Магия звезд

Глава ПЕРВАЯ

Новый Орлеан, 1895 год

Лучи солнца проблескивали на окнах отеля «Сент-Луис», отбрасывая зловещие тени на мертвое тело Жана Кювье. Воробей чирикал счастливую песенку во дворе шикарного гостиничного особняка, но этот звук был явно не к месту.

Лайла Кювье смотрела на лежавший на полу труп мужа, понимая, что отныне ее жизнь изменилась навсегда. БОЛЬШЕ ЭТА МЕРЗОСТЬ КО МНЕ НЕ ПРИКОСНЕТСЯ.

Похоже, служанка Колетт ее не обманула. Жан распластался на полу, запутавшись в коричневом халате, его лицо приобрело неестественно розовый оттенок. Желая подтвердить то, что и так казалось очевидным, Лайла нагнулась и потрогала его за руку. Ощутив под пальцами холодное тело, она вздрогнула от невольного отвращения.

— Миссис Кювье, врач будет с минуты на минуту, а управляющий отелем уже вызвал полицию, — промолвила Колетт, драматично заламывая руки.

Лайла словно онемела, уставившись на мужчину, с которым провела в одном доме весь последний год. Как жена она должна была бы печалиться по поводу его кончины, но вместо этого, как ни странно, ее душу наполнили радость и покой: она с трудом могла выносить присутствие Жана.

Лайла выпрямилась, кивнув своей служанке.

— Пожалуйста, помоги мне одеться до прихода врача.

— Конечно, — ответила горничная, бросив при этом явно выжидательный взгляд.

— А мистер Кювье ничего не говорил по поводу своего самочувствия? — спросила Лайла, задумчиво разглядывая неподвижную оболочку души бывшего супруга.

— Нет… Но я ведь легла раньше вас, — ответила служанка. — А он вас ночью не звал?

— После того, как я закрыла дверь своей спальни прошлой ночью, я не слышала ничего, — сказала Лайла, вспоминая, что снотворное накануне положило конец ее бессоннице. Оно погрузило ее в мир снов, наполненный яркими красками и людьми. И, тем не менее, она отозвалась бы на крик Жана, позови он ее. О, сколько раз он засыпал прямо на стуле…

А Лайла любила ночи, когда он оставлял ее в покое.

— Все это так неожиданно… Как вы думаете, отчего он умер? — спросила Колетт.

— Не знаю… Ведь он ничем не болел. Лайла в последний раз посмотрела на Жана, потрясенная его неожиданной смертью. Последний их разговор был просто ужасен, но она никак не могла поверить в то, что у него могло отказать сердце. Хоть их брак и был фарсом, Лайле и в голову прийти не могло, что ее супруг так скоро умрет.

— Колетт, у нас мало времени… Мне бы хотелось встретить представителей закона полностью одетой.

— А с вами все в порядке? — спросила горничная, озабоченно заглядывая в глаза хозяйки, когда они вошли в спальню Лайлы. — Мне кажется, вы чересчур спокойны.

Лайла повернула голову, снимая ночную рубашку.

— Я потрясена, но, тем не менее, чувствую себя неестественно спокойной.

Покой и радость! Она надеялась, что теперь все его омерзительные тайны уйдут в прошлое вместе с ним, фарсу с замужеством придет конец, и она сможет вернуться домой.

Лайла поспешно выбрала черное платье, более подходящее вдове. Едва она успела привести в порядок свои черные волосы, как Колетт открыла дверь полиции. Словно суетливые муравьи, блюстители порядка заполнили комнаты гостиничных апартаментов.

Лайла вышла из спальни и увидела полицейского в гражданском, склонившегося над распростертым на полу телом Жана. Голоса казались далекими и приглушенными, а вся эта сцена нереальной, словно цветной ночной кошмар.

Уродливый коротышка в потертом коричневом костюме отделился от основной группы и подошел к Лайле.

— Миссис Кювье? — спросил он, и его немигающие глаза сфокусировались на ней.

— Да?

У нее было такое чувство, будто он заглядывает в самую глубину ее души, но Лайле нечего было скрывать, и она смело встретила взгляд, не страшась его стеклянных глаз.

— Детектив Данеган, полиция Нового Орлеана. Они прошли в богато обставленную гостиную апартаментов.

