Монолог с судьбой

Когда порою случайно оброненное слово, мимолетно промчавшаяся мысль приобретают нечто большее значение, чем весь остальной ворох ежедневных произнесенных предложений, состоявшихся разговоров, эмоций, чувств, то человек невольно начинает задумываться.

«Ведь как же так? Я же просто подумал? Я же ничего такого не хотел…»

Или «Бывает же такое! У меня же ведь только промелькнула мысль. И вот тебе, пожалуйста!»

Ну, или даже так: «Замечательно вышло! Пусть тогда будет еще вот это, это и это.»

Все это мысли человека, у которого сбылась сказанная им вслух или же про себя мысль. Даже не желание, а мысль, возникшая из неоткуда и ушедшая в никуда. Быстрая, нечаянная, светлая, а может и темная. И это не желание, которое мы постоянно корректируем, предаем ему все новые черты, порою очень далеко уходя от начала задуманного. И когда получаем то, что хотели, не факт, что оно принесет нам счастье или же хотя бы моральное удовлетворение. Это мечта…

А легкая, словно порыв свежего ласкового ветра в летний, знойный день мысль – вещь совсем уж непредсказуемая. И только одной судьбе известно к чему в конечном итоге она приведет. Глупо и бессмысленно оборвется или изменит жизнь в сторону чего-то прекрасного, нового и как потом может оказаться всею душою любимого.

Но только если ты сам этого захочешь…

Глава 1

День начинался вполне себе хорошо, и что самое главное не было никаких предпосылок, что возникнет непредвиденное дело. Дело, которое может действительно сильно озадачить.

Маша направлялась в гости. Несмотря на то, что был белый день и, была суббота, на улице почти никого не было. Случайные прохожие, с нерадостными лицами спешившие куда-то и все. Конечно, кому хотелось в то и дело крапающий дождь и холодный порывистый ветер бродить по серым улицам. А под ногами хлюпала настоящая каша из грязного снега и воды. Кругом сырость и слякоть.

Маша старалась не задерживаться на улице и поэтому, чтобы побыстрее добраться до тети, внимательно смотрела под ноги и довольно шустро передвигалась по вязкой мятежной дороге.

Она остановилась на пару секунд, чтобы оглядеться и понять, долго ли ей еще осталось идти. Тут ее взгляд задержался на самодельной, скособочившейся скамейке, что стояла между деревьев во дворе дома. Маша постояла на месте в полной нерешительности еще какое-то время.

Она сильно колебалась, но все-таки сделала пару шагов в сторону скамейки, где тихонечко, словно кто-то ее аккуратно положил, лежала серая папка. Папка была на скоросшиватели и довольно объемная, сырая, вся в каплях дождя.

«Мало ли, что это за папка!» – резко подумала Маша.

И самым правильным было сейчас просто уйти…

Несколькими месяцами ранее. До того пасмурного, холодного утра.

Наступило на редкость солнечное осеннее утро. На календаре было воскресенье. Выходной день. Никуда не нужно было торопиться, рано вставать и теряться в общем городском суетливом потоке, который состоит из людей и машин. Сонных людей и запачканных, забрызганных осенней грязью машин.

Маша жила в общежитие одного из многочисленных во всей нашей большой стране экономических колледжей. Ежегодно из стен учебных заведений выпускалось огромное количество студентов и такое же количество молодежи принималось на освободившиеся места. Но нельзя сказать, что Маше учеба доставляла какое-то особенное удовольствие, но и посещение уроков не было для нее таким уж тягостным занятием. Скорее всего, Маша относилась к учебе как к чему-то неизбежному необходимому в своей жизни. Все учатся, потом работают. Такая жизненная система.

Маленькую общежитскую комнату Маша делила с Верой, такой же провинциальной девчонкой, которой была и сама. Вера училась в параллельной группе на специалиста банковского дела. Маша же, по настоянию родителей постигала азы бухгалтерского учета.

Обычно Маша на выходные всегда уезжала к себе домой. Но совсем неожиданно к ней подкрались такие времена, что на билет у нее не оказалось денег. И никакого другого варианта, как провести выходные в городе у Маши не оставалось. На ее удивление Вера не задержалась в городе, как все предыдущие выходные, а уехали к себе на малую родину. Вот так неожиданно Маша осталась одна.

Решительно скинув с себя одеяло, Маша почувствовала волну холода прокатившегося по телу. В принципе, в комнате всегда было относительное тепло, но сегодня был выходной день и отопление убавили. Ведь многие же студенты разъехались – не сильна логика.

Как можно быстрее натянув на себя лосины и теплый, но уже растянутый от продолжительной носки свитер, Маша направилась на кухню, путь в которую лежал через длинный совсем неуютный, всегда окутанный полумраком от тусклых ламп, коридор. Стены коридора были минувшим летом перекрашены в розовый яркий насыщенный цвет, который в неярком освещении был больше похож на бордовый. И по большему счету до таких житейских мелочей никому не было дело. Розовый, зеленый… Все равно все студентки были настолько заняты своими делами, кто учился, кто устраивал свою личную жизнь, кто пребывал в своем непонятном для других мире, что на такие мелочи жизни у них просто не оставалось времени.

Да и Маша, жившая здесь уже третий месяц, только сегодня заметила странный оттенок стен. И удивилась, как это столько времени она ходила и не замечала вокруг себя таких очевидных вещей. Наверное, действительно, она только сейчас начала привыкать к новой обстановке вокруг себя. Только сейчас стала смотреть на все более четким и разумным взглядом. Не всё же, ох далеко не все, могут приехать из деревни в шумный город и сразу же чувствовать себя как коренные горожане, приживающие в каменных многоэтажках не первое поколение.

Некая скованность в движениях и даже мыслях, которую Маша не замечала, выдавали ее деревенское происхождение.

Итак, ширкая твердой подошвой тапок по бетонному полу, Маша таки добралась до кухни. Набрав в небольшую кастрюльку воды, Маша поставила ее на газ. И только окончательно проснувшись, поняла, что забыла овсяные хлопья в комнате.

Хранить на кухне небольшие запасы еды было весьма непредусмотрительно, так как в здании время от времени появлялись неожиданные серые гости – мыши, ну а так же кто-нибудь из местных студентов вполне мог приватизировать без зазрения совести чью-нибудь сосиску, пельмени, макароны, чай, да всё что угодно. И главное нельзя было сказать, что это было воровством, просто:

– Ой, ну тебе же не жалко! Я потом отдам, – звучало из уст некоторых наглых особ как факт.

То есть никто не спрашивал, тебя просто ставили в известность, если ты, конечно, появлялся в тот самый момент на кухне, когда непосредственно происходил захват имущества. Конечно, с такой бесцеремонностью и невоспитанностью пробовали бороться. Но то ли боролись неправильно, то ли привычка брать чужое так глубоко сидела в человеке, а искоренить эту заразу из стен общежития никак не получалось.

Нехотя возвращаясь в комнату, Маша еще в коридоре услышала, как у кого-то звонил телефон и затих. Открыв дверь, Маша поняла, что это был ее телефон. Такой же стандартный гудок на вызове был еще у Оли, девочки из соседней комнаты, которая, как и Маша, каким-то чудесным образом жила с обычным кнопочным телефоном и не чувствовала себя обделенным или же в какой-то бы не было степени несчастным ущемленным жизнью человеком. Но она сегодня уехала. И соответственно ее телефон Маша никак не могла слышать.

Достав из ящика пачку с овсянкой, остатки которой как раз хватало на завтрак и, включив электрический чайник, Маша взяла телефон и направилась обратно на кухню. По дороге она набрала мамин номер. Было непривычно в выходной день разговаривать с мамой по телефону, а не сидеть в одной комнате рядом с ней. Но Маша быстро собралась и отогнала все навязчивые неприятные мысли прочь. Все мысли, которые могли нечаянно вызвать тяжелый, колючий ком в горле и переполняющие глаза слезы. В конце концов, не всегда же у нее с деньгами будет так туго!

– Нет, мам. Я буду сидеть в комнате и делать самостоялки. Ну, ты же знаешь, что на все развлечения нужны деньги. Даже сходить в кино на самый непопулярный фильм нужно сотни две. А мне еще хлеб с макаронами надо купить. Да не переживай ты! На хлеб у меня есть… Даже на шоколадку смогу найти мелочи. Вот кашу варю. Если только за хлебом схожу… Хорошо. Ладно… Пока.

Маша, положила телефон на подоконник и призадумалась. Холодное осеннее солнце светило в окно. Да, конечно, неплохо было бы куда-нибудь сходить. Но, опять же, куда? Вот если бы случайно образовалась хотя бы небольшая, но свободная сумма денег, то тогда еще можно было бы подумать. А так, что толку то? Напрасные мысли.

Маша вздохнула. Придется весь день делать самостоялки. Ну что ж. В принципе и это тоже надо. Когда никогда, а делать их все равно пришлось бы.

Позади Маши послышались чьи-то шаги. На кухню вошла третьекурсница Анжела. Запахивая легкий халатик и ежась от холода, она изящно приземлилась на стул и окликнула погрузившуюся в свои мысли Машу.

– Это твоя кастрюля на газу?

– Да, – тут же повернулась Маша, – ой, кипит!

Маша подняла крышку и запустила в бурлящую воду овсяные хлопья. Анжела коротко позевнула и опять уставилась на Машу.

– Как ты ешь эту гадость?

– С аппетитом, – помешивая кашу, соврала Маша.

Овсянка на воде не была ее любимым блюдом, вот если бы сварить на молоке, тогда действительно можно было бы получить настоящее удовольствие от завтрака. Но про молоко Маша забыла. Была в магазине, но благополучно забыла его купить.

– Ффф!.. – с отвращением фыркнула Анжела и потянулась к ручке холодильника.

Маша медленно мешала кашу и старалась не обращать внимания на девушку. Она прекрасно знала, что ничего путного из разговора не получиться и самым лучшим будет поскорее доварить кашу и уйти к себе в комнату. И не из-за ссоры, потому что ругаться было не из чего, боялась Маша. Ей просто не хотелось выслушивать пустые сплетни, ни к чему не нужные мнения о тех или иных людях, будь то учителя, студентки, парни с параллельной группы. Ничего интересного, а главное только отвлекает от задуманного скучноватого плана на сегодняшний выходной. Но Маша даже не догадывалась, что Анжела и не собралась о чем бы то не было с ней разговаривать, а уж тем более о чем-то рассуждать и кого-то с ней обсуждать. Но зачем-то, сама не зная зачем, произнесла следующее:

– Ты что, уходишь? – недовольно возмутилась Анжела.

– Да. У меня сегодня кое-какие планы. Хочу все успеть.

– Ну, давай, – без особого аппетита швыряя йогурт в пластмассовом стаканчике, ответила Анжела.

«На вкус и цвет товарищей нет», – думала Маша, поедая овсянку. Хорошо, что нашлась баночка домашнего клубничного варенья, иначе тяжело было бы осилить тарелку постной каши.

Лучи солнца, вовсю хозяйствовали в Машиной комнате. Девушке, глядя на все великолепие короткого ноябрьского дня, захотелось немедленно пройтись по улицам города. Ей показалось, что если она сделает небольшой кружок на воздухе, то непременно сможет приняться за работу с большими энтузиазмом и силами. И даже, возможно, сможет выполнить чуть больше запланированного.

Надев куртку, шапку, обмотав горло шарфом, Маша вышла на улицу. В кармане куртки, чуть оттягивая его, весело звенела мелочь. Маша отворила подъездную дверь, ее щеки тут же обдало свежим морозным воздухом. Как оказалось, погода только из окна выглядела такой приветливой. Время от времени задувавший из-за домом ветер, пробирал до мурашек.

Надо было садиться и писать работы, подумала Маша. Как вдруг, ноги ее поехали вперед, руки взмыли в воздухе, все тело пыталось поймать равновесие и Маша, застыв на мгновение в довольно странной, необычной позе, подалась вниз, к земле. Уставившись в невесть откуда взявшийся под ногами лед, Маша с облегчением выдохнула. Ведь могло все закончиться гораздо неприятнее!.. Ух!.. Просто повезло!

Маша огляделась по сторонам. Улица была пустынна. Похоже, что все горожане еще спали. Прейдя в себя, Маша стала осторожно подниматься на ноги. Вдруг под правой коленкой что-то блеснуло. Девушка присмотрелась. Самые обычные пять рублей лежали на неровном, но очень скользком льду. Маша тут же стала проверять свой карман. Но он оказался закрытым. Маша протеребила всю внутреннею часть кармана, с опаской ожидая обнаружить в ней дырку. Но пальцы рук не обнаружили никакой прорехи и Маша с облегчением выдохнула. Отряхнув джинсы от налипшей снежной пыли, Маша еще раз, правда мельком взглянула на блестящие пять рублей, очевидно те были недавно выпущены в оборот и от того так ослепительно блестели, и совершенно мимолетно подумала: если уж что-то и находить, то посерьезнее, чем такую мелочь.

И благополучно позабыв про своё нелепое падение, направилась дальше по запланированному маршруту. Маша зашла в универсам. Как обычно витрины магазина были битком набиты различным товаром, яркие упаковки пестрели, производители старались выделить свой продукт из общей массы. Но в итоге все товары были на одно лицо. И попробуй разберись какое молоко стоит брать, а от какого лучше и вовсе отказаться!

На радость девушке, подойдя к кассе, её не встретила большая очередь из людей и тележек, как это обычно бывает. Ах, да, ведь сейчас утро воскресенья, все, кто работал целую неделю ещё отдыхают!

За кассой сидела усталая уже с самого утра молоденькая женщина. Или же все было гораздо проще – она не выспалась и который час на рабочем месте боролась с одолевающей дремотой. На Машу, казалось, она никак не отреагировала, её глаза, как смотрели сквозь монитор непонятно куда, так и продолжали смотреть, когда она стала прощелкивать товар.

Уложив покупки в рюкзак Маша направилась к выходу. Автоматический механизм раздвинул двери и на Машу обрушилась волна горячего воздуха. Кондиционеры работали на полную мощность, похоже их работоспособность проверяли перед грядущей зимой. Маша поспешно вышла на улицу. Она не любила когда нагретый воздух бьёт по лицу. Он был всегда сухим и казалось полностью лишён кислорода.

