Мигуми. По ту сторону Вселенной

Глава 1

– Семьсот сорок шестая, что там у вас? – из портативной рации, закрепленной на моем виске, послышался чуть шипящий голос непосредственного начальства. – Своими не рисковать, гражданских оберегать. По возможности зачистить строение. Как поняла?

– Приказ принят, девяносто шестая, – негромко ответила я. – Включаю изображение. Сами оцените обстановку.

Нажав едва заметную черную точку над ухом, я активировала голографические очки со встроенной многофункциональной аппаратурой. Среди прочего там была и камера с мощным разрешением. Вся информация с нее шла сразу в головной компьютер корабля, на котором мы прибыли, а оттуда – в центр внутренних дел Солнечной системы, на Землю. Вот там сейчас и сидела мой командир, дистанционно управляя официально спасательной (а по сути, карательной) операцией.

Очки закрыли непроницаемым серым щитом верхнюю половину моего лица. Покрутившись, я позволила камере передать объемное изображение происходящего. А смотреть тут было на что. Четверо суток назад в центр мигуми поступил сигнал о бунте на этом режимном объекте. Но вместо того, чтобы сразу направить карательный отряд, сюда выслали специальную группу тюремной охраны. Их высадка была зафиксирована, но на связь они так и не вышли.

Теперь ясно почему!

Просто отсылать отчеты тут уже некому. Вокруг меня в разных позах лежали тела более чем двух десятков мужчин. Похоже, они угодили в западню сразу же, едва выбрались из крейсера-конвоира. Полнейшая глупость.

Еще бы сами застрелились на радость зекам.

– Девяносто шестая, изображение приходит без помех? – поинтересовалась я. – Вам видна обстановка?

– Более чем, – хмыкнуло начальство. – Тела сложите и упакуйте. Подготовьте к отправке на крейсер.

Следующий час мы таскали изуродованные страшными ожогами трупы охранников и методично распихивали их по черным пластиковым изоляционным мешкам. Они прекрасно сохраняли целостность тканей, препятствуя разложению, и не пропускали запахов. Что было очень кстати, когда приходилось превращать космический крейсер в огромный летающий морг.

А именно это, похоже, нам и предстоит сделать.

Стало понятно, что этими двадцатью телами дело не кончится. Уж больно тихо вокруг. Да и прибыли мы поздно – поубивали они тут друг друга. Сначала, как водится, единым ударом перебили тюремную охрану, ну а потом пришел черед выяснять, кто тут «король горы». Так что нам останется только добить последних и вытащить по возможности всех жмуриков. Хорошее задание, не пыльное, но вонючее больно.

Управившись с этой партией черных мешков, мы скинули их на платформу. Уважение к мертвым выказывать будем позже.

Далее необходимо обследовать само здание тюрьмы, не пропуская шахты и подземные отсеки. Скользнув серыми тенями за дверь, мы беззвучно двинулись по коридору. Громкость на рации была отключена, все приказы мне передавались в наушник. Пока девяносто шестая молчала. И мне ей доложить нечего. Но это только пока, впереди еще много потенциальных и реальных покойников.

Дойдя до первого уровня, мы нашли уже частично разложившегося постового охранника. Недалеко от него – еще два тела в черных одеждах.

Заключенные! Надо же, какие шустрые, смогли вырваться из основных отсеков.

Приложив к их головам устройство и нажав кнопку активации, я молча наблюдала, как красное месиво с частично виднеющимися костями исчезало в черном пакете. Свалив тела на магнитную раздвижную платформу, поставила на ней маячок навигатора, задав путь на посадочную площадку. Справившись с этой простенькой задачей, кивнула девятьсот пятьдесят первой. Она рылась в компьютере за столом охраны, пытаясь найти активные камеры слежения. Но по раздосадованному выражению ее лица я поняла, что таковых не обнаружилось.

Выдернув диски-накопители со всем архивом видеозаписей, мы двинулись дальше.

