Любовный привет с Ямайки

1

Кортни медленно приходила в себя. Первое, что она ощутила, были прохладные кафельные плиты, на которых лежали ее голые ноги. Прохлада действовала на нее освежающе и доставляла необычайное удовольствие.

Она медленно, с большой осторожностью повернулась и плотно прижалась своим стройным телом к холодному твердому полу. Ее вьющиеся пепельные волосы свисали на лицо. Когда она попыталась откинуть их в сторону, то почувствовала, как в голове застучали молоточки. Она ощутила сильную боль и тихонько застонала. Ей захотелось снова вернуться в забытье, чтобы больше не ощущать боли.

Но было уже поздно. Вновь возвращались воспоминания. Ей казалось, что она слышит оглушительный скрежет ломающегося металла. Она вспомнила телефонный звонок, бессвязные слова. Какое-то известие. О ком? Ее родители? Джонатан? В ее мозгу все спуталось. К тому же этот стук молоточков в голове. Она с трудом пыталась открыть глаза, чтобы вновь вернуться к реальности.

— О нет, — прошептала она и почувствовала, как слезы потекли по щекам. — О нет, пожалуйста. Этого не может быть.

— Все хорошо. — Голос звучал тихо и успокаивающе. Это был глубокий незнакомый мужской голос. Внезапно ей стало страшно открыть глаза. Она вовсе не хотела узнать правду. Она ощутила, как отчаянно бьется сердце, как частит пульс.

Она почувствовала, как нежные пальцы нерешительно гладят ее по лбу, а затем вытирают ей слезы. Казалось, что человек читает ее мысли.

— Не бойтесь. Все будет хорошо, — произнес он мягким голосом.

Кортни очень хотела бы ему поверить. Она приоткрыла веки, чтобы взглянуть на человека, который так нежно к ней прикасался. Она заглянула в его большие голубые глаза, в которых прочла озабоченность. Ее бросило в жар и холод. Это был пронизывающий взгляд, совершенно неожиданно пробудивший в ней пыл.

— Ну, просыпайтесь, спящая красавица. — Низкий голос, казалось, подсмеивается над ней. — Не засыпайте снова.

Она глубоко вздохнула, когда успокаивающие нотки превратились в повелительные:

— Все в порядке, ребята. Садитесь и принимайтесь за свою еду.

— Могу я чем-нибудь помочь, мистер?

Этот голос показался Кортни знакомым. У него был ямайский акцент. Кортни попыталась пробиться сквозь туман, окутывающий ее сознание. Она прислушалась к разговору двух мужчин. И теперь не сомневалась: ямаец — это был Кен. Он постоянно обслуживал ее в «Зимней гавани». Но почему она оказалась на полу своего любимого ресторана? И кем, черт побери, был тот человек, который явно пытался ею командовать? Сопротивляясь, она открыла глаза и попыталась сесть. Головная боль стала невыносимой. Она хотела опять опуститься на пол, но ее крепко держали две сильные руки. Она снова вздохнула.

— Что случилось? — спросила она наконец.

— Вы упали в обморок.

Ее глаза расширились, и она с недоверием уставилась на незнакомца.

— Я никогда не падаю в обморок, — твердо сказала она. Падать в обморок, по мнению Кортни, было проявлением слабости. Еще хуже — это было признаком неумения владеть ситуацией. Но она не была слабой и в последние годы справлялась с любыми неожиданностями.

Он покачал головой и обезоруживающе улыбнулся. «Рот, который манит к поцелуям», — с раздражением отметила про себя Кортни.

— Возможно, вы никогда раньше не падали в обморок, — весело сказал он. — И может быть, никогда больше этого не сделаете. Но только что вы действительно были без сознания.

Дело вряд ли стоило того, чтобы продолжать спорить. Тем более что он, по всей видимости, был прав. Она лежала на полу ресторана и не имела ни малейшего представления, что произошло, почему она упала в обморок.

— Вы знаете отчего? — безнадежно спросила она, но он покачал головой.

— Может, из-за известия. — Это произнес тонкий детский голос.

— Тихо, Патрик, — строго сказал мужчина, но посмотрел на мальчика, стоявшего рядом с ним, ласково.

У мальчика были рыжие волосы, а лицо сплошь осыпано веснушками. Глаза смотрели с любовью. Улыбка на круглой мордочке напоминала улыбку мужчины.

«Его сын», — решила Кортни. Но в данный момент это не играло никакой роли. Она должна позаботиться о своих собственных делах.

— Какое известие? — Стук молоточка в голове казалось еще усилился.

— Ты уронила листок… — начал было мальчик, но отец своим предостерегающим — Патрик! — заставил его замолчать.

Кортни сжала виски кончиками пальцев и посмотрела на мужчину.

— Дайте мне листок, — потребовала она, глядя ему в глаза и стараясь выглядеть полной сил, но он покачал головой.

— Не раньше, чем я буду уверен, что с вами все в порядке. Вы полагаете, что сможете подняться?

— Если я этого захочу, то смогу, — ответила она сердито.

Тот факт, что чужой человек вмешивается в ее жизнь, нравился ей все меньше и меньше. Однако у него было крепкое телосложение, глаза как у Пола Ньюмена и улыбка, заставляющая ее кровь бурлить; его властная манера держаться и все подчинять себе действовали Кортни на нервы.

— Тогда попробуйте встать, — приказал он, полностью игнорируя ее сопротивление.

— Думаю, что вас не касается, встану я или останусь сидеть.

Гневный ответ Кортни заставил его на короткое время замолчать.

— Если я помогаю даме, попавшей в трудное положение, то хотел бы это сделать наилучшим образом, — ответил он наконец, спокойно и терпеливо ожидая, пока она поднимется.

Она тяжело вздохнула. По-видимому, мужчина был так же упрям, как и она. Поэтому ей лучше не реагировать. Кроме того, пол действительно был чертовски твердым.

— Как хотите. — Она приподнялась и встала на колени, почувствовав, как они дрожат. Она подумала, что снова может упасть. И в самом деле начала клониться в сторону, попав прямо в его мускулистые руки.

— Ничего не говорите, — пробормотала она. — Через минуту я снова буду в порядке.

— Разумеется, — насмешливо сказал он и крепче сжал ее талию.

— Немедленно отпустите меня, — потребовала Кортни.

Он отвел руку, и она внезапно почувствовала себя совершенно одинокой и брошенной.

— Ну что случится, если я отвезу вас домой?

— В этом нет никакой необходимости.

Кортни была убеждена, что она в норме, и пыталась играть роль сильной женщины. Но при всем желании она не могла себе представить, как поедет на велосипеде к своему дому, который стоял на скале. И снова он, казалось, прочитал ее мысли:

— И как вы попадете домой? Пойдете пешком?

Конечно, он был прав, но она ни за что в этом не сознается.

— Вам не стоит беспокоиться. Меня может проводить Кен.

Она бросила на кельнера взгляд, исполненный надежды.

— Сожалею, мисс Адамс. Это невозможно, извините меня, — сказал ямаец. — Томми и Виктория — это хозяева «Зимней гавани» — сегодня уехали. А другой кельнер новичок. Я не могу оставить его одного.

— Ну хорошо, Кен. Конечно, я дойду одна. Я только отдохну несколько минут, а затем на велосипеде доберусь домой.

Она искоса взглянула на своего незнакомого спасителя. Он недовольно поморщился, подняв при этом одну бровь, а в углу рта образовалась резкая складка. Его губы были полными и чувственными.

— Почему вы не перестанете упорствовать и не разрешите мне отвезти вас домой, чтобы вы наконец смогли по-настоящему отдохнуть и прийти в себя?

— Я не упрямлюсь, просто я вас совершенно не знаю, — ответила она, оправдываясь.

— Ну, если проблема только в этом, то меня зовут Михаэль О'Мира.

— Имя не играет роли.

— Дайте мне немного времени. И вы узнаете меня.

Кортни застонала. Она не знала, боль тому причиной или это чисто нервный срыв. Кто бы он ни был, этот Михаэль О'Мира, он настоящий упрямец. А она сейчас совершенно не в том состоянии, чтобы пускаться с ним в словесную дуэль. Она внезапно почувствовала себя очень, очень усталой. Ко всему примешивалось смутное воспоминание о чем-то страшном, что ей пришлось только что узнать. О чем-то таком, чего она не могла или не хотела вспомнить. Самым простым было разрешить этому мужчине отвезти себя домой. Уж на кого-на кого, а на убийцу он никак не походил. Представьте себе убийцу, который держит при себе десятилетнего пытливого мальчишку. Когда она наконец окажется в безопасности дома, возможно, его внутреннее «я» будет удовлетворено. Он посчитает, что выполнил свой «долг», и она сможет от него избавиться, чтобы привести в порядок свои мысли.

— Ну ладно. Но что будет с моим велосипедом?

— Мы поместим его в багажник. А теперь, мисс Адамс, вы сами пойдете к машине или мне отнести вас на руках?

— Я пойду сама, — сказала Кортни, хотя все еще чувствовала слабость в коленях. — Вообще-то, вы можете называть меня просто Кортни.

— Отлично, Кортни, — ответил он и подошел к ней. — Обопритесь на мою руку.

Собственно говоря, она этого не хотела. Она не хотела на него опираться, но у нее не было выбора. Одна она с этим не справится. В лучшем случае упадет и разобьет себе нос. И она взяла его под руку.

— Смелая девушка. — С довольным выражением лица он провел ее мимо любопытствующих посетителей к месту парковки машин.

Кортни стиснула зубы. Его замечание звучало так, словно он имел дело с невоспитанным подростком. Она не позволит обращаться с собой как с девчонкой. С каменным лицом она смотрела перед собой.

Она села рядом с водителем, Патрик вскарабкался на заднее сиденье, Михаэль пристроил велосипед, сел за руль и посмотрел на нее.

— Пожалуйста, поезжайте, — попросила она. — Через пару минут мы будем на месте, и тогда вы избавитесь от меня.

— Кто сказал, что мы хотим от вас избавиться?

— Мать Патрика наверняка задает себе вопрос, где вы пропадаете?

— Ну, об этом вы не должны волноваться, — коротко ответил Михаэль. Его лицо помрачнело, и он сконцентрировал все свое внимание на дороге.

— Она не поехала с нами отдыхать, — пояснил Патрик. — Собственно говоря, мама и папа хотят развестись.

— Хватит, Патрик.

Странно, но Кортни почувствовала облегчение, хотя и не могла понять почему. Какая разница, женат этот незнакомец, который так раздражал ее и сбивал с толку, или нет? Через несколько минут он навсегда исчезнет из ее жизни. И это, разумеется, хорошо.

— У следующих ворот направо.

Михаэль остановил машину у дома, построенного в современном стиле из красного дерева и стекла. Окнами дом был обращен к морю. Михаэль присвистнул от удивления и восхищения. Кортни сама сделала проект своего дома, сведя воедино потрясающий ландшафт и вид, открывающийся на море. Она следила за постройкой и лично все выбрала: от обоев до дверных ручек. Она по праву гордилась этим домом. Так же, как гордилась картинами, написанными маслом, которые так высоко оценили критики и которые были выставлены дома, в Штатах, в маленьких избранных галереях.

Теперь она хотела укрыться в этом доме, в единственном месте, где чувствовала себя в безопасности. Быть может, тогда напряжение наконец спадет.

Михаэль вышел из машины, чтобы выгрузить велосипед. Он сделал ей знак, чтобы она оставалась на месте, но она и не подумала. Она открыла дверцу машины, вылезла из нее, но, прежде чем успела сделать первый шаг, упала в объятия Михаэля.

— Что вы, собственно говоря, хотите доказать?

Он поддерживал ее, послав Патрика вперед открыть входную дверь.

— Когда вы упали в обморок, то ударились головой о пол. У вас безобразная шишка величиной с куриное яйцо. Я бы ничуть не удивился, если бы у вас оказалось легкое сотрясение мозга. Поэтому бросьте разыгрывать из себя «Сильного Макса». Я позабочусь о вас.

— Почему? Вы же не несете ответственности за меня? Кроме того, я совершенно не нуждаюсь ни в чьей заботе.

— Разумеется, нет, — ответил он с насмешкой.

— Я, правда, очень благодарна вам за все то, что вы для меня сделали. Вы же все-таки в отпуске. Я не сомневаюсь, что сегодняшний вечер вы намеревались провести совершенно иначе.

Михаэль улыбнулся, и его улыбка показалась ей такой же озорной, как улыбка его сына.

— Вы правы. Я себе и представить не мог, что красивая женщина вдруг упадет передо мной в обморок.

Она не поддалась ни на его тон, ни на его обезоруживающую улыбку:

— Теперь я хотела бы остаться одна. Если вы наконец дадите мне письмо.

Он понял, что на этот раз ему не удастся отвлечь ее от этой мысли. Несколько мгновений он серьезно смотрел на нее, прежде чем вытащил из кармана скомканный листок бумаги. Она попыталась вырвать листок у него из рук, но он был проворнее ее.

— Сначала я прочту его сам, — сказал он намеренно резко.

Он пробежал листок глазами, а Кортни затаила дыхание. По выражению его лица она определила, что известия были плохими. Михаэль посмотрел на нее, потом на Патрика, который сидел напротив, внимательно и вопросительно глядя на отца.

— Почему бы тебе не отправиться на кухню и не приготовить нам чай?

Лицо Патрика омрачилось. Он хотел было запротестовать, но один только взгляд отца заставил его промолчать. Медленно побрел он в направлении, которое указывал ему пальчик Кортни. Только когда мальчик удалился на расстояние, не позволяющее ему их слышать, Михаэль заговорил.

— Кто такой Джонатан? — мягко спросил он. Слишком мягко.

Боль в голове Кортни вновь усилилась.

— Известие о Джонатане?

Внезапно она вспомнила слова, которые прочитала в ресторане. Это были холодные, безликие слова, которые не могли принадлежать Джонатану. Ее брат не мог написать таких слов. Он не мог сделать того, о чем сообщалось в этом письме. Он не мог покончить с собой. Крик застрял у нее в горле, и наружу вырвался лишь тихий жалобный звук.

— Он мертв! — Ее голос абсолютно ничего не выражал.

Михаэль притянул ее к себе:

— Здесь написано, что он хочет покончить с собой.

— Но почему? — Она задавала незнакомому вопросы, на которые он не мог ответить. — Почему мой брат хочет покончить с собой.

— Этого я не знаю, — пробормотала Михаэль и погладил ее по голове, прижатой к его плечу, утешая и успокаивая.

Кортни задрожала и горько заплакала.

Ей казалось, что она видит дурной сон. Как в ту ночь, когда ей, шестнадцатилетней девочке, позвонил полицейский и сообщил, что ее родители погибли в автокатастрофе. Бессмысленный, нелепый несчастный случай. Невероятная ошибка, и два человека, которые были для нее всем, исчезли навсегда.

Но тогда за ее спиной стоял Джонатан. Он помог ей справиться с потерей и с болью. Хотя он и был на год младше Кортни, но с каждой минутой становился все более зрелым. Кортни не смогла полностью оправиться от этой трагедии. Ее раны так и не зажили до конца. Она боялась полюбить кого-нибудь, страшась новой невосполнимой потери. Только любви к брату не коснулась эта горечь. Только ему разрешалось нарушить ту самоизоляцию, которой она себя окружила после катастрофы. И вот Джонатан тоже мертв.

Головная боль стала непереносимой. Затем на нее нахлынули ярость и отчаяние. Как мог Джонатан совершить подобное? Ведь ему было всего 28 лет. Он добился хороших профессиональных успехов и пользовался вниманием женщин. И могла ли она не почувствовать, что он способен на подобный поступок?

— Я этому не верю, — тихо произнесла она.

— Я сожалею, но здесь говорится именно об этом.

Кортни нечего было возразить, но чем дольше она размышляла над случившимся, тем меньше смысла заключалось для нее в этих словах. Джонатан никогда бы не покончил с собой. Она знала его лучше, чем любой другой человек. Внезапно в ней проснулась уверенность. И вместе с этой растущей уверенностью в себе, казалось, возвращалась ее прежняя сила.

— Плевала я на это сообщение. Джонатан не мог покончить с собой.

— Милая, я знаю, что ты не веришь в это, но нельзя отрицать факта.

Кортни вырвалась из его объятий, и глаза ее сверкнули, когда она посмотрела на Михаэля.

— Я не твоя милая! И кто ты, черт возьми, такой, чтобы говорить мне, что я должна, а что нет? Ты меня абсолютно не знаешь. И ты не знаешь моего брата. Я вообще ничего не обязана ни признавать, ни отрицать. Во-первых, полиция уже должна была обнаружить тело. А во-вторых, зачем тогда Джонатан позвонил мне из Монтего-Бай и сказал, что будет у меня через пару часов? Люди, которые собираются покончить с собой, обычно не делают этого во время автомобильной прогулки по побережью Ямайки.

Михаэль выглядел обескураженным:

— Он собирался приехать к тебе? Он давно планировал поездку?

Вопрос был естественным, но он вывел Кортни из себя. В общем-то, приезд Джонатана из Монтего-Бай был для Кортни неожиданностью. За пару дней до этого они разговаривали по телефону, и он ни единым словом не обмолвился, что собирается навестить сестру. Он сказал, что должен обдумать пару вещей.

Михаэль еще раз пробежал глазами письмо, а затем передал листок Кортни.

— Это почерк Джонатана?

— Да. Но я убеждена, что его заставили силой написать подобный бред.

— У него были какие-то затруднения?

— Я об этом ничего не знаю.

Она точно помнила, что сказал Джонатан во время телефонного разговора: «Кое-что произошло, и я должен буду на пару дней вернуться назад. Ты ничего не имеешь против, сестричка? Уверяю тебя, что это не связано с полицией…»

Она приняла это за одну из его обычных шуток, поскольку Джонатан никогда не нарушал закона. Но что, если за этим замечанием скрывалось нечто большее? Нет! Этому она просто не могла поверить. Голос Джонатана, правда, звучал несколько озабоченно, но отнюдь не трагически.

— Полиция уверена, что он замешан в деле с наркотиками, — сказала она Михаэлю с нескрываемым ожесточением. — Очевидно, каждый парень в возрасте Джонатана, который часто бывает на Ямайке и широким жестом рассыпает доллары, уже подозреваемый.

— Ты сообщила в полицию?

Кортни кивнула:

— Когда Джонатан не приехал ко мне после своего звонка, я поехала в полицию. Я также проинформировала американское посольство. Мне дали понять, что я не должна поднимать паники. Буквально это должно было означать, что пропавший наркодилер не большая потеря.

— Почему ты так уверена, что подозрение необоснованно? Джонатан ведь был не первым, кто поддается соблазну заработать большие легкие деньги.

— Джонатан питает отвращение к наркотикам и алкоголю.

Кортни взглянула в голубые глаза Михаэля. Она искала в них доказательство его скептического отношения и к ней самой, и к ее брату. Но увидела только подлинный интерес и сочувствие. Это неожиданно побудило ее рассказать ему о несчастном случае с родителями. Об этом она до сих пор почти ни с кем не говорила.

— Мои родители были удачливыми людьми, принадлежали к верхушке среднего класса. Я и Джонатан имели все, что можно купить за деньги. Но в отличие от обычных историй о бедных богатых детях нас любили. Возможно, это прозвучит забавно, но мы были первоклассной американской семьей.

Слезы стояли в глазах у Кортни, и она часто замолкала, чтобы сдержать их.

