Мама поневоле

1

Ксения

Я присела на лавочку в парке, положила рядом пакеты с продуктами и тяжело вздохнула. Зиму я не любила из-за слякоти, которая сейчас была повсюду. Ночью выпал снег, а теперь эта грязная жижа на дорогах и плюсовая температура портили все настроение. Хотя его и так почему-то не было в последние дни. Малышка в животе больно пихнулась, а я вздрогнула, не ожидая толчка такой силы. Погладила свой огромный живот, успокаивая девочку. Так не хотелось подниматься на ноги и идти в квартиру, но сегодня обещали приехать родители ребенка, которого я вынашивала, как суррогатная мама. Никогда бы не подумала, что решусь на подобный шаг, но верно говорят: никогда не говори никогда.

Какое-то время я сидела на лавочке и смотрела, как мамочки гуляли с колясками и малышами. В парке было оживленно, я любила приходить сюда и мечтать, наблюдать за счастьем чужих людей, ощущая при этом внутри тепло и умиротворенную радость. Маленькой крохе были необходимы положительные эмоции. А где их было ещё взять? Правильно. Только там, где их раздавали бесплатно и просто так. Среди вымученных, с уставшими лицами, мам, но с сияющими глазами, когда они смотрели на своих детей, я чувствовала себя в своей тарелке.

В клинике, где наблюдали мою беременность, два раза в месяц я посещала штатного психолога. У меня не было никаких проблем, я не считала развивающегося внутри ребенка своим, но все чаще ловила себя на том, что представляю лицо маленькой девочки после рождения и проецирую на нее мысли, что это могла бы быть моя дочь. Например, вот как эта малышка, что баловалась и убегала от мамы, неуклюже перебирала ногами и звала старшего братика. Так смешно...

Всегда мечтала о девочке, но когда у меня родился Макс, то поняла, что всю жизнь ждала именно его. С того самого момента, как впервые взяла его на руки, разделение на пол и какие-то другие статусы были утрачены раз и навсегда. Был только мой ребенок и бесконечная материнская любовь наравне с желанием, чтобы он всегда был здоров и счастлив.

С приближением срока родов у меня на сердце становилось тревожнее. Особенно, когда думала о том, что вскоре мне придется подписать бумаги по передачи ребенка и отдать девочку ее биологическим родителям. Поэтому от визитов к психологу я не отказывалась, и старалась все чаще думать о Максе, что он ждет не дождется, когда я вернусь.

Решительно подобрав пакеты с продуктами, я направилась к дому. Родители девочки предоставили мне комфортабельную квартиру в центре Москвы, которую специально сняли для меня на время беременности. Жена Ивана Сергеевича — Лариса — оказалось ревнивой и строгой женщиной, поэтому я только порадовалась за себя, что меня отселили подальше и выделили отдельное жилье. Чету Гончаровых я не могла назвать образцовой парой, но эти люди были вместе много лет, любили и уважали друг друга и искренне желали этого ребенка, я это чувствовала. Детей они не имели, потому что оба строили карьеру, а потом, когда задумались о наследниках, то оказалось, что со здоровьем у женщины серьезные проблемы. Забеременеть сама она не смогла, и они с мужем обратились в клинику суррогатного материнства. Так мы и встретились. Меня выбрали из трёх кандидаток, я прошла процедуру ЭКО, и вот уже почти как восемь месяцев носила под сердцем ребенка Гончаровых. Мне очень повезло, что я забеременела с первого раза. По отзывам мамочек, отчаявшихся на такой шаг, у многих получалось все далеко не сразу.

Я поднялась на лифте в квартиру, с горем пополам разулась, сняв сапоги, и прошла на кухню, сгружая пакеты на стол. Срок родов мне поставили на конец января. Ходить еще полтора месяца. Водитель Гончаровых привозил все необходимое, но иногда мне нравилось бродить по магазинам самой, выбирая те или иные вещи и продукты. Я потихоньку закупалась мелочами к Новому году, чтобы порадовать маму и Макса, отправив им посылку домой. Моя семья находилась не так уж далеко от меня, но разве из Петербурга особо наездишься в Москву, когда каждая копейка была на счету? К тому же мама сильно болела — не до поездок было. Ей требовалась операция и дорогостоящие лекарства. Собственно, из-за этого я и приехала в Москву, чтобы заработать денег. Подруга работала медсестрой в центре репродукции, и я долго не размышляла, когда она предложила мне попробовать себя в роли суррогатной мамы. Я заручилась ее поддержкой и рекомендациями, сдала анализы. Мне было страшно соглашаться, но где за несколько месяцев заработать восемьсот тысяч рублей? В случае благополучных родов и рождения здорового ребенка мне обещали выплатить этот высокий гонорар.

Разобрав пакеты с продуктами, я поглядела на часы. Вот-вот должны были приехать Гончаровы, у меня было назначено на сегодня плановое УЗИ, и оба родителя изъявили желание на нем присутствовать, чтобы познакомиться с малышкой. Я была этому очень рада. Мне хотелось, чтобы эту кроху, которая развивалась у меня внутри, любили так же сильно, как и я. Но, думаю, что иначе и быть не могло. Лариса была не очень приятной женщиной, ревновала Ивана ко мне, хотя я поводов не давала, но казалась надежной и самодостаточной личностью, которая, я хотела надеяться, понимала весь груз ответственности, соглашаясь завести ребенка и обратившись к услугам суррогатной мамы.

Помимо болезни мамы, Андрей, мой погибший муж, оставил мне крупный долг. Незадолго до смерти он открыл с другом бизнес и, естественно, после того, как я похоронила мужа, денег, вложенных в автомойку, мне никто не вернул, да к тому же еще и повесили сто тысяч сверху за аренду помещения, какую, якобы, он не платил целый год. Я надеялась, что полученным за роды гонораром мне удастся расплатиться со всеми долгами. Мечтала, чтобы Макс ни в чем не нуждался. Точнее, мы с Андреем мечтали об этом, но год назад он погиб, а мы с маленьким сыном остались одни.

2

Ксения

Открыв глаза, я увидела белый потолок, чувствуя во рту сильную сухость. В голове стоял плотный туман, из которого я никак не могла выбраться. Я лежала, прислушиваясь к собственным ощущениям и по крупицам пыталась воспроизвести все, что со мной случилось накануне, восстанавливая ход событий. Вспомнила, как позвонила Гончаровым, а потом упала в обморок, узнав об их гибели, затем была скорая помощь и преждевременные роды...

Я схватилась руками за живот, но его не было на месте, словно я и беременной не была. А была ли вообще? Нет, точно была! Только где моя девочка? Что с ребенком? Я попыталась привстать, но у меня все закружилось перед глазами в хаотичном беспорядке. Потянувшись руками к кнопке вызова медсестры, которая находилась над кроватью, я нажала на нее. Такое сильное, удушающее чувство страха перед неизвестностью я переживала полтора года назад, когда надеялась, что Андрей на самом деле жив и его ещё можно было спасти.

— Колесникова? Очнулась? — в палате показалась медсестра, она подошла ко мне и поглядела на приборы. — Нет-нет, не вставай! Ты сейчас в реанимации, потеряла много крови, еле довезли, — произнесла она твердым голосом без каких-либо эмоций.

— Девочка... Что с ребенком? Она жива? Вы дозвонились до родителей? — прохрипела я.

Мой голос походил на карканье вороны, мне жутко хотелось пить.

— Так, лежи, сказала! — строго повторила она. — Сейчас сделаю укол, тебе нужно отдыхать и набираться сил.

Она будто со стеной разговаривала или с неживым человеком. Медсестра мне даже в глаза не смотрела и на автомате выполняла все действия.

— Прошу, скажите, что с девочкой! Умоляю!

Из моей груди вылетел сдавленный хрип.

— Жива она, но состояние тяжелое. Больше ничего не знаю. Это тебе лучше у врача спросить, — она опустила голову и наконец-то удостоила меня равнодушным взглядом.

Главное, что жива! Я надеялась, что и Гончаровы были живы, а следователь ошибся.

— А вот Гончаровы, родители девочки, погибли... — вдруг печально заговорила она. — Забирать и выхаживать ее некому. Ты пока в отключке была, приезжала сестра биологической матери и подписала отказ от ребенка. Жаль мне тебя, но считаю, что тебе повезло — с того света вытащили, матку врачи сохранили, вон, даже денег, слышала, на восстановление получишь. А ведь могли и не выплачивать ничего… Так что, давай, не нервничай, оклемаешься, и домой отпустим.

— Что? Что значит подписала отказ? Так получается, что Гончаровы действительно погибли? — тихо спросила я, испытывая мучительный страх за судьбу девочки.

— Радуйся, что обе выжили. Поступила ты в ужасном состоянии, но у нас здесь прекрасные специалисты, — сказала женщина с неким воодушевлением, но радости в ее голосе не было ни грамма.

Все ее слова звучали, как приговор. А в случае с Миланочкой, так и вовсе смертный. На мои глаза навернулись слезы, а тело забило крупной дрожью. Я была близка к истерике. Я так ждала эту девочку, так надеялась, что у нее все будет хорошо, и я передам ее надежной и благополучной семье, что она вырастет счастливой...

— Эй, ты чего? Ну-ка, соберись... — женщина продолжила мне что-то говорить, но только я ничего не слышала.

По моим щекам текли слезы, а в груди было так больно, что я не могла дышать. Наверное, медсестра вколола мне снотворное, потому что спустя несколько минут я почувствовала, как веки налились свинцовой тяжестью. Я не стала сопротивляться действию лекарства, прикрыла глаза и провалилась в беспокойный сон. Но даже в нем меня не отпускали мысли о ребенке и его дальнейшей судьбе. Разве такое возможно, что у крохи было столько ждущих ее людей, а теперь в один миг ее все оставили и бросили одну на произвол судьбы? Считай, я своими же руками загубила ей всю жизнь… А если бы я доходила до срока, то ничего бы этого не случилось! Это я приложила ко всему этому руку, и из-за меня от девочки все отказались...

Когда я пришла в себя в следующий раз, то уже не стала звать медсестру, попыталась подняться с кровати сама, отключила себя от многочисленных проводов и направилась в детское отделение. Перед глазами летали черные мушки, меня сильно штормило, но я хотела увидеть девочку — маленькую крошку, которая осталась совершенно одна. Подсознательно я уже думала о том, что не смогу взять такой грех на душу и отправить ее в детдом. Я понимала, что у меня нет денег на ее содержание, особенно, если девочка окажется больна, но разве можно было так поступить с беззащитным существом?

— Ты куда? Здесь детская реанимация, сюда нельзя посторонним! — остановил меня голос проходящей мимо медсестры.

— Я к дочери, я родила ее несколько дней назад. Меня зовут Ксения... Ксения Колесникова... — слабо проговорила я, держась за живот.