Генераторы работали с перебоями. Свет мигал и периодически потухал на несколько секунд. Это слегка раздражало. В комнате отдыха охраны нашли еще десяток покойников в синей форме с именными нашивками. Еще несколько мужчин встретили свой конец в коридоре. Видимо, пытались спастись бегством. Только вот куда тут бежать? С астероида не выберешься.

Тела также запаковали по мешкам и сгрузили на доски с навигационным маячком. Портативных грузовых мини- платформ меня еще много. Они парили, сложенные высокой стопочкой, за моей спиной. Ну а пакетов вообще на пару таких тюрем хватит.

Выходя с пропускной зоны первого уровня, я шепотом приказала остальным рассредоточиться вдоль стен. Здесь начинались тюремные камеры. Живых, по всей вероятности, вряд ли найдем, но сюрпризы случаются. Порой тяжелораненые еще опаснее будут. У них от страха и паники башню сносит так, что и на своих с бластерами кидаются. За нами в коридорах оставались лишь платформы с трупами, медленно плывущие к выходу на посадочную площадку.

Обходя по очереди небольшие комнаты с решетчатыми дверями, мы оценивали масштаб трагедии. Не для заключенных, а для женщин охраны. Первую, совсем еще девочку лет двадцати, сняли с трубы у входа на второй уровень жилых помещений. Девушку долго насиловали. Ноги, почерневшие от синяков и засохшей крови, были неестественно вывернуты. Из одежды остался только грязный, некогда белый бюстик, болтающийся на талии. Страшное зрелище для неподготовленных людей, но не для нас.

Сколько их уже было, молоденьких и старушек? Смерть настолько плотно вошла в нашу жизнь, что мы практически перестали обращать на нее внимание.

На лицо погибшей я глянула в последнюю очередь. Перед моими глазами, на внутренней стороне серого щита, тут же активировалось окно распознавания объектов. На темном голографическом экране замелькали лица, видимые лишь мне одной.

– Упаковывайте, – скомандовала я своим. – И поаккуратнее будьте, не насорите.

Под ногами что-то неприятно чавкнуло, когда девочку уже засасывало в пакет. Вот же… предупредила же, чтобы без грязи. Глянув вниз, поморщилась. Пока девушку вертели, из разрезанной брюшины частично выпали внутренности, и именно на них я наступила.

Теперь придется проходить санитарную очистку и нюхать мерзкий аммиачный запах.

– Восемьсот восьмая, вы человека к транспортировке готовите, а не скотину, – раздраженно процедила я. – Еще раз подобное повторится, получите выговор.

– Поняла, семьсот сорок шестая, постараюсь быть аккуратней, – пробормотала подчиненная.

Девчонка только из школы выпущенная, еще ароматы дезинфекторов не нюхавшая. Хотя вид у нее сейчас и без того нездоровый, зеленоватый какой-то.

– Ты не постараешься, а сделаешь, – рыкнула я на нее, – и если не контролируешь организм, то проваливай на крейсер, а то проблюешься мне тут.

– Я в норме, семьсот сорок шестая, – прошипела она.

Ну, это ничего, гонор у таких пропадает быстро.

Хмыкнув, я еще раз сурово глянула на эту новоиспеченную мигуми. Мне уже понятно, что это ее первое и, скорее всего, последнее задание. Во всяком случае, в моем отряде. По возвращении откажусь от нее, указав банальную причину: «несоблюдение уставных отношений». А дальнейшая ее судьба меня не волнует. Так будет лучше и для нее, и для нас. Но пока ей об этом знать не стоит.

– Заканчивайте здесь, – поторопила я остальных.

К сожалению, растерзанная Ирвана оказалась далеко не единственной. Остальных охранниц постигла примерно та же судьба: изнасилованных женщин, насаженных на вмонтированные в стену крюки для фиксации заключенных, мы находили все чаще и чаще. Возле них порой валялись и тела их терзателей. Охранницы задорого отдавали свою невинность и жизнь.

