Любовь не игрушка

1

Сегодня утром Глэдис Рейнджер постаралась одеться попроще. Вместо бледно-розового костюма, купленного ради свадьбы племянницы, она надела шелковое барвинковое платье двухлетней давности. Волосы не были уложены в знаменитую прическу: зачесаны назад и перехвачены на затылке так, чтобы обольстительные локоны струились по спине. Нет, сегодня они свободно рассыпались по плечам. Украшений Глэдис не надела. Отказалась даже от блеска для губ и туши для ресниц. Впрочем, никакого макияжа в повседневной жизни Глэдис не использовала, прибегая к услугам косметики только на съемках.

Она выехала из дома заблаговременно и должна была прибыть к церкви за час до начала церемонии, но в дороге, как назло, машина сломалась. Глэдис уже собралась было взять такси, когда подъехала вызванная ею по телефону на бензоколонке «техпомощь» и молодой белозубый парень в синем комбинезоне заверил, что починит ее «бьюик» за несколько минут. Естественно, «несколько минут» растянулись в час с лишним…

И вот она наконец с большим опозданием, запыхавшаяся, потянула на себя ручку церковной двери…

Створка распахнулась и, впустив молодую женщину внутрь, с грохотом ударилась о побеленную стену. Глэдис только услышала, как гости шумно заерзали на скамьях, обернувшись посмотреть, что происходит.

Мартин Фагерст терпеть не мог свадеб.

Мужчина и женщина в присутствии священнослужителя, друзей и родни приносят обеты любви и верности, сдержать которые не под силу и святому! Сущий вздор, заимствованный из слезливых дамских романов и волшебных сказок! К реальной жизни все это ни малейшего отношения не имеет.

И, однако же, именно он, Мартин Фагерст, стоит сейчас перед разубранным цветами алтарем, органный гул сотрясает церковные своды аккордами свадебного марша, гости – человек сто, никак не меньше! – ахают и охают в лад, пока невеста, зардевшись словно маков цвет, шествует через церковь прямо к нему.

Невеста, надо отдать ей должное, была прелестна. Хотя, если верить старой пословице, все невесты хороши. И все-таки эта, в великолепном старинном платье из белого атласа, отделанном кружевами, словно излучала ясный, неземной свет, по волшебству преобразивший смущенную девушку в царственную красавицу. Дрожащая ручка прижимала к груди букетик розово-белых орхидей. Прозрачная фата окутывала хрупкую фигурку невесомым облаком, но не могла скрыть сияющих восторгом глаз.

Вот отец целует девушку, вот она улыбается, выпустив его руку, и поднимает обожающий взгляд на жениха…

Про себя Мартин пылко возблагодарил богов за то, что не является этим счастливцем. Хватит и того, что это Александр, его племянник, почти что сын!

Стоящий рядом с ним Алек резко подался вперед. Юноша, находившийся под опекой Мартина до совершеннолетия, с должной торжественностью отмеченного два года назад, теперь сделал свой выбор. Что-то он слишком бледен!

– С тобой все в порядке? – прошептал Мартин.

Александр нервно сглотнул.

– Разумеется!

«Мальчик, еще не поздно!» – хотелось крикнуть Фагерсту, но он прикусил язык. Алек уже не дитя несмышленое. И ничем тут не поможешь, потому что дурень вбил себе в голову, что влюблен!

Именно это он и объявил бывшему опекуну в тот памятный вечер: сообщил, что сделал предложение девушке, с которой познакомился меньше трех месяцев назад.

– Ты, малолетний идиот! – заорал тогда взбешенный дядя. – В чем дело? Она что, «залетела»?

В ответ любимый племянник набросился на Мартина с кулаками. Теперь при воспоминании об инциденте Фагерст с трудом сдержал улыбку. «Набросился» – это верно сказано, но дальше ни на дюйм не продвинулся. Дядя превосходил мальчишку и ростом и силой и двигался куда проворнее, несмотря на существенную разницу в возрасте. Суровая школа детства в рыбацкой деревушке на юге Швеции пошла бизнесмену впрок: уроки не позабылись до сих пор.

– Нелли чиста и непорочна! – вопил Алек, тщетно пытаясь вырваться из железных тисков: бывший опекун играючи удерживал его на расстоянии вытянутой руки. – Повторяю тебе еще раз: мы любим друг друга!

– Любовь, – презрительно бросил Мартин, и глаза юноши потемнели от гнева.

– Верно! Любовь! Черт тебя дери, дядя, ты что, вообще не можешь этого понять?!

