Юлия Ефимова Миру видней

Всё, что здесь описано, привиделось автору во сне и правдой никак быть не может. Редкие же совпадения случаются в жизни. Нечасто, но бывают. Позволим их автору и простим.

* * *

С самого детства Белле казалось, что мир крутится вокруг нее, – и в прямом, и в переносном смысле этого слова. Но это была не привилегия – это было наказание. Лет с восьми Белла отчетливо осознавала, что мир смотрит на нее и оценивает, поэтому необходимо все контролировать и просчитывать на десять шагов вперед. Но на десять не получалось, а иногда не получалось даже на один. И вот тогда она падала, больно и долго зализывая, как собака, свои раны. По иронии судьбы подниматься ей помогал все тот же мир, ведь он смотрит, и надо соответствовать, то есть вставать и продолжать все контролировать. Иногда Белле хотелось протестовать против мира, жить, не отвечая его требованиям, жить назло ему, но это было мимолетное желание – Белла так не могла, не умела так жить.

Сейчас, уже начитавшись книг по психологии и почти уверенная в себе, она поднималась в офис на двадцать пятый этаж и по-прежнему старалась все контролировать. Пытаясь по привычке рассчитать свои действия на десять шагов вперед, Белла думала: может, в этот раз ей повезло? Хотя ей и раньше так казалось, а потом бац – ан нет. Окончила школу в статусе середнячка – вроде училась хорошо, но потом не дотянула, не повезло! И вот мечта всей жизни – институт, факультет журналистики. Поступила без проблем, училась весело, да и диплом написала с легкостью, но потом никуда не брали на работу: не везло – и все тут!

После института Белла выскочила замуж, и ей опять померещилось счастье. Казалось, все изменилось и мир повернулся к ней лицом, но, опять поспешив с выводами, она ошиблась. Это было лишь иллюзией: муж оказался козлом и изменщиком. Белла застукала его с шикарной секретаршей-блондинкой в его кабинете. Эти двое целовались так, что сразу было видно, это настоящая страсть и Белла здесь лишняя. Так прозаически и неинтересно, как в дешевом любовном романе, закончился и этот этап ее жизни. Но мир, как всегда, наблюдал за ней, поэтому надо вставать и идти дальше, надо соответствовать.

Погоревав для приличия в доме родителей месяц, она пошла искать работу. Очень быстро поняв, что никому не нужен молодой специалист без опыта, Белла упала духом, но мир опять повернулся к ней лицом. Выход нашла мама. Ей позвонила ее давняя приятельница и рассказала об одной вакансии. Должность была шикарная – начальник отдела по рекламе, продвижению товаров и связям с общественностью в известной фирме производителя одежды BRELLO – «Одевайся как совершенство». Насколько это было желанно, настолько и неожиданно. Белла невероятно долго ходила по всякого рода собеседованиям и столько раз уже слышала равнодушное «вы нам не подходите», что готова была пойти работать продавцом в магазин одежды. А тут такая известная фирма, такая ответственная и большая должность, такая интересная работа. И собеседование прошло как-то слишком просто и формально, по крайней мере, ей так показалось – взяли без опыта работы и рекомендаций. В Беллу поверили, ей дали шанс себя проявить, она не могла поверить своему счастью. Ну наконец-то повезло! Или нет? Что скажешь, мир?

Лифт был заполнен офисными служащими разного ранга, кто-то босс (ну, может, конечно, маленький – такой, каким она будет уже сегодня), кто-то клерк, кто-то секретарь, но лифт, как известно, уравнивает всех, поэтому ехали молча с покерфейсами на лицах. Белла тоже пыталась соответствовать и делать скучное лицо, но у нее это получалось плохо. Волнение перед предстоящим днем выдавало все: радость, страх, закомплексованность и неуверенность в себе.

На двадцать пятом вышли двое: она и молодой человек, похожий на программиста. По крайней мере, Белла именно так представляла людей этой профессии. Худой, в очках, он был чуть сгорблен и рассеян, неопрятные грязные волосы висели сосульками и доставали почти до плеч.

«Хоть бы он был не в моем отделе, – подумала Белла, – я не смогу терпеть его постоянно. Подойду и вымою ему голову, ну или подарю шампунь, а это уже конфликт, а конфликтов на работе умный начальник должен избегать. Ну, будем надеяться».

Мир услышал ее, внес записи в свой блокнот и, как всегда, решил сделать ровно наоборот.

«Первым делом необходимо зайти в приемную к шефу», – подумала Белла. Она познакомилась с ним и его секретаршей Олей еще на собеседовании неделю назад. Первый был импозантным мужчиной со средним чувством юмора – в каждый удобный и неудобный момент он шутил. Вторая же была хохотушкой, хотя, возможно, работа у нее такая: смеяться над всеми шутками шефа.

Дверь в приемную была приоткрыта, и из нее доносился смех Оленьки.

– Доброе утро, – войдя в кабинет, поздоровалась Белла.

Кроме Оленьки в кабинете была еще женщина. Такой отталкивающей красоты, как у нее, Белла никогда не видела. Она просто не могла отвести взгляд: у барышни были черные, прямые, подстриженные под каре волосы цвета вороньего крыла, ровная челка и острый нос. Одета она была в сногсшибательный серый брючный костюм мужского кроя, а из-под пиджака виднелась белая блуза с шикарным жабо. И духи. Такого аромата Белла просто не знала, он был гипнотически прекрасным. Все вместе создавало притягательное и одновременно отталкивающее впечатление. Если прибавить к этому смоки айс и алую помаду, то получалась ведьма, но красивая ведьма. Дама заметила повышенное внимание к себе, усмехнулась и представилась, протягивая руку:

– Виолетта Владимировна Бужва, главный менеджер отдела логистики BRELLO в Москве, – длинно и очень чопорно представилась она. Создавалось ощущение, что девушка очень гордится своей должностью и, безусловно, тем, как она выглядит.

– Добрый день, Белла, – перебила их знакомство секретарь шефа Оленька. – Ведь можно просто по имени?

Белла утвердительно кивнула.

– Прекрасно, – ответила секретарь. – Просто великолепно! – продолжала бросаться эпитетами Оленька. – Здорово, что вы приступаете к работе именно сегодня.

Сказано это было очень искренне, так, что Белла сразу же засомневалась в честности девушки.

– Да, а в чем дело? – немного смутившись от такой неподдельной радости, спросила Белла.

– Дело в том, что именно сегодня у нас будет розыгрыш путевок на курорт. Начальство… Ну, другое, – Оленька вскинула глаза к небу, – которое сидит в Китае, решило поощрить, а значит, и стимулировать сотрудников. На всех, конечно, путевок не хватило, и, чтобы не выделять никого, проводят жеребьевку. Как раз сегодня очередь дошла и до нашего главного офиса. Шеф строго-настрого наказал проводить розыгрыш между всеми, несмотря на чины и регалии. Так сказать, чтобы никого не обидеть. Так что и вы участвуете, вашу фамилию я уже внесла в списки для розыгрыша. Идите в кадры, подпишите последние бумажки для оформления вас на работу – и вперед, знакомиться с коллективом. Иван Сергеевич пока не может подойти – у нас форс-мажор. Представлять коллективу вас будет Вадим Эдуардович, это зам Ивана Сергеевича. Он, правда, отвечает за логистику товара, и это непосредственный начальник Виолетты Владимировны, – Оленька кивнула в сторону женщины-вамп. – Но зам есть зам – должен уметь все. А к восемнадцати ноль-ноль жду вас в зале заседаний на розыгрыш.

К слову сказать, Олечка – это не то, что вы подумали, ни-ни. Это статная дама тридцати восьми лет с хвостиком… Высокая – метр восемьдесят, а может, и больше. Белла сама не была маленькой, еще и каблуки, но на Олечку ей приходилось смотреть снизу вверх. У секретаря была короткая стрижка и обесцвеченные белые со стальным отливом волосы. Белла была однозначной брюнеткой и всегда немного завидовала блондинкам, даже крашеным, но только не Олечке, потому что волосы делали ее еще более невыразительной. К тому же секретарь была крупновата – нет, толстой ее не назовешь, просто при ее росте даже небольшая полнота дает ощущение крупности. Олечка, или Ольга Петровна, как ее величали на работе, была во всех смыслах приятная дама – и в общении, и в работе, – вот только с личным… с личным не сложилось. По итогу тридцати восьми лет она не замужем, детей нет, ухажера постоянного тоже нет. И это единственная больная мозоль Олечки, если не считать ее платоническую любовь к своему шефу Ивану Сергеевичу Мухе, который не был женат, но категорически не замечал влюбленных глаз секретарши.

Идти в кадры Белле не хотелось, в прошлый раз там царствовала Ираида Варламовна, тучная и в то же время царственная особа. Белла любила мультфильмы, и когда она кого-то боялась, пыталась сравнить его с персонажем какого-нибудь мультика – после этого становилось не так страшно. Ираиду Варламовну она сравнила с Роуз из «Корпорации монстров». Она была очень тучная, но довольно стильная; дотошная, но профессиональная; и главное – взгляд: когда она смотрела на Беллу, той казалось, что Ираида Варламовна знает о ней все, и от этого жутко сосало под ложечкой, а пронзительный гипнотический взгляд выдержать не мог никто. А еще Роуз работала на документах, как и Ираида царствовала в своем отделе кадров. Роуз в конце мультфильма оказалась агентом спецслужб, но и здесь, похоже, тоже без промаха: Белла была уверена, что и Ираида подрабатывает в ФСБ тайным агентом, а если нет, то ее обязаны были туда взять, потому что более весомого работника у них бы не нашлось.

Ираида знала все и про всех в «своей» фирме, которую именно она назвала BRELLO. К ней шли с любым вопросом, а поручения она раздавала так, что никто не смел, да даже и не пытался ее ослушаться. Пока в прошлый раз Белла сидела и заполняла разного рода ненужные, по ее мнению, бумажки, дверь в отдел кадров не закрывалась. Сначала заглянула миниатюрная блондинка с огромными для ее лица глазами и сбивчиво начала объяснять, что она не нашла для Оленьки-секретаря такого подарка, как просила Ираида Варламовна.