— Пожалуйста, садитесь. — Она указала на стул, усаживаясь напротив него.

— Как умер ваш муж? — спросил детектив. Из кармана своего потертого пиджака он достал блокнот и карандаш.

— Я не знаю. Горничная разбудила меня сегодня утром и сообщила, что обнаружила мистера Кювье лежащим на полу своей спальни. Я поспешила туда, где и обнаружила его в том же положении уже холодным, — Лайла сцепила пальцы на коленях. — Я понятия не имею, когда он умер.

Лайла бросила взгляд в сторону спальни, словно ожидая, что в дверях появится Жан и со смехом поведает о том, как он их всех обманул.

— Когда вы в последний раз видели его живым? — спросил детектив.

Она мысленно перенеслась в прошлый вечер. Да, они подрались, и она была твердо настроена этим утром вернуться к себе домой в Батон-Руж.

Она намеревалась встретиться там с адвокатом, чтобы узнать, чем в данном случае ей может помочь закон, но Природа чудесным образом сама обо всем позаботилась.

Сейчас она молила Бога, чтобы ужасная правда умерла вместе с Жаном, и можно было вернуться к прежней жизни. Лайла нервно облизнула пересохшие губы.

— Последний раз я видела мистера Кювье около полуночи, — промолвила она, вспомнив, что оставила мужа в гостиной, спящим на том же самом стуле, на котором сейчас сидел детектив.

У дверей комнаты Жана стоял мужчина со стетоскопом на шее.

— Детектив Данеган, могу я вас на минутку отвлечь?

Через раскрытое окно до нее долетал смех со двора отеля, совершенно не вязавшийся с царившей в апартаментах атмосферой.

Оба мужчины скрылись в спальне. В их приглушенных тонах проскальзывали взволнованные нотки, хотя она и не могла разобрать, о чем именно они говорят. Минуты шли, и Лайла все более нервничала.

— Итак, на чем же мы остановились? — спросил детектив. — Ах да, все верно. Вы сообщили, что последний раз видели покойного около полуночи.

Он выдержал паузу и смерил ее суровым взглядом.

— А вы и мистер Кювье спали в разных комнатах?

— Видите ли, мой муж приходил домой, когда ему вздумается, а я страдаю бессонницей, и мне не нравится, когда меня понапрасну тревожат.

— Так значит, ночью вы ничего не слышали, и он не звал вас на помощь?

— Нет, я приняла снотворное вскоре после его прихода.

Лайла озадаченно посмотрела на детектива.

— А вы всегда задаете подобные вопросы, когда кто-то умирает?

— Я просто делаю свою работу, миссис Кювье, ответил он безразличным тоном.

Лайла посмотрела вокруг и заметила, что в апартаментах теперь гораздо больше полицейских. Они стояли небольшими группками и что-то оживленно обсуждали, то и дело бросая взгляды в ее сторону. Несколько человек тщательно обыскивали комнату.

— Что они делают? — встревожилась Лайла. Она никогда не слышала, чтобы полиция занималась подобными делами, если кто-то просто умирал.

У нее появилось зловещее предчувствие того, что она чего-то не понимает.

— А как бы вы описали свой брак с мистером Кювье?

— Почему вы задаете мне эти вопросы?! И какое вам дело до моей личной жизни?! Он мертв и не лучше ли позвать сюда коронера?

— Мэм, коронер уже занимается вашим мужем. А теперь, миссис Кювье, будьте любезны отвечать на мои вопросы.

Она посмотрела на детектива, и ей стало не по себе.

— Наш брак был просто великолепен. Мой муж довольно часто уезжал, и мы редко видели друг друга, — промолвила Лайла, ощутив пробежавший по спине холодок. Она оглянулась и увидела полицейского, выходившего из ее комнаты. В руке он держал склянку с опиумной настойкой.

— И куда это он понес мое лекарство?

— Не беспокойтесь, миссис Кювье, в свое время вам его вернут, — сообщил детектив, кивнув полицейскому и даже не посмотрев в ее сторону.

Дыхание Лайлы участилось. Она никак не могла понять, почему полиция так заинтересовалась смертью Жана.

— Как умер мой муж?

— Здесь вопросы задаю я, миссис, — ответил детектив. — Быть может, вы поссорились со своим мужем?

Она не была уверена, как ей следует ответить.