Несмотря на то, что улица была освещена солнцем, тепла в воздухе скорее поубавилось, чем прибавилось. Ветер стал сильнее задувать из-за углов домов и еще больше пробирать прохожих до неприятных мурашек. Маша поежилась. Пожалуй надо доставать из шкафа зимнюю толстую теплую куртку, хватит уже ходить в осенней. Ведь так и недолго простудиться.

Быстрыми шагами Маша направилась к общежитию и искренне была рада, когда входная дверь захлопнулась у нее за спиной. Первый раз за все время проживания здесь, Маша впервые почувствовала некое подобие уюта и защищенности. Видимо, свою роль сыграла холодная погода. Включив чайник на разогрев, Маша укуталась в плед и стала разбирать рюкзак. "Завтра точно пойду в зимней куртке" – подумала Маша. И мысленно сказала маме спасибо, за то, что та настояла, чтобы Маша, в прошлые выходные, забрала куртку с собой.

Вечер пролетел незаметно. Маша в перерыве между уроками звонила домой, готовила ужин. И, только увидев, что строчки в учебнике начинают плясать, заходить друг за друга, уменьшаться и увеличиваться, решила для себя, что на сегодня хватит. Итак, большая часть работ была уже сделана, а с оставшейся, она расправиться в следующий раз, потом.

Надоедливый звонок будильника донесся до спящей Маши и хотела она того или нет, заставил ее подняться с кровати. Снова наступили будни. Маша все еще была одна в комнате, ее соседка Вера должна была приехать сегодня утром. Автобус у нее приходит ровно в половине девятого. Так что Маша увидит Веру только вечером.

Маша выглянула в окно. Весь двор был засыпан белоснежным снегом. Самая настоящая зима пришла, подумала девушка и в приподнятом настроении стала собираться на учебу.

Каким красивым все выглядело вокруг! Даже стены общежития вдруг перестали казаться такими серыми, то есть бордовыми и унылыми, какими казались Маше до этого момента, до прихода снега. Ну, как можно было грустить! Наверняка, сегодня должно произойти что-нибудь хорошее, где-то далеко в мыслях промчалось у Маши. Бодро зашагав вперед, Маша не без разочарования встретила шедшего навстречу хмурого прохожего. Мужчина средних лет был с самого утра чем-то озабочен. И не до снега, не до еще чего бы там ни было ему не было никакого дела. Что ж!.. Возможно, у него действительно тяжелый период в жизни, а может быть, он просто сам нагрузил себя несуществующими проблема. Кто знает? Кто знает?..

Уронив быстрый взгляд на тропинку, которую еще не успели протоптать в свежевыпавшем снегу, и которая состояла лишь из цепочки следов нескольких человек, Маша проделала еще несколько шагов вперед и осторожно остановилась. Повернув назад, она задумчиво стала смотреть на снег, а вернее на то, что на нем лежало. Это была не вчерашняя находка в круглую, но, увы, совсем незначительную по нашим временам сумму – пять рублей. Но Маша продолжала стоять и непонятно о чем вообще думать.

И естественное дело бесконечно так не могло продолжаться. Дорога от общежития до колледжа проходила через ряд жилых домов, что и поставило точку в этой истории. Из ближайшего подъезда выбежал маленький мальчик, за ним следом вышла его мама. И короткая тропка врезалась в общую тропку именно там, где лежала смятая купюра. Мальчик, похоже, направлялся в старшую группу садика. Подбежав к Маше, он забавно посмотрел на нее, прищурился, изогнулся, вглядываясь в само ее лицо и четко, но по-детски, проговорил:

– Это не Ваше?

– Нет, – автоматически ответила Маша.

Мальчик тут же подобрал денежку и ринулся со всех ног к маме.

– Мама, мама, смотри, что я нашел! Здорово, правда? Повезло мне мам, да?

Маша развернулась и зашагала на учебу. Никогда ей еще не приходилось выглядеть более глупо в собственных глазах. Просто невообразимо – стоять и смотреть, как у тебя из-под носа уводят сто, найденных тобою, рублей. А если так дело и дальше пойдет? Что, в самом деле, Маша так и будет стоять и смотреть как хорошее рабочее место плавно уходит от нее, как понравившийся ей молодой человек начинает влюбляться в другую девушку. Маша приуныла. И первый снег, и приветливое дуновение зимы перестали вызывать в ней положительные эмоции. Не заметно для себя Маша стала похожа на того озабоченно мужчину, что попался ей на пути минутами ранее. Кто бы мог подумать, что какие-то сто рублей могут так испортить настроение. И самое главное, дело-то уже было и не в деньгах вовсе.

Маша дошла до колледжа, задержалась в раздевалке, так как очередь у вешалок скопилась внушительная, будто все студенты разом решили снять с себя куртки. С всё таким же задумчивым серьезным видом Маша проследовала на второй этаж, где у ее группы с минуты на минуту должна была начаться математика. На лестнице ее чуть не сшиб какой-то высокий худощавый парень. Не оборачиваясь, в ужасной спешки, он на ходу прокричал слова извинения. Но Маша была настолько погружена в свои мысли, что едва ли вообще поняла, что произошло. Следом за парнем, откуда-то сзади к Маше подлетела Вика, с которой они вот уже которую пару математики и не только ее, сидели вместе. Между девочками назревало что-то вроде дружбы. Закинув слетающий рюкзачок обратно на плечо, Вика затараторила:

– Привет! Как выходные? Чем занималась? Ой, ты чего какая? – заметив, нерадостное выражение лица под конец своих громких расспросов добавила Вика.

– Привет, – чудным образом не расслышав ни единого слова в свой адрес, сказала Маша. Она как-будто только увидела Вику перед собой.

– Ты чего говорю, какая?

– Какая? – не поняла Маша.

– У тебя чего-то случилось?

Вот только теперь Маша "проснулась" и первым делом мысленно выругала себя за столь ветреное поведение.

– Нет. Я вчера самостоялки делала допоздна и вот в итоге не выспалась.

– Ну, ты даешь! – восхитилась Вика подругой, – а я думала ты домой ездила.

– Решила не ездить. Погода холодная. Чего по автобусам мотаться? – наскоро проговорила Маша первое, что попалось на язык.

– Ну, да. А я вот вчера… – расплываясь в таинственной улыбке, промурлыкала Вика, но остановила себя на полуслове, – угадай, что я делала вчера?

Глаза у Вики искрились, улыбка озаряла лицо и нужно было оказаться полным дураком, чтобы не догадаться, чего же такое сладостным туманом клубится в голове у девушки.

– Неужели он пригласил тебя в кино? – разыгрывая из себя недогадливую особу, спросила Маша.

– А потом он пригласил меня в кафе… – и все, что было потом, в кафе, Вика с наслаждением пересказала Маше, еще раз испытав чувство близкое к полному счастью.

Маша слушала и в какой-то момент даже полностью погрузилась в пересказ. Но прозвенел звонок, в класс зашел преподаватель, женщина лет пятидесяти пяти, в строгом костюме и идеальным пучком на голове. Пожалуй, ряд своих студентов, она заставляла учиться только своим видом. Слишком много строгости и суровости было во взгляде светло-голубых глаз.

Группа затихла, все приготовились к очередной лекции. Были, конечно, и такие студенты, что спустя рукава, с наигранной серьезностью относились к математике. Оставшаяся же, большая часть ребят пыхтели над своими тетрадками откровенно и самоотверженно стараясь постичь мир цифр, всевозможных формул и знаков. Маша была в их числе. И на ее же счастье математика давалась ей не такими уж тяжелыми трудами, как например Наде Польст или Сереже Семенову. Им, и Маша это точно знала, приходилось вечера напролет просиживать над учебниками, чтобы не провалиться на очередной самостоятельной и не завалить в конце концов из-за одного предмета всю грядущую сессию. Маша же, если она была в теме и не успевала все напрочь позабыть, могла с легкостью решать примеры средней и даже порой повышенной сложности.

Но сегодня, несмотря на грозный взгляд Натальи Андреевны, который она периодически пускала погулять по классу, для поддержания дисциплины, Маша никак не могла сосредоточиться на логарифмах. Рука ее записывала очередной пример, вырисовывала кругловатыми мягкими буквами log, а голова находилась во власти совершенно других мыслей.

Сто рублей так и вертелись перед глазами, так и не давали покоя. Но, пропустить этот момент жизни, забыть с легкостью у Маши никак не получалось. Что-то еще помимо бумажной купюры навязчиво пробивалось наружу и Маша мучилась, вспоминая то самое важное и значительное.

Маша почувствовала, что что-то вокруг идет не так. Вика, зачем-то тыкала ее локтем в руку, голос Натальи Андреевны затих. Тишина же вокруг не вызывала подозрения, так как была обыденных атрибутом занятий по математике.

– Мария! Кукушкина! Я еще раз спрашиваю, какой следующий шаг будет в решении данного логарифма?

Машу обдало холодным потом. Вся стальная суровость женщины в юбке была направлена прямо на нее. Защиты искать было абсолютно негде. Маша поднялась со своего места и лишь только могла гадать, что ей сейчас лучше делать. Одногруппники же предложили бы ей испариться прямо сейчас, исчезнуть. Больше стоящих вариантов не было. Выдерживать психологический натиск было крайне сложно, а для людей со слабой нервной системой и вовсе опасно для здоровья.

– К доске. Бери мел и пиши. Логарифм… – Наталья Андреевна диктовала пример за примером. Казалось, она сошла с ума и добивалась, чтобы Маша до потери пульса стучала мелом по доске. Но Маша на удивление себе и одногруппникам легко справлялась с навалившейся нагрузкой. Видимо, пока Маша шла от парты до доски она успела включиться в учебный процесс. А под конец урока, когда третий кусок мела был почти исписан, Машу прям-таки осенило. Она вспомнила, что такого важного и значительного потерялось у нее в памяти, потерялось и наконец-то нашлось. Так что с улыбкой на лице, написав очередной ответ, Маша счастливо встретила звонок на перемену.

Никто не понимал, чему радовалась Маша. А Вике, что ерзала на стуле от волнения, нестерпимо хотелось перемолвиться с ней словом. Маша подошла к парте, но не стала садиться на свое место. Ряд, за которым она сидела, был первым от окна и она мельком глянув в окно, облокотилась о подоконник и перевела свой взгляд на Вику. Живой интерес к своей скромной личности Маша чувствовала отовсюду. Но больше всего нетерпения читалось в глазах ее соседки.

– Ты не на шутку разозлила ее. Что у тебя случилось то? – почти вплотную прижалась Вика к Маше. Она старалась говорить как можно тише, чтобы избежать внимания посторонних ушей и глаз.

– Я на улице сто рублей нашла, – в самое ухо прошептала Маша.

– Чего? – вскрикнула Вика и тут же закрыла рот ладонью, – какие еще сто рублей?

– Обыкновенные бумажные сто рублей, – совершенно спокойно ответила Маша, – ты что, никогда бумажку с изображением столицы нашей родины не видела?

– Причем тут деньги? Тебя же сейчас она, – Вика кивнула головой на учительский стол, – сожрет! Сожрет и не подавиться!

– Не сожрет, – заявила Маша. И от ее слов повеяло такой уверенностью, что Вика без всяких возражений поняла, что Наталья Андреевна ничего ужасного сделать не сможет.

Перемена пролетела быстро. Маша, как только вспомнила свою потерянную мысль, стала выглядеть немного загадочной, а Вика, после разговора с подругой растерялась. Она ничего не поняла, ни про сто рублей, ни про что-то там еще. И для нее было ясно как белый день только одно – Наталья Андреевна не оставит в покое Машу. Велика вероятность того, что хитроватую улыбку в конце урока, та записала на свой счет.

Вторая часть пары прошла на всеобщее удивление мирно и спокойно. Злая математичка не удостоила Машу даже взглядом. Вика была немного в шоке.

После столовой, во время большой перемены Маша села в коридоре на скамейку. Отломив дольку шоколадки, она с удовольствием отправила ее в рот. Нежный мягкий вкус молочного шоколада оказался как нельзя кстати. Немного подумать в его компании было весьма неплохо.

Как же раньше Маша не вспомнила о своем вчерашнем походе в магазин. Скорее всего воскресный день и стал началом сегодняшней истории. Вчера ей под ноги попались пять рублей, но она их не взяла. Как же это Маша подумала: если и находить что-то, то более стоящее и большее. Кажется, смысл ее мыслей был таков. И вот, пожалуйста, утро преподнесло взамен пяти, сто рублей. Не надо было зевать!

"А может, может… это и к лучшему, что мальчишка забрал деньги. Ведь сто рублей, конечно, не пять, но и не та сумма, которая что-либо может изменить. О, Господи, о чем это я!? Что я хочу изменить!? И от кого я сейчас чего-то требую? Неужели от судьбы… Ах, нет, нет! Это ужасно глупо и самонадеянно. Да кто я вообще такая, что собираюсь чего-то требовать от судьбы. Если подумать, от судьбы никому и ничего нельзя требовать. Единственное только, что можно просить судьбу. Просить ее сжалиться над кем-то, помочь кому-то, кому совсем плохо и тяжело. Но требовать!? Как можно требовать… Как можно выставлять какие-то свои запросы самой судьбе? Как страшно… Откуда у меня в голове такие мысли? Ведь даже играть с математичкой опрометчиво, заведомо глупо. А тут судьба… Она же вообще вещь неосязаемая и уж от кого от кого, а от нее точно никогда ничего нельзя узнать наперед. Разозлиться ли она на тебя или наоборот смилостливается."

Неожиданные мысли привели Машу в полнейшее замешательство. Она испугалась сама себя. В какие дебри размышлений может завести самое малейшее ничего особого не значащее по своей сути происшествие. Да и происшествием это назвать сложно, скорее небольшой эпизод из повседневной жизни.

– Машка, – шумно, с грохотом приземлился на лавочку Максим.

Это был среднего роста, одетый по моде, но не вызывающе, средней внешности, с пышной шевелюрой русых волос, парень. Он учился вместе с Машей и за первые два месяца учебы создал впечатление о себе, как о человеке ответственном, аккуратном и добродушном.

– Фууу…– выдохнула Маша, прижав ладонь к груди и запрокинув голову назад.

– Да ладно! Ты че пугаешься? Успокойся, это я. И я не такой уж и страшный, вроде бы, – легонько похлопав Машу по плечу, отшутился Макс.