Шов тянуло и мне было больно даже стоять, не говоря уже о том, чтобы двигаться.

— Ах, ты к отказнице? Суррогатная мать? — догадалась она. — Пойдем, покажу тебе ребенка. Девочка подключена к аппарату искусственного дыхания. У нее гипоплазия легких, необходима операция.

— Почему это произошло? Ведь она была совершенно здорова, ни одно УЗИ не показало никаких отклонений...

— Ты только себя не кори, бывает, что и абсолютно здоровые мамы в срок рожают инвалидов, хотя ни одно УЗИ и анализ не выявили патологий. А ты, я слышала, с такой кровопотерей приехала, удивительно, как еще сама выжила.

3

Ксения

— Ну и зачем она тебе?

Я повернула голову в сторону женщины и гневно посмотрела в ее лицо.

— Просто поразительно, что именно вы говорите мне эти вещи! Я понимаю, вы каждый день детей видите, как они появляются на свет, и для вас это обычные вещи, но я бы не хотела, чтобы моей дочери, — кивнула в сторону кувеза, в котором лежало крошечное тельце, — попалась такая нянечка. — Мое сердце лихорадочно стучало в груди.

— Вот чудная... — хмыкнула медсестра и смерила меня презрительным взглядом. — Пришла в суррогатное материнство из-за денег, родила бракованного ребенка, да еще жизни меня пытаешься учить? Ты по больницам замучаешься ошиваться с ней! Сердобольная выискалась! А потом такие, как ты, пачками их обратно несут и имена их забывают. Так что не нужно на меня так смотреть, я знаю, о чем говорю.

— Я выхожу ребенка и стану для нее самым любимым человеком на свете. А деньги... Да, я решилась на это все из-за них, но разве в итоге они стоят того, чтобы она осталась одна и лежала брошенная и никому не нужная? А судя по вашим заявлениям в детдоме и подавно на нее никто даже не взглянет.

Женщина мрачно свела брови, махнула на меня рукой, развернулась и ушла.

Я вышла из детского отделения, ни секунду не сомневаясь в том, что все делала правильно. У Надюши, так я решила назвать свою девочку, будет семья: я, братик и бабушка. На счет последней я была не уверена. Вряд ли мама с энтузиазмом воспримет это мое решение, но я его уже приняла.

Вечером ко мне в палату зашла Верещагина Елена Киреевна, главный врач клиники. Разговор наш не продлился долго, она отдала мне деньги, какие передала для меня сестра Ларисы Гончаровой и выразила личную благодарность за то, что я нашла в себе силы и мужество забрать ребенка. Протянула визитку той женщины, которая свершила самосуд, отказавшись от родной племянницы, и ушла. Какое-то время я смотрела на пластиковую карточку в своих руках, уверенная в том, что не стану никому звонить, но подумав, решила, а почему бы и нет. Этим звонком хуже не сделаю, но так хотя бы буду уверена, что сделала для Надюши все, что могла.

Мне ответили спустя три гудка, я считала их, чтобы хоть как-то отвлечься от сильного волнения.

— Добрый день, Антонина! Это Ксения Колесникова, суррогатная мама Нади, — твердым голосом проговорила я.

Я решила, что имя Милана этой девочке не подходит, если свыше было суждено, что мы обе остались в живых, то это определенно какая-то надежда на светлое будущее, за которое мне еще предстоит побороться.

— Я звоню вам выразить соболезнования, и… сказать спасибо за деньги, — пусть их было не так уж и много, но тем не менее. — Я хочу, чтобы вы знали, что я собираюсь забрать Надю себе и поставить девочку на ноги.

— Вот как? — серьезно произнесла Антонина. — Неожиданно... — протянула она задумчивым голосом. — А в общем-то, я бы сказала, что это чудесно! Завтра во второй половине дня я подъеду к вам, и мы поговорим. Как вы на это смотрите?

— Весьма положительно, — спокойным голосом отозвалась я. — Может быть, мне удастся вас уговорить не отказываться от Наденьки? Это ведь ребенок вашей сестры...

— Именно, ребенок! А я никогда не хотела и не любила детей. Завтра я навещу вас. Хочу поговорить с вами с глазу на глаз.

Я попрощавшись и сбросила звонок. Может, даже и к лучшему, что Антонина отказалась от девочки? Какая из нее мать после таких заявлений? А Наде будет со мной очень хорошо.

На следующий день меня перевели в обычную двухместную палату, но так как соседку утром выписали домой, я лишь успела провести от силы пару часов в ее обществе и снова осталась один на один с грузом своих тяжелых мыслей. После завтрака я сходила к Наденьке и встретилась с детским врачом. Меня больше никто не пытался отговорить забрать ребенка, но сказали, что девочке предстоит операция по удалению доли легкого. Но пока Надя была в плохом состоянии и самостоятельно не дышала, то об этом речи идти не могло. Трудностей я больше не боялась, как и всех страшных диагнозов. Пусть ей даже удалят все легкое, и наша жизнь не будет безоблачной и простой, но зато мы будем друг у друга. А я обязательно вытащу эту малышку из этого ужасного состояния. Окружу ее любовью, поддержкой и теплотой, которые ей никто не подарит, кроме меня и моего Макса.

Антонина приехала в два часа дня. Уверенным шагом вошла в палату со стопкой бумаг в руках. Окинула меня внимательным взглядом, задерживая глаза на моих длинных распущенных волосах, которые я не успела заколоть, и гордо вскинула подбородок.

— Скажу начистоту: мне не нужны какие-то темные пятна в моей кристальной репутации перед вступлением в наследство после смерти сестры и ее мужа. В любом случае, этому ребенку претендовать не на что, а тебе материальная помощь лишней не будет, — сказала она и положила увесистую пачку денег на стол. — Я поняла зачем ты хочешь забрать этого ребенка, но ничего у тебя не выйдет. Это, — она кивнула на деньги, — тот максимум, который ты можешь от меня получить. Я вообще могла бы тебе не помогать, но ты берешь больную девочку, которая имеет отношение к моей сестре. А так как ребенок родился раньше срока и оказался дефектным, я приняла решение от него отказаться. Мне такое счастье и даром не нужно. Я изначально была против затеи сестры с этим суррогатным материнством, но ей же вбилась в голову эту идея, и она Ивана мучила до последнего, пока он не согласился на это все, — Антонина смотрела в мою сторону брезгливым взглядом, говоря все эти слова. — И что в итоге получилось? То, что я и говорила! В общем, так, — деловым тоном заключила она. — Подпиши здесь и здесь, — женщина сунула мне бумаги под нос, я даже толком не успела прочесть, что там. — И, надеюсь, что это наша первая и последняя встреча, поняла?

4

Ксения

Спустя два года

Я редко принимала дома гостей, но Алина, моя соседка по лестничной площадке, бывало заглядывала ко мне в гости, мне же всегда было в радость с ней поболтать и отвлечься от своих мамских будней. А сегодня она вдруг ни с того ни с сего принялась звать меня с собой на какую-то тусовку.

— Ксюха, ну ты чего, когда еще будет такая возможность выбраться в свет? Закрытая вечеринка, много состоятельных людей. Вдруг мужчину какого приятного встретишь? Да и место отличное, мы буквально на пару часов туда и обратно. Пойдем, ну, пожалуйста? Ты меня очень выручишь, если согласишься. Я обещала знакомым, что приду с подругой, — уговаривала меня Алина. — И для новогоднего настроения самое оно. Не устала сидеть в четырех стенах?

Устала ли я? Конечно! Но помощи мне ждать было неоткуда.

— Я не знаю, Аль, все это как-то не для меня, да и одежды у меня подходящей нет. Ты же знаешь, что я не трачусь сейчас особенно и все деньги откладываю для Надюши на повторную операцию. А Максу сколько всего требуется! Он растёт, словно по часам, я одежду не успеваю покупать, и секции его стоят недешево. Ты извини, поищи лучше среди знакомых кого-то еще. Я тебе не подхожу.

Я опустила глаза на свои руки и показала их Але.

— Вон, у меня даже маникюра нет. Ну, ты погляди на меня и на себя. Смешно ведь! — я горько ухмыльнулась.

Я никогда не завидовала Але, скорее напротив, восхищалась ее красотой. Она всегда выглядела потрясающе, одета была с иголочки, и волосы уложены в стильную прическу. Я же иной раз после одной прогулки на детской площадке возвращалась домой, как после великого сражения, и ощущала себя так же. И обновок не покупала себе довольно давно, какой уж педикюр с маникюром...

— Что не так с руками-то? — она перевела на них свой внимательный взгляд. Она с такой горячностью убеждала меня пойти вместе с ней, что я уже почти готова была дать согласие. — Я тебя умоляю… Ну нет наращенных ногтей и что? Все с твоими ногтями руками более чем прилично и аккуратно. И волосы у тебя шикарные. Ксюша, я сейчас никого другого не найду в такое время за пару часов. А про тебя я сразу подумала, ты ведь никуда не выходишь! А за гардероб ты не переживай, — она окинула меня оценивающим взглядом, — что-нибудь подыщем. У меня есть шикарное платье... — задумчиво протянула она, не спуская с меня глаз. — С твоей внешностью грех в монашки записываться!

Что-что, а дар убеждения Алина все же имела, но мой здравый смысл его пока перевешивал.

— Ну, а детей я с кем оставлю? Надя же проснется и ко мне захочет. Марию Гавриловну я уже просила на днях с детьми посидеть... — продолжала я упорствовать, надеясь, что подруга все же сдастся, оставит меня в покое и отправится искать более подходящую кандидатуру.

— Попроси еще раз. Она любит твоих сорванцов и с матерью твоей дружила, вас родными считает. Скажи, что тебе на собеседование, она не откажет.

— Собеседование? В семь часов вечера? — рассмеялась я. — Не стану я никого обманывать! — недоверчиво поглядела на Альку и покачала головой.

Сколько знала ее, всегда она была такой взбалмошной, и мать говорила мне держаться от нее подальше. Но мне казалось, что Алина, несмотря на свою ветреность, была вполне хорошей девушкой: Макса любила, и к Наде настороженно не относилась в отличие от остальных соседей. Практически все в доме уже знали, что она была мне неродной, но только я считала, что роднее ее и Макса у меня никого не было. А за эти два года я и впрямь никуда не выходила из дома, кроме магазина, детской площадки и парка аттракционов по праздникам. А сколько времени провела в больнице с Надей...

Конечно, мне хотелось развеяться, и глубоко внутри я загорелась желанием пойти с Алиной на эту вечеринку, снова почувствовать себя привлекательной женщиной. В мои двадцать шесть с половиной предложение подруги звучало, как глоток свежего воздуха. Ну что я, в самом деле, как старая дева, дома сижу? Всего пара часов, а какой заряд бодрости и праздничного настроения!

