Лекарка поневоле и опять 25 примет (СИ)

Примета 33: каким боком к луне ни вставай, от тени не избавишься

Двадцать пятое юлеля. Полночь

Эрер Прейзер

Увольняться не хотелось. В обшарпанной мастерской Эрер чувствовал себя на удивление уместным. Чинить вещи — умиротворяющее занятие. Из кучи старого металла они превращаются в нечто полезное, и созерцать процесс этой трансформации было очень, мать его, приятно!

Однако у Эрера имелся план, отступать от которого он не собирался, поэтому следовал ранее намеченному алгоритму.

Дрезер попытался уговорить остаться удобного полуночника, довольствующегося жалованием полуденника, но, натолкнувшись на непоколебимый отказ, отступил. Выплатил Эреру обещанное и даже присовокупил несколько банкнот сверху — видимо, в надежде, что подсобник передумает и вернётся к столь щедрому работодателю.

Закончив дела, Эрер выдвинулся к границе. Пешком.

Пару раз пользовался междугородним транспортом, но старался делать это хаотично и никогда не уезжал из того же села, в которое прибывал. Так, чтобы его передвижения невозможно было отследить. Хотя кому он был нужен?

Никто не обращал на него внимания и никто не ждал, это он знал точно. В снах приходило ощущение одиночества и тоски, которое он гнал от себя, бодрствуя. Но стоило только закрыть глаза и задремать, как подступало снова, и с каждым разом всё мощнее. А ещё всё чаще накатывала головная боль, и приходилось признать правоту его лекарки — требовалось показаться целителю, желательно срочно.

Однако эстренским эскулапам Эрер не доверял и решил заняться здоровьем после пересечения границы. Если к тому моменту от здоровья что-нибудь останется, конечно.

В связи с чрезвычайным положением, объявленным из-за поисков Странника, границу охраняли кратно тщательнее, чем обычно. Блокпосты он заметил издалека и свернул в лес, где осторожно обходил изредка встречающиеся магические ловушки — их он ощущал на уровне инстинктов и запускал крошечные импульсы силы, чтобы проверять догадки, но ни в коем случае не спровоцировать детонацию. Хотя даже со своей природной педантичностью один раз чуть не вляпался. Двигался медленно и лишь несколько часов спустя вышел к широченной просеке.

Границу между Эстреной и Лоарельской Империей явно зачистили заново совсем недавно — на взборонованной коричневой полосе земли лишь кое-где встречались пучки травы. Ни кустика, ни деревца. Ширина просеки — шагов двести, и любая фигура прекрасно просматривается с пограничных вышек. Они расположены вроде и на удалении друг от друга, но достаточно близко, чтобы контролировать территорию через бинокли.

На жиденьком проволочном заборе, секции которого оплетали тончайшие нити особого материала, болталась выцветшая табличка: «Проход воспрещён. Заминировано магическими артефактами. Наказание за незаконное пересечение границы — каторга».

Самое обидное, что он точно знал какой-то секрет, позволяющий пусть не запросто, но без значительного риска для жизни перейти на другую сторону. Знал, но не помнил, и это чувство беспомощности было настолько мучительным, что Эрер несколько раз сжал кулаки, успокаиваясь.

— Пс-с-т, — раздалось из кустов позади него.

Эрер быстро, но при этом плавно обернулся на звук.

Ему призывно махнул широколицый рябой мужик, скалящийся во все зубы. Так как причин для радости от встречи в ночном лесу с незнакомым магом у того не было и быть не могло, Эрер напрягся и, не меняя положения тела, завёл одну руку за спину, начав сплетать боевое заклинание.

— Да не дрейфь ты! — продолжил скалиться мужик. — Подь сюды, чего скажу.

В выражении его лица промелькнуло нечто настолько привычное, что Эрер невольно расслабился, почувствовав себя в родной стихии.

Кто этот здоровяк? Полукровка или просто загорелый маг? Но если так, то напрашивается вопрос: а что должен сделать маг, чтобы аж загореть?

Эрер от природы был гораздо темнее и смуглее, чем большинство чистокровных полуночников из знатных родов, и всё равно рядом с позвавшим его мужиком выглядел фарфоровым, хотя на виске у того красовалась магическая печать, свидетельствующая о наличии способностей.

— Я вас слушаю, — наклонил Эрер голову набок, внимательно отслеживая жесты незнакомца.

В этот момент СИБовец больше всего напоминал огромного хищного орла, примеряющегося к цели, отчего вроде бы привычному к общению с самыми разными проходимцами полукровке стало не по себе. Он нервно гыкнул и зашептал явно часто повторяемые слова:

— Я тебя… вас могу того… через границу перевести. Я тропу знаю, ровнёхонько между артефактами пройдём, ни один не зацепим.

— Любопытненько, — сощурился Эрер и позволил провести себя к небольшому лагерю, устроенному проводником.

Тот уселся у бездымного костерка, разведённого в ямке, и пригласил потенциального клиента устроиться рядом.

