Маргаритка и чертополох

Глава 25

Горцы взяли своих пони под уздцы и потянулись на выход. На одиннадцать человек приходилось шесть лошадей, а значит, большинству придется ехать вдвоем.

Кайден подсадил в седло юного Алистера и помог Эбигейл устроиться позади него, затем повернулся к Маргарет.

— Поедешь со мной?

Она кивнула. Хэмиш подвел к ним лохматого пони с льняной челкой, падающей на глаза. Кайден подхватил Маргарет за талию, подсадил ее на лошадь и сам запрыгнул в седло.

Размотав свой плед, он накрыл их обоих, совсем как в тот день, когда похитил ее. От колючей шерсти пахло дымом и немного — соленым потом, а от самого Кайдена исходил жар как от печи. Маргарет вдруг поняла, как сильно устала за этот день, а в мужских объятиях было так уютно и тепло, что она расслабилась и обмякла, жмурясь как довольная кошка.

Остаток ночи прошел в пути. Сначала скакали молча, гуськом, держась в тени холмов. И лишь отъехав на приличное расстояние, снова принялись травить байки и передавать от всадника к всаднику фляжку виски. Все, кроме Хэмиша, ехали парами, но, казалось, выносливым коренастым лошадкам двойная нагрузка нипочем.

Эбигейл на равных участвовала в разговорах мужчин, и окрестности то и дело оглашал ее заливистый смех. Говорили на смеси гэльского и английского, и Маргарет улавливала только обрывки фраз. Впрочем, почти столько же она понимала из разговоров английских джентльменов, когда те начинали разводить политические дебаты. Но сейчас, в отличие от светских раутов, ей не нужно было мило улыбаться, жеманно хлопать ресницами и восхищенно ахать, когда какой-нибудь напыщенный франт изрекал очередную несусветную глупость.

Кайден молчал, лишь отхлебывал виски, когда фляга доходила до него. Маргарет тоже сделала пару глотков и, согретая снаружи и изнутри, погрузилась в полудрему, мерно покачиваясь в такт лошадиным шагам.

Вдруг сквозь пелену, отделяющую явь ото сна, до нее долетело имя «Бойд». Маргарет вздрогнула, точно ее окатили холодной водой, и распахнула глаза. Сердце заколотилось.

Она прислушалась к разговору, пытаясь хоть что-то разобрать о мерзавце, изнасиловавшем ее, но ветер, цокот копыт и жуткий шотландский акцент, приправленный доброй порцией гэльских слов, не оставляли ни единого шанса.

«Успокойся! — мысленно велела она себе. — Ничего мне этот подонок не сделает. Кайден его проучил. Он не позволит этому негодяю даже пальцем меня коснуться».

Но тревога не унималась. Хоть Маргарет и понимала, что она не одна — с ней Кайден, Эбигейл, Хэмиш и остальные, но сердце продолжало неуемно трепыхаться в груди. Страх, беспомощность, чувство, что она извалялась в грязи, с новой силой нахлынули на нее, воскрешая в памяти подробности того, что сделал с ней этот урод. Ладони взмокли, плечи сводило от напряжения. Предстоящая встреча с насильником пугала не меньше, чем опасность оказаться в лапах у муженька.

От Кайдена не укрылось ее волнение, и он еще теснее прижал ее к себе. Маргарет ощутила, как как его дыхание ерошит волосы на затылке. Волна облегчения и радости захлестнула ее. Какое счастье, что он жив! Что он рядом с ней. И неважно, что будет дальше, главное — они вместе и на свободе!

Светало. Низину окутал густой туман, и в молочной пелене Маргарет едва могла разглядеть хвост впередиидущего пони. Все тело ныло, слипались глаза, но морось, оседающая на лице, не давала окончательно провалиться в сон.

Вскоре отряд свернул на неприметную, идущую в гору тропу. Пышный вереск покрывал склоны лиловым ковром, и, несмотря на усталость, Маргарет не могла не восхититься этой красотой.

Примерно через полчаса среди гранитных кряжей показалась приземистая постройка. Хэмиш махнул рукой, призывая остановиться.

— Это старый пастуший домик, — пояснил Кайден. — Побудем здесь до ночи. Днем ехать слишком опасно, можем напороться на патруль.