– Ты вообще не при чем…

– А кто при чем?

– Да никто. Задумалась просто. Что я, не могу подумать в свое удовольствие? – Маша подхватила задорное настроение собеседника.

– Что-то ты сегодня слишком часто думаешь и явно не о математике.

Максим был в хороших, дружеских отношениях с Машей, в принципе как и со всей остальной группой. Но сейчас, он понял, что сказал лишнего, что своей неосторожной фразой полез в душу к человеку, чего делать не стоило.

– Да не о математике. Но это совсем не важно. Так, знаешь ли, ерунда всякая в голову лезет.

– Ну, ты поосторожнее с ерундой-то. Она же ведь всякая бывает, – Максим не знал, что сказать и уже был совсем не рад, что потревожил Машу.

– Да ты расслабься. Все хорошо. Мелочи жизни. О! Звонок. Пошли скорее, а то опоздаем.

Маша вскочила с места, закинула рюкзачок на плечо и сама не ожидая от себя, взяла Максима за руку, потянула его с места. Максим совершенно не понял Машиного поведения. То она задумчиво грустит, то ни с того ни с сего улыбается и смеется.

Сжав ее ладошку, Максим поднялся с места и побежал следом за Машей.

Оставшаяся часть занятий прошла спокойно и довольно обыденно. Никто больше, и даже Вика, не донимали Машу расспросами. Да ведь уже и позабыли о случившемся. Естественно, что у каждого были свои заботы и мысли. Сама же Маша втянулась в учебный процесс и на какое-то время напрочь позабыла о своих философских размышлениях, которые неудачно сыграли с ней с утра. В конце концов ничего из ряда вон выходящего не произошло. Обыкновенные непредвиденные мелочи жизни.

Маша подходила к общежитию. Где-то в глубинах одежды зазвонил телефон. Маша с досадой поняла, что оставила его в кармане кофты, до которой еще нужно было добраться через толстый слой куртки. Извернувшись Маша вытащила телефон и успела нажать на кнопну, до того как прекратится вызов.

– Да. Привет, теть Галь! Вот в общежитие иду. Нет. Завтрашний вечер у меня свободный. Хорошо, я приеду. А!.. дядя Коля за мной заедет. Хорошо! Пока!

Тетя Галя была Машиной родной теткой по отцу. Она любила свою племянницу и порою у нее возникало явное желание чем-то ее побаловать или же просто сделать для нее что-то хорошее. Вот, например, когда Маша приходила к ним в гости, тетя Галя почти всегда заваривала чай на травах и пекла кекс с клубникой. Делая таким образом небольшой праздник.

Маша потопала ногами, отряхнула налипший на сапоги снег и отворила тугую дверь общежития. Как она и предполагала Вера еще не пришла. В комнате лишь стояла ее дорожная сумка. По понедельникам, средам и пятницам в колледже проходили тренировки по волейболу. А Вера еще со школы увлекалась игрой и вполне естественно, что она согласилась играть за сборную команду колледжа. Игра приносила ей удовольствие и это было видно по ее довольному лицу, когда та приходила с очередной тренировки.

Маша скинула рюкзак и решила первым делом позаботиться об ужине. Она чувствовала, что если не отварить макароны сейчас, то потом нежелание вообще что-либо готовить будет просто непобедимым. К макаронам Маша припасла котлету из столовой. Иногда такой ход был великолепным решением. И ужин вкусный готов и денег много не затрачено.

Шел седьмой час. Поужинав, Маша прилегла на кровать с новой книгой в руках. Единственным развлечением по вечерам было чтение. В интернет с телефона Маша не выходила, в целях экономии денег, ноутбука у нее не было. Был компьютер, но тот остался дома.

Да и не страдала Маша особо от отсутствия столь популярного развлечения – сидения в интернете. Хотя, если честно признаться, то порой хотелось чего-нибудь посмотреть, какое-нибудь там кино или скачать аудиокнигу было бы вполне неплохо. Но за неимением интернета приходилось прибегать к услугам библиотеки. Книжный ассортимент в колледже был широкий и шикарный. Как один раз сказала ей, Мария Ивановна, библиотекарь:

– Спасибо большое Платону Семеновичу (бывшему старому директору учебного заведения). Он собирал все это в надежде, что молодежь будет читать, будет узнавать что-то новое, учиться… – Мария Ивановна была женщиной в возрасте. Для нее был чужд прогресс. Компьютеры, гаджеты, сотовые телефоны, интернет являли для нее дремучий диковинный мир. Мир, который должен был быть в далеком будущем. И то, что прогресс подкрался так незаметно и потеснил все то милое и с детства знакомое, Марье Ивановне от этих мыслей становилось обидно и грустно. Конечно, у нее был телефон, самый что ни на есть простой, с большими кнопками и маленьким дисплеем. Его подарил Марии Ивановне сын, чтобы быть всегда на связи с матерью.

– Вот Машенька хорошо хоть ты заходишь.

– Ну, Марь Иванна, не только же я одна. Другие студенты тоже заходят. Здесь же библиотека, а не площадь, чтобы народ толпами ходил.

– Эх, Машенька, хорошая ты девочка, – причитала Мария Ивановна, оставаясь счастливой после ухода Маши еще долгое время.

Дверь в комнату отворилась. В комнату вошла уставшая Вера. По ее довольному лицу становилось сразу понятно, что прошедший день для нее был удачным, но эмоционально и физически перенасыщенным.

– О, привет! Макароны будешь? – предложила Маша.

– Привет… Нее, спасибо. Я лучше сейчас горячего сладкого чаю напьюсь, – ответила Вера, тыкнув пальцем на кнопку чайника, – а ты че сама не ешь?

– Уже. Макарон много наварила. Надо доедать.

– Ааа… Ну, если только потом. Сейчас я ничего кроме чая не хочу.

– Как выходные? – поинтересовалась Маша, присев на кровати и отложив книгу в сторону.

– Шикарно. Кроме того, что я побывала дома, я еще съездила в аквапарк с друзьями. Ну, слышала, его недавно у нас построили. Там реально круто! Кстати, как выпадет возможность обязательно сходи. Не пожалеешь. Я тебе попозже фотки покажу. А ты как, не скучала?

– Да так, самостоялки писала, – отмахнулась Маша, мельком пробежавшись мыслями по вчерашнему дню.

– Да… Зато ты молодец. А у меня завал в учебе. Похоже, в сессию мне тяжело придется.

– Не хуже, чем многим. Говорят перед сессией у всех проблемы.

– Но у кого-то они меньше, а у кого-то больше, – прокомментировала Вера, а потом, – ладно! Все завтра! Сейчас я хочу отдыхать.

Вера улеглась на кровати и с неподдельным блаженством на лице вытянулась во весь рост. Маша, проследила за ней и сидя на кровати продолжила дальше читать книгу. Потом ей надоело сидеть, легкая тень дремоты коснулась ее ресниц. Маша перебралась под одеяло. Так было гораздо уютнее и теплее. Свет в комнате был уже выключен. Слабое свечение луны, сквозь тонкий слой облаков едва проникало через шторы.

Маша перешла в своих мыслях от разбирания сюжета книги, в которой бедной девушки только и оставалось, что сидеть, ждать и надеяться на лучшее, к нелепой истории со ста рублями. И почему этот пустяковый эпизод никак не выходил у нее из головы? Вроде такая нелепица… Или же Маше просто не о чем больше было подумать? Да, нет. Маша довольно часто думала как дела у родителей, чем они занимаются в данный момент и удастся ли ей в следующие выходные съездить домой. Но, так уж свойственно человеку за одной мыслью всегда приходит другая. И вот сто рублей, а за ними и пять оказались довольно навязчивыми и никак не хотели, чтобы Маша совсем про них забыла.

"Скоро должны дать стипендию. Если дадут на этой недели, то можно будет съездить домой. А если не дадут? Может, тогда у тети Гали попросить, а потом вернуть. Да, шустрый мальчик оказался. Ни то что я! А если бы у меня под ногами миллион оказался, я что бы, точно так же стала бы стоять и ждать пока кто-нибудь его заберет? На сто рублей можно было бы купить молока и две пачки семечек. Ох! Ну какое еще молоко и какие еще семечки! И чего только в голову не лезет! Всякая ерунда! И надо мне было на перемене задуматься. Хорошо, что Макс отвлек меня. Он забавный. Странно только, что он не пошел в институт. Или просто не захотел ЕГЭ сдавать? Надо будет у него спросить. Он ведь по-моему городской. И живет где-то на другом конце района…"

Из обыденных и в определенной степени скучноватых мыслей Маша постепенно перешла в более романтические и заставляющие появиться легкой улыбки мечтания на лице. Она представила яркий солнечный день. Городской присыпанный снегом парк. Снег выпал вчера вечером, но дорожки были уже широко расчищены и одно удовольствие составляло прогуливаться по слегка морозной, но в то же время теплой погоде. Маша идет рядом с Максимом. Мимо них проходят незнакомые люди. А им весело и легко. У Маши от мороза зарумянились щеки, на голове вязанная шапка из-под которой, ее каштановые волосы высыпаются на плечи и в лучах солнца отливают золотистым цветом. Помпон на шапки Макса задорно мотается из стороны в сторону, темно-синий шарф свисает на куртку, а руки без перчаток и теплые. Когда он говорит, его губы расплываются в улыбке, обнажая ровные белоснежные зубы. Ничто и никто не отвлекает их от разговора. Но о чем они говорят? Этого Маша, почему-то никак не могла придумать. И как-то из-за этой мелочи начала рушатся вся остальная картинка. Стало теряться тонкое ощущение восторженной радости, приятное чувство от погружения в собственные грезы испарилось, словно его и не было, атмосфера теплой зимы и ландшафт местности стали приобретать более размытые очертания, приподнятое настроение от вымышленной прогулки бесследно исчезло.

Маша резко открыла глаза. Нелепее фантазии нельзя было придумать. Какое-то неприятное чувство тяготило ее изнутри. Маша вытащила руку из-под одеяла и потянулась за телефоном. На экране высветилось 23:37.

Похоже, Маша успела погрузиться в сон, но что-то заставило ее проснуться. Дремоту словно рукой сняло. Спать не хотелось ни капельки. В лунном слабом свете Маша разглядела на соседней кровати спящую Веру. Та спала с таким сладостным выражением лица, что Маше вдруг стало завидно. Ей то спать совсем не хотелось.

Немного подумав, Маша решила встать и пройтись по пустому коридору. Зайдя по дороге в туалет, она пришла на кухню. Комната была освещена ярким светом уличного фонаря. Маша подошла к окну и прислонила лоб к холодному стеклу. Тишина. Никого нигде не видно. Хотя… Маша внимательно присмотрелась вниз. Двое стояли возле входной двери. Между ними шел разговор. Один из стоявших, точнее одна стала сильно размахивать руками, до Машиных ушей донеслись обрывки голоса. Второй, пытался по всей видимости успокоить собеседницу. По нервных, резким движениям и звонким выкрикам можно было догадаться, что девушка успокаиваться не желает.

Стоп! Так ведь это Анжелка! Точно, она. Маша пристальнее стала всматриваться и вслушиваться. Не то чтобы ей было интересно собирать разные сплетни и подсматривать за чужой жизнью. Нет, этим Маша никогда не увлекалась. Просто ей стало любопытно узнать, чем закончиться дело.

Неожиданный поворот событий искренне удивил Машу. Из-за угла, быстрыми шагами к парочке приблизился какой-то мужчина. Анжела тут же ринулась к нему. Между тремя собеседниками завязался короткий и явно неприятный диалог. Даже со второго этажа было ясно, что нервы у парня на пределе и только грубый отпор Анжелы заставил его развернуться и уйти прочь. Парочка же немного постояла в обнимку, потом не торопясь направилась за угол общежития по протоптанной дорожке, которая вела к стоянке автомобилей.

Маша вздохнула и отвернулась от окна. Спасть все еще не хотелось. Голова была настолько ясной, что не всегда днем бывает такой приток сил.

И самое главное время было всего лишь 23:56. Старые, можно сказать древние часы, что висели над дверным проемом на кухне всегда показывали точное время суток. И чем же теперь было Маше заняться в такое время? Свет в комнате нельзя включать. Вера проснется. Стоять на кухне тоже не было решением проблемы. Но здесь хотя бы можно было включить свет.

Вернувшись в комнату и стараясь как можно меньше шуметь, Маша оделась потеплее, взяла телефон с книгой в руки и направилась на кухню. В голове образовались два правила. Первое занять себя чем-нибудь, чтобы никакие лишние мысли не посещали голову. И, второе, попробовать приманить к себе сон.

Но заснуть получилось только далеко за полночь. Весь следующий день Маша была окутана туманом дремоты. И даже когда она ехала с дядей Колей в гости сонное состояние никак не могло полностью покинуть ее.

– Не выспалась что ли? – спросил дядя Коля.

– Да, так немного, – позевая, ответила Маша.

– Все уроки учишь. Отдыхать надо! Так ведь и с ума можно сойти!

Дядя Коля был человеком простым. Он никогда не заморачивался по какому-то ни было поводу. Если что-то надо купить или сделать, то значить купим и сделаем. Если что-то не получается сейчас, то обязательно получиться потом. Он не любил, когда кто-то начинал слишком много умничать или же с головой и самоотдачей погружался в какой-нибудь заумный труд. Конечно, он был трудолюбив, но если же видел, что дела не идут на время отступал. И что самое интересное было в его жизненном подходе к делу, в его скажем так житейской философии, это то, что она всегда исправно срабатывала.

Тетя Галя, очень хорошо знала своего мужа и поэтому, никогда не кричала и не давила на него. Она была уверена, если Коля что-то пообещал, значит, сделает, если не сделал сейчас, то непременно сделает чуть позже.

– Дядь Коль! – немного с возмущением, но в то же время любя, по-родственному, ответила Маша.

– Ну, что дядь Коль! Вот дай угадаю. Небось всю ночь просидела за учебниками, – чуть иронически проговорил дядя Коля.

– Нет. Просто не спалось и пришлось книгу читать, – нехотя сообщила Маша.