— Однажды вечером родители поехали на вечеринку. Как нам потом рассказали в полиции, там была настоящая вакханалия: алкоголь в огромных количествах, гашиш, кокаин. Я и понятия не имела, что мои родители увлекаются этим. Представить себе не могла, чтобы они курили и нюхали наркотики. Может быть, до этого дня они ничем подобным и не занимались. Но в эту ночь они веселились по полной программе. На обратном пути отец поехал на красный свет и врезался в другую машину. Мои родители и молодой водитель другой машины погибли на месте.

Кортни сидела на софе рядом с Михаэлем, держась очень прямо. Она старалась сохранить самоконтроль, над которым работала долгие годы. Но, взглянув на Михаэля, вдруг поняла, что открыла душу совершенно незнакомому человеку. Слезы потекли по ее щекам, и она отвернулась, чтобы скрыть, как ей больно.

— Понимаешь теперь, почему я так уверена, что Джонатан не мог участвовать в контрабанде наркотиков?

Михаэль кивнул.

— Все, что ты рассказала, совершенно не согласуется с сообщением. — Он сделал короткую паузу, чтобы обдумать ситуацию. — Кто тебе сегодня вечером передал это извещение в ресторане?

— Кен, один из кельнеров. Тот, кого я просила отвезти меня домой.

— Тогда все нетрудно проверить. Тот, кто передал Кену листок с сообщением, возможно, что-то знает об исчезновении твоего брата.

— Конечно, Михаэль. Я должна немедленно вернуться назад и поговорить с ним, — сказала Кортни, и в глазах ее засветилась надежда.

Она вскочила, но Михаэль крепко взял ее за руку.

— Не торопитесь, действовать надо осторожно, молодая леди. Сначала ты выпьешь горячего чаю, а затем ляжешь в постель. Завтра у нас будет достаточно времени, чтобы поговорить с Кеном. — Он повысил голос. — Патрик, где, собственно говоря, наш чай?

— Уже здесь, папа. — Мальчик поставил на стол две дымящиеся чашки. — У вас нет лимонов, — критически заметил он.

— Мне очень жаль, — попыталась оправдаться Кортни и снова обратилась к Михаэлю:

— Ты говоришь «мы»! Как я должна это понимать?

— Мне кажется, я достаточно ясно выразился. Ты и я завтра вместе поговорим с Кеном.

— Я не могу втягивать тебя в это дело!

Кортни не понимала, почему Михаэль с такой готовностью занимается ее проблемами. Уже само его присутствие сбивало ее с толку. Ей казалось, что жизнь вот-вот распадется на куски. А он, словно это его обязанность, делает все, чтобы помочь ей вернуться в прежнюю колею. Но ведь он для нее совершенно незнакомый человек. С другой стороны, она чувствовала, что было бы безумием отказаться от предлагаемой помощи.

Впрочем, Михаэль, в общем-то, не оставлял ей выбора, так что приходилось просто покориться неизбежному.

— Я уже втянут в это дело, — заметил Михаэль. — Неужели ты думаешь, что я позволю тебе играть роль одинокого детектива-любителя. Тебя же могут убить.

— А что, убийца находится где-то рядом? — осведомился Патрик. Его фантазия уже разыгралась вовсю.

Михаэль был заметно рассержен тем, что сам разбудил воображение сына.

— Патрик, немедленно готовься ко сну.

— Но, папа…

— Никаких «но», молодой человек.

Патрик закатил глаза, показывая, что несмышленый взрослый нещадно испытывает его мальчишеское терпение.

— Папа, ведь мы здесь не у себя дома.

Михаэль не шевельнулся:

— Я знаю. Но сегодня мы останемся здесь.

У Кортни голова пошла кругом. Она и Патрик удивленно посмотрели на Михаэля. Первым пришел в себя Патрик. Откровенно говоря, он уже привык к тому, что его отец часто принимал неординарные решения.

— Ладно. Могу я принять ванну?

— Нет. А теперь исчезни.

Патрик выбежал из комнаты. Его очень интересовало, как дальше развернутся события этого неожиданного приключения. Через несколько минут он опять просунул голову в дверь:

— А где я буду спать?

Вопрос был обращен к Кортни, которая все еще не произнесла ни слова. Но она едва сдерживалась. Не позволяя своему гневу прорваться в присутствии Патрика, она посмотрела на Михаэля в надежде, что по выражению ее лица он поймет, в каком она бешенстве. Но Михаэль, казалось, не обращал на нее внимания. И она сдалась.

— Комната для гостей наверху направо, позади лестницы, — произнесла она далеко не дружественным тоном.

Когда Патрик вновь исчез, она повернулась к Михаэлю:

— Кем, черт побери, ты себя вообразил? Ты врываешься в мой дом…

— «Врываешься» — не совсем точное выражение, — перебил ее Михаэль.

Но она не обратила внимания на его замечание.

— И теперь ты ведешь себя так, будто все это принадлежит тебе. Может быть, у тебя разыгрались нервы?..

— Верно, — ответил он и, глотнув чай, с отвращением потянул носом. — Как ты можешь пить эту бурду без лимона?

— Ты просто заносчивое дерьмо, — простонала Кортни.

Михаэль приложил палец к ее губам и указал на дверь.

— Мой сын еще слишком мал для твоего языка.

— Я твоего сына в гости не приглашала, — резко ответила Кортни. — И вообще, я говорю так, как считаю нужным, будь все проклято!

Михаэль медленно нагнулся, сократив расстояние между ними до сантиметра. Затем взял обеими руками ее лицо и поцеловал. Она хотела вырваться из его рук, но в то же мгновение поняла, что бессознательно хотела, чтобы он поступил именно так. Уже целая вечность прошла с того момента, как ее последний раз целовали. По телу разлилось блаженное тепло, и давно забытые чувства проснулись в ней. Но в тот самый момент, когда она была готова ответить на его объятия, он отстранился от нее. Она почувствовала себя обманутой, сбитой с толку и от этого еще больше разозлилась.

— Что это должно означать, черт возьми?

— Я хотел к тебе прикоснуться. Я хотел узнать, могу ли я смягчить твой гнев.

— Ну, и?.. — Она почувствовала, что ее дыхание стало прерывистым. Его глаза опасно сверкнули, когда он вновь наклонился к ней:

— Я не уверен, что могу определить это после одного поцелуя. — Его рот был мягким и влекущим.

Кортни почувствовала, как напряглось ее тело. Она хотела большего, хотела, чтобы этот незнакомец целовал ее так, как она давно об этом мечтала. Она забыла и о Джонатане, и об этом ужасном известии. Только бы Михаэль ласкал ее. Всюду. При мысли об этом она вздрогнула.

Это патология! Ей не нужен никакой мужчина. И менее всего этот мужчина при этих обстоятельствах. Она не нуждается ни в ком. Все эти годы она прекрасно обходилась сама. Карьера художницы как раз и требовала одиночества. Только так она могла держать свою жизнь под полным контролем. Она решительно освободилась и встала.

— Я ложусь спать, — заявила она и, заметив блеск в его глазах, добавила: — Одна.

— Очень жаль, — вздохнул он и, когда она направилась к лестнице, насмешливо пожелал: — Сладких снов!

Сладких снов! С чего бы? Она себя чувствовала так, что посчитала бы за счастье, если бы вообще смогла уснуть.

2

Кортни зевнула и потянулась. Потом еще немного понежилась под одеялом. Ей все же удалось отвлечься от событий прошлой ночи и хоть немного поспать. Теперь она заставила себя вернуться к реальности. Она должна все обдумать и решить, как узнать правду. «Сообщение» от Джонатана не было подлинным. Но кто же заставил его написать это сообщение?

Через открытое окно в комнату дул легкий бриз. Он нес с собой запах йодистых водорослей и соленой воды. К этому примешивался аромат кофе, поджаренного сала и тостов. Подгоревших тостов. Что там творится на ее кухне, черт возьми?

Она сняла со спинки кровати свой утренний халат и запахнула его на голом теле. Уже на лестнице она пригладила пальцами спутанные волосы. Она была рада, что у нее естественная прическа, так сказать, помыла голову и пошла! В гостиной она остановилась. Михаэль лежал на тахте. У него было мускулистое, слегка загорелое тело. Волосы цвета меди золотились в утренних лучах солнца. Волосы на груди были немного темнее. Даже во сне этот мужчина выглядел сильным и внушал тревогу.

Кортни должна была сделать над собой усилие, чтобы не поддаться искушению. Она быстро прошла на кухню, где Патрик бросил на нее озорной взгляд.

— Привет! — сказал он небрежно, как будто в том, что он готовил завтрак на ее кухне, не было ничего странного.

— Ты рано поднялся.

— Я к этому привык. Я всегда сам себе готовлю, когда иду в школу. Моя мать ненавидит рано вставать.

— Понимаю. Ты живешь с матерью.

— Большей частью. С отцом мы проводим вместе конец недели, а иногда уезжаем вдвоем. Раньше, конечно, все было иначе, но сейчас тоже неплохо. — Он поставил перед Кортни чашку кофе. — Фруктовый сок я не нашел, — сказал он слегка обвиняющим тоном, продолжая возиться с яичницей. — А твой тостер пора сдать в металлолом.

— Я догадалась, услышав запах подгоревшего тоста.

— Это только первый ломоть, а потом я выключил эту штуку.

— А ты клевый паренек.

Кортни наблюдала за самостоятельным мальчуганом. Он бросил на нее взгляд, как это сделал бы его отец, ухмыльнулся и вынул две тарелки из плиты, которые поставил подогреть. Затем разделил яичницу на две части, положив каждому на тарелку.

— Ты не хочешь позвать отца?

— Не… — сказал он, усевшись напротив нее за стол. — По утрам он обычно ворчит, и с ним лучше не связываться.

Эта информация не очень удивила Кортни. Мужчины, которые ночью заняты соблазнением чужих женщин, по утрам обычно просыпаются не в лучшем настроении. А уж если обольщение не состоялось… Ее охватило странное чувство пустоты.

Вдруг по ее спине пробежал озноб. Не надо было оборачиваться, чтобы понять, что на кухню вошел Михаэль. Она взглянула на Патрика, который настороженно смотрел на отца.

— Доброго утра всем.

Тихий голос, слегка осипший со сна, все еще действовал на нее возбуждающе. Но в нем была сердечность, которая в равной мере поразила и Кортни, и Патрика. Ничего от ворчуна! Патрик оправился быстрее Кортни, которая не могла отвести взора от широкой груди Михаэля. Он мог бы по меньшей мере натянуть на себя рубашку.

— Привет, папа. Твой завтрак стоит в духовке.

— Спасибо. Но сначала кофе и сок.

— Сока у нее нет.

— Сожалею, — извинилась Кортни, глядя поверх плеча Михаэля. — Таких требовательных гостей я не ждала. Но у меня есть свежий ананас. Если хочешь кусочек?..

— Нет, нет. Хватит кофе.

Михаэль сам налил себе чашку и сел рядом с Кортни. Он так близко придвинулся к ней, что их бедра под столом соприкоснулись. Это подействовало на Кортни опьяняюще. Она чувствовала себя одновременно и уверенно, и скованно — и то и другое ей нравилось. Она пробормотала что-то нечленораздельное, отодвинула свой стул и встала;

— Я должна пойти одеться.

Михаэль наблюдал за ней своими обольщающими полузакрытыми глазами. Он действовал наверняка. Его взгляд проникал сквозь шелковый халат и был направлен на вырез на ее груди. Острые соски ясно обрисовывались под тонкой тканью. Кортни покраснела и бросилась вон из кухни.

Только полностью одевшись, Кортни решилась спуститься вниз. Она нашла Михаэля на террасе, откуда открывался замечательный вид на море и скалы.

Но Михаэль не наслаждался прекрасным пейзажем. Он стоял на коленях перед стеклянной раздвижной дверью и пальцами ощупывал крепления. Кортни была озадачена. Почему Михаэля интересовало, как построен ее дом? Такие детали обычно занимают либо покупателей, либо взломщиков. Хотелось бы верить, что Михаэль не принадлежит ни к одной из этих категорий.

Дрожь вновь пробежала по ее спине. Что в самом деле она знала о человеке, который минувшую ночь провел на ее тахте? Ничего, кроме того, что он дружески к ней отнесся и, казалось, хотел защитить. При других обстоятельствах Кортни положилась бы на свою интуицию. Но обстоятельства были не обычными. Ее брат исчез, а незнакомец проявлял странное любопытство к состоянию ее дверей, к ее дому. Почему? С какой целью?

Она постаралась взять небрежный тон:

— Что там интересного с дверью?

Михаэль поднялся прыжком. К удивлению Кортни, у него было виноватое выражение лица. Но почему Михаэль О'Мира чувствовал себя виноватым? Значит, у него и впрямь был криминальный интерес! Она покачала головой. Исчезновение Джонатана, по-видимому, подействовало на ее нервы сильнее, чем она предполагала. Повсюду она теперь видела привидения.

— Колоссальный вид, — сказал он, уходя от, ответа.

— Жаль, что ты не видел восхода солнца. От этого вида перехватывает дыхание.

Игра красок от вечернего солнца на кристально чистой воде. Это зрелище повлияло на ее решение построить дом именно на этом месте. Изумительное место для художника! Здешнее небо заставляло работать воображение. Но очень уединенно. В нынешней ситуации это было не слишком приятно.

Взгляд Михаэля встретился с ее глазами:

— Я должен понять это как вторичное приглашение?

— А ты в самом деле стал бы ждать приглашения?

Ее тон был более чем скептическим. Он улыбнулся, как бы прося извинения.

— Я не всегда веду себя, как прошлой ночью. Только, когда этого требуют обстоятельства. После того, что случилось, я считаю, ты не должна оставаться одна.

— Послушай, Михаэль. Я действительно рада, что ты ночевал здесь сегодня. Но за это время я снова пришла в себя.

— И поэтому хочешь, чтобы я ушел?

Кортни кивнула.

— Чтобы ты тотчас же помчалась в город и рисковала своей головой, вместо того чтобы передать дело полиции. — Его голос звучал крайне рассерженно.

— Я должна это сделать. Разве ты не понимаешь?

— Но ты не можешь делать это одна. Я же тебе предложил свою помощь.

— Это не твоя проблема. И нет никакой необходимости тратить свой отпуск на то, чтобы играть вместе со мной роль частного детектива.

— А может, мне всегда хотелось побыть в роли Майка Хаммера. Во всяком случае, я не могу допустить, чтобы ты занималась этим одна.

— Не будь столь мелодраматичен.

— А что здесь напоминает мелодраму? Твоего брата силой принудили написать тебе о своем мнимом самоубийстве. Ты полагаешь, что его заставила это сделать безобидная старая бабуся?

— Разумеется, нет. Но я пойду одна. Это решено.

— Нет, я буду сопровождать тебя.

Кортни пустила в ход свой последний козырь:

— А что ты сделаешь с Патриком?

— Никаких проблем, — отвел это возражение Михаэль. — Мы отправим его в отель. Менеджер — мой друг, и он возьмет Патрика под свое крыло.

Кортни поняла, что побеждена. Но должна была признать, что это очень хорошо, когда кто-то стоит за тобой. Конечно, не для того, чтобы охранять. Но две головы всегда лучше одной. Быть может, Михаэлю придет в голову пара идей, о которых она сама не додумается. О сложностях, которых он опасался, она боялась и думать.

— Хорошо, но теперь мы должны приступить к делу.

Михаэль удовлетворенно кивнул и подал знак Патрику. Тот понял отца и стал взбираться по ступеням, которые Кортни построила в скалах. Деревянные ступеньки были так просмолены, что их почти нельзя было отличить от темного фона скал. И только посвященный знал, что есть прямой доступ с берега к дому. Это обстоятельство внезапно показалось Кортни очень важным.

Они отвезли недовольного Патрика в отель. Он не понимал, почему не может остаться с ними. Только после того, как Кортни пообещала мальчику все подробно рассказать, он смирился со своей участью.

Михаэль ехал со скоростью, абсолютно неприемлемой на узких улочках маленького города. На дорогах, забитых велосипедами и мопедами, между которыми толкались козы, куры и ослы, постоянно образовывались пробки. Но Михаэль был начеку. Кортни же неустанно молилась. В конце концов она закрыла глаза и открыла их, лишь когда машина остановилась на месте парковки у ресторана. Внутри ресторана они обнаружили его владельца, который собственноручно протирал пол.

— Закрыто, — прорычал он через плечо. Его акцент и «любезный» тон сразу выдавали в нем выходца из Нью-Йорка.

— Томми, это я — Кортни.

При звуке ее голоса он круто развернулся. Широкая улыбка образовала глубокие складки на лице шоколадного цвета. Томас Абрахам Линкольн Винтер был в прошлом боксером в тяжелом весе, и его жесткие удары правой были широко известны. Во время своей боксерской карьеры он столько раз побеждал на ринге, что до сих пор на островах в Карибах считался знаменитостью. Его ресторан «Зимняя гавань» стал самым популярным рестораном города. Томми и его жена Виктория, так сказать, «пригрели» Кортни, и поэтому он смотрел на нее с такой заботой.

— С тобой все в порядке? — Томми приподнял ее лицо за подбородок своей огромной лапищей и посмотрел ей в глаза. — Я слышал, что вчера вечером у тебя были неприятности.

— Я получила дурное известие, Томми. Это меня здорово скрутило. Но теперь я снова чувствую себя нормально. Я хотела бы поговорить с Кеном. Он-то и передал мне листок с сообщением.

Кортни в нескольких словах изложила содержание письма. При этом она ясно дала понять, что нисколько ему не верит и собирается найти брата.

Томми все внимательно выслушал, осматривая при этом Михаэля с головы до ног.

— А это кто? — осведомился он.

— Михаэль О'Мира. Он помогает мне в поисках. А где же Кен?

— Его нет на месте.

— А когда вы его ждете? — спросил Михаэль.

— Не имею представления, — пожал плечами Томми. — Утром я узнал, что его сегодня не будет. — Экс-боксер, как бы раздумывая, покачал головой. — Это совсем на него не похоже. Я хотел зайти к нему домой, когда закончу здесь работу.

— Мы пойдем с вами. Но лучше всего прямо сейчас.

Томми медлил недолго:

— О'кей. Я сейчас вернусь. Только быстро все скажу Виктории. Она на кухне спорит с поваром. Как всегда.

После того как Томми ушел, Кортни вопросительно посмотрела на Михаэля:

— Что ты думаешь обо всем этом?

— Возможно, это ничего не означает. — Однако его слова прозвучали не очень убедительно.

Они поехали в машине, нанятой Михаэлем, в глубь местности. Томми показывал им дорогу в горы, где Кен жил в маленьком домике.

Построенные по американскому стандарту домики ямайцев больше не напоминали хижины. Деревянный домик Кена был свежевыкрашен, а в саду росло множество цветов. Было подозрительно тихо.

— Я посмотрю, там ли он, — сказал Томми, с трудом выползая из машины.

— Я пойду тоже, — в унисон сказали Михаэль и Кортни.

— Ты не пойдешь, — на этот раз одновременно заявили мужчины.

— Если вы думаете, что я буду спокойно сидеть в машине, пока вы Бог знает что обнаружите там внутри, то заблуждаетесь. Я так же хорошо могу напасть на след, как и вы.

Михаэль тихонько выругался.

— Ладно. Только оставайся сзади нас.

— Кен? — Глубокий бас Томми терялся в тишине. — Кен? Ты здесь?

Михаэль медленно отворил скрипящую входную дверь и вошел в дом. Он быстро огляделся вокруг и констатировал то, что всем и так было ясно:

— Его здесь нет.

Томми и Кортни вслед за Михаэлем зашли внутрь дома. Постель была не застелена, а посуда после завтрака все еще стояла на столе. В шкафу висела скромная одежда кельнера, а его ботинки стояли у кровати. Казалось, будто Кен поспешно скрылся. Слишком поспешно.

