Мотылёк

1.

Пламя привлечет своего Мотылька...

Быть сексуальной игрушкой — полный отстой. А быть товаром, который продают из рук в руки — еще больший отстой. Эту аксиому не способны изменить ни внешность потенциального клиента, ни его привычки. Будь он хоть сто раз красивый и молодой, или просто обходительный, или же наоборот — полный моральный урод, жизнь безвольной куклы всё равно в конечном итоге просто уничтожит тебя.

Обычно, этот необратимый процесс начинается изнутри: чувства и эмоции буквально выжигаются, гордость погибает, и ты просто перестаешь быть человеком. Отныне ты — всего лишь инструмент для достижения чужого сексуального удовольствия.

Лучшее, что может с тобой произойти — это если твой клиент окажется без экзотических извращений. Ну, скажем, тебя не будут бить, прижигать твою кожу или топить. Встречаются и такие типы. Не завидую тем девочкам, которые попадали в руки к настоящим садистам. Как правило, потом о таких «куколках» мы ничего и никогда больше не слышим, а эти больные ублюдки снова приходят за новой порцией свежей крови. Остальным же только то и остается, что судачить о том, куда же пропали те бедные девчонки.

Я неоднократно благодарила высшие силы за то, что меня взяли работать обычной официанткой. Но если так посудить, то я всё равно достаточно тесно была связана с миром похоти, садизма, извращений и грязных денег. Весь наш персонал жил под одной крышей, правда «товар» в правом крыле, такие как я — в левом. И всё же мы контактировали между собой, когда это было возможно. Среди девочек-куколок у меня была одна-единственная подруга. К счастью, ей всегда везло с клиентами, и среди конкуренток она была самой сильной и самой востребованной. Именно Амис мне и рассказывала обо всех тех ужасах, что происходили вокруг.

Поначалу было безумно страшно, затем я как-то незаметно привыкла, но мороз всё равно бегал по коже, когда Амис рассказывала очередной неудачный случай, что произошел с девушкой из ее окружения. Это было печально, но все мы люди подневольные и вынуждены были подчиняться нашему начальнику — Блэйку. Каждый, кто работал на него начал заниматься этим не от хорошей жизни, некоторые, в том числе и я, должны были отработать долг. Блэйк однажды спас меня. И вот я официантка в его борделе. Но это в разы лучше, чем быть живим товаром.

Сегодняшний день был таким же, как и все предыдущие. Днем обычное обслуживание клиентов: выпивка, закуски, десерты, а вечером подтянутся уже те, кто сюда приходит не набивать свой желудок.

Я всегда работаю нон-стоп, так как любое увиливание от прямых обязанностей неизбежно приводит к наказанию. Например, тебе могут не дать ужин, воды или спать. В худшем случае — разбитое лицо, но такое случается крайне редко.

Ноги болят постоянно и поясницу иногда ломит так, что слёзы на глазах наворачиваются. Для своих восемнадцати лет я была очень худая, поэтому часто болела. Хотя чего еще можно ожидать, когда ты регулярно недоедаешь? Блэйк не привык баловать персонал деликатесами. Тарелка супа — утром, тарелка супа, но с куском черного хлеба — вечером. Я и так от рождения была миниатюрного телосложения, а без хорошего питания вообще непонятно на кого похожа. Единственное, что выдавало мой настоящий возраст — грудь и наличие округлых бедер. Но под униформой, что была на пару размеров больше и это не всегда заметно. Из-за моей природной субтильности Амис прозвала меня Мотыльком. Это прозвище быстро стало моим вторым именем, и теперь каждый звал меня именно так.

Убирая посуду за очередным клиентом, я иногда поглядывала на время. Только четыре часа дня и до ужина еще так далеко. В желудке урчало, но я пыталась этого не замечать. Смена обещала пройти спокойно, никаких важных гостей не намечалось, и я надеялась, что сегодня смогу поесть пораньше. Наивная…

Уже к шести часам началось какое-то внезапное оживление вокруг. Агнес — управляющая и отвечающая за девушек-куколок, что-то активно объясняла нашему бармену. Я продолжала выполнять свою работу, но меня внезапно кольнуло какое-то неприятное предчувствие. Не знаю, с чем оно было связано. Может быть, я в сотый раз за этот год начала заболевать? Мне вдруг стало как-то не по себе, и я с удвоенным желанием захотела, чтобы этот гребаный день наконец-то подошел к концу.

Оттащив грязную посуду на кухню, я перевела дух и вернулась в зал. К счастью, клиентов новых пока не было, и я на пару секунд могла присесть. Хотя если сейчас появится кто-то из начальства, мне придется вскочить и начать лихорадочно искать себе работу. Но я уже не могла двигаться, мозоли на ногах и плохое самочувствие с самого утра просто выворачивали меня наизнанку.

— Мотылек, — обратился ко мне Тео — наш бармен.

