Ловушка для графа, или три правила острова Скай

Пролог

Граф Дерби впервые изобразил что-то вроде улыбки со смерти жены: купчая на Линдфорд-холл была подписана и заверена при двух верных свидетелях. Наконец-то!

Овдовевшая леди Линдфорд, его бывшая и единственная хозяйка, казалось, вздохнула от облегчения, когда старый нотариус, присыпав еще не высохшие чернила на документе песком, произнес:

– Поздравляю, граф Дерби, вы стали полновластным хозяином Линдфорд-холла и соответственно всего острова Скай.

Эдвард Корнелиус Кристофер Дерби, восьмой в очереди на английский престол, именно в этот момент не удержался от изогнувшей губы улыбки. И умей он видеть со стороны, испугался бы сам себя: от непривычного им нынче усилия мышцы лица, кое-как растянувшись, сотворили из него жуткую маску.

– Поздравляю, граф Дерби, вы добились того, что хотели, – произнесла леди Линдфорд, стараясь не выказать дрожи, охватившей ее. – Надеюсь, вы не будете разочарованы.

– Уверен, этого не случится, – откликнулся граф. – Я давно мечтал поселиться в столь живописном и... отдаленном от общества месте. Ваш дом – идеальное место для будущего отшельника! – Губы его опять изогнулись в улыбке, хрустнул накрахмаленный воротничок, врезавшийся в подбородок.

Из вежливости женщина возразила:

– Такой мужчина, как вы, не должен хоронить себя в Линдфорд-холле, милорд, – сказала она. – Провести лето на острове просто чудесно, но жить там всегда... Нет-нет, светский сезон без вашего в нем участия был бы провалом! Уверена, королева вам не позволит, да и граф Солсбери тоже.

– Вряд ли королеве есть до меня какое-то дело, а с графом Солсбери я способен договориться.

С такими словами граф Дерби простился с нотариусом, пожелав ему доброго дня, и, предложив леди Линдфорд согнутый локоть, надел цилиндр и вышел из конторы на Харви-стрит в весьма приподнятом настроении.

День выдался солнечным, ясным. В такие обычно даже дышится легче, как будто снедавшие душу страхи-тревоги и горестные воспоминания испаряются облачком пара. Вот и граф впервые за долгое время ощутил себя как будто счастливым...

– Мой экипаж на той стороне, – подсказала ему направление леди Линдфорд. И тут же спросила: – Вы, в самом деле, намерены поселиться на Скае? Это весьма уединенное место. И я, скажу честно, понятия не имею, почему мой супруг решил строить там дом. Он был, не побоюсь этого слова, эксцентричным мужчиной, но все-таки Скай... Даже для него это было чрезмерно.

Лорд Дерби остановился у края дороги, пропуская прогулочное ландо, из которого, прикрывшись кружевным зонтиком, ему улыбалась юная мисс. Впрочем, он едва ли это заметил, сконцентрировавшись на беседе с вдовой мистера Линдфорда.

– Возможно, вашего мужа привлекала аура тайны, покрывавшая остров? – предположил он, делая шаг на дорогу. – Я слышал, о нем ходят разные слухи.

Женщину, несмотря на солнечный день, пробрала зябкая дрожь. Граф Дерби почувствовал это сквозь ткань своего сюртука, и посмотрел на нее...

– Я ненавидела этот дом, – призналась в сердцах леди Линдфорд. – Теперь могу сказать честно: он наводил на меня неосознанный страх. Все эти шорохи, скрипы...

– Возможно, у вас слишком развито воображение...

Поджав губы, собеседница не успела даже ответить, когда несущийся на бешеной скорости экипаж, гремя рессорами и раскачиваясь из стороны в сторону, вылетел из-за угла. Возница тщетно пытался справиться с лошадьми, или делал вид, что пытался, в любом случае, еще только минута, и обоих бы раздавило под мощными их копытами.

Лорд Дерби, на секунду опешивший, в следующий миг, подхватив леди Линдфорд за талию, отпрыгнул и повалился вместе с ней на бордюр. Неуправляемый экипаж, оглушив зычными окриками возницы и грохотом колес о брусчатку, пронесся мимо едва они оказались лежащими на земле. Свалившийся с головы лорда Дерби цилиндр, дорогой, только недавно им купленный, оказавшись под копытами лошадей, превратился в жуткое месиво. Подхватившись с земли, он подал руку своей оглушенной, шокированной произошедшим спутнице... Пламенея румянцем стыда, она оправила сбившуюся на бок шляпку и отряхнула травинки с платья.

– Я... я... благодарю вас, граф Дерби... У меня просто нет слов. Я унижена самым ужаснейшим образом... Этот возница должен ответить. Что он себе вообще позволяет?!

Граф, молча подхвативший с дороги свой испорченный ныне цилиндр, повертел оный в руках.

– Право же, леди Линдфорд, мы остались в живых, и это важнее всего. На месте этой вещицы могли бы быть мы!

Женщина ахнула, схватившись за сердце, и оперлась на руку лакея, подоспевшего с озабоченным видом. Вскинула подбородок и кивнула своему спутнику:

– И все-таки я этого так не оставлю, – сказала она, спеша скрыться от любопытных зевак в недрах своего экипажа. – Доброго дня, граф! Пусть Линдфорд-холл сделает вас счастливей, чем сделал меня.

Сказав это, она задернула занавеску, и экипаж покатился прочь по дороге. Граф постоял, глядя ей вслед, в после окликнул проезжающий кэб: граф Солсбери уже дожидался его. А одно из правил Эдварда Дерби гласило: «Опаздывают только тупицы и снобы». Он не считал себя ни тем, ни другим, а потому велел кэбмену: «Честер-сквер, 45. Гони так быстро, как можешь! Плачу целый соверен, если уложишься в десять минут».

Лошади сорвались в галоп – мужчину прижало к сиденью, пропахшему дешевым парфюмом и табаком. Он скривился, представив всех тех, кто сидел до него на этом сиденье, но брезгливость сняло как рукой, стоило только припомнить, что ждало его впереди: а впереди его ждал безлюдный, почти райский маленький Скай с большим мрачным домом, который отныне он сделает своим личным прибежищем. Прощайте лондонский смог, бешеные возницы и призывные взгляды девиц-дебютанток вкупе с их же озабоченными мамашами!

Осталось только проститься с графом Солсбери, своим дедом: он был последним живым близким родственником Эдварда Дерби, и тот по-своему, но любил его. Виделись они, правда, нечасто, все больше пересекаясь на светских приемах, но в последнее время, после смерти жены, Дерби и вовсе перестал на них появляться... Дед слал ему гневные письма, призывая явиться незамедлительно. Слал последние месяца три или четыре, Эдвард точно не помнил, игнорируя каждое, он был увлечен своими исследованиями и... покупкой нового дома.

1 глава

Полгода спустя.

1 глава.

Полгода спустя.

Лодка лениво скользила по Внутреннему заливу, направляясь к заросшему лесом берегу острова Скай. Пропахшая рыбой, рыбацкая эта посудина никоим образом не сочеталась с сидевшими в ней сейчас пассажирками: четырьмя хорошо одетыми леди и молодым человеком в добротной, но далеко не новой одежде обычного клерка.

Юноша этот, молоденький, с гладкой, словно у девушки, кожей лица и худеньким телом, сидел на баке особняком, время от времени наблюдая за сбившимися по центру девицами. Обложенные коробками и сундуками, они едва могли пошевелиться, тем более что гребец, хозяин лодки и крайне сумрачный тип, говоривший на скверном английском, еще до выхода в воды залива долго ворчал по поводу их количества и осадки, которую дала лодка. Та сидела в воде глубоко, ватерлиния поднялась до самого борта. Рыбак серьезнейшим образом советовал девушкам не дышать, и те, судя по виду, старались именно это делать.

Даррен Спенсер, молодой человек, сидевший на баке, улыбнулся, отвернув лицо в сторону.

Для него было странным находиться в самой этой лодке, да еще в столь необычной компании, в должности, о которой он даже не думал еще месяц назад: секретарь графа Дерби. Воистину неисповедимы пути господни!

Объявление появилось в газете примерно три-четыре недели назад: «Граф Дерби ищет молодого, расторопного человека на должность личного помощника и секретаря. Пять фунтов в неделю. Проживание и еда бесплатно. Место постоянной работы: Линдфорд-холл на острове Скай». Пять фунтов в неделю! Да это целое состояние в его нынешнем положении. Едва Даррен его прочитал, как уже не смог позабыть! Пять фунтов в неделю только за то, чтобы стать тенью интригующего все побережье своей эксцентричностью графа. Да на должность, должно быть, помимо него, выстроится целая очередь претендентов... Если, конечно, найдутся подобные смельчаки.

Но смельчаков, как выяснил позже молодой человек, не оказалось ни одного...

Остров Скай в последнее время пугал пуще прежнего.

С появлением графа Дерби, и без того овеянный жуткими слухами, остров превратился в то место, о котором заговаривали лишь шепотом, прикрыв губы ладонями, чтобы, упаси боже, какая-нибудь пролетавшая птица не донесла хозяину острова о пересудах несчастного смельчака. В представлении рыбаков, промышлявших в заливе и обходивших овеянный слухами Скай стороной, приезжий молодой англичанин, поселившийся в Линдфорд-холле полгода назад, был самим дьяволом. Не иначе!

Именно с его появлением на Скае начали пропадать люди...

Первым был Шон О'Майли, работавший в Линдфорд-холле садовником еще при прошлом хозяине, сэре Линдфорде. Он остался там, крайне довольный, что новый владелец имения предложил ему большую плату, да еще не особо донимал планами по улучшению саду, как было то с прежним хозяином. О'Майли нет-нет да прикладывался к бутылке, валяясь под одичавшими розовыми кустами, а графу Дерби и дела до этого не было. «Это рай», – повторял О'Майли снова и снова, покуда однажды не сгинул.

Раз – и нет его. У садовника не было ни жены, ни детей, только старый пес Порох, который с тех пор, одичав, завывал ночами на топях, пугая тем самых подверженных суевериям жителей рыбацкого поселения.

После О'Майли пропали домашние слуги Грег и Яков Макдоналды, после них – дряхлый лакей, о котором рыбаки мало что знали (он был англичанин), но все же сам факт произошедшего снова их взбудоражил. И об острове поползли скверные слухи...

Не то чтобы раньше о нем не говорили, но теперь ЗАГОВОРИЛИ по-настоящему. А граф, как нарочно, лишь подливал масло в огонь своими эксцентричными выходками: он, например, запретил привозить на Скай женщин. После пропажи четырех горничных и кухарки он заявил, что новых в имении не потерпит. Он-де, вообще женофоб и рьяный поборник мужской чистоты – женщины, какими бы милыми они ни были, отвлекают его от работы.

А вот чем именно граф занимался, гадали по-настоящему много и увлеченно.

Например, было замечено, что на остров привозят морем какие-то ящики, сгружая их с кораблей, даже не входящих в залив. Что было в тех ящиках, мешало особенно любопытным спать по ночам. И тогда, перебарывая свой страх, они ехали наниматься в Линдфорд-холл слугами – а потом пропадали.

