Лицензия на убийство

Пролог

Пролог

«Мне восемнадцать... и я слепая!

Наверное, я начала немного не с того.

Но мне больше не с чего начать…

Я действительно слепая. Нет, не с самого рождения, но уже достаточно давно. Я долгие годы не видела солнечного света, красивых цветов и звезд. Не видела лиц прохожих, человеческих улыбок и своего отражения в зеркале.

Жить в постоянной темноте, поверьте, не так уж и плохо. Просто скучно, однообразно и банально. Открываешь глаза – темнота, закрываешь – снова она... Она везде, она всегда со мной, она моя постоянная спутница, которая преследует меня и не хочет оставить в покое, дать мне насладиться нормальной жизнью и посмотреть на этот мир, который я уже даже не мечтаю увидеть.

А теперь и вовсе боюсь...

Я всегда одна. Такие, как я, никому не нужны. Я обуза для других. Тяжелая ноша. Проблема.

Я одиночка...

Я смирилась со своей слепотой. Смирилась с жалостливыми вздохами, брошенными в мою сторону. Смирилась с безразличием, которое скрыто за многими лицами. Смирилась с брезгливостью окружающих. Смирилась даже со своей судьбой и просто ждала, когда придет мой час, и я исчезну. И все к этому и шло – часы медленно, но упорно двигались вперед, отматывая клубок ниток моей жизни. И ничего не предвещало изменений, пока в моей жизни не появился ОН. Именно он изменил ход моей истории и помог родиться заново, предварительно убив меня...»

Меня зовут Алина Ланг, и эта история обо мне.

Глава 1. Антон

«– Рядовой, прикрой! – Услышал громкий крик ротного сквозь череду пуль, которые свистели у нас над головой.

Уже второй год шла чертова гражданская война в Ливии, где генерал-майор Ливийской национальной армии объявил о широкомасштабной воздушной и наземной операции в районе города Бенгази, описав ее как «поправку на пути к революции», и где вооруженные противостояния проходили между исламистами с одной стороны и их противниками, с другой.

А так как Ливия обладала самыми крупными в Африке запасами углеводородов и была удобно расположена для экспорта нефти и газа в Европу, многие иностранные державы добивались влияния в Ливии, поддерживая одну из сторон в гражданской войне.

Россия не стала исключением и сунула свой нос, желая тоже оттяпать самый вкусный кусок от торта.

И нас почти месяц назад в составе восьми профессиональных бойцов и еще около тридцати духов со срочной службы для «мяса» отправили под шумок под Мальту, отбивать группу исламистов. По официальной версии поставив только одну цель – держать штурм и не дать врагу пройти в город. В действительности у нас была миссия узнать имя русского контрабандиста, который поставлял оружие исламистам.

Мне было плевать на политические разборки, я просто выполнял свою работу, за которую мне отлично платили.

Держать – значит, удержим. Узнать – значит, узнаем.

Год в срочной армии в погранвойсках, и почти два по контракту в элитных войсках.

Благодаря отцу и своей упорности я попал в войска особого назначения. За этот период побывал в разной заднице, но здесь происходила особенная жопа.

Всегда знал, что исламисты лютые, не боящиеся ничего. Особенно, если под наркотой, но мне было страшно по-настоящему впервые.

Я не успел глянуть на офицера, как рядовому, которому отдали приказ, размозжило череп, и осколки защитного шлема вместе с брызгами крови полетели в меня.

Солдат рухнул трупом мне под ноги.

Твою мать!

В ту же секунду увидел, как в наш окоп влетела очередная граната. Резко толкнул еще двух боевых товарищей и повалился на землю, чувствуя, как от взрывной волны меня откинуло на несколько метров и присыпало песком. Правое ухо прострелило болью, и потекла кровь. Опять разорвало перепонку.

В остальном же, не считая легкого головокружения, я был цел. Подскочив, стал осматриваться по сторонам.

Бойцы, которых я оттолкнул, уже отстреливались из Калаша по надвигающимся на нас врагам, а я в метре от себя увидел еще одного рядового.

– Салага, держись, – подорвался к нему, судорожно бегая взглядом по его телу.

По остаткам тела.

Я не впервой видел смерть, но это было слишком…

Он захлебывался черной кровью, потому что…

… потому что взрыв гранаты полностью оторвал ему нижнюю часть тела.

– Все будет хорошо, скоро наши придут...

Бросив автомат рядом с парнем, приподнял его голову за затылок, что бы он окончательно не захлебнулся кровью.

– Меня дома… де…вушка ждет. Катька… – хрипел он, а я пытался удержать рвотные позывы, так как не смотреть на кишки, которые вываливались из его брюшной полости, было невозможно.

– Дождется тебя Катька. Подлатают, и будешь как новенький, – врал я, отряхивая его от песка, который сыпался на нас.

Его не спасет ничего.

– В гробу… приеду... цинковом.

Дерьмо! Парень был совсем еще молод, и я знал, что это его последние минуты жизни. Он был один из немногих, кто со срочной службы вызвался добровольцем.

Дурак.

– Тоха… – позвал он. По званию я был старше, но в такой момент даже не думал ему об этом напоминать. – Спой «Осень»… – он отхаркнул черную кровь, – недавно на… вы…пускном в школе слушал ее.

Боже! В школе…

Совсем еще ребенок.

Я запел.

Что такое осень – это небо,

Плачущее небо под ногами…

(Прим. автора: ДДТ – Что такое осень)

И заплакал».

Дорогие мои, рада приветствовать вас в своей новинке))

Не пугайтесь, начало действительно жестковатое, но дальше будет проще.

К тому же, кто знаком с моей первой книгой " Изнанка прекрасного", те знают, что у Антона есть хорошие друзья, без которых никуда. А следовательно, и без юмора не обойдемся)

Чего стоят только Мерч и близнецы))

Глава 2. Антон

Резко распахнул глаза, сдергивая черную повязку с глаз.

Уснул.

Уснул в этой чертовой позе, вися вниз головой на турнике.

Легко подтянулся вверх, соскакивая на ноги, чуть пошатнувшись от того, что кровь прилила к голове. Почти четыре года прошло с того момента, как у меня закончился контракт, а сны о войне до сих пор не отпускали меня.

