– Дэнчик, почему ты решил написать мне то сообщение? – этот вопрос, заданный девушкой как-то по особому мягко и по-кошачьему хитро, посвятил явно не плебейскую душу Смерчинского в рыцари ордена Сомнения.

Он стоял на одном колене, приклонив голову перед Королевой, возглавляющей этот орден и касающейся его плеча острием меча, чтобы посвятить его в рыцари, когда его впервые в жизни назвали Хренчиком.

Он не смог сдержать смеха, и тогда, словно веселая огромная собака с белой шерстью и умными синими глазами, заслышавшая зов любимого хозяина, к Денису прибежала Радость, чтобы усесться у его колен и облизать лицо.

– Маша, хорошо, что ты мне позвонила, – вдруг сказал парень, откинув голову назад. – Все просто. Я хотел сказать тебе – совершенно не жалею, что мы познакомились. Серьезно, – на мгновение он замолчал, вслушиваясь в тишину, царившую теперь по ту сторону телефона. Дэну, который привык полагаться на интуицию, показалось, что девушка замерла в ожидании его слов.

Бурундук молчала.

– Мы здорово провели вчера время, правда? Я хочу, – второй раз в жизни этому уверенному внешне молодому человеку было неловко говорить что-то девушке, – я хочу, чтобы у нас была еще одна такая встреча. Как ты на это смотришь, Чип? Мы все же пара в глазах общественности, Ника и Ольги, нам стоит поддерживать имидж.

Его голос становился все увереннее и увереннее. Только что поднявшийся по лестнице и направляющийся в свою комнату невероятно довольный жизнью Черри, на котором по прежнему висели подружки, услышав слова друга, мигом просек ситуацию и, мягко развернув девушек назад, вновь потащил их вниз, зажав им, на всякий случай, рты.

– Девочки, тихо, молчим и пьем. – Он вручил каждой озадаченной девушке по полному бокалу белого вина, разлитого кем-то заботливым. – Смерч решает жизненно важные проблемки.

– Личного плана? – спросила Кристина.

– Личного, ага.

– Вы чего вернулись? – поинтересовались двое других парней, которым вдруг вздумалось играть со своими спутницами в карты на раздевание. Карты, большие и красочные, они нашли на старинном столике и теперь вовсю их эксплуатировали.

– Смерч проблемы со своей девчонкой решает. Не стали мешать.

– О-о-о, неужели у Дэнва с ней все серьезно? – протянул один из парней, глотая хорошее чешское пиво прямо из бутылки. В это время его хитрая подружка тут же принялась подсматривать карты.

– Еще бы, – хмыкнул Черри, открывая пиво и себе.

– А я думал, это фейк… Дэну же не нужны постоянные девушки! Ему нравятся леди на пару дней. Э-э, ночей.

– А я тебе говорил, что не фейк! Им наши ребятки такое представление перед их универом закатили, – тут же заспорил третий парень. – Ты просто там не был, не знаешь.

– А ты был?

– Был. И даже репетировал. Ну и повеселились же мы классно. Народ решил, раз Смерч после Инны наконец-то девочку себе нашел, это надо отпраздновать. Я был одним из сетевых организаторов, – похвастался парень.

– А что за Инна? – тут же влезла Кристина. – Вы же про какую-то Марью болтали?

– А это тебя не касается, моя лапочка, – щелкнул ее по носику Черри. – Тут на первом этаже есть очаровательная комната, может, мы пройдем туда?

…Я дождалась его ответа. Святые апостолы, я ждала его с волнением, как будто бы вернулась на пару лет назад, скажем, курсу к первому, и меня заставили разговаривать с Ником о французских поцелуях!

– Мы здорово провели вчера время, правда? Я хочу… – Да, мне стыдно, но я даже дыхание задержала, когда Смерч говорил мне это по телефону. – Я хочу, чтобы у нас была еще одна такая встреча. Как ты на это смотришь, Чип? Мы все же пара в глазах общественности, Ника и Ольги, нам стоит поддерживать имидж.

– Если только имидж, – сказала я, стуча себя по левой стороне грудной клетки – так я подавала сигналы сердцу, чтобы оно прекратило стучаться о ребра, как гротескный пленник о прутья решетки. – Ну, Смерчинский, ты загнул. Прямо вообще.

– Значит – отказ? – осведомился он.

– Не дождешься, – отвечала я. – У нас будет свидание. Ха!

– Я рад, Бурундучок, что ты быстро согласилась.

– Радуйся, что вообще согласилась.

– Конечно. Но ты бы все равно согласилась, – услышала я в ответ довольный голос Смерча. – Я смог бы добиться твоего согласия. Честно говоря, вчера я думал, что ты или обиделась на меня, или испугалась.

– Люблю самокритику, – заржала я. – Но не переживай, не надо комплексов, ты не такой страшный, как тебе кажется.

Его смех заставил меня улыбнуться.

– Я о другом: я думал, что ты испугалась наших возможных отношений.

– Ты извращенец?

– Вроде бы нет.

– Садист?

– И к этому не тянуло.

– Мазохист?

– Если только глубоко в душе.

– Фетишист? – продолжала я.

– Да нет же, – протянул он. – К чему милая девушка задает такие вопросы?

– Если ты нормальный, то почему я должна бояться отношений с тобой? Тем более, как ты верно подметил, все и так думают, что мы пара. Это ты виноват, – не сдержавшись, добавила я.

Мысли-головастики тем временем затеяли новую игру: нарисовали ярко-алый термометр хорошего настроения, уровень которого все повышался и повышался. Орел одобрительно следил за этим действом и, кажется, что-то подсказывал головастикам. Наверняка ничего дельного.

– Чип, ты все-таки бываешь необыкновенно мила. Кстати, ты умеешь заводить поцелуями, – заговорщицки прошептал парень, выделив интонацией местоимение.

– Спасибо, – царственно отозвалась я. – Ты тоже неплох. Теперь на наших встречах я только и буду думать, как затащить тебя в кровать, – не удержалась я от колкости, хотя в душе все пело.

– Маша! Ты убираться думаешь или решила всех друзей обзвонить? – появилась на пороге мама. – Я же ясно сказала, что сегодня у нас важный день! Да что же ты за дочь такая?

– Да, мам, я сейчас, – отозвалась я поспешно. – Эй, короче, я согласна. Когда у нас рандеву будет?

– Когда получишь все зачеты, – было мне хитрым ответом. – Не раньше. Видишь, как я за тебя переживаю?

– Ладно-ладно, – заторопилась я. – Меня тут зовут… Но от тебя я еще жду исполнение желания и оригами!

– Я все сделаю, Чип. Это же я.

– Вот поэтому я и сомневаюсь… Дианочка, – из-за мамы я переврала его имя.

– Кто? – поперхнулся он. – Как ты меня назвала?

– Диана. Хорошая ты подруга, настоящая.

Мама хмуро на меня покосилась, и мне пришлось, быстренько свернув разговор, выйти из комнаты и браться за дело. В гостиной, прихожей, комнатах родителей и брата я убиралась добросовестно: все привела едва ли не в идеальный порядок и даже не заметила, как время пролетело – все думала о Смерчинском, да и мама следила, чтобы я ничего не пропустила. Как она меня еще и окна мыть не заставила, ума не приложу, хотя протирать мне их стеклоочистителем все же пришлось. От усердия я даже чуть со стула не навернулась, хорошо, брат рядом был и успел поймать. Зато в своей комнате только сделала видимость того, что хорошо убралась, разбросанные вещи кое-как запихала в шкаф, подперев его сноубордом для надежности, да и пыль протерла только на видных местах…

После того как я не без помощи все той же Насти, которая взяла на себя кухню, закончила многострадальную уборку, время уже подходило к часу дня.

Мама, сжалившись над нами, устроила кратковременный обед. Они с Настей, бегавшей по всему дому, зарабатывая очки одобрения, решили сделать необыкновенный пирог по какому-то хитрому рецепту. Тренироваться решили на мне и Федьке и состряпали пробную, так сказать, версию, которой мы и отобедали. Впрочем, получилось у них совсем недурно. С легкой душой я принялась хвалить Настю и одновременно чуть-чуть дразнить брата, мол, как ему повезло с девушкой, а вот ей с ним – не очень…

– А вы знали, что Машка с двумя парнями одновременно встречается? – не забыл отомстить вреднючий брат. Я аж вздрогнула и едва не подавилась пирогом.

– Да-а-а? Ты мне хотя бы имя одного из них скажи! – едва ли не взмолилась мама, у которой после общения с Настасьей настроение очень улучшилось.

– Да врет он все, – медленно жуя кусочек пирога, сказала я. – Никого у меня вообще нет. Ни одного парня, ни другого. Я одинока и несчастна.

– Ну-ну, я сама слышала, как ты с утра с двумя мальчиками разговаривала с моего телефона. И одного называла Дианой.

– Это и была Диана, – рассердилась я, а они втроем стали улыбаться.

Выждав, пока мама заговорится с Настей, брат наклонился ко мне и прошептал, сделав страшные глаза:

– Когда познакомишь-то меня со своим осликом?

Вместо ответа я сунула остатки пирога в рот и убежала в свою комнату – одеваться. Через сорок минут мне следовало уже быть в кафе, а я опять безбожно опаздывала! Чащин нетерпеливый, ждать не любит, и если сейчас я приеду с опозданием, начнет надо мной издеваться.

Эх, и откуда мне было знать, сегодня Смерч познакомится с моим братом?.. И не только с ним.

Я натянула белую хлопковую футболку H&M с вышивкой на груди, и стала искать голубые джинсы с высокой талией. Однако не нашла вообще никаких. Постаралась мама – вчера она решила устроить еще и генеральную стирку всего, что можно, нужно и нельзя.

– Ма-а-а-м! – завопила я. – Мама!

– Что такое? – с недовольным лицом появилась она на пороге. – Чего кричишь, Мария?

– Где мои вещи, мам? – большими глазами посмотрела я на нее.

– Там, где ты их оставила, а остальные сушатся. К вечеру высохнут, – невозмутимо отозвалась она.

По-моему, в жизни каждой девушки бывает такой момент, когда она понимает: надеть нечего. Категорически нечего. Я тоже оказалась в этой ситуации. И даже растерялась. Как мне идти-то теперь? Шорты, что ли, летние искать или бриджи?

– Юбку надень, – предложила мама. – И блузочку.

– Какие юбки и блузочки? – закатила я глаза.

– Начинается. Ты что, пацанка законченная? Ты же девочка.

– А обувь к юбке? – волком посмотрела я на нее. – Я кеды с блузочкой не надену, знаешь ли.

– И не нужно. У тебя, между прочим, босоножки есть. Те, которые я покупала тебе в очень хорошем магазине. Ты их еще надевать отказалась, – было мне ответом. Кажется, мамочка моя обрадовалась возможности запихнуть меня в одежду, которая нравилась ей.

Минут десять они с Настей уговаривали меня надеть эту самую юбку, а я рьяно отказывалась. Потом мама вспомнила, что у меня есть «великолепное молодежное платье» – его мы покупали не так давно, специально к свадьбе Федьки. Причем родительница моя так воодушевилась, что потащила меня в модный магазин для всяких там гламурных девиц и заставила перемерить едва ли не целую тонну одежды. В результате мы приобрели целых два наряда – к маминой радости и к моему горю. Теперь оба платья висели в моем шкафу. Одно было коктейльным, нежно-голубым, коротким. Второе – длинным, в пол, глубокого синего цвета. Сами по себе они казались симпатичными, но на себе я их особо не представляла.

– Платье я точно не напялю, – отрезала я. Но на маму с Настей мои слова не произвели никакого впечатления.

– Нужно найти то, голубое. Оно не такое торжественное, но милое, – полезла было мама в шкаф, который и так едва не трещал от количества набитых в него вещей.

– Я сама! – птицей слетела я с подоконника к многострадальному шкафу. Она его сейчас откроет, и весь хлам на маму и вывалится, придется опять убираться – мне за такую уборку настучат по шее! Я тогда к Чащину точно не попаду.

– Вы пока выйдите, а я его найду и надену, – хмуро сказала я и, оставшись в одиночестве, не без труда извлекла на свет голубое, как весеннее небо, платье, едва не получив сноубордом в лоб. С недовольным видом я примерила наряд и повертелась около зеркала. Женственное, нежное, свободного покроя, короткое, без рукавов, с круглым вырезом – оно довольно неплохо смотрелось на мне. Я с некоторым удивлением провела ладонями по мягкой ткани.

Единственным минусом этого платья была его длина. Оно слишком сильно открывало ноги, которые, к слову, я недавно привела в порядок – будто чувствовала! Мои мучительница впорхнули в комнату, оглядели меня с ног до головы и остались очень довольными.

– У тебя ножки красивые, а платье прекрасно фигурку подчеркивает. Мария, тебе идет романтический стиль, – сказала Настя, приближаясь ко мне со своей большущей косметичкой. – Присядь, я тебе ресницы подкрашу…

– Может, и так сойдет? – робко спросила я.

– Я быстренько, Маш, за пять минут управлюсь. Я как-то на курсы визажистов ходила, еще когда в универе училась… Так что знаю, что делать.

В результате Настя занялась не только ресницами. Сначала она привела в порядок кожу, затем занялась глазами, бровями и губами. Я пыталась вырваться, но ничего не получалось.

Однако результат мне неожиданно понравился. Я думала, что макияж будет ярким, но он оказался естественным. Настя немного подчеркнула глаза и скулы, немного изменила форму бровей, а кожу сделала матовой и на вид какой-то бархатистой. Я как-то незаметно преобразилась – и в лучшую сторону, а мама сказала, что я стала «мягче и женственней». Обрядила меня в платье, накрасила и уже рада! Странная она у меня, мама…

Пока Настасья меня красила, высунув кончик языка от усердия, мама притащила расчески, фен, новую плойку, лаки и пенки и попыталась сделать мне прическу.

– У тебя будут легкие волны. Волосы у тебя короткие, как раз нужный объем создадим, – пропела мама, забыв о готовке. – Эта плойка – чудо.

– Мама, не надо!

– Сиди смирно, – строгим голосом велела мне она. – А то вообще никуда не отпущу.

– Но я всего лишь в библиотеку, мам!

– Да-да, и не забудь попрощаться с библиотекой до шести часов вечера, – пригрозила мама, орудуя на моей голове. – Хоть перед родственниками покажешься в нормальном виде, а не в вечных джинсах и вытянутых кофтах.

Задуманного в полной мере у мамы не получилось, но волнистыми волосы у меня стали, это да. А от количества лака, которым прическу фиксировали, я так расчихалась, что Настя едва не оставила тонкую линию черной подводки у меня на виске.

