Лютый: Чужая Моя!

Пролог

Пролог

— Просто скажи, что ты хочешь в обмен за его спасение? — меня потряхивает от волнения. Тереблю пояс летнего плаща и кусаю губу в ожидании ответа от последнего, кто бы мог мне помочь. И очень жаль, что этим единственным и последним является Лютый.

Между нами однозначно всё плохо и сложно. Между нами годы обид.

Между нами мой муж! Между нами его друг!

И я бы ни за что к нему не обратилась, если бы… не нужда. Так что прийти в логово к Лютому толкнуло лишь отчаянье и безысходность.

— Тебя... — совершенно бесстрастно отзывается Сергей, сидя на мягком диване своего кабинета частного охранного агентства. Он явно ждал меня. Не то чтобы готовился, но однозначно ждал. Поэтому не за столом директора, а на диване. Вальяжно, спокойно, так, чтобы я сразу ощутила его силу и власть, свою ничтожность и слабость. Хотя рядом с ним я всегда себя чувствовала никчёмной, слабой, мелкой и тощей. Он подавлял меня! С первой нашей встречи. И пугал до чёртиков.

Красивый, дико красивый. Даже красивее, чем помнила. И опасный… А его бояться нужно! Лютый не просто так носил это погоняло — Сергей Лютов один из самых опасных людей нашего города. Только со временем поменял статус «бандита» на «бизнесмена».

Так сделали не все — только те, у кого была деловая жилка и крутые связи.

И вот таким простым способом бандиты со временем легализовались. Самые способные и проворные нашли свою нишу… Ниша Лютого — охрана! Он так крепко осел в этом бизнесе, что по праву считался самым успешным из некогда известной группировки Южанина.

— Знаешь ведь, я не могу... — Сглатываю сухим горлом, понимая, что последняя надежда утекает: — Я ЕГО жена, — шепчу опустошённо, утыкаясь взглядом в пол. — А он — твой лучший друг.

— Лучшие не предают! Лучшие не переступают. Лучшие не причиняют боль. Лучше не крадут женщину лучшего друга, — так же убийственно спокойно парирует Лютый.

— Ты прав, — киваю с горечью. — Но Гончий — мой муж, Лютый. Этого уже не изменить...

— Он что тебя мало бил? Мало предавал? — с деланным равнодушием кидает реалию жизни Сергей.

— Ты вправе ненавидеть его и презирать меня. Ты вправе нас не понимать, но я не могу, как он поступать. Я не брошу вот так...

— А как бросишь? — Лютый водружает руки на спинку дивана и на меня смотрит… пронизывающе… в упор. Без насмешки, но с колючим желанием понять.

— Я… не знаю, — заминаюсь, путаясь в мыслях и чувствах. — Но точно не сейчас, не тогда, когда он нуждается в помощи, — устало мотаю головой.

— То есть мне опять смотреть как ты между кем-то и кем-то чья-то и чья-то, но только не моя? — сухо упрекает Лютый, и его обвинения понятны.

Всю нашу историю знакомства можно назвать просто: «Поймай, если сможешь».

Меня тянуло к нему, тянуло так сильно, что я этого боялась. А ещё он меня дико пугал… всем: внешностью, поведением, тем, как одержимо меня желал заполучить. И я бежала… к кому угодно, лишь бы подальше от этого опасного человека!

— Серёж… — на выдохе и даже к нему шагаю.

— Тогда я буду тебя трахать, когда захочу, — на той же безликой ноте огорошивает Лютый, пробегается по мне безликим взглядом тёмно-серых, грозовых глаз.

— Если цена вопроса тело… — спокойно расстегнула короткий плащик. Да и тело мне уже было не жалко. Я столько перетерпела за это время, что плоть и душевные муки меня мало волновали.

Я не боялась унижения. Не боялась презрения, издевательств, насилия… В данный момент больше всего боялась отказа… Отказ Лютого был равнозначен смерти. Хотя и «умереть» — не слишком большая цена за спасения того, кого любила больше всего на свете.

Но Лютый не просил моей головы… всего лишь тела!

Отдаться?

Да не вопрос!

Если мужики сходили по мне с ума, то я была готова на любые пытки, чтобы себя изуродовать и искренне не понимала, что во мне их так привлекало?

Я простая.

Простая!

Серая моль с потухшим взглядом, потрепанная жизнью, изувеченная мужем, его врагами...

Но раз до сих пор в глазах Лютого была желанной — он меня получит!

Без спешки и порывистости позволяю плащу упасть на пол.

Дрожу... не от страха — скорее от прохлады в кабинете Лютого.

Тяну подол платья вверх...

— Замри, — командует Лютый, по-прежнему восседая на диване и пристально следя, как я методично, без огонька и танцев раздеваюсь. А к моменту громыхнувшей реплики я уже остаюсь в лифчике, трусиках...