— Да, у нас возникали небольшие разногласия… Самовлюбленный ублюдок! Слова, которые она бросила в лицо Жану, эхом отозвались в ее памяти, и Лайла поняла, что никогда не сможет поведать полицейским всей правды об их ссоре. В противном случае они посчитают, что именно она отправила его на тот свет.

— Так из-за чего возникла ссора?

— Из-за какой-то ерунды, я право, теперь даже уж и не помню, — солгала Лайла. — Думаю, я и так достаточно рассказала, и вы обязаны ответить мне, почему задаете подобные вопросы.

Детектив смерил ее ледяным взглядом. В комнате стало тихо, и Лайла почувствовала, как десяток глаз уставился на нее. По спине пробежали мурашки, и ей стало страшно. На нее смотрели так, словно она сделала нечто ужасное.

Даже чирикавшая за окном птичка замолчала, и в апартаментах воцарилась гнетущая тишина.

— Отчего умер мой муж? — не унималась Лайла. Детектив не спускал с нее стеклянных глаз.

— Скажите же мне!

— Если верить доктору Бенсону, ваш муж был отравлен.

Лайла едва не упала в обморок. Отравлен?!

— О, господи, нет! Этого не может быть, да это же просто невозможно!

Произнеся эти слова, она живо представила себе целую толпу людей, желавших смерти ее мужу. А сколько бы еще порадовалось сегодняшним известиям!

— О, господи! — воскликнула Лайла, осознав всю бедственность своего положения.

— Вы можете мне сказать, что именно ваш муж пил и ел вчера вечером?

Лайла с трудом проглотила застрявший в горле комок.

— Я не знаю, что он ел на ужин, поскольку он дома не ужинал. Перед тем, как он пошел спать, я подала ему, как обычно, чашку чая.

Она знала, что, как обычно, добавила ему в питье несколько капель опиумной настойки, но она не совершала преднамеренного убийства и уж точно не травила Жана.

Неужели она переборщила с дозой? Дрожь пробежала по ее телу. Неужели она случайно убила его своим противоядием страсти? Детектив выжидающе смотрел на Лайлу.

Он подался вперед, и в его голосе зазвучали жесткие нотки.

— А может быть, все-таки вы отравили своего мужа, миссис Кювье?

Казалось, сердце выскочит у нее из груди. Они точно решат, что она убила Жана, если узнают о том, что ей стало известно вчера вечером, о том, что стало причиной их ожесточенной ссоры и превратило их брак в дешевый фарс.

— Конечно же, нет. Я бы никогда не смогла никого убить! — воскликнула Лайла.

— Для вдовы вы уж больно спокойны и холодны: даже и слезинки не уронили.

Лайла поняла, что сейчас он говорит правду. Она не чувствовала ни горя, ни сожалений по поводу смерти Жана, лишь радость от того, что стала свободной, но ведь это вовсе не значило, что именно она его убила.

— Мой отец выдал меня за него против моей воли. Это был брак по расчету. Но я бы ни за что его не отравила. Ведь это страшный грех!..

Тишина эхом отдавалась в комнате, где полицейские жадно ловили каждое ее слово. Лайла закрыла глаза в надежде, что когда откроет их, то проснется, а все это окажется кошмарным сном.

— Вы сказали, что подали мужу чашечку чая. А вчера вечером вы ничего ему в чай не добавили, миссис Кювье?

Она отвела глаза. Ей захотелось соврать, поскольку в этой ситуации любой ответ наведет на нее еще большие подозрения.

— Я не убивала Жана! — ответила она, глядя прямо в глаза сыщику.

— Отвечайте на вопрос, — сухо потребовал следователь. — Вы ничего не подливали в чай своему мужу?

Лайла поняла, что отныне никто не поверит в ее невиновность. — Я… я… буквально несколько капель лауданума… Чтоб он быстрее заснул. Он страдал бессонницей. Я и прежде это делала, и ему никогда не становилось плохо от этого лекарства.

Она сжала кулаки.

— Я не убивала Жана!

Детектив напрягся, но ничего не сказал. Его карандаш ожесточенно скреб блокнотный листок. Судя по всему, он спешно записывал ее показания.

Когда Донеган вновь поднял на нее глаза, лицо его не выражало абсолютно никаких чувств. Взгляд был пристальным, как у охотника, незаметно подкрадывающегося к добыче.