Они не слишком долго мучили меня, между делом ловко вдели мне в уши серебряные пусеты и заставили надеть на палец колечко из этого же набора, подаренного мне дедом. Настя к тому же вытащила из сумочки духи и хорошо меня ими побрызгала.

– Это «Кензо», новая коллекция. Актуальный для юных девушек аромат. Ой, тебе бы еще сумочку какую-то подходящую, Маша…

– У Маши белый клатч есть, только она с ним никуда не ходила, – вспомнила тут же мама и торжественно вручила мне его в руки.

Я, обняв орла и собрав всех головастиков в ладони, чуть не заплакала. И с содроганием всунула ноги в белоснежные босоножки с тонкими ремешками и на высоких каблуках. И тут же стала выше ростом. Боже мой, как же низко ты пала, дорогая Мария, поднявшись вверх всего на десять сантиметров. Чащину станет плохо, когда он меня увидит!

Я смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Это я? Что со мной сделали? Зато мама едва не прослезилась, Настя похвалила меня и себя за только что созданный имидж, а котэ – я уверена! – хихикало, усевшись на пороге и задрав полосатый хвост.

Орел чувствовал себя несчастной птицей, на которую некто очень недобросердечный и жестокий напялил кружевной чепчик и розовые панталоны, головастики язвительно обзывали меня «гламурной», «стильной» и даже «модэ-э-эльной», надрывая животики, а когда в переднюю вывалился Федька, то застыл, с интересом обвел меня с ног до головы изумленным взглядом и, присвистнув, сказал:

– Ого! Прям принцесса. Что с тобой, Машка? Пошла третьего женишка ловить?

– Отстань от меня. Мог бы и чего-нибудь другое сказать, – рассердилась я, пробуя ходить туда-сюда на каблуках. Уж не знаю, почему твердят, что многие с непривычки на них ходят с трудом и абы как. Я лично ступала по линолеуму совершенно нормально, не спотыкаясь и не падая с воплями: «Держите меня все и сразу!» Хотя, конечно, босоножки не были таким же удобными, как привычные кеды или кроссы – здорово «держали» ногу, не давая ей расслабиться. Да еще это короткое платье, в котором страшно наклоняться. Но, честно признаться, эксперимент стал мне нравиться.

– А ты что от меня хотела? Такой реакции? – Федька почесал репу и, воздев руки к потолку, прочувственно и с воющими нотками возопил: – Боже мой, Боже мой, моя сестренка так повзрослела! Стала такой красавицей! Какая же она женственная и хорошенькая! Я не могу отпустить тебя на улицу одну! Вдруг мужчины начнут приставать к тебе? Я должен защитить свою маленькую сестричку.

– Мам, он меня оскорбляет.

– Федор, замолчи, – погрозила ему та.

Я, перекладывая из рюкзака вещи в маленькую прямо – угольную сумочку, возрадовалась.

– Милый, ну что ты как маленький? Маша прекрасно выглядит, – улыбнулась мне Настя. Брателло фыркнул, но перед тем, как я вылетела за дверь, все же показал мне большой палец, поднятый вверх, молча выражая одобрение.

Я приободрилась, взглянула на модные и, кажется, дорогие наручные часы, которые перед выходом нацепила на руку щедрая Настя, сняв их с себя, и едва не сказала неприличное слово!

Пять минут, как за пять минут мне добраться до Димки?!


Дэнни, которого короткий разговор с Марией не только приободрил, но и как-то даже охладил, словно он побывал в ледяном душе, вернулся к ждущей его светловолосой девушке, капризно надувшей губы. Сел на кровать, вытянув длинные ноги, успокаивающим жестом погладил Нику по мягким волосам (ему тут же вспомнилось, что у Бурундучка они намного жестче).

– Кто это был, Денис? – осторожно спросила она, понимая, что не может давить на парня, с которым так мало знакома.

– Один важный человек.

Ника потянулась к нему, но Дэну вдруг показалось, что Чип, став невидимкой, теперь находится в комнате в компании с клыкастой Совестью и смотрит на него своими озорными светло-карими глазами. Все желания, которые властвовали над парнем еще пятнадцать минут назад, пропали.

– Да-а-а? А я хочу, чтобы мы с тобой со временем тоже стали немножко важными друг для друга. – Ника игриво подергала парня за ремень. Она все еще была в плену наваждения, которое ласково обнимало ее за плечи и шептало на ухо, что этот синеглазый молодой человек – ее ожившая мечта. А мечту надо ловить за хвост, пока она не ускользнула.

– Наверное, было бы неплохо, – расплывчато отвечал Дэнни. Теперь ему хотелось не на кровать, чтобы забыться в женских объятиях, а на улицу, под лучи просыпающегося утреннего солнца. Там монстрик точно растает, оставив после себя лишь облачко темного пара, а глаза Марии перестанут быть насмешливо-презрительными.

Брюнет, откинув волосы, прислушался к своим ощущениям. После разговора с Чипом тело словно бы сделалось нечувствительным к поцелуям и ласкам привлекательной и проворной Ники, по крайней мере, на какое-то время. И Дэн решил использовать это время с умом.

– Ты знаешь, мне здесь не нравится, – объявил он вдруг подружке, вскакивая с кровати.

– Что-о-о? Котенок, ты о чем? Что там тебе такое сказали, что ты… больше не хочешь? – Глаза у Ники тоже были красивыми – миндалевидными, большими, может быть, даже немного непропорционально большими для ее худого лица, с длинными загнутыми ресницами, а цвет радужки имел яркий голубой оттенок, «приправленный» серо-желтыми крапинками вокруг зрачков. Дэн точно знал, что это не линзы: он долго всматривался в глаза сегодняшней спутницы, чтобы понять это.

– Здесь скучно, Ника, очень скучно. Нет, здесь обыденно, – произнес он, послал ей воздушный поцелуй и вышел из комнаты, прихватив футболку, едва слышно проговорив, мысля вслух: – I’m tired of all this. And Den’s conscience armed dangerous. Пора становиться честным, – оставив недоумевающую девушку вновь в одиночестве.

– От чего ты устал? – прошептала Ника, которая с английским языком была знакома довольно хорошо, приподнимаясь на колени. Она совершенно не ожидала, что он возьмет и уйдет после такого многообещающего знакомства. И губы ее до сих пор горели… – Что с тобой, Дэн?

Молодой человек, частенько живущий душевными порывами, а не здравым смыслом, ее не слышал. Он, желая оказаться вновь в людном месте, а не наедине с милашкой Никой, подошел к полукруглому окну в конце коридора, распахнул его створки, явно наслаждаясь теплым уличным ветерком, и вновь достал мобильный. Найдя в длинной записной книжке номер какого-то приятеля, позвонил ему.

– Хай, это я. Ты сейчас где? Вновь веселитесь? Да, я знаю это место, мы сейчас подъедем. Нас девять. Да, на машинке. Большой, удобной. Я за рулем. – Смерчинский рассмеялся. – Ты же знаешь, что мне нельзя пить. Ждите, ребятки.

Он заглянул в комнату к Нике, которая, стоя перед зеркалом, застегивала платье и поправляла растрепанные волосы, и сказал ей таким жизнерадостным тоном, будто бы между ними вообще ничего не было:

– Эй, собирайся. Ника, сейчас мы поедем в одно славное место.

– Куда? – широко раскрыв глаза, спросила девушка. Этот красивый высокий парень притягивал ее, как магнит, хотя и вел себя невероятно странно! – Дэн, да что случилось-то? Я что-то не то сделала?

– Нет, конечно, ты делала все то.

– Но…

– Собирайся-собирайся, – сказал он ей и совершенно искренне добавил: – Ты красивая. Особенно когда у тебя такая хулиганская прическа.

– А? – Ника, уже ничего не понимая, вдруг едва ли не зарделась от комплимента как маков цвет. – Денис, ты и впрямь…

Но договорить она не успела, потому что Смерчинский уже исчез. Из-за приоткрытой двери подул ветер – Дэн так и не закрыл окно.

Он спустился на первый этаж.

– Ты чего? – подняли на него глаза друзья: один оставался в джинсах, другой только что проиграл и их, а теперь стаскивал с пьяным смехом. Девушки уверенно лидировали и хихикали, глядя на своих полураздетых спутников.

– Парни, – на лице Дэна появилась загадочная улыбка, – махнули на афтепати в «Венеру»?

– Ку-да? – по слогам спросили они, прекратив игру.

– Клуб «Венера», – мечтательно прикрыв глаза, тут же сообщила одна из девушек. – Закрытый клуб за городом! Говорят, там всегда работает фонтан из шампанского!

– Я там никогда не была, – подхватила ее подруга очарованно.

– Нет, – запротестовали дружно его полураздетые друзья. – Нет-нет-нет! Смерч, ты с ума сошел? Какого фига нам туда тащиться?

– Иди ты со своим афтепати, Дэнв! Нам и тут хорошо, правда, леди?

– Неправда, – вдруг сказали представительницы прекрасного пола. – Мы хотим в «Венеру»! Туда же не попасть!

Дэн рассчитал верно: эти девочки не были в закрытом элитном клубе, слава о котором ходила по всему городу. Лично он туда попасть мог, хотя и посещал «Венеру» очень редко: обычно в этом клубе были в ходу всевозможные виды наркотиков, особенно завсегдатаи любили разноцветные экстази, далее шли марки ЛСД, спид, лед, реже – почему-то теперь реже – кокс. Дэн, естественно, пару раз, еще давно, наркотики пробовал, но особой любви к ним не питал. Вернее, вообще никакой любви не питал. Да и отходил от них куда хуже, чем от того же алкоголя. Может быть, поэтому и не слишком ценил закрытый загородный клуб. Зато точно знал, что там постоянно проводятся «вечеринки после вечеринок», после которых приехать домой можно было аж на следующий вечер, а не утром.

После недолгих уговоров (девочки оказались отличным подспорьем) парни все же согласились ехать в «Венеру». Компания вновь загрузилась в джип и направилась к выезду из города, по дороге заглянув на бензоколонку. Самым сложным оказалось уговорить покинуть дом бушующего Черри, который ночные клубы терпеть не мог.

– Е… к-хм… любил я ваши клубы, – ворчал уже в автомобиле зеленоволосый парень, которого друзья оторвали от весьма занятного дела. – Дэнв, ты тот еще козел! Ты больной мудак. Зачем ехать в это чертово пристанище мажоров?

– Я хочу еще веселья, приятель! – не оборачиваясь, громко, перекрикивая музыку, отвечал Дэнни.

– А почему у меня никто не спросил, чего я хочу? – вызверился парень и стукнул кулаком по прозрачной крышке люка.

– Ты это… поосторожнее с моей тачкой, – заплетающимся языком сказал ему хозяин машины, развалившийся рядом с водителем. – Отец за нее убьет…

Смерчинский только увеличил громкость музыки.


В автобусе со мной захотел познакомиться симпатичный парень, усевшийся рядом, хотя свободных мест было великое множество. Он словно невзначай коснулся своим коленом моего, и я тут же отодвинулась к окну, так близко, насколько это было возможно. Парень, не стесняясь, тут же вновь подвинулся ближе. Меня не радовала перспектива сидеть бок о бок с незнакомым типом, взгляд которого мне совсем не нравился, поэтому я решила отыграться.

– Девушка, можно с вами познакомиться? – дружелюбно произнес парень, не переставая смотреть на меня самоуверенно и игриво.

– Зачем? – включила я дурочку.

– Думаю, вдруг вам одиноко одной?

– Почему мне должно быть одиноко в автобусе? Я ведь просто еду, – возразила я, еще плотнее прижимаясь к окну, чтобы этот тип не касался меня предплечьем.

– Ну, мало ли. У вас грустное выражение лица.

– У меня-то? Ну, не знаю даже.

– Вы очень привлекательная, – сделал он комплимент, а я невольно вспомнила, как клеит своих жертв, то есть девушек, Смерч, и поняла, что этот парень проигрывает Дэну сто очков.

– Кто вам сказал такое?

– Я сам это прекрасно вижу. Так… как ваше имя? – он, видимо, не понимал, что я не настроена на знакомство. Я немного подумала и выдала:

– Кабриолета.

– Как-как?

– Кабриолета я. Нравится?

– Ну да… необычное… имя, – согласился он.

Автобус резко повернул, и парень вновь ко мне прижался, вызвав бурю раздражения. Вроде бы вполне ничего и лицом, и фигурой, голос приятный, одет аккуратно, а вызывает почти отвращение своими прикосновениями, а от едва уловимого запаха одеколона неприятные ощущения. Когда мы были едва знакомы с Дэном, и нам приходилось физически контактировать – например, в коридоре университета, когда я прогуляла лекцию, ничего подобного я не чувствовала. Я возмущалась, злилась на его обаятельную наглость, но не ощущала даже какого-либо намека на отвращение.

– Ну, это мой псевдоним вообще-то, – с серьезной миной заявила я. – На самом деле я – Трупнина, – вспомнилась мне одна история. У парня приподнялись брови.

– Трупнина?! Вы что, смеетесь надо мной?

Вообще-то если быть честной, то да, совсем чуть-чуть.

– Зовут меня Нина, а фамилия моя – Труп. Труп Нина. Что тут непонятного? Да, мои родители пошутили надо мной. Всю жизнь мечтаю поменять фамилию. На красивую и изысканную, – размышляла я. – А вот у вас какая?

– У меня? Ну, как раз не очень красивая. Это, ладно… приятно было пообщаться, Нина! Пока.

И он пересел на другое свободное место. Я торжественно вздохнула и разгладила юбку на коленях. Какой коварной и стервозной я могу быть, если захочу! Но на самом деле мне просто не нравилось поведение этого типа.

От осознания собственной важности, орел оглядел автобусный салон, не забыв при этом стащить крылом с глаз огромные черные гламурные очки, украшенные не просто стразами, а кристаллами Сваровски. Гордый птиц чувствовал себя превосходно.

А если серьезно, я и не задумывалась никогда о том, что наряд может играть большую роль в жизни современной девушки. Честно сказать, когда я ходила в своей обычной и крайне любимой удобной одежде, со мной пытались иногда познакомиться ребята, да и я сама это делала без стеснения, когда была в компании девчонок. Однако сейчас, выпорхнув из родового гнезда, своего дома то есть, наряженная, как на праздник, мужского внимания я стала получать заметно больше.

Вообще-то, сначала я злилась, что вынуждена сегодня выглядеть настолько необычно для себя, да и короткое платье причиняло некоторые неудобства, но потом решила, во всем нужно искать только положительные моменты.

