Любимый в подарок

Глава 5

Испугавшись, что причинила гостю увечье в виде ожога, я быстро вскочила из-за стола и бросилась к холодильнику, доставать лёд. “Подарок” тем временем начал осторожно снимать с себя верхнюю часть одежды. Я засунула кубики льда для коктейлей в полиэтиленовый пакет, обернула его кухонным полотенцем и приложила к красному пятну на груди гостя.

— Прости, я вспылила, — промямлила я, мысленно представляя строгий взгляд отца, которому придётся выплачивать “подарку” компенсацию за причинённый мною физический и моральный вред.

— Это ты прости, я тоже психанул, — улыбнувшись, ответил он. — Ты ведь и правда ничего не помнишь, мне, как мужчине, это обидно.

— А ты, значит, всё помнишь. Но при этом почему-то испугался, когда утром меня увидел.

— Поэтому и испугался, что вспомнил всё, что мы с тобой творили. Ночью я был на кураже, без тормозов то есть, а утром осознал, что поступил неправильно. Теперь придётся с твоим отцом объясняться и с женой.

— Мне тоже придётся объясняться, — тяжело вздохнула я.

— С парнем? — зачем-то спросил он.

— С отцом.

— Значит парня у тебя нет?

— Тебе зачем это знать?

— Просто любопытно, — пожал Глеб плечами, ухмыльнувшись.

— Парень есть, учится в Лондоне. Я тоже впервые ему изменила, поэтому очень хорошо, что ничего не помню. Такое лучше не запоминать!

Глаза гостя сделались грустными, даже ухмылка сошла с лица. Немного подумав, Глеб ответил:

— Ты права. Давай забудем об этом. — В дверь позвонили. — Наверное доставка кофе, — решил “подарок”.

Я пошла открывать и в буквальном смысле ненадолго потеряла дар речи, потому что вошёл мой отец.

— Доброе утро! — сказал он мне. — Или, скорее, день, — добавил, посмотрев на моего гостя.

Гость ответил ему кивком, а я готова была убежать в ванную, закрыться и сидеть там до тех пор, пока родитель не уйдёт. По его ухмыляющемуся взгляду сразу стало ясно, что он обо всём знает и теперь неизвестно, чем всё закончится.

Когда мой отец прошёл вглубь столовой, приближаясь к “подарку”, я испуганно воскликнула:

— Пап, Глеб уже уходит!

Родитель остановился, повернулся ко мне и спокойно произнёс:

— Конечно уходит. Я вообще удивлён, что он до сих пор здесь, — повернувшись к гостю, добавил: — Надеюсь, ты не рассчитываешь на доплату?

От этой фразы не только у меня, но и у Глеба нижняя челюсть отвисла. То есть отцу всё равно, что “подарок” у меня ночевал? Его только расчёт беспокоит!

— Нет, — немного растерянно ответил Глеб.

— Вот и славно, — вымолвил родитель и, легко кивнув на пятно от кофе на рубашке гостя, спросил: — Ожога нет?

— Нет.

— Тогда свободен.

“Подарок” посмотрел на меня. Взглядом в сторону прихожей, я дала ему понять, чтобы скорей уходил, пока мой отец добрый.

Глеб взял свой телефон со стола, снял пиджак со спинки стула и, попрощавшись, отправился к входной двери. Самостоятельно открыл её и ненадолго задержался, потому как с той стороны уже стоял курьер с запечатанным бумажным пакетом. Гость молча взял у него заказ, напоследок взглянул на меня и закрыл за собой дверь.

Я осталась наедине с отцом, не зная, что делать, как себя вести и какие слова для оправдания придумать.

Папа прошёл на кухню, поставил чайник на плиту, затем открыл холодильник и недовольно подметил:

— У тебя как всегда шаром покати. Всё-таки организую тебе регулярную доставку, а то совсем исхудаешь. Итак тощая, вон, сисек нет совсем, — усмехнулся, бросив взгляд на мою грудь.

Я машинально посмотрела на вырез своего халата, испугавшись, что он распахнулся. Нет, всё в порядке. Легко выдохнув, я на всякий случай поправилась, закрыв вырез получше.

