Любовь как убийство

Люди всегда разрушают то, что любят больше всего.

Оскар Уайльд

I

– Марина, милая, как же мне с тобой повезло! Ты такая красивая! – с нежностью глядя на жену, произнес Денис, перебирая пальцами ее длинные черные волосы.

Он обожал, как они пахнут, как блестят на солнце и потрескивают, когда их расчесываешь. Для Дениса пышная шевелюра жены была чем-то волшебным, это был его персональный фетиш. Семь лет назад он с первого взгляда влюбился в длинноволосую брюнетку Марину, встретив ее в летнем кафе Рима. Он тогда с восхищением художника разглядывал симпатичную брюнетку, не рискуя с ней заговорить и не зная, на каком языке с ней вообще можно общаться. Маленького роста, хрупкая девушка лет двадцати с выразительными раскосыми карими глазами и чувственными губами полностью захватила его воображение. Ее трудно было бы назвать красавицей в общепринятом смысле этого слова, но в ней было что-то притягивающее взгляд, заставляющее захотеть смотреть на нее снова и снова. Денис по опыту знал, что такие девушки в одиночку никогда не путешествуют. Его мучили вопросы:

А вдруг она замужем?

С кем она приехала и откуда?

А вдруг я не в ее вкусе?

Неизвестно, сколько бы он еще размышлял, но все сомнения рассеялись, когда к девушке за столик подсела решительного вида дама средних лет. Женщина была более высокого роста, чем девушка и крашена в шатенку, но сходство бросалось в глаза. Вне сомнений, эта дама являлась матерью брюнетки. Не осмеливаясь лично к ним подойти, Денис рискнул передать им через официанта бутылку недешевого шампанского. Мать девушки со знанием дела принялась изучать этикетку неожиданного подарка, а девушка исподволь старалась разглядеть щедрого молодого человека. Радости Дениса не было предела, когда официант передал ему приглашение от суровой с виду дамы составить им компанию. Еще больше он обрадовался, когда выяснилось, что Марина тоже из России, да к тому же и москвичка.

Теперь, лежа рядом с полусонной Мариной, Денис по-прежнему восхищенно смотрел на свою длинноволосую красавицу-смуглянку. С ней у него сложилась идеальная жизнь. К двадцати семи годам Денис Очкин, разумеется, не без помощи богатого, влиятельного отца, сумел достичь всего, о чем только можно мечтать. Он возглавлял крупное дизайнерское агентство, жил в чудесном загородном доме под Москвой, ездил на дерзкой красной Maserati, но его главным сокровищем являлась его семья – Марина и сын Гриша. Мало кому так везет в этой жизни, и Денис был бы самым счастливым человеком на свете, если бы не его тайна.

Денис тщательно скрывал ото всех, что он гей. Тягу к мужчинам он ощутил еще в юности, а со временем она становилась лишь сильнее. Его респектабельная жизнь не позволяла открыто признать свою бисексуальность. Эта была его тайная, а потому еще более вожделенная страсть, без которой жизнь начинала казаться пресной и скучной. Боясь огласки, Денис не заводил ни с кем серьезных отношений. Для таких как он людей с безупречной репутацией и нестандартными желаниями существовал тайный анонимный клуб «Дети Асмодея».

После встречи Нового года в тишине и уединении с любимой семьей среди сосновых лесов и таких же, как и он сам, респектабельных состоятельных соседей, Денис вновь почувствовал это ненавистное ощущение пресыщенности жизнью. Ему стало невыносимо в четырех стенах среди безусловно дорогих для него людей. Жажда новых острых ощущений всегда оказывалась сильнее привязанности к семье. На этот раз все было так же. Денис под вымышленным предлогом о неотложном деле в своем агентстве уехал в Москву, сказав Марине, что на ночь возвращаться не будет, а заночует у себя в офисе. Марина с Гришей помахали папе на прощание из окна. Денис мчался на своей роскошной машине по мокрой после вчерашнего дождя трассе навстречу неизбежности.

Клуб «Дети Асмодея» располагался на окраине Москвы в ничем не примечательном внешне красном кирпичном коттедже за высоким забором. Таинственные гости по предварительной договоренности въезжали в автоматически раскрывающиеся перед ними ворота и растворялись в недрах необычного дома. В тайный клуб любителей нестандартных эротических фантазий и острых ощущений пускали только по рекомендации его постоянных членов. Случайных людей бдительная охрана туда ни за что не пустила бы. Каждый пришедший подписывал соглашение о неразглашении. Главным принципом тайного клуба являлась стопроцентная конфиденциальность клиентов. Члены клуба обязаны были скрывать лица под карнавальными масками и никогда не пытаться разыскать своих анонимных знакомых в реальной жизни. Это был своеобразный клуб знакомств, где никто не видел лица своего собеседника, но мог найти компаньона для самых смелых и необычных развлечений согласно собственным запросам. Это было место, где воплощались в жизнь самые дерзкие фантазии. Клуб располагал соответствующими возможностями для предоставления всего необходимого. Естественно, принадлежность к клубу «Дети Асмодея» обходилась в кругленькую сумму, но это мало кого смущало.

Что влекло успешных, состоятельных мужчин и женщин в этот клуб? В поисках новых ощущений многие готовы на невозможное. Кто-то прыгает с парашютом или с тарзанки, другие сплавляются через сумасшедше-быстрые порожистые горные реки в крошечных катамаранах или ловят в океане волну своей мечты, стоя на скользкой доске для серфинга. Адреналин всегда побеждает здравый смысл. Кто-то говорит, что любители острых ощущений сумасшедшие, но втайне ими восхищаются, другие готовы с риском для жизни превзойти их подвиги. О таких личностях пишут с восторгом, как о неких героях, снимают документальные фильмы и берут интервью на телевидении. Но поиск острых ощущений порой заводит людей в тайные лабиринты любовных интриг, сексуальных экспериментов и опасных связей. Именно тайная тяга ко всему запрещенному, официально аморальному и ужасающе греховному, нередко становится источником немалых доходов некоторых людей.

«Дети Асмодея» содержала внешне вполне благопристойная супружеская пара, семья Хапровых. Вначале Петр и Мария пытались обеспечить себе безбедное существование за счет содержания мини-отеля «Марсель», но дела как-то не заладились и предприятие обанкротилось. Тогда у Хапровых и созрела идея предоставления эксклюзивных эротических услуг для пресытившихся жизнью людей, имеющих финансовую возможность оплатить любой свой каприз.

Кроме того, Хапровы придумали оборудовать в подвальном помещении коттеджа некие кабинеты любви, которые называли «номера-инкогнито». Суть идеи заключалась в том, что в маленькие темные комнаты с большими кроватями вели две двери из разных коридоров. Любители сексуальных сюрпризов никогда не знали, кто их ждет в черных комнатах. Они никогда бы не узнали человека, с которым провели приятно-шокирующее свидание, встреть его на улице или где-либо еще. Любители сюрпризов даже не знали, их партнером будет мужчина или женщина. Они заранее заключали договор о согласии на любого партнера и выполнение его тайных сексуальных желаний, которые те не могли демонстрировать своим супругам или возлюбленным. Вся суть в том и заключалась, что любой зашедший в черный кабинет мог стать жертвой чьих-то маниакальных тайных желаний, как, впрочем, и реализовать свои собственные. Единственным условием договора было не допускать членовредительства и никогда не пытаться встретиться лично со своими партнерами. Услуга оказалась популярна у людей, пресытившихся обыденными удовольствиями, которые им может предложить допустимая обществом жизнь. Удивительно, но женщин среди них было не меньше, чем мужчин.

