательно позвал слуг, выглянув в коридор.

Пока ждали, в комнате воцарилось молчание: трое собравшихся смотрели куда угодно, лишь бы не друг на друга. Мира разглядывала гобелены, украшающие стены; Роан смотрел в распахнутое окно, а Риан созерцал пол.

Перепуганная насмерть служанка внесла в покои горячую воду в небольшом котелке, горшочек травяного бальзама, отрез и тонкие полоски ткани в корзинке, а затем с торопливым поклоном удалилась, не желая познать на себе гнев лорда. «Пусть бы он лучше сорвал его на пленнице!» — злорадно пожелала она, прикрыв за собой дверь.

Роан прищурено рассматривал пейзаж за окном, пытаясь успокоиться и решить, как действовать. Для Миры было ясно, что своим поведением она вызвала ненужные вопросы, поэтому опасалась беседы с лордом и всеми силами старалась ее избежать. Подчеркнуто игнорируя хозяина покоев, она деловито осмотрела принесенные служанкой материалы и взяла отрез ткани, чтобы намочить его. Но как только Мирель подошла к Риану, чтобы заняться его ранами, тот отпрыгнул и проговорил:

— Девушка, мои порезы ничтожны. Лучше осмотри моего брата!

Мира насторожилась и бросила обеспокоенный взор на Роана, тревожась, что он повернется и посмотрит ей в лицо. Лорд обернулся, но смотрел он на своего близнеца, а не на застывшую девушку. Риан с готовность отозвался на вопрошающий взгляд брата:

— Гурдин не собирался меня убивать. Только ранил…

— Мои глаза видели иное, — мрачно прервал Роан.

— Там было что-то, — смущенно откашлялся Риан. — Я не понял… — развел руками.

Мирель поддержала его:

— Тот старик был одержим, — осеклась под тяжелым взором лорда, но нашла в себе силы подойти и твердо сказать. — Разреши осмотреть твою рану.

На лице Роана появилась кривая ухмылка — лорд, понимая, что угрозы и крики окажутся бессильны, нашел способ наказать королеву. Эрт Шеран лениво скинул плащ и верхнюю тунику. Сейчас Мирель заметила, что его нижняя рубашка пропиталась кровью. Чутье подсказывало Роану, что решительная особа, по воле судьбы ставшая его пленницей, отчаянно пытается скрыть трепет, гордо вздернув подбородок.

Ощущая на себе долгий пронзительный взгляд Роана, Мирель решила не отступать. Она подошла еще ближе, так что теперь его дыхание касалось ее лица, и дерзко указала на сундук в углу.

— Присядь, — голос ее звучал мягко, но настойчиво.

Увидев, как вспыхнули ее золотистые глаза, Роан едва сдержал порыв улыбнуться шире и нахальнее. Вместо этого он покорно опустился на сундук.

— Как видишь, кровь уже остановилась? — лорд-демон намеренно распрямил плечи, демонстрируя широкую грудь.

Мира прищурилась и решила не обращать внимания на поведение Роана, понимая, что его цель — смутить ее и в очередной раз одержать победу. Ничего страшного — она привыкла.

— Да, рана подсохла, но это вовсе не означает, что стоит забыть о ней! — категорично объявила она и, обернувшись к Риану, добавила. — Приготовься, ты будешь следующим.

Риан покорно поднял руки ладонями вверх и отступил в тень, чтобы не мешать. Сейчас брат лорда чувствовал себя лишним в этой комнате, но знал, что его уход не останется незамеченным. Еще не пришло подходящее время, но скоро лорд Нордуэлла и королева Ар-де-Мея останутся один на один и не смогут сопротивляться силе чувств, что пленила их сердца.

Мира невольно прикусила губу, набираясь храбрости, но, несмотря на решимость довести начатое до конца, ее рука с зажатым в ней куском ткани, которой девушка собиралась обтереть запекшуюся кровь, дрожала. Циничная ухмылка лорда и стальной блеск его неподвижного взгляда помешали королеве сходу отвести глаза от полоски черных кудрей, убегающей за пояс штанов. Мощь, которую излучала его великолепная фигура, пугала и завораживала одновременно, хотя в Радужном дворце во время тренировок Мирель успела насмотреться на полураздетых мужчин. Но ни один из них не притягивал к себе ее взор настолько сильно.

Роан наблюдал за эмоциями, мелькающими на лице пленницы. От него не ускользнуло ни одно из проявлений охвативших ее чувств. Он боролся со стойким желанием расслабиться и закрыть глаза. Близость, возникшая в это мгновение между ними, охватила его, воспламеняя каждый нерв, каждую клетку в его теле. Ему хотелось обнять Мирель, прижать ее к себе и забыться в охватившей страсти.

Огромным волевым усилием он подавил возникшее чувство и задал вопрос:

— Как ты оказалась в самой гуще событий?

— Пришла, — заявила она, усердно обрабатывая рану.

— Ты могла погибнуть, — с укором напомнил он.

— Ты тоже! — притворившись, что рассматривает рану, Мира наклонилась, позволяя растрепанным волосам упасть на лицо.

Попытка скрыть беспокойство оказалась напрасной. Роан успел увидеть все, что она хотела скрыть. Сердце лорда сорвалось на бег, дыхание оборвалось, и ему все-таки пришлось прикрыть веки, чтобы усмирить эмоции. Лорд понимал, что близок к победе, но остался последний, самый важный шаг. И нет смысла отрицать, как сильно возникшее чувство к девушке. Кажется, оно стало намного главнее победы над Ар-де-Меем. Или нет?..

— Все! — Мира выпрямилась, всем своим видом демонстрируя безразличие, и собиралась отойти, но сильная рука сжала ее запястье, не позволяя сбежать.

— Как у тебя хватило ума вмешаться в поединок двух демонов?

Королева поджала губы, показывая, что оправдываться не собирается, и Риан пришел ей на выручку, напомнив своему брату:

— Это моя вина.

— Помолчи! — с тихим рыком «посоветовал» ему близнец. — С тобой мы позже поговорим!

Риан склонился, признавая справедливость лорда, и умолк. Мирель была благодарно младшему из близнецов за короткую передышку, позволившую глубоко вдохнуть, и отважно изрекла:

— Лорд, твоему брату тоже нужна помощь! Его раны, пусть и кажутся порезами, могут оказаться смертельными, — глаза ее приняли жесткое выражение, и по ее взгляду Роан понял, что королева не остановится, будет спорить с ним до хрипоты, черпая силы из ярости и злости.

А ведь он хочет добиться любви Миры, и сейчас ему важно проявить терпение. Это как с соколом или строптивой кобылкой, главное — не ошибиться, и ты получишь лучшего боевого товарища, а в данном случае влюбленную женщину. Поэтому Роан отпустил свою пленницу и кивнул.

С Рианом Мире было намного проще, чем с его братом. Она спокойно занялась делом и закончила довольно быстро. Беглянка все это время лежала на кровати лорда и внимательно наблюдала за собравшимися. Едва последняя рана Риана была обработана, как кошка грациозно соскочила на пол и подбежала к двери. Здесь с громким криком она посмотрела на хозяйку и потребовала выйти.

Роан со смешком отпустил их обеих, но напоследок сказал Мирель:

— Будь готова, мы обсудим произошедшее, а до тех пор, прошу, не покидай своей спальни без моего разрешения, — в просьбе послышались стальные ноты, и Мира дала уверенное обещание.

Едва за пленницей закрылась дверь, Роан взглянул на своего близнеца.

— Ты глуп, если считаешь, будто Гурдин не желал твоей смерти! И у меня тяжко на душе, как только представлю, что мог опоздать на несколько минут! — его взгляд сказал о большем.

Риан тихо вздохнул:

— Да, признаю, смерть дышала мне в лицо. Я видел ее отражение в глазах Гурдина. А приход девушки лишь отсрочил ее, — примирительно вскинул руки. — Хотя в самом начале древний всего-навсего пугал меня. Знаешь, он умеет, если захочет, — усмехнулся, но Роан не поддержал его.

— Ты вступил в опасную игру, и я хочу знать, почему!

— Была причина, — Риан не стал утаивать от близнеца события прошедшего дня и коротко поведал о том, что случилось.

Лорд безмолвно выслушал своего младшего брата и нервно прошелся по комнате, спрятав руки за спину, когда осознал, что они дрожат. Он глупец, если все еще сомневается. Опасность, грозящая пленной королеве, заставила его прозреть. Теперь он твердо убежден, что значит для него Мирель. Он не просто хочет одержать великую победу в войне с Ар-де-Меем, мимоходом насладившись прекрасным телом королевы. Ему нужна Мира, как спутница жизни, он должен беречь и охранять ее, становясь ближе с каждой минутой.

— А с тобой что случилось? — нахмурившись, спросил Риан, намеренно отвлекая своего близнеца.

Бард умел тонко чувствовать настроение собеседника, он без труда догадался, что творится на душе брата, и переживал за него.

— Ар-де-мейцы… женщины, — в глазах Роана промелькнула странная искра.

— Ты удивлен? — Риан был наслышан о храбрости женщин Ар-де-Мея.

— Нет. Иногда их женщины появляются на поле боя. Просто не привык сражаться с ними, особенно с теми, которые на первый взгляд кажутся беззащитными и слабыми.

— Ага, — протянул Риан, понимая, о чем хочет сообщить ему близнец. — Тебя ранила женщина одного из строителей.

— Да, — коротко кивнул лорд и отвернулся.

— Почему? — бард жаждал узнать подробности, невольно прикидывая в уме, о ком будет его новая баллада.

— Я отпустил их и детей. Доставил в Сторожевой замок и велел открыть ворота.

— Она безумна? — изумленно вопросил Риан.

Роан тяжело выдохнул, но признался, сделав верный вывод.

— Нет. Она влюблена, и всеми силами пыталась спасти своего возлюбленного, решив убить меня.

— Любовь сродни безумию, — заметил бард и качнул головой. — И, к моему великому сожалению, она может привести к смерти.

— Да. Женщина мертва, а ее маг скоро окажется в моей темнице. Я заторопился к вам, как только увидел воронов на горизонте, а пленников приказал отправить с отрядом следом.

— Ее мужчине теперь терять нечего. Будь осторожен, — предостерег брата Риан.

— Страх — первый шаг на пути к смерти! Но, — лорд поднял вверх большой палец, — мне придется чаще смотреть по сторонам, — усмехнулся своим мыслям.

— Или… — начал Риан, но договорить не успел — в покои без стука вошел Гурдин.

Древний выглядел злым, но довольным, и поведение вошедшего насторожило обоих братьев.

— Что случилось? — без предисловий полюбопытствовал Роан, и Гурдин с поклоном ответил:

— Пленник сбежал.

— И? — лорд не позволил эмоциям одержать верх и задал вопрос невозмутимым тоном.

— Ты ничего не сделаешь? — опасно спокойно поинтересовался древний.

— Чего ты хочешь?

— Того же, чего и ты… надеюсь, — вкрадчиво, но с затаенной угрозой отозвался Гурдин, и Роан подошел к нему и столь же тихо, но угрожающе процедил:

— Не уверен, что нам нужно одно и то же.

— Мы оба хотим одержать победу… нет? — Гурдин знал, что сказать, и Роан, надеясь выведать замыслы древнего, решил сделать вид, будто заглотил наживку.

— И что ты предлагаешь?

— Лишь то, о чем думал ты, мой лорд.

Кривая насмешка пробежала по губам Роана:

— Ты не можешь читать мои мысли!

Древний склонил голову, но ответ его прозвучал дерзко:

— Все мысли отражаются в твоих глазах, а я отлично вижу, мой лорд, — за все время разговора он ни разу не повысил голос.

— Тогда ты должен заметить, — Роан вплотную приблизился к древнему, — что я не люблю, когда мной пытаются манипулировать.

Следивший за ними Риан невольно огляделся в поисках оружия, он знал нрав древнего, и еще никогда не видел своего брата таким сердитым, поэтому справедливо опасался того, что может произойти в следующую минуту. Но у Гурдина была иная задумка, он не собирался сражаться с Роаном.

— Мой лорд, — кто бы знал, каких усилий стоило древнему опустить взор, — я знаю, как спасти пленницу от гнева нордуэлльцев.

— Ты. Ничего. Не знаешь! — Роан ничем не выдал полыхающих в душе эмоций.

— Выслушай мое предложение, лорд, — вновь переборов себя, попросил Гурдин, и Роан вынужден был задуматься.

Он слишком хорошо осознавал, к чему приведет побег пленного капитана. Нордуэлльцы не простят ошибку, обвинив в случившемся Миру, даже если она не причастна. В последнем, лорд не был точно уверен, но в том лишь его ошибка — Роан позволил пленнице слишком много. Нордуэлльцы потребуют исправить ошибку, смыть позор кровью.

И Риан, и Гурдин знали, о чем размышляет лорд. Риан желал предостеречь брата, а Гурдин словно бы стоял на распутье. Он лично учил Роана, насколько глупо и рискованно проявлять слабость, и сейчас все еще верил, что лорд вспомнит его науку и выберет верное решение. Тогда Нордуэлл станет сильнее. Если же Роан допустит ошибку, то Гурдину придется ее исправлять.

— Что ты решил? — нетерпеливо поинтересовался он.

— Говори, — после долгого молчания велел Роан. Голос его звучал необычно, будто слова вырвали у лорда под пыткой.

Риан не удержался от стона, Гурдин сцепил зубы. Не глядя на брата, Роан приказал громче:

— Говори, ну же!

— Есть способ, — хотел было затянуть древний, но осекся под свирепым взглядом Роана. — Она королева, и значит, ее жизнь дороже прочих, поэтому… — остановился, едва лорд повелительно взмахнул рукой.

Роан догадался, что предлагает Гурдин. Риан прикрыл веки, понимая, почему брат не может отступить, но твердо зная, что королева никогда не простит лорду.

— Мы отправим к мосту вестника с посланием, — сказал Роан, и Риан тотчас подбежал к нему.

— Я могу…

— Нет! — резко бросил Роан ему в ответ, сверкнув раздраженным взглядом.

— Почему? — несмотря на вспыхнувшую внутри обиду, Риан сумел сохранить видимое спокойствие.

— Оставь нас! — Роан не пожелал разговаривать с близнецом в присутствии Гурдина и отправил его прочь.

Древний попятился к двери, он торопился исполнить приказ, а Роан повернулся к брату.

— Он верно подметил — жизнь Мирель дороже прочих!

— Ты убьешь их всех? Вот так — не позволив поднять меч?

— Они ар-де-мейцы, и этим все сказано! — лорд волевым усилием погасил вспыхнувшее раздражение.

— Они не воины, помнишь? — Риан не хотел, чтобы близнец испачкал руки в крови невиновных.

— Я не собираюсь воевать со строителями, — недовольно глянул на брата Роан. — Они всего-навсего предлог, чтобы выманить того, кто умеет сражаться!

— Эрт Баралис — человек чести. Пусть он наш враг, но достойный, и я убежден, что он вернется.

— И я… — заговорил, соглашаясь с братом, лорд, но резко умолк, прищурился и уверенными шагами дошел до двери, а затем резко распахнул ее.

Подслушивающая с другой стороны Тэйна с коротким вскриком упала на пол.

— Сестра? — потрясенно проговорил Риан.

— Что ты слышала? — строго поинтересовался у нее Роан.

— Достаточно, чтобы просить тебя отменить приказ! — смело смотря на брата, девушка поднялась.

Прищуренные глаза лорда напоминали льды северных окраин Ар-де-Мея.

— Каждый должен заниматься своим делом, — холодно ответил лорд обоим собеседникам. — Твое приданое готово?

Тэйна горделиво вскинула голову и свысока обратилась к брату:

— Роан, какое значение…

— Я задал тебе вопрос! — произнес он, цедя каждое слово.

Девушка невольно сглотнула и отступила — еще ни разу брат не разговаривал с ней в подобном тоне — и предпочла сменить тактику. Тэйне пришлось вспомнить о том, что она женщина, и использовать слабость, как оружие против мужчин.

— Роан, — она покорно опустила глаза, — я успею приготовить приданое к сроку.

— Иди, — коротко кивнув, отпустил ее лорд и взглянул на притихшего Риана.

Тот чуть качнул головой, но Роан не принял во внимание совет брата.

— Ты свободна, — повторил он, махнув Тэйне рукой.

— У меня есть к тебе просьба, — кротко сказала она, вынуждая лорда повернуться.

— Я тебя слушаю, — тон его прозвучал мягче.

— Брат, — девушка вновь подняла взгляд и умоляюще посмотрела на Роана, — прошу тебя, не слушай Гурдина. Он, как обычно, думает лишь о своей выгоде.

— Гурдин призван давать мне советы, окончательное решение всегда будет за мной! — четко отозвался лорд.

— Вот и прими верное решение, — не сдавалась Тэйна, чем вновь разозлила брата.

— Я его уже принял! — резко кинул он и указал ей на дверь.

Девушка с надеждой посмотрела на Риана, взглядом умоляя помочь. Но бард поддержал брата, а не сестру, и извиняюще ей улыбнулся.

Развернувшись так, что взметнулись юбки, Тэйна выскочила в коридор.

— Хорош-шо, — прошипела она, от души хлопнув дверью, — раз ты принял свое решение, то и я сделаю свой выбор.

На несколько мгновений она прислонилась к стене и перевела сбившееся дыхание, еще пара минут ушла на раздумья. Дерзкая улыбка скользнула по чувственным губам девушки. Тэйна знала, каким станет ее следующий шаг.

Мирель придирчиво осматривала вышивку и время от времени нервно покусывала губы. Дурное предчувствие снедало королеву, и ничто не могло отвлечь ее от темных мыслей. Забежавшая поздним вечером Тэйна, внезапно расплакавшись, пожаловалась на брата и попросила помочь. Увлекшись выслушиванием проблем Тэйны, Мира толком ни о чем не расспросила подругу и теперь мучилась от неизвестности. Отложив вышивку, Мирель поднялась и отошла к окну. Стоя настолько близко, она отчетливо слышала, как бьется о ставни ледяной ветер. Отвратительная погода, под стать настроению, властвующему на душе.

Роан беспокойно метался по кровати. Утомленный событиями минувшего дня, он упал на широкую постель, но сон, до этого сладко манивший его, тотчас улетучился. Вскочив, лорд подошел к кувшину в надежде плеснуть в лицо холодной водой. Чтобы умыться, ему пришлось пробить тонкий лед, а затем подбросить в камин полено. Привыкший к холоду, Роан не заметил, что покои выстыли. Ругаясь сквозь зубы, он оделся и вышел в коридор. Ноги сами принесли лорда к комнатушке пленницы. Подражая сестре, Роан опустился на корточки и приложил ухо к дверной створке. Легкие, быстрые шаги из угла в угол, слышимые из комнатки, оповестили, что королева, как и лорд, страдает от бессонницы.

Коротко постучавшись, он дождался разрешения и вошел внутрь. Мира строго, но одновременно с ожиданием смотрела на него и молчала. А Роан впервые в жизни растерялся. Он привык быть суровым и пугать одним своим видом, но с Мирель лорд хотел быть другим. Возможно, нежным, привлекательным, желанным, обходительным и… Главное — Роан желал, чтобы Мира его полюбила так же горячо, как и он любит ее.

Мирель наблюдала за суетливо перемещающимся по ее крохотной обители лордом удивленно распахнутыми глазами и не могла подобрать слов. Разве что:

— Звездной ночи.

— Угу, — буркнул он, стоя у окна. — Буря разыгралась, — сообщил, будто невзначай, и вновь погрузился в размышления.

Мира сердцем разгадала, что Роан встревожен.

— Ты хочешь мне что-то сказать? — она решила придти ему на помощь.

— Да, — не обернувшись, бросил он.

Королева безмолвно кивнула, подумала немного и решилась продолжить:

— И боишься обидеть меня? — дыхание замерло, сердце подпрыгнуло к горлу, а когда Роан по-прежнему кратко бросил:

— Да, — то сердечко Мирель пустилось вскачь, и она выпалила:

— Я знаю о том, что Дарейс был в твоем подземелье, и это я выпустила его! — дыхание девушки снова оборвалось.

Лорд стремительно повернулся и пронзительно взглянул на нее. С губ его сорвался едва уловимый вздох.

— Я не удивлен, — промолвил лорд и быстро дошел до застывшей пленницы.

Ее глаза казались омутами, в темные глубины которых он падал. Учащенное дыхание Роана касалось кожи Мирель, и она прикрыла веки, наслаждаясь моментом. Их поцелуй сначала был требовательным и жестким, словно лорд боялся, что девушка ему откажет и начнет сопротивляться. Но поняв, что Мира не оказывает сопротивления, а отвечает, лаская его губы в ответ, Роан углубил поцелуй и перестал спешить. Теперь касания их губ были полны нежности, а языки ласково играли друг с другом.

Не желая отпускать возлюбленную, Роан уткнулся носом в ее волосы и глубоко вдохнул. Дрожь пронзила тело девушки, а когда Роан потерся щекой о ее висок, Мире показалось, что она медленно, но верно сходит с ума.

— Что ты делаешь? — шепотом спросила она, не делая никаких попыток вырваться.

— Целую тебя, — Мирель показалось, что она ослышалась, когда в его голосе почудилась улыбка.

Чтобы убедиться, девушка подняла голову и тихо заметила:

— Удивительно, — улыбка необыкновенным образом преобразила его суровое лицо, и королеве захотелось вечно видеть лорда улыбающимся. В ответ Мира тоже улыбнулась, и на ее щеках показались две очаровательные ямочки.

— Что ты делаешь? — в его глазах плясали смешинки.

— Обнимаю тебя, — откликнулась она и ойкнула, но рук не отняла.

— Знаешь, — Роан крепче прижал ее к себе, — мне хочется, чтобы эта минута длилась целую вечность.

— И мне, — призналась Мира после непродолжительного молчания. Сейчас ей не хотелось думать о том, что их разделяет.

Иногда можно остановиться на бегу, прислушаться и осознать, как прекрасно, когда твое дыхание сливается с другим, когда твое сердце бьется не в гордом одиночестве, а в унисон с чьим-то еще. Как, оказывается, хорошо, когда ты устала и больше не можешь быть сильной, склонить голову на сильное плечо и спокойно закрыть глаза.

Никто из них не считал, сколько они простояли, обнявшись. Минуты текли вяло, словно сам Хранитель времени одарил влюбленных своей милостью, позволяя им побыть вдвоем. Ни королева, ни лорд больше ни о чем не спрашивали и не говорили о том, что способно их рассорить. Иногда легкие вздохи, едва заметные касания и долгие взгляды могут быть красноречивее любых слов. Только в самом конце, когда даже ветер уснул, поддавшись ночным соблазнам, Роан пообещал:

— Я найду выход!

Мирель отстранилась и внимательно посмотрела на него.

— Пожалуйста, не позволяй обещаниям встать между нами, — попросила она со слезами на глазах.

— Я привык держать слово! — клятвенно уверил он.

Мира обреченно качнула головой.

— Бывают обстоятельства…

Столько грусти вдруг отразилось на ее лице, такая безысходная печаль затуманила взгляд, что Роану на миг стало страшно. Но он сумел укротить слабость и выдохнул:

— Расскажи мне.

Мирель отвела взгляд, противоречия раздирали ее: сердце умоляло довериться, но разум настойчиво твердил, что лорд Нордуэлла враг, который всеми силами пытается обмануть ее. С детства Мира поклонялась Люблине — Хранительнице домашнего очага. Потому однажды девушка уже доверилась сердцу и не прогадала. Так может, следует вновь последовать его зову?

Словно бы в ответ на ее заметные колебания, в ставни что-то громко ударилось, точно ночная птица со всего лету врезалась в деревяшку. И снова завыл, заголосил на разные лады ветер. Роан отпустил Мирель, почти подбежал к окну и распахнул ставни. Пурга с радостным визгом ворвалась в комнату, погасила огонек, тлеющий в камине. Королева внезапно озябла, ей померещилось, что кровь разом застыла в ее венах.

Роан поспешно закрыл окно и обратил взор своих прозорливых глаз на девушку. Мирель стояла на прежнем месте, но выглядела бледной, как полотно. Она неподвижно смотрела сквозь него, губы казались в неверном полумраке синими, а глаза заволокло мукой.

Не мешкая, Роан подскочил к возлюбленной, обнял, делясь теплом своего тела. Но девушка не откликнулась, будто лед в одночасье сковал все ее существо. Ругаясь, лорд отнес Миру на кровать и укутал в меха, а сам заново растопил камин. На все последующие вопросы девушка не отзывалась, только крепче прижималась к вернувшемуся Роану. Так, не размыкая объятий, они и уснули.

Роан, привыкший мало отдыхать, проснулся первым, да и сон его был неглубок и тревожен. Открыл глаза и удивился, услышав собственное учащенное сердцебиение. Неужели сновидение настолько обеспокоило его? Как ни силился лорд ничего не смог вспомнить, путанные обрывки прошедшего сна мутили сознание, и Роан поспешил отмахнуться от них. Гораздо сильнее его тревожила Мира. Окончательно стряхнув с себя наваждение, он осознал, что девушка мечется во сне, а ее тело горит в лихорадке.

Моментально слетев с кровати, эрт Шеран отыскал свои сброшенные сапоги, натянул их, и было бросился за помощью, но вовремя остановился, решив, что его утреннее появление в каморке травниц может вызвать ненужные пересуды. А с другой стороны, разве сейчас это важно? Взгляд лорда внезапно наткнулся на незаконченную вышивку, небрежно сброшенную на пол. Вчера в спешке Роан ничего не заметил, а сегодня яркое воспоминание пронзило мозг. Вот оно — приданое Тэйны! Почему пленница помогает его сестре? Об этом он спросит у них обеих позже, а пока навестит Тэйну и отправит к лекаркам ее.

Определившись, эрт Шеран выбежал за дверь и едва не споткнулся на пороге. Кошка стремительной молнией вбежала в комнату, на его ворчание пушистая зверушка лишь недовольно дернула хвостом, а сама заскочила на кровать и принялась вылизывать лицо хозяйки. Роан надумал прогнать кошку, но вовремя вспомнил, что Мирель привязалась к своей любимице, и махнул рукой.

Лорд был неприятно изумлен и раздосадован тем, что сестры не оказалось в покоях. Более того, даже при беглом осмотре он обнаружил, что Тэйна не ночевала в своей спальне. Подозрения стаей крикливых воронов закружились в голове. Роан не хотел верить, и сестре придется держать ответ, а сейчас он сам отправился к травницам, забыв о сомнениях. В конце концов, если пойдут слухи, то особо старательным можно будет пригрозить.

Мирель не понимала, где она и как очутилась здесь. За шиворот с голых веток падали холодные капли. Под ногами хлюпала жижа. Мирель с детства боялась болота. За деревней, в которой она родилась, располагалась одно. Называлось оно Змеиным, и местные редко наведывались в то проклятое место за ягодами. Если ходили, то группами по самому краю, а кто рисковал и забредал в самую глубь, редко возвращался. Юная Мира предпочитала обходить Змеиное болото по широкой дуге. А вот в Ар-де-Мее таких гиблых мест было гораздо больше. Будучи невестой она часто, внутренне содрогаясь от представлений, спрашивала жениха: «А нельзя ли осушить, хотя бы половину из них. Вы же маги?» — звучало с затаенной надеждой. Алин был серьезен: «Ты уже знаешь, что все в нашем мире взаимосвязано, — ждал короткого кивка и продолжал. — А теперь вообрази, вот осушим мы болота в своем краю, а вдруг где-то на юге образуется новое море? — и уверенно качал головой. — Нет, милая, мы, маги, и без того в мире бед натворили, — вздыхал, — за что поплатились. — И словно извинялся. — Не хочу, чтобы мои люди снова пострадали. Им несладко живется!»

Мирель со злостью пнула хилое деревце и, будто у человека, осведомилась:

— Говори, где я очутилась!

Деревце, как в насмешку, окатило строптивицу каскадом ледяных капель и распрямилось.

— А вот не сдамся! — прошипела Мира в ответ и показала неведомым врагам кулак. — Не на ту напали!