Мотнул головой, отгоняя звезды перед глазами, глянул на часы, которые показывали десятый час вечера. Руки немного тряслись, а в груди после тревожного сна сердце стучало через раз, но я уже знал, куда поеду прямо сейчас.

Я всегда ехал к ней, если меня что-то тревожило.

– Привет, Криси, – присев на корточки, в темноте разглядывал до боли знакомые очертания.

Четвертый год регулярно приезжаю сюда, чаще всего поздно вечером или вообще по ночам, благо сторож спокойно пускает. А чертовых фонарей здесь как не было, так и нет. Наверное, так даже лучше.

Гробовая тишина резала по сознанию, темень нагнетала, и я хоть и знал дорогу наизусть, все же в зимний период ориентироваться было легче, так как мартовский снег еще не сошел, и хоть немного освещал территорию.

– Не называй меня так. Ты же знаешь, меня это бесит. Привет, Тони.

Я хмыкнул и уселся на невысокую железную изгородь рядом с ней.

– Врешь. Я знаю, что ты без ума, когда я тебя так называю, – засмеялся я.

– Не помню, говорила ли я тебе, но ты до ужаса вредный…

Я знал, что она это скажет. Я так хорошо ее знал, что мог просчитать ее любое дальнейшее слово.

– О-о-о… поверь, говорила. Раз так… – призадумался я, – миллион.

– Ты безнадежен. А еще выглядишь паршиво. Опять мучали кошмары?

– Нет, – отмахнулся я, хотя спорить с ней было бессмысленно. Уж она точно знала правду.

– Не ври мне. Мы оба знаем, что ты приезжаешь ко мне, когда тебе особенно плохо.

Что и требовалось доказать.

– А приезжаешь ты ко мне очень часто, из чего можно сделать неутешительные выводы.

На мгновение я прикрыл глаза.

И снова она была права. Я регулярно ее навещал и не мог ничего поделать с этим. Общения с ней мне катастрофически всегда было мало.

Я не знал, что ответить на это. За последние четыре года моя жизнь превратилась в сущий мрак, словно меня определили в ад, где даже жаркое пламя огня не освещало ничего вокруг.

Даже в этом месте было света и надежды больше, чем в моей гребанной жизни.

– Тебе нужно развеяться. Отдохнуть. Ты же часто зависаешь со своими друзьями.

После моего затянувшегося молчания она сама сменила тему, и я обрадовался этому.

– Что есть, то есть. Только эти ублюдки меня и радуют, – улыбнулся я, вспоминая своих лучших друзей.

Она часто у меня спрашивала про них, и я с радостью рассказывал новые истории, поэтому с удовольствием поддержал эту тему. Говорить не о себе мне было легче.

С ней я мог поделиться всем. Рассказать обо всех секретах, даже чужих, потому что знал, что она никому не расскажет.

– Алексей по-прежнему беспорядочен в своих связях? – спросила она про одного из друзей.

– А куда ж он денется? И дня не проживет, что бы свой член куда-нибудь не присунуть. Поражаюсь, как он еще не подцепил себе букет венерических заболеваний?!

– Будем надеяться, что он придерживается главного совета Анфисы Чеховой.

– И не говори, – засмеялся я. – Думаю, Мерч просто пытается так спрятаться за своими переживаниями. Я уверен, что он безответно влюблен в Настю.

Меркулову, или как мы его просто называли Мерч, не повезло – он быть влюблен, еще и не взаимно. Каждая вторая девчонка мечтала о нем, а та самая, которую любил он – выбрала другого. Обидно было вдвойне.

Нас было четверо, и мы торжественно величали себя «Фантастической четверкой».

Мы никогда не обсуждали с Лехой или другими парнями тему личной жизни, но я был уверен, каждый из парней догадывался о тайных переживаниях друг друга.

Ладно, почти все знали, потому что Карамеля был полный тупица.

– А что на счет Тима, он так и не прозрел?

Меркулов и Карамельный с самого рождения были лучшими друзьями: вместе ходили в садик, вместе учились в одном классе, поступили в один универ в одну группу, но благо не делили никогда девчонок. Правда, в их компании детства их всегда было трое. И третьей как раз-таки и была девчонка. Наташка – их лучшая подруга, которая тайно была влюблена в Тима.

– Этот придурок может только бухать и вляпываться в какие-нибудь неприятности. На прошлой неделе мы оказались все вчетвером из-за него в обезьяннике, так как он решил пьяный отплясывать на барной стойке и упал прямо на бар. Разбил спиртное и зеркало. И не-е-ет… – протянул я, – я не уверен, что он вообще когда-нибудь поймет, что Нат сохнет по нему.

– Не представляю, каково ей.

– Я тоже, учитывая, что он тот еще блядун. Почти все его бабы так или иначе пересекаются с ней. Фрэнд-зона полное дерьмо, – заключил я.

Я не знал, как давно Наташка втрескалась в Карамелю, но так как мы частенько зависали вместе, я всегда видел ее взгляды, брошенные на Тима. Уверен, ей было нелегко, но она достойно храбрилась и держала лицо. Ни разу даже повода не давала ему, что бы он задумался о ее чувствах. Не знаю, почему она не решалась раскрыться перед ним, но я не лез. Она была классной девчонкой, своей в доску, и мне нравилась, как подруга.

Я как-то даже задумывался о том, что может, стоит к ней подкатить по настоящему, но потом откинул эту идею. Против Тима, хоть тот ничего и не знал, у меня шансов было мало. Да и не был я уверен, что у нас что-либо с ней могло получиться. Быть вместе только ради того, что бы забыться – херовая затея. Решил ничего не менять и оставить все как есть.

– А как дела у Стаса?

Мы плавно подошли к моему последнему другу.

– Говнюк влюблен по уши. – Я засмеялся. – Бэмби его по-прежнему динамит и шарахается.

Глава 3. Антон

Легче после разговора с Криси мне не стало. Куда там?

Вести диалог в своей башке с умершей девушкой не самая радужная картина. И вряд ли после таких бесед хоть кому-то станет легче. Вот и мне стало еще паршивее, хотя там, сидя с ней на кладбище, я всегда чувствовал себя намного лучше. Словно она снова была рядом.