Именно в «Дети Асмодея» устремился Денис, вырвавшись из своего семейного рая. Он устал от всего официального, привычного, от всех бесконечных «должен» и «обязан», желая отвлечься от привычной каждодневной жизни. В «Детях Асмодея» он мог стать другим человеком и не скрывать свои порочные желания. Одевшись в латексный костюм человека-паука, Денис отправился на поиски партнера. В гостиной было много людей, но его внимание привлек затянутый в черную кожу крупный блондин с маской вампира на лице. После недолгого общения они отправились в комнату на втором этаже.

Денису нравились властные, доминирующие мужчины, как этот вампир. Он испытывал особое наслаждение, подчиняясь. Его мазохистские порывы не ограничивались обычными гомосексуальными отношениями. Он просил, чтобы его связывали, хлестали плеткой и даже душили ремнем. В волшебном месте исполнения всех тайных фантазий это не являлось проблемой, вот только на этот раз Денис перестарался, умоляя покрепче затянуть поводок. Его партнер не сразу сообразил, что задушил Дениса, а поняв это, не на шутку испугался.

Таинственный вампир и сам являлся уважаемым в коммерческих кругах человеком, владельцем сети ресторанов быстрого питания, Николаем Борисовичем Жарковским. Он обожал свою красавицу жену и двух дочерей, но, как говорится, у медали имелась и другая сторона. Также, как и Денис, он боялся, что его неправильно поймут, если узнают е его порочных пристрастиях, что это навредит бизнесу и отвернет от него семью. Его опасения, конечно же, были небезосновательны, иначе он бы не стал завсегдатаем «Детей Асмодея».

Перепуганный Николай побежал за помощью к хозяевам клуба.

– Там, это… Человек паук… Я, кажется, задушил его, – заплетающимся языком произнес он, ворвавшись в кабинет Петра Хапрова на третьем этаже.

– Что? – взвизгнула Мария Хапрова. – Да вы хоть знаете, кто он? Конечно, нет! Денис Очкин! Очкин, слышите?!

– Что, тот самый? – изумился Николай, пытаясь дрожащими руками вытереть вспотевший лоб.

– Его сын. Но, это мало что меняет, – ответил Петр, задумчиво потирая подбородок. – Если старик узнает, нам всем хана!

Петр и Мария Хапровы вместе с Николаем дождались, когда разъедутся все посетители. Они переодели Дениса в его обычную одежду и не придумали ничего лучше, как усадить тело несчастного в его же машину, а на одной из загородных подмосковных трасс инсценировать жуткую аварию со взрывом его автомобиля. Тайна Хапровых осталась с ними навсегда и в принципе, не мешала им жить, продолжая свой доходный бизнес, а вот Николай Жарковский чувствовал себя ужасно виноватым. Он, в общем-то, был человеком очень хорошим и отзывчивым, но не без греха, как говорится. Николай любил свою семью и не мог себе простить того, что по его вине ребенок Дениса будет расти без отца. Чувство вины привело Николая под видом коллеги по работе в дом Дениса на его похороны. Он решил познакомиться с семьей своего недолгого знакомого и, если это возможно, хоть как-то загладить свою вину.

II

Прошел год со времени трагической гибели Дениса. Марина этот год прожила в череде кошмаров. Шок сменился глубокой депрессией, а та, в свою очередь, уступила место отчаянно глупым поступкам и смертоносным пристрастиям. После похорон Дениса Марина три месяца почти безвылазно пролежала в своей комнате на антидепрессантах. Она сильно истощилась, стала замкнутой и раздражительной. Даже сын перестал ее радовать. На помощь пришла ее мама, Татьяна Сергеевна, переехавшая к ней сразу после смерти Дениса. Она взяла на себя заботы о маленьком Грише и пыталась вернуть душевное равновесие дочери, однако с этим возникли серьезные проблемы.

Марина перестала быть похожей на себя. Она словно помешалась. Марина пыталась бежать от действительности всеми возможными способами. Ее почти невозможно было увидеть трезвой, да и без наркотиков не обошлось. В Марине словно сработала какая-то программа самоуничтожения. Что помешало ей покончить с собой? Наверное, остатки здравого смысла и жалость к матери. Марина доверилась природе. Конец ведь все равно один. Она решила отказаться от жизни без своего Дена. Марина не могла и не хотела жить без его синих глаз, нежных прикосновений, не слышать его мягкий ласковый голос. Она даже не смогла проститься с любимым. То, что осталось в сгоревшей около лесополосы машине естественно хоронили в закрытом гробу.

Единственным утешением для Марины стали приходы Николая, хотя раньше она никогда не слышала об этом друге Дена. Николай хорошо понимал ее боль утраты. У него самого трагически в ДТП погибли родители. Именно Николай по дружбе снабжал ее наркотиками, причем бесплатно. Он ей сказал, что с их помощью он смог преодолеть собственную боль, вот только Марине они не очень помогали. На смену черным провалам в памяти без чувств всегда наступало горькое пробуждение и становилось еще тяжелее. Перед глазами снова возникал образ улыбающегося Дениса и ад на земле для Марины возвращался во всей палитре своих сумрачных красках.

– Маришка, ну что ты с собой делаешь?! – сокрушалась Татьяна, видя, как ее дочь потеряла всякий интерес к жизни и катится прямиком в бездну. – Если ты не возьмешься за ум, у тебя ведь отнимут сына. Ты это понимаешь?

– Да, какая разница, мама? Жизнь то все равно закончилась. Может, с дедом Гришке и вправду будет лучше? Сергей Семенович лучше нас сможет позаботиться о Гришеньке, – ответила полупьяная Марина. – Я знаю, я плохая мать. Но, это ненадолго. Не переживай, мама! Ха-ха!

Марина хорошо помнила, как впервые увидела Дениса тогда, в Риме, куда они с матерью поехали на каникулы. Она тогда как раз закончила третий курс филфака МГУ. Настоящие «Римские каникулы»! Мечта о сказочной любви стала реальностью, когда в кафе симпатичный паренек подарил им с мамой бутылку дорогущего шампанского. Он был слишком робким, чтобы осмелиться лично подойти и познакомиться с понравившейся девушкой. Марине никогда не забыть его мечтательно-синих глаз и смущенной улыбки. Он так отличался от ее самоуверенных сверстников. У Мариины в институте было много поклонников, но она ни с кем из них не встречалась по-настоящему. Наверное, ждала его – своего Дениса. Она любя его называла последним романтиком на свете. Наверное, так оно и было.

Марина удивилась тому, что Денис является сыном долларового миллионера из списка Форбс, Сергея Семеновича Очкина, но при этом он такой скромный и невероятно чувствительный для мужчины. Ей всегда казалось, что сыновья таких известных людей зажравшиеся мажорчики. Если это и так, Денис точно не относился к их числу. Он был совсем другой. Денис старался, насколько это возможно, быть независимым от отца. Он учился в институте и хотел стать дизайнером, а не участвовать в семейном бизнесе.

У Сергея Семеновича было два старших сына, которые являлись надежной опорой в его масштабной коммерческой деятельности, а вот с младшими близнецами Денисом и Вадимом все обстояло намного сложнее. Денис хотя бы был у отца в поле зрения, а вот дерзкий Вадим вообще уехал из страны. Где именно он живет и чем занимается, никто из членов семьи толком не знал. Он всегда увлекался военной историей, но не пожелал учиться ни на историка, ни становиться профессиональным военным. Он просто пошел после окончания школы в армию, а затем неизвестно куда уехал.

Любовь Марины и Дениса была похожа на праздничный фейерверк, окрасивший небо всеми цветами радуги. Они встречались полгода, а затем поженились. Марина не могла без слез вспоминать, как они с Деном ездили на Лазурное побережье, исколесили всю Италию и Испанию, побывали в Марокко, Египте и даже в ЮАР. Рождение Гриши стало маленьким чудом, еще больше укрепившим любовь Марины и Дена.