Чавкнула под ногой ненавистная жижа, да просвистел ветер, и девушка побрела дальше сквозь густой туман, опасаясь, что в любую секунду провалится в зыбкую трясину и найдет погибель. Такого густого и страшного тумана не бывало даже на Змеином болоте, словно некий колдун играл с ней до поры, теша свое самолюбие.

Некоторое время королева двигалась наугад, осторожно, носком тонкой туфельки прощупывая зыбкую почву. О холоде, сковывающем тело, (она и не ведала, что наяву горит в лихорадке), старалась не думать. Болотная жижа насквозь промочила ненадежную обувь, конечности онемели, но Мирель сильнее стискивала зубы и шла. «Всласть потешиться неведомый колдун, наблюдая мучения королевы», — глотая злые слезы, думала она. Мысль вспышкой озарила уставшее сознание, и Мирель остановилась.

— Я не твоя игрушка, — утерев слезы тыльной стороной руки, прокаркала девушка. Слова острыми колючками царапали горло, но королева держала спину прямо и продолжала говорить. — Выйди! Покажись! Или я тебя пугаю? — постаралась усмехнуться, но растрескавшиеся губы отозвались острой болью.

Туман рассеялся, открывая полубезумному взору Миры небольшой островок, а на нем огромную змею. Ядовитая зелень чешуи резала глаза, лоснилась, выделалась на темном мху.

Королева растеряно думала, сейчас страха не было. Он оставил ее на время, позволяя связно размышлять. «Змея, — Мирель отрешенно разглядывала гадину. — Необычная… Огромная, раза в три больше привычных болотных змеюк. Вон какие кольца завила… Смотрит, будто насквозь видит душу… А бывают ли гадины разумны?.. Хотя, — догадка была похожа на внезапную молнию. — Почему и нет? Ее братец создал полузмей — са'арташи, да и сама Некрита недаром зовется изменчивой. Что ей стоит принять любой понравившийся облик?»

— Признала, — змеиное шипение заполнило пространство.

— Я вас не ждала, — непроизвольно вздрагивая, призналась Мирель.

— З-знаем, поэтому не могли не напомнить о нас-с, — змея, показав огромный раздвоенный язык, сдвинула кольца, постаралась зачаровать съежившуюся девушку.

— Зачем вы меня мучаете? — выдыхая, спросила гадину Мира, но спохватилась, что не одна она стала игрушкой для этой Хранительницы. — Зачем вы мучаете их? — она говорила об ар-де-мейцах.

— Южанка, — выплюнула, как оскорбление, Некрита. — Зря мы надеялись на тебя! Нужно было отозваться на призыв Тьяны и признать королевой ее! Да любая женщина Ар-де-Мея будет достойней тебя, потому что никогда не полюбит врага!

Мысль, сформировавшаяся в голове Мирель, оказалась полынно-горькой. Королева признала обвинения Некриты, понимая, что незаметно для самой себя полюбила Роана. И если бы он был мужчиной из другого народа, как хорошо бы все сложилось у них. Сердцем девушка понимала, что и лорд неравнодушен к ней. Но чувства, которые они испытывают вопреки всему, должны молчать и умереть невысказанными. Будь она обычной девчонкой, то презрела бы все запреты, но она королева и ей позволено и запрещено намного больше. Пусть ни один мужчина, даже Алин, не вызывал в ней подобного огня, она погасит пыл, как того ждут.

Мирель знала, что Некрита читает ее мысли.

— Я помню о клятве, — тихо уронила, кусая израненные губы, королева.

— Этого мало! Поклянись на крови! — настаивала непредсказуемая Хранительница. — Иначе, — она знала, куда следует надавить, чтобы вызвать боль, — пострадают твои родители… и тот, кто стал твоей первой любовью.

— Нет, — Мира заледенела.

— Да. Мы найдем Алина во владениях Эста и заставим его страдать вечно, искупая твои ошибки… пока еще королева, — Некрита обнажила в ухмылке острые зубы, предлагая Мирель сделать окончательный выбор.

Лед струился по венам Миры, и теперь королева, как никогда прежде, понимала, что испытывают ее подданные. Холод, вечный, сковывающий все существо, не позволяя двигаться, и осколки замерзших слез, которые царапают щеки.

— Прочь, гадина! — послышался чистый, звонкий голос.

Мирель не смогла обернуться, но со спины заметно потеплело. Змея яростно зашипела и обратилась в женщину, одетую в развевающиеся черные одежды.

— Уходи! — повторил голос, а туман, в последний раз вскинувшись, припал к земле, вполз в нее разрозненными клочками и пропал.

В небе, заглушая крики воронов Некриты, запели певчие птицы. Мертвое болото ожило, зацвело, заискрилось изумрудной листвой. Явилась перед застывшей от горя Мирой Хранительница Люблина.

— Не бойся, дитя мое, — рыжеволосая женщина улыбнулась королеве.

— Она принадлежит нам, — зло скалясь, напомнила Некрита.

— В снах у тебя нет над ней власти, — повернулась к ней Люблина. — У них иной Хранитель. Ты поймала его на слабости, а я пришла, как друг, — она склонила голову и посмотрела на собеседницу.

Хранительница магии недобро сощурилась, но возразить Люблине не смогла. Только смерила бледную Мирель своим жутким взором, напомнила:

— Твоя клятва, — и разлетелась сотней воронов, который вместе с прочими унеслись в небеса.

Хранительница любви обернулась к Мирель и с жалостью взглянула в ее застывшие, наполненные слезами глаза.

— Следуй зову сердца, дорогая моя, — произнесла она.

— Но… — сумела прошептать королева.

— Твоя клятва? — в первые за все время на чело Люблины набежала тень. — Она была поспешной, но вырванной обманом. Поэтому, если ты нарушишь ее, то я лично соберу всех Хранителей и выступлю на твоей стороне.

— А как… — встрепенулась Мира.

— Просто позови меня в нужный час, как делала дома, на юге, — с легким укором подсказала Люблина и, подойдя, коснулась губами лба Мирель. — Я не забываю о тебе…

Мира резко открыла глаза и первое, что ощутила — шершавый, мокрый язычок беспрестанно касающийся лица, губ, шеи.

— Беглянка, — прохрипела королева, и кошка заглянула ей в глаза, стоя на самой груди, а затем улеглась, громко мурлыкая, словно понимала, что пережила хозяйка, и, как могла, утешала, забирала болезнь и тоску.

Потом набежали травницы, принялись осматривать пленницу и отпаивать ее целебными отварами.

Удостоверившись, что о Мире позаботятся, Роан всецело занялся другими проблемами, особенно его беспокоили дела сестры. Весь день эрт Шеран потратил на осторожные поиски, ни брату, ни тем более Гурдину, он ни о чем не рассказал.

Тэйна вернулась в покои лишь следующей ночью, крадучись, как вор. Эрт Шеран поджидал сестру, заняв ее кровать, и оповестил о своем присутствии тихим покашливанием.

Тэйна, еще секунду назад, блаженно прислонившаяся к дверной створке, искренне верующая, что ее ухода никто не обнаружил, подпрыгнула и онемела.

— Доброй ночи, сестра, — лорд ловко поднялся и угрожающе выдвинулся вперед.

Собравшись, Тэйна вздернула подбородок и вызывающе произнесла:

— Что ты делаешь в моей комнате, брат! Не забывай, это девичья спальня!

— И где же была девица? — оскалил зубы Роан.

Тэйна не дрогнула.

— Гуляла!

— С кем? — брат подошел к ней и впился требовательным взором.

— Одна, как обычно, — она небрежно дернула плечом и попыталась отойти от двери.

Роан стоял, подобно скале.

— Где? — короткое слово было подобно удару наотмашь.

Тэйна отвела глаза и выдумала первое, что пришло в голову.

— Я была с пленницей, мы шили приданое!

По тому, как окаменело лицо брата, девушка поняла, что проиграла, и он теперь не отступится, пока не выяснит правду. Роан, едва сдерживая требующую рвать и метать ярость, вытащил из внутреннего кармана вышивку.

— Это? — опасно спокойным тоном полюбопытствовал он.

Тэйна, сглотнув, кивнула и выдала себя.

Роан не кричал на сестру, лишь замахнулся, но опустил руку.

— Не ври мне! — процедил он и, следуя порыву, вынес приговор. — За непослушание ты будешь наказана! Я отправлю гонца твоему жениху и попрошу прибыть, как можно скорее! За эти дни ты закончишь приданое, а чтобы не было соблазна «прогуляться», — ядовито дополнил он, — ты будешь заперта в своих покоях! И попрошу Гурдина лично приносить тебе еду! — оттолкнул, намереваясь оставить сестру.

Но она вцепилась в него, повисла и, захлебываясь, взмолилась:

— Не надо, брат… прошу… Я не предавала тебя… Я всего-навсего…

Эрт Шеран, исполненный ярости, остался глух к мольбам Тэйны. Он оттолкнул ее и вышел, не забыв повернуть в замке ключ.

Слабость и лихорадка изводили Мирель долгие пять дней. Лекарки не отходили от ее постели ни на минуту — следовали четкому приказу лорда. Беглянка то приходила и спала рядом с хозяйкой, то скрывалась по своим делам.

На шестой день, когда Мира почувствовала себя лучше, она, улучшив момент, пока травницы вышли, обратилась к кошке:

— Помоги мне узнать, как обстоят дела. Иначе сойду с ума, — королева понимала, кто послал к ней питомицу.

Беглянка спокойно улеглась и принялась вылизывать белоснежную шерстку, всем видом выражая безмятежность. Мира поняла, что хочет сообщить кошка — сейчас не время для дел, нужно набраться сил.

Мирель терпеливо ждала подходящего часа, покорно принимала снадобья и съедала все, что принесут. Уже следующей ночью Беглянка настойчиво потянула ее к выходу из комнатушки.

— Роан сказал… — засомневалась пленница, но кошка рьяно скребла дверь и просилась выйти.

Полностью доверившись Беглянке, Мирель с замиранием сердца толкнула дверь. В коридоре белым туманом клубился Дух, и королева резко отпрянула. Кошка с почти тигриным рыком кинулась спасать хозяйку. Призрак Нордуэлла не сдавался, шипел, посылал видения, в которых к Беглянке стремилась стая озлобленных крыс. Но разве не справится с ними деревенская кошка?

Внутренним чутьем Мира поняла, что Беглянка займет Духа, и решилась. Дни вынужденного бездействия королева провела в раздумьях. Роан ни разу не навестил ее, но чувства к нему не угасли, а, наоборот, вспыхнули с новой силой. Мирель надеялась, что сумеет спасти всех. О себе она думала в последнюю очередь.

Не встретив в коридоре стражей, королева была удивлена. Замок против обыкновения выглядел вымершим. За разъяснениями Мира поторопилась к Тэйне, надеясь, что подруга не откажет ей.

Постучавшись в покои подруги, Мирель не получила ответа. И, ударив еще раз, вполголоса позвала:

— Тэйна, это я, Мирель. Открой, пожалуйста.

— Мира? — голос Тэйны прозвучал странно.

Королева поначалу не разобралась от чего и возобновила разговор:

— Открой, прошу, у меня к тебе важное дело, — толкнула дверь.

Створка не поддалась ее усилиям, и Мира пришла в замешательство.

— Тэйна? — потрясенно позвала она подругу.

Та откликнулась не сразу, как будто размышляла, стоит ли беседовать дальше.

Тишину нарушали только далекие шорохи, наводящие Мирель на мысль о том, что по коридору в ее сторону ползет огромная змея. Поежившись, она снова постучалась.

В этот раз Тэйна ответила четко:

— Мира, оглянись, где-то недалеко должен быть ключ.

Королева, нахмурившись, тщательно осмотрела стену, пока ее настороженный взгляд не наткнулся на небольшую нишу. В ней, действительно, находился тщательно вычищенный ключ.

— Ну что? — не утерпела Тэйна.

— Нашла, — медленно откликнулась Мирель и подошла к двери, чтобы выпустить подругу из заточения и расспросить. — За что брат наказал тебя? — спросила она после того, как Тэйна ступила на порог.

— А что ты ему сказала? — глаза Тэйны лихорадочно блестели, а в голосе слышались жесткие требовательные ноты.

— О чем? — Мира заметила, что подруга чем-то сильно расстроена, и сделала вид, будто не обратила внимания на ее резкий тон.

Тэйна стремительно заскочила в покои и вернулась, показывая вышивку.

— Разве не ты отдала ее Роану?

Мирель переводила озабоченный взгляд с подруги на законченное шитье и мысленно рассуждала. Заминка рассердила Тэйну сильнее, и теперь девушка не считала нужным сдерживаться.

— Не лги мне! Ты сделала все, чтобы угодить моему брату, а он только того и ждал! — обличающе проговорила она.

— Тэйна, — королева попробовала воззвать к разуму собеседницы, — объясни толком, что у тебя случилось, — она нарочно не повысила голоса, чтобы не вступать в спор.

Но Тэйна не на шутку разбушевалась. Дни заточения вымотали девушку, одинокие, наполненные кошмарами ночи стали для нее настоящей пыткой, а молчание братьев и изощренные насмешки Гурдина оказались последней каплей. Сейчас Тэйна выплескивала все, что накопилась, на ту, которая оказалась единственной, способной выслушать. Злые слова сами рвались из глубины ее изнуренной души. Если бы хоть на миг Тэйна задумалась, то и сама ужаснулась бы всему, что произносили ее уста.

— Ты глупая, Мира, впрочем, в том нет твоей вины. Все мы, женщины, страдаем этим недугом! А все потому, что лишь мы способны любить. Ведь известно с давних времен, что у мужчин сердца нет, а тот орган, который бьется за их ребрами, ошибочно принимаемый нами за сердце, всего-навсего грубая безделушка. Но каждая до самой последней секунды верит, что любовь меняет все! — Тэйна не смотрела на Мирель, куда-то в сторону и кривила губы в горькой ухмылке.

— Тебя обидел Дарейс? — с участием спросила Мира.

— Нет! — яростно выкрикнула Тэйна, доказывая обратное. — Он показал мне, что у ар-де-мейцев вместо сердца кусок льда! — небрежно дернула плечом. — Но я ничуть не удивлена! — И со мстительной усмешкой наконец взглянула на собеседницу. — А вот тебя ждет горькое разочарование, когда поймешь, что обещания Роана эрт Шерана лживы — все его помыслы направлены только на благо Нордуэлла.

Мирель покачала головой.

— Обида — плохой советчик. Моя душа не отягощена ей, а разум и сердце одинаково подсказывают — Роан влюблен в меня, — с грустью поведала она.

Но Тэйна, думая лишь о своей утрате, обрушила на собеседницу новый поток злых слов.

— Ты заблуждаешься, — в глубине зеленых глаз вспыхнули безумные огоньки — невыплаканные слезы затопили душу девушки. Ночные кошмары затянули липкой паутиной разум. Одиночество ожесточило ее сердце. — Отвернись от моего брата, предай его, заставь страдать!

— Ты виделась с Дарейсом? — королева была обеспокоена состоянием подруги и по-прежнему задавала вопросы выдержанным тоном. — Ты говорила с ним? — ей нужно было узнать правду.

— Говорила? — взгляд Тэйны на миг потух, но затем снова вспыхнул. — Да кто же мне позволил? Я несколько дней была отрезана от мира! — в пылу боли и гнева, пожирающих друг друга, выкрикнула она. — В Нордуэлле почти не осталось верных мне людей!

Мирель переживала за подругу, ей хотелось обнять ее, утешить. Подходящие слова вертелись на языке, но высказать их она не успела.

Тэйна все говорила и говорила, словно не могла остановиться. Дыхание девушки сбилось, будто она бежала и сама не осознавала, куда именно.

— Одна только старая нянька во всем нашем проклятом крае согласилась прийти на помощь и украдкой отправила весточку на границу.

— Ты осмелилась отправить Дарейсу ворона? — Мира не раз была свидетельницей того, что любовь толкает людей на безумства, но поступок Тэйны потряс ее до глубины души. На некоторое время она даже потеряла дар речи.

— А на что ты готова ради любимого? — свысока бросила Тэйна. Хмыкнула. — Не знаешь? А так ли сильно ты любишь моего брата, как я полюбила ар-де-мейца? — каждая произнесенная буква была пронизана ненавистью.

— Да кто тебя обидел? — теряя терпение, всплеснула руками Мирель. — Что тебе сделали Роан и Дарейс?

— Предали меня, — хрипло, точно через силу, изрекла Тэйна. Губы девушки задрожали, но Мира не услышала ни единого всхлипа и догадалась, какой путь выбрала подруга. Часто, рыдая, мы избавляемся от обид, двигаемся дальше, ищем дороги к свету. Тэйна копила обиды, держалась за них, берегла, а чтобы не расплакаться вспоминала о гневе. И он придавал ей сил.

Мирель не узнавала подругу, словно чужая злобная тень заняла тело Тэйны, лишила ее разума. Это было и странно, и страшно одновременно — у Миры даже возникло ощущение, что она вернулась в Ар-де-Мей. Королеве пришлось ущипнуть себя, чтобы удостовериться, что ее не настиг один из многочисленных кошмаров, где дорогой человек, переступив запретную черту, переродился в жуткое чудовище.

Помотав головой, Мирель заставила себя взглянуть прямо на Тэйну и, опасаясь правды, твердо спросила:

— Какой ответ прислал тебе Дарейс? — она не спрашивала, что принес капитану ворон, но в душе догадалась, с чем вернулась в замок птица.

Тэйна открыла рот, но закрыла его, и, поддавшись внезапному порыву, вытащила из-за ворота смятый клочок ткани и швырнула его собеседнице.

Лоскут упал на пол, и Мира наклонилась, чтобы поднять его. Изящно вышитый символ по краю, хорошо знакомый королеве, едва уловимый запах костра и фраза, написанная кровью: «У нас нет будущего».

— Как на него похоже… — шепотом заметила Мирель, осознавая, что иначе Дарейс эрт Баралис ответить не смог бы.

— Ты не слышала того, что я говорила, и все еще считаешь, будто мой брат поступит иначе?! — крик Тэйны напоминал удар хлыста. Он затмил все прочие шорохи, разорвал гнетущую тишину. — Ты предала меня ради Роана! — накинулась она на Мирель. — Но он никогда не предаст ради тебя, а поступит, как любой нордуэллец поступает с пленным ар-де-мейцем! А вот я рискнула ради любви! Ради Дарейса я предала своих и убила того, кто нес ему гибельную весть!

— Что ты сделала? — Мирель не поверила тому, что слышит. Ей снова показалось, что кто-то чужой, не девушка, с которой они сдружились, произнесла эти жестокие слова.

— Не делай вид, будто ничего не знаешь! — разъяренно проговорила Тэйна, но, несмотря на обуявший гнев, заметила недоумение, четко отразившееся на лице королевы. И с чувством превосходства решила продолжить. — Что, мой брат не посчитал нужным сказать тебе? Тогда, пожалуй, я поведаю тебе истину!

— Тэйна, — в очередной раз, в отчаянной попытке достучаться до разума собеседницы, позвала Мира, — постарайся переступить через обиду и жить дальше. Я уверена, что Дарейс…

— Ты настолько уверена в этом ар-де-мейце? — в запале осведомилась Тэйна. — Ах-х, — с притворным сочувствием вознесла взгляд к потолку, — ты же его королева. Ну, тогда да, он исполнит любое твое требование, даже женится, если прикажешь, — с издевкой закончила она.

— Тэйна, — Мирель почувствовала подступающий гнев, но пока еще была способна погасить его, — я не собираюсь выходить замуж за Дарейса.

Жаль, что Тэйна не желала ее слушать. Она придумала собственную историю, вообразила, будто из нее хотят сделать жертву, и решила перехитрить всех. Вот только обманывала она себя и отказывалась принять правду.

— Конечно, ты не собираешься выходить за своего капитана, ведь думаешь, что Роан женится на тебе, и вы станете жить долго и счастливо.

— Ты бредишь, — Мира осознала тщетность своих попыток и развернулась, решив, что лучше оставить девушку в одиночестве и позволить ей хладнокровно обдумать свои действия.

Следующие слова Тэйны оказались для Мирель камнем, брошенным в спину.

— Нордуэлл — это все для моего брата. Он, не задумываясь, отдаст за него жизнь, и не только свою. Нордуэлл — это огромный костер, согревающий ир'шиони, и, чтобы этот костер никогда не погас, нужны дрова — неважно целые бревна, или хрупкие веточки. Любой из нас может оказаться в пламени, дабы сохранить тепло для других. А если найдутся чужаки или враги… — она сделала паузу, вынуждая королеву обернуться и, затаив дыхание, выслушать окончание рассказа. — Ты должна была стать очередной жертвой, но мой брат не привык воевать с женщинами. А ты воспользовалась слабостью, проникла в наш дом, отравила душу Роана, отняла здравый смысл, поэтому он рискнул всем, чтобы спасти тебя, и избрал новую жертву. Но я не могла позволить брату сжечь Дарейса, поэтому догнала и убила посланника, несущего весть твоему капитану. Жалко, Роан догадался об этом и приказал ускорить свадьбу, а сам отправился на границу, чтобы лично бросить вызов Дарейсу.

С трудом сглотнув, Мира выговорила:

— Мужчины должны встретиться в поединке, так заведено, и не нам с тобой менять условия. И Дарейс, и Роан знают, как поступить в спорной ситуации. Они оба следуют законам чести, и мы с тобой должны гордиться, что наши мужчины не ведут себя, как разбойники с большой дороги, несмотря на обстоятельства.

Тэйна одарила королеву снисходительным взором и сказала.

— Очнись, глупая. Между Нордуэллом и Ар-де-Меем долгие годы длится война. В такое время, всем известно, хороши любые средства. И если мой брат и твой капитан вознамерились сыграть в благородство, то найдется тот, кто поступит по ситуации. Нордуэлл ждет свою жертву, и она будет! Новая ветка упадет в костер. А может, взять целую вязанку хвороста?!.. — кровожадно вопросила в пустоту девушка, и сердце Мирель похолоднело от ужаса.

«Если Роана нет в замке, то всем заправляет Гурдин, а он… и здесь должны быть…» — она больше не рассуждала, развернулась с намерением бежать. На негнущихся ногах Мирель удалось сделать несколько шагов.

— Знаешь, — зловещим шепотом проговорила Тэйна, — а я уже чувствую запах горящей плоти.

Мира остановилась и медленно обернулась к Тэйне. Смерила девушку долгим взором и высказала свои мрачные, давящие мысли.

— Я знаю лишь одно — та Тэйна, с которой я познакомилась в замке, умерла. Женщина, которую я вижу сейчас, не имеет ничего общего с моей подругой. Она твердит о любви, о предательстве, о жертвах и благородстве, но ровным счетом не знает ничего о том, что говорит. Мне жаль эту незнакомку, ведь она проиграла. Она сделала неверный выбор и погубила тех, кто был дорог ее сердцу. Она утверждала, что убила посланника, чтобы спасти свою любовь, но нет. Она никого не спасла, а убила себя.

— Нет! — в припадке ненависти Тэйна накинулась на Мирель. — Будь ты проклята королева Ар-де-Мея!

Мира увернулась и изо всех сил толкнула бывшую подругу. Та, бранясь, отлетела к стене и тонко завыла. Не задерживаясь, чтобы помочь ей, Мирель побежала к выходу. Вслед ей неслись яростные проклятия обезумевшей Тэйны.

Беглянка в нетерпении металась у парадной двери и встретила Мирель требовательным мяуканьем.

— Идем, — задержав дыхание и позволив себе глубокий вдох, Мира улыбнулась кошке сквозь слезы. Смахнула их и толкнула дверь, приготовившись к новой битве.

Но за порогом никого не было, однако во дворе явственно слышались громкие вопли. Даже завывания ледяного ветра, с неистовством дикого зверя вцепившегося в Мирель, не могли заглушить яростные крики, доносившиеся из рощи ильенграссов. Мира рванулась в нужную сторону, но едва не запнулась. Кошка бешено нападала, не позволяя девушке двигаться к роще. Беглянка рвала подол острыми коготками, прыгала, мешая Мирель идти, цеплялась за одежду, царапалась. Но, несмотря на боль, королева продолжала делать шаги. Сумерки окрасились красным, огненные всполохи метались на фоне темных небес. Их тени переплетались друг с другом, словно невиданные существа или танцевали, или вели непрекращающийся бой.

Спотыкаясь, королева медленно брела к своей цели, шепотом уговаривая Беглянку уступить дорогу. Но кошка разъяренно шипела и отступать не собиралась.

— Ты пойми… пойми… — увещевала Мира питомицу, — я должна там быть. И если я приду, они отпустят их, — она верила тому, что говорит.

Беглянка царапалась и кусалась, заглядывала хозяйке в глаза, но не отходила. Сделав последнее усилие, королева устремилась вперед, вбежала в рощу, скользнула между двух близко стоящих деревьев, но тут же упала на колени. Кошка запрыгнула ей на плечи и толкнула на землю, а низко склоненные ветви укрыли их от недобрых взглядов.

Несколько минут Мирель пролежала на ворохе опавших листьев, но затем тяжело поднялась, опираясь о морщинистый ствол. Она не слышала ударов собственного сердца, потому что все звуки заглушал хриплый рев, напоминающий рычание сотен озлобленных животных.

Но в роще стояли люди, по крайней мере, они выглядели, как люди. Все они пели:

— Нордуэлл… Нордуэлл — ты наш край…

Мы живем во славу твою…

Мира помотала головой и сквозь пелену текущих слез — она больше не пыталась их смахнуть — заметила Гурдина. Он стоял в круге, образованном восьмью столбами. С факелом в руке Гурдин, возвышающийся над толпой, напоминал кровавого демона, требующего жертв. В неровном свете огней лица собравшихся выглядели жутко. Они и впрямь напоминали звериные морды. И каждый из собравшейся толпы с готовностью внимал слову господина, того, что организовал их всех.

— Дети мои! — возглас Гурдина прокатился над озверевшей толпой, заставляя ее умолкнуть. — Пришел наш час! Мы отомстим проклятым магам за всех, кто пал от их волшебства, — окинул безмолвных людей с фанатично горящими глазами пристальным взглядом, выбрал, назвал. — Орей, ты будешь первым. Помнишь, что маги сделали с твоей невестой?

Ответом Гурдину стал многоголосый вой, а в центр вышел молодой мужчина.

— Помню, — сквозь стиснутые зубы молвил он и поднял вверх руку.

Спустя мгновение в ней запылал факел, и толпа расступилась, дозволяя Мирель увидеть всю полноту картины. Из ее горла вырвался страдальческий хрип, тело сделало рывок, но кошка была начеку и не позволила хозяйке выйти из укрытия, снова уронив ее. Поднимаясь, Мира не могла отвести глаз от жуткого зрелища.

Восемь мужчин в простых домотканых рубахах, порванных и залитых кровью, стояли связанными у столбов. Двое из них молились, отрешенно глядя в далекие равнодушные небеса. Один склонил голову, то ли потерял сознание от боли, то ли пребывал в блаженном оцепенении. Остальные держались и смотрели прямо на своих мучителей. А ир'шиони, подстрекаемые Гурдином, все выходили и выходили из толпы, и в их руках зажигались смертоносные факелы.

На миг воцарилась тишина, Гурдин с торжественным видом готовился подать знак. Мира, набрав полную грудь воздуха, собралась объявить о своем присутствии. Пусть она сгорит сегодня, но хотя бы попытается спасти подданных, исполнит свой долг.

Ее уста закрыла чья-то рука, не позволяя крикнуть.

— Тише, пожалуйста, — шепотом предостерег Риан, крепко прижимая девушку к себе.

Она воспротивилась, укусила барда, надеясь, что тот ее отпустит. Риан сдавленно ругнулся, но хватку не ослабил.

— Будь благоразумной, — сказал он.

Мирель продолжила извиваться, и Риан вынужден был сообщить:

— Ты им не поможешь, а сама погибнешь! И что я скажу брату? — королева на мгновение успокоилась, а затем несогласно мотнула головой. — Ладно, — бард применил иную тактику. — Мертвая ты ничем не поможешь оставшимся подданным. Подумай о тех, кто ждет тебя за Разломом!

Мирель притихла, собираясь с силами для очередной попытки, но Гурдин уже подал сигнал. Огонь, словно живое существо, с превеликим желанием набросился на стопки сухих поленьев, лежащие у столбов. Алчные языки пламени взмыли ввысь.