— Что? — устало спросила я.

— Тебе лучше заняться залом. Агнес велела проследить за тем, как ты всё здесь вымоешь: пол, столы и окна. Сегодня сюда приедут важные люди.

— Но как мне начать мыть, если тут еще клиенты? И почему раньше нельзя было сказать?

— Не знаю, я передал то, что мне сказала Агнес.

— А что за люди? Прежде никто себя не утруждал такой работой, клиентам было плевать на чистоту помещения.

— Передо мной никто не отчитывался, так что поднимай свой тощий зад, и выдрай этот хлев до блеска.

Вообще Тео хороший парень, но, когда переживает, особо ни с кем не церемонится. Мне ничего не оставалось, как пойти в подсобку за ведром, тряпкой и чистящими средствами.

Вымывая большое окно, что было расположено у свободного столика, я ни на миг не переставала думать о еде. В голове мелькали различные яркие картинки с тарелками салата, жареной курицы, вареной картошки, пасты и бесчисленного количества десертов. Это было просто невыносимо. Надо бы уже привыкнуть к постоянному голоду, но у меня ничего не получалось.

Один из клиентов оставил деньги и ушел. Мне пришлось разрываться между несколькими делами одновременно. Бросив тряпку в ведро, я поспешила забрать грязную посуду со стола. Если я этого не сделаю вовремя, то хуже будет только мне.

2.

Я проснулась лишь с одной мыслью. Мыслью о еде. Вообще постоянно жить с чувством голода — настоящая изощренная пытка. Сначала еще можно хоть как-то контролировать этот беспредел, а потом всё к чертовой матери слетает с катушек. Но если в предыдущие дни мне приходилось довольствоваться лишь тарелкой супа, что никак не облегчало моего положения, то сегодня я была твердо намерена устроить себе небольшую пирушку.

Наспех собравшись на работу, я спрятала две заветные сигареты в лифчик, как это обычно привыкла делать Амис, и поспешила в столовую за своей порцией похлебки. В маленькой комнатушке, где всегда завтракал и ужинал персонал, сегодня было как-то по-особенному шумно. Получив тарелку с едой, я направилась в сторону столика, за которым в одиночестве завтракал Тео. Пожалуй, после Амис он был вторым человеком в нашем борделе, с которым я общалась и имела что-то типа дружеских отношений.

— Что происходит? — спросила я, усевшись рядом.

— Ничего хорошего, — ответил Тео и крепко зевнул.

На часах было ровно пять утра. Двадцать минут давалось на завтрак. Я мысленно прикинула, что мне вполне хватит этого времени, чтобы обо всём расспросит Тео, поесть и отправиться на кухню для переговоров с поваром.

— Жду подробностей, — я принялась наспех поглощать суп, который по вкусу, мягко говоря, был так себе.

— Блэйк жутко бесится из-за того, что упустил влиятельного клиента. По-моему, кому-то уже сегодня даже досталось от него.

— Ничего себе, — я сделала вид, будто ничего не знала, чтобы не подставлять Амис.

— Да уж. Какой-то Лерой Грейсон. Никогда ничего о нем не слышал, но раз Блэйк рвет и мечет, то у этого Грейсона крупные деньги водятся.

— Ничего-ничего. Так ему и надо, пусть немного снизит планку, — я почти доела свой завтрак.

— Агнес обмолвилась, что Лерой зайдет сегодня. Но если и в этот раз никого себе не подберет, то есть вероятность, что его переманят к себе наши конкуренты. Блэйк этого просто не переживет.

— Мне бы их проблемы. Ладно, еще увидимся, — встав из-за стола, я понесла грязную посуду в мойку.

Когда я зашла на кухню наш повар по имени Билл разделывал свежую рыбу. С ним я контактировала исключительно во время работы. Билл был обладателем скверного характера, и никто с ним ничего не хотел иметь общего. Но как бы там ни было, а наш повар прекрасно готовил, жаль, что его еда всегда доставалась только клиентам. Для персонала готовил другой человек, и обычно его стряпня была сделана из остатков продуктов уже далеко не первой свежести.

— Чего уставилась? — спросил Билл, вытащив рыбьи кишки и бросив их в мусорное ведро. — Я сегодня не в настроении принимать гостей. Или говори быстрей, или проваливай нахрен.

Мне было хорошо известно, почему наш повар в последнее время вел себя хуже, чем обычно. Именно этим маленьким козырем я и хотела сыграть.

— У меня к тебе есть одно очень выгодное предложение, — заявила я деловым тоном.

— Можешь даже не начинать, я тебе ничего не дам. Блэйк запретил мне кормить персонал, так что отвали.

— А если я тебе предложу вот это? — я достала из лифчика одну сигарету и продемонстрировала ее повару.

Билл воровато глянул на сигарету, затем на меня. Он любил покурить, и когда у него не было такой возможности, то становился жутко раздраженным.