Отец Дениса не очень одобрял то, что сын его избегает, но тот факт, что он успешно занимается своим делом, женился на хорошей, хотя и не богатой, девушке и самостоятельно растит сына, его вполне устраивал. После смерти Дениса Марину как подменили, а это уже не вписывалось ни в какие рамки, по мнению Сергея Семеновича. Она могла ничего не говоря исчезнуть куда-нибудь на несколько дней или неделю, таскалась по каким-то наркопритонам и пила как лошадь. Люди Сергея Семеновича находили ее в самых непотребных местах. Отец Дениса не шутил, угрожая лишить ее родительских прав. Как-никак, Гриша его внук. Властного деда пока могла сдержать только Татьяна Сергеевна, полностью взявшая на себя заботу о внуке и поклявшаяся не выпускать больше Марину одну из дома. Но как долго она сможет бороться за внука?

– Мама, я не могу здесь больше оставаться, – плача сказала Марина.

– Где здесь, Маришка? – не поняла Татьяна.

– Здесь! В этом доме, где мне все напоминает о Дене. В этом городе. В этой стране. Я хочу куда-нибудь уехать. Понимаешь, уехать на самый край света, – пояснила не совсем вменяемая в данный момент Марина. – Вообще, уехать бы куда-нибудь и больше никогда не возвращаться. А еще лучше уснуть и никогда не просыпаться. Ха-ха!

Содрогнувшись в душе, Татьяна в ответ лишь пожала плечами. Чем она могла помочь дочери? Должен же быть выход из этого адского капкана, в который угодила душа ее слишком чувствительной Марины.

– Марина, ты больна, ты это понимаешь? – с тревогой спросила она.

– Я больна? Нет, мама. Я умерла, только никто почему-то этого не видит. А, может, просто не хочет замечать. Так вам всем удобнее, правда? Вы все чего-то от меня хотите. Отвалите все! – крикнула Марина, выбежав на балкон.

Свежий ночной майский воздух ее немного охладил. Она села прямо на мраморный пол и громко, навзрыд заплакала. Испуганная ее непредсказуемым поведением Татьяна побежала следом.

– Маришка, вставай, ты простудишься! Маленькая моя, за что же тебе такое мучение? – причитала Татьяна сев рядом с Мариной на холодную плитку и обнимая дочь.

– Чего прибежала? Думаешь, я прыгать отсюда буду? – сквозь слезы, с кривой усмешкой спросила Марина. – Я что, идиотка? Ха-ха! Только ноги переломаю. Нет, нужно лезть повыше. Ха-ха!

Татьяна Сергеевна перекрестилась. Она была в шоке от выходок Марины, ее навязчивого желания уйти вслед за своим Деном и нежелания даже выслушать тех, кто смог бы ей помочь. Марина отказывалась говорить с психологами и даже слышать не хотела о лечении нервов.

– А зачем? – повторяла она один и тот же ответ на все предложения помощи.

– Маришка, милая, пойдем в дом, – со слезами упрашивала ее Татьяна. – Так нельзя. Посмотри на себя. Ты же погибаешь на глазах.

– Ну и пусть! Мама, я так больше не могу! Не могу, понимаешь?! – ревмя ревела Марина.

Сердце Татьяны рвалось на части при виде страданий дочери, но что она могла поделать? Сделать так, как велел Сергей Семенович? То есть положить ее на восстановление в клинику для людей с нервными расстройствами? Татьяна была умной женщиной и прекрасно понимала, что сам этот факт послужит идеальным аргументом в пользу передачи опекунства над маленьким Гришей его деду. Нет! Нужно было придумать что-то другое. Нужно как угодно вырвать несчастную Марину из того водоворота ужаса, в который ее затянула жизнь. Может путешествие? А почему бы и нет! Только одну в таком состоянии ее Татьяна никуда бы естественно не отпустила.

– Маришка, давай поедем куда-нибудь вместе, – предложила Татьяна, полными слез глазами глядя на совершенно невменяемую Марину.

Похоже, она снова где-то раздобыла наркотики. Без ужаса на нее смотреть нельзя. Зрачки расширены, под глазами темные круги и совершенно неадекватная реакция на все происходящее. Гриша стал бояться подходить к маме. Он говорит, что в маму вселился злой волшебник и хочет ее украсть, чтобы утащить с собой в подземное царство. Татьяна уже уволила кухарку и садовника, подозревая, что именно они передают Марине всякую дрянь, но та все равно ухитрялась где-то раздобыть токсичные таблетки или травку. Как говорится, было бы желание.

Марина не захотела никуда ехать, но Татьяна все же настаивала.

– Мама, ну куда мы поедем? Во Францию, Италию, а, может, в Испанию? Неужели ты не понимаешь, что мне еще больнее будет вспоминать, как мы там были вместе с Деном. Только если куда-нибудь в Арктику! – ухмыльнулась Марина. – Может только холод навсегда заморозит мою боль и позволит продолжить жизнь. Так, как сейчас, продолжаться не может! Я хочу заморозить эту проклятую душу! Слышишь? Навсегда заморозить!

– Знаешь, а это мысль насчет Арктики! Только мы с тобой поедем не в Арктику, а в Исландию. Как насчет Рейкьявика? – нашла выход Татьяна, с ужасом наблюдая безграничное отчаяние дочери.

– Да по хрену! Хоть к черту на рога! – рассмеялась Марина, наливая себе очередные полстакана виски. – Лишь бы подальше отсюда.

– Решено! Едем в Исландию! – с деланным оптимизмом воскликнула измученная всем происходящим Татьяна.

– Гришку с собой возьмем? – спросила Марина, покачиваясь идя с зажатым в тонких пальцах стаканом виски к дивану.

– Не стоит. Он слишком мал для такого путешествия. Ему-то ничего не нужно замораживать, – резонно заметила Татьяна. – Думаю, пара недель у дедушки Сергея Семеновича пойдут ему на пользу.

Перед отъездом в Рейкьявик Марина шокировала мать еще раз. Она отрезала свои роскошные длинные волосы почти под корень. Ведь их так любил Денис, а они подло ей напоминали о нем каждую минуту. Приглашенный домой парикмахер сделал Марине из того, что осталось от ее шевелюры, очень симпатичную ассиметричную короткую стрижку, которая, как ни странно, ей очень шла.

И вот самолет с Татьяной и Мариной на борту уже летит прямиком из Москвы в Рейкьявик. С оформлением шенгенской визы проблем не возникло. Выйдя из самолета в аэропорту, они оказались под низким тусклым небом Рейкьявика. К тому же лил зудящий монотонностью дождь. Исландцы шутят: «Если тебе не нравится погода, подожди 15 минут – и она станет еще хуже». Действительно, вне зависимости от времени года в Исландии свирепствует сильный ветер, сопровождаемый дождем или снегом. Хотя, время от времени случаются и проблески солнечных дней. Часть из них сумели захватить в своем путешествии и Татьяна с Мариной. Хоть в этом им повезло.

На избалованных красотой Москвы россиянок Рейкьявик вообще не производил впечатление столицы даже северной страны.

– Мама, ну и какого мы сюда приперлись? – спросила Марина, оглядывая мокрые серые улицы Рейкьявика. – Мрачно, как в преисподней. Ха-ха! Здесь-то мне и место!

В ответ Татьяна лишь горестно вздохнула. Рейкьявик действительно не выглядел жизнерадостным или гостеприимным городом. Никакой привычной нам помпезности, роскошных дворцов и прочего. Идеальные дороги вдоль низкорослых домов в три-четыре этажа высотой, хотя встречались и одноэтажные постройки. Без излишеств, но, как говорится, имеется все для комфорта. Зато природа Исландии бушевала всеми красками севера, а ночью даже можно было полюбоваться многоцветным северным сиянием. Татьяна с Мариной видели китов во фьордах и айсберги проплывали вдали, уходя в океан, чтобы раствориться в нем навеки.