Крики несчастных ар-де-мейцев потонули в громовом вое ир'шиони. Они вновь сомкнули ряды, дабы не пропустить ничего, насладиться каждым мгновением. Слезы Миры разом высохли, точно огненное дыхание жадно слизало их с лица девушки. Теперь она дрожала, и если бы Риан отпустил ее, то непременно вновь упала бы. Чувствуя, в каком состоянии находится его пленница, бард лишь крепче сжимал руки и шептал:

— Не грусти о них. Знаешь, есть люди, которые рождены для великой цели, а есть те, кто живет, чтобы им помогать. Они тоже люди, но их цель служить, дабы великие исполнили предначертанное. Не мы выбираем судьбу и не мы решаем, когда прервется чья-то жизнь. Гордись своими подданными, они погибли, ради того, чтобы ты выжила, чтобы не забыла о других и помогла тем, кто ждет тебя за Разломом, — и в утешение. — Наверняка, у каждого из этой восьмерки остались родные. Вернись домой, позаботься о них.

Мирель рвано вдохнула, и Риан ослабил хватку, позволяя ей дышать свободнее. Голова у Миры кружилась, от чего мир разлетался на сотни отдельных фрагментов, земля под ногами гудела. И девушка теперь сама держалась за Риана. Они скрывались в тени дерева, не рискуя выходить и будоражить заведенную толпу.

Вой постепенно смолкал, ветер радостно носился по кругу, поднимал пепел, смешивал запахи. Особенно четко чувствовался жуткий, сладковатый запах, от которого к горлу подкатывала тошнота. И Риан, и Мирель, не сговариваясь, старались задержать дыхание. Бард первым опомнился и решил, что пора уходить, так как толпа еще не скоро разойдется, будет до самого рассвета упиваться своей призрачной победой.

Он приготовился пятиться, потянул было Мирель, и она покорно пошла бы за ним. Но Магира распорядилась иначе. Жизнь сделала крутой виток, соединив, закрутив нити судеб нескольких участников, решив, что каждый должен расплатиться за ошибки по-своему.

Мира и Риан замерли, он смачно выругался, когда к Гурдину подошла Тэйна и указала на беглецов. Фанатичные, наполненные ненавистью взоры обратились на них. Ветви ильенграсса, укрывающего барда и королеву, горестно зашелестели.

— Беги! — Риан толкнул Мирель, и она едва устояла на ногах.

— А ты? — одними губами спросила девушка.

— Справлюсь, — его лицо озарила задорная улыбка. — Иди, — в следующий миг Риан стал серьезен. — И помни о моих словах, — он выступил из-за дерева, на ходу снимая с плеч залатанный мешок.

В нем находился футляр с небольшой арфой, Мира испуганно вскрикнула, замешкалась, и кошка опять напала на нее, требуя поторопиться.

— Догоните ее! — вопль Тэйны прозвучал громом.

— Вперед! — скомандовал Гурдин, обнимая Тэйну за плечо, выражая ей свою благосклонность и поддержку.

Толпа пришла в движение, и Мирель с горечью осознала, что ей не сбежать, пришло ее время. Она выпрямилась, подняла кошку, прижала ее к себе, радуясь, что в этот скорбный час с ней будет дорогое существо. Беглянка вздохнула, как усталый человек, прильнула к сердцу хозяйки и успокаивающе замурлыкала.

Мира было подивилась необычному поведению своей воинственной питомицы, но в это мгновение Риан коснулся струн арфы. Чистый звук разнесся по роще, и все в ней замерло. Печальная, но вместе с тем прекрасная, волнующая души и проникающая в сердца мелодия зазвучала, а голос барда стал великолепным дополнением. Он пел о безграничной любви, о прощении, о душевной красоте и о мире. Само время замедлило свой неутомимый бег, словно бы заслушалось.

Мирель вновь заплакала, хотя горло саднило от прошлых рыданий. Но с этими слезами боль, открывшаяся в ее груди, подобно кровавой ране, проходила.

— Иди ко мне, — хрипло произнес любимый, и нежные, но сильные руки коснулись ее тела.

— Роан? — недоверчиво взглянула на своего лорда королева, выпустив Беглянку.

— Идем, — он подсадил Миру в седло и пояснил. — Магия Риана действует всего несколько минут, скоро они очнуться.

— Мы позаботимся о них, — раздалось слева, и Мирель только-только заметила еще двух всадников.

Одного она знала — это был друг Роана Лан эрт Тодд. Второй, который говорил, выглядел совсем мальчишкой, но взгляд его был тверд, подобно стали, из которой был выкован меч в его ладони.

— Помогите Риану, он слабеет после своих заклинаний, — бросил лорд и собрался запрыгнуть в седло позади Миры.

Ему помешала кошка, усевшаяся на его сапог. Хмыкнув, лорд подсадил сначала ее, а затем заскочил сам. Черный конь сорвался в галоп, унося их в ночь.

Но трагедия, разыгравшаяся в вековой роще, продолжалась. Лан был опытным воином, поэтому сходу оценил опасность.

— Нам придется нелегко, — встав с правой стороны от барда, шепнул он младшему брату. — Главное, не подходи к Гурдину. Я сам разберусь с ним!

Аррис эрт Тодд, порывистый, как и прочие юноши его возраста, усмехнулся и собирался ответить старшему что-то дерзкое и уверенное, но взор его встретился со взглядом Тэйны. Она стояла прямо, магия собственного брата не оказала на нее никакого влияния. Она планировала отправиться следом за Роаном и Мирой, но к собственной досаде заметила жениха и решила расквитаться с ним для начала. Молчаливо бросая вызов Аррису, девушка отодвинулась от Гурдина и вытащила меч из ножен.

— Дура! — в сердцах сплюнул Аррис и покачал головой.

Лан не принял действия Тэйны во внимание и собрался сказать: «Покорности научишь ее после свадьбы плеткой», — но не успел, потому что Риан со стоном упал на колени. Силы у барда иссякли, и он больше не мог сдерживать толпу.

Аррис отвел взор от Тэйны и взглянул на брата. Тот кивнул, напряженно оглядывая окрестности. Большинство собравшихся ир'шиони, находясь под воздействием магии Риана, успокоилось. Но немало оказалось и тех, чья ненависть, испепелив сердца, погубила души. Эти ир'шиони рассердились сильнее, негодуя из-за потерянного времени. Их и решила возглавить Тэйна.

— Не останавливайтесь! Найдите пленницу! — взвыла она не своим голосом, но мужчины ир'шиони не привыкли подчиняться женщинам.

Те, на кого она рассчитывала, с недоумением смотрели на нее, и тогда в дело вступил Гурдин.

— Вперед! И пусть правосудие свершится! — провозгласил он и первым кинулся к конюшне. — Уйди, и тогда бард не пострадает! — сказал древний, подойдя к Лану.

Ир'шиони, верный слову, данному своему другу и лорду, упрямо покачал головой. Гурдин усмехнулся в ответ и, демонстративно вытащив меч из ножен, воткнул его в землю.

— Ты знаешь, какой исход будет, — хладнокровно произнес он, не отводя темного, тяжелого взгляда от лица Лана.

— И все же я попытаюсь! — ответил ему старший из братьев эрт Тодд.

— Это не займет много времени, — Гурдин готов был сражаться с Ланом голыми руками и был уверен в победе.

Лан кивнул брату и молчаливо указал на беспомощного Риана, попросив позаботиться о нем. Аррис с явной неохотой повиновался, напоследок одарив Тэйну многообещающей улыбкой, не осознавая, что тем сильнее раззадоривает ее.

На пару мгновений он выпустил клинок из своих рук и поднял Риана, чтобы вынести его из опасного места.

— Арфу возьми, — простонал бард, и Аррис с шипением исполнил просьбу, а затем снова взял меч, готовый в любой момент пустить его в дело.

Они успели пройти несколько шагов, оставляя Лана наедине с Гурдином и обезумевшей толпой. Аррис сквозь зубы ругался и ежесекундно оглядывался. Риан, мучающийся от собственного бессилия, не желал быть обузой.

— Отпусти, — сжав челюсти, прохрипел он.

Аррис приказал барду заткнуться и не мешать. Ветви за ними сомкнулись, прикрывая уход, но эрт Тодд продолжал вполголоса ругаться.

— Отпусти, — более настойчиво попросил Риан и сделал попытку вырваться.

Аррис усилил хватку и ускорился, а Риан не оставил попыток освободиться. Силы были неравны, и бард применил иную тактику:

— Я знаю, как помочь.

Эрт Тодд обидно хмыкнул в ответ.

— Да, не сомневайся, — Риан вновь дернулся, стараясь вырваться из крепкого захвата.

— Наш лорд приказал сберечь твою жизнь, и мой брат сейчас сражается, чтобы сделать это, рискуя собой!

— Я. Могу. Помочь, — превозмогая боль, повторил Риан.

— Конечно, — Аррис не прислушался, шел дальше.

— Слышишь? — бард заставил его остановиться.

— Я ничего не слышу, — напрягая слух, откликнулся эрт Тодд.

— И я… — шепот Риана звучал зловеще. — Такая тишина бывает перед бурей…

— Мне не страшно, — откликнулся Аррис, сбросил барда на землю и хотел что-то добавить.

Но в тот же миг, подобно первому удару грома в начале грозы, раздался боевой клич Лана.

Старший из братьев эрт Тодд решил поступить по чести, отстегнул меч от пояса и отложил его ближе к древесному стволу, надеясь забрать после битвы.

— Ты веришь, что победишь меня? — усмехнулся древний.

— Я верю в высшую справедливость! — Лан вспомнил легенду и использовал слова, как оружие.

Гурдин ощерился:

— Ты глупец, если веришь им, — вскинул взгляд к темным, безмолвным небесам.

Вместо ответа Лан, отлично понимая, что шанс на победу у него невелик, закричал во все горло, выражая охватившие эмоции. Толпа, внимательно следящая за предводителем, пришла в движение. Гурдин все еще контролировал ир'шиони и решил воспользоваться ситуацией. Он достигнет своей цели, и королева Ар-де-Мея умрет, пусть и не от его меча. Ее участь будет гораздо более страшной.

— Вперед! — проорал он, отправляя толпу на поиски лорда и пленницы.

Лан немедленно нанес первый удар, целя в челюсть, но его противник даже не пошатнулся. Лан качнул головой:

— Я думал мы все решим вдвоем, не привлекая к делу женщин, — бросил презрительный взгляд на Тэйну, застывшую неподалеку, — и простаков! — пренебрежительно охарактеризовал он собравшихся, торопящихся исполнить приказ Гурдина.

— Бей, — все, что получил он от древнего, и атаковал в надежде задержать хотя бы его, чтобы другие, потеряв главного, растерялись.

Аррис перехватил меч и вышел на середину тропы, как только ветви ильенграссов зашумели, раздвигаемые бегущими ир'шиони. Они замедлили свое движение, заметив преградившего путь воина, но ненадолго. Воспаленные глаза ир'шиони не увидели войско, лишь одного, а за ним — барда. Руки сжались в кулаки, ноги приготовились к прыжку, а неутомимые взгляды напряженно оглядывали окрестности в поисках того, что послужит оружием.

Юный рыцарь сумел заметить каждую мелочь и дерзко улыбнулся, глядя в каждое перекошенное от ярости лицо. Тэйна стояла позади всех и улыбалась в ответ, но ее улыбка была ледяной. Дороги назад для девушки уже не было, только вперед вслепую. Тьма поднимается и растет на несчастьях, недомолвках и одиночестве. Она становиться причиной появления черных мыслей и деяний, постепенно поглощающих человека и превращающих его в чудовище. Тэйна и сама не поняла, кем стала. Свет, который был в ее душе, стал непроглядной тьмой, и спасти девушку не смогло даже чудо.

Лан атаковал Гурдина снова и снова:

— Ты беспринципный, бесчестный лгун! — наносил удар за ударом, но древний лишь посмеивался, хотя глаза оставались холодными, бездонными.

— Ты клятвопреступник! — не стесняясь, бросил он обвинение и понял, что по-настоящему задел древнего.

Теперь Гурдин не станет испытывать его, а прикончит без жалости. Лан почувствовал тяжелое дыхание смерти. Миг слабости, который он простит себе, если останется жив, а затем эрт Тодд приготовился, поклялся себе, что отобьет несколько атак, прежде чем нить его жизни оборвется.

Чистый, ничем не замутненный звук разнесся по роще, перекрывая шум. Это пальцы Риана вновь коснулись струн арфы. Меч Арриса уже был обагрен кровью, мертвые тела устилали тропу, но обезумевшие, ищущие отмщения ир'шиони продолжали наступать.

Риан напряг последние усилия, подполз и прислонился спиной к стволу ближнего дерева, а затем взял в руки арфу. Струны причиняли боль ослабевшим пальцам, но бард забыл о собственных страданиях. Он твердо знал, что пришла пора ему спасти Нордуэлл. Голос не слушался, из горла рвались жалкие хрипы, но в каждое произнесенное слово Риан вложил снедающие его чувства. Слово за словом сложилась песня, льющаяся из самого сердца барда, призванная успокоить мечущиеся души ир'шиони, заставить их забыть о мести, вспомнить о прощении, любви и близких, ждущих у пылающих очагов.

Многие ир'шиони оглядывались, некоторые не могли сдержать слез, и каждый видел, что с ним случится, если следовать по пути призрачной мести. Аррис тоже замер, капли пота стекали по его лицу, сбившееся дыхание медленно становилось ровным.

Гурдин и Лан смотрели друг на друга не в состоянии пошевелиться. Обвинение, брошенное эрт Тоддом, глухо звучало в ушах древнего. Смысл мало-помалу доходил до сознания Гурдина и ложился на плечи еще одним тяжким грузом.

Но Риану не удалось пробиться к душе Тэйны, она разлетелась на миллионы осколков, которым было не суждено воссоединиться в этой жизни. Поглощенная ненавистью девушка сделала множество попыток перекричать брата, вернуть внимание ир'шиони себе, направить их по следам Роана и Миры, но Риан оказался сильнее. Он знал, за кого борется, она потеряла истинную цель и решила действовать бесчестно. Тэйна воспользовалась заминкой, тенью скользнула в сторону, пробралась между сплетенными ветвями, безжалостно обрубая те, которые мешали ей пройти. Она обошла толпу, оказалась за спиной Арриса, вложила силу и ударила юного рыцаря по ногам, заставляя его упасть на колени. Тэйна мечтала отвлечь Риана, чтобы звук его голоса, кажущийся ей мерзким, скрипучим, причиняющим боль, умолк. Она думала, что тем самым магия ослабнет, и собравшиеся вновь последуют за ней. Тэйна слишком плохо знала своего брата-барда. По его скуле скатилась слеза, едва Риан понял, что произошло с его сестрой. Он жалел ее, но знал, что спасти уже не может. Аррис?.. Его смерть будет на совести Риана, но что значит она для блага Нордуэлла? Сейчас Риан рассуждал, как истинный лорд, осознавал, и слезы градом лились по его покрытым щетиной щекам.

Тэйна криво ухмыльнулась, безумие алым цветом полыхало в ее очах, а руки, держащие меч, делали новый замах. Голова юного воина упала к ногам Риана, он вздохнул, и его вздох вознесся к небесам. Они откликнулись глухим рокотом, раскололись, отправляя вниз тысячи горящих золотом стрел, каждая из которых превратилась в колючую снежную слезу и упала на землю. Хелиос прогневался на своих детей, его кара настигла многих. Ир'шиони в страхе разбегались.

Но бегство не могло длиться вечно, кто-то из них останавливался и каялся, а кого-то обуял больший гнев. Последних Хранитель Неба разил без жалости. Те, кто заслужил прощение, ощущали на лицах влагу.

Тэйна с визгом кинулась к конюшням, понимая, что в родном замке ей не спрятаться, и, вскочив на лошадь, пустилась в бега. Лан и Гурдин вместе ступили на тропку и пошли по ней. Толпа разошлась по роще, и бывшим соперникам предстало печальное зрелище. Лан подошел к трупу брата, осмотрелся. «Кто?» — вопрошал его взгляд, обращенный на Риана.

Эрт Шеран с грустью взглянул на арфу, прислонил ее к дереву и поднялся, сцепив зубы от боли и слабости.

— Она твоя! — бывший бард сделал так, что его голос не дрогнул. Теперь чувства для него под запретом.

Лан кивнул и быстрыми шагами отправился к конюшне. Из его уст Тэйна узнает страшную правду: «Если берешь в руки оружие — будь готов к смерти!»

Гурдин испытующе взглянул на Риана, тот глаз не отвел. Древний с одобрением кивнул и побрел, гонимый ветром, бросающим в него ледяную крошку, вынуждая двигаться к центру рощи.

Здесь рос самый старый ильенграсс, настоящий великан, протягивая руки-ветви к обители Хелиоса. Гурдин думал, что Хранители встретят его в полном составе, но их пришло всего трое. Он бы усмехнулся, но губы внезапно треснули, а кровь, текущая из ранок, показалась проклятому горькой. Последующей боли он не чувствовал, хотя Хелиос постарался, его клинок, сияющий подобно множеству солнц, без устали поднимался и опускался, нанося Гурдину страшные раны.

— Стой! — древний не ожидал, что услышит ее шипящий голос. Внутри все замерло — лучше бы она не вмешивалась.

Некрита подошла ближе, и коварная, предвкушающая улыбка изогнула ее губы — непредсказуемая прочла мысли Гурдина.

— Я знаю, ты не боишься боли и молишь о смерти… — качнула головой. — Но это слишком легко, — еще она знала, куда ударить, чтобы было больнее. Преобразилась.

Гурдин сглотнул, глядя в лицо той, о которой хотел бы забыть, но не мог, как ни силился. Она являлась в снах и терзала его жестокими воспоминаниями.

— Нет, — прошептал он, а сдавленный стон, исторгнутый его горлом, походил на звериное рычание.

Так может рычать смертельно раненое животное. Некрита была довольна и не остановилась на достигнутом:

— Твое желание будет исполнено. Ты умрешь, но не сегодня, а гораздо позднее. И рука, которая оборвет твою жизнь, будет принадлежать той, в чьих жилах будет ее кровь, — Некрита постаралась, и Гурдин видел перед собой своенравную красавицу с золотыми волосами, слышал ее мелодичный голос.

— Да, — изрек он, сгорая от боли душевной, истекая кровью от телесных ран. — Оно будет справедливо… любимая… — сейчас он говорил не с Хранительницей.

И Некрита опять воспользовалась, изменилась, усмехнулась и собралась продолжить истязание, но вмешалась Люблина.

— Моя очередь, — она подошла и склонилась над Гурдиным.

Он попытался понять, что мешает ему видеть, почему красивое лицо Хранительницы расплывается перед его глазами.

— Это слезы, — тихо произнесла она. — Видишь, и ты умеешь сострадать.

— Я не… — древний понял, что Люблина права, и не смог закончить фразу.

— Кто ты? — спросила она.

— Я? — он будто бы изумился. Горестная насмешка причинила боль. — Разве не вы нарекли меня, госпожа?

— Я, — Люблина не стала отрицать. Она даже не укоряла, смотрела и взглядом умоляла вспомнить. — И кем я нарекла тебя?

— Гурдином, — имя обожгло глотку, ядом просочилось внутрь.

— Кем? — Хранительница настаивала, действуя мягко, но цепко, тревожа память.

— Судьей… — именно так звучало его новое имя в переводе с древнего языка ир'шиони. — Справедливым судьей…

— А ты? — она заплакала, горюя о его участи.

— А я… не оправдал надежд… — вздохнул. — Не рыдайте, госпожа, я не стою ваших слез…

— Стоишь, как и любой из моих детей, — не согласилась Люблина.

— Право слово! — Некрита устала слушать. — Давайте заканчивать! — непредсказуемая тоже склонилась над Гурдином.

— Я буду рядом, что бы ни случилось, — Люблина прикоснулась губами к его окровавленному лбу. Ее слезы оказались на его коже, приглушили боль, но Гурдин понял, что предыдущие страдания были лишь началом. Его ждет более суровое наказание.

— Верно, — Хелиос посмотрел своему непокорному сыну в глаза. — Мы пришли, чтобы напомнить тебе о том, кем ты стал. А чтобы и ты больше никогда не забывал, мы… — умолк и посмотрел на своих спутниц.

Некрита была довольна, Люблина оставалась печальна. Хелиос поморщился, но больше не медлил. И его сын закричал, потому что не сумел сдержать крик, когда земля под ним дрогнула. Ветви ильенграссов закрыли небо и Хранителей, корни опутали тело древнего, раскаленными прутьями ударили по ранам, потянули за волосы, сдавили ребра. Они медленно убивали проклятого, погружая в пучину нестерпимого страдания и тоски о том, чего не изменить. Кругом безысходность, гниль и безотчетный страх. Гурдин перестал понимать, где он сейчас и где находился раньше. Нет ничего, кроме всепоглощающей боли. Гурдин горел в невидимом огне, от которого нет спасения. Его крик оборвался, потому что чувства не выразить грубым воплем.

— Я запомню… запомню… раз и навсегда, — шептал он, стараясь не потерять сознание, мысленно соглашаясь со всей жестокостью, выпавшей на его долю.

Гурдин не справился, его сознание померло, но воля Хранителей была исполнена.

Тэйна подгоняла кобылку, словно за ними следовал сам грыр. Девушка была умелой наездницей и отлично знала окрестности. Впереди серой громадой на фоне небес вырисовывалась высокая вершина — значит, скоро откроется поворот на юг. Широкая дорога выведет Тэйну к приграничному городку. В Сатергисе она обязательно устроится и будет сама себе хозяйкой, может быть, получится стать наемницей или…

Мечты девушки оборвал волчий вой, раздавшийся слева. Лошадь испуганно заржала, и Тэйне пришлось приложить усилие, чтобы заставить животное двигаться прямо. В следующий миг вой повторился, теперь он звучал справа и позади. Тэйна сжала колени и пригнулась к шее кобылки, заставляя ее ускориться, а вой приближался и приближался. В ночной темноте чудилось, что силуэты огромных волков мелькают со всех сторон, обступают всадницу, загоняют, будто добычу.

— Пошли прочь! — прорычала Тэйна, чувствуя, как в груди шевелится страх. — Я вас не боюсь! — бравада прозвучала довольно громко, но в следующую секунду все звуки потонули в протяжном, бесконечном вое.

Девушка потеряла контроль над лошадью, и паникующее животное свернуло с пути, надеясь укрыться в густом ельнике. Тэйна крепко держала поводья, чтобы не упасть. Ей хотелось обернуться и оценить опасность. Впрочем, огромные тени нагоняли ее, вынуждали лошадь следовать к определенной цели. Тэйне оставалось только гадать, что ее ждет. Она подумывала спрыгнуть и дать бой, чтобы уничтожить тварей. Но испуганная кобыла двигалась вперед на огромной скорости, и колючие еловые лапы без жалости били всадницу. Темнота укрывала лес, видимое ограничивалось весьма коротким расстоянием.

Когда тени замерли, Тэйна похолодела, догадавшись, что пункт назначения близок. Тревожный, испуганный вопль вырвался из ее глотки, когда деревья расступились, открывая клубящийся мрак. Ее крик оборвался, последняя секунда перед падением показалась вечностью. У Тэйны было время подумать обо всем, что натворила. Девушка не раскаялась, но успела улыбнуться тому, что отомстила, хотя бы одному из своих мучителей.

Чернота внизу гостеприимно распахнула объятия всаднице и ее кобылке. Едва взлетев, Тэйна отпустила поводья и рухнула в бездну. Жуткое лошадиное ржание огласило окрестности и смолкло, тени столпились на краю обрыва. Скорбный вой поднялся до самых небес.

Лан, спешивший за Тэйной, услышал его. Какое-то внутреннее чутье заставило его свернуть с дороги и углубиться в лес. Тени, занявшие подступы к обрыву, позволили ему пройти. Впрочем, Лан их не видел, только удивлялся и оглядывался в поисках волков. В ночной мгле рассмотреть дно обрыва не представлялось возможным, и эрт Тодд выбрал место и развел костер — чувствовал, что его поиски окончены.

Когда древний очнулся, на землю медленно падал снег. Дрожа от пронизывающего холода, Гурдин некоторое время лежал на земле, смотрел, как кружатся белые хлопья, и приходил в себя, не веря, что легко отделался. И не зря. Боль пронзила его тело с головы до пят, как только приподнялся на локтях. Гурдин со стоном упал на ворох листьев и некоторое время снова лицезрел танец снежинок.

Темнота потихоньку отступала, ночь неохотно сдавала позиции новому дню. Каждый ильенграсс в роще виделся более отчетливо, один исполин казался расплывчатым пятном. Недоумевая, Гурдин презрел боль, выпивающую остатки сил, вгрызающуюся в нутро острыми клыками. Он раскинул руки и принялся ощупывать ими серую массу опавшей листвы. Вскоре его рука натолкнулась на рукоять меча, и древний подтянул оружие к себе. Дорогой клинок, не раз спасавший ему жизнь, внезапно стал неподъемным. С мучительным вскриком Гурдин стиснул окаменевшие челюсти и попробовал снова. Меч выпал из ослабевших рук. Древний с хрипом поднял конечности и взглянул на свои ладони. Затрудненное дыхание замерло, пальцы безотчетно заскребли по коже, пытаясь убрать засохшую кровь. Зрение помутилось, и Гурдин взвыл, еще до конца не доверяя увиденному. Коросты на удивление легко отпали, а под ними оказалась кожа… сморщенная, старческая, покрытая россыпью темных пятен.

Справляясь с учащенным сердцебиением, глотая вой, рвущийся из горла, древний с отчаянием дернул на себе волосы. В пальцах остались несколько седых прядей.

— Вот как… — он больше не удивлялся. — Так будет лучше, — признал и ползком двинулся к исполину.

Никогда ранее это короткое расстояние не казалось ему таким бесконечным. В былые годы он использовал секунды, сегодня, мерещилось, прошли часы, прежде чем Гурдин прикоснулся к стволу.

— А ведь я помню тебя семенем, — сипло прошептал он, погладил сухую кору, и дерево шевельнулось в ответ, качнуло ветками. — Н-да… я теперь… — древний хотел сказать «уже не тот», но осекся, осознав, что стал именно тем, кем должен быть.

Гурдин через силу поднялся, прислонился лбом к ильенграссу, обнял, как старого друга. Исполин сочувственно наклонил ветви, бережно укрывая древнего от студеного ветра, зашелестел кроной, будто сказал: «Отдохни. Тебя ждет дальняя дорога».

— Да, — приглушенно отозвался Гурдин. — Ты прав, мне пора отправляться в путь. — Поднял взгляд в пасмурное небо и пообещал. — Но я обязательно вернусь.

— Поторопись, — прошелестел ветер, взвихрил опавшую листву и снежинки, тронул ветви, — ты должен быть там…

Ильенграсс, последний раз прикоснувшись к плечу древнего, сделал поистине королевский подарок. Крепкая длинная ветка упала к ногам Гурдина.

Он бросил прощальный взор на оставленный меч, уголок его рта приподнялся в печальной улыбке.

— Благодарю. Мне как раз нужен посох.

Хмурый рассвет, мало чем отличающийся от сумерек, накрыл зимний лес. Лан, оставив костерок с походным котелком, склонился над обрывом.

Ветер кружил снег над бездной, и эрт Тодд неотрывно глядел вниз, крепко стиснув кулаки. Ему удалось разглядеть дно, и он скрипнул зубами:

— Ты так легко не отделаешься! — заявил яростно и вернулся к коню.

Там в седельных сумках находился моток крепкой веревки. Она понадобится, чтобы спуститься на дно обрыва.

Тэйна не боялась смерти и давно приучила себя терпеть боль. Но сейчас боль впивалась в Тэйну множеством мелких, безжалостных зубов, сжимающих ее тело в своих тисках. Тонкие, пропитанные ядом жала пронзали кожу, раскаленное добела дыхание сжигало внутренние органы, а острые когти царапали череп. Тэйна ощущала себя во власти жестокого чудовища. Кровавая корка на ее губах замерзла, и девушка не смогла разлепить их.