Лачуга, сложенная из булыжников и покрытая дерном, выглядела убого, но после ночи в тряском седле Маргарет обрадовалась передышке.

Все спешились и, стреножив лошадей, пустили их на траву. Хэмиш толкнул обветшалую плетеную дверь и вошел внутрь. Остальные последовали за ним. В скудном утреннем свете Маргарет разглядела нехитрую обстановку. Точнее — ее полное отсутствие.

Кроме обложенного камнями кострища больше здесь ничего не было. Полом служила утоптанная земля, а потолком — стропила из потемневших неотесанных бревен. Судя по слабому, но отчетливому запаху навоза, в хижине находили убежище не только пастухи, но и скот.

В очаге в кучке золы лежал брикет торфа. Йен хотел его поджечь, но Кайден его остановил.

— Не стоит. — Он указал на дыру в крыше над очагом. — Туман скоро развеется, и дым будет виден до самого Эдинбурга.

Маргарет разочарованно вздохнула. Сейчас, когда ее не согревал Кайден и его теплый плед, утренний холод запустил свои щупальца под одежду. Она оглянулась по сторонам. Ничего, похожего на кровать. Неужели придется спать на голом полу?

Но горцев это ни капельки не смутило. Каллум тут же растянулся на земле, завернувшись в свой плед, который с боем вырвал из рук Эбигейл перед отъездом. Остальные последовали его примеру и повалились вдоль стен. Маргарет в растерянности стояла у входа. Ложиться на сырую землю решительно не хотелось, а свой плащ она еще в начале пути отдала юному Алистеру, увидев, как тот дрожит.

Кайден перехватил ее взгляд и, не промолвив ни слова, вышел за дверь.

— Эй! Ты куда? — окликнула его Маргарет. Она выглянула наружу, но Кайден уже растворился в тумане.

Вернувшись в хижину, она заметила, что все молчат и упорно отводят глаза. К ней подошла Эбигейл и, взяв под локоть, отвела в угол.

— Думаю, ты должна это знать, — тихо проговорила она. — Мы нашли его в камере, закованным в цепи. Голым. И, судя по всему… в общем, не исключено, что его изнасиловали.

— Кто? — ахнула Маргарет. — Мой муж?

— Видимо, да.

Маргарет в ужасе посмотрела на остальных, ища опровержения страшным словам, но все молчали, делая вид, что не слышат этот разговор. Тело с головы до пят охватила дрожь. Неужели это правда? Не может быть!

Но все говорило о том, что ошибки нет. Ее муж — содомит, она убедилась в этом сама. А ведь Кайден уже был у него в плену… Неужели Рэдклифф уже тогда?..

Эбигейл ласково тронула ее за руку.

— Ты, главное, на него не дави, — попросила она. — Ни о чем не расспрашивай. Это не то, чем мужчина хотел бы поделиться с девицей, к которой неровно дышит.

— Я и не собираюсь, — запинаясь, пробормотала Маргарет. — Но куда он пошел? Вдруг он что-нибудь сделает с собой?

— Не думаю. — Эбигейл покачала головой. — Когда его первый раз вытащили из тюрьмы, он выглядел куда дерьмовей, чем сейчас. На нем просто места живого не было. Он тогда толком ничего не рассказывал, но, сдается мне, что и в тот раз без этой мерзости не обошлось. Но ведь он смог как-то с этим жить. Хотя, конечно… — Она задумчиво взъерошила рыжие волосы. — После того случая он стал бледной тенью самого себя.

Маргарет судорожно сглотнула. Она прекрасно помнила, какую боль, отчаяние и ненависть к себе испытала, когда ее изнасиловал Бойд. Но даже после этого она не перестала быть женщиной. А Кайден? Чувствует ли он себя после такого мужчиной?

Эбигейл погладила ее по руке, с сочувствием глядя в глаза.

— Просто будь с ним рядом, — сказала она. — Это все, что ты можешь для него сделать.

Горло сдавило от слез, и Маргарет кивнула, не в силах ничего произнести.

— Славная ты девчонка, хоть и сассенах, — улыбнулась Эбигейл. — Есть хочешь?

От переживаний пропал аппетит, но пустой желудок все же давал о себе знать. Маргарет кивнула.