– Вот! Прямо как мой Генка. Всю ночь может просидеть не спамши. А днем спит. Нет, и ладно бы с друзьями куда ходил! А то сходит пару раз в месяц. И сидит дома, сидит. Ну, ладно ты. Ты еще только перебралась в город. Еще не освоилась. А он-то родился здесь. Вот мы-то в свое время…

И тут Маше в очередной раз пришлось выслушать, как дядя Коля, будучи молодым, весело проводил время со сверстниками. Как они гуляли по вечерам, как в поселковом клубе играли в карты, как ездили яблоки воровать в соседнюю деревню, как здорово все было и сколько всего интересного сейчас можно вспомнить. Ну, конечно же, не обошлось без искреннего сочувствия современной молодежи.

Дядя Коля видел только два, четко отличающихся друг от друга вида молодежи. Первый вид – это те, кто постоянно развлекался и стремился получить от жизни по максимуму удовольствия и второй вид, к которому он относил своего двадцатилетнего сына Генку с племянницей Машей. Это была та молодежь, что постоянно сидела дома, изредка выходила на прогулку и уж в исключительных случаях посещала общественные места досуга.

И никак нельзя было доказать дяде Коле, что молодых людей не в коем случае нельзя делить только по двум строгим критериям. Так же как и во все времена существует огромная масса личностей с отличными и чем-то похожими друг на друга характерами. Конечно, спорить с тем, что времена меняются и люди вместе с ними так же глупо, как утверждать, что наша планета Земля плоская и стоить на трех китах. Но, в то же время, суть человеческого мышления и базовые запросы остались все теми же. И говоря более простыми словами, человек склонен вести себя в обществе так, как ему представляется более правильнее и комфортнее для себя. Если же человеку удобнее сидеть дома, а не шататься по улицам в поисках приключений, то уж ничего с этим не поделаешь. Если же ему по душе спорт, а не искусство живописи, например, то бессмысленно заставлять его писать картины и видеть в том или ином произведении глубокий смысл и силу прелестной гаммы красок.

Дорога от общежития до дяди Колиного дома не заняла много времени. А если принять во внимание, что весь путь шел беспрерывный диалог, то Маша не заметила, как быстро они добрались до места.

У тети Гали уже все было готово. Пятнадцатилетняя Марина, младшая сестренка Генки, уже сидела за накрытым столом со скучающим видом. Генка, вернее его спина виднелась из его комнаты. Согнувшись, он что-то увлеченно искал в нижнем ящике компьютерного стола. Звук отворившейся входной двери и голоса в прихожей ничуть не отвлекли его.

"В чем-то все же дядя Коля прав." – подумала Маша, глядя на Генкину спину в клетчатой рубашке.

– О, Машенька! Наконец-то приехали! Ну, раздевайся, проходи! – и тут же, – Гена! Генка, заканчивай там возиться. Иди за стол!

Через почти полминуты послышался Генкин голос:

– Ага! Щас!

Маша прошла в комнату. Посредине зала стоял круглый стол, уставленный различной праздничной едой. Окончание ремонта для этой семьи было поистине настоящим праздником. То поступление сына в институт, а перед этим выпускной, то поездка дочери за границу на олимпиаду по биологии. И вот наконец-то ремонт, который начался лет пять, а то семь назад завершен. Настоящее событие, которое непременно стоило завершить праздничным застольем.

Маша поверхностно осмотрела квартиру, но этого для нее оказалось вполне достаточно, чтобы понять – дядя Коля с тетей Галей потрудились на славу. Прошлый раз, когда она гостила у них, то еще все комнаты были пропитаны вяло тякущим, с запахом лака и обойного клея, ремонтом. А теперь – настоящая современная квартира с европейской отделкой. Ну и конечно тети Галины фиалки яркими пятнами сверкали по всей квартире. И как только у тети Гали так получалось, чтобы они всегда пышно цвели и в любое время года радовали глаз.

– Да!.. Давно нам уже надо было заканчивать. Дольше, чем у нас, наверное, ни у кого ремонт так долго не шел, – с улыбкой на лице сообщила тетя Галя.

– Да почему ж? – возразил дядя Коля, – вон, Чернышевы уже десятый год дачу уделывают.

– Пап, то дача. А это квартира. На дачу ты раз от раза приезжаешь. А в квартире постоянно живешь, – сообщил Генка, сделав глоток вина из своего бокала.

– Может Маш и тебе попробовать. Очень вкусное, – предложил дядя Коля, подливая себе в бокал красное вино.

– Я с Мариной за компанию сока выпью, – отказалась Маша.

В тот же момент глаза у Марины загорелись радостным огоньком.

– Коль, что я ее родителям скажу. Что ты спаиваешь их дочь? – заволновалась тетя Галя.

– Да ей восемнадцати нет! Она мелькая еще, – ехидно улыбаясь, подмигнул Генка Машке.

Маша недовольно посмотрела на брата, если бы не тетя с дядей она непременно показала бы ему язык и откровенно сказала, что она думает по всему этому поводу.

Но если не брать в расчет этот маленький эпизод, вечер получился хорошим. Тетя Галя еще по телефону, днем, уговорила Машу остаться у них на ночь. После ремонта, места в квартире как-будто стало больше.

На предложение же переехать к ним из общежития Маша отказалась, сославшись на более долгую дорогу до колледжа и на то, что она уже вполне неплохо освоилась с соседкой в одной комнате. И первая и вторая отговорки являлись на самом деле чистой правдой.

– Маш, вот скажи мне, есть на свете такая вещь как судьба? – растянувшись в кресле, на сколько это было возможно, медленно проговорил Генка. Марина с Машей сидели в его комнате. Был уже глубокий вечер.

– С чего это ты вдруг о судьбе заговорил? – Машу встревожил его невесть откуда взявшийся вопрос. И у нее почему-то сразу же перед глазами вырисовался Макс со ста рублями. Точнее Макс и отдельно от него сто рублей. Маша сосредоточилась. Сама не зная почему, но эта тема последнее время затрагивала ее самым живым образом. И Маша даже немного занервничала, хотя точно знала, что ее мысли Генка прочитать никак не мог.

– Сестрен, мне очень интересно знать твое мнение, – более чем серьезно проговорил Гена.

– Ты случаем не слишком много выпил? – вступила в диалог Марина.

– Сиди и помалкивай, ты еще маленькая чтобы рассуждать на такие взрослые темы, – порой Генке доставляло настоящее удовольствие позлить сестру, на что тетя Галя ругалась и пыталась простыдить своего сына. Но сейчас его слова звучали как-то иначе, по серьезному что ли.

– Можно подумать я взрослая, – жестом руки остановив Марину, которая уже была готова вступить в словесные баталии с братом, подметила Маша.

– Ты третий месяц живешь в общежитии. Думаешь своей головой. А Маринка, еще дурочка малолетняя, за которую все решают мама с папой, – продолжал Генка в том же духе.

– Ну, знаешь ли! – вспыхнула Марина и сорвалась с места, чтобы уйти из комнаты брата.

Маша остановила сестру, ей не хотелось, чтобы та уходила.

– На себя бы посмотрел!.. – сквозь зубы процедила Марина и уселась обратно на свое место. Генка пропустил мимо себя вполне уместное замечание сестры.

– Ну, ладно, – продолжал он, – Маш, ты веришь в судьбу, в то, что все идет к нам свыше?

– Ген, я не знаю… – выдала Маша.

– Тебе разве никогда не приходило в голову, почему все вокруг происходит так, а никак иначе. Почему вот ты, например, пошла учиться именно на бухгалтера и именно в этот колледж. Ты же свободно могла закончить одиннадцать классов и поступить скажем в мед на кардиолога.

– В мед я никак не могла поступить, – твердо заявила Маша, – ты же сам знаешь какие там цены за обучение. И меня знаешь ли никогда не тянуло в медицину.

Последний Машин аргумент, несмотря на то, что у ее родителей не хватило бы денег выучить Маши на врача, все же был основным. Маша никогда не видела себя врачом. Профессия медработника ей была чужда.

– А как же ЕГЭ? Я сомневаюсь, чтобы у тебя не получилось бы поступить на бюджет, – не отступал от своей мысли Генка.

– Ген, к чему это все? Ты фаталистом стал? – недоверчиво спросила Маша. Она прекрасно знала, что у Генки прекрасный холодный ум, созданный для точных математических расчетов, но никак не для философских размышлений. Компьютеры, электронная техника, программирование, вот с чем ассоциировался у Маши двоюродный старший брат.

– Маша… – простонал Генка и, сгруппировавшись всем телом, наклонился вперед, – ты можешь мне дать четкий ответ. Ты веришь или нет?

– Верю. Иначе никак нельзя объяснить многие происходящие вещи, – Маша не знала, о каких конкретно вещах она сейчас сказала, но в ней поселилась твердая уверенность в правильности только что проговоренных слов.

– Вот! – приободрился Генка и звонко хлопнул в ладоши. По нему было невозможно понять, то ли на него так подействовало вино, то ли он действительно оказался так сильно увлечен, сей интересной, но очень неясной и загадочной темой.

Марина сидела рядом с Машей на диване и диковато поглядывала на брата. Ей на секунду показалось, что он начал сходит с ума. А Генка сидел, опять распластавшись в кресле, закрыв глаза и блаженно улыбаясь. Девочки, в особенности Марина, ничего не могли понять. Генкино поведение выглядело странным.

Маша знаками показала Марине, что пора покинуть комнату. Осторожно поднявшись с дивана, девочки ушли. Генка так и остался сидеть в кресле, вероятно мечтая о чем-то очень приятном.

Так закончился вторник. Наступила среда. Кроме того, что Маше позвонил Генка и предложил с ним в пятницу вечером уехать домой, ничего заслуживающего внимания не произошло. Маша училась, исправно посещая лекции. Макс, что чем-то заприметился Маше, так и не появлялся в колледже до конца недели. И когда у Маши выпадала свободная, ни чем не занятая минутка, она не упускала возможности подумать о нем. Но сказать, что Маша была влюблена в Макса было бы слишком. Скорее он был ей просто симпатичен, привлекал своей непринужденностью и легкостью в общении. Как раз этих самых качеств и не хватало большей части парней, которых Маша встречала на своем пути. А у Макса они были. И Маша сама не осознавая этого начинала тянуться к нему.

В пятницу Генка подъехал к общежитию ровно в три часа, как они с Машей заранее и договаривались. Закинув дорожную сумку на заднее сидение, Маша поздоровалась с тетей Галей. Тетка была в бодром расположении духа. Маша почему-то сразу поняла, что тетя Галя не поедет в деревню, а минуту спустя подтвердила свои мысли.

– Вижу, ты соскучилась по дому, – начала тетя Галя.

– Две недели не была, – сказала Маша и без того известный факт, но радостным голосом, так как еще несколько часов и она будет дома.

– Да!.. – философски протянула тетя Галя, а потом, – Маш, ты там за Генкой поприглядывай. Раньше без особого энтузиазма в деревню ездил, а теперь по собственной инициативе в ссылку собрался.

Маша обернулась назад. Тетя Галя как-то загадочно подмигнула Маше.

– Мам, я же сказал. У меня в доме осталась одна важная деталь для компа. Без нее у меня проект встанет на месте, – оправдывался Генка. Ему не нравилась мамина тема разговора, ее тонкие намеки и воцарившаяся нелепая атмосфера в машине.

– Ну, конечно!.. В городе-то таких деталей не найти, – продолжала тетя Галя наседать на сына.

– Мам!.. – простонал Генка.

– Теть Галь, а ты куда, тоже в деревню? – перевела Маша разговоров на другую тему. Слушать тетку с братом было смешно и Маша побоялась, что сейчас не выдержит и неприлично громко рассмеется.

– Нет. Я в магазин на Садовой. У меня уже давно закончились удобрения для моих фиалочек. Я из-за ремонта все никак не могла добраться до магазина. Помнишь, я тебе рассказывала какой там замечательный магазинчик. Он небольшой, но в нем все есть.

– Просто чудо! – подсказал Генка излюбленную про этот магазинчик мамину фразу.

– Точно, настоящее чудо! А вот и магазинчик, – показывая пальцем, чтобы Маша смогла своими глазами разглядеть чудо, обустроившееся посреди города.

– Удачно добраться! Машенька, передавай большой привет родителям! И, Генка, как только доедете, позвоните, – и хотя последние слова были адресованы сыну, тетя Галя с доверием и надеждой посмотрела на Машу.

– Хорошо, теть Галь. Позвоним, – обнадеживающе улыбнулась Маша.

– Пока, мам, – довольно грубо пробасил Генка.

Солнышко, что еще с утра робко проглядывало из-за туч, окончательно спряталось за ними. Вокруг становилось все серее и пасмурнее. И вот-вот должен был пойти снег. На улице стало совсем неуютно. Начинал задувать откуда-то с севера пробирающий до дрожи ветер. И хорошо было ехать в машине, можно было включить печку и вместо холодного воздуха пространство заполняло тепло.

– Значит, ты за деталью едешь? – просто так спросила Маша.

Генка заерзал на месте, глаза его забегали из стороны в сторону, двухнедельная щетина на щеках и подбородке нервно задвигалась.

Маша решительно не понимала, что такого она сказала, чтобы Генка смог переполошиться. Неужели дело не в какой-то там детали, а в чем-то более личном, более тонком. Маша вспомнила совсем недавние завуалированные слова тети Гали, в которых, тем не менее, довольно ясно прослеживался ход ее внутренних рассуждений. А еще, как нарочно, Маше пришли в голову Генкины философские размышления о судьбе. Теперь Маша начинала улавливать, почему встревожился Генка и о чем он задумался. Интересный поворот. Маша, задумавшись, уставилась в окно. Но тут Генка, после минутной паузы, взял ситуацию в свои руки.

– За деталью, – заявил он и посмотрел на Машу.

Маша резко повернулась и прямой, уверенный взгляд Генкиным светло-карих глаз, развеял Машину уверенность в своих предположениях. Если человек, что-то скрывает, он не может с такой натуральностью отрицать, будто у него и вовсе нет никаких тайн.

"Глаза – зеркало души. Глаза – врать не могут. Нужно верить человеку. А уж если он все-таки и врет, то на это у него наверняка есть свои причины. Да, нет. Зачем ему врать?" – подумала Маша, а вслух сказала:

– А ты надолго едешь? Я это к тому, что если остаешься на ночь, то приходи к нам на ужин.

