Линии высоковольтных проводов

ГЛАВА 1

— Мистер Ларион Костен, — сухонький, неприятного вида мужчина сдвинул к переносице очки и поверх планшета посмотрел на сидящего перед ним молодого человека.

Ларион Костен был красив. Может, немного более крепок телом, чем любил его начальник, и чуть высоковат. Зато со светло-русыми, почти неестественного цвета длинными волнистыми волосами, кукольным подбородком и длинными пушистыми ресницами над большими голубыми глазами. Цвет глаз, впрочем, его не особенно интересовал — в постели Дрейзера побывали мальчики всех цветов радуги, но особое предпочтение он отдавал блондинам. Виктимным, худеньким, но не слишком костлявым — чтобы естественная юношеская сексуальность не превращалась в мальчишескую угловатость.

Всем названным физическим параметрам Ларион Костен отвечал. Кроме того, обладал неуловимой грацией, которая просвечивала даже сквозь бесформенную футболку и кожаную куртку. И то и другое немного съехало набок, приоткрывая тонкую ключицу, так что даже у Брэда Доусона сердце забилось быстрей, хотя по мальчикам он и не был никогда.

— Вам действительно двадцать один год? У нас не будет проблем… с законами этого или каких-нибудь еще миров? Например, РФ?

Ларион Костен кивнул. Он не совсем понял, о законах каких "других" миров говорит собеседник, потому как в содружестве миров под названием "РФ" никогда не бывал, но в том, что ему действительно двадцать один год, был уверен на все сто.

— Скажите, мистер Костен, вы когда-нибудь были в постели с мужчиной?

Это еще один принципиально важный параметр. По большому счету — основной для сегодняшних переговоров.

Мистер Дрейзер со свойственной ему капризной непредсказуемостью выразил желание трахнуть не просто красивую шлюху, но еще и шлюху-девственницу.

Пристрастия в трахе у Дрейзера были специфические, но Доусон знал, что главное требование к сотрудникам топ-звена — в чужое дело нос не совать. А в идеале вообще не поднимать этот самый нос от поручений и бумаг. Это требование, как и многие другие, Доусон соблюдал в точности, потому и продержался на своем месте без малого пять лет — заметно больше, чем многие из тех, кто некогда работал за соседним столом.

— Нет, — мальчик напрягся, дернул плечом и замотал головой, вмиг теряя всю свою расхлестанную сексуальность.

Мужчина хмыкнул.

— Тогда почему вы считаете, что годитесь для этой работы?

Мальчишка молчал. Слегка побледнел. Было видно, как колотится у него на шее маленькая жилка.

— Хорошо, — Доусон снял очки. Потер глаза. Снова взял очки в руки и поднес кончик дужки к губам — старая привычка, от которой он никак не мог избавиться еще с университетских лет. — Подойдем к вопросу с другой стороны. Вас когда-нибудь возбуждало мужское тело?

— Да, — торопливо ответил юноша. Прокашлялся и менее уверенно добавил: — Думаю, что да.

— Вы фантазировали о мужчинах… на порядок старше вас?

Ларион побледнел и совсем глухо ответил:

— Да.

Доусон хмыкнул.

— Этот… старший мужчина… был внутри вас? Или вы сами брали его?

Юноша стал пунцовым как рак.

— Мистер Костен, — устало произнес Доусон, — все возможные недоразумения мы должны разрешить здесь, в пределах этой комнаты. Мистер Дрейзер напрочь лишен чувства юмора и не имеет склонности к укрощению непокорного… персонала. Для этих целей у него есть я и еще несколько людей. Я еще не подошел к вопросу о том, что привело вас сюда — вы, кстати, пропустили в анкете этот пункт. Но если вы питаете какие-либо фантазии относительно дальнейшего развития отношений с мистером Дрейзером, начитались каких-нибудь книжек из серии "Как покорить миллионера" или просто не понимаете сути своих обязательств, то каждый из этих пунктов я должен вам досконально разъяснить.

— Я все понимаю, — поспешил перебить его Ларион.

— В самом деле? — Доусон, собиравшийся было перейти к подробному описанию обязанностей, чуть притормозил. — Так что же все-таки заставило вас прийти сюда?

— Я полагаю, — мальчишка явно возвращал себе самообладание, — это не имеет отношения к делу. Я осознаю, что моя основная обязанность — доставлять… мистеру Дрейзеру удовольствие… Не сбегу в последний момент и обмануть вас тоже не пытаюсь.

— И не станете устраивать истерик и драм?

— Простите… что?..

На сей раз Доусону удалось на несколько секунд выбить посетителя из колеи.

— Истерик и драм, — по слогам повторил он. — Не расплачетесь, когда он станет вставлять в вас член? Можете плакать, когда он будет делать что-нибудь еще. — Доусон подумал и добавил: — Впрочем, в процессе тоже можете плакать. Иногда ему это нравится. Но не пытайтесь сбежать от исполнения условий договора до его окончания. Итак… — он снова опустил глаза в резюме и полистал страницы в обе стороны, вспоминая, по каким пунктам они еще не прошлись. — Если вы усвоили суть своих обязательств и твердо уверены в своем решении, то… — он сделал драматическую паузу, и за две долгих секунды тишины у Лариона по виску сползла капелька пота. — Полагаю, вы нам подходите, — закончил Доусон.

— Он что, даже не познакомится со мной?.. — вырвалось у Лариона, и он тут же захлопнул рот, пожалев о собственных словах — так насмешливо Доусон на него посмотрел.

