Мой сводный кошмар

Пролог

Застыв у закрытой двери, я в последний раз оглядываюсь, опасаясь, что меня кто-то застанет.

Сердце стучит, словно сошло с ума вместе со мной, но отступать слишком поздно.

Я знаю, что если не сделаю этого, если сейчас не войду, больше уже не решусь. Не решусь, а медлить нельзя, не смогу, я просто не выдержу…

Пальцы дрожат так, что мне далеко не с первой попытки удается опустить ручку вниз и открыть эту чертову дверь.

Делаю шаг в темную комнату, а на самом деле падаю в глубокую пропасть.

Страшно, так страшно, но я не могу отступить.

Тихо, чтобы никто не проснулся, закрываю за собой дверь и, прислонившись к ней, позволяю себе секундную передышку, чтобы хоть чуть успокоиться, чтобы я могла хотя бы что-то внятно сказать, хоть как-то объяснить хозяину комнаты свое внезапное вторжение ночью.

Конечно, он все поймет. Поймет и без слов. Но бессмысленно надеяться, что он упустит такую возможность поиздеваться надо мной лишний раз.

Пусть…

Пусть говорит что угодно, главное, чтобы не выгнал, чтобы он согласился. И потом, то, что я хочу ему предложить, – еще один повод унизить меня, разве не так? Поэтому он не должен мне отказать.

Прикрыв глаза, медленно выдыхаю.

Сейчас…

Сейчас я решусь и добровольно приближусь нему...

Но когда открываю глаза, вижу напротив себя темный силуэт и понимаю, что он снова настиг меня сам.

– Маленькая Алиса заблудилась в своем зазеркалье? – слышу насмешливый голос.

Молчу, чтобы не сорваться в ответ.

Нельзя.

И его это настораживает куда больше, чем мое появление.

– Что ты надеялась найти в моей комнате? – спрашивает уже без тени усмешки.

От его голоса холодно.

Так холодно, что страх отступает.

И, сделав шаг, я прикасаюсь руками к горячему обнаженному торсу мужчины, которого ненавижу, и откровенному ему признаюсь:

– Тебя.

И тут же, чтобы не передумать, поднимаюсь на носочках и прикасаюсь своими губами к его.

Он медлит.

Не отвечает и не отталкивает, и я обнимаю его за шею, заставляя склониться, чтобы он стал чуточку ближе ко мне, чтобы ответил, потому что я все равно никуда не уйду.

Не уйду.

И когда его пальцы зарываются в мои волосы, я понимаю, что выиграла, что у меня получилось.

И моим первым мужчиной станет именно он – мой самый страшный кошмар.

Глава 1

Алиса.  Настоящее.

– Может быть, лучше жемчуг? Более благородно, да и к этому платью подходит. Или все же сапфиры? Оттенят глаза, подчеркнут новый статус. Невеста – уже не просто любовница, верно?

Пожалуй, так сильно мама не волновалась еще ни перед одной своей свадьбой. Крутится перед зеркалом, примеряет драгоценности, которыми ее щедро снабжает жених, и уже часа полтора не может определиться.

– Что бы ты ни выбрала, – обнимаю ее за плечи, – ты все равно будешь самой красивой.

Мама расцветает такой счастливой улыбкой, как будто для нее мои слова стали откровением. Она на самом деле красавица, и мало кто угадает, что ей почти сорок лет. Стройная, со вкусом, мягкая, женственная, знающая себе цену. Она прекрасно умеет себя преподнести в любом обществе, даже среди состоятельных снобов, которыми окружен ее будущий муж.

– И смею напомнить, – добавляю я, осторожно поправляя светлый локон, выбившийся из ее безупречной прически, –  статус невесты у тебя не только последнюю неделю, а уже несколько лет. Ты сама не торопилась принимать предложение Федора Ивановича.

– Конечно, – соглашается с лучезарной улыбкой мама. – Я же должна была к нему присмотреться. А главное – убедиться, что он готов позаботиться не только обо мне, но и о моих дочерях.

– Мам… – выдыхаю я, но не успеваю продолжить.