Наверное, Димка, увидев меня, будет ржать. Может, даже фотать начнет, чтобы переслать фото в общую беседу нашей группы, дабы доказать, что Бурундукова бывает девочкой и носит платьица. Когда я пришла на выпускной бал в платье с корсетом и пышной короткой юбкой, то на какое-то время стала самым популярным человеком – обалдевшие одноклассники то и дело звали меня для участия в совместных фото. И это все потому, что в последний раз они видели меня в платье классе в седьмом. Было весело, если честно.

До Димки я добралась быстро – всего-то с опозданием в полчаса. Нет, в тридцать шесть минут сорок восемь секунд – это сам Чащин так сказал, когда не вытерпел и позвонил мне. До этого просто каждые пять минут писал сообщения, в которых настойчиво интересовался, где меня черти носят и какие именно. Я, чувствуя свою вину, так же неизменно писала ему, что еду и буду через пару остановок. Когда я написала ему это в четвертый раз, он прислал сообщение, в котором вопрошал: «Еще пара остановок? Бурундукова, ты знаешь, что такое «пара»?». Пока я думала, что ему напечатать в ответ Димка мне и позвонил.

– Ты собираешься приезжать? Ты где вообще? – сердито спросил он. А я как раз стояла около выхода из автобуса, дожидаясь, пока он домчит меня к нужной остановке – нужная, слава богам, была следующей.

– Сейчас буду, – отозвалась я, задумчиво разглядывая стоящего рядом парня, который пялился на мои ноги.

– Что, еще пара остановок? – с явным скепсисом поинтересовался Чащин. – Я устал тебя ждать.

– Нет, Дим, я уже выхожу и… Чертовы каблуки! – на выходе я зацепилась каблуком за ступеньку и едва не полетела вниз.

– Каблуки? Неужели появились кроссы с каблуками? – искренне удивился друг.

– Ага. Специально для меня, Димочка. Называются «кроссуки», – скомбинировала я два слова.

– Вечно от тебя маты одни слышны, – проворчал он.

– Это ты не расслышал, озабоченный мой друг. Жди меня, сейчас буду, – я осторожно ступила на асфальт, проигнорировав протянутую руку какого-то молодого мужчины. С ума сойти, что могут с окружающими сделать коротенькое платье, умелый макияж и прическа.

«А приятно, блин!» – однозначно решили головастики, став, как и мое платье, лазурными.

А кто спорит-то?

Кафе со странным названием «Сырное и ледяное чудо», в котором мы с Димой договорились встретиться, находилось в пяти минутах ходьбы от остановки. Нужно было пересечь широкий проспект и пройти метров двести по тихой, узкой улочке. Вдоль одной ее стороны были высажены пышные цветущие яблони, словно подернутые кремово-розовыми облаками. Вдоль другой – яблони белоснежные, и изумрудная трава вокруг них была усеяна снегом из лепестков.

Пока я шла, меня настигло умиротворение. Вид с цветущей улочки открывался чудесный – она была наклонная, и с высокой ее части можно было лицезреть серебристую гладь реки, ухоженные деревья, резные беседки и другой берег.

Я улыбнулась, чувствуя слабый цветочно-медовый аромат, витающий между домами. Благоухание цветущих яблонь всегда было для меня истинным символом начала лета.

Заглядевшись на всю эту красоту, я даже остановилась на пару секунд, и, проведя пальцем по тонкой веточке ближайшего цветущего дерева, сорвала белый хрупкий цветок яблони – попробую им умаслить сердитого Смерчинского… Стоп! Какого еще Смерчинского? Сегодня же я встречаюсь с Чащиным. Я настолько привыкла к Дэну, что на какое-то мгновение мне показалось, что я спешу к нему, чтобы обсудить очередной план. Но теперь мы больше не будем выслеживать Ника и Князеву. Они – в прошлом. Воспоминание о Дэне вызвало у меня легкую улыбку, и двое мальчишек – школьников, идущих мне навстречу со скейтбордами в руках, приветливо засмеялись, подумав, что улыбка адресована им. Жаль, что сегодня я не увижусь со Смерчем, и он не оценит мой новый прикид.

Гадство натуральное! Я вдруг подумала, что было бы здорово, если бы Дэн стал бы меня ревновать. Мечты. Жаль, что в них нет смысла.

И я поспешила дальше, на ходу проверяя, не задрался ли подол совсем уж неприлично высоко. Чем больше я приближалась к кафе, тем прохладнее становилось – сказывалась близость реки. Я видела, как ее сверкающую на солнце гладь рассекают лодки, а где-то вдалеке гудит какое-то большое судно. И мне тоже хотелось гудеть так же радостно, потому что сегодняшний день я уже считала отличным!

Кафе было расположено на первом этаже крепкого пятиэтажного здания, построенного лет сорок назад, но все еще выглядевшего элегантно. И вход в него прятался в тени высокой душистой сирени. Полной грудью вдохнув воздух, пропитанный ее теплым ароматом, я ворвалась в кафе подобно урагану. И осмотрелась. Просторный зал был декорирован в двух тонах: справа в зелено-голубых, а слева – в желто-оранжевых. Как чуть позже я узнала от Димки, кафе специализировалось на всевозможных сырных блюдах, а также на мороженом собственного приготовления. Поэтому и дизайн с названием у них были соответствующие.

Димка сидел на «холодной» половине, за квадратным прозрачным столиком, спиной ко мне, положив ногу на ногу, и с кем-то переписывался.

Предвкушая его реакцию, я беззвучно подкралась к Димке, ловко опустила белый цветок на коротко стриженное русое темечко и закрыла его лицо ладонями. Я обожала так делать! Люди, как правило, терялись и начинали перечислять имена всех своих близких, не понимая, кто стоит позади.

– Бурундук? – не дал мне повеселиться Димка, сразу безошибочно отгадав, кто его беспокоит. – Совсем рехнулась? Ты знаешь, на сколько опоздала?

– Приф-фет, – прошептала я, склонившись к Димкиному уху, не отрывая ладоней от его лица, – приф-фет, мой маленький принц. Малыш-ш-ш. Я больше опаздывать не буду.

– А больше и не надо. Что у тебя с глухими звуками? И убери руки, – тут же отреагировал Чащин. – Пока я не назвал их граблями.

– Прости меня, я, правда, торопилась, – искренне извинилась я, но руки убирать не торопилась. – Давай, прощай меня.

Он тяжело вздохнул и, осторожно отняв мои ладони от собственного лица, повернул голову, задев носом мой подбородок.

Так мы и встретились взглядами. В моих глазах хороводы водили любопытство, веселье и немая просьба не злиться, а оценить мой наряд. В его глазах читались любопытство, удивление, радость и что-то еще совершенно мне тогда непонятное.

Со стороны мы, наверное, смотрелись странно, уставившись друг на друга, как два голодных таракана, соперничающих за крошку хлеба, но меня это мало волновало. Я хотела сказать Чащину: «Димыч, не злись на меня, я не хотела деньги зажабить! Ты отдал мне тетрадь, я угощаю тебя – все по-честному!». Но только улыбнулась – никогда еще не видела его лицо так близко от своего. И заметила, что радужки у него необычные – я всегда думала, что они очень темные, насыщенного кофейного цвета, но, оказывается, в них есть искры – около самых зрачков, и искры эти светлые. Как будто бы кто-то щедрой рукой насыпал в горький горячий шоколад горсть несладкой кокосовой стружки, не успевшей еще полностью стать коричневой, но уже и не белой.

– Что с тобой? – вымолвил Чащин, не отпуская моих рук.

– А с тобой что? – спросила и я.

– Со мной – ничего. А ты… Ты почему сегодня такая… красивая? Ты меня рофл такой? – продолжал он вглядываться в мое лицо. Я молчала и загадочно улыбалась.

На мгновение орлу, хвастающемуся всем вокруг фирменными модными очечками, показалось, что около русоволосого парня с высокими скулами и короткой мужественной прической мелькнуло что-то, напоминающее полупрозрачную красно-оранжевую искру – искра пропала за спиной Дмитрия, изрядно удивив птицу.

– Серьезно, Маша, что с тобой? – повторил Дима – его взгляд заскользил по моей фигуре и остановился на ногах. Как предсказуемо! Но безумно забавно!

– Я всегда красивая, – торжественно объявила я, высвободила, наконец, руки из его пальцев и села на стул, скромно вытянув ножки, которые порядком устали.

Димка, откинувшись на спинку своего стула и сдвинув брови, оглядывал меня с ног до головы и снова задержал пристальный взгляд как раз именно на ногах – губы его при этом растянулись в усмешке. Честно сказать, я неожиданно смутилась от такого внимания и тут же спрятала ноги под стул. От Чащина не укрылось мое изумление, и он неожиданно улыбнулся, как будто бы захотел этим разрядить ситуацию.

– Ого. Ну-ка, встань, – велел он мне внезапно.

Белый цветок с головы свалился на его на плечо. Я протянула руку, взяла с его плеча цветок, почувствовав, как Димка вздрогнул, и положила его на столик между нами.

– Это тебе, в знак примирения. Я правда не хотела опаздывать. Может быть, что-нибудь закажем? Что ты хочешь?

– Какого примирения? – еще больше обалдел Димка, вертя цветок в руках с большой осторожностью, как будто боялся повредить его.

– Нашего. Я думала, ты меня из-за опоздания задушишь, Чащин. Но я не хотела заставлять тебя ждать. Серьезно, Дим.

– Маша, я в шоке. Ты, – взгляд его темных глаз сделался подозрительным, – ты так задержалась, потому что прихорашивалась? – видно было, что Димке нелегко выговорить это слово, когда он говорил обо мне. Я и прихорашивалась: нонсенс!

– Так вышло.

– А… ясно. Ну, встань же, – вновь попросил одногруппник.

– Зачем? – недовольно спросила я.

– Встань-встань.

Я с неохотой поднялась на ноги.

– Ну? Что хотел?

Димка, который вновь напялил на себя маску компанейского парня, дурашливо захлопал в ладони, а потом, снимая меня на телефон, выдал ехидно:

– Детка, ты просто космос! Я влюбился. Повернись, я должен сфотать тебя со всех сторон. Иначе мне никто не поверит, что Бурундукова напялила платье!

– Че-го? Чащин, допрыгаешься, я тебя в космос без ракеты летать и отправлю, – беззлобно пригрозила ему я. Его реакция смешила меня. Все так, как я и думала.

– По-моему, я уже… допрыгался, – трагическим шепотом оповестил он меня. – Боже мой, Бурундукова преобразилась! Бурундукова стала Золушкой! И не в лом ему феей быть?

– Кому ему? – совершенно неграциозно опустилась я вновь на свой стул.

– Смерчу.

– А он-то каким боком здесь? – не поняла я, оглядываясь по сторонам и гадая, кому в голову пришло сделать кафе именно таким.

– Ну, он, наверное, тебе сказал так наряжаться, – тонкие губы Димки вдруг недовольно изогнулись. – Иначе я даже не знаю, кто или что смогло бы заставить тебя одеться в это!

– Ох, Чащин, думай мозгами, а не пяткой, – вздохнула я жалостливо. – При чем здесь Сморчок, то есть, конечно, мой котеночек Дэнка? Я так оделась, потому что… м-м-м… – Мне не хотелось рассказывать ему эпопею о том, что все мои джинсы оказались выстираны коварной мамой. – Потому что сегодня у нас вечером будет торжественное приветствие родни будущей жены брата. Я же говорила! А вообще, – я коварно почесала ему подбородок, нахватавшись всяких глупостей у Дэна, – я от тебя без ума, и нарядилась так ради тебя. Я сегодня косплею принцессу. Называй меня Ваше Высочество.

– Ничего себе, мне аж страшно стало, – пальцы у Димки затряслись, словно от ужаса. А я засмеялась. – Ваше Высочество, дайте мне свою руку.

– Зачем? – продолжала я буравить парня подозрительным взглядом.

– Хочу поприветствовать вас, как положено.

Я протянула руку, делая вид, что жутко смущаюсь, а он взял и поцеловал мне ладонь – легонько коснулся ее губами, и впрямь представив себя каким-нибудь герцогом или графом! Я тут же ее вырвала назад со смехом.

– Обалдеть, Бурундукова… То есть Маша, ты здорово выглядишь! На себя не похожа. Бурундукова, черт, я даже теперь не могу называть тебя Бурундуковой…

– Ваше Высочество все еще остается в силе, Чащин. И чего ты на меня так смотришь странно? Переквалифицировался из приматов в людоеды, съесть возжелал бедную меня? – подозрительно спросила я, подвинула стул ближе к Димке и, по-свойски хлопнув его по плечу, сказала: – Заказывай, парень. Все, что душе угодно – но в пределах разумного, а не безумного.

– Хорошо. Вот меню. – И хотя я предложила ему заказывать, он протянул мне одно из двух ярко-синих меню и даже раскрыл его, прежде чем вручить. – Делай заказ сама. Буду то же, что и ты.

– А если я ничего не буду?

– Дурочка ты, Бурундукова, – покачал он головой. – Я плачу. Пируй. Я-то знаю, как ты любишь поесть. И как в тебя столько вмещается? У тебя, наверное, желудок в трех измерениях существует, да? – попробовал Дима меня подколоть.

– Совсем того, падре? – возмутилась я. – Я плачу.

– Я же все-таки мужчина, – величественно отозвался Дима. – Давай, Машка, заказывай, что твоей бурундучковой душе угодно, я вообще-то есть хочу.

– Но я угощаю! – возопила я. – А не ты! Я – твоя должница.

– Да брось ты, – махнул рукой одногруппник. – Мы же друзья.

В результате, немного попрепиравшись, мы все же сделали заказ у прехорошенькой официантки, и мне оставалось только спросить у Димки:

– Слушай, а чего ты так расщедрился?

– Я всегда такой, – отвечал он мне, ухмыльнувшись, – щедрый и хороший. С девушками, правда, – уточнил он.

– Да у нас настоящее свидание получается, Чащин, – важно сказала я, поправляя Настины огромные часы на запястье.

– Точно, – согласно кивнул парень. – Хорошее местечко, уютное и даже отчасти романтичное, ты премило одета – да и вообще кажешься лапочкой, я поступаю по-джентльменски…

– Да и ты ничего сегодня выглядишь, – не преминула заметить я.

Дмитрий сегодня выглядел и впрямь несколько необычно: надел белую рубашку с вертикальными синими полосами, рукава которой были закатаны чуть ниже локтя, натянул темно-серые джинсы с белым широким ремнем, на ногах его красовались начищенные до блеска ботинки. Ему шел этот стиль – это точно, но я никак не могла взять в толк, зачем ему так наряжаться. Не ради меня же?

– Спасибо, дорогая, – притворно важно склонил голову Чащин.

– Пожалуйста, милый, – продолжила я игру. – Твоя девушка на нас не обидится?