О, он все прекрасно понимал! Увы, его племянником владеет вожделение, а не любовь. Однако зачем об этом упоминать вслух? Чтобы спровоцировать новую потасовку?

И Мартин заговорил спокойно и рассудительно – так, как говорили бы в подобной ситуации сестра и ее муж, будь они живы. Он рассуждал об ответственности и зрелости, и о жизненной философии, главный постулат которой звучал примерно так: «Почему бы ни подождать год-другой?» По завершении блистательной речи Алек лишь усмехнулся и ответил: да, это все он уже слышал от родителей Нелли, от каждого по очереди – мать и отец девицы развелись много лет назад; – да, совет, безусловно, хорош, но к нему, и к Нелли, и к их чувствам не имеет ни малейшего отношения!

Мартин Фагерст составил себе состояние благодаря врожденному умению определять, когда сработают угрозы, а когда разумнее уступить. Стиснув зубы, он примирился с неизбежным.

И вот результат – все упоенно слушают, как сладкоголосый священник соловьем разливается про любовь да смысл жизни, а пустоголовые женщины, включая мать невесты, хлюпают в платочки. С какой стати? Не она ли благополучно разошлась с мужем?

Проклятье! Сам он тоже изведал все прелести развода, а если обратиться к еще более далекому прошлому и вспомнить о том фарсе, который и его собственным родителям угодно было называть браком, получится, что новый союз – одна из составляющих кошмарной бракоразводной статистики. Можно поспорить на что угодно: больше половины собравшихся в церкви о разводах знают не по книжкам!

Вся эта пышность и блеск – зачем? Чепуха какая!

По крайней мере, его собственное достопамятное и – благодарение Небу! – недолгое участие в матримониальных распрях с десяток лет назад на настоящий брак не особо-то походило.

Свадьба Мартина Фагерста была из тех, что в желтой прессе называются скоропалительными: за роскошным банкетом по поводу слияния нескольких крупных корпораций в одну последовал перелет в Новый Орлеан со случайной подружкой. Неудивительно: празднество длилось все выходные, рекой лилось шампанское, а вот здравого смысла недоставало. К несчастью, он это понял с опозданием на двадцать четыре часа. За поспешным бракосочетанием последовал далеко не столь поспешный бракоразводный процесс: расчетливая новобрачная и ее высокооплачиваемые прихвостни-адвокаты взялись за дело всерьез…

Вот так похоть и меркантильные интересы выступает под маской любви! Но попробуй-ка объясни это Александру!

Мартин нахмурился; голубые как лед глаза сощурились. Не время предаваться мрачным мыслям!

Он любил Алека, как если бы речь шла о собственной плоти и крови. Мальчик был ему вместо сына: благодаря Алеку досада от несбывшегося отцовства отчасти отступила на задний план. Вот почему он, Мартин Фагерст, согласился поучаствовать в шаманской церемонии, делая вид, что страшно растроган. Мило улыбался и даже пообещал потанцевать с пухленькой малюткой, одной из подружек невесты, и окружить ее вниманием, потому что Алек, видите ли, сказал, что это лучшая подруга Нелли. Бедная толстушка, к тому же ужасно застенчивая, панически боялась остаться на празднике без кавалера… Ну что на это скажешь?

Он сделает все, что входит в обязанности заботливого отца. А потом возвратится в гостиницу на озере, где он и Кэрол провели предыдущую ночь…

Мартин оглянулся на свою подругу, сидевшую в третьем ряду. Уж кто-кто, а Кэрол не позволит себе расчувствоваться! Она тоже прошла через развод и полностью разделяет образ мыслей своего теперешнего приятеля. Брак – современная форма рабства, говорила она в самом начале их знакомства… Правда, с недавних пор Мартин почувствовал неуловимую перемену. Куда делась былая трепетная нежность? Подруга стала более властной, требовательной. «Ну и где тебя носило, Мартин Фагерст?» – спрашивала она, если в течение дня он не находил времени для телефонного звонка. Да и переезд на новую квартиру она тоже отнесла на свой счет; собралась было заказать мебель по своему вкусу, но Мартин вовремя вмешался и предотвратил неприятный сюрприз.

Кэрол возмутилась, устроила безобразную сцену. Выходит, характер у нее отнюдь не ангельский… Мартин поморщился. Пожалуй, отношения с Кэрол себя исчерпали. Они вместе вот уже шесть месяцев, однако, когда женщина начинает считать тебя своей законной добычей…

– Дядя?..

Он тряхнул головой. Алек настойчиво шептал ему что-то. Неужели мальчик одумался?

