Любовница Магната

ГЛАВА 1

Любовница Магната

Аннотация:

— Не подходи ко мне! Никогда!

— Не больно и хотелось!

— Чтобы ноги твоей здесь не было!

— Напомнить, чей это дом?

— Да пошел ты!

— Сама пошла!

— Кретин старый!

— Избалованная сопливая девчонка!

***

Платон Пахомов — влиятельный и успешный бизнесмен. Он получает любую по щелчку пальцев. Но хочет ту, которая недосягаема для него.

Вера — избалованная дочка богатого папы, друг отца для нее — старик и зануда. Но все меняется в одночасье. И теперь Вера сходит с ума по тому, кто недосягаем для нее.

***

В тексте нас ждут: Властный герой с жестким характером - 1 шт.

Вредная героиня - 1 шт. Страсть, противостояние, борьба характеров, капля юмора - в каждой главе.

ГЛАВА 1

— Здравствуй, Платоша.

— Какими судьбами, Степан Мирославович? — Пахомов рад видеть друга, однако приезд Шустера слегка настораживает. О встрече договоренности не было. Значит, не деловой визит. А если не деловой, то разговор Платону не понравится. Факт.

— Я что, не могу без повода друга навестить? — посмеивается Шустер.

— Мы с тобой, Степан Мирославович, слишком давно знакомы, — усмехается Пахомов и приглашает гостя присесть.

Платон подмечает, что Шустер сильно сдал за последние месяцы. Оно и понятно, состояние здоровья не радует.

— Давай-ка пройдемся, — качает головой гость, — засиделся я в кабинете.

Пахомов согласно кивает. Владения в загородном доме просторные. Да и охрана не зря трудится. Так что, можно спокойно разгуливать. К тому же Платон чувствует, что свидетелей у разговора с Шустером быть не должно. А в доме камеры на каждом шагу.

— Вера приезжает послезавтра, — вздохнув, говорит Степан Мирославович. — Клара соизволила отпустить дочь ко мне.

— Прекрасная новость, разве нет? — негромко замечает Пахомов.

— Угу, — усмехается друг, — Вера решила вернуться к своим русским корням. На самом деле, решила поиграть во взрослую жизнь. Какой-то у нее там старт-ап. Просит денег.

— А ты не хочешь поддержать? Вдруг стоящий проект, — с сомнением говорит Пахомов.

— Поддержу, конечно, — соглашается Шустер, — просто Кларка совсем дочь избаловала. Думаю, как исправить. Не нравится мне ее круг общения, интересы эти новомодные. Один шаг от наркоты. Не дело это, понимаешь?

— Да, молодежь нынче дурная, — подмечает Платон.

— Вот хорошо, что в этом мы мыслим одинаково, — улыбается Шустер, — так я чего решил, Платоша. Хватка у меня уже не та. Да и жалко мне мою дуреху станет. Сдамся. А ей нужна твердая рука. А я что? Сам знаешь, то анализы, то процедуры.

— Завязывай, Степан Мирославович! — хмурится Пахомов.

— Я же прав, Платоша, — горько усмехается Шустер, — с моим диагнозом долго не живут. Я итак рад, что дочь взрослую увидел.

— Мне не нравится, куда ты клонишь, — останавливается Пахомов посреди тропинки, ведущей к искусственному пруду.

— Верка у меня молодая, горячая, к тому же красавица, — продолжает Шустер, — и наследница всего моего состояния. А если ей какой прохвост попадется? Облапошит ее, дуру наивную.

— Завещание составь, — подсказывает Платон.

— Давно уже все готово. И фонд имеется. Часть денег достанется Веркиным детям. Но если разобраться, то все равно будет чем поживиться мошенникам, — жалуется Степан Мирославович. — Потому я и прошу тебя, Платоша, помоги. Как я тебе когда-то.