Она оборачивается, приподнимает пальцем мой подбородок и, когда мы встречаемся взглядами, заверяет.

– Не переживай и не накручивай себя, солнышко. Естественно, главная причина, почему я выхожу замуж, – это чувства, а не холодный расчет.

Очень хочу в это верить.

Федор Иванович – прекрасный мужчина, он так тепло относится к моей матери, что это не заметит только слепой. Но три предыдущих брака у мамы были именно по расчету. Первый – чтобы у моей младшей сестры в свидетельстве о рождении не стоял прочерк в графе «отец» и ее не дразнили подкидышем, как это было со мной.

Второй брак оставил маме коммуналку на окраине города. А после третьего в ее собственность перешла трехкомнатная квартира в одной из элитных новостроек.

Самое удивительное, что бывшие мужья делились имуществом без судебной суеты и скандалов. Подозреваю, даже после развода они продолжали любить мою маму и все еще на что-то надеялись. Хотя она уходила решительно, не оглядываясь и с каждым разом выбирая все более перспективного спутника.

Возможно, она бы и вовсе забыла о том, что в ее биографии было столько мужей, если бы я не дружила со своими сводными братьями. Но я не представляла себя без Луки и Егора, маме они тоже всегда нравились, поэтому она мирилась с этим невольным напоминанием о своих прошлых ошибках.

Но с этим браком вроде бы и правда все по-другому.

И мама просто сияет, хотя они с Федором Ивановичем состоят в отношениях уже несколько лет. И Федор Иванович не только весьма и весьма состоятелен и способен потакать ее маленьким капризам, но и без ума от нее.

На мой взгляд, это лучший кандидат в мужья для моей мамы. Он внимательный, серьезный, заботливый, сумел так поставить своих приятелей и знакомых, что ни один из них не решится в открытую упрекнуть в чем-либо мою мать или двух ее дочерей.

На мой взгляд, у него только один недостаток.

Это Кирилл – его единственный сын. И единственный человек, который делал все возможное, чтобы превратить мою жизнь в настоящий кошмар.

Он с полным безразличием принял появление в жизни своего отца моей матери. Его не раздражала моя сестра, которая носилась за ним по пятам. Но один мой вид выводил его из себя.

Последние три года он живет и работает за границей. Все это время я стараюсь вычеркнуть из памяти пять месяцев, которые мы прожили под одной крышей. Но сегодня придется взглянуть своим страхам в глаза, потому что по случаю помолвки отца Кирилл возвращается.

– О чем задумалась, солнышко? – интересуется мама, заметив перемены в моем настроении.

– Просто немного волнуюсь, – отмахиваюсь я, не желая портить ей настроение в такой день, да и вообще загружать пустяками.

– Понимаю, – кивает она и начинает уговаривать, как маленькую: – Ты не слишком любишь новых людей, но тебе и не придется их развлекать. Поверь, они хорошо позаботятся о себе сами и найдут, обо что почесать языки. Но, возможно, ты так волнуешься не напрасно. Это женская интуиция, потому что кое с кем интересным я тебя все-таки познакомлю. И хочу, чтобы ты не отталкивала его с ходу, как остальных, а чуть-чуть пообщалась. Хотя бы полчасика, хорошо?  Для меня.

С подозрением смотрю на маму, но она просто подмигивает. И я знаю: если она не хочет, можно упрашивать, пытать – все равно не расскажет.

Но я не успеваю даже попробовать ее «раскрутить», потому что дверь открывается и в комнату заходит Полина.

– Мам, – говорит она, стараясь не смотреть на меня, – спускайся, гости уже подъезжают.

Не медля более, мама выбирает нитку жемчуга и, последний раз бросив взгляд на свое безупречное отражение, решительно объявляет:

– Мы готовы!

И вот как-то умеет она заразить своим настроением.

Глава 2

Алиса. Прошлое, три года назад.

Я ухаю в прошлое так резко, что стираются грани реальности…

Мой день рождения, мне снова шестнадцать. Наконец-то чинные посиделки в ресторане окончены, и, едва машина останавливается у дома, я подхватываю подарки и спешу зайти в дом.