— Миссис Кювье, мне необходимо допросить ваших слуг. Могу я попросить вас оставаться в своей спальне? Когда я буду готов продолжить наш разговор, я дам вам знать.

— Вы хотите, чтобы я просто сидела в своей комнате и ждала?

Он поднял мохнатые брови:

— Да, мэм.

Лайла была потрясена. Да как он смеет думать, что именно она убила Жана! Само собой, она ненавидела мужа, но никогда не смогла бы причинить ему хоть какой-то вред. Безумие… Мир рушился. Ее прошлая жизнь оказалась разбитой на куски.

— Я не убивала мужа, — сказала она еще раз, поднявшись со стула. Медленно прошла в спальню. Ей хотелось собрать свой саквояж, но что-то инстинктивно подсказывало, что сейчас этого делать не следует. Она села на стоявший у окна стул и посмотрела во двор. И как только подобное могло случиться?

Она ненавидела Жана, но со стороны они могли показаться вполне счастливой парой. В действительности все их проблемы таились за запертыми на ключ дверями спальни. И если бы она причинила ему физический вред, то это сразу же обрекло бы ее на вечное проклятье… Жан не стоил того, чтобы из-за него угодить в ад. Она молила Бога, чтобы жизнь ее изменилась, однако не столь решительным и неожиданным образом.

Прошедшие полчаса, показавшиеся ей вечностью, Лайла сидела у окна и наблюдала за перелетавшими с ветки на ветку птицами. Оказавшейся в клетке, ей тоже хотелось так же легко улететь куда-нибудь. Наконец дверь открылась, и в комнату в сопровождении двух женщин вошел детектив. Лайла похолодела от страха.

— Мэм, — промолвил детектив, отпуская руку вошедшей с ним блондинки. — Скажите этим женщинам, кем приходился вам мужчина, в убийстве которого вы подозреваетесь?

Что? Но ведь ей еще не предъявляли никаких официальных обвинений… Быть может, это какая-то уловка? Стараясь держать себя в руках, она посмотрела на детектива.

— Я уже сказала вам, что не убивала своего мужа.

Блондинка с раскрасневшимися от плача глазами застонала.

— Что вы такое говорите? Нет! Вы лжете. Вы не можете быть женой Жана.

Лайла сразу же поняла, кто эти женщины, но не знала, как именно ей следует на это отреагировать. Ее охватило чувство стыда, хотя она сама ничего плохого не делала. Жан обвел ее вокруг пальца точно так же, как и всех остальных.

— Вы действительно выходили замуж за Жана Кювье? — спросила та, что была постарше, явно благородного происхождения. Она старалась сохранять спокойствие, но в ее зеленых глазах стояли слезы.

— Да, — ответила Лайла слегка дрогнувшим голосом.

— Но этого не может быть. Он был женат на мне. Это мой муж, — не унималась блондинка, и в ее голосе звучали боль и отчаяние.

Лайле очень хотелось сказать, что она может забрать себе Жана со всеми его потрохами. Лично ей никогда не хотелось иметь такого супруга.

— И мой, — тихо промолвила вторая, присаживаясь на ближайший стул. — Я Мариан Кювье. Обвенчалась с Жаном Кювье в соборе Святой Анны двенадцать лет тому назад.

Блондинка резко повернулась к ней.

— Нет, это невозможно. Мы венчались четыре года тому назад. Я ничего не понимаю. Он никогда бы так не поступил…

— А я стала его женой всего лишь год тому назад, — прошептала Лайла, болезненно сознавая, что всех их обманули и вскоре об этом начнут говорить на улицах.

— Невозможно… Жан любил меня. Но это… это же многоженство! — воскликнула блондинка.

— Да, это многоженство… И все мы были в браке с одним и тем же мужчиной, — ответила Мариан. Голос ее звучал глухо, и, похоже, она еще не совсем оправилась от потрясения.

— А теперь мы все вдовы Жана. Вдовы Кювье.

Лайла стояла в приемной офиса адвоката и чувствовала себя весьма неловко, поскольку за спиной у нее находилась еще одна жена Жана, Николь. От этой женщины так и веяло враждебностью и подозрительностью, и потому Лайле захотелось побыстрее вернуться в отель. Со времени смерти ее супруга уже прошла целая неделя.