Живая…

Мой телефон пиликнул в тот момент, когда с кладбища я выехал на автостраду в сторону города. Глянул на экран и не смог сдержать улыбки. Ожил чат в WhatsApp с лучшими друзьями.

Карамеля: Эй, ушлепки! Раз уж пятница, может тусанем?

Если мы снова окажемся из-за тебя в обезьяннике, то я пас.

Кристине я не врал, эти отбитые – единственные в жизни, кто мог заставить меня улыбаться.

Я был безумно рад, что поступил именно в тот универ, в котором учился сейчас. Помню, как первого сентября на первом курсе мы вчетвером не поделили самые козырные места на парковке. Там же разодрались на этой почве. И если Тим с Лехой отбивались вместе, так как дружили с пеленок, то мы со Стасом были каждый сам за себя, так как еще никого не знали.

И какого же было наше удивление, когда позже выяснилось, что мы учиться будем не только в одном универе, но и в одной группе.

Так и завязалась наша дружба, ведь я уже тогда отдал должное ребятам, так как они не испугались полезть со мной в драку. Мало того, что я был намного здоровее их, плюс ко всему обладал знаниями различных боевых искусств, хоть тогда они об этом не знали.

Карамеля: Фи-и-и… вот еще. Я не собираюсь развлекаться по одной и той же программе дважды.

Стасон: Страшно представить, что ты отмочишь в этот раз.

Карамеля: Все будет классно. Снимем девочек, закажем бухла, нажремся в говно. Леха сделает себе силиконовую грудь, Стасон женится на стриптизерше-трансгендере, а Тоха ебанет себе обрезание. Без анестезии.

А чего сразу мне и обрезание? Чем тебе мой член не угодил?

Очевидно, что он прикалывался. Хотя-я-я… тусовки с ним всегда были опасные. Стоит только моргнуть, как Мерча и за силикон можно будет полапать.

Мерч: Это похоже на сценарий к очередному фильму «Мальчишник в Вегасе». И я просто не могу такое пропустить.

Карамеля: Я не разглядывал твой член. И чем он должен мне угождать? Я же не баба…

Ты и не разглядывал? Не ври. Помню я, как после бани ты три дня возмущался на его счет.

Мда уж. Было дело. На первом курсе, когда наша дружба стала только крепнуть, в один из выходных решили собраться и отдохнуть по-пацански: баня, сауна, девочки. Хером, конечно же, я тогда засветил. В общем, я был не только физически больше их, но и длиннее на пару сантиметров. И я сейчас не про рост.

И не сказать, что я этим гордился, так как иногда это приносило некоторые проблемы. Не все девки тянули такие габариты.

Карамеля: А херли ты такую колбасу отрастил? Его вместо биты можно использовать и стены им крушить.

Не надо им ничего крушить. Он любит внимание и ласку.

Стасон: Парни, мы вам не мешаем? Уж слишком часто стало проскальзывать слово член. Попахивает гейской херней.

Мерч: Главное, что бы только слово проскальзывало, а не сам член.

Карамеля: Геи – это когда два парня. А пидорасом можно быть и поодиночке, да Тоха?

Ты просто завидуешь мне. Не беспокойся, и на твой корнишон найдутся любители.

Не смог не подколоть я Тима. Хотя у парня явно не было с этим проблем. Мы вообще все вчетвером были как на подбор. Красавцы, да еще и при бабках. Отбоя от девок не было.

Стасон: Задолбали! Через полчаса в «Ореоне».

Минутка внимания моему члену подошла к концу, но я не мог не отметить, что их пиздеж очень помогал отвлечься от мыслей, которые грызли мозг целыми сутками.

Отбросил телефон на пассажирское сидение рядом и газанул. Как раз до клуба полчаса. Послушаю совета Кристины и немного расслаблюсь.

В любимый клуб, где мы зависали уже не первый год, подъехали почти все одновременно. Я на своей тачке, а вот ребята оказались куда умнее и примчали на такси. Придется свою малышку бросить здесь на ночь, так как сегодня мне хотелось позволить себе больше обычного.

Нет, я не вел пример образцового парня. Куда мне? Но я всегда старался не упиваться до поросячьего визга, да и девок я не снимал на одну ночь. Секс на раз – это прекрасно, но как показала практика, не все цыпочки были готовы запрыгнуть на мой шланг. И дабы избегать казусов и обломов, я предпочитал пользоваться проверенными вариантами. И у меня были такие три кандидатки, которые осиливали мои габариты и почти ничего не требовали взамен. Конечно, они не знали, что их трое, и уж тем более даже не догадывались, что я частенько чередовал их.

Ну а что, мне двадцать пять. К серьезным отношениям я не готов. Ладно, это не так. Я готов, очень даже готов. Просто было слишком много НО. Да и не одна девчонка не выдержит моих закидонов. Черт возьми! Я разговаривал с мертвой девушкой. Даже друзья об этом не знали. А что говорить про мое военное прошлое и его последствия, когда я до сих пор подскакивал ночью с кровати в холодном поту, хватаясь за пистолет под моей подушкой.

С парнями мы как обычно завалились в нашу любимую Vip-ку на втором этаже, откуда было видно танцпол. Времени было почти час ночи, и народу набилось, как селедки в бочке. Мы же кайфовали отдельно ото всех, куда сквозь шумоизоляцию отдаленно просачивались басы.

Я откинулся на кресло, уставившись на своих друзей. Придурки не прекращали давить лыбу, кажется, никогда. Эта троица по жизни была весельчаками. Я сильно выбивался из нашей четверки, так как всегда сдерживал свои эмоции и частенько ходил хмурый и загруженный.

Они переживали. Я знал это, но не мог поделиться с ними своими проблемами. Не хотел их грузить, да и это было опасно. Они не должны знать другую сторону моей жизни. Лучше пусть думают, что я обычный парень, который отслужил, побывал в пару горячих точках, подержав автомат, а после трех лет службы решил получить высшее образование, поступив с ними в один универ.

Глава 4. Антон

«Он умер до того, как я допел первый куплет песни, а после я аккуратно ладонью прикрыл глаза рядового, которые навсегда застыли со стеклянным блеском.

Впервые кто-то умер у меня на руках.