– Вот так и люди тают, как карамель под солнцем, растворяясь в небытии времени, – вздохнула Марина, глядя на айсберг, уплывающий навстречу неминуемой своей погибели.

– Полно те, Мариночка! – всплеснула руками Татьяна.

Татьяна украдкой наблюдала за реакцией на все вокруг Марины и с радостью мысленно отметила, что она с живым интересом в заблестевших, как и раньше, глазах наблюдает за жизнью. Марина впервые за последние полгода улыбнулась, рассматривая исландские кроны.

– Смешные денежки у этих исландцев, – сказала она, вертя в руках железные монетки. – На всех монетках изображены разные виды рыбок, а на 10 кронах их целых четыре, и только на 50-тикронной монете сидит большой краб. Ха-ха!

Татьяна с Мариной не захотели жить в скучном и неоправданно дорогом отеле Рейкьявика. Они поселились в кемпинге для туристов. Такие работают, как правило, с мая по сентябрь. Потом до них просто не добраться даже самым отчаянным любителям путешествий из-за разлившихся бурных рек или из-за снега. В кемпинге было абсолютно все, что нужно туристу: бесплатный душ, туалеты, информационный центр и даже сотрудник турфирмы, предлагавший экскурсии по выбору.

Марина познакомилась там с забавной семьей из Владивостока. Им не хватило камчатской экзотики, раз они решили поехать в жерло Исландии за новыми ощущениями. Андрей с Ириной были женаты шесть лет и каждый год умудрялись находить на карте мира точку для самого странного и дразнящего нервы путешествия. Так, в прошлом году они были на Гавайях, а до того в Танзании с ее потрясающими воображение подводными рифами. И вот теперь они остановили свой выбор на оплавленной земным огнем ледяной Исландии.

– Марина, ты правильно сделала, что отправилась путешествовать, – сказала Ира, взяв ее за руку. – Я даже представить не могу, что бы сделала, потеряй я навсегда своего Андрюшу. Твоя мама молодец! Она тебя вытащила из Москвы, привезла сюда и не спускает с тебя глаз. Хотела бы я, чтобы моя мама была такой же, но она слишком консервативна и привязана к своему новому мужу. Мне жаль, что так случилось с твоим мужем, но если бы что-то подобное произошло с моим мужем, моя мама пальцем бы не пошевелила, чтобы мне помочь. Татьяна Сергеевна удивительный человек!

Татьяна с Мариной арендовали внедорожник для своего путешествия по стране. В Исландии много необычного и привычного одновременно. Асфальтовая дорога проложена вокруг всего острова и обозначена на картах номером 1. Вдоль «исландской кольцевой», как назвала ее Татьяна, находятся самые популярные достопримечательности страны. Марина, открыв рот от удивления, смотрела на знаменитые исландские гейзеры, которые каждые 3-4 минуты бьют струей воды и пара как минимум на 10 метров вверх. Она, как ребенок, удивленно разглядывала водопад Скоугафосс с падающими каскадами ледяной воды в кристально-прозрачное озеро. Ее заинтересовало озеро с теплой ледниковой водой, в котором люди купаются даже зимой, а в озере при этом плавают крупные льдины, отколовшиеся от ледника. Через узкий пролив они потом выплывают в океан.

– Это необыкновенно!!! – воскликнула взволнованная Марина, залюбовавшись на необыкновенной красоты фьорды.

Татьяна и Марина не стали впадать с экстрим, исследуя всю Исландию. Весь остров пересекают гравийные дороги, расползающиеся от исландской кольцевой вглубь острова, а также дороги по пересеченной местности через реки, овраги и ухабы с колдобинами. В общем, в Исландии найдется дорога на любой вкус. Путешествие по ним, как говорится, дело на любителя. За две недели остров не изучишь, поэтому нашим путешественницам пришлось довольствоваться поверхностным знакомством с его необыкновенной, не по земному фантастической ледяной красотой.

Купание в геотермальном источнике явно пошло на пользу Марине. Может, вулканические минеральные воды Исландии смыли с ее души удушающую смертоносную паутину безысходности и черный нагар горя, но она посвежела, стала улыбаться, у нее появился аппетит. Она с удовольствием лакомилась национальными исландскими рыбными деликатесами, особенно из любимой исландцами трески.

Татьяна особой религиозностью никогда не отличалась, но видя в буквальном смысле слова, воскрешение дочери, искренне перекрестилась. Она еще не раз это сделает.

В общем, путешествие к покрытому льдами огненному сердцу Земли явно пошло на пользу Марине. Вернувшись в Москву, она сказала:

– Мама, я не стану возвращаться в тот дом, где мне все напоминает о Нем. Я поживу в нашей московской квартире, попытаюсь найти работу. В общем, за меня не волнуйся. Но в тот дом я не вернусь.

Татьяна заметила, что в последнее время Марина перестала называть Дениса по имени, заменяя на «Он», а вместо «наш дом» стала говорить «тот дом». Наверное, это был прогресс на пути ее душевного выздоровления. Но можно ли Марину оставлять одну, без присмотра?

– Конечно, Маришка. Живи в нашей квартире, а я буду заниматься Гришенькой в «том доме». Но можно ли тебя оставлять одну, без присмотра? Надеюсь, ты не примешься за старое, – не скрывая беспокойства, произнесла Татьяна.

– Не волнуйся, мама. Я не буду делать глупости. Я, правда, хочу начать новую жизнь, только пусть мне ничего не напоминает о прежней, понимаешь, о чем я? Все должно быть по другому, как будто я никогда Его не встречала, не выходила замуж, не рожала сына. Я только что закончила институт и пытаюсь найти работу, ясно? – резко спросила она, в упор глядя в глаза матери.

– Ясно, – вздохнула Татьяна, подумав:

– Час от часу не легче, ей Богу! Да хранит тебя Бог!

III

Приближалась мрачная дата – годовщина смерти Дениса. К этому времени Марина почти восстановила свои душевные силы, но ее было не узнать. Оставшись жить в родительской трешке на Кутузовском, Марина словно действительно вернулась в годы своей юности. Она устроилась преподавателем английского в языковую школу. В ее классе в основном были взрослые, вполне состоявшиеся и успешные люди, решившие изучать английский язык либо по служебной необходимости, либо в связи с наличием свободного времени, как у тех двух пенсионерок, которые записались на курсы, устав от домашних дел и возни с внуками. Марина умела произвести на всех хорошее впечатление. Никто и не догадывался, что у этой двадцативосьмилетней симпатичной женщины дотла выжжено сердце и вся ее активная профессиональная деятельность – лишь жалкая попытка имитировать жизнь, которая, в общем-то, уже закончилась.

Чем дальше, тем чаще Марина приезжала в загородный дом к маме с сыном. Она, как и обещала, перестала употреблять наркотики и почти не пила, зато нашла альтернативу дурманящим мозг веществам в виде секса с Николаем. Ей было наплевать на то, что у него семья. Он ей просто был нужен, а остальное не имело значения. Переехав в московскую квартиру, Марина первым делом позвонила ему и пригласила к себе. Каким-то непостижимым женским чутьем она понимала, что он, неизвестно почему, никогда и ни в чем ей не откажет. Николай прибежал тем же вечером. Он по привычке пришел с наркотиками, но Марина со смехом отбросила их в сторону и сама повисла у него на шее, впившись в его губы долгим отчаянно-страстным поцелуем.

В душе Николая все перевернулось. Он не знал, что и делать. Его, конечно же, возбуждала Марина, особенно в своем нынешнем дерзком обличии без ее роскошных волос и с глазами голодной волчицы, но ведь он любил свою жену Маргариту и никогда с женщинами ей не изменял. Его красавица королева Марго, как он ее называл, была известной манекенщицей и Николай ценой немалых усилий сумел ее отбить у одного толстосума. Она стала его главным сокровищем и трофеем, но он по-настоящему полюбил эту роскошную женщину, а она в знак благодарности подарила ему двух прелестных, похожих на себя белокурых дочерей. А тут Марина…

Николай действительно ни в чем не мог ей отказать. Он искренне обрадовался, что Марина вернулась из своего овощного состояния к активной деятельности, но мог ли он с ней изменить своей королеве?

