Любовь Снежной Королевы

Глава 2: Тьма обязательно скроет тайны

Аделина

Я едва ли была в себе. Очнулась лишь тогда, когда лодка уже причалила к берегу, ударяясь об острые выступы скал. В чувство меня привели мужчины, что делали обход границ королевства. Увидев одежду, испачканную в крови, они сначала даже не пытались помочь мне выбраться из лодки. Кого-то ждали и никак не могли решить, что со мной делать. Я старалась не шевелиться, чтобы не сделать хуже, но через несколько минут с удивлением поняла, что боли нет.

Силой воспользоваться не могла. Нет-нет, даже в бессознательном состоянии я не стала бы пользоваться целительским даром, потому что точно знала, что принесу вред плоду, который развивался у меня под сердцем. Страх затопил сознание. Что, если я умирала? Что, если, умирая, я неосознанно потянулась к силе? Что, если вылечила себя? И потеряла…

– Это вы меня вылечили? – вскинулась я, усаживаясь в лодке. – Это вы меня вылечили?

Паника охватывала тело, занимала все мысли. Руки мелко затряслись, а мужчины продолжали молчать, не считая, что со мной можно разговаривать до прихода начальства.

– Скажите же! – взмолилась я, а слезы выскользнули из глаз, прочерчивая на щеках влажные дорожки.

– Нет, – сухо бросил один из них, отворачиваясь. – Сидите и не двигайтесь, иначе нам придется обездвижить вас другим путем.

Меня затрясло пуще прежнего. Истерика пришла вместе с ветром, с солеными брызгами, что принесло с собой море. Пришла, но стихла тут же, едва я ощутила привычную пульсацию внутри себя. Громкий вздох облегчения я сдержать не смогла. Мужчины встревоженно обернулись, но сделали вид, будто ничего не слышали. Теперь уже я плакала от облегчения.

В мыслях благодарила море, благодарила звезды и ветер, благодарила Всевышнего за то, что лодке все-таки удалось проскользнуть сквозь защитный барьер. Как? Я даже знать не хотела. Меня волновал другой вопрос: кто залечил мои раны?

Высокое начальство явилось только через час, когда мужчины все же сжалились и разрешили мне сойти на берег. Даже камзол мне на плечи накинули, потому что под открытым небом было прохладно. Оглядев с головы до ног, начальство велело сопроводить меня в карету. Я не сопротивлялась, отлично осознавая, что меня ждет допрос.

– Простите, а это надолго? – спросила я, располагаясь на не слишком удобной скамейке.

– А вы куда-то торопитесь? – вопросили у меня удивленно.

– Домой. Я тороплюсь домой, – честно ответила я, оглядев свой суровый конвой.

– Подождите, вы живете в Реверонге? – нахмурился командир, переводя свой недовольный взгляд на вояк.

Я знала от Дамиана, что в королевстве сформировали постоянную армию, но все равно была удивлена тому, что она действительно имеется. В Реверонге никогда не было военных, а аристократы не имели личную гвардию. Иногда нанимали охрану из приезжих, но не больше. А теперь, выходит, королевство имеет реальную защиту.

– Естественно, – уверенно кивнула я, еще не понимая, что свобода уже поманила меня юрким хвостом.

– Назовите ваше полное имя, – приказал мужчина строго.

– Мадмуазель Ренавия Кадейро. Мой отец торговец. У него парфюмерная лавка в самом центре Реверонга, – без запинки выдала я, ожидая такой вопрос.

– То есть вы не пересекали защитный купол?

Сердце пропустило удар. А если мне действительно помогли высшие силы? Вдруг никто и не знал о том, что лодка прошла через защитный барьер? Навряд ли они могли это отследить, а даже если да, то мало ли какая живность натолкнулась на кристаллическую стену и издохла. Они просто не докажут, что это была я!

– И как вы себе это представляете? Разве вы смогли бы разговаривать со мной, если бы моя лодка пришла с другой стороны? Да я бы умерла! – возмутилась я, очень надеясь, что мои эмоции не вызывают сомнений.