Именно так обстояли дела, когда в рекламном разделе местной газеты появилось объявление графа Дерби о поиске секретаря, и молодой Даррен Спенсер откликнулся на него. Он просто не мог пройти мимо этого шанса... «Попытка – не пытка», – сказал он себе и отправился на собеседование в кофейню в Килехе, в которой будущий работодатель уже поджидал его углубившись в чтение английской газеты. Где он достал ее в этой шотландской глубинке, так и осталось для Даррена тайной, впрочем, и без того овеянный слухами, граф просто не мог оказаться еще более интригующим, чем уже был. Возможно, он создавал газеты из воздуха, как иные иллюзионисты создают голубей и букеты цветов – это просто принималось как данность. Что Даррен и сделал, рассматривая графа издалека и все еще не обнаруживая себя...

Граф был высок. Чайный столик с ажурной вязаной крючком скатертью не скрывал его ног, одетых в черные брюки и такие же черные остроносые туфли, коих в Килехе, кроме графа, никто не посмел бы надеть. К брюкам и туфлям прилагался ладно сидящий пиджак, скроенный, по всему, по последней лондонской моде… И не то чтобы Даррен действительно разбирался в лондонской моде, но на графе не наблюдалось ни клетчатого жилета, ни сюртука (соответствующих более прочего сельской местности), а потому выходило, что граф привез эту моду с собой из столицы. Все это вкупе сидело на нем идеально... Казалось, он только что вышел от королевы: весь такой отутюженный, яркий, несмотря на преобладающий в образе черный цвет, и... донельзя привлекательный. Даррен тогда невольно сглотнул, отметив, как славно вьются волосы графа, и как гладко выбриты его щеки вразрез с местной модой на бороды и щетину.

В итоге он, помнится, покраснел и, отругав сам себя за такую реакцию, Даррен Спенсен вышел из тени и направился к столику Эдварда Дерби.

2 глава

Первая трудность, с которой столкнулся молодой Спенсер, заключалась в невозможности перевести всех девушек разом вместе с горничными и багажом. Рыбацкая лодка просто-напросто не была на это рассчитана...

Но стоило заикнуться о том, чтобы оставить горничных и багаж дожидаться повторного рейса, как Эмма Джонстон подала голос:

– Я ни за что не брошу свои драгоценные шляпки без долженствующего присмотра! – заявила она. – Вдруг кто-то их украдет? Я слышала, все шотландцы – дикари и разбойники.

– В таком случае, – сказал Даррен, – оставайтесь караулить их вместе с горничной. Может, это и к лучшему, что граф Дерби познакомится не со всеми невестами разом... Вы останетесь, так сказать, на десерт. – И он мило ей улыбнулся.

Мисс Джонстон побагровела, не совсем понимая, считать ли слова безусого секретаря комплиментом или все-таки оскорблением. Десерты в целом она очень любила, но что значит, самой оказаться десертом? Она хотела быть первым и самым значимым «блюдом».

– Ну уж нет, – взмахнула она пышными юбками, – я не останусь одна на берегу. – И первой направилась к лодке.

Замерла там, дожидаясь чьей-либо помощи, и Даррену Спенсеру волей не волей пришлось подать девушке руку и помочь ей занять место в лодке. Следующей в лодку забралась мисс Хортон, причем намеренно проигнорировав руку Спенсера, третьей же на борт взошла мисс Уэбб, которая тут же брезгливо скривилась, едва в нос ей ударил застоявшийся запах рыбы.

– Неужели в целой Шотландии для нас не нашлось лодки получше? – осведомилась она, подхватив длинную юбку, чтобы она, не дай бог, не коснулась дна лодки.

– Боюсь, об этом вам стоит поговорить с графом Дерби, – отозвался молодой Даррен Спенсер. – Я лишь выполняю его поручение, сопровождая вас через пролив.

Сказав это, он подал руку Амелии Холланд.

– Благодарю, мистер Спенсер, – единственная из всех поблагодарила она молодого секретаря.

Он вежливо склонил голову и тоже занял место в лодке, велев рыбаку отплывать.

Тот взмахнул веслами, и девицы притихли, вглядываясь с неизбежностью надвигающийся на них остров Скай…

– Скажите, разве вы не боитесь, что в этой воде может быть что-нибудь... страшное? – обратилась вдруг робкая Амелия Холланд к окунувшей кончики пальцев в темную воду мисс Хортон.

– Страшное? – вскинула девушка бровки и усмехнулась. – Вы что же, действительно, верите в сказки, которые ходят о Скае?

– А что это за... «сказки»? – не дав мисс Холланд ответить, осведомилась мисс Джонстон. – Я слышала что-то от слуг в местной гостинице, но матушка запретила им говорить. Мол, слуги – извечные фантазеры, ни к чему мне их слушать…

Мисс Хортон усмехнулась сильнее. Похоже, она наслаждалась своей особой осведомленностью в том вопросе, о которых прочие не имели понятия.

– То есть вы понятия не имеете, куда едете? – с видимым превосходством осведомилась она. Мисс Джонстон едва заметно кивнула, уже, наверное, пожалев, что заговорила об этом. – Как же так, вас отправили на Таинственный остров, не поставив в известность, что именно он из себя представляет?!

– Таинственный остров? – переспросила мисс Джонстон. – Разве он не называется Скай?

– Это общепринятое название, – кивнула Гортензия, – но местные жители никогда его так не зовут. Он именно что таинственный, ведь на острове... пропадают люди.

Кто-то ахнул, и девушки поняли, что это была мисс Уэбб, прижавшая к груди обе руки. Гортензия Хортон же продолжала:

– Об этом острове и до графа ходили разные слухи: например, что приплывавшие на него рыбаки таинственным образом пропадали, а после их души бродили призраками по острову, огоньками светясь в темноте. – Мисс Уэбб опять то ли охнула, то ли всхлипнула, и, довольная результатом Гортензия Хортон, заключила зловещим: – Кто приплывет на Таинственный остров в ночи – превратится в один из тех огоньков!

Девушки разом притихли. Перепуганные, взволнованные, они глядели на остров, к которому каждый взмах весел неотвратимо их приближал, и ни одна понятия не имела, что действительно их там ждет.

– Полагаете, это все правда? – осведомилась мисс Джонстон, нервной рукой поправив идеально уложенную прическу. – Граф ведь живет там... и с ним все в порядке.

– В порядке ли? – хмыкнула Гортензия Хортон. – Он живет один в пустом доме. Не допускает на остров ни одной женщины! И... как я слышала, – она понизила голос, – проводит в своей мрачной лаборатории большую часть ночи и дня.

– Что он там делает? – подала голос Миртл Уэбб, сделавшись бледной до синевы.

– А вот этого я не скажу, так как не знаю. Никто не знает! –отозвалась мисс Хортон. – Отец говорит, граф всегда был несколько странным, но после смерти жены он и вовсе тронулся головой.

Мисс Амелия ахнула:

– Я не хочу выходить за безумца!

– Не волнуйся, тебе не придется, – вскинула подбородок мисс Джонстон. – Граф достанется мне.

Она обвела остальных как бы предупреждающим взглядом: граф мой. И кудряшки на ее голове забавно задергались... Даррен Спенсер подумал, что мисс Джонстон, действительно, хороша и имеет все шансы понравиться графу, правда, о вкусах «безумного» графа он знал слишком мало, чтобы судить. Вдруг он любит миленьких, нежных малышек наподобие мисс Амелии Холланд... Блондинка с голубыми глазами, она тоже имела все шансы покорить сердце графа.

– О боже, я тебе не соперница! – взмахнула рукой мисс Гортензия Хортон. – Я здесь не за тем, чтобы биться за богатого мужа, пусть даже он сам Эдвард Дерби. Моего приданого хватит на четверых таких Дерби, и я собираюсь сама найти себе мужа!

Мисс Джонстон, явно ей не поверившая, спросила:

– Тогда зачем же ты здесь?

– Да из банального любопытства. Хочу посмотреть на пресловутого графа, Линдфорд-холл и на сам остров Скай.

– И ты ничуточки не боишься? – спросила мисс Холланд. – Если бы не приказ моей тети, я ни за что бы сюда не приехала! Но она моя опекунша, и бедная приживалка, как я, обязана во всем ее слушаться.

3 глава

– Ну и погода! – кутаясь в плащ, пробубнила мисс Джонстон. – Сущее наказание. Того и гляди пойдет дождь!

Порыв ветра едва не сорвал с ее головы модную шляпку, и она, вскрикнув, вцепилась в нее обеими руками.

– Мисс? – Вопрос секретаря привлек внимание девушек, и они, поглядев на него, только сейчас и заметили, что мисс Миртл Уэбб так и сидит в лодке, вцепившись в деревянную лавку. – Мисс, пора выходить, – увещевал ее молодой человек. – Мистер Макдональд вернется за горничными и остальным багажом.

Но девушка словно не слышала его вовсе: с несчастным видом глядела на скалистый, лишь отчасти покрытый зеленью остров, и казалось, вот-вот расплачется.

– Я не хочу здесь оставаться, – наконец прошептала она. – Я хочу вернуться домой! И граф Дерби мне вовсе не нужен – я люблю другого мужчину.

Эмма Джонстон, продолжая удерживать шляпку, мгновенно откликнулась:

– Вот и не оставайся. Что мешает тебе вернуться домой, уступив место тем, кто действительно хочет заполучить нашего графа?

– Как ты можешь так говорить? – возмутилась Амелия Холланд. – Наши родители сговорились обо всем с графом Солсбери – мы не можем просто взять уйти. Это против всех правил!

Но Гортензия Хортон встала на сторону Эммы.

– Ненавижу, когда меня ставят в рамки, заставляя выполнять какие-то правила, – заявила она. – В конце концов, мы откликнулись на приглашение добровольно. Значит, вольны добровольно же отказаться, если нам вздумается...

– Я хочу вернуться домой, – повторила Миртл Уэбб. – Отец все поймет, как только узнает, что за жуткое место этот Таинственный остров.

Ветер меж тем лишь крепчал, он гнал потемневшие воды залива, и те, неприветливые и злые, лизали, как будто заглатывая, лежавшие на берегу камни и уносили их в море. Стоявшие на берегу девушки и секретарь поспешили отойти от воды... Старый рыбак, вытащивший из лодки багаж и сгрузивший его у самой кромки воды, теперь снова забрался в нее.

– Так что, мисс, вы возвращаетесь, или как? – спросил он, глядя на девушку.

Та кивнула.

– Я не намерена оставаться. – И словно извиняясь за что-то плохое, обратилась к остальным мисс: – Простите меня, я просто не знала, что все будет так. Надеялась, что смогу продержаться... Но я не такая мужественная, как вы. Мне страшно! Боюсь, я не выдержу... – У нее заблестели глаза от навернувшихся слез. – Граф Дерби, я верю, поймет...

– Конечно, поймет, – поддакнула Эмма Джонстон. – В конце концов, выбрать из трех много легче, чем из четырех. Я, между прочим, вообще не понимаю, почему нас не пятеро, как было оговорено ранее... Неужели одна из невест отказалась в самом начале?

Девушки переглянулись – ответа ни у одной не было. Хотя в начале, и в этом мисс Джонстон не солгала, речь шла именно о пяти претендентках на руку и сердце нелюдимого, но богатого графа...