Кортни вспомнила: лицо Кена исказил страх, когда он отказался проводить ее домой. Был ли он замешан в этом деле? Знал ли что-то об исчезновении Джонатана? Или был просто ни в чем не повинным посыльным, который принес эту дурную весть? Она вдруг задрожала, хотя в доме было тепло. Она смотрела на Михаэля, который, стоя на коленях у стола, пальцем осторожно ощупывал влажное пятно на деревянном полу. Лицо Михаэля окаменело как маска.

— Что это? — Кортни стало страшно. Очень страшно.

— Кровь.

Она закрыла глаза и попыталась сохранить спокойствие. Но тщетно. Пульс участился, она тяжело дышала.

— Кортни, почему бы тебе не пойти на улицу и не оглядеться вокруг, пока мы здесь все осмотрим? Может быть, мы найдем какие-то улики.

Вопреки всякой логике Кортни почувствовала облегчение от того, что надо было что-то делать. Она бросилась к двери и, обернувшись, спросила:

— А что я должна искать?

— Не имею понятия. Но если ты обнаружишь что-то необычное, сейчас же позови меня. — Михаэль окинул ее долгим взглядом. — И будь, пожалуйста, осторожна.

В течение следующего часа Кортни обыскала сад. И не обнаружила ничего, кроме пары пустых банок из-под пива и заржавевшего мачете. Уставшая и испачканная, она прислонилась к машине и поискала в карманах носовой платок, чтобы обтереть лицо. Одежда пропотела, и это было неприятно. И для чего все это? Ни для чего и еще раз — ни для чего. Следы терялись в песке.

«Нет! — сказала она себе. — Ведь была же все-таки кровь».

Когда Михаэль и Томми вышли из дома, Кортни по их лицам поняла, что их поиски также не увенчались успехом.

— Я считаю, что мы должны обратиться в полицию, — сказал Михаэль.

Она долго раздумывала.

— Хорошо. Но только при одном условии.

— Каком?

— Мы продолжим собственное расследование.

— То, что мы делаем, едва ли можно назвать расследованием, — заметил Михаэль и добавил, увидев упрямое выражение на лице Кортни: — Ты никогда не сдаешься.

Ее глаза сверкнули, и она подарила ему свою самую очаровательную улыбку. — Никогда!

Михаэль обнял ее одной рукой и притянул к себе. Ее сердце забилось сильнее. Но разве это нужно ей сейчас? Сейчас, когда в ее жизни все так перевернулось и спуталось. Когда она была так уязвима.

Она заглянула в его глаза, и это привело ее в еще большее смятение. Он смотрел на нее с тоской и желанием. У нее перехватило дыхание. Вокруг было тихо. И у Кортни появилось чувство, что она может умереть, если не освободится от этого взгляда. И еще она поняла, что умрет, если сделает это.

Михаэль заговорил первым. Его голос был полон чувства. Но то, что он сказал, не имело к этому никакого отношения.

— Итак, девочка, возможно, мне не все понятно, но мы сделаем так, как ты хочешь.

Она подняла свою руку и нежно провела по его губам.

— Спасибо. — Затем она освободилась из его объятий и забралась в машину.

Михаэль бросил взгляд на Томми:

— У меня такое ощущение, что меня объегорили.

Старик захохотал от всей души:

— Я думаю, что она немного превзошла тебя.

3

Через полчаса Кортни вместе с Михаэлем и Томми вошла в отделение полиции в Негриле. У нее было такое чувство, будто ее сопровождают два хмурых тяжеловеса из Бодигарда. Несмотря на то, что один из них был уже не в лучшей форме, оба являли готовность отшвырнуть каждого, кто попытается тронуть хоть волосок на ее голове. Она глубоко вздохнула и попросила шефа полиции.

Прошло много времени, и ярость Кортни росла с каждой минутой. Наконец Джеффри Таунсенд вышел из своего кабинета. Он был высок, строен, с безобразным шрамом на правой щеке. Его усики, толщиной в карандаш, больше подошли бы гангстеру, чем защитнику закона. Его вид говорил о том, что он вовсе не в восторге от их появления. Однако присутствие Михаэля и Томми заставляло его держаться в границах вежливости. У него были отменные манеры, а голос нежный, как шелк.

— Мисс Адамс, — произнес Джеффри Таунсенд с ямайским акцентом, — мне очень жаль, что я заставил вас ждать. Чем могу быть вам полезен?

— Дело касается моего брата.

— Но ведь я сказал вам пару дней назад, что нет ни малейшего повода считать, что вашему брату что-то угрожает. Никаких оснований для беспокойства.

Кортни почувствовала, что он едва сдерживает свое нетерпение.

Шеф полиции обратился к Михаэлю и Томми:

— Многие люди приезжают на Ямайку, чтобы лечь на дно, когда дома становится горячо. Я уверен, что брат мисс Адамс вновь объявится, когда его… э… проблемы будут решены.

Кортни едва преодолела искушение влепить пощечину этому отвратительному улыбающемуся человеку. Но сдержалась и только сжала кулаки:

— Но может быть, его держат в заложниках… или он уже мертв.

— Ну, ну, моя дорогая, нет никаких оснований…

— Я не «ваша дорогая», — вспылила она. — И имеется более чем достаточно оснований, чтобы что-то предпринять. Вы не делаете ничего!

— У вас же нет никаких доказательств!

— Нет доказательств? Мой брат, очень ответственный человек, не приехал ко мне. Затем мне кто-то доставил сообщение, которое его явно принудили написать.

— Почему же явно?

Кортни гневно отмахнулась:

— А теперь один из кельнеров ресторана Томми исчез. Сколько еще надо ждать, пока вы что-то предпримете? Или сначала нужно обнаружить на берегу пару трупов?

Она стояла напротив Джеффри Таунсенда и дрожала от возмущения. Ее лицо покраснело от ярости, а зеленые глаза опасно сверкали. Никогда раньше Кортни не чувствовала себя такой беспомощной, и это усиливало ее гнев.

— Я прошу вас, мисс Адамс, успокойтесь.

— Прекратите молоть вздор! — закричала она. — Пошли! — Она обернулась к Михаэлю и Томми и бросилась к выходу.

— Подожди, Кортни, — крикнул Михаэль. — Доскажи ему конец истории.

— Это его не интересует. Он предпочитает вести себя так, будто ничего не произошло. Похищение людей и убийство — ничто перед туристским бизнесом.

Михаэль кинулся к ней и схватил за руку, но Кортни, вырвавшись, выбежала наружу. За несколько секунд она промокла до нитки. Лил обычный для тропиков дождь, который усиливался с каждой минутой. Однако вскоре серые тучи снова исчезли, и с ярко-голубого неба засветило солнце. Кортни попыталась защититься от потоков воды в машине Михаэля, но дверцы были заперты. Возвратиться в здание полиции ей мешала гордость.

В ярости она ударила ногой по шине автомобиля. Но ничего этим не добилась, кроме боли в ноге. «Где это запропастились Михаэль и Томми?» — спрашивала она себя. Она бросила взгляд на выкрашенное белой краской здание и поковыляла по улице, которая вела к ее дому. До него было всего пару миль. Она все равно уже промокла до костей, так что еще немного дождя для нее ничего не значило. Кроме того, она хотела обо всем поразмыслить.

Кто пытался причинить Джонатану зло? Для этого не было никаких причин. Возможно, ненависть была направлена на нее и кто-то хотел подобным образом заставить ее мучиться? Эта мысль до сих пор не приходила ей в голову. И она ей совсем не понравилась.

Не был ли Михаэль все-таки прав, когда говорил, что она сама нарывается на опасность? Она медленно брела под дождем, который постепенно утихал. Лишь только она оказалась за крутым поворотом дороги, как услышала шум мотора. «Это, наверно, Михаэль», — подумала она и остановилась. Автомобиль показался из-за угла.

Чем ближе он подъезжал и чем громче становился шум мотора, тем сильнее страх охватывал Кортни. Ее глаза расширились, и сердце гулко забилось. Она вдруг поняла, что машина едет прямо на нее. Пути назад не было, на мгновение ужас сковал ее. В отчаянии она озиралась в поисках убежища.

Она бежала и бежала вперед. Дорога круто уходила вниз. Она не смела оглянуться, но слышала, что машина все приближается. Она взглянула вниз на отвесные скалы, отчаянно ища спасения. Но его не было. Машина ударила ее бампером, и Кортни упала на колени. Ее вынесло на обочину, и она попыталась ухватиться за гладкую поверхность скалы. Но руки скользили, и она скатывалась вниз. Под ней разверзлась бездна. Она пыталась за что-нибудь ухватиться. Но тщетно. Наконец ей удалось уцепиться за древесный корень, который был достаточно крепким, чтобы выдержать тяжесть ее тела. Она изо всех сил вцепилась в этот корень, не смея взглянуть вниз. Желудок взбунтовался, и она почувствовала позыв к рвоте. Она закрыла глаза, чтобы преодолеть панику, и услышала, что машина удаляется.

Оставалось только молиться, чтобы этот кошмарный сон закончился. Вряд ли ей хватит сил надолго. Пальцы почти онемели, а на корень надежды мало. Она молилась, чтобы машина-убийца больше не вернулась.

На мгновение ей показалось, что гул мотора снова нарастает. Но, к счастью, это ей только почудилось, и скоро вокруг стало совсем тихо.

Кортни с большим трудом удалось взобраться по скале наверх. Она стояла на дороге, пытаясь унять дрожь в коленях и внушить себе, что произошел обычный несчастный случай. Но она знала точно, что это было не так. Водитель направил машину прямо на нее и управлял ею так же уверенно, как и Михаэль. Эти мысли не покидали ее, хотя она и пыталась отогнать их прочь.

Кортни едва держалась на ногах. Она села на землю и прислонилась к пальме, обхватив руками колени. Несмотря на то, что дождь прекратился и стало тепло, ее бил озноб. Но она дрожала от страха. Это уже были не игрушки, и никого не было с ней рядом, готового помочь. В полиции ей ясно дали понять, что это дело их не интересует. Только Михаэль производил впечатление человека, озабоченного ее судьбой. Но Кортни не была уверена, что может долго на него рассчитывать. Каковы были истинные мотивы, побуждавшие его помогать ей? Даже Томми она бросила в полиции на произвол судьбы.

Она была одна. Ну да ладно. Не в первый раз ей приходилось оставаться одной в жизни. Она еще немного посидела, вспоминая малейшие детали. Мысленно она пыталась воссоздать цельную картину, но это ей не удавалось. Машина так внезапно ринулась на нее, что она не могла вспомнить отдельных деталей. Маленький белый автомобиль. О'кей! Но это все равно что констатировать, что у машины было четыре колеса. Большинство машин на Ямайке — белые и маленькие. И машина Михаэля в том числе!

Нет! Она отогнала эту мысль. Он не имеет к этому никакого отношения. Должен же найтись человек, которому бы она доверяла.

Завывание мотора прервало ее рассуждения. Сердце отчаянно забилось, пока она заползала за пышный куст, пытаясь спрятаться. Из-за поворота показалась маленькая белая машина. Она почувствовала, как ее опять охватывает паника. Машина затормозила и остановилась именно в том месте, где она скатилась со скалы. Дверца машины открылась, и из нее вышел Михаэль. Из своего убежища она видела, что Михаэль смотрит в ее сторону. Отринув подозрения, зародившиеся в ее голове несколько минут назад, она облегченно вздохнула и выбралась из своего убежища.

— Что ты, черт возьми, делаешь здесь, Кортни? — Как всегда, голос Михаэля звучал немного удивленно. «Если бы он имел хоть малейшее представление о том, что я только что пережила, то бы так не кричал на меня», — подумала Кортни. И слезы потекли по ее щекам.

— Я устала и хотела отдохнуть, — ответила она насмешливо. — A ты что подумал?

— Кортни, ради Бога! — Внезапно его голос стал мягким и встревоженным. — Что случилось?

— У меня было небольшое столкновение с другим автомобилем.

Тотчас он оказался с ней рядом. Его нежные пальцы гладили ее по лицу, одновременно он внимательно осмотрел ее с головы до ног. Кожа на ее коленях была содрана и испачкана грязью.

— Как ты оказалась на этой дороге?

— Я хотела домой.

— Да, но почему ты не подождала нас?

— В этом не было необходимости.

Напряжение между ними нарастало и становилось опасным.

— Теперь объясни мне очень подробно, что же все-таки произошло.

Коротко она рассказала Михаэлю о машине, которая наехала на нее и скинула с дороги. Она пыталась вспомнить как можно больше деталей.

— Может быть, меня хотели только припугнуть, — добавила она безнадежным тоном.

Этому незнакомцу, конечно, удалось испугать ее, но он плохо ее знал, если надеялся, что она прекратит поиски Джонатана.

Лицо Михаэля помрачнело. По пути к дому он не произнес ни слова, а она не решалась прервать молчание.

Она приняла горячий душ и обработала содранные колени. Почувствовав себя значительно лучше, она надела белые шорты и блузку с широким вырезом, которая подчеркивала грудь. Она знала, что хочет этим вызвать ответную реакцию Михаэля. Он должен был почувствовать в ней желанную женщину, а не только обузу, которую повесил себе на шею. Она знала, что это опасная игра, но не хотела думать о последствиях.

Когда она вошла в гостиную, то заметила, как в Михаэле разгорается желание. Но огонь в глазах совершенно не соответствовал выражению его лица.

— Я приготовил тебе напиток. Он стоит на столике.

— Я не пью. Алкоголь только для моих гостей.

— Прости, я не знал, — извинился он. — Может быть, чашечку кофе?

Через несколько минут Михаэль вернулся с кофе, черным и крепким, как любила Кортни. Она боялась, что он подаст кофе с молоком и сахаром.

— Мы должны кое-что обсудить, — сказал он, расхаживая из угла в угол по комнате. — Я хотел бы, чтобы ты немедленно улетела в Штаты. Возможно, даже сегодня.

Кортни стиснула губы.

— Ты в своем уме, Михаэль О'Мира? Кто ты такой, что отдаешь мне приказы?

— Если выразиться яснее: тебе здесь оставаться очень опасно.

Она не обратила внимания на его предостережение и на тихую просьбу в его голосе.

— Что ж, я должна бросить Джонатана в беде?

Михаэль глубоко вздохнул и расположился в кресле напротив.

— Я знал, что ты это скажешь.

Его взгляд выражал одновременно тревогу и восхищение. В этот момент она убедилась, что Михаэль действительно обеспокоен ее судьбой. Знал ли он больше, чем было известно ей?

— Разве в полиции что-нибудь произошло, после того как я ушла?

— Нет, — голос звучал твердо, но она почувствовала, что он лжет. — Тот, кто похитил твоего брата, чертовски опасен. Все это дело с наехавшей на тебя машиной явное тому доказательство.

Она вздохнула. Михаэль был прав.

— Ну и что же мы будем теперь делать?

— Мы ничего не будем делать. Завтра рано утром я поеду в Монтего-Бай. Быть может, там удастся обнаружить какие-то следы.

Кортни проглотила слюну.

— О'кей. Мы поедем вместе.

Михаэль собрался было с ней спорить, как в дверь позвонили. Кортни вздрогнула. Может, это тот сумасшедший, который на нее наехал?

Михаэль обнял ее, и она сразу успокоилась. В дверь снова позвонили и одновременно постучали.

— Я открою, — сказал Михаэль.

— Нет!

— Все в порядке, любимая. Убийцы обычно не стучат предварительно в дверь.

— Может быть, это Томми.

Но это был не Томми. Вместе с Михаэлем в комнату вошел высокий блондин. Кортни вскочила, подбежала к нему и упала в его объятия.

— Тревор! Что ты здесь делаешь?

— Я услышал об истории с Джонатаном, — ответил тот спокойно. — И приехал, чтобы помочь тебе.

4

Кортни повисла на Треворе, словно он был ее последней надеждой. У него были сильные руки, а сердце ровно билось в груди. Он пользовался той же туалетной водой для бритья, что и Джонатан. Это был свежий терпкий запах. Только сейчас ей стало ясно, как не хватало ей Тревора и как он был ей нужен.

— Ах, Трев, я так рада, что ты приехал!

Она смотрела в карие глаза, которые были ей так близки. Душевная боль смягчилась. Слезы, которые она сдерживала в последние дни, в присутствии друга юности потекли ручьем.

Джонатан и Тревор Мак-Найт познакомились в третьем классе. Джонатан оберегал худенького мальчика, недавно переехавшего в город, от нападок хамов, живших по соседству. Мальчики понимали друг друга. И они разрешали Кортни, которая была на год старше, бегать вместе с ними вокруг домов. Это не было свойственно мальчикам их возраста. До несчастного случая, происшедшего с родителями Кортни, они были практически неразлучны. Джонатан и Тревор продолжали дружить, но Кортни все больше и больше отдалялась от них. А теперь она была несказанно рада тому, что Тревор приехал.

— Как ты обо всем узнал?

Тревор минуту колебался.

— Вчера я позвонил в офис Джонатана. Мне надо было кое-что обсудить с ним. Мне сообщили не очень много. Почему бы нам не присесть, и ты расскажешь мне все остальное.

Глухое покашливание прервало их разговор. Хотя Кортни знала Михаэля не так давно, ей было хорошо знакомо это его выражение лица. Он был взбешен, и ему едва удавалось скрыть это.

— Извини, Михаэль. H не хотела быть невежливой. Это — Тревор Мак-Найт. Лучший друг Джонатана и мой. Трев, это — Михаэль О'Мира. Он помогает мне в поисках Джонатана.

Мужчины рассматривали друг друга с недоверием. В конце концов Михаэль протянул свою руку, которую Тревор не без колебания пожал. Тревор, казалось, был удивлен.

— Вы ищете Джонатана? Я думал… — Он замолчал и, по-видимому, чувствовал себя неловко. Он не мог заставить себя посмотреть Кортни в глаза и сказать необходимые слова.

— Я… ну… в полиции, кажется, полагают, что Джонатан покончил с собой…

Кортни энергично покачала головой:

— Трев, ты же знаешь Джонатана. Он не из тех людей, которые кончают жизнь самоубийством.

Кортни ожидала, что Тревор всей душой разделяет ее убежденность. Но дело обстояло совсем иначе.

— Дорогая, ты знаешь, что я, так же как и ты, хотел бы верить, что все обстоит именно так, как ты себе это представляешь. Но ты должна посмотреть фактам в лицо. У Джонатана возникли проблемы. По-видимому, у него не было иного выхода, кроме самоубийства.

Михаэль бросил на Тревора странный взгляд:

— Почему вы так думаете? Вы что, говорили об этом с Джонатаном?

— Нет, конечно, нет, — ответил Тревор быстро. — Но мне кажется, что это логично. Джонатан исчезает, ничего не объяснив в своей фирме. Затем он появляется здесь и кончает жизнь самоубийством. Он определенно попал в какую-то безвыходную ситуацию.

И снова Кортни почувствовала себя обманутой. Почему ей никто не верит? Ни полиция, ни Тревор. А ведь Тревор лучший друг Джонатана. Она должна убедить его в том, что еще не все потеряно, что, возможно, Джонатан еще жив.

— Дорогая, ведь есть его прощальное письмо.

— Откуда вам известно об этом письме? — резко перебил его Михаэль.

Кортни окинула обоих быстрым взглядом. Она почувствовала, что мужчины не слишком дружественно настроены друг к другу. Только этого ей еще недоставало!

— Оставь, Михаэль, — попросила она. — Я больше не хочу сейчас говорить об этом.

— Я ведь только спросил у господина, откуда он узнал о письме, — холодно повторил Михаэль.

