Лучшее свидание

Любовный роман — Harlequin — 1159

Глава 1

Сальваторе Лучези осторожно выбрался из объятий женщины, прижимавшейся к нему всем телом.

— Джиа, все, хватит… — начал он спокойным голосом.

— Ах, Сальва! Разве ты не знаешь, что я без ума от тебя?

Тон женщины был одновременно и умоляющим, и требовательным. Она без приглашения заявилась в римскую квартиру Сальваторе, объясняя свою бесцеремонность их давним знакомством, выпросила у него коктейль, а после этого в буквальном смысле бросилась ему на шею.

Сальваторе сдержал тяжелый вздох. Он отлично знает, что Джаванна Фабрицци сходит по нему с ума! Но даже если бы она не была дочерью его ближайшего делового партнера, его все равно не соблазнили бы ее смуглая красота и молодость — девушке едва исполнилось двадцать. В его вкусе были совсем другие женщины — спокойные длинноногие блондинки.

Они, считал он, создавали великолепную оправу для его собственного облика — высокого итальянца со смуглой кожей, темными глазами и волосами. И тоже без всякого тщеславия он признавал, что природа наградила его чертами, которые женщины находят красивыми, и телом, которому завидовали мужчины.

— Джиа, дорогая, — сказал он, отступая на шаг и удерживая ее за руки. — Я польщен… любой мужчина был бы польщен на моем месте. Но ты дочь Роберто — только сумасшедший решился бы связываться с тобой! — попытался пошутить он.

Джиа стала для него большой проблемой. Избалованная любящим отцом, она обладала переменчивым характером и могла в любой момент устроить сцену, а у него сейчас не было желания ссориться с ней.

— Сальва! — закричала она. — Мне не нужна короткая связь с тобой! — Она губами потянулась к нему, и ему пришлось приложить усилие, чтобы удержать ее на расстоянии. — Я хочу большего!

Сальваторе пристально посмотрел на нее. Где-то в глубине души стало подниматься неприятное предчувствие, и ее следующие слова, произнесенные драматичным тоном, показали ему, насколько он был прав в своих подозрениях.

— И папа тоже! Он сам сказал мне! И он прав, абсолютно прав! Это было бы идеально! — Она глубоко вздохнула и, приоткрыв очаровательный ротик, устремила на него алчный взгляд. — Я хочу за тебя замуж! — громко заявила она.

Лана вместе с остальными моделями стояла за кулисами. Когда наступила ее очередь, она под грохочущую музыку вышла на подиум. После десяти лет в модельном бизнесе она смогла бы пройти по узкой сцене даже с закрытыми глазами.

«Неужели когда-то все это казалось мне увлекательным и интересным?» — подумала она с внутренним вздохом, ловко разворачиваясь у края подиума и на мгновение замирая, уперев одну руку в бок. Да, так и было, ответила она самой себе, трогаясь в обратный путь, но сейчас, почти в двадцать семь, ей хочется все это бросить.

Только вот позволить этого она себе не может.

На нее навалилась усталость. Ноги дико болели от туфель на толстенной платформе и высоченных каблуках. В течение всей Недели моды она работала без остановки, участвуя то в фотосессиях, то в непрерывной череде показов. Вот и сегодня ей еще предстоит прием для ВИП-персон, и явиться на него должны все модели.

Полчаса спустя Лана общалась с гостями, прикидывая, когда можно будет сбежать, чтобы отдохнуть перед завтрашним днем с очень плотным графиком. Налив себе стакан минеральной воды, она без всякого интереса огляделась. В зале было полно моделей, стилистов, редакторов — в общем, всех, кто принадлежал к яркому миру высокой моды, — и все они толпились вокруг дизайнера и его главных помощников.

Лана поймала на себе взгляд какого-то мужчины, но не обернулась, а лишь плотнее сжала губы. Однажды она уже ответила на такой вот взгляд, и это стало самой большой ошибкой в ее жизни.

«Как же я могла быть такой глупой? Впустить Малькольма в свою жизнь!»

Почему она с самого начала не разглядела, что он за человек? Хотя что тут удивительного, с болью в сердце подумала Лана, она тогда мечтала только об одном: чтобы в ее жизни появился кто-то — кто угодно! — с кем она не будет чувствовать себя одинокой.

В глазах Ланы промелькнула печаль. Она с трудом пережила то кошмарное время четыре года назад, когда в страшной аварии погибли родители, и появление Малькольма во многом помогло ей. Тогда она вообразила, будто дорога ему, однако вскоре выяснилось, что для него важно красоваться на фоне модели, так как это помогало ему, начинающему актеру, быстро продвигаться вверх.

Печаль в душе Ланы уступила место неуемной ярости. Потом уже выяснилось, что для него было важно и кое-что другое. Ее квартира в Ноттинг-Хилл. Квартира, которую она купила сама, за которую заплатила деньгами, скопленными за долгие годы работы в модельном бизнесе, и теми, что достались ей в наследство после гибели родителей. Малькольм очень заинтересовался ее квартирой…

Лана заставила себя мысленно встряхнуться. Она здесь для общения с гостями, а не для того, чтобы снова переживать из-за вероломства Малькольма. Глотнув воды, она решительно нырнула в толпу.

Сальваторе принял бокал с шампанским от проходящего мимо официанта, отпил немного и с полным безразличием оглядел зал. Он был вынужден приехать в Лондон, потому что его пригласили на прием как инвестора одного модного дома, однако мыслями он был в Риме. Там, где ему предстояло решить одну важную проблему.

С Джаванной, вернее, с ее отцом. Потому что Роберто, как и заявила Джиа, смотрел на мир теми же глазами, что и его дражайшая дочка.

«Это идеальная партия! — с деланным восторгом сказал ему Роберто. — Тебе не найти более красивой жены, — добавил он. — И я бы с радостью отдал ее тебе и тем самым спас от охотников за приданым! — Он прищурился. — У тебя есть какие-нибудь возражения против того, чтобы жениться на моей дочери?» — довольно резко осведомился он.

Сальваторе тогда удалось сохранить бесстрастное выражение лица.

«А разве мало таких возражений, как то, что она избалованная принцесса и младше меня на пятнадцать лет?»

«Любой мужчина счел бы за честь жениться на Джаванне! — продолжал давить Роберто. — Нет надобности напоминать тебе, Сальваторе, как тесно мы с тобой связаны — у нас множество совместных предприятий. Женитьба на Джаванне станет залогом того, что наше сотрудничество продолжится, а партнерство окрепнет».

Так вот что стоит за этой абсурдной идеей! Что ж, его ответ будет категоричным и жестким, и после этого наступит время им с Роберто положить конец тем деловым связям, которые зародились еще во времена отца Сальваторе.

Однако произойдет это не сразу — какие-то проекты надо закончить, а из каких-то выйти без потерь и осложнений. Ему не нужно, чтобы Роберто противостоял ему или блокировал его в отместку за отказ жениться на его дочери. Придется каким-то образом убедить Роберто в том, что это неудачная затея.

Уехать — это было первым шагом. Неожиданное приглашение в Лондон на модное шоу оказалось очень кстати.

Сальваторе огляделся по сторонам, сделал еще глоток шампанского. Внезапно толпа людей расступилась, и он увидел женщину. Бокал едва не выпал из его пальцев.

Великий боже! Она фантастически красива! Золотистые волосы, изящная фигура. Алое вечернее платье облегает длиннющие ноги. Сальваторе не мог отвести от нее глаз. В зале было полно эффектных женщин, разодетых в пух и прах, но его внимание было приковано только к этой…

«Красавица… писаная красавица».

Этот эпитет идеально подходил ей. Совершенные черты, высокие скулы, широко поставленные глаза… и рот, созданный для поцелуев.

Блондинка повернула голову и увидела его.

И замерла словно громом пораженная.

Лана застыла. К ней шел мужчина. Люди расступались перед ним, и она знала почему. Знала она, и почему ее пульс внезапно участился…

Высокий — выше ее, — в смокинге, подчеркивающем ширину его плеч, темноволосый, темноглазый…

У нее перехватило дыхание.

«Он богат. Он из тех невидимых покровителей, которые платят за нас, а потом собирают прибыль, которую мы делаем для них».

Но больше она думать не могла.

Он остановился перед ней.

И неожиданно все, кто был в зале, исчезли, и остался только он.

Сальваторе не отрывал взгляда от нее. Вблизи она оказалась еще прекраснее. Ее зеленые глаза напоминали сверкающие изумруды.

Он отсалютовал ей бокалом с шампанским.

— Вы модель, — произнес он низким голосом, в котором явственно слышалось веселье.

Лана ответила не сразу.

— А вы денежный мешок.

Она точно так же отсалютовала ему своим стаканом.

Сальваторе рассмеялся. Его смех был искренним.

— Ну, я точно не из райских пташек, которых здесь так много, причем в лице мужчин и женщин, — парировал он.

Ему вдруг стало легко на душе, а пикировка отвлекла его от проблем с Роберто и его драгоценной доченькой.

— Расскажите мне, — проговорил он, желая вовлечь ее в разговор, — как приняли эту коллекцию?

— Ходят слухи, что двум модным редакторам она нравится… тому, что из Нью-Йорка, меньше. Зато китаец широко улыбается, а это хорошо, потому что китайский рынок огромен. О чем, — с нажимом добавила она, — вы прекрасно знаете.

— Да, но мне было приятно услышать, что китаец улыбается, — сказал Сальваторе.

Ему нравилось беседовать с ней, но этой беседе не суждено было продлиться. К нему уже спешил один из его соотечественников.

— Синьор Лучези! Как же я рад, что вы здесь!

Итальянец заключил его в объятия, а потом стал приглашать присоединиться к особой группе, собравшейся вокруг знаменитого дизайнера. Сальваторе хотелось отделаться от него и снова сосредоточить свое внимание на красавице, но та уже шла к выходу из зала. И тогда он решил, что обязательно перехватит ее позже.

Однако двадцать минут спустя, отдав должное тем, кто собрался вокруг дизайнера, он оглядывал зал в поисках красавицы и не находил ее. Куда же она делась?

Лана стояла в остановочном павильоне и ждала автобуса. Она радовалась тому, что ей удалось сбежать. Сожалела она об одном — о том мужчине, «денежном мешке».

Обычно она не поддерживала общение с теми, с кем знакомилась на подобных приемах. Но сейчас все было по-другому.

«Почему?»

Она устремила взгляд в холодную ночь. По проезжей части сновали машины. Ответ на вопрос сформировался сам собой.

«Потому что красивее мужчины я не встречала».

Лана вспомнила, как забилось ее сердце, когда их взгляды встретились.

Жаль, что беседа была такой короткой.

Она мысленно вздохнула. Ну и что из того, что он произвел на нее такое сильное впечатление? Они разошлись в разные стороны, и на этом все закончилось. Какой смысл мечтать о чем-то большем?

Она устало переступила с ноги на ногу. К счастью, в плоской обуви боль была не такой сильной. Она успела переодеться в удобную одежду, собрала волосы в самый обычный хвост и смыла с лица косметику.

Вытянув шею, Лана посмотрела вдоль проезжей части.

Автобуса видно не было.

Но вместо автобуса перед павильоном остановился роскошный длинный серебристо-серый лимузин. Задняя дверь открылась, и из машины высунулся мужчина в смокинге.

— Ага, — послышался знакомый голос того самого богатого итальянца, — вот вы где!

Сальваторе ликовал от того, что ему удалось найти блондинку. Он сразу узнал ее даже в плаще и с хвостом.

Отстегнув ремень безопасности, он вылез из машины.

— Куда вы исчезли? — спросил он, оглядывая девушку с ног до головы.

Да, как он и предполагал, без нарядного платья, затейливой прически и макияжа она была ошеломительно красива. И его реакция на нее была не менее сильной.

— Я ушла пораньше, — ответила она, пожимая плечами.

Он улыбнулся:

— Хорошо, тогда давайте вместе поужинаем.

На ее лице явственно отразилось удивление… и что-то еще. Нечто, от чего он почувствовал себя самым сильным мужчиной в мире. Ощущение ему понравилось.

Однако она покачала головой:

— Мой день окончен. Я еду домой. У меня дико болят ноги.

Было ли в ее голосе сожаление? Сальваторе не смог определить это.

Сальваторе взял ее под локоть.

— Тогда я подвезу вас. — Он оглядел улицу. — Автобуса и в помине нет, а вы, кажется, замерзли. Кроме того, собирается дождь.

Через секунду в крышу павильона ударили первые капли дождя, и блондинка не стала сопротивляться, когда Сальваторе повел ее к машине.

— Что мне сказать водителю? — спросил он.

Она назвала адрес — тихая улочка в Ноттинг-Хилл. Выполняя указания Сальваторе, шофер изменил маршрут и двинулся к Бейсуотер-роуд, вместо того чтобы ехать на Парк-Лейн, где находилась гостиница.

— Надеюсь, для вас это не такой большой крюк, — извиняющимся тоном сказала блондинка. — Хотя вы сами предложили!

— Совсем не большой, — ответил он и улыбнулся ей. Ее лицо то освещалось фарами встречных машин, то терялось в тени. — Может, вы все же передумаете насчет ужина? В Ноттинг-Хилл есть великолепные рестораны!

Она снова покачала головой, что удивило его. Обычно женщины не отклоняли его приглашение на ужин.

— Спасибо, но мне действительно нужно домой.

Ее голос звучал сдержанно, но он подозревал, что на самом деле она не так индифферентна, как пытается показать. И радовался тому, что она отказалась от приглашения. Возможно, есть смысл в том, чтобы не торопить события. Бросившись искать ее, он действовал импульсивно, а импульсивность никогда не была чертой его характера. Вступая в связь с какой-нибудь женщиной, он всегда все тщательно обдумывал и намеренно ограничивал срок, да и женщин он выбирал с огромной осторожностью.

Тогда почему с этой блондинкой им вдруг стал руководить порыв?

Вопрос требовал ответа, однако Сальваторе отмахнулся от него.

— А мы могли бы поужинать в другой вечер? — спросил он.

Ради этого он бы с радостью продлил свое пребывание в Лондоне.

На мгновение она задумалась, а потом покачала головой. На этот раз Сальваторе был уверен в том, что на ее лице отразилось сожаление.

— У меня и так много проблем. Не хочу осложнять жизнь еще больше, — ответила она.

— Еще больше? — удивился он. — Вы с кем-то в отношениях?

Если так, то он точно не будет иметь с ней дела.

Однако она покачала головой, причем довольно решительно:

— Нет, слава богу! Теперь нет!

Сальваторе пристально взглянул на нее.

— Разбитое сердце? — спросил он.

Если так, то она точно не для него. В том, что касается женщин, он предпочитает тех, с кем просто, без осложнений.

— Сердце-то цело, а вот мой банковский баланс в плачевном состоянии! — вдруг выпалила она. В ее голосе явственно прозвучал гнев. — Благодаря моему бывшему парню! Это означает, что мне придется работать без выходных. — Она открыто встретила его взгляд. — Я не смогу выкроить время для ужина. Или… — Она сделала паузу. — Или для чего-то другого.

— Грустно это слышать, — сказал он.

— Он снял со счета четыреста тысяч фунтов, полученных под залог моей квартиры, — с горечью произнесла она. — А потом сбежал!

Сальваторе изогнул бровь. Для женщины без финансового тыла это огромная сумма.

Она отвернулась.

— Простите. Даже не знаю, почему я заговорила об этом, — устало произнесла она. Они миновали Ноттинг-Хилл-гейт и ехали по Кенсингтон-парк-роуд.

— Я живу на следующем перекрестке. Там налево! — воскликнула блондинка.

Шофер, ехавший по указаниям навигатора, повернул налево и остановился у красивого дома с ухоженной террасой.

Сальваторе посмотрел в окно. Неудивительно, что ее бывшему удалось заполучить такую большую сумму — недвижимость в этом районе недешевая.

Блондинка будто прочитала его мысли.

— Многие годы работы моделью плюс наследство, — сказала она. — А этот ублюдок заложил ее под половину стоимости и сбежал! — Она сокрушенно покачала головой. — Простите, — снова извинилась она. — Я не вправе взваливать на вас свои проблемы.

Она отстегнула ремень. Шофер уже открывал для нее дверь.

Оглянувшись на Сальваторе, она стала вылезать из машины.

— Спасибо, что подвезли. Сожалею, что не получилось с ужином ни сегодня, ни в другой раз, но… в общем… — Она замолчала и покачала головой.

Что было в ее глазах? Сожаление?

Встав на тротуар, она наклонилась и сказала в открытую дверь:

— Спокойной ночи.

На этот раз Сальваторе был уверен в том, что в ее голосе звучало сожаление.

Блондинка легко взбежала на крыльцо с блестящей черной дверью и достала из сумки ключи. В следующую секунду она вошла внутрь. Не оглянувшись.

Шофер сел за руль, и Сальваторе велел ему ехать в гостиницу. Он поужинает в своем номере… в одиночестве.

Жаль.

Глава 2

После Лондона Сальваторе отправился в Нью-Йорк и Чикаго, а потом вернулся в Рим. Он и радовался тому, что покидает Лондон, и сожалел об этом, а все из-за красавицы-блондинки, той, к которой он воспылал желанием, едва увидел ее, и которая заявила, что у нее нет для него времени.

Правда, теперь он знал, почему у нее нет времени. Отягощенная огромным долгом, она была вынуждена работать без отдыха. Неожиданно он нахмурился. А может, она рассказала ему об этом, так как надеялась, что он заплатит за нее? Ведь он не отрицал, что он «денежный мешок»…

Сальваторе отверг это подозрение. Если бы заинтересовалась его деньгами, она бы приняла приглашение на ужин… и ухватилась бы за шанс завести с ним роман.

У него на письменном столе зазвонил телефон. Он схватил трубку, радуясь возможности отвлечься от дум о женщине, у которой для него не было времени.

Голос на линии был совсем не тем, который он хотел бы услышать. Звонил Роберто. Под предлогом, будто им нужно обсудить дела одного совместного предприятия, в которое оба вложили крупные суммы, он сразу стал настаивать, чтобы Сальваторе присоединился к нему на обед. Сальваторе — не без настороженности — принял приглашение, и вскоре разговор опять перешел на Джаванну.

— Моей дорогой Джаванне нужен мужчина постарше… такой, который направлял бы и оберегал ее!

— Роберто, я не могу быть этим человеком, — сказал Сальваторе.

После этих слов на лице его собеседника появилось упрямое выражение — Роберто любил, чтобы все было так, как он хочет. «Каков отец, такова и дочь», — цинично подумал Сальваторе.

— Почему?

В вопросе явственно звучал вызов.

Раздражение Сальваторе достигло высшего предела. Надо что-то придумать, чтобы остановить Роберто, но при этом так, чтобы это не создало проблем, когда дойдет очередь до финансового отделения от него. Нечто такое, что напрочь лишило бы Роберто повода давить на него.

В голову Сальваторе пришла только одна идея.

— Потому что, — решительно произнес он, — у меня уже есть близкие отношения. С женщиной, — добавил он, видя, как меняется лицо Роберто, — на которой я собираюсь жениться.

Слова были произнесены.

Сальваторе не мог понять, откуда у него взялась эта идея. Однако у него появилось неприятное чувство, что он только что сжег все мосты…

Лана устало поднялась в автобус. Она работала весь день — три показа подряд, на завтра у нее был такой же плотный график. А вот послезавтра обещает быть полегче — всего лишь один кастинг. Она нахмурилась: странное место выбрали для этого кастинга, где-то в Сити. Нет никаких подробностей о клиенте, о фирме. Она согласилась только потому, что не отказывалась ни от какой работы.

«Так не может продолжаться, — сказала она себе. — Я гроблю себя, а денег хватает, только чтобы выплатить высоченные проценты».

Малькольм не стал заморачиваться с мелкими займами. Он просто подал заявление на кредит от ее имени, использовав адрес электронной почты, которую создал за нее, и подделав ее подпись в документах. Деньги поступили на их совместный счет — он уговорил ее открыть его якобы для того, чтобы им было проще платить коммуналку, — а потом были мгновенно переведены на его счет. После этого он покинул ее и сбежал.

В тот день, вернувшись домой с работы, она не нашла в квартире ни его, ни его вещей. Зато на столе лежало письмо от совершенно незнакомого ипотечного кредитора. В письме сообщалось, какую сумму она им должна и какова процентная ставка по кредиту.

Малькольм теперь был неизвестно где и преспокойно жил на ее деньги. Все — и банк, и адвокат, и полиция — сочувственно выслушивали ее жалобы, но так как привлечь к ответственности за явное мошенничество было некого, ей ничего не оставалось, как изо дня в день работать на износ.

Лана невидящим взглядом уставилась в окно.

Как бы много ни работала, размышляла она, у нее есть только один способ расплатиться по кредиту: продать квартиру, а потом найти себе какое-нибудь жилье на окраине Лондона. Печальная перспектива. Она ощутила, как в ней снова поднимается злость на Малькольма. Тут в памяти всплыла встреча с красавцем-итальянцем четыре недели назад и то, как она рассказывала ему о предательстве бывшего по пути к ее дому.

«Вот идиотка, — подумала Лана, — вывалила на него все свои проблемы. Разоткровенничалась с совершенно чужим человеком».

Правда, и красавец-итальянец был предельно откровенен с ней. Он пригласил ее на ужин, а ужин — Лана отлично это знала — стал бы первым шагом к любовной связи. Связи, на которую у нее не было времени. О чем она честно сказала.

Ее сердце сжала печаль. Первый мужчина, вызвавший у нее интерес после того, как Малькольм подложил ей свинью, а она взяла да ушла… Однако ничто не мешало Лане думать о нем. За все время, прошедшее с того модного показа, она так и не смогла забыть его. Позируя перед фотографами на утомительных фотосессиях, споря со стилистами, она продолжала мысленно любоваться его темными глазами, опушенными длинными ресницами, его совершенной формы ртом и так же мысленно заново переживать их встречу.

Хотя сожалеть было поздно — он не предпринимал попыток связаться с ней. Он отлично знал, где она живет, поэтому найти ее ему ничего не стоило. Он мог узнать ее адрес и через модный дом — ведь как-никак он был инвестором. Однако ничего этого он не сделал.

Что ж, она упустила свой шанс. Может, это и к лучшему.

Лана достала телефон и просмотрела расписание на следующий день. Работа — вот ее приоритет. Больше ничего. И никаких красавцев-итальянцев.

Сальваторе прошел к окну своего просторного кабинета в Сити, служившего офисом, когда он приезжал по делам в Лондон. Правда, в настоящий момент он думал вовсе не о делах…

Безумие какое-то, сказал себе он, качая головой. И вовсе нет, тут же возразил он. Все очень практично. Чем больше он анализировал преимущества, тем более разумным выглядело все предприятие. После того заявления, которое он сделал Роберто под действием импульса, чтобы пресечь все попытки женить его на Джаванне — между прочим, оно очень помогло, — Сальваторе тщательно взвесил все за и против и пришел к единственному выводу: все против можно ограничить — и даже управлять ими, что же до за…

Одно за точно было. И оно никак не было связано с его желанием отделаться от Джаванны и ее отца. Оно было связано с той женщиной, о которой он никак не мог не думать. Хотя не понимал почему. Прошел почти месяц с того модного показа, и времени, чтобы забыть ее, было достаточно. Однако он не забыл.

И сейчас…

На письменном столе зазвонил телефон.

Она здесь.

Лана прошла за секретаршей через приемную в роскошный кабинет, плохо представляя, зачем она оказалась здесь. На медной табличке на двери значилось лишь «ООО «Лучези». Может, это итальянский модный дом, о котором она никогда не слышала?

Когда секретарша вышла и закрыла за собой дверь, Лана оглядела просторное помещение с голубовато-серым ковром, парой диванов, обитых серой кожей, и огромным письменным столом красного дерева. За столом кто-то сидел.

Лана замерла как вкопанная, из ее груди вырвался тихий вскрик.

Это был тот самый итальянский «денежный мешок». Мужчина, чье приглашение на ужин она отклонила. Мужчина, чей образ она так и не смогла забыть.

Он встал.

— Спасибо, что пришли. Прошу, садитесь.

Он указал на кожаное кресло перед столом.

В голове Ланы вихрем пронеслось множество вопросов. Что происходит? Разве это кастинг? Зачем она ему понадобилась?

— Прежде чем мы продолжим, — сказал итальянец, садясь на свое место, — я хочу попросить вас подписать вот это.

Он достал из кожаной папки лист бумаги и положил его на стол. Лана пробежала глазами текст.

— Это соглашение о неразглашении, — сообщил он. — То, что я собираюсь вам сказать, должно остаться исключительно между нами.

Лана медленно опустилась в кресло и устремила взгляд на итальянца, однако ничего не смогла прочесть по его лицу. Подавшись немного вперед, она стала более внимательно читать документ. В нем не было ничего особенного, он просто юридически оформлял ее обязательство никаким способом не сообщать какому-либо физическому лицу, или организации, или их представителям содержание предстоящей беседы ни сегодня, ни в какой-либо другой день, ни устно, ни письменно, ни через СМИ, ни через электронные средства передачи информации… ну, и так далее.

Взгляд Ланы снова вернулся к итальянцу. Сегодняшняя встреча очень сильно отличалась от предыдущей, и она никак не могла понять, почему все так изменилось.