– Я еще не решил когда поеду домой. Надо немного развеяться, мозги разветрит. Но на ужин, обещаю, приду.

– В доме, наверное, холодище. Ты хотя бы папе моему позвонил. Он бы печку истопил.

– Да ладно! Сам натоплю. Это ведь только мама думает, что я еще маленький.

– А ты значит большой, – с иронией проговорила Маша.

– Представь себе. Уже достаточно большой, – без тени улыбки на лице ответил Генка, будто на мгновенье задумавшись о чем-нибудь очень серьезном.

Маша не нашлась, что ответить. Генкин ответ ввел ее в некое недоумение. На какое-то время диалог в машине прекратился. Генка включил музыку, заиграло что-то веселое и знакомое, но Маша не вдаваясь в подробности перевела свой взгляд и свои мысли в окно. Музыка звучала задним фоном. В голове почему-то промелькнула картинка, как Генка сидит у печки и разводит внутри ее огонь, промелькнула и тут же исчезла.

До Машиного села всеобщая газификация так и не дошла. Наверное, споткнулась о ямы на дорогах или заблудилась где-нибудь в соседнем лесу. Поэтому у всех жителей Самсонова, которое находится всего-то в пяти километрах от города Иванцева – районного центра, в домах стояли либо действующие русские печки, либо их уменьшенные копии – подтопки, а у рабочего населения – электрические котлы.

В Самсонове проживало еще довольно много жителей и что удивительно, половина из них еще не были старыми, не получали пенсию. Вообщем, вполне себе среднее село.

Дорога заняла часа три. По направлению из города местами машины стояли в пробке. А когда до дома оставалась третья часть от общего пути пошел снег, мелкий, но частый, с порывистым ветром. Смотреть на пейзажи за окном стало неуютно. Казалось, непогода через тонкое боковое стекло была слишком близко и даже в машине начинала понемногу холодить изнутри. Добравшись до Самсонова, Генка с Машей встретились с настоящей метелью. Зима, пусть еще и была первая половина ноября, разыгралась не на шутку.

– Ты к нам обязательно заходи! – выходя из машины, прокричала Маша. Ей в лицо ударили колючие порывы ветра, пурга шумела и завывала в голых ветвях деревьев, в проулках между домов, в печных трубах, гнала по еще не заснеженной дороге клубы снежной пыли, подметала к миниатюрным сугробам у домов новую порцию снега.

– Хорошо, – ответил Генка, мотнув головой.

Маша, морщась от ветра забрала с заднего сиденья свою сумку и направилась прямиком к дому. На крыльце, запахивая куртку от холода, показался Машин отец, дядя Андрей Кукушкин, как звали его Генка с Мариной. А фамилия была нужна для уточнения, так как у них имелся еще один дядя и тоже Андрей, только с папиной стороны. Поэтому дядя Андрей Кукушкин – и всем все сразу же понятно.

– Привет, пап! – прокричала Маша.

– Пошли скорее в дом, там мама котлет с картошкой нажарила.

Маша учуяла приятные ароматные запахи еды с порога дома. Видимо папа успел пропахнуть едой. У Маши тут же разыгрался жуткий аппетит. Картошка пюре с котлетой сильный аргумент, чтобы немедля отправиться за стол.

– Машенька! – с порога услышала Маша родной голос. Её мама – тётя Настя – тут же поспешила обнять и поцеловать дочку, не дав той даже опомниться.

Дома было хорошо, как всегда уютно и тепло, что еще больше ощущалось после двухнедельного здесь отсутствия. Все как всегда стояло на своем месте, телевизор и диван, настольная лампа на столике, картина вышитая гладью на стене, и метель за окном в одночасье перестала казаться такой холодной и близкой. Стены родного дома отгородили от непогоды и стало совсем хорошо. А мысль о том, что завтра будет баня умиляла и приподымала и без того хорошее настроение.

– Ой, Машка, как я по тебе соскучилась! – тетя Настя подошла со спины, в тот момент, когда Маша задумчиво-радостно смотрела в окно и обняла свою дочь.

– Мамочка! – проговорила Маша, – зато я выучусь и буду настоящим бухгалтером, прямо как ты!

Маша весело улыбнулась, внутри ее поднялось что-то волнительно-трогательное и она, чтобы нечаянно не расплакаться прижалась к маме.

Мама у Маши была человеком умным, неторопливым, добрым. Во всех ее делах, будь то работа или домашние хлопоты, прослеживалась некая неспешность, основательный подход. Проще говоря, если тетя Настя бралась за пироги, то непременно они у нее получались вкусными, если делала отчет или какую-то другую сложную работу, то терпеливо и без нервов, что является отличным качеством для бухгалтера, доводила работу до логического завершения. В силу своего характера она никогда не делала поспешных выводом и не давала непрошенных советов. А Машенька была для нее настоящим сокровищем. Ей-то она была готова помощь всегда и во всем, как делом, так и советом. Когда Маша уехала учиться в город, решив пойти по маминым стопам, тетя Настя взволновалась за свою дочь. Хотя прекрасно знала, что к этому решению ее подтолкнули они с отцом.

– Машенька то у нас тихая и доверчивая. Как она будет там одна? Вдруг ее кто обидит? Я так волнуюсь, так волнуюсь! – без умолку твердила Машина мама своему мужу, Машиному отцу в последние дни летних каникул.

Дядя же Андрей был простым деревенским человеком. Своих домашних он любил и всегда был готов их защищать и заботиться о них. Но чувств своих наружу он зачастую никогда не показывал. Мужчина должен быть мужчиной. Он должен быть хозяином в доме и если что, вот как, например, в конце августа, успокаивать свою жену, говоря ей банальные, но так необходимые слова:

– Ну что ты Насть! Машка у нас молодец! И в обиду себя не даст. В конце концом она будет приезжать на выходные и тем более от ее общежития до Гальки рукой подать. Она у нас умница. Ей учиться надо.

Говоря все это дядя Андрей Кукушкин сам начинал волноваться, но опять же моментально взяв себя в руки продолжал успокаивать жену. Ну, кто же ее еще успокоит и настроит на нужный лад?!

Выходные дома пролетели как-то уж совсем быстро. Не успела Маша досыта насладиться домашним уютом, как снова нужно было ехать в город. Маша не рассчитывала, что в обратную дорогу поедет с Генкой. Данная новость обрадовала ее не меньше, чем искренне удивила. То ли Генка действительно так умаялся от учебы и бесконечной суеты и решил подольше отдохнуть в тишине деревенской, то ли у него действительно появились какие-то личные секретные дела, которые затянули его на все выходные. Но, по крайней мере, вчера за ужином, когда Генка заходил в гости, Маша не заметила в его поведении ничего не обычного. Да и какая в принципе ей разница, что за планы вертятся в голове у Генки.

Маша решила зайти к нему в субботу вечером, но, ни Генки, ни его машины не оказалось дома. Тем не менее, из трубы над отделанной железными листами крышей валил дым. Маша попыталась позвонить брату, но тот не отвечал. Ясно было, что он отъехал ненадолго, ведь когда в подтопке горят дрова его нельзя оставлять без присмотра.

Дорожка к дому, после вчерашней метели была расчищена, а на крыльце горел свет и пробивался наружу сквозь неплотно закрытую дверь. Маша с минуту постояла около дома, посмотрела по сторонам, не видать ли где Генки и не спеша, прогулочным шагом отправилась домой.

Генка перезвонил только на следующее утро, обрадовав Машу своим предложением. В город он решил ехать только сегодня вечером и по-родственному решил забрать Машу с собой.

Просто замечательно! Не нужно будет ехать на рейсовой газели, мотаться по остановкам и ждать ту самую маршрутку, на которой можно было бы доехать до общежития. А еще значит можно взять с собой кое-какие съестные припасы, которые никогда не бывают лишними, но которые не будешь таскать на себе, везя по довольно утомительной и долгой дороге. Поживя в общежитии, вдали от дома, Маша ясно поняла, что намного лучше, когда у тебя что-то есть в запасе, пусть даже в небольшом количестве, чем вообще нет ничего.

Когда за окнами машины замелькали чужие дома, рекламные вывески о продаже участков земли, домов, мебели и всего, чего только можно было продать Маша поняла, что скоро они въедут в пригород. И как-то само собой в голове все перестроилось. Вся та домашняя обстановка, совершенно иная атмосфера нежели в городе и даже абсолютно иные мысли, моментально улетучились из головы. Словно кто-то поменял кассету в магнитофоне. И прежнее состояние с вытекающими из него вопросами и размышлениями вновь заполнило ее изнутри.

– Спасибо, Генк! Сумка просто тяжеленная! – поблагодарила Маша за помощь. Генка помог ей дотащить весь багаж до самой кровати в комнате общежития.

– Всегда пожалуйста! Здрасте! – поздоровался Генка.

Наконец-то оба и Генка и Маша заметили, что в комнате они не одни. Из-за дверцы шкафа показалась голова со светлым, наспех накрученным пучком.

– Привет Вер, – растерялась Маша.

– Привет, – и отдельно Генке, – здрасте! – тут же опять к Маше, – Тебя из дома выгнали?

– Неудачная шутка. За такие шуточки я тебя ни вареньем малиновым, ни кабачковой икрой не угощу!

– Ну, прости, прости! – завертелась вокруг Маши Верка, – твоя мама просто волшебно готовит кабачковую икру. Раньше об одном упоминание о ней меня передергивало…

– Подлиза! – заулыбалась Маша.

– Ну, я пошел, – вставил свое слово Генка. Он подумал, что про его присутствие здесь все позабыли.

– А, может быть вы с нами чайку выпьете? – все на том же дыхании выпалила Верка и вдруг сама себя застеснялась. Заулыбалась и как бы ненароком встала за Машу.

– Спасибо конечно. Но я очень спешу. Маш, я же тебе говорил, что сегодня еще должен собраться с друзьями по поводу семинара. Все, пока.

И дверь за Генкой захлопнулась. Маша стояла в недоумении, ведь еще минуту назад у Генки был вагон свободного времени и он с удовольствием расписывал как приедет домой и будет смотреть новые серии какого-то там сериала. А теперь друг важная встреча.

– Он что умный такой или совсем странный? – спустя какое-то время растерянно проговорила Вера.

– Ну, он просто занимается программированием, компьютеры чинит. У них там своя компания по интересам и все такое, – пояснила Маша, а потом, – че, понравился что ли?

– Нисколечки! – тут же вскрикнула Вера, пряча лицо за широким экраном планшета. Она старательно пыталась изобразить непомерную занятость, – мне ботаники не интересны.

– Ну, ну… Как выходные? – перевела Маша разговор, ей и так было понятно, что Вера за какие-то там минуты умудрилась проникнуться симпатией к ее двоюродному брату. И что только ей в нем приглянулось? Вечно растрепанные волосы на голове, недельная щетина, рубашка помята и закатаны рукава – неорганизованный ребенок какой-то!

И тут Маша, вместо того чтобы выслушать Веркин ответ, представила перед глазами Макса. Новенький идеально подобранный свитер, аккуратно причесанные на правый бок темно-русые волосы, мягкий голос, серые глаза…

– Машка! Ты слышишь меня вообще? А?

Маша вытаращила глаза и непонимающе уставилась на Верку.

– Значит сама спрашивает, а потом и слушать ничего не хочет! – довольно громко возмущалась Вера, нарочито придавая своим словам побольше недовольства.

– Прости. Задумалась. Ну, что у тебя там? – Маша присела на кровать и сосредоточилась на собеседнице.

– Все утро я не знала чем мне конкретно заняться…

И Верочка начала со всеми интересными и не очень подробностями пересказывать как у нее дела и каким чудесным образом у нее оказалось шикарное вечернее платье. Маша сидела и слушала свою неугомонную соседку.

"И как только у Верки получается столько всего интересного успеть за выходные? Может быть она знает какой-нибудь секрет? Или я что-то делаю не так? Хотя чего это я. Мне что, плохо что ли было дома? Ясное же дело, Верка общественно активный человек, ей как воздух необходимо движение. А я же не справлюсь с таким плотным графиком. Я другой человек. Я в маму… или в папу… Хотя… нет. Определенно Верка права. Надо как-то повеселее что ли быть. Все книги какие-то читаю. Хотя читать интересно. Но, пожалуй, этого мало. В секцию настольного тенниса записаться что ли? Да, точно, завтра же подойду к физруку и запишусь."

Так думала Маша перед сном лежа у себя в постели. Почему-то Верина жизненная позиция, ее боевой настрой вызывали у Маши некое подобие зависти, обиду за себя, за свою нерасторопность и медлительность. Вера за выходные успела нагуляться с друзьями, пробежаться по магазинам и приобрести просто великолепное платье, съездить к тетке на другой конец города и переделать маленькую кучку попутных дел. А Маша съездила домой, встретилась и то чисто случайно с Каринкой – своей одноклассницей, ну и собственно все.

В таком не очень радостном настроении Маша уснула. Снилось ей все и сразу и родное село и город и какие-то деньги и Макс в каком-то непонятном странном образе, то ли клоуна, то ли коренного жителя Америки, до заселения ее англичанами и что-то странное и неясное присутствовало во сне. Но что? Угадать было невозможно.

Вся следующая неделя протекла на вялых, скучноватых нотах. Просто учеба, потом общежитие. Конечно, Маша сдержала слово перед самой собой и записалась на секцию настольного тенниса. Но, так как в это время вовсю шли подготовки к соревнованиям, то для новичков тренировочный зал был закрыт.

Посмотреть на другую сторону жизни, которая вызывала последнее время живой интерес у Маши, то и там все было совсем глухо. Макс, о котором Маша вспоминала с регулярной периодичностью, пришел на учебу лишь в конце недели, в последний день перед выходными. Как выяснилось, он приболел, простудился, поэтому и не приходил на занятия.

Но одно событие оказалось очень даже хорошим. Наконец-то выплатили стипендию сразу за три месяца. И еще у Генки опять нашлись какие-то мутные дела в деревне, о которых тетя Галя только догадывалась, а Маша мысленно, путем каких-то своих умозаключений подтверждала тетя Галину теорию, но, конечно же, не говорила об этом с ней. Но то, что у Генки начались изменения в жизни, было неоспоримым фактом. И никто, даже сам Генка не подозревали, до чего эти изменения перевернут его жизнь.