Идентифицируя одну за другой, я вдруг поняла, что мужчин- охранников не видно. Либо согнали их куда и прикончили, либо взяли в заложники. Скорее всего, второе. Не могли зеки, наигравшись, не понять, что мигуми прибудут рано или поздно, и тогда ни с кем тут переговоры вестись не будут. Перебьют и все. А значит, пришла им в голову мысль, как спасти свои шкуры. Охранники- мужчины с хорошим генотипом, способные зачать детей, были ценны. И это знали все.

– Девяносто шестая, отсутствуют тела мужского пола со статусом «охрана». Найдена только дюжина на пропускном пункте.

– Я это тоже заметила, – незамедлительно ответили мне.

– И какие будут распоряжения в случае появления заложников? – поинтересовалась я, уточняя рамки дозволенного.

– Гражданских по возможности сохранить, но первостепенная цель – зачистка заключенных. Право принятия решения за тобой, семьсот сорок шестая.

– Я вас поняла, – улыбнувшись, ответила командиру.

Такое положение дел радовало. Жизни охранников меня вообще мало волновали. Раз пошли служить сюда – значит, понимали, что не детишек на качельках охраняют. Денег здесь платили много, но и риск велик.

– Мы закончили, – услышала я.

Обернувшись, увидела, что тела уже сложены на магнитную доску. И тут же тренированным зрением уловила движение за дверью. Вскинув бластер, безошибочно определила цель.

За приоткрытой дверью в следующий сектор стояло как минимум трое. Мигающий свет то и дело освещал их тени на стене. Умом притаившиеся явно не отличались и, похоже, даже не понимали, что легко обнаружили себя.

Остальным мигуми ничего объяснять не пришлось.

Двенадцать облаченных в серое женщин тихо прислонились к решетчатым стенам. Медленно мы продвигались к входу. Подойдя вплотную к незапертой двери, шестьсот восемнадцатая с силой пнула ее. Судя по воплям, кому-то она травму нанесла, это точно. Не мешкая, я и стоящая напротив меня мигуми выскочили в коридор, парой прицельных выстрелов уложили на пол убегающих заключенных, облаченных в одни черные штаны. За нами вышли и остальные.

Подойдя к одному из покойников, я носком ботинка перевернула свежий и теплый труп. Небритый детина мерзкой наружности. Низ его живота и резинка брюк были в крови, явно не его. Насильник! Видимо, рыскали и высматривали тут кого-нибудь для развлечения. Это одновременно и плохо, и хорошо. Раз ищут, значит, еще не всех перебили. Плохо то, что шастают они, не сидят на месте.

Второй уровень зачистили быстро, оставались воздушные шахты. Указав пальцем на люк в потолке, отдала немой приказ семьсот двадцатой. С ней мы знакомы еще со школы мигуми, сидели в одном ряду на уроках. Так что понимали друг друга без слов уже как минимум десяток лет. Не мешкая и не нарушая царящую вокруг тишину, моя подчиненная сорвала крюком крышку. Активировав нанобеспилотник размером с ноготь мизинца, девятьсот пятьдесят первая запустила его в шахту.

Камера, встроенная в нашу юркую «мушку», четко фиксировала все происходящее внутри. Тепловые визоры обнаружили пару крыс да одно остывающее тело, которым эти грызуны и обедали. Поразмыслив, решила, что лезть за ним никто не будет. Одним трупом больше, одним меньше. Можно подумать, кто-то из родственников безвременно скончавшегося и обглоданного крысами пожелает забрать труп и предать его дорогостоящему ритуалу погребения. Да еще спасибо скажут, что мы его тут забыли, как бы цинично это ни звучало. Так что, взяв с помощью нашего беспилотника пробу ткани для установления ДНК покойника, мы двинулись дальше.

Если кому-то покойничек этот потребуется, так и без нас достанут. Запустят сюда ремонтную бригаду для восстановления тюрьмы и вытащат то, что от жмурика этого останется. А обнаружится там немного: крысы тут неизбалованные, обглодают тело до белых костей.

Усмехнувшись своей черствости, двинулась дальше.