– Тогда что вы делали у берега? Откуда на вашей одежде кровь? – надвинулся он на меня, а я спокойно выставила руку вперед, тонко намекая мужчине на то, что он переходит границы дозволенного.

– Я собирала травы для нового аромата в лесу неподалеку отсюда, – начала я придумывать прямо на ходу. Для целителей собирать травы в одиночестве было делом обычным. – Но наткнулась на разбойников. Меня ранили и долго гнали по лесу, пока я не спрыгнула с обрыва. Сумку очень жаль – посеяла где-то, – но в другом повезло: нашла чью-то лодку. Обратно подняться не могла – слишком крутой обрыв, да и ждали меня там, а потому пришлось временно позаимствовать чужую собственность. Спрашивать разрешения, сами понимаете, было некогда. Хорошо, что спаслась.

– И кто же залечил ваши раны? – нахмурился он, переваривая сказку, пока мои спасители молчали.

– Так сама же и залечила. Я целитель. Просто когда попыталась сделать это в первый раз, дар не отозвался. Уж думала, выгорела с испуга, а нет, – продолжала я самозабвенно врать.

Мне тоже было интересно, каким образом раны затянулись. От них не осталось и следа – я проверила, – а значит, со мной поработал целитель.

– Дайте ваши руки, – потребовал командир, и я с готовностью протянула их.

Стандартная проверка дара – ничего сверхъестественного. Если бы командир был целителем, он бы сразу почуял во мне схожий дар, но, видимо, обладал другой магией, а может быть, и не обладал вовсе, потому что воспользоваться ирианским камнем мог кто угодно. Таким же камнем меня проверяли при поступлении в академию, в которой я училась вместе с Ренавией Кадейро.

Прозрачный камень коснулся поочередно моих ладоней и тут же окрасился в равной степени в черный и желтый цвета. Все правильно – Тьма и целительство.

– Вы обладаете Тьмой? – поинтересовался он совсем другим голосом. Более мягким, спокойным. С его лица исчезла напряженность.

– Скорее это она обладает мной. У меня столкновение магии, и поэтому полноценно пользоваться Тьмой я не могу.

– Все понятно. А почему вы сразу не рассказали младшим гвардейцам о том, что вы местная? – задал он последний вопрос, завершая свой допрос.

– Так запретили же мне говорить. Вас ждали.

Видимо, младшей гвардии сегодня знатно попадет за то, что выдернули начальство посреди ночи, но лично я радовалась как ребенок, когда мужчина предложил подвезти меня домой. Уже у ворот чужого спящего особняка он посоветовал мне утром первым же делом отправиться к дневной страже, чтобы написать заявление о нападении.

Я, естественно, покивала в ответ, потому как понимаю, что мои показания важны, но на деле же никуда идти не собиралась. Это настоящее чудо, что мне удалось так легко отделаться от них. Если бы не убежденность, что через купол нельзя пройти и остаться живым, сидела бы я сейчас в казематах.

Без труда открыв знакомую калитку, я свободно прошла вперед. Пришлось переждать несколько минут среди клумб, чтобы карета скрылась за поворотом. Осмотрев дорогу, я почти бегом пересекла улицу и юркнула в знакомый проулок. Сердце замирало, когда я входила на территорию дома через заднюю калитку. Поднималась по ступенькам. Вторая сверху все так же поскрипывала. Не верилось. Мне вообще не верилось, что я снова дома. Будто и не было этих трех месяцев. Да только плод внутри все так же пульсирует, а королевство подвергается листопаду.

Сделав глубокий вдох, я прикрыла веки и осторожно потянула за ручку. Дверь оказалась предсказуемо открытой. У нас никого не боялись. Да и папа немало потратился на защиту, которая без разрешения чужаков на территорию дома не пускала. Все-таки он иногда хранил здесь особо дорогие выжимки и травы.