Из минутного ступора вывел резкий толчок Ястреба – один из сослуживцев, кто, как и я, входил в элитную восьмёрку супер бойцов.

– Они приближаются, уходим Барс, – он фактически схватил меня за шкирку, и мы побежали обратно по окопам к разрушенному зданию. Сильно ущипнул себя за запястье, как часто это делал, что позволило мозгам вернуться на место после разорванных в клочья органов рядового. Помогло. Снова стал хладнокровен.

Мы с несколькими боевыми товарищами заскочили под чередой пуль в тёмное здание, погружающее нас во мрак. Я сразу включил тепловизор.

План здания мы знали наизусть, и сейчас ребята разбрелись на свои позиции, имея полный доступ к наблюдению за всеми входами и выходами. Четко подготовленная операция, и каждый знал, что необходимо делать, что бы выбраться живыми.

Нас учили и тренировались сутками напролёт именно для того, что бы даже в самой тяжелой ситуации обдумывать каждый шаг врага. И сейчас, стоя практически в полной тишине, где только монотонно капала медленно вода, нагнетая атмосферу ещё больше, мы услышали приближающие шаги исламистов.

Нас окружали, но у нас с самого начала был путь к отступлению. Боевики думали, что это они нас завели в тупик, но они даже не догадывалась, что было все наоборот.

Дальше чётко слаженные действия – череда выстрелов и взрывов. Перестрелка была недолгой, основная зачистка проходила за кулисами и в тишине – штык-ножом резали глотки, подкрадываясь как мыши сзади. И нет, в такой момент не грешно подойти со спины. Никто не задумывался о честности боя, потому что каждый хотел остаться живым. И сейчас, наблюдая за ярко красной точкой через тепловизор, видел необходимую нам цель. Действовал беззвучно, словно настоящий снежный барс – подкрался к боевику со спины и прижал нож к его горлу, произнося на ломанном ливийском:

– Опусти оружие.

Он сглотнул, понимая, что это его конец.

– Я знать русская речь, – хрипло ответил, а я сильней надавил ему на глотку. Забрал его оружие.

– Ещё лучше, – проверил его на наличие скрытых ножей или пистолета и потянул его вглубь здания, видя, что остальные прикрывают меня по обе стороны.

Пройдя ещё несколько метров, отдаляясь от основных боевых действий, сделал ему подсечку, из-за чего он повалился на колени, где я быстрыми и точными ударами заставил его упасть на спину на сырой пол. Коленом встал ему на грудь, перекрывая часть кислорода. Боевик попытался руками убрать мою ногу, но я чётко в лоб направил ему автомат.

– Мне нужно только имя, и тогда твоя смерть будет быстрой.

Он рассмеялся мне в лицо.

– Аллах покарать тебя и вся ваша земля. Вы будете тонуть в крови, – он стал откашливаться, а я сильнее давил коленом и дулом автомата одновременно.

– Имя! Кто поставляет вам оружие?

– Твой Бог тебя не спасти. Твоя душа гнить и страдать. Ты будешь мучиться в муках и гореть заживо. И ты потеряешь все, – он харкнул кровью в меня, попадая куда-то в область бронежилета.

– ИМЯ! – прикрикнул под звук приближающихся выстрелов. Он снова засмеялся. Я заглянул в его дикие глаза и увидел в них смерть. И он не то, что был готов к ней, он желал ее. Одними губами прошептал имя, и от пустых стен гулом отскочил звук выстрела, так как я нажал на курок.

А в голове ещё долго стучало:

"Леон…"»

Я вновь дернулся, пытаясь рукой нашарить ствол, но только услышал женский писк, который в ту же секунду вырвал меня из дымки сна. Распахнул веки.

Перед глазами появилось смутно знакомое лицо, которое начало краснеть, так как я в мёртвой хватке держал горло девушки, тем самым полностью перекрыв ей доступ к кислороду.

– Блять, прости... – я резко разжал руку, когда же она глубоко вдохнула спасительного воздуха и закашлялась. – Прости, я…

Черт! Давно этого дерьма не было, чтобы я во сне пытался кого-то придушить.

– Ты как? – я не знал, что говорить и как извиняться. Подобная ситуация у меня была лишь однажды. Красотка лишь подняла ладонь вверх, тем самым давая понять, что бы я заткнулся. Все так же сидя на мне, она потирала красную шею и откашливалась.

Сразу же вспомнил, как мы с ней жарко трахались на этом самом сиденье, и на нем же отключились. Причем она спала прямо на мне.

– Пить, – прохрипела длинноногая, а я быстро схватил бутылку воды с заднего сиденья, протягивая ей.

– Осторожно глотай, больно будет, – виновато произнес, протягивая воду.

Она послушно кивнула и медленными глотками стала пить, а после уставилась на меня. Тушь смазалась после жаркого секса и сна, как и помада. Волосы растрепались. И все равно красивая. Девочки вообще по природе своей красивые существа.

Я ждал истерику, но она молчала. Внимательно смотрела несколько минут мне прямо в глаза, а потом потянулась за платьем, которое висело на руле. Все так же сидя на мне, через голову накинула его на себя, пряча за ним сиськи.

– Я не хотел, правда, – вновь попытался извиниться.

Свои косяки я всегда умел признавать.

– Прекрати уже извиняться, – спокойно произнесла, открыла дверь и вывалилась наружу.

А где крики, истерики, оры? Я чуть не придушил её, а она спокойна как танк.

Я тоже выбрался на улицу, глубоко вдыхая носом, будто это мне недавно перекрыли кислород.

– Надо забрать одежду из клуба, – она направилась в «Ореон», откуда ночью мы вывалились пьяные. – Идёшь?

Я кивнул и молча последовал за ней.

– Тебя подвести? – попытался я сгладить паршивое утро. Она неоднозначно пожала плечами:

– Курить есть?

– В машине.

– Тогда подвези.

Я подождал, пока она курила, а потом тронулся по названному адресу.

– Долго служил?

Я удивлённо глянул на нее, когда же она отрешенно смотрела прямо перед собой.