— Что-то не так? — берусь за застёжку бюстика, как Серёжа меня обливает холодом:

— Ты жутко выглядишь. Тощая, бледная. Как заёб*ая наркоманка. В тебе нет ни жара, ни огня, который раньше пылал. На хрена моему члену полутруп? Я мертвичину не люблю...

— Тогда... что? — Смаргиваю обескуражено.

Такого не ожидала. Нет, я знала, что выгляжу не очень. Уже почти неделю сплю урывками. Себя не помня, обиваю пороги знакомых. Забыла, когда последний раз ела. Просто мне некогда было об этом думать. И к Лютому пришла, как к последней инстанции, понимая, что если озвучит цену — мне не выбирать! И даже не поторговаться толком…

И пришла, не думая ни о наряде, ни о причёске... и, уж тем более, ни об исках и огоньке.

— Могу накраситься, переодеться, — озадаченно роняю, даже не думая прикрываться. Время поджимает… До встречи остаётся совсем немного. МНЕ необходимы деньги!!! СРОЧНО!

— Неужели ты его так любишь, что готова стать шлюхой по собственной воле? — странный вопрос. Я даже озадачиваюсь, выискивая в словах Лютого подвох:

— Не понимаю сути вопроса, — задыхаюсь от волнения. — Конечно люблю! И жизнь готова отдать... если это его спасёт! — киваю решительно, отсекая любую мысль, что иду на подобное только из-за пустой ответственности.

— Оделась и пошла прочь! — Лютый встаёт с дивана и пока я недоумённо хлопаю ресницами, идёт до мини бара, всем видом показывая, что интереса ко мне у него больше нет.

Глава 1

Глава 1

Кажется, я влюбился сразу.

Как увидел, так и залип.

Случайно... в стриптиз-клубе, куда с парнями из своей группировки пришёл оттянуться. И пока договаривались о столике, поймал девчонку взглядом.

Не знаю, что в ней было иного... отличного от остальных девчат, но, наверное, всё!

Новенькая!

Но даже не это было главным.

Она была другой. Будто из другого мира…

Затравленней смотрела, невинней выглядела. Тоньше телом, робее поведением… И на вид совсем юная, если и есть восемнадцать — то с натяжкой.

Хозяина клуба знаю хорошо, он бы не стал рисковать делом и брать на работу несовершеннолетнюю. Значит, возраст был допустимым.

И тогда повисал вопрос: какого лешего ей… такой иномирной здесь нужно?

В этом месте я был частым гостем и всех девчонок знал отлично... за столько-то лет существования клуба. Стряпухи — они другие. Девчата с формами, даже если худышки. Развратней, даже если отыгрывали роль невинной бл*. Улыбчивей, откровенней, продажней, а эта... как воробушек между голодными и хищными бакланами.

Двигалась вроде отлично, но как-то... зажато что ли. Может начинающая, а может...

В груди шевелится что-то такое неизведанное и неуютное.

Сердце тяжко пробивает очередной удар.

— Лютый, чё застыл? Пошли, — меня дружески по плечу ударяет Пижон.

Иду за тихо гомонящей компашкой парней к нашему столику, поглядывая на девчонку. Она не на главной сцене. На разогреве, на боковой, тускло освещённой. И возле неё трётся пара мужиков. Слюни пускают...

Она не поддаёт жару, как бы сделала прожённая стрипуха, чтобы раскрутить клиентов на большие чаевые — плавно двигается, настороженно поглядывает, словно в ужасе от происходящего. Будто ждёт нападения и уже готова бежать!

Вот хрен его знает чем, но меня цепляет. Рождает странные, непривычные чувства. И нет чтобы отторгнуть их, да забыть о тощей новенькой, но нет… магнитом тянет, вот и не могу отвести глаз.

— Вечер добрый, мальчики, — только садимся за столик, к нам подходит Ангелина, мамка стрипух, и она же, по совместительству, главный администратор клуба. Шикарная блондинка неопределённого возраста с большим жизненным опытом и ненасытным темпераментом.

— Чего желаем... Кого? — сама себя поправляет. Широко улыбается, заранее готовая для нас на многое, лишь бы мы оставили в клубе больше бабла и не поскупились на чаевые. За нами не заржавеет… главное чтобы угодили. — Если готовы заказывать… — Как бы невзначай подмигивает сисястой официантке, если память не изменяет, Надин, которая сегодня будет для нас на побегушках.

Невысокая, крепкая брюнетка тотчас вооружается блокнотом и улыбается так, будто готова стать для нас главным блюдом хоть сейчас.

От ребят неспешно летят заказы, через пошлые шутки и разного рода предложения, а я, сидя на диванчике и водрузив руки на его спинку, лениво осматриваю главный зал, где уже полно народу.

Не скажу, что я заядлый кутила и тусовщик, но по работе часто приходится бывать в подобных заведениях. Ещё в саунах, гостиницах... Важные люди почему-то любят в таких местах дела решать. Ну и праздники отмечать — это само собой разумеющееся. Сегодня у нас вроде приятный повод… Днюха у Пижона, жаль мне не загулять — жду звонка, а завтра днём важная встреча.