— И чего ты хочешь взамен? — уже дружелюбней спросил Билл.

— Нормально поесть, — быстро и коротко ответила я.

— Прямо сейчас что ли? — тон его голоса прозвучал растеряно.

— Нет. Вечером, когда я закончу смену, идет?

Повар немного замешкался, будто мысленно взвешивая все «за» и «против». Я прекрасно его понимала, ведь, если мы попадемся, то плохо будет нам обоим. Что-что, а в наказаниях Блэйк знал толк.

— По рукам, — в конце концов, ответил Билл и тут же потянулся грязными руками за сигаретой.

— Э нет. Так не пойдет, — я сделала шаг назад. — Получишь уже вечером.

— Хорошо, — прежняя раздражительность вновь вернулась к повару. — Вали уже отсюда. Не мешай.

После удачно проведенных переговоров можно было смело браться за работу. Правда, нормально поработать мне сегодня никто не дал. Когда я протирала столики ко мне подошла моя напарница Лора. Та еще стерва.

— Мотылёк, у нас крупные проблемы, — заявила она с испуганным видом.

Для меня это было нечто новое. Лора не из тех девушек, которых так просто удивить или напугать. Вчерашнее беспокойное чувство вновь дало о себе знать. Я на интуитивном уровне поняла, что случилось нечто действительно серьезное.

В нашем кафе-борделе собраны те люди, которые в своей жизни повидали много всякой дряни. Кто-то лишился семьи, кто-то в прошлом был убийцей, кто-то напротив — бежал от смерти, а кому-то совершенно не куда было податься. Наша команда, состоящая из отбросов общества, пережила разные времена, каждый был закалён по-своему. Даже взять, к примеру, Лору. Она всего лишь на несколько лет старше меня. Высокая, светловолосая с колючим взглядом темно-синих глаз. Да, эта дама та еще стерва, но таковой ей пришлось стать. Когда она была совсем еще ребенком родной отец над ней жестоко издевался. Потом Лора выросла и зарезала его. Психика осталась навсегда покалеченной. О Лоре я знала лишь со сплетен и мне было действительно страшно услышать все подробности этой жуткой истории. Никогда раньше эта девушка не показывала своих эмоций. Она работала и делала всё, чтобы не дать себя в обиду. Никаких друзей, никаких лишних разговоров. Наверное, так проще, когда ты не привязан к месту, людям, вещам. И вот Лора подошла ко мне и заявила, что у нас крупные проблемы.

Я, конечно, испугалась. Хотя чего еще можно было бояться, если я и так работала на Блэйка Азейнберга? Только этот ублюдок мог стать самым устрашающим кошмаром. Крепко сжав в руке тряпку, я попыталась обуздать свои эмоции. Еще ничего не было известно, но в голове тут же замелькали жуткие картинки, что заставили мороз пробежаться по коже.

— В чем дело? — мой голос прозвучал на удивление твердо.

3.

Я паниковала и находилась на грани дикой истерики. Мне дали ровно час, чтобы собраться. Смешно. У меня никогда не было столько вещей, чтобы собираться целый час. Пять минут, не больше. Зайдя в комнату, я несколько минут просто бесцельно металась из одного угла в другой. За что хвататься в первую очередь я не имела ни малейшего понятия. Вроде бы столько всего уже успела повидать за свою короткую жизнь. Но дурацкое чувство страха всё равно почему-то не атрофировалось. Нет, в отдельных случаях я просто посылала его куда подальше, а но не в этот раз… Не хватило сил.

Мне становилось тошно лишь от одной мысли, что я должна была в скором времени лечь в одну постель с этим мерзким мужиком по имени Калэб. Его похотливый и ненормальный взгляд пугал до трясучки. Похоже, я влипла в такие проблемы, что и злейшему врагу не пожелаешь. Иногда ко мне клеились некоторые посетители, но ни один из них не вызывал такого дикого отвращения.

Впервые за всё свое пребывание в борделе, я повела себя как ребенок, а не как человек, который стремился изо всех сил выжить. Я тупо расплакалась. Мне было так невыносимо оттого, что я не могла взять под контроль свои эмоции. Надо же… При любых обстоятельствах я была стойкой, а тут расклеилась.

Нет уж! Я начала яро вытирать руками слезы, что всё скатывались и скатывались по щекам. Ни черта у этого Калэба не получится. Я не дам себя в обиду, пусть даже не надеется. Может я с виду и похожа на тощую и беззащитную девчонку, но на самом деле это далеко не так. Я умела неплохо драться, умела обращаться с оружием и если ситуация будет патовая, то я могла прибегнуть и к крайним мерам.

Я судорожно собирала свои скромные пожитки в старую сумку и практически с маниакальным упоением думала о том, как расправлюсь с Калэбом, если он захочет причинить мне боль. Это были лишь последствия моей паники, но в тот момент я почти убедила себя в том, что целиком и полностью владею ситуацией.