– Как не нашла, милочка? – тоном судьи, читающего приговор, заявила Ираида. – Вы, наверное, слишком тупы, и я ошиблась в вас. Нужно написать докладную записку шефу, – тут, кстати, Белла в первый раз услышала, что директора Ивана Сергеевича подчиненные зовут «шеф», – и сказать, что рано он вас повысил до ведущего специалиста, рано. Вам надо было еще в девочках на побегушках сидеть, кофе подносить, интеллект-то у вас, милочка, честно скажем, как у курицы.

Когда она произносила свое «милочка», было особенно обидно – будто Роуз из корпорации монстров скрипела: «Вазовский».

– А вы, милая девушка, – продолжала разнос Ираида, обращаясь уже к Белле, – вы уверены, что шеф берет вас на должность начальника отдела по рекламе, продвижению товаров и связям с общественностью? Вы уже полчаса не можете заполнить элементарные документы.

Девушка с огромными глазами благодарно глянула на Беллу – видимо, за то, что Роуз переключилась на нее, – и выскользнула за дверь.

Затем заглянул человек неопределенного возраста, ему можно было дать и двадцать пять, и сорок. Если характеризовать его одним словом, то без преувеличений можно было бы назвать бесцветным: совершенно обычной, ничем не выделяющейся внешности, да и голос у него был под стать.

– Ираида Варламовна, – прошелестел бесцветный, – мне передали, что вы меня искали.

– Вызывала, – высокомерно проскрипела Ираида.

– Я позволю вам напомнить, что я не нахожусь у вас в непосредственном подчинении, – тем же невозмутимым голосом, как бы поставив в известность кадровика, сказал бесцветный.

Ираида выдержала паузу, посмотрела на Беллу и недовольно процедила:

– Зайдите позже, Александр Александрович.

Бесцветный как-то отсутствующе посмотрел на Беллу, сделав, наверное, вывод, что именно из-за нее его гоняют, и ушел.

* * *

Да, возвращаться в царство диктатуры не хотелось, но надо: во-первых, не было желания начинать работу с капризов, а во-вторых, у Беллы был маленький секрет – надо посмотреть страху в глаза, и тогда он уйдет. По крайней мере, Белла в это свято верила.

К первому дню работы она готовилась очень тщательно, было продумано все вплоть до костюма. Она знала: не будет второго шанса произвести первое впечатление, поэтому бежевый, только бежевый, цвет успешности, роскоши, богатства и власти. У Беллы из бежевого был только брючный костюм, но он был настолько любимым, что именно его она первым положила в чемодан, когда уходила от мужа. Строгие брюки и стильный пиджак с большими красивыми пуговицами смотрелись элегантно и эстетично. Под пиджак она ничего, кроме белья, не надела, так как на улице ранняя осень. Пиджак тонкий и так притягательно ее обтягивает, что было грех портить такую картину разного рода блузками или топами. И вот сейчас, заходя в отдел кадров, она крутила эту огромную пуговицу, пытаясь настроиться на встречу с тираном.

В кабинете никого не оказалось, ну вообще никого. Белла вздохнула с облегчением – пронесло, – и тут предательская пуговица, отскочив от пиджака, улетела под стол – верхняя! Так бессовестно! Белла, недолго думая, полезла ее искать. Весь пол под столом был почему-то усеян бумагами, и это вдвойне затрудняло поиски. Свет практически не падал, и Белле приходилось хлопать по бумагам рукой, чтобы нащупать злополучную пуговицу. Так, хлопая, сантиметр за сантиметром, она обыскивала весь пол под столом. Внезапно она увидела перед собой ноги, обычные мужские ноги в джинсах и кроссовках. Она настолько не ожидала их здесь увидеть, что заорала и, позабыв, что сидит под столом, попыталась резко встать, но не тут-то было. Стук головы о крышку стола был такой силы, что перекрыл по децибелам ее визг, а нога в кроссовке стала угрожающе подниматься и приближаться к ее лицу!

Белла очнулась. Перед ней был белый потолок и чье-то улыбающееся лицо.

– Кто вы? Где я? Что произошло? – попыталась прояснить ситуацию Белла.

– Не слишком ли много вопросов, мадам? – сказал симпатичный парень и очень обворожительно улыбнулся.

Белла оглянулась и обнаружила себя лежащей на полу. Ноги были под столом, а пиджак торчал на плечах так, как будто именно за него ее и вытаскивали: скорее всего, так и было. Ей стало жутко стыдно за свое положение. Решив, что лучшая защита – это нападение, она предпочла сделать вид, что все происходит так, как и было задумано, а ее местонахождение под столом – запланированное мероприятие. Справившись с волнением, она спросила уже более спокойным, почти светским тоном:

– Кто вы и что вы делаете в кабинете Ираиды Варламовны?

– Ну, во-первых, с сегодняшнего дня это мой кабинет, а во-вторых, я новый кадровик этой фирмы.

Белла перевела взгляд на кроссовки кадровика и вспомнила последние секунды перед отключкой. Едва не задохнувшись от возмущения, она прошипела сквозь зубы:

– Почему вы ударили меня ногой по голове?

– Давайте это будет ваш последний вопрос и вы начнете наконец-то вылезать из-под стола? Я зашел в кабинет, который покинул минуту назад, подошел к столу, а он вдруг подпрыгнул и завизжал. Это была защитная реакция! – совершенно искренне изумился молодой человек, удивляясь, что Белла вообще задала подобный вопрос.

– Вы могли меня убить!

– Не мог, кроссовки мягкие, да и под стол неудобно бить, – без зазрения совести ответил парень. – А теперь давайте вылезайте из-под стола, могут зайти люди, подумают обо мне черт знает что! А я сегодня первый день на работе!

От его насмешливого тона Беллу затрясло. Но она промолчала и стала выбираться. Что-то мешало, пиджак же на рукаве начал подозрительно трещать.

– Вы зацепились за ножку стола рукавом. Девушка, что же вы такая неуклюжая! – издеваясь, высказался незнакомец, который уже порядком ей надоел.

– Ну ладно, так уж и быть, я помогу вам, но только потому, что вы меня ставите в неудобное положение перед коллективом. Я первый день на работе, а у меня под столом девица, да еще и без верхней пуговицы на пиджаке.

Только тут Белла осознала, что прекрасный бюстгальтер, с которого она только утром срезала бирки, бесстыже выглядывает из-под пиджака, а пуговицу она нащупала в кулаке. «Все-таки нашла, – порадовалась Белла. – Жаль только, что ее просто так не приложишь».

– У меня к вам еще одна просьба, – извиняющимся тоном прошептала Белла. – Вы сначала возьмите канцелярскую иголку и заколите мне пиджак, сама я не смогу, так как одна рука зацепилась за ножку стола, ну а потом тащите меня. Поймите, я буду чувствовать себя неловко, выкатываясь из-под стола без пуговицы. – Видя, что собеседник сомневается, Белла добавила: – Пожалуйста!

– Ну девушка! Вы пользуетесь моей добротой! – заныл парень, но все-таки начал искать иголку.

Бывшая хозяйка Ираида, видно, была хозяйственной дамой, потому что иголку он нашел – и очень быстро. Присев на корточки перед Беллой, немного засомневался и начал примеряться. Потом остановился и сказал:

– Значит, так, давайте с вами сначала познакомимся – ну не могу я застегивать пиджак незнакомой девушке, не так воспитан. Нет, не подумайте, я сам-то всегда за, это все родители и жутко интеллигентные гены. Меня зовут Дмитрий Иванович, как Менделеева, а фамилия Сахаров, как у Сахарова. М-да, получилась тавтология. Пардон. Я с сегодняшнего дня работаю в отделе кадров московского отделения фирмы BRELLO. Теперь вы, – все это он произносил, наклонившись под стол. – И отвечайте, пожалуйста, живее: мне неудобно так стоять. Опять же люди могут зайти.

Белла понимала, как это все унизительно, но спасение ее ждало только в лице этого нахала.

– Я Белла Сергеевна, начальник отдела по рекламе, продвижению товаров и связям с общественностью, тоже сегодня первый день, – выпалила она на одном дыхании.

– Ну что ж, коллега, очень приятно, – ухмыляясь, произнес Дмитрий Иванович и пожал ей свободную руку. – Приготовьтесь, сейчас я буду приводить вас в приличный вид.

Просто наклонившись, это сделать было невозможно, поэтому ему пришлось встать на четвереньки и практически залезть к Белле под стол.

– Какой толстый у вас пиджак – не могу проткнуть, – возмущался Дмитрий Иванович.

– Это у вас тупая иголка – мой пиджак из тончайшей ткани, – парировала Белла.

– Прошу прощения, – прозвучал голос сверху, – это что вы тут делаете?

Вопрос прозвучал так неожиданно в их почти интимной обстановке, что Дмитрий подпрыгнул от неожиданности, ударился головой о стол и упал на Беллу. Та не ожидала такого поворота событий и громко закричала:

– А-а-а-а!

Когда Иван Сергеевич, а в простонародье шеф, заглянул под стол, ему предстала очень странная картина: на полу под столом лежала его новая сотрудница, а на ней поперек лежал молодой человек, с которым он как раз шел знакомиться. С сегодняшнего утра этот парень работал в кадрах, и еще за него «попросили». Иван Сергеевич, собственно, и пришел в кадры, чтобы сейчас, познакомившись с Дмитрием, попытаться выведать, что же все-таки ему здесь надо. И конечно, шеф никак не ожидал застать такую интимную картину.

– Вылезайте оттуда немедленно, – прошипел Иван Сергеевич. – И не говорите мне, что залезли туда играть в твистер, – больше по инерции, чем от души, пошутил шеф. Но Олечки рядом не было, и никто не оценил его экспромт.

– Я с удовольствием, но не могу, рукавом зацепилась за стол, – попыталась оправдаться Белла.

– А я по доброте душевной помогал девушке выйти из неудобного положения, но, видать, ее невезение распространяется на всех, кто подойдет к ней ближе, чем на три метра. Иван Сергеевич, помогите мне, – взмолился Дмитрий, – приподнимите немного стол, и я вылезу.