Пахомов поджимает губы. В одном друг прав, именно он поддержал бизнес Пахомова, когда был кризис и все деловые партнеры отвернулись. Благодаря Шустеру холдинг Пахомова процветает сейчас. Можно сказать, Платон ему обязан всем.

— Не вопрос, Степан Мирославович, — соглашается Пахомов, — буду контролировать.

— Ты ж о Верке говоришь, там одного контроля со стороны мало, — негромко смеется Шустер, — будет лучше, если она с тобой поживет. По крайней мере, пока у меня процедуры закончатся, ну и так, оклемаюсь немного.

Платон с трудом сдерживается, чтобы сразу отказать. Не хватало ему видеть Веру каждый день. Его вполне устроили бы отчеты от охраны и редкие встречи, раз или два в месяц.

Пахомов тянет с ответом. Нет, лучше сразу отказать. Или, в крайнем случае, подыскать другой выход. Но поселить Веру здесь, где живет и сам Платон, верх идиотизма!

— Мне нужна полная свобода действий, — Пахомов и сам удивляется своей фразе, — без фанатизма, конечно, но если твоя дочь будет провоцировать меня, то учти, отлуплю ее ремнем.

— Ну хоть кто-то ведь должен заняться ее перевоспитанием, — пожимает плечом Шустер. — Тогда могу спокойно ложиться на обследование?

— Все верно, — искренне улыбается Пахомов.

— Номер рейса пришлю. Сам встречать поедешь?

— Веру? Нет, парни встретят, — качает головой Пахомов.

Платон умалчивает о том, что может не сдержаться и придушить Верку прямо в аэропорту. А так девчонка хоть до дома доедет спокойно.

— Вот и договорились, — жмет руку Шустер. — Мне пора на встречу с профессором.

— Если что-то нужно, Степан Мирославович, — заговаривает Пахомов.

— Я свою просьбу озвучил, — прерывает друга Шустер, — на тебя вся надежда, Платоша.

Пахомов провожает гостя до машины. Наблюдает, как автомобиль Шустера вместе с машиной сопровождения покидает территорию особняка.

После Платон возвращается в свой кабинет и тяжело опускается в свое рабочее кресло.

Закрыв глаза, минуту размышляет, как он умудрился влипнуть в такую задницу.

Вздыхает. Протягивает руку к графину с крепким дорогим виски. Но вместо прохладного стекла в его руке оказывается рамка с фотографией.

Поставив ее на стол прямо перед собой, Пахомов откидывается на спинку кресла.

С фото на Платона смотрит улыбающаяся девушка. Такая же красивая, насколько и вредная. Острая на язык. И вообще, не девчонка, а катастрофа.

Личная катастрофа Пахомова.

Платон, плеснув в пустой стакан крепкий напиток, салютует девушке со снимка. Карие глаза искрятся смехом, но это потому, что смотрит девчонка не на Пахомова. А так, да, мужчина прекрасно помнит каждую их с Верой встречу. Помнит ее пренебрежительный взгляд. Каждую колючую и злую фразу помнит.

Но хуже всего другое. Его реакция на нее. И то, насколько тщательно ему приходится подбирать слова, контролировать каждый жест, каждый вдох в ее присутствии.

***

В последний раз Вера была здесь пять лет назад, когда родители разводились. Тогда, по обоюдному решению взрослых, пятнадцатилетняя Вера Шустер переехала вместе с мамой. Сейчас, уже по собственному желанию, Вера возвращается к отцу.

Эмоций много, на самом деле. У Веры уже имеется целый план, плотный график встреч с подругами и друзьями, с давними знакомыми, с которыми Вера поддерживает связь до сих пор. И все у Веры Шустер просто прекрасно. Ужасная лишь погода.

Родина встретила Верочку шквальным ветром и ливнем. Самолет еле приземлился. У Веры до сих пор немного дрожит все, что могло дрожать от страха. Но теперь все позади.