Внезапно в комнату вошла Агнес. Я уже закинула сумку на плечо и проверяла всё вокруг, чтобы ничего случайно не забыть.

— На выход, — строго скомандовала женщина.

Я глубоко вздохнула и покинула комнату, которая долгое время служила мне убежищем, была моим сомнительным, но всё же домом. Я покинула ее для того, чтобы больше никогда сюда не вернуться.

Агнес провела меня на задний двор, где стоял черный тонированный внедорожник. Я на миг остановилась и крепко сжала ручки своей старой и миллион раз зашитой в разных местах сумки. Еще утром всё было не так плачевно, как сейчас. Я должна была сытно поесть и как нормальный человек лечь спать без удручающего чувства голода. А что теперь? Меня купили и сейчас увезут в неизвестном направлении. Даже с Амис не успела попрощаться, мне бы это в данную минуту не помешало. Как же всё-таки странно был устроен мир: ты не знаешь, когда твоя жизнь кардинально поменяется. Никогда прежде я об этом всерьез не задумывалась, да и времени для философии попросту не было.

Из окна внедорожника показалось мерзкое лицо Калэба. Он улыбнулся мне, и эта улыбка больше была похожа на звериный оскал. Паника, что осела на дне моей души, вновь взбунтовалась, и я невольно содрогнулась.

— Чего стоишь? Иди уже, — подгоняла меня Агнес недовольным голосом.

Я, потупив взгляд вниз, быстро пошла к машине. Мне открыли дверцу, и я заняла место на пассажирском сиденье, где уже расположился мой фактический хозяин. Впереди сидел пожилого возраста водитель, а рядом с ним — Лерой Грейсон. Я немного расслабилась. В холодном спокойствии этого человека я попыталась найти хотя бы толику мудрости. Он никак себя не проявил: ни хорошо, ни плохо, а значит, еще была надежда на то, что Грейсон не допустит безобразия хотя бы в приделах этой машины. Да и Калэб себя вроде бы вел сдержанно. Он изучал документы, в которых мне удалось прочесть свое имя. Это были документы на меня, как и на любой другой товар, который мог потребоваться человеку для комфортной жизни. Внутри шевельнулось что-то неприятное. Вещь. Я была для этих людей всего лишь вещью.

Мы ехали достаточно долго, и с каждым новым километром я чувствовала себя всё хуже и хуже. Может, стоит прекратить весь этот кошмар до того как наступит его основная часть? Просто открыть дверцу и выпрыгнуть. Машина гнала на приличной скорости, так что был реальный шанс разбиться насмерть. Нет, я не могла себе позволить совершить подобное. Слишком многое было пройдено, чтобы так тупо закончить. Смерть — не выход, даже в такой ситуации, в которой я сейчас находилась. Может, меня и трудно назвать самым храбрым человеком, но я никогда не считала себе трусихой, по крайней мере, всерьез. Случались моменты отчаянья и полного бессилия. Я могла плакать ночами напролет, но утром приходилось надевать маску полного безразличия ко всему происходящему и идти вперед. Похоже, со временем эта «маска» стала моим лицом, и я этим не гордилась. Жизнь вынуждала играть по ее жестоким правилам.

Вскоре мы приехали и мое сердце, будто бы провалилось куда-то в желудок. Я замерла на своем месте, словно это должно было меня как-то спасти от неминуемой участи. Внушительных размеров особняк, построенный в стиле хай-тек или как там его правильно называют, подсвечивался со всех сторон. Черно-белые и стальные цвета навивали тоску и безжизненность данного участка земли. Растений почти нигде не было, только пара деревьев и несколько кустов, всё остальное — сплошной бетон и сталь. Я нахмурилась. Еще и эта мрачная погода вежливо приглашала в человеческое сознание депрессивное состояние.

— Выходи, — приказал мне Калэб.

Я схватила свою сумку и вышла из автомобиля. Первое, что я про себя отметила, так это высоченный забор по периметру, который намекал на то, что так просто мне отсюда не сбежать. Где-то у ворот, через которые мы въехали, мелькали фигуры крепких охранников с оружием в руках. Какая-то тюремная колония, а не жилой комплекс.

— Идем, — Калэб уже в привычной для себя манере хватанул меня за руку и повел к дому, будто маленький ребенок, нагулявшись, потащил новенькую игрушку в свою комнату. Несмотря на то, что этот мужик был тощим хватка у него оказалась железной.

4.

Женщину-домработницу звали Хэтти. Пожалуй, она была единственным человеком в этой психушке, который пришелся мне по душе. Вежливая, нежная и с невероятно добрыми карими глазами. Она мне очень понравилась, я буквально на ментальном уровне почувствовала, что такой человек, как Хэтти, меня точно не обидит. Когда ты постоянно работаешь среди бесчисленного количества людей, то понемногу учишься в них разбираться. А я, скорей, не разбиралась, так как это не совсем у меня получалось, а чувствовала. Энергетика Хэтти была такой же светлой, как и ее волосы, подобранные в высокую строгую прическу.