— Послушайте, синьор… — Она замолчала, сообразив, что не знает, кто он такой.

— Лучези, — подсказал он. — Сальваторе Лучези.

— Что происходит? — сердито спросила Лана. — Мой букер сказал, что здесь состоится кастинг…

На этот раз в его глазах появился лукавый блеск.

— Да, кастинг… своего рода, — сказал он. — Если мы дойдем до него.

Мгновение он разглядывал ее, затем положил перед ней очень дорогую ручку с золотым пером и кивком указал на соглашение. Лана взяла ручку и поставила подпись, понимая, что он больше ничего не расскажет, пока она это не сделает. Отложив ручку, она подвинула к нему бумаги, и он убрал их обратно в папку.

Лана ждала продолжения, сидя совершенно неподвижно — подолгу сохранять неподвижность она научилась на фотосессиях. Выражение ее лица было нейтральным, по нему ничего нельзя было понять.

Наконец красавец-итальянец заговорил.

— Я оказался в ситуации… — Он сделал короткую паузу и вздохнул. — Которая требует от меня определенных действий.

Замолчав, он плотно сжал губы. Лана обратила внимание на побелевшие костяшки его пальцев — уж больно крепко он сжимал подлокотники кресла.

«Да он нервничает!» — догадалась она и задалась вопросом, что же послужило причиной его волнения.

Следующие его слова все объяснили.

— Я хочу, — сказал он, — обсудить возможность брака между нами.

Сальваторе поразился собственным словам. Если бы была такая возможность, он бы забрал их обратно.

Неужели он действительно все это сказал?

Да, наверняка. Что подтверждает изумление на ее лице.

Что ж, поздно идти на попятный. Остается один путь — вперед.

Его губы растянулись в слабой улыбке.

— Да, согласен, это не то, чего вы ожидали, — сказал Сальваторе. — Однако у меня для этого есть веские причины — и вполне разумные.

Лана сидела неподвижно и отвечать не собиралась, однако он все равно поднял руку, словно призывая ее к молчанию.

— Выслушайте меня.

Секунду он собирался с мыслями. После того как эта идея пришла ему в голову, он уже бесчисленное количество раз повторил себе все аргументы. Сейчас же настало время произнести их вслух.

— Мне необходимо в кратчайшие сроки найти женщину, которую я мог бы представлять как свою жену в течение длительного периода времени.

Опустив руку, он немного отодвинулся от стола и принял более расслабленную позу. Лана же продолжала сидеть в той же позе. Она будто заледенела, ее лицо так и оставалось бесстрастным.

«Как же она красива!» — подумал Сальваторе.

Она была одета очень скромно: в узкие брючки, серый облегающий топ и в свободную куртку, ее волосы были собраны в хвост, на лице практически не было косметики. Однако она действовала на Сальваторе так же, как и в первую их встречу.

«Она отказала мне в тот раз — откажет ли сейчас?» — спросил он себя.

Вздохнув, он заставил себя приступить к рассказу и приложил все силы к тому, чтобы его голос звучал ровно.

— Я много лет веду бизнес с партнером, с которым когда-то работал еще мой отец. Мой партнер вбил себе в голову идею, что я как нельзя лучше подхожу в мужья его дочери. К сожалению, дочь разделяет его мнение. Однако она совершенно не подходит мне! Я пытался убедить в этом обоих, и отца, и дочь, но они не желают ничего слышать. — Он сделал паузу и перевел дух. — В конечном итоге мне стало ясно, что я должен… пусть и без всякого желания… предпринять определенные шаги, чтобы оградить себя от этих назойливых притязаний. В связи с этим я делаю вам предложение.

Он замолчал. Лана мгновение не двигалась, а потом встала.

— Сожалею о том, что вам пришлось взять на себя хлопоты с подписанием этого соглашения о неразглашении, синьор, потому что надобности в нем нет. Я бы и так никогда в жизни никому не рассказала о таком безумном предложении!

Она повернулась, собираясь выйти, но Сальваторе быстро обогнул стол и преградил ей путь к двери.

— Может, мое предложение и необычное, но ничего безумного в нем нет, — напряженно произнес он.

— Оно безумно, — продолжала настаивать Лана.

— Ладно, называйте его как угодно, но, если вы согласитесь в ближайшие двенадцать месяцев выступать в роли моей жены, я заплачу вам сумму, которая полностью покроет ваш кредит.

Их взгляды встретились. По его взгляду ничего прочесть было нельзя, а по ее можно. Ее глаза расширились, и в них отражалось недоверие. И что-то еще.

Сальваторе отступил на шаг. По долгому опыту в бизнесе он понял, что ему удалось зацепить ее.

— Давайте обсудим все более подробно, — предложил он, указывая на кожаные диваны.

Когда Лана шагнула к дивану, Сальваторе охватило облегчение. И предвкушение. Однако он подавил в себе все эмоции, понимая, что сначала нужно решить вопрос с браком…

Лана в полном ошеломлении опустилась на диван. На другой, напротив, сел тот, кто предложил в одно мгновение, по щелчку пальцев, вытащить ее из бездонной финансовой пропасти, в которую ее загнал Малькольм.

— От вас требуется следующее, — заговорил Сальваторе Лучези.

Он вел разговор в деловом тоне, и это помогло Лане прийти в себя и забыть о том, что именно этот мужчина приглашал ее на ужин, намекал на любовную связь.

— Как только мы обо всем договоримся, мы зарегистрируем официальный брак. После этого вы вместе со мной поедете в Рим, где мы будем выступать перед всеми как обычная семейная пара. Пусть все думают, что наш роман начался здесь, в Лондоне. Если рядом со мной будет жена, это раз и навсегда отобьет желание на более близкие отношения со мной у дочери моего делового партнера, а также умерит амбиции ее отца. Весь период, что будет длиться наш брак, я использую на то, чтобы выйти из всех совместных предприятий с ним. Как только эта цель будет достигнута… — Он не спускал с Ланы глаз, его взгляд был напряженным. — Наша совместная жизнь может и будет… закончена.

Лана ничего не сказала, пытаясь осмыслить то, что услышала от него. Он же продолжил:

— При нашем разводе вы получите, в соответствии с брачным договором, который вы подпишете перед бракосочетанием, четыреста тысяч фунтов и накопленные проценты по этой сумме.

Лана сглотнула. У нее кружилась голова, в мыслях был полный сумбур.

«Это не настоящий брак, — говорила она себе, — это сделка, вот и все! Брак ради видимости. И когда он закончится, я смогу заплатить долг».

И ради этого — ради того, что он оплатит закладную на ее квартиру, — она согласна участвовать в этом спектакле. Это будет только шоу… и ничего больше.

У нее в душе промелькнуло нечто вроде сожаления.

«Ничего больше».

Сожаление только усилилось. В первую встречу он пригласил ее на ужин, подразумевая любовную связь. А она отказалась. Теперь же он предлагает ей сделку.

Сделку, благодаря которой она сбросит тяжелейшее бремя со своих плеч.

— Ну? — произнес Сальваторе Лучези. — Идем дальше?

Лана все молчала, и казалось, что молчит она бесконечно долго.

Наконец она ответила.

Сальваторе стоял перед зеркалом в ванной своего гостиничного номера и поправлял галстук-бабочку, готовясь отправиться на ужин, который устраивала «ливрейная компания», одна из гильдий лондонского Сити.

Итак, у него все получилось. Он запустил в действие то, что являлось экстремальным решением для ситуации, в которой он оказался.

И все же…

Опустив руки, Сальваторе стал разглядывать свое отражение. Как же он похож на отца. Но только ли внешность он унаследовал от него? Едва ли, мрачно ответил он самому себе. Случайные связи — таков его стиль. Таково его предпочтение. Он не станет рисковать чем-то еще. Да, он был резок, когда излагал Лане свое предложение, но ему надо было, чтобы она с самого начала уяснила, что их брак — временный. Настоящий брак — реальный, долгий — не для него.

Он отвернулся от зеркала. Пора ехать на ужин.

Глава 3

Лана стояла перед представительницей бюро записи актов гражданского состояния. Вся бумажная работа закончена, еще один договор подписан. Осталась только официальная церемония.

Ее взгляд упал на кольцо. Она уже знала, что Сальваторе Лучези богат — как-никак он «денежный мешок», — но при виде бриллианта в кольце, которое жених надел ей на палец, прежде чем они прошли в зал, у нее глаза вылезли из орбит.

«Все ждут, что ты будешь носить помолвочное кольцо», — сказал он тогда ей.

Он произнес это бесстрастно и сейчас, стоя рядом с ней, был таким же бесстрастным. Лана никак не могла отделаться от ощущения нереальности происходящего. «Брак-то не настоящий, — напоминала она себе, — поэтому реальность далеко, очень далеко».

Они стояли рядом перед чиновницей и не смотрели друг на друга. Однако Лана знала: стоит ей чуть-чуть повернуть голову, и она увидит его отчетливый профиль, чувственные губы, высокие скулы, волевой подбородок. Только все это не для нее. Потому что он не хочет большего. Она же…

Это отношения к делу не имеет. Сама суть их брака отметает прочь все пожелания. И она должна всегда помнить об этом.

Сальваторе взял меню в кожаном футляре и стал читать. Однако все его мысли были далеки от обеда.

Итак, дело сделано. Теперь он состоит в законном браке с женщиной, которая практически чужой для него человек. Но какой смысл думать об этом, ведь в брачном свидетельстве уже стоят их подписи.

Его взгляд переместился на Лану, которая сидела напротив и с преувеличенным вниманием изучала меню. Она была одета в кремовый костюм, который подчеркивал красоту ее фигуры. Собранные наверх волосы украшало некое подобие шляпки. Впечатление она производила потрясающее, но на невесту похожа была мало. Лишь помолвочное кольцо и узкая полоска обручального на пальце свидетельствовали об изменении ее статуса.

Сальваторе наблюдал, как сверкает бриллиант, и вдруг в голове возникло непрошеное воспоминание. Отец никогда не снимал обручальное кольцо, как бы он ни насмехался над своим браком.

Сальваторе прогнал эту мысль. И затолкал поглубже следующую. О том, что он тоже насмехается над тем, что олицетворяет кольцо на его пальце.

Он возразил самому себе мгновенно: нет, не насмехается. Ладно, люди обычно не женятся по той причине, по которой поженились они, но у обоих были веские основания заключить этот брак. И ожидают они от этого брака одного и того же.

В отличие от его родителей.

Сальваторе опять отогнал воспоминание и опустил взгляд в меню. Сделав выбор, он заглянул в меню бара. Пора выбрать подходящее шампанское, чтобы отпраздновать событие. Как-никак сегодня день его свадьбы.

Пока сидевший напротив мужчина изучал список вин, Лана принялась разглядывать его. В этом очень дорогом ресторане в Найтсбридже, куда машина с шофером доставила их сразу после регистрации брака, он чувствовал себя как дома. Теперь она знала, что ООО «Лучези» является главным игроком в инвестиционном бизнесе Италии и играет эту роль почти целый век. Компанию основал дед Сальваторе, потом руководство перешло к его отцу, сын же, за которого она только что вышла замуж, расширил ее до небывалых размеров.

Как Лана прочитала в Интернете, Сальваторе не все свое время посвящал бизнесу. Она увидела множество фотографий, где он на всяких светских мероприятиях. Почти всегда его сопровождала какая-нибудь красивая блондинка.

«Теперь на этом месте буду я».

Теперь сопровождать его будет не просто красивая блондинка, напомнила себе Лана, а законная жена. Правда, выбрал он ее в жены совсем не по тем причинам, по которым женятся другие пары. Да и она тоже согласилась на брак из тех же соображений — ради денег. Сальваторе хочет освободиться от своего делового партнера, а она — от огромного долга, который взвалил на нее Малькольм.

До Ланы вдруг дошло, что тот самый мужчина, за которого она вышла замуж по меркантильным соображениям, спрашивает у нее, что она хотела бы съесть. Она уже готова была заказать то, что обычно заказывала в ресторанах: рыбу на гриле и салат без заправки, но сообразила, что впредь ей не придется участвовать в показах и прочих шоу. Она заглянула в меню, и ее взгляд упал на блюдо, которое вначале она машинально отвергла. Ее рот наполнился слюной.

Подняв голову, Лана посмотрела на подошедшего официанта.

— Куриную грудку под соусом марсала, — сказала она. — Картофель парментье и зеленую фасоль в масле.

Лана решительно закрыла меню. Она почувствовала, как у нее поднимается настроение. В том, как она поступила, есть и положительный момент, и состоит он не только в том, что она избавится от кредита, но и в том, что ей не придется постоянно придерживаться почти голодной диеты.

Официант принес шампанское, открыл бутылку, наполнил бокалы и удалился.

— За успешное партнерство, — произнес тост Сальваторе, поднимая свой бокал. Лана чокнулась с ним и сделала глоток.

«Все это временно, не забывай», — услышала она внутренний голос.

Напоминание оказалось своевременным.

Сальваторе почувствовал, как вышло шасси, и понял, что самолет взял курс на посадочную полосу в аэропорту Фьюмичино. Рядом с ним в первом классе сидела его жена и с интересом смотрела в иллюминатор.

— Ты бывала в Риме? — спросил он. Предполагалось, что он должен знать это, представляя свою жену миру.

Настроение у него было мрачным. Скоро они приземлятся в Риме, и последствия его поступка предстанут перед ним в полный рост. Все будут воспринимать женщину, которая для него абсолютно чужая, как его жену, как ту, с кем он намерен прожить всю жизнь. Весь этот спектакль он разыгрывает только ради того, чтобы ему поверили Джаванна и Роберто — и все остальные. В том числе и его друзья. И домочадцы.

Заставить поверить Джаванну и Роберто проще, чем близких друзей. Тут придется потрудиться. Но он справится… деваться-то некуда.

— Несколько раз, — услышал он ответ. Лана повернулась к нему и продолжила: — На модных фотосессиях. Но у меня никогда не было времени, чтобы побывать в интересных местах.

— Ну, сейчас у тебя будет время, — сказал он и добавил: — Мы пробудем здесь довольно долго, ведь надо тебя всем показать. Потом я повезу тебя в Тоскану, в наше фамильное палаццо. Формально мы будем проводить там медовый месяц, так что вести светскую жизнь не понадобится.

Мысль, что в палаццо он сможет расслабиться, улучшила настроение Сальваторе. Они оба смогут расслабиться. Там они с Ланой будут вдали от всех, ничто не будет его отвлекать, и ничто не помешает ему сосредоточиться на ней и на ее удивительной красоте.

Приятная перспектива…

Мимо прошла стюардесса, проверяя, застегнуты ли ремни. А спустя несколько минут самолет уже катил по земле. Еще через некоторое время они ехали в Рим. По дороге они повторяли, что Лана должна говорить людям, когда он будет представлять ее. История их знакомства и скоропалительной женитьбы должна выглядеть убедительно.

— Сегодня вечером мы предоставлены самим себе, ведь тебе надо разобрать вещи и отдохнуть, а завтра обедаем с моими друзьями, и вот тогда я познакомлю тебя со всей компанией.

Он вкратце рассказал, с кем им предстоит встретиться, а потом перешел к другому важному вопросу.

— Тебе, как моей жене, понадобится соответствующий гардероб, так что походи по магазинам, пока мы в Риме. — Он внимательно оглядел ее. — Сегодня ты выбрала великолепный наряд.

— Спасибо, — ровным голосом поблагодарила Лана. — Кажется, он полностью отвечал всем требованиям. Я уже решила, что надену на завтрашний обед. Туалет не этого сезона — моделям такие модные вещи не отдают, — но он от одного английского модельера, так что маловероятно, что твои друзья уже видели его. Так подойдет?

— Уверен, да, — ответил Сальваторе.

Зазвонил его телефон — звонок был из Нью-Йорка, и он должен был ответить. Действительность требовала от него скорейшего решения различных деловых вопросов.

Лана с одобрением огляделась по сторонам. Апартаменты Сальваторе в историческом центре Рима были огромными: два этажа в элегантном таунхаусе XVIII века с просторным внутренним двориком. На этот дворик выходила гостиная, занимавшая почти весь первый этаж. Другой стороной гостиная выходила на мирную и уютную пьяццу, то есть площадь.

Дом был обставлен очень стильно, антикварная мебель великолепно сочеталась с современной. Однако у Ланы не было возможности все внимательно рассмотреть, так как Сальваторе повел ее к другой лестнице, не такой величественной, как парадная.

— Спальни на верхнем этаже, — сказал он. Остановившись на лестничной площадке, он открыл первую дверь справа и включил свет. — Это моя, — сообщил он. — Твоя соседняя. Так нужно, по очевидным причинам. Между спальнями есть дверь.

Он подошел к этой двери, открыл ее и жестом пригласил Лану пройти вперед. Прежде чем двинуться дальше, она оглядела спальню Сальваторе. Она впервые оказалась в его личном пространстве. Комната была обставлена массивной мебелью, и в ней доминировала старинная кровать с резными столбиками. Лане не составило труда представить Сальваторе на этой кровати, и в голове тут же завертелись соблазнительные картины.

Опомнившись, она поспешила в соседнюю спальню и восторженно вскрикнула, когда переступила порог.

— Ах, какая красота!

Эта комната кардинально отличалась от спальни Сальваторе, выдержанной в чисто мужском стиле. Она была такой же просторной, но благодаря серебристо-голубой цветовой гамме и изящной антикварной мебели выглядела легкой, воздушной.

— Это комната моей матери, — сказал Сальваторе в ответ на ее восклицание.

Лана повернулась к нему, но ничего не смогла прочесть по его лицу. Хорошо это или плохо — то, что он отдает ей комнату матери? Ответа у нее на это не было. А спрашивать она не считала нужным.

— То, что когда-то здесь было специальной комнатой для того, чтобы пудрить волосы — в восемнадцатом веке дамы делали это в отдельном помещении, — сказал он, — потом превратили в туалетную. — Он прошел к двери в дальней стене спальни и приоткрыл ее. Лана успела разглядеть роскошную ванную, и неожиданно ее охватило желание сбросить туфли, снять одежду и встать под освежающий душ.

«Ведь сегодня день моей свадьбы».

Только развивать эту мысль дальше она не стала. Ладно, они произнесли положенные слова, поставили подписи, но свадьбы никакой не было. Во всяком случае, настоящей.

Сальваторе снова заговорил спокойным, лишенным интонаций голосом. Он извещал Лану о том, что ужин будет подан через сорок пять минут, что для вечера ей следует переодеться в нечто более удобное. Он ушел, но тут с ее чемоданами пришла горничная, и Лана отправилась в душ.

Сальваторе стоял у окна своей спальни и вслушивался в шум на древних улицах города, который никогда не спал, даже в полночь. Он со всей отчетливостью осознавал, что в соседней спальне находится женщина, от которой его отделяет лишь тонкая перегородка. И не понимал, какие эмоции вызывает у него это осознание. Получалось… больно уж сложно.

Зато теперь у него было законное доказательство его женитьбы в виде свидетельства о браке, которое сейчас лежало на высоком комоде в кабинете и ждало, когда его уберут в папку, помеченную как «Личное».

Правда, для него в этом бракосочетании ничего личного не было. Брак был для него средством решить некоторые деловые вопросы. Например, вывести ООО «Лучези» из всех совместных предприятий с Роберто Фабрицци.

А вот его жена теперь для него — это точно «личное»!

Хотя он предпочел бы, чтобы она оставалась просто «женщиной, к которой он проявил интерес».

Но совсем не женой.

Сальваторе помотал головой, словно избавляясь от звука этого слова и от мыслей, которые оно вызывало. Да, вероятно, это усложняет ситуацию — то, что «женщина, к которой он проявил интерес», стала женщиной, на которой он женился. Но официальный брак — это единственное, что их связывает. Так что все просто. Он сможет беспрепятственно вести тот образ жизни, который ему нравится.

Сальваторе отвернулся от окна. День был долгим. Направляясь в ванную, он покосился на дверь, соединяющую спальни.

По ту сторону Лана.

И она будет жить там до определенного времени.

Неожиданно в его голове промелькнула мысль: «Она же в комнате моей мамы! Моя бедная, несчастная мама…»

Сальваторе решительно прогнал эту мысль и закрыл дверь ванной. Пусть прошлое остается в прошлом.

Лана остановилась на лестничной площадке второго этажа. Вчерашний ужин прошел довольно легко, хотя Сальваторе был так же напряжен, как за обедом и во время перелета в Рим. Сегодня им предстояло встретиться с его друзьями.

Спускаясь вниз, Лана слегка нервничала. Не потому, что ей придется участвовать в очередном показе — к этому она давно привыкла, — а из-за роли, которую ей нужно было играть.

Роли жены Сальваторе Лучези.

Задача была простой: заставить его друзей поверить в то, что она действительно его жена. Что ж, она приложит все силы. И нервничать незачем. Она просто выполнит все, что от нее требуется, — как-никак ей за это платят.

Сальваторе ждал ее в передней. Он, как всегда, выглядел великолепно. На этот раз на нем был бледно-серый костюм. Во всем его облике чувствовалась та самая непринужденность, которая от природы присуща всем итальянцам, мужчинам и женщинам.

К счастью, и Лана обладала умением демонстрировать непринужденность и стиль. В том, что у нее это хорошо получается, она убедилась, когда, подойдя к мужу, увидела одобрение в его взгляде.

— Ты выбрала отличный наряд, опять, — сказал он.

Он снова оглядел ее, любуясь светло-серым трикотажным платьем, которое красиво облегало ее стройную фигуру и придавало ее облику и некоторую сдержанность, и броский шик.

Лана почувствовала себя увереннее, ощущая его одобрение. Неожиданно он нахмурился. Она дополнила наряд ожерельем из крупных гематитовых бусин, — очевидно, ему это пришлось не по душе.

— Надень лучше вот это, — сказал Сальваторе, беря со стоявшей рядом консоли плоский футляр и открывая его.

— Ой, какая красота! — восхитилась Лана. — Как идеально подходит к платью!

Это было ожерелье из плоских, как монета, барочных жемчужин и такой же браслет. Она знала, что на ценнике этого сета было много-много нулей и что его изготавливали по специальному заказу под строгим контролем — за долгие годы в модельном бизнесе ей доводилось надевать на показы подобного рода украшения. Вот и сейчас она надевает этот гарнитур лишь на показ, напомнила она себе, снимая свои бусы. Это входит в ту роль, что она должна играть.

— Повернись…

Спустя мгновение она ощутила на шее прикосновение его пальцев. Всего на мгновение — пока он застегивал замок, — однако оно затронуло какие-то струны в ее душе, которые продолжали звучать, даже когда Сальваторе отошел, окинул ее критическим взглядом и одобрительно кивнул.

— Ладно, пойдем, — сказал он.

Лану удивило напряжение, прозвучавшее в его голосе. Он думает, она не пройдет проверку с его друзьями? Будет есть с ножа? Делать нелепые замечания? Конечно нет.

Однако она все равно нервничала. Ей предстоит познакомиться с теми, кого Сальваторе назвал давними друзьями, и они должны поверить в то, что их свадьбе предшествовал короткий, но бурный роман. Разве это не обман? Лана мысленно пожала плечами. Ну, это не ее затея. Она просто сыграет свою роль, сыграет наилучшим образом — что еще ей остается делать?

Гордо вскинув голову, Лана пошла вслед за Сальваторе.

Столик был заказан в знаменитом «Вискари Рома». Когда они приехали в ресторан, их тут же проводили в закрытый кабинет. Едва они вошли, их встретили четыре пары глаз.

Двое мужчин были не такими высокими, как Сальваторе, но тоже отличались привлекательной внешностью. А вот две женщины были совершенно разными. Одна — очаровательная, сильно накрашенная блондинка с изящной фигурой и короткой стрижкой. На ней был ярко-желтый наряд, в котором Лана тут же узнала творение одного итальянского дизайнера. Другая женщина, брюнетка, была повыше и пополнее; на ней было обтягивающее платье, которое выигрышно подчеркивало достоинства ее фигуры.

Сальваторе заговорил по-итальянски, и Лана услышала, как он произнес ее имя. Первым на приветствие ответил тот мужчина, что был с блондинкой. Лана почти ничего не поняла, зато ей многое сказал его чисто мужской одобрительный взгляд. Он встал и двинулся к ним с протянутой рукой. Лана машинально тоже протянула ему руку и совсем не удивилась, когда он поднес ее к губам и поцеловал. Выпустив ее руку, он тихо сказал Сальваторе что-то шутливое.

— Спасибо, Люк, — с усмешкой ответил ему Сальваторе уже по-английски. — Твое одобрение так много значит для меня.

Тем временем к ним подошел другой мужчина, и они тоже обменялись рукопожатием. Однако на этот раз руку Лане не целовали.

— Вито ди Винченцо, — представился он по-английски. — А это моя жена Лаура.

Пышнотелая женщина дружелюбно улыбалась.

— Привет, — сказала она, — рада познакомиться.

По ее говору Лана поняла, что она ее соотечественница.

К ним уже спешила блондинка.

— Ты выглядишь фантастически! — без обиняков заявила она по-английски с легким акцентом. — Ты должна рассказать, кто твой дизайнер! — Ее глаза сияли. — А мы и не знали, что Сальва привезет с собой свою последнюю пассию! Ему нет надобности объяснять, кто ты — ты же модель! — Коротко рассмеявшись, она продолжила: — Пойдем выпьем, и ты расскажешь, как вы с Сальвой познакомились. Обожаю сплетни и хочу первой услышать их! Сколько вы встречались… когда встретились и как… и чем ты собираешься заниматься в Риме!