Маша, не спешно потянулась в теплой постели, за окном медленно кружились в воздухе мелкие редкие снежинки. На календаре было тридцать первое декабря. Сегодня все будут встречать новый год. Наряженная елка в зале, сверкающие гирлянды по всему дому и всеобщая суета. Подрезать салатику, вдруг всем не хватить, купить шампанское, так как купленное почему-то ни в какую не нравилось Машиной маме и, в конце концов, определиться уже, где справлять сам праздник – у Кукушкиных или у Гавриловых, в родительском доме дяди Андрея, в который сейчас как на дачу приезжают дядя Коля со своей семьей.

Маша, с минуту посмотрев в окно, поспешила встать с постели и окунуться вместе со всеми в предпраздничный водоворот. А еще внутреннее наслаждение от того, что сессия успешно пройдена и осталась позади, а впереди зимние каникулы приятно грела изнутри и вызывала невольную улыбку на лице.

"Как замечательно! И чего только мне в голову взбрело встречать Новый год не дома? Глупость какая-то!" – Маша нахмурилась, неприятная волна воспоминаний прокатилась легким раздражением по телу. Маша поежилась.

"Да, ну его со всеми своими проблема! Скоро Новый год и все проблемы нужно оставлять в старом году. Ой, какая красота-то на улице! С погодой однозначно повезло. Надо позавтракать что ли и доехать с Генкой до магазинов. Вроде его с мамой собирались послать докупать продукты"

Один из самых распространенных и порой неясных до самого конца вопросов, где встречать новый год у Маши отпал сам по себе. В середине декабря она металась и не знала, что ей делать и как поступить. С одной стороны стоял большой противовес в сторону дома и сложившейся с годами традиции встречать Новый год с Гавриловыми на пару, а с другой стороны ее звал в свою компанию Макс, с которым она за последний месяц завязала довольно крепкую дружбу. Но только дружбу и не более того.

Маша не могла понять такого странного отношения к ней со стороны Макса. Вроде бы он много времени проводил с ней в колледже и после занятий не раз приглашал посидеть в кафе, часто звонил, говорил различные комплименты, даже один раз заступился за нее в пустяком споре, который возник у Маши с Викой, сейчас уж не вспомнить из-за чего, но как только ситуация между ними начинала приобретать некий романтический оттенок, Макс сразу же либо переводил тему, либо убегал куда-то, ссылаясь на вдруг возникшие срочные-присрочные дела.

Маша каждый раз терялась в догадках, никак не могла понять, что у Макса в голове, что он все-таки испытывает к ней – реальные чувства или просто издевается над ней для собственного развлечения.

Но как раз в тот момент, когда Маша решила поговорить с мамой и скорее всего отступить от традиции и встретить Новый год в новой компании, на что ей определенно трудно было решиться, Макс преподнес ей пренеприятнейший сюрприз.

Маша шла с учебы к общежитию и уже добралась до двери, оставалось только повернуть за угол, как привычный поворот встретил ее совсем неожиданной, диковатой картиной. Прямо у дверей общежития стояла девушка, которая, кажется, тоже жила в этом же самом общежитии, только на другом этаже, и целовалась… с Максом.

Маша на миг остолбенела. Мысли покинули ее голову и никакого решения из сложившейся ситуации никак не находилось. Двое стояли и продолжали заниматься своим делом, никого не замечая вокруг. Должным образом подействовал на Машу неожиданный громкий крик вороны, который раздался сзади где-то совсем близко. Двое оглянулись, Маша растерянно-гневным взглядом окинула их и метнулась обратно за угол.

Нет, она не плакала, ей не хотелось плакать. Она просто медленно шла по тротуару с пустыми отрывками мыслей в голове. Вот как-то так ничего не хотелось, ничего не чувствовалось и ничего не замечалось вокруг. И только когда мороз стал еще больше щипать за щеки, пробираться через пуховик, Маше стало совсем холодно и она повернула назад в сторону общежития. Резко пришло чувство реальности, будто она секунду назад была во сне, а сейчас проснулась. Проснулась и оказалась далеко от общежития. Так далеко, что по такой темноте пришлось искать остановку и добираться на автобусе.

Маша переступила порог общежития только в девятом часу, пережив за день кучу прениприятных эмоций. Странный мужчина, что шел по пятам за Машей от самой остановке нагнал страху ей в душу, но на одном из поворотов он свернул к жилым домам. Маша облегченно выдохнула, как тут прямо ей под ноги выскочила откуда не возьмись кошка, а за ней пулей пробежала вторая, более крупная. Сердце у Маши опять бешено заколотилось. Зато мысли о Максе испарились, выветрились, гонимые страхом и внезапным испугом.

Маша отворила дверь, Вера была в комнате и чего-то смотрела по планшету.

– Ты где была? – тут же встрепенулась Вера.

– У теть Гали, – безэмоционально соврала Маша.

– Ты спать, так рано? – удивилась Вера, глядя на то, как Маша расправляет постель.

– Да, Маринке помогала с работой, устала, – ответила Маша. В животе у нее тоскливо заурчало, но нежелание что-либо готовить или хотя бы поставить чайник оказалось сильнее голода.

Самым важным для нее сейчас было отдохнуть. Утро вечера мудренее.

Думать ни о чем не хотелось. Но мозг, запечатлевший неприятные картинки дня перекручивал, всячески искажал их в сонном тумане, словно бы пытался как можно больше навредить своей хозяйке.

Оставшиеся несколько дней учебы протекли спокойно, но не так быстро как хотелось бы. Маша досдала все оставшиеся зачеты и контрольные, почти ни разу, за исключением, когда выходила из класса математики, не столкнулась с Максом, который в эти дни оказался на редкость не разговорчивым и хмурым. Навязываться на разговор Маша не стала, посчитав, что так она будет выглядеть слишком глупо и чересчур наивно.

"Лучше просто промолчать, сделать вид, что я его вообще не знаю. Какой-то он сегодня грустный. Неужели сожалеет? Нет, нет! Даже речи не может быть! Просто пройди мимо, как можно спокойнее и все!" – твердила себе Маша все-то время, что длилась контрольная работа по математике.

Вот так вот судьба определила за Машу, где ей встречать Новый год.

"Ну, что ж, значит так и должно быть!" – немного разочарованно, но в то же время обрадовано, что не пришлось объясняться с родителями, подумала Маша. Какие все-таки противоречивые чувства порой могут уживаться в человеке!

Предпраздничная суета подправила Машино настроение в нужную, позитивную сторону. Легкий снежок и морозец за окном приободряли, заряжали позитивной энергией.

Маша вышла на крыльцо, подставила лицо солнышку и глубоко с наслаждением вдохнула свежий вкусный воздух.

Тетя Настя еще собиралась, да и Генка пока не подъехал. Маша не спеша прошлась по расчищенной дорожке, отворила калитку и тут же пристыла взглядом к бумажке, что лежала ровно в метре от ее ног. Маша подошла, наклонилась и в руках у нее оказалось не копейкой меньше как тысяча рублей, свернутая в два перегиба, купюра.

"Кто же их мог потерять? Может папа или мама. Нет, они вчера вообще ни в какие магазины не ходили, а значит и деньги не брали. Кто-то потерял…"

– Доченька, ты деньги не находила? Пошла в магазин и сунула деньги в карман, а они и вылетели. Вот беда-то у меня какая! Совсем старая стала, мне бы их в сумку убрать, а я в карман, – бабушка охала и ахала, опираясь на свою деревянную палочку, с помощью которой она вполне неплохо, шустренько передвигалась по всему селу.

– Здравствуй, теть Марусь. А сколько денег-то было? – спросила Маша, прекрасно поняв, что к чему.

– Да тысяча!.. Пенсию давали нынче крупными, ни одной сотни не дали. А с крупными вот видишь, одна беда, – разводя руками, жаловалась бабуля.

– Держи, теть Марусь, – протянула Маша деньги, законной хозяйке.

– Ой, да как же… Спасибо, тебе Машенька! Дай Бог тебе доброго здоровья! Вот возьми, – баб Маруся вытащила из кармана горсть конфет и с благодарностью высыпала их в Машину ладонь.

Поскольку Маша выросла на селе, где не так уж и много народу и все друг друга знают в лицо, тем более баб Марусю, что проживает от Кукушкиных через два дома, то прекрасно понимала, что отказываться от конфет такое же бесполезное и глупое занятие как скажем в темноте попытаться прочитать книжку. Что от конфет не отвертишься, что книжку не прочитаешь. Да еще своим отказом можно не на шутку разобидеть баб Марусю.

– Спасибо, – пробормотала Маша.

– Тебе спасибо. Вот еще есть добрые люди на свете! А где хоть они были? – баб Маруся, теперь уже понадежнее спрятала деньгу, в варежку, чтобы чувствовать ее ладонью.

– Вот здесь, – показала Маша себе под ноги.

– Спасибо, Машенька! – еще раз поблагодарила старушка и бодренько зашагала в сторону сельского магазина.

Маша поскорее запихала конфеты в карман, чтобы не стоять с ними как с чудом чудным посреди дороги и, бросив взгляд в спину удаляющейся старушки, вернулась к себе на участок и прикрыла калитку.

– Как хорошо сегодня! Правда Машенька? – тетя Настя вышла из дома. По ее настроению чувствовалось только одно, она радуется встрече Нового года как маленький ребенок – искренне и с надеждой на чудо.

– Да, мам. Погода сегодня устроила праздник. Можно будет в мангале зажарить мясо, с дымком, а не как в прошлом году в духовке.

– Главное проследить, чтобы соли в меру положили, – усмехнулась тетя Настя, вспомнив прошлый Новый год.

И в принципе все бы было ничего, пусть и на улице была жуткая пурга и мясо из духовки, без ароматного запаха дыма ничего плохого, но дядя Коля так щедро посыпал маринад солью, что мясо пришлось заедать салатами, хлебом и запивать чем только возможно было запить, всем, что попадалось под руку. Повторения, естественно, никто не хотел. Все насытились пересоленным мясом с первого раза.

– Да уж мам! Дядь Колю после того раза страшно подпускать к мясу.

– Где Генка-то? Мы случайно ничего не напутали?

– Вон он едет. Пошли мам.

Выйдя из машины у универсама, Маша запустила руку в карман. Зашуршали обертки от конфет. До сего момента Маша прогоняла от себя все ненужные в предпраздничный день размышления. Но тут на нее как-будто нахлынуло и одна мысль страннее другой стали прилетать ей в голову неизвестно откуда. И что самое интересное Маше неожиданно понравилось размышлять на столь философскую, отдаленную от суетливой реальности мира тему. И пусть, что скоро Новый год, поразмыслить о чем-то совсем личном и не новогоднем можно в любое время.

"Как все-таки странно, что именно я нашла баб Марусины деньги. Интересно, а если бы их нашел кто-нибудь другой, он бы вернул их? Да-а-а… А вот когда я в следующий раз найду деньги и главное сколько? О, нет! Что опять за странные мысли? С чего это я решила, что обязана что-то найти? Но, с другой стороны… Да я же просто подумала, что пять рублей это ничтожно мало. Потом эти сто рублей, будь они неладны. А теперь… Да какая разница сколько! А что если мне продолжать в том же духе и дальше. Ну, вот если я найду несколько тысяч, то я ни в коем случае не должна их присваивать себе. Так, что ли получается? Тогда я отдам эти деньги кому-нибудь, кому они действительно нужны, а сама буду ждать увеличения суммы. Но если я потрачу деньги на себя, значит, игра будет окончена. Ну, о чем я думаю вообще!.. Машенька, какая еще игра? И главное с кем это я собралась играть? С удачей, с жизнью, с судьбой в конце-то концов? Ой-ей-ей-ей… Как глупо и несерьезно с моей стороны. Ведь нельзя же заключить договор с судьбой, при соблюдении всех пунктов которого ты получаешь джекпот. Да и что за джекпот? Деньги? Миллион, два, десять, пятьдесят? Да и всегда ли внезапные деньги приносят счастье? Да что за ерунда какая лезет в голову! Какие еще миллионы, это ведь не случайно оброненная баб Марусей тысяча…"

– Маш! Маша! – Маша, словно резко проснувшись, уставилась на маму круглыми, широко распахнутыми глазами. Растерянно хлопая ресницами она пыталась понять, о чем идет речь и что от нее хотят.

– Да, мам? – Маша попыталась наводящими вопросами выведать, в чем суть обращения к ней.

– Маш, вот посмотри, стоит еще немного подкупить вот этих конфет?

– Мам, мне кажется конфет у нас предостаточно. Плюс еще Гавриловы сладостей привезли.

– Ты права. Давай тогда берем все, что действительно надо и поехали домой.

– Замечательный план! Мам, а где все-таки встречать будем?

– Я считаю, что нужно встречать у нас.

– Логично, прошлый раз мы ходили к дяди Коли на шашлыки, а теперь пусть наоборот.

При упоминании того неудавшегося мяса, тетя Настя с оханьем выдохнула воздух, тем самым дав понять дочери, что тот Новый год будет вспоминаться ими еще многие годы.

Когда ехали домой, Маша успела прокрутить в голове еще одну мысль, от которой ей почему-то сделалось не по себе. Потом она еще удивлялась, как это сразу до этого не додумалась.

«А я же ведь никогда ничего не находила! Мне просто никогда не везло… Странно, как это я в последнее время умудряюсь деньги находить? Очень странно…»

И вот праздничный стол накрыт, суета ушла на второй план. Наступила стадия всеобщего расслабления и наслаждения приятными моментами новогоднего праздника. Обменявшись традиционными небольшими подарками, все уселись за стол.

– Что ж предлагаю проводить старый год. Хоть он и был хорошим, но уже подошел к своему завершению, – с серьезным видом произнес дядя Коля. Но вот как раз эта самая серьезность и вызвала у окружающих улыбку на лицах.

– Коль, ты про ремонт что ли? – подхватил дядя Андрей.

– Андрюш, не только. Но хотя и это тоже.

– За старый год! – подхватила тетя Галя.

И над столом встретились бокалы с шампанским, под веселый гомон всех здесь собравшихся.

– Ген, ты куда? – прокричала тетя Галя.

Генка вышел из комнаты и, по всей видимости, стал куда-то собираться.

– Я сейчас, – послышался его немного возбужденный голос, – Маш можно тебя на секунду?