У открытых дверей в сектор для особо опасных и буйных зеков мы ненадолго остановились. Вламываться туда всей дружной женской компанией чревато. Тел заключенных нашлось очень мало, от силы треть. Отдав приказ пятьсот сорок второй и триста первой, оставила их у входа для подстраховки. За нашими спинами живых точно нет, но береженого, как известно, высшие силы берегут. А терять кого-то из отряда я не хотела: мы давно знакомы, сработались уже, в какой-то степени сдружились и притерлись. Да и писанины потом не оберешься.

Активировав все ту же «мушку», запустили ее в еще не обследованный отсек. На экране моих гало-очков появилось трехмерное изображение пустых камер, в некоторых обнаружились тела в черной робе, сваленные на нарах. Одни заключенные – и пока ни одного охранника.

А вот дальше… мой желудок предательски ухнул. Что случалось крайне редко.

Залетев в комнату отдыха и по совместительству столовую для заключенных, «мушка» села на стену и беспристрастно продемонстрировала, что там творилось. Картина открывалась жуткая. По стенам на трубах были повешены искалеченные охранники-мужчины. Все они еще живы. Датчики, встроенные в беспилотник, четко фиксировали их сердцебиение. Раны поверхностные и не угрожающие жизнедеятельности.

Но не это показалось мне жутким. На столах возле подвешенных лежали две женщины. То месиво, в которое их превратили, препятствовало определению личности. Распухшие, почерневшие лица, разбитые губы и изувеченные тела. Все в порезах и запекшейся крови, с вывернутыми ногами и болтающимися словно плети руками, они представляли собой страшное зрелище даже для меня, видавшей всякое. Каким же монстром нужно быть, чтобы совершать такое? И что за изверги наблюдали за истязаниями, не вмешиваясь в происходящее?

Стиснув зубы так, что на скулах заиграли желваки, я заставила себя проверить женщин на жизнеспособность. Первая оказалась мертва, но вторая… ее сердце билось. Медленно, едва слышно. Пытаясь успокоиться, я потерла вспотевшую шею.

Конечно, она не жилец, но позволить ей и дальше мучится как-то неправильно. Совсем неправильно и недопустимо.

Вокруг за столами расселись заключенные. Они пировали. Пищевой аппарат был разворочен; всюду валялись грязная посуда и перевернутые стаканы.

– Обнаружено около трех десятков заключенных, сосредоточены в одном помещении. Приказ, – я выдержала паузу, – тотальное уничтожение без переговоров. На стенах подвешены охранники, все условно живы, поэтому огонь вести прицельно.

Серыми тенями мы бесшумно двинулись вперед. По пустым коридорам разносился приглушенный топот наших ботинок.

Заглядывая в камеры, я подсчитывала трупы – камера фиксировала каждый из них. По моим оценкам, те тридцать в столовой были последними. Остальные сто с чем-то тел кучей свалены в камерах.

Все как я и думала. Эти твари, растерявшие все человеческое, просто перегрызли друг другу глотки. Не останься живых охранников, я вообще бы оставила их тут – все равно подохли бы с голоду. Но гражданских бросать не принято, и приходилось проводить такие вот зачистки. Сколько их уже было, таких тюрем и шахт-поселений? И везде одно и то же. Трупы и деградировавшие моральные уроды, возомнившие, что они выше закона и имеют право распоряжаться чужими жизнями. Калечить и насиловать.

Все так же бесшумно мы добрались до входа в столовую. Из помещения доносился хохот и шумное веселье – похоже, зеки праздновали. Откуда только спиртное взяли? А баловались они точно не чайком. Вонь немытых тел и кислого перегара стояла такая, что впору кислородные маски надевать.

И надели бы, да нет их при себе. А жаль. Придется вдыхать этот смрад.

Отсчитав на пальцах до трех, я сорвала с пояса дымовую гранату и закинула внутрь. В панике эти придурки стали выскакивать из комнаты по одному. Прямо как по заказу. Мы их тут же аккуратно снимали с бластеров.

Бестолковое стадо.

Дым рассеивался медленно. Насчитав двадцать два трупа, я показала на пальцах, что в комнате осталось минимум восемь. Вскинув оружие, в сопровождении еще двух мигуми вошла в комнату, и тут же меня опалил выстрел из мелкоимпульсного бластера. Такие использовали охранники.