— Беру недорого. Могу арчантами взять, могу эсчантами, могу накопителями, — доверительно сообщил рябой и поставил прямо в огонь сотейник с длинной ручкой.

— А гарантии?

— Так я с тобой пойду. Сначала туда, потом — как найду кого из желающих — обратно. Работа у меня такая, убедиться, чтобы никто не пострадал, — добродушно улыбнулся тот.

— Значит, со мной пойдёшь и путь знаешь… А откуда?

— А это уже не твоего ума дело, — весело ответил рябой и заверил: — Без меня тебе кранты. Артефакты недавно переуложили так, что дракон ногу сломит. Мышь не проскочит!

— Пожалуй, тогда лучше законным образом границу пересечь, — невозмутимо заметил Эрер, наблюдая за реакцией.

— Ну пересеки, умник, — небрежно хохотнул проводник. — Чего бы ты тут отирался, если б законно мог-то, а?

— Действительно.

Эрер лениво откинулся на ствол близстоящего дерева и задумался. Схема интересная, простая и действенная. Такие проводники действительно существовали и брали за свои услуги немало, потому что трудовой путь их быстро заканчивался. Пожалуй, денег на оплату у него не хватит, он же купил нормальную одежду, кое-что из необходимых вещей и парочку накопителей, а у Таисии изначально взял немного. Совесть не позволила обирать девушку, которой и так слишком многим был обязан.

Рябой тем временем деловито бросил в кипящую воду чайный сбор, щедро добавил мёда и душистого перца. В прохладной ночи потянуло приятным пряным ароматом, и когда отвар был готов, Эрер с благодарностью принял горячую кружку.

Поднёс к носу и глубоко вдохнул согревающий пар.

Неуловимо знакомый запах врезался в ноздри, а тело отреагировало мгновенно — Эрер едва успел подавить желание вскочить и наброситься на противника. Прислонил край кружки к губам и сделал вид, что пьёт отраву.

Так вот какой проводник на самом деле затаился в лесу…

А что, ловушка хороша. Незаконно пересекают границу лишь те, у кого рыльце не просто в пушку, а в дерьме. Жаловаться не станут, к властям, даже если выживут, вряд ли побегут. Приходят сюда со всеми деньгами, на мутную схему соглашаются, а дальше — дело техники.

Эрер бы не удивился, если бы узнал, что пограничники о существовании подобного санитара леса прекрасно знают и не трогают его до тех пор, пока он помогает выполнять их работу — бережёт покой заминированной парализующими артефактами просеки. Быть может, рябой проводник даже делится с ними барышами — не могут же они быть настолько глухи и слепы, чтобы у них под носом творился подобный беспредел.

Как ни прискорбно это признавать, в компании рябого урода Эрер почувствовал себя на удивление привычно — так, словно сам каким-то образом был причастен к этой кровавой схеме. Настолько естественно она раскрылась перед ним в своей убийственной простоте и действенности, что он не просто понимал её, а с жадным интересом распутывал в голове паутину чужих замыслов, предугадывая, как далеко они могли простираться и являлись ли частью чего-то большего.

Пока обдумывал ситуацию, Эрер сделал ещё несколько глубоких вдохов и фальшивых глотков, а потом проговорил нарочито заплетающимся языком:

— Хорошо горяченького выпить. Прохладные стали ночи… А сколько возьмёшь за проход-то?

— А сколько дашь, — довольно оскалился рябой, чувствуя близкую наживу.

Это послужило лишь подтверждением догадок. Не водят через границу за «сколько дашь». Так может сказать лишь падальщик, уверенный в том, что без проблем скоро оберёт остывающий труп.

Сделав вид, что отключается, Эрер опустил руку с кружкой на землю, расслабился и прикрыл глаза.

Несколько секунд ничего не происходило, а потом проводник позвал его театрально обеспокоенным голосом:

— Эй, ты чего?

Настала пауза. Где-то рядом ухали ночные птицы, а слева шуршала то ли мышка, то ли ящерка, то ли змейка, на слух Эрер разобрать не мог.

Второй раз рябой спросил уже довольнее:

— Паря, ты чего? Отключился, шо ли?

Эрер наблюдал за рябым из-под расслабленно прикрытых век, подпуская к себе всё ближе и ближе. В свете костра блеснул нож, и последние капли сомнений растворились в ночной прохладе леса.

Дальше Эрер действовал на рефлексах. Одной рукой плеснул в лицо врагу обжигающе горячий отвар, другой жахнул магией — чистой силой, которая прошлась по нервным окончаниям рябого раскалённой молнией. Тот заорал, но захлебнулся на высокой ноте, а затем рухнул на землю, одной рукой угодив в угли. Его тело забилось в судорогах, из горла вырывались хрипы, но ни отползти, ни убрать руку он не мог — вытаращенными глазами смотрел, как его ладонь мгновенно наливается волдырями, с шипением краснеет, а потом чернеет на углях.

— Немножечко неловко вышло, да? — зло спросил Эрер, оттащив фальшивого проводника от костра.

