Любовь подскажет

Глава 1

Настя металась по рынку как сумасшедшая. Конечно, насколько это позволяла плотная, казалось, компактная и безликая толпа людей, которым всем вот прямо обязательно сегодня понадобилось приехать на рынок!

Настя в отчаяньи привстала на цыпочки, пытаясь разглядеть зелёную потрёпанную шапочку из-за серо-коричневых спин, но это было всё равно, что искать жеребёнка в огромном табуне, Артёмка-то до метра едва дорос, куда его разглядишь.

Машинально она поправила капюшон на Ленкиной голове. Вот кому пофиг веником, так это малой! Спит себе в своей сумке-кенгуру и в ус не дует. А Артёмка плачет небось, где-то в толпе, маленький, один-одинёшенек, напуганный и безголосый.

Настя и сама принялась всхлипывать, готовая поддаться нормальной материнской истерике. Её рука ещё хранила тепло маленькой ладошки сына с того момента, когда толпа безжалостно разъединила их на перекрестке между палатками. Настя попыталась пробиться назад, туда, где в последний раз видела Артёма, но как же, пробьёшься через людей, которым надо совсем в другую сторону! Тогда она решила обойти пятачок палаток и вернуться на то место с другой стороны, но, в слезах, наткнулась на помеху.

Чья-то сильная рука придержала её от увлекающего в совсем ненужное Насте направление потока людей. Настя подняла голову, вытирая слёзы ладонью, и увидела настоящий ужас — высокий и широкий мужик, с бритой головой и лицом бандита, хмуро смотрел на нее. А Настя пялилась на него, не зная, как обойти и что сказать, и только крепче прижала Ленку к себе. Наконец, браток спросил раздраженно:

— Ты чего?

— У меня ребёнок потерялся, — проблеяла Настя. Мужик бросил взгляд на спящую Ленку, и Настя спешно добавила:

— Мальчик. Шести лет.

Браток покачал головой и, не отпуская Настиной руки, повёл её за собой. Идти за ним оказалось легко и приятно — он рассекал толпу людей, словно ледокол, давая возможность катеру-Насте спокойно плыть в фарватере.

Он привел её в бюро, где сидела дородная пожилая тётка, сам продиктовал и расплатился за объявление, уточнив у Насти детали, и над стадионом поплыл гнусавый голос, призывающий к посетителям привести потерявшегося мальчика Артёма шести лет, одетого в синюю курточку с роботом на спине и зелёную трикотажную шапочку с надписью Адидас. Настя опустилась на предложенный ей стул, сама не своя от переживаний, и приведший её парень неловко затоптался рядом. Она не поняла, почему он не ушел, но покорно приняла из его руки пакет бумажных салфеток, наспех вытерла глаза и красный от холода и слёз нос. Парень сказал, желая утешить Настю:

— Найдётся он… Сколько теряются здесь — всех приводят, правда, Семёновна?

— А как жеж! — кивнула тётка, перебирая бумажки на столе. — По двадцать детишков за месяц объявляем! Только, конечно, больше папаши теряют. И всех приводют, а что, цыган-то тут нету, а кому еще мелкие-то нужны…

Настя слушала вполуха. Нужен то Артёмка только ей, это неоспоримо, а вот что он должен испытывать в этот момент, она даже представить не могла. И так он у неё забитый, всего боящийся, а в толпе незнакомых людей, наверное, вообще голову потерял.

Дверь раскрылась, и женщина средних лет заглянула в помещение:

— Добрый день! Это сюда мальчика, который потерялся?

Она буквально втащила упирающегося Артёма в бюро, и Настя от радости не смогла даже встать — ноги начисто перестали слушаться. Артёмка увидел её и бросился к ней, судорожно обнял и сунул голову под мышку.

— Ну все, все, котёнок! — от напряжения Настя чуть не расплакалась. — Я тут, теперь больше тебя не отпущу!

Она встала, крепко держа Артёма за руку, и с чувством сказала женщине:

— Спасибо вам большое!

— Да не за что, чего там, — усмехнулась та. — Стоит плачет, а сказать ничего не может, видно, перепугался до смерти… Ты уж больше не теряйся, малыш!

Настя погладила Артёмку по голове и обратилась к парню, что привел её:

— И вам тоже спасибо!

Он кивнул и бросил:

— Ладно, давай, подвезу до дома.

