Любимый в подарок

Глава 21

Дойти до Полиной комнаты я не успела, она уже вышла сама. Одета в халат, тщательно расчёсанные волосы собраны в хвост. Девушка даже губы накрасила, но, как бы ни старалась, всё равно выглядела бледной.

— Зачем ты встала? Тебе ещё лежать нужно, — принялась я её отчитывать.

— Я слышала крики. Что случилось?

— Ничего страшного. Марк выступал немного.

— Представляю, что он на меня наговорил, — сквасила лицо Поля.

— Ты здесь ни при чём. На Глеба он наехал.

Девушка улыбнулась и хитро прищурилась.

— Ревнует тебя значит.

— Пф-ф-ф, да не ревнует он, — фыркнула я, скрестив руки на груди. — Потому что никого кроме себя не любит.

— Ну ты мне-то не говори. Со стороны виднее. Видела я, как он на тебя смотрит украдкой.

— Хватит придумывать! Лучше иди обратно в кровать, а то нагоняй получишь и мне перепадёт из-за тебя.

Девушка не стала сопротивляться, послушно побрела в комнату и улеглась прямо в халате.

— Везёт тебе, — вздохнув, произнесла она, принимая от меня одеяло, которым я укрыла её, как ребёнка.

— В чём это?

— Отец богатый, два классных мужика в тебя влюблены.

— Ха! Насчёт двух классных мужиков ты перегнула. Про одного соглашусь, а про второго… — договаривать не стала, достаточно моей скривившейся гримасы.

— Марк, конечно же, подлец, но он обаятельный подлец. Не спорь. Просто он не знает как к хорошим девушкам подкатывать, вроде тебя, вот и терпит неудачу за неудачей.

— Ничего себе! — поразилась я. — Ты с чего это вдруг его адвокатом заделалась?! Забыла, что он чуть тебя не отравил? Ещё и врача не хотел вызывать.

— Согласна, я пострадала, но поверь, Марк вовсе не подонок на самом деле. Смерти моей он точно не хотел, просто пытался защитить своё законное наследство.

Я смотрела на Полину и пыталась понять: она правда такая чрезмерно добрая или просто дура?

Увидев моё выражение лица, девушка рассмеялась:

— Не смотри ты так на меня! У меня чутьё на людей, иначе точно пропала бы с такими родителями. Ты представить не можешь, сколько раз я несчастий избегала, благодаря интуиции. И Эдика я тоже почувствовала, что человек он хороший, хоть и суровый на вид. Думаешь, я не знала о его прошлом? Меня заранее девочки предупредили и просили, чтобы я с ним не связывалась. Эдик ведь меня в стриптизклубе нашёл. Долго ходил сначала, смотрел, хорошие чаевые давал, потом стал в приват комнату приглашать, а потом вообще предложил мне бросить работу и переехать к нему. А я взяла и согласилась! Решила, уж лучше жить с одним, чем сотни рож будут на меня пялиться сальными глазами практически каждую ночь. Уж как меня только подруги не отговаривали! Но я их всех послала.

— Может тебе просто завидовали, — предположила я.

— Может и так, — улыбнулась Полина.

Я оставила девушку отдыхать, а сама, услышав шаги в коридоре, отправилась на разборки к Марку. Пусть объяснит мне про браслет, иначе всё расскажу его отцу.

Мне повезло, в коридоре был только мой недо-жених. Я подошла к нему и показала фото браслета в телефоне Глеба.

По его глазам было заметно, что он испугался, но тут же взял себя в руки и, криво ухмыльнувшись, заявил:

— Ну и зачем ты мне это показываешь? Твой актёришка-врач уже кому-то продать браслет успел.

— Хватит выкручиваться. Это ты его продал. На браслет мне абсолютно плевать, а вот то, что ты пытался Глеба подставить, статьёй попахивает.

— Какая ещё статья? Ему никто официальных обвинений не предъявлял, — усмехнулся Марк.

— Ты устроил сцену в гостинице, где при свидетелях обвинил его. Этого достаточно, чтобы подать на тебя в суд. Мне вот только одно непонятно, зачем тебе это было нужно?

Недо-жених оглянулся по сторонам, как будто боялся, что его кто-то услышит и, шагнув ко мне ближе, тихо произнёс:

— Какой-то левый мужик уводит у меня невесту. Разве это не достаточный повод для решительных действий?

— Что за бред?! У нас с тобой была договорённость, но ты сам всё испортил. Причём здесь Глеб?

Марк шагнул ещё ближе, что мы оказались друг к другу почти вплотную, и буквально прошипел мне в лицо:

— Он — реальная угроза нашего будущего благополучия. Так понятнее? Сначала он тебя хорошо обработал, теперь моему отцу мозги туманит. Не чувствуешь, чем пахнет? Скоро мы оба с тобой наследства лишимся. И всё благодаря твоей тупости! Это ж какой дурой надо быть, чтобы поверить актёру. Он-то как раз не дурак, прекрасно играет свою роль, впору аплодировать.

