Люба

8

Начало новой жизни

Они собирали мебель. Саша, Володя и Коля. Еще с ними был отец Николая, он сам вызвался помочь, потому что рассчитывать на качественную сборку мебели тремя врачами он не мог. Но очень хотелось помочь Сашке. За те годы, что они дружили с Колей, Саша стал родным и близким человеком. Почти сыном. Он страшно переживал за парня, просто страшно. Почему-то когда женился Володя, ему было все равно, а сейчас…

— Саша, так как ты живешь? — спросил он.

— Дядя Сеня, нормально, — ответил, улыбнувшись, Саша. — Почему вы спрашиваете?

— Ну, как-то быстро. Что она собой представляет?

— Вот вернется с зачета, увидите.

— Серая мышка, ни рожи ни кожи. Груда костей, и с большой придурью, вот что она собой представляет. Зато профессорская дочка, есть перспектива, есть где жить в Москве. Вы что, не видите, какая квартира? А кому она достанется? Ей! Вот и все. С ребенком ты, брат, конечно, поторопился. Так бы пожили, потом разменяли квартиру, и каждый себе хозяин. — выступил Володя Тельман.

— Володя, я не думаю, что вопрос стоит именно так, — задумчиво произнес Коля. — Она по-своему хороша. А потом, сердцу не прикажешь.

— Ребята, хватит! — Саша хотел еще что-то сказать, но не успел.

— Пройдите к столу, обед простынет. — В дверях комнаты стояла Люба.

Она была спокойна и сосредоточена. Ни одна мышца лица не дернулась и не показала ее настроения. "Что она слышала? — думал Саша. — Что сделает дальше? Почему она не дала ему им ответить?" Из состояния задумчивости его вывел ее голос.

— Саш, я все накрыла, чайник кипел, потом разогреешь. Поешьте и составь все в раковину, я вернусь — помою. Справишься? — она даже улыбнулась уголками рта.

— Ты куда?

— Мне нужно в библиотеку. Я потом подойду вечером. Я забежала накормить вас, вот, все готово.

Он хотел поцеловать ее, но она увернулась и исчезла за дверью. Они сидели за столом.

— Вовка, зачем ты так? Ты ведь знаешь, что она для меня значит.

— Нет, я не могу принять ее, пойми. Я искренне. Ты и она — это не то, что тебе надо. Что, не мог соблазнить кого покруче?

— Ты серьезно? Иди домой, и не надо мне твоих комментариев, будь при своем мнении, мне все равно. Женя тоже думает, как ты?

— Да нет, она ее любит, и Маша любит. Странно, не понимаю. Все любят Любу, а я не люблю. Ладно, без меня справитесь?

— Иди, Володя.

Саша закрыл за ним дверь и вернулся к столу. Настроения не было.

— Думаешь, она слышала? — спросил Коля.

— Не знаю. Но теперь все, уже ничего не исправить. Может, мы и мебель зря собираем.

— Не падай духом, поговоришь с ней, объяснишь. Ты теперь ее муж как-никак. И ребенка она от тебя ждет. Не думаю, что вспылит.

— Дядя Сеня, я люблю ее. Не нужна мне была ни квартира, ни мебель, ничего. Я был уверен, что она иногородняя, понимаете? Вовку заносит, не пойму почему. Он ведь вроде поддерживал меня, был на моей стороне, пока не понял, что это Люба.

— Может, зависть?

— Он же друг мне.

В дверь позвонили. Саша открыл, перед ним был Корецкий.

— Добрый день. Как в отпуске?

— Нормально, мебель собираем. Кушать будете?

— Люба готовила?

— Да, Люба. Она хорошо готовит, я так вкусно не ел никогда.

— Да, с пяти лет она готовит, но сейчас гораздо лучше. Где она?

— Пошла в библиотеку, так сказала.

— А куда еще? Ты что, сомневаешься? Подруг у нее здесь нет, знакомых тоже. Я ее увез в двенадцать лет. У нее никого нет, кроме нас с тобой. Береги ее, Саша. Что-то не так?

— Не знаю. Вовка сглупил, а она слышала.

— Знаю, она работу просила у доктора Грина в Чикаго, он позвонил мне. Она ему сказала о беременности. Делай выводы. Если сомневаешься в чем, отпусти ее. Я организую тебе квартиру, даже вне очереди. Только не обижай ее.

— Вы мне не верите?

— Я боюсь, Саша. Не тебя я видел ее мужем, но меня не спросили. Я уважаю тебя, люблю как своего лучшего ученика. Она моя дочь! Этим все сказано. И она другая, Саша, она не такая, как мы с тобой. Ты понимаешь меня?