В отличие от Калэба и Джо, эта женщина не хватала меня за руки и не причиняла никакой физической боли. Такое поведение мне казалось даже чуточку странным, особенно, когда ты привыкаешь к совсем другому отношению к себе.

Я сидела в большой белой ванне овальной формы, а Хэтти аккуратно расчёсывала мои уже тщательно вымытые влажные волосы. В воздухе витал приятный аромат лаванды. Да, кажется, это была именно она. Этот запах помог мне немного расслабиться и по-настоящему насладиться водными процедурами. После того, как мои нервы практически весь день были натянуты, словно струны я чувствовала себя абсолютно измотанной. Сил не хватало даже на то, чтобы подумать обо всех тех ужасах, которые меня ожидали в спальне Калэба.

— У вас очень красивые волосы, — внезапно произнесла Хэтти, не отвлекаясь от своего занятия.

— Спасибо, — немного застенчиво ответила я. Мне никто никогда не говорил комплиментов, и я не знала, как именно на них следовало правильно отвечать.

В ванной снова повисла тишина. Она была такой легкой и ненавязчивой, что я не сразу сообразила продолжить разговор. В расслабленном сознании, будто раненой птицей затрепыхалась мысль о том, что Хэтти может помочь мне сбежать из этого места. Я совсем не думала о том, что стоило бы начать издалека или хотя бы минимально подготовить почву. Призрачная надежда молниеносно заставила мой рассудок помутиться. Это было как настоящее наваждение, идея фикс, настоящая страсть. Никогда прежде я не хотела так сильно жить, как в эту самую секунду.

— Вы должны мне помочь, — с жаром заявила я, схватив испугавшуюся женщину за руку, в которой она держала расчёску.

Несколько мгновений, что казались мне вечностью, никто из нас ничего не говорил. Тишина резко перестала быть легкой, теперь она наполнилась свинцом и больно сдавила плечи. Было очень глупо с моей стороны просить помощи у человека, который работал в этом доме. Очевидно же, что никто не станет мне помогать, а может еще и доложит о моих словах. Мне определенно нужно было работать в одиночку, если я еще планировала некоторое время пожить.

— С вами всё в порядке? — с опаской спросила Хэтти, высвободив свою руку из моего цепкого захвата.

— Да, — ответила я, судорожно соображая, что бы мне такого придумать, дабы избежать лишних подозрений. — Мое колено, — я посмотрела на него, огромный синяк оккупировал всю коленную чашечку. — Случайно упала и теперь сильно болит. Видите какой большой синяк? С ума сойти можно. Может быть, у вас какая-нибудь мазь, чтобы ослабить боль?

Хэтти глянула на мою ногу, затем на меня, будто мысленно решая, говорила ли я ей правду. К счастью, мой синяк был настоящим, и это спасло ситуацию. Женщина улыбнулась мне, и я с ликованием в душе поняла, что она мне поверила.

— Что-нибудь придумаем.

После водных процедур меня отвели в спальню, что была размещена на втором этаже. Такой роскоши я никогда еще в жизни не видела. Большая светлая комната, с панорамными окнами, большой кроватью и гардеробной. На полу лежал пушистый ковер кремового цвета, он так приятно ласкал ноги, что хотелось к нему прижаться щекой.

Хэтти усадила меня на кровать и принесла аптечку. Я хотела сама о себе позаботиться, но она не позволила. После пары минут методичного втирания в колено какой-то не очень приятно пахнущей мази я почувствовала, что ноющая боль наконец-то отступила.

— Теперь это ваша комната, — заявила Хэтти, спрятав тюбик мази в аптечку.

— Моя? — я не поверила своим ушам.

— Именно. Одевать вас буду я в те вещи, которые одобрит мистер Грейсон. Когда я ознакомлюсь с вашей диетой, которую составит доктор, я буду приносить вам еду три раза в день. Без разрешения мистера Грейсона вам не положено гулять по дому и на улице. Мистера Грейсона и его брата вы обязаны называть исключительно Хозяином. Правил немного, но, если вы не будете их исполнять — незамедлительно последует физическое наказание. Захотите убежать, вас всё равно вернут, так что лучше сто раз подумайте, хотите ли вы этого. И напоследок, я должна знать ваше имя, иначе мне к вам не обратиться.

— Мотылёк, — тут же ответила я.

Брови Хэтти чуть приподнялись, видимо, она ожидала услышать от меня банальное «Сьюзи» или «Аманда». Но если честно, я уже и не помнила своего настоящего имени, оно будто стерлось из моей памяти. Я собственную мать помнила смутно, а отца вообще не знала.