— Спасибо, мы на трамвае, — вежливо отказалась Настя, но парень осуждающим тоном возразил:

— С мелкими на трамвае, в самый грипп… Подвезу, сказал!

И, не слушая возражений, взял за запястье и потянул к выходу.

Настя нехотя подчинилась, у неё просто не было сил воспротивиться, рынок вконец вымотал её.

В молчании они вышли с Динамо, добрались до светло-серой блестящей «Ауди». Парень распахнул заднюю дверцу:

— Давай, пацан, не жмись, залазь!

Настя помогла Артёму забраться на заднее сиденье, пристегнула его и села рядом, осторожно придержав всё ещё спящую Ленку.

Новый знакомый завёл мотор и спросил, не оборачиваясь:

— Куда ехать-то?

— Улицу Захарова знаете?

— Это возле площади Победы? — уточнил парень, включая навигатор, и Настя кивнула. Он с усмешкой глянул на неё в зеркальце и небрежно спросил, трогая машину:

Глава 2

А потом наступило утро. Которое началось, как всегда, с Ленкиного вопля. Какой бы мирной соней ни была дочка, завтрак она требовала настойчиво и громко. Настя подняла голову с подушки и хотела встать, но со стоном упала обратно. Голова болела, аж раскалывалась на составные части, желудок с мученическим упорством заявлял о том, что с ним вчера плохо обошлись, и, ко всему прочему, конечности, как нижние, так и верхние, решили дружно и подло объявить забастовку. Настя застонала и была поддержана Ленкой, которая начала нервничать. Надо было как то вставать. Как — видно будет…

Настя, морщась и перебирая руками по краю кровати, кое-как подняла верхнюю часть туловища и спустила ноги на пол.

— Сейчас, лапочка моя… — прошептала она дочке. — Мама вчера сдурила немножко… Сейчас тебя накормлю…

Она по стеночке добралась до кухни, обвела взглядом вроде бы знакомое помещение. Сегодня ей было незнакомо все на свете… Впрочем, вчера на кухне был бардак! Во всяком случае, посуду она не мыла. Значит, Вова? Вот неугомонный! Инструменты сложил ровненько у раковины, посуду помыл, ладно, так он ещё и противень отдраил из-под отбивных! Дверь за собой тихонечко закрыл. Господи, где таких мужиков делают? Штучное производство, небось, по каким-нибудь шведским технологиям…

Настя на полном автомате приготовила Ленке бутылочку, отнесла в кроватку, подождала, пока глазёнки не начнут сонно закрываться, и вернулась на кухню. Шесть утра. Выпить крепкий, привезённый вчера Вовой кофе, выкурить сигарету и сходить поработать…

Сигарету?! Настя обернулась от плиты. Пачка «Ротманса» лежала посреди стола, на видном месте. Видно, Вова вчера забыл. Ничего, придет сегодня, заберёт… Ах да, точно, она же с пьяной головы просила его починить кран в ванной и себя заодно! Ну вот, небось подумал бог знает что!

Настя покраснела от одной мысли о своих вчерашних безобразиях. Она ж не такая, блин! Совсем разошлась от четырёх рюмок. Надо будет извиниться сегодня. Если, конечно, Вова придёт.

Кофе слегка разбудил её. Настя достала сигарету из пачки, закурила дрожащими руками. Взгляд её упал на холодильник. Не веря своим глазам, она встала, подошла поближе, прочитала записку, придавленную магнетом: «Доброе утро, если голова болит — в холодильнике пиво. До вечера. Сантехник» и смеющийся смайлик. Настя против воли улыбнулась. Даже писульку оставил, заботливый какой! Интересно только одно — что он тут забыл? Неужели, не женат? Или с женой поссорился?

Да, скорее всего, грустно вздохнула Настя. Такой мужик и совершенно свободен — так не бывает.

Она допила кофе, затушила окурок в пепельнице и пошла проверить детей. Оба сопели, беззаботно разметавшись под одеялами. Настя быстро оделась, зашвырнув сиреневую разлетайку в шкаф, и вышла из квартиры, неслышно закрыв дверь.

