Любовь Носорога

Глава 1

– Не, Колян, не та… Там такая… Мммм… – Молодой парень в форме охранника мечтательно закатил глаза и причмокнул губами, не находя слов для описания.

Его напарник, отрываясь от мониторов, на которых, ввиду позднего часа и окончания рабочего дня в восемнадцать ноль-ноль, не происходило ровным счетом ничего, насмешливо посмотрел на говорившего:

– И чего? И с чего ты взял, что она на тебя запала? Ты, Митек, простой охранник. Тебя никто в упор не видит.

– А она увидела! – взвился Митек, обиженно поджимая губы, – и улыбнулась! И вообще, я не охранник, я секьюрити! С правом ношения оружия!

– Ага, – заржал его собеседник, очень обидно и громко, – секьюрити, бля… Иди оружие свое протри, а то запылилось!

При этом он выразительно глянул на видавшую виды дубинку, за ненадобностью давно уже валявшуюся на продавленном диване комнаты наблюдения.

– Да пошел ты, – Митек отвернулся, решив больше не разговаривать с ехидным напарником, и уставился на мониторы.

Минут пять прошло в молчании. Но затем активный парень, совершенно не умеющий долго злиться и находиться в тишине, что, вообще-то не есть хорошо для его специальности, опять хмыкнул.

– Слушай, а чего на директорском уровне не поставили камеры?

– А с чего ты взял, что не поставили?

– Ну, у нас нет их картинки.

– А нам и не надо. Меньше знаешь, крепче спишь.

– А…

– И вообще, нехер лишние вопросы задавать. Ты здесь недавно, пока не нарвался. У Носорога крутая служба охраны. Они и имеют доступ к камерам. Везде. И у нас в том числе.

– Носорог? – Митек удивленно выпучил глаза.

Его напарник со вздохом оглядел парня:

– Тебе сколько лет? Здешний?

– Двадцать… Нет… Год назад приехал…

– Понятно. Не в курсе, значит… У нас здесь даже пацаны десятилетние знают, кто такой Носорог.

– Да кто это вообще?

– Это, бля, Колосов Павел Сергеевич. Это имя тебе знакомо, надеюсь? На кого работаешь, в курсе?

– А почему Носорог?

– А потому что здоровенный, прет напролом и боли не чувствует. И не остановить его нихера. Ничем. Вообще. Крутой боец был. На ринге всех укладывал. Ну неужели не слышал? Паша Носорог?

– Нет… И чего, бывший спортсмен, что ли? Откуда столько бабок?

– А это не твое дело, щенок. И не трепись. Я зря вообще рот раскрыл…

– Да ладно, ты че! Я никому!

– Ага…

Митек еще попытался порасспрашивать про страшного Носорога, но напарник молчал, уже, наверно, сожалея о своей откровенности.

Тогда стажер опять обиделся и тоже замолчал.

Время смены тянулось медленно, камеры не показывали ничего интересного, огромный, самый дорогой и современный бизнес-центр в их областном городе, был погружен в тишину.

Поэтому внезапное движение на пятом этаже, где заседала бухгалтерия холдинга, которому и принадлежал этот бизнес-центр, привлекло внимание сразу.

Митек какое-то время наблюдал за светловолосой женщиной, сначала купившей кофе в автомате и затем нажавшей кнопку вызова лифта, а потом удивленно пробормотал:

– Бля, и чего им дома не сидится? На три часа задержалась на работе.

– Значит, надо так. – Отрезал его напарник сухо, пресекая всякие дальнейшие разговоры, – говорю тебе в последний раз, нехер задавать лишние вопросы. И вообще болтать.

Митек опять обидчиво поджал губы, наблюдая за женщиной, устало облокотившейся на стену возле лифта и медленно прихлебывающей кофе. Лица ее не было видно, только светлые короткие волосы в небрежной укладке и вполне симпатичную фигурку, сейчас выражающую полную выжатость. Наверно, много работы, сидела у монитора, без конца сверяя свои многочисленные таблицы и ломая глаза.