— Да. Я еще раз повторюсь, я люблю ее и люблю нашего ребенка. Мне все равно, нравится вам или нет, и все равно, что думает об этом Володя. Я не хочу жить в вашей квартире, на ней настояли вы.

— Да, я. Ладно, кровать соберите, чтобы на ее подростковой не ютились больше. И следи, чтобы она ела. Пойду я к семье. Я надеюсь на тебя, Саша.

Они собрали шкафы и принялись за кровать. Коля с отцом разговаривали на отвлеченные темы, Саша молчал. Привезли мебель для кабинета, рабочие быстро перетаскали коробки в соседнюю комнату. Саша расписался в получении, а когда проводил их до двери, увидел Любу.

— Привет, — просто произнесла она и вошла в квартиру.

Он стянул с ее рук варежки и стал растирать холодные, посиневшие от мороза пальцы. Поднес их к своему лицу и попытался согреть теплым дыханием. Люба улыбнулась. Он прижал ее к себе и стал целовать.

— Мы одни? — со смущенной улыбкой спросила она.

— Нет, в комнате Коля и дядя Сеня. Я переживал, когда ты ушла.

— Думал, что я не вернусь?

— Думал. А ты что думала?

— Я тоже думала, что не вернусь. Я звонила в Чикаго, просила работу, поговорила с доктором Грином. Он сказал, что они будут рады мне. Но просил не делать спонтанных поступков. Тогда я решила выслушать тебя.

— Я могу сказать лишь одно. Я люблю тебя и его. — Он положил руку ей на живот. — Ты хочешь уйти от меня?

— Нет. Не хочу, но я боюсь отношений.

— Наши отношения тянутся с сентября и имеют последствия. Ты боишься быть женой? Матерью? Не бойся, я с тобой. Я понимаю, что ты слишком молода, что хочешь погулять…

Она жестом остановила его.

— Я не хочу погулять, никогда не хотела. Ты тот, кого я ждала всю жизнь. Ты снился мне ночами, я жила ради встречи с тобой. Мне никто никогда не был нужен, я никем не увлекалась и вообще с лицами мужского пола дружила лишь как с коллегами. Я помню тебя, Саша, всегда помнила и ждала тебя реального.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Любушка, позвони Грину, скажи, что не приедешь. Я никуда вас не отпущу.

Она уткнулась лицом ему в грудь и они стояли так довольно долго, он гладил ее волосы и обнимал.

Новый год они встречали все вместе. Саша, Люба, Женя, Володя, Тетя Маша, Коля и его родители. Люба звала отца, но тот сказал, что заскочит ненадолго, а затем будет с семьей. "Я уже не его семья", — с обидой подумала Люба. Настроение моментально упало. Он был ее отцом, человеком, которому она всегда безоговорочно верила, которого боготворила. Пусть внешне казалось, что они с прохладцей относятся друг другу, но это внешне. Они были семьей, а совсем недавно она поняла, что у них разные семьи, и от этого было тоскливо. Пару дней назад отец обратился к ней с просьбой.

— Люба, мне первого надо отправить статью, а она сырая. Переведи на французский и английский, откорректируй и напечатай. Помоги, девочка, у меня времени нет, с Сашенькой надо общаться, он совсем еще малыш. Хочу, чтобы он помнил меня, чтобы знал своего отца. Я умру, он же еще маленький будет. Поможешь?

— Конечно, папа, у нас с Сашей гости тридцать первого, ты заходи хоть не надолго.

Люба все вспоминала этот недолгий разговор с отцом. Она перевела и отпечатала статьи, но говорить о них тридцать первого не хотела. Она хотела поговорить о них с отцом наедине, но, как всегда, не случилось. Все сидели за столом, было весело. Это были ее первые гости и первый семейный праздник с друзьями. Отец пришел около девяти. Принес шампанское и конфеты, сел за стол. Очень мило беседовал с Колиными родителями. Хвалил Колю. Затем как бы невзначай попросил Любу отдать ему статьи.

— Папа, давай не сегодня.

— Ты перевела?

— Да, но я думаю, что нам надо поговорить о них наедине.

— Не понял, что ты хочешь сказать?

— Папа, прошу, не сегодня.

Он почти вышел из себя.

— Люба, отдай статьи и я пойду. Я отправлю их по дороге. В чем дело?

