Маэстро, музыку!

1

Первый раз в жизни Черепашка не хотела идти на съемку. И не просто не хотела! Она с ужасом думала о том, что ей предстоит пережить всего через несколько часов.

И что только она не говорила, какие доводы не приводила, чтобы доказать свою правоту! Нельзя, просто преступно делать передачу про группу «Каста». Но все словно с ума посходили – и продюсер, и главный редактор, и режиссер заладили в один голос: эту музыку сейчас слушают все подростки, группа находится на пике славы, и не пригласить этих ребят на программу «Уроки рока» будет большой ошибкой. Мы должны думать не о собственных вкусах и музыкальных пристрастиях, а о рейтинге программы.

«Плевать я хотела на этот ваш рейтинг! – с такой несвойственной для ее миролюбивого характера злостью думала Черепашка. – Мало ли что подростки ее слушают! Они еще не то слушают. Что ж теперь – прикажете идти у них на поводу? Вон в нашем классе все девчонки буквально обожают «Фабрику звезд»! Так «Фабрика» лучше «Касты»! Это же никакая не музыка! И при чем тут вообще рок? Наитупейший хип-хоп. А тексты? Просто уши вянут!»

Группа «Каста» образовалась в Ростове-на-Дону несколько лет назад. В этом году какой-то модный молодежный журнал – Черепашка от злости даже забыла его название – объявил «Касту» группой года. Группа действительно пользовалась бешеной популярностью у фанатов хип-хопа. Ну и что с того? Мало, что ли, на свете придурков!

Дело дошло до того, что, когда по телевизору передавали прогноз погоды, и среди прочих городов вдруг называли Ростов-на-Дону, Черепашке хотелось выбежать из комнаты вон, а лучше вазой хрустальной в экран запустить. Так велика была ее неприязнь к этой группе и ко всему, что хоть как-то с ней связано.

И вот сейчас она должна ехать на эту съемку и задавать вопросы ужасному лидеру «Касты», которого зовут Влади. Нет, на самом-то деле его зовут Владиславом, но Черепашке было велено обращаться к нему только так.

«А может, не идти никуда? – явилась вдруг шальная мысль. – В конце концов, я тоже человек и могу заболеть… Иначе меня вырвет прямо в студии. Ну не хочу я видеть этих недоумков! Не хочу я им никакие вопросы задавать! И ответы их слушать не хочу».

Так думала Черепашка, влезая в свои любимые, изрядно потертые, с живописными заплатками на коленях джинсы. Она чувствовала каждой клеточкой своей души, что добром эта съемка не кончится. А интуиция редко подводила Люсю.

По дороге на телецентр она, как говорится, по долгу службы слушала их альбом, который назывался «Громче воды, выше травы». Но внезапно, не дав ей дослушать даже одну сторону, аккумуляторы в ее плеере сели. Впрочем, Черепашка даже обрадовалась этому, потому что после целого потока нецензурной лексики, в котором, как казалось Люсе, лишь изредка попадались нормальные, человеческие слова, ей больше всего хотелось покоя и тишины. Хотя и тишина, и покой тоже были относительны. Какое уж тут спокойствие, когда едешь в переполненном московском метро! Все суетятся, несутся напролом, толкая тех, кто, пусть даже на секунду, но сбился с общего ритма. Волей-неволей Черепашка принимала правила, по которым живут обитатели этого огромного мегаполиса. И всякий раз, спустившись в метро и сосредоточив взгляд на своих ботинках, Люся автоматически ускоряла шаг, даже если торопиться было некуда. Но сейчас она действительно опаздывала на съемку.

Когда Черепашка, запыхавшись, остановилась перед дверью в съемочный павильон, она испытала вдруг то, что чувствовала уже однажды, перед тем как открыть эту дверь в первый раз. Было это примерно год назад. Тогда, по настоянию мамы, она пришла сюда на кастинг передачи «Уроки рока». Впоследствии именно Черепашка, незаметная, скромная, даже робкая девочка, была выбрана на роль ведущей этой программы.

И вот теперь она очень отчетливо вспомнила свое тогдашнее волнение, нежелание входить в эту дверь, жуткий, прямо панический страх перед ней и уверенность в том, что это все гиблая затея. Но сейчас Черепашка испытала совсем другую уверенность – уверенность в своих силах и еще… предчувствие чего-то, что должно в очередной раз круто изменить ее жизнь.