Меня встретили темнота и тишина. Ни о чем не думала, когда поднималась по лестнице на второй этаж. Лишь глухо постучала в дверь, за которой скрывалась родительская спальня.

– Кто там? – вопросил отец, выше поднимая канделябр, что стоял на прикроватной тумбе.

В ночном колпаке и мужской сорочке он выглядел таким домашним, что я невольно улыбнулась.

– Это я, папа. Я вернулась домой.

Неделя пролетела незаметно. После моего феерического возвращения, естественно, спать никто уже лечь не мог. Физеда порывалась вызвать для меня лекаря, но я настояла на том, что у меня все хорошо. Она хлопотала вокруг меня, пока я принимала ванну и переодевалась. Отец же присоединился к нам за ранним завтраком, который был скорее уж внеурочной ночной трапезой.

К моему удивлению, слуг в доме больше не имелось. Физеда сама накрывала на стол, а папа с удовольствием помогал ей. Это было непривычно. Когда мачеха появилась в нашем доме, вместе с ней появились и слуги. Женщина не умела готовить, считала недостойным леди убираться. Мы с отцом слишком быстро привыкли к комфорту, а что случилось теперь?

Оказалось, что Физеду вычислили сразу по возвращении. Она и успела-то всего раз отправить Дамиану донос, после чего тут же попала в казематы. Смилостивившись над женщиной, лорд Ранисах Арокос выпустил ее, но лишил титула на территории королевства и объявил нашу семью предателями. В обмен на жизнь он приказал отправлять в империю только то, что он лично посчитает нужным.

Естественно, после такого наша семья лишилась друзей и знакомых среди аристократов, что раньше нередко забегали на чай. В лавку отца перестали заходить покупатели. Люди переживали, что на них упадет черная тень, нависшая над нашей семьей. Никому не хотелось портить свое имя такими знакомствами, а потому привычный образ жизни мы теперь себе позволить не могли. Отец и мачеха попросту выживали в Реверонге.

Конечно, все это я узнала уже после того, как рассказала свою историю. Умолчала лишь о том, что беременна. Да о притязаниях Дамиана и Эгара смолчала, чтобы не истязать отца. Он все равно уже ничего не исправит, но здоровье его от таких новостей может пошатнуться.

Они не знали о том, что я была пусть и недолгий срок, но фавориткой императора. Ни в одном из писем Дамиан не упомянул, что является моим мужем перед Всевышним и людьми. Я поняла это только потому, что расспросов на эту тему не было. Да и Физеда спрашивала у меня, как мне жилось при дворе в роли фрейлины императрицы, а значит, с сыновьями она не связывалась. Точнее, скорее всего, не могла.

Как и любая знатная дама, она любила сплетни, а мне нечего им было рассказать. Коротко охарактеризовав Оливию, я закончила свой рассказ последними новостями из Шагдараха. Немного приврала, указав, что сбежать мне помогли другие фрейлины императрицы, когда случилось столкновение между Оливией и Дамианом. Родители не могли поверить в то, что я своими глазами видела настоящих драконов, что раньше жили только на страницах сказок. Не могли поверить, но верили, потому что других вариантов не было.

В последующие дни я редко выходила на улицу. Просила никому не говорить о моем возвращении, и тому нашлись причины. Через два дня по Реверонгу распространилась весть о том, что великая империя осталась и без императрицы, и без императора, а на престол взошли бывший король Шагдараха и бывшая королева Ньенгеха, которым пришлось спешно вступать в брак, чтобы удержать империю. Подробностей никто не знал – видимо, их тщательно скрывали, раз доносчикам не удалось вызнать о драконах, – но в тот же день еще одна новость прозвучала на каждой улице и в каждой лавке. Весь Реверонг узнал о том, что вторая супруга императора, что была родом из нашего королевства, заживо сгорела в своих покоях.

– Так ей и надо… – слышалось со всех сторон.

– Предательница! – кричали другие.

Война изменила Реверонг, изменила устои народа, который раньше никогда бы не позволил себе выплескивать злобу. А Шагдарах навсегда изменил меня, лишив качеств, привитых с детства.