Единственной причиной, по которой она пришла на официальное оглашение завещания, была надежда на то, что ей каким-то образом удастся вернуть свой дом в Батон-Руже и принадлежавший когда-то ее отцу бизнес. Но что до бизнеса, это было более чем сомнительно, поскольку пароходная компания Кювье давным-давно поглотила отцовскую фирму. Лайла мечтала, что ей перепадут хоть какие-то наличные от этой сделки.

Похоже, на этой неделе судьба была недостаточно к ней жестока. Когда она получила уведомление от адвоката Жана и прочитала его фамилию, то все это вновь показалось дурным сном…. Дрю Солье, мальчик, с которым она короткое время училась в одной школе… Хотя вряд ли он ее теперь вспомнит. Дети владельцев речных пароходов редко дружат с детьми юристов. А теперь Дрю, как и его отец, стал адвокатом. Бессовестным адвокатом Жана, разорившим ее отца.

Если бы Лайлу интересовали дела мужа, она бы лично познакомилась с адвокатом, но она старалась держаться подальше от всего, что было связано с Жаном. Особенно после смерти отца, когда стало ясно, что муж солгал и присвоил себе папину пароходную компанию. Лайла лишилась наследства и теперь стояла в приемной Дрю Солье, бесчестного адвоката своего супруга, будучи замешанной в громком скандале.

Хлопнула дверь, вновь возвращая ее к реальности. Вошли мистер Фурне, деловой партнер Жана, и Мариан Кювье.

— Я закрываю дверь на замок, Дрю, — крикнул он. — Прессе уже известно, что мы здесь.

О, господи, пресса… Напряжение вновь охватило Лайлу. Последнюю неделю она только и делала, что пряталась от газетчиков, практически не выходя из отеля и не отвечая на звонки в дверь.

— Быстро соображаешь, Луи, — ответил Дрю.

Высокий, черноволосый и довольно эффектный Дрю мало изменился с тех пор, как она видела его в последний раз. Конечно же, за это время он успел стать настоящим красавцем с искрящимися изумрудными глазами, прямым носом и волевым подбородком, придававшим Дрю вид серьезного адвоката. Но Лайла никак не могла забыть, что именно этот человек помог Жану разорить ее отца.

— Как поживаете, миссис Кювье? — спросил Дрю. Он пожал руку Мариан и обратил весь свой шарм на женщину, которая будет платить ему жалованье, единственную и законную жену Жана.

— Прекрасно, — холодно ответила женщина. Лайла встала напротив второй вдовы, Николь, надеясь, что Дрю не станет с ней разговаривать. Да и что она могла сказать человеку, помогавшему разорить отца, а теперь и ее саму? Абсолютно ничего, что можно позволить в приличном обществе.

Дрю что-то нашептывал законной миссис Кювье, но что именно — Лайла не могла разобрать. Вот он посмотрел в сторону Лайлы и Николь, и теперь она знала наверняка, что он говорит именно о ней.

— Нет, — быстро ответила Мариан. — Давайте мы все выслушаем завещание Жана.

— Хорошо, как вам будет угодно, — ответил Дрю и повернулся к остальным женщинам.

— Леди, в моем кабинете вас ждут чай и освежающие напитки… Пожалуйста, проходите и сразу же приступим к делу.

Первой вошла Мариан, за ней Николь, а потом и Лайла оказалась в комнате, отделанной темными панелями, две стены которой занимали книжные полки.

Лайла вошла, опустив глаза, в надежде, что Дрю ее не узнает. Ей просто хотелось вернуть собственный дом. Она мечтала вернуться в город, который французы назвали в честь красного деревянного тотема с изображением головы медведя и рыбы, служившего пограничным столбом между двумя племенами индейцев. Батон-Руж навсегда остался в ее сердце.

Николь повернула голову в сторону Мариан.

— Миссис Кювье.

Мариан кивнула в ответ. Лайла стояла, гордо подняв голову, и смотрела куда-то вдаль, но при этом чувствовала, что Мариан за ней внимательно наблюдает. Ей необходимо было что-то сказать этой леди, объяснить ей, что у нее не было намерения причинить боль ни ей, ни ее детям. По правде говоря, Лайла еще больше стала ненавидеть Жана за то, что он умудрился поставить их всех в столь ужасное положение.