На улице было прохладно, но для зимы совсем тепло. Ночью снег превратился в дождь, и сугробы почти растаяли. Настя поскребла метлой, разгоняя остатки грязного снега, набрала песка в баке и всё-таки посыпала, на всякий случай. В такие дни делать ей было практически нечего, и она с чистой совестью вернулась домой. Дети ещё спали, и Артёмку пришлось будить, чтобы не опоздал. Они рысцой пробежались до садика в соседнем дворе, и Настя поспешила домой. Ленка скоро проснётся, и свитер надо заканчивать, осталось три дня до срока, а у неё ещё рукава даже не начаты.

На кухне она снова бросила взгляд на холодильник. Записка отчего-то согрела изнутри, и Настя улыбнулась сама себе. Пиво, конечно, плохая идея, но делать нечего, свитер надо вязать, деньги очень нужны. А с похмелья дрожащими руками и с туманной головой много она не навяжет!

Настя открыла холодильник. Нахмурилась — вот ведь накупил жратвы! Бутылка шампанского стояла в дверце, рядом с пивом, и Вова устроил туда же ополовиненную бутылку «Пшеничной», сунув под крышку ещё одну записку «Не пей без меня! Не прощу!»

Настя покачала головой. Ну конечно, она не будет пить. Неужели Вова подумал, что она алкоголичка? Так уж вышло, расслабилась, наверное, ей было необходимо, чтобы снять напряжение. Настя взяла бутылку пива, откупорила и глотнула горький напиток. Пиво она не любила, но лечиться было надо.

После пяти-шести глотков желудок слегка присмирел, холод пива положительно подействовал на него. Голова вроде тоже уменьшилась в размерах. Теперь можно было и размышлять. Настя снова открыла дверцу холодильника, изучая содержимое. Вова по простоте душевной купил те продукты, которые, видимо, любил сам. Колбаска и креветки, масло, сыр, сливки к кофе (это уж явно для неё, подумала Настя, облизнувшись), кусок мяса в целлофане, пакет с помидорами, другой с огурцами, третий с зелёным луком. Офигел совсем, цена у него ещё та зимой!!! Но данная мысль посетила её в паре с какой-то странной нежностью, и Настя нахмурилась. Не хватало ещё влюбиться в женатого мужика! Надо ей это?

Не надо, решила она, закрывая холодильник. Ужины ужинами, краны кранами, а вот лябоф ей сейчас совершенно ни к чему! Лучше призадуматься, что приготовить на ужин, а то соблазнила человека отбивнушками, теперь надо соответствовать.

Глава 3

Ночью ей снились ужасно сексуальные сны, но Настя ни за что на свете не смогла бы сказать, кто был героем этих снов. Ей хотелось, чтобы это был Вова, и она убедила себя, что именно он ей и снился.

Утром она встала свежая и отдохнувшая. Ещё бы, хорошая еда, хороший кофе, сигареты, оставленные Вовой словно невзначай, а главное — проснувшаяся в ней вера в будущее, сделали своё дело. Настя собралась на работу быстро и почти с удовольствием. На улице нападало пять сантиметров рыхлого влажного снега, и Настя споро и молча раскидала это белое царство до асфальта, собрала несколько брошенных там и сям пустых пакетов сигарет, подмела срач перед мусоркой и остановилась передохнуть, опершись на черенок метлы.

И услышала жалобное МЯУ.

Маленькое существо, пошатываясь, вышло из-за мусорки, пошевелило носиком и снова издало тихий пищащий звук. Настя покачала головой. Котёнок был крохотный, худой и облезлый, чёрный, как ворона, и, к тому же, дрожащий от холода. Он сделал пару шагов по направлению к Насте и нерешительно остановился, словно раздумывая, можно ли доверять этому великану. Настя присела на корточки и поманила котёнка:

— Кис-кис-кис! Иди сюда, маленький!

Котёнок потянул носом, пытаясь обнюхать её на расстоянии, и вдруг резво подбежал к ней, ткнулся мордочкой в ладони, ища еду. Настя, не раздумывая, подняла малыша и сунула за пазуху, в тепло. Котёнок завозился, устраиваясь поудобнее, и затих. Настя улыбнулась этому восхитительному ощущению крохотной жизни на своей груди и пошла прятать метлу и лопату в подсобку.

Дома было тихо. Настя вытащила котёнка из-за пазухи и поставила на пол. Он ошалело огляделся, нюхая воздух, и быстро засеменил по коридору в комнату. Настя последовала за ним и успела увидеть кончик хвоста, исчезнувший под диваном. Покачав головой, она пошла на кухню. Достала из холодильника сосиску, меленько покромсала на блюдечко и отправилась приручать дикаря.