— Лютый, любимый, — томно протягивает Ангелина, садясь ко мне ближе — на подлокотник дивана и склоняется, чуть ли не в лицо тыкая накаченным сиськами, теснящимися в узком красном платье. Они так сильно обтянуты тканью, что кажется, вот-вот либо лопнут, либо выпрыгнут в глубокий вырез: — Ты чего сегодня... без пожеланий? Или как обычно? — последнее шепчет с мурчанием. — Лиди в смене. Алёна тоже… — Ангелина прекрасно знает мои предпочтения, поэтому и предлагает, тех, кто может меня удовлетворить, расслабить, поднять настроение.

— Нет, — ровно качаю головой. — Девочку мне… новую.

Ангелина перестаёт продажно лыбиться:

— Боюсь, она на испытательном, — тихо возражает «мамка». — За неё Эвета попросила. Хотя бы разок, чтобы глянуть, что да как. Но, думаю, она у нас долго не продержится, — доверительно, шёпотом.

Я за честность, но упускать возможность не собираюсь:

— Хочу её, — был настойчив. — Ты предложи, а там разберёмся, — даю понять, что не уступлю. — Для начала компания, общение, потом пусть приват станцует, а там посмотрим, — выдвигаю свои условия. — Знаешь ведь, деньгами не обижу...

— Лютый, зачем тебе геморрой? — мягко протягивает Ангелина и взглядом умоляет отступить.

— Она здесь, — рассуждаю спокойно, — значит ей нужны деньги. Я готов платить, но ей и за неё, — добавляю значимо.

Ангелина не идиотка, эту простую истину знает лучше меня!

Девчата идут в клубы и крутят задом на шесте не от лучшей жизни. Кого-то затягивает, какого-то засасывает, кого-то выплёвывает… но так в любой сфере! В любом деле. Выживать нужно… уметь! И если можешь приспособиться к жестокой реальности — будет тебе и хлеб и крыша над головой, а нет… а на нет и суда нет!

И не мне осуждать за мораль и аморальность — в клубе нет девчат с лёгкой судьбой и счастливым прошлым, но зато благодаря Ромке Шикову, хозяину клуба и Ангелине, у стрипух есть шанс заработать на худо-бедно житьё, ведь отличие этого клуба от других — девочки здесь элитные, услуги не дешёвые…

И Ромка с Ангелиной не бросают девочек на произвол судьбы, не подставляют, не подкладывают… Всё по обоюдке и с согласия. Даже если по жести!

И это работает!

Даже самые притязательные и больные на голову клиенты могут получить желаемое, если каждый будет играть по оговоренным правилам.

И пока в этом клубе эти правила работают на «отлично»!

— Лютый, надеюсь, напоминать не надо… — устало бормочет Ангелина.

— Вот и не напоминай, — отрезаю, залпом осушив стопку водки, которую мне уже успевают налить ребята, напоминая по какому поводу мы собрались. — Я не отморозок…

Глава 2

Глава 2

— Ау, — она тихо ойкает, растирая потревоженное место. — Сейчас? — озадаченно уточняет и пробегается недоумённым взглядом по оставшимся за столом, а наша компания заметно проредела. Несколько человек на танцполе. Кто-то ушёл в игровую, погонять шары, может, и не только бильярдные...

В итоге нас семеро, включая девчат, и, раз уж обстановка катится к интимной, решаю девчонку использовать по назначению. Пусть хоть станцует, а то болтаем ни о чём/пустом. Имя. Не против даже за такое платить, но буду рад чем-то большему — как минимум танцу и каким-то более интимным прикосновениям, а там… разберусь!

— Почему нет? — мне хорошо, вальяжно, сыто. С деланным спокойствием кошусь на соседнюю парочку. Алина очень чувственно двигается, уже танцуя для пьяного Гранжа.

Перевожу взгляд на свою девочку, уже порядком изголодавшись и с зудящим желанием быстрее её усадить на себя. И желательно на член, чтобы спустить пар. Но пока готов на утоление голода глазами.

— Хорошо, — вновь забиваясь в кокон, кивает Вера. — Здесь? — уточняет, несмело встав.

— А чем плохо место? — хмурюсь я. — Или хочешь в приват кабинку? — эта новость почти оглушает.

— Н-нет, — рьяно отнекивается девчонка, — тут вполне подходит, — судя по голосу, она просто с темы съезжает, в ужасе только от мысли, что мы останемся наедине. Хреново!

Пока гадаю, что со мной не так, она начинает двигаться с понятного ей такта.

Не назову её пластику эротичной. Вроде танцует неплохо — видно, что гибкая и тягучая, каждое движение без надрыва и тяжести, но чего-то не хватает.