Когда шеф стал поднимать стол, рукав, которым зацепилась Белла, начал трещать по шву, на что она ответила диким криком. Шеф, испугавшись, что делает кому-то больно, бросил стол, и он упал прямиком Дмитрию на ногу. Тот тоже заорал и дернул ногой – стол полетел и снес шефа, придавив его сверху. В этот момент в кабинет заглянула Олечка, которая всегда ходила следом за шефом. Секретарша решила, что на шефа напали, и закричала со всей мочи:

– Караул! – на что сбежался уже весь офис BRELLO.

* * *

– Да, скомканное у нас с вами получилось знакомство, – еле сдерживая смех, произнес Дмитрий Иванович, присаживаясь на соседний стул в зале заседаний.

Да, этого знакомства Белла не забудет никогда! Ни как сбежался весь офис, ни как какие-то незнакомые ей пока люди доставали всех по очереди! По старшинству! Сначала достали шефа – тот кричал, матерился и держался за голову. Потом подняли Дмитрия Ивановича – тот ржал и никак не мог остановиться, и окружающие подумали, что у него это нервное. Не забудет она и как поднимали ее саму – с наполовину оторванным рукавом, без верхней пуговицы пиджака, одной рукой прикрывающую видневшийся бюстгальтер, а другой сжимавшую злополучную пуговицу.

– Как прошло ваше знакомство с коллективом? – всеми усилиями пытаясь не расхохотаться, спросил Дмитрий Иванович.

– Никак. После встречи с вами я привела себя в порядок и пошла оплакивать свой провал в буфет. Сидела я там, рыдая, за кофе и пирожными целый день, пока всех не позвали на собрание, – очень грустно, без капли смеха ответила Белла.

Она очень устала за этот бесконечный и ненормальный день, а тут еще этот розыгрыш, она все равно ничего не выиграет. Она никогда в жизни ничего не выигрывала.

– Кстати, зачем вы разбросали все документы по кабинету? – спросила Белла Дмитрия Ивановича. – Когда я искала пуговицу, буквально рылась в бумагах, чтобы ее найти.

– А это не я, кабинет мне уже достался в столь плачевном состоянии. Сначала я думал, что здесь так положено, но после оказалось, что нет. Простите, к вашему приходу я прибраться не успел, вы пришли очень рано и без приглашения. Незваный гость, говорят, хуже татарина – у вас нет татар в роду? Вы сегодня были действительно хуже.

Тем временем зал потихоньку заполнялся, рассаживался и президиум. Олечка бегала туда-сюда: приносила шефу то воду, то коробку для розыгрыша. Иван Сергеевич сидел и потирал свои синяки, рассказывая что-то сидящему рядом человеку. Белле, конечно, казалось, что про нее, про то, как он получил свои увечья, ведь она всегда думала, что мир крутится вокруг нее. Человек этот был очень похож на актера Леонова в роли Доцента из фильма «Джентльмены удачи». Он сидел и усиленно сопереживал шефу, даже, казалось, давал какие-то советы.

– А с рукавом вам, я смотрю, пришлось расстаться, – не унимался кадровик.

Да, с рукавом Белле действительно пришлось расстаться, и даже не с одним. После того как, крепко выматерившись, шеф скомандовал «Всем по рабочим местам!», Белла понеслась в туалет. Там она оторвала оба рукава на пиджаке – получился ничего себе жакет, только торчащие нитки-предатели выступали по бокам. Теперь надо было придумать, чем заколоть пиджак вверху вместо злополучной пуговицы. На счастье, Белла вспомнила, что у нее в сумке лежит брошка, маленькая брошка в виде стрекозы, которую мама подарила ей то ли на Новый год, то ли на Рождество. Белла не помнила уже зачем, но носила она ее с собой исключительно как талисман на удачу и свято в это верила. И вот ее талисман мог сейчас реально помочь. Она залезла в сумочку и начала рыться в ней, не понимая, что ей что-то мешает шарить по сумке руками. Вспомнив, что от всего пережитого она до сих пор сжимает в руке злополучную пуговицу, Белла расплакалась, да так, что слезы сразу заполонили ей глаза и большими жирными ручьями потекли по щекам. Разжав, наконец, кулак и вытащив руку из сумочки, Белла увидела, как сильно она сжимала пуговицу: на ладони белыми жирными вмятинами отпечатались ее бока. Наревевшись вдоволь, Белла умылась и немного успокоилась, в этом состоянии к ней и пришло понимание, что брошь во внешнем кармане сумки. Как итог – сейчас она блистала на ее груди.

– Прекрасная брошь, она здесь смотрится лучше, чем канцелярская иголка, – Дмитрий Иванович хотел еще что-то сострить, но тут шеф с фиолетовыми синяками под обоими глазами постучал по микрофону, и пришлось замолчать.

Зал был забит полностью, некоторые люди даже стояли по стенкам. Конечно, залом этот большой кабинет назвать было трудно, но с табличкой на двери «Зал заседаний» не поспоришь.

Итого в кабинете собралось человек пятьдесят, все они общались друг с другом, только Белла и Дмитрий Иванович здесь были чужаками. За спиной у них шептались и хихикали. Конечно, за день происшествие в отделе кадров все уже обсудили в мелких деталях. Это событие наполнило интересом рабочий день целого коллектива.

– А что это за странный тип возле шефа, похожий на Доцента из «Джентльменов удачи»? – спросила Белла.

Дмитрию Ивановичу очень понравилось это сравнение: он сначала захохотал в голос, так, что на него осуждающе оглянулись, потом зашептал на ухо.

– Это зам шефа по логистике Бессмертный Вадим Эдуардович, мра-а-ачный тип, – дурашливо закончил он.

– А почему никто не радуется розыгрышу? Не переживают, и у них совсем нет предвкушения того, что они сейчас могут выиграть? – молчавшая целый день Белла наверстывала упущенное.

– Знаете, я слышал, что этот санаторий находится в Китае, – уточнил Дмитрий Иванович.

– Но по мне, так это только плюс, – возразила Белла.

– Я человек новый, и вот что удалось узнать за день работы, между прочим, пока вы откармливали свои бока калориями в кафе. Наше отделение уже седьмое по счету, до этого туда ездили коллеги от Владивостока до Краснодара. Сегодня в курилке Виолетта, есть тут такая, рассказывала, что на прошлой неделе звонила в красноярский офис по поводу обмена товаров, у них это практикуется, что хорошо для Красноярска, плохо для Москвы, и посплетничала. Так вот, им очень не понравилось: жили в китайской деревне, все было очень скучно и очень местечково. Еще и лететь не напрямую, а через приграничный город Благовещенск.

– Ну и что, – возразила Белла, – все равно мне бы было приятно, ведь всегда радостно получать что-то на халяву, ну а отдохнуть на халяву – это просто сказка какая-то. Пусть неделю, пусть в санатории, пусть в глуши – это неважно!

– Так пусть вам повезет, – тоном священника пожелал Дмитрий Белле.

Их диалог прервал шеф, начав свое обращение.

– Добрый вечер, – начал он, потирая синяки. – На повестке собрания, коллеги, три темы. Первая неприятная и даже, можно сказать, трагическая.

На этих словах Белла сморщилась. Ну зачем он собирается обсуждать этот дурацкий инцидент, и ничего он не трагический. Ей, как всегда, казалось, что мир крутится вокруг нее. Но шеф начал о другом.

– Вчера вечером на выходе из нашего здания, прямо на тротуаре, была сбита машиной всеми нами любимая Ираида Варламовна.

Зал загудел «у-у-у-у-у», но Белле показалось, не столько переживая, сколько удивленно. Она перевела вопросительный взгляд на соседа, тот скривил рот, как расстроенный смайлик, и утвердительно покачал головой.

– Она сейчас находится в реанимации, и врачи борются за ее жизнь. Вопрос второй. В нашем сплоченном коллективе сегодня появились два новых сотрудника, влились они, так сказать, феерично, с помпой. Чтобы уж точно всем запомниться! Можно сказать, протрубили о своем приходе, – на этих словах Олечка захихикала, и шеф посмотрел на нее благодарно, потому как только она оценила его юмор. Потрогав свои синяки, Иван Сергеевич продолжил: – Это работник отдела кадров – Дмитрий Иванович Сахаров…

На этих словах Дмитрий Иванович встал и поприветствовал коллектив кивком головы. Вялые аплодисменты, а также обидные смешки шеф прекратил поднятой рукой и продолжил:

– А также начальник нового отдела, который мы создали, объединив трех специалистов – специалиста по продвижению товаров, специалиста по рекламе и специалиста по связям с общественностью. Такой вот пиар-отдел у нас получился. Должность это новая, можно сказать, нами придуманная, – здесь снова прозвучало хихиканье Олечки и последовал благодарный взгляд шефа в ее сторону. – Поприветствуйте, друзья, – Белла Сергеевна Курчатова.

Услышав фамилию, Дмитрий Иванович удивленно и уважительно кивнул Белле.

– Да, представьте себе, – зашептала она, – не у одного вас есть совпадение с великими. Вы тезка Менделеева, а у меня фамилия выдающегося химика, – гордо ответила Белла, как будто готовилась заранее к этой речи. Ну, если быть до конца откровенными, так оно и было. Сидя в буфете над пирожными, она подготовила и этот опус в том числе.

Белла была просто однофамилицей великого ученого, но почти каждый образованный человек спрашивал ее, не его ли она внучка. Обычно Белла двусмысленно молчала в ответ – так скажем, оставляла загадку, – но Дмитрий Иванович ничего не спросил.

Шеф, выдержав паузу, попытался подытожить:

– Аплодисменты!

После этих слов зал захлопал, но опять вяло, просто, чтобы отстали. А Иван Сергеевич продолжал:

– В связи с сегодняшними событиями под столом в отделе кадров, – опять хихиканье Оленьки и благодарный взгляд шефа, – я не успел представить вам ваших подчиненных. Знакомьтесь, Белла Сергеевна, специалист по продвижению товаров – Морозова Татьяна Петровна. – После этих слов встала та самая миниатюрная блондинка с очень большими глазами. – Далее, – продолжал шеф, – специалист отдела рекламы – Дворников Валерий Леонидович.

Со стульев никто не встал. Белла вытянула шею, чтобы увидеть своего сотрудника, так как она сидела на последнем ряду и видно было плохо, но тут кто-то постучал ей пальцем по макушке. Это было так бесцеремонно, неожиданно и больно, что Белла вскочила и заорала.