— Хорошо, — кивнула Хэтти. – Мистер Грейсон уже ожидает вас, не стоит испытывать его терпение на прочность.

Эта женщина говорила так, будто уже не первый раз знакомила купленную девушку со здешними порядками. Следовательно, я была здесь далеко не первая. В голове возник логический вопрос, а куда делись предыдущие девочки? Ответ я знать не хотела.

— Идемте, — Хэтти протянула мне руку. — Я отведу вас в спальню мистера Грейсона.

Сердце в груди бешено застучало, а каждый позвонок прошили холодные нити страха. Лучше бы Блэйк меня в очередной раз наказал или заставил выдраить всё кафе с помощью одной зубной щетки. Любая альтернативна в эту секунду, для меня выглядела гуманней, нежели поход в комнату Калэба.

— А как же переодеться? — спросила я, спрятав руки в карманах халата.

— Мистер Грейсон предпочитает сегодня сам вас нарядить, — спокойно объяснила Хэтти, будто всё, что сейчас происходило, было вполне нормальным.

Мною неожиданно овладел истерический смех, оно было и неудивительно, ведь с такой скотской жизнью трудно остаться в своем уме. Это был всего лишь защитный механизм, за этим смехом я прятала страх и панику. Я никогда не поддавалась сексуальному насилию, о сексе я знала только со слов девочек, которые работали в нашем борделе. Для меня это была неизведанная тропа, а неизвестность чаще всего страшного пугала человека. Особенно страшно, когда эту неизвестность с тобой хочет разделить человек, который тебе омерзителен и явно больной на всю свою голову.

5.

Я медленно повернулась и встретилась с тяжелым взглядом темных глаз. Они хищно рассматривали меня, гипнотизировали, буквально раздевали. Я почувствовала, как мои щеки начали пылать. Стыд? Я испытывала чувство стыда? Быть этого не могло, во всяком случае со мной. Едва ли я могла назвать себя стеснительной дамочкой, которая краснеет по каждому поводу. Но под таким проницательным, колючим, выворачивающим душу наизнанку взглядом, трудно было держаться стойко и непоколебимо.

Лерой вдруг приблизился ко мне, от чего мое сердце бешено застучало в груди, и я инстинктивно отступила назад, прижавшись поясницей в металлический бортик балкона. От этого человека буквально волнами исходила обжигающая опасность, которая гармонично сплеталась с ледяным спокойствием. На инстинктивном уровне я ощущала, что от таких людей, как Лерой, стоило бы держаться на максимальном расстоянии. Но вся суть несмешной шутки состояла в том, что мы находились друг от друга на расстоянии вытянутой руки.

Сигарета продолжала медленно тлеть в моих пальцах, пока порыв легкого ветра методично срывал с ее кончика пепел. Я поежилась, то ли от ночного холода, то ли от присутствия Грейсона. Еще некоторое время он стоял молча, глядя на меня с высоты своего исполинского роста. Я была всего лишь букашкой, которую Лерой мог с легкостью раздавить и, не заметив этого, спокойно пойти дальше. Теперь-то копания Калэба не казалась мне такой уж и плохой. Машинки там всякие и куколки.

Грейсон забрал у меня сигарету и поднес к своим губам. По-прежнему сканируя меня своим тяжелым взглядом, он сделал затяжку и медленно выпустил дым в сторону. Я сглотнула несуществующую слюну, не зная, что мне делать дальше. Что сейчас происходило в башке у Лероя? Почему он так смотрел на меня? Еще несколько часов назад ему было совершенно плевать на то, что его недоразвитый братец купил меня. С чего это вдруг Грейсон решил обратить свое внимание на меня?

— Еще раз закуришь, руки оторву, — тихо и предельно спокойно произнес Лерой, будто бы он и не угрожал мне, зато в глазах ясно прослеживалось предупреждение.

— Это моё здоровье, что хочу, то и делаю с ним, — тихо проговорила я, но мой дерзкий тон не ускользнул от пристального внимания Грейсона.

Он вплотную подошел ко мне, уперев руки по обе стороны от меня. Я попала в ловушку и единственным выход из нее был — прыжок з балкона. Но даже это у меня не получилось бы, поскольку я никак не могла развернуться, Лерой буквально вжал мое тело в металлический бортик. Поясница тут же дико заныла.

Грейсон сделал еще одну затяжку. Мысленно я едко порадовалась тому, что в заначке у меня осталась еще одна сигарета. Я не пыхтела как паровоз, у нас в борделе девушки могли за один день выкурить и половину пачки. Но всё же иногда дико хотелось угомонить свои расшатанные нервы.

Ухватив меня стальной хваткой за волосы на затылке, Лерой резко впился в мои губы своими губами, выпустив мне в рот горький сигаретный дым. Я хотела откашляться, но Грейсон буквально присосался ко мне, нагло исследуя своим языком мой рот. Дым попал мне в легкие, обжег горло и на глаза навернулись слезы. Лерой отступил меня. Я, судорожно втянув воздух, согнулась пополам и сильно откашлялась, почувствовав, как больно начало скрести в груди.