— Миссис Кювье, — Лайла запнулась, не договорив.

— Думаю, что будет проще, если, отбросив формальности, мы станем называть друг друга по имени, — промолвила Мариан.

Лайла согласно кивнула.

— Пожалуйста, я и так собиралась вернуть себе девичью фамилию.

— Думаю, это мудрый поступок, — сухо заметила Марианн и отвернулась.

— Мы оказались в весьма неудобном положении, пресса на улице только и ждет, что мы начнем драться из-за крох, брошенных нам Жаном. — Мариан вздохнула. — Леди, я не хочу получать очередные удары из-за обманувшего меня мужчины. Я лишь хочу позаботиться о собственных детях, и не дай Бог их коснется разразившийся скандал. Так что, знайте, я сделаю все, чтобы защитить моих малюток.

Лайла тяжело вздохнула.

— Я понимаю, но Жан ведь и мне лгал. Николь сняла шляпку и положила ее на стол.

— Простите меня, но я очень любила Жана. И я до сих пор не пойму, почему он не рассказал мне всей правды.

Она извлекла из сумочки носовой платок, чтобы утереть слезы.

— Наверняка его поступку есть объяснение, но как несправедливо, что он унес его с собой.

Мариан посмотрела на Николь с таким видом, будто перед ней сидел несмышленый ребенок.

— Уверена, что он наверняка для вас что-то придумал бы, но почему вы волнуетесь по этому поводу? Он лгал всем нам и если бы был жив, то ни за что не сказал вам правды, — заявила она решительным тоном.

Николь покачала головой, явно с ней не соглашаясь.

— Но ведь я любила его…

— Все мы порой испытывали подобные чувства, — саркастически заметила Мариан.

— А я его всегда ненавидела, — с дрожью в голосе выпалила Лайла.

Возникла неловкая пауза. Первым нашелся Дрю.

— Леди, нам пор начинать. Почему бы вам всем не присесть?

Он рассадил женщин по разным местам, в то время как Луи Фурне стоял в дальнем углу комнаты, скрестив руки на груди. Когда Дрю посмотрел на Лайлу, она сразу же сообразила, что он ее не узнал.

Дрю откашлялся.

— Прежде чем я зачитаю вслух завещание, хочу сообщить вам некоторые факты и объяснить, почему я пригласил Луи Фурне. Он является совладельцем «Пароходной компании Кювье», и по этой причине я потребовал его присутствия здесь сегодня… Я хочу объяснить свою позицию в столь сложной ситуации. Если бы я знал, что Жан вступал в брак не с одной женщиной, я бы ни за что не позволил ему составить этот документ. Но я этого не знал.

Лайла закусила губу, чтобы не ответить выпадом на эту явную ложь. Неужели Дрю не знал, что, разорив отца, Жан женился на ней? Адвокат еще раз посмотрел на текст завещания. Все замерли в напряженном ожидании.

— В соответствии с законами штата Луизиана законным признается лишь первый брак с Мариан Кювье. Я очень сожалею, Николь, но ваш брак, равно как и брак Лайлы, — фиктивен. И если вы не будете особо упомянуты в завещании, то ничего не получите. Вот если бы вы были любовницей и он вас упомянул, то, бесспорно, вы могли бы считаться законной наследницей.

Дрю еще раз откашлялся и обратился к Лайле.

— Жан написал это завещание четыре года тому назад.

Во взгляде адвоката сквозило явное сочувствие, и бедной женщине стало не по себе.

— Сожалею, но оно было составлено еще до вашей свадьбы.

Холодная реальность обрушилась на Лайлу, и она невольно задрожала, осознав масштаб своих потерь. У нее вырвался невольный крик, она попыталась что-то сказать, но язык ее не слушался.

— Так, значит, я осталась без всего? — с трудом переспросила Лайла. — Что же мне теперь делать? Куда я пойду?

Она поднялась со стула словно в замедленной съемке.

— Вы ничего не понимаете! Жан разорил моего отца. Мой отец заставил меня выйти за него замуж, думая, что таким образом я буду хотя бы обеспечена. Наша пароходная компания была семейным бизнесом до тех пор, пока ее не поглотила фирма Кювье. Теперь у меня нет средств к существованию! Теперь у меня вообще ничего нет!