– Я тебе не нравлюсь, Ник? – обиженно спросила Марина, не выпуская его из своих объятий.

– Что ты, Марина?! Ты бесподобна! Я такой женщины никогда не встречал, но у меня есть семья, жена… Ты понимаешь? – не уверенно произнес он, стараясь унять бешеное биение сердца.

– Кого я пытаюсь в этом убедить? Себя или Марину? Я, черт возьми, хочу эту женщину. Она меня, похоже, тоже. Она меня обнимает, а я плету всякую чушь про любимую жену, – с раздражением и отвращением к себе подумал Николай.

– А я тебя не отпущу, – в шутку, но очень решительно произнесла Марина, замкнув объятия у него на шее. – Не отпущу и все тут!

Марина еще раз поцеловала Николая, всем телом прижавшись к нему, вызывая ураган эмоций, которые он уже не мог контролировать. Николай схватил ее на руки и нетерпеливо отнес в спальню, уложив на широкую кровать родителей Марины. Он словно перестал себе принадлежать. Властное желанием этой маленькой хрупкой и израненной до костей женщины было для него важнее любых доводов разума и воспоминаний о пылкой любви к его королеве красоты Маргарите.

Николай страстно целовал Марину, скользя губами по всему ее телу. Его проворный язык ласкал ее набухшие соски на маленьких, упругих грудях, затем сползал вниз, вдоль трепещущего живота, в финале странствий с наслаждением уткнувшись в вожделенную сладкую ложбинку между ногами. Николай не мог вспомнить, когда он с такой страстью занимался любовью с женой, но Марина на него действовала как магнит. Он не мог оторваться от нее, желая ее снова и снова. Ее дрожащие от желания чувственные губы сводили его с ума. Она отдавалась ему с каким-то непонятным отчаянием, словно каждый раз последний и другого шанса получить удовольствие судьба может не предоставить. Именно эта ее черта заводила Николая больше всего. Никто бы, наверное, не понял, как мог мужчина королевской красоты женщину променять на маленькую брюнетку с дикими раскосыми глазами, но Николай словно стал ее рабом. Он не мог дня прожить, чтобы не заняться любовью с Мариной. Только с этой женщиной он чувствовал себя счастливым. Она наполняла его своей отчаянной страстью и вожделением. Для Марины Николай стал той соломинкой, которая ее удерживала в этой жизни и вообще напоминала о том, что она еще жива.

Николай прижал успокоившуюся и опустошенную Марину к себе. Он обожал смотреть на нее после того, как они займутся любовью. Она становилась такой спокойной, а из ее глаз ненадолго исчезало это ненавистное им выражение загнанного зверя. Он догадывался, что раньше, при живом муже, она не была такой раняще-беззащитной и не выпускала ядовитые шипы при каждом удобном случае. Он чувствовал себя бесконечно виноватым перед ней, хотя и знал, что ничего уже невозможно исправить.

– Ты говорила, что устроилась преподавателем в языковую школу. Расскажи, как у тебя дела на работе? – спросил он, глядя на нее долгим мечтательным взглядом.

– Да, нормально все. Я ведь всегда хотела преподавать английский язык. Только шеф достает. Господин директор, как он себя называет, просто вонючий старый козел. Он мне прохода не дает, понимаешь? – зло прошипела Марина.

– И чего он хочет? – задал глупый вопрос Николай.

– Догадайся с трех раз! – фыркнула снова остервеневшая Марина. – Трахнуть он меня хочет! Разве не ясно?

– Разве директор может распускать руки в своей компании, ну… школе, я хотел сказать, – произнес Николай, вспомнив, как он сам заглядывался на молоденьких официантов своего ресторана, но ни разу не посмел даже намеком обмолвиться о своих желаниях.

– Этот может! Оторвать бы ему яйца! – скрипнув зубами от злости, сказала Марина, и глаза ее мрачно сверкнули.

– А пожаловаться никуда нельзя? Ну, ведь это неправильно! – возмущенно воскликнул Николай.

В ответ Марина посмотрела на него так, словно он сморозил очевидную глупость, но дипломатично оставила его идею без комментариев.

– Представляешь, вся школа ржала! Шеф, придурок, говорит, что на даче поцарапал голову и приложил к ране подорожник. Ха-ха! Лучше бы он приложил к своей пустой голове внедорожник! – зло пошутила она.

Николай нахмурился и, казалось, не слушает ее, думая о чем-то своем. Марина недовольно на него взглянула и обиженно повернулась к нему спиной.

Прошла неделя со времени разговора Марины с Николаем о старом похотливом директоре, когда школу потрясла новость. Михаила Михайловича кто-то подкараулил вечером у подъезда его дома и жестоко избил. В тот злополучный сентябрьский вечер господин директор беспечно шел по темной улице и уже подходил к своему дому, когда к нему подбежал затянутый в черную кожу человек. Его лицо скрывала натянутая чуть не до носа бейсболка, а в руках он держал кусок железной трубы. Ничего не говоря и не объясняя, человек в коже нанес ему сильный удар трубой по голове. Господин директор не потерял сознание, но все вокруг поплыло, а глаза стала заливать текшая из раны на голове струйка крови. Второй удар пришелся в точности между ног, заставив его взвизгнуть неестественно высоким голосом. Третий удар по коленям сбил его с ног. Удары сыпались градом, калеча, но не убивая. Его в тяжелом состоянии положили в больницу, а исполняющей его обязанности назначили вполне адекватную женщину.

Марина с Николаем встречались при каждом удобном случае. Страсть захватила в плен их обоих. Николай не хотел на новогодние каникулы расставаться с Мариной, но она всегда поступала по-своему, не давая никаких объяснений. Последние дни уходящего года и новогодние праздники Марина решила провести с мамой и сыном в загородном доме. Как бы ей не было тяжело возвращаться в переполненный воспоминаниями дом, она соскучилась по своим родным. Татьяна рассказывала дочери, как Гриша постоянно спрашивает о папе и маме. Татьяна рассказала внуку наспех придуманную сказку о том, что его папа космический исследователь и сейчас у него очень важная миссия на звезде. Ее даже можно увидеть с Земли. Папа там добывает звездный камень, который помогает всем людям на земле жить счастливо.

– Его работа очень важна и он не сможет с нами встретить Новый год, – сказала Татьяна внуку, явно расстроившемуся, что папы так давно нет и он не собирается приехать со своей звезды даже на Новый год.

– Бабуля, а мама тоже на звезде? – спросил Гриша нахмурившись.

– Что ты, Гришенька! Мама в Москве и она очень скоро приедет к нам, – успокоила мальчика бабушка.

– Бабуль, а Дед Мороз придет к нам, как в прошлом году? – спросил Гриша, глядя снизу вверх ярко-синими глазками.

– Дед Мороз передал все подарки маме. Она их скоро привезет, – устало ответила Татьяна.

В последнее время она совсем вымоталась, занимаясь этим большим домом и заботясь о неугомонном Грише. Она распрощалась с кухаркой и уборщицей. Два раза в неделю приходила одна женщина и помогала в домашних делах. Татьяна не хотела видеть чужих людей в доме. Она вообще не доверяла людям. Никакого Деда Мороза Татьяна в этом году звать не стала. Ее голова была больше занята подготовкой мероприятия, связанного с годовщиной смерти Дениса. Приедет уйма народа, она не сомневалась. Меньше всего ей хотелось встречаться с высокомерными родственниками Дениса. А как объяснить Грише такое количество народа, чтобы не травмировать его?