Лед, боль и темнота — открыть глаза она тоже была не в состоянии, лежала беспомощная, не могла пошевелиться или крикнуть. Холод сковывал все ее тело. «Пусть так. Я просто усну», — думала она, успокаивая себя.

Но спокойствие не приходило, кто-то был рядом с нею в темноте. Неясные силуэты рисовала мгла, ставшая спутницей Тэйны. Они двигались, перешептывались, указывали на девушку. Морозный воздух сильнее сжимал неподвижное тело в своих объятиях, но смерть не приходила. Фигуры в сумраке шевелились, решали ее участь, но близко не подходили. Тэйна готова была заорать:

— Пошли вы все к грыру! — но с разбитых губ сорвался слабый стон.

— А-а-а, — послышалось над головой. — Ты еще жива, тварь! — некто грубо пнул Тэйну в бок, отчего тело взорвалось новой вспышкой боли.

Из ее глаз брызнули слезы, растопили ледышки, позволяя разлепить веки. Тусклый свет ударил по ним, подобно плети.

— Видишь меня? — потребовал ответа безжалостный пришелец.

Проморгавшись, Тэйне удалось сосредоточить взгляд.

— Ты? — она попыталась усмехнуться, выражая свое презрение, но губы не слушались.

Лан наклонился над ней — его сомкнутая челюсть, напряженные мускулы, стальной блеск в глазах буквально кричали о том, что он в бешенстве.

— Я хотел убить тебя собственными руками, но не буду пачкаться! Ты сдохнешь… медленно и мучительно, ответишь за смерть моего брата!

Тэйна прикрыла веки, перед глазами все равно плыли цветные круги. Тьма манила немного отдохнуть, и девушка поддалась соблазну, надеясь, что уже не проснется.

Ее желанию осуществиться было не суждено. Когда Тэйна снова очнулась, то ощутила живительное тепло. С усилием распахнула глаза и увидела, что день клонится к закату. Лиловые сумерки стелились между крепких стволов, огибали яркий костер. В его свете девушка рассмотрела сидящего Лана. Взор ир'шиони был устремлен на огонь, так что она видела лишь его скулу, твердый подбородок и узкую полоску рта.

Эрт Тодд что-то услышал, повернулся к ней, кивнул.

— Очнулась, — снял котелок и налил в кружку дымящуюся жидкость. Присел рядом с раненой Тэйной. — Пей.

Она мотнула головой.

— Иначе применю силу, — с угрозой уверил Лан и поднес кружку к плотно сжатым губам девушки.

— Зачем? — изрекла она едва слышно.

Эрт Тодд с мрачной убежденностью просветил:

— Пусть твои братья судят. Тебя ждет справедливый суд.

Тэйна ничего не ответила, слово «справедливый» обрушилось на нее подобно удару, очередной приступ боли скрутил внутренности. Глоток она сделала, понимая, что Лан не отстанет. Жидкость пламенем проникла в организм, вырвав очередной стон.

— Здесь травы, облегчающие боль. Мы, рыцари, часто используем их, — сказал он, предлагая ей второй глоток.

— Пока мы чувствуем боль… мы живем, — чуть шевеля губами, проговорила она.

— Твое право, — без дальнейших уговоров согласился Лан и отошел к костру.

Тэйна твердо знала, что умирает, и про себя усмехалась: «Сбылось проклятие эрт Тодда. И я отвечу за убийство жениха, — впервые за последние дни что-то похожее на раскаяние вспыхнуло в ее душе. — Поздно», — подумала она и попыталась соскользнуть в объятия сна, надеясь забыться.

Но спасения не было. Находясь между явью и поглощающей сознание бездной, Тэйна плыла в облаках тумана и боли. Не той острой, нестерпимой, вырывающей отчаянный крик, а глухой и мутной, заставляющей тело гореть и корчиться в судорогах. Тэйна скрежетала зубами и ненавидела себя за слабость. В белесых клубах виделись всполохи костра, далекого и чужого, Лана поблизости видно не было, хотя девушка ощущала его присутствие, зато силуэты начали обретать плоть. Они обступили Тэйну со всех сторон, бледные, осунувшиеся лица, лохмотья, оставшиеся от одежд и кровь… много крови. Девушка знала, что умрет, и понимала — они явились за ней, но в эту минуту у нее возникло страстное желание жить. Ради этого она готова была глотать все снадобья, которые приготовил Лан.

Молодой ир'шиони с рваной раной в груди склонился к ней.

— Помнишь? — без эмоций спросил он.

О, да! Тэйна отлично помнила. Его звали Орей — когда-то в детстве они вместе бегали по окрестностям замка, лазили по деревьям, играли в рыцарей, пока Роан не отчитал их. В тот год ее заставили сменить штаны и свободную рубаху на длинное платье.

— Я помню тебя, — торопливо зашептала она. И воспоминания накрыли ее лавиной, а обида, как и в прошлом, захлестнула душу.

Его приняли в рыцари, ее в том же самом месяце обручили с заносчивым братцем лучшего друга Роана.

— А помнишь, как ты меня убила? — все тем же равнодушным тоном продолжил он.

— Это не… — с горячей поспешностью начала она, но осеклась, как только его синюшные пальцы легли на ее губы. Тэйну обдало холодом.

— Ты убила меня, — он поднялся, обвел руками собравшихся. — Нас всех.

Они дружно кивнули, не отводя от Тэйны пустых, белесых глаз, и расступились, пропуская еще одного.

Девушка заорала, заметалась на своем ложе, несмотря на боль в израненном теле. От его поступи содрогнулась земля, взметнулся вихрь снежинок, жалобно заскулил ветер. Тот, кого при жизни она знала, как Арриса эрт Тодда, подошел вплотную и встал на одно колено. Свою отрубленную голову призрак держал в руках. Подернутый пеленой взгляд остановился на лице Тэйны, искривленный в дикой ухмылке рот открылся.

— Здравствуй, невеста. Ты не забыла, что сегодня должна состояться наша свадьба? Я пришел к тебе.

Девушку обдало волной ужаса, граничившего с паникой, и она забилась в агонии. Призраки, кроме одного, безучастно следили за ней. Безголовый находился настолько близко, что его настойчивый взгляд пронзал ее насквозь, словно невидимый меч. Тэйна потеряла рассудок, отдалась боли и закричала из последних сил, хватая воздух открытым ртом. Ее тело выгнулось под неестественным углом и обмякло.

Лан подбежал к девушке и понял, что опоздал. Зеленые глаза незряче смотрели в вышину, где качались верхушки деревьев. Снежинки плавно опускались на щеки Тэйны, а ветер снова подхватывал их.

Глядя на девушку сейчас, Лан не испытывал прежней ненависти, только горькое сожаление. Вздохнув, он бросил взгляд на волокушу, изготовленную час назад. Теперь ему нужно позаботиться об ином, а затем можно отправляться обратно в замок, где придется посмотреть другу в лицо и рассказать обо всем.

— Не знала, что в Нордуэлле рождаются маги, — сказала Мира в основном для того, чтобы услышать свой голос, так как тишина воздвигала все более высокий барьер между ней и Роаном.

Первое время девушка была слишком ошеломлена всем произошедшим и не хотела разговаривать, потом поняла, что не вправе давать советы или упрекать, и шепотом беседовала только с Беглянкой. Королева больше не лила слез, хотя чувство вины по-прежнему лежало тяжелым камнем у нее на сердце. Но она осознавала — не изменить того, что уже произошло — этих людей не вернуть к жизни. Эрт Шеран тоже не спешил затевать беседу, ограничивался простыми вопросами и предложениями. Так пролетело два дня, а они продолжали двигаться на север. На очередном привале Мирель поймала взгляд лорда-демона и задала свой вопрос.

Прежде, чем ответить, он немного подумал.

— Маги? Громко сказано. Ни у одного из нас нет тех волшебных сил, которые даны ар-де-мейцам.

— Ты тоже маг? — глаза Миры сами собой распахнулись.

— Да. Я могу видеть призраков и разговаривать с ними, — с усилием признался он, и Мирель поняла, как тяжело ему было раскрыться перед ней.

— Твой секрет умрет вместе со мной, — поспешно заверила она.

— Спасибо, — серьезно отозвался Роан и отвернулся, занимаясь разведением костра.

Мира возобновила разговор, как королева она должна была спросить о судьбе своих подданных.

— Я видела, — с трудом заговорила она, — что в роще погибло восемь ар-де-мейцев, но мне известно, что всего строителей было двенадцать.

Роан резко обернулся к ней, плечи его поникли, но ответил он совершенно честно:

— Их осталось всего восемь. По пути в замок самый магически одаренный из ар-де-мейцев переродился. Он сумел убить двух своих соседей и нескольких ир'шиони прежде, чем его удалось прикончить. Еще один был убит при попытке к бегству.

Мирель, прикусив губу, кивнула, а после вскинула на Роана удивленный взгляд.

— Я виноват в их гибели, — глухо молвил он.

Королева вздохнула:

— И я тоже…

Роану нечего было сказать в ответ, он мог бы опровергнуть, но понимал, что Мирель не примет его слова. Поэтому эрт Шеран подошел и обнял девушку, она доверчиво прильнула к его плечу. Оба замерли, слушая взволнованное биение сердец, стучащих в унисон. Им было не зачем оглядываться назад — там притаилась опасность, но и смотреть вперед незачем — там ждет неизвестность. Лишь здесь и сейчас выдалась минутка для горячих, крепких объятий.

Лан неумолимо понукал коня, надеясь обогнать метель. Час назад ветер усилился и принес с севера тяжелые тучи. Снежинки, еще совсем недавно падавшие с небес неохотно, лениво, теперь заметали наезженную дорогу. Ни о чем, кроме наступавшей на пятки метели, эрт Тодд старался не думать. Снег впереди кружился, и видимость резко сократилась. Поэтому Лан не сразу увидел темную фигуру, бредущую навстречу, и мужчине пришлось резко осадить скакуна. Всадник прищурено рассматривал бредущего против ветра человека. Конь гарцевал на месте, и Лану то и дело приходилось натягивать уздечку.

— Стой! — повелительно крикнул он.

Странник замер, опираясь на посох, изготовленный из длинной, толстой ветки ильенграсса.

— Кто ты? Назови себя! — продолжил приказывать Лан, придирчиво оглядывая встреченного человека. — Ты из замка? — мог бы не уточнять, но спросил, чувствуя, как учащается сердцебиение.

— Ты знаешь меня, — откликнулся странник и скинул с головы капюшон.

Лан моргнул раз, другой, третий…

— Не уверен, что мы знакомы, — он пристальнее вглядывался в морщинистое старческое лицо, но не мог вспомнить.

Странник неотрывно смотрел на него и молчал.

— Кто ты? — повторил эрт Тодд, опуская ладонь на рукоятку меча и оглядываясь. Не мудрено, если в такую погоду по дорогам станет разгуливать нечисть. Это только разбойники прячутся по лесным убежищам, не желая мерзнуть, а вот призракам самое время нападать на одиночек.

— Я, как и ты, состою из плоти и крови, — ответил старик, словно прочитал мысли Лана. — Сейчас я путник, а еще пару дней назад гостил в замке лорда.

— И куда же ты отправился в такую дрянную погоду? — с недоверием поинтересовался эрт Тодд.

— А куда ездил ты? — вопросом на вопрос отозвался странник.

После Лан будет сильно удивлен, он неоднократно вспомнит грыра и порадуется, что остался цел и невредим. Сейчас он просто указал направление:

— Я был в лесу в трех лигах отсюда. Там, — сглотнул, но почему-то сознался, — обрыв и могила. Я похоронил в ней сестру нашего лорда.

Старик склонил голову, как будто слушал не только слова Лана, но прислушивался к чему-то еще. Кивнул.

— Ты верно поступил, воин. Теперь поторопись — тебе нужно успеть в замок до наступления ночи, а затем ты обязан разыскать лорда и привести его к могиле сестры, — посторонился, пропуская, и вытянул руку, показывая путь в крепость.

Эрт Тодд беспрекословно тронул пятками бока коня, посылая его в галоп.

Гурдин вынужденно прикрыл веки, спасаясь от снежной крошки, вылетевшей из-под конских копыт, и вздохнул. Он еще нескоро научится быть судьей, должны пройти годы. Правда, время для проклятого ничего не значит, и он вернется в Нордуэлл столь же старым, как и ушел. Опираясь о посох, с трудом переставляя ноги, Гурдин двинулся дальше. Пока метель не разыгралась в полную силу, ему требуется найти укрытие, а потом он отыщет могилу Тэйны, так как чувствует, что должен придти к ней.

Мирель все ниже наклонялась к лошадиной гриве, стараясь спастись от сильного ветра и злых, жалящих снежинок. Обе ее руки были напряжены — одной она держалась за застежку плаща, чтобы его полы не расходились, другой удерживала дрожащую Беглянку. Роан обнимал Миру за талию, помогая не упасть с коня.

— Посмотри, — сказал лорд на ухо Мирель, — ты должна это увидеть, — нечто такое звенело в его голосе, что девушка подчинилась, подставляя лицо ветру и снегу.

Ее сощуренный взгляд стремился пронзить снежную плену и, когда удалось сосредоточиться, замер.

— Не может быть?! — потрясенно выдохнула она.

— Я тоже не верил, что такое возможно! — восхищенно ответил он.

Мирель качнула головой, прищурено глядя вдаль. Они с Роаном спускались с холма, а впереди виднелась равнина, заметаемая снегом. В самом центре возвышалась одинокая черная башня. Настоящая крепость с толстыми стенами, прорезанными узкими бойницами. Мира неоднократно видела такие в своем королевстве и отлично понимала, чем восхищен лорд Нордуэлла. Ей снова взгрустнулось.

— Зодчие способны на многое. Алин рассказывал, что им требуется два-три дня, чтобы создать башню на пустом месте. Он говорил «вырастить», так как зодчие считают, что камни живые и обладают душой. К сожалению, эти люди обладают тонкой и ранимой душой, — она только сейчас поняла, кто из ар-де-мейцев переродился.

Роана задели ее слова.

— Чувствую, ты упрекаешь меня, — в его голосе звенела обида.

— Нет, что ты! — она поспешила успокоить его, зная, нрав лорда-демона. — Я горжусь, что на землях Ар-де-Мея рождаются одаренные люди, и мне больно от того, как они гибнут. Если кого и нужно винить, то меня, — со вздохом завершила она.

Роан понимал, насколько глубоки ее переживания. Он скорбел вместе с ней и ругал себя за порыв. Встреча с этой девушкой перевернула всю его жизнь, заставила мыслить иначе. С той роковой встречи в его сердце поселился страх. Раньше лорд Нордуэлла никого и ничего не боялся, теперь он узнал, что значит испытывать дикий, необузданный страх. Перед ним меркли иные чувства, и даже забота о благе Нордуэлла отступила на второй план. Возможно, он сошел с ума и ничем хорошим его нежданная любовь не закончится. Эти два дня он размышлял, осознавал и делал выводы. Роан не мог потерять Мирель, ибо с ее смертью лорд Нордуэлла лишится части себя самого. Он все еще надеялся, что победит, но залог победы — любовь Миры. Без нее не будет победы, и ему останется… А впрочем, пленница в его руках, и скоро они окажутся вдвоем, так что Роан не проиграет.

Эрт Шеран пришпорил коня, посылая его навстречу снежному вихрю.

— Роан? — испуганно вскрикнула Мирель.

— Потерпи. Скоро все уладится, — уверенно пообещал он и довольно улыбнулся.

Услышав удовлетворение, звучащее в его голосе, Мирель нахмурилась. Она не могла понять, чем так доволен ее возлюбленный. По ее мнению, для них все складывается неудачно, и нужно решить, как жить дальше. Мира твердо была уверена, что любит Роана, и собиралась серьезно обсудить с ним будущее.

Доверившись эрт Шерану, Мирель не смотрела по сторонам, пряча лицо от пронизывающего ветра и снежинок. Можно было не гадать, куда они направляются, из прошлого девушка знала, что в башню ведут два входа и расположены они где-то в окрестностях. Сама крепость неприступна и проникнуть в нее можно в одном случае — если знаешь, где расположены двери. Маги были способны на многое, строители и зодчие умели делать уникальные вещи. Одним из ключей к башне, расположенной где-то в холмах Нордуэлла, оказался камень, в самой середине которого было выточено лицо ледяного великана. Лорд показал возлюбленной ключ, когда они приблизились к одному из валунов, во множестве разбросанных по равнине.

— Это невероятно, — в глазах Роана блестел неуемный восторг.

Мира оставалась спокойной:

— Ты еще не видел чудес Хрустального города, — не без гордости сказала она.

Роан не думал ни о чем, кроме своего триумфа:

— Но ты покажешь мне свою столицу!

Королева не услышала вопроса, лишь утверждение. Ее тревога усилилась. Неужели Роан не понимает истинного положения? Или понимает, но не хочет признать?

Ключ соответствовал замысловатому замку и открывал лестницу, ведущую под землю. Измученная девушка, пройдя по ступеням, вошла в узкий пещерный коридор. Первое, что она сделала — опустила Беглянку на неровный каменный пол. Кошка, дернув хвостом, отправилась вперед, ее не пугала тьма.

Валун занял прежнее положение, впустив гостей, и вход закрылся. Здесь ветер и метель стихли, хотя снег попадал внутрь сквозь небольшие отверстия. Маги-строители сделали, что смогли. В Ар-де-Мее им бы обязательно помогли травники. Им без труда удается вырастить на стенах таких коридоров фосфоресцирующий мох и другие растения, освещающие мрачные твердыни.

В крепости оказалось много интересного. Мирель крутила головой, рассматривая крепость, сделанную ее подданными, изнутри. Первый этаж состоял из одного большого зала, а выше находись еще три этажа, соединенных с первым узкой винтовой лестницей.

Мирель успела осмотреться — в башне была даже небольшая библиотека, пока Роан занимался розжигом очага. Единственное, куда не рискнула заглянуть королева, была крыша. Мира опасалась, что на улице свирепствует ветер.

— Давай поговорим, — предложила она, спустившись.

— Ты не хочешь умыться? — спросил он, лукаво поблескивая глазами.

— Пожалуй, — ей все еще чудилось, что ее руки испачканы кровью.

— Спустись вниз. Видела небольшую дверку?

— Да, кажется, — девушка припомнила, что резная створка заинтересовала кошку, и Роан открыл ее для Беглянки.

— Там приготовлены чистые холстины, — эрт Шеран не повернулся, но вкрадчивые ноты, звучащие в его тоне, ускорили сердцебиение Мирель.

Клубы пара окутывали пещеру, в которую Мирель вошла. Гладь подземного озера таинственно поблескивала в свете факелов. Раздевшись, девушка ступила в воду и с наслаждением погрузилась в ее теплоту. Она позволила себе расслабиться, отдаться воле ласковых волн, не думать ни о чем.

Когда Мира вышла, то обнаружила, что одежды ее нет на месте. Пришлось завернуться в холстину. Раскрасневшаяся она вошла в нижний зал.

Роан сидел у огня, кочергой перемешивая угли. Увидев ее он, поднял усталый взгляд, в нем вспыхнула страсть. Сглотнув, приказав себе собраться, королева произнесла:

— Мы должны поговорить о будущем!

Эрт Шеран смотрел на нее широко открытыми глазами и не видел смысла разговаривать. Беседы имеют тенденцию запутывать, поэтому сейчас для них нет времени.

Холстина смотрелась на Мирель подобно роскошному одеянию, и Роан испытывал эстетическое удовольствие, наблюдая за своей гостьей. Мысли о том, что она находится с ним наедине, где им никто не осмелится помешать, казались пьянящими. Можно сколько угодно говорить о достоинствах женщин, с которыми он спал. Но эту он полюбил и до боли хотел сделать своей не на ночь, а на всю жизнь, чтобы его запах крепко пропитал ее кожу, чтобы Роан ночь за ночью ощущал ее желание.

— Чуть позже, — лорд поймал вопрошающий взгляд Миры, и его порыв охладел. Роан понял, что время соблазнения еще не пришло. — Приготовишь ужин? Я жутко голодный, — сообщил он и торопливо, пока не передумал, покинул зал.

Щеки Мирель запылали, тело плавилось в чувственном огне. Хоть она и оставалась невинной, но не могла не видеть и не понимать настроения Роана. Рассердившись, девушка принялась исследовать ряд шкафчиков, надеясь отыскать припасы.

Скудно. Нашлись бутыли с хмельным, мешочки с травами и с сухарями. Она не кухарка! Отхлебнув для храбрости, королева отправилась доказывать лорду свою состоятельность. Но поняла свою ошибку, едва зашла в импровизированную купальню.

Дыхание девушки сорвалось, а взгляд замер. Никогда ранее она не попадала в подобную ситуацию. Голова кружилась, сознание окутывал густой туман, глаза были способны видеть только Роана, подмечая каждую деталь великолепного, мужественного тела. Мирель ущипнула себя — не впервой видеть мускулистый торс и бегущие по нему капли. Королева посчитала, что ее накрыло безумие. Никогда ранее она не ощущала себя настолько глупой и беспомощной. Может все дело в том, что она под хмельком?

Роан, словно разгадав ее тайные мысли, улыбнулся, и Мира позорно сбежала. Безостановочно ругая себя, она принялась готовить поздний ужин. Нет ничего сложного, чтобы растолочь сухари, нарезать вяленое мясо и добавить ароматных трав — когда-то девушка умела готовить похлебку. Вспоминая, Мирель медленно приходила в себя и подбирала подходящие слова.

Роан вышел из купальни. Решительный взор королевы, ее плотно стиснутые губы подсказали выбрать правильную тактику.

— Чем так вкусно пахнет? — он втянул носом воздух. — Ужин готов?

Его обаятельная улыбка и обезоруживающее поведение сбили Мирель с толку, но она не позволила ему продолжить.

— Присаживайся, — грозно сдвинув брови, королева пригласила лорда за стол и расставила глиняную посуду.

Ужин прошел в молчании, и едва Мира открыла рот, Роан сделал очередной ход.

— Я расстелю постель, — прозвучало двусмысленно, но девушка зря готовилась к битве.

Лорд отвернулся к очагу, предоставляя ей право спать на жесткой лавке или присоединиться к нему и занять оставшееся место на матрасе, набитом душистым сеном. Слишком уставшая, чтобы спорить и проявлять характер, Мира легла с краю и практически сразу провалилась в сон.

Тэйна поняла сразу, что произошло, как только боль прекратила терзать ее измученное тело. Девушка всегда считала, что со смертью появляется способность летать, и Тэйна с готовностью подняла взор к небесам, надеясь коснуться облаков, а уж пролетев сквозь них, увидеть серую лестницу, ведущую к Вратам смерти. Но ее постигло разочарование — легкости не было… не было вообще ничего. Исчез привычный стук сердца, навсегда оборвалось дыхание, стих вой ветра, перестали трещать в костре сухие дрова, хотя огненные всполохи все еще метались по деревьям и по укрытой снегом земле.

Чей-то вздох, донесшийся издалека, был первым звуком, который услышала Тэйна. Вздрогнула и в панике огляделась, вспомнив предшествующие смерти события. Как оказалось, тяжело вздыхал Лан, но теперь он виделся девушке нечетко, размыто, словно зрение застилала пелена. Зато стоящий рядом с Ланом Аррис стал для девушки реальным. Вместо перепачканных кровью доспехов на нем красовался роскошный камзол и дорогой шелковый пояс. «А ведь девушки называли его красавцем, — внезапно вспомнила Тэйна и со мстительной радостью подумала. — Зато сейчас все эти глупышки в страхе разбегутся, как только завидят его!»

— Идем, — его голос звучал хрипло. — Нам пора, — он протянул невесте свободную руку.

Тэйна проследила за Ланом, который склонился над мертвым девичьим телом. Наблюдать за тем, как кто-то прикасается к тебе, а ты не чувствуешь ничего, было странно и больно. Девушка слышала, как старики говорили, будто после смерти приходит равнодушие, а она ощутила душевную боль.

— Это неправильно! — Тэйна порывисто кинулась к лежанке в надежде вернуться в свое тело, но неведомая сила отшвырнула ее назад.

Аррис жутко и безрадостно усмехнулся:

— Оставь. Теперь оно принадлежит земле.

— Я знаю! — грубо отозвалась Тэйна, проигнорировала предложенную ей ладонь и рассерженная бросилась в лес на поиски обещанной лестницы.

«Как хорошо, оказывается, быть мертвой! Можно нестись вперед, не опасаясь налететь на дерево или запнуться!» — успокаивала себя она, пока не столкнулась с таким же призраком, каким стала сама.

Орей молча покачал головой и указал куда-то за спину Тэйны. Она не обернулась, зная, кто следует за ней.

— Оставьте меня в покое! — неистово прокричала она. — Вы добились,

чего хотели! Я мертва, и теперь наши пути расходятся!

— Ты снова ошибаешься, — спокойно прошелестел подошедший Аррис. — Нам всем нужно отыскать лестницу.

— Ты ее видел? — Тэйна смотрела только на Орея.

Он отрицательно мотнул головой.

— И я не видел, — вслух произнес Аррис.

— Вероятно, ты плохо смотрел? — она соизволила повернуться к нему и сделала язвительный намек. — Может, стоит поднять голову выше?

Аррис исполнил, и его застывшие глаза оказались на одном уровне с ее очами. Синюшные губы раздвинулись в угрожающей улыбке.

— Это ты оглянись, моя невеста. Гости уже собрались. Ждут лишь нас с тобой.

Тэйна безмерно устала пререкаться, ей не терпелось покинуть опостылевший лес и подняться к Вратам смерти. Правда, что делать дальше, она не предполагала. Неожиданно вспомнилось, что летты начнут расспрашивать о житье-бытье, но их можно попробовать обмануть, а вот получится ли солгать Хранителю смерти? Или того хуже, вдруг за Вратами Тэйну встретят предки. Как она посмотрит им в лицо и оправдается? Быть может… — девушка кинула осторожный взгляд на Арриса. Его глаза ничего не выражали, а вот губы кривились.

— Идем, — снова позвал он, словно прочитал ее мысли.

Тэйна строптиво выпрямилась и, чтобы не встречаться с ним взглядом, осмотрелась. Второпях она не заметила, что все призраки выглядят иначе. Девушка помнила их уставшими, окровавленными, изувеченными. Теперь на всех были великолепные, дорогие наряды. Орей был облачен в блистающую кольчугу.

Девушка потупилась и хотела высказать что-то ехидное, но осеклась на полуслове. Она тоже изменилась. Вместо скромной серой туники и дорожного плаща, на ней было роскошное платье, украшенное изысканным шитьем, кружевом и драгоценными каменьями — только все они были черного цвета.

— Нам пора! — Аррис не стал больше ждать и уговаривать, он ухватил невесту под локоть и потянул за собой.

Ошеломленная Тэйна не сопротивлялась — то ли летела, то ли шла, не оглядываясь по сторонам.

Ее тревожный шепот подхватывал ветер.

— Если я невеста, то почему в черном?

Ответа девушка не получила, а ее волнение только усилилось. Тэйна растерялась, ведь думала, что сейчас ее должен беспокоить только поиск лестницы и будущая встреча с Хранителем Врат смерти.

Ее мечущемуся взору предстала уединенная поляна, вокруг которой, подобно воинственно настроенным стражам, стояли высокие деревья. Сквозь их ветви на землю смотрела луна, медленно плывущая по небосклону, разбрасывая по снегу холодные, мертвенные блики.

Тэйна никогда не считала себя впечатлительной девицей, но в этот момент испытывала целую гамму эмоций: от удивления до жуткого страха. В центре поляны располагались два растрескавшихся, покрытых остатками засохшего плюща камня, а перед ними, образовывая коридор, стояли призраки. Большинство она знала, со многими из них она здоровалась в прежней жизни, а некоторых убила. Ар-де-меец, к ногам которого она лично бросила горящий факел, издевательски склонился перед ней. Девушка отшатнулась и вцепилась в Арриса.

— Что они здесь делают? — теперь безголовый не казался ей настолько ужасным, он был родным. Кажется, она смогла бы полюбить его.

Взгляд Тэйны замер в ожидании.

— Мы все… — заговорил эрт Тодд, а ар-де-меец продолжил:

— …едины в смерти, — и опасно улыбнулся.

— Ты говорил, мы идем на свадьбу? — истерично поинтересовалась у Арриса невеста.