Глава 5. Алина

Два года назад

Я сидела уже около часа, подставляя теплому солнцу лицо. Из глаз лились слезы и от того, что я каждый раз вытирала лицо рукавом жесткой кофты, кожа начала щипать. Я гнала из головы все мысли, пытаясь ничего не слышать и не чувствовать, но громкий рев приближающихся моторов не позволил мне абстрагироваться. По звуку легко определила, что на расстоянии четырёх метров остановились два мотоцикла. Ветер подул в мою сторону, и я почувствовала запах машинного масла, а так же запах бензина и стертых покрышек, а потом услышала медленные шаги.

– Ну и чего мы тут сопли по губам мажем? – спросил незнакомец, без приглашения приземляясь рядом со мной на скамейку.

Я замерла.

Незнакомые люди никогда не обращали на меня внимания, разве что пытались помочь перейти дорогу. И сейчас происходящее меня удивило. И нет, мне не было страшно. Я сидела средь бела дня недалеко от детской площадки и даже подумать не могла, что мне может грозить какая-то опасность.

Особенно от них, ведь я сразу догадалась, кто это был.

– Ничего я не мажу, – приподняла очки, вытирая скатившуюся по щеке слезу.

– Оно и видно, – весело произнес второй голос, и его тело плюхнулось по другую сторону от меня. Меня с двух сторон обдало жаром.

– Погода отпад, а ты тут ревешь! Парень бросил? – снова спросил первый.

– Нет. У меня нет парня, – покачала головой.

Какие глупости они говорят. Кому нужна слепая девчонка? От меня все шарахаются, будто я заразная.

– Отличная новость. А лет тебе сколько?

Я не совсем понимала, что они от меня хотят, но их беззаботный тон навевал мысли, что рядом со мной сидят мальчишки моего возраста, но я знала, что они старше меня. Да и тембр их голоса отчетливо это подтверждал.

– Шестнадцать.

– Круто. Если что, я тебя забронировал. Подожду два года, а там и поженимся, – совсем по-юношески и беспечно произнес один из них, на что второй с ним тут же заспорил:

– С фига ли? Я вообще-то первый её заметил, так что эта красотка выйдет за меня.

Слезы мгновенно высохли, и я против воли улыбнулась. Это было неожиданно и приятно. От этих взрослых парней веяло уверенностью, силой и в то же время легкостью. И сейчас, сидя между ними, мне стало так легко, что все мысли отошли на задний план.

– Вы братья? – решила влезть в их небольшой спор, при этом тростью ковыряя землю возле ног.

– А ты наблюдательная, – беззаботно произнес тот, что слева.

– Не вижу ничего смешного! – вырвалось у меня в ответ.

Повисла секундная пауза, а потом мы втроем разразился громким смехом от нелепости нашего диалога.

«Не вижу» и «наблюдательная». Ага! Прямо про меня.

Они явно поняли, что я слепая. Темные очки и трость говорили лучше любых слов.

– Почему ты решила, что мы братья?

Забавный он.

– Это же очевидно, – пожала я плечами, улыбаясь.

– Без обид, но ты же не видишь очевидных вещей. Точнее ты не видишь вообще никаких вещей, – произнес один из них, и мне нравилось, что он не юлил. Говорил прямо. Словно моя слепота не была проблемой для них или каким-то неприятным фактом.

– Не вижу, – согласно кивнула. – Но слышу и чувствую. У вас голоса похожи, но у тебя на пол октавы ниже, – повернулась я к одному из них. – Равномерное синхронное дыхание, и пахните вы почти одинаково – кожей от вашего снаряжения и детским кремом. Но ты недавно ел бананы, – я посмотрела на другого, – а от тебя пахнет яблочным гелем для душа. Плюс у вас одинаковая походка и длина шага, и вы почти одновременно чешите затылок. Вот прямо как сейчас, – закончила я, представляя их отвисшие челюсти.

– Это развод какой-то? – восторженно спросил один из них, а я засмеялась в голос.

– Вы близнецы! – проигнорировала его и победоносно заключила.

– Ты что, действительно, слышишь, как мы ходим и равномерность нашего дыхания? И только по этим пунктам поняла, что мы близнецы?

Я красиво выдержала минутку интриги, а потом сквозь улыбку все же ответила:

– Не совсем, – подставила снова лицо солнцу. – Весь город знает, кто вы такие. У нас в интернате только и говорят о вас и вашей сестре.

– Тогда это многое объясняет. Не думал, что мы такие популярные, – ответил другой, ковыряя ботинком землю.

– На самом деле, если бы я не знала, кто вы, все равно бы поняла это сразу. Даже незрячему ясно, что между вами не просто кровные узы, а нечто большее. Я много читала про связь близнецов, и сейчас я отчетливо ее чувствую между вами.

Я не врала. Аура этих парней была фантастической. Я никогда в жизни не встречалась с близнецами, и сейчас, сидя между ними, мне казалось, что они один человек.

– Да, есть такая хрень, – засмеялся тот, что подсел ко мне первый. – Иногда, когда этот идиот плачет по ночам в подушку, его паршивое настроение передается и мне.

– Эй, вообще-то ты рыдаешь чаще, чем я, – возразил ему брат.

Кажется, спорить друг с другом было их любимым занятием. И это было так мило.

– Ты забавная, как тебя зовут?

– Алина, – представилась.

– Я Макс, – произнес один, и я тут же почувствовала, как он беззаботно пожал мою руку.

– А я Кир, – представился второй и повторил действия брата.

– И что, ты вот тут сидишь, ничего не видишь, но все слышишь и чувствуешь? – с интересом спросил Максим. Так, словно мы давно старые друзья, и ему просто интересно, какого это – быть слепой.

– Что-то типа того, – скромно ответила ему.

– Я слышал, что если человек лишен одного из чувств, то остальные обостряются. Неужели это правда? – с небольшим сомнение спросил Кир.

– Не знаю как у остальных, но у меня точно.

– Класс, – как ребенок воскликнул Максим. – И что ты сейчас чувствуешь или слышишь? Можешь что-нибудь сказать о том, что происходит вокруг?

Я выдохнула, прикрыв по привычке глаза, хотя знала, что за очками они не увидят этого действия.