– А твой парень? – тут же спросил Дима. – Моя – нет. Она даже и не знает ни о чем. Она такая глупая у меня, – с неожиданной горечью добавил он. – Вообще ничего не знает.

– Вот и Смерчинский не догадывается, – ответила я, захихикав. – Совершенно ни о чем. Дома дрыхнет, наверное.

Кто-то едва не сбил официантку около нашего столика, и мы на мгновение прервались, а потом я решила еще раз обрадовать друга новостью об англичанке и билетах на мюзикл. Наверное, только Чащин может понять весь мой восторг по этому поводу! Вот мы и восторгались вдвоем, пока нам не принесли заказ, да и во время трапезы тоже никак не могли успокоиться и не ржать на все кафе.

– Вот блин, – поморщилась вдруг я, прервав наш разговор о том, как здорово мы будем сдавать экзамен по английскому.

– Ты чего?

– Соринка в глаз попала.

Димка перегнулся через стол и сказал, приглядевшись к моему глазу:

– Это не соринка, это у тебя в ресницах волос запутался.

– Какая разница, – пыталась я потереть глаз, но всякий раз боязливо одергивала руку, потому что не хотела размазать тушь и подводку с тенями телесного цвета, – все равно больно, глаз слезится.

– Давай помогу, – предложил свою помощь сокурсник.

Я кивнула. Он встал из-за стола, подошел ко мне и со словами: «Доктор Чащин щас тебе поможет», – наклонился, подумал, повернул за подбородок мою голову на свет, падающий от окна, и очень осторожно, по-моему, стараясь даже не дышать, двумя пальцами убрал с ресниц этот проклятый волос. С интересом изучил его, а потом протянул мне.

– Заправь салатик, – предложил Димка-дурак, вспомнив название моего салата, – и будет твой салат не «Полосатый», а «Волосатый».

– Спасибо, что помог, но салат мне и такой нравится, – отозвалась я степенно. – Давай, я лучше плюну тебе в тарелку?

– Красивая одежда, хороший макияж и даже высокие каблуки никогда не прикроют полностью твою грубую зубастую натуру, – со вздохом сказал Дмитрий и предложил, подняв бокал с гранатовым соком, похожим на вино, произнести какой-нибудь тост.

– Какой?

– Давай, выпьем за нас? – в шутку предложил Чащин, неотрывно глядя в мои глаза.

– А я предлагаю выпить за успешную сдачу зачета по английскому, – заговорщецки подмигнула я ему. – Чин-чин!

– Кампай.

– Сам капай, – расхохоталась я, перевирая слово японского происхождения. – Говори, как я – чин-чин.

– Чин-чин, – улыбнулся мне Димка, и раздался звон наших бокалов. – Какая же ты все-таки дурочка.

– Сам такой, – нахмурилась я, не понимая, почему он на меня так смотрит.

Мы продолжили болтать, шутить и смеяться. С Димкой, как и всегда, было легко и комфортно, и в какой-то момент я подумала мимолетом, что мне повезло с таким другом, как он. Нам было весело и уютно, пока нам не помешали минут тридцать спустя.

– Привет, ребятки. А меня в свою компанию примете? – раздалось вдруг над нашими головами.

Димка резко замолчал.

Я подняла взгляд и увидела над собой загадочного Дэна, который умильно взирал на нас сверху вниз.

Орла тотчас отнесло к противоположной стене порывом ветра, и он недовольно забил крыльями.

– Я сейчас ревновать начну и бушевать, если не пригласите к себе за стол, – предупредил он, лучась счастьем и здоровьем. Эти лучи тотчас достигли рядом стоящего столика, и на Дэнва засмотрелась какая-то девушка.

– Э-э-э… – протянула я в замешательстве, механически перемешивая в вазочке кашицу растаявшего орехово-малинового мороженого, – ты чего тут делаешь, Смерчинский?

– Машенька, как ты здороваешься со своим почти что женихом? – деланно обиженно спросил меня Смерч, медленно, не сводя блестящих глаз, наклонился, чтобы поцеловать, и вместо этого получил ложкой по лбу. На слегка растрепанных темных волосах остался светлый след от мороженого. Дэн на меня так посмотрел, что я занервничала.

– Чащин, сваливаем? – серьезно предложила я ни с того, ни с сего онемевшему Димке.

Орел закутался в искру, как в шарф, и попытался спастись от негодующего ветра.

– Стоять. – Опустилась рука Смерча мне на плечо. – Куда решила сбежать, моя маленькая?


Пока Маша и Дмитрий беззаботно болтали, активно жестикулируя и, как всегда, громко смеясь, длинноволосая девушка за столиком около большого панорамного окна на желто-оранжевой территории негодовала и все больше бледнела от переполняющего ее праведного гнева. С этой девушкой Мария была немного знакома – она до сих пор не могла забыть теплый и радушный сюрприз друзей Смерча, где эта светловолосая была одной из «главнокомандующих».

– Инга, спокойнее, – сказал парень в очках, сидящий с ней за одним столиком. Именно он в тот же день отвечал за техническо-музыкальное сопровождение «дружеской шутки». Поэтому Машу тоже знал.

– Спокойнее?! – возопила длинноволосая Инга. – Как я могу быть спокойнее? Ты только посмотри на нее! Предательница! Она – девушка Дениса, а на свидание ходит с другим!

– Тише ты, услышит.

– Неверность – самый большой грех любви, Иван, – сердито свела у переносицы светлые брови девушка и залпом выпила бокал с молочным прохладным коктейлем, причем не свой, а своего спутника, но он тактично промолчал. Иван вообще для себя решил, что с этой девчонкой лучше не спорить.

День у Инги начался хорошо – она отлично выспалась, и, пребывая в чудесном настроении, приехала в любимое кафе «Сырное и ледяное чудо», где встретилась с Иваном, который ей с недавних времен очень нравился. Инга во что бы то ни стало решила завоевать флегматичного, но умного парня, который был гордостью технологического института.

Они сидели за столиком, наслаждались хорошим кофе и мороженым и болтали о ерунде. Вернее, все время говорила Инга, а Иван ее только внимательно слушал, не совсем понимая, как вообще поддался на уговоры пойти на свидание. Все шло хорошо до тех пор, пока Инга вдруг не увидела в окне знакомую девушку.

– Смотри, это же Мария «Чип» Бурнудукова! – выпалила она радостно, прилипнув к стеклу.

– Девушка Дэна, – не спрашивал, а констатировал Иван, видя, как по улице быстрым, но мелким шагом идет Маша. Только несколько преображенная – он с трудом узнал в ней подружку Дэнни. Особенно Ивану понравились ее ножки. Но при спутнице он не рискнул рассматривать Бурундукову в открытую.

– Ой, какая она миленькая, – воскликнула Инга, когда девушка ее троюродного брата – именно им приходился ей Смерчинский, подошла ближе. – Наверняка ей Дэн стиль поменял. Интересно, у них здесь свидание?

Как оказалось, у Марии действительно здесь было свидание, да вот только не с Дэном! А с незнакомым симпатичным парнем в полосатой рубашке. Инга с изумлением наблюдала, как Маша подходит к этому парню, закрывает ему глаза руками, воркует с ним о чем-то, а затем и вовсе садится рядышком, и они мило друг другу улыбаются. Со стороны эти двое казались парой. По крайней мере, для Инги.

– Я в шоке. Что происходит? Это ее новый парень? А как же Денис? – сердито прошептала Инга. За Дэна было обидно.

– Может, это ее брат или друг, – предположил рассудительный Иван.

– Ну да, – фыркнула импульсивная Инга, которая только пять минут назад всей душой Марию любила, а теперь хотела ее удушить. – Денису было нелегко. И я уже думала, он никогда никого себе не найдет, никогда снова не сможет полюбить. И я радовалась за него, когда он нашел себе девушку. А она… она с ним играет! Он что, не заслуживает счастья? – требовательно спросила Инга у Ивана.

– Заслуживает, – кивнул тот, искренне так считая.

– Вот именно! Он заслуживает счастья! И заслуживает верную девушку, а не эту убогую идиотку… Черт, смотри-ка, теперь он ей руку целует! – возмутилась Инга, наблюдая за парочкой. Возмущение в ней росло. – Бедный Денис! Как она его вообще окрутила?!

– У нее неплохие ножки, – брякнул Иван и получил полный негодования взгляд.

Повозмущавшись, Инга решила разведать обстановку – на всякий случай. Маловероятно, конечно, но вдруг это действительно брат Чипа? Оставив меланхоличного Ивана, Инга незаметно подошла к столику, за которым сидела Чип и ее русоволосый приятель.

Услышанное повергло девушку в еще большее негодование.

– …свидание получается, Чащин, – услышала Инга, стоя за пластмассовой пальмой с голубыми искусственными бананами.

«Свидание, значит?» – подумала Инга сердито. Значит, она не ошиблась.

– Точно. Хорошее местечко, уютное и даже отчасти романтичное, ты премило одета – да и вообще кажешься лапочкой, я поступаю по-джентльменски…

– Да и ты ничего сегодня выглядишь, – сделала Мария комплимент парню.

«Как у нее хватает наглости дурачить Дениса? А этот парень – для него нормально встречаться с чужой девушкой?! Это ведь то же самое, что с кем-то одной и той же зубной щеткой пользоваться! – кипела Инга. – А может, он вообще не знает, что у Бурундуковой есть парень? Тогда она играет с обоими! Стерва!»

Однако, как оказалось, парень все знал.

– Спасибо, дорогая.

– Пожалуйста, милый, – тоном любящей женушки отозвалась Мария. – Твоя девушка на нас не обидится?

– А твой парень? Моя – нет. Она даже и не знает ни о чем. Она такая глупая у меня. Вообще ничего не знает.

«Вот сволочь! И он тоже какой-то несчастной мозги пудрит!» – ахнула правильная Инга, прячась все за той же пальмой.

– Вот и Смерчинский не догадывается. Совершенно ни о чем. Дома дрыхнет, наверное, – противно захихикала мерзкая Бурундукова.

Инга не выдержала и бросилась в свой конец зала, едва не сбив официанта.

– Девушка, осторожнее! – крикнул тот ей вслед, чудом удержав в руках поднос с десертами.

– Простите! У меня друга морально убивают! – отозвалась Инга. Минута – и она уже сидела за своим столиком, бледная от гнева. В руке она сжимала мобильный телефон. Иван только молчаливо взирал на свою слегка буйную спутницу.

– Алло! Дэн? – зачастила длинноволосая, с трудом дозвонившись до брата. – Дэн, это я! Ах, узнал? Ну, хорошо! – Она вздохнула, замерла на мгновение и выдала трещоткой: – Денис, немедленно приезжай в кафе «Сырное и ледяное чудо»! Срочно! Срочно приезжай! Пожалуйста, я тебя прошу! Да нет, просто приезжай, в течение десяти минут! Ах, в течение десяти не сможешь… А в течение скольки сможешь?! Получаса? Господи, вдруг не успеешь… если что, я их задержу! Дэнчик, братик, как можно быстрее! Ты на машине? Вот и отлично. Ждем!! Приедешь – и узнаешь что. Это важно!

И Инга выключила телефон.

– Ты не слишком его… подначила? – осторожно спросил Иван, поражаясь энергии девушки.

– Да нет, нормально, сейчас приедет. Смерч на машине, – довольным голосом сказала Инга.

– А телефон зачем отключила? – все тем же тоном продолжал юноша в очках.

– Чтобы приехал быстрее, – улыбнулась Инга, но ее взгляд снова упал на Машку и ее парня, и тут же ее лицо исказилось от новой волны праведной ярости.

– А почему ничего не сказала про его девушку? – недоумевал ее спутник.

– А вдруг бы он мне не поверил или не пожелал бы ехать? – отозвалась Инга. – У него разные заскоки могут быть. Он же Смерчинский. Они все слегка необычные.

– А ты какую фамилию носишь?

– Светлова. Я по маме Смерчинская. Ух, утопила бы эту Бурундучиху. Кажется такой милой, а на самом деле мерзкая! – у Инги прочно сложилось в корне неправильное мнение о Маше.

– А у вас что, во всей семье по жилам течет манипуляторская кровь? – осведомился Иван несколько устало.

– Ты еще дедушку Смерча не видел, Даниила Юрьевича, – многозначительно отозвалась Инга. – А мама Дэна, моя тетя, получается, самая настоящая актриса – столько шарма и блеска в ней. Это мне моя мама рассказывала. Потому что я тетю видела только в глубоком детстве… Хотя Денис, конечно, просто уникум даже в пределах своей семьи. Слушай, Иван, а во мне шарм есть?

– Определенно, – согласился молодой человек, добавив про себя: «Очень странный и порой шокирующий».

Еще чуть позднее активная Инга не сдержалась и, по-шпионски, почти незаметно подобравшись к парочке чуть ближе, сделала на телефон фото, на котором парень в полосатой рубашке склоняется к самому лицу Маши. Из-за неудачного угла обозрения ей плохо было видно, что они там делают, но на какое-то время ей показалось, что эти двое нагло целуются. То, что Димка просто-напросто убирает волос с ресниц Маши, ей в голову опять же не пришло.

Только потом уже Инга задавалась про себя вопросами: идиотизм или судьба двигали ее эмоциональными поступками?


Казалось, что на улице сейчас не солнечное утро, а поздняя-поздняя ночь. По крайней мере, такое ощущение было у тех, кто находился в «Венере». Не успевшие оторваться за ночь, молодые люди продолжали веселиться под громкую электронную музыку и резкие, мажущие всполохи световых шаров, похожих на миниатюрные светящиеся планеты, подвешенные под высоким куполообразным потолком. Любители афтепати не обращали никакого внимания на тот факт, что в реальном мире, за пределами клуба, давно наступил полдень, а время медленно, но верно приближается к обеду. Многие из этих энергичных любителей клубной жизни не уставали веселиться и желали уехать отсюда только к вечеру.

Дэн тоже не собирался домой, по крайне мере в ближайшие пару часов. Он, как солнечная батарейка, подзарядился на раннем солнце, продолжая быть энергичным и после бессонной ночи. Смерч не покидал танцпол дольше, чем на полчаса и, казалось, полностью погрузился в атмосферу этого шикарного места, словно был заядлым тусовщиком с впечатляющим стажем.

Он, казалось, забылся настолько, что не обращал внимания на окружающих: и на девушек, пытавшихся потанцевать с ним, и на нетрезвых друзей, и на Нику, которая не без задних мыслей никак не могла надолго утащить его в зарезервированную компанией комнату и которой уже порядком приелся танцпол. Ребята как раз расположились в небольшой комнате в стиле модного хайтек, одна из стен которой представляла собой огромное затемненное снаружи окно, выходившее на танцпол и круглую сцену перед ним.