Черепашка тряхнула короткими волосами, на секунду зажмурилась, чтобы поскорей прогнать воспоминания, явившиеся так некстати. А потом она решительно распахнула дверь. Режиссерсидел в окружении шести коротко подстриженных молодых ребят, удивительно похожих друг на друга, будто братья-близнецы, не только прическами, но и выражением лиц: каким-то пренебрежительно-пофигистским. Режиссер размахивал руками, говорил оживленно и громко. Его звали Борисом, на программе он работал всего несколько месяцев и был относительно новым человеком. Но с Люсей они уже успели «спеться», понимали друг друга с полуслова, и между ними почти никогда не возникало разногласий. Увидев Черепашку, Борис резко оборвал свою пламенную речь и повернул голову в ее строну:

– Люсь, ну ты совесть-то имей! – Он вскочил со стула и в два шага оказался рядом с девушкой. – Пятнадцать минут! – Подняв вверх указательный палец, он посмотрел на Черепашку трагическим взглядом. – А если бы прямой эфир? А?.. Вот как быть в таком случае? Ты скажи, как быть?

Люся молча потупила взгляд и опустила голову: ей нечего было сказать в свое оправдание.

Так и не дождавшись ответа, Борис заговорил снова. Правда, голос его слегка потеплел:

– А это вот «Каста», твоя нелюбимая. – Он показал рукой на ребят, которыми был окружен минуту назад. – Ну, Люсенька, чего стоим-то? Куда идти не знаешь? На грим, красавица моя. Скоренько на грим! – Борис легким движением руки подтолкнул Черепашку к выходу и снова направился к музыкантам. А Люся, бросив на стул рюкзак, вышла из павильона и спешно зашагала по коридору к гримерке.

Минут через пятнадцать, когда Черепашка была уже полностью готова к работе, к ней снова подошел режиссер:

– Так… ну, ты понимаешь… Работаем по обычной схеме. Когда начал заниматься музыкой? Откуда родом? История группы. А там сама посмотришь. – Борис уже собирался привычно похлопать Люсю по плечу в знак поддержки, но не сделал этого, видимо вспомнив о чем-то. – Ах, да! Вот это, – он указал на одного из музыкантов, – лидер группы – Влади. Настоящее имя – Владислав. Ты, собственно, с ним в основном и будешь общаться, а когда он и будет петь…

– Петь?! – Черепашка округлила свои и без того увеличенные толстыми стеклами очков глаза.

– Не перебивай!.. Да, петь! Так вот, вначале он будет петь один, потом постепенно подтянутся остальные… – Борис сосредоточенно наморщил лоб. – Фу-ты, черт, забыл! – с досадой выдохнул он. – Подожди, сейчас вспомню… – Он озадаченно уставился на свои кроссовки и вдруг резко вскинул голову, так и подскочив на месте: – Вот! Вспомнил! Что б ты не переживала, а то, помнится, на прошлой неделе ты мне все уши про это прожужжала… Короче, мы ребят строго предупредили, чтобы весь мат из песен выбросили… Так что…

– А они не могли бы вообще не петь? – шепотом перебила режиссера Черепашка.

Она боялась, что ее может услышать кто-нибудь из ребят, и в результате получилось почти змеиное шипение. Люся, конечно, понимала нелепость своего вопроса, даже скорее не вопроса, а не очень удачной шутки, но уж больно ей хотелось выразить свое недовольство.

– Ты что?! – Борис неожиданно резко стрельнул глазами в Люсю. – В своем уме, или как?! – Он покрутил пальцем у виска и тоже зашипел. Но вышло не намного тише, чем если бы он говорил вслух. – Больше года передачу ведешь, и опыта у тебя побольше, чем у меня, будет, а такие вопросы задаешь! Все группы, значит, пели, а «Каста» не будет! Да?! – Внезапно Борис улыбнулся, подмигнул Люсе и сказал: – Да не переживай ты так. Прорвемся. Они вполне вменяемые ребята.

В ответ Черепашка шумно вздохнула.

– Так, все приготовились, через две минуты начинаем, – хорошо поставленным голосом скомандовал Борис.