– Вы что творите?!

У стенки стоял невысокий, полный, чуть лысоватый тип и очень по-доброму улыбался, он был похож на Винни-Пуха. Когда же он заговорил, сходство только усилилось.

– Это я, Валера, ну в смысле Валерий Леонидович. Просто побоялся, вы не заметите, вот и постучал. Я тут, как преданный подчиненный, всю дорогу возле вас стою.

Его улыбка была настолько искренней, что Белла тут же его простила.

– Оч приятно, – пробубнила она и села на стул.

– И последний ваш сотрудник, но не по профессиональным качествам, – опять хихиканье Оленьки нарушило тишину, – это Семен Иванович Самоваров, специалист по связям с общественностью.

Со стула поднялся тот самый парень, с которым Белла ехала сегодня в лифте.

«Боже, как будто это было в другой жизни, какой длинный день», – подумала она.

Патлатый мотнул грязной головой в знак приветствия и сел.

– Ну и третий вопрос – это десять путевок в санаторий, про них вы все знаете. Сейчас пройдет розыгрыш, а пока прошу внимания: каждый выигравший путевку должен будет отвезти подарок дружественному народу Китая – ну не всему, конечно, достаточно будет десятерых представителей нашей фирмы. Руководство решило делать подарки централизованно, на заказ были созданы снежные шары. Прошу встать представителя руководства, который специально прилетел в наш офис продемонстрировать это произведение искусства. Он отвечает за отдых сотрудников всех отделений. Поприветствуем: Александр Александрович Александров, – объявил шеф, а на ухо Олечке прошептал: «Родители вообще без фантазии». Та традиционно захихикала в ответ. – Прошу приветствовать его более живо, ведь именно он будет руководителем группы отдыхающих, то есть в ближайшие девять дней для десяти человек именно от него будет зависеть, покормят их или нет.

Встал бесцветный – тот, что вчера заходил к Ираиде, – в руках он держал коробку внушительного размера. Александр Александрович очень аккуратно извлек из коробки сначала пенопласт, а затем шар сказочной красоты. Даже из последнего ряда Белла увидела, что это чудо. Шар был большой – в диаметре сантиметров пятнадцать. Внутри очень натурально изображена Красная площадь со всеми башнями Кремля. Красиво, как торт, возвышался над площадью собор Василия Блаженного. Государственный исторический музей со своей резной белой крышей смотрелся как рождественский домик на елке, и казалось, что вот-вот в нем загорятся окна, а по площади пойдут туристы, чтобы запечатлеть эту красоту. Все это было покрыто искрящимся снегом, и как только бесцветный немного встряхнул шар, закрутилась вьюга и снег стал осыпаться на брусчатку площади. Основание у шара тоже было сказочное, оно было расписано под хохлому. На шар не просто хотелось смотреть – он завораживал своей красотой. Весь зал как заколдованный глядел на это чудо, и только бесцветный скучающим взглядом смотрел в сторону.

– Опять же не могу не похвастаться: идея оформления шара – это гордость именно нашего московского офиса, дизайн и разработка – заслуга специалиста дизайнерского отдела Никитиной Вероники Александровны. Похлопаем, друзья.

Под аплодисменты встала чудо-красотка лет двадцати пяти, эдакая русская красавица с длинной косой цвета спелой пшеницы, васильковыми глазами и румянцем на щеках – видимо, от смущения. У девушки была шикарная фигура и стильный костюм. Юбка-карандаш благородного синего цвета только усилила эффект от красоты форм. Блуза из тонкого голубого шифона позволяла рассмотреть не только прелести фигуры, но и дорогой брендовый бюстгальтер модного дизайнера. В общем, девушка была хороша собой во всех смыслах, а если принять во внимание еще и шикарный снежный шар, то и жутко талантлива.

Шеф встал и начал хлопать громче и энергичнее всех, но никто не последовал его примеру, и ему пришлось сесть.

– Спасибо за оценку моего труда, – довольно громко и самодовольно для смущенного человека произнесло прекрасное создание и село.

– Откуда в такой молодой девушке столько таланта? – как бы размышляя вслух, произнес Дмитрий Иванович. – Ведь шар и вправду хорош.

Когда стихли аплодисменты, шеф продолжил:

– Правда, произведен подарок не здесь, в Москве это дорого и хлопотно, нашли фирму на периферии, кажется, в Якутии. Не перевелись еще умельцы на Руси, которые смогли воплотить этакую красоту в жизнь. А теперь, дорогие мои, давайте послушаем Александра Александровича.

– Так как конструкция хрупкая, – монотонно, как будто читает инструкцию, да еще и не в первый раз, начал говорить бесцветный, – шар сделан из стекла, а не из пластика, в целях сохранности раздадут их вам только в Благовещенске, непосредственно перед прохождением границы. Имейте в виду: один шар стоит тридцать тысяч рублей. Не вздумайте открывать упаковку, шары очень тонкие, в коробках же они очень хорошо зафиксированы. При форс-мажоре у вас вычтут из зарплаты в тройном размере.

– А теперь не будем тянуть кота за все подробности, – шеф повернулся к Олечке, но та была занята и не успела среагировать на шутку. Он нахмурился и сказал уже более официальным тоном: – Начинайте, Ольга Владимировна.

* * *

«Да, все идет по плану, – сидя в своем новом кабинете, думал Дмитрий Иванович, но что-то все равно его настораживало. – То, что я выиграл путевку, это понятно, предсказуемо и, так сказать, задумано, но новенькая – она и так показалась мне подозрительной, уж очень вовремя она сюда устроилась, и, вот же парадокс, она тоже выиграла, странно. Странно, что выиграли шеф с секретаршей. Про меня они, конечно, в курсе, за меня попросили – и на работу устроить, и путевку выиграть. Надо отдать должное, в целях конспирации просили совсем посторонние люди, тоже влиятельные с очень высоких постов, но из другой структуры, просьбу представили словом «пожалуйста» и таким тоном, чтобы шефу даже не захотелось задавать встречные вопросы. Поэтому он всего не знает. Но понимает, что человек я непростой. А может, думает, просто блатной папенькин сынок? Ладно, с шефом будем разбираться на месте. Итак, я, новенькая, шеф, секретарша и еще шесть человек везунчиков. Но везунчики ли они?»

Дмитрий Иванович взял листок бумаги, ручку и начал рисовать схемы – ему так легче думалось. Наверное, именно из-за того, что он с детства был серьезным и умным ребенком, рисовал схемы и любил делать логические цепочки, а может, по аналогии с дядей Федором из Простоквашино, дома лет с шести его звали Дмитрием Ивановичем и на «вы». Звали все – не только родители, но и бабушка с дедушкой, и даже его любимая младшая сестра Капитолина. Полное имя ее категорически не устраивало, поэтому в семье был тридцатиоднолетний Дмитрий Иванович и двадцатипятилетняя Капуня – легкая, смешливая и жутко удачливая. У нее всегда все получалось, удавалось, и все это она делала с улыбкой и позитивом. Капуня старалась во всем брать пример с брата: университет именно такой, какой окончил Дмитрий; на работу только в ту структуру, в которой брат трудится. Скорее всего, именно этот факт влиял на то, что у Капуни не было парня: она, как и Дмитрий Иванович, делала карьеру. Плюс сестре – она в совершенстве знала шесть языков, в том числе китайский. Именно этот фактор оказался решающим, и сейчас брат с сестрой работали вместе, она уже ждала его в Благовещенске.

Поделив листок на две части, в первый столбик Дмитрий записывал фамилии и инициалы тех, кто выиграл путевку, а во второй все, что он знал про этих людей. Но информации было пока слишком мало.

Еще кое-что не давало ему покоя. Когда собрание закончилось и люди стали вяло расходиться из актового зала, Олечка устало собирала свои вещи со стола. Или она была чем-то расстроена, или просто рабочий день подходил к концу и усталость давала о себе знать, но, немного оступившись, Олечка рассыпала коробку, из которой тянули фамилии выигравших. Один листок подлетел к его кроссовкам. Дмитрий поднял его, развернул – листок был пуст! Пуст! Дмитрий, конечно, понимал, что он блатной и они должны были сделать так, чтобы он выиграл эту путевку, но, получается, блатные все, все десять человек! И от этого задача только усложнялась: подозревать придется всех, кто так желает попасть в этот санаторий. Ладно, будет день – будет пища. Сегодня и так был длинный, трудный вторник.

А эта новенькая ничего так, Дмитрий даже не поленился и почитал ее личное дело. Да, бывшая кадровичка знала свою работу, любила ее и делала с душой. Личное дело можно было сравнить с досье – нет, это и было настоящее досье. Как минимум с профессиональной точки зрения Дмитрию Ивановичу было интересно, как доставалась вся эта информация, навряд ли это все рассказала сама Белла.

Белла Сергеевна Курчатова (просто однофамилица великого ученого – так и написано в досье!), двадцать семь лет, рост один метр шестьдесят восемь сантиметров, вес пятьдесят шесть килограммов, волос темно-русый, прямой, ниже плеч, глаза карие. Образование высшее, факультет журналистики, нигде после института не работала. Вот тут начинается самое интересное. Мама Иванова Мария Степановна, русская, родилась в Москве, училась в МГУ на факультете «Химия, физика и механика материалов», там и познакомилась с Леманном Эрнестом Стефановичем, потомственным немцем. В институте они поженились, у них родилась дочь. После Эрнест уехал работать в Америку за большой деньгой, да там и остался жить. С женой развелся через адвокатов, дочь видел последний раз, когда уезжал, тогда ей было два месяца. Мария Степановна повторно вышла замуж за Курчатова Сергея Дмитриевича, Белле на тот момент было уже четыре года. Конечно, девочка всю эту историю знала, но все равно считала своего отчима отцом, к тому же он ее удочерил и прекрасно к ней относится. Сразу после института Курчатова Белла Сергеевна вышла замуж за средней руки бизнесмена Романа Николаевича Гольдского. Девушка как знала, что ненадолго, фамилию менять не стала. Брак продлился всего три года, детей в браке нет, развод пока не оформлен, но уже два месяца супруги живут раздельно. Бывший муж подстраховался, и перед свадьбой они подписали брачный контракт, так что Курчатова ни на что не претендует.