— Да. Подожди. Немного осталось, — он отпустил ее и дальше двинулся один, а на локоть Тэйны легли пальцы другого мертвеца.

— Я отведу тебя к алтарю, — вполголоса просветил опешившую девушку Орей и усилил хватку.

Но Тэйне было не до сопротивления — чудилось, что она просто уснула и видит дурной сон. Было глупо щипать себя, чтобы проверить, но девушка не удержалась. Боли не было, и это лишний раз подтверждало, что Тэйна не спит, она умерла, и ее ждет суровое испытание. В глубине себя девушка признавала, что заслужила, и, возможно, Хранители ее жалеют, предоставляя возможность исправиться.

— Что это за представление? — нервно передернула плечами Тэйна, рассматривая незнакомцев, столпившихся на поляне.

Орей бросил на них беглый взгляд, указал на сгорбленную старуху.

— Вот про эту, помнится, шептались в деревне. При жизни она была сварливой бабенкой, вот и вышло, что муж на сторону бегал, а потом и вовсе с молодкой в Сатергис ушел, оставив жену без средств к существованию. Доживала она в нищете, а потом по ягоды отправилась и сгинула. Никто не горевал.

Тэйна невольно взглянула на старуху и поразилась злобе, горящей в ее глазах. Настоящая ведьма — иначе не скажешь. Не вызывает ничего, кроме отвращения, недаром от такой муж сбежал. Старуха, заметив внимание к себе, оскалилась и поманила девушку кривым пальцем.

— Не ходи, — предостерег Орей. — Обманет.

— Ох, — отозвалась старуха, яростно оскалив зубы, — напраслину наводишь… берегись! — вновь обратила свой горящий взор на Тэйну. — И ты берегись, красавица, недолго тебе осталось ходить свободной!

— Заткнись! — разгневано потребовал Орей и потащил Тэйну дальше.

Девушке сделалось не по себе, и она попыталась обернуться. Но Орей железной хваткой удерживал ее руку.

— Отпусти, — прошипела она, вырываясь, но напрасно.

— Смотри, что может случиться с нами, если я отпущу тебя, — тихо сказал он, наклонившись к ее уху, и показал на полупрозрачную девушку.

— Знаешь ее? — отчего-то Тэйне девушка показалась знакомой.

— Да, я ее помню… пока помню, — ответ Орея заинтриговал Тэйну.

— Что это значит? — ей почему-то вдруг сделалось нестерпимо холодно.

— То, что все оставшиеся на земле призраки рано или поздно теряют память и мечутся в поисках утраченного.

— Но старуха помнит, — Тэйна сделала попытку оглянуться.

— Возможно, кое-что… А быть может, попросту ненавидит и завидует…

— Чему? — Тэйна упрямо посмотрела на Орея, и он нехотя остановился.

— Пока ты пребывала в блаженном забытье, — пояснил он, обвел взглядом собравшихся мужчин, — мы все вынуждены были понять.

— Что? — Тэйна не понимала, кому можно верить, а кому нельзя. Раньше Орей ее не обманывал, но сейчас она не знала, стоит ли доверять его словам.

— Ты тоже скоро поймешь, — он не стал ничего объяснять, снова повел ее за собой к алтарю, у которого уже стоял жених.

Тэйна находилась в растерянности, она безмолвно двигалась вперед. Лунные блики и ночные тени рисовали странные, пугающие узоры, искажая мир. Привычная реальность давно рассыпалась прахом, но новую девушка не хотела принимать. Тэйне чудилось, что с каждым шагом она больше и больше приближается к чему-то сумрачному, чужому, вечному. Инстинктивно она огляделась, обшаривая взглядом темные окрестности. Призрачная девушка попалась ей на глаза, и тусклое воспоминание пробилось в сознание Тэйны сквозь рой навязчивых мыслей и страшных картин.

Сестра лорда Нордуэлла вспомнила, при каких обстоятельствах встречалась с этой девушкой. Тэйну не пропускали в парадный зал, когда ее брат занимался решением споров, поэтому она тайком пробиралась в галерею и наблюдала. Однажды Тэйна рискнула и вступила в спор, бегом спустившись с галереи и влетев в зал со скандалом. Вот только не чувство справедливости вынудило сестру лорда вступиться за бесприданницу, которая обвиняла Лана эрт Тодда в том, что он обесчестил ее, а узнав о беременности, бросил. Тэйна искала любой предлог, чтобы уличить семью жениха, уязвить кого-то из его родственников, а то и его самого. Лан, к ее глубокому разочарованию, отпираться не стал и пообещал, что позаботится о ребенке, а вот жениться отказался. Роан поддержал друга, а Тэйну наказал — заставил пересчитывать бочки с салом, помогая управляющему.

После сестра упрекала брата, и было из-за чего — девушка не вынесла позора и повесилась на дубовом суку недалеко от отчего дома. Роан вместо того, чтобы признать ошибку и наказать Лана, посоветовал Тэйне попридержать язык. Эрт Тодд легко отделался — пообещал дать две тысячи монет семье погибшей девушки.

Вспомнив историю несчастной, Тэйна не могла не задуматься о собственной судьбе. Слова старухи об обмане отдавались эхом в голове. Настроение Тэйны было нестабильным, прошлое разочаровало, настоящее запутывало, будущее виделось мрачным.

Она подняла глаза на Орея, и его ответный тяжелый взгляд лишил ее остатков самообладания. Она решила, что будет верить самой себе, и раз ей не хочется выходить замуж за Арриса, то и не нужно. Орей, не ожидавший особой прыти от притихшей, напуганной спутницы, на мгновение ослабил хватку, и Тэйна кинулась наутек. Ведьма безумно расхохоталась ей в спину, завыл, беснуясь, ветер, дико завопили призраки, зарычал Аррис.

Тэйна летела вместе с ледяным ветром, затравленно озираясь по сторонам, чувствуя, что ее настигает погоня. Разочарование мглистым крылом коснулось разума Тэйны, теперь она считала, что никакой лестницы к Вратам Эста нет, как и нет самих ворот — это глупые россказни. На самом деле все умершие становятся призраками и неприкаянными скитаются по миру, тревожа и завидуя живущим. И девушке хотелось поделиться своим открытием с живыми, поймать, испугать и ощутить их боль, когда узнают, что после смерти им не видать покоя.

Стремясь уйти от преследователей, одновременно Тэйна искала людей, чтобы поведать им о своем новом знании. Луна стелила перед ней ровную тропку, словно вела к нужной цели. Тэйна, не задумываясь, стремилась к ней.

Лунный свет померк, сдавшись на милость бликам разожженного в лесу костра, и Тэйна с изумлением поняла, что оказалась на месте своей гибели. Лан сидел у огня и что-то напряженно обдумывал, на его лице плясали тени и скользили пламенные отблески. Сплетаясь между собой, они искажали черты, изменяя привычный облик.

Тэйна остановилась, отпустила ветер, и тот, промчался мимо, задев Лана. Мужчина вскинул голову, посмотрел в темноту леса и отвел взгляд. Тэйна исподволь наблюдала за ним, позабыв о погоне. Почему она вернулась сюда? Что ее ждет?

Если бы сердце Тэйны все еще билось, то сейчас бы оно замерло, а затем застучало с неистовой силой, отдалось в ушах барабанным боем. Девушка осознала, зачем вернулась. Медленно подплыла к своему телу, прикрытому попоной, и впервые за долгое время по-настоящему задумалась обо всем, что произошло. Винить в своей смерти, как оказалось, некого, кроме себя. От этого не легче, намного горестнее, а Аррис, Орей и ар-де-мейцы, которые настигли ее и маячили между деревьями, обязательно напомнят. Сдаться на их милость или попытаться все исправить?

— Прости, — чуть слышно прошептала она, обращаясь к ветру, чтобы донес до Арриса. — Не знаю…

Он рубанул по воздуху рукой, обрывая ее фразу, заставляя умолкнуть. Орей поманил пальцем, приглашая присоединиться к ним. Один из ар-де-мейцев, его лицо в тот момент, когда она поднесла факел, навсегда врезалось в память Тэйны, протянул ладонь.

Девушка устало покачала головой и неосознанно придвинулась к Лану. Почему-то прочие призраки не подходили к костру, а Тэйне нравилось находиться неподалеку и, не вступая в круг света, наблюдать за человеком.

Когда призраки рискнули подойти, ближе всех оказался Аррис.

— Скоро рассвет, и нам нужно уходить.

— Я остаюсь, — вяло ответствовала Тэйна. — Мне нужно время, — не поняла, зачем сказала.

— Время уходит, и нам нужно спешить, — он настаивал на своем.

Тэйна показательно отвернулась от него, придвинулась к человеку, свернулась клубочком, согнув колени. Она жадно прислушивалась к дыханию Лана и заметила, как постепенно изменяется его ритм. Девушка касалась человеческого тела своими полупрозрачными руками, но не ощущала тепла.

Человек заснул, и Тэйна обратила внимание на огонь. «А ведь он тоже живой, — поймала она внезапную мысль и почувствовала, как хочется дотянуться до него, поймать благодатное тепло. — Быть может, хотя бы на миг мне удастся поверить, что снова живу?» — отчаянная надежда вспыхнула и сгорела, как сухие ветки в костре.

Коротка жизнь огня! Он живет какие-то мгновения, отмеренные человеческой рукой, дающей ему пищу. Человек спит — некому подбросить дров. Теперь Тэйну занимал огонь — она пристально смотрела, как вьются, пожирая поленья, языки пламени, не понимая, что чем сильнее их голод, тем короче жизнь. Она хотела предупредить их, но не шевелилась — очарованная, покоренная страстными, колдовскими движениями.

Тихонько кружился снег, падал неслышно, заметая следы. Медленно догорал костерок, над пушистыми верхушками занималась заря, закатились ясные звезды, пропала луна. В лесу стояла гулкая, щемящая тишина.

Незаметно Тэйной овладело равнодушие. Она уже не понимала, кем была, что сделала, к чему стремилась. Стало все равно, что случится дальше, и даже если бы наступил конец света, девушка не сдвинулась бы с места. Проснулся Лан, и Тэйна безучастно следила за тем, как он заново разжег костер, вскипятил воду в котелке, приготовил на скорую руку завтрак и быстро съел его.

Призрачной девушке было уютно, пока человек спал, теперь ею овладело волнение. Он собирался что-то сделать, оставить призрака одного. А призрак чего-то боялся. Полупрозрачная девушка опасалась солнечных лучей, старалась укрыться в тени, отбрасываемой человеком. Из-за этого ей приходилось постоянно перемещаться и смотреть только на его тень. Призрак не понимал, что делает человек. Зачем ему спускаться на дно обрыва, собираться там обледенелые камни и что-то прятать под ними?

Призрак рассердился, когда человек выбрался из оврага и, вместо того, чтобы занять прежнее положение, принялся собираться в путь. Тусклое зимнее солнце то пряталось за облаками, то неохотно выбиралось и светило на землю. Призрак негодовал и искал спасения, одновременно, пытаясь досадить человеку, вынудить его остаться. Призрачная девушка понимала, что мешкать нельзя, но слабые солнечные лучи успешно гнали ее прочь. Она вынужденно таилась под высокими, мрачными елями, но, как только набегали тучи, опять торопилась к человеку.

Он уже запрыгнул на коня и вонзил шпоры в бока чалого. Призрак издал горестный вопль и рванулся следом. Лучи нещадно жгли призрачную девушку, но она торопилась догнать человека, которого считала своим.

— Куда ты, дуреха? — кто-то резко дернул ее, потянул к себе, заставляя упустить человека.

Она в бешенстве обернулась и увидела другого призрака.

— Эй, — он вглядывался в ее лицо с тревогой.

Они стояли в тени высокого дерева, так как им обоим холодный свет зимнего солнца казался жгучим и опасным.

— Ты меня помнишь? — засомневался он, заглядывая ей в глаза с усиливающимся волнением.

Призрачная девушка с недовольством вырвала свою ладонь из его захвата и кивнула. Какие-то смутные образы, в которых всплывало и лицо этого призрака, посещали ее мысли, но четко помнила она одно — нужно найти своего человека. Сейчас же она выбрала выжидательную тактику и затаилась в тени еловых лап. Вечером призрачная девушка продолжит свои поиски, а пока запутает встреченного призрака. Он успокоился, пробормотал только, что найдет какого-то Арриса, и занял место под соседним деревом.

Время ожидания тянулось бесконечно долго, призрачной девушке казалось, что она прячется под ветвями целую вечность, а ведь ее человек уже успел уехать далеко. Она недовольно вертелась, а потом ей надоело ждать, и, недолго думая, призрачная девушка покинула свое убежище.

Холодное солнце уже скатилось к горизонту, длинные тени стелились по белоснежному покрывалу. Призрачная девушка беспокойно металась между древесных стволов, надеясь отыскать следы своего человека. Ей удалось заметить отпечатки лошадиных копыт, они едва виднелись — ветер медленно, но верно заносил их.

— Стой! — прокричал ей второй призрак, но девушка раздраженно дернула плечом, безмолвно указывая ему, чтобы отстал. Он догнал, но девушка успела увернуться и торопливо отправилась на поиски.

Орей в панике огляделся — он чувствовал за собой вину, потому что уговорил Арриса дать Тэйне передышку. Кто же предполагал, что за столь короткий промежуток времени девушка забудет свое прошлое. Теперь придется действовать жестче, иначе им всем грозит незавидная участь.

Аррис, который сильнее других страдал от своего нынешнего внешнего вида, первым обнаружил новую способность. Он говорил, что приятного мало, но часто изменял облик, и лишь невесте являлся в образе безголового призрака.

Орей решился, не найдя иного выхода из ситуации, изменился, и, распластавшись по земле сизым туманом, направился за Тэйной. Тени на снегу стали длиннее, и призраки один за другим покидали свои дневные укрытия. Те, что попали в лес вместе с Ореем, тотчас узнавали последние новости и присоединялись к погоне. Прочие, живущие здесь с давних пор, не отставали, у каждого нашлось множество причин, чтобы принять участие.

Призрачная девушка упрямо двигалась к своей цели, не оглядываясь назад. Она видела только следы на снегу и не отвлекалась на шум за спиной. Сонм призраков следовал за ней и нагонял. Бродяга-ветер не пропустил веселье, примкнул и с упорством гончего пса бросился вдогонку.

Небо затянуло пологом тяжелых, снежных туч, отчего сумерки казались вязкими, густыми, как кисель. В первый раз за долгое время призрачная девушка замерла, потому что след внезапно оборвался. Она закрутила головой и обомлела. Такого количества призраков ей не доводилось даже представлять. Ветер обрадованно завертелся вокруг нее, целовал холодными устами ее бесчувственные губы, и она принялась отмахиваться, как от надоедливого воздыхателя. Обидевшись, он швырнул в строптивицу колючую снежную крупку и взлетел к облакам.

В отместку небо бросило на землю своих снежных воинов, окутывая окрестности стремительной белесой мглой, поглотившей весь мир. Визг метели смешался со стонами и рычанием призраков, которых рвал в клочья неутомимый, разыгравшийся ветер. Он не простил нанесенную ему обиду, вернулся, заключил призрачную девушку в свои безжалостные объятия и закружил в диком танце.

Она рвалась из его жестоких объятий, пока не поняла, что проигрывает, и безвольно обмякла. Ветер еще долго таскал за собой призрачную девушку, играл, как шаловливый ребенок с куклой, дергал, швырял, неистовствовал. Только к следующему утру он угомонился, бросил то, что осталось, и осмотрелся.

Бледное солнце неохотно выползало из-за горизонта, освещая нелицеприятную картину. Ветер равнодушно взирал на нее. На белом саване черными росчерками виднелись поваленные деревья, меж ними были раскиданы в хаотичном порядке ветви, составляя странный узор, а в центре, подобно диковинному цветку клубились черные туманные клочья. Ветер с удивлением догадался — это все, что осталось от его призрачной партнерши. «А ведь могло получиться красиво, — задумался он, глядя на уставшее зимнее солнце. Он помнил, как роскошно выглядит занесенный снегом лес в его золотистых лучах. — Да. Я сделаю лес красивым!» — ветер взмыл в вышину, чтобы прогнать оставшиеся облака.

Аррис, казалось, был единственным из всех, кто еще помнил, куда и зачем они идут. Пятеро из них уже сдались и пропали в снежной круговерти, но Аррис почти на каждом шагу звал оставшихся спутников по именам, чтобы и самому не забывать и им напомнить. Орей двигался рядом с ним, отставая совсем чуть-чуть.

— Ты уверен, что мы достигнем цели? — с величайшим сомнением уточнил он.

— Да. Пока в нас жива память, то мы отыщем Тэйну, — уверенно пообещал Аррис. Он не терял веры, потому что только она и оставалась в нем.

Мирель слонялась из угла в угол, переделав все насущные дела. Очаг был растоплен, и над ним висел котелок, в котором булькала вода. Посуда вымыта и тщательно протерта, и даже стол был накрыт.

— Роан уже должен вернуться, — с тревогой сказала себе королева, бросив досадливый взгляд на стремительно лопающиеся на водной поверхности пузыри. Вздохнула и присела на лавку, на которой безмятежно дремала Беглянка.

Приоткрыв один глаз, кошка посмотрела на хозяйку, поднялась, потянулась и заскочила на колени, требуя ласки. Мира погладила питомицу и поделилась своими опасениями.

— Метель бушевала почти два дня. Снегу намело, а он взял и ушел. Просто так. Разозлился, схватил лук и отправился восвояси, сказав, что на обед желает рагу из кролика.

Кошка пошевелилась, устраиваясь удобнее, и замурлыкала.

— Ты считаешь, я зря волнуюсь? — обратилась к ней Мирель, и Беглянка нарочито широко зевнула. — Ладно, — королева продолжила свои рассуждения, — предположим, что Роану позарез захотелось свежего мяса, но как же я? — обиженно посмотрела на кошку и удостоилась быстрого, но болезненного укуса. — Ты права! — отняла руку, перевела взгляд. — Роану нужно побыть в одиночестве, — вздохнула, — и это из-за меня. Он не знает, чего мне нужно, но ведь беда в том — я и сама не понимаю, чего хочу! — вздохнула вторично. — Я запуталась, — она снова погладила пушистую любимицу.

Та прикрыла веки и замурлыкала громче, словно предлагала хозяйке посидеть и немного помолчать. Мира погрузилась в размышления. «Возможно, — мысленно предположила она, — я и впрямь рассердила Роана. Но и он хорош! — подавила порыв возмутиться. — Все хороши, возразить нечего! И он, и я, и те, кто нас окружает. Да и чья тут вина? Судьбы так витиевато переплелись — по-другому не скажешь. Я королева, он лорд, а между нами люди… как бы их не называли. И маги, и демоны подвержены всем людским слабостям, что бы про них ни говорили. А я? А он? С ним как раз все просто — Роан знает, как победить в войне, и думает, что потери будут минимальны. Он не берет меня в расчет, считает, что приму и соглашусь. И я бы согласилась, если бы была твердо уверена, что его примет мой народ. А я сильно сомневаюсь, что маги позволят южному демону управлять своими землями. Я объясняла Роану, что мое положение в Ар-де-Мее шаткое, а если я выйду за него замуж, то нас обоих ждет смерть. Боюсь ли умереть? Нет, и он не боится. Но в этом ли суть? Мы оба хотим счастья нашим подданным, но понимание того, что значит быть счастливым, у нас слишком разное, — она покачала головой и вспомнила Некриту. — А ведь есть еще непредсказуемая и Хелиос с Люблиной. Как они отреагируют на наше сближение? Последние, быть может, согласятся, но Некрита никогда не одобрит союз Нордуэлла и Ар-де-Мея. А Роан не поймет и, если потребуется, выжжет все земли за Разломом. Но я поклялась! И если ради Роана я готова нарушить клятву, данную многоликой, то обещанное Алину и своим подданным я обязана исполнить, — третий самый тяжелый вздох сорвался с ее губ. — Жаль, что Роан не прислушался к моим словам, он все решил, думая, что тем самым защищает меня».

Метель, бушевавшая прошедшие дни, вынудила королеву и лорда оставаться в башне. У Роана были определенные планы, но Мира сорвала их. Она охотно отвечала на его поцелуи, обнимала любимого в ответ, но в решающий момент отказывалась от продолжения. Роан бесился, но стойко сносил все ее капризы. Когда она предлагала ему обсудить будущее их королевств, то он самоуверенно заявлял, что все уже решено, и ей не следует беспокоиться. Как же знакомо! Мужчины, живущие на этом берегу Меб, не принимали слова женщин всерьез. Она хотела, чтобы он ее услышал и понял, но у Роана на все был заранее подготовлен ответ: «Тебе не о чем волноваться! Я. Решу проблемы. Сам!»

Если бы она родилась в Ар-де-Мее, то была бы возмущена его поведением, стала доказывать свою точку зрения, горячо спорила, негодовала, называла врагом и ненавидела. Мирель родилась в Серединных земля х, поэтому испытывала легкую досаду и надеялась переубедить возлюбленного, не зная, какие доводы ему привести. Всей правды она не могла рассказать, удерживала боязнь, что Некрита расправится с Роаном, если обо всем узнает.

Кошка прекратила мурлыкать и обратила на королеву взгляд зеленых, не по-звериному понимающих глаз, вынуждая Миру насторожиться. Удостоверившись, что внимание хозяйки полностью сосредоточено на ней, Беглянка соскочила на пол и побежала к лестнице.

Следом за кошкой Мирель поднялась на крышу башни. Она была огорожена зубцами и позволяла увидеть великолепную картину. С крыши был прекрасно виден проход, прорезающий высокий холм, по которому лорд и королева попали сюда. По другую сторону прохода была видна широкая река, все еще не скованная морозом. «Неужели? — сердце Мирель готово было выскочить из груди. — Хранители! Ну почему я раньше не догадалась?» — девушка раздосадовано топнула ногой.

Теплый источник внизу должен был раньше подсказать королеве, что где-то рядом расположена огненная Меб. А река, которую сейчас видят ее глаза, называется Диарэ. Она течет с этой стороны Разлома, но у нее есть приток. Его название отлично знакомо Мирель.

— Арэйл, — выдохнула она. — Конечно, это не Сияющая, но эта речка протекает через весь Ар-де-Мей и на самой границе соединяется с Диарэ.

— Можно попробовать уйти? — вслух спросила Мира и посмотрела на сидящую рядом кошку. — Ты поможешь найти выход?

Беглянка не откликнулась, сидела, обернув хвост вокруг лап, и не двигалась, будто чего-то ждала. Впрочем, королева верно истолковала поведение любимицы — ей предложено самой решить возникшую задачу.

— На легкость я и не рассчитывала, — кривая улыбка пробежала по губам девушки.

Гурдину тяжело давался каждый следующий шаг, ноги вязли в снегу. Дыхание срывалось, и очередной вздох облачком пара стремился коснуться верхушек невозмутимых елей. «Долго ли еще?» — спрашивал он сам себя, настойчиво вглядываясь вперед. Метель занесла снегом все возможные следы, и древний двигался лишь по наитию, надеясь, что отыщет Тэйну. Гурдин знал, что девушку так просто не отпустят из этого мира, а беспокойных душ в Нордуэлле и без нее хватает.

Ветер носился по небу, разгоняя серые клочья облаков, выпуская из их объятий солнце. Оно смотрело на землю с радостью, стремясь наверстать упущенные дни. Лучи не грели, но светили ярко, оживляя зимний лес, ослепляя глаза одинокого старика. Он устал и принял решение дать себе отдых.

Раскидистая ель привлекла Гурдина, под ее склоненными до самой земли ветвями он нашел приют. Недостатка в дровах не было, и Гурдин вынул из заплечного мешка трут и кресало. Высек огонь и протянул руки к разгорающемуся костру.

Огонь жадно набросился на сухие веточки, старик нанизал на прут разломленный хлеб, чтобы поджарить. Отламывая узловатыми пальцами еще горячие кусочки, Гурдин неторопливо жевал их и думал. Долгое шипение не сразу привлекло его внимание, но когда древний услышал новый звук, то отложил еду и осмотрелся. Его прищуренный, острый взгляд остановился на скоплении сизых теней в углублениях под елью. Гурдин напрягся, призраков он видел и часто, но вот беседовать с ними не доводилось. Раньше он не считал нужным снисходить до общения с ними.

— Тэйна? — так как призрак скрывал свою внешность, старик позвал наугад, надеясь, что его поиски завершены.

Призрак приоткрыл свою личину, прячась в густой древесной тени, опасаясь приближаться к костру.

— Ты? — Гурдин не смог скрыть своего удивления.

— Мы знакомы? — призрак, как оказалось, тоже был изумлен.

Старик явственно поморщился, как будто его тело пронзила внезапная боль, и признался:

— Это я… Гурдин.

Орей с недоверием облетел вокруг, зашипел, когда жар огня коснулся его полупрозрачного тела, вернулся в тень.

— Помнишь, как у тебя выпал первый зуб, и ты в слезах нашел меня? — старик заметил сомнения, промелькнувшие на лице призрака. — А помнишь наш первый урок? Ты тайком взял меч отца, но толком держать его не умел, размахивал им и едва не снес голову пробегавшему мимо Риану, который даже и не понял, что мог лишиться жизни.

Призрак медленно кивнул и раздумчиво ответил:

— Крепко же тебя потрепало…

— Да, досталось всем, — неопределенно отозвался Гурдин и сменил тему. — Я ищу Тэйну, она с вами?

Призрак сверкнул мрачным взором и произнес:

— Да… вернее то, что от нее осталось.

Старик проницательно глянул на него и потребовал:

— Отведи меня к ней!

Призрак развел руки в стороны.

— Сейчас не могу, — и обнадежил, — но она где-то неподалеку, за ней присматривает Аррис.

Гурдин решительно завернул хлеб в холстину, забросал костерок и выбрался наружу. Разметав облака, ветер угомонился, и в лесу стояла тишь: ни ветка не шелохнется, ни зверек не пробежит. Только, подобно драгоценным камням, сверкали наметенные сугробы.

Чтобы не тратить зря отведенное время, Гурдин, набрав полные легкие воздуха, крикнул:

— Аррис эрт Тодд! Где ты? — распугав тишину зимнего леса.

Крик эхом пронесся по окрестностям и затих. Старик осматривался до рези в слезящихся глазах, надеясь заметить знак.

Слева тряхнула ветвями старая ель, и Гурдин изо всех сил поспешил к ней.

— Эх, вы, — со вздохом констатировал он, нахмуренно взирая на скопление чернильного тумана и качая головой, — не могли внятно ей объяснить.

— А она слушала? — огрызнулся эрт Тодд, одарив старика придирчивым взглядом.

— Она девочка умная — прислушалась бы, коли вы додумались бы правильные слова подобрать, — Гурдин строго посмотрел на призрака.

— Умные девочки женихов не убивают! — буркнул Аррис и дымкой опоясал еловый ствол.

— Нет ее вины в твоей смерти. Обвиняй меня, если пожелаешь! — сурово объявил старик, но призрак не послушал.

— Сам решу, кого обвинять, а ты, проклятый, если знаешь, как помочь, помогай, или иди к грыру!

— Сейчас бы тебя как в детстве — ухватить бы за ухо, да хорошенько оттаскать! — хмыкнул Гурдин, и получил язвительное:

— Ну, попробуй! — призрак кинул под ноги старику свою голову.

Древний устало потер переносицу — нелегко быть терпеливым, когда хочется рвать и метать — и присел на снег рядом с туманно-черным клубком.

— Не в моих силах вернуть ей память, но я отправил твоего брата на поиски лорда. Нам остается ждать.

— Поскорее бы, — Аррис возник с другого бока. — Мы уже пятерых потеряли, — в тихом голосе звучала явственная досада.

— Оставшихся сохраним, — твердо заверил его Гурдин и прикрыл покрасневшие веки.

Непроглядная тьма накрыла местность вокруг башни. Звезд не видно — лишь беспросветный черный полог вместо ночного неба. Но Мирель, отчаянно покусывая губы, всматривалась и всматривалась в темноту ночи. Напряжение никак не отпускало королеву, и она ощутимо поежилась, стоя на крыше. Несмотря на усиливающийся мороз, уходить ей не хотелось. Мира чувствовала себя воином, стоящим на посту. Беспокойство за Роана изводило королеву, и она не смогла усидеть на месте и покинула обогретый зал. Сколько времени Мира простояла на пронизывающем ветру — неизвестно. Ей некогда было считать минуты, все, на что хватало сил — молиться, дабы Хранители смилостивились, и Роан вернулся к ней.