— Не позволяй Стефани заболтать тебя, — весело сказал Люк.

Блондинка что-то возмущенно проговорила на итальянском.

Люк спросил, что Лана собирается пить.

— Коктейль с вермутом, — ответила она, сообразив, что ей не надо придерживаться диеты.

Пока Люк занимался коктейлем, а блондинка допрашивала Сальваторе, в разговор вступила Лаура.

— Не обращай внимания на Стеф, — тихо сказала она. — Она абсолютно безвредна, но она не кривила душой, когда говорила, что обожает сплетни! Помни об этом.

— Обязательно, — улыбнулась Лана. — Хотя во мне нет ничего, что могло бы стать поводом для сплетен. Да, я модель — при моем росте и худобе это ясно любому.

Еще не договорив, она поняла, что заблуждается. Одно ее появление в Риме вместе с Сальваторе — уже повод для взрыва сплетен и слухов.

— Да еще и при твоей сногсшибательной красоте! — заявила Лаура.

Люк подал Лане коктейль, и она сделала глоток. К ней подошел Сальваторе. Он улыбался, однако она видела настороженность в его взгляде.

— Как твой малыш? — обратился он к Лауре.

— Сальва, ты задаешь мне роковой вопрос, — тепло ответила она. — Ты же знаешь, я могу часами рассказывать, какой он замечательный!

Сальваторе рассмеялся, и Лана, воспользовавшись возможностью, спросила, сколько ему лет.

— Три, скоро исполнится четыре, и он само очарование! — ответила Лаура. — Я надеюсь, что когда… — Она замолчала, ее взгляд метнулся к мужу. — Вито, ну что?…

Муж подошел к ней и обнял за талию.

— Давай, — сказал он и поднял свой стакан. — Друзья, теперь, когда к нам присоединился Сальва, настал самый подходящий момент сообщить вам, что мы с Лаурой надеемся осчастливить нашего идеального сына идеальным братиком или сестричкой!

Он говорил по-итальянски, но Лана поняла его. Все принялись поздравлять их. Стефани бросилась Лауре на шею и расцеловала ее.

— Иди сюда. — Лана почувствовала, как Сальваторе взял ее за локоть и отвел в сторону. — Я не буду сейчас красть у Вито и Лауры их праздник и сделаю объявление, когда мы сядем за стол. Так что будь готова. Кажется, никто не заметил кольцо у тебя на пальце, — сухо добавил он, — или у меня. — Он помолчал. — Но в этом нет ничего удивительного… Стефани права. Ты действительно выглядишь фантастически.

— Ну, так и было задумано, — улыбнулась Лана и подошла к Лауре: — Какая замечательная новость, — тепло произнесла она.

— Да, замечательная. Мы в восторге!

— Сколько недель? — спросила Лана.

— Уже больше двенадцати, так что сейчас у меня второй триместр. Так как у меня пышные формы, как у Юноны — мне об этом всегда говорила бабушка! — по мне еще ничего не видно. — Она окинула взглядом худощавую фигуру Ланы. — А тебе, как это ни печально, — она шутливо покачала головой, — не скрыть даже крохотный срок!

— Это точно, — согласилась Лана.

Молодая женщина равнодушно отнеслась к этому замечанию — в обозримом будущем ей не суждено стать матерью. Даже живя с Малькольмом, Лана не думала о том, чтобы родить ребенка. Потому что в их отношениях не было любви. Ведь она сама сказала Сальваторе, когда тот подвозил ее до дома после показа, что ее сердце не разбито. И этому надо радоваться. Лана не влюбилась в человека, который не смог ответить на ее чувства. И с Сальваторе будет то же самое. Причина ее замужества не имеет отношения к настоящему браку. Она вышла за него из-за денег. Им не суждено соединить свои жизни в любви.

— Лана, мы садимся, — отвлек ее от размышлений Сальваторе.

Она заняла свое место рядом с ним напротив Вито и Лауры. Люк и Стефани, как хозяева, сели по торцам. Два официанта принялись расставлять закуски. Лана ощутила, как у нее разыгрывается аппетит.

— Ты из тех счастливиц, которым можно есть что угодно и не толстеть? — с завистью спросила Стефани. — А вот мне достаточно взглянуть на блюдо с пастой, и у меня уже целый лишний килограмм!

Лана покачала головой:

— Увы, мне приходится считать каждую калорию — вернее, приходилось, когда я работала моделью. Поэтому я рада, что теперь…

Она резко замолчала. И ужаснулась. В следующее мгновение Сальваторе пожал ее локоть, и она отложила вилку.

— Мне тоже хочется сделать объявление, — сказал он и взял Лану за руку. — Вы все так хорошо меня знаете, что для вас это станет сюрпризом… даже шоком. — Он сделал многозначительную паузу. — Когда я представлял вам Лану, сообщил не все. А теперь исправляю свое упущение. Прошу вас поднять бокалы в честь синьоры Лучези!

На мгновение в кабинете воцарилась тишина. Как и следовало ожидать, первой отреагировала Стефани. Она издала радостный вопль. Вслед за ней свою радость стали выражать и остальные.

— Мы не хотели устраивать из этого события шумиху, — продолжил Сальваторе. — Вчера мы зарегистрировали свой брак в Лондоне. Я хотел, чтобы вы узнали об этом первые. Стефани, я рассчитываю на тебя! — весело добавил он. — Скоро об этом узнает весь Рим! — Он перевел взгляд на Лауру и Вито: — Ребята, я не хотел портить вам праздник, так что простите меня.

— Конечно, старина! — радостно сказал Вито. — Господи, просто не верится! У тебя, Сальва, всегда была аллергия на брак! Невероятно!

— Это действительно невероятно! — вторила ему Стефани. Ее глаза возбужденно блестели. — А теперь рассказывай!

Тут заговорил Люк.

— Стеф, сокровище мое, поверь мне, Сальва и Лана не порадуют тебя сказкой о своей любви! — Подняв бокал, он посмотрел на Лану и Сальваторе: — Счастья вам обоим!

Лану охватили угрызения совести. Эти люди искренне радуются за своего друга, а они обманывают их. Она попыталась избавиться от чувства дискомфорта, убеждая себя в том, что она тут ни при чем, что идея не ее, что это всего лишь сделка, на которую ее толкнули обстоятельства…

Однако это чувство не проходило и вынуждало Лану всячески избегать разговора об их с Сальваторе знакомстве.

— Послушай, — раздраженно закатила глаза Стефани, — расскажи хотя бы, где вы собираетесь провести медовый месяц! На Карибах, на Мальдивах?…

— В Тоскане, — ответил за Лану Сальваторе.

— У Сальвы там роскошный дом, — сказала Лаура. — Ты была в Тоскане?

Лана покачала головой. Они принялись обсуждать Тоскану, и разговор перешел на общие темы. Наконец обед закончился, что принесло Лане непередаваемое облегчение. Обнявшись и поцеловавшись на прощание, все предупредили, что будут ждать от Сальваторе приглашения после его возвращения из Тосканы.

Садясь в такси, Лана снова ощутила угрызения совести. Все были так добры к ней, все поверили в то, что она жена их друга, все так хорошо приняли ее. А она их обманывает.

«Надо привыкать к этому, — сказала она самой себе. — Ведь играть жену придется целый год! А любая ошибка приведет к тому, что я так и останусь с этим долгом в четыреста тысяч!»

Ведь как-никак ради этого она и вышла за Сальваторе.

Других причин и быть не могло…

Глава 4

Пройдя в свой кабинет, Сальваторе сел за антикварный письменный стол, когда-то принадлежавший отцу, и задумался.

Сегодня он ведет Лану на благотворительный вечер, который состоится в одном из самых роскошных особняков Рима, построенных в стиле Высокого Ренессанса. Это станет грандиозным мероприятием, на котором соберутся все значимые персоны, в том числе Роберто и его дочь.

Сегодня днем Лане уже доставили вечернее платье из очень дорогого бутика, а также бриллиантовый гарнитур, который специально достали из банковского сейфа. Сегодня ей предстоит выглядеть самой настоящей синьорой Лучези.

В последний раз эти бриллианты надевала другая синьора Лучези, его мать… Мысль об этом всколыхнула воспоминание об отце, сидящем вот в этой комнате, вот за этим столом. Обоих уже нет на свете. Сальваторе спросил себя, а как бы они отнеслись к его поступку… к тому, что он женился на незнакомке. Его губы изогнулись в слабой улыбке. Отец одобрил бы его выбор. А мать…

Сальваторе прогнал непрошеные мысли. Он знал, что подумала бы его мать, и не хотел, чтобы ее голос зазвучал у него в голове.

Однако он все же прозвучал.

«Сальваторе, мальчик мой, женись только по любви. По взаимной любви! Дай мне слово… О, пообещай, что поступишь именно так!»

Сальваторе взял ручку, открыл папку, лежащую перед ним, и приготовился писать аннотацию к распечатанному документу.

Он женился совсем не ради любви. И никогда не женится ради любви.

Мать должна была понимать это.

Белые мраморные нимфы, украшавшие зал по периметру, не могли соперничать по красоте с живыми женщинами. К счастью, у живых женщин было обнажено значительно меньше плоти, чем у мраморных. Мужчины же ассоциировались у Ланы с целой армией черно-белых пингвинов.

Правда, своего спутника она к этой армии не относила. Он выглядел великолепно в вечернем костюме, который идеально сидел на нем и подчеркивал его мужественность.

Лана напомнила себе, что она здесь для того, чтобы блистать. На ней было шелковое платье цвета слоновой кости. Одно плечо было оголено, юбка мягкими складками струилась до щиколоток. Она ловила на себе внимательные взгляды, когда Сальваторе вел ее через зал, приветствуя знакомых. Наконец они остановились перед очень красиво одетой женщиной лет сорока — пятидесяти и дородным мужчиной.

— Герцогиня. — Сальваторе с грациозным почтением припал к руке женщины, потом пожал протянутую руку дородного мужчины, а затем повернулся к Лане: — Герцогиня, — сказал он по-английски, — имею честь представить вам мою жену.

Лана безошибочно распознала изумление в глазах матроны, но та слишком хорошо умела владеть собой, поэтому лишь протянула ей руку и с акцентом по-английски пробормотала приличествующее случаю поздравление.

— Спасибо, — сказала Лана.

После этого герцогиня обратилась к Сальваторе на итальянском. Лана не уловила, о чем идет речь, а Сальваторе отвечал с вежливой улыбкой. В его словах она услышала «Лондон» и «приватная свадьба».

Поздоровавшись с хозяевами приема, Сальваторе и Лана неторопливо двинулись по залу, то и дело останавливаясь, чтобы представить Лану. Неожиданно на пути у них появились мужчина средних лет и молодая женщина, которые только что прибыли на прием. Лана сразу догадалась, кто это такие. Она почувствовала, как рука Сальваторе под ее ладонью напряглась.

— Роберто, — произнес он, протягивая руку.

Мужчина машинально ответил на рукопожатие.

Затем Сальваторе повернулся к сопровождавшей Роберто молодой женщине.

Лана сразу увидела, как она юна, несмотря на тяжелый макияж и уж больно замысловатое платье цвета фуксии от одного миланского модельера, который славился роскошью и экстравагантностью своих нарядов. Хотя туалет и шел этой темноглазой и темноволосой девушке, он подавлял ее и старил.

— Джаванна, — услышала Лана голос Сальваторе. Он обращался к девице тоном, каким обычно разговаривают с подростками. — Ты выглядишь сногсшибательно!

Однако, судя по лицу девицы, похвала ее ничуть не обрадовала. Пожав плечами, она вперила в Сальваторе гневный взгляд. На ее личике появилась недовольная гримаса, и она сразу стала выглядеть на шестнадцать лет.

— Сальва, привести меня сюда должен был ты! — набросилась она на него с обвинениями. — Мы должны были прибыть сюда все вместе, с папой! Так было задумано!

— Задумано тобой, Джиа, — сказал Сальваторе и перевел взгляд на Роберто. — Я же предупредил тебя, Роберто, что приеду сюда практически из Лондона.

Он продолжил говорить по-итальянски, и по некоторым фразам Лана поняла, что речь идет о делах. Казалось, он дает краткий отчет своему партнеру.

Тем временем Джиа обратила все свое внимание на Лану. Прищурившись, она язвительным тоном произнесла фразу, которую Лана не поняла.

— Простите, я не говорю по-итальянски, — сказала она по-английски.

Девица переключилась на английский.

— Я сказала, что тебе нечего строить планы насчет Сальваторе! У него каждый месяц новая блондинка.

— Да? — спокойно произнесла Лана, а потом с вежливой улыбкой твердо заявила: — Но сейчас не тот случай.

Она поднесла руку к бриллиантовому ожерелью на шее — было совершенно очевидно, что это фамильная драгоценность, — давая девице возможно увидеть и браслет на запястье, и обручальное кольцо. Выражение лица девушки сразу изменилось.

— Это неправда! — прошипела она сначала на итальянском, а потом на английском. — До меня доходили слухи, но я знала, что это неправда! Это неправда… неправда!

Лана слышала в ее голосе истерические нотки. В их сторону стали поворачиваться головы. Было ясно, что Джаванна Фабрицци не из тех, кто побоится устроить сцену. Отец уже склонился к ней и стал уговаривать по-итальянски.

Тут заговорил Сальваторе, перебивая истерическую тираду Джаванны.

— Джиа, я изо всех сил старался убедить тебя, что из меня получится худший из мужей!

Он говорил по-английски — вероятно, решила Лана, чтобы она понимала, о чем речь.

— Ты дорога мне, ты для меня как любимая племянница. Однажды ты встретишь человека, который будет горд назвать тебя своей женой! Но этот день еще не наступил. Наслаждайся жизнью, пока ты свободна, пока у тебя есть возможность покорять мужские сердца. Наслаждайся общением и весельем, ведь когда ты выйдешь замуж, твоя жизнь превратится в рутину — дом, дети. Ты молода, красива, весь мир у твоих ног!

Переключившись на итальянский, он что-то тихо сказал Роберто. Лицо того было жестким, напряженным, Лане очень не понравилось его выражение. Однако вся эта история ее не касалась, поэтому она молча, с бесстрастным выражением наблюдала за происходящим.

Наконец Сальваторе взял ее под локоть. Неожиданно Джаванна со злостью выплюнула в лицо Лане какое-то слово на итальянском. Слово прозвучало грубо и даже уродливо, но Лана не поняла, как ее обозвала девчонка. А в следующую секунду ощутила на лице и шее холодную влагу — она не сразу сообразила, что мерзавка плеснула в нее шампанским.

У Сальваторе вырвалось ругательство. Даже Роберто был шокирован. Лана застыла как вкопанная, ошарашенно смаргивая шампанское с накрашенных ресниц. Когда Сальваторе протянул ей шелковый носовой платок, она принялась вытирать лицо. Джаванна что-то сердито произнесла — Лана догадалась, что та отказывается извиняться за сказанное и сделанное.

— Ничего страшного, — прошептала она Сальваторе, — шампанское не оставляет пятен, да и на платье попало совсем чуть-чуть. — А вот бриллианты придется искупать! — с улыбкой добавила она. — Я пойду попудрю носик.

Сальваторе подозвал официанта, расспросил его на итальянском, и тот указал направление.

— Спасибо, — поблагодарила Лана.

Она стремилась минимизировать инцидент — к этому ее подталкивала не только интуиция, но и убежденность, что так будет лучше всего. Гости уже потеряли интерес к ней и отворачивались, чему она очень радовалась.

Войдя в дамскую комнату, Лана с облегчением выдохнула. Посмотрев на себя в зеркало, она убедилась, что ущерба ее макияжу практически не нанесено. Шампанское забрызгало щеки, ресницы и несколько локонов из высокой прически.

Пять минут спустя она вышла и обнаружила, что у двери ее ждет Сальваторе.

— Прости меня за случившееся, — напряженно проговорил он. — Я не ожидал, что она так бурно отреагирует.

— Влюбленные подростки непредсказуемы, — ответила Лана, протягивая ему выстиранный и выжатый платок.

Сальваторе взял платок и убрал в карман.

— Давай уйдем отсюда, — предложил он. — Герцогиня поймет…

— Так скоро? — удивилась Лана. — А не будет ли это выглядеть бегством? Не лучше ли вернуться и показать всем, как мало это для нас значит?

— А ты выдержишь? — спросил Сальваторе, хмурясь.

Лана с наигранным раздражением закатила глаза.

— Если бы ты хоть раз побывал за кулисами модного показа, ты бы понял, что истерика Джаванны Фабрицци — это жалкий булавочный укол! Мне доводилось видеть полномасштабные извержения, с которыми даже Этне не сравниться! — Она взяла Сальваторе под руку. — Пойдем.

Они вернулись в зал и увидели, что к ним спешит герцогиня.

— Моя дорогая, как вы? — обеспокоенно сказала она, обращаясь к Лане.

— Все в порядке, уверяю вас, — ответила та.

— Очень хорошо, очень хорошо. — Она окинула Лану одобрительным взглядом. — Молодчина! — Взгляд, устремленный на Сальваторе, одобрительным не был. — Твоя жена не должна подвергаться подобным нападкам, — назидательно произнесла она.

— В юности, герцогиня, любовь может приносить много боли, — сказала Лана. — Вероятно, женитьба Сальваторе стала шоком для бедной девочки! — В ее голосе зазвучало сочувствие.

— Вы слишком добры к ней, — заявила герцогиня. — Испорченная девчонка! Ее всегда слишком баловали.

— Уверена, с возрастом она станет лучше. — Лане захотелось сменить тему. — Герцогиня, у вас великолепный особняк, для меня честь быть здесь. А потолок… — Она подняла глаза вверх, и герцогиня назвала фамилию художника, расписавшего потолок, а потом принялась рассказывать, какие языческие боги и богини изображены в сценах.

— Как-нибудь приходите пообедать со мной, дорогая, — улыбаясь, сказала герцогиня и направилась к остальным гостям.

Сальваторе накрыл ее руку, лежащую на его локте, своей рукой.

— Ты обрела ее благосклонность, — тихо проговорил он. — Я представил тебя всему свету — и Джаванне с Роберто — как свою жену. Но, может… — Лана увидела, как изменилось его лицо. — Может, мне следует дать им доказательство этого факта.

Прежде чем Лана сообразила, что происходит, Сальваторе приблизился к ней вплотную и обхватил ее лицо ладонями. Их взгляды встретились. И Лана стала тонуть в его темных глазах, опушенных длинными ресницами. Она тонула, погружаясь в их глубины, и не находила в себе сил вынырнуть, потому что знала, что последует дальше.

И это наступило.

Сальваторе поцеловал ее.

Лана закрыла глаза и ощутила сладостный трепет во всем теле. Ей хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно, не заканчивался…

Однако он закончился. Сальваторе отстранился, выпустил ее лицо из ладоней. Лана открыла глаза и опять встретилась с ним взглядом. Одно долгое мгновение она смотрела на него, и ее сердце бешено стучало. И вдруг его губы растянулись в улыбке.

В довольной улыбке.

— Что ж, — сказал он, — думаю, теперь ни у кого не будет сомнений в том, что ты и в самом деле моя жена.

Взяв бокал у проходящего мимо официанта, он подал его Лане, потом взял бокал для себя, и они неторопливо пошли вперед.

Лана молчала, пытаясь разобраться в себе и успокоить бешено бьющееся сердце. И дать объяснение тому, что сейчас произошло.

Объяснение у нее находилось только одно. Это был спектакль! На публику! Он сам так сказал. Исключительно для публики!

Она повторяла себе это, как заклинание, идя рядом с Сальваторе и улыбаясь новым знакомым.

То же самое Лана повторяла себе все время, пока они оставались в Риме. Она уверяла, что все идет по плану и что мужчина, за которого она вышла замуж по причинам, никак не связанным с ее собственной реакцией на его объятия, больше не будет устраивать подобные «демонстрации». Только почему-то душевное равновесие не возвращалось и забыть поцелуй не получалось…

«Может, я плохо стараюсь?» — думала Лана, стоя у окна своей спальни и косясь на дверь, соединяющую две комнаты.

Решительно тряхнув головой, она отвернулась от окна и легла в постель. Завтра они уезжают из Рима в Тоскану. Дорога предстоит долгая, так что надо поспать. Пусть все думают, что их ждет медовый месяц, но она-то знает, что к ней это отношения не имеет.

Ведь она ненастоящая жена.

Глава 5

Сальваторе прибавил газу и с удовлетворением ощутил мгновенный отклик мощного автомобиля — эксклюзивной модели одной эксклюзивной итальянской марки. Не меньшее удовлетворение ему доставила и прошедшая неделя в Риме. Как выяснилось, он зря волновался. Все прошло великолепно, можно сказать триумфально. Он достиг своих целей. Объявил всему миру — в том числе Джаванне и ее отцу, — что Сальваторе Лучези перестал быть холостяком.

Он покосился на сидевшую рядом Лану. Она проявила удивительное снисхождение к Джаванне на приеме у герцогини. Надо отметить, что она поступила мудро. Для Рима нет большего лакомства, чем скандал, и история о том, как Джаванна Фабрицци плеснула шампанским в лицо жене Сальваторе Лучези, уже наверняка обросла множеством подробностей. Если бы Лана дала девчонке отпор, это только ухудшило бы ситуацию. А вот ее холодное пренебрежение, ее сочувствие к «влюбленному подростку» — это было сыграно виртуозно.

Сальваторе снова покосился на нее. Она смотрела в окно, и он видел только ее профиль, который был так же красив и элегантен, как и она вся. Наверное, на свете нет женщины красивее, нет другой женщины с такими прекрасными зелеными глазами…

Его пронзило воспоминание. О том, как эти глаза смотрели на него. Как он держал ее лицо в ладонях. Как его губы касались ее губ, вкушая их сладость…

Эх, это было сделано на публику, тот поцелуй… только в нем было нечто большее.

Сальваторе охватило предвкушение. В Риме они вели светскую жизнь, у них не было времени друг для друга. Зато сейчас… сейчас все будет по-другому. Теперь эта красивая женщина будет в его полном распоряжении, и им никто не помешает.

Он позволил себе еще раз взглянуть на ее совершенный профиль, а потом сосредоточил внимание на автостраде. Нельзя отвлекаться за рулем. Надо немного потерпеть.

Его настроение улучшилось.

У Ланы расширились глаза — в чем не было ничего удивительного. Они только что миновали величественные позолоченные кованые ворота и поехали по извивающейся между высокими кедрами аллее к тосканскому палаццо Сальваторе.

От красоты у нее перехватило дух. Дом был прекрасен! Лане казалось, что она вдруг перенеслась в прошлое, и сейчас резные массивные дубовые двери в центре каменного фасада распахнутся, и на крыльцо выйдут люди в нарядах XVIII века.

— О, боже! — восхищенно выдохнула она.

Когда Сальваторе подъехал к палаццо, дубовые двери действительно распахнулись, и на крыльце появился пожилой мужчина с важной осанкой, а за ним вышла женщина средних лет в черном.

— Джузеппе здесь дворецкий — он служит нашей семье много лет. Синьора Гарди — экономка. С остальным персоналом ты познакомишься потом, — сказал Лане Сальваторе. — Не забывай, — добавил он, — они будут видеть в тебе новую хозяйку дома. Они отлично справляются со своими обязанностями, так что, если они все же обратятся к тебе за консультацией, оставь все на их усмотрение.

Лана и так об этом помнила. Она тщательно следила за своим лицом, когда знакомилась с Джузеппе и принимала поздравления от синьоры Гарди.

Внутри палаццо был так же прекрасен, как и снаружи. Из просторного холла с пилястрами и мраморным полом в комнаты вели двустворчатые двери, а в дальнем конце вверх поднимались два изогнутых лестничных пролета.

Окна спальни, отведенной для Ланы, выходили на задние сады, резная кровать была застлана белым шелковым покрывалом с вышивкой. Чуть зеленоватый цвет стен гармонировал с цветочной росписью по периметру потолка. Хрустальная люстра сочеталась с настольными лампами у кровати.

Лана с удовольствием рассматривала комнату, пока слуга заносил ее багаж. За неделю в Риме ее гардероб сильно разросся после нескольких походов в модные бутики на Виа-деи-Конкорди. Вслед за слугой появилась горничная и тут же принялась распаковывать вещи, Лана же отправилась в ванную. Приняв душ и освежившись, она прошла в комнату, и горничная с почтением сообщила, что ее ожидают внизу.

Быстро одевшись, Лана спустилась вниз, и ее провели через столовую, длинный зал со статуями, высоким потолком, картинами на стенах, к французскому окну, откуда был выход на террасу. Там, под огромным тентом, стоял столик из стекла и металла, на котором был сервирован обед. Сальваторе уже ждал ее.

Подойдя к перилам, Лана посмотрела вниз, на сады, к которым вели широкие каменные ступени. В каменном фонтане со скульптурой в центре журчала вода, под оливковыми деревьями стояли резные скамьи.

— Фонтан включают изредка, чтобы экономить воду, — услышала она голос Сальваторе.

— Здесь очень красиво, — сказала она, садясь на стул, который он придвинул специально для нее.