Маша вышла из-за стола в полном недоумении. Что это Генка задумал?

– Маш, я сейчас отъеду ненадолго. Скажи, если кто спросить, что я сейчас подъеду.

– Но ты же выпил? Куда ты собрался?

– Маш, – Генка серьезно посмотрел на сестру, – я сейчас. Это скажем такой сюрприз. Только ты никому ничего не говори. Ты ничего не знаешь.

– Я и так ничего не знаю, – Маша внимательно смотрела на Генку, машинально в голове склеивая между собой все последние странные факты из его жизни. Некие тонкие догадки зашевелились у нее в мыслях, но Маша не стала давать дальнейший ход фантазии. И только спустя пятнадцать минут она немного пожалела, что не довела до логического завершения свои мысли. Ведь направление было выбрано совершенно верно.

Хлопнула дверь, в прихожей послышалось шебаршание и какая-то суетливая возня. Тетя Галя вскочила с места, но Маша жестом остановила ее. Осторожно присев тетя Галя не сводила глаз с дверного проема. Гавриловы заволновались, Маша подхватила волнение волнами исходящее от них и заерзала на стуле.

Наконец-то в комнату вошел Генка, глаза его были опущены, его слегка потрясывало. Рядом с ним стояла стройная, если не сказать что худая белокурая девушка. Он держал ее за руку и то сжимал, то разжимал ее длинные белоснежные пальцы. Девушка улыбалась, и вполне себе уверенно смотрела на окружающих. Может она и волновалась, но очень умело скрывала это. Или же Генка переживал сразу за двоих?

– Мама, папа и все мои родные – это Настя, моя девушка, – Генка поднял голову в потолок и чуть слышно произнес, – Господи, как же все это волнительно.

Маша и сидевший всех ближе к выходу ее отец расслышали Генкины эмоции и дядя Андрей поспешил на выручку.

– Да вы садитесь! Вот, пожалуйста! Настенька, – обе Насти тут же устремили свой взгляд в сторону дяди Андрея, который произнес имя ласково и по-свойски, – принеси еще одну тарелку и бокал.

Тетя Настя ловко выскочила из-за стола, другая же Настя не переставала растерянно хлопать глазами, то поднимания длинные накрашенные ресницы, то медленно их опуская.

Тетя Галя сидела ни жива, ни мертва. От такого неожиданного поворота событий у нее закончился весь словарный запас. Она, конечно, подозревала, что неспроста Генку последние месяцы так тянуло в Самсоново, вроде как медам ему там, то есть тут, было намазано. Но под Новый год, такое знакомство с потенциальной невесткой повергло ее в полнейший шок. Подозревать и видеть собственными глазами воплощение своих догадок две совершенно разные вещи.

Дядя Коля сидел с более адекватным видом и в принципе был готов к диалогу. Маринка, что все время сидела в своем телефоне оценивающе уставилась на Настю. И было совершенно не понятно, то ли Марине совсем не понравилась девушка брата, то ли она еще решала, как к ней отнестись и поэтому сидела с таким сложным выражением лица.

Генка внимательно, но с ужасно сильным внутренним волнением смотрел на родителей. Всех больше его волновало, что скажет его мать. По отношению к отцу он был более или менее спокоен. Еще ему не давала покоя большая оплошность, которую он допустил. Как он мог совсем не подготовить родителей к знакомству заранее? Если же дядя Коля всегда был рассудительным и неспешным, то тетя Галя отличалась в определенные моменты жизни излишней эмоциональностью. И теперь Генка сидел и гадал, а заодно и надеялся на чудо, что все обойдется без потрясений. Но пока его мать все еще молчала, а Генка не переставал подергиваться от каждого шороха.

– Ну, что же мы так и будем молчать? – заговорил дядя Коля, – Ген, а что это ты не представил Насте, кто здесь кто? Я отец этого молодого человека – дядя Коля, это его мать – тетя Галя.

Тетя Галя, кажется, была не очень довольно «тетей Галей», но своего недовольства, от волнения не заметила и сама.

– Вот я дурак! – отчаянно завопил Генка.

– Я рада с вами познакомиться, – произнесла девушка, легонько улыбнувшись и путано гуляя взглядом по окружающим.

Первые несколько минут она смотрелась более уверенно, а теперь как будто оттаяла с мороза, растеряла в теплой комнате весь свой боевой настрой.

Тетя Настя принесла столовые приборы и аккуратно положила их возле девушки. Та машинально поправила светлую косу рукой, хотя праздничная прическа у нее была в полном порядке и продолжила дальше смотреть на дядю Колю, с которым у нее уже получилось связать пару слов.

Маша тихо сидела на своем месте. Она меньше всех удивилась Генкиному сюрпризу. Тем более что Настя Иванова, что была на год старше Маши была для нее самой что ни на есть обыкновенной девчонкой. Ну, училась та в одиннадцатом классе, следовательно, собиралась поступать в институт и что с того? Да и внешность была у нее заурядная. Немного вытянутая форма лица, пропорционально удлиненный нос, светлые серые глаза, светлые тонкие брови и окрашенные в белый цвет длинные волосы. Сама довольно высокая, определенно, благодаря тому, что худая. Такой обман зрения.

– Настя тебе чего? Оливье? А может с курицей и ананасами? – поинтересовалась тетя Настя.

– Если можно селедку под шубой.

Тут наконец-то нашелся Генка.

– Теть Насть, давай я сам. Мам, а вы чего все сидите, ничего не едите? Насть, тебе шампанского, какое будешь это или это?

– Это, – опять посмелела девушка, украдкой поглядывая на Генкину мать.

«Шампанское!.. Самогонки ей налейте!..» – злобно подумала Марина, сверкнув глазами по Настиному лицу.

Но общее напряжение за столом стало понемногу спадать. Завязался легкий, ни к чему не обязывающий разговор. Все понемногу расслабились, Марина опять уставилась в телефон, только изредка его покидая, а Маша нечаянно погрузилась в свои мысли.

"Генка, Генка… Значит, Настенька тебе понравилась… Интересно, как там сейчас Макс? Фу, какие глупые мысли мне лезут в голову! Он там прекрасно, я даже и не сомневаюсь в этом. Вот и фиг с ним! Тоже мне удача встретить такого высокомерного типа на своем пути. Удача… А кстати, мне сегодня вполне себе повезло. Если не считать, что деньги пришлось вернуть. Ну, а как же здесь было поступить иначе? Да, ну ни как! Чего об этом зря думать. Зато баб Маруся не расстраивается больше, а то охала и ахала бы еще целую неделю. А может, это судьба меня так испытывает? Подкинула мне деньги и ждет, как я поступлю. А уж от моих решений, будет действовать дальше. Ох!.. Что за ерунда лезет в голову! Опять судьба, опять какие-то никому не видимые кроме меня игры. Да разве вообще может такое быть? Скорее всего это череда совпадений. Да целых сто процентов! Или же нет?.. Что здесь все-таки не так. Допустим, каждый раз сумма моей находки будет увеличиваться. Пусть я даже найду кошелек набитый долларами и оставлю его себе. Но это получается какой-то скучный результат. Какой-то неправдашний финиш. Какое нехорошее слово – финиш! Как-будто все, чуть ли не конец…"

Тень грусти навалилась на Машу. Надо же было из ничего так себя накрутить. Маша уселась поудобнее на стуле. Чтобы вновь почувствовать праздничное настроение нужно было что-то незамедлительно предпринять. Маша отряхнула остатки задумчивости и взялась в руки бокал.

– Машк, может ты нам какой-нибудь тост скажешь? – лукаво улыбаясь, подсудобил ей Генка.

Все постепенно отвлеклись от своих разговоров и уставились на Машу. Она сидела с серьезным и совершенно не праздничным видом, вообщем совершенно не вовремя задумалась о своей мистифицированной денежной истории.

– Че пристаешь к людям? – тут же нашлась Маринка.

– Марин, все нормально, – Маша покрутила бокал, задумчиво разглядывая мелкие пузырьки в шампанском, которые медленно один за другим подымались на поверхности и исчезали, а потом произнесла тост, – каждый человек мечтает о чем-то своем. У каждого из нас есть свои цели, свои мечты. Бывают такие в жизни моменты, когда очень хочется, чтобы судьба была к нам благосклонна и именно сейчас помогла нам, выстроив заведомо верно цепочку событий, которые непременно приведут нас к нашим, новым вершинам, откроют нам новые горизонты возможностей. Так что родные мои за удачу, за джекпот судьбы.

– Машенька, какие замечательные слова! – восхитилась сказанным тетя Галя.

– Доченька просто прекрасно! – не найдя больше слов пролепетала тетя Настя.

– Не наливайте ей больше, – нарочито пренебрежительно бросил Генка. И тут же получил легкий шлепок в затылок.

Настя поджала губы и, вытаращив глаза, укоризненно посмотрела на Генку.

– За что? – не понял тот.

– Маша, просто замечательный тост. За джекпот судьбы! Пусть нам всем повезет по-крупному!

Маша было несколько странно и непривычно слышать именно от Насти эти слова, но она никак не показала, что чему-то удивлена или чего-то не ожидала.

Машины слова понравились всем присутствующим за столом. Каждый нашел в них что-то для себя. А уж Настя, Генкина девушка, была вообще в полном искреннем восторге, будто никогда в жизни ничего подобного не слышала. Маше даже, но секундами позже, показалось, что она переигрывает. В полную искренность ее чувств Маша не верила. Слишком много эмоций.

– Какая у нас собралась замечательная молодежь! – воскликнул дядя Коля, – все такие умные, красивые!

Марина искоса посмотрела на отца. Она не понимала его радости. Что тут может быть замечательного, если за семейным столом сидит какая-то незнакомая, чужая девка и так нагло всем улыбается. Чем больше Марина давала ход своим мыслям, чем чаще смотрела на Настю, тем ей все больше хотелось встать с места, закричать и выгнать, в конце концов, ее из дома, ну или же на крайний случай самой куда-нибудь убежать.

Маша, которая разговорилась с отцом и Генкой, вдруг бросила внимательный взгляд на Марину. Ей сразу же не понравилось, с каким озабоченным, невеселым лицом та сидит. Догадавшись откуда столько негатива скопилось у сестры, она решила прервать вполне себе интересный разговор про забавные и порой смешные истории из жизни рыболовов и, обратившись к Марине отозвала ее на улицу, вроде как свежим воздухом подышать.

– Марин… – но та не стала ждать, что скажет ей Маша.

– Машка, да чего он ее сюда припер!? Или он вправду влюбился в эту облезлую кошку? – Марина нервно жестикулировала руками, ее глаза бегали из стороны в сторону.

– Марин, мне кажется ты все преувеличиваешь…

– Я!?.. что я преувеличиваю? Мне насколько ты знаешь, не разрешили встречать Новый год с друзьями, а Генка привел эту и ему видите ли все можно?

– А ты не подумала, что Генка в нее влюблен и она ему не простой человек с улицы.

– Что? Машка, о чем ты? Ты видела ее. Вся крашена перекрашена, нос большой, худая как не знаю кто…

– Марин, ты перестанешь или нет? Давай спокойно поговорим и не будем друг другу портить новогоднее настроение.

Марина отвернулась, кажется, переходный возраст только сейчас дал о себе знать.

– У меня уже нет никакого настроения.

– Марин, давай так. Ты сейчас не будешь делать поспешных выводов. В конце концов, мне самой эта Настя на первое впечатление не так ни сяк. А уж чтобы понять, что она за человек надо время.

Почему-то Маша не сказала Марине, что была знакома с Настей. Возможно, она просто не захотела раздувать эту тему еще больше.

– А потом будет поздно! Она женит на себе Генку, родит ему ребенка, нет двоих детей, и не факт, что от него и все!.. Братец влип на всю свою оставшуюся жизнь…

– Маринка! Ты меня злить начинаешь. Ты совсем что ли не слышишь меня!? Пойдем, пройдемся по улице, молча.

А про себя добавила: "Может мозги немного проветрят, а то как бы ерунды какой не натворила…"

Девочки шли в полном молчании. Маринка дулась на весь белый свет и непременно считала, что все сегодня специально настроились против нее, особенно Генка. Она-то ведь думала, что знает своего брата как свои пять пальцев, и все его участившиеся поездки в деревню списывала на его учебу. Мол, надо Генке какие-то детали для компа найти или там, в деревне, можно спокойно отдохнуть и подумать, или же Генка познакомился с некто, кто так же великолепно разбирается в программировании и сдружился с ним. Вообщем, любую несуразную небылицу она бы сочла за правду, но только не мамины догадки, что у Генки появилась девушка. Почему-то Марина ни в какую не верила в такую возможность.

– Да что бы Генка да с девушкой, да что за небылица вообще! Он же из дома не выходит, с людьми не общается, как крот в своей норе! – говорила она маме, как только та начинала заводить на данную тему разговор.

А теперь оказалось, что она во всем ошибалась и думала не правильно и Генку, значит, совсем не знает, а еще сестра называется. Как, как она могла упустить, не заметить, такое кардинальное изменение вещей в природе. Она же что, не видела даже как Генка с глуповатым лицом то и дело строчит кому-то эсемески? Ну и дурочка… Все, буквально все всё видели и обо всем догадывались, а у нее ума не хватило. Правду сказала ей одноклассница Катька во время их очередной ссоры на перемене:

– Глупая ты девка! Совсем безмозглая! Хоть бы крестиком вышивать научилась, все радость была бы для матери.

Маринка тяжело вздохнула, Маша искоса посмотрела не нее, но ничего говорить ей не стала. Уж лучше промолчать, может все-таки утихомириться немного…

– О… девочки! Куда это мы идем? – напротив Марины и Маши выросли два высоких парня. Один худощавого телосложения, второй более плотного, по-видимому, старше худого на несколько лет.

– А вам-то какое дело? – огрызнулась Марина.

– И вас с наступающим! – наигранно улыбнулась Маша, резко развернулась и потянула Маринку за руку.

– Вас тоже красавицы! – прокричал тот, что был помоложе.

Видимо парней эта встреча позабавила, а вот девчонки были в напряженном состоянии. У них эта странная парочка не вызвала никакого доверия. Понаехали всякие разные на Новый год и шарахаются по улицам!

– Что им нужно было? – подходя к дому, но все равно шепотом, спросила Марина.

