Первый рабочий день проходил спокойно. Роман был прав – коллектив у них приветливый, и, если учесть ее дружбу с одним из главных дизайнеров, приняли Эллу хорошо. Секретарша Лилии Константиновны Марина еще с утра притащила ей кружку с ароматным чаем и рассказала вкратце о сотрудниках. Племянницы Левицкой, Василины, сегодня не было. Верещагин сказал, что у девушки особый график, чаще всего она сейчас работает дома – все-таки наличие двойняшек сказывается. Элла понимающе кивнула – она и сейчас не была уверена, что со Златкой на руках получится работать, а тут малышей двое, и они гораздо младше.
Вчерашний день Элла постаралась провести с максимальной пользой. Сходила в детский сад, уточнила, какие бумаги необходимо предоставить. С понедельника Златку должны были принять. Пока что с ней обещала посидеть тетя Оля.
Сегодня Элла изучала проекты, помогала Марине приводить в порядок документы. После обеда секретарша уже убежала по своим делам. А Элла мониторила каталоги интернет-сайтов антикварных магазинов, приглядывая вещички, которые могли бы подойти к дизайнам, находящимся в работе. Знакомые стили, направления. Девушка, казалось, даже не читая описания, могла определить, к какому периоду относится тот или иной раритет. Ну и стоили они, конечно, соответствующе.
На фотографиях все выглядело таким глянцево-изящно-красивым. Но Элла знала, стоило взять, например, в руки вот тот глиняный кувшинчик, поднести ближе к глазам, и можно увидеть тонкую сетку трещинок – время беспощадно к хрупким вещам. И это еще считалось, что предмет в идеальном состоянии.
Элла любила старину. В ее прежнем доме подобных предметов интерьера было немало – муж любил выставлять напоказ и утонченность вкуса, и собственное богатство, которое он почему-то называл элитарностью. Да, Адриан мог себе такое позволить, и Элла любовно подбирала раритеты для его кабинета и большой гостиной. В эти комнаты Злата не допускалась – не дай бог маленький ребенок что-нибудь разобьет. В данном вопросе муж был категоричен, и убедить его не получалось. Тогда это Эллу возмущало. Сейчас… Сейчас на его мнение было плевать. Сейчас она сама бы с удовольствием стукнула мужа старинным канделябром, несмотря на то, что это противоречило всем правилам этикета.
Почувствовав боль в ладони, Элла сообразила, что слишком сильно сжала ручку. Плюс на коже остались бороздки от длинных ногтей. Ничего, со временем она научится с этим жить. Она сможет спокойно на все реагировать, и…
– Привет! – в дверь постучались, а затем сразу, не дожидаясь ответа, на пороге возник ее недавний попутчик. – Можно к тебе?
– Добрый день, – максимально вежливо и корректно поинтересовалась Элла. – Вы по какому вопросу?
Посетителю она, мягко говоря, не обрадовалась. Матвей и так, в принципе, на интуитивном уровне пробуждал желание держаться подальше от него. А еще безумно раздражало, что этот парень каким-то образом вызывал ее на эмоции, заставлял их показывать. Последний раз Элла грешила этим еще в средней школе, потом мамино и бабушкино воспитание принесло свои плоды. Еще бы! Внучка дипломата и известной художницы просто не может вести себя неприлично! Она всегда должна быть совершенной во всем – от внешнего вида до манер. Это сейчас, в более взрослом возрасте, Элла понимала, что у нее отняли детские радости и возможность искренне выражать эмоции. И когда родилась дочь, девушка пообещала себе, что никогда так не поступит со своим солнышком.
Даже удивительно, что все эти воспоминания пронеслись в ней, пока Матвей изучающе оглядывал ее безупречную прическу и элегантное серое платье.
– Давай на «ты»? – предложил парень, присаживаясь на стул напротив нее. – Мне и на работе официоза хватает.