— По большей части это творение рук моей матери — и сады, и внутреннее убранство, — сказал Сальваторе. — Она проводила здесь много времени. А отец редко здесь бывал.

Лана внимательно посмотрела на него, уловив в его голосе напряжение. И вдруг сообразила, что это напряжение появлялось каждый раз, когда Сальваторе упоминал своих родителей — в разговоре с ней или с кем-то еще. Интересно, почему так, спросила она себя. Интерес у нее вызывало не только это, но и сам Сальваторе, и вся его семья. Ведь он был одним из богатейших людей Италии, принадлежал к элите страны, называл своим домом старинное палаццо, однако…

Вот ее детство и юность были счастливыми, потому что у нее были любящие родители. Да, они не были богаты, но у них был свой дом, достаточно удобный, и они гордились красавицей-дочкой, радовались, когда она стала моделью. Их безвременная гибель стала для нее страшной катастрофой.

«И помешала увидеть и верно оценить сущность Малькольма, понять истинную причину его интереса ко мне».

Ее взгляд снова обратился на Сальваторе. Как же он не похож на Малькольма, подумала она. И характер у него другой. Он не хитрил и не лгал, открыто признался, зачем решил жениться на ней.

Они получили взаимную выгоду. Именно взаимную. В отличие от Малькольма…

Лана прогнала прочь мысли о человеке, который обманул ее. Который обокрал ее. Она больше не будет тратить время на размышления о нем, сказала она себе. Вместо этого сосредоточится на настоящем.

Слуга принес поднос с закусками, и Лана вдруг ощутила голод. Она с удовольствием положила себе на тарелку и зеленого салата, и сочных помидоров, и холодного цыпленка. Слуга наполнил ее бокал, и она с наслаждением сделала глоток белого вина.

— Ты стала есть совсем не как модель, — заметил Сальваторе.

Лана посмотрела на него. Кажется, подумала она, после отъезда из Рима он отказался от формального тона, к которому она уже успела привыкнуть.

— А знаешь, — сказала Лана, отрезая кусочек куриного филе, — это лучшее во всей нашей ситуации. Есть вволю после многих лет почти голодания. Это блаженство!

Он улыбнулся:

— Но разве тебе не придется голодать, когда ты вернешься в модельный бизнес?

— Я не собираюсь возвращаться, — ответила Лана. — Это точно. Во всяком случае, я уже старовата для работы моделью. Когда я расплачусь с кредитом, что взвалил на меня Малькольм, я все продам и уеду из Лондона!

— И куда ты поедешь?

Ее удивило, что ему интересно, как сложится ее жизнь после того, как она перестанет играть роль его жены.

— Еще не знаю, — ответила она. — На южное побережье, наверное. Может, я куплю там гостевой домик, а может, открою магазин одежды.

— Твоя идея с магазином одежды при твоем опыте в модельном бизнесе мне понятна, а вот почему на побережье?

Лана снова удивилась, на этот раз тому, почему его интересует и это.

— Детские воспоминания, — ответила она, — о каникулах с родителями. Так было до того… — Она замолчала. Вспоминать о них было больно.

По взгляду Сальваторе она догадалась, что он ожидает продолжения.

— Они погибли в жуткой аварии на шоссе четыре года назад, — тихо проговорила она.

— Это тяжело — лишиться обоих сразу, — сказал он. — А вот мои, — напряженно произнес он, — погибли, когда их частный самолет рухнул на Сардинии. Прошло уже двенадцать лет, но… — Он замолчал.

На мгновение их взгляды встретились. И что-то произошло между ними. Нечто такое, что не имело отношения к причинам, по которым Лана оказалась в этом прекрасном палаццо и играла роль жены. Нечто такое, что имело отношение только к ним двоим. И к их трагичным воспоминаниям.

— Боль не проходит, — тихо проговорила Лана.

— Да.

Выпив вина, она вновь принялась за еду. Сальваторе последовал ее примеру. Однако молчание между ними почему-то не вызывало неловкости.

— Скажи, а сколько лет этому палаццо? — спросила Лана.

— Почти три сотни лет, — ответил Сальваторе. — Семья, которая строила особняк, продала его после Наполеоновских войн, и он еще не раз переходил из рук в руки, прежде чем его купила моя семья.

— Можно мне исследовать его? — спросила она.

Сальваторе нахмурился, как будто она задала неуместный вопрос.

— Естественно. К сожалению, у меня сегодня не будет времени, чтобы показать его тебе — я должен поработать, ведь пока мы были в Риме, я делами не занимался. Если погода для тебя теплая, можешь посидеть у бассейна — пока лето не вступит в свои права, он подогревается.

— Спасибо, звучит заманчиво, — улыбнулась Лана. — Какое у нас расписание на то время, что мы будем жить здесь?

В Риме Сальваторе составил четкий график, и она предположила, что и здесь ей придется участвовать в каких-либо мероприятиях.

— Как я сказал, у меня много работы, но я не вижу причин, почему бы мне не показать тебе окрестности. Ты говорила, что никогда не была во Флоренции. Тебе интересно съездить туда?

— Да, — ответила Лана, — но не обязательно меня туда везти. Я могла бы съездить и одна. Пожалуйста, не думай, что ты обязан…

— Лана, — перебил ее Сальваторе. — Предполагается, что у нас медовый месяц — мы же недавно поженились. Как это будет выглядеть, если молодая жена в одиночестве станет разъезжать по окрестностям?

— Я просто не хочу обременять тебя.

— Ты не обременяешь, — заверил ее Сальваторе. — Я покажу тебе Флоренцию, потом мы отправимся в Пизу, Лукку, Сьенну — список можно продолжать и продолжать! Даже за год ты не сможешь увидеть все достопримечательности, что предлагает тебе Тоскана.

Сальваторе выключил компьютер и отодвинул клавиатуру. На сегодня работа закончена. Настало время для более приятных дел.

Джузеппе провел расследование и доложил, что Лана у бассейна. Идеально…

Сальваторе отправился в путь.

После кондиционированной прохлады кабинета теплый воздух доставлял удовольствие. Он прошел через террасу и стал спускаться к бассейну. Весеннее солнце отбрасывало на воду яркие блики.

Лану Сальваторе увидел издалека и вдруг замер. Она лежала на животе на шезлонге полностью обнаженная, если не считать крохотных трусиков от бикини, копна роскошных волос была перекинута через плечо. Замерев возле шезлонга, он залюбовался ее прекрасным телом.

И в нем вспыхнуло желание, настойчивое и непреодолимое.

Движимый им, он медленно пошел вперед.

Лана спала, сладко и мирно, отдыхая после напряженной недели в Риме. Здесь ее убаюкало пение птиц, треск цикад и журчание воды в фильтре. Но неожиданно что-то разбудило ее. Шаги? Может, кто-то из горничных пришел за пустыми стаканом из-под ледяного сока и чашкой из-под ароматного кофе?

Приподняв голову, она посмотрела по сторонам.

И замерла как громом пораженная.

Рядом оказалась вовсе не горничная. А Сальваторе. Он стоял в метре от шезлонга и смотрел на нее.

Лана догадалась, что он разглядывает ее. И наслаждается тем, что видит.

На нем не было солнцезащитных очков, поэтому она наблюдала, как его взгляд медленно скользит по ее телу. Она привыкла к тому, что ее разглядывают, но раньше ее разглядывали из-за того, что было на ней надето. Сейчас же на ней ничего не было…

Лане показалось, что время остановилось. Ее сердце учащенно забилось, кровь быстрее побежала по жилам. Внезапно Сальваторе отвел взгляд, выражение его лица изменилось. Он двинулся вперед, но не к шезлонгу, а к домику у бассейна.

— Извини, что потревожил тебя, — бросил он на ходу. — Хочу переодеться и поплавать. А ты загорай.

Лана опустила голову на руки, пытаясь справиться с охватившим ее возбуждением. Господи, этого нельзя допустить! Нельзя! Ни под каким видом! Она лежала, уткнувшись лицом в полотенце, пока снова не услышала сначала шаги, а потом громкий всплеск, и поняла, что Сальваторе прыгнул в бассейн. Спустя какое-то время он вылез на бортик, вытерся полотенцем и, шлепая мокрыми ногами, подошел к ней.

— Тебе необходим крем после солнца, — сказал он, присев на корточки рядом с шезлонгом. — Замри.

Лана ощутила, как он выдавил холодный крем на ее разгоряченную кожу и принялся растирать его между лопаток.

— Расслабься, — посоветовал он.

Для Ланы это было невозможно — как она могла расслабиться, когда его сильные руки скользили по ее спине, медленно продвигаясь вниз? Изо всех сил пытаясь овладеть собой, она стиснула пальцами полотенце.

Неожиданно Сальваторе убрал руки с ее спины и выпрямился.

— Дело сделано, — сказал он. — Я пойду переоденусь. А тебе бы я посоветовал перевернуться на спину, чтобы не сгореть.

Лана услышала, как он пошел прочь. Когда дверь домика открылась и закрылась, она поспешно застегнула на спине бюстгальтер купальника и, сев, завязала бретельки на шее. Сальваторе вышел из домика пять минут спустя, и она уже сидела, расслабленно откинувшись на поднятую спинку шезлонга. Глаза она спрятала за солнцезащитными очками, а волосы собрала и повязала полосатой лентой. Делая вид, будто поглощена книгой, она то и дело потягивала воду из высокого стакана. В общем, выглядела спокойной и собранной.

Что было полной ложью.

Сальваторе остановился рядом с ней.

— Не сиди на солнце слишком долго, — сказал он.

Лана отстраненно кивнула, и Сальваторе пошел дальше. Едва он скрылся за поворотом, она захлопнула книгу и уставилась на лазурную гладь бассейна.

А ее сердце продолжало стучать, будто пойманная в клетку птичка.

Сальваторе прошел в дом. Он не стал противиться своему желанию прикоснуться к Лане, поэтому решил намазать ее кремом. И не жалел об этом. С какой стати?

«Я же знаю, что хочу ее».

Да, он действительно хочет ее. И будет хотеть весь тот год, что им предстоит прожить вместе. Если, конечно, она ему раньше не надоест.

Итак, он отделался от Джаванны, приступил к процессу разделения бизнеса с ее папашей. Теперь можно сосредоточиться на основной причине, ради которой он привез Лану в Италию. Здесь, вдали от суеты Рима, он будет подступать к своей цели медленно, неторопливо.

Конечно, было бы предпочтительнее иметь с ней короткий роман. Брак создал много сложностей, но деваться некуда. Он наверстает все то, что упустил тогда, когда принял ее отказ поужинать и не настоял на продолжении знакомства.

Стоя на лестничной площадке, Сальваторе устремил взгляд на дверь спальни Ланы. Спальни располагались по соседству, как в Риме. И, как в Риме, комнату, которая была выделена Лане, когда-то занимала его мать. Сам он занял спальню отца.

Выражение его лица изменилось. Стало на мгновение суровым.

Спальни соединены дверью, которая не соединяла, а разъединяла родителей, подумал он, но тут же отогнал эту мысль и прошел в свою комнату. После отца он сделал здесь ремонт, однако убранство все равно вызывало в нем противоречивую смесь эмоций, от нежной привязанности до гнева. Его взгляд переместился на дверь, которая соединяла две спальни и вела в комнату матери. А ведь теперь там Лана, подумал он, теперь там ее дом.

Нет, тут же возразил он самому себе. Она здесь временно.

Сняв с себя одежду, Сальваторе направился в ванную. Физическая нагрузка пробудила в нем голод. А растирание крема по спине Ланы — желание снова увидеть ее обнаженной.

Глава 6

Ужин был сервирован в элегантной столовой. Хотя Сальваторе предупредил, что форма одежды обыденная (что выразилось у Ланы в свободном, как туника, платье цвета ржавчины и шарфе, изящно обернутом вокруг шеи, а у Сальваторе — в тонком кашемировом пуловере и темных брюках), прием пищи за роскошным столом красного дерева, в окружении картин, место которым было в музее, и при двух слугах, подававших блюда под руководством величественного Джузеппе, едва ли можно было назвать обыденным. Не обыденной была и сама еда, включавшая полную перемену блюд, от аперитива до десерта, состоявшего из нежнейшего грушевого сорбе.

— Это все в твою честь, — тихо сказал Сальваторе.

Лана искренне выражала свою благодарность и пробовала каждое блюдо. К концу ужина она поняла, что получила одобрение со стороны Джузеппе, и ощутила угрызения совести. Дворецкий видит в ней новую хозяйку палаццо, а на самом деле она никакая не хозяйка.

И не станет таковой.

Ее взгляд переместился на Сальваторе, который сидел во главе стола. Так как стол был слишком длинным, Лана села справа от него. Со стороны они выглядят настоящей семейной парой, однако никакой семьи у них нет, подумала она. От этой мысли где-то в глубине души зародилась боль… нет, не боль, откуда быть боли? Для боли нет никаких оснований… В общем, у нее в душе образовался какой-то комок.

Лана приказала себе сосредоточиться на том, что говорит Сальваторе.

— Ну что, хочешь завтра увидеть Флоренцию? — спросил он.

— Завтра? — удивилась Лана.

— Мне так будет удобно, — ответил Сальваторе. — Послезавтра у меня конференцзвонки и утром, и днем.

— Да, с удовольствием, — ответила Лана.

Дальше они стали обсуждать поездку. Лана с готовностью согласилась отказаться от посещения Уффици и сосредоточиться на общей экскурсии по главным достопримечательностям города.

— У тебя будет много других возможностей побывать там, — сказал Сальваторе.

Она кивнула, строя планы на то время, когда она будет предоставлена самой себе. Надо бы выучить итальянский, пока она в Италии. И учить язык она будет не по Интернету… накупит учебников. Это поможет скоротать время…

Ее взгляд снова переместился на Сальваторе. И снова у нее в душе поднялась необоснованная тоска, для которой не было ни причин, ни повода.

И что из того, что красивее мужчины она в жизни не видела? Что из того, что он так внимательно разглядывал ее у бассейна? Ничего из этого не имеет отношения к тем причинам, которые подвигли ее выйти за него замуж.

И об этом нужно постоянно помнить.

Флоренция в полной мере соответствовала рассказам о ней. Лана была очарована городом, несмотря на толпы туристов, заполонивших улицы даже в это время года. Сальваторе оказался умелым экскурсоводом и рассказывал много интересного обо всех достопримечательностях, что ей довелось увидеть.

Лана намеренно надела удобную одежду: песочного цвета платье-рубашку и свободный жакет, который выглядел одновременно и обыденным, и шикарным. Непромокаемые туфли на плоской подошве помогли ей выдержать долгие прогулки.

Они начали осмотр города с Давида Микеланджело и базилики. Погода стояла идеальная — не слишком жаркая, очень приятная. Для обеда новоиспеченные супруги выбрали уютную тратторию, и Лана, празднуя отказ от диеты, отдала дань пасте. После обеда они снова отправились в путь. Когда шли над рекой Арно по знаменитому крытому мосту Понте-Веккьо, Сальваторе рассказывал историю о том, как Медичи устроили в мосте тайную переправу в качестве потенциального пути спасения от соперников и как катастрофические наводнения при жизни предыдущих поколений нанесли ужасающий ущерб городу, от которого он, к счастью, оправился.

После этого они устроили себе перерыв на кофе, а ближе к вечеру, когда тени стали удлиняться, поднялись на площадь Микеланджело, откуда открывался великолепный вид на весь город.

— Время для коктейлей, — объявил Сальваторе. — А потом ужин. Нас ждет столик на крыше отеля «Фалькон», тебе там понравится.

Лана неуверенно посмотрела на него. Он целый день показывал ей Флоренцию — неужели он на самом деле собирается и ужинать с ней здесь?

— Ты не обязан, — сказала она. — Ты и так посвятил мне целый день.

Выражение лица Сальваторе опять стало бесстрастным, что очень удивило Лану. Весь день он был расслабленным, обходительным — таким она никогда его не видела. Возможно, думала она, потому что его никто не видит… здесь нет ни прислуги, ни друзей, ни светских знакомых. Мы здесь безымянные туристы, ни мне, ни ему не надо играть роли. Он просто итальянец, показывающий город англичанке.

Только вот сейчас все вдруг изменилось.

— Все уже заказано, — сказал он не терпящим возражений тоном.

— Тогда конечно… — проговорила Лана.

Она была не одета для такого пафосного заведения, каким мог оказаться ресторан, однако Сальваторе это, по всей видимости, не волновало. Он и сам был одет в повседневную одежду, в рубашку с открытым воротом, льняной пиджак и легкие брюки. На ногах у него, как и у Ланы, были удобные туфли для долгих прогулок. Лана внутренне вздохнула. Но даже в этом наряде он выглядит шикарно. А темные очки только добавляют ему лоска.

«Что же мне делать с тем, что я так бурно реагирую на него?» — спросила себя она.

Этот вопрос неустанно мучил ее. Надо перестать реагировать на его физическую привлекательность. Как-никак ей предстоит жить в его доме целый год.

Возможно, недели через две… через пару месяцев… она привыкнет к его присутствию…

Слабая надежда.

Сальваторе откинулся на спинку стула и посмотрел на сидевшую напротив женщину. Она была так же прекрасна, как всегда. Пусть она одета в повседневное платье, пусть ее волосы заплетены в обыкновенную косу, которую уложила на затылке, пусть из макияжа у нее только подкрашены ресницы и губы. Но все это ни на йоту не умаляет ее красоты.

Лана наделена природной красотой, которая заставляет мужчин оборачиваться ей вслед. По всей видимости, она не замечает этого или, если учесть ее карьеру, воспринимает это с полным равнодушием. И это хорошо. Есть только один мужчина, к которому она не должна быть равнодушна.

Только вот… Похоже, она к нему равнодушна.

После целого дня вместе Сальваторе не увидел в ее поведении ничего нового. Она проявляла интерес ко всему, что он ей рассказывал, задавала множество вопросов, демонстрировала довольно глубокие познания в искусстве эпохи Ренессанса. Но не более.

Она была вежлива и корректна, однако при этом…

Настороже. Правильное ли слово он подобрал, чтобы описать ее манеру общения с ним?

Возможно, в этом виноват он сам. Да, пока они жили в Риме, он постоянно испытывал напряжение. К ней он относился как к инструменту, который помогал ему добиться желаемого.

Однако сейчас, когда задача выполнена — планы Джаванны и ее папаши сорваны, — когда они находятся вдали от любящего сплетни и скандалы Рима, он мог бы позволить себе расслабиться.

Да и она тоже.

Сальваторе выбрал ресторан на крыше «Фалькона» из-за его знаменитого вида на Флоренцию. Вечер был теплым, на террасе царил полумрак, разгоняемый свечами на столиках. После долгого дня оба были рады присесть и полакомиться вкусными блюдами из меню.

— Ну что, довольна днем? — спросил он у Ланы, которая любовалась видами.

Она с улыбкой повернулась к нему:

— Да, конечно. Разве может быть иначе. Это было очень любезно с твоей стороны.

Сальваторе отмахнулся:

— Я был рад показать тебе Флоренцию.

Он сам услышал в собственном тоне резкость и понял, откуда она. Лане не надо было говорить так, будто это любезность с его стороны, будто он сделал ей одолжение.

— В следующий раз, — сказал он, — ты увидишь Уффици. Лучше всего будет индивидуальная экскурсия.

Лана покачала головой.

— Ой, пожалуйста, не надо. В этом нет необходимости. Достаточно просто забронировать билет, чтобы избежать очередей. Да и дешевле выйдет.

Сальваторе изогнул бровь. Лана жила в совершенно другом мире, чем он. Пока они были в Риме, пока он демонстрировал ее всему свету, одетую в наряды с украшениями, которые она никогда в жизни не смогла бы себе позволить, он об этом напрочь забыл.

Сейчас же она его жена. Только она не стала бы его женой, если бы не необходимость обезоружить Роберто. Она могла бы оказаться здесь в качестве его любовницы, не более. Его взгляд переместился на обручальное кольцо, на бриллиант, сверкнувший в сиянии свечей, когда Лана поднесла к губам бокал. Потом он посмотрел на свое обручальное кольцо. И вздохнул, не желая думать об этом. Да, брак был необходимостью — и только. И не имеет значения, что он взял себе жену не по выбору.

А будет ли у него когда-нибудь возможность выбрать?

Сальваторе отмахнулся от язвительного вопроса, заданного самому себе.

— Индивидуальная экскурсия предпочтительнее, — твердо заявил он, закрывая тему. — Я все организую к следующему разу, когда мы приедем сюда.

Подошел официант, чтобы принять заказ. Сальваторе не раз бывал в этом ресторане и знал, что кухня не разочарует его.

Так было и на этот раз. Не разочаровала его и компания. Или обстановка за столом. Когда принесли закуски, он поставил перед собой цель избавиться от напряжения, которое постоянно присутствовало в их с Ланой общении. Там, в Риме, оно было неизбежным, сейчас же все выглядело по-другому.

Сейчас ни у него, ни у Ланы не возникало необходимости играть роли, поэтому они вполне могли быть самими собой…

Радоваться хорошему дню. Забыть о том, что они женаты, потому что сейчас это не имеет значения. Важным стало только одно. Как и в тот раз, когда они познакомились.

То, что он очень хочет ее.

При этом тот факт, что она его жена, тоже не имеет значения.

Лана допила вино, поставила бокал на скатерть из дамасского шелка. У нее было странное настроение. Она сказала правду: она действительно довольна прошедшим днем. А разве может быть иначе, когда ты во Флоренции?

Она устремила взгляд на Сальваторе. Он сидел откинувшись на спинку стула, красивый, как всегда. Наверное, даже более красивый, подумала она, без темных очков, в этой романтичной обстановке, когда на небе сияют звезды…

Ей нельзя думать ни про какую романтику, сказала она себе.

Они просто ужинают вместе, и то, что они оказались в таком романтическом месте, не имеет к ним никакого отношения. Сальваторе выбрал этот ресторан, потому что здесь красивый вид и великолепная кухня. Да и беседа за ужином не затрагивала личные аспекты — они обсуждали то, что видели и что собираются посмотреть и во Флоренции, и вообще в Тоскане. Такой разговор обычно бывает между знакомыми людьми, не между новобрачными.

Да и брак не имеет к ним никакого отношения. Потому что в нем нет ничего личного. Их вообще ничего не объединяет.

Лана снова перевела взгляд на крыши Флоренции. Так гораздо безопаснее, чем смотреть на Сальваторе.

Голос Сальваторе вывел ее из задумчивости.

— Ты знаешь историю о том, как архитектор Брунеллески победил в конкурсе на строительство купола для базилики? Потом этот купол стал самым большим в мире.

— Мой отец, — поворачиваясь к нему, ответила Лана, — однажды мне об этом рассказывал. Что-то насчет того, что было два купола, один внутри другого, и меньший помог поднять больший, правильно?

— Великолепно, — сказал Сальваторе.

— Отец всегда хотел приехать сюда и своими глазами взглянуть на купол. Они с мамой планировали здесь отпуск, когда… — Она замолчала, едва заметно пожав плечами. — В общем, отпуск у них не получился.

Лана устремила взгляд на базилику с восьмигранным куполом и ощутила спазм в горле, как всегда, когда думала о родителях и об их безвременной гибели.

Неожиданно Сальваторе накрыл ее руку, лежащую на столе, своей. Он явно выражал ей искреннее сочувствие.

— Твои родители были бы рады, что ты здесь и видишь все это, правда? — тихо проговорил он.

Лана посмотрела на него. В его взгляде было понимание, и она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. В следующее мгновение Сальваторе отвернулся.

— Моей маме всегда нравилась Фиренце, — вдруг заговорил он, машинально называя Флоренцию по-итальянски. — Она вдохновляла ее на идеи для палаццо. Ей нравилось бродить по антикварным магазинчикам, покупать мебель и предметы искусства. Это отвлекало ее, когда… — Он замолчал и с извиняющимся видом повернулся к Лане: — Прости. Древняя история… — Взяв бутылку, он разлил вино по бокалам.

— Пожалуйста, не извиняйся, — сказала Лана. — Наши воспоминания — это все, что у нас есть, и мы должны беречь их.

Она различила теплые нотки в его голосе, когда он заговорил о матери, и поняла, что он очень любил ее. В ней поднялась мощная волна сочувствия к нему. Ведь он, как и она, пережил тяжелую утрату.

Сальваторе продолжал смотреть на нее. В его глазах появилось нечто новое — во всяком случае, так показалось Лане. А может, так падал свет от свечки на столе? Или так на него подействовало вино? Или мерцание звезд? Как бы то ни было, он смотрел на нее совершенно иным взглядом.

— Ты права, должны, — сказал он. — Ради них и ради себя самих. Добрые воспоминания — да, мы должны их хранить и беречь. — Подняв бокал, Сальваторе чокнулся с ней. — И сегодняшний день станет одним из таких воспоминаний. Так что выпьем за него.

Лана взяла свой бокал.

— Мы пьем за прекрасно проведенный день, за спокойный и уютный вечер, за все, что нас ждет впереди, — произнес он тост.

На мгновение — всего лишь на мгновение — Лана почувствовала, как внутри у нее что-то вспыхнуло, как будто свет, отразившийся в вине и в темных глазах Сальваторе, зажегся в ней.

Допив вино, он жестом подозвал официанта и попросил принести десертное меню.