Да, сначала она танцевала вместе с Дэном, все таким же веселым, но уже более отстраненным, а потом, уставшая и раздраженная, уселась на кожаный удобный диван в комнате их компании. К тому же модные туфли натерли ей ноги, и теперь Нике было некомфортно даже просто ходить. Естественно, она не подавала виду, что с ней что-то не так, но все равно осталась разочарованной, когда Дэн сквозь грохочущую музыку прокричал девушке, что готов танцевать с ней хоть весь день, но просто сидеть у него сейчас нет никакого желания.

– Или есть другое желание, – усмехнулся один из парней, на несколько секунд оторвавшийся от поцелуя со своей подругой, – которое кое-кто пытается глушить. Ребят, давайте закажем виски с колой, а?

Черри внимательно посмотрел на друга, похмыкал, как огромный ежик с зелеными колючками в тумане, и авторитетно сказал на это, что у Лаки бывают нехилые завихрения извилин и на это не стоит обращать внимания. Мол, иногда на парня находит, и он творит всякую чушь. А потом зеленоволосый куда-то удалился вместе со своими подружками – прилипалами, пробурчав в спину уходящему в музыку Дэнву, что он-то, Черри, заменителей никогда не ищет.

– Если я хочу пиво, то пью нормальное пиво, а не покупаю безалкогольное. И мне плевать, что алкоголь вреден, черт возьми, – чуть заплетающимся языком сказал он, обнимая Кристину. – Но Дэн у нас упертый козел, неделю, даже больше… не пил ни с кем.

– Если только в одиночестве? – подмигнул ему желающий виски с колой.

И парни громко заржали.

Ника проводила трио задумчивым взглядом: девушкам друзей Дэна она слегка завидовала. Сейчас они с парнями, а она в одиночестве. Ее сегодняшний избранник (или это она его избранница?), правда, понял это почти сразу и мило, но крайне своеобразно, позаботился о том, чтобы светловолосая девушка не скучала в одиночестве.

– На танцпол, леди? – весело спросил у нее Дэн, в очередной раз оказавшись в комнате – чтобы глотнуть холодной воды.

Она отрицательно покачала головой, почти не мигая глядя то на его лицо, то на плечи, которые про себя в шутку прозвала шикарными. Ей хотелось продолжения «банкета», прерванного дома у Черри чьим-то звонком. Так некстати позвонившего утром девушка успела даже пару раз проклясть про себя.

– Ника, какие парни тебе нравятся? – спросил в самом начале странного афтепати Дэн у светловолосой девушки, нависнув над ней и упершись ладонью о стол.

Она удивленно взглянула на парня, подумав вдруг, что он опять заигрывает с ней, немного обрадовалась и ответила, надеясь подразнить его:

– Светловолосые и сероглазые. Хотя бы немного выше среднего роста и с хорошей спортивной фигурой!

– Отлично, – отозвался Дэн с улыбкой и исчез в толпе, заставив девушку еще больше изумиться его поведению.

– Милый идиот, – подняв голову, задумчиво сказала своему отражению в зеркальном потолке его сегодняшняя спутница. То, что она оказалась в закрытом дорогом месте, радовало ее лишь поначалу. Дизайн клуба, конечно, был выше всяческих похвал, но, честно говоря, контингент в нем был на первый взгляд абсолютно таким же, как и в остальных прочих ночных заведениях. Да и атмосфера была совершенно обычной для подобных мест – особенной она становилась только лишь тогда, когда Ника видела Смерча.

– Что случилось, почему не танцуешь? – спросила у нее одна из девушек, чей молодой человек заснул, перебрав с алкоголем. С ней у Ники были приятельские отношения. В комнате кроме них троих больше никого не осталось.

– Устала, – отвечала Ника, вертя в руках высокий бокал с соком. Она не слишком любила алкоголь.

– Он тебе понравился? Да?

– Кто?

– Этот Дэн?

– Красивый мальчик, – кивнула подружке Ника.

– Это да! Я никогда не встречала таких, как он! Веселый, душа компании, не грубый, не пьет… Ника, он вообще не пил сегодня! Или умничка, или закодированный, ха-ха-ха! Но он опасный мальчик, – засмеялась она нетрезво.

– Почему же?

– Чувствую. А ты никогда не была разборчива в парнях, – отвечала девушка. – Тебе вечно идиоты попадаются. Как твой Саша.

– Что ж, знакомиться с плохими мальчиками – моя карма. Знаешь, мы знакомы несколько часов, но он мне безумно нравится, – призналась Ника, наблюдая за танцплощадкой из панорамного окна. Денис стал вызывать в ее душе симпатии едва ли не с первого взгляда, девушка и сама удивлялась себе. Она даже поступилась своими принципами и согласилась поехать с незнакомыми парнями к ним домой – только из-за высокого красивого Дениса, у которого были очень ласковые руки, ресницы, как у девчонки, и невероятные глаза. Нет, не из-за цвета, а из-за исходящего от них магнетизма.

– У вас ничего не было?

– Мы… не успели, – тут же рассерженно отвечала Ника. – Но, думаю, будет, – самоуверенно добавила она.

Когда дверь открылась и в проеме показалась фигура Дэна, девушка радостно улыбнулась в предвкушении, но ее улыбка стала угасать, когда за спиной парня появился еще один молодой человек.

– Вот, я привел тебе то, что ты заказывала, Ника, – обрадовал опешившую девушку Смерч. – Светловолос, сероглаз и не вылезает из качалки. Хороший парень, мой друг.

Ника закатила глаза. Ее подружка захохотала. В результате именно она отбыла из комнаты под руку с сероглазым, не дождавшись, когда же проснется ее перебравший друг. Ника и Дэн остались наедине.

– Дэн, – подошла к парню девушка, не подозревающая, что сегодня она всего лишь «безалкогольное пиво». – Дэн, ты что, дурак?

– Есть немного, – он так улыбнулся ей, что на миг девушка чуть не потеряла над собой контроль – так сильно ей захотелось обнять его. Решив не терять времени, Ника приблизилась к нему и, закусив губу, положила одну руку на плечо. Ей хотелось поцеловать его и забыться в этом поцелуе – отчего-то Ника была уверена, что целуется этот идеальный парень совершенно.

Сейчас в комнате стояла бархатная полутьма, и Дэну на мгновение показалось, что перед ним не миленькая незнакомка, а его глупый Бурундучок, только одетая в женственное платье с соблазнительным разрезом. Смерчинскому тут же захотелось увидеть Машу в платье, желательно коротком. Фантазия разыгралась не на шутку, и Дэн тряхнул головой, прогоняя видения, в которых они с Машей оказываются на столе, целуясь, а всполохи света скользят по их лицам.

– Дэн, почему друзья называли тебя Смерчем? – провела по его груди ладонью Ника.

Парень с интересом проследил за ее рукой. Из подполья высунула острый крысиный носик Тревога, которая умело переквалифицировалась в яркое, похожее на звезду, Желание. Орден Сомнения тоже вновь активно заработал.

– Из-за фамилии. Моя фамилия – Смерчинский, – пояснил он любезно.

– А, ясно. Красивая фамилия, запоминающаяся. А я – Карлова, фамилия совершенно простая, без изысков… Ты и вправду похож на смерч. Примчался и сорвал мне крышу, – все же поддавшись порыву, обняла его Ника.

– А ты похожа на малину, – серьезно сообщил ей парень, так и продолжая стоять неподвижно.

Ника лукаво взглянула на него снизу вверх, гладя по лицу, а потом и по шее – ее пальцы остановились на ящерке, которая ей безумно нравилась.

– Почему, Дэн?

– У тебя губы малиновые. И ты такая же привлекательная. Думаю, многие были бы не прочь сорвать тебя, – отвечал ей тот задумчиво, все же проведя ей в ответ ладонью по волосам. – Малиновое варенье – неплохая вещь, которое может помочь при болезни.

– Это точно. Так почему же ты не… пробуешь малину?

– Я не люблю ее, – все так же серьезно сказал парень, вновь опуская руку.

– А что же ты любишь? Черешню? – слегка рассердилась девушка. – Клубничку?

– Арбузы, – расхохотался вдруг Дэн. – Честно говоря, они считаются не ягодами, а тыквинами. Ягодообразными тыквинами.

Он подумал, что одной милой особе будет невероятно «приятно», если он ради разнообразия назовет ее «тыквиной». Он даже представил на мгновение, как раздраженно, но одновременно и с хитринкой Мария взглянет на него, деланно презрительно сощурится, по-особому изогнет уголки не накрашенных губ, скорбно покачает головой, как будто бы перед ней стоит душевнобольной, а потом начнет кричать на него, придумывая милые и совершенно необидные ругательства. Эта защитная реакция, грубить или ругаться, казалась Смерчу изюминкой Бурундука, не лишенной своего детского обаяния.

Ника не слушала парня, а, заметив лишь отстраненность и задумчивость в его лице и неправильно, в свою пользу, истолковав ее, вдруг решила, что неплохо было бы продолжить прерванный поцелуй. В дальнейших планах у нее было утянуть молодого человека на мягкий кожаный диван.

– Ника, не надо, – уставшему и не спавшему больше суток Дэну вновь показалось, что перед ним Чип.

– Мне – надо, молчи, – ловко запустила руку ему под футболку девушка, касаясь живота.

– Эй-эй, перестань! – возмутился Дэн. – Я и так сегодня герой! Хватит меня мучить, прекрасная женщина!

– Может быть, и герой, – жарко прошептала ему на ухо девушка, – только сегодня ты – мой герой!

– Ты точно этого хочешь?

– Да.

Вина тут же уютным клубочком устроилась на его плече, дав пять рыцарям ордена Сомнения и для порядка глухо поворчав на пульсирующее Желание, которое стало таким ярким, что затмило всем присутствующим глаза.

А вот желание светловолосой, внешне так похожей на Марию, почти исполнилось – пара через несколько минут действительно оказалась на диване. В этот раз сверху оказалась не Ника, а Дэн. Девушка видела в нем повелителя самой прекрасной стихии на свете – воздуха и ветра, а он даже с широко открытыми глазами видел Машу.

Желание все же потеснила Судьба.

Дэн всегда считал, что у него мало силы воли, особенно если соперник – милая девушка, поэтому он искренне обрадовался, когда у него зазвонил телефон, заставивший Нику вздрогнуть, а Вину с шипением, достойным дикой кошки, отлететь к потолку.

– Мне нужно ответить на звонок, Ника, подожди… – только и сказал он девушке, вытаскивая надрывающийся мобильник из кармана джинсов и вставая.

Она же только беззвучно прошептала не совсем подходящее для уст юной леди ругательство, тоже зачем-то встала и со всей силы вновь бухнулась на диван. Отчего-то у нее горело не лицо, а губы, как будто бы на них кто-то, с явными садистскими наклонностями, небрежно налил обжигающий малиновый сироп, медленно стекающий с них по шее.

Смерчинскому звонила Инга, его дальняя родственница холерического темперамента, которая требовала немедленно приехать к черту на рога со скоростью, равной второй космической.

– Зачем я должен туда приезжать? – спросил Смерч, вздыхая. Троюродная сестра не обращала внимания на то, что ее звонок показался парню странным, и на то, что у него частое дыхание – тоже. – Что случилось? Что-то серьезное? Я за городом, в «Венере», за десять минут не успею. Полчаса – это минимум. Я на машине. Да что у тебя случилось, можешь сказать? Эй? Эй?

– Произошло что-то? – спросила с дивана Ника. Ей неожиданно стало смешно от «повторного облома». Да что же это такое?

– Вероятно.

Честно говоря, Дэн ненавидел такие неожиданные звонки и, наверное, старался помочь звонившим потому, что, лишь однажды проигнорировав подобный звонок несколько лет назад, не успел даже попрощаться с одним дорогим человеком. А ведь тогда тоже звонили друзья, а не посторонние люди. Он проигнорировал звонок, потому что отсыпался после шумной вечеринки.

К тому же последний раз с такими же истерическими нотками в голосе Инга звонила ему в прошлом году, когда ее младший брат едва не потерпел фиаско на сдаче ЕГЭ. Учительница, которая должна была решать парню задания по математике, неожиданно сильно заболела ночью, и Дэнни ранним утром пришлось искать человека, знающего предмет, который взялся бы помочь троюродному брату. Такого человека нашли. К тому же щедрый и продвинутый Смерчинский обеспечил родственника микронаушниками, программируемым калькулятором, куда были запиханы многочисленные формулы, и даже миниатюрной камерой, встроенной в наручные часы. В результате кучи хитрющих манипуляций на экзаменах младший братишка ЕГЭ все-таки сдал, получив довольно неплохое количество баллов – и это при том, что сам был кем-то, весьма близким к бодрому званию дегенерата.

Сейчас Дэн понятия не имел, что случилось со слегка сумасбродной Ингой. Понял только, логически прикинув, что она находится в любимом кафе, куда ходит только с хорошими друзьями, и что находится там не одна. Кого сестричка хочет задержать и для каких целей, оставалось загадкой даже для мощного мозга Смерчинского.

Со звонившими ему с просьбами о помощи могло случиться все, что угодно. Любой абсурд и неприятность: серьезная или смешная.

Черри постоянно ошивался в ИВС. И не только он, нужно признать. В ближайшее к его дому отделение Дэнни порой входил, как к себе в квартиру – после звонков Черри, естественно. Хорошо, что деньги многое решали. Ланде один раз потерялся в лесу около коттеджа с празднующими друзьями, когда решил ночью прогуляться под звездами. Поплутав по лесополосе и попередразнивая птичек, он позвонил Смерчинскому, потому что никто больше трубку не брал. Тот его нашел. Парень, которому принадлежали и сегодняшний джип, и тот самый коттедж, однажды направился в гордом одиночестве на рыбалку, оседлав велосипед. На озере он непонятным образом сломал не только удочку, но и собственную ногу и тут же позвонил Смерчу – чтобы тот приехал его спасать. Почему именно другу, а не отцу, финансовому директору одной крупной компании, молодой человек так объяснить и не смог.