Я лишь радовалась, что никто не знает, кем именно была та предательница, которой просто не оставили выбора. Иначе навряд ли бы мачеху и отца продолжали сторониться. Скорее всего, нас ждала бы смерть от рук ближайших соседей.

Мне приходилось красить волосы в темный цвет травяными настоями и закапывать глаза выжимкой из таляки, которая пусть и ненадолго, но делала зрачок широким настолько, что за ним не было видно красную радужку. Только так я могла выходить на улицу, прикинувшись служанкой-беженкой из Певерхьера, которую наняла Физеда. Простые платья были мне милее роскошных нарядов, а домашние хлопоты – в сто раз лучше придворной жизни. Да только несколько вопросов так и продолжали мучить меня.

На один из них я нашла ответ, когда посещала храм, чтобы помолиться Всевышнему за души усопших. Я не простила Дамиана, не могла простить Оливию, но отпустила эти обиды, желая, чтобы их души нашли пристанище. Оплакивала своих верных фрейлин. Они послужили мне совсем немного, но стали родными, настоящими подругами, что отдали свои жизни за мое спасение и за спасение моего ребенка. Их я никогда не забуду и буду вспоминать до конца своих дней.

Когда я уже собиралась покинуть храм, столкнулась с главным целителем. Извинившись, я уже хотела уйти, когда что-то неведомое дернуло меня обернуться и окликнуть женщину:

– Простите, вы ведь целитель? Если позволите, я хотела бы задать вам вопрос.

– Конечно, дитя. Что тревожит тебя в этот час? – обернулась она, тепло улыбаясь.

В храме сновали посетители, но никто не обратил на нас особого внимания, а потому я говорила не таясь:

– Может ли еще не родившийся ребенок излечить свою мать, если та умирает?

Эта догадка плотно обосновалась в моей голове и не давала покоя уже несколько дней. Кроме меня в лодке больше никого не было, а значит, никто другой излечить мои раны не мог.

– Конечно, может, если плод уже достиг определенного срока. На третьем месяце беременности начинает проявлять себя целительский дар, если таковой передался. Мать не может себя излечить, потому что таким образом навредит ребенку, но ребенок способен защитить свою носительницу. Дай-ка я на тебя погляжу. – Ее раскрытая ладонь остановилась напротив моего живота, которого толком и не было.

Молилась Всевышнему, чтобы он появился как можно позже. Пока была не готова к тому, чтобы признаться родителям в самом страшном. Хватит уже того, что они лишились привычной жизни.

– Судя по развитию плода, у тебя как раз третий месяц. А с виду и не скажешь. В храм хочешь отдать? – посмотрела она на меня, а я даже растерялась от неожиданного вопроса.

– Нет, конечно, – уверила ее. – А с ней все хорошо?

– Хорошо, – благодушно кивнула женщина, позволив себе теплую улыбку. – Да ты и сама чувствовать должна, но с первой беременностью всегда так. Страх не дает прислушаться к себе.

– Спасибо вам.

Из храма я выходила если не счастливая, то, по крайней мере, довольная услышанным ответом. Нередко замечала за собой, что неосознанно прикрываю живот, когда пробираюсь через толпу, кладу ладони во сне или просто прикасаюсь, не замечая. Наверное, до конца еще не осознавала, что там внутри растет маленький человечек, но новость о том, что моя девочка – целитель, несказанно радовала. Я очень, до безумия надеялась, что она не вберет в себя ни одной черты от Дамиана. Никогда, никогда не узнает, кем был ее отец.

Ответ на второй свой вопрос я так и не получила. Не знала, каким чудом мне удалось пересечь защитный купол, но главным все же был итог моего путешествия, поэтому поиском ответа я себя не мучила. Тем более что сейчас следовало подумать о нашем ближайшем будущем.