– Кольцо, дядя!

Кольцо? Ну, конечно! Шафер принялся суматошно рыться в кармане. Где же оно? Наконец Мартин извлек на свет строгий золотой ободок и уронил его в протянутую ладонь жениха. Одна из подружек невесты звучно всхлипнула; мать виновницы торжества, не утирая слез, потянулась к руке экс-супруга, стиснула ее в своей и тут же выпустила, словно обожглась о горячую картофелину.

О, радости брака!

Мартин Фагерст заставил себя прислушаться к словам священника.

– А теперь, – торжественно возгласил служитель Божий, – если среди нас есть тот, кто может назвать препятствия, в силу которых Александр Фагерст и Нелли Доминик Блоссом не вправе сочетаться законным браком, пусть говорит или навеки…

В этот-то момент и раздался грохот. Почти все находившиеся в церкви оглянулись. Бросил быстрый взгляд на дверь и Фагерст.

В дверном проеме стояла женщина: четко очерченный силуэт на фоне ослепительно яркого весеннего солнца! Порыв ветра, ворвавшийся в церковь, взметнул ее волосы, колоколом надул юбку.

Гости оживленно зашептались в восторге от скандальной заминки. Священник с достоинством откашлялся.

Женщина шагнула вперед, из слепящего зарева в неясный полумрак. Восхищенный гул, начавший было затихать, зазвучал с новой силой.

Неудивительно, подумал Мартин, подобная красота нечасто встречается. В ней чудилось что-то знакомое; но нет, прежде они не встречались, иначе он бы знал ее имя. Таких женщин не забывают.

Волосы ее вобрали в себя все оттенки осени: темно-каштановые, отсвечивающие золотом, вьющиеся локоны обрамляли нежный овал лица. Широко распахнутые, огромные глаза… А какого, собственно, они цвета? Серого? Нет, скорее, голубого. На таком расстоянии не видно… На незнакомке не было украшений. Впрочем, драгоценные камни померкли бы перед совершенством ее красоты. Даже ее платье, цвета неба перед грозой, отличалось благородной простотою покроя – круглый ворот, длинные рукава и короткая, пышная юбка…

Фагерст не сводил глаз с незнакомки. В ней все потрясало: высокая округлая грудь, тонкая талия, плавный изгиб бедер. Ослепительно прекрасный образ ее дышал сладострастием и невинностью: удивительное, непостижимое сочетание! Впрочем, невинность, цинично подумал Мартин, не более чем искусная имитация. Перед ним не дитя малолетнее, а взрослая женщина. И при этом – сногсшибательно красивая, слишком уверенная в себе…

Новый порыв ветра ворвался в распахнутую дверь. Незнакомка поспешно оправила юбку, но Фагерст уже успел увидеть длинные, стройные ноги, – мечта, да и только! – и на одно-единственное мгновение взгляду его открылась интимная полоска черного кружева…

В толпе зашептались громче. Кто-то засмеялся. Незнакомка, разумеется, услышала, но нимало не смутилась. Напротив, расправила плечи и презрительно сощурилась.

Я мог бы стереть это выражение с твоего лица, неожиданно для себя подумал Мартин, и желание, жаркое и все подчиняющее, словно расплавленная лава, нарастающей волной устремилось по венам.

О да, это ему под силу! Нужно только пройти между рядами, подхватить ее на руки и унести в луга, что раскинулись ярким зеленым ковром прямо за церковью. Он уложит ее на мягкую сочную траву, прильнет губами к благоуханным устам, медленно расстегнет молнию на сине-фиолетовом платье, насладится каждой частичкой ее естества, осыпая поцелуями ее плечи, руки, грудь… И она затрепещет от страсти…

Фагерст облизнул пересохшие губы. Что это с ним такое? Он не зеленый подросток, из тех, что упиваются эротическими фантазиями, листая «Плейбой».

Чепуха какая, мрачно подумал он, и тут незнакомка встретилась с ним глазами и намеренно не отвела взгляда. Сердце его учащенно забилось, а на губах красавицы заиграла торжествующая улыбка, яснее слов говорившая: знаю, о чем ты подумал; смех, да и только!

Мартин импульсивно сжал кулаки и шагнул вперед. В ушах зазвенело, перед глазами поплыли цветные круги.

– Дядя, – прошептал Алек, и в это самое мгновение ветер снова громыхнул створкой двери о побеленную стену старой церкви.