— Да шучу я! — расхохотался отец. Успокоившись, добавил: — Красавица у меня дочь! Раз даже “подарок” на тебя позарился. А у самого жена. Ну да ладно, кто не грешен, — махнул он рукой и резко сменил тему, заодно напомнив мне, что я тоже несвободна. — Марк звонил?

— Нет.

— Вот засранец. Надо поговорить с его отцом, не дело это.

— Не надо.

— Что не надо?

— Не надо ни с кем говорить. Мы сами в наших отношениях разберёмся, — осмелилась я сказать, на что у отца взлетели брови.

— Так у тебя с ним всё-таки отношения?! А я думал так, по-дружески общаетесь, — с издёвкой произнёс родитель.

— Вообще-то да! Мы общаемся с ним как друзья, папа! И вообще, я всё больше убеждаюсь, что ни к чему вы эту помолвку затеяли.

Отцовские брови теперь сошлись на его переносице.

— В чём дело? Он же тебе нравился?

— Нравился, но он там, а я здесь. Общаемся только на расстоянии, воочию видели друг друга только два раза. Этого по-твоему достаточно, чтобы жениться?

— Достаточно! Родителям лучше знать, что лучше для их детей. Поэтому не спорь, сама потом меня благодарить будешь.

— За что? За то, что решаешь мою судьбу за меня?

— Не решаю, а направляю на правильную дорогу. Чтобы ты всегда была в шоколаде. Или хочешь жить как среднестатистическая женщина, от зарплаты до зарплаты, а дома погрязнуть в быту?

С одной стороны было приятно узнать, что отец в курсе всех женских тягот и старается меня от этого избавить, но с другой — его чрезмерная опека уже начинает выбешивать.

Устав с ним спорить, я, сославшись на то, что устала, пошла прочь. Войдя в спальню, наспех заправила постель, затем бухнулась на неё и тупо уставилась в потолок.

Примерно через пять минут пришёл родитель, усевшись на край кровати, проговорил:

— Короче так, мы тут с Эдиком (отцом Марка) посовещались и пришли к выводу, что вам с Марком действительно надо общаться теснее, а то отношения на расстоянии, это не отношения. Давай загранпаспорт, закажу билеты на самолёт.

— Это ещё зачем? Я не хочу никуда лететь! — возмутилась я, приподнявшись на локтях.

— А я сказал полетишь! И это не обсуждается! — гаркнул отец.

— Но у меня учёба?!

— Временно на заочку переведёшься, я договорюсь. Где паспорт?

— То есть тебя даже нисколько не волнует, что я Марку изменила?!

— Ой, да подумаешь! Ты у алтаря с ним ещё не стояла, в верности не клялась, так что всё нормально. Где паспорт?

Я молча показала ему на тумбочку и уронила голову на подушку.

Марк встретил меня в Хитроу. Выглядел счастливым. Порывисто обнял меня и подхватил за ручку мой чемодан на колёсиках. До дома мы ехали на его дорогом авто, за рулём был водитель. Мы с Марком сидели на заднем сиденье, он по-хозяйски положил свою руку мне на плечи. Почему-то я ощутила дискомфорт и сама не понимала, в чём дело. Вроде бы всё хорошо. Марк симпатичный парень — голубоглазый блондин с атлетичной фигурой, приветлив, воспитан, с неплохим чувством юмора, но несмотря на все эти его достоинства меня что-то от него отталкивало.

Может сказывается моё чувство вины? Ведь я получается, ему вчера изменила. Устав мучиться, я осторожно сняла с себя руку “жениха”.

— Что-то не так? — удивился он и вдруг неожиданно что-то вспомнив, воскликнул: — Ах, да! Чуть не забыл. — Порывшись у себя в карманах, вынул бархатный продолговатый красный футляр. — Подав мне, произнёс: — С днём рождения! Прости, что вчера не поздравил, с учёбой запарился.

— Ничего страшного, я понимаю, — ответила, приняв подарок.