Раскованности, секса, изюминки... присущей именно стриптизёршам. Не умоляю достоинств и таланта других танцовщиков, но именно стриптизерши элит класса двигаются как-то по-особенному. Их пластичность кажется живой, органичной… чистый секс… Пусть без партнёра, но движениями гибких тел, словно выполняют эротический акт... без грязи и мерзости.

Вера совсем не стриптизёрша. Хотя, может, я придираюсь и так кажется из-за худощавости девчонки, ведь другие стрипухи зачастую с более женственными формами. Но всё равно её глазами пожираю — пусть не ходячий секс, но малышка явно по мне.

Вера ко мне не приближается — так и танцует в нескольких шагах от... Хорошо, хоть взгляда не отводит — и я отвечаю прямым. Ровно до тех пор, пока к ней не прибавляется Джесси.

И тогда просто танец с небольшим эротическим подтекстом становится куда интересней — стиптизёрша задаёт жару, помогая Вере раскрыться и расслабиться. Навязывает девочке свой лесби-танец, но товар явно демонстрируя мне.

И я ей дико завидую, представляя себя на её месте. Представляю, как мои руки скользят по стройному телу малышки... изучают, ласкают, мнут...

М-м-м! Член болезненно пульсирует.

И когда девчата так разогреваются, что и подо мной едва диван не дымится, Джесси очень свободно управляя Вериным телом, как-то нереально просто задирает её стройную ножку вверх, в полный шпагат:

Жест показался невозможно лёгким по исполнению. Нет, я в курсе, что девчата растянутые, но чтобы так… как резину…

— Охренеть, — хмыкает, вернувшийся с танцпола Бык.

— А то, — хихикает Джесси. — Лютый, вон, до сих в ступоре. Серёж, — значимо подмигивает мне, медленно, но очень откровенно проводит по ножке Веры до интимной границы, где перехватив за руку, словно девочку-марионетку, прокручивает до вытянутой руки и так же резко возвращает Веру обратно к себе, только теперь крепко поймав её за талию: — Ты просто не всёк тему с новенькой. Она у нас... элит-класса.

Я реально в ступоре. Даже сказать ничего внятно не могу — таращусь, суматошно соображая, как такое богатство в засилье разврата и простых танцулек углядел.

— Вера у нас из балетной школы, — широко улыбается Джесси. Опять вынуждая малышку двигаться в мягком, плавном такте, тесно прижимаясь друг к другу.

— Балет? — выдавливаю озадаченно. И тут меня всё встаёт на свои места. — Балет и стриптиз? — повторяю идиотом, вздёрнув брови и пристально следя за Верой.

— Почему бы и нет? — за неё отзывается Джесси, обнимает девчонку со спины и ведёт по контуру её тела руками, выполняя мои желания. — Разве не круто? — её ладони уже на плоском животе малышки.

Кладёт подбородок на хрупкое плечо, а томным, глубоким взглядом таранит меня. Пронзительно, задумчиво — я в курсе что ей нравлюсь. Она даже признавалась, что готова со мной быть и за так, да только меня не интересовали постоянный любовницы. Вот и не предлагал ничего большего.

И сейчас меня не она интересует — моё внимание полностью на девчонке, которая, наоборот, на меня глаза боится перевести, готова смотреть на кого угодно, только бы не на меня.

Это вновь вызывает тихое недовольство в душе, но я упрямый и настойчивый… и терпеливый.

— Вер, покажи… это своё… как его… — Джесси носом бурит щёку девчонки, ковыряясь в захмелевшей памяти, выискивая верное слово, — хуете… — пшикает со смешком.

— Фуэте? — робко поправляет малышка, чуть нахмурив брови.

— Ага, — хмыкает Джесси. — Парням развлечение, мне на зависть. Когда ещё глянуть удастся настоящий балЭт, — без желания оскорбить или унизить, от чистого сердца признавая своё невежество в этом вопросе.

— Н-нет, — канючит Вера, наконец на меня кидает затравленный взгляд, словно боится осуждения или насмешки. А мне не до смеха — мне и без того уже горит, конечно, понимаю, что она обрадовалась бы моему вескому «оставь её в покое», но тоже хочу посмотреть, что это за фигня «хуете»:

— Не скромничай, покажи, — чуть киваю, в ожидании чуда.

— Ну-у-у-у, по-жа-луй-ста, — плаксиво хнычет Джесси, вызывая смешливую жалость, — ну хоть что-нибудь, — капризно губы надувает, и девочка сдаётся:

— Только это сниму, — Вера ловко избавляется от высоченных каблуков. С блаженством на миг прикрывает глаза, растирая поочередно то одну то другую ступню:

Глава 3

Глава 3

Пока едем, несколько секунд наблюдаю, как девочка копошится в сумочке. Слёзы уже высохли, но физиономия жутко выглядит.

Одним глазом кося, ловко распахиваю бардачок и, выудив пачку влажных салфеток, сую девчонке в руки:

— На!

— Спасибо, — опять кусает губу.