— Хорошо, давай, — согласилась я. — Только недолго. И мои средства строго рассчитаны на такси — туда и обратно. Пить и есть я там не собираюсь. Просто охота выйти в свет.

На все мои условия Алина довольно кивнула головой и расплылась в торжествующей улыбке.

В отличие от меня, у подруги всегда водились деньги, а у нашего дома, благодаря ей, можно было увидеть иной раз крутые и дорогие тачки, которые стоили как целая квартира в нашем доме или, возможно, целых две. Иногда она приходила ко мне посидеть и поболтать за жизнь, но такое случалось довольно редко, потому что я все время была занята бытом, детьми, готовкой, уборкой, работой. Времени ни на что не оставалось.

Пока мы собирались, я попыталась выяснить немного больше о месте, в которое она так хотела отправиться вместе со мной. Оказалось, что это была закрытая вечеринка для узкого круга лиц, сама Алина получила туда пропуск, потому что работала в эскорт-агентстве и занималась сопровождением одного влиятельного человека на всякие торжества последние полгода. Этой части своей жизни она ни от кого не скрывала и не стыдилась. И за это я ее уважала. Она вела себя уверенно, не засовывала, как страус голову в песок, а с наглой усмешкой смотрела в лицо всем сплетникам и никогда не пыталась оправдываться.

А говорили про нее много всего. Но слухам я давно не верила, потому что про меня тоже что только не говорили: и что я нагуляла Надю с богатым и женатым мужчиной, а когда все вскрылось, он меня выгнал и денег не дал, а девочку я родила больную и с патологиями, потому что Бог меня так наказывал за то, что я семью чужую разбить пыталась. Человеческая глупость бесконечна, а язык у многих без костей. Потому ничье мнение меня уже давно не волновало. Если так всех слушать и переживать за каждое обвинение, то когда жить?

5

Ксения

Я рассматривала свое отражение в зеркале и не узнавала себя. Алина колдовала над моим образом около часа, и теперь я не походила на прежнюю, забитую и уставшую Ксюшу. Передо мной сидела ухоженная и роскошная модель, не меньше. Броский макияж на лице выделял мои огромные глаза и чувственные губы, а облегающее платье персикового оттенка выгодно подчеркивало мои достоинства; уложенные волосы струились по голым плечам, и я еще никогда такой эффектной себя не видела, даже в день свадьбы с Андреем. Я с восхищением осматривала себя с ног до головы, словно побывала в руках профессионального стилиста.

— Потрясающе… Это точно я? Увы, но взамен могу лишь предложить тебе только мастер-класс по приготовлению борща. Ну, если надумаешь когда-нибудь завести семью и детей, — подняла глаза и взглянула на Алину. — Ты этому училась?

— Немного. Потому как денег не напасешься ходить по салонам и стилистам. А от твоих мастер-классов, я, пожалуй, откажусь, — она качнула головой и усмехнулась. — Это ты у нас яжмать, а мне детей абсолютно не хочется, а тем более портить фигуру. Но ты выглядишь очень хорошо! Могу представить, как мужики потекут слюной на тебя. Сама только гляди, не пустись во все тяжкие. У тебя сколько мужчины не было?

Поймав ее насмешливый взгляд,, я недовольно свела брови.

— Алин! Некорректно задавать такие вопросы...

— Ну ладно, зная тебя и твой монашеский образ жизни, смею предположить, что... кроме Андрея никого у тебя и не было? — беззлобно рассмеялась она.

Это была сущая правда, я сторонилась мужчин после рождения Нади. Да и до того ли мне было с больной матерью и двумя детьми на руках без какой-либо помощи? Долг Андрея за автомойку, которая разорилась, я почти выплатила. С задержками, правда, но деньги Игнату, его бывшему партнеру по бизнесу, отдавала исправно. И уже обрадовалась, что вскоре внесу еще один платеж и смогу откладывать средства на что-то другое, но моим мечтам не суждено было сбыться. Игнат вдруг увеличил сумму долга, сказав, что еще пятьдесят тысяч рублей необходимо отдать якобы за набежавшие проценты. Я сразу поняла, что меня тупо поставили на счётчик, а когда начали поступать неоднозначные намеки, что я могла бы оплатить долг натурой, то стала срочно искать деньги на хорошего юриста, потому что такими заявлениями и шантажом от меня могли требовать денег до бесконечности.

— Красота! Глаз не отвести, — воодушевленно проговорила Алина, собирая косметику в небольшой чемоданчик. — Когда мужики перестанут обращать на меня внимания, по миру не пойду, пойду работать в стилисты, — с гордостью произнесла она. — Все лучше, чем дома сидеть.

По словам Алины, меня ждал шикарный вечер и куча комплиментов. А когда мне еще представится возможность почувствовать себя привлекательной и уверенной в себе женщиной, как не сегодняшним вечером? Уже завтра утром вернусь к своим кастрюлькам, ученикам и занятиям с Надей и Максом.

— Ты только не бросай меня, хорошо? — попросила я Алину, когда мы спустились вниз и сели в такси.

— Даже, если какой-нибудь мужчина станет оказывать тебе знаки внимания мне тоже быть рядом? — кокетливо улыбнулась она, поправила прическу рукой и назвала адрес таксисту.

— Перестань, — отмахнулась я, уверенная в том, что никому не буду нужна на этом вечере.

Таких смазливых на фигуру и лицо девушек кругом было полно.

— Ксюш... ты только ведь помнишь мои слова? Это закрытая вечеринка, ограниченный круг людей, но место приличное и люди все адекватные. Ты главное веди себя раскованно и непринужденно, даже не переживай, что кто-то тебя обидит. Хорошо?

Алина повернула голову и посмотрела на меня.

— Хорошо.

Я пожала плечами не понимая, с чего она вдруг так разволновалась.

Спустя полчаса машина остановилась возле большего, сверкающего огнями здания с неоновой вывеской. Я давно уже не обращала внимания на подобную красоту в обычной жизни. В центре города так и вовсе все и всегда сверкало разноцветными огнями, и что ни улочка, то она была произведением искусства, чтобы привлекать внимание туристов и радовать глаза гостей города. Сегодняшний вечер мне представлялся волшебным, чем-то похожим на сказку, а себе я казалась принцессой, приехавшей на бал, потому что и в самом деле давно никуда не выбиралась. Только вот несмотря на внутренний подъем, я ощущала грусть. Мы ведь могли бы приехать в это место вместе с Андреем и провести романтический ужин, а за ним ночь... Столько времени прошло, а мне все еще казалось, что я тосковала по мужу.

— Ксюш, идем, что ты замерла?

Я смотрела на сверкающие огни и не сразу перевела взгляд на Алину. Интересно, почему она никогда не была замужем, ведь сама говорила, что ей предлагали руку и сердце? В чем была причина? Неужели ей не хотелось простого и человеческого тепла, семьи и нравилось посещать из раза в раз подобные места? В этом заключался смысл ее жизни?

На входе нас встретил охранник и преградил путь внутрь здания. Ксюша показала ему какую-то визитку и сказала, что пришла с подругой, то есть со мной, по приглашению некого Родиона Демьяненко.

Я впервые была в таком месте и о порядках пропуска в них и прочем ничего не знала. Даже в клубе никогда не была. С Андреем мы со школы дружили, потом я Максом забеременела. Разве до гулянок нам было с маленьким ребенком на руках? А потом, когда наш младенец немного окреп и подрос… Вот что было потом, я решила сегодня не вспоминать и не портить кислым и унылым видом настроение ни себе, ни другим людям.

6

Ксения

Не знаю, зачем послушала Алину и позволила ей повести меня за собой. Меня подкупало то, что место с виду и в самом деле выглядело приличным, а кроме полуголых девиц, словно они дефилировали по подиуму и рекламировали нижнее белье, ничего ужасного не увидела. Такого и в обыденной жизни сплошь и рядом было полно, а в ночных клубах подобных барышень, наверное, было гораздо большее количество.

Мы прошли через весь зал, который походил на лабиринт с указателями и, оказавшись в длинном коридоре со множеством дверей, вошли в одну из комнат. В помещении стоял приглушенный свет, а музыка из зала почти не доносилась.

— Свободен, Миша, — произнес грубый баритон, а я подняла глаза, встречаясь с незнакомцем взглядами.

Одетый в черный классический костюм названный Миша по габаритам был похож на того Кинг-Конга на входе, словно их клонировали. Здоровяк покинул комнату в ту же секунду, закрыв за собой дверь, а я, сглотнув нервный ком, подняла на Алину взгляд. Вся эта обстановка и напряженная атмосфера, которая только сейчас стала мне сильно осязаема, вдруг вызвала странные ощущения. Мы стояли с Алиной разнаряженные, как рождественские елки, и разукрашенные, словно куклы на продажу. С этим местом, определенно, было что-то не так. Точнее я сразу это поняла, но именно в этот момент лишилась всяких иллюзий.

Сосредоточив глаза на незнакомце с залысиной на голове, я перевела неуверенный взгляд на дверь, мечтая оказаться с другой стороны, как и Кинг-Конг по имени Миша. Алина говорила, что познакомит меня с роскошным и представительным мужчиной? Только вот тот, что стоял напротив нас больше походил на бандита из лихих девяностых или на Игната, который разводил меня на деньги и интим.

— Девочка моя, не представишь нас?

Лысый бугай сверкнул на меня горящими и похотливыми глазами, а меня пробрало холодом до костей от взгляда его черных глаз.

— Да, Родион, конечно. Это Ксюша, моя подруга, — елейным голосом произнесла Алина, обнимая меня за талию.

— Ну, проходите, присаживайтесь, Ксюша.

Он жестом руки пригласил нас присесть на диван. Я только сейчас заметила жалюзи на стенах вместо обоев. Неужели это были огромные окна в пол? Но зачем они были необходимы в вип-комнате? Чтобы наблюдать вечерние городские пейзажи?

Присев на край дивана, я приняла из рук Демьяненко бокал с шампанским и продолжила изучать интерьер. В углу стоял еще один большой кожаный диван, два кресла и стол. Тот, за которым мы расположились — на нем стояли закуски и шампанское в ведерке со льдом.

— Расскажите о себе, Ксюша, вы очень напряжены. Расслабьтесь. Сделайте глоток, — он кивнул в сторону фужера. — Это всего лишь вип-комната, чтобы спрятаться от шума и назойливого внимания других людей. В моем положении это своего рода норма поведения. Я не привык выставлять свою жизнь напоказ. Исключение может составить разве что Алиночка.

— Я… мне нечего рассказать... Я домохозяйка. И...

— Родион, ну ты же видишь, что она смущена. Дай ей немного привыкнуть к новой обстановке. Пей, Ксюш.