Ветер безудержно гнал девушку с крыши, норовил куснуть в лицо, толкал в спину, рвал с плеч плащ. Мирель стойко сопротивлялась и ни на мгновение не прерывалась, истово умоляя небесных покровителей сохранить Роану жизнь.

Все ее тело заледенело, и Мире начало казаться, что скоро она станет куском льда. Испугавшись, что в таком случае никому не сумеет помочь, королева спохватилась и взялась озябшими пальцами за железное кольцо на крышке люка.

Спустившись, девушка присела перед очагом и протянула к огню замерзшие ладони.

— Ах, если бы у меня был ключ, — простонала она, страдая от неизвестности.

Роан ушел и забрал с собой заветный камень, о ключе, открывающем второй выход, Мира ничего не знала. В чем была уверена наверняка — помимо двух ключей, двери открывались с помощью заклинаний. Но маги тщательно хранили свои секреты, и они не раскрыли их ненавистному южному демону, выдав часть правды.

Жалящая мысль черной молнией пронзила сознание, словно кто-то недобрый встал за спиной и коварно нашептал: «А ведь ты умрешь здесь, если демон не вернется. И, быть может, он нарочно оставил тебя в башне, обрекая на медленную и мучительную смерть!»

— Нет! — рьяно выкрикнула Мира. — Роан не понаслышке знает, что такое честь, и никогда не поступил бы так со мной! — выдохнула и осознала, что безделье ни к чему хорошему не приведет.

Тяжкие думы часто становятся причиной сумасшествия — в чем королева недавно убедилась. Мире было жаль Тэйну, но умом она понимала, что подругу не вернуть. Черные мысли сгубили ее в самом расцвете, а Мирель собиралась дожить до глубокой старости.

— Пора заняться делом! — она несколько раз провела ладонями по лицу и огляделась.

Ничего не изменилось в зале за прошедшее время — стол был накрыт, посуда перемыта, но вот вода в котле остыла.

— Тоже труд, — королева поднялась с колен и занялась совсем не королевским делом.

Когда котел был подвешен над очагом, Мира взялась за метлу, а после — решила смахнуть пыль. Только подумала, как мирно спавшая до того момента Беглянка вдруг встрепенулась. Прислушалась и стрелой метнулась в коридор.

Мирель насторожилась и услышала странный глухой звук.

— Роан? — тревожно позвала она, но отклика не получила.

Сердце в груди испуганно сжалось, но девушка взяла себя в руки и вышла в коридор.

Часть факелов, зажженных утром, уже прогорела. Конец коридора терялся в сумраке, и оттуда с воем врывался ветер. Но Мирель не остановилась. Переборов себя, она сняла со стены один из факелов и храбро двинулась вперед.

— Роан? — она не теряла надежды услышать голос любимого, но в ответ раздался только подозрительный шорох и тихое лошадиное ржание.

Мира забыла о страхах и бросилась навстречу ветру, понимая, что дверь открыта. Факел, трепещущий на ветру, распугал зловещие тени, и они расступились, открывая силуэт коня, освещенного красноватым светом, падающим сбоку. Вместе с ветром внутрь торопились залететь снежинки, и Мирель пришлось прикрыть глаза рукой. Поэтому она не сразу увидела эрт Шерана, лежащего ничком у ног своего скакуна.

— Роан! — девушка подбежала и склонилась над любимым.

Ее лорд был весь изранен, а при ближайшем рассмотрении Мирель увидела, что и конь его пострадал от чьих-то когтей.

Яростное шипение Беглянки и испуганное конское ржание отвлекло королеву и вынудило подняться по ступеням. За порогом властвовала зимняя ночь, да бесновался ветер. Чувство опасности нарастало, и королева с силой метнула факел.

Огненный свет на несколько мгновений разорвал тьму, сердце Миры забилось где-то в горле, а затем, ухнув вниз, замерло. Девушка неоднократно встречала сумеречных на другой стороне Разлома, а с одним даже сражалась и победила. Первым порывом было позаимствовать меч у лорда и вступить в бой. Но стоило оглянуться и вспомнить о беспомощности эрт Шерана, как Мира приняла иное решение. Одно из чудовищ Ар-де-Мея, непонятно каким образом перебравшееся через Меб, приближалось. Крим — так называли это существо ар-де-мейцы. Высокая косматая фигура медленно двигалась в ее сторону. Чудовище не бежало — видно ощущало скорую победу. Мирель невольно вздрогнула, на секунду вообразив, как холодные, цепкие пальцы прикасаются к ее шее.

Слетев по ступеням, королева снова наклонилась к возлюбленному:

— Роан? — она вглядывалась в его лицо с ожиданием. — Проснись, умоляю! — она приказывала себе не поддаваться панике. — Мне нужен ключ! — руки безостановочно двигались в поисках камня с гравировкой.

Беглянка воинственно выгнула спину и побежала наверх, а ее шипение стало яростнее. Конь лорда сорвался и унесся дальше по коридору, и Мирель поняла, что опасность совсем близко. Непроизвольно она снова подняла голову, а ветер услужливо донес до нее смрадный запах сумеречного.

— Ключ… Где же ключ? — прохрипела она, тщательно осматривая одежду Роана.

Его ресницы затрепетали, глаза открылись. Лорд обвел мутным взором пространство перед собой и услышал сбивчивый шепот королевы. Облизав пересохшие губы, он понял, что не может произнести ни слова, и из оставшихся сил протянул руку, дотронулся до локтя Миры. Она резко вскинулась и заметила, что Роан очнулся.

— Мне нужно… — задыхаясь от волнения, заговорила королева, но он уже разжал пальцы, и камень покатился по полу.

Без напоминаний Мирель схватила его дрожащими от переизбытка чувств пальцами и кинулась к выходу. Чудовище, как будто почуяв, что добыча может ускользнуть, с ревом кинулось вперед. И успело бы, если бы отважная Беглянка не напала на него. Высоко подпрыгнув, кошка принялась рвать коготками голову крима. Непропорционально длинные руки, увенчанные кривыми когтищами, поднялись, чтобы сбросить кошку. От мгновенной смерти белоснежную питомицу спасла только отличная реакция. Кошка успела увернуться.

Как бы ни жалела Мирель Беглянку, мешкать было нельзя. Королева вставила ключ в нужное углубление, и каменная глыба сдвинулась с места, отрезая криму вход. Мирель оставалось только гадать, что станет с ее любимицей, и надеяться, что хитрая кошка избежит гибели. Сейчас ей нужно было позаботиться о раненом эрт Шеране.

Конем Мира займется позже, а пока она вернулась к лорду и оценила его состояние. Роан снова потерял сознание, одежда на нем была разодрана и пропитана кровью Королева сразу не заметила, но ее руки уже были окрашены красным. Стараясь не паниковать, она ухватила Роана под мышки и потянула в зал. Сюда забежал испуганный, всхрапывающий конь, и Мирель пришлось немного отвлечься, чтобы вывезти его в коридор.

Поднять эрт Шерана на лавку у девушки не хватило бы сил, и, мудро рассудив, она устроила ложе на полу недалеко от очага. Затем раздела Роана и приготовила так кстати вскипевшую воду. Пока Мира обтирала раненого, он то приходил в себя, то опять проваливался в беспамятство и принимался что-то бормотать. Тело Роана было сплошь покрыто мелкими ранами от когтей и зубов крима. На чело девушки набежала тень. Слюна этих чудовищ была ядовита. Мирель следовало успокоиться и вспомнить состав противоядия и хладнокровно оценить запасы трав, хранящихся в башне.

Мешочки норовили выскользнуть из рук, и королева прилагала усилия, чтобы сосредоточиться и не оглядываться на возлюбленного.

— Так, — твердила она вслух, чтобы заглушить панические приступы, — кажется, травницы сначала использует обезболивающие снадобья. Что мне нужно? — выдохнула и припомнила. — Вроде бы, я видела подходящую настойку, — с рвением она принялась распахивать шкафчик за шкафчиком.

Поиски окончились результативно — нашлось не только обезболивающее снадобье, но и целебная мазь. Мира не знала, поможет ли она против яда, но выбора не было.

— Сколько капель необходимо? — память подвела, и королеве пришлось действовать наугад.

Она подошла к Роану, кровь все еще сочилась из его ран — плохой знак. Девушка попыталась поднять голову лорда и заставить его выпить снадобье, но он вдруг что-то заговорил и открыл глаза.

Сев, эрт Шеран уставился на Мирель со странным выражением на лице.

— Выпей, так нужно, — мягко произнесла она, протягивая кружку.

Словно бы увидев самого грыра, он дико взмахнул рукой, выбив посуду из пальцев Миры. Она едва успела пригнуться, чтобы избежать удара, а он со стоном рухнул на шкуру. В сердце Мирель постучалась черная безысходность, она испугалась, что потеряет Роана. Ведь если судить по его поведению, то ранили лорда уже давно, и процесс не остановить. Запретив себе думать о худшем, она положила ему на лоб влажную ткань и вернулась к мешочкам с травами, чтобы приготовить целебный отвар. Она не нашла последний из ингредиентов — кору рябины, собранную в день летнего солнцестояния. Но ничего не поделаешь, ей придется довольствоваться тем, что есть и снова молиться Хранителям.

Сухие лепестки, листья и коренья отправились в котелок, а чтобы не сидеть без дела, Мира смочила в другой посудине вторую тряпицу и принялась обтирать шею и тело Роана в надежде унять жар и остановить кровь, успокаивая его ласковыми словами, а затем смазала порезы. Эрт Шеран бредил, и девушка понимала, что в любой момент он может вскочить и опрокинуть ее резким ударом.

Девушка была слишком обеспокоена состоянием любимого, чтобы вспоминать о своих былых желаниях, а мечтала только о том, чтобы эрт Шеран поскорее поправился.

Пока отвар кипел, она съела пару сухарей, вынуждая себя жевать, потому что понимала, насколько важно сохранить силы. А затем выглянула в коридор, чтобы поменять сгоревшие факелы и осмотреть коня. В душе Мира все еще питала надежду, что ошиблась в своих предположениях, и Роан повстречался с кримом всего пару часов назад.

Ее надежды рассыпались прахом, когда она увидела умирающего коня. Скакун лежал на боку и тяжело дышал. Но она ничем не могла облегчить страдания животного. Подходящего снадобья не было, а убить коня рука не поднялась. Все, что сделала — это расседлала скакуна и сняла переметную суму. О том, как после будет избавляться от трупа, думать не хотелось. И в любом случае ей остается ждать рассвета. Королева напрягла слух, стараясь расслышать, что делается на улице. Но сквозь отверстия в потолке слышались завывания ветра и ничего более.

Она вернулась и присела рядом с любимым. Отвар должен был еще кипеть пару часов, а затем настояться.

Ночь прошла без сна, Мирель не отходила от Роана, стараясь облегчить его состояние. А к утру, когда лорд перестал метаться в бреду, Мира решила проведать его коня.

Чуда не произошло — животное было мертво. Судорожно сглотнув, королева представила, как будет вытаскивать труп наружу. Желания рубить тушу на части не возникло, к горлу подкатила тошнота. Прикрыв мертвого коня попоной, девушка приняла решение заняться этим делом позже, а пока вернулась к Роану.

За ночь лорду не стало лучше. Откинув холстину, прикрывающую раны, Мира постаралась хладнокровно оценить их. Порезы распухли и напитались кровью. Возле некоторых виднелся желтоватый, дурно пахнущий гной. Смазывая их еще раз найденной мазью, Мирель уже знала, что она только замедляет процесс. Протянув руку, девушка безвольно уронила ее.

— Отвар! Он должен помочь! — чтобы прогнать слезы бессилия, проговорила она и метнулась к котелку, находящемуся на столе.

Мирель не причисляла себя к травницам, знания ее в этом вопросе ограничивались общими сведениями, полученными еще в родном доме. В Радужном дворце ей доводилось слышать обрывки разговоров, да Лориан частенько, вроде вскользь, упоминал при ней о том, как спастись от ран, нанесенных тем или иным сумеречным.

За эти отрывочные сведения Мира, как никогда прежде, была благодарна наставнику. В критических обстоятельствах прилежная ученица сумела многое вспомнить.

Роан пребывал в бессознательном состоянии, и Мирель не придумала ничего лучше, как смазать укусы настоявшимся отваром. Хорошенько намочив ткань, она опустила ее на грудь лорда, и он неожиданно резко втянул воздух, а затем воззрился на девушку широко открытыми глазами.

Мира замерла, не представляя, узнал ли ее эрт Шеран, но внезапно обе ее руки оказались в тисках его пальцев. С полубезумной улыбкой демон привлек королеву к себе.

— Ты нужна мне…

— Да, я понимаю, — Мирель сделала попытку освободиться и подойти к котелку, но его ладонь плавно опустилась и накрыла ее грудь. — Роан? — голос ее сорвался.

— Не пугайся, милая, — сипло прошептал лорд-демон, — я никогда не причиню тебе вред.

— Ты умираешь, нужно выпить снадобье, — она постаралась отвлечь его от лихорадочного возбуждения. — Пожалуйста, послушай меня.

Натянутая ткань ее верхней туники разорвалась, обнажив грудь, прикрытую тонкой нижней рубашкой.

— А-а-а… — выдержка изменила девушке.

— О, Хранители, — простонал Роан, — я уже умер, раз вижу столь прекрасное зрелище.

Мирель отстранилась и постаралась придать голосу твердость:

— Ты еще жив и должен послушаться меня, иначе скоро увидишь Врата смерти. В твоей крови яд крима.

Роана трясло от нестерпимого жара, лорд сдаваться не привык, особенно он был нетерпим к слабостям, и готов был сражаться с ними до победного.

— Ладно, — смирившись, кивнул он. — Думаю о сумеречных ты знаешь больше моего.

Мирель с облегчением поднесла ему кружку с отваром.

После Роану стало немного лучше, и он забылся беспокойным сном, а Мирель пришлось вернуться к мертвому коню и хладнокровно рассудить, что делать с ним.

Рискнув тащить целиком всю тушу, девушка умаялась, но не выполнила задуманного. Присев на лавку, она отринула эмоции и снова заглянула в шкафчики. Там точно видела топор — хвала Роану, что успел снабдить башню всем необходимым.

Стащив верхнюю тунику, Мира облачилась в испачканное одеяние эрт Шерана, решив сжечь его позже, и отправилась к коню.

Она не задумывалась о том, что делает, представила себя на поле боя и просто поднимала и опускала руки. Мирель казалось, что она наблюдает за собой со стороны. Потом она ужаснется, но сейчас королева действует хладнокровно и расчетливо, как и положено.

Изрядно устав и перемазавшись, Мира открыла дверь. Солнце уже скатывалось за холмы, предрекая наступление вечера. Перед входом никого не было — лишь летал со свистом ветер между камней.

— Беглянка, где ты? — губы девушки сами собой сложились, произнося имя любимицы.

Но в ответ ей раздался только голос ветра, хотя то, что кошка не лежала мертвой среди обломков, вселяло в душу королевы надежду.

Устав и перепачкавшись, Мирель спустилась в купальню и смыла с себя всю грязь. Завернувшись в холст, она пришла в зал и, проверив состояние Роана, занялась починкой своей одежды, а затем прилегла рядом с лордом и незаметно для самой себя уснула.

Объятия Игвейна принесли ей неизведанное удовольствие. Нечто влажное, теплое и невыразимо приятное коснулось вершины ее груди, горячая ладонь скользнула по телу, пробираясь к укромному местечку между ног. Повинуясь настойчивым ласкам воображаемого любовника, Мира раскинулась на ложе и распахнула свои объятия. А он накрыл ее своим обнаженным телом, целуя и даря трепетные ласки.

Мирель недоуменно распахнула веки и провела ладонью по лицу, не понимая, где она — во сне или наяву. Лорд-демон нависал над ней, опираясь на локти, но его глаза были закрыты.

— Роан? — королева окончательно проснулась и попыталась отстраниться, переживая за здоровье любимого.

Он смял ее губы жестким поцелуем в попытке добиться, подчинить и сделать своей. И если бы не обстоятельства, Мира покорилась бы, растворилась в его объятиях, забыла обо всем. Страх за жизнь Роана не позволил ей беспрекословно принять его ласки.

— Роан! — сказала она громче, сопротивляясь сильнее, и время остановилось, замораживая эрт Шерана, но позволяя Мирель видеть и слышать все.

В башне появились та, кого королева вспоминала, но не стремилась встретить снова. В кружеве туманных узоров возникла Некрита.

— Что ты делаешь? — строго осведомилась она. — Не думаешь, что пришло время произнести нужное СЛОВО?

Мира взглянула на безумную Хранительницу и поспешно отвернулась — у нее возникло жуткое ощущение, что в глаза бросили пригоршню раскаленных углей. Взгляд помимо воли остановился на лице любимого. И девушка спохватилась, торопливо выбралась и прикрылась, а после уложила Роана и прикрыла его от пронзительного, злого взора Некриты. Та с холодной усмешкой наблюдала за Мирой и ждала.

Девушка собралась с духом, хотя могла бы не говорить вслух — ее действия и мечущиеся мысли были для Некриты прямым ответом.

— У меня ничего не выйдет, я люблю его, — королева, стоя перед непредсказуемой на коленях, распрямила спину.

— И что? Любовь — пустой звук, сочетание букв и ничего больше. А вот смерть — это все. И он скоро умрет, так почему бы тебе не воспользоваться случаем? — голос Некриты звучал властно и требовал исполнить клятву.

— Вы лжете! — девушке не хотелось верить, что ее усилия напрасны.

Изменчивая прищурилась, склонив голову влево, но Мирель не согнулась под этим взыскательным, долгим взглядом, хотя чувствовала себя так, словно Хранительница обрушила на ее плечи всю тяжесть мира.

— Вот как? — Некрита нарочито удивилась. — Ты забываешь о подданных ради него? — и безумно расхохоталась, как будто услышала шутку.

— Я не… — девушка сражалась с собой, со своими чувствами, порывами, мечтами. По щекам струились слезы, но у Миры не нашлось сил, чтобы стереть их. Она обреченно повернулась к Роану, пробежалась глазами по его израненному телу, отметила, что раны нагноились еще сильнее. Теперь нет смысла сомневаться в словах Некриты, но воспользоваться слабостью любимого и всю оставшуюся жизнь мучиться и думать о том, чего не сделала.

— Спасите его, — выдохнула королева. — И я исполню приказ!

— Что? — Некрита поразилась наглости обычной человеческой девчонки. — Ты смеешь выдвигать нам условия?

— Да! — Мирель по-прежнему не поднималась с колен, но весь ее вид выражал упрямство.

— Дура, — с раздражением припечатала непредсказуемая. Ее темные, пугающие очи налились кровью, а на кончиках пальцев засверкали острые когти. — Нам очень хочется показать тебе, что значит смерть.

— Я слышала ее дыхание, — рискнула поведать Мира, чем сильнее раззадорила Некриту.

Хранительница сбросила привычную личину темноволосой, белокожей женщины. Разлетелась по залу пеплом и снова собралась серебристой дымкой, представ в образе белокурой красавицы.

— Подумай еще раз, — увещевала она, — вспомни наши прошлые беседы, — с намеком на угрозы.

Мирель не дрогнула.

— СЛОВО обязательно прозвучит, но я знаю о чести и не могу воспользоваться слабостью врага!

— Ах, — притворно восхитилась Некрита, — она действительно убеждена, что обманет нас!

Мира не отозвалась, потому что была честна с непредсказуемой, открыв ей все мысли и чувства. Присела и устало опустила взгляд, не желая оправдываться и вступать в спор.

Непредсказуемая могла быть довольна — она добилась своего. Ведь нет ничего приятнее, чем одержать победу над сильным, несгибаемым врагом, унизить его. Глядишь, и сам воткнет кинжал в свое сердце, не сумев пережить позора.

— Лови! — Хранительница бросила в руки Мирель ярко-красный мешочек с рябиновой корой. — Поспеши, мы не всесильны, время подвластно только Хросту, и мы обменяли эти минуты на месяцы твоей жизни.

Глупо было удивляться, расстраиваться и негодовать — Некрита ни с кем не церемонилась, а заботилась лишь о себе. Поэтому сделав смиренный кивок, Мира отправилась к очагу, необходимо было нагреть отвар, прежде чем всыпать в него последний из ингредиентов.

Вода закипала медленно, каждая секунда отзывалась острой болью в душе королевы. Но она не жалела себя — пусть ее жизнь станет короче, так даже лучше, меньше времени останется для возможных сожалений.

— Ну же, — Хранительница жадным взором следила за каждым движением Мирель. — Тебе надо поспешить! — видно, у Хранительницы было много планов, которые должна исполнить королева Ар-де-Мея.

— Отвар должен остыть и настояться, — спокойно пояснила Мирель, снимая котелок с огня.

— Глупые, медлительные людишки, — презрительно высказалась непредсказуемая, заметалась по зале.

Мира, решительно не обращая на нее внимания, легла рядом с Роаном, ловя последние мгновения близости с ним. Понимая, что он возненавидит ее после, да и сама она уже не будет прежней. Но долг для королевы должен быть превыше всего, а чувства позволены лишь простолюдинам.

Отвар остыл и достаточно настоялся, и Мирель, из-за отчаяния и беспомощности ощущая себя полумертвой, занялась ранами лорда. Аккуратно обрабатывая сочащиеся гноем порезы, Мира призывала себя думать только о том, что ее любимый будет жить, остальное — неважно.

— Госпожа, — обратилась девушка к Хранительнице, — я обработала все раны, теперь Роану нужно выпить снадобье.

— Хорошо. Мы уйдем, и время возобновит свой бег, — Некрита слишком быстро дала свое согласие, и это должно было насторожить Мирель.

Но девушка оставалась безучастной — ее волновало невысказанное СЛОВО. Непредсказуемая оставила королеву, предоставляя той право сгорать в одиночестве от своих мрачных, постыдных мыслей.

Отвар был налит в кружку, но почему-то Мира медлила, не подносила ее к губам Роана.

— Тебе не следует спешить, — мелодичный голос вывел девушку из задумчивости, заставив поднять низко склоненную голову.

Воздух заискрился; повеяло летом и цветочным ароматом; и из розового облака появилась Люблина.

— Тебе необязательно слушаться Некриту. Всем известно — она бессердечная и безумная. Сегодня говорит одно, а завтра — будет кричать о другом.

— Если бы дело было только в Некрите, — вздохнула королева.

— Я знаю, поэтому пришла! — горячо заговорила Люблина. — Тебе обязательно нужно знать, что СЛОВО — это жуткое заклятие, призванное подчинять и уничтожать. Вообрази, что будет чувствовать твой любимый, когда поймет, что ты его обманула. А он узнает сразу, как только СЛОВО сорвется с твоих уст. Роан будет лежать беспомощным, пока ты…

— Я, что? — Мирель неожиданно озябла и свернулась клубком под боком эрт Шерана.

— Видишь… — многозначительно изрекла Хранительница. — Ты все еще сомневаешься, и я могу тебе помочь. Не нарушая клятвы, ты будешь счастливой! С ним, но на этой стороне Разлома.

— Не буду, — вполголоса опровергла Мира, — потому что предам ар-де-мейцев и обреку Алина на вечные страдания, ведь Некрита не забудет своего обещания.

— Ох уж мне эти ар-де-мейцы! Знаешь, они заслужили то, что имеют! — Люблина сердито сдвинула брови, и, глядя на нее, девушке подумалось, что не только у Некриты нет сердца. Все Хранители жестоки и коварны, помогая одним, они готовы уничтожить иных.

Люблина нахмурилась сильнее.

— Что ты от меня хочешь? — спросила она, впрочем, досады или ярости в ее тоне не было, лишь немного усталости.

— Помоги им, избавь от проклятия, — вскочила, прижала руки к груди и на одном дыхании выпалила. — Я буду счастливой лишь тогда, когда в сердцах ар-де-мейцев вновь вспыхнет любовь, и будет она долгой и взаимной.

Тихий вздох слетел с губ Люблины.

— Хорошо, вижу, ты приняла решение, и у меня не получится переубедить тебя. Скажу напоследок, не забывай, кто такая Некрита, и на что она способна. Разве, она позволит Роану остаться в живых? Ты думала над тем, что сделают ар-де-мейцы, едва ты переступишь границу с беспомощным южным демоном? — Хранительнице удалось внести смятение в душу Мирель.

— Я королева, я прикажу, — девушка не чувствовала уверенности, голос ее дрожал.

— Быть может, милосерднее позволить ему умереть от ран, полученных в драке? — Люблина мотнула головой, указывая на кружку с отваром.

— А какой у меня выход? — сцепив зубы, вопросила Мира, обращаясь больше к себе, чем к Хранительнице.

— Легко сдаешься, — Люблина, казалось, была разочарована ответом королевы.

— Нет, — Мирель вскинула твердый взгляд и от всего сердца пообещала. — Я найду выход. Успокоюсь, посижу в тишине и придумаю, как спасти Роана.

— Но ты понимаешь, что вам не быть вместе, в его душе не будет места для любви к тебе, там останется ненависть, — Люблина знала больше, чем говорила, и лишь скупо подсказывала, надеясь, что девушка примет верное решение.

Мирель кивнула и потрясла Роана за плечо, чтобы разбудить и уговорить выпить отвар. Хватит сомневаться — нужно действовать, пока не стало слишком поздно.

— Проснись, — ласково просила она лорда. — Нужно выпить лекарство.

Роан открыл глаза — перед ними все расплывалось.

— Милая? — хрипло позвал он, и Мира приложила кружку к его губам.

— Вот. Я приготовила нужное снадобье.

Лорд, превозмогая слабость и боль, сделал глоток.

— Редкостная гадость, — поморщился он.

— Потерпи и обязательно поправишься, — уверила она, предлагая выпить отвар до дна.

— Я тебе верю, — чуть улыбнувшись, произнес он.

В ее груди вспыхнуло скорбное чувство утраты, но Мирель удержалась от рыданий и отвела глаза, чтобы Роан не заметил блестящих в них слез.

— Я помогу ар-де-мейцам, — Люблина с тоской наблюдала за ними.

Роан не видел Хранительницу, но Мира видела и чувствовала, что Люблина грустит вместе с ней.

Опустошив кружку, Роан поймал взгляд королевы и озадачился, увидев в нем неукротимую печаль.

— Что с тобой? — не смог промолчать.

Мирель вымучила из себя хилую улыбку и выдумала отговорку.

— Смотрю на тебя и думаю, как заставить тебя вымыться.

— М-да, — эрт Шеран шумно втянул носом воздух. Скривился. — Знавал я ароматы и получше! — сделал попытку подняться, но рухнул на ложе и скрипнул зубами от досады.

— Ладно, — Мирель, утешая, погладила его по голове. — Сегодня я помогу тебе, — отправилась за водой и чистыми холстами.

Роан встретил ее пронзительным взглядом.

— А завтра? Мира, что будет завтра? — он словно читал ее мысли и предлагал открыться, чтобы вместе решить проблему.

Девушка прогнала прочь наваждение — демон — не Хранитель, а маг из него весьма посредственный.

— Завтра, будет утро нового дня, — она намочила ткань. — И чтобы встретить его на ногах, тебе необходимо выспаться — закрывай глаза, а я посижу рядом. Никто тебя не потревожит.

— Я знаю, — Роан сжал ее руку и откинулся назад, безоговорочно доверяя своей любимой женщине.

Он уснул, в первый раз за прошедшие сутки, спокойно и безмятежно, а Мирель не собиралась спать, хотя дремота начинала окутывать ее разум. Чтобы взбодриться, девушка вышла на крышу — королеве некогда спать, она обязана спасти Роана. Промозглый ветер с мстительной радостью напал на Миру, но она смело подошла к краю и взглянула вниз.

Ночь выдалась морозной и ясной — в небе одна за другой вспыхивали звезды. Большие, напоминающие драгоценные камни в короне, они внушали трепет. Луны почему-то не было, словно она отказалась светить на землю, позволяя лихим людям беспрепятственно творить свои черные дела.