– Без официоза? – тонко улыбнулась Элла. Ну что ж, он сам попросил. – Тогда, будь любезен, закрой, пожалуйста, дверь с другой стороны. Мне работать надо. Насколько я знаю, ты в моих должностных обязанностях не прописан.
– Ого, леди показала зубки, – широко улыбнулся Матвей, сдерживая порыв ответить колкостью. Он был умным мужчиной и прекрасно понимал, что, если хочет добиться успеха в своей идее, Эллу лучше не драконить. Поэтому примиряюще поднял вверх ладонь. – Не злись, пожалуйста, я к тебе по делу. Говорят, что ты искусствовед?
– По образованию – да, – ответила девушка, оставаясь в пределах приличия. При этом Матвей прямо кожей ощущал, насколько ему здесь не рады. Но он знал, женское любопытство – хороший инструмент манипулирования. Вот только Элла Кригер его ожидания обманула – она не задала ни единого вопроса, даже бровью не повела, показывая, что ее заинтриговал его интерес. Полное равнодушие. И это невольно раздражало.
Прошло секунд тридцать. Вопросов так и не последовало. До Рокотова дошло, что он может так хоть до конца рабочего дня просидеть в тишине, если не возьмет разговор в свои руки.
– У меня есть к тебе просьба, – произнес он. Элла на мгновение оторвалась от компьютера и бросила на него быстрый взгляд, в котором все также отсутствовали эмоции. – И касается она твоей профессии.
Девушке пришлось прекратить это бесполезное занятие – игнорирование блондинистой заразы. Парень был упертым и так просто сдаваться не собирался. Чем раньше она его выслушает, тем быстрее он прекратит раздражать ее своим присутствием.
– Какая? – устало поинтересовалась Элла, осознавая, что он все-таки победил. Это было обидно, но не смертельно. В конце концов, насколько она понимала, Матвей – близкий друг сына ее начальницы. Нарываться особо не стоит, мало ли что? Она не в том положении сейчас, чтобы показывать свой характер.
– Я бы хотел попросить тебя оценить одну вещь, – Рокотов положил на стол пакет и достал оттуда коробку. В нее заботливо была упакована небольшого размера ваза с восточным орнаментом. Яркие, сочные краски радовали глаз.
– Тебя интересует, настоящая она или нет? – поинтересовалась Элла, осторожно беря вещицу в руки.
– Мне сказали, что это середина девятнадцатого века, – уверенно солгал Матвей. Ему было интересно, сможет ли девушка распознать подвох.
Элла осмотрела вазу со всех сторон, достала лупу, внимательно изучая орнамент. Затем уверенно заявила:
– Мейсенский фарфор. Подлинный, – осторожно провела пальцем по логотипу со скрещенными кобальтово-синими мечами. – И настолько же современный, насколько и подлинный.
– Ты уверена? – усомнился Матвей, невольно ловя себя на том, что не сводит глаз с тонких пальчиков девушки, словно ласкающих фарфор. Изящные, длинные, унизанные элегантными кольцами, они, казалось, были созданы для того, чтобы играть музыку. – Когда я покупал, утверждали, что это девятнадцатый век, – вновь повторил он.
Его упертость вызвала лишь недовольное поджатие губ, но и только. Голос Эллы прозвучал ровно:
– Вынуждена сообщить, что тебя обманули. Но если сомневаешься в моей компетенции, можешь обратиться к любому другому искусствоведу, – и очередная вежливая улыбка, которая уже действовала на Рокотова как красная тряпка на быка. Во всяком случае, ничем иным он не мог объяснить свою следующую неосторожную фразу:
– Да нет, теперь-то я как раз в твоей компетенции не сомневаюсь. Ты прошла проверку, – и Матвей, чувствуя себя хозяином положения, закинул ногу на ногу и довольно усмехнулся. А вот это он зря. Зеленые глаза собеседницы опасно прищурились:
– Будь любезен, уточни, пожалуйста, о какой проверке идет речь?