– Бабуля, а почему Дед Мороз сам сюда не приедет? – спросил Гриша, думая, что взрослые очень странные, если уезжают на какие-то там звезды, а он тут их ждет и скучает.

– У Дедушки Мороза очень много дел, Гришенька. Если он приедет к нам, он не успеет к другим детям, и они будут очень несчастны, – улыбнулась Татьяна, обнимая внука.

– А Дед Мороз исполнит все мои желания? – не унимался Гриша. – Я просил, чтобы приехал папа. Ну, сколько можно сидеть на своей звезде?!

– Дорогой, папа не сможет приехать. Звезда очень-очень далеко от земли, а вот все остальные подарки Дед Мороз обязательно передаст, – ответила Татьяна, с жалостью глядя на Гришу.

Она видела, как ребенок скучает по отцу и не верит, что навсегда потерял его. В его возрасте еще верят в чудо. А вот Марина перестала вообще во что-либо верить. Ее жизнь внешне вроде как наладилась, но Татьяна видела несмываемое выражение отчаяния на ее лице и готова была разрыдаться от жалости к дочери. Она сама потеряла мужа, когда Марине было всего девять лет. Он долго болел и его уход не стал ни для кого сюрпризом, хотя тоже было очень больно, но Денис был так молод и все произошло молниеносно быстро. Марина до сих пор с его уходом так и не смирилась, а Гриша каждый день спрашивает про папу. Может, хоть подарки его немного отвлекут от мыслей о папе?

– Бабуля, мне правда подарят все, что я хочу? Что, даже велик, как у Сашки?! – недоверчиво спросил Гриша.

– Ну, не знаю… Может быть, – многозначительно произнесла Татьяна, улыбнувшись.

К дому подъехал черный BMW Марины, который она приобрела вместо своей белой Kia. Она вышла из машины и направилась к дому. Татьяна с удивлением смотрела на дочь. Это был какой-то совершенно иной человек, а не ее Марина. По-прежнему коротко подстриженная с осветленными волосами в модной серой норковой шубке женщина с жестким выражением лица и злыми голодными глазами не имела ничего общего с ее нежной, романтичной Мариной. Татьяна вздохнула и вышла навстречу дочери. Гришка побежал следом.

– Мама! Мамочка приехала! – звонко закричал он, бросаясь к Марине.

– Привет, мой хороший! – сказала она, целуя его, но в ее глазах не зажглась ни одна теплая искорка при виде сына.

– Привет, мама! – также равнодушно произнесла она, обращаясь к Татьяне. – Как дела?

– Все хорошо! Отлично выглядишь, Марина! Тебя просто не узнать, – заметила Татьяна, чмокнув дочь в щеку.

– Это лучшее из всего, что я слышала за последний год, – жестко пошутила она.

Марина проснулась в своей комнате, точнее бывшей их с Деном спальне, стены которой возможно еще помнят сцены и стоны их любви. Она сейчас была с Николаем, но не могла навсегда вычеркнуть из памяти прошлое, как бы того не хотела. Николай ее любил, а для нее он был лишь способом забыть прошлое и не думать о Дене.

– Ах, Ден! Где ты сейчас? – прошептала Марина, взяв в руки стоящую на комоде фотографию.

Марина долго смотрела на фотографию Дена, затем поцеловала ее, но не поставила на прежнее место, а положила на комод лицом вниз. Она взглянула на свою левую руку, на указательном пальце которой красовалось потрясающей красоты кольцо с крупным сапфиром. Это был новогодний подарок Николая. С ним она хоть ненадолго забывала о Дене, но сейчас, снова оказавшись в этом доме, в их комнате, воспоминания застряли комком в горле и вновь захотелось заплакать. Марина вышла из комнаты в гостиную. Татьяна обрадовано спросила:

– Как спалось, дорогая?

– Как в гробу, – огрызнулась в ответ Марина. – Мама, ну как я могу себя чувствовать в этой комнате? Как думаешь? Ведь там абсолютно все напоминает о Нем.

– Я все понимаю, Маришка. Но Гриша скучал по тебе, да и скоро год. Сама понимаешь, придут люди, приедут Сергей Семенович и его братья Андрей с Ромой. Потерпи, милая. Знаю, тебе сложно, но это необходимо пережить, – сказала Татьяна, обнимая дочь. – Потерпи. Так надо!

– Да знаю я! – раздраженно крикнула Марина и подошла к окну.

Она отдернула штору и поморщилась. За окном проснулось противное серое утро, хотя за ночь выпало много снега и пейзаж за окном заметно освежился. В душу прополз тусклый декабрьский рассвет. Марина задернула назад штору и, отвернувшись от окна, спросила у матери:

– Гриша часто спрашивает о Нем?

– Часто. Каждый день. Я ему сказала, что папа добывает звездный камень на далекой звезде и не сможет приехать к нам на Новый год, – вздохнув, ответила Татьяна.

– Молодец! Соврала ребенку. Может, лучше пусть знает правду? Не такой уж он и маленький, – мрачно заметила Марина.

– Думаешь, такому малышу можно объяснить, что такое смерть? – спросила Татьяна, глядя на Гришу, который стоял перед большим угловым окном гостиной и задумчиво смотрел куда-то вдаль. – Ты только погляди на него.

Гриша смотрел на сказочно пушистый снег за окном. Мохнатые снежинки кружились в хороводе танца и приземлялись на землю. Гриша стоял у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу, и пытался считать снежинки, но они почему-то всегда улетали раньше, чем он успевал их сосчитать. Черные сосны леса за домом тепло укутались в белые снежные шубки. Бабушка сказала, что сегодняшняя ночь особенная, когда исполняются желания. Новый год приходит каждый год, а вот желания не всегда исполняются. Шестилетний Гриша хорошо помнил, как в пролом году он очень-очень пожелал вместе с папой и мамой поехать летом на море, но в один из зимних дней папа как обычно сел в свою блестящую красную машину и поехал на работу. Гриша не отходил от окна и ждал его возвращения до глубокой ночи, но папа больше не вернулся. Мама долго плакала, а потом к ним в гости пришло много незнакомых людей. Они все почему-то были в черном и совсем не смеялись, а некоторые даже плакали.

От грустных мыслей Гришу отвлек соседский кот Кузя, который с жадным блеском хищника в зеленых глазах смотрел на беззаботно гуляющих по дорожке перед домом голубей. Гриша, открыв рот, смотрел, как Кузя с грацией маленькой пантеры подползал к ним, а голуби по наивности ничего не подозревали. Кузя уже представлял, как завтракает голубятиной и готовился к роковому прыжку, но подлая ворона, наблюдавшая за всем с высокой сосны, трижды каркнула и своевременно предупрежденные голуби мигом вспорхнули вверх, оставив раздосадованного Кузю без завтрака. Гриша наблюдал за всем этим из окна, не зная, радоваться ему за спасшихся голубей или сочувствовать голодному Кузе.

– Гришенька, пойдем кушать, – донесся из кухни голос бабушки. – Завтрак готов. Мы с мамой твои любимые блинчики приготовили.

Гриша послушно пошел на голос бабушки. Он сел за стол, хотя не было настроения кушать даже вкусные бабушкины блинчики с творогом.

– Бабушка, почему папа не возвращается? – в который уже раз спросил Гриша.

Марина закатила глаза, едва сдерживая желание закричать на слишком надоедливого сына, но Татьяна примирительно взяла ее за руку, давая понять, что нужно успокоиться и научиться сдерживать себя.

– Папа уехал, ты же знаешь, – терпеливо повторила она слова, уже много раз сказанные Грише. – Он полетел на Небо к звездам и теперь живет на звезде. Папа всегда видит тебя сверху и очень радуется, когда ты веселишься, а когда ты грустишь, как сейчас, он очень огорчается. Ты помнишь, какая сегодня волшебная ночь?