Кортни думала, что Михаэль просто приревновал ее к Тревору, и уже хотела сказать ему об этом.

— Спокойно, Кортни. Как я уже говорил раньше, прежде чем прийти сюда, я побывал в полиции. Они мне рассказали о письме Джонатана.

Кортни посмотрела на Тревора и заметила, что он очень неспокоен. На несколько секунд его взгляд скрестился со взглядом Михаэля, и он тут же отвел его в сторону.

— Как вы смотрите, если я приготовлю нам поесть?

Кортни хотела, чтобы мужчины не относились друг к другу так враждебно. Может быть, хорошая еда сможет улучшить их настроение?

— Мне, пожалуйста, ничего не готовь, дорогая, — сказал Тревор. — У меня совершенно нет аппетита.

Михаэль встал и направился к двери. Казалось, он воспринял слова Кортни не как приглашение, а как знак, чтобы откланяться.

— Полагаю, что мне лучше уйти. Я не хотел бы мешать вашей встрече.

Кортни кивнула и спросила себя, почему уход Михаэля так на нее подействовал? Ведь теперь с ней был Тревор. Он ее защитит. Но этого было недостаточно. Ей был нужен Михаэль. Его сила, которая помогала стать сильной ей самой. Он начал играть важную роль в ее жизни, хотя ей было пока не ясно, какую именно: защитника, друга или любовника?

Она глубоко вздохнула и пообещала себе самой, что не станет зависеть от Михаэля О'Мира. Это невозможно.

— Кортни?

Голос Тревора вернул ее к действительности.

— Откуда ты его выкопала? — Тон Тревора не оставлял сомнений в том, что он думал о Михаэле. — И что ты, собственно говоря, о нем знаешь?

— Мы повстречались вчера. Он проводит здесь свой отпуск, и у него есть сын по имени Патрик. Со своей женой он как раз собирается развестись.

— И больше ты ничего о нем не знаешь? С Джонатаном происходит такое, и какой-то тип со стороны пытается тебе помочь, а ты не спрашиваешь себя, с какой стати? Поразительный случай!

Кортни раздражали его насмешливый тон и недостойные намеки.

— Тревор, я упала в обморок в ресторане. Михаэль привез меня домой, так как я была слишком слаба.

— Это было, как я понимаю, вчера вечером. Но почему он до сих пор вьется вокруг тебя?

Кортни пока еще не ощущала последствий утреннего нападения на нее. Теперь она опять начала дрожать, и ледяной холод сковал все ее существо. Она обхватила себя руками, чтобы согреться, и умоляюще посмотрела на Тревора. Открытые нападки она сейчас не могла бы выдержать. Может быть, Тревор считает нужным предостеречь ее? Но она была уверена, что Михаэль не мог иметь ничего общего с исчезновением Джонатана. Инстинкт подсказывал ей, что Михаэль заботится о ней и хочет ей помочь. Но могла ли она положиться на свой инстинкт?

— Ну ладно. Оставим это, Тревор, — попросила она.

Он кивнул.

— Но нам надо еще раз поговорить о Джонатане. Что тебе точно известно об его исчезновении?

Тревор продолжал копать в одном направлении. Он хотел знать каждую мелочь, в тысячный раз слышать одно и то же.

— Я действительно больше ничего не знаю, Тревор, — сказала она, вконец обессиленная. — Какую цель ты вообще преследуешь?

— Я хочу лишний раз убедиться, как слабы твои доводы. Ты просто хочешь верить, что Джонатан еще жив.

Кортни посмотрела на друга со слезами на глазах:

— А ты что же хочешь, чтобы Джонатан был мертв?

Теперь у Тревора на глаза навернулись слезы.

— Конечно же, нет, дорогая. — Он обнял ее. — Ведь он был мне как брат. Я люблю его так же, как и ты.

Кортни слушала его теплые слова, но что-то было не так. Если Тревор ко всему относился серьезно, то почему он так старался убедить ее в том, что Джонатана нет в живых?

5

На следующее утро Кортни сидела с альбомом для рисования и чашкой кофе на террасе. Она ждала прихода Михаэля, чтобы поехать с ним в Монтего-Бай, как они договорились. Онемевшими пальцами она рисовала суровое море, бурлившее внизу. По небу ходили черные тучи. Они очень точно отражали настроение Кортни. Когда она переносила на бумагу свои наблюдения и мысли, ей казалось, что так она лучше воспринимает реальность.

Закончив рисовать углем, Кортни перевернула лист и машинально начала новый рисунок. Один твердый штрих — и появился энергичный подбородок Михаэля. Мягкой линией она обрисовала его чувственный рот. Короткими быстрыми линиями наметила брови и смеющиеся глаза. Легкие тени придали форму носу. Затем она принялась за волосы. Она отодвинула рисунок от себя и стала критически рассматривать его. Что-то не получалось. Но она не могла сразу понять, что именно. По-видимому, все дело в волосах. Вероятно, было просто невозможно в черно-белом рисунке передать медно-красный оттенок его волос, которые на солнце отливали золотом.

— Я не думал, что ты умеешь рисовать.

Кортни едва не упала со стула, так она испугалась. Как Михаэлю удалось попасть на террасу? Она не слышала ни звука. В ее сегодняшней ситуации ей отнюдь не улыбалась мысль о том, что кто-то незаметно может проникнуть на ее участок.

Он взял у нее альбом, который она тщетно пыталась спрятать. Бросив на нее один из своих знаменитых взглядов, он стал рассматривать рисунки. Большей частью это были ландшафты и сцены, отражавшие жизнь окрестных деревень.

— Ты хорошо рисуешь, — сказал он наконец. — Ну, это ты и сама знаешь.

Кортни облегченно вздохнула. Почему ей так важна его оценка? У нее было достаточно критиков от Нью-Йорка до Парижа, которые говорили ей то же самое.

— Ты хоть раз пробовала продать свои рисунки?

— Хм. — Она не хотела сразу раскрывать перед ним все карты, поэтому не сказала, что недавно одна из ее картин, написанная маслом, была приобретена арабским торговцем картинами за целое маленькое состояние. Ее саму поразила цена, когда ей позвонил владелец галереи из Лондона.

— Ты что-нибудь смыслишь в живописи?

— Я посещал главные музеи, но я отнюдь не специалист. Во всяком случае, я вижу твою способность схватывать основное и переносить это на бумагу. Обычно в живописи удается передать все богатство красок.

— Верно. В общем-то, я пишу маслом. Эти наброски — лишь предварительная работа. Когда я разъезжаю по стране, то беру с собой свой альбом, чтобы занести в него что-то интересное.

— И сегодня ты хочешь взять его с собой?

— Нет, для этого у нас нет времени.

— Да, ты права. Но возможно…

— Что возможно?

— Возможно, мы сможем побыть пару дней вдвоем, когда закончим с делами. Мы будем вести себя как обычные туристы и при этом сумеем лучше узнать друг друга. Мы можем проехать по неизведанным рекам и посетить отдаленные деревни.

— Мне это нравится, — ответила она. Ее голос был едва слышен. Было бы здорово познакомить Михаэля с этим краем, богатство красок которого она так любила, с гордыми дружелюбными жителями и их чарующей музыкой.

Михаэль протянул ей руку и помог подняться.

— О'кей, отправляемся в путь. Посмотрим, что удастся выудить в Монтего-Бай.

Когда они шли по дому, Михаэль огляделся и спросил:

— Где твой друг?

— Наверно, Тревор еще спит. Я его сегодня не видела. Почему, собственно говоря, он тебе не нравится? Ведь ты только вчера с ним познакомился.

— Что, мои чувства были так заметны?

Кортни рассмеялась:

— Ну, скажем, я уже видела кобр, которые выглядят очень дружелюбно.

— Мне очень жаль, но в этом типе есть что-то такое, что приводит меня в бешенство.

— Знаешь, если ты не можешь упрекнуть его ни в чем конкретном, то прекрати, пожалуйста. Тревор мой друг и много для меня значит.

— Хорошо, мое сокровище. Я уважаю твое отношение к нему. Надеюсь, что он его заслужил.

Во время поездки по узкому побережью в Монтего-Бай Кортни думала об этих двух мужчинах, которые так много для нее значили. Тревор, казалось, всегда занимал в ее жизни свое место. Иногда она себя спрашивала, не влюблен ли он в нее немножко. Но сама никогда не смогла бы ответить на его чувство.

Ее все больше тянуло к Михаэлю. Его голубые глаза околдовывали ее, его легкие прикосновения пронизывали все ее существо. Он был весь соткан из противоречий. Надежный и непредсказуемый, надменный, а затем снова очаровательный.

— О чем ты думаешь? — спросила она у Михаэля, который внимательно следил за дорогой с ее крутыми поворотами.

— Я пытаюсь собрать воедино отдельные детали этого непостижимого происшествия.

— Какие детали? — фыркнула Кортни. — У нас же в руках ничего нет.

— Мы знаем, например, что Джонатан прибыл самолетом в Монтего-Бай и, вероятно, нанял автомобиль. Это, конечно, немного, но лучше, чем ничего.

— Если бы в полиции с самого начала поверили моим словам, то можно было бы действовать по горячим следам. А сегодня эти улицы уже холоднее, чем вчерашний тост.

Он сжимал ее руку, пока парковал машину у здания аэропорта.

— Говорить о том, что было бы, если бы… — бесполезное занятие.

Они побывали во всех летных компаниях. Так как они знали день прибытия Джонатана и время, когда он позвонил Кортни, то могли приблизительно вычислить час его прибытия. Но в каждом окошечке они получали один и тот же ответ. В это время по расписанию ни один самолет не приземлялся. Они нашли укромное место, где Кортни могла выплакаться.

Однако при попытке разузнать о внеплановых полетах они получили положительное сообщение от воздушной компании Ямайки.

— Конечно, в этот день наш самолет из Майями прилетел с опозданием на несколько часов, — извинялся служащий в окошечке. — Мне очень жаль, что я сразу об этом не вспомнил.

— Не могли бы мы поговорить со служащим, который встречал самолет? — спросила взволнованно Кортни.

— Я ему немедленно скажу.

Разговор со служащим не принес ничего нового. Он вспомнил пожилую пару, о которой позаботился, а на остальных пассажиров не обратил внимания.

— Что же дальше? — Голос Кортни звучал по-деловому.

— Теперь мы попытаем счастья там, где берут машины в аренду.

Контора аренды машин была расположена за пределами здания аэропорта. Перед окошечками стояли длинные очереди. Посетители ворчали, потому что первый день отпуска должны были потратить на оформление бумаг. Кортни не сомневалась, что ее и Михаэля просто линчуют, если они попытаются без очереди пробиться к окошечку, чтобы задать свои вопросы служащему.

— Я подожду в очереди, а ты позаботишься о двух чашечках кофе для нас.

Он бросил безнадежный взгляд на ожидающих.

— Ты действительно ничего не имеешь против, если я уйду?

После того как Михаэль скрылся, Кортни принялась рассматривать туристов и бизнесменов, которые ожидали тряский автобус, который должен был развезти их по местам отдыха, расположенным вдоль побережья.

Внезапно кто-то толкнул ее сзади. Она споткнулась и едва не упала на чей-то чемодан. Но мужская рука грубо схватила ее руку и уже не отпускала. Она решила, что это просто случайность, обычная среди возбужденных долгим ожиданием и толкучкой людей, и хотела обернуться и посмотреть на виновника.

— Не оборачиваться и не говорить ни слова, — произнес кто-то хриплым шепотом прямо ей в ухо, и в тот же момент она почувствовала, как что-то твердое и холодное плотно прижалось к ее ребрам. Еще никто и никогда не угрожал Кортни пистолетом, но она твердо знала, что это был пистолет. Она почувствовала, как кровь отлила от лица, и задрожала всем телом. Когда голос приказал ей идти к месту парковки, она повиновалась. Она едва могла двигаться, ноги были будто налиты свинцом.

Сердце билось очень часто. Она по-прежнему ощущала на своем теле холод металла. Пистолет, казалось, был нацелен прямо ей в сердце. Кем бы ни был этот человек, он не собирался шутить. Выстрели он, и ей не отделаться маленькой царапиной. В отчаянии она смотрела на здание аэропорта, но Михаэля нигде не было видно. «Где он там шляется? Сколько надо времени, чтобы принести две чашечки дурацкого кофе?»

Она хотела глубоко вздохнуть, но в ту же секунду пистолет плотнее прижался к ее ребрам. Ясно было одно: в этом положении она могла рассчитывать только на себя. И теперь не время рассуждать, почему всякий раз, когда что-то случается, Михаэля не оказывается рядом.

— Что вы хотите? — прошипела она, но ответа не получила.

Они пересекли почти половину стоянки, когда Кортни заметила Михаэля. Он направлялся к месту, где арендовались машины, с двумя картонными стаканчиками кофе. Когда он не увидел ее на том месте, где оставил, выражение его лица изменилось. Оно стало явно паническим. В тот же момент она была прижата пистолетом к машине. Кортни казалось, что сердце остановилось. Еще пять минут, и похитителю уже не нужно будет ее убивать. Она просто упадет замертво.

Пока она безуспешно пыталась восстановить дыхание, Михаэль терял время, расспрашивая стоявших в очереди. Один из них в конце концов махнул рукой в сторону парковки. В голове Кортни созрел план. Когда Михаэль ее заметит, надо отвлечь внимание похитителя, чтобы у Михаэля было время прийти ей на помощь. Она судорожно искала выход. Если этот человек заставит ее сесть на место рядом с водителем, то сам, конечно, не будет карабкаться через нее на свое место. Значит, либо он первый сядет в машину, либо оставит ее на мгновение одну, чтобы обойти машину с другой стороны. Похититель выбрал второй вариант.

— Влезай! — приказал он, рывком открыв дверцу, и со всей силы впихнул Кортни в машину. Он захлопнул дверцу с такой быстротой, что чуть не защемил ей ногу. Как только мужчина обогнул машину, она одновременно нажала на клаксон и, продолжая его держать, открыла другой рукой дверцу. Как она и предполагала, похититель на мгновение растерялся, не зная, бежать ли ему к водительскому месту или вернуться обратно к Кортни. Этого времени ей хватило, чтобы выскочить из машины и броситься прочь.

Услышав долгий гудок клаксона, Михаэль мгновенно оглянулся и увидел, как Кортни бежит прямо к нему между машинами. Он увидел также, что похититель поднял свой пистолет и нацелил его на Кортни.

— Ложись на землю, — крикнул ей Михаэль.

Оглянувшись, она увидела направленное на нее дуло и заметила угрожающий взгляд мужчины. У него было лицо убийцы. Кортни потеряла сознание. Когда она снова пришла в себя, то увидела склонившегося над ней Михаэля. По его лицу ручьями лил пот.

— С тобой все в порядке? — Его голос был таким же нежным, как и прикосновение. Он взял ее за плечи, приподнял и заключил в объятия.

— Дай мне прийти в себя, — сказала она насмешливо. — И снова упала в обморок.

— Да, — ответил Михаэль, и в его голосе прозвучало откровенное удовлетворение. — Ты больше не будешь мне говорить, что никогда не падаешь в обморок.

— Очевидно, я ошибалась. Мне кажется, это стало входить у меня в привычку. Что с этим человеком?

— Ему удалось убежать.

— Номер его машины известен?

— Полиция его знает.

— Ну что, наконец они мне поверили?

Михаэль отвел глаза.

— В полиции придерживаются мнения, что происшедшее не связано с исчезновением Джонатана. В последние дни в аэропорту произошло несколько подобных случаев с целью ограбления.

— Проклятье еще раз! Это не было ограблением, это была попытка похищения.

Кортни почувствовала колющую боль в голове. Она застонала и закрыла глаза. Михаэль принялся осторожно массировать ей нервный узел в области плеча. Кортни облегченно вздохнула, когда боль утихла, и опустила голову на грудь Михаэля.

— И что же теперь?

— Мы установим лица, бравших машины в аренду.

Когда они наконец оказались у нужного окошечка, Михаэль вкратце объяснил, что они хотели бы узнать.

— Сэр, здесь ожидают тысячи людей, — нетерпеливо ответил служащий. — У меня нет времени просматривать акты.

Тон Михаэля оставался дружелюбным, но взгляд стал холодным, когда он еще раз попросил служащего выполнить их просьбу. Было ясно, что Михаэль не отступит. Чтобы облегчить задачу, Михаэль протянул в окошечко двадцатидолларовую банкноту.

— Вы сказали «Адамс»? Да, у нас значится Джонатан Адамс. Он действительно брал в аренду машину в последнюю неделю. — Служащий протянул Михаэлю копию договора.

— Вам известно, что эта машина действительно выехала из аэропорта?

Служащий кивнул:

— Мы проверяем наш парк машин ежедневно. Эта машина до сих пор не была возвращена обратно.

— Дает нам это что-нибудь? — спросила Кортни. Она казалась усталой и потерявшей надежду.

— Разумеется, — подтвердил Михаэль. — Теперь у нас есть хоть что-то в руках. Мы знаем марку машины и ее номер. Мы можем ее искать. Если только ты не захочешь передать это дело полиции. Они знают, как все должно происходить.

— Ты же видел Джеффри Таунсенда. Он не показался мне суперменом.

— Верно.

Голос Михаэля звучал не слишком серьезно. Она посмотрела в его голубые глаза. Выражение его лица отнюдь не свидетельствовало о важности поисков Джонатана. Но зато его взгляд говорил о том, что она очень важна для него. Она проглотила слюну и посмотрела в сторону. Теперь не время думать об этом. Конечно же, не время.

6

По дороге от Монтего-Бай назад в Негрил Кортни пыталась расспросить Михаэля об его жизни в Штатах. Но он уклонился от рассказа. А когда она захотела узнать, почему он приехал именно на Ямайку, промолчал.

Когда он остановил машину у ее дома, то остался сидеть за рулем, крепко сжав при этом губы. Он казался явно рассерженным.

— Ты не хочешь вместе со мной зайти в дом?

Он покачал головой.

— Я вернусь обратно в отель. — К этому он еще добавил весьма неуклюжее объяснение: ему надо позаботиться о Патрике. Но Кортни была уверена, что дело вовсе не в Патрике, а в Треворе, который стоял в дверях. Он вел себя так, словно это был его дом. Ничего удивительного, что Михаэль был рассержен.

Но у нее не было ни времени, ни сил, чтобы заниматься уязвленной гордостью Михаэля. Она целиком была поглощена предстоящими поисками машины, которую взял в аренду Джонатан. Это был ее единственный шанс.

— Что ты делаешь сегодня во второй половине дня? — спросил ее Михаэль, когда она вышла из машины. Он так поставил вопрос, что ее ответ вряд ли бы ему понравился.

Но она ни в коем случае не хотела его обманывать.

— Я буду искать машину в горах, — заносчиво ответила она.

Его лицо еще больше помрачнело.

— Там, на верхних дорогах, еще опасней. Подумай сама. Тебя уже дважды пытались убить. Хочешь предоставить им еще один шанс?

— Я не поеду по дорогам. Неподалеку в конюшне стоит моя лошадь. Я буду пользоваться только проезжими тропами.

— Разрешишь мне тебя сопровождать?

— Когда ты сможешь вернуться?

— Через час. Самое большее — через два.

— Но тогда уже будет почти совсем темно, — возразила она.

— Но мы можем это сделать завтра. Во всяком случае, ты не должна ехать одна.

— Я поеду с Тревором.

Молчание, которое она услышала в ответ, отдалось болью в ушах.

— Я не думаю, что это хорошая идея.

— Почему нет? Он мой друг.

Михаэль выглядел крайне несчастным.