Одна из девушек-приятельниц, увидев своего любимого в объятиях другой, вызвала Смерча с целью, чтобы он немного поиграл перед изменщиком роль ее парня, видите ли никому больше не доверяла. Друг-барабанщик перед концертом потерял барабанную установку, и Дэну пришлось помогать ему искать замену инструмента – опять же после дребезжания мобильника. Преподаватель по китайскому в университете не нашел ничего умнее, как обратиться к Денису, когда узнал, что пара студентов по обмену из Китая приехала в Россию не совсем легально. Смерч обещал хорошенько их спрятать от суровых представителей миграционной службы, потому что эти студенты были одними из основных докладчиков на конференции, посвященной Стране восходящего солнца. Друг, входящий в пятерку самых близких Дэну приятелей, находящийся сейчас за границей и играющий в одной очень популярной рок-группе, приехал в Россию инкогнито с коллегой – музыкантом. И умудрился зимой, в минус тридцать пять, забуксовать посредине дороги из-за сильнейшего снегопада. Эвакуаторы, у которых работы было немерено, обещали приехать только утром, поэтому Смерчу и Черри пришлось гнать полночи по заснеженным дорогам, чтобы забрать застрявших и замерзших парней. Зато американец по имени Марс вволю насмотрелся на бескрайние пейзажи России-матушки, ее погодные условия и некоторые национальные особенности, а после заявил, что еще раз приедет в эту страну. Кстати, этот же друг-музыкант в шутку называл Смерча добрым волшебником, мечтающим глубоко в душе стать властелином зла.

В общем, Дэну пришлось ехать в город. И он уцепился за звонок троюродной сестры как за хороший повод покинуть это место.

Недолго думая, часто немного безрассудный, Дэнв целомудренно поцеловал Нику в лоб, едва не заставив ее нервно засмеяться, и сказал ей так, словно обращался к плюшевому медвежонку:

– Мне нужно ехать, моя сладкая малинка. Не грусти без меня, слышишь? У друзей проблемы.

– А ты-то при чем?

– Должен помочь, они меня ждут. Так, Ника, – произнес он, склонив голову набок, – отсюда бывает сложновато уехать.

Возьми мой номер, и когда соберешься домой, позвони мне, я вызову тебе безопасное, хорошее такси. Вот деньги.

– Не стоит, прекрати, – тут же удивленно отозвалась девушка, поправляя задравшееся изумрудно-зеленое платье. То, что парень не бросает ее просто так, только разозлило – ведь она увидела еще одну положительную черту в облике этого обаятельного синеглазого брюнета! И как она его сможет теперь назвать скотиной, к примеру?! – Дэн, а ты едешь в город, да?

– Да, Ника.

– Можно, я поеду с тобой? – вдруг спросила она.

– Конечно, – рассмеялся он, подавая руку, чтобы Ника встала с дивана. – Тогда за мной, у нас мало времени.

Они почти выбежали из комнаты – двигался парень очень быстро и порывисто, как ветер. На ходу Дэн позвонил Черри, выслушал пару непотребных выражений на свой счет, и сообщил, что уезжает на джипе, а взамен пришлет чуть позже кого-нибудь с машиной, чтобы та забрала нетрезвых друзей из клуба. Тут же набрал по памяти чей-то номер и договорился с каким-то парнем об этой услуге. Позвонил второму сегодняшнему другу, сказав, кто приедет за ними и напомнив о приятеле, который спал в оставленной ими комнате. Затем сделал дозвон еще на чей-то номер – но там Смерчу так и не ответили.

Ника только поражалась деятельному Дэну. Буквально за пару минут тот умудрился решить сразу несколько проблем.

Уже около входа ее спутник, от которого она тихо млела, жестко ругая себя за это, вдруг пригляделся, без труда пробрался сквозь толпу уезжающих ребят, явно вступивших в близкое знакомство с каким-то веществом, и хлопнул по спине парня чуть ниже его ростом, одетого в модный, но неброский клубный пиджак и черные джинсы.

– Никита? – даже с каким-то задором спросил Дэн. – Какая встреча!

– Здорово, – пожал ему руку тот, удивленно глядя на Смерча.

Ника тут же подметила, что вроде бы этот симпатичный парень со светло-русыми волосами и слишком уж равнодушным ко всему взглядом серых внимательных глаз не пьян, как и Дэн, что странно. Он показался ей абсолютно трезвым и вменяемым человеком, от которого просто-таки веяло каменным спокойствием. Конечно, потом ее мнение резко изменилось, и произошло это очень даже внезапно.

На стоянку, окутанную солнцем, они вышли втроем, где Дэн мельком познакомил Нику и Никиту.

– Не ожидал тебя здесь увидеть. Часто зависаешь в «Венере»? – спросил Смерчинский. Он и не думал встретить этого человека здесь. Как и не думал, что этот вежливый и правильный с виду парень будет зависать до двух часов пополудни в клубе. Дэн все больше и больше хотел поговорить с малышкой Ольгой.

– Нет. Не признаю клубы. У друга сегодня была днюха, пришлось приехать. Я не любитель таких мест, – вдумчиво отвечал Никита. – Вчера мы с Ольгой решили не… беспокоить вас, когда вы остались под дождем. Оля решила, что будет лучше, если мы уйдем. А я не хотел, чтобы она промокла и простудилась.

– Как мило с вашей стороны, – улыбнулся ему Дэн. – Кстати, ты правильно делаешь, что заботишься о ней. Поверь, она того стоит.

– Я знаю. У меня в отношении Оли серьезные намерения.

Смерчинский кивнул в ответ, заметил, как Ник что-то ищет глазами, и тут же спросил:

– Подвезти?

– Было бы неплохо, – вымученно улыбнулся парень. – Никак не могу дождаться друга. А ты почему уезжаешь?

– Мне позвонили и сказали срочно, – объяснил брюнет. – Случилось, наверное, что-то.

– Помощь нужна? – вдруг предложил Ник. Дэн внимательно посмотрел на него, изучая. – Если что, я могу помочь.

– Думаю, я сам справлюсь.

Смерчинский снял джип с сигнализации, галантно открыл дверь перед Никой, кивнул Нику, чтобы тот садился вперед, пристегнулся и завел автомобиль. Тот плавно двинулся к выезду.

– У тебя есть машина? – спросил Смерч, уже выезжая на пустую трассу и включая кондиционер – в нагретом солнцем салоне было душно.

– Нет, – отозвался Ник с полуулыбкой, – есть только права, машины пока нет. – А это твой зверь?

– Не-а, Ник, я байки больше люблю. Это чужой. Друга.

– Хорошая тачка. Jeep Commander? – продолжал осматриваться внутри салона в три ряда Никита.

– Ага, точно, прошлого года выпуска, – отвечал Дэн.

Ника заметила, что хоть парень и сильно спешил на встречу с неведомыми друзьями, все равно выглядел спокойно и собранно. Его холодный друг тоже был спокойным, но активно Нике не нравился.

– Хороший разгон у машинки. И подвеска мягкая. Всегда думал, что, наоборот, жесткая. Сколько здесь литров в двигателе?

– Рабочий объем пять и семь, мощная тачка. Триста двадцать шесть «лошадок», – вспомнил Смерч слова хвастающегося приятеля, хозяина джипа. Совершенно некстати вспомнились «важные» слова друга о том, какое его авто вместительное. – И пятнадцать вариантов размещения пассажиров и багажа.

– Занятно.

– Сиденья быстро расправляются – почти мгновенно. Но если третий рад расправить – для багажника места почти не будет.

Ника даже уснула ненадолго, пока парни обговаривали все технические характеристики черного авто-гиганта.

– Как у вас с Ольгой вчера прошло, кстати? – осведомился Денис, стоило только Кларскому замолчать.

– Все прошло хорошо. – Он только улыбнулся, словно бы подтверждал улыбкой, что у них действительно все было отлично. – А у вас?

– Превосходно. Просто отлично. Романтично. – Тут же вспомнились Дэну поцелуи под дождем. Он тогда прошептал Маше о том, что за много лет это первый раз, когда он рад дождю – по-настоящему рад. И он не лгал.

– А почему ночь ты провел не с Марией, а с этой девушкой? – спросил вдруг Ник и пристально взглянул на Дениса. Тот со смехом понял, что Кларский, правильный мальчик, его осуждает. Но совсем ли он правильный мальчик?

– Так вышло. У нас ничего и не было. Просто были в одной компании, а теперь вместе едем домой. А Ольга, – мелькнула в синих глазах смешинка, – знает, что ты сам всю ночь и утро провел в «Венере»?

– Весьма смутно, – отозвался Ник несколько натянуто. – Давай оставим втайне от наших девушек то, где мы провели сегодняшнее темное время суток, Дэн? Не скажу, что я делал что-то… предосудительное, но не хочу, чтобы Оля знала. «Венера» – не лучшее местечко.

– Легко, – тут же согласился Смерч. Его персональная крылатая Вина захохотала, захлопав крыльями так громко, что Ника проснулась.

– Что легко? – спросила сонно она с заднего сиденья. – Мы скоро подъедем?

– Да, мы уже в черте города, – кивнул Дэнв.

Ник просто промолчал. Он и светловолосая девушка в зеленом платье не обращали друг на друга ровно никакого внимания, даже парой слов не перекинулись, хотя ей вдруг на какое-то мгновение показалось, что это, должно быть, забавно: в машине сидят девушка и парень с похожими именами. Ника никогда не встречала Ников. Никит – да, а вот Ников…

Под разговоры Дэна и Ника все о тех же автомобилях они подъехали почти к самому кафе – Кларский едва разглядел глупую сине-желто-оранжевую вывеску через густую сирень. Девушка, впрочем, тоже. Однако несмотря на то, что кафе пряталось за сиренью, посетителей в нем было достаточно. И стоянка перед входом была плотно заставлена.

– Ника, сейчас я разберусь с проблемами и довезу тебя прямо до дома, – пообещал напоследок Дэн. – И тебя, Ник. Ты же на Пристани живешь?

Тот только кивнул.

– И я тоже там живу, – тут же встряла девушка.

– Отлично. Сидите, ребята. Включите музыку, если что, поколдуйте с кондиционером, – улыбнулся им на прощание Смерчинский, выпрыгивая из огромного внедорожника.

– Может, мы сами доберемся? – спросил Ник вежливо.

– Все в порядке, доставлю вас в лучшем виде. Просто подождите немного, – отозвался Дэн.

Ника тут же неосознанно поставила еще один плюсик напротив его образа в голове.

«Я знаю его меньше десяти часов, но он уже кажется идеальным. Это неправильно!» – подумала про себя девушка. На самом деле она мечтала об идеальном принце – как и миллионы других, и ей казалось, что она нашла его, того, с кем сможет быть счастлива.


Безразличный Никита, казалось, поймал ее мысли, ухмыльнулся и потянулся, разминая затекшие мышцы спины.

Инга встретила Дэна около самого кафе, взволнованная так, словно единственная знала правду о начале третьей мировой войны и о том, где находятся надежные бомбоубежища. Дальний родственник быстрым пружинистым шагом подошел к ней и тут же потребовал объяснений. В его синих глазах, становящихся необычайно яркими на солнце, горели тревожные огоньки.

– Дэнка! Вот ты где! – взвизгнула длинноволосая девушка, чуть не запрыгав вокруг парня. – Быстрее!

– Что случилось? – посмотрел на стоявшего тут же Ивана Дэн, обмениваясь с ним рукопожатиями, и тут же стал выслушивать гневные слова Инги о том, что в этом кафе ему, Дэну, «нагло и коварно изменяют»!

– Боже, какой ужас, – хмыкнул молодой человек, поняв, что ничего ужасного не случилось. – Кто посмел?

– Кто? Как кто? Дэнни, это же твоя Маша сидит и изменяет!

– Чип? Изменяет мне? – засмеялся ее кузен звонко на пол-улицы и даже по колену себя хлопнул. – Инга, ты что? Мой Чип сейчас сидит дома.

– Вы оба считаете, что сидите по домам, – насупилась та. – Сам-то где был? Выглядишь пожеванным.

– В клубах.

– Всю ночь?

– Еще и весь этот день.

– Не спал?

– Нет.

– Ну ты и дурак, Дэн. Так… побоку это. Что ты будешь делать с Марией своей? – уперла руки в боки принципиальная девушка.

– Ничего. А она нашла кого-то себе? Какая Чип прыткая. – Дэну не верилось, что Мария действительно «изменяет» ему. Заявление сестрицы его только развеселило.

– Нашла! Это ее одногруппник. Я его узнала, – отозвалась Инга важно. – Иди и разбирайся с ними. Борись за свое счастье!

– Борюсь. Надо же, Чащин активизировался, – потер подбородок парень. – А, пусть дети развлекаются. Слушай, меня люди в тачке ждут, мне пора.

– Она твоя девушка! – воскликнула Инга.

– У нас свободные отношения, – зевнул ее троюродный брат. Опять его потревожили из-за ерунды. – Ладно, я пошел.

– Ты куда? – разочарованно возопила Инга. И даже флегматичный Иван вопросительно уставился на друга.

– Пусть Маша развлекается, – устало отозвался тот. – Думаю, она просто встретилась со своим другом. Не делай из ничего трагедию. – Он мягко улыбнулся сестре, не зная, то ли сердиться на нее за то, что она оторвала его от дела и заставила волноваться из-за какой-то чуши, то ли благодарить как раз за то, что оторвала. – Все хорошо.

– Никакой он ей не друг. Маша твоя для него разрядилась, как на парад!! Ты бы ее видел! Платьице – во, – махнула ребром ладони Инга, обрисовывая в воздухе предполагаемую длину платья Бурундуковой.

– Чип в платье? – расхохотался еще громче Дэн. – Невероятно!

– Не веришь? Вот, смотри, фото, – показала длинноволосая ему не слишком качественное, слегка смазанное фото с изображением Маши и Димки, наклонившегося к ней и закрывающего ее лицо.

– Что это? – вгляделся в экран мобильника парень. – Это вообще кто?

– В голубом – твоя великолепная Машенька. Не признал? Иди, посмотри, она как раз так и одета – в коротенькое платье. А это ее друг. И они целуются! – обличающе произнесла Инга.

Вообще-то Смерч хотел сказать, что, может быть, они вовсе и не целуются, может, Дима просто наклонился к Маше, но неожиданно ему на плечо положило когтистую лапу еще одно из его личных чудовищ – Ревность. Безумная полупрозрачная женщина с сумасшедшим взором алых глаз без зрачков, худыми ладонями с невероятно длинными когтями, острыми белоснежными клыками и темно-бордовыми губами, светящимися на миловидном бледном лице, слегка коснулась губ Смерча. Поцелуй Ревности – что может быть хуже для человека, который влюбляется по-настоящему?

– Где они сидят? – спросил он тихо, все никак не желая признавать, что девушка в платье цвета чистого летнего неба – его Бурундучок.

– В кафе, где еще. В «голубой» зоне. Я покажу, Дэн, – засуетилась его троюродная сестра и поежилась: с реки подуло ветром, и ногам сразу стало холодно.

– Хорошо. Подожди, – вдруг сообразил парень, что около кафе находится его небольшой компромат – Ника. Он открыл дверь автомобиля, в котором без него царило молчание, улыбнулся Нике и попросил сидевшего там парня вылезти наружу.