– Слева в песочнице две девочки лепят куличики, – начала я, прислушиваясь к происходящему и зная, что они перевели сейчас туда взгляд. – Одна из них работает усерднее, вторая же предпочитает все ломать. Справа парень ковыряется под капотом автомобиля, а вокруг него бегает блохастый пес. Прямо напротив нас за детской площадкой трое мужчин распивают спиртные напитки. Девушка за соседней скамейкой читает книгу, а за нашей спиной на балконе бабуля развешивает белье на втором этаже, – закончила я.

Глава 6. Антон

– Пятьдесят восемь, пятьдесят девять, шестьдесят... – с турникета я спрыгнул только в тот момент, когда мышцы широчайших горели огнем. Пот лился водопадом по всему телу, и я, скомкав майку, обтер ей лицо, убирая влажные капли.

Окинул взглядом мини-тренажорку в своей квартире. Я бесконечное количество времени провел на беговой дорожке, потом на различных тренажерах, отжался в общей сумме несколько сотен раз и столько же подтянулся, но картинки в голове никак не исчезали.

Я как чертов мазахист подолгу рассматривал фото. Словно это что-то могло изменить. В миллионный раз перечитывал дело, пытаясь найти хоть что-то, зацепиться за что-нибудь – но ничего.

Ничего. Такое же «ничего», как и в моей душе.

Я четыре года потратил на поиски, но не сдвинулся ни на шаг. Ни одной зацепки. И даже представить себе не мог, в какую сторону мне стоило копать. А ведь я даже не был на ее похоронах, потому что был на войне и потому что, мать его, мне никто не сказал о ее смерти.

Пока я там сидел в окопе и отстреливался, ее здесь хоронили в закрытом гробу, потому что ее тело было изуродовано. Даже патологоанатом, который проводил экспертизу, признался, что это самое жуткое, что он видел за свою карьеру. И фото, которые сейчас в беспорядке были разложены вместе с ее делом – тому подтверждение.

Каждый раз, глядя на них, я словно умирал. Я думал, что я пережил многое на войне, но то что пережила она… Ту боль, те страдания и пытки, через которые ее пропустили, словно через мясорубку, не шли ни в какое сравнение с огнестрелами, которые получил я.

Она всегда была самой лучшей. Та, с кем я всегда улыбался. Единственный человек, которого я любил в этой жизни.

Больше жизни.

Потеряв ее, я потерял себя.

И я до сих пор не знал ответов на главные вопросы: кто, а главное, за что?

Сделав несколько подходом, я все же вышел из качалки и направился в свою комнату за полотенцем. Скинув на ходу насквозь мокрую майку вместе с такими же мокрыми шортами и трусами, подошел к своему гардеробу, толкая дверь-купе в сторону. Створки разъехались, и я пробежался глазами по содержимому.

Армия хорошо приучила к порядку. Сложенные аккуратно в стопках постельное белье, полотенца, футболки, спортивные вещи на полках, а так же идеально выглаженные рубашки, пиджаки и брюки – это подтверждали.

Но взгляд выхватил другой отсек. Там были вовсе не рубашки и трусы.

Любимая Remington 700 откидывала идеальные блики, и от света ламп соблазнительно сверкала, предлагая дотронуться до холодного железа. На мой взгляд, это была лучшая винтовка, которую я когда-либо держал в своих руках. Имела множество модификаций, идеальный калибр и длину ствола. Удобный поворотный продольно-скользящий затвор и отъемный коробчатый магазин. Отличалась высоким качеством изготовления, обладала высокой кучностью боя, и входила в ладонь так, словно была продолжением руки.

Рядом с ней стояли два Ак-47. На службе я из аналогичных автоматов когда-то выпускал тысячи пуль, а потом по несколько часов после чистил оружие металлическим ершом и ружейной смазкой.

Мне всегда нравилось стрелять, и всегда нравилось возвращать былой лоск автомату. Все оружие, стоявшее в моем шкафу, было идеально вычищено, так как из него я не стрелял вообще. На гражданке надобности не было.

Рядом на полке лежало несколько пистолетов, острых ножей, тепловизор, датчик слежения, прибор ночного видения, оптический прицел, бинокль, два боевых дрона и дохрена коробок с патронами.

Я всегда старался не думать, сколько я убил людей на войне. Но знал точно – их были десятки... сотни. Потому что те гранаты, которые я швырял во врага, уносили жизни десятков людей за взрыв. Я тешил себя тем, что это были террористы, желавшие захватит власть, но я всегда помнил, что так или иначе они были людьми.

Все же не удержался и провел пальцами по холодному металлу винтовки, а после, отдернув руку, ввёл код на панели в стене. Невидимая дверь скрыла мой скромный боевой комплект, после чего отсек с костюмами переместился, окончательно пряча сейф.

Принимая ледяной душ, я слышал, как мне активно кто-то названивал на мой мобильник, но особо не торопился брать трубку. Вода, как и ожидалось, не помогала снять напряжение. И когда уже мои губы посинели, и яйца завыли, намекая, что им как бы вообще не заебись, я выбрался из ванной, глянув на свой телефон.

Скрипнул зубами и все же ответил на звонок.

– Привет, сын, – сходу поприветствовал меня отец, даже не пытаясь из голоса убрать военную твердость.

Даже его обычное приветствие звучало, как команда.

– Привет, – включил громкую связь и вернулся в комнату, вытираясь полотенцем.

– Мы давно не виделись.

– Не вижу для этого причин, – так же твердо произнес, полотенцем вытирая мокрые волосы.

У меня тоже есть военная выправка.

– Ты мой сын и моя кровь. Разве этого не достаточно?

– Нет, – я даже на секунду не собирался задумываться над ответом.

– Антон, приезжай домой. Поговорим по душам, как в старые времена, – его голос не дрогнул от моего отказа, но я знал, он начинал злиться.

Мой отец не любил, когда что-то шло не так, как хотел он. Военное прошлое, настоящее и будущее построило из него человека, требующего безоговорочного подчинения. И ему подчинялись. Его боялись. За ним шли. Все.

Кроме меня.

Больше подчиняться ему я не собирался.

– Как раньше уже никогда не будет, – откинув полотенце, натянул трусы, домашние шорты и направился в свой кабинет.

Кинул взгляд на жуткие фотографии, стараясь сейчас не акцентировать на них внимания. Из ящика в столе достал Макарова и вновь отправился в тренажёрку.