Вреда мне, конечно, это не нанесло – ткань прекрасно отражала такие заряды. Хотя небольшой ожог все же останется.

Напротив меня, за опрокинутым столом, сидели недостающие потенциальные покойники. Красные помятые лица с выпученными глазами, в которых от перепоя полопались сосуды. Они смотрели на нас так, словно пришельцев увидели.

Мы успели выстрелами снять троих, пока эти недоумки не догадались полностью укрыться за металлическими столами.

– Обмен, мигуми, нас на оставшихся охранников! – заверещал прокуренным голосом один из них.

– Сколько охранников ты мне предложишь? – флегматично уточнила я.

Это важно, потому как четверых мужчин и одну женщину мы не обнаружили. К тому же не хватало двух заключенных. Здесь в комнате обнаружилась еще дюжина трупов в черном и один полуживой паренек со следами насилия. Женщин им мало, что ли, было, чтобы еще и своего так извращено поиметь? Мерзость полная.

Мальчишка стонал от боли и скреб ногтями металлический пол. Бегло осмотрев его повреждения, поморщилась. Вот извращенцы больные. В мире, где женщин в сотни раз больше мужчин, творить такое непотребство. Мерзость!

Кровь на теле паренька была свежая и еще не подсохшая, ноги изрезаны ножом. Разбита голова. Под ним растекалась внушительная розоватая лужа. Мочевой пузырь не выдержал. Паренька стало как-то по-человечески жаль.

Сняв параметры его лица, я быстро нашла несчастного в базе. Перед глазами промелькнула пара десятков фотографий и замерло изображение девятнадцатилетнего Грегора Войсовски. С экрана визора на меня смотрел улыбающийся мальчишка с длинными вьющимися волосами. Обвинение в космическом пиратстве. А конкретно – соучастие в разбойном нападении на сухогруз, доставлявший редкие металлы с добывающих заводов из пояса Койпера в марсианские порты.

Смешно!

Да какой с него пират в его возрасте? Занесло пацана не туда, и попал под общую раздачу. Срок – пять лет в колонии строгого режима, отсидел уже три. Строго с ним обошлись и незаслуженно. При нападении никто не погиб, даже толком не пострадал, так, пара синяков у членов команды. Не повезло пареньку конкретно.

– Семерых, я отдам тебе семерых! – послышался все тот же хриплый визг из-за поваленного стола. Я уже и забыла об этих смертниках, озаботившись судьбой их жертвы.

– Хм. А чего так скромно-то?

Жестами обозначив приказ снять этих переговорщиков, я и сама двинулась к столу. Они сидели, прижавшись к столешнице спиной, поджав ноги. Зацепив мебель, я дернула ее на себя, опрокидывая на пол и оставляя мужиков без укрытия. Затем прижав дуло бластера к носу центрального, заинтересовано уточнила.

– Осталось пять человек со статусом «охрана» и два зека. Скажешь, где они, сдохнешь быстро, нет – мучиться придется очень долго.

Мило улыбаться я умела. Чумазого перекосило. Выпучив на меня покрасневшие глазищи, он оскалился гнилыми зубами, оглушая меня вонью изо рта.

– Меняю их на свою жизнь! Пока не поклянешься, что я останусь жив, – не скажу, где они.

– Неправильное решение.

Отведя бластер от его лица, выстрелом проделала ему аккуратную дыру в животе. Заключенный обмяк мешком и затих.

Переведя оружие на второго, повторила вопрос:

– Пять охранников, одна женщина, два зека. Где они?

– Наверху, – затараторил более сговорчивый сиделец, – забаррикадировалась в кабинетах. Там они, мы их выкуривали, но они прочно засели. Живые были… Не стреляй, мигуми! Я все сказал. Не вру я. Пощади, не стреляй!

– А вот это уже хороший ответ, – улыбнулась я.

Визор услужливо подсунул информацию об этом просителе. Сарус Свонт, тридцать четыре года, осужден за ограбление и соучастие в убийстве двух и более лиц. Тут же промелькнуло изображение двух умерщвленных этой тварью девочек лет десяти.