— Еще раз увижу, что куришь, руки оторву, — вновь повторил Грейсон и выбросил недокуренную сигарету через балкон.

Я ничего не ответила. Да и не получилось бы — кашель всё еще не отпускал меня. Лерой покинул балкон, а я с ужасом и отвращением осознала, что только что случился мой первый в жизни поцелуй. Меня чуть не вывернуло наизнанку от этой простой истины.

Но тем не менее, никогда в жизни я так хорошо не спала как этой ночью. Хотя я была уверена, что даже глаз не сомкну в этом доме, который был буквально пропитан холодом, унынием и тошнотворным порядком. Но стоило мне вернуться в свою комнату и удобней улечься в кровати, как тут же заснула. Мне ничего не снилось. Это даже к лучшему.

Обычно, в борделе я часто страдала или от бессонницы, или от кошмаров. Будто ужасов мне в жизни не хватало. Иногда, если Амис могла достать пару таблеток снотворного, я могла кое-как отдохнуть, а так… Снилась какая-нибудь бесовщина и я с криком просыпалась, а потом до утра рассматривала узоры от плесени на потолке. Иногда меня жутко удивлял тот факт, что я еще каким-то чудом не умерла от такого экстремального образа жизни. Но всё же, человек такая тварь, которая способна ко многому привыкнуть, как паразит. Вот и я не стала исключением.

Новое утро выдалось неоднозначным, но были в нем и неоспоримые плюсы — завтрак. Единственное, что меня смутило, когда я проснулась, то обнаружила на своей кровати Калэба. Он сидел поверх одеяла со скрещенными ногами и одетый в пижаму с изображением Супермена. Я чуть на пол не свалилась от испуга. Открываешь себе спокойно глаза, а на тебя с глуповатой улыбочкой смотрит мужик и качается из стороны в сторону. Точно ненормальный.

— Привет, — произнес Калэб и хихикнул.

— Привет. Знаешь, парень, ты меня жутко напугал, — я откинулась на подушку и перевела дыхание.

— Идем. Хэтти уже приготовила завтрак, — Калэб спрыгнул с кровати и уже по привычке ухватил меня за руку. Я мельком глянула на свое несчастное запястье и обнаружила на нем добротный синяк.

— Постой, мне же надо переодеться, — моя растянутая футболка, которой уже черт знает сколько лет, совершенно не вписывалась в общий интерьер этого дома. Да и с голыми ногами я щеголять здесь не собиралась. Где-то тут бродил Лерой и у меня возникали неприятные мурашки лишь от одной мысли о нем. Уверена, моим голым ногам совсем не помешало бы находиться подальше от этого человека.

— Держи, — Калэб взял с кресла, что стояло у окна, аккуратно сложенный комплект пижамы.

Я развернула ее и увидела рисунок Чудо-женщины. Да уж… Вот это парочка из нас получается. Еще детских пижам я не носила, но выбора у меня не было. Я не знала Калэба, понятия не имела, какой у него темперамент. Он вроде бы казался мне дружелюбным, но как я успела понять, в нем и немало нервозности. Пока что я не нуждалась в новых проблемах. Для начала стоило просто залечь на дно и только потом, когда будет разработан план побега, что-то начинать делать.

6.

Застегнув «молнию» на своих потертых черных джинсах, я быстро надела свой старый растянутый свитер грубой вязки и мутно-зеленого цвета. Этот свитер я как-то выторговала у одной уборщицы за десять граммов кокаина, которым меня снабдила в свое время Амис. В стенах нашего борделя для одежды это была достаточно высокая плата. Но я ни разу не пожалела о том, что купила этот свитер. Несмотря на то, что ему уже было сто лет в обед, а растянутые рукава и горловина выглядели так себе, я безумно люблю эту одежду. Свитер прикрывал мой тощую задницу и не раз спасал от переохлаждения. Не знаю, из какой материи он был сделан, но в нем я всегда быстро согревалась и чувствовала себя абсолютно защищенной. Именно этого мне сейчас так катастрофически и не хватало. Впрочем, тут хоть в рыцарские доспехи облачись, а от Лероя это всё равно не спасет.

Я Блэйка так не боялась, а он частенько наказывал меня и мог даже хорошенько приложить. Но это бывали редкие случаи. А Грейсон… Он не поднял на меня руку и никакой физической силы не применил. Хватания за волосы не в счет, это для меня вообще не проблема, а так, детский сад. Тогда почему я боялась его до трясучки во всем теле? Потому, что он такой огромный в сравнении со мной? Или всё дело было в его взгляде? Да, пожалуй, именно в нем.