– Мы совсем не видимся и не общаемся. Так нельзя. Что мне сделать, что бы мы снова возобновили отношения? – так же жёстко спросил он. – Проси, что угодно.

– Я уже попросил тебя однажды, – я бросил на невысокий столик телефон и пистолет. Подкатил стол под турникет, взял повязку и стал натягивать на глаза, узлом завязывая на затылке.

Глава 7. Антон

Остановил свой неприметный Wolskwagen на заднем дворе и после того, как ворота медленно открылись, заехал на территорию дома. Сразу услышал рев мотора. Сквозь тонированные стекла автомобиля наблюдал, как девчонка ловко запрыгнула на красный спортивный мотоцикл, а два парня последовали ее примеру и оседлали свои черные байки. Лица всех были скрыты за шлемами, но я итак знал, кто эти люди.

Рыжая и компания.

Эта лютая трейсерша появилась в нашем городе пару месяцев назад, и Мерч постоянно о ней говорил. Рассказывал, какая она охуенная, и что нам обязательно нужно посетить ее гонки. Не было ни одной тусовки нашей «фантастической четверки», что бы мы не выслушивали о ее умении гонять на моте. И о ее шикарной заднице.

И собственно, когда они втроем объехали мою тачку и покинули территорию коттеджа, я убедился, что задница у нее действительно очень даже ничего, особенно в этих кожаных легинсах.

Заехал в гараж, пристроенный к дому, и только после того, как ворота закрылись, вышел из машины. Я всегда старался не святиться в этом доме, так как недалеко жили предки Вознесенского. Стасон периодически зависал у родителей, поэтому была вероятность пересечься с ним в этом коттеджном поселке. Исходя из этих побуждений ездил на другой машине и всегда предварительно прощупывал почву, собирается ли друг навестить своих родителей.

Лишние вопросы мне были не нужны.

– Привет, дружище, – из гостиной вышел Покровский, и тут же полез со своими дружескими обнимашками.

– Здоров, – постучал ему по спине ладонью, обнимая друга. Его я всегда был рад видеть.

– Что Рыжая делала в твоем доме? – не удержался я от интересующего меня вопроса.

– Вы знакомы? – покосился на меня друг.

– Нет, – ответил честно. – Так, видел ее в городе. На моте проезжала мимо.

– Она работает на меня, – ответил Андрей и повел меня в сторону своего кабинета.

– Рыжая? И что вас может связывать? – я действительно удивился его ответу.

– А по-твоему, кто гонки крышует по всей области? – хмыкнул он. – Наверняка слышал, что она гоняет как сумасшедшая и всегда приезжает первой. Девчонка зарабатывает мне отличные бабки, а я в свое время помог ей. Так что у нас все взаимовыгодно.

– Наш пострел везде поспел, – подколол его. – Ты в жопу и без мыла пролезешь.

Что есть, то есть. Андрюха хватался за любую возможность сорвать куш. И если он работал с этот гонщицей, значит она действительно рубила ему отличные деньги.

– Если бы ты был моим партнером не только на бумаге, но и сам рулил делами, не задавал бы таких вопросов, – он в миллионный раз ткнуть меня носом в то, что я не вникал в рабочие вопросы.

– А что за два парня, которые с ней? – красиво съехал я с темы.

Мы зашли в кабинет, и Андрей закрыл дверь на ключ. Я окинул взглядом до боли знакомое помещение. Рабочий стол, стул, диван, макбук, карта мира на стене и еще какие-то безделушки. Все было выдержано в одном цвете и стиле.

Но я всегда знал, куда надо действительно смотреть.

Сейф.

У Покровского был такой же, как у меня – скрытая панель в стене, едва заметные швы от почти невидимой двери, за которой хранились вовсе не деньги, а оружие. Только у друга его было раз в десять больше, чем у меня. Это был не просто сейф, а целая комната с отличным боевым арсеналом.

– Тебе лучше не знать, – туманно ответил Андрюха, отводя глаза.

Это было странно, так как он никогда ничего не скрывал от меня.

Да и хрен с ними. Мне плевать, с кем разъезжает Рыжая. Я не был с ней знаком лично и вряд ли когда-то познакомлюсь. Сейчас меня интересовало совсем другое. И ради этого я и приехал к Покровскому, предварительно позвонив.

– Что он еще сказал? – сразу перешел он к делу, когда я протянул ему свой телефон.

– По факту ничего дельного. Только то, что у него есть информация по убийству Кристины, и что он поделится ею со мной, если я выполню парочку услуг, – вспомнил я непродолжительный диалог с незнакомцем.

– Какого рода информация и услуги?

– Не ответил, но четко дал понять, что знает обо мне все. Про службу, про отца. Про детали убийства, о которых не афишировалось, – я крутанул глобус на его столе.

– Ты же понимаешь, что это может быть опасно?

– Конечно, я уверен, что так и будет. К тому же, сомневаюсь, что его «услуги» будут безобидными. Уверен, попросит кого-то убрать, – откинулся я на спинку, потирая переносицу между бровей.

Мой зверь утих в тот момент, когда позвонил этот незнакомец, но легче мне от этого не стало. Прошло меньше часа с его звонка, а я раз за разом прокручивал слова в голове, обдумывая, в какую сторону может повернуть моя жизнь теперь.

– И ты сможешь? – задал он очевидный вопрос.

Я задумался. Смогу ли я убить кого-то на гражданке? Последний раз по живой мишени я стрелял четыре года назад в Ливии. С того момента я только регулярно отстреливался в тире, чтобы не растерять навык.

– Я за четыре года не сдвинулся по ее делу ни на шаг, и сейчас, когда мне обещают информацию, я пойду на все.

Андрей продолжал крутить мой iPhone в руках, о чем-то задумавшись.

– Барс, это уже не война, где перед тобой враг и выживает тот, кто первый нажал на курок. На гражданке убивать сложнее. Ты будешь жалеть потом, – произнес он, поглядывая на меня. – А мы все знаем, что ты правильный и совестливый.

– А еще за почти восемь лет дружбы, два из которых мы работали в спецотряде, ты должен помнить, что я всегда иду до конца и добиваюсь своего, – парировал ему в ответ, на что он согласно кивнул. – К тому же он не сказал ничего конкретного, это лишь мои предположения.