— Их нельзя отправлять, по крайней мере, в первоначальном виде. Я сделала два варианта, один чисто твой, но он не верен. Ты ошибся, и на этом построил ложную концепцию. Второй, как я это вижу. Но все надо читать и выверять. Папа, давай завтра или когда скажешь.

— Ты себя слышишь? Ты оспариваешь мое мнение перед моими подчиненными? Люба?

— Я не оспариваю твое мнение, я прошу тебя пересмотреть твои статьи и все.

— Саша, ты читал? Ты знаешь о чем она говорит?

— Нет, Александр Валерьевич, я не имею на это право. Она сама работала в вашем кабинете. Я туда и не вхожу никогда.

— И ты считаешь возможным, что студентка оспаривает мое мнение?

— Я не имею представления о сути вопроса.

— Ты видишь, как надо себя вести с академиком? Он почтителен. А ты? Где субординация?

— А я думаю, что опозориться в глазах мирового сообщества гораздо хуже. Вот так, господин академик.

— Дай мне оба варианта, я прочту. Сейчас позвоню Кате, что буду позже, и прочту. Смотри у меня!

Он удалился в кабинет. Через несколько минут Люба вернулась к столу. Она нервничала, Саша крепко сжал ее руку.

— Он зол? — спросил он.

— Да, но я не могла поступить иначе.

— А если ты ошибаешься?

— Значит он устроит мне взбучку, я вытерплю и признаю ошибку, но меня придется переубеждать.

Коля с нежным восторгом смотрел на Любу, что не укрылось от его родителей.

— Любушка, ты не меняешься, — произнесла Маша. — Неужели жизнь тебя не учит?

— Учит, я научилась принимать полностью самостоятельные решения. Тетя Маша, вы же знаете, что с отцом бывает трудно.

— Я знаю, что с тобой тоже бывает трудно.

Прошло минут двадцать. Коля, Володя и Колин отец говорили о футболе. Женщины о кулинарии. Люба молчала, Саша гладил ее руку и тоже молчал. Корецкий появился в гостиной совершенно неожиданно. Все взгляды были устремлены на него. Он улыбался. В глазах был восторг.

— Люба, я восхищен. Спасибо, дочка. Ты была права. Я переделал титульный лист, теперь все нормально, я отправлю статью, но с двумя авторами. Давайте выпьем. Сегодня я понял, что жизнь прожил не зря. Оказывается, это счастье — осознавать, что дети тебя превзошли. Так держать, девочка!

Он обнял дочь и поцеловал в лоб. Люба прижалась к отцу всем телом, ведь за последние пятнадцать лет такое проявление отцовской любви случилось впервые. Он посидел со всеми за столом, затем вместе с Любой играл на рояле. В одиннадцать он ушел, чтобы встретить Новый год с Катей и сыном.

Мысли. Люба

Я смотрела на спящего мужа. Я смотрю на него уже шесть ночей, шесть ночей любуюсь им. За что мне такое счастье? Интересно, это надолго? Как я хочу, чтобы надолго! Я могу любоваться им всю ночь напролет. Я так и делаю. Сплю от силы часа два. Какой он все таки совершенный! Необыкновенный! Я пропускаю сквозь пальцы его мягкие кудрявые волосы. По телу пробегает волна наслаждения. Как я люблю его волосы соломенного цвета и безумно люблю его глаза. В них есть все: и жизнь, и смерть, и желание, и вечность. А когда он смотрит на меня, в них есть и любовь. Его глаза как море — такие же бездонные и синие, глубокие и манящие. Боже, как я смогла завоевать такого мужчину?! Наверно, мне завидуют. Конечно, завидуют, потому что я счастливая. Я никогда не была такой счастливой раньше. Мне все равно, что обо мне думают, пусть думают, пусть завидуют. У меня есть семья. Вот это ценно, значимо, велико. Вот это счастье — иметь семью, а еще — счастье любить и быть любимой. Говорить глупости с самым серьезным видом и делать все вместе, и готовить ужин и завтрак, и ходить по магазинам, и гулять по набережной. И даже работать и говорить о больных и о том, что дорого, и о том, что будет, и о нем — нашем сыне. Как хорошо, когда можно мечтать. До встречи с ним я никогда не мечтала, а потом столько лет мечтала лишь о нем. Интересно, что он не мечтал обо мне, я была для него просто теплым воспоминанием. В тот день нашей первой встречи он понял, как хочет прожить жизнь. А я поняла — с кем. И я не ошиблась. И он не ошибся. Спасибо, Господи, что ты дал мне тогда надежду! Спасибо, Господи, что дал мне теперь семью!