– Все в порядке? Помощь нужна? – спросил Ник тут же, оказавшись рядом со Смерчинским.

– Все в порядке, это личное. Сейчас… разберусь. Ник, будь другом, уведи куда-нибудь эту девушку, – попросил самым серьезным тоном Смерч. – Похоже, у меня намечается встреча с моей милой Марией, присутствие Ники будет немного лишним. А мне нужно доставить ее домой, потому что в «Венеру» ее увез я.

Никита, секунду поколебавшись, кивнул. Он не любил быть должником. А то, что Дэн самовольно взвалил на себя ответственность по поводу светловолосой Ники, ему даже пришлось по душе.

– Я отгоню тачку на противоположный конец улицы, мы посидим там. Я присмотрю, чтобы она не помешала тебе, – кивнул Кларский Денису.

– Спасибо, брат, – хлопнул его по спине тот. – Выручаешь!

И, вручив ему ключи от автомобиля, брюнет скрылся в дверях кафе, последовав за молчаливым Иваном и торжествующей Ингой.

Ник только головой покачал. Дэн умел заставить работать на себя всех окружающих, и делал это с непринужденной легкостью и даже шармом – он признавал это, хотя Кларскому и не нравилось, когда им манипулируют.

Он сел на переднее сиденье и завел машину. Дэн водил очень плавно, Никита, напротив, резковато.

– А Дэн где? – с беспокойством спросила у него Ника, глядя, как Смерч вновь скрывается в дверях кафе. – Мы куда едем-то?

– Отгоню машину подальше. Он сейчас решит свои проблемы и вернется, – отозвался Никита сухо. Ника ему не то чтобы не нравилась, но он оставался к ней совершенно равнодушен. Ему вообще редко нравились девушки, но если это все же случалось, тогда он испытывал сильные чувства. Девушка с похожим именем, перелезающая прямо на ходу на переднее сиденье и задевшая его пару раз то локтем, то боком, совершенно не цепляла его, скорее несколько нервировала.

Минут десять или пятнадцать они сидели в автомобиле в молчании, взаимно друг друга игнорируя, тишину разбавляла лишь музыка, играющая по радио. Достав из сумочки косметичку, Ника придирчиво поизучала собственное лицо в маленькое прямоугольное зеркальце с изображением игривой кошки на крышечке, попудрила носик, провела блеском по всегда и без помады красным губам, краем глаза заметив, как скользнул по ней не самым приятным взглядом ее спутник, предпочитающий молчать. Девушка фыркнула про себя – ну и тип. Неприятный.

Потом Нике надоело это однообразное ожидание. Обычно она была веселой и жизнерадостной, со всеми находила общий язык и умела быть душой компании, но из-за последних событий стала озлобленной на полмира.

– Включи что-нибудь приличное, – сказала она слегка раздраженным тоном.

– Что? – повернулся к ней парень.

– Что угодно, эта долбежка надоела еще в клубе, – отозвалась Ника.

Никита ткнул в кнопку на панели управления, и в салоне заиграл шансон: печальная песня о тяжелой воровской доле в местах не столь отдаленных.

– Это тоже выключи, – поморщилась девушка тут же. – Эй, парень, переключи, слышишь?

– Слышу.

– Я хочу другую музыку. Найди что-нибудь стоящее по радио. Нет, лучше включи диск какой-нибудь.

– Я тебе не прислуга, – огрызнулся Ник, вообще не обращающий внимания на музыку и думающий о чем-то своем.

Светловолосая шумно выдохнула и состроила скорбную мину, показывая всем своим видом, что она думает о парне, сидящем сейчас за рулем.

– А я тебя и не называю прислугой. Переключи, пожалуйста, этот тюремно-воровской бред, – твердо сказала она, думая о том, какой же Дэн по сравнению с Ником милый. Пожалуй, ее тон был грубоват, а «пожалуйста» звучало вовсе не вежливо, а насмешливо.

– Тебе надо, ты и переключай, – даже не пошевелился Ник. В отсутствие Дэна он стал еще более холодным и равнодушным, не считая нужным вести себя вежливо при девушке легкого поведения. А именно такое мнение сложилось у него о спутнице. К тому же она не являлась его одногруппницей или хорошей знакомой, чтобы он вел себя прилично и тактично. Всего лишь была одной из тех, с кем Дэн или кто-то из его друзей развлекался этой ночью. А таких девиц легкого поведения Никита презирал.

– Так радио около тебя находится. – Нике же парень казался не только черствым, но и донельзя скучным и высокомерным типом.

– Не мои проблемы.

Светловолосая девушка попробовала перегнуться через недовольного чем-то Ника, только он отстранил ее от себя, сказав:

– Без объятий. Сиди спокойно.

Ника одарила его нелестным взглядом и только фыркнула.

– Ну ты и козел, парень. Я пойду, наверное, к Дэну.

– Сиди, – холодно отвечал ей Ник.

– В смысле – сиди? – тоже придав голосу необходимого льда, спросила Ника. – Мне надоело с тобой сидеть, умник.

Девушка попробовала открыть дверь, но Ник, который прекрасно ориентировался в управлении этой большой машиной, заблокировал тут же все двери. Было бы очень интересно посмотреть, как Маша и эта стервочка будут ругаться из-за Смерчинского, если вторая прибежит в кафе, но обещание он нарушать не собирался.

– Дверь мне открой! – не на шутку рассердилась Ника.

– Нет. Сиди, жди.

– Ты это своей собаке говори, урод, – начала в открытую хамить Ника. Она редко хамила, но этот парень ей очень и очень не нравился. – Я говорю, дверь открой, ты идиот, что ли?

– Сиди.

– Тугоумием не страдаешь? Открой.

Ника занервничала.

– Разблокируй двери!

– Я же сказал, заткнись, детка, – раздраженно бросил ей Ник. Если бы в эти минуты его видела бы Чип, она бы обрадовалась, что вроде как успела разлюбить кажущегося ей элегантным и вежливым парня до того, как стала свидетельницей этой не совсем приятной сцены.

– Ты кто такой, мальчик, чтобы так со мной разговаривать? – никогда не страдала отсутствием смелости его собеседница.

– Какой я тебе мальчик? – оскалился вдруг Кларский. – Следи за словами.

– Да пошел ты.

И они с каким-то мазохистским удовольствием принялись ругаться. Девушка пригрозила, что вызовет сейчас полицию, а лучше своих крутых друзей, которые ему, слабаку, накостыляют. Таких друзей, конечно, не было, но очень уж хотелось поставить зарвавшегося придурка на место.

Кларский, не выдержав, через пару минут вдруг развернулся к девушке лицом – от его взгляда она даже замолчала, – схватил ее за плечи, резко тряхнул и сквозь зубы произнес слова угрозы, близко наклонившись к ней. Ника тут же поняла, что от парня волнами исходит не равнодушие, а хорошо скрываемая злость:

– Если ты сейчас не закроешь свой очаровательный красный ротик, маленькая дрянь, ты очень пожалеешь. Я тебя… – ему вдруг пришло в голову, что светловолосая будет забавно сопротивляться, если он ее поцелует. Наверняка станет смешно бить его кулачками по плечам и по груди и сжимать до боли зубы. Может, тогда поймет, что стоит опасаться незнакомцев? Не все такие добрые, как он. И не стоит так призывно красить губы, на которых сейчас так заманчиво сияет блеск. Ник наклонился к Нике так близко, что она даже его дыхание почувствовала на своей щеке и дернулась в сторону. Какого ему надо? Что он делает?

Она в панике попыталась высвободиться из его рук, но у Никиты хватка была поистине железной – у нее ничего не получилось, только чуть не стукнулась своим лбом о его лоб. Тонкие губы Кларского, решившего немного проучить эту вызывающую девицу, которая специально задрала свое платье так высоко, растянулись в легкой неприятной улыбке. Девушка оцепенела, испуганно глядя не на Ника, а в сторону.

Третий раз за последние часы телефонный звонок помешал поцелую Ники с парнем, которого она только-только узнала. Только первые два раза она страдала от этого, а третий должна была радоваться, да только даже и не поняла, какие мысли кружатся в светло-русой голове симпатичного молодого человека с очень жесткими пальцами, властно впившимися в ее плечи.

Он медленно убрал руки, и Ника вздохнула. Ей было не по себе, а еще она чувствовала злость. Да как он посмел?! Еще и дурацкое платье так сильно задралось – и она поспешно дернула вниз тонкую сочно-зеленую ткань.

Едва глянув на номер, отобразившийся на экране, Ник очень нехорошо посмотрел на замершую девушку и сказал ей:

– Если ты хоть слово произнесешь, пока я буду разговаривать по телефону, ты очень пожалеешь. Поняла?

И Ника, испугавшись его взгляда, только кивнула. В душе она несколько раз успела обозвать грубияна нецензурными словами. Ей вдруг пришло в голову, что это вообще очень странно – познакомиться с таким невменяемым кретином в совершенно чужой машине! Поскорее бы Дэн пришел! Спас ее, что ли…

– Привет, милая, – улыбнувшись по-особенному, почти по-доброму, вдруг сказал в трубку Никита, а Ника едва не подавилась от изумления. – Нет, я не дома. Вышел в магазин. Да, конечно. Как твое настроение? Ты не сможешь сегодня? – с грустными нотками в голосе спросил молодой человек, и теперь его невольная соседка по салону авто едва не расхохоталась – она и не думала, что этот гнусный тип может выглядеть печальным. – Олечка, все в порядке. Я понимаю, что ты готовишься к зачетам. Хорошо, целую, милая. – Кларский даже улыбнулся, услышав ответ звонившей. – До встречи в универе. Ты все сдашь, девочка моя, не переживай. Я знаю, какая ты у меня умная. Пока, я позвоню тебе вечером.

– Какие сюси-пуси, – сказала тихо Ника. Она и не подозревала, что у этого индюка есть девушка, с которой он будет так ласков, этот двуличный подонок, обозвавший ее дрянью.

– Что ты там промяукала? – склонился к ней Ник. Эта глупая девица его раздражала. – Я же попросил тебя заткнуться. Помнишь?

– Я говорю, я хочу пить, – соврала вдруг девушка, высматривая Дэна. Его друг – настоящий осел!

– А я хочу в сауну или массаж, – поднял на нее свои светлые глаза Ник. – Что делать будем?

– Купи мне что-нибудь попить? В машине ничего нет.

– Потерпишь, – не собирался выполнять ее прихоти Ник. Ему вдруг стало приятно мучить светловолосую обладательницу красного блестящего ротика.

Она откинулась на спинку сиденья и скрестила руки на груди, но спорить больше не решалась.

– Ладно, сиди в тачке. Не уходи, – вдруг сказал ей Никита. – Ну, ты и не уйдешь, – добавил он со смехом, – я тебя здесь закрою.

И он действительно это сделал, вновь напугав девушку, которой вдруг показалось, что ей придется сидеть в этой чужой машине весь день!

Но, честно говоря, Ника оказалась не только пугливой, но и очень мстительной девушкой с уязвленным самолюбием. Как только ее оппонент покинул машину, она схватила его оставленный мобильник, нашла номер последнего входящего звонка, записала его в свой телефон и довольно хмыкнула. Раз он так боится, что драгоценная Олечка, которая продинамила его сегодня со свиданием, узнает, что он находится с другой девушкой, то почему бы не позвонить через пару дней этой Оле и не представиться, к примеру, какой-нибудь подружкой Никиты, раз он ей так нахамил?

Ник, не подозревая о коварных планах девушки, вернулся с двумя банками газированной воды и одну небрежно кинул Нике.

– Что, я тебе нравлюсь? – сама не зная зачем, спросила она. – Даже попить купил.

– Безумно, – вдруг рассмеялся парень, уже не так зло. Видимо, прогулка пошла ему на пользу. – Я люблю другой тип девушек. Шумные, крикливые, капризные – это не мой типаж.

– А я такая? – открыла банку Ника.

– Ага. Только в тебе есть еще и стервозность, девочка. Мне это не нравится. Да, и что-то я не слышу: «Спасибо, Никита», – за мою любезность.

– Спасибо, Никита, за твою прекрасную любезность, – послушно повторила она, точно решив позвонить его девушке.

– Тон попроще сделай, – вновь начал сердиться Кларский. – Решила меня еще позлить?

– Спасибо, Никита, – послушно протянула его спутница. – Спа-а-асибо за…

– Это… что? – вдруг вгляделся в лобовое стекло Ник и даже вперед подался.

Ника последовала его примеру и перевела глаза в ту же сторону.

– Вау, разборка намечается.

«И без тебя, козел, беги к ним, а то непорядок», – добавила про себя она.

– Ой… Что это они? – вдруг разглядела она действующих лиц.

– Хотят повеселиться? – сам у себя спросил Никита.

Из кафе «Ледяное и сырное чудо» медленно и уверенно выходили четверо крепких парней в кожаных косухах с заклепками, шипастых украшениях и тяжелых ботинках. Следом за ними появились Дима, Дэн и еще один парень в очках, похожий на компьютерного зяблика. Лица у всех этих людей были не самыми доброжелательными, и, кажется, они обменивались резкими репликами, явно готовясь к чему-то более жаркому, чем просто разговоры.

Глаза Никиты еще больше расширились, брови приподнялись. Он удивленно склонил голову набок, оценивая ситуацию и участвующих в действе людей. То, что сейчас будет что-то интересное, он нюхом чуял. Иногда ему говорили, что у него есть хорошее чутье на драки.

Кстати, господа Чащин и Смерчинский и их слабый с виду дружок были не одни. Перепуганной одногруппнице Ольги и Димы по имени Маша, в руку которой вцепилась испуганная белобрысая девица, путь из кафе преграждал еще один здоровый парень с растрепанными волосами, собранными в хвостик. Девушки застыли перед ним, правда при этом, как мог видеть Ник, первая, то есть Бурундукова, что-то без устали кричит. Позади девушек торчала еще одна представительница женского пола – миниатюрная брюнетка в зеленом. Кто она и кто такая белобрысая, Ник не знал. Ему было, как говорится, фиолетово.

Судя по всему, назревал серьезный конфликт, который мужики из вневедомственной охраны решат только через пять – десять минут, в зависимости от того, где сейчас находится ближайшая машина – если их, конечно, сразу же вызвали официанты. Если же вызвали только ментов, то надо было приготовиться к тому, что ждать их можно бесконечно долго, а патрулей поблизости в этом тихом райончике Ник пока не наблюдал.

– Вот черт, и на кого они нарвались? – хлопнул с силой по рулю ошеломленный Никита, чуть подумав, вытащил ключи из зажигания, машинально, а может быть, и нет, засунул их в карман брюк, выбрался из джипа, кинув Нике пару скупых слов, чтобы она оставалась в машине, стянул зачем-то пиджак, случайно кинув его прямо в обалдевшую девушку, и побежал к арене разворачивающихся военных действий.