– Как она смогла все это нарыть? Как? – вслух произнес Дмитрий Иванович, восторгаясь кадровым работником. Неделю назад Белла прошла собеседование, вчера ее вызвали для оформления, сегодня она первый день работает. Дмитрий Иванович восхитился Ираидой Варламовной как профессионалом.

«Да, сбили тебя, Ираида Варламовна, не просто так, на кого же ты накопала ненужный материал? И главный вопрос: как этот кто-то понял, что он у тебя под колпаком? Неужели шантажировать ты его собралась, дорогая моя Ираида Варламовна? Хотя маловероятно, ты тогда бы не звонила в нашу контору анонимно. И как это все связано с поездкой?»

Кстати, про звонок: насколько понял Дмитрий Иванович, Ираида очень умная и продуманная дама, неужели она не понимала, что мы вычислим ее? Или и это она сделала специально? Чудо, а не женщина.

Вопросов много, ответов мало. Дмитрий Иванович взял личные дела остальных счастливчиков с собой.

«Почитаю на ночь вместо книги или завтра в самолете, – подумал он. – Времени будет вагон – лететь восемь часов».

* * *

Этот город никогда не спит – Белла возвращалась домой после нескончаемого дня счастливая. С улыбкой на лице она рулила маленьким «кашкаем». Раньше у нее была другая машина, но она ничего не взяла из брака: ни машину, ни украшения, ни шубы, ни сумки, ни дорогую обувь. Покидала пару шмоток в чемодан и ушла. Во-первых, она хорошо помнила про брачный контракт, а во-вторых, брезговала. Ей казалось, если она хоть что-то возьмет, то унесет эту грязь с собой, а Белле очень этого не хотелось. «Кашкай» был мамин, но сегодня отчим вызвался подвезти ее на работу, хитро подмигивая дочери. Белла подозревала, что сделал он это специально, чтобы машина досталась ей и в первый рабочий день она могла чувствовать себя комфортно. Убегая сегодня в офис, Белла благодарно чмокнула Сержа, так они с мамой ласково его называли, в щеку и одними губами прошептала «спасибо».

Город светился огнями и как бы кричал Белле: вот сейчас все будет хорошо, ты молодец, ты на правильном пути. Она любила Москву, любила ее по-настоящему, любила ее маленькие улочки и атмосферные кафешки в центре, любила большие проспекты в огнях и огромные здания «Москва-Сити». Она любила стоять в неимоверных пробках так же, как и мчаться по бесконечному МКАДу. Москва ей платила той же монетой, отвечая на ее любовь своей. Когда-то Москва, как и мама, спрашивала Беллу: любишь ли ты его? Подумай, нельзя без любви. Но Белла думала, что его любви хватит на двоих, ведь он так ее обожал, так добивался… Но не хватило. А ведь и мама, и Москва это обе понимали и предупреждали, и когда Белла сделала по-своему, обе обиделись на нее. Мама, конечно, сразу простила, только все три года с жалостью смотрела на дочь, иногда робко спрашивая:

– Доча, ты счастлива?

А Москва нет – город перестал ее радовать, перестал приносить ощущение и предвкушение праздника, город обиделся. Белла это чувствовала и очень переживала – ей не хватало Москвы, не хватало ее счастья, любви и защиты, Белла скучала по Москве. Лишь сегодня, первый раз за три года, ощущение счастья вернулось. Москва смотрела на нее уже улыбаясь и даже немного и хитро подмигивала. Белла была уверена: это хороший знак, она все делает правильно.

«Привет, Москва, мы снова вместе, ты снова со мной».

Да еще этот кадровик вызывал у Беллы смешанные чувства. Одно – это чувство опасности, что-то с ним было не так, что-то он скрывал. Другое она не могла описать словами – просто, когда она думала о Дмитрии, немного учащалось дыхание, сердце начинало биться чаще, хотелось улыбаться и петь. Когда она сегодня сидела в кафе, закусывая провал пирожным, все мысли крутились вокруг кадровика. В итоге возник вопрос, на который очень хотелось получить ответ: интересно, он женат?

* * *

«Боже, восемь часов – это вечность!» – думала Олечка, садясь в самолет. Нет, ради своей мечты она готова на все, но… все ли она сделала правильно? Все, кто полетели в санаторий, были неслучайные люди, и Олечка очень в этом каялась. Сначала шеф положил перед ней список из трех фамилий, потом еще из двух. Затем Таня Морозова подошла к Оле и долго в красках рассказывала, как она провела все лето в Москве, потому что на отпуск нет денег – все уходит на оплату лечения для папы, – и как ей хочется отдохнуть. Оля, человек очень жалостливый и добрый, пообещала ей помочь. Потом человек, которому Олечка была многим обязана, попросил еще за двоих. Но добил, конечно, ее шеф. Когда после инцидента в отделе кадров она прикладывала лед к его синякам, он выглядел потерянным и уставшим. Затем, как бы опомнившись, сказал Олечке добавить и его в список счастливчиков, уж очень он устал. По итогу получилось, что лететь необходимо девятерым. «Ну что, где девять, там и десять, – подумала Олечка и внесла в список и свою фамилию. – Или я вернусь женщиной шефа, – решила она, – или меня разоблачат и уволят». «Семи бедам не бывать – одной не миновать», «не пойман – не вор» и еще много других ободряющих дух высказываний вспомнила она, пока шла к своему месту в самолете.

* * *

Как собраться в поездку за один вечер? «Никак», – ответила бы Белла еще два месяца назад, но не сейчас. После всего пережитого она была открыта новому, она была рада этому санаторию в провинциальном Китае, этому перелету в восемь часов, и даже ее сосед по перелету Дмитрий Иванович уже не так сильно пугал и настораживал, а наоборот – казался почти родным. Вчерашнее происшествие соединило их, сделав сообщниками – нет, даже бандой. По крайней мере, ей хотелось так думать, это придавало путешествию ощущение авантюры. Они оба новички, оба вчера жутко опозорились, и держаться теперь нужно вместе.

– Что ж вы так светитесь, как медный самовар, аж противно, – спросил Дмитрий Иванович Беллу, когда они уже сидели в самолете и самые запоздавшие пассажиры рассаживались по местам.

– Как что? Еще неделю назад я сидела на диване и не видела ничего впереди, а сегодня лечу в путешествие в статусе начальника отдела хорошей фирмы, и у меня появился новый друг.

– Да? – удивился Дмитрий Иванович. – И кто же этот счастливчик? Хочу выразить ему мои соболезнования.

– Это обидный вопрос. Конечно же, это вы, Дмитрий Иванович. После того, что между нами было вчера, после того, как весь коллектив смеялся за нашими спинами, мы просто обязаны дружить, – совершенно искренне обиделась Белла.

– Добрый вечер, мои новые подчиненные, – произнес кто-то над ухом. – Надеюсь, вы меня узнали, это я, ваш новый шеф. Вы пометили меня вчера, чтобы не забыть или не дай бог с кем-то перепутать, – пошутил шеф, потирая свои синяки. – Разрешите мне пройти на свое место. Видно, крепко я где-то провинился, что после всего меня еще и посадили с вами. Но ничего – у меня есть шанс вам отомстить. Я сижу у окна и, можете не сомневаться, за восемь часов подниму вас с места раз двадцать, так как я сегодня один съел целый арбуз.

– Вы себя совсем не жалеете, Иван Сергеевич, – парировал Дмитрий Иванович, попутно пропуская начальника на место, – поделились бы с кем-нибудь.

– Не с кем, молодой человек, я живу один, а по вашей милости еще и стесняюсь теперь выходить на улицу, от меня шарахаются люди. Между прочим, в вагоне аэроэкспресса я ехал один – нет, вагон был полон, когда я зашел, но через пять минут я уже путешествовал как барин.

И действительно – синяки расползлись по лицу неимоверно, стали больше, и лицо выглядело еще более отекшим, чем вчера. Честно скажем, с таким лицом шеф напоминал джинна из диснеевского мультика «Аладдин», даже прическа очень удачно вписывалась в образ.

– И так как дома, кроме арбуза, не было ничего, – продолжал рассказывать шеф о тяготах холостяцкой жизни, – а самолет только в шесть вечера, пришлось есть арбуз.

Белла сидела посередине, между шефом и кадровиком, и поэтому приходилось то смеяться над шутками шефа, так как Олечка оказалась далеко и не выполняла свои служебные обязанности, то подглядывать, что же читает Дмитрий Иванович. А чтиво у него было очень занятное, что-то вроде личного дела на Семена Владимировича Самоварова, специалиста по связям с общественностью. Это же ее новый подчиненный, ну тот, с грязной головой, вспомнила Белла. Кстати, по невероятному стечению обстоятельств, путевки выиграл весь ее отдел. Белла посчитала это добрым знаком: вот и познакомимся поближе, после легче будет работать. Этот Семен летел прямо за ее спиной. «Мыться он определенно не любит», – кивнув ему в аэропорту, подумала Белла. Необходимо незаметно почитать у кадровика, кто этот Самоваров и почему в детстве не читал «Мойдодыра».

Семен Иванович Самоваров, двадцати девяти лет, родился в Твери, там же окончил школу с медалью и уехал учиться в Америку. По специальности пиарщик, ну по-русски тоже неплохо звучит – специалист по связям с общественностью. Окончив Бостонский университет, поработал в Америке и месяц назад вернулся в Россию, принят на работу неделю назад. Неразговорчив, характер отвратительный. «Странное какое-то личное дело, – подумала Белла, – с личными комментариями составителя».

«Странное какое-то личное дело, – подумал Дмитрий Иванович. – Очень отличается от тех, что он читал до этого: ни тебе мамы, ни тебе папы, ни как они познакомились. Не смогла или не успела собрать материал агент Ираида?» – пошутил он про себя, а вслух произнес:

– Вам в детстве родители не рассказывали, что читать чужие записи нельзя? – обратился он к соседке.

Белла покраснела так сильно, что даже ее смуглая кожа не смогла этого скрыть.

– Простите, Дмитрий, просто мне это было необходимо, он же мой подчиненный, а вам-то это зачем? – пошла в наступление Белла.

