Мой неидеальный мужчина

Глава 1 Лиса в курятнике

Алина

События, происходящие параллельно в день аварии.

Находиться в доме бывшего мужчины под прицелом гневных взглядов его обитателей – то ещё удовольствие мазохизма. Зачем я только согласилась? Подчинилась его воле? Бред, Аля! Ты же старалась держаться от него подальше. Всегда. Что произошло? Что изменило твои установки? Нужно было уехать. Напомнить ему с помощью адвоката, у кого права на Илью. Забрать ребёнка другим путём. Боже! Как же я влипла. Снова… Глядя на нашего мальчика, боюсь разбудить в себе закаменелые чувства в сердце. Не хочу этого. И чем больше не хочу, тем сильнее меня давит эта неизбежность. Расстояние всегда спасало нас обоих. Так легче затушить огонь в душе. Оставить частично её живой.

– Мам, ты будешь лядом? – Илья не выпускает из рук край футболки, в которую я только что переоделась. После дороги лучший способ привести себя в чувства и снять усталость – это принять тёплый душ и выпить горячий травяной чай.

– Спи, родной. Мама больше без тебя никуда не уедет, – слёзы наполняют глаза, размывая его милое ангельское личико. – Я очень тебя люблю.

Прижимаю сына к груди, укрывая простыней. Целую душистую макушку. Пахнет так сладко, до умопомрачения. Втягиваю его аромат, прикрывая в исступлении глаза. Чувствую, как внутри щекочет щемящее чувство. Слёзы не удержать, скатываются по щекам. Обжигают.

– Больше никому не отдам. Никогда, – едва слышно шепчу у его виска, стираю пальцем упавшую каплю.

– А мне кусочек толтика оставят? – бормочет, проваливаясь в дневной сон на мягком ортопедическом матраце. Дима достойно позаботился о детях. Шикарная детская комната. Уютная. Ничего лишнего. Даже детские кровати в виде машин купил. Изобилие игрушек и одежды в шкафу. Всё это радует глаз, греет душу.

Илья быстро засыпает. Расслабляет кулачки, выпуская меня из плена. Решаю спуститься вниз. Не люблю прятаться, как последняя трусиха. Ну надо же. Никогда бы не подумала, что однажды придётся жить под одной крышей с его невестой. В конце концов это не моё личное решение. И раз уж обстоятельства нас собрали в одном месте, придётся и это пережить достойно и с гордо поднятой головой принять недовольства, особенно от Кати, если, конечно, она ещё не уехала. После побега Анастасии собиралась поспешно покинуть дом. Сухо приняв мою благодарность, переживала за что-то, ждала звонка от Кирилла. Из-за Марины (его родной сестры) о нём сейчас меньше всего хочу вспоминать, и о том, как глупо всё повернулось против меня.

Волнуюсь, новостей от Димы все нет и нет. Больше часа прошло, а сердце тревожно стучит. Всё никак не успокоится. Странная реакция его девушки для меня до сих пор не понятна. Чтобы так не доверять человеку, за которого собралась замуж? Поцелуй – это же не конец света, да и Димка его оборвал. Если бы я только знала… Черррт!

– Отпустите меня, тётя! Баб… – визг мальчика стих, как только я прикрыла дверь в детскую и сделала шаг к лестнице. Его отчаяние отозвалось ползучим холодом по позвоночнику. Что это? Почему Саша, приёмный сын Дмитрия, в ужасе прокричал и спонтанно умолк на полуслове?

– Наконец-то я до тебя добралась, щенок, – раздался негромкий, знакомый голос. Он явно принадлежал второй, той, что представила себя Анжеликой, детским врачом-массажистом. Девушка настойчиво пыталась угостить меня и Илюху сладостями, но, глядя на сонного и пострадавшего от падения ребёнка, я предпочла уложить сперва его в постель.

Шок настигает меня мгновенно, как только мои глаза устремляются в сторону возни. Высыпав содержимое чемодана на пол, она упаковывает в него недвижимого мальчишку, как какую-то непотребную плющевую игрушку, без малейших сомнений и терзаний совестью, резво захлопывает крышку.

«Господи!» – на ум приходит лишь одно объяснение этому дикому произволу – похищение. И где охрана? Что она с ними сделала, пока я находилась всё это время с Ильей?