Резкий звук развеял чары, сковавшие собравшихся. Кто-то кашлянул, кто-то чихнул. Представительный джентльмен, сидевший в последнем ряду, поднялся с места, подошел к двери и плотно закрыл ее. Затем любезно улыбнулся незнакомке, словно говоря: ну вот, все улажено. Та, проигнорировав и улыбку и помощника, оглянулась в поисках свободного места. Затем села, скрестила длинные ноги, сложила руки на коленях с вежливо-скучающим выражением на лице. Всем своим видом она давала понять, что не понимает причин задержки брачной церемонии.

Священник снова откашлялся. Медленно, с явной неохотой присутствующие повернулись лицом к алтарю, и все взгляды снова устремились на молодую пару.

– Если никто из присутствующих не может назвать препятствий, в силу коих Александр и Нелли не вправе сочетаться браком, – затараторил служитель Божий, словно опасаясь новой помехи, – тогда, по законам Господа и штата Калифорнии, объявляю вас мужем и женой.

Алек повернулся к невесте, заключил ее в объятия и поцеловал. Органист заиграл соответствующую мелодию, гости встали, толпа хлынула к выходу, и Мартин потерял незнакомку из виду.

Спасена! – с облегчением подумала Глэдис при звуках финального аккорда. Что за кошмарное появление! Опоздать на свадьбу к Нелли – грех непростительный, но прервать церемонию и выставить себя на всеобщее обозрение! Глэдис едва подавила стон. Не далее как на прошлой неделе за ланчем Нелли предсказала, что именно так оно и будет.

Викки привезла дочь в Лос-Анджелес на последнюю примерку платья и пригласила сестру пообедать вместе: дескать, давно не виделись. Нелли, вся во власти переживаний, что переполняют сердце в восемнадцать лет, вздыхала над тарелкой спагетти, то и дело поднимая глаза на Глэдис.

– Ох, тетя Глэдис, – повторяла она, – какая ты красавица! Ох, мне бы твою внешность!

Глэдис невольно залюбовалась прелестным личиком девушки, на котором еще не оставили следы ни макияж, ни заботы и треволнения дороги под названием «жизнь», и улыбнулась.

– Это мне бы твою внешность, – мягко отозвалась она, – и я бы до сих пор позировала для обложки «Элль».

Разговор перешел на карьеру Глэдис, что явно клонилась к закату, – но тут Викки и Нелли в один голос стали уверять, что это не так, – а затем и на ее будущее. Ей удалось изобразить свои планы в более радужных красках, нежели это соответствовало действительности. Затем заговорили о свадьбе Нелли.

Оказывается, по мнению племянницы, тетя, несомненно, затмит всех приглашенных дам и невесту в том числе. Вот тогда-то Глэдис и решила, что станет держаться в тени. Слишком уж она узнаваема – достаточно войти в дверь, чтобы внимание всех присутствующих переключилось на звезду рекламы… Заходящую звезду, если смотреть правде в глаза! А ей меньше всего хотелось испортить праздник любимым людям!

– Тетя Глэдис!

Она подняла взгляд. Нелли и ее юный красавец-жених дошли до ее ряда.

– Малышка моя, – улыбнулась она и порывисто обняла племянницу.

Секундная заминка, и молодожены проследовали дальше, к распахнутым дверям.

Глэдис решила не спешить и снова опустилась на скамью, вся во власти переживаний из-за своего опоздания на свадьбу. И надо же так хлопнуть дверью! Хотела остаться незамеченной, а оказалась в центре внимания всех собравшихся! А кто этот наглый тип рядом со священником? Какие у него холодные глаза! Неужели опекун Алека? Точнее, бывший опекун. Кажется, его зовут Мартин. Да, Мартин Фагерст! Господи, что за ужасное имя! Ну, конечно, он же швед.

Ей хватило одного взгляда, чтобы оценить Фагерста по достоинству. К сожалению, такого рода самцы были ей знакомы лучше некуда. От подобных типов женщины сходят с ума: широкие плечи, узкая талия, мускулистое тело, правильные черты лица, глаза, вспыхивающие ослепительно синим огнем, бронзовый загар… Светлые волосы небрежно отброшены назад. И в то же время во всем его облике есть что-то жесткое, первобытное. Типичный варяг!

И внешность и деньги – все при нем, с досадой подумала Глэдис. Отсюда и манера держаться – с этакой чисто мужской заносчивостью. А как он смотрел на нее! Словно увидел новую игрушку, завернутую в золоченую фольгу и доставленную специально ему на потеху. Он вежливо улыбался, но в глазах читалось совсем иное. «Крошка, – говорил этот взгляд, – хотелось бы мне поглядеть, что у тебя там под платьем».