Но поругаться не получилось – встрял шеф.

– Прошу прощения, пропустите, арбуз начал работу.

– Я тоже пойду помою руки перед обедом, его уже начали разносить, – зачем-то стала объясняться Белла, вставая. Было видно, что ей стыдно и она пыталась замять тему с подглядыванием.

– Идите, только по пути ни у кого не подглядывайте через плечо, не все такие добрые, как я, могут и поддать за подобное.

Белла, конечно, обиделась на такие слова, но парировать было нечем. Она действительно опростоволосилась, поэтому решила, что лучше просто уйти вслед за шефом с высоко поднятым носом.

По пути в туалет она остановилась и поболтала с Татьяной Морозовой и Олечкой. Затем не спеша помыла руки, но, выйдя из туалета, наткнулась на разбушевавшегося Дмитрия Ивановича.

– Где вас носит? – накинулся на нее Дмитрий Иванович. – Ладно шеф – у него уважительная причина, но вы-то что так долго?

– Я по пути разговорилась с Татьяной и Ольгой – знаете, странный вышел разговор.

– Нашли время знакомиться с коллективом, – пробурчал Дмитрий Иванович.

Вернулись к своим сидениям они все вместе, на столиках уже стоял обед и напитки.

– Ну что там за странный разговор у вас получился? – поинтересовался Дмитрий, приступая к еде. – В отличие от вас, они нормальные?

– Вы хотите меня обидеть? Не получится. Просто когда я остановилась, Татьяна рассказывала о том, что ее отец пилот, и дед был пилотом, и с детства она не боится летать на самолетах. И папа, и дед – они у нее большие, сильные, умные, и когда она летит, представляет, что за штурвалом сидит такой же пилот и ему полностью можно доверять.

– И тут вы решили вставить свои пять копеек? – усмехнулся Дмитрий.

– Да, а вы откуда знаете? – поразилась Белла.

– Я начинаю вас понимать, – как-то с сожалением произнес он.

– Ну вот, а говорите вы мне не друг. Только друг может так чувствовать другого.

– Не только, – себе под нос произнес Дмитрий, а вслух спросил: – И что вы противопоставили Татьяниному папе и деду?

– Естественно, своих. Я сказала, что ни разу в жизни не видела папу, не говоря уже о других родственниках с его стороны, что это детская травма, и если бы кто-нибудь из них захотел сейчас со мной встретиться, то я не стала бы даже разговаривать с этими упырями.

– Ну и где странность? Разговор в вашем духе, я мог бы даже его угадать.

– Странно то, как отреагировала Татьяна: она покраснела, люди с белой кожей так быстро краснеют, а потом выпалила гневную тираду, типа «вот некоторые с отцами видеться не хотят, а я все бы отдала за своего» и убежала в другой край самолета, хотя мы стояли возле их мест. Не понимаю, чем я ее обидела: она своего любит, я своего ненавижу, каждый что хочет, то и делает, – очень разумно, как ей казалось, рассудила Белла.

Обед в самолете – то еще удовольствие, но восемь часов ничего не есть – тоже не дело. Да и время бежит быстрее, когда чем-то занят, поэтому Белла решила немного поклевать еду. А вот попить не удалось. Дмитрий Иванович, пока их не было, не знал, что взять из напитков, и взял стандартно апельсиновый сок – ну не было в ее досье, что у Беллы на апельсины аллергия.

– Ничего страшного, подожду чай, – успокоила она извиняющего Дмитрия, пытавшегося пойти и попросить воды.

– Не беспокойтесь, Курчатова, я выпью ваш сок, вы мне должны – из-за вас я сегодня до вечера был на арбузе, – напомнил шеф и начал большими глотками пить ее сок.

На третьем глотке что-то пошло не так: сначала шеф поперхнулся, потом закашлялся, а после вовсе начал хватать воздух ртом и задыхаться. При этом в одной руке он держал недопитый стакан, а второй как-то неуклюже махал и умоляюще смотрел на Беллу.

– Что вы сидите, стучите его по спине! – закричал Дмитрий Иванович.

От крика Белла вышла из ступора, в который впала вначале, и со всего размаху ударила шефа по спине. К сожалению, не рассчитала силу удара: кашлять-то шеф перестал, но остатки сока из стакана выплеснулись на красивую толстовку Беллы. Заяц, так радостно улыбавшийся на ней, казалось, даже обиделся от такой наглости.

– Спасибо, Белла Сергеевна, – прошептал шеф, все еще не отойдя от стресса. – И простите за зайку, теперь он у вас описался.

Даже в таком положении Иван Сергеевич продолжал плохо шутить. Но он был прав: сок по толстовке разлился именно таким рисунком, как описал его шеф, да и цвет был очень подходящий.

Убедившись, что с начальником все в порядке, Белла пошла в туалет, прихватив с полки свою сумку – в ней была чистая футболка, она могла спасти ситуацию. В туалете, глядя в зеркало, Белла подумала: почему в последнее время у нее постоянно какие-то конфликты с одеждой? Ведь она всегда любила одеваться, лучшие воспоминания детства – когда мама получала зарплату и они шли за обновкой. Ничего не могло изменить эту традицию. Когда Сержа уволили и он ушел в бизнес, как моряки уходят в морское плаванье, с надеждой и опасением, денег в семье не стало вовсе – все пошло на раскрутку бизнеса. Они втроем жили на мамину зарплату, и приходилось на всем экономить. Но даже тогда мама обязательно выделяла деньги на обновку. Мария Степановна с детства учила Беллу, что девушка просто обязана выглядеть женственно – утонченно, красиво, аккуратно. Любимое мамино выражение: «Нет некрасивых женщин, есть неухоженные».

Смотря в зеркало, Белла видела, как светятся, несмотря на облитую толстовку, ее глаза. «Это потому что я лечу в отпуск», – подумала Белла и тут же поняла, что врет сама себе, ну или немного лукавит, и от этой мысли расхохоталась.

Выйдя из туалета с улыбкой на лице, Белла увидела Валерия Леонидовича Дворникова, своего нового подчиненного, прекрасную копию Винни-Пуха. Он очень настойчиво прорывался в туалет и при этом ворчал:

– Белла Сергеевна, вы были там так долго и так громко смеялись, что делаю вывод – вы там находились не по назначению, а это обидно, – на этих словах он очень оперативно проскочил внутрь и захлопнул дверь туалета.

Запихнув толстовку в сумку, Белла подошла к своему месту и увидела странную во всех отношениях картину – Дмитрий Иванович нес шефа на руках в сторону бизнес-класса и кричал:

– Простите, дайте пройти, быстрее, еще быстрее, зовите старшего бортпроводника!

Через пять минут по громкоговорителю объявили: «Нет ли врачей в самолете?» С места поднялась женщина средних лет и прошла в сторону стюардесс.

Белле не сиделось на месте, она решила пройтись и глянуть, что же там происходит. Заглянув в салон бизнес-класса, Белла увидела, что шеф лежит на полу с бледным лицом, все склонились над ним, а Дмитрий Иванович с женщиной, которая откликнулась на доктора, пытаются вдвоем что-то предпринять.

* * *

Когда закрылась дверь скорой помощи, никто даже не шевельнулся, все стояли и смотрели ей вслед. Бессонная ночь и масса переживаний давали о себе знать, люди были в ступоре. Сначала были четыре часа борьбы за жизнь шефа, стюардессы забыли про салон и даже не покормили народ положенным завтраком. Нет, в Москве было два ночи, но в Благовещенске, где они приземлились, было восемь утра, и завтрак был положен. Но больше всех в реанимационных мероприятиях, конечно, принимали участие Дмитрий Иванович и врач-реаниматолог Катерина, которая по счастливому стечению обстоятельств летела с конференции. На самом деле повезло. По указанию Катерины у пассажиров то и дело спрашивали разные лекарства по громкой связи, и те несли коробочки в бизнес-класс, пытаясь хоть чем-то помочь. В основном подходили либо люди преклонного возраста, либо мамаши с детьми. Белла чувствовала стыд, что она ничем не могла помочь – у нее не было лекарств, совсем. Также по рекомендации Катерины в аэропорт прибытия вызвали реанимационный автомобиль больницы, в которой работала врач. Вот вслед ему и смотрели сиротливо десять человек возле трапа в областном центре Благовещенск, что граничит с Китаем лишь восемьсот шестьюдесятью метрами ширины великой и могучей реки Амур.

* * *

– Почему через Благовещенск? – прервал тишину Юрий Григорьевич Громов, главный финансист фирмы, проще – бухгалтер. – Нельзя было напрямую в Китай полететь?

Это был солидный мужчина сорока лет, про которых говорят «красавчик». Он не пропускал ни одну девушку – по крайней мере, глазами. Эдакий седеющий Казанова.

– Когда выдавали путевки, сказали, что санаторий находится прямо на границе с Россией с другой стороны Амура и добираться так удобней, – без всякой интонации, ровным, уставшим голосом сказала Белла. Сказала на автомате. Просто для того, чтобы услышать свой голос и понять, что это ей не снится.

– Кстати, милая девушка, давайте знакомиться, – как-то приободрился Громов. – Юрий Григорьевич. Для такой красивой девушки просто Юра.

– Белла, – вяло ответила ему она и отвернулась – ей было противно смотреть на его довольное лицо.

Они ехали в автобусе к зданию аэропорта, все были уставшие, грустные и очень хотели спать. Все, кроме Дмитрия Ивановича: он выглядел так, как будто только что принял душ, выпил кофе и готов к работе. Он что-то писал в телефоне, сосредоточенно и быстро, как стенографистка в суде. И вот именно тогда Белле пришла мысль, что Дмитрий Иванович не тот, за кого себя выдает.

* * *

Получив багаж и выйдя из здания аэропорта, коллеги увидели, что навстречу им почти бежит молодая и красивая девушка лет двадцати пяти.

– Добрый день, очень рада всех вас видеть, я ваш гид, пройдемте в автобус, – почти торжественно произнесла прекрасная леди, и от ее радостного голоса всем стало еще грустнее.