— Я знал, что ты поймёшь. Мне с тобой очень повезло, — проговорил он, радостно просияв и потянулся ко мне за поцелуем.

Но я увернулась, сделав вид, что сильно заинтересована подарком. Открыв коробочку, вынула ювелирное изделие. Браслет из белого золота с драгоценными камнями: довольно крупные сапфиры в обрамлении мелких бриллиантов.

— Ничего себе, — тихонько вслух поразилась я.

— Нравится? — спросил жених, опять довольно просияв.

— Он, наверное, целое состояние стоит.

— Ты достойна таких вложений.

Последнее слово резануло слух.

— Вложений?

— Ну да, ты — моя будущая жена, значит я должен в тебя вкладываться.

— Да ничего ты не должен! Я вообще не уверена, что мы подходим друг другу, — честно сказала я, и вернув браслет в футляр, подала обратно Марку.

— Возьми, это же подарок, — легко оттолкнул он мою руку. — А что касается нашей совместимости, покажет время.

Не став спорить, я убрала футляр в сумку. Действительно, чего это я. Подарок, есть подарок. Мои угрызения совести по поводу измены не должны влиять на наши доброжелательные отношения. А я, получается, Марка обидела сейчас.

Мы приехали в большой загородный дом. Он не просто большой, а огромный! Построен в современном европейском стиле — панорамные окна от пола до потолка, стены окрашены в приятные тона, в просторной гостиной в самом центре камин и мягкий диван буквой “П”.

Я уселась на этот диван и в буквальном смысле подпрыгнула от громкого высокого женского возгласа за спиной:

— Buongiorno, signorina!

Вскочив с дивана я схватилась за сердце и ответила:

— Здравствуйте. Зачем же так пугать?

За диваном стояла дородная темноволосая женщина в униформе уборщицы, на вид лет шестидесяти. Добродушная улыбка сразу расположила к себе, и я тоже ей улыбнулась, как только чуток пришла в себя от испуга.

В гостиную зашёл Марк (до этого он куда-то удалился, как только впустил меня в дом), увидев женщину сказал ей что-то по-итальянски. Она тут же побежала к дверям, где стоял мой чемодан и покатила его куда-то. Я поняла, что Марк дал ей расположение разместить мои вещи в комнате.

— Надеюсь, ты в гостевую комнату меня заселяешь?

— Нет. Ко мне в спальню.

Я немного опешила.

— А ты не торопишься?

— Скажем так, чуть ускоряю события, — промурлыкал он, приближаясь ко мне и играя бровями.

Я увернулась от его объятий и произнесла:

— Лучше мне пожить пока в гостевой комнате. Я не готова к таким ускоренным событиям.

Марк тяжело вздохнул и устало произнёс:

— Хорошо. — После громко крикнул: — Лаура! — Появилась та же самая служанка с такой же приветливой улыбкой, только без моего чемодана. Он опять сказал ей что-то по-итальянски, женщина кивнула и ушла. — Велел разместить твои вещи в самой лучшей гостевой, — пояснил “жених”.

— Не знала, что ты свободно говоришь на итальянском, — восхитилась я.

— Ага, изучаю потихоньку, поэтому и взял в прислугу итальянку, чтобы практиковаться. И не надо за дополнительные курсы платить, — усмехнулся жених, тут же добавил: — Ну что, давай перекусим, ты наверняка голодная.

Я и правда была голодна, поэтому с радостью согласилась. Так как Лаура была единственной прислугой в доме и сейчас она занята, на стол мы накрывали сами. Благо еда была уже приготовленной, оставалось только приборы достать и чайник подогреть.

За трапезой мы немного поговорили, обсудили его и мою учёбу.

— Ты извини, экскурсию по Лондону пока не могу тебе устроить, но если что, могу дать водителя.

— Да без проблем, — ответила я.

— Ты просто золото, — произнёс Марк и дополнил, чем опять испортил мне настроение: — Всё-таки замечательная будет у меня жена.

— Пожалуйста, давай пока не будем об этом говорить, — попросила я. — В наших отношениях ничего ещё непонятно.