Алина кивнула на бокал в моих руках и улыбнулась мне своей приторной улыбкой, от которой мне стало не по себе. Никогда не любила притворства, и сейчас я чувствовала фальшь в каждом ее слове и действии.

У меня и в самом деле пересохло в горле от волнения. Сделав глоток, и потом ещё один, я в итоге допила вкусный и сладкий напиток и поставила фужер на стол. Я решила, что десяти минут вежливой беседы будет вполне достаточно, а потом скажу, что мне пора уходить и покину комнату. Заводить «знакомства» ни с какими респектабельными женихами Алины я не собиралась. Неизвестно еще, зачем они меня сюда пригласили...

— Я действительно чувствую себя немного не в своей тарелке.

Пара переглянулась и загадочно улыбнулась друг другу. Алина медленно поднялась на ноги и совсем не стесняясь меня и моего присутствия расположилась на коленях спутника и принялась целовать его на моих глазах, всецело отдаваясь своему чувству. На секунду меня посетила мысль, что я оказалась на съемках второсортной порнушки в качестве зрителя. Но вместе с чувством брезгливости я внезапно ощутила в груди жжение, а затем легкость. Она распространялась по моим венам с оглушительный скоростью, даря мнимый всплеск адреналина. Сознание слегка поплыло, меня качнуло в сторону.

— Вы... вы что-то добавили мне в питье? — догадалась я, чувствуя себя так, словно на меня наложили оморок, и теперь я видела подмененную реальность.

Действия Алины мне теперь не казались неприятными и отталкивающими, скорее плавными, легкими, завораживающими, как будто все происходящее записывали в замедленной съемке. Родион игриво улыбнулся и скользнул глазами по моей фигуре, задерживая взгляд на открытом декольте.

— Ничего запрещенного. Ты ведь пришла расслабиться, не так ли? — протянул он низким баритоном, рассматривая меня так, будто я уже принадлежала ему.

Меня охватило острое желание сказать или сделать что-нибудь такое, чтобы с мужского лица исчезло самодовольно-снисходительное выражение, но я не могла ухватиться ни за одну здравую мысль в своей голове, кроме одной: мне следовало подниматься и уходить, пока не было поздно, пока то, что мне подмешали в питье, окончательно не затуманило мой мозг и не привело к нежелательным последствиям.

7

Ксения

Родион поднялся на ноги и медленной походкой подошел к столу, который находился в другом углу комнаты, взял в руки пульт, щелкнул на какую-то кнопку и жалюзи поползли вверх, а мои догадки на счет окна подтвердились. Это и в самом деле оказались окна, только они выходили отнюдь не на проезжую часть. Прозрачная стеклянная перегородка, будто была продолжением этой комнаты, с одним единственным отличием — в нашей пока еще не занимались сексом. Пара в откровенной позе совокуплялась прямо на виду у нас... Подобное не укладывалось в голове! Что это было за место? Куда меня привела Алина? Зачем? Это была закрытая секс-вечеринка для извращенных богатеев? Поэтому она меня так вырядила, чтобы развлечь своего престарелого, лысого денежного мешка, от которого меня воротило?

— Интрига заключается в том, что мы их видим, а они нас нет... — протянул Родион, приблизившись к нам с Алиной, рассматривая своим скользким и плотоядным взглядом, от которого хотелось спрятаться, скрыться, испариться, на худой конец.

У меня пересохло во рту, я с трудом проглотила вязкую слюну, не веря своим глазам. Я никогда до этого дня даже порно не смотрела, а тут сразу увидеть такое, да к тому же еще и вживую...

— Но... ведь и нас тоже кто-то видит? — потрясенно прошептала я.

Не отрываясь, я смотрела в сторону парочки, бесстыдно ласкающих друг друга. Мужчина грубо проникал в женщину своим членом, а она призывно кусала губы и, судя по её открытому рту, сильно стонала от наслаждения. А может, её тоже чем-то опоили, а я вот так же, как и она через несколько минут буду извиваться под Родионом? Эта мысль меня отрезвила и заставила неприятно вздрогнуть.

— Нас — нет, — лукаво улыбнулся Родион. — Таких комнат всего две, и обе сейчас заняты. Я ведь говорил, что не выставляю личную жизнь напоказ.

— Это все...

— Очень будоражит и заводит, не так ли? — перебила меня Алина.

Мое лицо покрылось краской стыда, когда рука Алины оказалась в моем декольте, и она начала пальчиками играть с моими напряженными сосками. В голове, словно образовался туман. С каждой минутой меня накрывало плотным маревом все сильнее. Я полностью отдавала отчёт своим действиям, но как будто наблюдала за собой и этими двумя людьми со стороны.

Родион обнял меня за талию и привлек к себе с другой стороны, а я оказалась в импровизированной ловушке. Мне были неприятны мужские прикосновения, они казались тяжелыми, противоестественными, его руки хотелось незамедлительно сбросить, словно они были ядовитыми насекомыми. Все происходящее было крайне неправильным. Алина обманом завлекла меня в эту комнату, а сейчас собиралась подложить под этого мужика, опоив какой-то дрянью? Ради чего? Неужели это были и в самом деле их извращенные забавы?

Тонкая бретелька моего платья упала с плеча. Родион ласково погладил кожу, а затем опустил голову и поцеловал в оголенный участок тела. Меня парализовало от страха и стыда. Действия этой парочки были слаженными, уверенными. Я поймала себя на мысли, что они, возможно, не в первый раз разводили на совместный секс такую глупышку, как я.

— Н... Нет, — я попыталась высвободиться из кольца двух рук, отвернулась, когда губы Родиона дотянулись до моих. — Мне неприятно.

Отчасти я не лгала. Вся эта атмосфера и выпитый бокал шампанского с каким-то веществом, будто делали меня другой Ксюшей, но я все еще оставалось ею и была против секса втроем. Я резко встала с дивана и, на ходу поправляя свой внешний вид, нетвердой походкой направилась к двери.

— Дурочка! Ведь потом будешь жалеть. Алина сказала, что у тебя трудное финансовое положение, а я очень щедр с отзывчивыми и понравившимся партнершами... — услышала в спину угрожающий бас.

— Нет, мне ничего не нужно.

Перед глазами все кружилось.

Я надеялась, что охранник, которому приказали ждать снаружи, не станет возвращать меня в это порочное место. Мне стоило как можно скорее уходить отсюда, вычеркнуть из телефонной книги имя Алины. Навсегда. Отныне нам с ней не по пути. Я не гналась за подобной жизнью. И не просила у нее такой помощи.

— Ксюша! — подруга догнала меня у двери и схватила за руку. — Не глупи! — зашипела она. — Это не детей больных рожать. Всего лишь одна ночь, и ты обогатишься. Долги отдашь и квартиру продавать не нужно будет. Я попросила Родиона добавить тебе в питье немного афродизиаков, тебе понравится этот секс. Он любит, когда девушки две...

— Отпусти! — пролепетала я, чувствуя себя и в самом деле возбужденной.

Все это был обман, протекция реальности и ничего общего со мной не имело! Я бы никогда не позволила себе подобного поведения в обычной жизни!

Я выскочила за дверь, чтобы не позволить ей запудрить мне мозги, потому что состояние, в каком я находилась, было легко вменяемым. Картинки в моей голове то и дело воспроизводили сцены за стеклом, а между ног против воли растеклась горячая лава, принося сладострастные муки. Очень нечестный поступок по отношению ко мне, а ведь мама оказалась права, предостерегая меня держаться от Алины подальше.

— Алина! — услышала я голос за спиной Родиона, — вернись в комнату! Миша приведет другую девушку. Но... если ты желаешь эту… вернет ее, и мы предложим выпить ей еще... Не переживай, далеко она не уйдет, — донесся до меня их разговор. — На выходе стоит охрана.

8

Ксения

Я вдруг поняла, что дрожу всем телом и не могу сдвинуться с места. От незнакомца исходила опасность похлеще, чем от Родиона Демьяненко, но его аура и внешний вид были в разы приятнее и вызывали… интерес?

— Извините, я ошиблась дверью. Сейчас уйду... — произнесла я запинающимся голосом, совсем не желая оказаться снаружи и попасть в руки охранника.

— Очень своевременная ошибка, — протянул он низким голосом с заметной хрипотцой. — До этой минуты я тоже ошибался, решив провести этот вечер один, — он пристально смотрел мне в глаза, а затем опустил их вниз, сканируя меня внимательным взглядом, отчего на моих щеках выступил румянец. — Я не против твоего общества, — спустя небольшую паузу проговорил он. — Ты мне нравишься.

Незнакомец слегка приобнял меня за талию и увлек за собой вглубь комнаты. Я оглянулась в сторону двери, как на спасительный маяк. Казалось, вот-вот в нее кто-то войдет и вызволит меня из этого одурманивающего водоворота, но ничего не происходило. Да и что могло произойти, когда я сама закрыла дверь на замок, боясь, что меня настигнет охранник Демьяненко и поволочет обратно на оргию? Проблема заключалась в том, что я сама пришла в это место, никто меня силой сюда не тащил, а, следовательно, спрашивать в этой ситуации мне стоило лишь с себя.

Мужчина расположил меня у самого стекла, за которым извивалась в эротическом танце девушка. Свет от прожекторов падал ему на лицо. Если бы встретила его в обычной жизни, то обязательно запомнила эти красивые черты; с левой стороны на щеке виделся небольшой шрам, а насыщенные глаза янтарного оттенка были прям, точь-в-точь, как у моей Наденьки. Вспомнив о детях, я немного пришла в себя, но мой пожар внутри, увы, никуда не делся, скорее напротив — разгорался с каждой минутой сильнее, словно кто-то добавлял поленья в костер и поливал их розжигом. Незнакомец оказался выше меня почти на голову, был широк в плечах, и на его фоне я выглядела маленькой Дюймовочкой. Неужели такого, как он, могли привлекать такие хрупкие девушки, как я?

— Я впервые на такой вечеринке... — попыталась я объяснить еще раз. — Это все ошибка… — сбивчивым голосом говорила я, ощущая на теле его большие руки, а в голове легкий туман.

Мужские прикосновения вызывали странный трепет, и я поняла, что не хочу ничего его ему объяснять. Глупо, опрометчиво было пускать все на самотек, но именно это я и собиралась сейчас сделать.

— В таком случае у нас с тобой много общего, — тихо приговорил он все тем же глубоким голосом, опустил свои руки мне на плечи и потянул ткань платья вниз. — Из этой комнаты никто и никуда не выйдет, пока я этого не захочу, — от низкого рокочущего голоса по моей спине пробежали мурашки.