— Ресторан славится своими десертами, — сказал он Лане. — Так как ты не на диете, можешь позволить себе насладиться сладким.

Выбрав в меню по рекомендации Сальваторе фирменное блюдо — густой крем на основе карамели, — она задумалась, глядя на город. Интересно, что он подразумевал под «сладким»? Только десерт или что-то еще? Показалось ей или на самом деле в его голосе прозвучало вожделение? Для нее же весь этот вечер стал сладким. Ей сладко сидеть здесь, высоко над городом, пить вино, общаться с ним, не притворяться и не играть на публику — в общем, просто быть самой собой.

Лана сообразила, что захмелела, но ее это не заботило. Ей было хорошо — сладко — на душе, ей было хорошо — сладко — в обществе Сальваторе…

Повернув голову, она наткнулась на его взгляд. Он улыбался.

И от этого ей стало еще слаще.

«Не хочу, чтобы этот день заканчивался, — непроизвольно подумала она. — Хочу вот так сидеть здесь и смотреть на него».

Эта мысль показалась ей странной… Странной, потому что Сальваторе был ей чужим. Разве нет?

Лана осознала, что зря задала себе этот вопрос. Потому что пришедший ответ открыл ей глаза на невозможное.

«Он больше не чужой мне».

Палаццо так и манило огнями в бархатной ночи, когда Сальваторе вылез из машины и протянул руку Лане. Однако она не оперлась на нее, а выбралась сама с присущим ей изяществом. Сальваторе кивком поблагодарил шофера, и машина поехала к гаражу позади дома.

— Какая замечательная ночь! Сколько звезд! — воскликнула Лана, подняв голову к небу. — Во Флоренции их увидеть мешают уличные фонари.

Сальваторе последовал ее примеру и посмотрел в небо, которое было усыпано звездами. Затем он перевел взгляд на Лану и залюбовался ею. Поддавшись порыву, он шагнул к ней.

Весь вечер он испытывал удовольствие от общения с Ланой. Ему нравилось сидеть с ней на крыше «Фалькона» под звездным небом, вдыхать ее аромат, который смешивался с теплым воздухом Флоренции, любоваться городом внизу… В этой романтической обстановке он радовался тому, что они предоставлены самим себе, что никто не обращает на них внимания, что не надо играть никакую роль, что можно беспрепятственно наслаждаться ее красотой…

Но кроме этого, было и еще кое-что, Сальваторе знал это точно. Нечто, что появилось, когда они рассказали друг другу о печальных событиях в своей жизни. Ведь они оба пережили трагическую потерю родителей.

Он осознал, что у него в душе рождается волнующее чувство, что было внове для него. Да, желание и ощущение единения… Что-то, что усиливало красоту Ланы в его глазах…

Неожиданно для себя Сальваторе захотелось окликнуть ее. Чтобы она смотрела не на звезды, а на него…

— Лана.

Наверное, на него подействовало выпитое за ужином вино, решил он. И обострило его желание, разгоняя жаркую кровь по жилам.

Да, она пробудила в нем желание в первую же встречу, но он жестко сдерживал себя, помня о том, что нужно сосредоточиться на деле, которое включало его женитьбу на Лане. Сейчас же, когда все деловые вопросы решены, он может дать себе волю, отпустить вожжи. И тот поцелуй на приеме дал ему возможность понять, что его ждет. Чем она может ответить на его желание.

«Ведь она хочет меня не меньше, чем я ее».

Теперь они оба могут утолить горящее в них желание.

Сальваторе молча наклонился к Лане и припал к ее губам. Он услышал, как она тихо выдохнула, и ее губы сами собой открылись навстречу его. Он обнял ее и прижал к себе. Она подалась к нему всем телом.

В Сальваторе с новой силой вспыхнуло желание. Да, это то, чего он хотел с их первой встречи… с того поцелуя на приеме у герцогини…

Неожиданно его словно обдали ушатом холодной воды: Лана отстранилась и попятилась.

— Нет!

Одно-единственное слово.

Сальваторе изумленно уставился на нее. Она выставила перед собой руки, словно отталкивая его.

— Нет! — повторила она и сделала еще один шаг назад. — Это невозможно… — Ее голос дрожал. — Нам нельзя.

— Нельзя? — изумился Сальваторе. Слово прозвучало для него полной бессмыслицей.

Лана пятилась от него к крыльцу дома, словно стремилась спрятаться от него внутри.

— Послушай, — опять заговорила она, — мы оба слишком много выпили… слишком много времени провели вместе. Вино, звездная ночь… мы подчинились порыву. — Замолчав, она с сокрушенным видом опустила руки.

— Но почему? — недоумевал Сальваторе. — Почему ты говоришь, что нам нельзя? Ты думаешь, я не понимаю, когда женщина откликается на ласку? Ты вспыхнула в моих объятиях, как…

— Естественно, нельзя! — перебила она его. — Иначе и быть не может! — Он увидел, как она на мгновение закрыла глаза и резко выдохнула. — Как может быть иначе, если ты платишь мне за то, чтобы я жила здесь?

— Плачу тебе? — ледяным тоном повторил Сальваторе.

— А как еще это можно назвать? Я здесь, с тобой, потому что ты платишь мне четыреста тысяч за это.

— И это говоришь мне ты?! — с яростью произнес он. — Ты сама согласилась на эти деньги, когда подписывала контракт. Это твое обеспечение при разводе, а вовсе не плата за твое присутствие здесь!

— Именно плата! Иначе и не назовешь! Именно ради этого я и вышла за тебя — чтобы ты за меня рассчитался с кредитом. Я здесь ради денег, Сальваторе. Я твой наемный работник, не больше. Ты же сам знаешь, что наш брак — сплошная ложь. И не важно, как называть эти четыреста тысяч, которые я получу при разводе — это в любом случае плата за мое присутствие здесь, за участие в брачной церемонии! Так что, если ты…

Она замолчала и опять попятилась.

— Мне предстоит провести с тобой целый год моей жизни. — Теперь в ее голосе слышалась боль. — В роли твоей жены. В публичной роли твоей жены. Но не в личной. Ничего личного между нами нет. В конце этого года я уйду с четырьмястами тысячами в кармане. И все. — Она помотала головой. — Прости… Между нами ничего не может быть. Я не могу забыть о деньгах, которые ты мне заплатишь за то, что я вышла за тебя. — Она судорожно сглотнула. — Деньги и близость… Для меня эти два понятия не сочетаются. Извини, но я вижу все это именно так.

Повернувшись, она пошла к дому.

Сальваторе ошеломленно смотрел ей вслед.

Глава 7

Лана стояла под упругими струями воды. Ей очень хотелось смыть донимавшие ее мысли, остудить кровь и тело. Однако ничего не помогало. Завернувшись в махровый халат, она вышла из ванной, не ощущая ни малейшего успокоения в душе.

Ей все еще не верилось, что она отвергла Сальваторе.

Своего мужа. Правда, мужа только по статусу. «Потому что так надо!» — убеждала она себя. Ведь в противном случае…

Ее окатило воспоминание, горячее и страстное. Она даже услышала, как Сальваторе произносит ее имя, услышала в его голосе желание, ощутила собственный ответ на его страсть. Эх, если бы она не вылезла из машины и не стала смотреть на звезды, ей удалось бы сохранить ту атмосферу, что царила в их отношениях весь вечер.

Ее взгляд непроизвольно метнулся к двери, разделявшей две спальни.

Закрыта.

Так и должно быть.

Сальваторе сидел в своем кабинете и смотрел на экран компьютера, но плохо понимал, что там отображено. Ночь он провел беспокойно, почти не спал. Им владело раздражение, причем не только на то, что его отвергли, но и на собственное тело, которое четко говорило ему, чего оно хочет.

Слова Ланы шокировали его, они в буквальном смысле пригвоздили его к месту. Ему в голову не могло прийти, что она таким вот образом воспринимает их сделку. Ведь ни причины, по которым они поженились, ни обстоятельства их будущего развода не имели никакого отношения к тому, что было между ними! Он понимал, что нужно каким-то образом втолковать это Лане. Но вот как убедить ее в том, что его влечет к ней независимо от причины, по которой он предложил ей выйти за него… причем влечет с первой встречи?

Сальваторе вздохнул, потянулся к клавиатуре. Скоро нужно будет подключаться к видеоконференции. Работа отвлечет его.

Перед его глазами снова появился образ Ланы. Как же она красива… как же сильно он хочет ее! Но его желания мало — она сама должна признать, что тоже хочет его. Признать, что притяжение между ними не имеет никакого отношения к их фиктивному браку.

Потому что он не желает иметь дело с браком — настоящим, долгосрочным браком, о котором мечтает каждая женщина.

Внутреннее состояние Ланы противоречило теплому и спокойному вечеру, когда она вышла на террасу, где был сервирован ужин, и увидела там Сальваторе. В ведерке у стола охлаждалась бутылка шампанского, в хрустальных подсвечниках горели свечи. Она внимательно взглянула на Сальваторе. Вид у него был необычный, он как бы извинялся. И улыбка на его лице была робкой.

— Прости, — сказал он, — за вчерашнее.

У Ланы вдруг пересохло во рту.

— Не хочу, чтобы ты переживала из-за этого, — продолжил он. — Я хочу, чтобы тебе здесь, со мной, было комфортно.

Он сделал шаг к ней, и его лицо изменилось. Смягчилось. Он ласково провел пальцем по ее щеке, заглянул ей в глаза.

— Ну что, мир, да?

И улыбнулся. Искренне, ласково.

Потянувшись за бутылкой, он наполнил бокалы и предложил:

— Давай выпьем за это.

Лане показалось, что у нее в душе распустился тугой узел. Сальваторе ловко подхватил бокалы и подал один ей. Она взяла его так, чтобы их пальцы случайно не соприкоснулись.

— За то, чтобы нам было комфортно друг с другом, — произнес он тост.

Лана не знала, что сказать на это. Она молча поднесла бокал к губам и сделала глоток.

— А теперь, — объявил Сальваторе, отставляя бокал, — когда между нами установилось взаимопонимание, мы насладимся великолепным ужином!

Едва они сели, на террасе появилось двое слуг. Они поставили на стол миску с оливками и блюдо с канапе на тостах. Сальваторе что-то сказал, и слуги почтительно ответили ему.

«А он вежлив со своими слугами… любезен и заботлив», — подумала Лана. Интересно, а ее он тоже к ним причисляет? Как-никак вчера она сама заявила, что является для него наемным работником.

Ну и пусть. Она же знает, что это не так. Все гораздо сложнее. С наемным работником он не стал бы сидеть на этой террасе, пить шампанское, ужинать…

Положив в рот оливку, Лана приказала себе не размышлять о том, кем же они с Сальваторе являются друг для друга.

— Как тебе? — спросил он, тоже беря оливку. — Они из нашего поместья.

— Ой, я не думала, что к палаццо примыкают и сельскохозяйственные земли.

— Поместье обширное, здесь есть и оливковые рощи, и ферма, и виноградники, и леса. Вино обычное, ничего особенного, но я приберегаю свой интерес к виноделию на старость. Буду улучшать его! — весело заявил Сальваторе.

Он принялся рассказывать о традиционных для этого региона сортах винограда, однако Лана слушала его вполуха: она плохо разбиралась в вине, но была благодарна за безобидную тему для разговора. Потягивая шампанское, поедая оливки и солоноватые благодаря анчоусам и козьему сыру канапе, она чувствовала, как напряжение покидает ее.

Комфортно… Сальваторе сказал, что хочет, чтобы им вместе было комфортно. Лана допускала, что у них может получиться. Какой бы сложной ситуация ни была между ними…

Она перевела на него взгляд, и у нее перехватило дыхание. Как же он прекрасен… Она тут же осадила себя. То, что случилось вчера, было ошибкой, вот и все. Порывом, которому они оба не должны были поддаваться. Теперь он извинился, и обо всем надо забыть.

Лана заставила себя сосредоточиться на рассказе и принялась задавать вопросы. Слуга принес новые блюда и одно из них поставил на стол с особым почтением.

— Черные трюфели, — сказал Сальваторе, когда слуга ушел. — Из наших лесов! Только если я назову тебе место, мне придется убить тебя!

Это была шутка, и Лана с готовностью рассмеялась. Она радовалась тому, что можно спокойно пить шампанское, отодвинуть в сторону все неприятные мысли, сидеть и слушать рассказ об охоте на трюфели, о собаках, натасканных на их поиск.

Не прерывая рассказа, Сальваторе нарезал трюфель на тончайшие ломтики и подал их Лане.

— Попробуй их в чистом виде, пока не добавила ризотто, — посоветовал он.

Лана осторожно положила в рот маленький кусочек.

— Какая вкуснота! — воскликнула она.

— А я что говорю, — довольно произнес Сальваторе и стал раскладывать ризотто.

Лана пришла в восторг от этого блюда. Доев, она со вздохом отложила вилку.

— Немного трюфелей мы оставим для горячего, — сказал Сальваторе. — Это будет оленина.

Великолепное сочетание мяса и трюфеля с его характерным вкусом отлично дополняло довольно крепкое вино.

— Из винограда санджовезе, — сообщил Сальваторе, поднимая бокал. — Салют!

Как же хорошо, думала Лана, отпивая вино. Мы просто наслаждаемся моментом, вкусной едой, прекрасной природой… обществом друг друга. И мы оба знаем — и принимаем это, — что между нами ничего не может быть.

Ее охватило нечто похожее на сожаление. Подавив вздох, она вернулась к еде.

Сидящий напротив Сальваторе тайком наблюдал за ней. Он уловил ее вздох. Но никак на него не отреагировал. Сейчас его главная задача — компенсировать тот ущерб их отношениям, что он нанес вчера. Едва она сегодня вышла на террасу, он сразу ощутил, как Лана напряжена, и понял, что нужно каким-то образом убрать это напряжение. Ему явно это удалось — к концу ужина она расслабилась, и это обрадовало его.

Однако еще рано подталкивать ее к тому, чего он так желает. Она должна забыть о том, что их брак фиктивный.

И осознать, что их тянет друг к другу вне зависимости от… обстоятельств.

— Готова? — спросил Сальваторе, когда Лана, одетая для нового осмотра достопримечательностей, спустилась по величественной лестнице.

За последнюю неделю для него стало нормой перемежать рабочие дни, которые он проводил в своем кабинете, поездками по Тоскане. К Флоренции теперь можно было добавить Пизу, Лукку и Сьенну. Сегодня им предстояло отправиться в дальнюю часть Тосканы, которая расположена в стороне от основных туристических маршрутов.

Когда они вышли на крыльцо, Лана окинула взглядом пригнанный для поездки внедорожник. Машина сильно отличалась от роскошного суперкара с низкой посадкой, который предпочитал Сальваторе, и от изящного седана, где за рулем всегда восседал шофер.

— Лучший автомобиль для пересеченной местности, — сказал Сальваторе, помогая Лане сесть на пассажирское место.

Она убедилась в его правоте, когда они добрались до окруженного стеной городка на вершине холма с крутыми склонами и серпантином, ведшим в долину. Оказалось, что это не конечная точка их пути. Когда они сели обедать в забавной старой траттории на крохотной центральной площади городка, Сальваторе рассказал, какие у них планы на день.

— Здесь поблизости, выше, есть озеро, оно образовалось, когда реку перегородили дамбой. Вокруг него лес. Это очень красивое место, и я подумал, что тебе стоит взглянуть на, скажем так, «дикую Италию». — Он улыбнулся.

До озера они доехали по серпантину и остановились под сенью деревьев. Пройдя через лес, они вышли на берег. В нескольких метрах от кромки воды Лана увидела маленькое бревенчатое шале.

— Ой, как на картинке! — воскликнула она.

— Нравится? — спросил Сальваторе.

— Очень, — с улыбкой ответила она. Он кивнул:

— Вот и хорошо. Здесь мы и остановимся.

Глава 8

— Остановимся?

В голосе Ланы явственно звучало замешательство. Сальваторе очень надеялся, что принял правильное решение: он хотел, чтобы они с Ланой были только вдвоем, и арендовал шале на неделю.

— Пойдем посмотрим, — пригласил он.

Поднявшись по ступенькам террасы, он открыл дверь. Внутри все было по-деревенски просто: одна комната с длинным уютным диваном, ковром на полу, маленьким обеденным столом с двумя стульями и дровяной печкой. Кухня была оборудована под лестницей, ведущей в тесную мансарду, все пространство которой занимала кровать.

Оглядевшись по сторонам, Лана перевела взгляд на Сальваторе.

— А где еще одна спальня? — спросила она.

Сальваторе остался невозмутим.

— Можно спать на диване, к тому же здесь есть раскладушка — ее можно поставить на террасе. Ночи достаточно теплые, так что не беспокойся за меня. — Дотронувшись до ее руки, он продолжил: — Лана, с тех пор как затеяли весь этот спектакль, мы постоянно были на виду — и в Риме, и даже в палаццо, ведь там для прислуги мы изображали мужа и жену. Даже на наших экскурсиях по окрестностям вокруг постоянно были люди. Здесь же мы можем расслабиться. Быть самими собой… а не теми, кем нас считают. Разве тебе этого не хочется?

Он рукой указал на озеро, залитое солнечным светом, на лес. Все олицетворяло собой тишину и покой.

Лана внимательно смотрела на него, словно впитывая его слова. В следующее мгновение она нахмурилась.

— Но мы не взяли с собой никаких продуктов! Да и одежда со мной только та, что на мне!

— Ошибаешься, — сказал он. — Пойдем. — Он по дорожке вернулся к внедорожнику и поднял дверцу багажника. — Это не даст нам умереть от голода.

Он достал картонную коробку с сухими продуктами, затем вытащил два переносных холодильника, жаровню для барбекю, несколько мешков угля и два маленьких чемодана.

— Вчера, пока мы ужинали, одна из горничных, Мария, приготовила для тебя подходящую случаю одежду, — сказал он Лане, — к тому же ты можешь попользоваться кое-чем из моей. Я отнесу все это в дом, а ты захвати холодильник?

Радуясь тому, что Лана не стала возражать, он быстро зашагал к крыльцу.

Лана поставила на стол один из холодильников. Может, Сальваторе и прав? Может, действительно стоит отдохнуть от людей? В палаццо она чувствовала себя неловко, помня о том, что слуги видят в ней свою госпожу.

Сальваторе тем временем распаковывал продукты и укладывал их в шкаф над раковиной. Он выглядел очень домашним и совсем не напоминал властного дельца или хозяина палаццо. И Лане нравилось смотреть на него такого…

— Мне разбирать то, что в холодильниках? — спросила она.

— Да, здесь есть полноценный холодильник. К твоему сведению, дом питается электричеством от солнечных батарей. Здесь есть водопровод. Ванная за кухней.

Лана заглянула туда и увидела комнатку с душевой и туалетом.

— Чтобы готовить, здесь есть баллонный газ и барбекю, а чтобы экономить электричество, можно пользоваться керосиновыми лампами и свечами, — продолжал наставлять ее Сальваторе. — А теперь давай принесем из машины остальное.

— Кофе? — спросил он, когда они пару раз сходили туда-обратно.

Он зажег газ, а Лана на деревянном полу раскрыла свой чемодан и принялась изучать, какие вещи упаковала Мария. Шорты, хлопчатобумажные брюки, футболки, пара джемперов, еще одна пара тканевых туфель на плоской подошве, нижнее белье, купальник.

А вот ночного белья нет, отметила Лана. Наверняка Мария решила, что ее роскошная атласная пижама едва ли будет уместна в примитивном деревенском домике на берегу озера. Что ж, придется спать в футболке, подумала она.

Вечером, когда Лана поднялась наверх, пожелав спокойной ночи Сальваторе, который уютно устроился на диване, она вдруг осознала, что рада быть здесь.

Здесь они не муж и жена, соединенные ненастоящим браком по меркантильным соображениям. Им не надо делать вид, что у них настоящий брак. Здесь они могут забыть обо всем этом. И расслабиться.

Лана вспомнила прошедший день. После того как они распаковали вещи и выпили кофе на террасе, они отправились на прогулку по берегу. Узкая дорожка вилась вдоль озера, а от нее ответвлялись тропинки, уходившие в хвойный лес, поднимавшийся к вершине холма. Когда стемнело, супруги вернулись домой, и Сальваторе разжег огонь в печке. Они вместе приготовили простой ужин: пасту с рагу из банки с пармезаном, который натер сам Сальваторе. Все это запили крепким красным вином. На десерт был шоколадный торт, утром сделанный в палаццо. Они долго сидели перед печкой, глядя на огонь и потягивая вино. Прежде чем лечь спать, вышли из дома, чтобы полюбоваться озером под светом звезд.

За все время Сальваторе не сделал ни единой попытки воспользоваться их уединенным положением. Он старался сохранять между ними дистанцию в прямом и переносном смысле.

В таких размышлениях Лана не заметила, как заснула.

Она проснулась от запаха кофе. Быстро надев шорты, футболку и матерчатые туфли, она собрала волосы в хвост и поспешила вниз. Сальваторе, одетый в клетчатую рубашку, джинсы и кроссовки, жарил бекон, помидоры и рулетики из пакета.

Повернувшись, он улыбнулся Лане.

— Хорошо спалось? — спросил он.

— Отлично. Спала сном младенца, — ответила она. — А ты?

— Тоже как младенец, — сказал он и попросил накрыть к завтраку стол на террасе, залитой утренним солнцем.

Десять минут спустя они уже ели.

Сальваторе явно был в хорошем расположении духа и оживленно обсуждал, как им провести первый день в шале. Наконец решили подняться в лес на вершине. Так и поступили. Во время прогулки они почти не разговаривали, не желая нарушать царившую вокруг тишину.

Спустившись вниз, вернулись в дом, где пообедали ветчиной, салями и острым сыром с помидорами и персиками, укладывая все это на толстые ломти хлеба. Ели они, как и утром, на террасе, а Сальваторе со вкусом рассказывал о планах на вечер.

— Здесь есть весельная лодка, — сообщил он.

Лодка была пришвартована под навесом, и к ней прилагались рыболовные снасти. Как оказалось, Сальваторе был заядлым рыбаком. Пока он наблюдал за поплавком, Лана сидела, откинувшись на спинку скамьи. Вытаскивая из воды рыбину, Сальваторе оглушал ее резким ударом по голове и тут же потрошил.

Причалив к берегу, они собрали свой улов, и Сальваторе начал разжигать огонь в жаровне для барбекю. Глядя, как ловко он орудует ножом, щипая лучину для розжига, Лана с трудом представляла его властным дельцом или элегантным завсегдатаем римских светских салонов.

— Где ты научился разделывать рыбу? — спросила она.

— Отец научил, — ответил Сальваторе. Помолчав, он поднял голову, устремил взгляд на озеро и продолжил: — Иногда он брал меня с собой на рыбалку. В море мы ходили на моторке. Он бросал якорь, и мы проводили там целый день и даже захватывали вечер. Он мало разговаривал, но я не переживал из-за этого. Мне просто было хорошо с ним. Такие рыбалки случались редко. Отец брал выходные, только когда жизнь становилась слишком сложной — даже для него.

В его голосе почему-то прозвучали едкие нотки.

— Сложной? — удивилась Лана.

Ей было странно думать о Сальваторе как о маленьком мальчике. О мальчике, у которого в семье были сложности.

— Мой отец, — ответил он, — имел обыкновение заводить себе новую любовницу, не предупредив предыдущую, и та устраивала скандалы. Поэтому он уходил в море, где никто не мог его достать, пока любовницы дрались между собой.

Лана промолчала, замолчал и Сальваторе. Но потом…

— Наверное, тебе тяжело жилось, — тихо проговорила она.

Несмотря на богатство, у него не было счастливой семьи. Ей стало грустно от этой мысли.

Сальваторе повернулся к ней. По его взгляду она поняла, что он тщательно скрывает свои чувства.

— Не так тяжело, как маме, — сказал он и опять замолчал. — Их брак, к твоему сведению, не был счастливым.

— Наверное, это отразилось на тебе, — покачав головой, заметила Лана.

Он пожал плечами.

— Как-никак я выжил. — Он снова устремил взгляд на озеро. — И, несмотря на те страдания, что отец причинил матери, я все равно любил его.

Лана поняла, что эти слова идут от сердца. Поддавшись порыву, она дотронулась до его руки, словно пытаясь утешить.

— Это естественно, — сказала она. — Детям трудно принимать чью-то сторону, когда между родителями разногласия.

— О, я принимал то одну, то другую сторону. У меня это отлично получалось! Сначала мамину — она была пострадавшей стороной. Но… — Выражение его лица изменилось. — Я также понял, что отцу не надо было жениться. — В его голосе зазвучали жесткие интонации. — Он был не создан для семейной жизни.

— Почему? — осторожно спросила Лана.

Ей было странно слышать от Сальваторе такие откровения.

— Он влюбился в мою мать по уши, — ответил он. — Проблема была в том, — продолжил он, качая головой, — что он не хотел иметь с ней ничего постоянного — такого, как брак, ему нужен был роман. Однако она была из семьи, где подобные отношения не одобрялись, поэтому они поженились. Она не переставала любить его. Даже когда он устал от ее преданности. — Сальваторе вздохнул. — Нет, он никогда не был враждебен к ней, просто хронически неверен. Равнодушен к ней. Его постоянно не было рядом. Он не просил о разводе — развестись было бы очень сложно — и оставался с ней только ради меня. Отцу хотелось иметь возможность… жить так, как ему было удобно. Это все, на что он был способен.