– Да, помню! Если сегодня загадать желание, то оно обязательно сбудется! – звонко крикнул Гриша, от чего Марина скривилась, взявшись рукой за ноющий с ночи висок.

Весь день прошел в предновогодней суете. Марина была молчалива и сдержана, но в глубине души ей хотелось залезть на крышу дома и завыть оттуда на всю округу, как дикому зверю. Она украшала елку, делала вид, что играет с раздражающе шумным Гришей и помогала Татьяне нарезать какие-то дурацкие, никому не нужные салатики.

– Ты бы сняла свое роскошное кольцо, а то испачкаешь, – сказала Татьяна, догадываясь, чей это подарок.

Она, конечно, не была в восторге от того, что у ее дочери роман с женатым мужчиной, но, в принципе, ничего против Николая не имела. Он производил впечатление очень сильного и, может, местами даже жесткого человека, но она видела, какими глазами он смотрит на Марину. С ним Марина вернулась к жизни, хотя изменилась до неузнаваемости. Если Марине он нравится, значит, в нем что-то есть. Так рассуждала Татьяна, глядя на хмурую, замкнутую в своих мрачных эмоциях Марину. Со времени возвращения из Исландии она почти перестала разговаривать с матерью. Они часто перезванивались, но редко виделись. Марина никогда не рассказывала о своей работе, об отношениях с Николаем, вообще, о своей жизни в Москве. На все вопросы она либо отделывалась дежурными фразами, либо отшучивалась. Сейчас все было так же, как и в прошлый раз, когда Марина приезжала к ним с Гришей.

Для Марины этот праздник был настоящим испытанием на прочность. Настроение по нулям, а она должна, как дурочка улыбаться и радостно хлопать в ладоши. Новый год, куранты, поздравление президента по телевизору, идиотские новогодние шоу по всем каналам и, наконец, долгожданный отбой. Марина не захотела на ночь возвращаться в свою трижды проклятую комнату и осталась ночевать на диване в гостиной.

На следующее утро под нарядной, светящейся огнями гирлянд елкой волшебным образом появился украшенный цветными ленточками велосипед, игрушечная машинка, дистанционно управляемый маленький вертолет и много еще всяких мелочей, которые должны были искренне порадовать маленького Гришу. Сонная Марина зевала на диване, когда в дверь позвонили.

– Кого там черти принесли в такую рань? – раздраженно подумала она, вставая с дивана и лениво направляясь к двери.

Открыв дверь, она вначале замерла на пороге, а затем грохнулась в обморок. В дверях стоял улыбающийся Денис. Услышав непонятный шум, из детской прибежал Гришка. Следом шла сонная Татьяна.

– Ура! Папа вернулся! – закричал он во все горло и, перешагнув через лежащую на полу маму, бросился на шею пришедшему мужчине.

Татьяна, увидев стоящего на пороге человека, мигом проснулась и суеверно перекрестилась, а Марина в обморочном состоянии продолжала лежать на мраморе пола.

– Ура! Папа со звезды прилетел! – продолжал шумно радоваться Гриша. – Спасибо, Дедушка Мороз!

Человек, похожий на Дениса, аккуратно взял на руки неподвижно лежавшую на полу Марину и отнес ее на диван. Он слегка похлопал ее по щекам и она постепенно стала приходить в себя. Татьяна тоже пришла в себя. Она вспомнила, что Марина говорила о брате-близнеце Дениса. Вадим кажется? Да, точно!

– Денис, – прошептала Марина побелевшими губами.

– Я Вадим, его брат, – тоже почему-то шепотом произнес человек, похожий на Дениса.

Глаза Марины приобрели осмысленное выражение.

– Боже, какая же я идиотка! Конечно же, это Вадим. Денис ведь говорил, что у него брат-близнец где-то заграницей. Ну, вот он и вернулся, – подумала Марина, коря себя за то, что так опозорилась перед незнакомым человеком.

– Папа, а ты на какой звезде был? – спросил подбежавший к ним Гриша.

Севшая на диван Марина с жалостью посмотрела на сына. Как он сейчас счастлив, что его папа вернулся. Хотела бы она также обрадоваться, но чудес не бывает. Марина как можно мягче произнесла:

– Гришенька, это не па…

Властная горячая рука схватила ее за запястье, приказывая остановиться.

– Да, малыш! Я вернулся и больше никогда тебя не брошу, – широко улыбаясь, сказал Вадим, обнимая мальчика и беря его на руки.

Вадим словно только сейчас заметил стоявшую в стороне Татьяну, которая напряженно наблюдала за происходящим.

– Доброе утро! – поздоровался Вадим, по-прежнему широко улыбаясь. – С наступившим!

– Доброе утро! Спасибо, вас также! – не меняя выражения лица, произнесла Татьяна. – Я догадалась, кто вы.

– А вот кто вы я не знаю, но догадываюсь, – рассмеялся Вадим. – Вы мама этой красивой женщины.

– Я мама Марины, Татьяна Сергеевна, – сказала Татьяна, пытаясь выдавить из себя улыбку.

Она не могла понять, почему, но от Вадима веяло холодом, как будто он принес с собой в дом ледяную частицу зимы. Татьяна невольно поежилась. Этот человек действительно, был похож на ее покойного зятя, как две капли воды, но глаза Дениса всегда лучились мечтательно-добрым взглядом. Глаза Вадима оставались холодными, хотя он широко улыбался до боли знакомой улыбкой. Его дерзкий и жесткий взгляд как будто нанизывал собеседника на острые ножи. В общем, Вадим Татьяне очень не понравился и она заметила, что он это почувствовал.

– Это как же изменится наша жизнь, если Вадим решил остаться здесь навсегда и выдавать себя за своего умершего брата? – задавала себе тревожный вопрос Татьяна. – Он и Марине будет за мужа?

IV

Несмотря на весь трагизм ситуации, без смеха никто не мог вспоминать, как во время печального мероприятия, посвященного годовщине смерти Дениса, собравшиеся в гостиной его друзья и родственники оцепенели от шока и изумления, когда в дверях появился Вадим. Не все знакомые знали о брате-близнеце Дениса, да и родной отец с братьями вздрогнули, увидев Вадима. За последние десять лет семья как-то отвыкла от его присутствия, а отец и вовсе не желал о нем слышать. Старшие браться без особой теплоты его обняли, а отец лишь холодно поздоровался за руку. Он не мог простить Вадиму ослушания и бегства из семьи.

Для Марины и Татьяны Вадим стал нежданным членом семьи, только Гришка ликовал от счастья. Вадим подчеркнуто вежливо относился к Татьяне Сергеевне, в душе ненавидя ее и недоумевая, почему она не смоется в свою московскую квартиру. С Мариной оказалось поладить намного проще, чем он подумал вначале. Первый месяц она смотрела на него как на привидение, затем стала привыкать к новому человеку в облике своего мертвого мужа. Вадим не раз ловил на себе ее мечтательно-вопросительный взгляд, без труда понимая, о чем она думает. Конечно же, ей было любопытно узнать, в чем именно отличается Вадим от ее драгоценного, но уже совершенно бесполезного Дениса. Вадим нарочно не торопил события, терпеливо ожидая, когда она сама прыгнет к нему в постель. Марина бросила работу в Москве, а заодно и Николая, причем ничего толком ему не объяснила.

– Я должна жить дома, с семьей, – сказала она Николаю в их прощальную встречу.

Николай заметил, что даже находясь в его объятиях, она думает о чем-то другом или о ком-то. Его сердце сжалось от ревности. Неужели у нее кто-то появился? Николай за зиму несколько раз приезжал в загородный дом Марины. Она вроде как была рада его видеть, но вся страсть куда-то улетучилась. Ее глаза горели, но к нему это уже не имело отношения.

– Ура! Дядя Коля приехал! – голосил Гришка.