Перешагнув через распростершиеся на полу тела, Эбигейл подошла к сваленным в углу седельным сумкам и достала овсяные лепешки и фляжку эля. Они с Маргарет вышли на улицу, подальше от смрада немытых тел, и принялись за еду.

— А как твой сын? — поинтересовалась Маргарет, с трудом прожевав черствый хлеб. — Надеюсь, его раны не слишком серьезны?

Эбигейл глотнула эля и ответила:

— Спина выглядит как мясной фарш, но раны затягиваются и лихорадки нет. Так что, дай Бог, все заживет. А еще парень исхудал как скелет, но это дело поправимое.

Маргарет вдруг поразила внезапная мысль. А что, если Рэдклифф позарился и на подростка!

— А мой муж… не… причинил ему вреда? — нерешительно спросила она.

Подруга задумчиво покачала головой.

— Надеюсь, что нет. Алистер все время сидел в камере со своим отцом. Пару раз они огребли тумаков от красных мундиров, но задницы их остались нетронутыми. — Она снова приложилась к фляжке и, глядя в туманную даль, мрачно добавила: — Если, конечно, эти дурни не сговорились молчать.

Маргарет погладила ее по плечу.

— Главное, что они живы и на свободе, — сказала она.

— И то верно, — улыбнулась Эбигейл. — А с дырявыми задницами или нет — любить мы их от этого меньше не станем.

Маргарет кивнула и, обхватив себя руками за плечи, устремила взор на раскинувшееся перед ними плато. Туман развеивался, белесую дымку пронизывали золотистые солнечные лучи. Вереск ходил волнами под порывами ветра, и в прохладном воздухе разносился его тонкий, горьковато-медовый аромат.

«Как здесь красиво!» — подумала Маргарет. Она совсем озябла, но возвращаться в хижину не хотелось. Где же Кайден? Куда он пошел? А что если он, вопреки заверениям Эбигейл, сбросился со скалы и лежит бездыханный на дне ущелья в луже крови?

Эта картина столь явственно предстала перед глазами, что Маргарет охнула. Эбигейл тут же обняла ее за плечо.

— Да не убивайся ты так, — сказала она. — Он не оставит тебя одну.

Маргарет лишь вздохнула, не отрывая взгляда от туманной дали. Глаза слезились, ветер трепал волосы, но она не хотела возвращаться в хижину без него. Может, крикнуть, позвать его? Нет, вдруг услышит кто-то чужой. Где же ты, Кайден? Неужели и вправду покончил с собой?

— Гляди! — Эбигейл схватила ее за рукав. — Что я тебе говорила!

Она указала на человеческий силуэт, проступивший в клубах тающего тумана. Но, — как странно! — верхняя половина этого силуэта была раздута словно шар.

Фигура приблизилась, и Маргарет, заметив легкую хромоту, с облегчением выдохнула. Это был Кайден, а его нелепый вид объяснялся тем, что он чем-то набил верхнюю часть своего пледа, переброшенную через плечо, так, что казалось, будто он несет огромный тюк шерсти.

Когда Кайден подошел поближе, Маргарет заметила, что его волосы потемнели и вьются влажными кудрями, а на голых плечах блестят капли воды. Похоже, он искупался в ручье.

— Что это у тебя? — Эбигейл кивнула на тюк.

Но Кайден лишь скользнул по ней мимолетным взглядом, затем посмотрел на Маргарет и указал головой на дверь.

— Пошли спать!

Они вернулись в лачугу. Эбигейл направилась к своим, а Маргарет в нерешительности остановилась. На полу вповалку лежали закутанные в пледы шотландцы, и для нее свободного места уже не нашлось.

Кайден, переступая через ноги и головы, подошел к Хэмишу и бесцеремонно его растолкал.

— Почему вы не выставили дозор? — спросил он, когда тот осоловело вытаращился на него.

— Чего? — Хэмиш поскреб всклокоченную макушку.

— Хочешь, чтобы сассенахи взяли нас тепленькими? — Кайден обвел глазами своих товарищей. — Подъем, лежебоки! Будем тянуть жребий.

Горцы с роптанием зашевелились, но встали. Или, по крайней мере, сели.

— Пусть Роб идет, — буркнул Каллум. — Он слишком много пердит.

— Я воздух согреваю, — проворчал Роб, почесывая живот.