— Какую ещё роль? Что ты несёшь? Совсем крыша от алкоголя поехала?! — не выдержала я, так как Марк дышал на меня сейчас парами выпитого накануне вина.

— Дура, — опять процедил он сквозь зубы. — Ты нужна ему только из-за денег. Зачем напрягаться, бегать роли себе выбивать, когда достаточно богатую дурочку облапошить? А дурочка, к тому же, его ещё и с богатым умирающим стариком познакомила. Значешь, что они сейчас там обсуждают? — показал он в сторону спальни Эдуарда Игнатьевича. — Строительство больницы для бедных! Поздравляю, львиной доли наследства я уже лишился по твоей вине. И ты тоже скоро за бортом окажешься, когда он поймёт, что с тебя больше нечего взять.

— Перестань судить людей по себе и иди лучше проспись, — отошла я от него, устав дышать парами алкоголя. — Глядишь, голова лучше соображать начнёт и перестанешь бред нести.

Марк заметно погрустнел и почему-то смотрел на меня уже совершенно другими глазами, без ненависти, с сожалением.

— А ведь у нас могло всё получиться. Браслет я взял, чтобы с серьгами сравнить, хорошо ли подходят к ним, а то наугад размеры камней заказывал. Хотел подарить тебе ещё один подарок к свадьбе, а ты…

Не став дожидаться от меня ответа, Марк резко развернулся и ушёл, оставив меня одну в недоумении.

Что это сейчас было? Признание в любви? Да не-е-е-е-ет! Не может быть!

Тут же вспомнились слова Полины: «Просто он не знает как к хорошим девушкам подкатывать, вроде тебя, вот и терпит неудачу за неудачей.»

Так она, оказывается, права?! Вообще ничего не понимаю.

В обед все собрались в столовой, как и просил Эдуард Игнатьевич. Хоть Глеб и настаивал на том, что ему лучше лежать, но он всё же пришёл и уселся во главу стола.

Рядом сидел нотариус и вбивал какой-то текст в ноутбуке.

Охранники отца Марка тоже были здесь, только сидели в гостиной. на диване.

Лаура подавала нам горячие блюда и наливала напитки.

— Очень красиво выглядит, жаль аппетита нет, — с грустью улыбнулся Эдуард Игнатьевич, глядя на жаркое. Он и правда выглядел неважно, словно ему с трудом удаётся даже сидеть. Глеб снова попросил его уйти в комнату и прилечь, на что пожилой человек ответил: — Сейчас сообщу важные новости, после со спокойной душой уйду на отдых. — Обратившись к нотариусу, спросил: — У тебя всё готово?

— Да, Эдуард Игнатьевич.

— Тогда читай.

Мужчина отпил из бокала напиток и принялся зачитывать вслух текст с экрана ноута.

По мере того, как он говорил, лицо Марка бледнело.

Сначала нотариус зачитывал кому какую сумм оставит на счету, включая какую-либо недвижимость.

Полине — квартиру, в которой она живёт с братьями и небольшую долю акций его предприятия.

Девушка, с нежностью глядя на любовника, прослезилась и шёпотом произнесла:

— Эдичка, спасибо.

Эдуард Игнатьевич улыбнулся ей и, посмотрев на сына, сделался серьёзным.

— Ей-то за что? — сквозь зубы процедил сын и стукнул кулаками по столу, что посуда звякнула.

— Заслужила.

— Чем?! Глубоко заглатывает?! — проорал мой недо-жених, убийственно глядя на свою “мачеху”.

— Закрой рот! — грубо ответил ему отец и резко бросил салфетку в его сторону. — Иначе вообще всего лишишься! — Взяв бокал со стола, выпил почти половину и, уже более спокойно продолжил: — Не тебе её судить. Она, в отличии от тебя, с детства не жила, а выживала. Сейчас братьев одна поднимает, родителям помогает. Ты-то знаешь, что это такое — заботиться о родном человеке? Конечно же нет, и, похоже, не узнаешь никогда. — С грустью посмотрев на меня, добавил: — Была у меня надежда, что если с тобой рядом будет такая не избалованная с детства девушка, ты изменишься в лучшую сторону. Но, — вернул взгляд на сына, — в который раз ошибся.

— Да ты погоди всё на корню-то рубить! — вмешался мой отец. — Может у них ещё всё наладится! Помолвка ведь ещё в силе? — вопросительно смотрел он то на меня, то на Марка.

— Ничего у них не в силе, — досадливо махнул рукой Эдуард Игнатьевич. — Обманули они нас самого начала. Но мы сами виноваты, слишком насели на них со своими планами.