— Я считаю, что как можно меньше людей должно быть в курсе того, о чем мы там разузнали.

У Кортни было ощущение, что он хотел сказать гораздо больше.

— Обещай, что дождешься меня.

Кортни неохотно согласилась, зная, что не сделает этого. Как только Михаэль уедет, она тут же отправится в конюшню, чтобы оседлать свою лошадь. Окрестности в горах можно было обследовать не только с основной дороги, но и проезжая по узким пыльным улочкам маленьких деревень, расположенным на большой высоте.

Если машина Джонатана стоит где-нибудь в этой местности, возможно, она ее обнаружит. Кроме того, она хотела привести в порядок свои мысли. То сильное физическое влечение, которое она испытывала к Михаэлю, несмотря на столь краткое знакомство, будоражило и раздражало Кортни все больше и больше. Об этом она непременно должна была поразмыслить.

После того как машина Михаэля скрылась из виду, Тревор вышел Кортни навстречу.

— Ну, и чем вы оба сегодня занимались? — спросил он как бы мимоходом.

Она помедлила, вспомнив предостережение Михаэля.

— Мы были в Монтего-Бай. У меня там кое-какие дела.

— Я бы тоже мог поехать с вами.

— Я знаю. Скажи-ка, Трев, ты ничего не будешь иметь против, если я опять ненадолго оставлю тебя одного. Мне надо еще кое-что сделать.

— Я могу поехать с тобой. Возможно, я был бы тебе чем-то полезен.

— Нет, — ответила она резко. — На лице Тревора появилось удивление. И еще что-то. Гнев? Нет, не может быть. — Мне очень жаль, но некоторые вещи можно сделать только самой. Ты, надеюсь, понимаешь.

— Разумеется.

В его взгляде больше не было жестокости. Он опять был прежним, все понимающим, дружелюбным Тревором, которого она знала с детства.

— Я могу приготовить ужин? Сварю спагетти. Тебе всегда нравились мои соусы.

Она кивнула и побежала в дом, чтобы захватить бинокль, затем направилась к машине и еще раз оглянулась на Тревора.

— Если приедет Михаэль, скажи ему, пожалуйста, что я скоро вернусь. Пусть он меня подождет.

— Что я должен ему ответить, если он спросит, куда ты отправилась?

— Я поеду в конюшню. Но об этом ему говорить не надо.

Она заметила странный блеск в глазах Тревора.

— Ты скажешь ему, чтобы он подождал?

— Конечно.

Через полчаса Кортни была уже на конюшне и запрягала Джезебель, свою старую кобылу. Она купила лошадь вскоре после того, как обосновалась на Ямайке. При покупке она поддалась уговорам, но, в общем-то, не смогла устоять перед прекрасными глазами и именем лошади. Лошадь в стойле фыркала и била копытом, но как только Кортни села в седло, животное успокоилось и послушно выполняло команды всадницы.

Вначале Кортни ехала по ухабистым улицам на север. Затем свернула на тропинку, которая была покрыта красным песчаником и вела мимо заброшенных хижин. Кортни продвигалась вперед очень медленно, так как должна была соблюдать крайнюю осторожность в этой скалистой местности. Ее плечи горели в лучах заходящего солнца. По телу тонкими ручейками струился пот. Тропинка становилась все уже и отвеснее. Каждые сто метров Кортни придерживала лошадь и обследовала местность вокруг. Она видела играющих детей около нищих хижин ямайцев, стариков на ослах и несколько проржавевших насквозь машин, которые тем не менее продолжали ездить. Но белой маленькой машины не было нигде.

Наконец она добралась до заброшенной плантации. Главное строение еще стояло, хотя все окна были выбиты, а водопровод полностью разрушен. Она привязала Джезебель в тени дерева, а сама присела на каменную ограду. Она смотрела вниз на долины и любовалась изумительным по красоте зрелищем: заходом солнца над Карибами.

В этой идиллической обстановке Кортни на мгновение представила себе, что в мире все благополучно, Джонатан спокойно сидит дома, и она никогда не встречалась с Михаэлем О'Мира.

Джезебель тихонько заржала и вернула Кортни к действительности. Кобыла била копытом — верный признак того, что она хочет помчаться вскачь. Езда в горах шагом была не для Джезебель.

— Тогда вперед! — воскликнула Кортни, вскочив в седло и отпустив поводья, чтобы промчаться галопом по широкому полю, которое расстилалось перед ними. Ветер обдувал разгоряченное лицо девушки.

Внезапно из зарослей раздался резкий звук, а вслед за ним вспыхнуло пламя. Затем звук повторился. Сердце Кортни сильно забилось, когда она поняла, что кто-то в нее стреляет. Надо было действовать. Инстинктивно она потянула поводья влево, чтобы как можно скорее выбраться за линию огня. Но прежде чем она сумела изменить направление движения, пуля просвистела в сантиметре от ее ноги. Лошадь испугалась. Кортни тщетно пыталась справиться с ней. Та взвилась на дыбы и понеслась через поле к узкой тропинке, ведущей к дому.

По крайней мере, она вышла из-под обстрела, избежала смертельной опасности. Теперь Кортни стоило огромных усилий удержаться на лошади. Одной рукой она вцепилась в поводья, на которые лошадь совершенно не реагировала. Другая рука судорожно ухватилась за гриву. Кортни была хорошей наездницей, но даже самый искусный всадник вряд ли смог бы сейчас справиться с обезумевшей от страха Джезебель. Лошадь с топотом неслась по скалистой тропе, окаймленной толстыми стволами деревьев и густыми зарослями. Свисающие вниз ветки царапали лицо Кортни и ее обнаженные плечи. Кобыла в панике неслась вперед, ощущая на себе наездницу. Кортни и думать забыла о выстрелах. Теперь она боялась упасть с лошади и сломать себе шею. Мысль о том, что она может невредимой добраться до конюшни, просто не приходила ей в голову.

Кортни снова и снова натягивала поводья и кричала лошади, чтобы та остановилась. Но тщетно. Последнее, что она увидела, был низко свисающий толстый сук.

— О нет! — воскликнула она и вжалась в седло. Толстый сук ударил ее в лоб. Она еще успела услышать треск ломающегося дерева. Потом наступила полная тишина…

Когда Кортни очнулась, она лежала на голой земле не в силах пошевелиться. Спиной она ощущала острый твердый камень. В голове шумело и стучало, а перед глазами плясали звездочки. Она медленно подняла руку, чтобы стереть со лба пот, но это оказалась кровь.

Она пыталась оставаться спокойной, но чувствовала себя так, словно попала под паровой каток. Главное, что она была еще жива. Она попробовала пошевелиться, и ей это удалось. Прежде всего надо сесть. Если бы под спиной не оказалось этого острого камня, она, возможно, пролежала бы так всю ночь. Кортни села, и мир вокруг нее начал оживать. И вдруг она услышала шум. Что это было? Несколько минут стояла тишина, а затем вновь послышалось шуршание листьев и треск сучьев. Что же делать?

Она ощупала землю рядом с собой, наткнулась на тот самый злополучный камень и крепко сжала его.

— Кортни? — Голос был очень тихий.

Она с облегчением прислонилась к стволу дерева.

— Я здесь, Михаэль. — Остатки энергии, которые еще сохранились в ней, покинули ее теперь, когда она знала, что он рядом.

— Ничего не говори, — предостерегла она, как только он открыл рот. Она безусловно заслужила нагоняй, но только не сейчас.

Он глубоко вздохнул, и она подумала, что он все-таки начнет читать ей нотации, но он только спросил, что произошло.

Она быстро прикинула, о чем расскажет, а о чем лучше умолчать.

— Я упала с лошади.

— А дальше?

— Ничего. Я недолго была без сознания, но не думаю, что я что-нибудь сломала. — Ее голос звучал виновато, и она избегала взгляда его голубых глаз.

Он встал на колени возле Кортни и нежно погладил ее по лицу. Мягко провел рукой по кровоточащей шишке на лбу, но ничего не сказал. Он только смотрел на нее. Это было слишком для Кортни.

— Будь все проклято.

— Ведь случилось что-то еще? — спросил он как бы между прочим.

— Ты сам все знаешь.

— Скажем, я подумал, что должна быть причина, по которой ты упала с лошади.

— Лошадь понесла.

— А почему?

Михаэль побледнел, когда Кортни рассказала ему всю историю. Он так крепко сжал ее руку, что Кортни стало больно.

— Ты делаешь мне больно.

— Извини, мое сокровище. Как ты себя чувствуешь?

— Если не считать шрамов, нормально. Хотя завтра у меня будет синяк под глазом.

— Он уже есть. И с ним ты стала похожа на панду. Нет, скорее на пирата.

— Хорошо, что тебе это нравится.

— Мне это совсем, совсем не нравится, — загремел он. — Ты в опасности. Но если ты меня не слушаешься, я не могу тебя защитить.

Кортни приложила дрожащий пальчик к его губам.

— Я не хочу, чтобы ты меня охранял. Я хочу, чтобы ты меня любил. Ты мне нужен, Михаэль О'Мира.

Михаэль посмотрел на Кортни, и его взгляд выразил удивление, быстро сменившееся радостью. Уже стемнело, но он сумел разглядеть в ее глазах абсолютную серьезность. Он тихонько вздохнул и притянул ее к себе.

Несмотря на боль, Кортни почувствовала, как по телу разлилась сладкая истома. Он приподнял ее подбородок и нежно поцеловал, поглаживая плечи и спину. Ее руки тоже заскользили по его телу, по широкой мускулистой груди, узким бедрам. Внезапно у нее перехватило дыхание. Ее рука наткнулась на что-то твердое. И в тот же момент Михаэль словно окаменел. Инстинктивно она почувствовала, что это не имело отношения к ее прикосновениям. Она ощупала рукой холодную сталь пистолета, который был заткнут за его пояс. Хотя, за исключением того происшествия в аэропорту, Кортни ни разу не видела оружия так близко, она сразу поняла, что это было.

Она высвободилась из его объятий и пристально посмотрела в глаза. Эти невинные голубые глаза.

— Какого черта ты носишь с собой пистолет?

Ей стоило большого труда произнести эти слова отчетливо и твердо. Но она вовсе не была уверена в том, что в самом деле хочет получить правдивый ответ.

7

— Черт возьми, я тебя спрашиваю. Зачем ты носишь пистолет?

Она едва сдерживалась, чтобы не ударить Михаэля по лицу. Она хотела, чтобы он хоть немного ощутил ту боль, которую почувствовала она, нащупав в его брюках пистолет. У нее было ощущение, словно земля ушла у нее из-под ног, и одним рывком ее вернули к действительности. Конец всем романтическим мечтам, которыми она грезила всего несколько мгновений назад, лежа в объятиях Михаэля. Романтическим мечтам, в которые она так хотела поверить хотя бы на одну только ночь.

— Мне не понятна твоя реакция. Это давало мне возможность в случае необходимости защитить тебя. Или ты забыла, что где-то неподалеку бродит убийца. Я должен был сохранять какое-то равновесие сил.

— Замечательно. Тебе ни разу не пришло в голову, что все случается со мною именно тогда, когда ты отсутствуешь?

Что ты хочешь этим сказать? — Его голос звучал холодно, а глаза сверкали таким опасным блеском, что ей стало страшно.

— Ничего.

— Не намекаешь ли ты на то, что я имею отношение к тем, кто на тебя нападает?

— Михаэль, я в таком смятении, что и сама порой не знаю, что говорю.

— Но ты не имеешь права ни на секунду думать о том, что я хочу нанести тебе вред.

— Тревор думает… — Она тут же поняла, что было очень неразумно упоминать имя Тревора. Все равно что размахивать красной тряпкой перед носом быка.

— И что же считает Тревор?

— Что ты возник именно в тот момент, когда началась эта история с Джонатаном.

— И ты разделяешь это мнение?

— Конечно, нет. — Но она чувствовала, что Михаэль ей не поверил. Он сжал кулаки.

Прежде чем она успела собраться с мыслями, ей стало ясно, что Михаэль покидает ее. Он быстро уходил вниз по тропинке, и Кортни испугалась, что уже не сможет вернуть его. Она вскочила и бросилась вслед за ним. Хоть он и злился на нее, но, разумеется, убийцей не был.

— Михаэль! — Он не обернулся на ее зов.

— Михаэль! — На этот раз он глянул через плечо, не сбавляя шага.

— Мне очень жаль. Пожалуйста, подожди меня.

Но он не остановился. «Ну, и ладно, — решила она. — Если он не пожелал принять ее извинения, то пусть отправляется к черту. Она сама доберется до конюшни, даже если ей придется ползти на четвереньках». В следующий миг она поскользнулась и упала на землю.

— Михаэль!

На этот раз ее голос проник сквозь броню его неприступности. Он вернулся к ней и, не говоря ни слова, погрузил себе на плечо. Как ребенка, который не приносит ничего, кроме огорчений, он донес ее до конюшни, усадил в свою машину, сел за руль и поехал.

Молчание становилось все более тягостным. В конце концов Кортни не выдержала:

— Как ты узнал, где меня искать?

— Об этом нетрудно было догадаться. Когда мы с Патриком подъехали к твоему дому и никого там не нашли, я понял, что ты нарушила обещание и одна отправилась в горы.

— Разве Тревор не сказал тебе, чтобы ты меня подождал?

— Его не было дома.

— Странно, он собирался приготовить ужин.

— Ну, тогда он, безусловно, отправился в супермаркет. — Голос Михаэля был полон насмешки. — А Тревор знал, что ты задумала?

— Нет, — коротко ответила она.

— Это точно?

— Я сказала ему только, что поеду на конюшню. Больше ничего.

— Тревор в состоянии помножить два на два.

— Михаэль, ты не можешь всерьез подозревать Тревора. Это практически член нашей семьи.

Патрик и Тревор стояли у дома. Мальчик смотрел на него с той же настороженностью, что и отец. Увидев Кортни, Тревор изменился в лице.

— Ты ужасно выглядишь, — сказал Патрик, когда Кортни вышла из машины.

Кортни взъерошила волосы на голове мальчика.

— Я замечаю, что у тебя такие же манеры, как и у твоего отца.

Тревор бросился к Кортни. Его глаза выражали тревогу, он положил руку на ее плечо.

— Дорогая, что с тобой случилось?

— Я просто упала с лошади, — твердо сказала она. — Ничего плохого. Я сейчас приму горячую ванну и снова буду в порядке. — Она посмотрела на них, не уверенная, что спокойно может оставить эту троицу. — Ну как? Без меня у вас все будет в порядке?

— Конечно, — ответил Тревор. — Через час ужин будет готов.

Она взглянула на Михаэля:

— Ты с Патриком останешься к ужину?

Михаэль бросил на Тревора мимолетный взгляд и кивнул.

Кортни сделала себе душистую ванну с пеной. Она опустилась в воду до подбородка и закрыла глаза. Теплая вода ощущалась как блаженство. Не так как руки Михаэля на ее коже, но все же. У него такие длинные крепкие пальцы, чуть-чуть шероховатые и очень нежные.

Кортни открыла глаза. Шероховатые пальцы… Это бывает у человека, который работает руками. Это должно ей что-то сказать о Михаэле. Он был умен и образован, но, конечно, не адвокат или банковский чиновник. Почему он избегает малейшего упоминания о своей жизни? Что это за тайна? Или ему есть что скрывать? Все ее представление о мире пошатнулось. Она совершенно не представляла себе, что будет делать, если он не окажется тем надежным человеком, за которого она его принимала.

Она надела легкое платье с длинными рукавами, мягкая ткань которого выгодно подчеркивала ее фигуру. Затем она попыталась с помощью косметики убрать синяк под глазом. Но это ей не удалось. Хорошо бы пару дней просто полежать в постели. Это было бы гораздо приятнее, чем перспектива провести вечер с Тревором и Михаэлем, которые так враждебно относились друг к другу.

— Кортни! Ужин готов! — донесся снизу голос Тревора.

Когда она через пару минут вышла на террасу, Михаэль и Патрик уже сидели за накрытым столом. Михаэль восхищенно уставился на ее платье. Ее кожа начала гореть, она физически ощущала его взгляд.

Михаэль медленно поднялся и обошел вокруг стола, чтобы подвинуть ей стул. Легким движением он провел рукой по ее голым плечам. Приятная дрожь пробежала по телу Кортни. Руки этого мужчины обладали особой магией, прикосновениями он подчинял ее своим чарам. Он знал это так же хорошо, как и она сама. Она накрыла его руку своей, и они обменялись долгим взглядом. Они понимали друг друга без слов. Они знали, что их время скоро придет.

Вскоре на столе появилось блюдо со спагетти. За ним последовала миска с салатом. Кортни посмотрела на Тревора. Он улыбался, но на его лице можно было легко прочесть ярость. Он что? Ревнует? Или есть другая причина?

Патрик, казалось, совершенно не замечал общего напряжения.

— Хе, Тревор, все выглядит великолепно. Ты научишь меня делать соус?

— Разумеется. Это совсем не трудно.

— Тревор всегда считался прекрасным поваром, — пояснила Кортни. — Однако в его карьере повара были и серьезные неудачи. Помнишь, как ты хотел приготовить креветки и у тебя загорелось чесночное масло?

— Ты что, поджег кухню? — с любопытством поинтересовался Патрик.

— Почти. — В первый раз за этот вечер он улыбнулся без напряжения. — У моих родителей было какое-то предчувствие. И они держали огнетушитель наготове. Поэтому смогли предотвратить худшее.

— А в другой раз загубил ростбиф, потому что забыл про мясо в духовке.

— Вот и все неудачи, — ответил Тревор, улыбаясь. — А что было с твоей попыткой построить деревянный дом, моя дорогая Кортни? Что, если я предам гласности эту историю?

— О да! — вскричал Патрик.

— Наша строительница забыла дома гвозди. Она использовала лишь немного глины. Когда она пригласила меня и Джонатана в свой дом, он рухнул, и мы все трое упали с дерева. Надеюсь, при строительстве этого дома ты не забыла про гвозди.

Михаэль все время молчал. Теперь он с удивлением взглянул на Кортни:

— Разве ты сама строила этот дом?

— Не строила, а спроектировала.

— Великолепная работа, — сказал Михаэль одобрительно. — И планировка, и исполнение.

— Отец кое-что понимает в этом, — заметил Патрик с гордостью. — Ведь он — архитектор.

— В самом деле?

Это объясняло его шероховатые руки, образованность и интерес, который он с первого дня проявил к дому. Но почему он захотел это утаить?..

— А что ты проектируешь? Жилые дома, офисы или супермаркеты?

— Все, — ответил Михаэль, прекратив тем самым дальнейшие расспросы.

В этот момент в дверь позвонили.

— Я открою, — воскликнул Патрик и вскочил. Через минуту он вернулся в сопровождении Джеффри Таунсенда. Его лицо ничего не выражало.

— Добрый вечер, шеф, — сказала Кортни с бьющимся сердцем. Это безусловно не был вечерний визит вежливости. Она боялась, что Таунсенд принес ей дурную весть. — Мистер О'Мира, его вы уже знаете. А это Тревор Мак-Найт, хороший друг нашей семьи.

Полицейский критически взглянул на синяк под глазом Кортни.

— Что случилось, мисс Адамс?

— Маленькое происшествие во время верховой езды, — ответила Кортни, которая не считала нужным рассказывать шефу полиции всю правду.

— У меня есть новости, касающиеся вашего брата.

Кортни инстинктивно схватила руку Михаэля.

— Вы его нашли? — спросила она беззвучно.

— К сожалению, еще нет. Но сегодня после обеда мы обнаружили машину, которую он взял в аренду. Внутри мы нашли следы крови, а на бампере остались царапины…

— И какое заключение вы из этого делаете? — спросил Михаэль.