Не будь Матвей так сосредоточен на подавлении собственных эмоций, он бы, наверное, был куда как деликатнее. Но вкрадчивые нотки его не насторожили, Рокотов просто бухнул с места в карьер:
– Ваза – это была проверка. Мне нужно было убедиться, что ты действительно хороший специалист. Поэтому я и подсунул тебе и не совсем подлинник, и не фальшивку. У меня очень важное дело, которое я не могу доверить непонятно кому. На кону стоит честь и документы моей семьи.
А вот это уже была ничем не прикрытая наглость. Мало того, что он приперся к ней со своей просьбой, на которую она, мягко говоря, не напрашивалась, так еще вздумал ее проверять, намеренно надеясь поймать на некомпетентности! Это было почти обидно и откровенно злило. Вот он серьезно считает, что с таким подходом она действительно будет ему помогать? После откровенного обмана с его стороны? И ведь не постеснялся признаться! С его стороны это было, мягко говоря, неэтично.
– Убедился? – ласково улыбнулась Элла, ничем не показывая своего гнева. А зачем? Вопить, топать ногами и оскорблять – это совсем не ее тактика. Когда ты говоришь тихо, шансов, что к тебе прислушаются, гораздо больше.
– Да, ты молодец, – похвалил ее Матвей. Почему-то Элла сразу вспомнила стикеры, которые так любил Верещагин. Был там один белый щенок, который радостно скалился под гладящей его рукой. Видимо, она тоже должна так же отреагировать на столь высокую похвалу от нежданного посетителя?
– Благодарю, – церемонно кивнула Элла и добавила. – Раз мы установили мою квалификацию, думаю, мне самое время вернуться к работе.
– Погоди, а как же мой вопрос? – растерялся Рокотов, не ожидая такой смены темы.
– Меня он не интересует, – вежливо отозвалась леди Кригер. – Думаю, стоит поискать помощь в другом месте. Как раз найдешь компетентных специалистов. И проверить их сможешь, благо, есть, чем.
В ее голосе слышалась явственная точка в их разговоре. Но плохим бы бизнесменом был Матвей Рокотов, если бы так просто смирился с отказом. Парень вновь попытался выехать на своей харизме.
– Элла, послушай, – проникновенно проговорил он, глядя на девушку бархатистыми карими глазами. – Я вовсе не хотел тебя обидеть. Просто иногда лучше один раз самому убедиться, чем сто раз услышать. Извини меня, пожалуйста, – попросил он, добавив в голос нотку раскаяния. Обычно этого хватало, чтобы ему простили если не все, то многое. Бывшие пассии тут же забывали о случайно брошенных на других девушек взглядах. Родители смеялись и как-то незаметно заминали разговор о его прегрешениях. Ей перед этим не устоять, определенно.
– Я не обиделась, – равнодушно откликнулась Элла. – Просто мне нужно работать, а ты мне мешаешь. И мне некогда заниматься твоими просьбами.
– Но я заплачу! – предпринял еще одну попытку договориться Матвей. А вот это он зря! За последнее время этот аргумент вызывал у Эллы аллергию. Почему люди считают, что все, абсолютно все, можно решить деньгами? Заплатил – и все, мир вертится вокруг тебя, исполняет любые капризы и прихоти? Вот не зря Матвей напоминал девушке бывшего мужа. Адриан тоже такой. И деньги ставит превыше всего.
– Я не продаюсь, – резко ответила Элла и тут, словно вспомнив, что говорит не с мужем, добавила, – Матвей.
Его имя ощущалось на языке непривычно, казалось чужим, даже слегка отталкивающим. Но ей и незачем к нему привыкать, не так ли?
– Я не это… – попытался оправдаться Рокотов, но девушка снова улыбнулась этой самой ничего не значащей улыбкой.
– Будь любезен, оставь меня наедине с моими должностными обязанностями.
Ее просьба в этот раз была услышана. Матвей решил не спорить, понимая, что ничего этим не добьется, сложил вазу в коробку и вышел. Но от идеи подключить Эллу к поискам не отказался. Уговорить ее теперь стало делом принципа!