– А когда девочек убивали, что же ты для них пощады не просил? – невинно хлопая глазами, спросила я. – Не заслужили? С чего мне вдруг к тебе милость проявлять? Чем ты ее заслужил?

Мужика передернуло. По лицу скользнула еле уловимая тень раскаянья и сожаления. Хотя нет, показалось. Страх это за собственную шкуру.

– Не убивайте меня, я пойду на любую сделку…

– Предложение отклонено.

Приложив бластер к его глазу, нажала на курок. В черепе осталась лишь выжженная дыра.

Отойдя от остальных трех еще живых мужиков, коротко скомандовала:

– Зачистить тут.

Двинулась в сторону изнасилованного паренька. Но была неожиданно остановлена.

– Вы не имеете права, семьсот сорок шестая, убивать без разбору, это не в ваших полномочиях, – восемьсот восьмая преградила мне дорогу и уставилась с вызовом, открывая мне прописные истины. – Кто дал вам право судить? Мы обязаны доставить всех живых на крейсер.

– Вот это новость! – довольно хмыкнула я. – Ну тогда бери их и волоки за собой, раз они тебе так нужны.

– И где их таких умных делают? – хмыкнула в наушнике девяносто шестая, молчавшая до сих пор. Я рассмеялась.

Но веселье кончилось, стоило мне как следует рассмотреть паренька, лежащего в углу комнаты рядом с кучей уже подванивающих покойников. Его насиловали, причем жестоко. Смотреть на его повреждения было неприятно.

Молча активировав реанимационную капсулу, я приложила ее к ногам пострадавшего. Его тело словно погружалось в сплющенный мыльный пузырь. На мгновенье вспыхнула сеть стабилизирующих нитей; на мини- табло загорелся зеленый сигнал. Тело перевернулось, занимая щадящее для его повреждений положение, и взмыло в воздух.

Оглянувшись, увидела в воздухе еще с десяток аналогичных портативных медкапсул, уже с телами охранников.

– Семьсот сорок шестая, что делать с ней?

Семьсот двадцатая скорбной тенью стояла рядом с распотрошенной, но еще живой женщиной- охранницей. Вторую уже упаковали в черный пакет и осторожно разместили на магнитной платформе. Отдельно от остальных тел. Все молчали, даже еще живые зеки, все так же сидящие на полу, выглядели бездыханными изваяниями.

Мои шаги эхом отдавались от стен. Подойдя вплотную, я пыталась понять, как же быть. Медкапсул было мало, а еще пять потенциальных раненых. Но охранницу откровенно жаль, и даже выданные после диагностики шесть процентов на положительный исход не помогали принять решение.

Еще раз оглядев женщину, хотела уже отдать приказ добить, но вдруг заметила, что она что-то сжимает в руке. Осторожно разжав ее пальцы, я вытянула небольшую пластиковую карточку, с которой мне улыбалась маленькая девочка с ямочками на щечках. Светлые волосики, собранные в пышный хвостик на макушке, большие наивные голубые глаза и зажатый в маленьких руках плюшевый мишка.

Что-то дрогнуло в груди и тяжело заныло.

«Дочь», – догадалась я.

И язык не повернулся приказать умертвить ее маму. Я понимала, что поступаю неправильно, но промелькнувшее воспоминание о детстве развеяло все сомнения. Непроизвольно я сжала своего собственного кролика, лежащего в кармане, – он всегда со мной.

– В капсулу ее. Вколите дозу обезболивающего и восстанавливающие генетические хаониты, – распорядилась я, а фото малышки осторожно вложила обратно в ладонь женщине.

– Это пустая трата медикаментов. Вы действуете не по уставу, – восемьсот восьмая начала откровенно меня раздражать. – Да только мучения ее продлеваете, нельзя же так.

– Заткнись, а? – оборвала ее обличающую речь пятьсот семьдесят вторая, молчавшая до этого момента. – А то я тебя сама угомоню. Шанс выжить у нее есть, а значит, будет бороться.