После прохождения регистрации Вера выходит в общий зал. Людей, присланных отцом, девушка не видит. Зато на глаза попадается табличка с ее именем и фамилией. Встречающие парни, похожие друг на друга точно близнецы, смотрят на нее с интересом.

— А никого веселее папенька прислать не смог? — интересуется Вера, приблизившись к бритоголовым амбалам в черных пиджаках, галстуках-удавках и с выражением лиц, будто у парней мозг частично заменен на бицепсы.

— Добрый день, это весь ваш багаж? — пропустив мимо ушей замечание, спрашивает парень.

— Остальное доставят голубями, — усмехается Вера.

Второй, молчаливый охранник, перехватывает чемодан Веры.

— Прошу следовать за нами, — кивает говорливый амбал.

Вера послушно идет за парнями. У «болтуна» очень кстати оказывается с собой большой зонт, который на улице раскрывается прямо над головой Шустер.

Девушка сбивается с шага. Не успевает за сопровождающими. Впрочем, Вера этому даже рада. Порыв ветра вместе с дождем окатывает Шустер с головы до ног. Тонкий пиджак не укрывает от непогоды, а легкий топ и вовсе мгновенно промокает. А Вера, будто дурочка, улыбается.

Да, душная Европа порядком поднадоела. И сейчас родной климат, в котором родилась и выросла Верочка, очень радует, дарит прохладу.

— Переодеться не желаете? — тактично интересуется охранник, когда Вера занимает задний диван в автомобиле представительского класса.

— С учетом пробок сколько будет ехать? — уточняет Вера.

— В центр заезжать не будем. Велено сразу же в особняк. Так что, за полчаса успеем, — отчитывается водитель.

— Тогда едем, — решает Вера.

Признаться, девушке совсем не хочется ковыряться в чемодане в салоне авто, уже хочется разобрать все вещи и сложить сразу в шкаф.

По пути Вера сразу же звонит маме, рассказывает о том, как долетела, что ее встретили люди отца, а еще списывается с подружками. Рассылает сообщения о том, что Вера Шустер уже в городе. Договаривается о встрече уже назавтра. Так и быть, а сегодня Вера проведет в компании любимого папочки.

Спустя полчаса, как и обещали амбалы, автомобиль пересекает шлагбаум и пункт охраны. С интересом Вера разглядывает территорию и дорогу, ведущую к двухэтажному особняку. Девушка не помнит, чтобы отцовский дом выглядел вот так, роскошно и пафосно. Несмотря на свои капиталы и приличное состояние, Степан Мирославович не разбрасывается деньгами. Значит, либо папенька пересмотрел свои взгляды на жизнь, либо…

Ветер стих, а вот дождь никак не успокаивался. Потому Вера дождалась, пока охранник откроет для нее дверь и придержит зонт.

Последние пять метров Вера преодолевает, скрестив руки на груди. А три ступени, ведущие к входной двери, практически перепрыгивает.

И останавливается в двух шагах от мужчины, вышедшему навстречу.

И это не отец. Если только Степан Шустер не помолодел лет на тридцать, не сделал пластику лица, не вырос на две головы и не сменил имя на Пахомова Платона.

— Где отец? — без приветствия роняет Вера.

— Здравствуй, Вера, — ухмылка на лице Пахомова начинает бесить Веру, — как долетела?

— Прекрасно! Попутный шквальный ветер с дождем. Крылья самолета с трудом удержались на месте, — язвительно отвечает Вера. — Где папа?

— Войдем в дом, Вера, — Пахомов распахивает двери для гостьи.

— Ну вот, мы в доме, — сделав несколько шагов вглубь холла, Вера останавливается и разворачивается к Платону. — Где отец? Почему меня привезли сюда? Что вообще происходит?!

— Не хочешь переодеться? Пообедать? Перелет был долгим, — игнорирует ее вопросы мужчина.

— Ты меня не слышишь? Ты перестал понимать русский язык?

— Твоя комната на втором этаже. Третья дверь слева, — ровным голосом произносит Пахомов.