Знала, что Физеда уже продала часть своих украшений, чтобы иметь возможность содержать себя, отца, а теперь еще и меня. Считала, что с ними поступили несправедливо. Только я одна виновата в том, что все случилось так, как случилось. Если бы в тот злополучный день я не появилась на берегу Реверонга, если бы не перенеслась в Шагдарах, если бы не рассказала о грядущей войне, все могло бы быть совсем по-другому.

Винила себя за то, как родители сейчас вынуждены существовать, но собиралась исправить эту несправедливость. Уже который день Реверонг лихорадило от самой грандиозной новости, что разлетелась даже до окраин: в праздник плодородия будет созван бал, на котором наследный принц выберет невест для участия в отборе. Каждая участница отбора, которую отсеют в безжалостной конкуренции, сможет попросить для себя подарок на выбор: титул, земли или монеты. Оставшиеся в пятерке участницы заберут сразу два подарка на выбор, а те, что останутся в тройке, – все три.

Я понимала, что не в том положении, чтобы участвовать в этом мероприятии, но не видела для себя иного выхода. На бал разрешалось прийти абсолютно всем девушкам, что уже достигли совершеннолетия, но еще не связали себя узами брака, а значит, даже не имея титула, я могла посетить этот праздник. Кроме того, Всевышний определенно был на моей стороне, потому что король затеял маскарад, где меня при всем желании не узнают.

Единственной моей задачей было настолько очаровать Ранисаха, чтобы он отметил меня и подарил красную ленту – приглашение принять участие в отборе. Я понимала, на что шла. Понимала, что он хотел меня убить. Понимала, что моя семья в опале, но не рискнуть не могла. В конце концов, у меня было то, что я могла ему предложить: информация об империи из первых уст и мой проклятый дар, который сыграл со мной злую шутку.

Получив от него ленту, я смогу рассчитывать как минимум на один подарок, а информация поможет сохранить мне жизнь. Дар же я собиралась оставить на самый крайний случай, потому что, как по мне, Ранисах абсолютно ничем не отличался от Дамиана. Понятно, что меня выгонят с отбора первую, но на большее я и не рассчитывала. Всего один подарок ценою в жизнь.

– Наш принц… принц… принц… – девушки только и щебетали о предстоящем событии.

Я не была удивлена. Еще три месяца назад знала, что этот мужчина обязательно добьётся власти. Это было видно невооруженным глазом. Народ любил его. Да я и сама была в числе тех, кто его боготворил, но теперь не обманывалась. У таких, как Ранисах, как Дамиан и Оливия, лучше никогда не вставать на пути. Затопчут и не заметят.

Единственное, что меня по-настоящему удивило, так это то, что король Реверонга женился. Видела в этом отличный политический ход, потому что при таком раскладе не нужно было оправдывать передачу власти Ранисаху – это было само собой разумеющееся для монарха, у которого нет кровных наследников. Восхищалась тем, каким становилось это маленькое королевство, но перемены одновременно и пугали. Люди стали злее, опаснее, жестче. В любом случае так, как раньше, уже никогда не будет.

– Добрый день, вы ищете что-то конкретное? – обратился ко мне торговец, когда я остановилась у стеллажа с книгами об артефактах.

– Буду благодарна, если вы мне поможете, – улыбнулась я, оборачиваясь. – Я ищу книгу о живых артефактах. Подруга рассказала мне, что есть такие люди, которые могут усиливать чужой дар…

– Я понял вас, – по-доброму усмехнулся мужчина, кончиками пальцев вытягивая собственные усы. – Вы смотрите не там. Эту легенду можно найти в сборнике сказок. Она стара как мир, хотя есть и те, кто верят в нее до сих пор.

Подвинув деревянную лестницу на колесиках, мужчина забрался на самый верх, чтобы достать для меня объемную книгу в кожаной бордовой обложке. Расплатившись за покупку, я забежала на рынок и вернулась домой. Обложка буквально обжигала пальцы, так хотелось заглянуть внутрь книги, но сделать это мне удалось лишь вечером. К празднику плодородия о своем проклятии я знала абсолютно все.