С телами мы провозились долго.

Страшный груз медленно выплывал из помещения и устремлялся на выход. Сопровождать его смысла нет, все равно обратно мы пойдем той же дорогой. Если где маршрутизатор собьется – подкорректируем и вывезем на платформу. А вот раненых отправить вслед мертвым не решились. Прозрачные медицинские капсулы парили над нами.

Все-таки там еще живые люди, и, в случае чего, мы сможем оказать им хоть какую-то помощь. Пара капсул с обезболивающим и хаонитами у нас оставалась, и хоть это действительно дорогостоящие препараты, для умирающих мне было не жалко.

Активировав наручники с парализаторами на трех оставшихся в живых заключенных, мы двинулись в административную зону. Лично мне было понятно, что лучше и даже гуманнее было бы пристрелить эту троицу еще здесь, но прущий со всех отверстий максимализм восемьсот восьмой раздражал. Вот и проучу ее. Пусть возится с ними и доставит на суд праведный. Заполняет кипу бумаг и прочей бюрократической радости, чтобы в итоге ее «спасенных» отправили в кремацию, или, того хуже, в колонии на астероидный пояс Койпера, где они сдохнут в течение года – либо от непосильного труда, либо от нестерпимого холода.

До места добирались не спеша, по пути методично обследуя все помещения. Ни мертвых, ни живых там ожидаемо не было, но действовать необходимо по давно установленным правилам. А значит, оставлять за спиной хоть один необследованный закуток или даже хозяйственную кладовочку права не имели.

Войдя в административную зону, столкнулись с новой проблемой. Здесь как минимум двое заключенных. Возможно, они под охраной, а может, наоборот держат в заложниках гражданских. Бесшумно подходя к каждой двери, мы прислушивались. Раненых и закованных зеков оставили за большими дверями, под охраной одной из мигуми.

Нужную дверь обнаружили быстро.

Девятьсот пятьдесят первая указала на кабинет, где тихо стонала женщина. Дав ей разрешение на действия, я отошла к стене. Девятьсот пятьдесят первая лучше любой из нас в том, что касалось электроники. Взломать компьютер, кодовый замок, вскрыть любые двери и даже угнать хоть левиакар, хоть крейсер – это все к ней. Таких талантов среди мигуми еще поискать, и мне безоговорочно повезло, что служит она под моим руководством.

Тем временем моя подчиненная уже размагнитила замок на двери и без единого щелчка распахнула дверь. Все влетели туда разом. Но увидели совсем не то, что ожидали. Заключенных здесь не наблюдалось. У дальней стены сидели два охранника со спущенными штанами, заляпанными кровью и прочими биологическими жидкостями, а в противоположном углу, постанывая, корчилась от боли их изнасилованная коллега. Она была обнажена, на теле виднелись синяки, лицо разбито, нос кровоточил. Следы на бедрах говорили о том, что женщина была невинной. Это и понятно: все отношения между мужчиной и женщиной до вступления в брак были под строгим запретом. Такова политика правительства: нет случайных связей, нет нежеланных беременностей и кучи брошенных в роддомах младенцев, нет и проблем с вынужденными союзами. А значит, и число разводов опустилось к минимуму.

Изнасилование каралось жестоко, вплоть до смертной казни. И то, что эти двое сотворили такое, не совсем укладывалось в моей голове. Остальные тоже смотрели на охранников в недоумении, и только подошедшие сзади заключенные с конвоиром весьма точно подметили:

– А вы еще нас за зверей держите. Эти-то чем лучше?

И вот ведь даже крыть нечем. От заключенных этого в принципе и ждали, но чтобы свои же! Первой отмерла моя начальница.

– Семьсот сорок шестая, что там у вас? – неуместный вопрос, она и сама прекрасно видит, что тут у нас. – Доложите.

– Слушаюсь, девяносто шестая.

Что тут докладывать-то? Я идентифицировала личность пострадавшей и включила громкую связь так, чтобы приказы начальства были слышны всем.