— Где. Мой. Отец! — повышает голос Вера.

— Он в клинике, на обследовании, дальше начнется лечение. И пока он там, ты под моим присмотром, — не терпящим возражений тоном отрезает Пахомов.

— Хренушки! Я живу у себя. Или лучше вернусь домой, — усмехается Шустер.

— Твой дом теперь здесь, — ведет плечом мужчина. — Поднимайся в свою комнату, переоденься, спускайся в столовую.

— Ты мне приказываешь? А ты ничего не перепутал? Я ведь все отцу расскажу.

— С этим вряд ли получится. У него в ближайшие сутки телефон отключен. Любое общение через лечащего врача. Сама понимаешь, никто волновать его по пустякам не станет. Есть еще вопросы? — снисходительно, будто с неразумным ребенком, говорит Платон.

***

— Пока воздержусь! — голос Веры громкий, звонкий.

Зная ее характер, ясно, что девчонка не собирается сдаваться. Будет спорить до конца.

Однако Платон видит, по глазам, по тому, как натянута спина, как до белизны стиснуты ладони, что девочка устала. И будто сил спорить с ним у нее нет.

Вера, выдохнув, доходит до гостиной зоны и присаживается на край дивана.

Тонкие руки все еще цепляются за одежду, будто девчонка никак не может согреться. Наверное, так и есть. Пахомов видит, что шмотки на Вере мокрые.

Молча Платон идет к бару, готовит две порции алкоголя. Сейчас Веру нужно согреть, не хватало еще, чтобы она в первый же день нахождения в его, Платона, доме подхватила простуду.

— Держи, выпей, — Платон протягивает девушке стакан.

Вера смотрит прямо перед собой. А когда Пахомов уже готовится отразить очередную словесную атаку от Веры, девчонка его удивляется.

Протягивает ладонь, берет коньяк.

Пахомов занимает кресло на противоположной стороне, через столик от Веры. Да, далеко. И даже самому Платону кажется, что он сейчас убегает от нее.

И взгляд мужчины замирает на побелевших длинных, как у пианистки, пальцах. Странно, но у Веры короткие ноготки. Да, лучше смотреть на девичьи пальцы, чем на мокрую одежду.

Стоит Платону об этом подумать, как взгляд тут же скользит дальше. Ткань короткого топа нихрена не скрывает. И белья на девчонке нет. Даже со своего места Пахомов видит торчащие соски.

Твою ж мать, Вера!

А тем временем Шустер подносит стакан к губам и залпом выпивает. Пахомов, вскинув брови, смотрит на Веру.

Секунду, две… Девчонка делает вдох и закашливается, обмахивает лицо руками, на щеках появляется румянец.

Нет, пить алкоголь девочка в своей Европе так и не научилась.

Вздохнув, Платон приближается к Вере, садится рядом, похлопывает по спине ладонью, гладит между лопаток.

— Дыши, Верка, — подсказывает он.

— Что ты мне налил? — пыхтит Шустер. — Ладно, плевать.

Вера выравнивает дыхание, вытирает слезы ладонями и оборачивается к Платону.

Пахомов понимает, что зря он, как чертов спасатель, пришел на помощь. Сам же себя загнал в ловушку, потому что Вера слишком близко к нему сейчас.

Он даже видит, как длинные ресницы слиплись от проступивших слез. И цвет глаз видит. И аромат духов чувствует. И да, лифчика точно нет.

— Платон, скажи, что с папой? — спрашивает Вера.

Пахомов не сразу понимает вопрос. Взрослый мужик ведь, а чувствует себя подростком. Зря, очень-очень зря он не отказал Шутеру в просьбе. Не стоило ему связываться с Верой.

— После обследования будет ясно, — отвечает Пахомов.

— Чем он болен? Когда я говорила с ним перед вылетом, он выглядел уставшим. Что с ним? — Вера всем корпусом поворачивается к Платону.