– А я? – доносится вслед голос Полины.

– Пусть побудет одна, – слышу веселый голос мамы, – ей же интересно опробовать новый гаджет.

И это правда.

Я уже представляю, сколько музыки закачаю на этот смартфон, какими красивыми будут новые фотографии, а еще я смогу писать прямо в нем. Не ждать момента, когда доберусь до ноутбука, – иногда, пока дождешься, и вдохновение схлынет, и сидишь потом над буквами, но видишь не историю, а именно буквы. Мучительно пытаешься складывать буквы в слова, слова – в предложения и бросаешь.

Ждешь новой волны вдохновения.

И мучаешься оттого, что вроде бы слышишь и видишь героев, а все, настроения нет, все упущено.

Счастливая, окрыленная, я мчусь по лестнице, которая впервые кажется не красивой и величавой, а всего-навсего нескончаемой. Распахиваю дверь в комнату и застываю, ошеломленная, на пороге.

Не могу поверить в увиденное.

Не могу поверить, что это на самом деле, но…

Моя крепость, мое убежище, куда никто не входит без стука, подверглось жестокому взлому.

На моей кровати лежит Кирилл – сын хозяина дома. Но меня злит не то, что он ворвался на мою территорию без моего приглашения, и не то, что он в обуви поверх белого покрывала. А то, что в его руках ноутбук.

Мой ноутбук.

И он не просто слушает музыку или копается в интернете. Он читает то, что я прячу от мамы, от любопытной Полины, от подружек по школе – от всех.

Заметив меня в дверях, Кирилл ничуть не смущается. Наоборот, словно только и ждал этого, начинает громко зачитывать:

– …И тогда он взял меня за руку, нежно погладил костяшки моих пальцев, стал покрывать их поцелуями, а потом вопросительно посмотрел мне в глаза и поцеловал меня в губы…

Его поцелуй – как крылья раненой бабочки, обжег мои губы. Так нежно, что я…

– Замолчи! – шиплю я.

Закрываю дверь, чтобы никто не услышал, потому что это стыдно, так стыдно, а он…

А он хохочет, бросает на меня насмешливый взгляд и продолжает зачитывать:

– …Я затрепетала и качнулась навстречу к нему. Эта нежность просто сводила с ума. Не думала, что поцелуи такие…

Бросаюсь к нему, пытаюсь отвоевать ноутбук, но куда там!

Он старше, сильнее, и его не лихорадит от эмоций так, как меня. Он берет ноутбук правой рукой и отводит ее в сторону.

Тянусь за ним – но достать не могу.

Есть только один вариант –  лечь на Кирилла, но мне это и в страшном сне не приснится. Не хочется, как и он, напрочь провонять духами его очередной пассии-однодневки. Не знаю, как он терпит на себе такой сильный запах – первое время я думала, что у него вечно заложен нос, даже присматривалась к нему, чтобы понять, как он дышит.

– Не берись строить глазки, – сказал он как-то, приняв мой интерес к нему за совершенно иной. – У тебя скверно выходит – толку не будет, только глаза окосеют.

Заметив, что он дышит нормально, я от него отстала. Он даже похвалил меня за понятливость.

Если исключить его грубость при этом, можно сказать, что это был невероятно трогательный момент между нами: мы позаботились о здоровье друг друга.

Но так как проблема с насморком не подтвердилась, я пришла к выводу, что у него, как и у его девушек, просто отсутствуют чувство меры и вкус.

А еще чувство такта, потому что ни один воспитанный человек не будет вести себя так, как Кирилл. И упиваться тем, как страдает другой.

Чувствую, что к глазам подступают бесполезные слезы, продолжаю пытаться вернуть себе ноутбук. Но тщетно: Кирилл отмахивается от меня, как от невесомого мотылька, а потом, видимо, ему наскучивает это занятие, потому что он неожиданно предлагает:

– Отдам ноутбук, если честно ответишь на два вопроса.

Смотрю на него в упор и молчу.

Молчу, чтобы позорно не разрыдаться и не допустить слабости, попросив помощи у других.