Лифт открылся, женщина, не поднимая головы, шагнула внутрь.

Затем кабина поехала наверх. Наверно, кто-то еще был в здании так поздно, и вызвал лифт. Митек удивился, что и на директорском этаже тоже есть сумасшедшие, кому неймется поработать сверхурочно.

А потом, когда едущий уже вниз лифт внезапно остановился между этажами, охранник удивился. Застряли что ли? Но вызова не поступало, а камер там тоже не было установлено. Или были, но выходили не к ним в охранку.

Митек оглянулся на напарника, думая, спрашивать ли о странности с лифтом, но наткнулся на угрюмое лицо и решил пока не лезть. И так чего-то недоволен мужик, шугается всего на свете. Ну подумаешь, спросил про Носорога! Тоже мне, секрет секретный. Да пошел он!

Лифт стоял уже пять минут. Митек ерзал. Потом не выдержал все-таки:

– Коль, глянь, че такое? Лифт, похоже, застрял. А там баба из бухгалтерии. Может, от страха в обморок грохнулась? Она вообще какая-то хиленькая, словно жевали ее и не дожевали…

Коля посмотрел по камерам, потом вздохнул:

– Одна она что ли?

– Да не понял я… Лифт наверх шел еще, может, там кого-то из дирекции подхватил…

– Ладно. Ждем еще пять минут, потом пойдем проверим.

– А вдруг ей там плохо? Сердечный приступ или еще что…

– А вдруг она вышла просто наверху, а лифт пошел вниз? Сам? Тогда это не наша печаль, ее служба Носорога прихватит.

Они еще немного попрепирались, решая, как поступить, потому что комнату охраны покидать можно было только в крайнем случае, а во всех остальных – оставаться на месте и вызывать специальную службу. Пока спорили, лифт опять пошел вниз. И мимо них, на подземную парковку.

Охранники замолчали, напряженно глядя в мониторы, ожидая, когда двери раскроются.

Лифт остановился. Раскрыл двери, выпуская двоих пассажиров. Мужчину и женщину.

Мужчина, темноволосый, коротко стриженный, очень крепкий и широкоплечий, остановился, доставая сигареты. Женщина, чей локоть он выпустил для того, чтоб подкурить, неуверенно сделала шаг назад. В сторону от него.

Мужчина убрал сигареты, сделал пару глубоких затяжек, не отводя взгляда от светловолосой спутницы, в которой Митек узнал ту самую бухгалтершу, что заходила в лифт, устало опустив плечи. Правда, теперь во всей ее фигуре явственно сквозило напряжение. И желание оказаться подальше от мужчины. Который отбросил прочь окурок и, шагнув к ней, резко дернул к себе за талию, прижал и грубо поцеловал. Женщина слабо уперла руки в его широкие плечи, Митек, задержав дыхание, прилизил на максимальную и увидел, как тонкие пальцы сжали ткань дорогого пиджака, словно пытаясь оттолкнуть, а затем бессильно опали вдоль тела, а сама женщина покорно застыла, позволяя мужчине жадно целовать ее губы, щеки, шею, порывисто дергать ворот кофточки, добираясь до плеча, поразившего Митька в полутьме парковки своей белизной и нежностью кожи, очевидной даже через объектив камер.

Заметно было, что она в ступоре, в шоке, замедленно, но отвечает на грубые ласки мужчины, подчиняется его напору. Вот руки поднялись и сами легли на плечи, опять сминая пиджак, вот тело прильнуло теснее, делая объятия еще откровеннее, и Митьку стало внезапно жарко. Нереально жарко, как не от всякого просмотра порнушки бывало. Этот поцелуй, с одной стороны грубый, практически насильственный, а с другой стороны невероятно горячий, покоряющий именно своей дикой животной стороной, возбуждал даже его, стороннего наблюдателя. А что же происходило в таком случае между теми, за кем они наблюдали так жадно, затаив дыхание?