Пахомов собирается встать с дивана. Надо прямо сейчас оказаться от девчонки максимально подальше, дабы исключить… всякое ненужное.

Но Платон словно прилипает задницей к дивану. И Верка глазищами своими требует ответа.

— Он в кардиологическом центре, Вера, — говорит Пахомов, — полный диагноз Степан и мне не говорит. Все, что я знаю: нужно делать операцию, но есть риск. После обследования будет четкая картинка.

— Сердце? У него сердце? — дрогнувшим голосом спрашивает Вера.

— Оно есть у всех, Вера, — усмехается Платон.

— Угу, кроме тебя, — усмехается девушка и отворачивается.

Пахомов прямо сейчас мог бы возразить. К сожалению, даже у него оно имеется. Но спорить с девчонкой не хочет. Он вообще не хочет быть с ней рядом, когда она настолько ранима и беззащитна. Как пиранья, пока рот не откроет.

— Переодевайся, Вера, приведи себя в порядок, будем обедать, — распоряжается Платон.

— Я не голодна, благодарю! — отрезает девушка и поднимается с дивана. — Значит, я здесь пленница?

— Гостья.

— Но к отцу мне нельзя?

— Он сам свяжется с нами, когда будет результат.

— С друзьями мне разрешено встречаться, ваше превосходительство?

— Не ерничай, Вера, — кривится Платон, — тебя будет сопровождать охрана.

— Вон те туповатые амбалы? Нет уж, спасибо. Сама справлюсь, — фырчит девчонка.

Платон усмехается. Надо же, сопровождение ей не нравится. Ну тогда пусть дома сидит!

Вера, не оглядываясь, уходит из гостиной. Платон, вздохнув, возвращается на диван. Мужчина и сам не замечает, что стоит на ногах. Нет, так не пойдет. Нужно что-то делать. Он же ведет себя, как сопляк, взрывается по малейшему поводу, и без него.

Пахомов растирает лицо рукой. Так, ладно. Можно считать, что встреча прошла относительно спокойно. По крайней мере, он не придушил Веру сразу. Хотя, признаться, этот вариант развития событий был бы самым простым.

***

— Вера, пойдем обедать!

Платон все же поднимается по лестнице на второй этаж. В доме никого из прислуги нет. Экономка, Анна Викторовна, приготовила обед и ушла. Охранники за пределами хозяйского дома, проверяют периметр. И в доме царит абсолютная тишина. И только раскаты грома доносятся с улицы.

Пахомов останавливается перед закрытой дверью в гостевую спальню. Он сам выбрал для Веры именно эту комнату, максимально подальше от своей собственной спальни. От греха, как говориться, подальше.

Хотя, чтобы подальше от греха — Пахомову нужно бы спать на другой планете.

Мужчина уже чуть громче стучит в дверь. Не может быть, чтобы Вера так крепко уснула.

— Я же сказала, что не хочу! — раздается за спиной Пахомова.

Платон оборачивается. Верка стоит, скрестив руки на груди. Ну хоть переоделась, и на этом спасибо. По влажным волосам ясно, что и душ успела принять.

— Твоя комната здесь, — Платон проворачивает ручку и толкает дверь гостевой.

— Мне она не нравится. Я обосновалась вот здесь, — Вера пальцев указывает на ту комнату, которую имеет ввиду.

— Вера, это совсем не смешно, — спокойно произносит Пахомов.

— Платон, я не напрашивалась к тебе в гости. Я могу пожить в доме отца, да даже снять номер в отеле! — парирует девчонка. — Но раз уж ты настаиваешь на моем присутствии в своем доме, то я буду спать здесь.

— Вообще-то это моя спальня, — прищуривается Пахомов.

— Вообще-то мне плевать, — ехидно улыбается Вера и захлопывает дверь прямо перед носом Пахомова.

Платон с трудом сдерживает рычание. Нет, надо поесть, пока он не откусил голову своей гостье. Или не совершил чего-то более непоправимого!

***