Тот трясся на земле, всё ещё вытаращившись на покалеченную руку и хрипя широко открытым ртом.

— Согласен, получить электрический разряд по телу — не самое приятное ощущеньице, но знаешь? Этого легко можно было избежать.

Эрер прошёлся вокруг лагеря и обнаружил пожитки своего несостоявшегося убийцы. Деньги, артефакты, часы, женские украшения, стопка документов… Найденное вызвало такой приступ омерзения, что он с чувством сплюнул на лесной мох ставшую горькой слюну.

— Откуда же вы такие мрази берётесь, а? Рождаются-то все чистыми, искренними малышами, а потом вырастают вот в таких дерьмоглотов. И что с тобой делать теперь?

Оставлять подобного урода в живых было нельзя — это очевидно. Тащить и сдавать властям? Так Эрер к встрече с властями не особо стремился. А «проводник» ещё вон какой мордастый и пузатый! Боевого товарища Эрер бы потащил, будь тот хоть втрое крупнее. Но надрывать спину из-за случайного подонка не собирался. Однако что-то с ним сделать надо, особенно учитывая, что рябой видел его лицо и мог описать или опознать.

Нет, такого исхода однозначно необходимо избежать.

Идея — жестокая, но решающая все его проблемы — пришла в голову почти сразу. Эрер подтащил рябого к дереву, а потом присел рядом с ним на корточки и посмотрел в выпученные от перенапряжения глаза. От урода пахло потом, горелой плотью и кислым животным страхом.

— Ты же, паскуда, даже женщин не щадил, ведь так? Травил, обирал, а потом… закапывал? А может, насиловал в процессе? А? Угадал?

Покрасневшие глаза рябого таращились так, что почти выпадали из орбит.

— Знаешь, что самое забавненькое во всей этой ситуации? Если бы я тебя сейчас убил, то совершил бы преступление первой степени. Но я себе не враг, поэтому ограничусь точечным магическим воздействием третьей степени, обратимым, между прочим. За такое при наличии хорошего адвоката я бы отделался предупреждением, особенно учитывая, как мило складывалась наша беседа.

Преодолевая брезгливость, Эрер поднёс пальцы к основанию горла рябого и пустил разряд, убивая нервные окончания голосовых связок.

— Это чтобы ты не смог рассказать о нашем маленьком междусобойчике. Глотать тоже может быть сложно, но с голода такой здоровенный боров быстро не помрёт.

Рябой дёрнулся и засипел. Вторым жестом Эрер коснулся вращающихся в панике глаз.

— А это, чтобы ты больше не высматривал себе новую жертву.

Несостоявшегося убийцу трясло так сильно, что попасть по левой кисти удалось лишь с третьего раза.

— А это, чтобы ты больше никому не смог подсыпать яд.

Ослепший, онемевший и потерявший чувствительность рук здоровяк казался жалким слизняком, но Эрер с ним ещё не закончил.

— А это, чтобы последним словом, которое ты услышишь за долгое время, было слово о тебе. Мразь.

Два разряда молний синхронно вошли в уши в области козелков и прибили слуховые нервы.

После этого Эрер привязал тело к стволу дерева найденной у «проводника» верёвкой, отрезал лишнее и аккуратно распустил на тонкие длинные части. Связал и получил длиннющую бечёвку. Вышел на пустое пространство и прикинул расстояние до ближайшей вышки. Должно хватить.

Внимательно осмотрев поляну, уничтожил все следы своего пребывания, закинул кружку, из которой пил, в кострище и вычел из собранных уродом денег стандартную награду за поимку особо опасного преступника. Остальное вместе с найденными документами и ценностями сложил в чужой заплечный мешок и двинулся сквозь лес, протягивая за собой тонкую плетёную нить.

К самой башне пограничников он подходить не стал. Привязал край верёвки к рюкзаку с документами и закинул его через забор. Если эстренцы не совсем конченые, то тонкий намёк поймут, а немого и слепого осудят, не боясь, что он расскажет лишнее.

А вот дальше… примерно через полгодика нервы у рябого начнут восстанавливаться, потому что воздействовал опытный маг филигранно и точно. Если будет к тому моменту жив, этот урод заговорит и наверняка расскажет много чего интересного о местных пограничниках.

Однако навредить Эреру своими показаниями уже не сможет.

Идя через враждебный лес, Эрер в который раз задумался о том, как и когда его жизнь сошла с проложенных рельсов так, что подобные жестокие уроды стали для него привычным и понятным окружением.

И не стал ли жестоким уродом он сам? А если стал, есть ли шанс измениться снова?

Спустя некоторое время Эрер вернулся к границе. Она пролегла перед ним огромной мрачной метафорой, разделяющей жизнь на две части.

Впереди — прошлое. Работа, которую он никогда не хотел. Семья, которая от него отреклась. Жизнь, которую он не помнил. Долг, который обязывал вернуться.

А за спиной — будущее, которое может не случиться.

Ему предстояло сделать выбор.

Что важнее — воспоминания или чувства?