Неизвестно, сколько бы Митек наблюдал за ними, открыв рот, но тут рядом отмер его напарник, выругавшись тоскливо и грязно.

Митек не понял таких эмоций, повернулся, чтоб сказать, что знает эту бабу, но Коля опередил:

– Сууука… – простонал он, не отрывая взгляда от монитора, где мужчина все еще никак не мог оторваться от беспомощной женщины, опять целуя ее в губы, долгим жарким поцелуем, полностью укрыв хрупкую фигуру своим крепким телом, так, что охранникам в камеру виднелись только светлая макушка и поднявшиеся на цыпочки ноги в узкой офисной юбке, – Носорог… Нам пиздец…

– Кто? – Митек пропустил мимо ушей последнюю фразу, жадно разглядывая парочку, – это Паша Носорог? Это он? А она тогда кто? Его баба?

– Не знаю, кто она. И знать не хочу. Бля. Попали мы с тобой, Митек. Попали.

Коля без сил повалился в кресло, уже без интереса, с ненавистью разглядывая целующихся на парковке людей, перевел взгляд на напарника, еще ничего не вкурившего по молодости и глупости:

– Это Носорог. И нам пиздец. Ты слышишь меня? Мы не должны были этого видеть.

– А че такова? – не понял Митек, – ну баба, ну выебет он ее щас на парковке… Стой! Надо запись сохранить! Потом в сеть выложу! Прикинь, сколько просмотров соберу?

– Дебил, – Коля покачал головой, прекрасно понимая, что работает здесь последний день, и никак не препятствуя напарнику. Все равно не успеет.

Тут на парковке Носорог оторвался от своей женщины, и, резко развернувшись, в упор глянул прямо в объектив следившей за ними камеры. Так глянул, что Митек почувствовал внезапную слабость в ногах и порадовался, что их разделяет целый этаж. Потому что даже через камеру взгляд бил, как кулак, прямо в грудь. И сердце останавливалось. И дыхание перехватывало.

– Нихера себе… Вот это он смотрит… Не удивлюсь, если баба в коме вообще… И так, в коме, перед ним ноги и раздвинет…

– Заткнись, дебил. Не усугубляй. – Коля покосился на монитор, где Носорог уже шел к машине, прихватив за локоть вяло перебирающую ногами женщину и другой рукой прижимая к уху сотовый.

– Да ты че? Испугался что ли? – Митек активно шерудил на пульте, копируя запись, – щас… Щас…

– Не делай этого, дурак, – Коля, впрочем, даже не пошевелился, чтоб остановить, словно потеряв интерес ко всему происходящему, – хуже будет…

– Да че будет-то?

Коля достал из шкафа бутылку водки и хлебнул прямо из горла. Разговаривать с напарником больше смысла не было.

– Это, бля, кто еще? – удивленно вылупился на промелькнувшие темные фигуры Митек, отвлекаясь от записи, которую уже успел перекачать себе на телефон в нарушение всех инструкций. – Это как они прошли? И куда?

– К нам, дебила кусок, – Коля рассмеялся пьяно и отшвырнул пустую бутылку в угол, – встречай!

Митек не успел ничего ответить, потому что в этот момент дверь охранки, запертая изнутри на серьезный такой замок, распахнулась…

На следующее утро, вызванная ночью по тревоге сменная охрана долго обсуждала дебилов-напарников, нажравшихся на рабочем месте паленой водки и угодивших в реанимацию. Как они умудрились при этом ноги-руки поломать и сотрясы получить, вообще непонятно… Теперь не скоро выпишутся. А когда выйдут, то ни в одно приличное место в городе их не возьмут с такой-то репутацией. Но другим пример. Нельзя пить на рабочем месте, нарушая внутренний распорядок и трудовой кодекс.