«А мой сын?» – в сердце врезается острая игла. Не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. А если эта сумасшедшая вооружена? Что же делать? Как их защитить? Хоть бы не проснулся Илюша. Хоть бы второй не задохнулся. Давай, Алин, шевели мозгами. Нужно что-то предпринять! Твою ж мать! Да что же это?!!

Воровка хватается за ручку чемодана, дёргает его резко в сторону двери. Я зажимаю рот ладонью, чтобы не закричать от отчаяния. Нельзя! Не сейчас! И только хочу сделать шаг к первой ступени лестницы, как она останавливает мой порыв, замирая на месте и вглядываясь куда-то в сторону кабинета. Решила напоследок проверить заначки Дмитрия? Деньги? Ценности? Что будет искать? В маленькой женской сумочке, переброшенной через плечо, оживает мобильник. Достаёт и тотчас отвечает на звонок.

– Да, Антон! Что у тебя? – направляется в кабинет быстрым шагом. Решаю воспользоваться моментом и проскользнуть незамеченной в комнату охраны. Минуты две-три у меня должно быть в запасе, чтобы бесшумно спуститься и найти угрюмого Скорпиона, так его называет мой сын.

– Так это же отличная новость! Вот же старый козёл! Прятал всё-таки на даче, – доносится из приоткрытого кабинета. Снимаю обувь и, едва дыша, спускаюсь вниз. – Тогда планы меняются. Свяжись с нужными людьми, скажи: есть ребёнок у меня на продажу. Привезу его после того, как на счёт переведут оговоренную сумму. Как раз кстати. Заплачу Адаму за новое лицо. Всё делаем быстро. Я улетаю через пару часов. Мне больше нельзя оставаться в стране. Ты летишь следом, как только «сплавишь» в нужные руки дедово наследство. Ты их грохнул? – короткая пауза. – Надеюсь, домой они больше не вернутся. Встретимся на штаб-квартире. Всё. Пока.

Сердце бешено стучит. Во рту сухо. Лёгкое головокружение. Проскальзываю незаметно мимо двери и мчусь к охраннику с одной пульсирующей мыслью в голове – неужели погибли? Оба? Господи, Аля, соберись! Ты же не из рая вернулась, раз пришлось освоить спортивную и боевую стрельбу. Черррт! Дети! Мальчики! Вот, что сейчас тебя должно волновать! Господи, помоги!

Вспотевшей ладонью открываю дверь. Парализованная ужасом, замираю на месте. Он дышит? Живой? Грохот переворачиваемых ящиков стола приводит меня в чувство, а тело – в движение. Вхожу в комнату, прикрывая за собой дверь. Тонкой щели достаточно, чтобы оценить ситуацию по ту сторону. Парень с разбитой головой лежит лицом вниз. Рана на затылке свежая, ещё кровоточит. Прощупываю пульс. Есть! Слабый, но есть! В небольшой луже пролитого кофе замечаю осколки от чашки. Ступаю осторожно, чтобы не порезать подошвы, взглядом ищу средства защиты, любые.

«Разбить чашку с кофе – к успеху, но перед тем, как он наступит, придётся преодолеть немало трудностей…» – почему-то эта народная примета приходит на ум. В этот момент меня озаряет. Пистолет! Он должен быть в кобуре, ремни которой опоясывают стан мужчины. Страх за жизнь своего ребёнка и того, что нуждается в помощи, открывает второе дыхание. Адреналин резким толчком бьет в голову, заставляет отбросить панику и сосредоточиться на важном. Руки сами ищут и находят то, что им нужно, проверяют пистолет. Магазин полон. Вставляю на место обойму. Снимаю с предохранителя. Торопливый стук каблуков по мрамору привлекает моё внимание.

«Твёрдой рукой, Алин! Твёрдой рукой! Даже если придётся стрелять на поражение…»

Тревога за то, что могу не успеть, набирает силу, и вскоре даёт о себе знать гулкими ударами сердца в ушах. Подхожу к двери. Медленно открываю её, улавливая за спиной тихий стон охранника. Уже легче. Чувствую себя не одинокой в этом кошмаре. Выбирать удобную позицию для стрельбы времени нет. Позволяю инстинктам руководить собой. Убить человека непросто, даже тогда, когда из-за него твоя собственная жизнь висит на волоске от смерти, но когда речь заходит о любимом ребёнке, то выбор сужается до единственного решения – уничтожить любого, кто посягнёт на дарованное Богом, родное чадо. «Безопасность сына» – вот что усмиряет шум в голове, высушивает на теле холодный пот, восстанавливает ровное дыхание и концентрацию внимания. Руки послушно наводят прицел. Не задумываясь, ловлю на мушку спину ускользающей женщины в проёме входной двери. Набрав воздух в лёгкие, останавливаю её резким голосом:

– Ещё шаг, и я выстрелю тебе в спину, гадина! – палец взводит курок с предостерегающим треском. Она замирает на пороге, не оборачиваясь. Прислушивается к моим словам. – Положи чемодан и открой крышку! Немедленно! Мальчик задохнётся, идиотка!

– Не лезь не в своё дело, Алина. Зачем тебе лишние проблемы? Лучше вернись к своему сыну, а этот мой, и он отправится со мной. Я родила Сашу и вправе сама решать его судьбу, – спокойным тоном произносит. – Убери пистолет и дай мне уйти.

– Повторять дважды не буду! – рявкаю. – Предупреждающий в бедро. Следом вызову ментов, поняла?

– Неужели отважишься выстрелить мне в спину? М? – с её губ слетает неприятный, тихий смешок, заставляет поёжиться. – Ты же умная женщина, Алин. Камеры видеонаблюдения повреждены. Доказательств в твою пользу не будет. Ты с лёгкостью подпишешь себе приговор. У таких недостойных матерей, как мы, проще всего отнять ребёнка. Думаешь, Воронцовы отдадут тебе сына? Им нужен козырь. Ты вручаешь его на блюдечке с золотой каёмочкой прямо в руки полковника. Мать-убийцу не допустят к мальчику, только не Матвей. Этот добавит ещё тысячу причин, чтобы упрятать тебя за решётку на пожизненное. Почему бы тебе не забрать Илью и не уехать с ним прямо сейчас? Препятствий нет. Ты же хотела свалить заграницу, или передумала? Вспыхнули прежние чувства к бывшему?

Знает, чем взять за живое, сука! И, ведь, права, как никогда. Перспективы ситуация рисует не радужные, но отступать поздно. Брать на душу смерть невинного маленького мальчика совсем не хочется, как и лишать жизни эту тварь. Подписка о невыезде поставит крест на моих планах. Во мне поднимается волна ярости. Растёт. Затапливает всю изнутри. Я не рассчитывала на такой уикенд. Мне сполна хватило проблем в Америке, а тут новый виток не распутанного дерьма.

– Лучше заткнись! – делаю твёрдый шаг в её сторону, резко вдыхая порцию воздуха. Руки затекли. Нервы, как натянутые струны, звенят. – Открывай чемодан, дрянь! Иначе я грохну тебя без малейшего сожаления и плевать я хотела на последствия. За Ворона отомщу – рука не дрогнет!

– Боже, какие страсти, – произносит елейным голосом, поворачиваясь ко мне вполоборота. Лицо украшает ехидная ухмылка. – Какие идиотские треугольники. Да он давно плевал на тебя, милая. Моя сестрица, сучка, охомутала его, как в своё время её мамаша моего отца. В итоге погибли все, надеюсь, и Аська, дрянь такая, получила своё сполна! Слишком много для неё счастья. Пришла сразу на всё готовенькое. Несправедливо.

– Чемодан!!! – взрываюсь на крик, не выдерживая затянувшейся болтовни.

– Ладно-ладно, – нагибаясь, опускает ящик, но не открывает и не отходит от него. Выравнивается. Внимательно слежу за её руками, повисшими на уровне дамской сумочки. В эту секунду сверху раздаётся сонный голос Ильи, ввергая меня в состояние беспомощности, а следом в ледяное оцепенение.

– Мам, Аля! – в панике кричит сын. – Ты где? Мам, Аля! – начинает спускаться вниз.

Отвлекаюсь всего на секунду. Этого хватает, чтобы поменяться с ней ролями. Господи! Меня трясёт. Едва соображаю, прокручивая в голове бешеный поток мыслей.