Тоже мне психолог нашелся. Со своей совестью я как-нибудь разберусь сам.

– Думаю, мобилу я у тебя конфискую. У меня есть знакомый хакер. Паренек – мозг, но отказывается общаться в реале. Я знаю на него выход. Передам ему твой телефон, может он сможет отследить, кто тебе звонил.

Я согласно кивнул. Спорить с Ястребом я не собирался, он лучше был подвязан во всех вопросах, и у него было намного больше связей.

Глава 8. Антон

Покровский вернул мне iPhone уже через день. Сказал, что хакер со мной свяжется сам. Правда, сразу предупредил, чтобы я не тешил себя иллюзиями, так как звонивший явно не идиот. Отследить его будет не так просто.

Время тянулось мучительно медленно. Две недели казались вечностью. И я уже в какой-то момент подумал о том, что обо мне все забыли, но все же парень дал о себе знать. И не в самый подходящий момент.

Я с друзьями сидел как обычно в «Ореоне». Мерч тискал какую-то длинноногую блондинку, при этом воспевая дифирамбы Рыжей. Стас плакался из-за того, что его динамит по полной Бэмби. Его сестра Ника пыталась подбодрить Вознесенского, но по факту больше глумилась над ним и по доброму злорадствовала на тему того, что, оказывается, не все бабы текут при виде него. Собственно, мы тоже не отставали от нее. Ну а что, потролить лучшего друга – это святое.

Тим пол вечера залипал в телефоне с глупой улыбкой на смазливой роже, словно соцсети были важнее, чем общение с лучшими друзьями. Туська периодически бросала на Карамелю влюбленные взгляды, пытаясь их тщательно скрыть.

Я сторонился делиться своими проблемами, и вливался только когда мы над кем-то угорали или откровенно стебались. Крутил телефон в руке, как делал это последние две недели, и в какой-то момент мобила завибрировала.

Глянул на дисплей и нахмурился. Экран странно замигал, словно пошел сбой в системе. Привычные приложения пропали с рабочего стола, а спустя несколько секунд телефон и вовсе загорелся зеленым свечением. На экране отобразилась картинка чата, где мне быстро кто-то стал набирать сообщение.

Anonim: Выяснить, кто звонил тебе, не удалось ни по трекерам, ни по IMEI, ни через сотовые вышки. Источник сигнала уничтожили сразу. Телефон и sim-карта были разовые.

Вот так сразу по делу. Как и говорил Андрюха, обнадеживаться не стоило.

Anonim: Твой сотовый я перепрошил и установил систему слежения. Если вновь позвонят на него, есть мизерная вероятность отследить сигнал.

Я завис и совсем не обращал внимания на громкий смех друзей. Перспектива быть чьей-то подопытной мышкой, за которой наблюдали издали, меня не радовала, но я предполагал, что хакер выкинет что-то подобное. А как иначе ему отследить звонок еще? Конечно же, напихать всяких примочек в мою трубу было самым логичным вариантом.

Anonim: А так же я запеленговал твою мобилу. Отследить сигнал с него никто не сможет. Если что-то случится и будет острая необходимость связаться со мной, я установил приложение.

– Ты задрал сидеть в телефоне, придурок. С друзьями пришел оттянуться или с бабами переписываться? – оторваться от экрана меня вынудил недовольный вопрос Мерча, и когда я поднял глаза, увидел, что тот пихает в бок Карамелю.

– Да все-все, там просто такая малышка, – пошло облизался Тим, на что Туська на секунду нахмурила брови, а потом снова взяла себя в руки.

Эти мыльные разборки порядком бесили. Почему всегда всем все надо усложнить?

Я не успел обдумать свой же вопрос, так как мой телефон завибрировал вновь.

Anonim: Прекрати хмуриться – тебе не идет, так же как и желтый цвет.

И вот тут я напрягся, вытянувшись по стойке «смирно», потому что на мне, мать его, была желтая футболка.

Окинул взглядом компанию друзей, где Мерч драконил Карамелю, а остальные как обычно ржали над ними. Бросил обеспокоенный взгляд за спину.

Мы сидели в закрытой Vip-зоне на втором этаже, но через панорамное стекло отчетливо был виден танцпол и весь клуб. А так же посетители могли видеть меня, и это подтверждало тот факт, что парень где-то рядом.

Окинув огромную толпу, не заметив никого подозрительного, решил написать:

Следишь за мной?

Anonim: Присматриваю.

Зачем тебе это?

Anonim: Считай это дружеской акцией.

Его ответ меня напряг. Одно дело выполнить просьбу Покровского и попытаться найти звонившего, и совсем другое «присматривать».

И что ты попросишь взамен за этот «дружеский» жест?

Anonim: Чтобы ты не совершал ошибок. До связи, Антон.

Телефон вновь неестественно замигал и спустя пару секунд вернулся в свое привычное рабочее состояние, говоря о том, что беседа закончена.

Ну, зашибись просто. Я вновь бросил взгляд через стекло в толпу, потом покрутил телефон, пытаясь найти видимые намеки на то, что его вскрывали, но, как и предполагалось, ничего не обнаружил. Полазил в приложениях. Нашел то, о котором говорил хакер.

Этот самый Аноним действительно меня заинтриговал. Легко взломал мой сотовый и не постеснялся откровенно сказать, что в данную минуту следит за мной. Возможно, мне следовало напрячься, но в тоже время… Если его посоветовал Покровский, то никакой опасности от него ждать точно не следовало.

– Ты вообще хоть день можешь прожить без секса? – из раздумий меня вырвал голос Ники, и мне даже смотреть не надо было, что бы понять, кому она задала этот вопрос.

– Нет, конечно, – откровенно заржал Мерч. – Почему я вообще должен жить без него, когда трахаться нужно сейчас, пока молод, – довольно оскалился Леха, сжимая зад девчонки. – К сорока, знаешь ли, член будет как ветеран войны – ранения, шрамы, – развел он руки, на что все дружно заржали. – К тому же, у всех должна быть своя отличительная изюминка. Стасон вон ноет от безответной любви к Бэмби, Тоха просто унылое говно. Я – мастер секса, а с Карамелей все проще – он идиот и алкаш, – умозаключил он.

И собственно, сказал все по делу.