Во мне сражались две сущности: одна из них хотела бежать от этого притягательного незнакомца, а вторая — остаться. Еще я могла вернуться к Алине и Родиону или попытаться объясниться с мужчиной и попросить его вывести меня из здания. Но что-то мне подсказывало, что он не был настроен говорить, судя по его решительным действиям.

— Это одностороннее стекло, — произнес он. — Она нас не видит.

Нечто похожее я уже видела, но только картинки были откровеннее. Красивая мулатка и ее танец вызывали куда больше приятных ощущений и чувств, чем дикий и грубый секс, какой я наблюдала мгновениями ранее в другой комнате.

Незнакомец слегка наклонился и коснулся влажными, теплыми губами кожи на моей шее. Не почувствовав моего сопротивления, он продолжил увереннее, прокладывая мокрую дорожку к груди. Господи, Ксюша, да что же ты стоишь и позволяешь за последние десять минут уже второму мужчине подобные наглые ласки? Но если прикосновения, запах, голос и лицо Родиона мне были крайне неприятны и вызывали отвращение даже под воздействием каких-то препаратов, то сейчас же ничего омерзительного я не чувствовала. Скорее, напротив, тонула в приятном омуте ласковых прикосновений и даже не предпринимала попыток всплыть.

Незнакомец крепко сжал мою талию руками и принялся втягивать по очереди в свой рот мои возбужденные соски. В какой-то момент у меня подкосились ноги, дыхание окончательно сбилось, а платье упало к ногам бежевым облаком. Я осталась стоять в одних трусиках и к своему ужасу не ощущала ни грамма стыда по этому поводу. Мне, наоборот, хотелось продолжения, хотелось, чтобы эти руки ласкали и сжимали мое тело. Притягательный мужской запах проникал глубоко в легкие, вытесняя все страхи. То ли это было действие того «чудесного» напитка, который, подобно цветку, распустился внутри меня и разбудил это желание и чувственность, то ли же это была заслуга этого самого незнакомца, не знаю. Но я совершенно потеряла счет времени и впала в прострацию. Это все походило на сон. А может, сказывалось полное отсутствие секса? Я не была с мужчиной с момента гибели мужа.

Руки незнакомца легли мне на плечи, он слегка надавил на них, проникновенно смотря мне в глаза. Его темный взгляд был красноречивее любых слов. Я поняла, что он хотел, чтобы я опустилась перед ним на колени. Но я еще ни разу не делала такого. Наш секс с Андреем был... он просто был, и я никогда не жаловалась и даже получала иногда оргазм.

Поддавшись его силе, я опустилась на колени и поглядела на него снизу вверх, глотая вязкую слюну и ловя себя на мысли, что он был слишком красив, чтобы проводить этот вечер в одиночестве, а Алина и Родион неприятными и наглыми обманщиками, которые не вызывали и долю тех чувств, что этот мужчина.

— Я… я еще никогда этого не делала... — выдохнула я, смотря на него большими глазами.

9

Ксения

Не помню, как отключилась. Кажется, я заснула, полностью обессилев, и не могла пошевелиться от изнеможения. Мне снились тяжелые и беспокойные сны, пропитанные тревогой и разными страхами. Я резко открыла глаза и, поморщившись от боли в висках, уставилась в одну точку, прислушиваясь к собственным ощущениям: чувство было такое, как будто я бодрствовала несколько дней подряд.

В комнате было темно, жалюзи плотно закрыты, и кругом стояла оглушительная тишина. Я повернула голову в сторону и встретилась с пристальным взглядом янтарных глаз. Мой незнакомец сидел по пояс голым, откинувшись на спинку кресла. Вытянув длинные ноги вперед, он смотрел на меня. Перед ним на столе стояла все та же бутылка и стакан. Его грудь размеренно поднималась и опускалась в такт его дыханию. На секунду показалось, что мне все померещилось, и в комнате никого, кроме меня, нет, а все происходящее всего лишь тревожный сон, а его образ — видение.

Я отвела глаза от мужского лица и наткнулась взглядом на свою одежду, которая лежала на полу. Решительно опустив ноги на пол, я поднялась с дивана, чтобы собрать вещи и наконец-то уйти из этой комнаты, но, не простояв и пары секунд, упала обратно. Тело все еще не слушалось меня: то ли это были отголоски того «чудесного» напитка, то ли активно проведенные несколько часов с мужчиной, я не знала. Мне хотелось как можно скорее покинуть это место, забыть об этой ночи, незнакомце и Алине. Особенно о последней. Сегодня же швырну ей все вещи в лицо и скажу, чтобы больше порог моей квартиры не переступала. Благодетельница! Чувство злости на подругу придало сил. Я нисколько не освобождала себя от ответственности и понимала, что сама согласилась на секс с совершенно посторонним и незнакомым мужчиной, но что теперь об этом думать? Дело сделано.

— Я отвезу тебя домой.

Я опустила глаза на бутылку и стакан.

— С меня определенно хватит на сегодня экстрима, — проговорила я, понимая, что и без того перевыполнила лимит по глупости.

Губы незнакомца дрогнули, а на лице появилось жесткое выражение.

— Мой водитель будет за рулём.

Он сканировал меня тяжелым взглядом. Меня пробрала странная дрожь от его голоса, а на коже снова выступили мурашки. А ведь я должна уже была оправиться от дурмана? Или сколько времени он действовал? А сколько времени прошло с момента, как я переступила порог этой комнаты? Мария Гавриловна, наверное, от волнения и места себе не находила.

— Не нужно, — я слабо качнула головой и тут же пожалела, что вообще пришла в себя, чувствуя звон в ушах и слабость во всем теле. В таком состоянии я бы не отказалась от чашки сладкого и крепкого чая, чтобы хоть немного вернуть способность ясно мыслить. — Я вызову такси.

Мне только не хватало продолжать это «знакомство». Неизвестно еще, что он был за тип. Кажется, я начала приходить в себя, размышляя о таких правильных вещах? Аллилуйя!

— Хорошо, — он поднялся на ноги, взял со спинки кресла черный свитер и натянул его на тело одним легким движением. — Называй адрес, я вызову машину.

Я видела, что он потянулся к телефону, который лежал на столе, взял его в руки и вызвал такси, называя адрес этого притона, который теперь навечно высечется в моей памяти. Затем взял в руки бумажник и достал несколько зеленых купюр. Положил деньги на стол и выжидающе посмотрел, словно ждал от меня каких-то слов. Или я ценник должна была ему сейчас свой озвучить?

Я отвела глаза в сторону, сглотнула подступивший комок к горлу, ощущая горькое послевкусие от бурного секса и поднялась на ноги, наплевав на сильное головокружение и тошноту. Подобрала с пола платье, там же нашла клатч и обувь.

— Мне не нужны деньги, я их не возьму, — сказала я деланно спокойным и снисходительным тоном.

— Это на такси, — я выпрямилась, взглянув на него. На секунду я ощутила, как внутри меня вдруг возникло отчаянное желание вновь испытать прикосновение его рук. — Я никогда не плачу за секс, а ты совсем не похожа на шлюху.

До этой ночи я полагала, что была примерной матерью, но так ли это обстояло на самом деле? Отвернувшись, я натянула на себя платье настолько быстро, на сколько мне позволяло мое состояние, и не поднимая глаз, направилась к двери. Я и так задержалась в этом месте. И самое лучшее, что могла сделать — уйти, чтобы вконец не растерять своего достоинства, которого и так почти не осталось.

Подошла к двери и, коснувшись рукой металлической ручки, замерла. Мне хотелось обернуться и еще раз взглянуть в красивое мужское лицо, но... зачем? Я и так его теперь не смогу забыть.

Оказавшись в холодном и темном коридоре, я огляделась по сторонам. Страх, что охранник на выходе не выпустит меня из этого здания, все еще подстегивал меня, заставляя вести себя настороженно. Но благо на меня даже никто не обратил внимания. От того шикарного вида, с каким я переступила порог этого борделя, осталось лишь одно название и красивое платье. Я же чувствовала себя абсолютно выпотрошенный, как внутри, так и снаружи.

Дрожащими руками достала телефон из маленькой сумочки, разблокировала его и увидела кучу пропущенных звонков от Марии Гавриловны и Алины, сбросила их в строке уведомлений и набрала номер такси. Я не собиралась садиться в машину, какую вызвал для меня этот незнакомец, потому что не хотела, чтобы он знал обо мне хоть что-то, а тем более мой адрес. Скорее всего он и не стал бы меня преследовать, но лучше перестраховаться. Жечь мосты, так уж по-крупному. Никаких полумер!

10

Ксения

Часы показывали начало шестого утра. Мне бы поспать и решить все свои дела с Алиной утром, но я боялась, что растеряю все свою уверенность и запал. Резко поднявшись на ноги, я стянула с себя платье прямо в прихожей, покидала все Алинино шмотье в пакет, быстро переоделась, решив, что в душ схожу позже, чтобы смыть с себя мужской запах, и выскочила на лестничную площадку. Подошла к двери бывшей подруги и постучала. Она открыла не сразу. Стояла передо мной с заспанным лицом и взъерошенной прической и смотрела осоловевшим взглядом. Интересно, давно уже вернулась домой? Неужели совсем не переживала, как я добралась до дома и что со мной? Хороша же подруга, ничего не скажешь! Алина облокотилась об дверной косяк, а в ее глазах зажегся гнев и возмущение.

— На вот, возьми свои тряпки, и чтобы больше тебя не было на пороге моей квартиры! — в сердцах проговорила я.

— Дурочка, — хмыкнула она пренебрежительным тоном. — Я же как лучше хотела. Ты погляди на себя, ты через пять лет на бабку станешь похожа, с Марией Гавриловной не отличить будет, и кому будешь нужна?

— Детям! Детям своим буду нужна, поняла? А ты... От тебя я такого не ожидала…

— Ой, да ладно тебе, Ксаночка, прям вот обиделась, — Алина скривила губы. — Ну и подыграла бы мне, делов-то! Это мне обижаться нужно, я тебя в свет вывела, нарядила, ты хоть на человека стала похожа. Но верно говорят — не делай добра... — со вздохом протянула она. — Родион он, знаешь, какой щедрый, а еще он заботливый и деликатный, но ему обязательно в постели две женщины нужно. Заводит его эта игра, а ты бы совсем другой жизнью зажила. Дуреха! Я бы тебя даже не ревновала к нему.

Я не стала ей говорить, что заработать себе передним местом на жизнь не значилось в моих планах на будущее, но и Алину не собиралась сейчас осуждать, а тем более жизни учить. Не маленькая, сама разберется, куда прикатится с такими рассуждениями. Пусть хоть передом, хоть задом работает, но только без меня. У меня по-другому все будет. А из сегодняшней ночи я вынесла много уроков, и самый главный — никому доверять нельзя. Это хорошо, что все обошлось, а ведь могло все закончится совсем печально.