Пока приводит себя в порядок, набираю Гончего.

— Да? — бросает в трубку друг, явно недовольный, что его оторвали от «важного» дела.

— Слышь, я тут у клуба чуть потолкался...

— Да ну, Лютый, ты без мордобоев можешь? — шумно дыша, упрекает Гончий.

— Могу, другие не могут, — бурчу безлико, следя за движением на дороге.

— Наши или левые? — уточняет друг, уже прикидывая, как заметать следы.

— Какие-то отморозки.

— Живы хоть?

— Уезжал, они ещё из проулка не выползали, но вроде дышали… Почистить бы.

— А сам? Там же наши...

— Я уже в пути, и у меня тут багаж.

— Да ну?! — присвистывает Гончий. — Красивый хоть?

Мимолётно кошусь на Веру, которая себя в маленькое зеркальце рассматривает — языком по губе водит, морщится.

— На любителя, — коротко бросаю.

— Бл*, вот умеешь ты тихо погулять, да так, что мне потом геморра до гроба! — ворчит друг, и я его понимаю, в отличие от меня он сейчас на тёлке работал, по крайней мере, по этой причине не пошёл в клуб. А вот я не пойми какой херней занимаюсь.

— Буду должен, — брякаю, скидывая звонок и откладывая мобильный на верхнюю панель.

— Надеюсь, вы их не убьёте? — неожиданно подаёт голос девчонка, убирая зеркальце в сумочку.

— Нет, в больницу отвезут, чтобы памперсы сменить, — отзываюсь спокойно.

— Я серьёзно, — мямлит Вера.

Кошусь на неё, опять злясь на себя и своё никому не нужное геройство:

— За кого ты меня принимаешь?

— За опасного… бандита, — искренне признаётся девчонка.

Молчу.

Она права, убить для меня уже ничего не стоит, но я не лишаю жизней без крайней меры. Жаль только, что малышка меня с первого взгляда оценила как «опасно».

— Ну так... куда тебя? — решаю съехать с неудобной темы.

Вера затаивается, даже дышать перестаёт.

— Домой? К мужу, любовнику? — перебираю.

— Я… не замужем, — тихо отзывается девчонка. — А домой мне нельзя, — виновато роняет, опять задумчиво жуя губу.

— К подруге? — ещё подкидываю вариант.

Вера сникает, глаза в пол:

— Нет у меня больше подруги.

— А Эвета разве?..

— Нет, Эва просто хорошая знакомая. И помогает мне здорово, но сегодня она со своим парнем. Поэтому место в клубе отдала мне, и я... не хочу ей мешать отдыхать.

— Понятно, — бурчу под нос и, недолго думая, сворачиваю в своём направлении.

— А мы куда? — настораживается манёвру Вера с напуганным лицом.

— Ко мне, — отрезаю я.

— К... вам? — на выходе роняет девчонка. — Нет, нет, — нервно качает головой. — Это неудобно! Нельзя же так... Лучше, вон, на остановке, — кивает на очередную остановку, которую проезжаю, не моргнув глазом.

— Прошу. Я сама справлюсь...

— Я так понимаю, ты в клубе не задержалась, — решаю поставить точки над «i». — Ушла до окончания смены. Тачки нет… До начала работы общественного транспорта больше часа! Начинается дождь, — подтверждая непогоду, включаю дворники, которые редкими махами слизывают жирные водяные капли с лобового. — Чтобы ты понимала: я не сильно джентльмен, но тебя не брошу на улице. Тем более, идти тебе некуда! Переспишь у меня, а там на трезвую голову чего-нибудь придумаешь. Гулять по городу, защищая тебя от очередных отморозков — нет сил. Я тоже дико устал.

— Мне очень неудобно, — опять мямлит Вера. — И благодарна вам…

— Тебе, — поправляю строго. Она вот этим своим поведением и неуместным этикетом дико начинает бесить.

— Тебе, — кивает согласно девчонка. — Но, правда, я сама…

— Бл*, — скриплю зубами чтобы не рыкнуть грубее, чем стоит, — давай без мозговыебона, — отрезаю сурово. — Сказал ко мне — значит так!

Вера вжимается в спинку кресла, словно я уже вытащил нож и натачиваю у неё на глазах, чтобы её же разделать.

— Думаешь, наброшусь и насиловать буду? — выдаю мысль, от которой ржать охота.

Даже хмыкаю, но чем дольше смотрю на напуганную девчонку, тем скулы сильнее сводит. В итоге, улыбка сходит на нет, ведь судя по взгляду Веры, она именно так и думает.

Полный…

— Да ну нахер, — бросаю в сердцах, — не трону я тебя, если, конечно, сама не полезешь, — добавляю не без иронии.

— Не полезу, — рьяно мотает головой девчонка.

И смех и грех!