Лана опять промолчала, но потом…

— А мои родители были очень счастливы вместе, — сказала она. — Я воспринимала это как должное. Но человек начинает ценить это, только когда понимает, что так бывает не всегда.

— Им повезло. И тебе тоже.

Она кивнула:

— Да… им обоим повезло встретить друг друга. И полюбить. Они сделали правильный выбор. Я очень жалею, что… — Она не договорила. Сальваторе вопросительно посмотрел на нее. — Я очень жалею, что с Малькольмом сделала неправильный выбор. Но я знаю, почему так поступила: после гибели родителей я хотела, чтобы в моей жизни появился близкий человек. — Она вздохнула. — Знаю, я выгляжу жалко.

— Звучит не жалко, а здраво, — возразил Сальваторе. — Теперь его нет в твоей жизни — ты избавилась от него!

Эти слова еще долго звучали в голове Ланы.

«Теперь его нет в твоей жизни!»

Настанет день, когда и Сальваторе уйдет из ее жизни. Она уедет в Англию и окажется за тысячу миль от него.

Почему-то такая перспектива не радовала ее.

— Ну что, искупаемся? — предложил Сальваторе, когда Лана вышла из дома с миской свеженарезанного салата.

— Нет, спасибо, — со смешком ответила она, — вода показалась мне слишком холодной.

Сальваторе не стал уговаривать ее, быстро разделся, нырнул в озеро и мощным кролем поплыл вперед. Доплыв до середины, он повернул обратно.

Выйдя на берег, он вытерся полотенцем, отлично понимая, что Лана разглядывает его, и радуясь этому. Ведь он чувствовал, что она откликается на его ласки, чувствовал, что она тоже хочет его, но ей мешает статус их отношений. Значит, размышлял он, надо заставить ее признать, что их брак, от которого в финансовом плане выигрывают оба, не играет никакой роли в их отношениях.

Для него самого все было просто. Брак, пусть и законный, значения не имеет.

Точно так же, как не имел он значения для отца. Для него важны были только краткосрочные связи.

«И для меня тоже. Ведь я сын своего отца».

Сальваторе отбросил полотенце. У него вдруг испортилось настроение. Да, он знает, что он сын своего отца! И должен постоянно помнить об этом.

Его взгляд переместился на Лану. В шортах и футболке, с забранными в хвост волосами, без макияжа она была так же красива, как в вечернем платье и в бриллиантах.

«Ничто не способно умалить ее красоту, — подумал он. — И сейчас она для меня желанна не меньше, чем в нашу первую встречу».

Лана взяла его полотенце, встряхнула, аккуратно сложила и повесила на спинку стула. Она сделала это как-то очень естественно, по-домашнему, как будто сотни раз складывала брошенные им вещи. Сальваторе поймал себя на том, что ему это нравится, и это до глубины души поразило его. Он же всегда стремился к отношениям без обязательств, а тут ему приятна мысль о том, что они общаются как семейная пара. Нет, так не пойдет. Он же только что напоминал себе о том, что он сын своего отца.

— Скомканным оно не высохнет, — шутя отчитала его Лана.

— Виноват, — произнес он с наигранной покорностью.

— Иди в душ, — сказала она. — А потом я буду принимать солнечные ванны, а ты дожаривать рыбу. Я страшно проголодалась. Ты, наверное, тоже.

Рассмеявшись, Сальваторе отправился в ванную. Он действительно испытывал сильный голод. Ему хотелось не только есть, но и кое-чего большего.

Значительно большего.

Они нежились на солнышке и потягивали пиво. Сальваторе время от времени проверял рыбу, перец и картошку на жаровне. Наконец он объявил, что все готово, и они сели за стол.

— Для человека, привыкшего к утонченности, — весело заметила Лана, — ты очень домовит.

Он рассмеялся.

— Ты считаешь меня напыщенным плейбоем, который умрет с голоду, если некому будет приготовить ему еду? — спросил он. — Спасибо, но я не такой неженка.

— Да, но ты привык к роскоши. Твой мир сильно отличается от моего.

Сальваторе сделал большой глоток пива.

— Мы с тобой, Лана, просто люди. И мы не сильно отличаемся друг от друга.

В его взгляде было нечто такое, что заставило Лану опустить глаза.

— У нас много общего, — продолжил он, внимательно глядя на нее. — Мы оба пережили утрату, мы оба потеряли родителей при трагических обстоятельствах. Мы оба согласились на этот брак по определенным причинам, и эти причины совсем не безумны, как может показаться кому-то! И мы с тобой отлично ладим. Это действительно так. Нам легко в обществе друг друга — мне точно, и я не верю, что тебе нет. Вспомни, как нам было интересно вдвоем, когда мы разглядывали красоты Тосканы. И здесь нам совсем не скучно. — Сальваторе тепло улыбнулся. — Мы великолепно провели сегодняшний день! — Он обвел рукой вокруг себя. — Пусть здесь все просто, но большего нам и не нужно. — Он поднял свою бутылку. — Давай выпьем за это место… потому что нам обоим здесь хорошо!

Лана не могла не согласиться с ним. Они действительно отлично ладят.

Она чокнулась с ним своей бутылкой и отпила немного. Они приступили к еде. Лана разрезала печеную картофелину, добавила в нее щедрый кусок сливочного масла. Ее рот наполнился слюной. Она стала ждать, когда картошка немного остынет.

«Мы отлично ладим… Он прав. Для людей с такой разной историей у нас больше общего, чем можно предположить».

Сальваторе достал новую бутылку пива и открыл ее. Пока он пил, Лана наблюдала за ним. Он перехватил ее взгляд и улыбнулся. В его глазах что-то промелькнуло и исчезло, однако Лана успела увидеть достаточно. Пусть он придерживается того обещания, что дал ей вечером после Флоренции, однако нельзя отрицать правду: их действительно кое-что объединяет. Желание. И, несмотря на сложности в их отношениях, это желание разгорелось до такой степени, что бушующий пожар не загасить.

Она мысленно вздохнула. Ее охватило сожаление.

Сожаление о том, что нельзя преодолеть невозможное и сдаться на милость этого желания…

— Ты когда-нибудь гребла веслами? — спросил Сальваторе. — Нет? Ладно, я тебя научу.

Он усадил ее на скамью, сунул ей в руки весла, столкнул лодку на глубину и запрыгнул в нее. После этого показал, под каким углом нужно держать весла, когда гребешь.

— Неплохо, — одобрительно произнес он, когда Лана сделала несколько гребков. — Давай дойдем до дальней части озера? Вон туда, видишь?

Они причалили к скалистому мысу, где и пообедали тем, что прихватили с собой после завтрака. Затем они отправились на прогулку. Сальваторе радовался тому, что между ними установились легкие и дружеские отношения. Он понимал, что нельзя давить на Лану, что инициатива должна исходить от нее. Решение должна принять она.

На обратном пути на весла сел Сальваторе, а Лана, устроившись на скамье, подставила лицо солнцу. Глядя на нее, Сальваторе ощутил, что у него в душе что-то сдвинулось, ожило нечто такое, названия чему он найти не мог.

«Как же она красива! — думал он. — Как же совершенна!»

Он понимал, что со временем его желание обладать ею угаснет, как угасало в прошлые разы.

Как угасало у отца.

Однако в этот раз ему почему-то не хотелось думать об отце — о длинной череде любовниц, на которых тот потратил свою жизнь, не желая впускать в свои отношения любовь. О женщине, которая всем сердцем любила его, а он игнорировал ее. Которая безнадежно тосковала по нему. По человеку, который никогда не любил ее.

Сальваторе прогнал все эти мысли, так как они причиняли слишком сильную боль. Ведь он своими глазами видел, как страдает мать от равнодушия мужа.

Чтобы отвлечься, он опять стал любоваться Ланой и непроизвольно задался вопросом, принесет ли уединение в этом прекрасном уголке земли, принесут ли проведенные в умиротворении, вдали от жесткого, требовательного мира, дни то, о чем он так мечтает?

Он этого не знал. Но очень надеялся.

Глава 9

Лана наколола на вилку последний кусочек пожаренного на барбекю филе ягненка — мясо, замаринованное утром с добавлением чеснока, лимона и розмарина, просто таяло во рту, — и вздохнула. Вот прошел и еще один день в таком прекрасном месте.

— Надеюсь, ты оставила место для жареных бананов. — Сальваторе улыбнулся ей. — Стыдно, что у нас нет к ним мороженого, но в шале нет морозилки. Вместо мороженого мы возьмем сливки. И приправим амаретто для сладости.

Они так и сделали, и Лана в полной мере наслаждалась десертом, не страдая от угрызений совести. Вокруг них уже опустилась ночь, и тишина то и дело нарушалась криками сов, отправившихся на охоту. Желтый свет фонаря, освещавшего стол на террасе, создавал особый уют.

Даже несмотря на боль в мышцах после работы на веслах, Лана ощущала небывалое умиротворение. Ей было так хорошо, что не хотелось шевелиться. На небольшом расстоянии от нее, на подушках, принесенных с дивана в гостиной, со стаканом амаретто в руке сидел Сальваторе. С озера дул слабый ветерок. В небе сияла луна, заливая серебром темную гладь воды, в воздухе запах сосен смешивался со сладким, с примесью миндаля, ароматом ликера.

Допив амаретто, Сальваторе поставил стакан на пол террасы и посмотрел на Лану.

— Еще один замечательный день? — спросил он.

— Еще один замечательный день, — согласилась она.

Лана отпила еще немного ликера. Сладкий, он приятно согревал ее. Она понимала, что нужно сказать, как сильно она устала после долгого дня, и подняться по лестнице в свою спальню. Понимала она и то, что им нельзя и дальше сидеть так близко друг от друга под лунным светом, который окрашивает мир в серебро. Понимала и то, что ей нельзя, пусть и тайком, любоваться Сальваторе.

Но она не могла не любоваться. Он притягивал ее взгляд с того раза, как она впервые увидела его. Она сопротивлялась этому… сопротивлялась изо всех сил, потому что… потому что…

А почему, собственно, она сопротивлялась? Для этого были причины, и она их знала. Причины, которые вынудили ее убежать от Сальваторе в тот вечер после возвращения из Флоренции.

«Я вышла за него ради денег, поэтому я не могу смешивать свои меркантильные интересы с тем, что чувствую к нему».

Не может?

Здесь, вдали от чужих глаз, есть только он и она. Здесь они не фиктивные муж и жена. Они мужчина и женщина. Реальные… настоящие…

Мысли, чувства, эмоции бурлили в Лане, как подводные течения, стараясь вырваться на поверхность, но не находя выхода. Закричала сова, с озера прилетел легкий бриз.

— Ну, что будем делать?

Низкий голос Сальваторе разорвал тишину вокруг. Их взгляды встретились. У Ланы перехватило дыхание. Она пристально вглядывалась в его лицо, словно пытаясь отыскать значение того, что он только что сказал.

Однако она и так все понимала. Догадалась обо всем еще до того, как он протянул ей руку. Опершись на нее, она ощутила тепло и надежность его пальцев.

— Неужели ты и в самом деле не видишь, как все просто? — спросил он.

Его голос творил с ней нечто невообразимое, он отзывался в ней, разгоняя жар по всему телу и убыстряя дыхание.

— Ничего не просто, — тихо проговорила она. — Совсем не просто.

Он покачал головой.

— Просто, — уверенно возразил он. — Очень просто. — Не отрывая от Ланы взгляда, Сальваторе медленно втянул в себя воздух и крепко сжал ее руку. — Здесь… сейчас… наш брак далеко-далеко. И все причины, по которым мы поженились, тоже далеко. Не думай о них — им здесь не место. Они не имеют никакого отношения к тому, что происходит между нами. И что было между нами с самого начала. Ты всегда это знала, знаешь и сейчас. То, что есть сейчас, всегда было между нами, между тобой и мной. Нас с первого дня потянуло друг к другу. — На его губах появилась улыбка и печальная, и чувственная одновременно. — Если бы мы не поженились, все равно бы оказались здесь, в Италии, под этими звездами, — продолжил он. — Я бы вернулся за тобой, даже если бы мне не понадобилось отделаться от Джаванны и ее папаши! Я бы вернулся, Лана. — Он поднес ее руку к губам. — За тобой.

Лана замерла, слушая его.

— Я вернулся бы, моя прекрасная Лана, чтобы сделать тебя своей. И сейчас я это и сделаю. Если ты согласна принять меня.

Он наклонился к ней, и она ощутила исходивший от него запах, мужественный, мощный и обольстительный. Почувствовав прикосновение его губ, она закрыла глаза и отдалась своим эмоциям, понимая, что противостоять Сальваторе у нее нет сил. Страсть, поднявшаяся в ее теле, изгнала напряжение, сковывавшее душу с того момента, как она согласилась на этот странный брак.

Неужели она смешивает деньги и страсть?

Но деньги связаны с браком. А страсть… она внутри их самих…

У нее в голове снова зазвучали слова Сальваторе о том, что, даже если бы он не нуждался в их браке, он все равно приехал бы за ней. Чтобы сделать своей. И ведь она бы тогда отдалась ему — Лана это знала. Она отказалась бы от тяжелейшей работы, нацеленной на то, чтобы заработать побольше денег и расплатиться по кредиту, который оставил ей Малькольм. Она смирилась бы с потерями, лишь бы дать жизнь тому, что зародилось между ней и Сальваторе в их первую встречу.

А раз так, раз ей дается еще один шанс, то надо дать жизнь этому сейчас, подумала она.

Сальваторе оторвался от нее, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Так что? — В его голосе звучал вопрос. — Примешь ты меня? Такая, какая ты есть, — такого, какой я есть? Вот здесь, сейчас, под этими звездами? В этом тихом и уединенном месте? — Он улыбался, тепло и нежно. — Все это так просто. То, что мы желаем друг друга…

Он снова припал к ее губам. Лане хотелось, чтобы он как можно дольше не отпускал ее, чтобы подольше наслаждаться этим сладким поцелуем. Однако Сальваторе все же прервал поцелуй и заговорил:

— Лана, и что мы будем делать? Мы здесь, в этой красоте, одни, вместе, под ночным небом. Мы желаем друг друга. Ведь все так просто. — Он обвел рукой вокруг себя. — В этом простом уголке мира и правда просто, Лана. Вот поэтому я и привез тебя сюда. Увез тебя от сложностей, от того, что ты считала сложностями. — Он погладил ее по голове. — То, что есть между нами, ждало момента с нашей первой встречи. Ждало момента, чтобы мы дали ему волю. И вот этот момент настал. Мы оба знаем это.

Неожиданно, словно порыв свежего ветра, к Лане пришло осознание того, чего жаждет ее сердце. Она мысленно услышала слова: «Все просто… все так просто».

И все действительно просто, поняла она. Все так же просто, как лунный свет, льющийся на гладь воды, как сладковатый ночной воздух, как крики сов в лесу, как царящее вокруг умиротворение.

Все очень просто.

Сальваторе больше ничего не сказал. Не сказала ничего и Лана. Потому что в этом не было надобности. И это тоже все упрощало.

Держась за руки, они прошли в дом.

Упав на кровать в мансарде, они сплелись в объятии. Потом, разомкнув руки, стали поспешно срывать с себя одежду. Когда Лана, обнаженная, раскинулась на кровати, Сальваторе, сев рядом, залюбовался ею в серебристом свете луны.

— Боже, как ты прекрасна! — выдохнул он.

Он лег на нее, и она обняла его и ощутила под пальцами, как перекатываются мышцы на его спине. С решительностью собственника он раздвинул ей ноги. Она не сопротивлялась, потому что единственным ее желанием было отдаться ему. Он вошел в нее и стал мерно двигаться. Дабы впустить его глубже, она обхватила его ногами, растворяясь в нем.

А потом, по мере того, как его медленные толчки внутри ее возносили Лану все ближе и ближе к тому, чего она так жаждала, о чем мечтала, ее тело превращалось в раскаленный страстью сгусток. Неожиданно волны наслаждения, о существовании которого она и не подозревала, накрыли ее с головой. Она закричала, пальцы впились в его тело. Она раскрылась ему навстречу, и он, вскрикнув, забился на ней.

Немного отдышавшись, Лана прижалась к Сальваторе. Он шептал на своем родном языке, что-то ласковое, нежно целуя ее в шею.

Сальваторе оторвал взгляд от поплавка, повернулся и улыбнулся Лане, которая откинулась на спинку скамьи и нежилась на солнышке, положив босые ноги ему на колени. Лодка плавно покачивалась на воде.

Сальваторе прикинул, а не заняться ли сексом прямо в лодке, пока он ждет поклевки.

Словно прочитав его мысли, Лана засмеялась.

— Нет, даже не думай! — предупредила она. — Я не хочу оказаться в ледяной воде! Подожди до возвращения на берег.

— Откуда ты знаешь, о чем я думаю? — спросил он.

Она лукаво взглянула на него:

— Женская интуиция.

Он поднял одну ее ногу и поцеловал. Даже ступни у нее необыкновенной красоты, подумал он. В ней все прекрасно! Все… В том числе и то, как она отдалась ему, словно цветок, раскрывающийся навстречу солнцу.

— Я так потеряю интерес к рыбалке, — сказал он.

— Я воспринимаю это как комплимент, — подразнила его Лана. — Я против рыбалки… гм… мощный соперник.

— Нет тут никакого соперничества, — заявил Сальваторе. — Рыбалка на первом месте.

Это была ложь. Наглая ложь. И Лана знала это. Просто не могла не знать. В этом уединенном шале они могли заниматься чем угодно и когда угодно, и Сальваторе нравилось демонстрировать ей, как сильно он ее хочет.

Она оказалась для него именно такой, какой он и ожидал. Он знал, чем она станет для него. И она стала.

И стала даже большим.

Значительно большим.

Доводилось ли ему когда-либо знать такую женщину, как она? Глупый вопрос. На него есть только один ответ. И ему нет надобности отвечать на него даже самому себе.

И теперь он может в полной мере погрузиться в то, что есть между ними. Сейчас, здесь, на берегу озера, и потом. В палаццо, в Риме, в деловых поездках — не важно. Лана будет с ним днем и, что абсолютно точно, ночью. В его объятиях. В его кровати.

Все будет так, как он хотел с самого начала.

Лана оглядела свою спальню. Ей было странно вернуться после идиллии на берегу озера в палаццо, где, как она догадывалась, жизнь станет более сложной. Внешне ничего не изменилось, однако, по сути, изменилось многое. Ее мучило чувство неловкости, как будто все слуги видели перемену в отношениях между ней и Сальваторе. Однако реальная перемена состояла в том, что теперь дверь, соединяющая две спальни, была открыта.

Правда, было кое-что, что не претерпело никаких изменений после их возвращения из шале у озера. Слуги, как и раньше, называли ее синьорой и видели в ней хозяйку. Из-за этого она казалась себе обманщицей. Лгуньей.

Подойдя к окну, Лана выглянула в сад. Сальваторе говорил, что все просто, что главное — их страсть друг к другу, которую они утоляют из ночи в ночь. Но разве может все быть просто, если мир вокруг воспринимает их брак как настоящий? Разве может все быть просто, если они сами знают правду? Знают, что их отношения не означают то, что должен означать брак — ведь их отношениям не суждено длиться долго, они закончатся еще до следующего лета разводом, который планировался с самого начала.

Она отвернулась от окна, одолеваемая тяжелыми мыслями. Сегодня им предстоит вернуться в Рим, где их ожидает множество светских мероприятий, а Сальваторе — деловые встречи. Их медовый месяц окончен.

Только на самом деле это не было медовым месяцем, потому что их брак ненастоящий, а она сама — ненастоящая жена. У них просто любовная связь, вот и все — что бы там кто-то ни думал, что бы ни думала прислуга, что бы ни думали друзья в Риме.

Взяв сумочку, Лана спустилась вниз. Сальваторе уже сидел в машине и ждал ее. Она села на пассажирское место, и он нежно поцеловал ее.

— Тебе хочется в Рим? — спросил он.

Лана прикусила губу, не имея ни малейшего желания отвечать.

Он завел двигатель, и машина медленно покатила по гравиевой аллее к воротам.

— Теперь тебе там будет значительно легче, — сказал Сальваторе.

Лана догадывалась, почему он так считает. Ей очень хотелось бы согласиться с ним. Однако она понимала, что он сильно ошибается.

Поэтому она ничего не сказала. Так для нее было проще.

Глава 10

У Сальваторе было великолепное настроение. Лучше не бывает. Да разве может быть иначе? Ведь теперь у него есть все, чего он желал. Он пресек амбициозные поползновения Джаванны и Роберто, его жизнь идет по накатанному, и у него есть то, чего он так хотел.

Лана.

Красивая до умопомрачения — и принадлежит только ему! Он с самого начала знал, что будет так. Потому что иначе быть не могло. Ведь она желала его не меньше, чем он — ее, и просто не могла противостоять ему. Что и доказала неделя, проведенная у озера в уединенном шале. В чем он и убедился. И так будет продолжаться и дальше, в том числе и здесь, в Риме. И теперь он покажет ее всему свету, уже не как препятствие для матримониальных планов Джаванны и Роберто, а как красивую женщину, принадлежащую только ему. Пусть все видят его с ней!

«Но зачем? — тут же появился в его голове логичный вопрос. — Зачем мне нужно, чтобы все видели меня с ней?»

Вопрос мучил Сальваторе, пока он ехал в Рим на встречу с Люком Динарди в модном баре.

Зачем? Потому что ему так хочется — вот какой у него получился ответ. У него не было желания объяснять свои действия. Или оправдывать. И вообще думать о них. И тем более размышлять о том, что желание появиться в свете в обществе какой-то женщины возникло у него впервые в жизни.

Да он и не обязан, ведь так? Женщины, с которыми у него раньше завязывались романы, были из того же социального круга, что и он, а в Риме все про всех всё знают: кто, когда и с кем. А вот Лана для них в новинку. И она великолепно вписывается в среду.

В первую же неделю после свадьбы он высоко оценил ее усилия, когда сказал, что она великолепно играет роль синьоры Лучези. Эту роль она продолжает играть и сейчас, причем так же безупречно. На всех светских мероприятиях, которые они посещали вдвоем, она показала высший класс. Она произвела впечатление практически на всех — от его друзей до вершителей судеб старой школы, таких как герцогиня, которая даже пригласила Лану на обед. Вот и сейчас Лана у герцогини, и это время он решил посвятить общению с Люком.

Пройдя в бар, Сальваторе сразу заметил Люка. Тот уже спешил ему навстречу.

— Сальва, привет! Я так рад снова видеть тебя! — тепло поприветствовал его Люк, хлопая по плечу. — Дай-ка посмотреть на тебя. — Он окинул его внимательным взглядом с ног до головы. — А ведь женитьба пошла тебе на пользу! — заключил он. — Кто бы мог подумать? — озадаченно произнес он. — Сальваторе Лучези, прославленный холостяк Рима, известный плейбой, и на тебе — стал нежным и верным мужем!

Сальваторе напрягся. «Нежные и верные» мужья в семье Лучези не рождались. На мгновение его охватило желание все рассказать Люку о тех причинах, которые заставили его и Лану пожениться. Заранее опровергнуть все предположения о том, что она может стать постоянной величиной в его жизни. Однако он не поддался порыву и прикусил язык. Если он хотя бы намекнет Люку о том, что для женитьбы были определенные причины, Люк обязательно расскажет об этом Стефани, а Стефани известная любительница посплетничать, и тогда об этом узнает весь Рим, в том числе и Джаванна с Роберто.

Нет, надо держать язык за зубами и придерживаться версии, что Лана задержится в его жизни надолго.

Дабы избежать дальнейших расспросов, Сальваторе перехватил инициативу.

— Ну, а ты как, Люк? Собираешься делать из Стефани честную женщину?

Люк пожал плечами:

— Сальва, ты же знаешь расклад. Мы с ней вместе в те периоды, когда ни у одного из нас никого нет. Это уже вошло в привычку. Думаю, в будущем мало что изменится, если только в один прекрасный день… — он поморщился, — она мне не сообщит, что беременна!

Сальваторе пристально посмотрел на него.

— И ты будешь уверен, что ребенок твой? Учитывая ваше взаимное нежелание хранить верность друг другу?

Люк на мгновение отвел взгляд, на его лице появилось странное выражение.

— Едва ли это будет иметь большое значение, — медленно произнес он.

Сальваторе нахмурился.

— Но тебе придется воспитывать ребенка от другого мужчины! — довольно резко проговорил он.

— Если другой мужчина не желает быть отцом… тогда да, я буду его воспитывать. Если, конечно, Стеф захочет быть со мной, а не с другим мужчиной.

Почему-то слова друга отозвались в душе Сальваторе.

«Захочет быть со мной, а не с другим мужчиной».

Он знал, какую можно испытать боль, когда тебе говорят, что больше не нуждаются в тебе.

«Мой дорогой мальчик, я вынуждена признать… у меня нет иного выбора, кроме как признать, что я больше не нужна твоему отцу. Как женщина. Как мать его сына — да, конечно, и всегда будет так. Но как женщина? У него нет ко мне никаких чувств».