— Надеюсь, та дрянь, которую ты мне подмешала в шампанское, не наркотики? — я вспомнила о том незнакомце и нашем с ним сексе и почувствовала, как краска стыда заливает мне щеки.

— Нет, всего лишь легкое возбуждающее. Привыкания не вызывает, но вот желание и чувствительность увеличивает в несколько раз.

Меня слегка покоробил ее пренебрежительный тон.

— Какая же ты всё-таки... У меня ведь дети ты об этом подумала?

Алина неприятно ухмыльнулась.

— Кажется, это ты не думаешь о них и собираешься растить нищету.

Я не нашлась, что ответить, просто швырнула в не пакет с одеждой и направилась в свою квартиру. Меня все еще штормило, мысли ускользали и я не могла толком ни за одну ухватиться. Все, о чем я грезила, так это принять душ и завалиться спать. Иначе упаду в обморок прямо посреди лестничной площадки.

Днем к нам заглянула Мария Гавриловна и помогла мне развлечь детей. Надя как ни в чем не бывало искала себе новые занятия, Макс смотрел мультики, а я мечтала о наступлении ночи, чтобы вырубиться и проспать несколько часов подряд. К вечеру меня окончательно отпустило от насыщенной программы вчерашнего дня. Я уложила детей спать, приняла ванну, навела себе теплого молока с медом и сидела на своей крохотной кухне у окна, вспоминая о прошлой ночи и янтарных глазах того незнакомца.

–––––

«Ксаночка, да что же ты творишь? Почему ничего мне не сказала, что ребеночка согласилась родить для состоятельной пары? Это благородное дело, и малышку правильно сделала, что забрала, а не отказалась от нее, но ты подумала, как мы теперь будем жить? Ведь я уже никакая, помощи от меня ждать не стоит. Как же все в итоге печально обернулось...»

Прошло уже два года с момента рождения Нади, а я помнила слова матери и ее шок, как сейчас. Я сидела на полу и разбирала старые вещи; нашла наш общий снимок, где мы отмечали первый день рождения Надюши и залипла перед снимком, вспоминая мамочку. Операция, увы, ей не помогла, и она умерла. А мы с Максом и Надей остались совершенно одни. Надю выписали домой лишь спустя полгода после ее рождения. Еще полтора месяца мы провели в больнице, когда ей сделали операцию, и у нее начались осложнения. Сейчас ее состояние нормализовалось, мы наблюдались у врачей, немного отставали в развитии со всеми этими событиями, но я считала, что все это мелочи, а все трудности мы преодолеем.

— Мам, а нам обязательно съезжать с этой квартиры? — спросил Макс, появившись в гостиной.

— Обязательно, — грустно отозвалась я.

Деньги закончились, Надю в садик брать никто не хотел — везде очереди, Макс пошел в подготовительный класс перед школой, я подрабатывала удаленно переводом текстов или брала уроки репетиторства на дому. Мы не бедствовали, на кусок хлеба хватало, но мне хотелось поставить Надю на ноги, чтобы она стала полноценной девочкой, но для этого требовались занятия со специалистом и, вероятно, еще одна операция. Я решила обменять трехкомнатную квартиру на двушку, покрыть этими деньгами все наши расходы и на время забыть о проблемах, пока дети не подрастут, а я не устроюсь на полноценную работу. Я верила, что у нас все обязательно наладится.

На дворе стоял декабрь, и меня лишь огорчило, что я раньше не занялась этим вопросом с продажей квартиры. Чего я ждала? Новогоднего чуда?

11

Ксения

Булатов не сводил с моего лица внимательного взгляда и, в отличие от меня, не чувствовал ни грамма смятения, вел себя уверенно и держался официально.

— Что вам нужно? — выдавила я из себя, вспоминая, как стонала под ним, когда он доводил меня до оргазма.

Эти картинки всплывали в подсознании сами собой. Еще никогда и ничего подобного я не испытывала, как в ту ночь. А когда покинула клуб, то была уверена, что с ним мы больше не встретимся и мне не придется краснеть за все откровения, что между нами случились.

— Может быть, я войду?

Как он назвался? Глеб Булатов? Нет, его имя и фамилия мне ни о чем не говорили. Я не видела этого мужчину до последней нашей встречи и не понимала, что он здесь делал. И, собственно, потому и не впущу. А может, он не признал меня в той роковой девушке, образ которой собрала для меня Алина? Но где логика? Ведь я узнала его... И он меня, без сомнений, я чувствовала это. Только вот его спокойствие и невозмутимый, официальный тон меня жутко нервировали.

— Я не пущу вас в квартиру, — заявила я категорично. — По какому вы вопросу?

Пусть для начала скажет, что ему от меня нужно. Ведь зачем-то же он меня искал? И после я приму решение, стоит ли пускать его в квартиру.

— У вас находится то, что по закону принадлежит мне. Я говорю о своей дочери.

— Что? — сердце упало куда-то в пятки, а в голове зашумело, мои губы искривились в усмешке.

Это розыгрыш такой? О чем он говорит?

— Гончаровы Иван и Лариса — эти имена вам о чем-то говорят? Может, я все-таки войду? — он кивнул в сторону двери, смотря своими янтарными глазами в самую душу.

Улыбка сползла с моего лица и я, наверное, сильно побледнела, потому что во взгляде Булатова промелькнуло беспокойство. Едкий и циничный тон, каким прозвучал его вопрос, не оставлял сомнений: Глеб не ошибся дверью и пришел действительно ко мне.

— Нет, — спустя паузу я взяла себя в руки и произнесла твердым голосом. — Вы обратились не по адресу, так как здесь нет ваших детей, — и в этом я была абсолютно уверена. Биологические родители Нади погибли. Точка.

Только теперь я, кажется, начинала понимать… Передо мной стоял тот самый брат Ивана Сергеевича, с которым он плохо общался? Но что ему понадобилось от меня спустя столько времени? Он пришел за моей Наденькой? Взыграли родственные чувства? Но где были все эти чувства, пока я в одиночку пыталась поднять на ноги больного и слабого ребенка? И почему, собственно, это была его дочь, когда родителями были Лариса и Иван?

И... о, Господи, какой кошмар! Я снова вспомнила о той ночи, правильнее будет сказать, не забывала. Представляю, какое же теперь мнение у него сложилось обо мне. На тот момент он уже знал, что я была мамой Нади или нет? Я собралась закрыть дверь, поддавшись сиюминутному порыву. Что, если он и в самом деле бы мог отобрать у меня девочку, сыграть на том, что я конченная проститутка, трахающаяся по каким-то притонам с кем попало?

Булатов вовремя разгадал мои намерения и просунул свой черный, начищенный до блеска ботинок в дверь, не давая мне ее закрыть. Его прищуренные глаза были непроницаемы и холодны.

— Ксения Андреевна, — с невозмутимой маской на лице произнес спокойным голосом. — Давайте поговорим по-хорошему, не заставляйте меня применять силу. Ребенка я намерен в будущем забрать. У меня есть доказательства, что Надя моя дочь.

Мне показалось, что я выцарапаю Булатову глаза за брошенные слова о том, что он заберет моего ребенка, мою девочку, которую я любила всем сердцем и выхаживала все это время, пока он сам был невесть где. Все мое желание увидеть его вдруг померкло и сменилось другим — не видеть больше никогда! Как ему только наглости хватило заявиться на порог моей квартиры с такими заявлениями?

— В дом я вас не пущу и ребенка не отдам, — сглотнула огромный ком в горле. — Закон будет на моей стороне. И раз вы так настаиваете, то я согласна с вами поговорить, но на нейтральной территории. В дом я вас не пущу, — повторила я. — Завтра, около десяти утра, вас устроит? — спросила, смотря на него снизу вверх.

Булатов нахально ухмыльнулся. Достал визитку из пиджака и протянул мне, глядя все тем же проникновенным взглядом, от которого меня в жар и холод бросало.

— Хорошо, — произнес он. — Скиньте на этот номер в сообщении, где и во столько мы можем поговорить. В ваших же интересах встретиться со мной и решить вопрос мирным путём.

— Я не собираюсь разжигать никаких конфликтов. Как и разыгрывать из себя святую невинность и делать вид, что не узнала вас. Та ночь в клубе ровным счетом не показатель в моем воспитании и заботе о детях, на которой, я как поняла, вы собираетесь сделать акцент. Ведь так?

Булатов убрал свой ботинок и нечто в его взгляде заставило меня задрожать еще сильнее.

— Это все ваши домыслы, Ксения, — не отрываясь, он смотрел мне в глаза. — Я намерен удочерить Надю и участвовать в её воспитании, — сказал он. — Буду ждать вашего сообщения, — развернулся и пошел прочь.

Я смотрела в его спину, не веря в то, что только что произошло. Это казалось страшным сном. Как эта семья могла претендовать на девочку, которая была моей дочкой?

Закрыв дверь, я прижалась к ней спиной. Это все какая-то ошибка. Ведь этот мужчина появился не за тем, чтобы на самом деле забрать у меня Наденьку? Она моя по закону. Я ее настоящая мама, и она меня обожает Это я пою ей песенки каждую ночь, готовлю ее любимые каши и оладушки, она ни на шаг не отходит от Макса и... Это все какая-то ошибка. И та ночь в клубе... Разве такие совпадения бывают? Нет, я не исключаю, что бывают, но почему именно со мной? Почему именно сейчас? Спустя столько времени?

12

Ксения

Я сидела в кафе и ждала Булатова, теребила в руках салфетку и сильно нервничала. И как было не нервничать? Я прекрасно помнила ту ночь, хотя в данной ситуации вспоминать о ней было весьма неуместно. В жизни не подумала бы, что смогла решиться на такое. Руки и прикосновения Глеба всплыли в памяти и я, чтобы отвлечься от этих картинок, достала телефон и взглянула на дисплей. Булатов не опаздывал, просто я пришла немного раньше, чтобы собраться с мыслями. Я всю ночь не спала и думала об этой ситуации.

Место для встречи я выбрала неподалеку от дома. И пообещала Марии Гавриловне, что вернусь к полудню. Макса нужно было отвести на занятия и принять одного ученика на дому, пока Надя будет спать.

В окно я увидела, как возле кафе припарковался огромный черный джип и спустя секунду из него вышел человек. Даже без каких-либо напитков Булатов выглядел притягательно. Появись он в моей жизни просто так, без громких ультиматумов, и предложи мне стать его любовницей, я бы, не раздумывая ни минуты, ответила ему нет. Потому что от таких страстей и безумств следовало держаться как можно дальше или вовсе не впускать в свою жизнь. А у меня всегда с мозгами было все в порядке. До недавнего времени. Столько раз после того вечера и ночи я корила себя, что согласилась на предложение Алины. Как чувствовала, что выйдет мне эта история боком.