— В смысле обманули? — изобразил отец удивление.

— Ой, да ладно тебе, — опять махнул рукой его друг. — Хорош прикидываться. Ты ведь знал наверняка или подозревал, что не хотят наши дети быть вместе. А мы не должны их заставлять. Неправильно это.

— Совсем ты размяк со своей болезнью, — с горечью вымолвил мой отец. — А как же наше объединение?

— А что не так? Объединение идёт полным ходом. У тебя будет пятьдесят процентов акций, у Глеба и Светланы по двадцать процентов.

— Что-о-о-о?! — возмутился мой отец, скривив лицо. — Мы же договорились, что мне будет восемьдесят процентов! А уж потом, я всё оставлю нашим детям и внукам, когда они научатся управлению.

— Прости, планы изменились, — развёл руками отец Марка. — Либо разделим акции таким образом, либо никак.

Приняв более деловую позу — сцепив руки в замок на столе, пожилой мужчина кивком подал нотариусу знак, читать дальше.

Услышав своё имя, Марк застыл, боясь услышать неутешительный вердикт, что его лишили всего.

По завещанию отец решил оставить ему лишь этот дом в Лондоне и такую сумму на счету, на которую он сможет беззаботно прожить примерно пять лет. А дальше, всё зависит от него самого. Если наберётся ума и закончит учёбу, сможет устроиться на приличную работу и зарабатывать себе на жизнь. А если нет, то деньги когда-нибудь неизбежно закончатся и дом этот придётся продать.

Ну а дальше, нотариус зачитывал ещё имена слуг, которые долго работали у Эдуарда Игнатьевича, им он тоже завещал по приличной сумме вознаграждение.

Марк схватился за голову и начал нервно смеяться.

— Я так и зна-а-а-ал, — простонал он. Подняв раскрасневшееся лицо, посмотрел на меня безумными глазами и тихо прошептал: — Ненавижу тебя.

— Возьми себя в руки, — сделал ему замечание отец.

— Да пошёл ты! — крикнул ему в запале сын. — Чтоб ты сгорел в аду!

Поднявшись из-за стола, недо-жених схватился за скатерть и резко дёрнул её, бросив на пол. Естественно вместе с тканью со звоном полетела и вся посуда с едой.

Лаура, стоя в стороне, с широко открытыми глазами смотрела на действо её работодателя.

Этим Марк не ограничился. Он протиснулся между охранниками, которые, услышав шум, мигом прибежали, и быстрым шагом отправился в гостиную, где начал устраивать настоящий погром.

Крушил всё, что попадалось ему на глаза, особенно доставалось мебели и зеркалам.

Охранники вопросительно посмотрели на хозяина.

— Не трогайте. Пусть пар выпустит. В конце концов, это всего лишь вещи, — проговорил Эдуард Игнатьевич.

Все терпеливо ждали, когда мой недо-жених выпустит пар и успокоится. Полина сидела вся сжавшись и от каждого грохота тихонько вздрагивала и моргала. Скорей всего у неё возникли неприятные воспоминания, учитывая её тяжёлое детство. Все остальные были хоть и напряжены, но чувствовали себя более уверенно.

Вот только Лаура не смогла терпеть происходящее — шевеля своим грузным телом, она быстро удалилась. А потом, когда Марк всё-таки выдохся и уставший присел на искромсанный осколком от зеркала диван, в гостиной появилась служанка, переодетая в простой спортивный костюм и везущая за собой два чемодана на колёсиках.

— Она что, уходит? — сказал вслух мой отец, то, что все подумали.

Марк, увидев свою сбегающую прислугу, встрепенулся и произнеся:

— Лаура, нет, только не ты! — бросился к ней, догнал и повис у женщины на шее, всхлипывая, как маленький ребёнок.

Лаура что-то ласково говорила ему на итальянском и поглаживала по спине, а он ей отвечал сквозь слёзы, опять же, как маленький мальчик, который боится отпустить маму.

Смотреть на эту сцену без сочувствия было невозможно. Полина начала плакать, а на Эдуарде Игнатьевиче лица не было.

— Как же я виноват перед ним, — тихо проговорил он и снова обратился к нотариусу: — Давай и этой милой женщине тоже что-нибудь оставим. Быть вместо матери таком оболтусу не каждая бы смогла.

Нотариус согласно кивнул и озвучил предположительную сумму, которую можно перечислить на счёт итальянки.

— Отдайте Марку мою долю, — произнесла я, не выдержав психологической нагрузки, что навалилась на меня в виде неожиданного наследства. — Так будет справедливей. Ведь я Вам всё-таки никто.

Все, включая Полину и охранников, посмотрели на меня как на дуру.