Отец отверг мать, и это глубоко ранило ее. Он сам все это видел. Он был подростком и начал понимать, какой несчастной была мать из-за измен отца. Однако она не хотела разрывать их брак. Не только потому, что не хотела губить их семью, но и потому, как он догадался позднее, что надеялась, что в один прекрасный день отец прогонит всех любовниц и вернется к женщине, которая не переставала любить его всем сердцем.

Но вместо этого родителей ждало не радостное примирение, как в сказке, а авиакатастрофа, оборвавшая их жизни.

Сальваторе заставил себя прогнать болезненные воспоминания и понял, что Люк обращается к нему.

— Что касается беременности, старина, — говорил Люк, глядя на Сальваторе, — так именно это и заподозрила Стеф, когда ты объявил о своей неожиданной женитьбе!

— Не было никакой беременности! — выпалил Сальваторе.

Он поспешил сменить тему и заговорил о недавнем футбольном матче. Тема тут же увлекла Люка, который болел за команду соперников. Потом разговор плавно перешел на другие виды спорта и больше не уходил в сторону до самого конца обеда.

Лана пригубила вина, помня о том, где находится. Обед был сервирован в личных апартаментах герцогини в особняке, где состоялся прием.

Герцогиня была чрезвычайно радушна, но Лана понимала, что та прощупывает ее. К счастью, она, кажется, приняла тот факт, что у Ланы и Сальваторе случился бурный роман, и они действовали импульсивно, когда решили пожениться.

— Я рада за вас, — улыбнулась герцогиня и посмотрела Лане в глаза. — Вам известно, что родители Сальваторе трагически погибли в авиакатастрофе?

Лана кивнула.

— Да, он мне рассказывал, — тихо проговорила она. — Мои тоже погибли. В автомобильной аварии…

— Ах, — вздохнула герцогиня и сочувственно похлопала Лану по руке. — Эти трагедии вас объединяют.

«Объединяют ли?» — спросила себя Лана. Ее гибель родителей бросила в объятия Малькольма — такова была реакция на пустоту, образовавшуюся в ее жизни. Зато теперь этой пустоты нет. У нее есть Сальваторе…

Она сглотнула комок в горле.

«Он есть у меня на год, вот и все. Не дольше».

— Мать Сальваторе была моей крестницей, — тем временем продолжала герцогиня. — Она была несчастна в браке.

— Он и об этом мне рассказывал, — проговорила Лана.

— Да. Я часто думала, что именно распутство отца заставляло Сальваторе избегать женитьбы, — сказала герцогиня. — Подозреваю, он боялся сделать открытие, что он ничем не лучше своего отца. — Ее тон изменился. — Вот поэтому я рада тому, что он преодолел свои опасения. И все это благодаря вам.

Лана промолчала. А что она могла сказать? Ей очень хотелось, чтобы герцогиня прекратила разговоры на эту тему. Она чувствовала себя очень неуютно — и потому, что с ней обращались как с настоящей женой Сальваторе, и потому, что все эти обсуждения только подчеркивали тот факт, что жена она ненастоящая.

«Я просто его любовница… его нынешняя любовница».

Он был откровенен с ней с самого начала. Без обиняков назвал причины, побудившие его сделать ей предложение, и срок окончания их фиктивного брака. Также откровенно он заявил о своем желании обладать ею. Он ничего от нее не скрывал.

Малькольм же обманывал ее с первого дня знакомства, он с самого начала задумал обворовать ее.

Честность — вот что кардинально отличало Сальваторе от Малькольма. Он достойный человек и заслуживает более глубокого чувства, чем то, которое их сейчас связывает…

Лана прогнала мысль. То, что сейчас связывает ее и Сальваторе, — это все, что у нее есть и будет. И она принимает это.

«Потому что иначе нельзя. Потому что его искренность отмела все надежды на большее. Он никогда не притворялся. И я должна радоваться этому».

Но радоваться почему-то не получалось…

— У вас тревожный вид, дорогая… — Голос герцогини ворвался в размышления Ланы. — Уверена, у вас нет повода для тревоги. Сальваторе глаз с вас не сводит!

«Пока — да!»

Пока Сальваторе горяч в своем желании и страсти. Но у всего этого есть временной предел.

«Через год в это же самое время все уже закончится. Я уже буду в Англии, а Сальваторе запустит процедуру заранее оговоренного развода».

И как это воспримут его друзья? Лана не знала. Да ее это и не должно волновать. Ее главная забота — как построить свою жизнь после того, как она навсегда расстанется с Сальваторе Лучези.

Она вдруг почувствовала себя страшно уязвимой.

Тем временем герцогиня заговорила о приближающемся оперном гала-концерте, и Лана порадовалась смене темы беседы. Она больше не находила в себе сил обсуждать свой брак с Сальваторе и их отношения.

— Ты часто бывала в Нью-Йорке? — спросил Сальваторе, поворачиваясь к сидевшей рядом с ним в первом классе Лане.

— Дважды в год — на Неделе моды, — ответила она.

Она была счастлива, что он взял ее с собой в деловую поездку, что она уехала из Рима, где находилась под постоянным пристальным вниманием окружающих, где ей было очень некомфортно из-за того, что все в ней видели женщину, которую выбрал себе в жены Сальваторе и с которой намеревался прожить всю жизнь.

Было бы гораздо проще, если бы каждый из них был сам по себе. Как на озере. И так было бы честно.

После Нью-Йорка они полетели на Багамы.

«Я хочу, чтобы нам никто не мешал», — сказал ей перед отъездом Сальваторе.

«Я тоже», — ответила она ему и улыбнулась.

Их хижина на роскошном курорте стояла на берегу крохотной бухточки, скрытой от всего мира пальмами. Дни проходили в ленивой неге, дворецкий по звонку приносил напитки, различные блюда и все, что они просили.

Однако их запросы были просты.

Заниматься любовью в хижине. Заниматься любовью в уютном бассейне. Заниматься любовью на песке, залитом лунным светом. Заниматься любовью там, где на них нахлынет желание, где страсть бросит их в объятия друг друга.

Лана ликовала. Она не подозревала, что можно доходить до такого экстаза. Теперь она понимала, что в их отношениях Малькольм проявлял чудовищный эгоизм, доставляя удовольствие только себе. Сальваторе же…

В его объятиях ей казалось, что во всем мире есть только они двое. Достаточно было его нежной ласки, чтобы в ней жарко разгорелось пламя страсти.

Их тела сплетались, тишину разрывали стоны и вскрики. Их сердца бешено стучали, по венам разливалось пламя. Когда они лежали, обнявшись, время для них останавливалось. Солнце вставало и заходило, один день сменял другой, исчезая в прошлом, которое переставало существовать так же, как будущее.

Лана совсем не думала о будущем. Пока. Ей хотелось быть только в настоящем, наполненном отношениями с Сальваторе, наполненном счастьем…

А счастьем для нее был каждый момент. И, стоя рука об руку на песке, наблюдая, как солнце медленно садится за горизонт, они провожали день, уверенные, что завтра наступит новый и принесет им неземное блаженство.

По возвращении в палаццо они точно так же наблюдали за заходом солнца из маленькой каменной беседки в дальней части сада — там, где когда-то Лана сидела со своей книгой и думала о Сальваторе как о совершенно чужом ей человеке. Сейчас же ближе его у нее на свете никого не было.

Наблюдали они за заходом солнца и в Швейцарских Альпах, когда Сальваторе взял Лану с собой в деловую поездку в Цюрих. А потом — из пентхауса на верхнем этаже роскошного отеля во Франкфурте… После этого были красочные закаты в Париже… на каналах Амстердама… на Женевском озере — везде, где им довелось побывать в связи с делами Сальваторе.

Было только одно место, куда Лана отказывалась сопровождать его, — Лондон.

Ей не хотелось так скоро возвращаться в этот город…

А время, когда ей придется вернуться туда, близилось.

И наступит оно тогда, когда все закаты останутся в прошлом.

Лана не хотела об этом думать. Зачем? Они вместе, живут одной жизнью, делят кровать. Когда Сальваторе перестанет нуждаться в ней в качестве своей жены, они пойдут разными дорогами.

Как-никак все просто.

Сальваторе ворвался в «Вискари Рома» и ощутил приятную прохладу кондиционированного воздуха. Конец лета в Риме был жарким, а после дождливого Лондона жара казалась невыносимой. Сальваторе сожалел о том, что Лана не поехала с ним, но она всегда отказывалась от поездок в Лондон.

«Ты ездишь со мной за границу только для того, чтобы посмотреть достопримечательности!» — с наигранным возмущением сказал тогда он.

«Я никогда не любила Лондон, хотя и была вынуждена жить там, — ответила она. — Я продам квартиру и уеду оттуда, когда вернусь в Англию».

Тогда ее слова заставили его нахмуриться. Однако он объяснил свою реакцию разочарованием от того, что она не хочет ехать с ним. Он не хотел расставаться с ней даже на несколько дней.

И вот он снова в Риме. Он прилетел вечером и успевал на ужин в честь празднования дня рождения Люка. Компания снова собралась в «Вискари», причем в том же отдельном кабинете, где он весной знакомил Лану со своими друзьями.

От этой мысли Сальваторе вздрогнул. Неужели прошло так много времени? Неужели Лана так долго является частью его жизни? Все эти месяцы пролетели как одно мгновение.

Может, подумал он, это потому, что отделаться от Роберто оказалось проще, чем он рассчитывал? Причем Роберто не только не препятствовал, но даже помогал в этом процессе.

Вот за это надо поблагодарить Джаванну. Потерпев неудачу в охоте на него, она обратила свои взгляды — к одобрению и горячей поддержке отца — на новую жертву. На этот раз — на наследника виконтства. Что ж, он желает им только лучшего.

Идя к бару, где все собирались перед ужином, Сальваторе не отрывал взгляда от Ланы, которая неторопливо потягивала коктейль. Одетая в переливающееся синее платье-футляр, которое облегало ее роскошную фигуру, она сидела на табурете, изящно закинув одну сказочно длинную ногу на другую, и выглядела просто сногсшибательно. Сальваторе охватила гордость собственника.

Когда Лана заметила его, ее лицо осветилось внутренним светом. Она радостно окликнула его. Он поцеловал ее в щеку, потом поприветствовал остальных.

Люк прибыл вскоре после Сальваторе. Его сопровождала Стефани. У них с Люком случился очередной разрыв, во время которого каждый наслаждался жизнью с другим партнером, но сейчас они снова были вместе. Отношения у них были странные, и Сальваторе никак не мог понять их. У него из головы не выходили слова Люка о том, что он готов жить со Стефани, если та забеременеет от другого мужчины и тот откажется от нее. Что может заставить мужчину пойти на такое?

Сальваторе мысленно пожал плечами и отмахнулся от вопроса, как не имеющего к нему отношения.

Лана вышла из безумно дорогого бутика одной известной торговой марки на Виа-деи-Конкорди и замерла как вкопанная.

— Лана, чао! Тратишь денежки Сальваторе? Ну, и какие роскошные наряды ты купила на этот раз?

Голос звучал дружески, вопросы задавались с юмором, но Лана различила в них укол. Правда, иного от Джаванны Фабрицци она и не ожидала.

Лана тут же придала своему лицу любезное выражение.

— Здравствуйте, Джаванна, — сказала она.

— Можешь пожелать мне счастья, — объявила Джаванна, поднимая руку и с торжествующим видом демонстрируя помолвочное кольцо. — В семье Эрнесто оно передается из поколения в поколение, — самодовольно добавила она. — Его носят все виконтессы, и я буду следующей.

Улыбка Ланы была искренней.

— Я очень рада тому, что вы нашли свое счастье.

Джаванна тоже растянула губы в улыбке, а вот до глаз, как показалось Лане, улыбка не дошла. Поэтому, несмотря на дружелюбие, она относилась к девушке настороженно.

— Как и ты, — заметила Джаванна. — Как и твой бывший.

Лана напряглась. Джаванна достала из сумки телефон и, открыв фотографию, протянула его Лане.

— Вот уж кому крупно повезло!

Лана устремила взгляд на фотографию — снимок явно был взят с какого-то вебсайта о жизни знаменитостей. На нем была известная голливудская кинозвезда, а рядом с ней стоял Малькольм, красивый, как никогда: обесцвеченный блондин с ослепительной улыбкой, в которой он демонстрировал белоснежные коронки на зубах. Выглядел он невероятно довольным собой.

Лане в глаза бросилась подпись: «Грядущая свадьба с красавцем-актером, снявшимся в главной роли…»

Лану охватила дикая ярость. Так вот что он сделал с ее деньгами! Привез с собой в Голливуд и вложил в свою карьеру.

Она подавила гнев. Какая разница, на что Малькольм потратил ее деньги?

Джаванна выжидательно смотрела на нее, и Лана разглядела злобный огонек в ее глазах.

— У Малькольма всегда была мечта добиться успеха в жизни, — небрежно произнесла она.

— Как и у тебя, — парировала Джаванна.

— И в самом деле, — бесстрастно сказала Лана, — как и у меня.

Она вежливо пожелала Джаванне всего наилучшего и пошла к машине, которую вызвала еще тогда, когда расплачивалась в бутике.

Встреча с Джаванной нарушила ее душевное равновесие и напомнила о тех временах, о которых ей думать совсем не хотелось, потому что Малькольм уже давно исчез из ее жизни, и от него не осталось ничего, кроме фотографии.

«Наступит день, и от меня у Сальваторе останутся только фотографии. Фотографии и воспоминания. Больше ничего».

— На следующей неделе я должен лететь в Милан. Ты поедешь со мной? Ты могла бы там обновить свой гардероб, — добавил Сальваторе.

Они снова жили в палаццо, и он радовался этому. Здесь было прохладнее, и они с Ланой вовсю пользовались бассейном.

«Кажется, прошла вечность, — подумал Сальваторе, — когда я увидел ее вот на этом шезлонге. Тогда она мне не принадлежала. Зато теперь…»

Он перевел взгляд на сидевшую по другую сторону стола Лану. Теперь она полностью принадлежит ему. Ее красота расцвела, в ней появилось какое-то внутреннее свечение…

— Мой шкаф уже распух от вещей! — со смехом сказала Лана. — Ты надолго в Милан?

— На несколько дней, не более. — Тут ему в голову пришла идея. — Мы могли бы съездить на озера, пока не начались осенние дожди. Как тебе такое?

— Это лучше, чем Милан, должна признаться, — ответила она. — Если честно, Милан меня не привлекает — уж больно часто я там бывала.

— Тогда ты присоединишься ко мне в последний день, и мы тронемся в путь, — предложил Сальваторе. — Нам останется только выбрать, на какое именно озеро ехать. Комо к Милану ближе всего.

— Пусть будет Комо, — кивнула Лана.

Он улыбнулся ей. Вот будет здорово показать Лане озера!

«Как же хорошо, когда она рядом!» — подумал он и удовлетворенно кивнул. Но дальше последовали другие мысли.

«Всегда ли будет так хорошо? И как долго будет это «всегда»? Раз ты отделался от Роберто, причем гораздо быстрее, чем рассчитывал, надобность в Лане отпала? И что будет с ней?»

Сальваторе не стал задерживаться на этом вопросе. Взяв бутылку вина, он наполнил бокалы и опять заговорил об озере Комо.

Лана зашла в домик у бассейна и сняла топ. Жара была такая, что найти облегчение можно было только в воде. Бросив топ на деревянную скамью, она сняла шорты и трусики и стала надевать цельный купальник. Неожиданно она нахмурилась. Она явно здорово округлилась за последнее время, отказавшись от необходимой для моделей низкокалорийной диеты. Зато Сальваторе ее фигура нравится, с улыбкой подумала она. Сегодня утром он улетел в Милан, и она уже скучала по нему и поэтому с нетерпением ждала того дня, когда можно будет прилететь к нему, чтобы вместе ехать на озеро Комо.

Скоро наступит осень, размышляла Лана, а следующей весной она уже вернется в Лондон. От этих мыслей на душе появилась тяжесть. Ей не хотелось вспоминать о том, что близится конец их отношений с Сальваторе.

Мысленно встряхнувшись, Лана продолжила надевать купальник. Подтянув вверх, она стала натягивать его на живот. Несмотря на эластичную ткань, купальник поддавался с трудом. Она снова оглядела себя. Что-то живот стал больно выпуклым. Лана нахмурилась. Она явно набрала вес, причем довольно сильно. У нее вид…

Она застыла словно громом пораженная. В голове зазвучали слова Лауры, сказанные в ту первую встречу, когда Сальваторе знакомил ее со своими друзьями.

«А тебе, как это ни печально, не скрыть даже крохотный срок!»

Эти слова так и крутились у нее в голове. Она тут же принялась возражать себе. Нет, конечно, она не беременна! Этого просто не может быть! Это невозможно. Абсолютно невозможно. Даже помыслить о таком нельзя. Потому что это все меняет между ней и Сальваторе…

Лана в полном ошеломлении сбросила купальник, оделась и пошла в дом. Сердце бешено стучало у нее в груди. Надо срочно все выяснить! Надо поехать в аптеку… купить тест. Сегодня. Прямо сейчас.

Увидев горничную, она попросила подать машину.

Сальваторе отложил телефон и нахмурился. Лана не брала трубку. Он решил отправить ей сообщение и показать гостиницу, где будут жить на озере Комо. Они планировали выехать завтра днем, после ее прилета в Милан.

«Здесь не такая глушь, как во время нашего прошлого отпуска на берегу озера!»

Он прикрепил к сообщению фотографию роскошного отеля с богато украшенным фасадом и лодочным причалом.

И стал ждать ответа. Но ответ не приходил. Тогда он снова позвонил. Ответа не было. Только включилась голосовая почта. Он оставил сообщение с просьбой перезвонить.

Через сорок минут бесплодного ожидания Сальваторе позвонил на домашний телефон. Ответила ему экономка.

— Но синьора сегодня утром вылетела к вам! — сообщила ему Гарди. — Она сказала, что у нее для вас сюрприз.

Сальваторе похолодел.

Глава 11

Квартира долго пустовала, поэтому в ней пахло пылью. Лана обошла все помещения, открывая окна и впуская свежий, но влажный и холодный воздух, включая отопление, наполняя чайник. Ее не покидало напряжение. Менее двадцати четырех часов назад она была в палаццо и с недоверием смотрела на две полоски на тесте.

Вместо радости ее охватила паника, однако ей удалось обуздать ее. Взяв себя в руки, она принялась размышлять и занималась этим весь вечер — думала, думала, думала, пока у нее не разболелась голова. Каждая мысль причиняла боль, как удар ножом.

Она беременна. За все это время она не предполагала, что такое возможно. Да и не хотела она беременеть по одной явной причине: их сделка не включала беременность. Сделка, которую она заключила с Сальваторе. Она играет роль жены — он при разводе выплачивает кредит. Все просто.

И то, что исполнение роли жены превратилось в любовную связь, ничего не меняет!

Она ходила взад-вперед по спальне, пытаясь найти решение. Но решение не находилось.

«Сальваторе под этим не подписывался — под моей беременностью. Он вообще не подписывался на что-то большее, чем год со мной».

Она устремила невидящий взгляд в окно, за которым была только ночь. Сальваторе нужен был только год — он честно сказал об этом. И эту честность — после лжи Малькольма — она ценила превыше всего. Она доверяла ему, а он доверял ей. Они оба знали, что точно выполнят условия соглашения. И вот теперь ей придется рассказать ему о том, что она носит его ребенка…

Он наверняка подумает, что она сделала это намеренно. А может, решит, что она должным образом не позаботилась о предохранении. Что бы он ни подумал, что бы ни решил, результат будет одинаковый. Он почувствует себя обязанным остаться с ней и превратить их брак в то, во что превращать не собирался!

Разве она может так поступить с ним?

Не может, и точка.

Утром, после бессонной ночи, Лана приняла единственно возможное решение. Она упаковала свой чемодан так, будто собиралась в Милан, и сообщила слугам, что летит к мужу на день раньше. После этого она ближайшим рейсом вылетела в Лондон.

Испытывая страшные душевные муки, Лана стояла на кухне в своей квартире за тысячу миль от того места, где ей очень хотелось бы быть, и ждала, когда закипит чайник, подталкивая себя к тому, чтобы признать правду. Почему ей было так трудно сделать то, что она сделала, уехала от Сальваторе? Хватит отрицать очевидное: она любит его.

Эта любовь пришла к ней против ее воли. Она всячески боялась ее. Вероятно, она оттолкнула его в первую встречу именно потому, что опасалась влюбиться. Именно поэтому, наверное, и хотела, чтобы их фиктивный брак ограничился платоническими отношениями.

Только вот настал момент, когда она уже не могла сопротивляться своей любви, не могла ответить ему отказом. Она постоянно напоминала себе, что скоро их отношения закончатся, в надежде, что осознание этого не даст ее любви расцвести пышным цветом.

Все было тщетно.

«Я его полюбила… Зная, что из этого ничего не выйдет…»

На нее навалилась безнадежность. Она вдруг вспомнила, как в Риме радовалась тому, что Малькольм не разбил ей сердце. Теперь же ее сердце точно разбито. Ведь Сальваторе никогда не просил ее о любви и не предлагал свою. В его планы не входили ни настоящий брак, ни полноценная семья, ни тем более отцовство. В ней же он видел лишь любовницу, и только.

Лана почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Ей остается только одно, и она это сделает, как бы тяжело ни было.

Она освободит его от себя и даже не станет объяснять, на чем основано такое решение.

А даром любви ему станет ее молчание.

По ее щекам потоком полились слезы.

Сальваторе стоял в спальне Ланы в палаццо. В комнате матери. И смотрел на серебряный поднос на туалетном столике, который когда-то принадлежал матери. Смотрел на кольцо с бриллиантом, лежащее на подносе. Это кольцо он надел на палец женщине, которую взял в жены. И эта женщина ушла от него, оставив ему кольцо. И взяв с собой только необходимое из одежды.

Она ушла.

Но почему?

Вопрос не давал ему покоя. Она ушла без предупреждения, без объяснения… вообще без каких-либо причин! Его звонки остаются без ответа и переключаются на голосовую почту. Она так и ни разу не перезвонила, игнорировала все его сообщения.

Получается, что Лана не просто исчезла — она оборвала все контакты.

Почему?

Этот вопрос снова возник у него в голове. Почему она сказала экономке, что решила лететь к нему в Милан, и затерялась в зоне вылета аэропорта Пизы?

Ответов у него не было.

Он поехал в Рим, гнал машину так, будто за ним черти гнались. А может, она полетела в Лондон? Но зачем?

Пока он был в Риме, Лана все же вышла на контакт — только не с ним. Ему позвонил его лондонский юрист и сказал, что она заполняет бумаги для развода и отказывается взять хоть пенни из тех денег, что полагаются ей по брачному договору. И никак не объясняет причину своего поступка.

Его охватило возмущение, в душе поднялась буря эмоций, сути которых он определить не мог и которые мучили его. Он немедленно полетит в Лондон и потребует от нее объяснений!

Однако, прежде чем он успел забронировать билет, ответ на все вопросы был получен. И дала его гостья, заявившаяся в его римский дом — женщина, которую он меньше всего желал и ожидал увидеть.

Джаванна.

Лана еще раз оглядела свою квартиру, проверяя, все ли подготовлено для демонстрации будущим покупателям. Она выставила ее на продажу на следующий день после возвращения в Лондон, и к квартире сразу проявили интерес, что принесло ей определенное облегчение. Нужно продать квартиру как можно быстрее и как можно дороже. На эти деньги она закроет кредит и навсегда уедет из Лондона, купит себе жилье в каком-нибудь месте, где будет хорошо ей и ребенку. Где они будут спокойно жить вдвоем. Без Сальваторе.

Она попыталась убедить себя в том, что их брак — время, проведенное с Сальваторе, — и так закончился бы рано или поздно, как и планировал Сальваторе. А ее беременность только приблизила бы этот конец, вот и все. Однако все эти размышления ни в малейшей степени не ослабляли боль от расставания с ним.

И в то же время Лана знала, что могла бы испытать более острую боль. И ей была бы уготована более печальная судьба.

«Если бы я сказала ему, что беременна, он счел бы себя обязанным сохранить наш брак ради ребенка. И тогда я бы навсегда была привязана к человеку, которого люблю и который меня не любит…»

Такая участь была бы страшнее!

Нет… У Ланы сжалось сердце. У нее есть только один выход: продать квартиру и уехать. Найти себе новый дом. Начать новую жизнь. И ребенок станет для нее радостью и утешением.

«Это все, что у меня останется от Сальваторе…»

В ее размышления ворвался звонок домофона. Вздрогнув, она пошла по коридору, собираясь впустить в квартиру риелтора и потенциального покупателя.

Открыв дверь, она похолодела. Перед ней стоял человек, которого она меньше всегда ожидала здесь увидеть.

Малькольм.

В Хитроу Сальваторе сел в такси и назвал адрес. Он знал, что его гонит дьявол и что гонит он его с момента его возвращения в палаццо из Милана. Но сейчас этот дьявол буквально пришпорил его.

С помощью Джаванны.

В его ушах все еще звучал ее полный фальшивого сочувствия голос. Он словно перенесся в прошлое, когда она вот так же стояла у него в квартире. Только на этот раз она не требовала, чтобы он женился на ней. Но то, что она говорила, выворачивало его душу наизнанку.