Котёнок обнаружился у самой стенки, маленький тёмный комочек с подобранными под себя лапками, только большие глаза светились в полумраке яркими жёлто-зелёными пуговицами. Настя поставила блюдечко на пол, легла рядом на потёртый ковёр и принялась тихонько, полушёпотом звать малыша:

— Кис-кис-кис… Ну иди же сюда, маленький, смотри — я тебе покушать принесла! Кис-кис… Иди сюда, я тебя не обижу.

После трёх минут колебаний и жалобного мяуканья, котёнок наконец, поддался на уговоры (а скорее всего на запах свежей сосиски) и по-пластунски пополз к блюдечку. Настя понаблюдала, как он резво хамает кусочки сосиски, а потом осторожно взяла его рукой под живот. Котёнок, деловито ухватив последние кубики с блюдечка, позволил вытащить себя из убежища, посопротивлявшись чисто для порядка, и Настя прижала его к груди, ласково поглаживая по шёрстке.

— Я, конечно, не специалист по кошкам, — сообщила она котёнку, — но, думаю, что надо тебя постирать. Пахнешь ты помойкой, дружочек, да и вид у тебя, мягко говоря, бомжеватый.

Котик расслабился в её руках, и Настя отнесла его в ванную, пустила воду в раковину, заткнув слив пробкой, и погрузила маленького бомжика в тёплую импровизированную ванну. Наевшийся ребёнок решил притвориться мёртвым, наверное, просто на всякий случай, и позволил аккуратно помыть себя со всех сторон. В большом махровом полотенце он выглядел ещё мельче и жальче, и Настя почувствовала жаркий прилив нежности, вполне обоснованный в сложившейся ситуации.

Вместе с котёнком она сварила кофе и села за стол. Чёрный комочек обсушился, и пушистая, хотя и местами облезлая шерсть торчала во все стороны. Он начинал потихоньку привыкать к теплу её рук, конечно, к хорошему привыкаешь быстро! Настя же закурила, вяло размышляя, что необходимо иметь в доме с маленьким котёнком. Миску для еды и другую для воды — это она, положим найдёт. Лоток надо обязательно, это она знала точно, а вот что кладут в лоток? Резаные газеты? Песок? Кажется, продают какой-то специальный наполнитель. Но на него у Насти денег пока не было. Значит, газеты. Малыш-то уличный, его еще приучить надо. Тёмке она поручит изготовление кошачьей игрушки — фантика на ниточке. А там видно будет.

И как назвать этого нежданного гостя?

Она выпила кофе и спустила котёнка на пол, так ничего и не придумав. Малыш выгнул спинку и как-то бочком поскакал под стол — услышал Тёмины шаги. Мальчик вошёл в кухню, зевая, и потянулся к Насте за поцелуем. Она чмокнула сына в щёчку и тихо сказала:

— А у нас гость!

— Какой? — глаза Артёма загорелись, и Настя показала ему на стол:

— Прячется. Не пугай его!

Тёма заглянул под стол и вскрикнул от неожиданности:

— Ой, котёнок!!! Мама, где ты его взяла?

— На улице нашла. У мусорки.

— А можно я его поглажу? — умоляюще протянул Артём, и Настя кивнула:

— Только аккуратно, чтоб не поцарапал. Он ведь совсем дикий!

Артёмка полез под стол, а Настя принялась греть молоко для его какао. О чём человечек и котёнок говорили под столом, она не знала, но Темка вылез на свет божий с чёрным пушистиком в руках:

Глава 4

На следующий день Вова не пришёл.

Не было его и в последующие дни.

Настя ждала, вслушиваясь в шаги на лестнице, выглядывая из окна в поисках серой «Ауди», но Вова не появился. Настя, в принципе, могла понять и принять его отсутствие за должное. Ну поигрался, понял, что не то, и просто исчез. Могла бы, но не хотела. Ей не хватало его, до боли во всём теле, до кома в горле! Кто бы мог подумать, что она привяжется вот так сразу, так быстро, так безоглядно.

И Артём снова замолчал. Первые два дня он ещё спрашивал про дядю Вову, а потом просто замкнулся в себе, как раньше, только играл молча с котятами и перебирал принесённые Вовой в первый день машинки. Настя страдала за себя и за сына, не зная, как снова расшевелить его, не понимая, что такого она сделала, чтобы заслужить забвение.