Четверо на четверых куда справедливее, чем четверо на троих, не так ли?

По крайней мере, так считал сам Кларский. Он видел, как Дэн и Дима продолжают препираться с парнями в брутальном то ли рокерском, то ли «металлическом» прикиде. Ник не слишком сильно разбирался в субкультурах, да и вообще не слишком любил их многочисленных представителей. Однако первому по лицу двинули почему-то не им, а скромно молчавшему парню в очках – да так, что он упал на асфальт под вопли девчонок, путь которым до сих пор преграждал еще один парень в кожанке.

На самом деле Никита Кларский с детства ненавидел драки.

Ника во все глаза смотрела на начинающуюся драку. Она уже было вылезла из автомобиля, как телефон в пиджаке Ника зазвонил. Девушка машинально достала его, не отрывая взора от того, как один из высоченных парней с длинными волосами сцепился с незнакомым ей парнем, вышедшим вместе с Дэном, и как последний тут же, и сам защищаясь от противника, бросился на помощь другу.

– Никки, – раздалось в трубке раздраженное и грубоватое. – Ты где, придурок? Все в «Венере» сделал? Уладил траблы, олень?

– А? – проговорила Ника в трубку. – Вы кто?

– А ты кто? – мигом насторожилась трубка.

– Я – Ника.

– Оу, да хоть Петунья Васильевна, – хохотнул обладатель грубоватого голоса. – Где Ник, девочка-припевочка?

– Драться ушел только что, – честно призналась девушка, видя, как Ник подбежал к компании любителей решать дела при помощи физической силы и с ходу умудрился повалить одного из рокеров. Двигался он на удивление грациозно, как тигр, попавший в засаду к охотникам.

– На стрелку, что ли? – удивилась трубка и грязно выругалась. – Где?

Ника послушно назвала адрес, глянув на угол ближайшего пятиэтажного здания. Хотя она и сидела в машине, ей все равно было страшно.

– Обалдел малой, уже в центре разборки устраивает, – зло произнес молодой мужчина. – Тут ребята поблизости есть, через пару минут подкатят, подсобят. Эй, девочка, – вдруг позвал он Нику, которая совсем не понимала, что происходит. Голос его стал мягче. А интонации обольстительнее, как у притворившегося котенком тигра.

– Что?

– Ты подружка малого?

– Чья подружка?

– Никки, чья. Он обычно ба… женщинам свой телефон в руки не дает, значит, ты его подруга. Я ведь знаю, что у него в последнее время кто-то появился. Как бы он ни скрывал это от меня. – Голос даже потеплел отчего-то и показался девушке интересным. – Не бойся, хочу с тобой познакомиться. На неделе организую.

Ника пробовала протестовать, но незнакомец бросил трубку. Она выбралась из машины, не выпуская из пальцев пиджак Ника, в который обратно засунула мобильник, громко хлопнула дверью и зачем-то помчалась к месту основных действий, видя на лицах некоторых из участников неожиданной драки кровь.

Никита, фаталист с задумчивым взглядом и руками со сбитыми костяшками, хоть и верил в судьбу, но никак не мог предполагать, что она преподнесет ему один забавный сюрприз. О том, что его старший брат желает познакомиться с его первой официальной избранницей, парень узнал только в тот самый момент, когда этот самый брат привез Нику к ним домой. Произошло это почти через неделю.


– Не ходите за мной. Я сам во всем разберусь, – велел Дэнни Инге и Ивану.

Девушка, которая хотела пойти обличать подлую Машу вместе с братом, возмутилась, но Иван, глянув на серьезного и немного потерянного друга, взял ее за руку, оттащил за столик и даже заказал ей еще мороженое.

Ревность улыбнулась жутковатой улыбкой и взяла Дэна за руку. Они беззвучно подошли к нужному столику, оставив позади нервную Ингу и нахмурившегося Ивана, которым было действительно жаль друга, и остановились в паре метров от Чипа и Чащина.

А они не видели темноволосого и его полупрозрачную безумную спутницу, болтая о чем-то своем, тогда как сам Смерч мог наслаждаться довольно милой картиной. И со стороны они реально казались парой: парень в стильной рубашке, с доброй, искренней улыбкой, сидящий напротив веселой симпатичной девушки в лазурно-голубом одеянии, открывающем стройные ноги и точеные, еще не загорелые плечи.

Маша сидела в полуанфас к Дэну, не замечая его и болтая ложечкой в вазочке с растаявшим мороженым. Косметика, украшения, милая прическа, босоножки – все это Дэн впервые видел на этой взбалмошной девчонке, которая частенько напоминала ему подростка. Она вела себя, как большой ребенок, и он старательно подыгрывал ей, потому что так было намного проще общаться. А как и с кем нужно правильно общаться, знал, наверное, не сам Дэн, а его подсознание, или, может быть, ДНК.

Молодой человек, не отрываясь, с внезапно нахлынувшей из солнечного сплетения нежностью, не слишком ему свойственной в последние пару лет, зачарованно смотрел на обладательницу голубого платья. Казалось, новый образ придал девушке изящество, которое раньше можно было принять за спортивность, задорность и в то же время кокетливость. Не явное и пошлое, присущее многим представительницам слабого пола, а то самое, которое так ценил в девушках Дэн: очаровательное, может быть, слегка неумелое, легкое, похожее на касание взмахивающей крыльями бабочки.

К тому же цвет платья пробуждал в душе Смерча давние, изумительные воспоминания, которые многие посчитали бы сентиментальным идиотизмом, а сам Денис бережно хранил. Ланде говорил ему, что он похож и на Петрарку, и на Данте – но не умением складывать божественные рифмованные строки, а умением ожесточенно (отдавая всего себя, в первую очередь) любить – умением не модным, не актуальным, практически неприсущим сверстникам парней. Но все же имеющим место даже в нашем мире и в наше время. Лазурный цвет очень о многом говорил Дэну – так уж получилось.

Наверное, в его взгляде было что-то особенное. Бабушка с тремя внуками-близняшками, сидевшая за соседним столиком, только головой покачала, увидев немигающие глаза красивого парня с темными волосами, и сообщила невестке, с которой ехидно беседовала по телефону:

– Вот, Карина, послала ты нас с детьми в это твое хорошее кафе, а тут наркоманы. Какие наркоманы? Откуда я знаю, какие. Вероятно, разные. Тот, что передо мной стоит, – красивый и молодой. Взгляд стеклянный! Хоть сам собой хорош, что есть, то есть. Где остальные наркоманы? Ну, знаешь ли, дорогуша, я за ними не смотрю. Где судьба их разброса… А-а-а, вон они как раз сидят, – заприметила пожилая женщина пятерых шумных молодых людей очень и очень неформального вида, сидевших в дальнем углу синей зоны. – Увидела. Другие, Карина, наркоманы волосатые, в кожаных отвратительных одеждах и мерзкие с виду. Мы сейчас с детьми до кушаем и пойдем в Музей естествознания. Хоть бабушка займется их воспитанием. И больше мы в это твое «Чудо» ни ногой.

Дэн не слышал разговор почтенной леди в возрасте со своей невесткой. Он до сих пор не мог заставить себя отвести взгляд от Бурундука. Нет, Чипа. Вернее, Марии. Его девушки, в конце концов! А почему бы и нет? Он часто думает о ней, и хочет проводить время с ней, а не с… скажем, Никой. К тому же все вокруг, включая собственного деда, думают, что он влюблен в эту девочку.

Но почему она сегодня так женственно выглядит? Макияж, прическа, короткое платье – не то чтобы Дэн не замечал раньше, как симпатична Маша, но сейчас она была легкой и воздушной – сражающей наповал. Может быть, она оделась так для Чащина, который в нее влюблен? Для проницательного Смерча чувства Чащина не были секретом. Хотя… С каких пор девочка одевается, как на лучшую и самую ожидаемую вечеринку в городе, ради одногруппника, который всегда оставался в ее френдзоне? В том, что Маша не замечала чувств Чащина, Денис был уверен. Для нее существовал иллюзорный идеал по имени Никита, а потом появился он сам, господин Д.О. Смерчинский, во всей своей красе и вооруженный всем своим харизматическим убойным набором.

Ей совершенно точно нравилось прикасаться к нему (вчера Бурундучок вцепилась ему в плечи так сильно, что Дэнни стало немного больно, но все равно было невообразимо приятно чувствовать ее руки на себе) и нравилось целовать – парень это не просто чувствовал, он знал это. И сейчас бы он был не прочь забрать преобразившуюся девушку с собой и махнуть с ней куда-нибудь: на берег реки, или к нему домой, или в тот же отель. Уж тогда бы он точно не стал отвлекаться на телефон.

Когда Маша звонко рассмеялась, глядя в лицо довольного Димы, а потом ловко засунула ему в рот кусочек пиццы, в собственническом сердце парня что-то оборвалось. Пожилая женщина только пальцем у виска покрутила: мол, стоит тут уже пять минут, как столб дорожный, и не моргает почти. Даром, что высшие силы его яркой внешностью наградили, дуб дубом.

Ревность вновь коснулась губ Дэна своими полупрозрачными алыми и невероятно холодными губами, как будто бы перед этим целовала могильную плиту, и в его приоткрытый от удивления рот она с особенной нежностью вдохнула серебряное облачко, представляющее собой опасный коктейль чувств, приготовленных Ревностью на досуге. Обида, злость, непонимание, оскорбление, страх… Все это смешалось в серебристом облачке, которое тут же скользнуло в пищевод, подобно глотку воды, а затем оказавшись в желудке, немедленно всосалось в кровь, делая ее все горячее и заставляя густеть. Вскоре все эти эмоции прочно обосновались в сердце, опутывая его светло-серыми нитями, под каждой из которых немедленно образовывался ожог.

Дэн, естественно, не знал, что происходит внутри него, и, по обыкновению, отогнал от себя непонятно откуда взявшуюся злость, и только клыкасто-ушастая Вина, ставшая похожей на помесь совы и летучей мыши с каким-то милым монстриком из адских горнил, видела госпожу Ревность.

А Смерч видел своего глупого Бурундука, внезапно повзрослевшего и еще больше притягивающего его, того, кто и сам был отличным магнитом!

«Иди, – шепнула Ревность ему на ухо и провела когтистой ладонью по его лицу. – Иди».

И он пошел.

Кажется, его появление вызвало за столиком Чащина и Маши настоящий фурор. Они были удивлены – и это слабо сказано! В черных глазах Дмитрия появилась вполне предсказуемая злость, в глазах девушки – опасение.

– Машенька, как ты здороваешься со своим почти что женихом? – сразу обозначил парень свои права на Чипа и дружелюбно, как старому другу, улыбнулся Димке. Дэн, повинуясь шепоту Ревности, тут же захотел поцеловать глупую девчонку, чтобы еще и действием показать сопернику, что вообще-то тот сидит за столиком с его девушкой и поэтому может ни на что не надеяться.

Однако наклонившийся Смерчинский неожиданно получил ложкой по лбу от самой Машки и вновь замер, теперь уже обалдев сам.

Опасение, спрятавшееся в глазах Бурундука, немедленно подтвердилось вербально. Веселым, но напряженным голосом девушка предложила Чащину убегать, а Дэнв привык любое сказанное слово анализировать с точки зрения «в каждой шутке есть лишь доля шутки» и «каждая произнесенная фраза содержит в себе тайные намерения или страхи объекта».

– Маш, ты что несешь? Куда бежать? Лично я – я никого не боюсь, – ответил Дима, не сводя мрачных глаз с незваного гостя.

– Да я так, Чащин. Я просто испугалась, что Дэн ревновать начнет. Но вовремя вспомнила, что у нас отношения… свободные, – смущенно отозвалась она и широко улыбнулась Денису, недоуменно поднесшего пальцы к испачканным неровным прядям челки.

– А они у вас свободные? Ты не шутишь? – изумился Дмитрий, как маленький мальчик, которому добрый маг продемонстрировал самое настоящее волшебство.

– Нет… – Маша перевела виноватый взгляд на Дэнва и сказала осторожно: – Смерчинский, то есть, милый, прости, у меня рука дернулась.

Пока Маша с интересом и все с тем же смущением, прячущимся в уголках светло-карих глаз, глядела на результат собственных действий, то есть на грязные волосы своего «любимого», Димка взял себя в руки, вытащил из салфетницы ярко-синюю бумажную салфетку с логотипом кафе и несколько небрежно протянул ее Дэну. Тот, не растерявшись, протянул руку для рукопожатия, и Димке пришлось спешно положить салфетку назад для того, чтобы пожать ладонь Денису. А потом вновь подавать этот «дрянной аналог туалетной бумажки», как назвал русоволосый про себя ни в чем не повинную салфетку.

Смерчинский кивнул, уже вполне владея собой, и уселся на один из свободных стульев. Ревность грациозно опустилась рядом, так и не отпустив его руки. Так они и остались сидеть вчетвером.

– Ты здесь откуда? – спросила любопытная Маша. – А?

– Да, – вставил и Димка, – что, следишь за своей девушкой? Не доверяешь? Боишься, что изменит?

– Точно, солнышко, не делай этого. Не изменяй мне. Я расстроюсь и сойду с ума. Тогда твоей доброй душе, котенок, придется действительно быть со мной всю жизнь и кормить с ложечки, – отозвался с дежурной улыбкой «Обаяние № 5» Дэнни.

– Зайка, не называй меня котенком, – кинув смущенный взгляд на Димку, огромными глотками пьющего сок и глядящего в собственную тарелку, произнесла Маша. – Называй меня по имени.

– Было бы круто сказать: хорошо, котенок, но это все же слишком банально. Кстати, я прощу тебя за твою выходку с ложкой только в том случае, если ты подаришь мне поцелуй. Идет?

Смерчинский имел одну очень удобную способность: одновременно говорить и размышлять, анализировать и обдумывать ситуацию или ход действий. К тому же он практически всегда мгновенно принимал решения, какими бы сложными они ни были.

Тут же вспомнился голос, который он слышал в последний раз давным-давно:

«Он такой подвижный! Можно сказать, и телом, и умом! Активный такой, жизнерадостный и о-о-очень любопытный!»

И второй, который навсегда остался в памяти:

«Я не успеваю за тобой, но все равно люблю. Мне идет это платье?»

Денис тут же отогнал от себя некстати залезшие в голову голоса-воспоминания и полностью переключил внимание на Марию. Совершенно некстати перевел взгляд на ее ножки, мысленно вздохнул и положил руки на стол, чтобы ненароком «случайно» не коснуться ее колен.

Загрузка...