— Ну вот, поспишь, и дуй на хер, — раскладываю по полочкам своё предложение, отчасти лукавя. Насиловать, может, и не собираюсь. Принуждать или шантажировать помощью — тоже, а вот... просто так отпустить на хер — не уверен.

Варя

Боже!

Меня волнение переполняет. Всё кажется, что он сейчас затормозит и как в одном из фильмов про бандитов, принудит к сексу.

Я, естественно, не собираюсь коровой безропотной терпеть — буду отбиваться до последнего.

Не для того я ушла из дому, чтобы нарваться на маньяка!

Я, вообще, уходила, уверенная, что не нарвусь. Я хотела доказать, что могу себя обеспечить! Что смогу найти работу! Что могу быть самостоятельной! Что могу быть не такой ханжой и скромницей, какой воспитали! Что я — личность!

Чёрт! И как меня угораздило влезть во всё это?..

Впервые в жизни разозлилась. Впервые не пожелала уступить.

Как наяву слышу голос отца:

— Если поговоришь с ним! Без истерик и скандалов! Вы же цивилизованные люди! — тоном не терпящим возражений заявляет папа, подтверждая приказ ударом кулака по письменному столу в своём домашнем кабинете.

Сюда почти втолкнул пару минут назад, когда сообщили, что ко мне пришёл Виктор «поговорить», а я наотрез отказалась: «Не хочу его видеть и слышать! Он мне изменил!!! С моей подругой!». Мама закатила глаза и запричитала, что я маленькая, глупая девочка, а отец решил меня вразумить. Наедине. Пока мать милейшими улыбками встречает моего бывшего в зале.

Глава 4

Глава 4

— Проект, один из многих, — не щадит правдой Виктор. — Как и я, твой, только если ты у меня в списке под номером один, то я в твоём, как оказалось... где-то вдалеке бултыхаюсь.

— Тебя там больше нет! — возвращаю холодно.

— И это обидно, ведь я работаю непокладая рук, а ты занимаешься только собой любимой… Только собой! — вторит грубее и циничней.

— Мне двадцать! — напоминаю я. — Конечно я занимаюсь собой. Всего пару лет как после операции! Только недавно поступила, найдя новый жизненный путь! Я хочу получить образование!

— А кто за него платить будет? — вскидывает брови Виктор. — Милая, ты не настолько умна и талантлива, чтобы попасть на бюджетное место, — бьёт нелицеприятной правдой.

Убито кошусь на родителей, они демонстративно в стороны — лишь бы не на меня.

— Ах так? — новость из меня воздух вышибает. — Шантажировать вздумали?

— Это не шантаж! — качает головой мать. — Вынужденная мера.

— И карточку твою заблокируем, — заверяет холодно отец. — Поживёшь, как простая девочка без средств на всё, что так любишь. Глядишь, начнёшь ценить то, что имела и что предлагали...

— Это жестоко, — не сразу нахожу, чтобы высказать, как подло они поступают.

— Ничего, — пожимает плечами мать. — Потом ты нам ещё спасибо скажешь.

— Ну знаете ли, — задыхаюсь негодованием. — Лучше умру в нищете, но с гордостью, что попыталась сама, — бросаю возмущение. — Сама буду себя обеспечивать, — конечно горячусь, но меня довели. А это было сделать очень сложно. Уж кто-кто, а я всегда отмалчиваюсь и терплю. Это мне с балетной школы привили — ни слова против!!!

— Столько пафоса на сытый желудок, — хмурится Виктор.

— Да ну? Сытый? — зло цежу. — Голод и боль — это то, с чем живу с пяти лет! Так что сытой и лёгкой жизнью не вам меня попрекать. Да я не работала как другие девчонки, но я себя положила на алтарь балета! И жила им! И была готова дальше идти, но судьба решила по другому!

— Вот именно! Положила! — рычит Виктор. — И к чему это привело? Ты калека! Тебе не видать сцены, как своих ушей...

— Спасибо, что напомнил. Но, поверь, осознание, что большой сцены мне не видать, куда горше, чем какая-то боль и постоянное чувство голода! Так что ни одному из вас меня не понять!

— Любви к танцулькам? — усмехается Виктор. — Не понять? Что это за профессия? — кривится бывший. — Нет, это красиво, но не более. Всю жизнь не проскачешь и на этом себя не обеспечишь так, как это могу сделать я.

— Я хочу стать хореографом! — киваю упрямо.

— И куда пойдёшь? Без связей и ходатайства? — хмурится папа.

— Открою свою школу, — чуть медлю с ответом.

— Без денег? — хмыкает Виктор. Молчу, уже как никогда ясно осознавая горькую правду. — Милая, танцы — дорогое удовольствие. За него кто-то должен платить. Хотя, стриптизёрши, на сколько мне известно, могут неплохо зарабатывать. Правда не в средничковом клубе, а в «элит» уровня… Подашься в стрипухи?