Жизнь потекла своим чередом, но Настя словно выпала из неё. Она вставала в пять утра, кидала всё падающий и падающий снег до семи, пока не проснутся дети, до изнеможения, физического и морального. Вязала до боли в пальцах. Мыла полы в ненавистном садике до блеска.

Она практически перестала есть, готовя только для Тёмки. Стресс, овладевший ею, оказался таким сильным, что она постоянно ощущала острый голод, но, как только в желудок попадала мало-мальски твёрдая пища, Настю тут же выворачивало наизнанку. В конце концов, она перестала бороться с организмом и получила вдобавок бессонницу, с трудом засыпая и просыпаясь каждый час.

Так прошло полторы недели. Десять долгих отвратительных, мучительных дней. И в воскресенье Настя не выдержала. Тётя Вера согласилась присмотреть за малыми, и Настя поехала на «Динамо».

Номера палаток она запомнила наизусть. Ей понадобилось почти полчаса, чтобы найти тысяча триста пятьдесят шестую. Толстая тётка в зелёной дутой куртке и пошлых блестящих леггинсах весело торговала, зазывая клиентов. Увидев приблизившуюся к лотку Настю, тётка бросила и ей:

— Девушка, покупайте кофточки! Скидки на последнюю партию перед весной! Десять долларов кофточка! Джинсы французские, с вышивкой, самая мода в Европе!

Настя покачала головой, чувствуя спазмы в пустом желудке:

— Извините, не подскажете, где мне Вову найти?

— Вову-то? — переспросила тётка, сразу теряя к ней коммерческий интерес. — А вам зачем?

— По личному делу.

— Вова в основном вечером здесь, выручку собирает, товар складывает… Десять долларов кофточка, женщина! Разные цвета есть!

— Вы можете ему передать, что его Настя искала?

— Передам, чего не передать-то… Это всё? Настя, и всё?

— Он поймёт. Спасибо.

И Настя отошла, морщась от начавшейся тошноты. Нет, это не дело, надо потихоньку начинать есть что-нибудь жидкое, а то сдохнет с голода, дети сиротами останутся.

Настя вздохнула, решив сварить супчик на обед, и пошла искать следующую палатку.

В две тыщи четыреста тридцать шестой торговала скучающая модница, с первого взгляда напомнившая Насте страуса. Вытянутая шея девицы заканчивалась маленькой головой, на которой нелепо сидела модная нынче кожаная шляпа с меховыми полами. Настя ждала почти две минуты, пока продавщица соизволит оторваться от дамского карманого романа и лениво взглянуть на неё:

— Я вас слушаю.

— Вы не знаете, где я могу найти Вову?

— Не знаю.

— Но он здесь бывает всё-таки?

— Вечером, под закрытие.

— Вы можете передать, что его Настя искала?

Девица смерила её долгим беззастенчивым взглядом и пожала плечами:

— Передам.

— Спасибо, — сухо ответила Настя и отвернулась. Девица была просто создана для торговли, особенно на рынке! Ну и персонал у Вовы!

В последней палатке у самого выхода беззаботно болтали две молоденькие девушки, наверное, только что закончившие школу. Потягивая пиво из горлышка и куря сигареты, зажатые в покрасневших от мороза пальцах, они оживлённо обменивались сплетнями, совершенно не обращая внимания на покупателей. Настя разгладила пушистый нежный свитерок на прилавке, такой же мягкий, как и подаренный Вовой халат, и одна из девочек чирикнула:

— Берите, последняя кофточка осталась! Десять долларов!

— Спасибо, — вежливо отказалась Настя. — Не подскажете, где мне Вову найти?

— Вовчика? А зачем?

— По личному делу.

— Где найти не знаю, а передать могу, чего надо. Вас как звать?

— Настя.

— Телефончик оставьте, я Вовчику передам.

— Он знает, где меня искать. Скажите только, что это очень срочно.

— Замётано! — кивнула девочка. — Настя, очень срочно! Сегодня же и передам.

Настя вышла с рынка совершенно обессилевшая. Ноги не держали её, и она опустилась на ступеньку, прижимая руки к лицу. Она была почему-то уверена, что ни одна из продавщиц не передаст сообщения — тётка сочтет неважным, ленивая девица нарочно не скажет, а молоденькая болтушка попросту позабудет.