За ними в аэропорт прислали «газель», старую и не внушающую доверия. За рулем сидел улыбчивый парень, рыжий, весь в веснушках. Они очень шли хозяину: парень был похож на Сыроежкина – такой же жизнерадостный и обаятельный. Пока девушка рассаживала всех по местам, шофер так искренне всем улыбался и заглядывал каждому в глаза, что туристы непроизвольно отвечали ему улыбкой, и напряжение немного уходило.

– Денис, мы можем ехать, – произнесла голубоглазый гид.

Автобус тронулся, гид начала что-то рассказывать про город и его достопримечательности, но никто не слушал, каждый думал о своем.

«Кто он на самом деле?»

«Зачем сменили гида?»

«Что случилось с шефом?»

«Самолет только приземлился, а он уже звонит, требует, урод».

«А мне здесь нравится».

«А она еще похорошела».

«Прости меня, Господи».

«Почему так не везет?»

«Помоги ему, Господи».

Эти мысли крутились в воздухе где-то под крышей старенькой «газели», и воздух становился тягучим и тяжелым.

– Благовещенск – очень красивый город, особенно в конце сентября. Именно сейчас здесь такая пора, про которую говорят «золотая осень». Благовещенск является административным центром Амурской области. Население примерно двести двадцать пять тысяч человек. Город находится между двух красивых рек, на левом берегу Амура и правом берегу Зеи. На правом берегу Амура располагается китайский город-побратим Хэйхэ – если гулять по набережной Благовещенска, можно любоваться и китайским городом тоже, – продолжала гид. – Вас сейчас заселят в гостиницу. Отдыхайте, а вечером всех приглашаю в ресторан на шестнадцатый этаж. Нас ждет особенный ужин по случаю начала вашего путешествия. Обед будет по желанию, так как из-за разницы во времени в шесть часов многие из вас по приезде в гостиницу сразу же уснут.

* * *

Гостиница называлась «Азия», она возвышалась над Благовещенском, как Эйфелева башня над Парижем. Это было самое высокое здание в городе, и из панорамного ресторана на шестнадцатом этаже можно было увидеть не только Благовещенск, но и красивый Амур, и соседний китайский городок Хэйхэ. Днем противоположный берег привлекал своим рельефом высотных зданий, похожих как две капли на красавицу «Азию», а вечером светился разными огнями не хуже Москвы. Поселили их быстро и по-королевски – каждого в индивидуальном номере. Это очень порадовало Беллу: ладно бы она с кем-то дружила, но жить с совершенно чужой женщиной было бы некомфортно. Когда раздавали ключи, Белла слышала, как Дмитрий Иванович просил групповода отвезти его в больницу к шефу. Спать ей от адреналина, видимо, перехотелось, и она напросилась поехать с ними. Оленька же не просто просилась – она плакала и требовала взять ее с собой обязательно и прямо сейчас. Но им дали полчаса на душ и переодеться и договорились встретиться в кафе на первом этаже для того, чтобы выпить по чашке кофе.

Когда минут через двадцать Белла спустилась в кафе, то поняла, что пришла первая. «Ну вот, меня торопили, а сами…» – даже немного обиделась она. Сев за самый уютный столик в углу зала, она заказала кофе и круассан. От входа столик отделяла декоративная стойка. Боясь, что коллеги ее не заметят, Белла то и дело поглядывала на вход, но, видимо, все-таки пропустила их появление, потому что из пучины интернета ее выдернул голос Дмитрия Ивановича и шум отодвигаемого стула за перегородкой.

– Ну привет еще раз. Кофе мне взяла, молодец.

– Черный без сахара, как ты любишь, и пару горячих бутербродов, – ответил женский голос.

– Ты где машину с таким «золотым» водителем надыбала, неужели местные подогнали? – как со старой знакомой, разговаривал Дмитрий Иванович.

Белла от напряжения, пытаясь ничего не пропустить, от удивления, с кем это он так по-свойски разговаривает, а также немного от стыда за то, что подслушивает, громко чихнула. Понимая, что сейчас будет разоблачена, она легла на диван в надежде прикрыться столом. Через секунду Дмитрий Иванович заглянул через стол и ни капли, казалось, не удивился.

– Будьте здоровы, Белла Сергеевна. У меня к вам два вопроса. Первый – откуда такая тяга лазить под стол? Второй – чему вас родители вообще учили? Вы прямо кладезь пороков: и подглядываете, и подслушиваете. И, наконец, бесплатный совет: в следующий раз, когда будете прятаться, и телефон убирайте, он у вас в очень примечательном чехле с ушками Микки. Прячьте хотя бы для того, чтобы люди могли немного посомневаться, а не сразу понять, что это вы. Да вставайте уже, хватит валяться.

От стыда Белла не могла двинуться с места: Дмитрий Иванович уже ушел к себе за стол, пил кофе, ел бутерброд и рассказывал своей собеседнице про Беллу, а та все так и не могла встать.

* * *

Подойдя к столику, Белла увидела, что кадровик сидит с групповодом, девушкой, которая обещала подвезти их в больницу. Это с ней он разговаривал, как со старой знакомой. Волна ревности накрыла Беллу, она надулась и молчала всю дорогу до больницы.

Олечка же даже в кафе не пришла, а ждала их на крыльце. Она была напугана и заревана. В «газели» ехали молча. Белла дулась, Олечка плакала, а Дмитрий думал.

«По-моему, она ни при чем, – именно такие мысли посещали сейчас Дмитрия Ивановича, он вспоминал похождения новой знакомой и старался не рассмеяться вслух. – Человек хронически невезуч и неуклюж, надо же было так громко чихнуть – а ведь могла бы многое понять, продержись еще минут пять. Ну просто мисс Несчастный Случай».

* * *

Больница была хоть и не новая, но большая и явно ухоженная. Они стояли в приемном покое и ждали Катерину. Как выяснилось, не просто Катерину, а Катерину Михайловну Березовскую – эта привлекательная женщина сорока двух лет была заведующей отделением реанимации и интенсивной терапии областной больницы.

Увидев ее на улице, многие мужчины обернулись бы ей вслед, женщины позавидовали бы ее уверенности в себе, но никто бы не подумал, что она каждый день своим умом, трудом и талантом спасает десятки жизней – уж очень она молода и прекрасна для такой должности и профессии. Катерина Михайловна была из тех женщин, про которых говорили «в ней что-то есть», а мама Беллы, восхищенно вздохнув, добавила бы: «Очень ухоженная женщина».

За ними спустился молодой взъерошенный парень – скорее всего, интерн – и проводил в кабинет Катерины Михайловны.

– Ну что я могу тебе сказать, Митя, – как-то очень по-отечески обратилась она к Дмитрию Ивановичу, хотя разница в возрасте к этому не располагала. Он, в свою очередь, представив спутниц и усадив их на диван, сел к столу напротив хозяйки кабинета. Глядя на них, можно было подумать, что встретились два старых товарища, которые съели вместе не один пуд соли и полностью друг другу доверяют.

– Отравили твоего шефа, – продолжала доктор, – отравили лекарством «Барватол». В больших дозах это яд, а в маленьких выписывают сердечникам. Не думаю, что он пытался покончить жизнь самоубийством, а иначе никак такую дозу выпить сам он не мог бы. Ему действительно повезло, и повезло дважды: в первый раз, когда он съел целый арбуз, потому что он выводит токсины из организма, а во второй – в том, что я летела на этом самолете. Иначе шансов бы у него не было. Я вынуждена обратиться в милицию, Митя, это покушение на убийство. Конечно, он сейчас жив, но пока без сознания, будем надеяться на лучшее.

На этих словах Дмитрий Иванович обернулся:

– Дорогие мои девочки, подождите меня в коридоре. Я выйду через минуту, у меня один интимный вопрос к врачу. Не подумайте ничего – просто не хотелось бы при дамах.

– А можно я хотя бы посижу у Ивана Сергеевича? – робко спросила Оленька и сложила руки в молитве.

– Ну это не положено, если только через стекло реанимационной.

– Да-да, через стекло, это замечательно, спасибо огромное.

– Пойдемте. Я сейчас провожу девушку и вернусь. Подожди меня, Митя.

* * *

Они все вместе вышли в коридор. Катерина с Олечкой повернули налево, в сторону реанимационной палаты, а Белла с гидом решили куда-нибудь присесть, но ни лавочек, ни мало-мальского стульчика поблизости не оказалось – ну да кабинет-то не приемный. Белла завернула за угол и увидела в конце коридора каталку, а рядом два стула.

– Пойдем сядем, – предложила она, как-то само собой перейдя на «ты» с гидом: возраст почти одинаковый, да и обстановка располагает. – Что-то устала я.

– Пойдем, – ответила гид, не найдя в панибратстве Беллы ничего плохого.

Молчали минут пять. Белла не выдержала первой.

– Прости, как тебя зовут? Утром все было как в тумане, и я не запомнила.

– Капа, дома Капуня, на работе Капитолина Ивановна. Так что выбирай, что нравится.

– Да, – вздохнула Белла, – у меня тоже дурацкое имя, меня зовут Белла. Приятно познакомиться, – и протянула Капе руку.

– Да я уже привыкла, – сказала групповод, – только незнакомые люди сначала удивляются, а потом склоняют его как хотят.

– Это да, вот в школе меня все звали Белка, и я настолько привыкла, что когда поступила в институт, еще долго на Беллу не откликалась. Однажды между парами однокурсник крикнул другому: «Пойдем на белку посмотрим, она там так смешно кривляется». Я въехала ему по лицу и только потом поняла, что он имел в виду настоящую белку в парке возле института.

– Ну и я, как слышу «Капитолина Ивановна», оглядываюсь, ищу, кому это они.

И они стали смеяться и взахлеб рассказывать друг другу смешные истории, связанные с их именами. Белла даже встала и, опершись на каталку, начала артистично размахивать руками, пародируя разных людей. Внезапно каталка поехала, с нее стала потихоньку сползать простынь, обнажая торчащие ноги с какой-то биркой на ноге. Первой поняла, что это труп человека, Белла. Она жутко заорала, а каталка по инерции все продолжала ехать.

– Держи ее! – опомнилась Капуня.