– Пора, – произнес старый рыбак. – Как бы погода совсем не испортилась. – И окунул весла в воду.

Мисс Миртл Уэбб робко взмахнула рукой на прощанье и снова вцепилась в сиденье: лодку изрядно качало. Но, даже несмотря на все это, она выглядела счастливей, чем минуту назад: казалось, сам факт принятого решения, а значит, возможность покинуть наводящий на нее оторопь остров перевешивала все прочие страхи.

Оставшиеся глядели ей вслед со смесью удовлетворения и испуга.

– Мой сундук! – вывел девушек из оцепенения возглас мисс Джонстон.

Она как раз вцепилась в него, не давая прожорливому прибою утащить сундук в море, и мисс Хортон помогла девушке оттащить его от воды.

Пыхтя от непривычного для ее хрупкой фигурки усилия, Эмма Джонстон окинула берег очередным ищущим взглядом и сказала в сердцах:

– Где же граф Дерби? Где слуги, что отнесут наши вещи в поместье? – Она поглядела на Даррена Спенсера: – Почему ваш хозяин не встретил нас на берегу?

Тот и сам бы желал получить ответ на этот вопрос, но граф либо забыл о приезде гостей, либо не счел его достаточно важным, чтобы озаботиться личным приветствием. Во второе верилось больше, чем в первое...

– Об этом, мисс Джонстон, мне ничего не известно. Я, как и вы, впервые на острове! Граф нанял меня две недели назад и попросил сопроводить вас на Скай перед вступлением в должность.

– О боже, – закатила глаза Гортензия Хортон, – так вы тоже не знаете, куда нам идти? Мы совершенно одни под накрапывающим дождем в незнакомом нам месте… Да еще в вашем присутствии... и без горничных. Уж простите, но мою маму хватит удар, если она узнает об этом!

– Тогда просто не просвещайте ее на сей счет, – улыбнулась мисс Холланд. – Не думаю, что мистер Спенсер способен обидеть юную девушку.

Она одарила Даррена Спенсера смущенной улыбкой и взглядом из-под ресниц.

– Святая Мелисса, – воскликнула мисс Гортензия Хортон, – да наша кроткая девочка вовсе не такая уж кроткая! В вас сидит настоящий чертенок, не так ли?

Амелия поглядела на носки своих туфель, вымазанных в песке.

– Вовсе нет, я всего лишь хотела сказать, что на острове... все ощущается по-другому. Здесь даже воздух другой...

– Ясное дело, ведь это Шотландия.

– Нет, я не о том: о самом ощущении. Я как будто дышу полной грудью...

Эмма Джонстон со скептическим выражением на лице оборвала их диалог:

– Не знаю, как у тебя, но мой корсет затянут так туго, что я едва способна дышать. И от мысли, что нас никто не встречает, дышать становится все труднее!

Решив, что пора что-то делать, помимо бесцельного и, возможно, напрасного ожидания на берегу, Спенсер сказал:

– Полагаю, мисс, мы сами способны отыскать Линдфорд-холл. Вон там я вижу утоптанную тропинку, – он указал направление, – по ней и пойдем. Вряд ли, придерживаясь ее, мы собьемся с пути!

– Но здесь наши вещи, – возразила мисс Джонстон. – Я ни за что не оставлю их под дождем!

– Значит, возьмем их с собой.

– Как? Не вижу здесь слуг.

– Воспользуемся своими руками, – предложил Спенсер, и девушка вспыхнула.

4 глава

– Дамы, рад приветствовать вас в Линдфорд-холле. Здравствуйте, Спенсер!

В тот же момент, как прозвучали эти слова, произнесенные приятно поставленным баритоном, девушки подобрались все, как одна, даже Гортензия Хортон, утверждавшая, что не ищет внимания графа, вздыбила шерсть на загривке, то бишь расплылась в широкой улыбке, которую еще секунду назад и вообразить было сложно на этом мрачном, уставшем лице.

Метаморфозу самой Эммы Джонстон наблюдать было и того интереснее: только что совершенно несчастная и ядовитая, как белладонна, она вдруг расцвела одуванчиком, пушистым и ярким. И потянулась к вошедшему в комнату графу, как к солнцу, проглянувшему из-за туч.

Амелия Холланд, не в пример ей, стыдливо потупилась, глядя из-под ресниц в своей привычной манере.

– Боже правый, да вы устроили здесь настоящий потоп! – поддел девушек граф, оглянувшись на семенившего следом дворецкого. – Бартон, позаботьтесь об этом ковре, – указал он на коврик у них под ногами, – не хотелось бы, чтобы от сырости он испортился.

Даррен Спенсен отчетливо услыхал, как мисс Джонстон заскрипела зубами, впрочем, он мог ошибиться, и зубами скрипел кто-то другой, ведь она продолжала лучиться улыбкой.

Впрочем, факт оставался фактом: о коврике у камина граф волновался сильнее, чем о промокших до нитки девицах.

И это тот самый завидный жених, джентльмен до мозга костей, о котором им говорили?! Девицы желали бы фыркнуть, да посильнее, но воспитание и солидное состояние графа заставляли прикусить язычок.

– Нам пришлось идти под дождем... – начала было мисс Джонстон, но мужчина, за руку и сердце которого они прибыли побороться, оборвал её на полуслове.

– Не сейчас... позже, – произнес он. – Бартон о вас позаботится. Меня же ждет неотложное дело. Встретимся с вами за ужином! Доброго вечера.

Граф скрылся так же стремительно, как появился, причем всем четверым показалось, что граф на них так ни разу и не взглянул. Лишь отмахнулся, как от назойливых мух...

– Каков чурбан! – высказалась Гортезия Хортон не без толики восхищения. – Мы и представиться не успели, а он был таков...

– Ты ведь слышала, у него важное дело, – отчеканила Эмма Джонстон, как бы оправдывая его.

– Так ты полагаешь, он хорошо поступил, заставив нас самолично тащить наши вещи от берега, да еще и не удосужился познакомиться?

– Быть может... он хотел быть тактичным и не смущать нас знакомством в таком нашем непрезентабельном виде.

Мисс Хортон хмыкнула:

– Как же, тешь себя этой надеждой, коли так хочется! Но учти, что он сам виноват в нашем «непрезентабельном», как ты выражаешься, виде.

Даррен Спенсер и сам ощущал себя обескураженным поведением графа: он повел себя с девушками просто ужасно. И сделал это намеренно, ведь Бартон был предупрежден об их скором прибытии…

Кольнуло острым, довольно болезненным разочарованием вкупе с презрением, но Даррен постарался взять себя в руки и не позволить эмоциям повлиять на свою профессиональную деятельность.

Дворецкий к тому же тронул его за плечо:

– Мистер Спенсер, господин граф желает видеть вас в кабинете для разговора.

– Благодарю, сэр, – откликнулся он и последовал за слугой.

Последним, что он услышал, удаляясь из холла, был шепоток Амелии Холланд:

– По крайней мере, рядом был мистер Спенсер, чтобы о нас позаботиться. Без него мы бы и вовсе так и стояли на берегу!

Он не был уверен, не сказала ли мисс Амелия это нарочно для его уха, но все равно услышать подобное было приятно. Хоть кто-то оценил его помощь!

Между тем в доме, по которому слуга вел его к кабинету хозяина, наблюдались следы явного пренебрежения чистотой: пыль толстым слоем покрывала крышку от фортепьяно, каминную полку, коллекцию легкомысленных нимф в фривольных нарядах в шкафу за стеклянными дверцами. Пол, похоже, не мылся долгое время... Ковры не чистились.

Неужели граф скупился на слуг? Или... из-за отсутствия женщин в доме здесь просто-напросто некому привести дом в порядок. Кошмар! Сам Спенсер не терпел беспорядка и подумал, что для того, чтобы жить в таком неухоженном доме, ему придется приложить немало усилий. Его матушка часто твердила: «Порядок в доме отражает порядок в твоей голове», и Даррен впитал это правило с малолетства.

И вот этот дом...

– Вот вы и здесь, мистер Спенсер, проходите, прошу, – очень радушно, чем несказанно удивил Даррена, поприветствовал его хозяин имения, указав на мягкое кресло.

Сам он сидел у камина и курил трубку. Комната утопала в клубах едкого дыма, мгновенно забившего Даррену легкие… Он закашлялся, хлопая слезящимися глазами, и подумал, что беспорядок – не самое худшее в Линдфорд-холле. Самое худшее – это табак, на который он всегда реагировал одинаково: кашлем, слезами, забитым носом, а иногда вовсе – высокой температурой.

– Что с вами? – с беспокойством осведомился граф Дерби. – Вы простудились, едва пройдясь под дождем?

– Нет, сэр, – прохрипел молодой человек, – это все трубка... Я странно реагирую на табак. Простите, пожалуйста.

– Вот незадача. – Спенсеру показалось, граф произнес это с видимым недовольством, но все-таки встал и, распахнув большое окно, за которым бушевала стихия, взмахнул руками, прогоняя клубы дыма наружу. Дождь заливал подоконник и ковер под окном, но Дерби, казалось, ничуть это не волновало. Похоже, здесь, в кабинете, ковер был дешевле того, что они с девушками залили в холле... В любом случае Даррен был благодарен за понятливость графа.

Он прохрипел:

– Благодарю, сэр. Я надеюсь, что со временем стану терпимей к этому запаху. Это все с непривычки... На острове такой чистый воздух.

Граф поджал губы и, пристукнув трубкой о подлокотник кресла, отложил ее в сторону. Что в словах Даррена ему не понравилось? Молодой секретарь внутренне сжался: прощай его должность.

А ведь все неплохо начиналось...

– Как там девушки? – осведомился вдруг граф, уходя от темы их табачной несовместимости. – Сильно злобствуют? – И даже как будто бы виновато: – Ты уж прости, что бросил тебя им на растерзание. Знаю, приятного мало!

5 глава

– Силы небесные, здесь темно, словно в склепе! – воскликнула Эмма Джонстон, едва войдя в первую комнату, обозначенную дворецким, как гостевую. – И этот запах... Что это? Сырость? Когда в последний раз здесь проветривали? До моего рождения, полагаю, – сама же и ответила она еще более ворчливым тоном.

– Мамочки, здесь паук на стене! И он преогромный, – донеслось из соседней с ней комнаты голосом Амелии Холланд.

– Бартон, у меня заело щеколду. Помогите поднять эту жуткую раму и впустить в комнату воздух! – присовокупила к общему хору свой голос Гортензия Хортон.

Старый дворецкий, степенный и совершенно невозмутимый, прошаркал в комнату мисс Гортензии и произнес:

– Боюсь, мисс, вынужден вас огорчить, но окна в Линдфорд-холле не открываются, особенно в дождь и... особенно ночью.

Бойкая мисс даже замерла на секунду, осмысливая эти слова.

– То есть как не открываются? – переспросила она. – Совсем не открываются? Никогда? – И, додумавшись до единственного, как ей виделось, объяснения, с беспокойством осведомилась: – Граф болен? Смертельно? Ему противопоказаны свежий воздух и солнечный свет?

Дворецкий чопорно отозвался:

– Могу вас уверить, мисс Хортон, граф абсолютно здоров. Окна заперты для вашего собственного блага!