Будни

Третьего января Саша вышел на работу. Он вошел в кабинет, снял куртку и остался в новеньком шерстяном костюме мышиного цвета, темно-голубой рубашке под цвет глаз и бордовом галстуке, на безымянном пальце правой руки блестело новое обручальное кольцо. Из портфеля он достал коробочку «Рафаэлло», подошел к Вере Николаевне и поздравил ее с Новым Годом.

Вера Николаевна не могла отвести от него взгляд. Саша был красив и настолько элегантен.

— Вера Николаевна, можете меня поздравить, — с долей грусти произнес он, — моя холостяцкая жизнь кончилась.

— Сашенька, я…

Дальше она ничего сказать не успела, дверь отворилась, и в кабинет влетел Корецкий.

— Саша, какой у нее сегодня экзамен? Она все выучила? Я не видел ее утром. Саша, она после экзамена придет? Ее нужно показать врачу… она не хочет идти к Катерине. Саша, я не знаю, что делать! Ты можешь повлиять на жену?!

— Александр Валерьевич, успокойтесь, давайте померяем давление, а потом сделаем ЭКГ. Перестаньте волноваться, она придет после экзамена, она все выучила, сдает она биохимию. Ну биохимию она точно сдаст.

— Да. Хорошо. — Он сполз на стул. — Меряй давление, чувствую, повышенное. Саша, ее мать умерла при ее рождении, пойми, я очень боюсь за Любу.

Вера Николаевна обомлела. Она поняла, кого ей напоминала Люба, ее подругу по институту Тамару Иванову. Она знала, что Тамара стала женой Корецкого, но после этого их пути разошлись.

Она слышала о ее смерти, но о ребенке не знала. А Сашка… Вот гусь, из грязи в князи…

Саша хлопотал около Александра Валерьевича, у того действительно был гипертонический криз.

Давление удалось сбить.

— Саша, когда ты будешь отцом, ты меня поймешь.

— Не так долго осталось.

Мужчины расхохотались.

Люба действительно пришла после экзамена.

— Саш, я не хочу идти к врачу. Может, не сегодня? Мне рожать в июне, я успею.

— Ты что, маленькая? Нужно сделать УЗИ, сдать анализы.

— У меня нет сифилиса.

— Не шути так. Я не понимаю, тебе так трудно поговорить с врачом?

— С Катериной?

— Она лучшая, она будет вести тебя всю беременность, а потом принимать роды. Или ты собралась рожать дома?

— А что, слабо?

— Как хочешь, но дома мы тебе все равно выпишем Катерину. Нет у тебя выбора. Так что решайся и пошли. Срок уже немаленький. Люба, не дури и не капризничай.

Дверь ординаторской отворилась и вошла Катерина.

— Любонька, хорошо, что ты пришла. Пойдем ко мне, поговорим. Ты последнее время меня избегаешь, а зря. Пойдем, нам есть что обсудить.

— Ладно. Пойдем, Саша.

— Нет, Саша, пожалуйста, подожди здесь. Я ее не съем, обещаю.

Они прошли в кабинет Катерины.

— Люба, ты на меня сердишься из-за сына?

— Нет, я очень рада, что он есть, он очень милый. Папа его любит, он, видимо, всегда мечтал о сыне. Просто я к вам отнеслась со всей душой, хотела, чтобы вы с папой поженились, а вы все так, тайком от меня. Что я вам плохого сделала? Зачем вы меня отослали в Америку? Чтобы не мешала вашей жизни?

— Ты все не так поняла. Я говорила твоему отцу, но он считал, что тебе в Америку ничего сообщать не стоит.

— Да ладно, уже проехали. Какая у Саши фамилия?

— Замятин Александр Александрович.

— Жалко, что папа не женился на вас. Вы были бы хорошей парой. Он любит вас. А я всегда мечтала, что вы будете жить с нами.

— Люба у тебя теперь своя семья. Но так получилось, что я единственная женщина, которая может дать тебе совет, помочь, если нужно. Я твой друг, поверь, и ты мне далеко не безразлична. Я люблю твоего отца, и ты прекрасно знаешь, что он нуждается в нормальных семейных отношениях. Я не виновата в том, что его семья — это я с Сашенькой. Но и ты член нашей семьи. Ты взрослая, самостоятельная женщина, но он всегда будет твоим отцом и твоим тылом. Не сердись на меня и не осуждай. Ты мне лучше скажи, как у вас Сашей складываются отношения? Он очень непростой человек сам по себе. Да еще женщины проходу не дают. Люба. Это тяжело, а ты у нас девушка ревнивая и очень молодая и не опытная.