— Если придётся, почему бы и нет? — а это во мне уже злость говорит. Выпаливаю лишь бы огрызнуться: — Стриптизёрша — тоже профессия. Пусть не такая элитная, как балетная, но я даже в клуб готова податься, лишь доказать, что личность. Что могу быть взрослой и самостоятельной!

— Не смеши, — кривит лицо Виктор. — Ты хоть знаешь, что даже в лучший стриптиз-клуб просто так тебя не возьмут? Для этого тоже связи нужны…

— Сомневаешься, что смогу? — суживаю глаза, готовая броситься в бой.

— А то, — фыркает бывший. — Ты же изнеженный ангелочек. Ты не создана для работы…

Не дослушав, хватаю свою сумочку с дивана, куда её положила на время разговора с Виктором.

— Вить, — испуганно ахает мать, подступая к моему бывшему, — не позволяй ей...

— Не волнуйтесь, Нина Сергеевна, — самоуверенно успокаивает мать Виктор, — далеко и надолго не уйдёт!

— Это мы ещё посмотрим, — отрезаю решительно, шагая прочь. — Я найду работу!

Ох, как же меня раздражает его уверенный тон.

И родители… подпевают Виктору!

Прежде чем захлопываю дверь, в спину нагоняет:

— Она ведь ничего не умеет. Только танцевать…

Виктор виноват!

И я!

Он спровоцировал!

Я поддалась порыву!

Родители лишь масла в огонь подлили…

Вот и вышло — что вышло.

Сгоряча обратилась к знакомой по хореографической школе. Эве. Хорошая девчонка. Сразу решила помочь, место своё на вечер дала. Зря я конечно в стриптиз-клуб пошла, но это был порыв, крик души — себе доказать...

Постепенно злость и отчаяние отступают, мне становится хорошо.

Словно на море отдыхаю — греюсь на солнышке, меня чуть качает на волнах.

Только когда жар становится каким-то навязчивым и душным, нехотя открываю глаза и испуганно шепчу:

— Не троньте! — даже шарахнуться пытаюсь, но меня тормозит:

— Да не насилую я, — хмурится огромный, мрачный мужчина, вид которого так и орёт: БЕГИ ОТ НЕГО ПРОЧЬ!

Он по-прежнему надо мной! И продолжает обнимать! Смотрит как-то глубоко, настороженно, внимательно. Словно ждёт, что я сама к нему потянусь… и тогда он даст себе волю. Но я не готова… НИ ЗА ЧТО! Мне бы сбежать, вот только я уже...

Запоздало оглядываюсь — я в чужой квартире! В простенькой комнате. На скромном диване. Видимо, уснула в машине, а ОН меня принёс к себе… в своё логово!

— Простите, — бормочу, про себя умоляя, чтобы он быстрее отступил.

Лютый подозрительно мнётся, будто сомневается, стоит ли выполнять своё обещание, но всё же отстраняется:

— Есть хочешь?

— Нет, спасибо, — нервно качают головой и, скрывая полуголую грудь, судорожно поправляю вырез блузы, который нападавшие порвали.

Глаза мужчины темнеют сильнее, линия скул становится ещё чётче:

— Переодеться? — верно считывает мой жест Лютый. — Правда женского у меня ничего, — зачем-то добавляет, — но могу дать… что-то своё, — сбивчиво чеканит.

Глава 5

Глава 5

Я ушла из дому, чтобы найти себя! Чтобы доказать не только родным, но к себе, что могу быть самостоятельной. Что не изнеженная избалованная девочка, боящаяся труда! Что смогу найти работу. Что мне необязательно выходить за Виктора!

— Эй, ты меня пугаешь, — опять раздаётся стук. Лютый явно караулит рядом. — Вены не вскрыла?

— Что за глупость? — распахиваю дверь.

— Ты просто так несчастно выглядишь. Как побитая собака… Но если нет — отлично! На вот, — вручает банное полотенце, наверху — та самая белоснежная футболку, которую уже предлагал, — я тебе принёс, — бормочет, меня жадно глазами обшаривая. — Если вдруг захочешь принять душ.

— Спасибо, — забираю аккуратно стопочку.

— Не стесняется. Вещи в стирку брось или выкинь. Я тебе куплю новое, только размер скажи, — огораживает предложением, но больше не смущает. И за это ему спасибо! Оставаться в небольшой ванной комнате, когда весь дверной проём перегораживает гигант, отрезающий единственный путь к спасению — очень тревожно. Не люблю ощущать себя загнанным в угол зайцем.

— Спасибо, — в очередной раз благодарю и торопливо затворяю за ним дверь, не забыв щёлкнуть фиксатором.

Шумно выдыхаю и несколько секунд веду с собой спор — мыться или нет?

Желание очиститься от скверны побеждает — принимаю душ быстро. Мне становится значительно лучше. Но уже промакиваясь на удивление мягким и дивно пахнущим полотенцем, понимаю, что из сменной одежды только футболка!

Кошусь на груду своего барахла: колготки порваны, юбка и блуза — тоже, пиджак в грязи и кровавых пятнах.