Таунсенд откашлялся. Он выглядел смущенным.

— Мисс Адамс была права. Могу ли я еще раз прочитать письмо, которое прислал ваш брат?

— Разумеется.

Кортни вскочила и побежала в комнату, где стоял ее письменный стол. Она вынула металлический ящичек, где хранила все важные бумаги и дрожащими руками несколько раз перебрала его содержимое. Наконец она вернулась на террасу, где на нее выжидательно смотрели четыре пары глаз.

— Листка с сообщением больше нет на месте. Письмо исчезло.

8

Воцарилась тишина. Наконец шеф полиции прервал молчание.

— Может быть, вы положили листок в другое место?

Кортни покачала головой.

— Нет. Я его надежно спрятала, поскольку была уверена, что он еще потребуется в качестве вещественного доказательства.

— Тогда его кто-то украл. Кто, кроме вас, знал о вашем тайнике?

— Никто, — заявила Кортни, подавленная новой неприятностью. Когда же наконец прекратится этот кошмар!

Джеффри Таунсенд бросил на нее сочувственный взгляд.

— Я понимаю, что теперь все очень осложняется для вас, мисс Адамс.

Кортни уставилась на шефа полиции. Его поведение сбивало с толку. Когда все только началось, он не хотел заниматься этим делом. Почему такой внезапный поворот? Теперь, когда, вероятно, уже поздно.

Шеф попросил Кортни показать ему то место, где хранилось письмо. Она по-прежнему считала, что он не Коджак, но, по крайней мере, его реакция соответствовала тому, чего обычно ожидают от полицейского. Она повела его к письменному столу, все остальные последовали за ними. Она указала на стальной ящичек и села на софу. Михаэль сел рядом с ней на ручку дивана и обнял. Пока полицейский просматривал бумаги, Патрик стоял возле него, чтобы ничего не упустить.

Тревор пробормотал, что хотел бы убрать со стола. Кортни была рада, что он ушел. Его нервозность постепенно стала действовать на нее.

— Что-нибудь изменилось в комнате, когда вы сегодня вечером вернулись домой? — спросил шеф.

— Я ничего не заметила. Вы не могли бы снять отпечатки пальцев на ящичке?

— Я кого-нибудь пришлю попозже. Но не думаю, что это нам что-нибудь даст. Если вы заметите что-то или пропавшее письмо все же обнаружится, позвоните мне, пожалуйста.

— А что с кровью в машине? Вы отправили ее на обследование?

— Конечно. Результаты я получу завтра. Спокойной ночи. Не утруждайте себя, мисс Адамс. Я сам найду выход.

Патрик последовал за шефом полиции, а затем отправился на террасу, чтобы помочь Тревору.

Кортни опустилась рядом с Михаэлем. Она чувствовала, что разбита душой и телом. Оба погрузились в свои мысли. Какую роль играет Тревор? Просто роль старого друга? А какую роль играет Михаэль? Почему он держится так таинственно? Может быть, он знает больше, чем говорит. Она заставила себя отогнать неприятные мысли и заглянула в глубину глаз Михаэля. Там полыхало такое же пламя желания, которое сжигало ее саму.

Он провел пальцем по ее губам, а потом по нежной коже щеки. Это прикосновение сказало ей больше, чем тысяча слов. Кортни задрожала.

— Я хочу…

— Что?

— Я хотел бы, чтобы мы оказались вдвоем очень далеко отсюда.

Она кивнула.

— Это было бы чудесно. — Она взяла его руку и поцеловала каждый палец. — Я надеюсь, что скоро наши мечты осуществятся.

— Я в этом уверен, — его пальцы гладили ее каштановые локоны, а потом он поцеловал ее любовно и нежно. — Теперь я должен идти, — сказал он, превозмогая себя. — Ты не хотела бы на пару дней снять комнату в отеле?

— В этом нет необходимости. Ведь здесь находится Тревор.

Михаэль наморщил лоб, но ничего не сказал. Он встал, позвал Патрика и, уходя, пообещал Кортни, что обязательно еще позвонит.

Когда оба ушли, Кортни повернулась к Тревору. Он сидел на террасе и смотрел на море.

— Кортни, — произнес он нерешительно, и она тут же почувствовала, что он хотел сказать.

— Пожалуйста, Трев, не говори ничего, — попросила она.

— Почему я должен и дальше скрывать свои чувства к тебе. Мы можем быть честны друг перед другом.

— Трев, я всегда была честна с тобой. Ты мне приятен, но я не влюблена в тебя.

— Дай нам еще один шанс. Ты ведь знаешь, как долго я ждал, чтобы ты поняла наконец, что мы предназначены друг для друга.

Кортни грустно покачала головой. Ей было тяжело причинять Тревору боль.

— Мы с тобой друзья, но не более. Я всегда буду с радостью вспоминать прекрасное время, проведенное вместе, но я не люблю тебя. Ты всегда был для меня вторым братом, частью нашей семьи.

Он сжал губы, и она увидела боль в его глазах. Ей было очень жаль его, но он загнал ее в ловушку, и она должна была сказать ему правду, какой бы горькой та ни была. Она встала.

— У меня был длинный день, Трев. Теперь я пойду спать. Если придут полицейские, чтобы снять отпечатки пальцев, то впусти их, пожалуйста.

Она надеялась, что немедленно провалится в глубокий и целительный сон, но только лишь беспокойно металась по постели.

Когда пришла полиция, она еще не спала. Прошло еще какое-то время, и она услышала, как в ее комнату заглянул Тревор. Только во втором часу ночи она наконец заснула глубоким сном. Ее разбудил телефон.

— Прекрати искать брата, — угрожающе прохрипел чей-то голос. Человек говорил так тихо, что его едва можно было понять.

— Кто вы такой? Что вам надо?

— Я хочу, чтобы ты позабыла о своем брате. Он для тебя умер. Мертв! Поняла?

— Нет! — воскликнула она, протестуя, но звонивший уже повесил трубку.

Прошло несколько минут, и она услышала стук в дверь.

— Это я, Кортни, открой, пожалуйста.

Она вскочила с постели и открыла дверь. Тревор взглянул в ее заплаканное лицо и обнял ее.

— Что случилось, дорогая? Дурной сон?

— Звонил какой-то человек, — ответила она, дрожа. — Он сказал, что я должна прекратить поиски Джонатана.

— Кортни, мне неприятно спрашивать об этом, но это не мог быть Михаэль?

Страх уступит место ярости:

— Не будь смешным, Тревор. Ты говоришь это только потому, что знаешь, как я к нему отношусь.

— Но если ты меня спросишь, я скажу, что этот парень по самую макушку завяз в этом деле.

— Но я тебя не спрашиваю, потому что ты совершенно не объективен во всем, что касается Михаэля. А теперь оставь меня одну.

Кортни не могла больше уснуть. Мысли кружились в ее голове. Джонатан, Михаэль, Тревор. Около четырех часов утра она услышала тихий голос и настороженно прислушалась. Бесспорно, это Тревор говорил по телефону. Она ненавидела себя за это, но все же осторожно подняла трубку.

— …подотрись, ты, дерьмо…

Тревор явно говорил с человеком, который угрожал ей по телефону. Когда Кортни осознала, что это значит, ей стало дурно. Тревор знал звонившего. А что ему еще известно? Не может быть, чтобы милый Тревор, который всегда был ее защитником, который только что объяснялся ей в любви, был замешан в этом деле. Этого она никогда в жизни не могла бы себе представить. Эта мысль потрясла ее.

9

На следующее утро Тревор исчез. Кортни обыскала весь берег. Нигде не было видно и следа. По большому счету она была довольна его исчезновением и тем, что ей не пришлось объясняться с ним по поводу ночного телефонного разговора.

Она приготовила крепкий кофе и только хотела выйти на террасу, чтобы с помощью рисования снять внутреннее напряжение, как услышала звон дверного колокольчика. Перед ней стоял совершенно изможденный Джеффри Таунсенд. По-видимому, он наконец начал воспринимать это дело очень серьезно.

— Надеюсь, я вас не разбудил.

— Нет, нет. Входите, пожалуйста. Хотите чашечку кофе?

— Охотно, если это не слишком вас затруднит. Мне кажется, что в предыдущую ночь вы не очень много спали, мисс Адамс, — заметил он, когда она вошла с кофе в гостиную, где он стоял у письменного стола.

— Это что, особая форма вежливости, которая позволяет вам сказать мне, как я ужасно выгляжу?

— Вообще-то, нет. Но у меня самого была бессонная ночь. Это дело куда сложнее, чем я представлял себе вначале.

Кортни ощутила почти детское удовлетворение. Но подавила в себе желание уколоть его и только спросила:

— Вы что-нибудь обнаружили?

— Мы обнаружили на ящичке множество отпечатков, которые нам не удалось идентифицировать. Как вы считаете, сможем мы уговорить мистера О'Мира и мистера Мак-Найта дать нам отпечатки своих пальцев?

— Понятия не имею, — вздохнула Кортни. — Ни того ни другого здесь нет.

И, глубоко вздохнув, спросила:

— А что показало исследование крови в машине?

— С уверенностью можно сказать, что это не кровь вашего брата. Может быть, это кровь Кена, кельнера.

— Это значит, что тот, кто похитил Джонатана, еще несколько дней пользовался машиной. Возможно, это как раз тот, кто пытался сбросить меня на скалы.

Таунсенд изумленно посмотрел на нее:

— Я ничего не знаю об этом. Почему вы не дали показания?

— Зачем? Ведь вы же не верили ни одному моему слову!

— Я приношу за это свои извинения. Есть еще что-нибудь, что вы скрыли от нас?

Кортни раздумывала недолго. Затем она рассказала о происшествии в Монтего-Бай и о выстрелах в горах.

— А сегодня ночью мне угрожали по телефону, — добавила она под конец.

— Значит, вы достали похитителей вашего брата, — сказал задумчиво шеф. — Я охотно предоставил бы вам полицейскую защиту, но у меня для этого нет людей. Но советую вам оставаться в доме. Думаю, что здесь вы будете в безопасности.

Она не заметила, как долго просидела на террасе после того, как ушел шеф полиции. Но вдруг услышала голоса Патрика и Михаэля у входной двери.

Патрик выбежал на террасу:

— Привет, Кортни! — Он остановился возле нее и зашептал ей на ухо: — Отец сказал, чтобы я спустился вниз на берег. Он хочет поговорить с тобой наедине. Я думаю, у тебя будут неприятности. Когда отец ссорился с мамой, он всегда высылал меня из комнаты.

— Спасибо за предупреждение. Может, мне тогда лучше вместе с тобой спуститься на берег? — Она подняла голову и встретилась с горящим взглядом Михаэля.

— Слишком поздно, — крикнула она вслед Патрику, который молниеносно улетучился.

— Кофе? — спросила она, чтобы протянуть время.

— Позже. Где прячется Тревор?

— Не имею понятия. Зачем тебе это?

— Он разбудил меня посреди ночи, назвал дерьмом и посоветовал, чтобы я убрал от тебя свои руки.

Кортни почувствовала облегчение. Ревность Тревора стала причиной звонка. Следовательно, это не было связано с Джонатаном и его похитителями.

— Похоже, ты не последовал его совету.

— Разумеется, нет. До тех пор, пока ты сама не захочешь этого.

Его тон был, как всегда, резким, но полностью противоречил глазам, выражавшим нечто совсем иное. Они были полны решимости.

— Нет. И ты это прекрасно знаешь.

Он взял ее руку и приложил к своей щеке.

— Любимая, может быть, сейчас не самое подходящее время, но я должен тебе сказать…

— Пожалуйста, не надо. — Она слишком хорошо помнила недавнее объяснение Тревора в любви. И хотя разделяла чувства Михаэля, но считала, что время для таких объяснений еще не пришло. — Я пока не готова к этому.

— Я тебя люблю, — сказал он, полный огня и нежности. — Я и не думал, что еще когда-нибудь произнесу эти слова, но в последние дни мне стало ясно, как много ты для меня значишь. Мы больше не будем говорить об этом, но я хотел, чтобы ты знала.

Он слегка повернул голову так, чтобы поцеловать изнутри ее ладонь. Его губы были теплыми, а прикосновения такими нежными и вместе с тем уверенными, каких она не знала до сих пор. У них так много общего, но ведь это еще совсем не значит, что чувство, вспыхнувшее между ними, — это любовь?

— А теперь я бы выпил кофе, — сказал он и встал.

Очарование мгновенно исчезло. Кортни насмешливо взглянула на него:

— Что же, это — все? Ты вламываешься сюда, увиваешься вокруг меня, объясняешься мне в любви, а затем требуешь кофе?

Она отправилась на кухню и приготовила кофе на двоих.

— Здесь был шеф полиции, — сказала она, вновь появляясь на террасе. Вкратце сообщив Михаэлю о визите, она осторожно коснулась вопроса об отпечатках пальцев.

— Нет проблем, — ответил он. — Я позже поеду мимо полицейского участка.

Кортни немедленно успокоилась. То, что Михаэль сразу же согласился, было хорошим знаком. Следовательно, он не замешан в этой истории. А что касается всей этой таинственности, так об этом она еще поговорит с ним в свое время. Но прежде надо решить неотложные вопросы.

— Я хочу сегодня еще раз поехать в горы, — твердо заявила она.

— Об этом не может быть и речи, — ответил он так же твердо.

— Ты не сможешь меня удержать.

— Хочешь поспорить? — Он подошел к краю террасы и позвал Патрика. — Как тебе понравится, если этот день Кортни проведет с нами, — спросил он сына.

— Здорово, папа! Ты умеешь ездить на водных лыжах, Кортни?

— Ну, ты ведь не захочешь разочаровывать Патрика?

— Это нечестно, О'Мира. Ты используешь мальчика, чтобы надавить на меня.

— Тебе понравится в отеле. Кроме того, гораздо спокойнее, если ты будешь находиться у меня на глазах.

Кортни знала, что дальше спорить с Михаэлем бесполезно. Она взяла Патрика за руку и повела его на кухню.

— Как ты только ладишь с этим человеком? — Она сознательно говорила громко, чтобы Михаэль мог ее слышать.

— Но папа не такой уж плохой, — сказал Патрик. — По крайней мере, со взрослыми.

В отеле они надели купальные костюмы. Кортни не могла отвести глаз от Михаэля. На его теле не было лишнего грамма жира: широкие плечи, грудь мускулистая, ноги длинные, хорошей формы. Она покраснела и стала смотреть в сторону. Но Михаэль уловил выражение ее лица и понял его правильно.

— Хорошо еще, что мы сохраняем приличия.

— А ты считаешь, что это необходимо? — Ее улыбка была обольстительной.

Он отвел глаза и с шумом вдохнул воздух:

— Мы могли бы остаться в комнате, здесь…

— Но ведь тогда мы разочаруем Патрика.

Это было что-то вроде ответного щелчка. Но ведь, в конце концов, и сам Михаэль использовал Патрика в качестве «оружия».

— Ты мне заплатишь за это, ведьма, — прошептал он.

Втроем они провели великолепный день. Плавали под водой, и Кортни показала Патрику начальные приемы езды на водных лыжах. Сидели в баре казино и пили тропические напитки. Кортни ни разу даже не вспомнила об опасности, которая ей угрожала, и не упрекала себя за потерянное время. Часы, проведенные с Михаэлем и его сыном, были для нее слишком драгоценными. Если бы она вновь лишилась их обоих, это была бы самая большая потеря в ее жизни. В этом Кортни теперь уже не сомневалась.

— Как ты смотришь, если мы поужинаем в «Зимней гавани»?

— Прекрасная идея. Может быть, за это время Томми что-нибудь узнал про Кена.

Лицо Томми расплылось в широкой улыбке, когда он приветствовал Кортни:

— Мы с Викторией очень беспокоились о тебе.

— У меня все хорошо.

Экс-боксер скептически посмотрел на синяк под глазом у Кортни.

— Есть какие-нибудь новости?

Она покачала головой:

— К сожалению, нет. Полиция обнаружила машину Джонатана со следами крови. Они полагают, что это кровь Кена.

Томми кивнул:

— Таунсенд сообщил мне об этом. Но прежде всего садитесь. Виктория позаботится о том, чтобы повар сотворил что-то необычайное. Ты, Кортни, выглядишь так, что можешь выдержать любую настоящую еду.

— Ты всегда это утверждаешь, — рассмеялась она. — Потому что это хорошо для твоего бизнеса.

— Какой бизнес? Вы же мои гости!

— Ерунда, Томми, — ответил Михаэль. — Я плачу.

— Это мой ресторан, Михаэль. И я не возьму твоих денег. Вот так. А сейчас я принесу что-нибудь выпить.

— Это тот самый Томми Уинтерс, папа?

— Хм. Он был мастером мирового класса в тяжелом весе.

— Если я расскажу дома ребятам…

— Ваши каникулы скоро кончатся, — заметила Кортни мимоходом. — Когда вы возвращаетесь в Штаты?

— Не скоро. Я еще должен привести здесь в порядок некоторые дела.

Томми вернулся с напитками. Минеральная вода для Кортни, кока для Патрика и вино для Михаэля.

— Я кое-что забыл вам сказать, — заметил экс-боксер. — Сюда заходил один тип, который спрашивал о тебе.

— Он назвал свое имя? Фамилию?

Иногда здесь появлялись торговцы картинами, желавшие заключить контракт с Кортни. Томми обычно отваживал их.

— Нет. Он не был похож не тех торговцев, которые иногда спрашивали тебя. Я вообще сомневаюсь, что этот тип знал, что ты художница. Он просто хотел, чтобы ты знала, что он в городе.

Кровь отхлынула от лица Кортни:

— У него тихий скрипучий голос?

Томми удивленно кивнул:

— Ты знаешь его?

— Мы не были представлены друг другу. Это был американец?

— Думаю, да.

— Ты можешь описать мне его внешность?

Она вынула из сумки грифель и положила перед собой салфетку. Следуя описанию Томми, она набросала на бумаге портрет человека средних лет, с толстыми усиками и пушистыми бровями. У него были вьющиеся волосы и темные глаза.

— Точно. Это он, — кивнул Томми. — Я сейчас же отнесу рисунок Джеффри Таунсенду.

Хотя повар превзошел самого себя, Кортни не могла проглотить ни кусочка. Слишком живо было в ней воспоминание о человеке, который пытался ее убить. Патрик, наоборот, уписывал за обе щеки. А уж перед десертом он и вовсе не мог устоять. Как только Патрик покончил с едой, Михаэль предложил вернуться в отель, чтобы посмотреть развлекательное шоу.

— Сегодня ночью мы будем играть в туристов.

— Ты делаешь все, чтобы держать меня вдали от дома.

— Во всяком случае, столько, сколько возможно. Мне не нравится, что этот субъект беспардонно появляется на виду у всех. Кто так по-идиотски ведет себя, совершенно непредсказуем, он действует, нисколько не думая о последствиях.

Они посмотрели шоу под открытым небом из бара казино. Под конец Патрик уговорил Кортни принять участие в соревнованиях по лимбо. Вначале она не соглашалась, но потом настояла, чтобы Михаэль тоже танцевал лимбо. Она выбыла уже во втором туре, а Михаэль продолжал танцевать, проявляя хорошую выдержку. Каждый мускул его тела был напряжен, и женщины буквально пожирали его глазами. Вдруг его голова попала под лимбоштангу, и он упал на спину. Кортни сейчас же бросилась к нему, боясь, что он поранился.

— Ближе, — прошептал он тихонько.

Она наклонилась над ним, он обхватил ее своей сильной рукой за талию и притянул к себе.