Дрю покачал головой.

— Очень жаль, Лайла, но по закону все принадлежит Жану, в том числе ваш дом и прежняя компания.

Лайла с трудом проглотила застрявший в горле комок. Не веря своим глазам, она обвела взглядом комнату.

— Так что же, мне придется покинуть место, где я сейчас проживаю?

— Безусловно, потому что гостиничные апартаменты также записаны на имя Жана.

Слезы потекли по ее щекам.

— Так сколько же у меня времени на сборы?

— Жан назначил меня исполнителем своего завещания, и потому я даю вам месяц, чтобы подыскать себе другое жилище. Мариан, вы не против? — спросил Дрю.

— Нет, не против… Дайте ей время, необходимое на то, чтобы найти другую квартиру, — понимающе промолвила Мариан.

— Благодарю вас. Лайла встала.

— Я вынуждена вас покинуть… Не могу здесь более оставаться… Я должна подумать о том, что мне делать дальше…

Распахнув дверь, она выбежала в коридор. Ее рыдания отдавались эхом, пока она мучилась с замком. Наконец она выбежала на улицу. Жан и его безжалостный адвокат забрали у нее все, что она так любила. Кроме скандала и несбывшихся надежд, у нее ничего не осталось.

По возвращении в отель Лайла тотчас же отпустила слуг, хотя Колетт и отказалась оставить свою госпожу. Девушка заверила Лайлу, что Жан проплатил ей жалованье на год вперед, и потому она останется с ней, пока Лайла не устроится…

Впервые в жизни у Лайлы не осталось никого — ни семьи, ни друзей, ни единого дальнего родственника на сотни миль вокруг. Отец и Жан были ее жизнью, а теперь и тот и другой умерли. Отчаяние охватило Лайлу.

Похоже, единственным выходом было вернуться в школу, где она училась до того, как вышла замуж за Жана. Там, по крайней мере, ей дадут кров и стол. С деньгами было куда сложней: после всех этих скандальных газетных статей весьма сомнительно, чтобы хоть кто-то нанял ее на работу, в том числе и монахини из монастыря Святого Сердца, но попытаться все же стоило…

— Мэм, — обратилась к ней Колетт.

— Что такое?

— Управляющий оставил этот конверт, пока вас не было.

Лайла торопливо сломала сургучную печать и быстро пробежала глазами уведомление.

— Мать Пресвятая Богородица, сохрани и защити нас!

Она посмотрела в глаза Колетт.

— Мистер Шарп прислал мне счета за эти апартаменты. Его также интересует, когда мы их оплатим. Мне и в голову не приходило, что жить здесь так дорого.

— Само собой, ведь мистер Кювье хотел, чтобы все эти расходы несла его компания, — заметила Колетт.

— Может, оно и так, но я более к этой компании никакого отношения не имею и сомневаюсь, что они станут оплачивать мои счета.

— Поговорите с адвокатом мистера Кювье. Он то уж сообразит, как заплатить отелю. Ведь это мистер Кювье привез нас сюда.

Лайле стало не по себе, но какой был у нее выбор? Без денег на оплату счетов она могла лишь сбежать отсюда посреди ночи. Она никогда не совершала столь скандальных поступков, но при мысли, что ей снова придется встречаться с Дрю, становилось еще хуже.

— Не думаю, что, увидев его вновь, я смогу удержаться в рамках приличий. Сегодня я просто выбежала из его офиса, — промолвила она, вспоминая молодого клерка, догнавшего ее и проводившего до самого отеля.

— Похоже, у нас не будет иного выхода, кроме как бежать отсюда посреди ночи.

— Вы не сможете этого сделать, — покачала головой Колетт. — Здесь повсюду репортеры. Двое из них снимают номер прямо на этом этаже. Кроме того, я заметила, что в холле дежурит полицейский. За вами следят. Они уверены, что вы попытаетесь сбежать.

Колетт была права. Побег только усложнял ее положение. Ярость наполнила сердце Лайлы. Она надеялась, что сведения, которые сообщил ее крестный, Фрэнк, в ночь смерти мужа, изменят ее жизнь к лучшему. Теперь же следовало хранить тайну, иначе полиция использует эти сведения против нее.

— Хорошо, я пошлю счета мистеру Солье.