Мда!

Робко перебираю пальцами ткань футболки.

Мнусь несколько минут, но делать нечего — одеваюсь в то, что есть.

Жмусь от прохлады, ступая из ванны босыми ступнями и нахожу Лютого на кухне. В спортивных штанах, чуть приспущенных на бёдра, до невозможности откровенно демонстрирующих всю красоту мужского накаченного тела с обнажённым торсом, словно я надела его единственную футболку, и теперь у нас одежда одна на двоих: ему низ, мне верх!

Хозяйничает на кухне, и когда я появляюсь, как раз завершает сервирование и садиться на дальний от входа стул — лицом ко мне.

Чуть залипаю, рассматривая Лютого и краснею, когда он меня за этим ловит:

— Есть будешь? — не смущает пошлостями и шутками, кивает на скромно сервированный стол, где уже стоят чашки, какие-то бутерброды.

Взглядом обжигает быстро, но кажется успевает рассмотреть всё: никуда не пропавшие следы побоев на моём лице, следы пальцев нападавших на моих руках, ногах, короткость/длину его футболки, глубину горловины, прозрачность светлой ткани. — Я понял, что у тебя там какая-то диета, зелень нужна, фрукты, но это всё, что нашёл, — как бы винится. — Но не думаю, что если раз нарушишь график, случится что-то непоправимое, — жуёт слова. — Да и… тощая ты. Тебе бы наоборот набрать без скромности килограммов десять! — Чешит затылок, опять пробегаясь по мне задумчивым взглядом, будто прикидывая, не ошибся ли с расчётами.

Даже улыбку вызывает:

— Спасибо, Вы…

— Ты! — поправляет автоматом Лютый, хмуря брови.

— Ты… очень любезен. Этого более чем, — благодарно изучаю яства, чтобы не краснеть ещё больше от внимания мужчины. — Но я, наверное, лучше пойду, — обхватываю себя за плечи.

— Я, вообще-то, не гоню, и в душу не лезу, — Лютый с неудовольствием косится на телефон, брякнувший на столе, возле его руки. Берёт. И пока изучает входящее СМС, на кухне висит молчание. — Дело твоё — бежать, перекантоваться у меня, — продолжает, только завершает читать. — Я редко бываю дома и ненадолго. И сейчас мне уже пора по делам, — неспешно встаёт из-за стола. — Так что… — выглядит уверенным в себе мужчиной, внезапно попавшим в странную жизненную ситуацию. — В общем, если хочешь… — ступает ко мне.

— Это очень мило с твоей стороны, — торопливо, почти истерично киваю, едва не размазавшись по стене, потому что пытаюсь избежать близости с этим огромным мужчиной. А он, как нарочно, останавливается возле… так близко, что дышать страшно.

В голове отчаянно бьются испуганные мысли. Коленки дрожат. Таращусь во все глаза на Лютого — он мрачно на меня.

— Наверное я тоже пойду.

— Куда?

— Ну… и у тебя нельзя. Это ненормально, если тебя нет, а я тут…

— Нормально всё! Буду к вечеру. Куплю еды и шмоток, тебе всё равно не в чем идти, — подмечает резонно, намекая на его футболку на мне.

Я в раздрае — что делать, как быть. Нерешительно мнусь у стены в коридоре и смотрю, как Лютый быстро одевается.

Я ещё в смятении и уверена, что нужно уйти, но Лютый вновь настаивает:

— Не уходи, — его голос совсем становится шершавым и низким. Таким бархатным, что по моей коже от частоты его тембра бегут щекотливые мурашки.

— Если у тебя проблемы — скажи. Чем смогу — помогу! — вот так просто, но взглядом пожирает.

— Спасибо, но я... — во рту сухо, облизываю губу и этот жест привлекает Лютого. Он подступает ближе, да так, что вышибает из меня воздух.

Вроде не подпирает, но я едва в сознании от страха. Впервые не зажмуриваюсь — смотрю точно под гипнозом в его дивные травянистые глаза, и жадно наблюдаю, как они темнеют всё сильнее.

Вздрагиваю, когда касается моего лица. Осторожно кончиками пальцев, затем нежно ладонью ведёт по скуле до уха, заправляя прядь, выбившуюся из общей массы волос.

И этот жест кажется удивительно не подходящим для такого крупного и сурового человека, вызывающего неконтролируемый страх перед его мощью и опасностью.

Идиоткой стою, не дышу, не шевелюсь... в ужасе! В ожидании не пойми чего, но чего-то страшного и болезненного.

Но Лютый вновь касается, в этот раз большим пальцем скользит по нижней губе к уголку. Суживает глаза, всматриваясь в рану, которая немного затянулась, но по-прежнему щиплет.

Я на грани обморока.

Сердце лихорадочно бьётся: сильно, громко, как очумелое, и я почти глохну. Почти слепну от волнения и страха.