– Двое гражданских, Рихт Маурс и Жезе Вьен, обвиняются в изнасиловании своей коллеги – Кожетты Лавьер, и причинении ей травм предварительно средней степени тяжести. Доказательства виновности… – я замялась, – налицо. Вы можете сами оценить их внешний вид.

Начальство сопело и не торопилось принимать решение. Как по мне, так пристрелить их тут же и все. Но это же мужчины, гражданские, а значит, даже перед такими мразями расшаркиваться станут.

Однако последующий приказ меня поразил.

– Приказываю ликвидировать обвиняемых, их вина не вызывает сомнений. Выполнять.

Слова девяносто шестой четко прозвучали на всю комнату. Охранники отмерли и протестующе замычали, но их уже никто не слушал. Впереди стоящие мигуми скользнули к ним, и помещение озарили две вспышки бластеров. Пострадавшую же женщину поместили в медкапсулу.

Приказ девяносто шестой я осмыслила чуть позже – по-видимому, не захотели раздувать дело. А так пристрелили охрану и спихнули все на заключенных. С изнасилованной договорятся. В крайнем случае промоют мозги и вызовут кратковременную амнезию.

Оставалось найти еще двух гражданских и столько же заключенных. Они тоже где-то тут, за одной из многочисленных дверей. Играться в тихих невидимок мне надоело, да и шума мы уже наделали столько, что только глухой бы не услышал. Поэтому я просто вышла в центр административной зоны и гаркнула во все горло:

– Говорит командир карательного отряда мигуми. У вас ровно минута на то, чтобы обозначить свое местонахождение – в противном случае открываю огонь на поражение.

Если мужики умные, то выползут. Если нет, то и не жалко.

Минуты не понадобилось: ближайшая от меня дверь щелкнула, и оттуда вышел мужчина среднего возраста в синей форме и с бластером в кобуре. Окинув меня осторожным взглядом, он чуть сдвинулся в сторону и вывел двух парней, закованных в наручники.

Я заметила, что парализаторы там не активированы, да и следов длительного контакта с тесными обручами на запястьях заключенных не наблюдалось. Ясно, что заковали их только сейчас. Следом за этими двумя вышел еще один молодой охранник и встал так, чтобы прикрыть собой зеков. Я хмыкнула и опознала личности облаченных в черную робу. Марк Конски и Глеб Пуше. Статья «пиратство», возраст – двадцать и двадцать один соответственно.

Ясно, очередные горемычные искатели приключений.

– Активируйте парализаторы и ведите заключенных к остальным.

Заметив за моей спиной живых заключенных, старший охранник скривился. Но ничего не сказал. Сверив первоначальные данные с тем, что я получила в итоге, убедилась, что обнаружены все заявленные зеки и гражданские.

Осталось только выбраться отсюда и доставить груз на Землю, в центр управления внутренними делами. Здание тюрьмы я опечатала. Все записи с видеокамер мы изъяли. Вроде всё. Махнув рукой на выход, мы уверено, не скрываясь, двинулись к проходной. Наши шаги звучали четко. Все молчали. За нами парили медкапсулы с ранеными. Периодически мы поглядывали на мониторы контроля состояния. Особые опасения вызывала женщина, обнаруженная в столовой с фото малышки, но ее показатели на уровне нормы. Признаться, очень хотелось довезти ее живой, поэтому, вынув из кармана предпоследнюю поликарбонатовую капсулу с хаонитами, я сделала еще одну инъекцию. Это мой личный запас, так что распоряжаться им могу, как пожелаю.

Посадочная площадка обрадовала без малого тремя сотнями тел плавающими над землей. Вопрос, как их распихать по крейсеру среднего класса, рассчитанному на команду из двадцати человек, очень актуален. Когда нас сюда посылали, об этом почему-то никто не подумал.

Сверху из нашего космического судна спустился широкий аэролифт. Мы отправили наверх капсулы с ранеными, потом пришла очередь черных мешков. Заключенные стояли тихо и проблем не создавали. Закончив грузить покойников, мы подняли и их.

Я покидала астероид последней, как и подобает командиру отряда.