После уже знакомого вступления: «Привет всем! Добро пожаловать на очередной урок рока с его постоянным виджеем Черепашкой», – Люся честно начала работать, согласно заданной Борисом схеме. Она узнала, что Влади приехал из Ростова-на-Дону, где жил с мамой и котом Рэджинальдом. Музыкой он занимался с детства и всегда любил хип-хоп. На все вопросы Черепашки Влади отвечал спокойно и даже приветливо, не в пример самой Люсе.

– Так не пойдет! – Борис нервно расхаживал по съемочной площадке. – Люсь, ну в чем дело?

– Я не знаю, – виновато отозвалась Черепашка.

– Вот и я не знаю. – Борис остановился, о чем-то задумавшись. – Значит, так, – решительно заявил он после небольшой паузы. – Вначале снимаем песни, а потом интервью. Люся, соберись, пожалуйста!

– О’кей, – пробурчала Черепашка и вдруг, неожиданно для самой себя, резко повернула голову в сторону музыкантов и выкрикнула: – Маэстро, музыку!

– Ты чего, Люсь? – опешил Борис.

– Да я и сама не знаю, извини… – Она виновато опустила глаза. – Это я так, на нервной почве.

Влади, казалось, тоже пребывал в некоторой растерянности. С нескрываемым удивлением смотрел он сейчас на Люсю, но она не могла видеть этого взгляда.

– Все в порядке, ребята! Работаем! – поспешил вмешаться Борис.

Тут же к Влади подбежало трое парней, а через какое-то время к ним присоединились еще двое. Вскоре клавишник заиграл довольно спокойную мелодию, затем вступил ударник. Черепашка даже подумала, что эта песня, наверное, будет мелодичной, но тут в дело вмешался Влади. Он резко ударил по струнам, и в диссонанс той плавной мелодии зазвучало надрывное соло бас-гитары. Потом умолкли все звуки, и Влади запел, если это, конечно, можно назвать пением. Скорее, он просто заговорил ритмичным речитативом. Потом в его монолог вмешался парень, который, помимо того что говорил вместе с Влади, вернее, вставлял дурацкие словечки в паузы, еще и делал совершенно непонятные Люсе жесты: например, растопырив пальцы, размахивал руками, будто загребая воздух. Влади все время пытался убедить этого парня в том, что перед ним единая «Каста», а тот все ставил этот факт под сомнение. Тогда Влади в качестве последнего решающего аргумента проговорил:

– Да, это «Каста»! Слушай, эй! Такого ты нигде не услышишь больше! Можешь даже не сомневаться!

После этого второй солист, видимо смирившись или искренне уверовав в слова Влади, стал «петь» вместе с ним под аккомпанемент синтезатора и ударной установки.

Черепашка вовсе не собиралась слушать эту песню. Она просто сидела и наблюдала за музыкантами. Как уже говорилось, все они показались ей на одно лицо. А может быть, она просто не давала себе труда внимательно вглядеться в их лица. Впрочем, если бы она захотела сделать это сейчас, то вряд ли из этого что-нибудь вышло. Барабанщик и клавишник, опустив головы, смотрели на инструменты и на свои руки. За парнем, который пел с Влади и одновременно танцевал, уследить было тоже практически невозможно, настолько стремительно и нервно тот двигался. А вот самого Влади Черепашка разглядела хорошо.

Иногда он, оторвав взгляд от струн гитары, смотрел прямо на нее. Ни в камеру, ни на других музыкантов, а почему-то именно на нее. И вот что странно: Люся почему-то совсем не стеснялась ловить на себе его взгляды и не чувствовала от этого себя неловко. Наверное, это происходило потому, что Влади смотрел на Черепашку не оценивающе, как обычно бывает, когда встречаются незнакомые люди. Он смотрел на Люсю по-дружески, открыто и даже радостно. Так бывает иногда, когда идешь с кем-то вдвоем по многолюдной улице и вдруг теряешься в толпе и не можешь понять, где он, тот человек, с которым ты шел. А он, оказывается, прямо перед тобой стоит. И когда встречаешь его добрые, улыбающиеся глаза среди сотен других, в них всегда ясно читается радость, совсем особенная, спокойная и тихая, но все же именно радость.

Вот так смотрел Влади на Черепашку, и поэтому она даже ждала, что в паузе между куплетом и припевом, когда все звуки на мгновение смолкают, Влади обязательно на нее посмотрит. И хотя внешне он действительно был похож на остальных членов своей группы (впрочем, Люся понимала, что этого требует выбранный имидж), она и сама не заметила, как ее представление об этом человеке круто поменялось.