Мирель обеспокоенно всматривалась в темные окрестности. У основания башни метались неясные тени, и девушка насторожилась. Крепко ухватившись за один из зубцов, она свесилась вниз. Словно что-то почуяв, одна из теней вскинула косматую голову, и Мира сумела увидеть пылающие огнем глаза крима. Поспешно отпрянув, королева перевела дыхание, а затем услышала протяжный вой и скрежещущие звуки. Крим заметил ее и удвоил усилия, стараясь процарапать камень. Его ярость не тревожила Мирель — сумеречный всего-навсего искал свою добычу и твердо знал, где она прячется.

Мирель серьезно задумалась о криме. Она не верила в случайности. Да, бывало, что тот или иной сумеречный пересекал Разлом и искал жертв на юге, селясь вблизи плохо охраняемых деревень. Днем такие твари прятались, а ночью выходили на охоту, но рано или поздно попадались. Велик ли шанс, что крим совершенно случайно столкнулся с лордом Нордуэлла? Последние месяцы королева не верила в случайности, и если она доверится интуиции, то ей понадобится выдержка и дар убеждения, чтобы исполнить задуманное. А еще смелость и даже дерзость. Роан не простит, но зато останется жив — лучшей награды для Миры не нужно. Пока следует дождаться наступления утра и можно позволить себе немного отдохнуть.

На исходе ночи, когда на востоке забрезжил слабый рассвет, Мирель заняла пост на крыше башни. Крим расположился у стены и тихонько завывал, подражая неугомонному ветру. Медлить было нельзя, и королева перешла в наступление. С башни можно только смотреть, а она должна стать полноправной участницей намечающегося действия.

Проверив, крепко ли спит Роан, Мира шепотом попросила у него прощения и вышла в коридор. Камень с гравировкой жег ладонь, и девушке хотелось зашвырнуть его подальше. Но она отругала себя за слабохарактерность и двинулась дальше.

Глубоко вдохнув, королева вышла на улицу, не забыв закрыть за собой вход. Если у нее ничего не получится, то так тому и быть. Мирель направилась к башне, плутая между нагромождений камней. Рассвет не торопился вступить в свои права, и на улице было сумрачно.

Косматый, сгорбленный силуэт крима она заметила сразу, как подошла ближе к башне. Сумеречный учуял ее, зарычал и бросился в атаку. Мира вздрогнула, но не побежала.

— Где вы, мои храбрые воины, почему не спасаете свою королеву? — в крик она вложила все свои чувства, и ей осталось верить, что не ошиблась.

Крим приближался с пугающей быстротой, но Мирель не двигалась с места, представив, что ее ноги вросли в камни. В какой-то миг она пожалела, что не прихватила меч Роана, решив, что он слишком тяжел для нее. Теперь бы клинок пригодился, хотя бы для того, чтобы держаться.

Сумеречный взревел, когда серебряная стрела пробила его грудь, но не остановился. Мира подавила огромное желание закрыть глаза, вспомнив, как наставник учил, что опасность нужно встречать лицом к лицу. И в следующее мгновение увидела, что между ней и стремительно приближающимся кримом встал воин, выпрыгнувший из-за высокого камня. Косматая звериная голова крима откатилась к ногам девушки, а красные глаза сумеречного навсегда потухли.

— Извини, королева, что явился к тебе без цветов! — хрипло заявил Лориан и сделал легкий поклон.

— Это лучше цветов, — она кивком указала на отрубленную голову крима.

— Рад служить, — эрт Маэли чуть улыбнулся, пристально рассматривая свою госпожу.

Мирель стало неловко под его испытующим, острым взглядом, не упускающим ни единую деталь ее внешнего вида. Чтобы скрыть замешательство, королева обратилась к своему воину:

— Ты придумал использовать крима?

Лориана передернуло, будто Мира упомянула о чем-то не приятном, и он мотнул головой в сторону.

— Нет. Крима нашел он.

После этих слов к Мирель вышел второй воин, тот, который ранил сумеречного стрелой.

— Рад видеть вас, моя королева, — учтиво склонился Дарейс.

Она поприветствовала его и тщательно изучила их внешность. Оба мужчины были одеты, словно простые воины, без каких-либо знаков отличия, лишь рукояти дорогих мечей, выглядывающие из ножен, могли выдать их.

— Вы оставили поле боя, чтобы найти меня? — Мира старалась придать голосу твердость.

Но Лориан сходу раскусил ее и без колебаний ответил:

— Нашей первоочередной задачей было отыскать тебя. Королевство без королевы мертво!

— А как же Тьяна? — Мирель должна была узнать, что предпринимала в ее отсутствие соперница.

— Она всего лишь одна из советниц, — грубо напомнил эрт Маэли, сверля девушку настойчивым, по-мужски тяжелым взглядом.

Мира поняла, что он все еще не может простить ей побег, и обратилась взглядом к эрт Баралису.

— Моя мать, — равнодушно начал он, — великолепно знает Свод Законов и никогда не переступит запретную черту. Пока королева жива, но по каким-либо причинам не может править, страной управляет Совет трех, куда входят самые знатные подданные.

— И Тьяна в их числе, — догадалась несильно обрадованная Мира, так как знала, что герцог Карисский, входящий в избранный Совет, всегда поддерживал ее соперницу.

— Да, и она согласно законному праву сейчас находится в Нордуэлле, — не скрывая недовольства, добавил Лориан.

Дарейс поспешно вклинился:

— Моя мать прибыла в Нордуэлл, чтобы спасти меня.

Мирель потемнела лицом, пытаясь разобраться, и строго попросила:

— Рассказывайте по порядку.

— Нечего рассказывать, — проворчал Лориан и отвернулся.

Тогда снова заговорил Дарейс.

— Моя королева, я взял на себя смелость и отправился за вами сразу, как только слуги сообщили мне, что вы и эрт Маэли покинули Хрустальный город. Но я уходил не с пустыми руками, — ехидно взглянул на сердитого Лориана, — а успел прихватить все необходимое.

— Серебряные путы, как всегда, были при мне, — огрызнулся эрт Маэли и укоризненно посмотрел на Мирель.

Она открыто встретила его прямой, упрямый взгляд, и Лориан понял, что перед ним уже не та девушка, которую он знал. Королева изменилась, и теперь она потеряна для него.

— Путы пригодятся, когда мы поймаем лорда-демона, — расчетливый Дарейс не стал развивать назревающий спор. Он заметил взгляды, которыми обменивались эрт Маэли и Мирель, но считал, что отношения этих двоих его не касаются. Он привык думать только о делах. — Ваша милость, как вам удалось сбежать от Роана эрт Шерана? — первым задал главный вопрос, выдержанно, без напряжения.

Мира не торопилась с ответом, эти двое должны стать ее соратниками, а не врагами, поэтому необходимо выбрать верные слова.

— Капитан, ты нарочно попал в плен, чтобы узнать, где я нахожусь?

— Да, — он не стал отрицать. — Таков был наш план.

— Но вмешалась влюбленная девчонка, и бравый капитан поддался ее чарам, — Лориану представился случай задеть Дарейса, и он воспользовался.

Эрт Баралис молча проглотил обиду, но Мирель заметила, как поникли его плечи. Что будет, если Дарейс узнает о предательстве Тэйны? Королева не знала, как подействует новость на капитана, и решила молчать.

Он сумел перебороть минутную слабость и продолжил:

— Я не просто так ушел, необходимо было понять, зачем южному демону маги-строители. Мы узнали о башне, но найти ее не смогли, поэтому отправились в Сторожевой замок.

— Там вы встретили лорда Нордуэлла? — Мира приучала себя забыть имя любимого.

— Да, мы следовали за его отрядом, но близко не подходили, чтобы не выдать себя.

— Но все-таки демоны заметили слежку, и мы еле унесли ноги, — мужчины обменялись понимающими взглядами.

Мирель сделала кивок, чуть отошла от ар-де-мейцев и судорожно стиснула ледяные, подрагивающие пальцы. Сейчас или никогда. Она может просто уйти, но тогда между Ар-де-Меем и Нордуэллом никогда не будет мира.

— Вы со мной? — она решительно повернулась к воинам.

Они оба насторожились, выпрямились, дружно сжали рукояти мечей.

— Я здесь, и это что-то значит, — отозвался Лориан, пристально смотря ей в глаза, словно пытался найти ответы на невысказанные вопросы.

— Я принес клятву, моя королева, и останусь верен ей до конца своих дней, — произнес Дарейс без какого-либо проявления эмоций.

Мира открыла рот и, тщательно подбирая слова, приступила к серьезному разговору.

— Я помню, что вы оба пообещали мне, но хочу услышать другую клятву, ту, которую вы могли бы дать королеве, рожденной в Ар-де-Мее.

Мужчины переглянулись, что-то дрогнуло в лице каждого из них. Мирель безостановочно следила за подданными и молчала, предоставив им право выбора.

— Что ты потребуешь от нас? — Лориан подошел и встал близко-близко, касаясь дыханием ее лица, удерживая ее взгляд своим.

Мира понимала, что бесценна каждая секунда, поэтому призналась.

— Я попробую договориться с демонами и подписать мирное соглашение между Ар-де-Меем и Нордуэллом.

Дарейс отчетливо хмыкнул, в его голосе звучала горькая безнадежная насмешка.

— Южные демоны не будут нас слушать! Вы сами видели, ваша милость, как сильна их ненависть к нам!

— Видела, — грустно уронила королева. — Но они выслушают нас, потому что мы придем к демонам вместе с их лордом.

— Тебе удалось пленить его? — Лориан заинтересовался.

— Да, и я намерена сохранить эрт Шерану жизнь!

— Где он? — зрачок в зеленых глазах эрт Маэли разгорался.

— Роан эрт Шеран останется жив, и я никому не позволю убить его! — Мирель стояла на своем.

Лориан ощутил желчь на языке, подавил острый приступ ярости, отошел, прочитав в ее глазах истину.

Дарейс вытащил из-за голенища сапога кинжал, уверенными шагами подошел к своей королеве и резанул запястье.

— Я люблю воевать, но знаю тех, кто молится о мире. И ради них я говорю тебе, моя королева. Моя кровь — твоя кровь! Моя плоть — твоя плоть! Моя жизнь — твоя жизнь!

Мирель наклонилась и слизнула капли крови с его кожи.

— Добро пожаловать в мою личную стражу, капитан эрт Баралис!

Он улыбнулся, и эта мимолетная улыбка согрела замерзающее сердце королевы, ведь Дарейс редко позволял себе проявлять эмоции. Словно спохватившись, что позволил себе лишнего, ослабил самоконтроль, капитан отвернулся и занялся раной.

— Лориан? — девушка позвала другого ар-де-мейца по имени. — Я… — дыхание перехватило, но она взяла себя в руки, — хочу, чтобы ты был со мной до конца, — не отводила глаз, в которых сияли искорки надежды.

Эрт Маэли сдержал тяжелый вздох, проникновенно посмотрел на королеву и вытянул кинжал.

— Моя кровь — твоя кровь! Моя плоть — твоя плоть! Моя жизнь — твоя жизнь! Я буду с тобой до конца!

Сон Роана неожиданно изменился — еще совсем недавно лорду снилось, как он качается на волнах, сидя в лодочке, плывущей по лесной реке, а потом он вдруг оказался в бушующем море. Он проснулся, но не торопился открывать глаза, ощущая дикую боль во всем теле и прикосновения холодной, беспощадной стали к своему горлу. За себя эрт Шеран не боялся, а вот страх за любимую заставил его покрыться холодным потом.

— Он проснулся, — уловка демона не осталась незамеченной, чей-то смутно знакомый голос раскрыл его секрет. — Но, похоже, лорд ир'шиони считает ниже своего достоинства общаться с ар-де-мейцами, — вот так одной-единственной фразой можно повергнуть в отчаяние.

Роан с трудом разлепил веки и несколько секунд моргал, пытаясь сосредоточиться, а затем пробежался взглядом, оценивая обстановку. Завидев Мирель в окружении знакомых мужчин, Роан начал меняться в лице — брови сошлись на переносице, в глазах вспыхнул лед, который острым лезвием скользнул по телу девушки. Она отступила на шаг, когда его холодный, отчужденный взор пронзил ее насквозь. Плотнее закутавшись в одолженный у Лориана плащ, Мира быстро сказала:

— Роан, помнишь, мы говорили, что пора прийти к соглашению, у нас есть шанс закончить столетнюю войну! — она отважилась взглянуть на него.

Злая, полная затаенной обиды и разочарования насмешка искривила его губы.

— Я все помню, — слова звучали двусмысленно, но Мирель не позволила смутить себя.

— Что скажешь сейчас? — она понимала, что пути назад нет, и жизнь продолжается.

— Что скажу? — он дернулся, но серебряные путы крепко держали его.

Мирель вздрогнула, словно они причиняли боль и ей тоже, нанося невидимые раны. Девушка хотела обойтись без них, но Лориан и Дарейс настояли и связали спящего демона.

— Надеюсь, — усмешка Роана стала яростнее и шире, — что справедливая эра позволит пленнику смыть с тела грязь и кровь. Или вам все равно? Тогда я готов разговаривать!

— Да, конечно, — королева нервно взмахнула рукой.

— Мы проводим, — выразили единодушную готовность помочь ар-де-мейцы.

Мира осталась в одиночестве. Ее сердце было переполнено жгучей тоской. Она отчетливо осознавала, что глубоко в ее памяти образ любимого запечатлен навсегда. Его лучистый, пылающий любовью взгляд, ласковые руки, обжигающие, пьянящие поцелуи, раскатистый смех, срывающийся шепот, который королеве больше не доведется услышать. С этого дня и навеки Роан будет видеть в ней врага.

Лориан и Дарейс ввели демона в купальню.

— Поможете? — издевательски поинтересовался он. — Ах, да! Я уже раздет, лишь серебро составляет мое одеяние. Но вот беда, — демонстративно вздохнул и напрягся, чтобы путы вонзились в тело, — я сам не могу и шагу ступить.

— Поможем, — Лориан толкнул пленника в воду.

Тот, отфыркиваясь, выбрался на мелководье, осмотрел своих мучителей и вынес вердикт.

— А ведь вы, как и я, любите Миру!

Оба ар-де-мейца вытянулись по струнке, на их скулах вздулись желваки, а пальцы инстинктивно сжались. Но Роана было не остановить. Боль и горе в его душе переродились в яростную, губительную энергию, заполняющую сердце расплавленным металлом. Теперь у него появилась новая цель. Новый враг.

— Да, и поверьте, это погубит ваши души. Вот ты, — он указал на Дарейса. — Я готов спорить, что ты, капитан, полюбил Мирель в миг, когда твой брат привез ее в Хрустальный город. И я знаю, как ты мучился, сгорая от страсти. День за днем, ночь за ночью. Истязал себя, гнал подальше от дома и даже на свадьбу брата не пришел, отказался под благовидным предлогом!

— Ничего ты не знаешь, демон, — изменившимся голосом прорычал эрт Баралис, крепче, до боли стискивая кулаки, понимая, что не следует поддаваться гневу. Страсть и любовь не для него — Дарейс всегда знал об этом, но эрт Шеран старательно выводил его из равновесия.

— Знаю, я все о тебе знаю! Даже то, что ты испытывал теплые чувства к моей сестренке, но они ничто, пустота, по сравнению с тем огнем, который пылает в твоем сердце, едва ты видишь свою королеву. И этот огонь, эта негасимая страсть греет тебя, позволяет чувствовать себя живым, определяет цель твоего бытия.

Дарейс ударил кулаком ближайший камень, разбивая костяшки в кровь. Не помогло.

— Я не ты, — глухо высказал он. — Я никогда не поддамся ярости, потому что не хочу переступить грань и переродиться. А что касается эмоций — я давно понял, что любовь не для воина. Моя стезя — война, остальное — пустяки, недостойные внимания.

— Вижу, тебе удалось убедить себя и спрятать чувства глубоко внутри. Хотя, пожалуй, ты прав! Как считаешь, у меня получится?

— Не думаю, — резко бросил капитан эрт Баралис и отвернулся, давая понять, что беседа окончена.

Роан перевел ненавидящий взгляд на Лориана. Дарейса сложно сломать, он расчетлив и уверен в себе, привык контролировать свои порывы. А вот эрт Маэли уже доказывал на поле боя, что подвержен чувствам.

— Ну, а когда твое сердце вспыхнуло любовью к невесте лучшего друга и короля? — презрительно проговорил эрт Шеран, глядя на своего давнего врага.

— Не твое дело! — процедил эрт Маэли, стараясь удержать бушующие огнем эмоции.

— Конечно, не мое! — легко согласился лорд ир'шиони. — Но я заметил, как ты смотришь на нее, как пылаешь от страсти, мечтая коснуться ее губ и приласкать тело, как волнуешься за нее, и как бесишься, понимая, что Мира никогда не будет твоей. — Роан с довольством увидел, что зрачок в глазах ар-де-мейца стал напоминать раскаленный уголь, и понял, что его цель близка. Понизив голос до шепота, вынуждая соперников прислушиваться, демон продолжил. — А я познал вкус ее губ, мой язык гладил их, нежил, дразнил. Я касался ее податливого тела, мои пальцы скользили все ниже и ниже по ее гладкой коже, дотрагивались до самых сокровенных мест, о прикосновеньях к которым вы оба даже не смели мечтать. Я видел ответное пламя в ее золотистых глазах. Я слышал ее мольбы и сладострастные стоны. И я… — он не успел договорить.

— Заткнись! — взревел Лориан и свирепо напал на пленника, не помня себя от бешенства. Его кулак врезался в челюсть ир'шиони с такой силой, которая свалила бы даже здорового, крепкого воина, не говоря уже о раненом, который еще вчера пребывал между жизнью и смертью.

Демон был силен, но раны все еще давали о себе знать. Роан ощутил боль, перед глазами заметались искры. Но эрт Маэли не остановился, он наносил удар за ударом, молотил кулаками, надеясь убить. Вода окрасилась кровью, и такая же пелена застила взор ар-де-мейца, а чей-то коварный голосок в его голове приказывал действовать — не стоять, а бить и бить, наслаждаясь муками южного демона.

— Остановись! — Дарейсу с трудом удалось оттащить обезумевшего Лориана от пленника, но спустя минуту он пожалел об этом.

Эрт Маэли вырвался и с разворота ударил его, так что капитан отлетел к стене. Тяжело поднявшись, Дарейс не оставил попыток достучаться до Лориана, понимая, что он идет по самому краю.

— Остановись! — он влетел в воду и что есть сил оттолкнул эрт Маэли от ир'шиони. Поймал безумный, мечущийся взгляд соотечественника и прокричал. — Пойми же, демон дразнил нас, чтобы сорвались и переступили запретную черту! А теперь вспомни о нашей королеве! Что звери сделают с ней?

Упоминание о Мирель отрезвило Лориана, и он, надрывно дыша, осмотрел свои окровавленные руки, а затем взглянул на беспомощного пленника. Дарейс удерживал Роана и с опасением наблюдал за эрт Маэли.

— Ты как? — капитан задал вопрос.

Лориан потряс головой.

— Нормально, — кровавый туман все еще маячил перед его глазами, а тени шептали, что делать дальше.

Если бы не воспоминания о Мирель, за которые ухватился, Лориан смел бы своих противников, упиваясь их страданиями. Королеве он зла не желал, и только ради нее эрт Маэли отвернулся, силой воли погасив темные мысли.

— Уведи его, — надтреснутым голосом попросил он Дарейса.

Капитан отчетливо поморщился и окунул вяло сопротивляющегося демона в воду, стараясь смыть кровь, потом махнул рукой — такие раны королева все равно увидит.

Она с видимым усилием сдержала рвущийся крик. О том, что произошло в купальне несколько минут назад, ей сообщил единственный мрачный взгляд капитана. Она не знала, как быть: бежать к Роану или спешить к Лориану. Ее сердце разрывалось на части от тоски и боли. Дарейс, заметив растерянность своей королевы, взял дела в свои руки. Перво-наперво он обратился к Роану:

— Сейчас я развяжу вас, ваша милость, и подам одежду. Помогать не стану — не обучен!

Эрт Шеран усмехнулся разбитыми в кровь губами.

— Зачем мне ты? — будто бы изумился. — Когда есть она! — прозвучало двусмысленно и обидно.

Мирель вздрогнула, капитан подавил настойчивое желание ударить безоружного и процедил:

— Ваша милость, я предоставляю вам право выбора: либо вы одеваетесь сами, либо вас одевают, но гарантирую, во втором случае вы будете лежать без сознания!

Мира стиснула пальцы и сделала глубокий вдох.

— Я скоро вернусь, — бросила она и вышла из зала.

Невыносимая мука гнала ее на улицу, требовалось больше воздуха, чтобы прояснить мысли.

Свежий ветер встретил ее, как старую знакомую, обнял, смахнул слезы. Мира улыбнулась и вдохнула полной грудью, стараясь превозмочь накатившую усталость. Бессонные ночи и переживания вымотали девушку, она начинала ощущать, как земля уходит из-под ее ног. Нужно было собраться и приготовиться к разговору с Роаном. Королева понимала, насколько важно разговорить лорда, не позволить ему замкнуться в себе, но не могла подобрать подходящих слов, чтобы начать непростую беседу.

Последний тоскливый взгляд на равнину, невнимательный, неосознанный, как вдруг Мирель вздрогнула. И… нет! Не показалось! Она радостно вскрикнула и присела, поймав подбегающую кошку в свои объятия. Беглянка, мурлыкая, приветствовала хозяйку. Мира, в свою очередь, осматривала ее. В целом, несмотря на раны и грязь, питомица была здорова.

— Где же ты была? — поглаживая кошку, интересовалась королева, а Беглянка загадочно жмурила глаза и продолжала мурлыкать.

Дарейс заприметил, что его госпожа вернулась не одна, но ничем не выдал своего изумления. Мирель кивнула ему и накормила кошку. Роан демонстративно отвернулся от всех. Он был связан, но уже одет. В простой домотканой рубахе и штанах, найденных в башне, он все равно смотрелся величественно и грозно.

— Капитан, оставь нас с лордом наедине, — Мира не приказывала, просила.

Он слегка поклонился, ответил:

— Посмотрю, как там эрт Маэли, — и, проверив путы на демоне, вышел из зала.

Когда дверь за Дарейсом закрылась, королева заставила себя взглянуть на эрт Шерана.

— Зачем ты сделал это? — она намеренно не уточнила, зная, что Роан поймет.

Он хмыкнул, не посмотрев на королеву, и, когда она решила, что стену молчания ей не пробить, произнес, странным, глухим голосом.

— Это сильнее меня. Не могу видеть тебя с другими, а как вспомню, что ты предала меня, то… — Роан преодолел себя и обратил свой взгляд на Мирель. — Если бы родился на другом берегу Меб, то уже переродился бы. Стал неразумным чудовищем, чтобы рвать плоть и причинять боль.

— Чтобы стать чудовищем, не обязательно родиться в Ар-де-Мее, — вполголоса проговорила девушка.

Он снова отвернулся, и Мирель с надрывом окликнула:

— Роан!

Лорд сцепил челюсти с такой силой, что заныли зубы, но не взглянул на любимую. Она прикусила губу, чувствуя подступающие к горлу рыдания.

— Роан, — гораздо тише позвала Мира, но он не отозвался, и ей пришлось продолжить, надеясь на его понимание. — Мне предельно ясно, что с тобой происходит, поэтому я тебя не осуждаю и ни в чем не виню.

— Ты. Меня. Не осуждаешь? Ты. Меня. Ни в чем не винишь? — его голос звенел от едва сдерживаемой злости.

Мирель присела на лавку, где расположилась сытая Беглянка, приласкала кошку и нашла в себе силы ответить спокойно.

— Ты можешь ненавидеть меня, но прислушаться обязан.

Эрт Шерана проняло — он повернулся, ожег неистовым взором.

— Я тебе ничем не обязан! — выплюнул.

Мира сдержала тяжелый вздох и решительно не обратила внимания на его обидные слова.

— Мы с тобой должны закончить войну, как и собирались.

— Ты считаешь, что я подпишу соглашение? — раздраженно кинул он. — Скажу сразу — нет. И мое решение окончательное!

— Разве мы не говорили о мире для наших людей? Разве мы не мечтали об одном и том же?

— А о чем мы мечтали? — он приподнял угольно-черную бровь, предлагая ей вспомнить и произнести вслух.

— Если бы мы были другими, не теми, кем сделали нас Хранители, то все сложилось бы так, как нам бы хотелось.

— Мы те, кто мы есть, и сами вольны выбирать свою судьбу! — яростно опроверг Роан, метнув в нее очередной взгляд, подобно стреле на поле битвы.

— Так давай осуществим этот выбор! — королева выстояла, не дрогнула, показала, что станет достойным противником, если он пожелает сразиться с ней.

Роан покачал головой.

— Почему нет? Забудь обиду, рассуди хладнокровно, как делал это всегда! — Мирель попыталась воззвать к его разуму.

— Как я могу судить хладнокровно, будучи связанным по рукам и ногам! — он демонстративно шевельнулся, показывая, что без посторонней помощи не поднимется.

Мира поняла, что придется рискнуть. И возможно, этот поступок станет последним, который она совершит в своей жизни. Лориан и Дарейс не одобрят, и тогда королева прикажет им.

— Если дело только в этом, то я освобожу тебя, и мы поговорим на равных!

Роан с выражением взглянул на нее.

— Ты понимаешь, что я сделаю, как только освобожусь?

Она ничего не стала отвечать — слова бывают бесполезны. И сейчас именно тот случай, когда нужно действовать. Мирель быстро, чтобы не передумать, дошла до дальнего угла, где были сложены вещи лорда. Его меч был прислонен к стене. Она вытащила клинок из ножен, обхватив его двумя руками, чтобы не уронить.

— Убьешь меня? — с иронией осведомился эрт Шеран.

— Нет, освобожу! — Мира твердыми шагами подошла к нему и, попросив помощи у своей покровительницы, одним взмахом разрубила путы.

Они с мелодичным звоном упали на каменный пол, заставляя Беглянку всполошиться и зашипеть.

— Теперь ты согласен выслушать меня?! — Роан все еще стоял на коленях, а королева возвышалась над ним. Гордая, непокорная, невыразимо прекрасная. Лорд смотрел на свою возлюбленную широко открытыми глазами, будто они с Мирой впервые встретились. Мирель оказалась не той слабой девушкой, какую он себе придумал. Она королева, пусть и не по праву рождения. За внешней хрупкостью скрывается стальной стержень. Такая супруга демону не подходит, ему нужна покорная девица, которую лорд будет защищать и лелеять, будто нежный цветок. Но и врагом Миру делать опасно — ни что ее не остановит на пути к цели. И, похоже, без Хранителей здесь не обошлось. Роан понимал, что проиграл — поставил все и потерпел крах. Теперь остается одно.

Он поднялся.

— Хорошо, давай обсудим условия.

Кошка, успокоившись, вернулась на место — хозяйке не понадобится ее защита.

Дарейс стоял, прислонившись к холодному камню, перекрывая выход, пока Лориан метался из стороны в сторону, ероша волосы и ворча что-то себе под нос.

— Нам пора! — сказал он в очередной раз и попытался оттолкнуть капитана.

— Еще нет, — спокойно отозвался тот, пресекая попытку эрт Маэли отправиться в зал.

— Мы должны быть там!

— Будем. Когда королева нас позовет, — не теряя хладнокровия, заявил Дарейс.

— Ее нужно защитить! — гнул свое Лориан, но капитан не двигался, словно сам превратился в камень.

— Ей нужно доверять, — сказал со значением эрт Баралис.

Эрт Маэли выдохнул.

— Она с ним. Там!

— Это ее решение, и мы должны принять его! — Дарейс придирчиво изучил внешний вид соотечественника и вынес вердикт. — Тебе бы остыть хорошенько.

Лориан запустил пятерню себе в волосы, потянул их и ответил:

— Я контролирую эмоции.

Дарейс лишь неодобрительно хмыкнул, так что эрт Маэли пробрало.

— Как тебе это удается?

— Я долго учился владеть собой, потому что понял, как сильно хочу жить, — эрт Баралису нелегко далась эта фраза. Они с Лорианом никогда не были друзьями и чаще спорили, чем соглашались.