Гортензия Хортон тут же посуровела:

– Не понимаю, в чем это может быть благом: я задыхаюсь в этой сырой, темной комнате. Велите лакею помочь мне с задвижкой! Сами вы, как я вижу, не слишком-то расторопны, да и силенок не хватит. – Она одарила дворецкого уничижающим взглядом.

Тот, впрочем, не дрогнул:

– Для надежности окна забиты гвоздями, и задвижка вам вряд ли поможет, – произнес Бартон в своей привычной, невозмутимой манере. – А лакеев у нас в доме нет.

Мисс Холланд, вошедшая в комнату и стоявшая, как оказалось, у него за спиной, в сердцах выдохнула:

– Но почему? Что за дикая блажь забивать окна гвоздями?

– Не блажь, мисс Амелия, скорее необходимость. На острове обитают очень опасные виды летучих мышей, укус которых, крайне болезненный, вызывает впоследствии сильную лихорадку. Чтобы обезопасить себя и гостей от подобной безрадостной перспективы, граф и велел закрепить оконные рамы гвоздями...

– Но разве щеколды для этого мало?

– Бывало так, мисс Амелия, что забывчивые, а порой просто беспечные посетители Ская отпирали ночью окно, а потом... Понимаете сами.

Лица трех девушек, окружавших невозмутимого Бартона, чьи слова очень хотелось бы воспринять простой шуткой, выражали крайнюю степень задумчивости и недоумения.

В конце концов, Эмма Джонстон дернула головой:

– Дичь какая-то, – провозгласила она. – Все в этом доме какая-то дичь! Начиная с этих окон и заканчивая... – «Хозяином», хотела добавить она, но вовремя прикусила язык, так как в коридоре прозвучали шаги, и мелькнула крохотная надежда, что это был сам хозяин.

Однако, их взорам предстал Даррен Спенсер, его молоденький секретарь. Среднего роста, с косицей на манер прошлого века и весьма миловидный, он чем-то смахивал на девицу; женоподобных мужчин мисс Джонстон особенно не терпела. Ей нравились волевой подбородок и мускулы в нужных местах... И она очень надеялась, что у графа с этим полный порядок. По крайней мере, первый беглый осмотр отторжения в ней не вызвал, а это уже говорило о многом... А уж Спенсера она как-нибудь перетерпит.

– Мистер Спенсер, – накинулась девушка на него, – что сказал вам граф Дерби? Когда случится наше знакомство? И где, собственно, обещанная нам компаньонка, чье присутствие сделает наше нахождение в доме приличным? Она ведь должна представить нас графу. Этого требует этикет...

Спенсеру показалось, что он различил сочувствие во взгляде дворецкого, которым тот посмотрел на него, и это, как бы там и было, придало ему сил.

– Мисс Джонстон, миссис Лукас, нанятая графом достопочтенная леди, пребудет на остров уже завтрашним утром. Так что на этот счет вам нечего волноваться!

– Нечего волноваться?! – взвилась девица. – Вы предлагаете нам провести ночь под крышей холостого мужчины без какого-либо сопровождения? С нами нет даже горничных, все еще неизвестно куда запропастившихся.

– Скорее всего им придется переночевать в Килехе, – вклинился Бартон. – Погода ухудшилась, и Макдуглас не станет рисковать лодкой.

– Но как же мой чемодан? – ужаснулась Гортензия Хортон, чье мокрое платье было прикрыто клетчатым пледом, словно тартаном. – В нем все мои вещи. Я не могу ходить мокрой до завтрашнего утра!

– Уверен, мы решим эту проблему, – пообещал Бартон.

Но мисс Джонстон не унималась:

– Ни горничных, ни дуэньи, ни даже щеколд на этих... – она с трудом удержалась от резкого слова, которого леди и знать бы даже не полагалось, – … запертых окнах. Хоть что-то приятное в этом доме присутствует?

– Здесь присутствует граф, мисс. – Морщины на лице старика пошли волнами, что, должно быть, означало улыбку.

– И ужин, – поспешил вставить Спенсер, пока мисс Джонстон опять не вспылила, – на котором вы встретитесь с графом. И я вас представлю!

– Вы? – Бровь девушки скептически изогнулась.

– В любом случае, согласитесь, формальности будут соблюдены, этикет не нарушен.

Этот довод, похоже, убедил Эмму Джонстон настолько, что она промолчала, зато подала голос мисс Хортон:

– Но кто поможет нам приготовиться к ужину? Тоже вы? – Она одарила секретаря многозначительным взглядом, который он выдержал с исключительной стойкостью.

– Вы могли бы проявить сестринскую помощь, мисс Хортон, и помочь в этом друг другу, – произнес он.

Мисс Холланд сразу же подхватила:

– Мистер Спенсер прав: мы способны друг другу помочь. Я бы даже одолжила мисс Хортон одно из собственных платьев, но, боюсь, вам оно не пойдет: вы несколько выше меня.

– И крупнее меня! – не удержалась от шпильки мисс Джонстон, которой совсем не хотелось делиться своими нарядами.

6 глава

В ожидании предстоящего ужина и официального знакомства с хозяином дома девушки в нетерпении сидели в библиотеке, где Бартон от лица графа Дерби велел им собраться.

Гортензия Хортон то и дело оглаживала шелк своего нового, одолженного на время платья, и губы ее мечтательно изгибались. О чем именно она думала, догадаться было несложно, и мисс Джонстон, видя эту улыбку, хмурилась все сильнее.

– Чье это платье? – спросила она, едва девушка появилась в библиотеке. – Что за пыльный, давно вышедший из моды раритет?

– Это платье самой миссис Дерби, – ответила за Гортензию Амелия Холланд, которая и помогала новоиспеченной подруге его одевать. – Граф одолжил его ей, пока гардероб Гортензии все еще в Килехе, по другую сторону пролива.

Услышав такое, Эмма спала с лица: и она еще радовалась тому, что ее чемодан оказался при ней, вот дуреха. Этой дылдообразной Гортензии граф одолжил платье жены! Подумать только. Она посчитала это свидетельством его явного расположения к названной мисс, что ей совсем не понравилось.

– Он поступил весьма благородно, – с трудом выдавила она. И все-таки не сдержалась: – Должно быть, не знал, что делать с этим тряпьем после смерти жены.

– Это «тряпье», как ты изволила выразиться, – не осталась в долгу Гортензия Хортон, – для графа дороже всего. По слухам, он до сих пор хранит вещи жены и не выбросил ничего из когда-то принадлежавшего ей.

С такими словами она погладила пышную юбку так нежно, будто ласкала ладонь самого графа Дерби. Мисс Джонстон до страстного захотелось пролить на светло-сиреневый шелк немного ратафии из графина на столике у камина... Такое пятно принудило бы ее прикусить язычок и притушило бы торжествующую улыбку обманщицы. Говорила ведь, что не помышляет бороться за графа, а сама, стоило облачиться в платье его первой жены, пыжится как индюк.

Конец перепалке положило появление графа. Он появился в идеально пошитом костюме цвета темного шоколада, в складках карамельного цвета шелкового галстука блестела булавка с брильянтом. Глаза графа, того же оттенка, что и костюм – шоколада с капелькой бренди, – окинули дам быстрым взглядом, и коленки мисс Джонстон неожиданно ослабели. По крайне мере, только она после в этом призналась, причем в самых цветастых, вычурных выражениях... Де, один только взгляд графских глаз сделал ее чуточку пьяной. Виной всему, как она полагала, именно «капелька бренди», утонувшая в его радужке из шоколада: чем дольше глядишься в нее, тем хмельнее становишься.

– Граф Дерби, позвольте представить вам наших гостий. – Даррен Спенсер поднялся и подвел к графу первую девушку: мисс Амелию. Та смущенно глядела на пуговицы его пиджака, пока их представляли, и зарделась, когда губы графа коснулись ее подрагивающей руки. Даже через перчатку поцелуй ощущался ожогом, от которого делалось жарко...

– Мисс Эмма Джонстон, сэр. Мисс Джонстон, граф Дерби, виконт Уорринг.

– Приятно познакомиться, мисс Эмма Джонстон, – произнесли губы хозяина дома, но как-то без особого пиетета. Как будто кукольное лицо названной мисс не задело в нем ни единой струны... Мисс Джонстон нахмурилась, все-таки улыбаясь (талант, которым она владела прекрасно).

– И, наконец, мисс Хортон, сэр, Гортензия Хортон, – представил последнюю девушку секретарь, и граф, скользнув по ее платью взглядом, вгляделся в лицо. Что он хотел в нем увидеть? Явно не чуть крупноватый нос и резко очерченные скулы самой мисс Гортензии.

– Приятно познакомиться, мисс Хортон. Хорошо выглядите! – одарил он ее комплиментом, и та расцвела счастливой улыбкой.

Но Даррену показалось, что комплимент относился скорее к наряду, нежели к девушке. Впрочем, кто он такой, чтобы судить о подобном...

– Ужин подан, сэр, – как раз в тот момент провозгласил мистер Бартон.

Граф не успел и опомниться, как ручка мисс Джонстон вспорхнула ему на рукав, опередив прочих девушек, и с ней под руку он прошествовал в ярко освещенную столовую, к накрытому столу.

На первое подали маленьких устриц на льду с холодным лимонным кремом. Даррен, считавший такую еду отвратительно-неприятной, был рад отвлечься на разговор, начатый мисс Гортензией с самым радостным видом.

– Вы слышали, сэр, в Лондоне запустили новый прогулочный дирижабль? Он наполнен не привычным уже водородом, а гелием. Кроме того, за счет жесткой структуры каркаса он может летать на огромные расстояния в десять миль без необходимости дозаправки.

Мисс Джонстон скривилась: никак поданный к устрицам крем оказался чересчур кислым.

– Нет, я не слышал об этом, – признался граф, вежливо, но натянуто улыбнувшись. И добавил: – Я мало интересуюсь механикой, мои интересы лежат в другой сфере.

– Что именно вас интересует, милорд? – подхватила Гортензия. – Я люблю читать «Морнинг-пост», узнавая о новых веяньях в мире политики и науки.

Мисс Джонстон скуксилась еще больше, напоминая просевшее тесто для сдобного пирога.

– Меня скорее интересуют электромагнитные взаимодействия, мисс, – очень серьезно отозвался граф Дерби. – Каким образом крохотные фотоны приводят к столь агрессивному возбуждению электромагнитного поля, которое наблюдается по вектору магнитной индукции, если воздействовать им на живую материю через фотоновый же проводник.

За столом, и без того не искрящимся застольной беседой, повисла мертвая, что уж там, гробовая тишина. Даже мисс Хортон, желавшая выставиться «синим чулком», спасовала перед такой неудобовразумительной темой и, как и прочие, покраснела, услышав единственное понятное слово, да и то неприличное: возбуждение.

Кто, право слово, говорит о таком за столом, да еще в дамском обществе?!

Мисс Джонстон тут же воспрянула духом, обрадовавшись неудаче соперницы:

– В Друри-Лейн нынче дают новую пьесу, – прощебетала она. – По слухам, очень недурственную. Сама королева посетила ее в прошлую пятницу... Ее ложу, представьте себе, усыпали лепестками роз. Опять же по слухам, это было чудесно!