Кайден подошел к освободившемуся пятачку в углу и вывалил на пол содержимое своего тюка. Это оказалась огромная копна вереска. Взбив ее словно перину, он оглянулся на Маргарет, с интересом наблюдающую за ним.

— Прошу! — Он кивнул на копну.

Маргарет с удивлением и благодарностью улыбнулась. Спать на вересковом ложе явно приятней, чем на голом полу. Она подошла поближе и, подобрав юбки, легла. И действительно, подстилка оказалась упругой и мягкой, а цветочно-травяной аромат немного приглушил амбре от немытых тел.

Шотландцы стали тянуть соломинку на предмет того, кто пойдет в караул. Кайден, Киран и даже Эбигейл — невзирая на протесты мужчин — тоже участвовали в жеребьевке, но короткие соломинки достались Каллуму и Йену.

Новоиспеченные часовые с причитаниями отправились в дозор. Каллум хотел прихватить с собой виски, но Кайден отобрал у него фляжку.

— От твоего перегара и так уже мухи дохнут на лету, — заявил он. — Вы должны охранять нас, а не валяться в доску пьяными под горой.

С этими словами он вытолкал обоих за дверь.

Остальные улеглись на свои места. Маргарет свернулась калачиком, обхватив себя руками за плечи. Хоть вересковая перина и защищала от стылой земли, холодный ветер врывался сквозь дыры в полуразвалившихся стенах, и над полом гулял сквозняк.

Ощутив, что кто-то подошел к ней, она открыла глаза. Босые ступни, голени, поросшие рыжеватыми волосами… Кайден.

— Замерзла? — поинтересовался он.

— Угу.

— Могу предложить свой плед. Но запасного у меня нет, так что придется разделить его на двоих.

Сердце учащенно забилось. Неужели он хочет лечь рядом с ней? Но ведь это просто верх неприличия! Впрочем, она и так уже падшая женщина, сбежавшая от мужа, так что какая к черту разница?

Она подвинулась. Кайден лег рядом и накрыл ее, частично размотав свой плед. Маргарет до подбородка натянула нагретую шерсть, и стало гораздо теплей. Но тут она осознала, что плед составляет единственный предмет одежды Кайдена, и сейчас возле нее лежит не просто мужчина, который не является ее мужем… а совершенно голый мужчина, который не является ее мужем.

Щеки заполыхали, сон как рукой сняло. Кайден лежал рядом, не касаясь ее, но даже сквозь ткань своего платья Маргарет ощущала свежесть вымытого мужского тела и исходящий от него жар.

До безумия захотелось дотронуться до него, пробежаться пальцами по груди… Но тут Кайден пошевелился, их плечи соприкоснулись, и Маргарет шарахнулась как от огня.

— Хм… Прости, девица, забыл положить между нами меч, — пробормотал Кайден. — Спи, не бойся.

Маргарет и не боялась. По крайней мере того, что Кайден изнасилует ее. Если он не сделал этого в спальне, то здесь, в утлой хижине, среди толпы храпящих мужиков?.. Но то, что он голый лежит рядом с ней, будоражило так, что сводило живот. Хотелось прижаться к нему, и чтобы на ней не было этого чертового платья. Ощутить обнаженной кожей соприкосновение пылающих тел…

От греха подальше она повернулась к Кайдену спиной, но так стало еще хуже. Дико захотелось, чтобы он обнял ее, согрел, поцеловал… В памяти вдруг всплыли слова его сестры: «Мы нашли его в камере голым, в цепях…» Воображение тут же нарисовало эту картину. Обнаженный Кайден прикован к стене, все мускулы напряжены. Дверь открывается, заходит Рэдклифф, на нем красный мундир. Он приближается к Кайдену, проводит рукой по его груди. Ладонь скользит по крепким мышцам, спускается по твердому животу…

К своему ужасу Маргарет ощутила, что у нее погорячело между ног. Господи помилуй! Она порочна до мозга костей! Как можно лежать и представлять себе подобную мерзость! Это же отвратительно! Какой позор!

Чтобы отогнать греховные мысли, она принялась повторять про себя покаянный псалом. Но, дойдя до «не отвергни меня от лица Твоего и Духа Твоего Святого не отними от меня», не заметила, как уснула.