– Да ничего, – довольно громко произнесла Маша, Марина вздрогнула, за что тут же вновь разозлилась на себя, – Новый год. Они уже достаточно выпили и поэтому так на нас среагировали. Им лет по тридцать или около того, так что в женихи они нам точно не годятся.

– Машка, если ты соберешься замуж за тридцатилетнего мужика, то я пожалуй смирюсь с Генкиным выбором, – задумчиво произнесла Марина.

В ее словах Маша не уловила ни грамма логики. Но что-то заставило Машу задуматься и она спросила:

– А при чем тут Генка?

– Да не знаю. Наверное, если уж ты умный и рассудительный человек соберешься замуж за взрослого дядю, то Генки тогда все будет простительно.

Маша трактовала для себя ее словах следующим образом: если уж ты поведешь себя неразумно, то Генкина выходка будет тебе в подметки не годиться.

"Вот уж обнадежила сестренка! С какой это только радости я соберусь замуж за взрослого мужчину! Что все-таки в голове у нее твориться? Такая ерунда! Да пусть уж лучше думает о ерунде, чем заводиться с пол оборота на пустом месте. А то чего доброго и праздник запросто испортит."

– О, сестренки! – вывалился на крыльцо развеселый и счастливый Генка, – Где же это вас так долго носит?

– Воздухом дышать ходили. А ты, я смотрю, испугался, как бы новый год без нас не встретить? – подзадоривала его Маша.

– Машенька, что за такое? Марин, а ты чего какая хмурая? Словно тебе завтра к семи в школу.

Генка подошел к Маринке и приобнял ее.

– Да так.. Просто нас напугали два каких-то мужика, – начала Маринка, хотя, по правде сказать никакого страха у нее внутри и в помине не осталось. Да и не было его, так легкое волнение. Да и все негодование, которое она испытывала из-за появления Насти враз испарилась и Марина уже сама удивлялась себе, что несколько минут назад была готова разругаться с Генкой в пух и прах.

– Какие два мужика? – не понял Генка.

– Не знаю. Видимо тоже решили просто прогуляться.

– Ну, все, все! Хватит уже, грустит. Пойдемте скорее в дом. У дядь Андрея Кукушкина… ой, Маш, у твоего бати, – Маша снисходительно улыбнулась и легонько покачала головой, – намечается интересный тост. Он только и ждет когда вы придете. Уже от нетерпения лопается, а вы все шляетесь где-то.

Генка буквально затолкал девчонок в дом. Хотя они и сами уже нагулялись и собирались погреться. Новогодняя ночь выдалась достаточно морозной, небо было сплошь усеяно яркими звездами, а с запада нет-нет, да и задувал бодрящий освежающий ветерок.

– Ну, наконец-то! – заговорил Машин отец, – во-первых, вот ваши подарки, которые принес дед Мороз, пока вас не было, – все трое тут же разобрали пакеты и, чуя продолжение, поспешно поставили их в сторонку, – а во-вторых, мы хотим пожелать вам, наши любимые дети, чтобы в следующем году у вас все было хорошо, чтобы учение вам не было в тягость, а на пути встречались только хорошие добрые люди.

Всем понравились слова дяди Андрея, пожелания были искренние хорошие, но в душу к Маше так не вовремя закрались смутные сомнения, что-то ей не верилось, что весь год человеку могут попадаться на пути только добропорядочные люди. Нет, Маша была позитивным человеком, но в такого рода чудеса не верила. Ей казалось, что обязательно и найдется кто-нибудь, кто тебе позавидует, подумает о тебе что-то плохое, сделает что-то не так, в угоду себе и в ущерб тебе, пусть даже не нарочно. Просто так устроен мир, не бывает ничего идеального в нем. Если только на какие-то мгновения…

Но на ее лице была лишь радость, милая улыбка, глядя на которую ее отец невольно умилялся: "Какая же Машка у меня красавица!"

И тихонечко, незаметно промчалось время за новогодним столом. Стрелки часов подкрались к двенадцати и… Новый год! Какие-то секунды и следующий год. И вроде бы все вокруг осталось абсолютно таким же каким и было, а год уже другой.

Праздник закончился. Наступило первое января, а затем второе, третье… Новогодние каникулы спешили заканчиваться. Уезжать учиться ни Маши, ни кому бы то ни было еще естественно не хотелось.

За все, почти две недели, Маша лишь перекинулась парой эсемесок с Викой и получила поздравление с новым годом от Кати, которая тоже училась вместе с Машей на бухгалтера. Но очень хорошо, что погода стояла зимняя, без оттепелей, и пруд за селом, который скорее был похож на очень большую лужу, замерз. Для купания пруд не годился, летом воды в нем было мало, глубина чуть больше метра в самой середине водоема и к тому же к нему частенько забредало стадо коров, чтобы попить и искупать в его заросшей водорослями воде ноги, а еще постоять немного в тенечке, который образовывали старые толстые, но ненадежные кроны ивняка, что рос по всей линии берега.

И вот местная молодежь, школьники, что постарше в один прекрасный зимней день решили расчистить заваленный снегом лед и на катке выплескивать свою неуемную энергию. А через несколько лет местный житель дядя Миша, что пребывал на заслуженном отдыхе, несколько лет назад он вышел на пенсию, сделал четыре лавочки по берегам пруда-катка.

Маша с наслаждением катилась вперед, по блестящему на солнце льду. Кроме нее на катке, резвилась небольшая компания ребят школьников из младших классов. Весь народ только еще начинал медленно подтягиваться к месту всеобщего развлечения. Вот на горизонте показалась, судя по всему влюбленная парочка. Они шли как можно ближе друг к другу, держась за руки. Их радостные лица сияли на одной яркой волне вместе с солнцем. Маша призадумалась. Надо же ведь, когда-то, то есть совсем недавно она мечтала вот так прогуливаться вместе с Максом.

"Дааа… Вот как оно бывает. Все-таки Макс оказался типичным недоразвитым идиотом! Как можно было ему верить? Фу!.."

Теперь Маше казались до нельзя нелепыми и глупыми свои же собственные мечты. И даже стало стыдно пред самой собой. Но, все же, что-то теплое и неясное по отношению к Максу у нее в душе осталось. И это что-то время от время портило ей настроение. Умом она прекрасно понимала, что вроде бы ничего серьезного у них и не было. Она даже не могла хотя бы на минуту посчитать его своим парнем и, в принципе-то и обижаться, тогда получается было не на что. Да она и не обижалось, просто неприятное чувство, будто кто-то посягнул на что-то ей дорогое и попытался это что-то уничтожить, растоптать. Но у него не получилось, не вышло. А нехороший осадок остался.

И тут же непонятно зачем всплыл в памяти, словно пузырь воздуха на поверхность воды, забытый момент из школьной жизни. Была весна, на территории школы проводили субботник. Маша вместе со своим классом согребала сухие листья и ветки в липовой аллее, что тянулась от заднего двора школы до проезжей части. Ее окликнул, учитель английского языка, ему нужно было помочь подержать мешок, пока он будет запихивать в него весь собранный в ведра мусор.

Быстренько управившись с мусором, Маша направилась в почти опустевшее здание школы. Только у начальных классов в этот всеобщей день уборки как обычно шли занятия. Маше, наработавшейся на непривычно жарком весеннем солнышке нестерпимо хотелось пить. Спасительный пластмассой стаканчик с водой был осушен в одно мгновение. Определенно Маше стало легче, да и приятная прохлада каменных стен с удовольствием впитывалась ее телом. Маша была на полпути к холлу, за которым шла входная дверь, как вдруг ее сзади кто-то окликнул по имени. Она обернулась. Сердце тут же бешено заколотилось, к щекам прильнула кровь, а в горле опять все пересохло, будто и не было того стаканчика воды.

Самодовольно улыбаясь, засунув руки в карманы, перед ней стоял одиннадцатиклассник Сашка. Он уже довольно долгое время привлекал Машино внимание. Озорной веселый, с бойким характером, приятная улыбка, которая обнажала ровные белоснежные зубы, подвижные с огоньком в зрачках глаза.

– Устала? – бросил он.

– Немного, – призналась Маша.

– Пойдем, посидим. На лавочке, – легко предложил Саша.

Маша двинулась назад, вглубь коридора, не в силах отказаться от столь соблазнительного предложения. Добравшись до лавочек, что стояли в небольшом холле, некоем расширенном конце коридора, который, кажется, специально сделали, чтобы детям на перемене было, куда выйти из класса, немножко побегать, отдохнуть от занятий.

– А ты чего не на субботнике? – спросила Маша, тут же вспомнив, что одиннадцатый класс освободили от уборки в связи с чем-то там.

– К экзаменам готовимся, – деловито сообщил Саша, приземлился на лавочку и, похлопав ладонью о свободное местечко, взглядом пригласил присесть Машу.

Маше было неловко, она чувствовала себя не в своей тарелке. Но Саша же ей давно нравился. И как сейчас можно было упустить такую возможность?

Маша неуверенно присела рядом. В голове образовался некий вакуум. Щеки покраснели, горя огнем и Маша это прекрасно чувствовала и это ее очень злило и хотелось сию же секунду оказаться где-нибудь в другом месте, неважно где. Только бы Саша не увидел ее волнение, ее разгоряченные щеки и спутанную, от отсутствия каких-либо мыслей в голове, речь. Слишком неуклюжей она вдруг показалось себе и стало жутко обидно за себя.

Естественно, от Сашиного внимания не ускользнуло дикое волнение собеседницы. Он видел, что ее всю чуть ли не потрясывает и сам неведомо зачем потянулся к ней. Он всего лишь хотел привести пару минут в компании симпатичной и умной девчонки, отдохнуть от бесконечных занятий, переброситься парой слов не о чем. И тут вдруг он увидел совершенно иную реакцию на его слова. Похоже, Маша была в него влюблена или же она такая скромная, что будь на его месте какой-нибудь другой парень постарше ее, она повела бы себя так же.

Но в принципе это было уже и не важно.

Маша не понимала в тот момент, что происходит или же уже произошло. Все потерялось, смешалось. Но совершенно неожиданно, словно кто-то резко отдернул ее за руку она вскочила с лавочки словно ошпаренная.

Саша непонимающе вытаращил глаза, кажется, часть дикого взбудораженного Машиного состояния передалось и ему.

А Маша, пристально впившись в него глазами, мгновенно, словно по чей-то команде развернулась и пустилась полубегом по мрачноватому коридору. Скорее на улицу! Скорее! Скорее!

Маша снисходительно улыбнулась, смотря на ту картинку из прошлого с высоты прошедших лет. Совершенно глупый поцелуй и глупое поведение и вся ситуация отчаянно глупая. Ну и пусть!

Потом, после столь драматично-неромантичной сцены Маша весь оставшейся субботник ходила словно в тумане. До нее только после нескольких повторений доходили слова окружающих и вообще хотелось поскорее забыться, будто бы и ничего и не было вовсе.

Маша опять улыбнулась, выпустив из-под лезвия коньков ровную волну раскрошенного льда. На гладкой холодной поверхности осталась свежая прочерченная полоса. Лавочка была свободна и Маша с удовольствием присела отдохнуть.

Потом она видела Сашу только еще один раз на школьной торжественной линейке, посвященной празднику Последнего звонка. Он улыбался, был счастлив и в то же время грустновато-задумчив, особенно когда обстановка вокруг, будь то трогательная речь учителя или напутственная песня ученицы десятого класса. Но что ж, все же школа оставалась за плечами, уходила в прошлое, в воспоминания детства, да и мысли о дальнейшей своей судьбе наверняка кружились в голове. Как же тут не задуматься? Как же тут не загрустить?..

На Машу, он само собой не обратил и малейшего внимания, а Маше же смотрела на него уже другими глазами. Да и смотреть-то, если честно не особо хотелось.

Вот такой странной и быстро закончившейся оказалась Машина первая любовь, если, конечно же, всю эту историю можно было так назвать. Но, тем не менее, первые новые волнительные чувства, первые попытки наладить контакт с противоположенным полом. И довольно сомнительно утверждать, что у кого-то в возрасте пятнадцати лет все было идеально гладко.

Глядя в чистое голубое небо, Маша вдруг поняла, что на сегодня уже накаталась всласть. Достав телефон, она посмотрела на время. Ну конечно, уже почти три часа она нарезала круги по пруду. Все, пора идти домой пить чай!

Маша со смешанными чувствами подъезжала к городу. На горизонте замоячала гряда многоэтажек. Машин на дороге стало существенно больше, чем на всем остальном уже минувшем пути. Дыхание постоянного движения и вечной спешки куда-то так и проникало со всех сторон в теплый салон, безжалостно дотрагиваясь до каждого проезжающего. И каникулы прошли хорошо и остались хорошие впечатления, такое приятное, греющее душу послевкусие. Но что-то неуловимое, немного грустноватое монотонно подвывало внутри, не давая спокойствия.

Генка вел их, то есть Гавриловых, семейную реношку ровно и по мере возможности перестраивался в тот ряд, где автомобилей было хотя бы немного, но меньше. Кажется, назревала пробка. Не самое приятное времяпровождение. Но что же теперь?..

Генка ехал и думал. Хотя меньше всего на свете ему сейчас хотелось именно думать. Он как-то совсем неожиданно для себя поссорился с Настей. Вот так вот, буквально на пустом месте, слово за слово и все.

– Ах, значит так! Значит, тебе наплевать, кто мои друзья! Значит, тебе и на меня наплевать! – быстро, словно подожженная свечка, вспыхнула Настя.

– Да пойми же ты! Ты мне далеко не безразлична! Но я не могу по первому же зову бежать и помогать всем твоим многочисленным друзьям. А если они в следующий раз норкоты нанюхаются? Ты что мне предложишь за ними ехать в ментовку?! – выпалил на одном дыхании Генка.

Он и сам себе удивился, откуда в нем взялось столько несдержанности и злости. Но только одно упоминание о легкомысленных подростках, которые по своей глупости угодили на машине в кювет и ждали, словно должное, что он приедет и их оттуда вытащит и все только по тому, что так сказала Настя приводило Генку в жуткое рассерженное, гневное состояние и реально поднимало ему нервы.

– Ген, может, хватит? – решилась заговорить Маша.

– А что ты мне предлагаешь делать? Может мне еще идти и попросить у нее прощения?

– Не стоит. Тебе отвлечься нужно.