7 глава

– Итак, юные леди, – произнес граф наставительным тоном, – вот мы и подошли к самому главному… к трем правилам острова Скай.

Мисс Джонстон взмахнула густыми ресницами.

– Нам об этом не говорили, – сказала она. – Надеюсь, это не что-то ужасное?

Граф Дерби изобразил что-то вроде улыбки.

– Отнюдь, мисс Джонстон. Правила для того обычно и существуют, чтобы уберегать нас от бед и... чего-то ужасного.

Его собеседница побледнела: возможно, припомнила разговоры по пути в Линдфорд-холл.

– Так о каких, собственно, правилах идет речь? – осведомилась мисс Хортон.

Граф Дерби, вытащив из кармана скрученный в свиток лист писчей бумаги, расправил его и незамедлительно зачитал:

– Правило первое: никогда, ни при каких обстоятельствах не выходить ночью из дома. – Он окинул молчаливых девушек взглядом. – Правило второе: никогда, ни при каких обстоятельствах не входить в лабораторию хозяина дома. – Еще один взгляд из-под бровей. – Правило третье: никогда, ни при каких обстоятельствах не приводить в дом животных из леса. – Он опустил руку со списком и добавил почти снисходительно: – Вот, собственно, и все правила, дамы. Как видите, очень простые и ясные! Вам не составит труда их придерживаться... я полагаю. – Последнее он процедил с ядовитой улыбкой, глядя на них насмешливыми глазами.

Девушки и новоявленный секретарь выглядели одинаково пораженными, вернее даже, подавленными. Со стороны могло показаться, что на несчастных свалился рояль, и они с трудом понимали, как именно из-под него выбираться.

– Э... – первой опомнилась мисс Гортензия Хортон, – я, конечно, не собиралась бродить по острову в темноте, но, право слово, милорд, в наших комнатах ставни забиты гвоздями. А я люблю спать с открытым окном...

– Полагаю, Бартон вам рассказал, с чем связана эта предосторожность?

– Да, сэр, он сказал, про летучих мышей, но...

– Именно потому, – не дал ей договорить граф, – выходить ночью не безопасно. К тому же, мы выпускаем собак! Они прогоняют диких животных, которые забираются в сад ради разорения мусорной кучи.

– На острове водятся хищники? – ужаснулась малышка мисс Холланд.

Мисс Хортон закатила глаза, что говорило о ее душевном благополучии лучше всего: благовоспитанной леди в ее привычной среде… и добром расположении духа как-никак не пристало вести себя столь предосудительно.

– На острове хищников нет, – заявила она. – Тогда чего вы боитесь? – и посмотрела на графа.

Он показался мистеру Спенсеру самую малость, но раздраженным.

– При контакте с животными у меня слезятся глаза, – ответствовал он пояснительным тоном. – Я начинаю чихать, кашлять и вообще... делаюсь раздражительным и весьма неприятным в общении.

– Куда уж еще неприятнее, – прошептала сидевшая в двух шагах от мистера Спенсера Эмма. Ее сложенные поверх легкого платья ладони олицетворяли само смирение, кротость. В отличие от колкого язычка...

Она добавила вслух:

– Но днем не летают летучие мыши, позвольте хотя бы тогда открывать окна.

– … И отвечать перед вашими отцом с матушкой, когда, зараженная лихорадкой, вы станете звать их в бреду? Ну уж нет, знаем мы девичью память: откроете днем – позабудете закрыть ночью!

Мисс Джонстон сощурила голубые глаза, превратившиеся в бушующее торнадо. Она бы и руки сложила на своей бурно вздымающейся груди, но воспитание удержало... В конце концов, она не какая-нибудь торговка клубникой, а настоящая леди. Хотя общение с графом и взбаламучивало в душе самое худшее. Словно в нем сам дьявол сидел!

– Итак, самое главное вы, полагаю, усвоили, леди, – добавил, между тем, граф. – Но все-таки для освежения памяти я вывешу правила в холле, где вы всегда сможете их увидеть и перечитать.

Это звучало донельзя оскорбительно: граф вел себя так, словно девушки были полными идиотками, а не охотницами на богатого жениха, который после первого же знакомства встал костью в горле. Причем всем троим...

Граф же вежливо попрощался («Доброго сна, милые леди!») и вышел из библиотеки, по виду крайне довольный собой.

Гортензия Хортон, глядя на разделившую их дубовую дверь, фыркнула:

– Что это было? Он, в самом деле, считает, что мы поверим в эти глупые бредни про заразных летучих мышей?

– А я ему верю, – робко отозвалась мисс Холланд. – Зачем бы графу придумывать нечто подобное?

– Затем что он эксцентричный чурбан. И ведет себя оскорбительно!

Мисс Джонстон вмешалась в их диалог:

– Ты не казалась такой оскорбленной, когда строила из себя невесть что за столом, – язвительно сказала она. – А еще утверждала, что не претендуешь на графа!

– Я просто старалась быть вежливой и завязать разговор, – возмутилась Гортензия. – Граф интересный мужчина... и весьма привлекательный. Почему я должна отказывать себе в дружбе с ним?

Мисс Джонстон, все еще негодующая и злая, почти прошипела:

– Не очень-то он настроен на дружбу, как мы все это заметили. Граф Дерби пресек все наши попытки быть вежливыми... А эти правила! – Она стиснула кулаки. – Он как будто смеется над нами. – И тут же: – Как вообще он намерен сделать свой выбор, если не даст нам ни шанса себя проявить? А я чувствую, так и будет: он запрется в своей жуткой лаборатории и на ярд нас к себе не подпустит.

Произнося это все, мисс Джонстон глядела на Даррена Спенсера. Тот продолжал сидеть у камина, стараясь слиться с обоями, но при его ярко-бордовом лице, ставшим таким не от пламени в очаге, как можно было бы предположить, а от смущения в связи с поведением графа, задача была непосильной.

– В самом деле, вы что-нибудь знаете о намерениях графа в отношении нас, мистер Спенсер? – спросила Амелия Холланд, взмахнув густыми ресницами.

– Э... – промычал Спенсер, припомнив, как граф говорил: «А ты, Спенсер, коли хочешь добиться этой работы, начнешь с того, что избавишь меня от присутствия этих маленьких фурий!» Спенсер не мог провалиться, получив весьма четкие указания, и вылететь с острова, о котором грезил так долго. Ну как грезил, не в лучшем смысле этого слова, но все же... – Э, – повторил он, – у графа уже все расписано... буквально по пунктам, – солгал он с неожиданным вдохновением.

8 глава

Давно пробило полночь, а Даррен продолжал корпеть над придуманной им же бумагой, которую завтра с утра следовало согласовать с графом. Молодой человек знал его слишком недолго, чтобы предугадать реакцию графа, а потому снова и снова нагромождал довод на довод, пытаясь отыскать самый верный. В итоге все сводилось к тому, что «Если хотите усмирить девушек и помешать им крутиться у вас под ногами – уделите им толику времени».

Глаза Спенсера начали закрываться, и он, кажется, задремал, когда громкий, пробирающий до костей, крик подкинул его над столешницей. Перо вывалилось из рук и посадило на лист жирную кляксу... Ну хоть чернильницу не разлил, и на том ладно.

Он поднялся и поспешил в коридор, где застал графа в том самом шлафроке, который заметил в его комнате раньше.

– Что это было? – осведомился мужчина с видимым недовольством.

– Кричала женщина, сэр. Полагаю, что кто-то из девушек в правом крыле…

– Так и знал, что с ними не будет покоя, – проворчал граф, направляясь в «женское» крыло дома.

По дороге, у лестницы, им встретился Бартон.

– Что случилось, сэр? – В голосе старика слышалось беспокойство. – Такой крик, аж до костей пробрало!

Граф передернул плечами и, не ответив, поспешил дальше. Кто-то из девушек вскрикнул, когда он впотьмах налетел на их троицу, сбившуюся в кружок.

– Кто кричал? – гаркнул мужчина с разбегу. – Кому-то приснился кошмар?

Мисс Холланд, утешая перепуганную Гортензию, ответила первой:

– Мисс Хортон что-то услышала за окном и испугалась.

– Что вы услышали? – обратился граф к девушке, ничуть не смягчившись при виде ее опрокинутого лица.

– Стук, – ответила та, – кто-то стучал с той стороны. – И торопливо, словно пытаясь убедить слушателей в своей полной вменяемости: – Проснувшись от стука, я подумала было, что мне показалось, лежала прислушиваясь и почти убедила себя самое, что это был сон, когда стук повторился. – Она стукнула кулачком по стене. – Раз-два, раз-два... Каждый раз в определенной последовательности. Я почти не дышала, страшась пошевелиться, а когда стук усилился, словно в створку ломился рассерженный призрак, я, не выдержав, закричала.

Даррен заметил, что встревоженный Бартон поглядел на хозяина.

Тот холодно произнес:

– У вас слишком богатое воображение, дорогая мисс Хортон. Крылья летучих мышей, бьющихся в ваше окно, вы приняли за нападение призрака... Право слово, я был о вас лучшего мнения.

– Не уверена, что летучие мыши умеют стучаться в чьи-либо окна, – обиженным тоном возразила мисс Хортон. – Я не настолько глупа, как вам кажется.

– Я этого и не говорил, дорогая мисс Хортон. Просто флора и фауна Ская умеют по-настоящему удивить неискушенного путешественника... Признайте, что вы слишком мало здесь пробыли, чтобы составить об острове верное впечатление. – Он положил горячую руку ей на плечо и в глаза поглядел.

Воинственно настроенная мисс Хортон, неожиданно сникла: взгляд карих глаза графа как-то враз лишил ее сил упираться и стоять на своем.

– Вы правы, я мало знаю о Скае... и могла ошибиться, но стук был таким... устрашающим. Я действительно испугалась!

– Конечно, вы испугались, – как с капризным ребенком, согласился с ней Эдвард Дерби. – Но, чтобы впредь такого не повторялось, я подарю вам серебряный колокольчик, – он сделал Бартону знак, и тот пошаркал куда-то по коридору, – каждый раз, как летучие мыши начнут донимать вас своими нападками, звоните в него громко-громко, и я сразу приду, чтобы во всем разобраться. Договорились?

Со смущенной улыбкой мисс Хортон кивнула, и Дерби, взяв у вернувшегося дворецкого серебряный колокольчик, вложил его в руку девушки.

– А теперь возвращайтесь в кровать. – Граф повлек ее в комнату, направляя за плечи, и мисс Джонстон, поджавшая губы так сильно, что казалось, и вовсе их проглотила, проводила парочку неприязненным взглядом. А после, стремительно развернувшись, и сама скрылась за дверью собственной спальни...

– Амелия, можешь поспать этой ночью со мной? – спросила мисс Хортон, когда граф, проверив оконные ставни, между прочим, по-прежнему плотно забитые, приготовился уходить. – Боюсь, мне одной не уснуть.

– Конечно, я останусь с тобой. Тем более что и сама сильно испугана! – призналась мисс Холланд.