— Мне требуется дыхание рот в рот.

«Он сошел с ума», — подумала она, но протест замер у нее на губах, когда он поцеловал ее на виду у всех. Ее дыхание стало прерывистым, пульс зачастил. Ее ошеломила близость Михаэля. Тело немедленно откликнулось на его желание.

— Пошли, — сказал он, помогая ей подняться.

— А Патрик?

— Здесь в отеле он в безопасности.

Кортни была готова следовать за Михаэлем, не хотела больше откладывать того, что должно было произойти между ними сегодня ночью. Она чувствовала жар во всем теле. Нет, она не будет удерживать его, если он ее хочет. Она не была больше маленькой девочкой. Она взрослая женщина, которая слишком долго подавляла свои чувства и потребности. Она тосковала по страсти, теплу, любви. Едва они переступили порог ее дома, Михаэль заключил ее в объятия.

— Кортни, — сказал он, — ты мне нужна, как никакая другая женщина. Но если ты меня по-настоящему не хочешь, мы еще можем остановиться.

— Нет, я тоже хочу этого, Михаэль. Я хочу быть с тобой.

Для большей убедительности она прижалась к нему своим мягким теплым телом и обвила его талию руками, ощущая сильные мускулы на спине.

Его губы скользнули вниз от ее затылка, вначале очень нежно, а затем горячо и влажно. Он начал целовать ее голые плечи. День за днем карибское солнце обжигало эти плечи, но никогда не ощущала она такого жара. Он медленно расстегнул пуговицы, и блузка упала к ее ногам. Ее соски набухли и стали твердыми. Их розовый ободок составлял заметный контраст с кремовым цветом кожи. Он наклонился и начал целовать ее грудь, медленно, нежно, требовательно. Ее пронзило почти болезненное чувство возбуждения.

Он поднял ее на руки и понес к дивану. Кортни стянула с себя юбку, потом трусики… Ее кожа светилась в лунном свете.

Она протянула руки и приняла в них Михаэля, ощущая грубое прикосновение его одежды своим обнаженным телом, но это еще сильнее возбуждало ее. Он нежно гладил ее, и она почувствовала желание, возникшее в его теле. Словно теплая волна захлестнула ее. Никогда еще объятия мужчины не были ей столь желанны.

Она вздохнула и принялась расстегивать пуговицы на рубашке Михаэля. Он крепко сжимал Кортни, когда ее губы касались его разгоряченной кожи.

Кортни расстегнула его пояс и стянула брюки, желание переполняло ее. Наконец он предстал перед ней во всей своей мужской красе.

Они упали на диван, сплетясь руками и ногами. Они касались друг друга нежно и сдержанно, но это становилось все труднее. Любовная игра закружила их в сумасшедшем вихре и взорвалась экстазом. А потом Кортни тихо лежала в объятиях Михаэля. У нее было такое чувство, будто она добралась до дома. Она знала, что призраки прошлого навсегда изгнаны из ее сознания. Она нашла человека, которого могла любить без оглядки и опасения.

Вдруг она услышала, как открылась входная дверь. Она тесно прижалась к груди Михаэля, служившей ей защитой, и ощутила, как ровно и спокойно бьется его сердце. Она выглянула из-за спинки дивана. В дверном проеме стоял Тревор. На первый взгляд все тот же белокурый ангел-хранитель ее юности. Но затем она встретилась с его горящими глазами и поняла, что он видел ее с Михаэлем.

— Ты всегда была дешевкой!

10

Кортни почувствовала, как напрягся Михаэль. Она видела, что он собрал всю свою волю, чтобы не прибить Тревора на месте. Он не пошевелил ни единым мускулом, но его голос был холоден как лед.

— Немедленно соберите свой хлам и убирайтесь отсюда.

Бледное лицо Тревора стало пепельно-серым, но он не двинулся с места.

— Как ты могла пойти на такое, любимая? Спать с этим чужаком! Может, он и есть убийца Джонатана.

— Михаэль не убивал Джонатана, Тревор. И он больше не чужой мне. Я его люблю.

Она слышала, как Михаэль с шумом вдохнул воздух.

— Нет. Этого не может быть. — Лицо Тревора окаменело. — Как ты могла лежать с ним и забыть про Джонатана?

— Я не забыла своего брата, Трев. Ты пытаешься мне внушить, что он мертв. Когда я его найду, выяснится, кто обманул Джонатана.

— Ты еще заплатишь мне за это. Вы оба еще заплатите.

Он резко повернулся на каблуках и выскочил за дверь. Он даже не заглянул в свою комнату, чтобы забрать вещи. Это означало, что Тревор еще собирается вернуться. Кортни надеялась, что это случится не слишком скоро.

Михаэль собрал вещи Тревора, которые были раскиданы по всей комнате. Потом он снова пришел к Кортни. Он обнял ее за талию и взял за подбородок, погладив при этом большим пальцем по нижней губе.

— Теперь я должен вернуться в отель, — сказал он извиняющимся тоном и заглянул ей в глаза. — Я хотел бы, чтобы ты поехала со мной.

— Нет.

— Уже несколько дней тебе угрожает опасность. А теперь еще и со стороны Тревора.

— Перестань тревожиться обо мне.

— Как я могу? Стоит мне только отлучиться, как ты оказываешься в опасности.

— Тревор — это не опасность. Я не думаю, что он вернется сегодня ночью. И даже если это случится, он никогда не тронет и волоска на моей голове. — Она как бы сама себе внушала мужество, потому что его взгляд… Ее пробирала дрожь, когда она об этом вспоминала. Но она не позволит выгнать себя из собственного дома. — Я останусь здесь.

Михаэль вздохнул:

— Я не хочу расставаться с тобой, но я должен посмотреть, что с Патриком.

— Все в порядке, — сказала она твердо. — Не волнуйся.

Михаэль встал и поцеловал ее в лоб.

— Я позвоню тебе завтра рано утром.

Когда он ушел, Кортни осталась сидеть на диване, погрузившись в раздумье. Стычка с Тревором болезненно сказалась на ней. И хотя с моря дул теплый ночной бриз, она замерзла.

Она уже собралась пойти наверх и лечь в постель, но услышала звонок телефона, взорвавший тишину. Она не хотела снимать трубку. Вдруг это был тот самый незнакомец, который угрожал ей прошлой ночью. Она попыталась отвлечься, представила себе нагое тело Михаэля, когда он стоял перед ней в лунном свете.

Ничто не помогало. Она глубоко вздохнула, подняла трубку и услышала свое имя.

— Михаэль? Слава Богу. Ты до смерти напугал меня.

— Мне очень жаль, — сказал он. — Это… это из-за Патрика. Он… его нет здесь. — Голос не повиновался ему. — Я только что вернулся, а его нет.

Кортни призвала на помощь все свои силы. Ибо теперь в поддержке нуждался Михаэль.

— Я сейчас же приеду к тебе. Постарайся успокоиться. С Патриком определенно ничего не случилось.

Расстояние от своего дома до отеля она преодолела за рекордно короткий срок. Машину заносило на крутых поворотах, безжалостно подбрасывало на ухабах. У нее была одна мысль: поскорее добраться до Михаэля. О Патрике она заставляла себя не думать. Всякий раз, как она представляла себе его задорную веснушчатую мордочку, у нее начинались спазмы в животе. Если по ее вине с мальчиком что-то случилось, она никогда не сможет себе этого простить.

Через несколько минут Кортни добралась до отеля. В комнате Михаэля царила нервозная активность. На лицах присутствующих она прочла большую тревогу. Никто не верил, что Патрик просто отправился на ночную прогулку.

На постели, где спал Патрик, сидел Джеффри Таунсенд, который расспрашивал Михаэля и записывал что-то в свою книжку. В первый раз Кортни почувствовала к шефу полиции нечто, похожее на уважение. По-видимому, у него самого были дети, и он мог себе представить, какие муки переживает Михаэль.

Томми тоже был здесь. Он стоял на страже у дверей. Мимо него никто не мог пройти. «Ирония судьбы, — подумала Кортни. — Для стражи сейчас уже немного поздно».

— Как ты здесь оказался? — прошептала она Томми.

— Михаэль попросил менеджера позвонить мне. Он, видимо, хочет сам искать мальчика.

— Но ведь он здесь совершенно не ориентируется. Кроме того, он должен быть в номере на случай, если Патрик позвонит.

Томми кивнул:

— Может быть, ты сумеешь его убедить. Меня он не захотел слушать.

Кортни подошла к Михаэлю. Его глаза были пусты, голос звучал отрешенно. Она положила руку на его плечо и почувствовала, что он дрожит. Когда он посмотрел на нее, его взгляд выражал полную безнадежность. Она никогда не забудет этого взгляда.

— Я думаю, что пока это все, мистер О'Мира, — сказал шеф. — Не беспокойтесь, мы найдем вашего мальчика.

Михаэль кивнул, но ничего не ответил и спрятал лицо в ладонях. Кортни села рядом с ним и обняла за талию.

— Полиция найдет Патрика, — сказала она тихо.

— А если нет?

Весь его гнев внезапно вылился наружу, и он освободился из ее объятий.

— Ты же слышала того парня по телефону.

— Кто это был?

— Понятия не имею. Наверное, похититель. Если я и дальше буду искать Джонатана, они убьют Патрика.

Кортни сжала кулаки. Кто-то явно желал, чтобы Михаэль перестал о ней заботиться. Кто-то хотел, чтобы он убрался с Ямайки. Как еще можно было добиться этого, если не угрозой убить его сына. В этот момент Кортни обрела уверенность в том, что Патрик вернется домой невредимым. До тех пор, пока Патрик находится в руках похитителей, Михаэль будет искать своего сына. Когда же мальчик вернется, преступники сочтут, что Михаэль понял предупреждение и первым же самолетом улетит обратно в Штаты.

По лицу Михаэля скатилась слеза. Кортни казалось, что у нее разорвется сердце. Она хотела бы осушить его слезы и заключить в свои объятия, но понимала, что сейчас ему лучше ругаться и реветь, тем самым дав выход своей беспомощности.

— Куда запропастился Томми?

— Он вышел вместе с шефом.

— Я хочу, чтобы Томми помог мне в поисках Патрика.

— Ты должен быть здесь, на месте на тот случай, если он позвонит. Это единственное, что ты можешь делать в данный момент.

— Я схожу с ума, когда сижу здесь в полном бездействии. Я знаю, что ты права, но не уверен, что выдержу это.

— Конечно, выдержишь. Я попрошу Томми сварить нам кофе.

Кортни вышла из комнаты и переговорила с Томми. Он собирался не только сварить кофе, но и приготовить что-нибудь поесть. Было уже три часа, но казалось, ночь никогда не кончится. Прошло четыре часа с тех пор, как они оставили Патрика одного.

Вернувшись в комнату, она села на единственный стул, глядя, как Михаэль мечется из угла в угол, как зверь в клетке. Они напряженно ждали известий. Но казалось, что время остановилось.

Когда постучали в дверь, в глазах Михаэля блеснула надежда, которая, однако, тут же угасла; в комнату вошел Томми, нагруженный огромными бумажными пакетами.

Михаэль слабо усмехнулся:

— Я думал, ты хочешь приготовить нам кофе. А ты что сделал? Ограбил супермаркет?

— Чепуха. Но я подумал, что вы оба… в общем, я пошел на кухню и сам кое-что приготовил.

— Ты просто ангел, Томми, — сказала Кортни, помогая ему распаковать пакеты. В них были стейки, яичница с салом, жареный картофель и целая куча тостов.

— Немножко ты, конечно, переборщил.

— Я-то привык готовить на большое число людей. Давай, Михаэль. Принимайся за еду.

— Мне только кофе.

Томми положил свою лапищу на плечо Михаэля.

— Тебе придется собрать все свои силы. Съешь хотя бы кусочек.

В итоге Михаэль съел не один кусочек, а изрядное их количество.

— Я был голоднее, чем думал, — сказал он, улыбаясь.

В это время дверь распахнулась, и Патрик хотя и несколько утомленный, но с задорной улыбкой подбежал к отцу и упал в его объятия.

— Все в порядке, мой мальчик? — Слезы текли по лицу Михаэля.

— Конечно, папа. — Патрик освободился из отцовских объятий и посмотрел на еду, которая все еще стояла на столе. — Здорово. Очень мило с вашей стороны, что вы мне кое-что оставили.

11

Пока Патрик поглощал еду, Михаэль позвонил Джеффри Таунсенду. Через несколько минут шеф полиции прибыл в отель. Он сел возле Патрика за стол и с улыбкой приветствовал его.

— Прекрасно, что ты снова с нами, молодой человек. Не мог бы ты нам все-таки рассказать, что случилось и кто тебя похитил?

Патрик покачал головой, и Кортни впервые увидела страх в его глазах. Она схватила его за руку.

— Дорогой, это очень важно, чтобы ты рассказал шефу обо всем, что произошло сегодня ночью.

— Но я ничего не знаю, — ответил Патрик. — Я не знаю этого человека. Я никогда раньше его не видел. — Мальчик сосредоточенно думал. У него было напряженное выражение лица, точно такое же, как у его отца. — Этот мужчина был ямаец. У него такие брюки, которые, похоже, делают из мешков для муки.

— Ты знаешь, как он попал в комнату?

— Так ведь он сумасшедший. После того как папа и Кортни ушли, я запер дверь и лег спать. И вдруг он оказался здесь. Он закрыл мне рот и приказал одеться. Он сказал, что если я попробую выкинуть какую-нибудь штуку… — В глазах мальчика заблестели слезы. — Он сказал, что тогда он меня убьет.

Взгляд Михаэля загорелся. Он стиснул плечи Патрика.

— Теперь уже все позади.

— Я должен задать мальчику еще пару вопросов, — сказал шеф полиции. — Ты не знаешь, куда тебя увезли?

— Я никогда там не был. Но может, Кортни сумеет нарисовать это?

— О'кей, Патрик, что ты можешь вспомнить?

— Мы шли примерно около часа. Может быть, немного дольше.

— Шли? — недоверчиво спросил Михаэль. — Значит, ты был совсем недалеко отсюда.

— В каком направлении вы шли? — спросила Кортни.

— Вначале это была асфальтированная дорога, затем мы свернули на узкую тропу. В темноте ее едва можно было разглядеть. Везде была высокая трава. А деревья стояли такие высокие, с такими толстыми стволами, что не видно было неба. Я пытался увидеть небо. Я подумал, что если смогу разглядеть Большую Медведицу, то буду знать, в каком направлении мы идем.

Михаэль с гордостью посмотрел на сына:

— Хорошая мысль, мой мальчик.

— К сожалению, это не помогло. У меня было такое чувство, что мы поднимаемся в гору. И наконец, мы прошли по очень отвесному склону. На скалах я то и дело соскальзывал, пока мы не поднялись наверх. Было так темно, что я почти ничего не видел. Там стояло несколько разрушенных хижин и большое старое здание с террасой и колоннами. Как Тара в «Унесенных ветром». Ни в одном окне не было света. Значит, все уже спали, или там больше никто не живет.

Кортни и Томми обменялись взглядами. Похоже, Патрик описывает старую плантацию. И направление тоже совпадало. А вдруг там и Джонатана держали пленником. Неужели возможно, что Кортни находится так близко от Джонатана? Она заставила себя вновь переключить внимание на Патрика.

— Он отвел меня в хижину и привязал к стулу. Затем он сказал, что я должен сидеть тихо, и исчез.

— Ты видел еще кого-нибудь? — спросил Джеффри Таунсенд.

— Нет, но я слышал голоса. Один был голосом ямайца, другой — американца. К сожалению, я понял только обрывки разговора.

— Например?

— Один говорил, что надо сдаться, а другой сказал, что уже поздно. Это прозвучало так, будто он сейчас заревет. Больше я ничего не слышал.

— А как же ты освободился? — спросила Кортни.

— Это было совсем как в кино, — ухмыльнулся Патрик. — Парень не привязал меня как следует. Когда все стихло, я освободился и убежал.

Теперь, когда Патрик был снова дома, он рассматривал происшедшее как большое приключение. Перед своими друзьями он безусловно будет выглядеть героем. От страха, который он пережил, не осталось и следа. Но еще вопрос, сумеет ли он навсегда преодолеть этот страх.

После того как Патрик ответил на все вопросы шефа полиции, тот вместе с Томми вышел из комнаты. Кортни очень хотелось узнать, что они обсуждали, но она не могла сейчас оставить ни Михаэля, ни Патрика. Постепенно лицо Михаэля приобрело прежний цвет. Он глядел на своего сына с заметным облегчением.

— Я очень рад, что с тобой ничего плохого не произошло. Но ты порядком устал. Поэтому марш в постель!

В этот момент в комнату вернулся Томми.

— Нет, папа. Я хочу на пляж. У нас сегодня очень важное футбольное состязание.

— Не может быть и речи… — начал Михаэль, но взгляд Томми прервал его. Взгляд, который говорил, что он, Томми, не спустит с мальчика глаз.

— Ну ладно, — вздохнул Михаэль. — Но будь осторожен. А ты, Кортни, — продолжил он, когда они остались одни, — должна мне обещать, что передашь дело полиции.

Она заколебалась.

— Ну хорошо. Таунсенд должен получить свой шанс. А пока я поеду домой и прилягу на пару часов. А то еще вернется Патрик и найдет меня спящей в его постели.

— Не в моей? — засмеялся он, желая ее подковырнуть.

— Ты невозможен, Михаэль О'Мира.

Дома она приняла горячий душ и скользнула между прохладными простынями. Она вертелась с боку на бок, но уснуть не могла. Она думала о Михаэле и о том, что пообещала ему поручить дальнейшие поиски полиции.

И вдруг ей стало совершенно ясно: Тревор. Как она была глупа и слепа. «Я слышал о деле с Джонатаном», — сказал он. Но не было человека, от которого он мог бы это слышать. До сегодняшнего дня в офисе Джонатана никто не знал ничего определенного. Насколько ей было известно, она единственная знала, что он остановился на Ямайке. Следовательно, Тревор мог располагать какой-то информацией только в том случае, если сам был замешан в деле.

Это, разумеется, меняло все. Не важно, что он натворил, — для нее он был братом. Он болен и нуждается в помощи.

Она посмотрела в темноту за окном. «Я не могу больше ждать. Я должна что-то предпринять».

12

Кортни торопливо переоделась. Темные джинсы, блуза с длинными рукавами, толстые носки и ботинки туриста. Одежда была, конечно, слишком теплой для летней поры, но на это сейчас не следовало обращать внимания. Ей нужна своего рода защитная одежда. Она не хотела пораниться об острые скалы или рисковать, если Тревор и его сообщники обнаружат ее.

Затем она позвонила Томми.

— Это место, что описал Патрик, может быть заброшенной плантацией.

— Может быть. Почему ты не позвонишь шефу, чтобы он обследовал местность? — В голосе Томми слышалось раздражение или осторожность, или и то и другое вместе.

— Ты прав. Я, наверное, так и сделаю, — ответила она приветливо. Слишком приветливо, ибо, прежде чем положить трубку, она услышала, как он выкрикнул ее имя. Она тут же забыла об этом, сейчас ее гораздо больше интересовало, что следует взять с собой. Хорошо было бы иметь ружье, но ружья у нее не было. Ручной фонарь! Он у нее был, и, к счастью, с заряженными батарейками. На кухне она взяла свой самый длинный и острый нож для резки мяса. «Господи, пусть он мне не понадобится, — взмолилась она и засунула нож за пояс. — И дай мне Бог не упасть так, чтобы заколоть саму себя».