Эрт Маэли впервые не стал язвить, только усмехнулся. На душе у Лориана было муторно, чужие голоса все еще настаивали и требовали жертв, и он буквально заставлял себя думать о Мирель. Вспоминал ее улыбку, блеск ее золотистых глаз, слова, сказанные друг другу наедине. Если бы тогда он… Хотя, нужно ли укорять себя?

— Пойдем к ней, а? Мне нужно, понимаешь? — Лориан эрт Маэли переступил через себя и обратился к Дарейсу с просьбой.

Капитан не нашел причин для отказа, тем более, что в глубине души осознавал, как сильно ему хочется войти в зал к королеве и пленнику.

Они торопливо вышли в коридор и почти бегом ворвались в зал. Лориан опередил Дарейса, но на пороге резко остановился, из-за чего капитан врезался в него.

— Где? — прохрипел эрт Маэли, чувствуя, как бешенство снова овладевает им.

Капитан выглянул из-за его плеча и на всякий случай вытащил оружие.

— Госпожа? — непривычным взволнованным голосом позвал он Мирель, впиваясь в нее острым взглядом.

— Все в порядке, — королева поднялась навстречу. — Я ждала вас.

— Демон где? — слова давались Лориану с величайшим трудом. Он призывал себя к порядку, до боли вонзая ногти в ладони.

— Проходите! — настаивая, она указала им на лавку. — Я объясню.

— Да уж сделай одолжение! — не сдержался эрт Маэли и получил тычок от Дарейса. Зашипел, но огрызаться не стал.

В полном молчании мужчины вошли в зал. Мирель чувствовала собственное ускоренное сердцебиение, спорить с ар-де-мейцами в ее планы не входило, поэтому она напустила на себе неприступный вид и четко произнесла:

— Я отпустила лорда Нордуэлла, а через три дня он будет ждать нас у ворот Сторожевого замка.

Мужчины медленно осмыслили известие, Лориан вскочил и принялся осматривать свое снаряжение, показывая, что готов броситься за демоном. Дарейс несколько мгновений смотрел Мире в глаза, потом кивнул и обернулся к эрт Маэли.

— Давайте присядем, — сказал он, — Думаю, у нас есть время, чтобы обсудить детали предстоящего соглашения.

Лориан пропустил мимо ушей, продолжая собираться в погоню. Мирель вздохнула и спокойным тоном сообщила ему:

— Твоего коня я отдала лорду.

Спина эрт Маэли окаменела, и он неспеша повернулся и смерил королеву откровенно враждебным взглядом, так что она нахмурилась, но нашла в себе силы договорить.

— Роан обещал вернуть тебе Демона, как только мы войдем во двор Сторожевого замка втроем.

Дарейс вскочил со своего места, готовый встать на защиту своей королевы. Секунды падали, подобно камням, на головы собравшимся, и Мирель почти решила, что потеряла старого друга.

Лориан смог перебороть гнев чудовищным усилием воли и без сил плюхнулся на лавку. Голос его звучал сипло и напряженно, но злости в нем уже не слышалось

— Я пойду с вами в Сторожевой замок.

Мирель, поглаживая Беглянку, рассеянно смотрела на Мертвые вершины, которые вслух большинство ар-де-мейцев называли скалами по сложившейся в стародавние времена традиции. Никто не мог сказать точно, но многие были убеждены, что эти две особенно высокие горы, отмечающие границу Ар-де-Мея, на самом деле окаменелые руки короля ледяных великанов, убитого Тьяной Великолепной. Следуя поверью, их надобно называть скалами, иначе великан оживет и вернется за своими потерянными конечностями.

— Королева, будьте внимательны, — мягкое напоминание Дарейса вернуло девушку в реальность, и она окинула местность печальным взглядом.

Пустая, выжженная многочисленными битвами земля, которая никогда не обретет былую красоту. Камни, из-под которых вырываются столпы пара, готовые в любой момент ошпарить неосторожного путника. Из-за этого сражения происходят намного дальше, уничтожая некогда прекрасные, покрытые цветами и травами поля.

— Ваша светлость, — в голосе Тьяны слышались сладкие, льстивые ноты, — вас уже ждут.

— Я знаю, — Мира не купилась на ее лесть и подала руку ожидающему Лориану, не забыв посмотреть на эрт Баралиса. — И ты, капитан, пойдешь со мной! — более никто из подданных не удостоился чести…или остался вне опасности.

Эта троица отправилась на мост, где ожидали демоны.

— О них сложат легенды в любом случае, — задумчиво высказал свое мнение герцог Карисский, провожая их долгим взглядом, а затем насмешливо посмотрел на Тьяну. — Ты будешь гордиться сыном, несмотря на то, что всегда считала его слабаком.

— Если бы он был сильным, то… — не досказала, махнула рукой и с досадой взглянула на уходящего Дарейса.

Мирель приняла решение двигаться по стране медленно, останавливаясь в каждом крупном селении, чтобы расспросить жителей о проблемах. Признаваясь самой себе, она понимала, что делала это скорее ради себя, дабы отвлечься, не думать о холодном, чужом взгляде Роана, о его словах, звучащих подобно ударам плети. Они долго оговаривали пункты мирного соглашения, пока не пришли к окончательному варианту. Демоны хмурились, но перечить своему лорду не осмеливались, зная, кто проиграл на самом деле.

Уходя, Роан эрт Шеран не обернулся, как и Мирель, они оба вынужденно забыли о чувствах и распрощались друг с другом еще в башне. Ни к чему подданным знать, какие на самом деле чувства пленили их правителей.

Гонец, отправленный Лорианом вперед, доносил до людей новость. Королеву восторженно встречали подданные, выстроившиеся вдоль дорог, они низко склонялись перед ней, приветствовали. Тьяна поджимала губы, но непременно улыбалась, если видела взгляд королевы, обращенный на ее персону. Она пыталась привлечь сына на свою сторону, но не преуспела. Дарейс пошел в отца и следовал данному слову, не изменяя клятве, даже ради самых близких людей. Тьяна невольно усмехнулась, когда в ее голову закралась мысль: «А считает ли капитан королевской гвардии Ар-де-Мея близкой собственную мать?» И пришедший ответ, честный, горький, женщину совсем не обрадовал.

День возвращения королевы в Хрустальный город выдался солнечным. Госпожа Зима расстаралась на славу, могучим ветром разогнала облачный покров, укротила пургу, раскинула снега, прикрыв серые плиты дорог. Столица Ар-де-Мея располагалась на холме, видимая издалека, гордая, неприступная, роскошная. Ослепительный свет золотил белоснежные стены, окружающие Хрустальный город, играл множеством разноцветных бликов на оконных стеклах, придавал новые оттенки радужным пикам дворца.

Мирель приложила ладонь ко лбу, спасаясь от слишком настырных лучей дневного светила, и взглянула вперед. Уступ за уступом, подбираясь к дворцу, поднимались белокаменные, словно лебяжий пух, дома. А на пиках, устремленных в синие небеса, реяли флаги.

Ворота распахнули настежь, и вокруг по снегу и серым плитам расчищенной дороги танцевали многочисленные отблески драгоценных камней, украшающих створки. Мирель подняла голову, любуясь величественно аркой, покрытой барельефами, изображающими королей и королев прошлого. И в первый раз за долгое время на душу Миры снизошло спокойствие. Она вдруг осознала, что для грусти будет другое время, а сейчас настала пора радоваться — она вернула мир этому краю, а сама вернулась домой. Да и как по-иному назвать место, которое девушка с юга полюбила всем сердцем?

В честь знаменательного события — победы над южными демонами в столице был устроен праздник. По городским улицам лилась музыка, и слышались приветственные крики и песни. Мирель занимала законное место на одном хрустальном троне, стоящем в главном зале, и с тоской посматривала на второй. Утихнут восторги, и ей нужно будет подумать о будущем и выбрать мужа. Огромный зал утопал в огне свечей и кристаллов, распространяющих розоватый теплый свет. Королеве видно всех, кто прибыл по приглашению, в зале не протолкнуться, здесь царит безудержное веселье. Мира старательно улыбалась всем и никому, ей стало казаться, что улыбка намертво приклеилась к лицу. Девушка выполнила свой долг, но чувства по-прежнему рвали ее надвое. Одна ее половина радуется, а другой — не до смеха.

— Позволите? — бархатный голос эрт Маэли отвлек королеву, прогнав туман неприкаянных мыслей.

Мирель приняла протянутую руку Лориана и вместе с ним вышла в зал. Музыка увлекла королеву, заставила ее тело двигаться в такт с плавными, чувственными нотами. Она поддалась очарованию момента, отпустила мысли, засмотрелась на счастливые лица людей, ослепла от блеска позолоты. Эрт Маэли притянул королеву к себе, аромат его тела, терпкий, хвойный, окутал девушку, и она отважилась задать вопрос.

— У меня к тебе есть просьба…

Его рука на ее талии ощутимо напряглась, и Лориан, сцепив зубы, вынудил себя кивнуть.

— Знаю… и прошу в ответ, — его голос сорвался и перешел в шепот. — Мира, — он впервые назвал ее по имени, — не унижай меня. Ради чувств, которых ты испытывала ко мне, и ради любви, что все еще живет в моей душе.

У Мирель зашлось сердце, глаза обожгли слезы, и она моргнула, чтобы смахнуть их с ресниц. Горькая усмешка исказила благородные черты ар-де-мейца.

— Я возьму все… или не давай мне ничего. Попроси об этом другого, — его взгляд намеренно коснулся застывшего изваянием у стены Дарейса. — Он исполнит свой долг.

Девушка отвернулась от Лориана, чтобы не видеть горе, льдинками сверкающее в его зеленых глазах, рисующее тени на его лице. Но ей пришлось посмотреть на капитана. Вспомнились и слова Тэйны, те самые, которые она прокричала: «…он исполнит любое твое требование, даже женится, если прикажешь…» И свой категоричный отказ. Что же выбор остается за королевой, а Дарейс не самый плохой из претендентов.

Роан не изрек ни звука с тех пор, как последняя решетка ворот Сторожевого замка захлопнулась за спинами вернувшихся с границы ир'шиони. Многие шептались, и Риан всерьез опасался бунта. Он подавил порыв поежиться, когда вместе с Ланом эрт Тоддом и старшим братом покидал замок. Лязг металла напомнил ему о звериных зубах, готовых разорвать глотку зазевавшегося охотника.

— Лан, — обратился он к поравнявшемуся с ним воину, — напомни, почему мы должны, бросив все, опрометью мчаться незнамо куда?

— Отчего незнамо? — Лан выгнул бровь. — Я отлично помню место, где погибла ваша сестра.

— И все же, — Риан, привстав в седле, настороженно оглядывал окрестности, пытаясь высмотреть погоню, — сейчас не самое подходящее время…

— Ты можешь не ехать со мной, — с мрачным выражением на лице оповестил Роан. — И будет даже лучше, если ты вернешься домой и сообщишь людям новость, если кто еще не слышал, — завершил с кривой усмешкой.

Риан упрямо мотнул головой и примолк, обдумывая прошедшие события. Последние дни целиком состояли из потрясений. Младший эрт Шеран никогда не забудет тот час, когда во двор замка на взмыленном коне влетел Лан эрт Тодд и принес скорбное известие. Риан, переживая горе, поднялся в свои покои и по давней привычке взял в руки арфу. Но пальцы внезапно онемели, и он не смог прикоснуться к струнам. Именно в то мгновение Риан эрт Шеран понял, что больше никогда не вернется к прежнему ремеслу. На душе было также пасмурно, как и за окном, где жалобно выла разыгравшаяся вьюга.

Другой момент, который тоже навсегда запечатлен в памяти младшего эрт Шерана — это неожиданная встреча с братом среди укрытой снегом пустоши. Вой ветра между черных каменных обломков был похож на похоронное пение, такой же заунывный и тяжелый. Лорд был страшно избит — лицо представляло собой сплошной синяк, а еще демон был зол, как сам грыр, и чем-то огорчен. На все расспросы он брякнул:

— Я проиграл и теперь обязан подписать мир с Ар-де-Меем.

И Риан, и Лан могли только догадываться, что произошло, но оба были убеждены — пленница оказалась не столь безобидной, как они думали. Впрочем, Риан не испытывал ненависти по отношению к Мирель, ибо отлично видел, что его брат по-прежнему любит ее. И раз Роан жив, относительно здоров и путешествует по этому берегу Меб, а не отправлен в Ар-де-Мей, где его подвергнут жестокой казни, значит и королева неравнодушна к нему.

Риан был тем самым ир'шиони, который встречал дорогих гостей в Сторожевом замке и был достаточно приветлив. Единственное светлое лицо среди прочих нахмуренных. Роан наблюдал за приездом Мирель и двух ее спутников, стоя на стене, но по его приказу конь эрт Маэли — Демон — был возвращен хозяину.

Встреча представителей двух королевств была назначена на мосту. Риан бывал здесь еще в детстве, когда ему едва исполнилось десять лет. Именно в тот год он принял решение покинуть Нордуэлл, чтобы доказать отцу — бард — тоже воин, только его оружие не щит и меч, а музыка и песня. Риан помнил, что должен смотреть вперед, на ар-де-мейцев, но то и дело невольно опускал взгляд. Он наизусть помнил узоры, высеченные на каменных плитах моста, словно увидел их только вчера. Помнится, в прошлый раз он пытался рассмотреть среди завитков буквы древнего алфавита ир'шиони. Легенда гласила, что на камнях моста скрыто пророчество самого Хелиоса, будто он сам спустился с неба и собственной рукой выводил на камнях знаки для будущих поколений ир'шиони и ар-де-мейцев. Тогда Риан имел неосторожность высказаться вслух, его услышали брат и отец. И если первый лишь усмехнулся и взъерошил младшему волосы на затылке со словами: «Брось, это все сказки!», то второй разгневался.

— От Гурдина до сих пор нет вестей, — тихо произнес идущий сбоку Лан, сверля пристальным взором приближающихся ар-де-мейцев.

— Хвала Хелиосу, не буди грыра, пока он невидим, — Риан с усилием отвел глаза и поднял голову.

— Этот в сотню раз хуже грыра! — отчетливо скривился эрт Тодд. — Как бы не объявился в самый неподходящий момент!

— Не объявится! — сумрачно вклинился слышавший их разговор Роан и жестом велел умолкнуть и не нагнетать. Лорд и сам не знал, откуда у него такая уверенность в том, что с Гурдином он пересечется не здесь и не сейчас.

На середине моста, где ветер дул с особенно яростной мощью, видимо, желая прогнать собравшихся глупцов, встретились давние враги. Они долго спорили, искали пути решения возникшего спора, не обращая внимания на завывания ветра и атаки колких снежинок, но в итоге подписали мирное соглашение. Лорд Нордуэлла напоследок произнес:

— С этого момента любой ар-де-меец, ступивший на мост, будет убит! — и развернулся, давая знать, что обсуждать больше нечего.

Лориан эрт Маэли смачно сплюнул себе под ноги, намекая, что он думает о запрете. Дарейс эрт Баралис зорко осматривал стену Сторожевого замка, опасаясь шальной стрелы. Лан эрт Тодд обидно ухмыльнулся:

— Бегите, пока можете, — и отправился следом за Роаном.

Риан заметил, каким взглядом проводили его маги, каждый мысленно казнил Лана разными способами. Младший брат лорда вздохнул — ненависть между нордуэлльцами и ар-де-мейцами неискоренима — и поймал внимательный взгляд королевы Ар-де-Мея. Мирель кивнула, как будто разгадала его мысли, и он печально улыбнулся ей в ответ.

На обратной дороге, не боясь, что получит в спину стрелу, Риан всматривался в узоры на плитах. Снежинки укрывали их, но лютый ветер, как голодный пес, слизывал снег своим языком. Риан следил за каждым его движением, именно поэтому он сумел прочитать окончание фразы: «…тогда север выстоит!» Младший эрт Шеран недоверчиво протер глаза, но новое дуновение уже скрыло буквы под белым полотном. И как бы ни вглядывался Риан снова, надеясь отыскать начало, лишь снег ложился на серый камень…

Спустя три дня, когда лорд и его спутники покинули Сторожевой замок, Риан снова задумался о прочтенных словах. Что бы они значили? Ир'шиони считали себя северянами, но ар-де-мейцы были в корне с ними не согласны. Жители страны за Разломом звали своих врагов исключительно «южными демонами». Но в послании Хелиоса речь шла о жителях всего севера Мейлиэры. Возможно, все не так плохо, как думает Риан. Пусть мирное соглашение скрепило союз Нордуэлла и Ар-де-Мея только на пергаменте. Пройдут годы, и какой-нибудь новый лорд Нордуэлла протянет руку помощи королеве Ар-де-Мея. Хотя начинать укреплять мир нужно уже сейчас. Риан расскажет своим детям, насколько важно северянам держаться вместе.

Ир'шиони со своим лордом быстро продвигались вглубь Нордуэлла, позволяя короткий отдых себя и коням. В смятенных чувствах вся троица прибыла к могиле Тэйны. Братья постояли около невысокого каменного кургана, склонив головы. Каждый из них просил у сестры прощения. Риан винил только себя в том, что произошло с Тэйной. Будучи бардом, он научился доверять знакам судьбы, ниспосланным свыше. Эти самые знаки привели его домой, но он не справился. Риан потерял сестру и, судя по поведению старшего брата, опасался лишиться еще и его. Вечером, когда ир'шиони развели костер и приняли решение скоротать ночь на поляне неподалеку от обрыва, младший из близнецов вызвал старшего на откровенный разговор. Они отошли от Лана, который занимался приготовлением позднего ужина, и углубились в лес, утопая по колено в наметенных сугробах.

Роан прислонился к мощному стволу дерева, скрестил руки на груди и воззрился в хмурое небо, всем свои видом выражая раздражение и нежелание общаться по душам. Но Риана его поведение не остановило.

— Я твой брат, Роан, — напомнил бывший бард, — и мне положено знать, что случилось в башне.

Старший из близнецов открыл рот, закрыл его, подумал немного и с досадой признался.

— Я не знаю! — Риан вопросительно вскинул глаза, и Роан вынужденно пояснил. — Все шло хорошо, я ощущал вкус победы на кончике своего языка, а потом… — лорд нахмурил брови.

— Потом? Что случилось потом? — Риан заинтересованно качнулся вперед.

Лорд-демон раздумчиво ответил ему:

— А потом я встретил крима…

— Крима? — младший брат с недоумением воззрился на старшего, мысленно перебирая все известные факты об этом сумеречном. Щелкнул пальцами. — Думаешь, он прошел по тайному ходу?

— Скорее всего, еще будучи магом, — в голосе Роана сквозила злая насмешка и твердо пообещал. — Теперь я обязательно буду следить за той тропой!

— Как ты сделаешь это? — воскликнул Риан. — Ты должен быть в замке! Отправь кого-нибудь другого. Может быть, Лана?

Роан, не откликаясь, долго и пристально смотрел на брата, размышляя о чем-то своем. Когда он сказал:

— Если захочешь отправить Лана, сам ему скажешь. Теперь тебе решать, кого казнить, а кого помиловать. Как только вернемся в замок, я передам власть в твои руки.

— Что ты сделаешь? — Риан недоверчиво моргнул.

— Скоро лордом станешь ты, а я… — он обвел странным взглядом темный лес и замер.

Риан обернулся, и его взгляд натолкнулся на сгорбленную фигуру, медленно приближающуюся к братьям. Бывший бард незаметно для самого себя вытащил меч.

— Не нужно, — послышался голос Роана, и Риан с удивлением посмотрел на свои пальцы, сжимающие рукоять. Он сглотнул и с вопросительным выражением повернулся к брату.

Роан выглядел странно, он напряженно смотрел вперед — но объектом его внимания была не фигура бредущего, а что-то позади нее. Риан до боли вглядывался между деревьями, но разглядел лишь старика в развевающихся темных одеждах. Младший брат после коротких раздумий решил, что помимо старика к ним движется кто-то еще. Он слишком хорошо помнил, какой дар у старшего, и жалел, что сам не может видеть призраков. Ну, если только тех, кто служит Нордуэллу.

— Ну, здравствуй, — лорд подошел к младшему, но смотрел исключительно на дошедшего старика.

— И я приветствую вас, — тот склонился, мазнув по неестественно выпрямившемуся Риану придирчивым взглядом, вынуждая бывшего барда смутиться и произнести:

— Доброй ночи тебе, путник.

— Ветер донес до меня, — старик вернулся взглядом к Роану, — что ты стоишь на распутье, как и я.

— Я избрал свой путь, — Роан беседовал со стариком, будто с хорошим знакомым, и Риан внимательнее присмотрелся к путнику.

Темнота надежно скрывала его черты, но Риан не оставил попыток узнать, кого видит перед собой. Одновременно, он старался не терять нить разговора между братом и стариком.

— Повремени немного, останься тем, кем был рожден. У тебя есть незавершенные дела, — странник пристально смотрел на лорда, затем неспеша повернулся и воззрился в ночь.

«И он видит призраков?!» — промелькнуло в голове Риана, и эта мысль заставила бывшего барда чувствовать себя ущербным. Он недовольно хмыкнул и взглянул на старшего. Тот опустил руку на его плечо, а затем отправился к старику, по-прежнему глядя перед собой.

Несмотря ни на что, Риан сильно изумился, когда Роан разлепил стиснутые губы и произнес:

— Ваша служба окончена. Вы свободны, — потом повернулся, вздохнул. — И вы тоже вольны идти к Вратам Эста, — склонил голову на бок, словно прислушивался к чему-то.

Риан, как ни силился, слышал только голос ветра. Подавив негодование, он подошел к брату и встал слева от него, надеясь высмотреть хотя бы что-то. Но только снежинки, поднятые неугомонным ветром, водили свой хоровод. Роану и Гурдину было доступно больше, чем обычным смертным. Один обладал даром, другой мучился от наказания.

Аррис и Орей смотрели на свет, льющийся с небес. Их больше не беспокоили силы природы, тревожащие живых. Ар-де-мейцы и нордуэлльцы, забыв о вражде, один за другим поднимались по лестнице, чтобы взойти к Вратам смерти и предстать перед леттами и их хозяином. Только двое медлили. Аррис смотрел на лорда и его смешно крутящего головой брата.

— У тебя есть, что сказать? — осведомился Гурдин, привлекая внимание призраков к себе.

Аррис обратился к Роану:

— Ваша милость, вы доверили мне сестру, и я готов исполнить свой долг до конца.

— Конец уже наступил, — хмуро отозвался лорд. — И ты свободен!

— А она? — Аррис смотрел на черный вихрь, доверчиво свернувшийся у его ног.

В глазах Роана появилась печаль.

— А она? — он будто беседовал сам с собой. Вздохнул. — Она останется здесь. Ее долг еще не оплачен.

Аррис понял, что спорить бессмысленно, кивнул, погладил, будто жалея, черноту у ног и позвал Орея за собой.

— Пусть путь ваш будет светел, — проговорил на прощание Гурдин и отпустил их взмахом руки.

Риан подскочил на месте и вцепился в плечо Роана.

— Тэйна здесь? — когда старший не ответил, младший продолжил. — Не молчи! Умоляю!

— Не совсем, — отозвался Гурдин и подошел ближе к младшему из близнецов. — Узнал ли ты меня, шут?

Риан с шумом втянул в себя воздух и разом лишился речи.

— Потом! — приказал Роан и шагнул вперед.

Черный туман, лишившийся защитника, свился у его ног. Лорд на миг прикрыл веки, чувства душили его, но он прогнал слабость. Ир'шиони обязаны быть сильными.

— Тень, — сказал он после некоторых раздумий. — Я нарекаю тебя «Тенью». Отныне ты стражница. Твое дело охранять границы и подчиняться лордам Нордуэлла. Свое лицо и позволение вернуться в замок ты обретешь тогда, когда вспомнишь все, что сделала! А теперь поклянись верно служить нашей земле! — он говорил властно, и Нордуэлл откликнулся. Зашелестели кронами деревья, притих ветер, дрогнула земля.

Риан сглотнул и подумал, что никогда не сможет стать настоящим правителем. Правда мысль тотчас испарилась, когда глаза увидели черноту, клубящуюся у ног брата. Тень приступила к службе.

В растерянных чувствах Риан позволил себе взглянуть на Грудина. Тот кивнул, ничего более не поясняя.

— Дело сделано, — лорд посмотрел на своих спутников. — Теперь остается малость, — грустная улыбка коснулась его губ.

Риан засуетился.

— Ты не можешь, я не…

— Ты сделаешь это, брат! — Роан опустил ладони на его плечи. — Ты обязан! — заглянул в глаза, словно в глубину души.

Младший обреченно кивнул.

— Да.

— Я хочу, чтобы ты стал хорошим правителем, — улыбка не сходила с губ Роана, когда он смотрел на брата.

— Постараюсь, — сглотнув, отозвался он.

— Я помогу, чем смогу, — уверил стоящий рядом Гурдин.

— Пойдемте! — Роан сказал свое последнее слово. — Расскажем обо всем Лану и вместе отправимся в замок. Совершим, что должны!

— Да! — Риан, сделав глубокий вдох, согласился с братом, понимая, что его жизнь перевернулась с ног на голову.

Над Хрустальным городом стояла стылая весенняя ночь. В безоблачном небе колюче сияли многочисленные звезды. Мирель, королеве Ар-де-Мея не спалось, тревожили мысли о собственной свадьбе, которая должная была состояться уже завтра. Капитан королевской гвардии твердо заверил ее, что никаких неожиданностей не предвидится! А ведь и пять лет назад ей обещали, что все будет хорошо…

Мире пришлось проявить твердость — воспоминания иногда бывают обременительными, и их следует отбросить прочь, пока они не стали достаточно тяжелым грузом и не утянули на дно, мешая осуществить предначертанное. Забывшись, она не сразу расслышала робкий стук в дверь.

— Войдите, — распахнула створку и с удивлением заметила на пороге Дарейса. — Капитан? — королева не доверяла своему зрению.

— Я… — он неожиданно смутился и посмотрел на нее, как будто ждал подсказки.

— Проходи, — Мирель гостеприимно распахнула дверь перед будущим мужем.

Дарейс прошел, оглядел королевские покои. Его взгляд показался Мирель затравленным, словно капитан королевской гвардии ощутил себя загнанным в клетку зверем. И Мира чисто по-женски пожалела его, а потом решила взять дело в свои сильные руки. Иногда мужчины бывают по-детски слабы и беззащитны, ожидая помощи своей женщины.

И королева посчитала, что время настало. Она подошла к Дарейсу настолько близко, что ощутила на лице его горячее дыхание. Он не сдвинулся, и Мирель сбросила сорочку, представ перед ним нагая и влекущая.

Взгляд Дарейса скользил по ее обнаженному телу, дыхание ускорялось. Капитан чувствовал, что решимость покидает его, язык заплетался, и он едва смог выговорить:

— Зачем?

— Это наш долг, — сказала она, развязывая узлы на его тонкой нижней рубашке.

Его рука дрогнула, когда он поймал ее холодные пальцы.

— Но мы еще…

— Уже! — уверенно объявила Мирель, накрывая его руку своей второй ладонью. — Перед богами мы уже женаты. А люди узнают завтра… — с ожиданием взглянула на него.

Дарейс вздохнул, его губы приоткрылись, и Мира, не думая ни о чем, кроме счастливого будущего, прильнула к ним, одаривая капитана совсем не целомудренным поцелуем.

Поддаваясь страсти, почти сгорая от охвативших чувств, он исступленно прошептал:

— А как же демон?..

Мирель ненадолго прервалась и с вопросом посмотрела на отца своих будущих детей. Дарейс выдохнул:

— Демон отомстит нашей дочери…

Заглушая его и свою боль алчущим поцелуем, она сумела прошептать:

— Я передам ей СЛОВО…

— Всего одно? — касаясь ее губ, все еще сопротивляясь охватившему пламени, капитан задал тревожащий его вопрос.

Мира успокоила будущего супруга:

— Одно… но какое! — и, закрыв глаза, притянула Дарейса к себе, предлагая забыть об остальном мире и окунуться в водоворот страсти, где властвуют лишь желания разгоряченных тел.