Стянув волосы в один высокий хвост, я посмотрела на себя в зеркало. Всё такая же тощая и бледная, правда, теперь за спиной была другая локация, не старая ванная с надколотым грязно-белым кафелем, а вполне себе приличная, я бы сказала, королевская спальня. Но что это меняло? В сущности, ничего.

Я быстро спустилась во двор, чтобы лишний раз не испытывать терпение Лероя на прочность. Черт его знает, что ему еще может в голову стрельнуть. Какой бы ужасной моя жизнь иногда ни была, а я ее еще ценила и не стремилась проститься с ней в ближайшее время.

У входа уже стоял черный внедорожник с тонированными окнами. Было трудно этот агрегат назвать обычным автомобилем. Настоящий танк, не иначе. Вдруг стекло опустилось, и я увидела Грейсона за рулем.

— Чего встала? Садись уже быстрей, — тон был суров и явно не терпел возражений.

Я поспешила к внедорожнику, торопливо открыла дверцу, и повыше задрав ногу, плюхнулась на мягкое сиденье. В салоне пахло терпким ароматом мужского одеколона. Не хотелось самой себе признаваться в том, что запах, которым надушился Лерой, мне очень понравился. Но черт подери, это была сущая правда!

— Пристегнись, — приказал Грейсон, сердито глянув на меня в зеркало заднего вида.

Я сделала так, как было велено, мысленно послав этого человека раз сто куда подальше. Нужно просто настроиться на то, что эта поездка рано или поздно закончится. Оттянув рукава свитера, я спрятала в них свои холодные ладони. В салоне было тепло, но это уже, скорей, привычка и желание хоть как-то оградиться от давящей энергетики Лероя.

Мы ехали в полном молчании даже радиоприемник был выключен. Гнетущая тишина заставляла меня чувствовать себя некомфортно, отчего я постоянно ерзала на белом кожаном сиденье. Кое-как я сосредоточилась на виде за окном, и это помогло мне мысленно максимально отгородиться от присутствия Грейсона. Я глядела на пожелтевшие кроны деревьев, с горечью принимая приход осени. Я не любила осень. Дождь, слякоть, сырость. Любое время года мне было по сердцу, но только не осень. Она вводила в такое уныние, от которого просто невозможно избавиться. А сейчас мне был просто необходим заряд позитива, но где его взять?

Вдруг ватную тишину нарушил звук мобильного телефона. Лерой нащупал смартфон во внутреннем кармане своего пиджака и тут же резко ответил:

— Что? — несколько секунд молчания. — Да. Уже давно сделал. Деньги пришли. Детали позже будут, — Грейсон сбросил вызов и спрятал телефон обратно в пиджак.

Я в задумчивости посмотрела на массивный затылок этого человека. И почему он не поручил отвезти меня к доктору кому-нибудь помощнику или охраннику? Зачем сам взялся за это дело? Любит тотальный контроль? Или может быть суть скрывалась совсем в другом? Я пыталась отыскать во всем этом безумии хотя бы проблеск истины, но всё оказалось тщетно. Какое-то неприятное чувство зашевелилось внутри меня, но я быстро пресекла его, опасаясь, что оно может оказаться верным откликом на мои догадки.

Вскоре внедорожник остановился рядом с частной клиникой. Прямоугольное здание в пять этажей белого цвета и с ухоженным двором и дорогими автомобилями посетителей, уже говорило о том, что здесь лечились и консультировались далеко не простые люди со средней зарплатой.

— Выходи, — приказал Лерой.

Я вышла на улицу, и меня тут же обдал порыв холодного ветра. Немного поежившись, я спрятала подбородок под воротник своего свитера. Грейсон поставил свой «танк» на сигнализацию и схватил меня за руку. Да что же это за привычка такая тупая у него и его братца-недоумка?! Боится, что я могу убежать? Это уж вряд ли, судя по всему, Лерой очень богатый человек, а где есть богатство, то там непременно есть место и для влияния. Даже если я и попытаюсь убежать, он всё равно быстро найдет меня, и не думаю, что такая выходка останется безнаказанной.

Грейсон крепко держал меня за руку и быстро направлялся в сторону входа. Я едва могла успеть за таким стремительным темпом, поэтому временами приходилось просто бежать. Вновь подул холодный ветер, мои руки больше напоминали ледышки, а вот крупная ладонь Лероя была очень горячей. Лишь сейчас я заметила на ее тыльной стороне россыпь татуировок. Как странно, почему я не увидела этого раньше? Впрочем, когда на тебя так пристально смотрят тебе не до того, чтобы изучать чужую внешность, а тем более татуировки.

Всё, что я смогла разглядеть, так это татуировку льва на указательном пальце и римское число десять, что было продублировано на фаланге среднего и указательного пальцев. Наверняка во всех этих изображениях был заложен определенный смысл, и мне от чего-то вдруг захотелось его разгадать. Да ну! Будто мне заняться мне больше нечем.