Это моя проблема, и я справлюсь сама.

– Честно ответишь, – повторяет с нажимом он. – Поняла?

Не отвечаю, но, видимо, он понимает, что я у него на крючке и выполню это простое условие, потому что удовлетворенно кивает и наконец озвучивает цену выкупа:

– Ты уже целовалась? И если да – назови имена.

В ушах начинает звенеть, лицо покрывается пятнами – чувствую это. И, кажется, вижу свое нелепое отражение в синих глазах, которые внимательно за мной наблюдают.

Имена…

Он думает, что я встречалась уже не с одним…

Глава 3

Кирилл. Настоящее.

Хрен знает, с чего меня так заносит.

И почему вместо того, чтобы дать ей уйти, мелькает сумасшедшая мысль затащить ее в дом, прижать к стене и искусать до беспамятства ее губы, чтобы она сама опустилась передо мной на колени.

Наверное, выводит из себя ее дерзость.

Раньше она всегда, даже в ущерб себе, предпочитала конфликту мир. А сейчас откровенно нарывается.

Вряд ли соображая – на что.

Иначе не улыбалась бы, а уже бежала к мамочке, теряя по пути тапки.

Хотя сегодня она изменила любимой обуви на плоской подошве и даже умело держится на довольно высоких каблуках.

Но выбор плохой.

Неудачный.

Потому что ее пухлый рот слишком близко. Так близко, что я с трудом давлю в себе желание стереть эту лицемерную улыбку своими пальцами.

Интересно, если и правда к ней прикоснусь – закричит или молча вытерпит, сделает вид, что ничего страшного не происходит, а потом бросится к защитникам, разукрасив свои обвинения?

Когда-то я был уверен, что знаю ее. И знаю глубже, чем кто-либо другой. Но даже если бы я не ошибся, человека может изменить даже день, не то что три года.

Уже не шестнадцатилетняя девчонка.

Ей девятнадцать.

Она стала заметно стройнее, не до состояния, когда взглядом можно сосчитать позвонки, но булочкой ее вряд ли уже кто-нибудь посмеет назвать. Черные волосы гораздо длиннее, но не собраны в хвост, а распущены.

Знает, наверняка уже знает, как длинные красивые волосы действуют на мужчин.

Их хочется сжать в ладони, пропустить через пальцы и намотать на кулак, чтобы запрокинула голову, чтобы из взгляда исчез этот вызов. И удивление, как будто она понятия не имеет, за что я мог бы с нее спросить.

Не сомневаюсь, что эти темно-карие, почти обсидиановые глаза не одного мужчину сделали тюфяком и наивным увальнем, который ей потакает и верит.

– Алиса! – нетерпеливый голос ее матери разрезает тишину между нами.

И я отпускаю запястье притворщицы.

Не глядя на нее более, направляюсь к друзьям. Странно по-дружески обниматься с теми девчонками, с которыми когда-то трахался жестко, но из четверых, кажется, только Светка была бы не против повторить наш секс-марафон. У одной постоянный любовник, очень ревнивый. Вторая уже замужем и родила. Третья на днях собирается выбирать кольца.

Я немного в курсе событий, хотя мы в последние годы редко общались. Так, в общих чертах. Но этого достаточно, чтобы в первые минуты не было натужных попыток искать темы для разговора.

– С возвращением! – Светка прижимается ко мне, тянется за поцелуем и, проверяя мои намерения, делает вид, что случайно целует меня не в щеку, а в губы. – Ты, надеюсь, надолго?

– Надеюсь, что нет.

– Главное – самому так не промахнуться, – ржет Макс, когда мы обмениваемся приветствиями.

Сергей подхватывает смех приятеля, думая, что это удачная шутка. Присмотревшись к ним, понимаю, что они уже хорошо «приложились». Но меня удивляет не то, что они успели поднять себе настроение, хотя недавно пришли, праздник толком даже не начался, а то, что от них не отстает и Полина.

Пытаюсь припомнить, сколько ей лет – шестнадцать-семнадцать? Не мое дело – читать ей нотации, но больше, по ходу, некому.