— Добрый день, — поздоровался Глеб и присел за столик.

— Добрый день, — я кивнула в ответ.

Булатов прищурился, услышав в моем голосе ледяные нотки.

Сегодня я уже не реагировала на его откровенные взгляды, как вчера — не робела и не терялась, и четко знала, что хотела спросить в первую очередь. Я вела себя сдержанно и официально, как и подобает малознакомым людям в таких ситуациях. И именно такими мы с ним и оставались друг для друга. И надеялась, останемся и впоследствии.

Молодая официантка тут же появилась рядом с нами и принялась глазеть на моего спутника. Глеб отказался от заказа и попросил лишь стакан воды. Неужели брезговал пить чай или кофе в таких забегаловках? Судя по машине и внешнему лоску, он был не стеснен в средствах, а мое предположение могло оказаться верным.

— Давайте сразу о деле, — я неотрывно смотрела на него через столик. — Я не располагаю лишним временем.

Булатов кивнул. Его уверенность лишала меня последних крупиц самообладания, которые я и так едва в себе наскребла перед этой встречей. Но я пообещала себе держать лицо. И буду неукоснительно следовать намеченному плану.

— Я не собираюсь отнимать много времени, — благодаря мягкому и приглушенному освещению в кафе янтарные глаза казались равнодушными, отчужденными. — Не так давно я выяснил обстоятельства двухгодичной давности. Мой брат Иван Гончаров обращался к услугам суррогатной матери, которой являлись вы. Все верно?

— Все так, но...

— Так вот, — перебил меня Глеб и по взгляду в его волевое и решительное лицо, я поняла, что нужно помолчать и дождаться концовки его истории. — Антонина, сестра погибшей супруги Ивана, сообщила мне, что ребенок погиб при родах, и все это время я думал, что так оно и есть, пока случайно не обнаружил эти документы, — он положил перед мной на стол какие-то бумаги и ткнул вниз на подписи.

— Ваша?

Вспомнить бы достоверно, что и как происходило в те дни. Все было, как в бреду. Я лишь отчетливо помнила свои метания из-за Нади и ее дальнейшей судьбы.

Бегло пробежавшись по строчкам, я удивленно приподняла брови. По документам выходило, что Антонина брала с меня расписку за молчание о том, что Иван и Лариса Гончаровы обращались к услугам суррогатной матери. Бред какой-то. Зачем ей это понадобилось? Я подписывала совершенно другие бумаги. Но утверждать не могла, потому как сумма в расписке стояла правильная. Часть этих денег ушла на операцию маме, а другая часть — на восстановление Нади. Я могла отчитаться за каждую потраченную копейку.

— Антонина действительно приходила ко мне в клинику, когда я позвонила ей и сказала, что забираю девочку себе и намереваюсь выходить ее, несмотря ни на что. Женщина приехала ко мне на следующий день, дала денег на лечение Нади и попросила подписать документ, что я получила сумму на руки и не претендую ни на какие части наследства и тому прочее. В тот момент я находилась в шоке, столько всего навалилось... Меня и ребенка едва вытащили с того света, я сильно переживала за дальнейшую судьбу девочки и приняла решение, что отказываться от нее не имею права, если ее биологические родители погибли. С тех пор я ничего не слышала о семье Гончаровых. До вашего появления, — я подняла взгляд, возвращая Булатову бумаги.

— Допустим... — он задумчиво смотрел мне в лицо.

— Тогда как вы объясните мне ваши слова, что моя Надя — ваша дочь? Насколько мне известно, Иван Сергеевич и Лариса имели проблемы именно по женской части.

— Все было как раз наоборот. Проблемы со здоровьем имел Иван. Он был бесплоден. Мы с ним сводные братья, у нас разные отцы.

— Я ничего не понимаю… Он, что же, заставил вас отдать ему свой биоматериал? Или...

— Нет, я не спал с его женой, — бесстрастным голосом перебил меня Булатов.

— Тогда как могло случиться подобное? Где вы были в этот момент? И почему узнали об этом, как я понимаю, только сейчас?

13

Ксения

Я быстрым шагом перешла на противоположную сторону улицы, мечтая, как можно скорее вернуться домой, к детям, чтобы почувствовать себя в привычной и уютной раковине. Меня все еще потряхивало от нашей встречи и разговора с Булатовым, и теперь мне требовалось время, чтобы осмыслить услышанное. Я на секунду обернулась в сторону большой и черной машины, которая стояла у кафе. Глеб уже покинул стены заведения и, облокотившись об капот, смотрел мне в спину.

Скрывшись за углом, я замедлила движение и перевела дыхание. Я вела себя эмоционально, но говорила правильные вещи. Никому свою дочь по первой прихоти отдавать я была не намерена, какие бы ошибки в прошлом ни случились в этой семье. Мне было на это совершенно плевать, как и им всем на нас целых два года. А если Глебу действительно важно принимать участие в воспитании Нади, то я противиться и препятствовать их встречам не стану, но и девочку — мою маленькую дочь — никому не отдам! Будь Булатов хоть трижды ее настоящим биологическим отцом. Не отдам. Точка.

Остаток дня прошел в мелких заботах, и я немного отвлеклась от мыслей о нашем разговоре с Глебом. Но когда вечером в мою дверь постучали, и я увидела в глазок Алину, все страхи и переживания как будто удвоились. Я долго думала над тем — открывать ей дверь или нет, но в итоге решила впустить ее и узнать, зачем же она пришла. Понятное дело, что по душу моего спутника, но также я понимала, что, возможно, именно у нее я смогу хоть что-то выяснить про этого мужчину, с которым она увидела нас утром в кафе. Лишней для меня эта информация явно не станет. Так хотя бы буду знать, чего мне ждать впоследствии от этого знакомого незнакомца. Недаром же говорят — кто владеет информацией, тот владеет миром. Он, наверное, на меня досье собрал, так почему я не могла что-то про него узнать?

— Пустишь? — спросила она, когда я открыла дверь, смиряя ее тяжелым взглядом.

Я не испытывала большего желания с ней общаться после случившегося, но на лестничной же площадке нам разговаривать.

— Пришла спросить, где я отхватила этот денежный мешок? — съязвила я, с вызовом глядя ей в лицо, но в квартиру пропустила, только дальше прихожей не позволила пройти. — Дети спят.

Я прикрыла дверь и кивнула на стул, давая ей понять, что лимит доверия исчерпан, а я на попятную не пойду.

— Ну, и это тоже. Ты ведь в курсе кто этот человек?

Она изогнула свои идеально нарисованные брови, присаживаясь на стул.

— Без понятия. Он сам пришёл ко мне на днях и назвался дядей Наденьки.

Я смотрела в ее лицо сверху вниз, думая о том, что ей точно не следует знать о том, как обстояли дела на самом деле. Доверия к ней больше не было и в помине.

Алина присвистнула, а ее глаза сделались большими.

— Это Глеб Булатов. В узких кругах значимая персона. Тот клуб, где мы были накануне, раньше принадлежал ему. Он недавно продал его Родиону. В нюансы сделки меня не посвящали, а мужика этого видела пару раз в прошлом месяце, он приезжал решать вопросы по купле-продаже. Слышала лишь, что он связан с криминалом и долго сидел в СИЗО. То ли его подставили, то ли сам нарвался, не знаю, — она пожала плечами. — Поэтому я сильно удивилась, когда увидела его сегодня с тобой. Святая невиновность нашего дома и вдруг с таким человеком, — ухмыльнулась она. — Я сначала подумала, может, ты набрела на его комнату в прошлый раз. Он как раз в тот день в Питере был и, говорят, его видели в обществе новенькой девушки.

Я почувствовала, как у меня задрожали руки, а ноги сделались слабыми. Лучше бы и не пускала Алину на порог, честное слово! Дальше жила бы себе в неведении, кто этот человек и зачем мы ему понадобились, а теперь буду изводить себя страшными мыслями.

— Мне плевать, кто он! Я ни с кем не была! А тебя бы попросила впредь больше не вспоминать тот вечер. Ты очень сильно меня подставила и разочаровала, — осадила я Алину.

— Я хотела, как лучше, Ксан, ну что ты, как забитая тетка? У тебя двое детей на руках, ты через десять лет станешь на Марию Гавриловну похожа без регулярного секса. Разве такой ты жизни для себя хочешь? Я вот еще пару лет с Родионом повстречаюсь и накоплю на приличную квартирку в центре, — с гордостью произнесла она. — А ты что? Разменяешь эту и куда отправишься? В деревню? Так ты хочешь, да?

— Перестань! — горячо воскликнула я.

— Ну ладно, не кипятись, — она миролюбиво подняла руки. — А что не было с ним ничего, это только тебе же в плюс. Жесткий мужик и нелюдимый. Недаром его Глыбой называют. Вот Родион чуткий и ласковый любовник, зря ты отказалась в тот раз, но, имей в виду, он до сих пор спрашивает про тебя…

Я смотрела на подругу и не понимала, почему столько времени не замечала, что под шкурой безобидной овечки прятался самый настоящий и клыкастый волчара.

— Уволь меня от таких подробностей, а? — я скривилась и меня передернуло от отвращения. — Мне мерзко, что ты оказалась такая двуличная! И Родиона своего пошли от меня куда подальше!

— Да не собираюсь я лезть в твою жизнь. Не хочешь — не надо! Так что этот дядя? Пришел помочь или как?

Она обвела прихожую взглядом, будто намекая, что меня как принцессу переселят теперь с детьми во дворец.

— Да, пришел помочь.

— Бывает же такое. Ну, в принципе... у него денег куча, так почему бы племяннице не помочь? Родная же кровь в конце концов.

14

Ксения

По комнате разнеслась звучная трель входящего звонка, а на дисплее телефона высветилось имя Игната. Я знала, зачем он звонил. Наверное, снова будет требовать, чтобы отдала долг.

— Макс, пригляди за Надюшкой, — попросила я сына.

Макс кивнул, а я вышла из комнаты, держа телефон в руках. Разговор не предназначался для детских ушей. Мой сын лишь с виду был маленьким мальчиком, но уже умел достаточно хорошо считывать мое настроение и не оставлял без внимания мое тревожное состояние.

— Да, Игнат, — вместо приветствия начала я и приготовилась услышать его последующие слова.

— Ксюша… — протянул он спокойным и ровным голосом. — Здравствуй, моя хорошая. Как дела? Как Макс?

— Все нормально, Игнат. Ты звонишь узнать, как у нас дела или напомнить мне о долге?

Мне был крайне неприятен этот человек, но каждый раз я сохраняла подобие дружелюбного тона.

— И о нем, в том числе. Я ведь давал тебе много времени вернуть деньги, не так ли? И долго, очень долго входил в твое положение. Но проценты растут, а мое терпение не резиновое...