— Мистер Костен, — очень мягко проговорил он, — если бы ваше фото не заинтересовало мистера Дрейзера, вы бы вообще не узнали о том, что открывается этот проект. И, кстати, о нашем сотрудничестве не должен знать никто. У мистера Дрейзера есть семья, и если вы попытаетесь каким-либо образом, вольно или невольно, навредить его жене или дочери… нам придется решить этот вопрос весьма радикально. Возвращаясь к ранее сказанному, — Доусон развернул к Лариону планшет, — распишитесь здесь и здесь. Мы берем вас на испытательный срок. Когда вы понадобитесь, вам позвонят.

Подумал и добавил:

— Не забывайте следить за собой… во всех необходимых местах.

Ларион густо покраснел, но промолчал.

— На колени.

Приказ застал Лариона врасплох. Он едва ступил за дверь, и глаза еще не привыкли к темноте, но сердце уже бешено билось от волнения, а последние напутствия Доусона крепко сидели в голове.

"Малейшая провинность повлечет за собой наказание".

Ларион поспешно шагнул вперед, закрыл дверь и упал на колени.

— Я не говорил ее закрывать.

Голос у мужчины был глубоким, бархатистым и пьянящим, как тягучие нотки хорошего коньяка — Ларион пробовал подобный всего раз, в доме отца.

— Простите, сэр, — тихо сказал он.

Мужчина не шевельнулся. Ларион испытал к нему подобие благодарности — все же хотелось бы обвыкнуться в темноте, прежде чем начнется действо.

— Бедра шире. Я плохо вижу, что находится у тебя между ног.

Между ног у Лариона находился член. Обвисший и закованный в металлическое кольцо. Его велел надеть Доусон — сказал, что так Ларион произведет при знакомстве лучшее впечатление.

Никакого особого "знакомства" Ларион пока не замечал. Мужчина просто смотрел на него. Глаза Лариона тоже постепенно привыкали к темноте, и он наконец различил крупный силуэт. Сильные бедра и широко расставленные колени. Расслабленный завиток члена. Крепкое тело выше пояса и плечи — не широкие и не узкие, в самый раз, чтобы сломать какого-нибудь нашкодившего мальчишку пополам.

Волосы мужчины оказались коротко подстрижены — под полубокс. Пожалуй, это единственная черта, которая не слишком нравилась Лариону, хотя такого можно было ожидать. Тот, другой, о котором Ларион фантазировал по ночам, был немного стройнее и волосы имел длинные, до плеч. "Ты сюда не развлекаться пришел", — напомнил себе Ларион и едва заметно вздохнул.

От мужчины исходило ощущение силы, несгибаемой мощи. Ощущение это стало еще явственней, когда тот встал и, в два шага преодолев разделявшее их расстояние, ткнулся расслабленным членом Лариону в лицо. Было неприятно. Унизительно. И немного страшно.

Мужчина насмешливо смотрел на него сверху вниз. Кожаная полумаска скрывала верхнюю часть лица, оставляя незащищенными только губы и карие, обжигающе внимательные глаза.

— Ты уже успел нарушить очень простой приказ, — сказал мужчина. — Ты думаешь, я буду тебя щадить только потому, что ты в первый раз?

— Нет… — выдохнул Ларион. От волнения он забыл добавить "сэр", и реакция на эту оплошность мгновенно отразилась у мужчины в глазах.

Он обошел Лариона полукругом и остановился у него за спиной.

Мальчишка был красив. Этого было не отнять. В первое мгновение, когда тот предстал перед ним, Джонатан ощутил восторг. Болезненное чувство прикосновения к совершенству, какое случалось с ним разве что во время посещения картинных галерей.

Мальчишка был картиной, и некоторое время Джонатану доставляло удовольствие просто смотреть. Но стоило тому заговорить, как в груди Дрейзера начинала подниматься злость. Злость, которую он сегодня не собирался скрывать.

— Я не заставляю партнеров считать, — сказал он и, не глядя, взял со стола, стоявшего у двери, стек. — Знаешь почему?

— Нет… сэр.

Мальчишка исправился. Это Дрейзер тоже отметил. И разозлился еще сильней.

— Потому… — он с размаху и без предупреждения нанес первый удар. Мальчишка охнул и просел, едва успев подставить руки, чтобы не рухнуть на пол. Дрейзер молча подхватил его под живот и без особых усилий перетащил в сторону — туда, где в свободной части комнаты находилась удобная, двухступенчатая дубовая скамья, обтянутая кожей. Поставил на четвереньки и, выждав секунду, пока Ларион восстановит равновесие, нанес новый удар и опять услышал короткий негромкий стон. — …что здесь… — третий удар, — …мои… — еще удар, — …правила.

Дрейзер замер, наблюдая, как поджимаются округлые ягодицы в ожидании удара. Джонатан бил сильно, не сдерживаясь, зная, что особого вреда это орудие не нанесет. Он всегда предпочитал брать для наказания такие девайсы, которые даже в самом крайнем случае не приведут к серьезному ущербу для здоровья. Не потому, что жалел партнера, — потому, что хорошо знал себя.

Он замолчал. Сексуального возбуждения не было, хотя сгорбленная фигура мальчишки и продолжала вызывать восхищение. Иррациональное. Бессмысленное. С этой стороны он был еще красивее, чем с лица. Когда стонал. Когда стискивал от боли кулаки. Когда сжимался в ожидании удара.

Дрейзер бил. Наносил один удар за другим. С каждым новым шлепком боль становилась острей. Мелькнула мысль отбросить стек, но прикасаться к этому телу он не хотел. Не хотел, потому что хотел слишком сильно. Потому что это желание было не тем, ради чего он сюда пришел.

Мгновение Джонатан боролся с собой, а потом отбросил стек. Положил ладони на раскрасневшиеся полушария и развел их в стороны. Он тяжело дышал. Малюсенькая алая дырочка лоснилась от масла и пульсировала в такт биению его сердца.

Дрейзер провел по ней большим пальцем — и дырочка запульсировала еще сильней.