— А что тут понимать? Нас решили поженить наши отцы. И чтобы сохранить с ними хорошие отношения, в особенности не лишиться наследства, мы должны их во всём слушаться. Лично я не хочу наследство терять, да и ты, думаю, тоже. Так что давай уважим наших папаш. А если не получится, разведёмся и делу край.

— Думаешь, нам позволят развестись?

— В первое время нет. Но они же не вечные в конце концов, когда-нибудь мы станем самостоятельными и сами будем принимать решения в своей судьбе.

Меня поразил такой жизненный настрой, мол, пусть родители сейчас нами управляют, мы потерпим, а потом, когда их не станет, будем делать, что хотим.

— То есть, грубо говоря, предлагаешь жить по их указке до самой их смерти? А если они нас переживут?

— Не-е-е-е, это вряд ли. Они уже в преклонных годах, плюс и твой и мой папаша в девяностых хорошо здоровье подорвали в местах не столь отдалённых. Лично у моего очень много болячек, так что ему точно недолго осталось. Хоть он и старается вовсю теперь правильный образ жизни вести, но уже как-то поздновато. Надо с молодости здоровье беречь, а не в старости спохватываться, когда уже беречь-то нечего.

Слушая Марка я сразу подумала о своём отце, который и правда в последнее время помешан на правильном питании. Сколько раз мне замечания делал, что вредную пищу ем и растворимый кофе пью. Наверное тоже надеется жизнь себе продлить.

— Ну и что? Это их дело, когда правильную жизнь начинать.

— Согласен. Но ведь они и за нас нашу жизнь хотят прожить. Я тоже сначала пытался спорить с отцом, а потом плюнул. Короче понял, что самая лучшая тактика — это во всём с ним соглашаться. Думаю, ты тоже это со своим отцом поняла, иначе бы не приехала сюда.

Я со стуком положила вилку с ножом на стол и отвела взгляд в сторону. Меня очень задели слова Марка, потому что он прав! Хоть мне и тяжело в этом признаваться даже самой себе, но это так — я устала во всём спорить с отцом, поэтому безропотно начала ему подчиняться. Как я докатилась до такой жизни? Поймала себя на мысли, что уже скучаю по маме и отчиму. Хоть у нас были скромные условия для жизни, но всего хватало и главное, не надо было никому в рот заглядывать и со всем соглашаться.

— Как-то противно от этого всего, — честно призналась я, вернув внимание к “жениху”.

— Противно? Что именно тебе противно? Жить шикарной жизнью? Или, может, я противен?

— Да нет же! Ты не причём. Я вообще о ситуации, в которой мы оказались.

Марк, откинувшись на высокую резную спинку стула и уперевшись ладонями о край стола, произнёс:

— А я лично доволен своей жизнью и ситуацией. Ты мне нравишься, так что я не против жениться. Почему вот только ты противишься? Что тебя не устраивает?

— Я уже сказала. Давай не будем обсуждать одно и то же, — с трудом сдерживая недовольный тон, ответила ему.

Так как мы оба насытились, я поднялась из-за и начала собирать грязную посуду.

— Оставь, Лаура уберёт.

— У меня тоже руки есть. И я, между прочим, много лет без прислуги жила. Это не так уж и сложно — убрать за собой.

Марк фыркнул и с ехидной улыбкой произнёс:

— Ну если ты привыкла убираться, твоё дело, только отцам нашим не проговорись об этом, а то меня сожрут.

— Не волнуйся, не скажу, — произнесла я в ответ, неся грязную посуду на кухонную зону, которая, как и у меня, совмещена со столовой.

Там я быстро нашла помойное ведро, чтобы выбросить кости от рыбы и, заметив в нём что-то очень яркое и, кажется, кружевное, застыла на месте. Поставив тарелки на столешницу, я двумя пальцами взяла за уголочек ярко-алую ткань, что торчала в ведре, и выудила женские кружевные трусики.

Подняв их в вытянутой руке, вопросительно посмотрела на Марка. Он же, увидев это, переменился в лице и отвёл взгляд в сторону.