Не было у меня лишних пятидесяти тысяч рублей! Ну вот не было, и потому я тянула время. Потому что это было неправильно. Я мать-одиночка с двумя детьми, а не бездонный денежный мешок. И, по сути, долг принадлежал мужу. С какой стати я должна возвращать деньги? Столько времени уже прошло... Игната я не могла назвать плохим человеком, бывало, он порывался помочь, но я сторонилась его помощи, а общества тем более. И на каждое мое твердое «‎нет» он лишь сильнее закручивал гайки и еще более рьяно требовал вернуть деньги. Как будто ждал, когда же я сломаюсь и приползу к нему раздвигать ноги. Но я не сломаюсь и не приползу.

— Игнат… — я закусила губу, но, быстро взяв себя в руки, продолжила спокойным и деловым тоном. — Месяц. Ты ведь давал мне месяц?

— Он истекает через два дня. Если не придешь — сумма удвоится. Но можем договориться другим путём. Я приглашу тебя в ресторан, и там договоримся? — предложил он.

— Я все отдам. На этом все. Ни в какой ресторан я не пойду, — помимо воли в голосе промелькнули стальные нотки.

— Как знаешь, Ксюша, — миролюбивым тоном приговорил Игнат. — Тогда жду денег, — сказал он и разъединил звонок.

Могла бы и не выходить из кухни, разговор был коротким, а Макс бы ни о чем не догадался. В этот раз обошлось без прямых намёков на интим. Лишь косвенные, но такие я получала от него в последнее время часто, и дальше слов, слава Богу, ничего не заходило. Я прижала телефон к груди и тяжело вздохнула, вспоминая, куда дела визитку юриста, какую взяла у одной знакомой. Мне нужно обязательно проконсультироваться со специалистом, как правильно оформить расписку, чтобы этот мерзавец перестал давить на меня. Заодно и про Надю спрошу, точнее про ее объявившегося отца, какие шансы он имеет на мою девочку, если все же обратится в суд. Лишней эта информация для меня никак не станет в свете последних событий.

Задуматься о чем-то большем я не успела. Раздался звонок в дверь, и я поплелась в прихожую. Взглянула в глазок и недовольно сдвинула брови. За дверью стоял незнакомый мужчина. Я впервые его видела. В голове сразу пронеслась мысль, что это был человек Булатова или, что еще хуже, его адвокат или шестерка... Я со вчерашнего дня ни на минуту не забывала о Глебе. Это все больше походило на безумство, но исправить я ничего не могла.

— Кто там? — спросила я.

— Я от Глеба Александровича. Меня Павел зовут, — раздался мужественный бас за дверью.

— Что вам нужно? Я не открываю дверь незнакомым людям.

— У меня указание передать вам это, — я снова взглянула в глазок и увидела пакеты. — Это продукты и игрушки детям, — пояснил он.

Вот и спонсорская помощь пожаловала… А я не откажусь от нее. Если отдам сейчас Игнату долг и возьму консультацию у юриста, как все грамотно оформить, чтобы в случае чего обращаться в органы правопорядка и суд — это все здорово ударит по моему карману. Может, Булатов своевременно появился в нашей жизни?

Я открыла дверь и взглянула на мужчину в черном одеянии. На его лице не отражалось ни одной эмоции, лишь холодное безразличие. А что, если Алина сказала мне правду, и этот Булатов был самым настоящим бандитом или, не дай Бог, каким-нибудь криминальным авторитетом? От этой мысли по позвоночнику пробежала холодная дрожь.

Человек Глеба сгрузил пакеты в прихожей и, не обращая на меня никакого внимания, будто бы я была мебелью в комнате, не больше, кивнул в сторону покупок.

— В пакете вы найдете визитку. Глеб Александрович просил передать вам, что, если что-то будет необходимо детям, вы всегда можете ему позвонить. В любое время дня и ночи.

— Спасибо, — растерянно ответила я.

Не ожидала такого шага со его стороны. Думала, будет запугивать, угрожать, а он решил сначала пряником воздействовать. Хорошая тактика, но бесполезная. Я все равно никому не отдам свою Надю. А что, если у Булатова жена имелась, и они с супругой собирались отобрать мою Надю, чтобы воспитывать ее в своей семье? От этой мысли стало еще паршивее на душе. Я никогда бы не хотела иметь связь с женатым мужчиной. Может, зря я не стала узнавать о нем что-то большее?

Человек Булатова ушел, оставив меня стоять в похожей одну. Я рассматривала пакеты под ногами, узнавая надписи известных брендовых магазинов. Стоило перебрать покупки и часть спрятать, чтобы дозировано выдавать детям, не то Макс лишится чувств от восторга. Он никогда такого количества игрушек не видел. Разве что в торговом центре. У меня не было таких денег и возможностей, чтобы устроить им грандиозный праздник, скупив половину магазина. Я старалась дарить им больше любви и внимания, но, если бы располагала средствами, то несомненно покупала бы им все по первому требованию.

15

Ксения

Утром я проснулась вся в холодном поту, чувствуя себя разбитой и не выспавшейся. Кажется, мне снова снился Булатов. Снились его глаза и красивое лицо. Снилось, как я стою перед ним на коленях... Та ночь была такой откровенной, порочной и страстной, что я ещё не скоро забуду обо всем, что случилось в тот день. Да и нужно ли об этом забывать? У меня еще никогда не было такого секса, и я подумать даже не могла, что способна на такие эмоции и раскрепощенность.

Надя еще мирно спала в своей кроватке, а Макс уже встал. По звукам, доносившимся из его комнаты, я поняла, что он играл в игрушки.

— Макс...

Я застыла в дверях с теплой улыбкой на губах и смотрела на сына. Вчера вечером, когда читала Максу с Надей на ночь книгу, то подумала о том, что давно никуда не выводила детей погулять дальше детской площадки. Игрушки игрушками, но внимания мамы никогда много не бывает. Я часто просила Марию Гавриловну подменить меня на прогулках, а сегодня вдруг решила, что отложу часть дел, и мы вместе с детьми сходим на каток.

— Что, мама? — отозвался он и отвлекся от конструктора.

— Давайте сегодня после занятий сходим в торговый центр на каток? Тебе ведь нравится кататься на коньках?

— Очень нравится! — воодушевленно отозвался он, подскочив на ноги. — Давай! Здорово, мам!

— Ну вот и отлично. Тогда идем готовить завтрак, сходишь на занятия, а потом можно и на каток.

— И ты сегодня работать не будешь? — недоверчиво спросил он.

Обычно в обеденное время, пока Надя спала, я занималась работой за компьютером.

— Буду, конечно, посижу за ноутбуком, но уже после как вы уснете. Так что давай, иди Надю буди и приходите на кухню завтракать.

— Так точно, мам, — отозвался радостным и счастливым голосом Макс.

Я обожала своих детей и все свободное время старалась проводить вместе с ними. Ночами я переводила тексты с зарубежных книг, денег много за это не получала, но доход имела стабильный и жила с осознанием, что завтра нам будет на что жить. Такой ритм жизни меня вполне устраивал. Со смертью мамы все перевернулось с ног на голову. Я сильно переживала ее утрату и очень тосковала по ней и ее поддержке и по сей день. Только с ее кончиной я поняла, что теперь не ребенок и мне больше не на кого положиться, кроме как на себя.

На фоне моей тоски по маме мы сдружились с Марией Гавриловной. В прошлом году у нее погиб сын, у которого осталась взрослая дочь, но ни внучка, ни сноха совсем не навещали старушку и никак ей не помогали. Мне было жаль ее, а вместе мы дарили друг другу тепло и ощущение полноценной семьи. Макс иногда называл ее бабушкой, и никто из нас не противился данному проявлению чувств с его стороны. Родственники Андрея изначально были против нашего с ним брака, а когда он трагически погиб, его мать едва ли не прокляла меня, и со дня похорон мы с женщиной не виделись. А потом до нее дошли слухи, что я родила Надю... Могу представить, как она поносила меня среди родных и друзей, но мне было на то плевать. Я не собиралась переживать об этой женщине, которая вычеркнула собственного внука из своей жизни из-за каких-то сплетен и мнимых обид. Уж я точно не считала себя ни в чем виноватой.

По-быстрому сообразив завтрак, я накормила детей, одела их, и мы пошли в соседний двор, где Максим проходил подготовку к обучению в школе. На обратной дороге мы зашли с Надей в банк, я сняла наличность, какую собиралась вернуть Игнату и позвонила юристу, договорившись о встрече на послезавтра. Составим с ним расписку, я с ней съезжу к негодяю Большакову, который высасывал из меня все соки своим шантажом, и забуду об этой истории, как о страшном сне.

Мы вернулись домой, я успела приготовить обед и по совместительству ужин, поиграла немного с Надей, и мы выдвинулись обратно за Максом, чтобы сразу же отправиться на каток, как я ему и пообещала с утра.

Праздничная атмосфера, разноцветные гирлянды, наряженные елки — все блистало и пестрило вокруг яркими красками. Я еще не думала, как мы встретим новый год, но мне хотелось сделать для детей что-то особенное, устроить настоящий праздник. В торговом центре мы провели почти четыре часа. Макс вдоволь накатался на коньках, мы с Надей сходили в детскую комнату, а под конец дочка сильно устала и по дороге домой заснула в коляске.

Мои дни части проходили однообразно в привычных заботах, без сильных встрясок и каких-либо потрясений. После стольких дней, проведенных в подвешенном состоянии в детских больницах, сколько я провела с Надей, спокойно прожитый день становился своего рода чудом и маленьким счастьем, которое я научилась очень ценить. Обожала наши тихие и спокойные вечера, любила, когда два маленьких человечка ложились рядом и обнимали меня. Я понимала, что больше не рожу ребенка и не стану сходиться ни с каким мужчиной, потому с таким благоговейным трепетом хранила каждое событие, каждое приятное воспоминание, связанное с моими детьми.

Вот и этим вечером, засыпая с ними на одной кровати, я не чувствовала себя одинокой или что в моей жизни чего-то не хватает. Всего в ней хватало с лихвой и особенно детской любви.

Утром я прикинула свои дела на весь день, позвонила Марии Гавриловне и попросила ее приглядеть в обед за детьми на детской площадке, пока я в это время приму мальчика, чтобы позаниматься с ним английским.

Время пролетело незаметно. Я проводила своего ученика, взглянула на часы и прикрыла глаза от усталости. Практически каждую ночь я засиживалась перед ноутбуком допоздна и недосыпала, а сегодня меня также ждала куча дел и покой мне только снился. Иной раз такая апатия накатывала, что я никогда не выберусь из этой ямы, что руки опускались. А после той ночи в клубе и появления Булатова, отца Нади, все только, по-моему, усугубилось. Возможно, мне просто следовало отдохнуть.