Белла, не переставая орать, попыталась остановить транспортировочное оборудование, но поскользнулась и упала. Так получилось, что этим она еще сильнее подтолкнула каталку. Капа бросилась за ней, но не успела. Из-за угла на крики выскочил Дмитрий Иванович. Он ожидал чего угодно, но только не нападения каталки – и та победила, сбив его с ног, правда, и сама потерпев крушение. Все произошло очень быстро: каталка вместе с ношей навернулась на Дмитрия, накрыв его с головой.

Белла продолжала визжать, но уже на полтона ниже, потому что со всех сторон вылетели врачи и санитары и стали вызволять Дмитрия Ивановича. Когда он понял, что именно на него упало, он, непроизвольно перейдя на фальцет, заорал:

– Молчать! – Все мигом смолкли. – Белла Сергеевна, – продолжал он, – скажите мне, почему я не удивлен? Почему там, где вы, все рушится и падает? Вы даже мертвым покоя не даете.

– А почему у них мертвые стоят в коридоре? – попыталась оправдаться Белла.

– Потому что вы стояли у дверей морга, там написано «Морг». Или вы неграмотная? Вас родители и этому не научили?

– Да оставьте вы уже в покое моих родителей! Ну и что, что там морг? Почему каталка стояла возле, а не внутри? – немного коряво от пережитого шока продолжала она.

Тут низенькая, рыженькая, жутко хорошенькая санитарка промямлила:

– Да я что, привезла одна, двери держать не могу – вот пошла в морг за подмогой, всего-то пять минут меня не было, они чай пили и меня позвали.

– А тормоз почему не поставила? – очень строго спросила Катерина Михайловна.

– Я это… забыла, – сквозь слезы, вытирая рукавом красивый носик в конопушках, признавалась рыжая.

Белле стало ее очень жалко, она считала себя тоже виноватой в происшествии: не стала бы она опираться на каталку – та бы не поехала.

– А вы, – поднялась она на врача, – миниатюрную, хрупкую, бедную девушку одну заставляете возить трупы. Я, конечно, не знаю, но уверена, что по инструкции это категорически запрещено.

– Да, особенно миниатюрным и хрупким, – поддакнул ей Дмитрий Иванович и, схватив за руку, поволок из отделения, как маленькую девочку из магазина с куклами.

Белла упиралась и кричала:

– И только посмейте ее наказать! Я пойду в инспекцию по труду, мы все пойдем, мы все свидетели! – последнее она выкрикивала уже на улице.

– Ладно, Роза Люксембург, успокаивайтесь уже, никто ее не накажет, а вот вас надо бы наказать.

И, повернувшись к Капитолине, крикнул:

– А ты куда смотрела? Я же говорил тебе – за ней надо глаз да глаз.

– Да знаешь, как-то расслабилась, все хорошо было.

– Вам, может, и было, а мне не очень, мне срочно нужен душ, позвонить и обед – и именно в этой последовательности.

* * *

Виолетта сидела в лобби гостиницы, потягивала вино и наблюдала, как этот недоделанный Казанова Юрий пытается соблазнить девушку на ресепшен. Вино было дрянь, но выпить хотелось: во-первых, для того, чтобы успокоиться, а во-вторых, просто так – это в Благовещенске десять утра, а в Москве еще четыре часа ночи. Бывало, в это время, подцепив в ночном клубе какого-нибудь парня лет тридцати – только не моложе, это табу, разницу в десять лет она считала максимальной, – Виолетта ехала с ним в караоке. Там они еще добавляли и только после этого отправлялись к ней домой. Воспоминания о прошлой жизни сделали мир немного ярче и радостней. И вот вся эта прекрасная жизнь, все то, о чем она так долго мечтала, что она так скрупулезно выстраивала, все это теперь может рухнуть из-за какой-то мрази. Нет, этого Виолетта допустить не могла.

Она приехала в Москву из такого же провинциального города, как этот Благовещенск, ну, может, только чуть ближе к Москве. Но там не было ничего. Здесь есть граница, она и кормит народ, и развлекает, и другие плюсы дает, а там, в ее родном городе, не было ничего. Когда-то давно работало большое градообразующее предприятие, но оно исчезло вместе с Союзом, как и исчезла надежда людей хоть на какое-то приличное существование. Окончив школу с золотой медалью, Виолетта взяла с собой маленький потрепанный чемодан и поехала поступать в Москву. В девушку не верил никто: ни мать, ни отец, ни трое маленьких братьев. Отец матерился ей вслед и орал, что шалаву обратно в дом не пустит. Мать тихо плакала и на пороге сунула в руку дочери деньги. Виолетта, а тогда просто Вика, знала, что это последние деньги и что, скорее всего, мальчишки в школу пойдут в обносках, а семья все лето будет питаться только с огорода, но взяла – понимала, без них она не выживет.

– Я верну, – только и прошептала она матери.

И вернула, через пять лет вернула все – и даже больше. Поступив в Москве в институт экономики и бизнеса на специальность «Менеджмент», она не могла сразу отдать долг, хоть и работала как лошадь, но все деньги уходили на жизнь в столице. Нет, на шикарную жизнь, конечно, не хватало, только на такую, чтобы свести концы с концами. После института устроилась на одну работу, потом на другую, с каждой новой работой и должностью она зарабатывала себе имя, авторитет и, конечно, опыт. О личной жизни даже думать было некогда – Вика зарабатывала деньги. Да, если честно, то и претендентов на ее сердце практически не было – это сейчас, став крутым специалистом и зарабатывая хорошие деньги, она могла позволить себе и стилиста, и парикмахера высшего уровня, и визажиста. А тогда девочку из рабоче-крестьянской семьи никто даже краситься не научил, лет до тридцати трех это была серая мышь с русой косой, тонкой, как крысиный хвост, с лицом, никогда не знавшим косметики, с бесцветными бровями и ресницами и тонким большим носом. Нос, правда, и сейчас никуда не делся, но при правильном оформлении он стал уже аристократическим штрихом, а не минусом. Каждый месяц Вика отправляла деньги родителям, одну треть зарплаты – так она сама себе пообещала еще тогда, на пороге дома, взяв у матери последние. Росла зарплата – росли и переводы домой. Когда умер папа, она стала отправлять больше, понимая, что маме трудно поднимать троих пацанов. Но потом Вика получила письмо матери – настоящее бумажное письмо, что было очень странно, ведь мать могла позвонить, а тут прошлый век – письмо, бумажное.

«Дорогая моя, милая Виктория, моя победа, я всегда знала, что из тебя получится хороший человек, потому что родилась ты в любви. Мы с твоим отцом очень любили друг друга и очень рады были твоему появлению на свет, а потом твой отец стал пить, и братья появлялись на свет… ну потому что так получалось. Когда он был пьяный, он не понимал, что творит, только так я сейчас могу его оправдать. Поэтому и мальчишки получились непутевые и злые. Ты больше деньги им не шли, они уже взрослые лбы, нигде не работают, а деньги твои все пропивают. Не должна ты, моя умница, моя гордость, на них работать, трать лучше на себя и будь счастлива».

Два дня Виолетта обдумывала письмо матери, а на третий позвонил брат и потребовал деньги на похороны. Похоронив мать, Вика вернулась в Москву, поменяла имя, фамилию и телефон, а также квартиру, чтобы даже при очень сильном желании эти спившиеся дегенераты – так она после встречи называла своих братьев – не смогли бы ее найти. Только тогда она поняла, как много денег уходило на них. Виолетта наконец начала жить не просто в достатке, а как преуспевающий человек. «Могу себе позволить», – любила шутить она. Если стилисты, то самые модные – парикмахер-лапушка Витюша выиграл пару-тройку соревнований в Париже. Но самая большая слабость Виолетты – одежда: блузы, платья, кардиганы и ремни. Наверное, от этого работа в BRELLO доставляла ей столько удовольствия. Виолетта любила смотреть, носить, оценивать и подбирать. Такая любовь помогала ей безошибочно понимать, что пойдет в Москве, какие будут продажи, а также что с чем должно висеть в магазине и как нужно оформить витрину для лучших продаж. Эта ее маленькая любовь делала Виолетту лучшей в своей области. И вот сейчас ее устроенная жизнь стоит под вопросом. Нет, она никому не позволит ее разрушить.

Юрик все еще разговаривал с девушкой на ресепшен, и продвижения не было никакого. Да что же он там все трется, никому ничего нельзя поручить! Хочешь сделать хорошо – сделай сам. Пора идти спасать свой рай.

* * *

Татьяна Морозова сидела в своем номере и думала, как она, милая и хорошая девочка, до такого докатилась. Кто тот змей-искуситель, что заставил свернуть ее на этот путь, скользкий и страшный? Здесь меняется все: люди, понятия добра и зла, и даже воздух становится таким смрадным и тяжелым, как на скотобойне. Татьяна этот запах ощутила сейчас впервые в жизни. Она знала запах неба, свободы и любви – это папа. Запах пыльных книг, кофе и обожания – это мама. Папа был летчиком в третьем поколении. Красавец, всегда шутит и всегда в центре компании. Он очень простой в общении, и у него много друзей. Его обожают совершенно чужие люди, в семье же он стержень, на котором держится все. Мама у нее тонкая и интеллигентная личность с филологическим образованием. Наизусть читает Шекспира в оригинале, любит Пушкина, Блока, Рождественского. Они очень разные, но так любят друг друга, что разницы не чувствуется. У них в доме всегда был слышен смех – в основном шутил папа, а мама смеялась над его шутками, и эта атмосфера дома была душевна и добра. А сейчас папа болел, и дома поселилась печаль: сердце, необходима операция, уже третья. И вот ради того, чтобы вернуть радость в дом, Таня была готова на все. На все, да не на все. Сейчас ее била крупная дрожь – она не может забыть глаза человека, который, узнав всю ее печаль, под предлогом помочь толкнул на скользкий путь. Это глаза зверя. Как Таня сразу не поняла? Почему повелась? «Прости меня, Господи», – последнее, что подумала Татьяна, провалившись в сон.

* * *

Александр Александрович получал коробки с подарками для китайских коллег на транспортной и думал: что-то идет не так. Это ощущение началось еще с той противной бабки-кадровички в Москве, а сейчас только усилилось. Шестое чувство его никогда не подводило, а тут оно не просто говорило – оно кричало: что-то идет не так.

Загрузка...