А граф, уже стоя в дверях, вдруг метнулся к платью жену, одолженному мисс Хортон и сейчас наброшенному на спинку высокого стула, сграбастал его со словами: «Это, пожалуй, вам больше не нужно» и вышел за дверь, не добавив ни слова.

Неприятно пораженные этой сценой мисс Хортон, Амелия и молодой секретарь молча переглянулись.

Бартон же, дернув съехавший на бок колпак, кивнул всем троим:

– Доброго сна, мисс. Мистер Спенсер! – И вышел.

Даррен, оставшийся с полуодетыми девушками наедине, подумал, что в других обстоятельствах это было бы непристойнее непристойного, но в Линдфорд-холле о правилах внешнего мира как будто бы и не заботились вовсе.

Здесь были свои, четко прописанные правила острова Скай, которые граф огласил им давеча в библиотеке.

Проснулся Спенсер, несмотря на то, что поздно уснул – далеко за полночь – с первыми петухами. Открыл глаза после неприятного сна и сразу же принялся одеваться... Мысль о предстоящей беседе с хозяином дома не давала покоя: он хотел бы с этим покончить как можно скорее, еще до завтрака, чтобы девушки не узнали, что его выдумка с уборкой дома и прогулками наедине – его собственные бессовестные фантазии.

Он как раз завязывал шейный платок, когда в коридоре раздались шаркающие шаги. Так ходил только Бартон. Даррен метнулся к двери и, распахнув ее, отчасти напугал пожилого дворецкого.

– Святые угодники, мистер Спенсер, угробить меня вознамерились?! – воскликнул он с укоризной, продолжив путь к комнате графа с начищенными до блеска туфлями. Похоже, за неимением прочих слуг, Бартон совмещал в себе не только работы дворецкого и лакея, но и личного камердинера графа.

9 глава

– Забрал платье, вы только подумайте, повел себя так, словно я украла его! – неистовствовала мисс Хортон, мечась по комнате в одном домашнем халате. – Я так зла... так зла... – она стиснула кулаки. – У, попадись он мне под руку, жлоб несчастный! Ничтожный, маленький человечишко.

– Граф выше меня на целую голову, – как-то мечтательно и невпопад вставила Амелия Холланд. – И у него выразительные глаза.

– О да, они хорошо выражают презрение и насмешку.

– Но ночью он так смотрел на тебя... – в том же мечтательном настроении сказала Амелия.

И мисс Джонстон, довольная унижением соперницы, вчера, казалось бы, триумфаторши, отозвалась лениво:

– Полагаю, граф, как и любой мужчина, не переносит женских истерик – а вы были в истерике, дорогая! – вот он и прибегнул к тому самому взгляду, который единственный, как я вижу, мог заставить вас успокоиться.

Мисс Хортон прищурилась, как бы нацелившись, и ударила по мисс Джонстон убийственным взглядом. Но, кажется, промахнулась, так как реакции не последовало, к тому же в дверь постучали, и на пороге предстал мистер Спенсер.

– Какое прекрасное утро! – произнес он. – Надеюсь, вы хорошо спали?

– Вторую часть ночи вполне сносно, благодарю, – отозвалась мисс Хортон, словно вопрос адресовался именно ей. И отступила, запахнувшись в халат, стянув его руками у шеи.

– День солнечный, – продолжал мистер Спенсер. – И я подумал, что мы бы могли пройтись к берегу и, поджидая прибытия лодки, устроить пикник.

– Чудесно придумано! – обрадовалась мисс Холланд. Но тут же спросила: – А как же граф Дерби, он не будет завтракать с нами?

– Боюсь, у графа дела, он освободится лишь к вечеру.

Мисс Джонстон фыркнула.

– Но он ведь намерен видеться с нами, как вы говорили? Свидания и совместно проведенное время? – спросила она.

Даррен Спенсер, которому граф обещал только «подумать об этом», вежливо улыбнулся.

– Конечно, мисс Джонстон. Сегодня за чаем мы подробно это обсудим! А пока, если вы не имеете ничего против, мы могли бы устроить пикник на берегу.

Девушка пожала плечами, как бы демонстрируя этим, что не против подобного плана, тогда как мисс Хортон сказала:

– Я не могу выйти из комнаты в едва высохшем платье, помятом и отчасти испорченным. А у меня даже нет горничной, чтобы это исправить... Граф же, – она снова сердито прищурилась, – оказался так мелочен, что... В общем, я никуда не пойду, пока не прибудут мои горничная и платья! – заключила она безапелляционным тоном.

– Вы уверены, мисс? – уточнил все-таки Спенсер, и мисс Хортон в подтверждении своих слов плюхнулась в кресло, наглядно демонстрируя свое полное нежелание выходить.

– Что ж, тогда мы отправимся сами. Я распоряжусь, чтобы вам принесли завтрак в комнату!

– Благодарю.

Снабженные Бартоном пледом и корзинкой с едой, напутствуемые идти, не сворачивая с проторенной тропки ни вправо, ни влево, молодой секретарь и две девушки отправились к берегу. Все вещи, конечно, нес Спенсер, а его спутницы налегке шагали далеко впереди и любовались сверкавшей, словно начищенный золотой соверен, умытой дождем природой острова Скай. Здесь, в относительной близости к берегу, заросли ежевики и одинокие деревца куцых вязов не стояли стеной, как у поместья, солнце лилось прямо им на головы, расцвечивая блестевшие на траве и листьях деревьев капли дождя в веселые радуги.

Мисс Джонстон остановилась в какой-то момент, на том самом месте, где вчера запустила в кусты свою шляпку, и с тоской уставилась в заросли, рассчитывая, должно быть, ее отыскать. Но, кажется, не нашла...

– Семьдесят фунтов... целых семьдесят фунтов. Этот граф за все мне ответит! – расслышал он ее шепот, подходя ближе.

Семьдесят фунтов за шляпку? Да Спенсер в месяц столько не тратил, причем вместе с отцом.

И вдруг девушка закричала:

– Смотрите, скорее-скорее... вон там, на дереве...

– Что там, мисс Джонстон?

– Белка с моей испорченной шляпкой, – волновалась она, тыча пальцем в крону ближайшего дерева.

Даррен с Амелией, как бы не всматривались туда, ничего не заметили, разве что что-то блеснуло на миг: в равной степени это могла бы быть капля дождя или отблеск эгрета со шляпки мисс Джонстон, но ни белки, ни тем более шляпки рассмотреть так и не вышло.

– Это точно была моя шляпка! Эта белка украла ее, – не унималась мисс Джонстон. – Вы должны найти ее, мистер Спенсер, и вернуть мне. Джентльмен вы, в конце концов, или нет? – И так как Даррен не двигался с места, присовокупила в сердцах: – Я ж говорю, эта белка украла ее, мою шляпку за семьдесят фунтов, а вы стоите столбом. Лезьте на дерево и найдите ее!

– Мисс Джонстон... – Попытался было воззвать к ее разуму молодой человек, но та, окатив его презрительным взглядом, подхватила длинную юбку, и сама было полезла в кусты, но первая же затяжка заставила ее отступиться.

– Но эта белка, действительно, утащила мою любимую шляпку, – со злыми слезами на длинных ресницах простенала она.

– Испорченную, вы сами вчера ее выбросили в кусты.

– А сегодня жалею... – девушка топнула ножкой.

Даррен Спенсер, прикрыв на мгновенье глаза и воззвав к высшим, опустил корзинку на землю и раздвинул кусты лещины и ежевики.

– Я лишь посмотрю, не валяется ли она где-то в кустах, – сказал он, – на дерево, уж простите, мисс Джонстон, я не полезу.

Не хватало еще испортить единственный сносный костюм ради прихоти избалованной девицы.

Голубоглазая мисс все-таки изобразила улыбку, и даже слезы ее как-то сразу просохли. Кто вчера за столом говорил о театре? Никак мисс Джонстон еще та актриса, подумалось Спенсеру, продиравшемуся сквозь кусты. Оказавшись по другую сторону этого естественного барьера, он сразу же осмотрелся: ни шляпки, ни... Стоп, а это еще что такое? В раскисшей земле отчетливо отпечатался след женской ножки. Босой женской ножки маленького размера с узкой ступней...

10 глава

Когда прибыла лодка, корзинка с едой уже была сложена, плед скатан, а наши герои в нетерпении толпились на берегу, поджидая ее. В лодке, помимо трех горничных, сидела женщина в соломенной шляпке, и встреча с ней больше всего волновала двух юных леди.

– Силы небесные, неужели мы прибыли! – простенала эта особа с видимым облегчением и подала руку Спенсеру, поспешившему ей на встречу. – Я уже и не надеялась оказаться снова на берегу. Моя морская болезнь дала знать о себе в тот же момент, как я ступила на борт этого хлипкого, маленького суденышка, не предназначенного для леди. – Рыбак насупился. – Эти милые девушки подтвердят, – женщина указала на горничных, – как я страдала все это время. Помогал лишь флакон нюхательных солей...

– Двадцать минут... мы плыли двадцать минут, – проворчал себе под нос рыбак.

Но миссис Лукас предпочла этого не услышать. Утвердив свое корпулентное тело на берегу и оправив складки темно-бордового платья с пышным турнюром, она наконец-то сочла необходимым познакомиться с подопечными.

– Юные леди, какое счастье лицезреть ваши свежие лица на этом богом забытом участке шотландской земли! Представьтесь, будьте добры.

– Мисс Эмма Амалия Джонстон, – представилась первая девушка.

– Мисс Амелия Холланд, мадам, – назвалась вторая.

Миссис Ортензия Лукас вскинула брови:

– Разве вас не должно быть побольше? – удивилась она. – Мне говорили о четырех юных леди, которых я должна опекать.

Мисс Джонстон, демонстрируя сожаление, которого не ощущала, опустила глаза.

– Боюсь, мисс Уэбб покинула остров, едва ступив на него, – сказала она. – Ей показалось весьма опрометчивым вступить в наметившуюся борьбу за сердце хозяина Линдфорд-холла. Она, как мне кажется, была не свободна... если вы понимаете...

Миссис Лукас поджала чуть тронутые помадой тонкие губы и молча кивнула.

– Я понимаю. Но где все-таки третья юная мисс?

– Она в Линдфорд-холле, мадам. Ее платье вымокло под дождем, а новое в багаже, который только что прибыл. Мисс Хортон предпочла остаться у себя в комнате...

– Мудрая мысль, – похвалила ее миссис Лукас. – Показаться мужчине в неприбранном виде, что может быть хуже для юной, воспитанной леди, достигшей брачного возраста? А вы кем будете, молодой человек? – поглядела она на Даррена Спенсера и хлопнула по его руке сложенным веером. Тот представился. – Секретарь? – хмыкнула женщина и прошлась по нему изучающим взглядом. Кажется, в целом удовлетворилась осмотром, так как, слегка улыбнувшись, сказала: – Значит, вы у графа в фаворе? Что ж, чем больше хорошеньких, юных лиц, тем моложе я себя ощущаю. А где, собственно, слуги? – обратилась уже ко всем сразу.

Мисс Джонстон хищно оскалилась (читай: улыбнулась), но промолчала, позволив мистеру Спенсеру самому объяснять странности графа.