Он обожал большого сильного дядю Колю, который всегда приезжал с подарками и играл с ним в войнушку. Они бесились часами, а Марина и Татьяна с умилением наблюдали за тем, как здоровенный сорокалетний дядя впадает в детство, играя с шестилетним мальчиком. Теперь с Гришей играл дядя Вадим, которого разрешено было называть папой. Николай понимал, что ему здесь теперь не все рады. Вадим, естественно, возненавидел своего соперника с первого взгляда. На своих охотничьих угодьях лев не станет терпеть соперника. Он пренебрежительно называл Николая Поваром.

– О, смотри, Повар снова заявился, – сказал он, подкравшись со спины к стоявшей у окна Марине. – И чего он все время ошивается около Гришки? Он случайно это… не педофил?

– С ума сошел? Нет, конечно! У него самого две дочки, а он всегда хотел пацана. Что же тут не ясно?! – пожала плечами Марина.

– Тебе виднее… Ты мать, – недоверчиво произнес Вадим, не сводя хищного взгляда с манящего затылка Марины.

– Откуда такие черные мысли, Вадим?! – изумилась Марина. – Ник просто друг и он мне очень помог, когда… Ну, сам понимаешь.

– Понимаю, – мягко сказал Вадим, обжигая ее обнаженный затылок горячим дыханием.

Марина невольно вздрогнула и горячая волна прокатилась по всему ее телу, заставив сладко заныть низ живота. Она нарочно не поворачивалась к Вадиму лицом, чтобы он не видел желание на ее лице и чтобы самой не наброситься на него с поцелуем. С появлением в доме Вадима все похороненные демоны прошлого проснулись в душе Марины. Она не могла во всем не сравнивать Вадима с Денисом и, как это ни прискорбно, сравнение очень часто было не в пользу несчастного Дениса. Вадим, казалось, видит ее насквозь и наслаждается ее душевными муками в этой дразнящей игре. Он захотел занять нежданно освободившееся в жизни место брата, жить в его доме, трахать его жену и воспитывать его сына. Но он не хотел, чтобы его считали просто завоевателем. Его извращенный ум разработал целую стратегию поэтапного внедрения в жизнь своего плана. Он хотел, чтобы Марина мучилась и готова была завыть от желания, и уж тогда он соблаговолит овладеть ею. Пусть она умоляет его остаться с нею, жить в этом прекрасном доме и стать отцом ее сыну.

Вадим вернулся из Африки, где возглавлял отряд наемных головорезов. Он после того, как отслужил в армии, уехал на Восток, где неоднократно проходил спецподготовку в специальных тайных лагерях. Там натаскивали наемников, обучая их многогранной науке убийства. Вадим оказался одним из самых талантливых и безжалостных выпускников, востребованных в любой горячей точке или гражданской войне, вне зависимости от того, где это на карте. Вадим узнал о смерти брата и, шутки ради, решил сделать небольшой перерыв в своей блестящей карьере убийцы международного значения и попробовать себя в мирной жизни.

– Каково оно, жить, не убивая? – думал Вадим, подъезжая к дому брата. – Вот, жил же как-то Денис. Дом, семья, работа. Никаких тайных страстей и мятежных мыслей. Не жизнь, а молочный супчик! Может, и мне для разнообразия попробовать молочную кухню?

Фантастическое умение Вадима выживать в любых условиях научило его терпению и нечеловеческой выдержке. Он играл с Мариной, как ему вздумается. Вот сейчас она стоит у окна, подрагивая от желания, не смея повернуться к нему и встретиться с ним взглядом. Вадим, чтобы подразнить ее еще сильнее, подошел к ней ближе и слегка ткнулся пахом в ее спину. От его неожиданного прикосновения Марина вздрогнула, словно через ее тело пропустили электрический ток, а он сконфуженно ушел, в душе умирая от смеха.

– Красивая баба и уже вся течет, – злорадно подумал он. – Ничего, пусть помучается. А с Поваром я лично разберусь, если будет путаться под ногами!

Марина с замиранием сердца смотрела ему вслед, судорожно сглатывая слюну.

– Как он красив! Аж дух захватывает! Он такой же высокий, накаченный, с медно-каштановой кудрявой шевелюрой и синими глазами, как и Денис, но есть в нем что-то дикое и нереально сексуальное, – думала она, не в силах оторвать взгляд от обтянутой джинсами дерзко выпирающей задницы Вадима. – Какой же он в постели?

– Папа, смотри, какую машинку мне подарил дядя Коля! – закричал Гриша, с восторгом показывая на маленькую модель красного кабриолета с крохотными сидениями из натуральной белой кожи.

– Ну, в такой только кукол катать! Ты играешь в куклы? – прищурив глаза, со смехом спросил Вадим. – Признавайся, играешь?

– Фу! В куклы только девчонки играют! – обиженно сказал Гришка, смешно поморщив носик.

– А ты точно не девчонка? – спросил Вадим, обводя указательным пальцем овал лица Гриши и невзначай скользнув им по ярким, как вишенка, губам мальчика. – В красных машинах настоящие пацаны не ездят, понял!

– Не правда! У тебя самого ведь красная эта… Мазарити. Нет, Мазерати. Ты что забыл?! – победоносно заявил Гриша, «уличив» папу в обмане.

Вадим невольно присвистнул.

– Нифига себе! Этот недоумок ездил на красной Maserati! – цинично ухмыльнулся Вадим. – Только пижон на такой тачке станет ездить! Интересно, где она? Ее лямов за пять загнать можно, не меньше. Спрошу у его курицы.

Вадим все глубже проникал в душу Марины, но по-прежнему, ночевал в комнате для гостей, дразнил ее до изнеможения, но ни разу даже пальцем к ней не притронулся. Он предвкушал, представляя себе, какой ядерный взрыв женских гормонов его ждет, когда она все же станет его любовницей.

Зима подходила к концу, когда истомленная долгим ожиданием любви Марина осмелилась первой страстно сжать в своих похолодевших дрожащих ручках сильную горячую руку Вадима. Он смущенно отдернул руку, прошептав:

– Не нужно, Марина, умоляю. Ты ведь была женой моего брата…

Вадим нарочно прикрыл глаза, чтобы за длинными ресницами спрятать хищный блеск торжествующей победы. Он выждал паузу, достойную Станиславского, но затем сам пылко схватил Марину за руки, властно прижав к себе. Он ее целовал долгим, страстным поцелуем, проникающим глубоко в ее сердце и эхом отозвавшимся во всем теле. Вадим ласкал языком ее губы, шею, удивил Марину, проникнув в ее ухо и укусив за мочку. Марина вскрикнула и еще крепче обвила руками его шею. Ей не хватало воздуха и до смерти хотелось продолжения. Марина смотрела на Вадима влажными раскосыми глазами чайного цвета и готова была расплавиться от нестерпимого желания.

Секс с Вадимом превзошел ее самые смелые ожидания как по длительности, так и по космическому размаху наслаждения. Марина, конечно же, очень любила Дениса, но его нежная романтика волнующих прикосновений не шла ни в какое сравнение с самоуверенной мужской силой Вадима, хорошо знавшего, как доставить женщине удовольствие. Его неукротимая страсть доводила ее до исступления и не знала пощады. Вадим начинал ценить эту новую мирную жизнь в загородном доме, наполненном сногсшибательным сексом, комфортом и спокойствием.

– Чтоб так жить! – подумал Вадим, играя с визжащим от восторга Гришкой. – Малец прикольный, только на девчонку уж больно похож. Такие кудряшки, хоть бантики завязывай!

Один раз шутки ради Вадим действительно заплел отросшие до плеч волосы мальчика в две косички.

– Тебе бы еще юбочку! Девочка натуральная! Я тебе подарю на День Рождения куклу, – расхохотался он, слегка шлепнув Гришку по попе.