Она подумала, не взять ли с собой воду и пищу, но быстро отбросила эту мысль. И без того слишком тяжело взбираться на гору, чтобы брать с собой дополнительный груз. Когда она покидала дом, зазвонил телефон. Но она не собиралась возвращаться и решительно заперла дверь.

На машине она доехала почти до самой конюшни, свернув с главной дороги, выключила фары. Кортни недолго тешилась мыслью оседлать Джезебель, она должна была избегать всего, что могло привлечь внимание. Она прошла мимо копны сена, к узкой тропе, которая вела наверх к горному плато. По этой дороге она много раз ездила верхом на лошади.

За это время совсем стемнело, но Кортни не испытывала страха. Вдруг она споткнулась о большой камень и чуть не упала носом на землю. Там, наверху, могло быть и похлеще.

Стоял полный штиль. Не считая отдаленного лая собак, не было слышно ни звука. Высокая влажность воздуха становилась почти нестерпимой. Соленый пот заливал ей глаза.

Кортни тихонько выругалась, когда вновь поскользнулась и пропорола себе джинсы острием ножа.

Ей потребовалось минут двадцать, чтобы достичь отвесной тропинки, которую описал Патрик. Здесь она никогда не ездила верхом, но, возможно, это и была самая короткая дорога наверх.

Приходилось карабкаться в прямом смысле слова. Проделав примерно половину пути, она в изнеможении опустилась на землю. Во рту пересохло, и она готова была отдать все за глоток воды. Но она заставила себя двигаться дальше. У нее была цель: Джонатан.

Наконец она достигла вершины и распласталась на траве. Она чувствовала себя альпинистом, одолевшим высоту. Ее глаза привыкли к темноте, и она без труда нашла старую плантацию, тщетно пытаясь обнаружить хоть какие-то признаки, свидетельствующие об ее обитаемости.

Она проползла вокруг главного здания к тем хижинам, о которых рассказал Патрик. И вдруг услышала голоса. Один из них принадлежал явно главарю, другой был едва слышен. И хотя она не видела этого человека, не могло быть никаких сомнений, что это голос брата. Он был жив, и она нашла его.

Теперь все зависело от ее терпения. Она едва сдерживала себя, чтобы не вскочить и не ворваться в хижину. Она знала, что этим можно все испортить.

Кортни подползла поближе, чтобы через разбитое окно заглянуть внутрь хижины. Один из мужчин сидел на стуле со связанными руками. Это был Джонатан. Даже в темноте она узнала его волосы, как всегда слишком длинные. Они падали ему на глаза, которые выглядели от этого еще более темными.

Кортни казалось, что она провела в своем убежище уже многие часы. Она наблюдала за охранником брата. У него были темные лоснящиеся жиром волосы и густые усы. Это был человек со скрипучим голосом. Он опрокидывал в себя одну за другой кружки пива. Это был только вопрос времени, когда алкоголь окончательно усыпит его.

Наконец он уснул. Кортни бесшумно пробралась мимо храпящего мужчины к Джонатану. Когда он ее узнал, то от удивления открыл рот, но она подала ему знак молчать. Времени для изъявления благодарности не было. Так быстро, как только могла, Кортни освободила его руки от пут. Веревка врезалась в кожу так глубоко, что было видно мясо. Джонатан сжал руку Кортни, чтобы дать ей понять, что чувствует себя относительно неплохо. Затем они вместе развязали веревки на ногах. Кортни рукой указала, в каком направлении идет тропа, по которой она пришла, но Джонатан покачал головой. Он показал на одну из хижин. Она последовала за братом внутрь дома. На узкой походной кровати лежал Кен. Он тяжело дышал и обливался потом. Кортни наморщила лоб. Господи, разве они смогут вынести отсюда Кена. Джонатан был не в состоянии тащить его вниз по отвесному склону горы.

Джонатан предложил использовать походную кровать как носилки, и она с большим трудом подняла ее. Но Кортни знала, что Джонатану было еще тяжелей. Шаг за шагом они удалялись от плантации, держась в стороне от главной дороги. Передвигаться здесь было труднее, но зато деревья в темноте служили им некоторой защитой.

Примерно через милю Кортни попросила брата сделать привал. Он кивнул, и они положили носилки.

— Как ты меня нашла?

— Длинная история, — ответила она, и это соответствовало истине. — Я расскажу тебе после. Как ты себя чувствуешь?

— Только немного устал.

— Правда?

— Совершенно точно. Мы можем идти дальше? Надо как можно скорее уйти отсюда.

Она нагнулась к носилкам и услышала шум. Это было шуршание листьев. Она подала знак Джонатану, и они углубились в лесную чашу на спуске горы, надеясь, что преследователи их не обнаружат.

Внезапно холод пробежал по спине Кортни, а от страха перехватило горло.

— Не двигаться, — проревел голос позади нее. — Или я немедленно уложу вас всех.

13

Кортни повернулась осторожно и медленно. Нельзя допустить, чтобы этот человек начал стрелять. Но, взглянув в ту сторону, откуда последовал приказ, она положила руки на бедра:

— Опусти свой проклятый пистолет, Михаэль О'Мира. Ты можешь кого-нибудь застрелить.

— Кортни?

— Правильно отгадал, — сухо ответила она, в то время как Михаэль продирался сквозь густую лесную чащу. Пистолет он заткнул за пояс.

Он схватил Кортни за плечи и потряс ее, сначала осторожно, а затем сильнее.

— Ты что, сошла с ума? Да это ясно, ты сошла с ума. Ты ведь…

— Прекрати кричать, Михаэль, — гневно прервала она его.

— Я же тебе сказал, что дальнейшие поиски ты должна предоставить полиции. Это, в конце концов, ее работа.

— Да, ты говорил об этом. Но, может быть, ты видишь здесь Джеффри Таунсенда или его бездеятельных сотрудников? У полиции была точно такая же информация, как и у меня. Но, вероятно, их головы устроены так, чтобы держать уши закрытыми.

— Может быть, вы продолжите ваш спор позднее? — предложил Джонатан спокойным тоном. — Я мечтаю о горячем душе.

Кортни пошла впереди, предоставив нести носилки мужчинам. Она выполнила свой долг. Теперь дело за другими.

Они уложили Кена на заднее сиденье машины Михаэля. Его голову Кортни положила себе на колени. Как только они вернулись, Кортни вызвала врача, так как Кену становилось все хуже. Джонатан отправился Под горячий душ.

Михаэль и Кортни остались вдвоем. Они пристально смотрели друг на друга.

— Я мог думать только о том, что ты осталась одна под угрозой убийства, — произнес он наконец.

— Тревор.

— Значит, теперь ты все знаешь.

— Я это поняла вчера вечером. Это он. А ты знал об этом с самого начала.

— Не с самого начала. Но я попросил Джеффри Таунсенда кое-что разузнать. Дело в том, что Тревор с помощью специальных компьютерных программ сумел обмануть многие банки на миллионы долларов. Между прочим, его разыскивает ФБР.

— Но я не пойму, как это связано с Джонатаном?

— Я напал на его след, — ответил брат, который в это время вошел в комнату. — После долгих усилий мне удалось выяснить истину. Тогда я вызвал Тревора на разговор, и он во всем сознался. Он обещал покрыть недостачу и умолял меня не выдавать его.

Теперь Кортни поняла, зачем Джонатан приехал на Ямайку. Здесь он хотел обдумать, как ему поступить. С одной стороны, Тревор совершил серьезное преступление, с другой — он его лучший друг.

Она подошла к брату и обняла его:

— Тебе здорово досталось.

— Разумеется, это были не самые приятные каникулы.

— Худшее теперь позади.

Джонатан покачал головой:

— Нет, дорогая сестренка. Пока нет.

— Тревор все еще на свободе, — добавил Михаэль. — Когда он обнаружит, что Джонатан и Кен ушли из его рук, он прежде всего будет искать их в этом доме.

— И на этот раз он начнет охотиться за тобой, — сказала Джонатан.

Кортни закрыла глаза. Конечно. Она пренебрегла им как любовником, а теперь еще и слишком многое знала. Михаэль обнял ее, и она сразу почувствовала себя лучше.

— Мы должны известить полицию.

— Нет, — решительно ответила она. — Тревор не дурак. Если полиция станет рыскать вокруг, он ни за что не придет. Только если он будет думать, что я одна…

— Ты не останешься одна в доме. — Михаэль говорил так громко, что задрожали оконные рамы. — Ты полетишь в Штаты, а Джонатан и я доделаем все остальное.

Началась обычная словесная перепалка, верх в которой одержала Кортни.

— Вы оба немедленно уедете на машине, — сказала она. — Важно только, чтобы Тревор видел это. По лестнице с берега вы снова незаметно проберетесь в дом. Когда Тревор явится, он не будет знать, что вы здесь. Ну, как вы находите мой план?

— Недурно, — ответил Джонатан.

— Это могло бы сработать, — неохотно согласился Михаэль.

В этот момент позвонили в дверь. Пришел врач. Положение Кена хоть и оставалось критическим, но не было безнадежным. При хорошем уходе он скоро снова мог быть на ногах. Кортни обещала сделать для этого все возможное. После того как врач ушел, Джонатан заговорил первым.

— Будем считать, что мы договорились.

Михаэль обнял Кортни и крепко прижал к себе. Она заглянула в его голубые глаза и прочла в них любовь и заботу. Она ласково погладила его по щеке.

— Все будет хорошо. Если, конечно, вам не придет в голову половить рыбу, когда вы будете внизу, на берегу. Вы мне нужны здесь, наверху. — Этой шуткой она попыталась придать себе мужество.

Она крепко прижалась к Михаэлю. Их тела так хорошо подходили друг к другу, словно были предназначены для этого. Ничто не может им помешать. Вдруг Михаэль начал хохотать. Она отстранилась от него и отступила на шаг.

— Что ты нашел здесь смешного?

Он снова попытался заключить ее в объятия:

— Тебя. Давай, поцелуй меня.

— Только когда ты объяснишь, над чем смеешься.

Он показал на нож для резки мяса, который до сих пор торчал у нее за поясом.

— Ты что, намеревалась им воспользоваться?

— Конечно. Если бы это понадобилось.

Михаэль вновь стал серьезным:

— Будь осторожна, любимая. — Он поцеловал ее долгим поцелуем. — Теперь мы пойдем.

Она приготовила себе на кухне чай и села в гостиной. Ее взор был устремлен на входную дверь.

Теперь ей оставалось только ждать.

14

Ожиданию, казалось, не будет конца. Кортни хотела чем-нибудь заняться и не могла. Она пыталась отогнать страшные мысли и вспомнить все то хорошее, что было связано с Тревором. Пикники, вечеринки, игры. Разве уже тогда не было заметно, что Тревор был помешан на том, чтобы стать лидером, чтобы всегда выигрывать.

Она прислушалась к тиканью напольных часов. Она никогда не замечала, как громко она тикали. Теперь это действовало ей на нервы. Она зажала уши руками, чтобы заглушить бесконечные «тик-так», «тик-так».

Поэтому она не услышала, как открылась стеклянная раздвижная дверь с террасы. Она не подозревала, что ожиданию пришел конец, пока не почувствовала пистолет у своего затылка.

— Где они, дорогая? — спросил Тревор нежным голосом.

«Только не это!» — подумала она и собрала все свои силы.

— Трев, пожалуйста, спрячь оружие.

Холодная, смертоносная сталь оставалась на месте.

— Я не могу этого сделать, дорогая. Ты ведь знаешь, что я должен тебя застрелить, как только ты мне скажешь, где находятся Джонатан и этот Михаэль.

— Зачем же я тебе скажу, если после этого ты собираешься убить меня? — сухо спросила она.

— Где они прячутся? — истерически закричал Тревор.

«Я бы тоже хотела это знать», — подумала Кортни. Они уже давно должны были быть здесь. Она все планировала иначе. Но теперь бесполезно ломать себе над этим голову. Тревор находился на грани нервного срыва. Его пистолет мог выстрелить каждую минуту и раскроить ей череп.

— Пожалуйста, Трев, сядь и расскажи мне все. Могу я хотя бы узнать, о чем идет речь. — Она говорила тихо и старалась не показать, что боится. Это стоило ей больших усилий. — Что тебе сделал Джонатан? Вы же лучшие друзья.

— Он обнаружил, что я… — Тревор в нерешительности опустил пистолет и отвернулся от Кортни. Он пошел к двери на террасу и посмотрел на море.

— Подойди ко мне, Трев, — попросила она его. Она должна была любой ценой заставить его отойти от террасы. Каждую минуту там могли появиться спасители.

— Что обнаружил Джонатан?

— С помощью компьютера я перевел на свой счет большие суммы. Я кассировал проценты, а капитал спустя короткое время снова пускал в оборот. Вначале это было очень просто, но затем банки усовершенствовали свои системы безопасности.

— Ты производил эти операции прямо из дома?

— Нет. На рабочем месте. Когда мои шефы обнаружили мое хобби, то предложили мне «разгрызть» новые банковские коды. Для меня вначале это была своего рода игра, интеллектуальный вызов. Но затем я понял, что мои шефы воспринимают все очень серьезно. Я хотел выйти из игры, но было поздно. Они держали меня в руках.

— Почему ты не явился с повинной, суд бы принял во внимание, что тебя заставляли насильно?

Тревор бросил на нее насмешливый взгляд.

— Меня на самом деле никто не принуждал, дорогая. Я хотел быстро получить деньги и знал, что делаю. Я хотел стать богатым, как ты и Джонатан.

— Трев, мы с Джонатаном всегда относились к тебе как к брату. Почему ты так ненавидишь нас, что хочешь убить?

Он горестно покачал головой.

— Да ведь я не ненавижу вас. Как раз в этом и вся проблема. Я ведь не убил Джонатана, как этого требовали от меня мои шефы. Если бы ты согласилась с его «самоубийством», все могло бы окончиться хорошо. Но ты непременно хотела играть роль частного детектива и всюду вынюхивала и выискивала. Поэтому мои хозяева послали профессионала, который должен был тебя убить. Они точно знали, что я не смогу нанести тебе никакого вреда.

— Но пару минут назад ты мне заявил, что убьешь меня. Что же изменилось?

— Ты. Ты больше не моя маленькая Кортни, моя любимая сестренка. Ты влюбилась в этого Михаэля. Ты отвергла меня и мою любовь.

Он был в самом деле болен. Где, черт возьми, Михаэль и Джонатан? Она не сможет дольше удерживать Тревора от того, зачем он пришел.

— Тревор, тебя искали в связи с мошенничеством. Если ты меня убьешь, у тебя на шее будет еще висеть обвинение в убийстве… Ты проведешь остаток жизни в тюрьме.

— Нет, этого не будет. У меня достаточно денег, чтобы начать новую жизнь.

— Возможно, — сказала она тихо, но твердо. — Но ты никогда не сможешь забыть о том, что наделал. Если ты меня убьешь…

— Заткнись, — закричал он и вновь направил пистолет на Кортни. — Ты всегда слишком много говорила.

Она сделала шаг по направлению к нему:

— Трев, еще не поздно.

— Так всегда говорил Джонатан. Но вы оба ошиблись. Уже поздно.

Она видела, как Тревор взял пистолет двумя руками и положил указательный палец на курок. Она закрыла глаза и за сотые доли секунды прожила еще раз всю свою жизнь. Михаэль! Все могло быть так прекрасно! Но было уже поздно. Сейчас она умрет. Нет никаких сомнений, она не сможет дольше удерживать Тревора разговорами.

Кортни услышала звук выстрела, она дрожала как осиновый лист. Она ждала боли, смерти. Но ничего не произошло.

Она услышала, как кто-то всхлипывает, и открыла глаза. Михаэль стоял, склонившись над Тревором, который тихо плакал, поддерживая свою окровавленную руку. Михаэль держал пистолет у виска Тревора. Пистолет Тревора он отшвырнул на другой конец комнаты. Джонатан говорил по телефону с Джеффри Таунсендом. О Кортни забыли. Как будто ее здесь и не было.

— Где, черт возьми, вы столько времени торчали?

— Как выяснилось, Тревор запер дверь террасы, и мы никак не могли попасть в этот проклятый дом.

— Ну и как вам это удалось?

— Я взобрался на твой балкон и через окно пролез в ванную комнату, — ответил Михаэль. Это прозвучало так, словно он ждал от нее за это награды.

— Браво, браво, Михаэль О'Мира. Очень жаль, что я пропустила сцену твоего восхождения на балкон.

Конечно, он обратил внимание на ее насмешливый тон.

— У тебя все в порядке?

— Это замечательно, что ты проявляешь заботу обо мне. Если не считать небольшого сердцебиения, я чувствую себя превосходно.

— Свою семейную сцену вам лучше продолжить на террасе, — предложил Джонатан. — Я послежу за Тревором, пока приедет полиция. — Он протянул руку, и Михаэль передал ему пистолет.

— Кортни!

Она не шевельнулась.

— Любимая! — подлизывался он.

— Ты можешь отстать?

— Иди с ним, — сказал Джонатан.

Михаэлю явно надоела вся эта перепалка.

— В какую игру мы играем? Укрощение строптивой? Это уже однажды поставили с Лиз Тейлор в главной роли. — Он взял Кортни на руки и без лишних слов вынес из дома.

— Ну, теперь ты можешь опять опустить меня на землю, — заметила Кортни, когда они остались одни.

— Но мне очень приятно держать тебя на руках.

— Почему? Потому что так ты можешь держать меня под контролем?

— Нет, потому что ты находишься от меня очень близко, и я точно знаю, что ты в безопасности.

— Зато я не знаю точно, когда я в безопасности. Ты очень опасный человек, Михаэль О'Мира.

— Слишком опасный, чтобы выйти за меня замуж?

— Выйти замуж? — Она едва смогла произнести эти слова.

Брак. Это означало, что он хочет быть рядом с нею всю свою жизнь. Но это также означало, что она должна пойти на риск. Если она когда-нибудь потеряет Михаэля, это будет очень болезненная потеря.

Она вздохнула. Надо принимать решение. Если он сейчас повернется и уйдет, боль будет такой же невыносимой. Раньше или позже, она должна пойти на риск и полюбить человека безоглядно и навсегда. Иначе она на всю жизнь останется одна, и ее сердце постепенно превратится в лед.

— Ну и?..

— Да, — ответила она, задохнувшись. — Я хочу выйти за тебя замуж.

Она обвила его шею руками, и их поцелуй был полон томления и неудовлетворенного желания. Она чувствовала его силу и знала, что всегда сможет на него положиться.

Положиться? Этот человек в течение часа держал ее наедине с убийцей. Кортни высвободилась из его объятий.

— Если ты еще раз надолго оставишь меня в подобной ситуации, я немедленно подам на развод.

— Согласен. Но этого больше не случится.

— Хорошо. А что скажет Патрик?

— Он согласен.

— Ты уже все обсудил с ним?

— Конечно. Не мог же я сделать предложение, не переговорив предварительно со своим сыном.

— Я рада, что он на моей стороне.

— Это так, — пробормотал Михаэль, медленно гладя большими пальцами ее соски, которые от его прикосновений стали твердыми и поднялись вверх. Кортни блаженно застонала и прижалась к его груди.

— Я люблю тебя, Михаэль!

— Это правда?

— Абсолютная. — Мысли путались у нее в голове. — А почему ты окружил такой тайной свою профессию и все остальное.

— Я находился здесь по поручению одного клиента. Никто не должен был об этом знать. Поэтому я, так сказать, маскировался под туриста, чтобы без помех вести переговоры.

— В будущем больше никаких тайн. Во всяком случае, от меня. Обещаешь?

— Обещаю.

Их губы встретились и слились в долгом поцелуе, который не оставлял никаких сомнений в том, что их дальнейшая жизнь будет чудесной.