– Боюсь, в Линдфорд-холле не так много слуг, чтобы их отправили с нами, – ответствовал он. И обратился к молчаливому рыбаку: – Мистер Макдональд, не могли бы вы нам помочь? За небольшую доплату, ясное дело.

Но тот даже думать не стал: замотал головой и полез в лодку.

– Ну уж нет, молодой человек, я на Скай ни ногой. Не обессудьте, конечно, но у меня жена и внучата мал мала меньше – мне нельзя сгинуть незнамо куда. Я за них отвечаю!

Миссис Лукас сдвинула брови.

– О чем говорит этот невежа? – спросила она. – Почему он отказывается помочь?

– Потому что торопится вернуться к семье, – подала голос мисс Эмма, и звучал он довольно насмешливо. – Пусть плывет – мы справимся сами!

– Но мне показалось, что он...

– Вам именно что показалось, мадам, – продолжила она диалог. – Этот рыбак абсолютный невежа, как вы сами заметили! Пойдемте, – она по-свойски подхватила женщину под руку и, ничуть не заботясь о багаже, повела ее по дорожке, оставив мисс Холланд и Спенсера разбираться с сундуками мисс Хортон и компаньонки самостоятельно. В итоге вместе с горничной мисс Амелии Спенсер взялся за чемодан миссис Лукас: довольно громоздкий, подбитый железными уголками, он показался ему неподъемным, как железный станок, к тому же он то и дело норовил вывалиться из рук.

– О, прошу вас, будьте поосторожней! – попросила хозяйка этого мастодонта. – Там внутри дорогие мне вещи, и не в последнюю очередь важный для каждой леди трактат от Алишы Уэннингтон-Фирс, который вам, юные леди, предстоит тщательно изучить.

– Вряд ли нам хватит для этого времени... – промурлыкала Эмма Джонстон, кажется, понимая, о чем идет речь.

Спенсер же, чья оттянутая рука нещадно болела, уронил сундук на дорожку и поспешно спросил:

– И сколько страниц в этом трактате? Я так понимаю, немало.

– Быть истинной леди непросто, – не понравился его тон миссис Лукас. – Это труд... это задача, которой отдаются всем сердцем. Вам, как мужчине, этого не понять!

Спорить Спенсер не собирался, но за таким нелепейшим разговором можно было дать отдых рукам, и он уже собирался что-то ответить, когда заметил… взгляд из кустов.

– А это еще кто такой?! – воскликнул он, подавшись вперед. И вытащил из кустов куцего и худого котенка. Тот доверчиво ткнулся в его ладонь мордочкой и заурчал…

Зрелище было премилым, и Амелия выразила общий восторг одним-единственным восклицанием:

– Милая красотулечка!

Другие сразу же подхватили:

– Какой хорошенький котик. Чей он? Откуда здесь взялся? Посмотрите, какие глаза. А хвостик... И ушки пречерненькие. Прелестная кроха! – звучало хором и в унисон.

Даррен погладил пушистую шерстку.

– Хотите его подержать? – поинтересовался у девушек.

– Я предпочитаю любоваться со стороны, – отозвалась мисс Джонстон.

– Вдруг он кому-то принадлежит... или вовсе заразный, – брезгливо приложила к носу платок миссис Лукас.

– А я подержу, – с готовностью подхватила кота Амелия Холланд, но тот неожиданно зашипел, вцепившись когтями в ее кружевную перчатку. Она ахнула, выпуская его, и животное, приземлившись на лапы, дернуло головой и поглядело на Спенсера.

11 глава

– Ты сказала, что не выйдешь из комнаты, так как платье испорчено, а сама, посмотрите-ка на нее, встретила нас на пороге одетой, – ядовито вещала мисс Джонстон насмешливым тоном. – Признайся, ты хотела остаться одна и воспользоваться моментом... Не думай, что мы поверили в твою сказку о головной боли!

Мисс Хортон чуть-чуть помолчала – жаль, Даррен не видел выражения лица девушки в этот момент – и сказала:

– Попробуй сама посидеть взаперти в этой комнате, словно в клетке или тюрьме. Мне стало тошно, в этом я не солгала, и решила, что лучше выйду из комнаты, чем сойду в ней с ума. Тем более... мне хотелось хоть одним глазком поглядеть на лабораторию графа.

– Вот, так я и знала, – в том же духе отозвалась мисс Джонстон, – ты хотела увидеться с графом, пока мы отсутствуем. А ведь говорила, что тебе он не нужен!

– Мне просто хочется знать, что он там делает, вот и все.

– А правило номер два тебя не волнует?

– Можно подумать, ты и сама не воспользовалась бы шансом...

Девушки пререкались так вдохновенно, что почти не услышали, как мисс Холланд спросила:

– И что же, тебе удалось что-то увидеть?

Мисс Хортон опять помолчала, должно быть, жалея уже о признании, и ответила:

– Ничего, кроме двери. К тому же, крепко-накрепко запертой...

– Но ты ведь хотела о чем-то нам рассказать, – напомнила собеседница.

Мисс Хортон вскинула подбородок:

– Я подслушала кое-что, – призналась она с торжествующим видом. – Кое-что необычное...

– Что?

– Когда я пряталась в коридоре рядом с лабораторией графа, от него вышел Бартон в расстроенных чувствах. Уж чем он его так допек, судить не берусь (хотя граф, как мы знаем, хорош в этом деле), но старик выскочил от него сам не свой. И бубнил себе под нос: «Следи за ними, из виду не выпускай». Как же, уследишь тут! Придумает тоже. Сначала позволяет им приезжать, а потом: «Бартон, будь на чеку!» Я, что ли, нянька, чтобы гоняться за этими прошмандовками?» Речь шла о нас, я поняла в тот же миг, и весьма удивилась, когда женский голос ответил: «Не жалуйся, Бартон, ты не такой уж бедняжка, каким хочешь казаться: девицы эти вполне тебе по зубам». Я так поразилась, что снова глянула в коридор, но, кроме дворецкого, никого не увидела.

– Он беседовал с женщиной? – поразилась Амелия Холланд. – Я думала, кроме нас, в Линдфорд-холле нет женщин.

– Вот и я думала так же. А потому удивилась вдвойне, когда Бартон сказал: «Я устал, госпожа, сил моих нет терпеть это дольше. Мне бы на отдых...» «Ты, как я посмотрю, старикашка, совсем страх потерял, – голос, отвечавший ему, сделался угрожающим. – Даже не смей мне перечить! Делай, что должно, и прикуси свой болтливый язык». После этого Бартон кивнул, не добавив ни слова, и ушел.

– Так ты видела отвечавшую ему женщину? – взвилась мисс Джонстон.

Гортензия помотала головой.

– В том-то и дело, что нет: та ниша, в которой стояла его собеседница, ведет в комнату, запертую на ключ, а за Бартоном никто не пошел...

– Хочешь сказать, граф прячет в доме любовницу? – с придыханием выпалила мисс Холланд. – Вот почему мы мешаем ему... У него греховная связь. – Она охнула, прикрыв ладошками рот.

Эмма пожала плечами.

– Это делает его чуточку человечней, чем я полагала, – призналась она, делая вид, что ничуть не шокирована подобным открытием. – Стать женой ученого-сухаря – удовольствие не из приятных. А эти его – как он там говорил? – электромагнитные взаимодействия испугали меня не на шутку. Что вообще они значат? – И так как никто не спешил отвечать, заключила: – Любовница много понятней каких-то взаимодействий.

В этот момент мистер Спенсер решил удалиться, услышав, как он полагал, самое интересное. Обнаруженный поутру след женской ноги и подслушанное под дверью взволновало его не на шутку: неужели граф, в самом деле, скрывает любовницу? Это было бы так по-мужски, но ничуть не похоже на графа. Он не казался заложником сильных страстей, скорее увлеченным наукой эстетом, или пресыщенным людским обществом мизантропом.

Любовница?

В это верилось мало.

Уж если на острове и жила какая-то женщина, то, наверное, не по собственной воле... Хотя подслушанные мисс Хортон слова противоречили данному утверждению. А ее это «Делай, что должен...» Что именно должен был делать дворецкий? И вообще, то ли услышала девушка, что действительно было сказано?

В это тоже верилось мало.

К тому же, как Спенсер успел убедиться, граф все еще горевал по умершей супруге... Вряд ли мужчина, так свято хранивший все ее вещи, способен сожительствовать с другой.

Граф не такой...

Спенсер одернул себя, осознав, что пытается оправдать в своих глазах графа. Это было тревожным звонком... Он на Скае не для того, чтобы сделаться адвокатом этого человека.

У него другая задача...

Спенсер пригладил взъерошенные тяжелыми мыслями волосы и, припомнив брошенного кота, направился раздобыть немного еды и подкормить его, чем придется.

Граф Дерби, как и сказал, появился лишь к ужину. Вошел в гостиную, ослепляя пусть не улыбкой, но белоснежной рубашкой и бриллиантом в шейном платке. Девушки тут же поднялись, как и степенная миссис Лукас, и мистер Спенсер, памятуя о вечере прошлого дня, представил графу новую гостью. Граф Дерби, по всему, прибывая в наилучшем расположении духа, не хмурил бровей, не изображал холодной улыбки, а просто поцеловал дамам ручки с вежливым безразличием.

Девицы, так называемые невесты, и сами глядели на графа другими глазами: новая информация, полученная о нём, немного очеловечила графа в их женских глазах.

– Очень жаль, что вы не пообедали с нами, – посетовала миссис Лукас за ужином. – Девочки были бы рады видеться с вами почаще.

Граф, сцепив зубы, вежливо отозвался:

– Я компенсирую дневное отсутствие вечерним общением, миссис Лукас. Юные мисс, как я слышал, полны скрытых талантов, которые жаждут продемонстрировать! И я буду счастлив, – это «счастлив» прозвучало как рык, – насладиться каждым из них. – Мисс Холланд, чем вы порадуете нас этим вечером? – обратился он к названной мисс.

12 глава

И дух мятежный мой утешит,

И чувств смятенье утолит.

– Браво, мисс Холланд! – провозгласила Ортензия Лукас, едва умолк вдохновенный голосок девушки. – Как по мне, так это лучшая декларация Шекспира, вы не находите, граф?

– Полностью с вами согласен, мадам. У юной леди неоспоримый талант!

Девушка, коей адресовался сей комплимент, зарделась и потупила взор. И на просьбу наставницы прочесть еще что-нибудь из Шекспира ответила отрицательно...

А потому, выискивая новое развлечение, миссис Лукас обратила свой взор на мисс Хортон, но припомнив, что за таланты она желала бы продемонстрировать, поджала губы. И, кажется, занесла ее в черный список... В итоге мисс Джонстон опять усадили за фортепьяно, и пока ее пальцы скользили по клавишам, миссис Лукас обратилась к Амелии:

– Почему бы вам, дорогая Амелия, не рассказать нам немножечко о себе. Уверена, графу будет небезынтересно узнать о вас больше!

Взмахнув ресницами, девушка отозвалась:

– Боюсь, моя простая, безыскусная жизнь покажется графу скучной. В ней нет ничего интересного!

Жеманничая, она, наверно, хотела, чтобы граф возразил, разуверяя ее, но тот среагировал вовсе не так, как желали бы миссис Лукас и ее подопечная.