– Умница, малыш. Иди к своей мамочке, – произносит с выразительным оттенком яда в голосе, наводя пистолет на Илью. – Ну что, Аля? Передумала? Я всегда знала, что дети – наша уязвимость. Это камень на шее, который тянет на дно, когда тебе так нужна свобода…

– Мам! – Илья на скорости врезается в меня, я тут же опускаюсь на колени, всё также наводя пистолет на злобную тварь и обнимая сына за хрупкую спинку. Он ютится у меня под мышкой, и, задирая любопытный носик вверх, тихонько и удивлённо спрашивает:

– Вы с тётей Ликойиглаете в войнушки?

Господи! Хочу взвыть. Маленькому невдомек, что это всё взаправду.

– Да, милый, это всё не по-настоящему, – приложив усилия, глотаю нервный комок, стараясь не выдать свою чёртову панику. – Это такая игра. Понимаешь? – осознавая всю плачевность ситуации, словно в бреду, повторяю ему раз за разом одно и тоже, пытаясь запудрить болтовнёй детскую головку и отвлечь от жестокой реальности. – Игра, мой малыш. Игра…

– Пистолет опусти на пол и швырни ко мне. Быстро! – командует сумасшедшая. – Позаботься, чтобы не выстрелил.

Каждый удар моего сердца отзывается острой болью в груди. Воздуха не хватает. Его, будто выкачали из дома. Илья – мишень. Стоит сделать неверное движение, и его не станет, моего любимого мальчика не станет! Как же так? Привезла сына в Россию, спасая от одной беды, и направила в лапы другой.

– Илюшенька! Солнышко моё родное, мама очень тебя любит, слышишь? – изо рта вырывается полухрип. Буквально выдавливаю слова из стиснутого спазмом горла. – Ты для меня дороже собственной жизни. Мой маленький ангелочек. Ничего не бойся. Я с тобой.

Едва заметно опускаю руку с оружием вниз, сужая расстояние с полом.

– Медленно! И не вздумай дурить, если хочешь сохранить себе и сыну жизнь, – четко произносит каждое слово.

– Загорная Светлана Петровна собственной персоной… – раздаётся со стоном и кряхтением грудной голос мужчины где-то совсем рядом, тотчас принимая точку прицела на себя. Короткий миг. Моя рука зависает в паре сантиметров от пола. Раздаётся негромкий хлопок и ответный выстрел из её пистолета. Илья вскрикивает и притихает, как мышь, намертво цепляясь за меня. Всё происходит за считанные доли секунды. На плече у безумной под тонкой шёлковой блузочкой расцветает алое пятно крови. Стоит, пошатываясь, смотрит в одну точку, а рука, разжавшись, роняет оружие на пол. Я вздрагиваю от оглушительного металлического лязга о мрамор.

«Больше ты его не поднимешь, тварь!» – в голове срабатывает щелчок. Вспышка адреналина. Защитная реакция не заставляет себя ждать. Беру правильный угол наклона и по инерции остервенело выпускаю в неё несколько пуль, прижимая лицо Ильи к своей груди. Одержимая жизнью, жму на спусковой курок раз за разом, пропуская удары сердца, пока прямо над ухом, переплетаясь с эхом выстрелов в голове, не раздается хриплый командный голос: «Остановись! Хватит! Ты сняла её с первой попытки, черрт! Твою мать!», а на моё запястье ложится чья-то ладонь, и твёрдая рука вырывает пистолет из моей.

Самозванка обмякает, ноги подкашиваются, её тело, подобно тряпичной кукле, шумно валится на пол.

– Успокойся! Всё позади.

– В чемодане ребёнок! – кричу, сама не своя. Плевать. Черту перешагнула и поздно каяться. – Илюш, прислонись к Скорпиону и не смотри назад, сынок. Ты же умничка. Слушай мамочку. Мужчина обессилено падает на колени рядом с нами, сгребает Илью в охапку, прижимает голову к груди, не давая возможности ею вертеть по сторонам. Что-то шепчет ему на ухо. Тот отвечает. На четвереньках ползу к пистолету, чтобы отшвырнуть от греха подальше.

– Не прикасайся к оружию! Не смей! – жестко звучит вдогонку. Сворачиваю к чемодану. Щелчок. Второй. Третий. Благодарю судьбу, что нет кодового замка. Крышка распахивается. Дышит? Дрожащими руками проверяю пульс.

– Есть! Живой! Неотложку срочно!

– Владимирович, в доме труп. Как попали в аварию? Ася?! – взволнованный голос резанул по ушам. – Светлана нашлась. Вызывай оперов, я звоню в неотложку…