— Он любит меня. А про меня и говорить не приходится. Ему сейчас тяжело с отцом. Одно дело, общаться на работе, другое — дома. Отец все время пытается навязать свое мнение. Давит авторитетом. Я как между двух огней, все пытаюсь сохранить мир в семье. Нервничаю очень. Если честно, последнюю неделю спину тянет сильно, особенно когда они вдвоем собираются. А они ничего не видят, меня делят.

— Люба, я попробую поговорить с твоим отцом. Он очень переживает за тебя, хочет как лучше. Раньше он думал, что все в твоей жизни контролирует, а значит, ты защищена от всего негативного. А сейчас он все потерял, пытается на тебя воздействовать через Сашу. Естественно, Саше это не нравится. Он не умеет подчиняться. Люба, твой муж очень сильная личность. Он должен доминировать во всем. Ты сможешь с этим смириться? Ты у нас девочка тоже волевая и властная. Если ты научишься контролировать мужа так, чтобы он не замечал этого, у вас все сложится, но любое явное вмешательство он воспринимает как угрозу, и ответная реакция незамедлительна. Понимаешь, я с Сашей работаю уже много лет, он начинал санитаром в приемном покое. Твой отец еще тогда увидел в нем лидера. Он потратил очень много сил, чтобы вырастить из него ученого, который сумеет стать его приемником. Люба, ты не боишься, что твой муж подавит тебя как личность, как профессионала? Ты талантлива и умна, не потеряй свой дар.

— Нет, не думаю, меня трудно подавить. Папе это не удалось. Единственно, Саша хочет большую семью. Но в этом я с ним, пожалуй, согласна. Я буду хорошей матерью, я знаю, какой должна быть мать, вы уж мне поверьте. Екатерина Семеновна, я выросла рядом с сильной и властной личностью, коей является мой отец. Мне не привыкать. Единственно, меня, конечно, волнуют женщины. Вы знаете, им даже безразлично, что у него семья, что я могу быть рядом, они открыто себя предлагают. Сейчас Саша отмахивается от них, как от назойливых мух, но пройдет время, я буду уже не так молода и привлекательна, что будет тогда? Когда я его об этом спрашиваю, он смеется.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Я думаю, что это вы со временем решите. Кстати, как он отнесся к твоей беременности? Люба, по-твоему, какой у тебя срок?

— Четырнадцать — пятнадцать недель, у меня немножко живот тянет и поясница болит. Он не замечал, что я беременна. Я не знаю почему. Говорит, что рад, я хочу верить. Может, ему страшно. Может, тяжело менять привычный уклад жизни. Он не был готов к семье, я же понимаю. Для него ребенок — неожиданность. У него защита в марте, дел невпроворот, я помогаю, как могу. Он никогда не признается, что ему трудно, но он меня любит, точно любит.

— Давай сделаем УЗИ, потом все будет видно. Сейчас позвоню твоему мужу, пусть придет.

Саша почти мгновенно пришел.

— Что тут у вас? Вы ее уже смотрели?

— Нет, мы разговаривали в основном о тебе. Смотреть мы ее будем вместе.

Катерина произвела некоторые замеры и констатировала:

— У Любы узкий таз, правда, до родов он может еще раздаться, девочка молодая, еще растет.

Дальше они сделали УЗИ.

— Саша, у нее угроза прерывания, небольшая, но я рекомендовала бы прокапать ее в стационаре. Люба, это не страшно — неделя, и ты пойдешь домой, но лучше перестраховаться.

— Люба, давай, ложись прямо сейчас, я принесу тебе все, что нужно. Все свободное время я буду с тобой, ты одна не останешься, даже ночью. Хорошо?

— Саша, у меня же сессия, может, я сначала сдам?

— Нет, дорогая, я думаю, что ребенок важнее. Я схожу в деканат отдам справку и перенесем мы твою сессию. Я буду провожать тебя на экзамены, а учить ты можешь и лежа, я тебе все учебники принесу.

Катерина с уважением смотрела на Сашу. «Да нет, он уже созрел для семьи, и отец из него получится что надо».

Люба пролежала в стационаре две недели. Саша практически не уходил домой, только переодеться. Все время после работы он проводил с женой, помогал ей готовиться к экзаменам, просто разговаривал, рассказывал о себе. Расспрашивал Любу о ее детстве, об Америке. Отец заходил каждый день, приносил конфеты, пирожные и был такой добрый, ласковый.