– Мистер Спенсер, – обратился он к секретарю, – раз уж мисс Холланд нечего о себе рассказать, то мы бы с большим удовольствием послушали вас. Уверен, у молодого человека с вашими талантами будет, чем поделиться!

Спенсер смутился из-за грубости графа по отношению к мисс Амелии.

– Право слово, сэр, я тоже достаточно скучен и вряд ли достоин вашего пристального внимания.

– Ну-ну, – возразил ему граф, – не прибедняйтесь, мой друг. Расскажите, к примеру, что привело вас на Скай!

Даррен Спенсер не любил говорить о себе, особенно при таких обстоятельствах, но отказаться было бы грубо.

– Нужда, сэр, – ответствовал он. – Мой отец слег от тяжелой болезни – он был священником в Килехе: преподобный Герберт И. Спенсер, возможно, вы о нем слышали? – мне пришлось бросить учебу и вернуться в родные края, чтобы заботиться о нем, вот и весь сказ.

– Что за хворь его одолела?

– Чахотка, сэр. Он долгое время надзирал за чахоточными больными в приюте в Кнокбене, нес им евангельский свет. И со временем сам заразился...

– Печально. Где вы учились прежде, чем возвратились домой?

– В Кембридже, сэр. Мне предстояло посвящение в сан, но мне, как я уже и сказал, пришлось бросить учебу из-за болезни отца...

Граф с безжалостностью гильотины осведомился:

– Он больше не мог оплачивать ваши счета?

– Да, сэр.

– И вы, вместо того чтобы пойти в ученики к королевскому адвокату или, на худой конец, устроиться конторским клерком, решили попытать счастье на Скае? Вы – образованный молодой человек, Спенсер, зачем вам все это? – Граф кивком головы указал на девиц.

– Эта должность показалась мне интересной и... перспективной.

Эдвард Дерби усмехнулся уголком губ. Не издевательски, скорее жалостливо...

И так как дуэнья и ее подопечные, не желая выслушивать откровения Спенсера, завели разговор о своем, наклонился к секретарю и сказал:

– Я по натуре волк-одиночка, юный мой друг. Редко кто вхож ко мне в душу... И потому хозяин я скверный. Максимум требую – минимум отдаю! Было бы лучше, выбери вы адвокатуру.

– Уверен, сэр, вы зря на себя наговариваете, – возразил Спенсер.

– Отнюдь. Я не питаю в отношении графа Дерби напрасных иллюзий! – сказал граф о себе, как о чужом человеке. – Когда вы узнаете его лучше, он не понравится вам даже больше, чем в этот момент.

– Но, сэр...

– Не пытайтесь быть вежливым, Спенсер. Я знаю, что обо мне говорят! И каким выгляжу в ваших глазах.

Молодой секретарь, неожиданно осмелев, все-таки произнес:

– Я еще не составил о вас твердого мнения, сэр. Нельзя узнать человека за две кратких беседы... – Он кашлянул, прочищая осипшее горло: – Но, если позволено будет сказать, я благодарен, что вы прислушались к моему мнению насчет не... девушек и уделили им толику времени. Вот, – он запустил руку в карман и извлек сложенную бумагу, – я кое-что написал для удобства.

– Что это? – удивился граф Дерби.

– Расписание, сэр. – Спенсер разгладил бумагу. – Расписание ваших свиданий с каждой из девушек.

– Расписание наших свиданий? – граф усмехнулся.

– Да, сэр. И первое уже завтрашним утром! Полагаю, с мисс Хортон, единственной, кто не сумела сегодня себя проявить. Так будет честно!

Спенсер говорил все быстрее, стараясь не глядеть графу в лицо, и покрывался испариной. Вот сейчас его схватят за шкирку и вышвырнут с острова, как зарвавшегося щенка.

Граф холодно произнес:

– С утра я работаю в лаборатории, и не намерен это менять.

– Полчаса, сэр, всего-то весьма незначительных полчаса – и вы снова вернетесь к работе. К тому же, если позволите мне вам помочь, мы легко наверстаем упущенное.

Молодой человек ощутил, как граф в упор глядит на него, прожигает глазами, рождая щекотку в груди. Он поправил очки, одернул сюртук и едва приметно сглотнул...

– А ты хитер, – усмехнулся мужчина. – Из тебя вышел бы непревзойденный законник и крючкотвор!

– Почту за комплимент, сэр.

– Почитай, чем хочешь, – ответствовал граф, стремительно поднимаясь. Дружелюбия в нём как ни бывало, только привычные холодность и отстраненность. – Прошу простить меня, дамы, но я вынужден буду откланяться. День выдался долгим... Доброго сна! – И, раскланявшись, он вышел из комнаты.

Спенсер выдохнул разом весь воздух. Что ему сказать девушкам? К слову сказать, секретарь так и не понял, согласился граф на свидания или нет? Судя по виду и последующей реакции – не согласился. И как тогда быть?

– О чем вы шушукались с графом? – неожиданно подступила к нему Эмма Джонстон. – Кажется, ваше общество он находит много приятнее нашего. И не знай я про женщину в доме... предположила бы кое-что предосудительное.

13 глава

Если подумать, бродить ночью по дому сейчас было некому: граф спал у себя, девушки тоже, а Бартона, если и мучила бессонница, слышно всегда загодя, повар же и мальчишка-подручный на хозяйскую половину не ходят.

И все-таки страшно было до дрожи... От самих стен Линдфорд-холла исходила неосознанная угроза, от которой хотелось бежать, как можно дальше. Даррен списал ощущение на чрезмерную мнительность и крадучись спустился на первый этаж, туда, где лестница в десять ступеней вела в специально устроенный полуподвальный этаж с лабораторией графа и прочими комнатами, упомянутыми мисс Хортон.

Всегда запертыми...

Даррен подумал, что ему бы не помешала свеча, но он боялся так рисковать: вдруг кто-то заметит, что он бродит по дому.

Наощупь спустившись по лестнице, он вдруг замер, услышав тихие голоса. Они раздавались из лаборатории графа…

– Помоги уже, глупый болван: достань вон ту склянку с порошком белого цвета. Да не там же, чуть выше... Ты стал совсем бесполезен.

– Мадам, если я так бесполезен, отпустите меня отдыхать. Я весь день на ногах – очень хочется спать!

– Не лги, Бартон, ты ворочаешься в постели три часа кряду и засыпаешь перед рассветом.

– Вам бы откуда знать это.

– Я знаю.

Говорившие замолчали, и Спенсер, подкравшись к двери, приложился к ней ухом.

С кем это Бартон беседует в лаборатории графа?

Кто смеет так дерзко говорить с ним?

– Подай колбу с дикарбонатом калия, да побыстрей! – опять прозвучал женский голос.

– Попросите что-то полегче, мадам. Я в ваших штучках не разбираюсь!

С недовольным рычанием женщина пояснила:

– Колбу с порошком белого цвета, старик.

– Вы и до этого требовали того же: склянку с порошком белого цвета.

– А теперь колбу... Пора бы уяснить разницу!

– Да здесь больше половины всех порошков белые. Как их различить?

– По этикеткам, должно быть, – кинула женщина с раздражением.

– Эти мудреные этикетки я едва умею прочесть, так страшно нагромождены на них буквы, – брюзжа, сказал Бартон. И он начал читать по слогам: – Метилпропенилендигидроксициннаменил...

– Прекрати! – оборвала его собеседница. – Я уже поняла, что читаешь ты тоже ужасно. Колбу... с голубым порошком. У тебя за спиной!

И то ли Спенсер забылся, издав предательский шум, то ли у женщины за стеной слух был словно у кошки, и она различила биение его сердца, только она вдруг добавила:

– Кто-то подслушивает за дверью. Неужели одна из этих пронырливых маленьких ведьм? Ты уверен, что в доме все спят?

– Совершенно уверен, мадам. Вам снова мерещится! – Старик потащился к двери – Даррен услышал его шаркающие шаги.

На секунду он растерялся, а после бросился дальше по коридору к первой же двери в незнакомую комнату. Дернул за ручку – она неожиданно поддалась, и он ввалился в темное помещение. Едва успел прикрыть дверь, как шаги Бартона раздались в коридоре…

– Нет грешникам покоя, – прошелестел тот с тяжким вздохом. – Ох, годы мои тяжкие! – И вдруг остановился, как показалось похолодевшему Спенсеру, за дверью спрятавшей его комнаты.

Только не это!

Ручка, действительно, провернулась, и в комнату сквозь приоткрытую дверь просочился луч света из коридора. Это Бартон с зажженной свечой стоял на пороге… Спенсер приник, распластавшись по темной стене, едва смел дышать, а старик постоял секунду-другую, вглядываясь во мрак, потом хлопнул дверью и завозился с ключами.

И пока сердце Спенсера громыхало о ребра, будто пытаясь выскочить вон, дворецкий дважды щелкнул замком.

Даррен угодил в западню...

Причем столь кромешную, что едва различал свою руку, вытянутую перед лицом. Потребовалось какое-то время прежде, чем он смог различить очертания отдельных предметов: загроможденную чем-то столешницу большого стола, спинку кресла, кровать с балдахином, стенной шкаф и целую груду непонятных предметов, сложенных у стены. Они в большей степени и заинтересовали его… А потому, сделав пару несмелых шагов и разминая напряженные мышцы, Спенсер приблизился и ощупал ближайший: было похоже на чемодан. Причем из самой дешевой, местами потрескавшейся кожи…

Окна в комнате, в отличие от других спален в доме, не были забраны ставнями – подойдя к ним, молодой человек различил, что они выходят на заднюю сторону сада, одичавшую и заброшенную. Ему показалось, он даже различил одну из овчарок, бегавшую в траве... Откинув портьеру и впустив в комнату больше света, он опять осмотрелся: комната была небольшой, захламленной, как старый чулан... Казалось, в нее снесли все, что могли. Птичью клетку, испорченные часы, портрет юной девушки в пышном платье, из тех, что вышли из моды лет двести назад, красную оттоманку с гнутыми ножками «а-ля рококо», жардиньерку с засохшим цветком, стопки пожелтевших газет, какие-то книги и, наконец, те самые чемоданы, которым, казалось, здесь было не место. Дешевые чемоданы в доме богатого лорда!

И вдруг... сердце Спенсера пропустило удар. Он как-то враз догадался, кому именно принадлежали те чемоданы: пропавшим с острова людям. Точно им! Он снова вернулся к стене и лихорадочно заработал руками, двигая и считая, сколько их здесь...

Двадцать три.

Двадцать три человека, пропавших на острове...

Что говорил ему граф? Якобы люди просто сбегали по разным причинам. Но сбежать, бросив свой чемодан... в это верилось мало. И граф тоже не мог в это верить, тем более если все эти вещи нарочно снесены в эту комнату и вопиют о правде, словно волшебная дудка из сказки.

«У нашего принца ослиные уши!»

У нашего графа на острове происходит неладное...

Спенсер знал, что у графа есть тайна, и даже больше: он пришел ее разгадать, но внезапная эта находка все же шокировала его. Он как будто надеялся на другое... По всей видимости возня с так называемыми невестами графа расхолажила, отвлекла его от главной задачи.

Куда все же деваются люди?

Что... граф делает с ними?