Не дождешься! – холодно подумала Глэдис. Ох, как ей это все осточертело! Слишком уж много развелось на свете самовлюбленных нахалов, которым деньги и власть ударили в голову. Не она ли по глупости целый год позволяла водить себя за нос одному из них?..

А гости тем временем толпой двигались к выходу. Подружки невесты, возбужденно хихикая, пронеслись мимо в вихре лазурных и розовых шелков. Смущенно усмехаясь, прошли друзья жениха – невероятно юные и невероятно красивые в парадных костюмах. Вот Викки прошествовала мимо рука об руку со своим «бывшим», на мгновение задержалась и нежно обняла сестру. Сейчас должен появиться тот самый тип, что нагло пялился на нее и раздевал взглядом… Вот и он легок на помине – замыкает процессию в паре с одной из подружек невесты. Девчонка в дочери ему годится, а туда же, повисла на руке как спелая груша!

Малышка взирала на кавалера широко раскрытыми, громадными словно блюдца глазами, а тот знай расточал ей любезности, улыбаясь неотразимой белозубой улыбкой. Глэдис нахмурилась. Девочку с ума свели мускулы, накачанные в спортзале, загар кварцевых ламп и самоуверенность, прямо пропорциональная банковскому счету. А мистер Самец просто упивался дешевым успехом!

Мерзавец, холодно подумала Глэдис и, не успев сообразить, что делает, шагнула вперед и преградила Фагерсту путь.

Подружка невесты так увлеклась, строя глазки своему ослепительному кавалеру, что едва не поскользнулась, когда тот резко остановился.

– Что такое? – пискнула девушка.

– Ничего, – отозвался ее спутник, не сводя глаз с Глэдис.

Малышка уставилась на выросшую перед ними словно из-под земли красавицу, и в ее глазах мелькнула досада.

– Пойдемте, Мартин! Надо нагнать остальных.

– Ступай, Джеки. Я тебя догоню.

– Меня зовут Джинн!

– Прости, – машинально извинился Мартин, по-прежнему завороженно глядя на незнакомку. – Иди, я скоро буду.

Девушка одарила Глэдис крайне неприязненным взглядом, подобрала юбки и побежала вперед.

Такого оттенка глаз, как у стоящего перед ней мужчины, Глэдис еще не доводилось встречать. Холодная ясная синева, и радужка, обведенная иссиня-черным ободком, словно прорисованная тушью! Лед, подумала она, осколки северного айсберга.

В горле застрял комок. Надо было остаться на месте, вдруг осознала она. С этим человеком шутки плохи…

– Да? – Фагерст вопросительно склонил голову.

Голос его, низкий, с легким акцентом, превосходно гармонировал с отчужденностью взгляда. Церковь уже опустела. В нескольких футах, за дверью, звучал веселый смех, но здесь, в безмолвии сгустившихся теней, Глэдис слышала только учащенный стук собственного сердца.

– Вы хотели мне что-то сказать?

Его слова прозвучали вполне вежливо, но у Глэдис почему-то перехватило дыхание. В какую-то секунду отчаянно захотелось повернуться и убежать, пока не поздно, но она никогда еще не спасалась бегством. Кроме того, зачем оставлять победу за Фагерстом? Бояться нечего, абсолютно нечего!

Глэдис выпрямилась в полный рост, отбросила волосы со лба и устремила на мужчину холодно-высокомерный взгляд, тот самый, что сделал из нее звезду журнальных обложек.

– Только то, что вид у вас прежалкий, – отчеканила она. – Играете с этой крошкой…

– Играю с… Я?

– Право же, – продолжала она, и теперь ее воркующий голосок прозвучал язвительной насмешкой, – вам не кажется, что дурачить детей как-то неспортивно? Для ваших игр подошла бы партнерша постарше, способная понять, что вы из себя представляете!

Этот варяг так долго не сводил с нее глаз, что Глэдис решила: набрала-таки пару очков! Но вот Фагерст улыбнулся, и сердце молодой женщины беспомощно затрепыхалось в груди. Он шагнул вперед, оказавшись от нее на расстоянии вытянутой руки.

– Как вас зовут?

– Глэдис, – растерянно отозвалась она. – Глэдис Рейнджер, но я не понимаю…

– Целиком и полностью с вами согласен, мисс Рейнджер. Игра становится куда увлекательнее, если играть на равных…

В его взгляде она прочла продолжение, но было уже поздно. Мартин Фагерст обнял ее за плечи, резко привлек к себе… и поцеловал.