«Ах, Сальва, бедняжка… думаю, я знаю, почему Лана бросила тебя. Взгляни на это…»

Она протянула ему телефон, и он увидел фотографию. Мужчина был ему не знаком, но, прочитав подпись, он все понял.

Рядом опять зазвучал фальшиво-сочувственный голос Джаванны.

«Голливудские сплетники рассказывают, что между бывшим Ланы и звездочкой, что он подцепил, все кончено и что он возвращается в Лондон. Кто знает? Может, он хочет снова закрутить роман с Ланой…»

У Сальваторе сжалось сердце.

Нет! Не может быть! Это все происки Джаванны, она мстит ему! Он не верит, что Лана бросила его, чтобы вернуться к человеку, который так подло обманул ее!

Но тут он вспомнил, что ему говорил адвокат. Лана отказалась взять деньги, предназначавшиеся ей по брачному договору. Почему она так поступила? А вдруг…

«Неужели Малькольм возвращается в Лондон, чтобы вернуть ей деньги? И если это так, вдруг она простит его? И примет его обратно? Ведь она любила его…»

От этой мысли его словно обдало ледяной водой. Он категорически отказывался верить Джаванне. Нет, от этой змеи можно ждать чего угодно! Не могла Лана вернуться к Малькольму! Он поедет и сам все выяснит.

«А потом она вернется ко мне! Ко мне…»

Его одолевали разнообразные эмоции, названия которым не находилось. Сальваторе знал только одно: он никогда прежде не испытывал ничего подобного. И то, что он чувствует, доставляет ему страшные страдания.

Превращается в настоящую пытку.

Такси ехало по улицам Лондона, направляясь в Ноттинг-Хилл. Наконец машина остановилась перед домом, который Сальваторе сразу узнал: ведь именно сюда он подвозил Лану после модного показа.

Открыв дверцу, он увидел, что из подъезда кто-то выходит на улицу. Но не Лана. А тот самый блондин с калифорнийским загаром, который сверкал искусственными зубами и ослепительной улыбкой на фотографии, которую показала Джаванна. Он пошел прочь, не обратив внимания на такси у тротуара. На его лице была удовлетворенная ухмылка.

Сальваторе показалось, что ему в сердце вонзили острый нож. Нож, отравленный ядом Джаванны. И этим ядом была не ложь, а губительная правда. Доказательство, которое он видел собственными глазами.

Захлопнув дверцу, он велел водителю ехать дальше. Куда именно, его не волновало.

Ему все стало безразлично. Потому что в сердце образовалась пустота.

Лана встала под теплые струи душа. Намыливая голову, она оглядела свой округлившийся живот. И сразу же пришло воспоминание о том, как она, переодеваясь, чтобы искупаться в бассейне, впервые обнаружила изменения в своем состоянии.

Как же давно это было!

Закончилось лето. Пролетела осень. А весной…

«К весне я буду готова принимать первых посетителей. Подгадаю открытие к Пасхе. К началу сезона отпусков».

Она переехала не на самое побережье, а поселилась поблизости от него, в очаровательном городке-аббатстве в Дорсете, популярном среди туристов. Квартира продалась быстро, и, купив каменный коттедж, который стоял на тихой улочке и был окружен садом с мальвами и лавандой, обрамлявшей дорожку, она основала небольшой гостевой дом. Перед началом сезона все номера уже были забронированы. Лана предполагала, что гостевой дом будет приносить неплохой доход, который обеспечит ей финансовую независимость.

И поможет начать новую жизнь.

Новую жизнь, о которой она мечтала. Ее мечта осуществилась раньше, чем рассчитывала, и она, с одной стороны, была рада этому, а с другой — не могла избавиться от мучительных воспоминаний. В глубине души она надеялась, что Сальваторе приедет за ней и позовет с собой. Но, как выяснилось, он не возражал против того, что она ушла от него.

«Он спокойно смирился с тем, что я разорвала наш брак раньше, чем мы договорились, и, следовательно, нарушила условия договора. Он не возражал. Не попытался связаться со мной».

И все потому, что просто не хотел ее возвращать. И даже радовался, что она ушла. Закончила утомительный для него брак раньше, чем он планировал. Их развод прошел без каких-либо препятствий с его стороны.

«Он совсем по мне не скучает!»

Лана отогнала эту мучительную мысль. Смывая пену, она почувствовала, как защипало глаза. Это все шампунь, решила она. Отнюдь не слезы.

С чего ей плакать? У нее нет никаких оснований, чтобы просыпаться глубокой ночью и тосковать по его объятиям. Все закончилось.

Выключив воду, Лана взяла полотенце, сделала на голове тюрбан и вышла из кабинки, а потом обернула вокруг себя еще одно полотенце.

Пора браться за дела.

Пора строить свою жизнь.

Ту жизнь, которая предназначена ей судьбой.

И в этой жизни с ней будет дар, на который она никогда не рассчитывала, но который оставил ей Сальваторе. Ее малыш, который уже растет в ней.

Эта мысль всегда утешала ее.

Сальваторе нажал кнопку на пульте и переключился на другой канал. Ему было безразлично, что смотреть, лишь бы не сидеть в тишине и хоть как-то провести долгий и пустой вечер.

Надо бы пойти и поработать, подумал он. Тогда время побежит быстрее.

Он почти перестал выходить из дома. Сочувствие друзей стало для него невыносимым. Даже герцогиня написала ему, выражая свои сожаления по поводу его развода с Ланой:

«Она как нельзя лучше подходила тебе, Сальваторе, и я знаю, что твоя мама обязательно одобрила бы ваш брак и порадовалась бы тому, что ты нашел свое счастье. Я всей душой переживаю за тебя в связи с твоей утратой…»

Он тогда отшвырнул письмо в сторону, не желая читать его до конца. Не желая знать, что думает о его браке крестная его матери.

Ему хотелось одного — хохотать. Горько хохотать, насмехаясь над самим собой.

Он взял бутылку траппы, наполнил стакан. Выпивка не помогала — она не облегчала его страданий и не умаляла сердечную боль.

Снова схватив пульт, он невидящим взглядом уставился на огромный экран над камином. Бессмысленный документальный фильм, дурацкая реклама, какая-то программа о новых фильмах…

Он остановился на последнем канале, так как переключать дальше было некуда. Там закончили говорить о каком-то блокбастере и стали рассказывать о дурацкой свадьбе в Голливуде…

Неожиданно Сальваторе подобрался, его взгляд стал осмысленным. Отставив стакан с недопитой граппой, он встал и, покачиваясь, выпрямился.

Надо протрезветь. И побыстрее.

Надо заказать билет на самолет.

Лана распаковывала покупки и аккуратно раскладывала их в шкафы на кухне. В сознании тут же возникло воспоминание: Сальваторе раскладывает продукты, которые они захватили с собой в шале у озера. Лана постаралась отложить это воспоминание в сторону, как откладывала и предыдущие. Она знала: наступит день, и она будет рассказывать своему сыну или дочке об отце, которого ребенку не доведется узнать.

Никогда.

Однако воспоминание вернулось, и она погрузилась в то замечательное время. Вот их лодка покачивается на волнах, вот она спрашивает, откуда у него любовь к рыбалке, а вот он рассказывает ей о своем отце… о его равнодушии к преданно любившей его жене.

«Он не просил о разводе и оставался с ней только ради меня…»

Острая боль пронзила ее сердце.

Такая же судьба ждала бы и ее, если бы она рассказала Сальваторе о ребенке. Она бы страдала от своей любви к нему, мучилась бы от его равнодушия, когда его страсть угасла бы. А он сожалел бы о том, что женился на ней или, что еще хуже, настоял бы на «цивилизованном» разводе, на «цивилизованном» соглашении о взаимной опеке…

Это было бы невыносимо.

Лана стойко преодолела боль, понимая, что ей придется жить с ней. Что эта боль будет мучить ее всю жизнь.

Всю ее жизнь без Сальваторе.

Которого ей больше не суждено увидеть.

— Никогда, — прошептала она.

Это слово угнетало ее, как звон погребальных колоколов.

Неожиданно в дверь позвонили. Она вздрогнула, гадая, кто это может быть. Вероятно, запоздавший почтальон? Подойдя к двери, она открыла ее. Ослепленная ярким солнечным светом, она смогла разглядеть только мужской силуэт.

«Никогда» оказалось неправильным словом. Вместо него она дрожащим голосом произнесла другое:

— Сальваторе…

Глава 12

Он стоял не двигаясь, и казалось, что время замерло.

«Лана! Я снова вижу ее! Вот она, здесь, передо мной!»

В нем, как всегда при виде ее, поднялось ликование. Она так действовала на него с самой первой их встречи.

Сальваторе стоял и любовался ею — золотистыми волосами, собранными в свободный узел, и идеальными чертами, и соблазнительным телом…

Его взгляд добрался до ее живота.

«Боже мой!»

Он ошеломленно охнул. Беременность была видна невооруженным глазом, и даже длинный свитер не мог ее скрыть.

Будто сквозь туман он услышал, как Лана произнесла его имя, и понял, что она тоже шокирована. Привалившись к косяку, она вдруг начала сползать вниз. Опомнившись, он успел подхватить ее.

— Тебе надо присесть, — глухим голосом проговорил он, ощущая, как потяжелела Лана.

Он повел ее в дом, ногой закрыв входную дверь, и завернул из коридора в ближайшую комнату, которая оказалась гостиной. После холода английской зимы здесь было тепло и уютно. Он усадил Лану в кресло. Она слабым голосом бормотала его имя и смотрела на него расширившимися глазами, безуспешно пытаясь взять себя в руки. От сочувствия к ней у него в душе все переворачивалось. То, что он собирался сказать ей и ради чего приехал, отошло на второй план.

Выждав несколько минут, Сальваторе решился заговорить:

— Давай я принесу тебе воды…

Он вышел из комнаты и нашел кухню. Там он взял с сушилки стакан, наполнил его водой из-под крана и вернулся к все еще бледной Лане.

— На, выпей, — сказал он, протягивая ей стакан.

Она взяла его дрожащими руками, сделала глоток. Он забрал у нее стакан и поставил на журнальный столик.

В душе у него царил полный хаос, хотя ураган эмоций немного поутих. Теперь ему стало проще найти правильные слова.

Набрав в грудь побольше воздуха, он заговорил глухим голосом:

— Я возненавидел тебя за то, как ты поступила со мной… бросила меня, ничего не объяснив. Но сейчас…

Он замолчал. Лана внимательно смотрела на него, ее красивое лицо оставалось таким же бледным. Что-то шевельнулось в нем, нечто такое, что смогло пробиться через вихрь эмоций и вернуть ему способность рассуждать здраво.

— Я останусь с тобой, — сказал он и опять замолчал, собираясь с силами, чтобы произнести то, что являлось истиной. — Возвращайся ко мне, Лана. — Он говорил это, глядя ей в глаза, и его голос звучал уже не глухо, а громко и отчетливо. — Я приехал сюда, чтобы сказать тебе это.

Он понял, что должен вернуть Лану, в тот момент, когда выяснилось, что ни к какому Малькольму она не возвращалась — тот просто уехал в Голливуд и женился на известной кинозвезде. Сальваторе знал, что надо найти ее и наедине рассказать ей о своем желании всегда быть с ней рядом.

Его взгляд переместился на ее живот, и он вдруг ощутил небывалую уверенность в том, что все делает правильно и что все остальное не важно.

Некоторое время оба молчали, и тишину нарушало лишь тиканье часов на камине. Сердце Сальваторе бешено стучало, и ему казалось, что это биение разносится по комнате, вторя словам, которые он только что произнес. Ведь ни один мужчина в здравом уме не сказал бы такое! Но тут ему вспомнился разговор с Люком Динарди о Стефани. В тот момент слова Люка прозвучали для него как бред. Сейчас же…

«Теперь я понял. Теперь я знаю, почему он так говорил».

И еще он знал, почему то, что ему очень хотелось сказать Лане, — это единственно правильные слова. Сказанные здесь, в этой комнате, они несут в себе истину. Ту истину, которая имеет значение.

Уверенный, что поступает правильно, он твердо сказал:

— Я останусь с тобой. Даю слово… никто никогда не узнает, что ребенок не от меня.

Лана вскочила, но у нее подогнулись колени, и она рухнула в кресло. Сальваторе опять поддержал ее.

— Только не падай в обморок! — взмолился он. — Я не хотел шокировать тебя!

Он помог ей поудобнее устроиться в кресле. Он видел, что она потрясена гораздо сильнее, чем когда увидела его на пороге своего дома. Он опять заговорил, и Лана услышала в его голосе интонации, которые ей не доводилось слышать раньше.

— Я говорю не о прощении. — Он пристально вглядывался в ее лицо. — Тут нечего прощать. Ты знала его до того, как познакомилась со мной. Он сильно обидел тебя, и ты возненавидела его за это. Поэтому я понимаю, честное слово, я понимаю, почему ты приняла его после возвращения в Лондон. И я понимаю, что ты думала, какие у тебя были надежды… ты верила, что на этот раз он будет с тобой… Но ты ошибалась, — продолжил он с нескрываемым гневом и презрением. — Он опять обманул тебя! Опять бросил! Использовал тебя, как и в первый раз. — В его глазах появился грозный блеск. — Будь он здесь, я бы растерзал его за то, как он поступил с тобой! Надо же, опять бросил! Думает только о себе!

Лана не находила в себе сил заговорить. Ее мысли разбегались. Ей все не верилось…

— И тебе повезло, что он ушел! — не унимался Сальваторе. — Бесполезный кусок дерьма! Забудь о нем! Забудь и возвращайся ко мне.

Лана сделала глубокий вздох и посмотрела на Сальваторе.

— Ты хочешь сказать, — медленно заговорила она, тщательно подбирая слова, так как понимала, что вопрос, который собирается задать, очень важен, чуть ли не самый важный во вселенной, — что готов жить со мной, даже несмотря на то, что я ношу ребенка Малькольма?

— Да, — ответил Сальваторе, не отрывая от нее взгляда.

— Но почему?

Сальваторе некоторое время молчал, просто стоял и смотрел на нее со странным выражением лица. Лану охватило ощущение, что сейчас произойдет нечто такое, что ей будет трудно вынести.

По движениям плеч, по стиснутой челюсти она догадалась, как он напряжен. Когда же заговорил, он словно выталкивал слова силой, а Лана слушала их под биение своего сердца и боялась пошевелиться.

— Всю свою жизнь, — мрачно произнес Сальваторе, — я считал себя таким же, как отец. И боялся этого. Я знал, что мне нельзя жениться, чтобы не сделать несчастной свою жену, как это случилось с матерью. Но потом я обнаружил в себе нечто, о чем никогда не знал. — Он сделал паузу. — После твоего бегства ко мне пришла Джаванна и принялась изливать на меня свой яд, объясняя, почему ты бросила меня. Господи, я не поверил ей — просто не хотел верить! Отказывался верить в ее слова! Однако, когда я подъехал к твоему дому, я увидел, как оттуда выходит Малькольм… и тогда я понял…

В его голосе звучала боль — Лана отчетливо это слышала, и у нее сжималось сердце от сострадания.

— В тот самый момент я понял, что зря боялся, что буду походить на отца… — В его глазах промелькнула мука. — Надо было бояться, что меня постигнет судьба матери.

Хотя Лану переполняли эмоции, она не решалась вставить хоть слово, догадываясь, что Сальваторе надо выговориться.

— Мне, как и ей, довелось познать, как это больно, когда тебя отвергают. Потому что ты… потому что ты отвергла меня ради того, чтобы быть с Малькольмом, который захотел снова быть с тобой после того, как его отшила та актриса в Голливуде.

Лана интуитивно поняла, какие слова ей надо произнести.

— Как ты мог подумать, что я вообще когда-либо вернусь к Малькольму?! После всего, что он сделал со мной.

Лицо Сальваторе превратилось в маску.

— Я решил, что он раскаялся… выплатил твой кредит. — Он помолчал. — Я решил, что именно поэтому ты отказалась от денег, которые полагались тебе по нашему брачному договору.

Лана не верила своим ушам.

— Я отказалась от твоих денег, потому что сама нарушила условия сделки! Я ушла от тебя раньше, чем закончился год. Вот почему!

Ее душили гнев и возмущение. Как он мог такое подумать! Ей много чего хотелось сказать ему, однако она знала, что нельзя поддаваться эмоциям и надо сохранять здравый рассудок.

— Я ушла от тебя не ради того, чтобы вернуться к Малькольму, хотя он вернул мне мои деньги! Ты видел, как он уходит от меня, — глухим голосом продолжала она, — потому что его ко мне отправила его невеста. Она не отшила его, что бы там ни говорили сплетники! Она узнала, что я обвиняю его в мошенничестве и собираюсь выдвинуть против него обвинения. Она не хотела скандала и отправила его ко мне, дала ему денег, чтобы он заплатил по кредиту, в обмен на то, что я откажусь от своих обвинений. Что я и сделала.

Сальваторе изумленно таращился на нее:

— Значит, ты получила назад свои деньги и переспала с ним напоследок?

Его предположение шокировало Лану, однако ей удалось сохранить контроль над собой.

— Нет, — ровным голосом ответила Лана. — Все было совсем не так. — Она встала. — Сальваторе, как ты думаешь, почему я ушла от тебя? — Женщина чувствовала, что больше не может скрывать правду, которая так и рвалась наружу. — Я ушла от тебя, потому что узнала, что беременна, — сказала она, отчетливо проговаривая каждое из тех слов, которые были самыми важными в ее жизни. — Когда я это узнала, поняла, что не могу навязывать тебе то, на что ты никогда бы не согласился. То, что разбило бы тебе жизнь. Я поступила бы нечестно по отношению к тебе.

Лана перевела дух, прежде чем продолжить, прежде чем сказать все то, о чем нельзя умолчать.

— Ты, Сальваторе, всегда был честен со мной. — Ее голос дрогнул. — Ты никогда не скрывал, зачем женишься, честно предупредил, что наш брак закончится… что мы вместе проживем только год… что у тебя ко мне нет никаких чувств. Да, страсть была, но не больше. Мы замечательно провели время, я счастлива, что мы были вместе, я ни в коей мере не жалею о том, что ответила на твою страсть… Но я всегда знала, что все это временно. Что мы расстанемся. — Она покачала головой. — Не было ничего, что давало бы мне право требовать что-либо от тебя. Даже беременность не давала мне такого права. И я поняла: единственное, что мне остается, — это уйти от тебя. И я ушла, хотя многое отдала бы за то, чтобы этого не делать. Видишь, все просто.

Она замолчала.

— Когда ты бросила меня… когда ты ушла, — тихо произнес Сальваторе, — мой мир рухнул. Видишь, как все просто. — Он на мгновение прикрыл глаза, потом шагнул к ней и замер. — Когда я женился на тебе, Лана, я сделал это осознанно и целенаправленно. И я был честен с тобой, как ты и сказала. Мне не нужно было ничего сверх того, что я запланировал, — год с тобой, не больше. — Он с шумом втянул в себя воздух. — Я всегда избегал долгосрочных отношений, потому что… потому что не хотел доставлять какой-либо женщине те страдания, которые пришлось вытерпеть матери из-за отца. Я же считал, что похож на отца. Боялся того, что похож на него… Я хотел от тебя лишь непродолжительной связи, которая закончилась бы так же, как все предыдущие. Я думал, что пройдет время, и я перестану желать тебя — со мной всегда бывало именно так, как и с отцом. Но твой уход… твой уход к другому мужчине… он заставил меня осознать нечто, чего мне никогда не доводилось чувствовать. — Подойдя к ней вплотную, он взял ее за плечи. — Теперь я знаю, что способен на сильные чувства и привязанность, ведь все время, что мы были вместе, во мне росла любовь к тебе, хотя я и не подозревал об этом. — Он покачал головой. — Я не знал об этом… не узнавал любовь. Но сейчас… сейчас я знаю, что это такое. И если бы ты согласилась вернуться ко мне… хотя бы ради ребенка…

Лана приложила палец к его губам, призывая к молчанию.

— Я бы обрела свой рай, Сальваторе. — Она руками обвила его шею. — Любимый, дорогой мой, я давно поняла, что люблю тебя. Я едва не умерла, когда приняла решение уйти от тебя. Но я не могла допустить, чтобы ты сожалел о нашем браке, чтобы ты думал, будто тебя поймали в ловушку. Я не стала говорить тебе о беременности только ради тебя. — Ощущая комок в горле, она замолчала. — Ты говоришь, ты сын своей матери. Да, тебе доступны бурные эмоции и глубокие чувства. Да, я тоже боялась, что меня постигнет ее судьба, боялась, что буду любить тебя слишком сильно, а ты так никогда и не полюбишь меня. Что ты не будешь нуждаться в моей любви и останешься со мной только ради нашего ребенка. Такого я не вынесла бы! И я предпочла уйти из твоей жизни, лишь бы не повторить ее судьбу!

Сальваторе сжал ее руки в своих.

— А я знал, — трепетно произнес он, — что моя любовь к тебе настолько сильна, что я соглашусь воспитывать ребенка от другого мужчины, лишь бы ты была со мной.

Его признание тронуло Лану до глубины души.

— Если бы я нуждалась в доказательстве твоей любви, лучше этих слов ничего не найти! — нежно проговорила она. — Любимый мой…

У нее из глаз потекли слезы. Сальваторе наклонился и стал покрывать поцелуями ее мокрые щеки, крепко прижимая ее к себе.

Неожиданно Лана вскрикнула и отстранилась.

— Лана, прошу тебя, не отталкивай меня, — взмолился Сальваторе. — Я так сильно тебя люблю.

Для Ланы эти слова, произнесенные мужчиной, которого она любила всем сердцем, были дороже золота. Подняв к нему лицо, она сказала:

— Он шевельнулся! Сальваторе, он шевельнулся! Я чувствую его! Как будто у меня внутри бабочки! — Она опять вскрикнула. — Ой, снова! Он снова шевельнулся. Ах, Сальваторе…

Взяв его руку, она положила ее на живот. Ее лицо светилось от счастья.

Лицо Сальваторе сначала было настороженным, потом стало удивленным. В следующую секунду он охнул.

— И правда! О боже!

Они замерли, а потом Сальваторе взял лицо Ланы в ладони и устремил на нее взгляд, который без слов говорил ей о его любви.

— Мудрый ребенок, сразу узнал своего отца, — сказал он.

Лана рассмеялась.

— И у него мудрый отец, — продолжал Сальваторе, — который всем сердцем любит мать этого замечательного ребенка.

После этого он обнял ее и одарил поцелуем, о котором она столько мечтала. Они довольно долго стояли так, а потом Сальваторе разомкнул объятия и сказал:

— У меня к тебе новое деловое предложение. Думаю, год брака — это маловато. Поэтому я пересматриваю конечную дату нашего договора и сдвигаю ее на сотню лет вперед. Полагаю, этого хватит, — добавил он, нежно целуя ее в кончик носа.

Лана покачала головой.

— Давай пойдем ва-банк, — предложила она. — Установим срок в вечность.

— Договорились, — ответил он, крепко прижимая ее к себе. — Мне нравится.

— И мне, — прошептала она.

— У тебя замечательный дом, — сказал Сальваторе, оглядываясь по сторонам. — Но сейчас меня интересует только одно помещение.

Лана засмеялась.

— Оно наверху, первая комната справа. К твоему сведению, кровать там двуспальная.

Эпилог

Лана, одетая в изумрудное вечернее платье, стояла рядом с Сальваторе. Прижавшись друг к другу, они смотрели на спящего малыша в кроватке.

— Он самый красивый на свете! — прошептала Лана.

Сальваторе обнял ее за талию.

— Он само совершенство, — согласился он.

За окном был август, и сегодня вечером палаццо готовилось принимать летний бал. На террасе настраивали свои инструменты музыканты оркестра.

Из детской, где они оставили своего драгоценного сына на попечении синьоры Гарди, Сальваторе повел Лану вниз, в салон напротив столовой. Там Джузеппе уже открывал шампанское. Сегодня Лана в полной мере ощущала себя хозяйкой этого большого дома.

«Это действительно мой дом, — думала она. — Мое место здесь».

Начали прибывать гости. Первыми в салон вошли Лаура и Стефани, обе, как и Лана, в вечерних туалетах и бриллиантах, и тепло обнялись с Ланой. Затем к ней подошли Вито и Люк, который, как истинный итальянец, поцеловал ей руку.

Сальваторе наблюдал за своей женой и все еще не мог поверить, что она принадлежит ему. Что она не просто его жена, а единственная и неповторимая женщина, с которой его до конца дней будет связывать взаимная любовь.

Встретившись с ней на мгновение взглядом, он отсалютовал ей бокалом. Хотя жест был едва заметным, от внимания Ланы он не укрылся.

— Как же она была права, — тихо проговорила она, подходя к мужу. — Твоя мать знала тебя лучше, чем ты сам. Она бы порадовалась за тебя. — Лана поцеловала его в щеку. — Думаю, ты знаешь, что и отец был бы рад за тебя, зная, что ты нашел свое счастье в браке. — Помолчав, она добавила: — Однажды ты возьмешь сына на рыбалку и будешь рассказывать ему, как отец тебя учил закидывать удочку.

Сальваторе усмехнулся.

— До этого еще год или два. — В его глазах появился лукавый блеск. — Может, к тому времени у него уже будет младший братик.

— Или сестричка, — счастливо рассмеялась Лана.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.