Ее мать и мой отец прохаживаются по лужайке и дразнят своим очевидным счастьем гостей. А старшая сестра, если я правильно понимаю, пытается наладить личную жизнь. Уж слишком явно флиртует.

Ненароком поправляет сливочное коктейльное платье, перекидывает с шеи черные локоны, чтобы было видно ее грудь. Размер третий? Или второй с поролоновыми вставками? Мужик смотрит внимательно – судя по всему, тоже пытается разгадать.

Она не смущается.

Кокетничает.

То улыбается, то заливисто смеется, наплевав на то, что многие оборачиваются. То опускает взгляд, то снова смотрит мужчине в глаза. А глаз-то его и не видно – все его внимание там, где дилемма: второй или третий?

И снова трюк со взглядом в сторону, куда-то вдаль –  и на собеседника.

Забыла все на хрен.

Говорил же ей четко, что ни черта у нее не выходит и строить глазки так неумело –  плохо для зрения.

Понимаю, что какого-то черта сорвался с места, только когда уже приближаюсь к воркующей парочке.

Но чем ближе я к ним, тем сильнее растет мое удивление.

Во-первых, я наконец узнаю ценителя бюстов. Во-вторых, они оба говорят по-английски. Но это хрен с ним – мало ли какая блажь у людей. Но потом до меня доходит смысл их беседы.

– Да, Дэн, я тоже считаю, что это прекрасный собор, там особая атмосфера, и… – Алиса монотонно и без особого интереса повествует о местах, которые в нашем городе стоит посетить в первую очередь.

Ее собеседник кивает, смотрит на ее грудь и задает наводящие вопросы, как будто впервые здесь и проездом.

Глава 4

Кирилл. Прошлое, три года назад.

В какой-то момент мне кажется, что передо мной стоит та Алиса, другая. Которой шестнадцать и которую я однажды пригласил покататься по городу в своей новенькой тачке…

– С чего вдруг? – с подозрением спрашивает она, перестав что-то быстро печать на своем ноутбуке.

А я стою в дверях ее комнаты, и хрен знает, как объяснить свой порыв.

После того случая с ноутбуком мы хотя и живем в одном доме, но практически не пересекаемся. Она не занимает кофемашину со своим латте, когда я спешу и хочу эспрессо. Отказавшись от ужинов, не бесит меня тем, как мелко кромсает в тарелке мясо. Не хлопает дверью комнаты, когда я отсыпаюсь после очередной вечеринки. Не говорит слишком громко под моими окнами, усаживаясь на мопед одного из своих сводных братьев, хотя мы оба знаем, что нам по пути и я мог бы ее подвезти.

Я не слышу ее заливистый смех, который перебивает в моих наушниках жесткий рок. Перестал на нее натыкаться, когда она идет по коридору с влажными после душа волосами или смешным полотенцем, которое имеет дурную привычку разматываться и падать на пол, мешая пройти.

Я не слышу, как она торопливо сбегает по лестнице в своих босоножках.

Мы так же живем в одном доме.

Но ее словно нет.

Не знаю, что заставляет меня распахнуть дверь в ее комнату и смотреть, как она увлеченно бьет по клавишам, притворяясь, что не видит меня. Понятия не имею, что дергает меня за язык пригласить ее прокатиться. И какого рожна, когда она не взвизгивает от радости и не несется к машине впереди меня, предлагаю:

– Судя по настроению моего отца, он не планирует отпускать твою мать. Придется как-то существовать в одном доме. Давай сделаем вид, что у нас все в порядке. Притворимся, что только что познакомились.

Она медлит с ответом, и я уже думаю, что заслуженно пошлет меня к черту. И к лучшему, потому что и полчаса в одном помещении нам давались с трудом. Но она неожиданно кивает, выключает свой ноутбук, подходит ко мне, заглядывает в глаза и как-то наивно интересуется:

– Думаешь, у нас выйдет?

В голове предупреждающим колоколом проносится мысль, что это плохая идея, но вслух я говорю совершенно другое:

– Разок попробовать можно.

Она не прихорашивается, не пытается надеть все лучшее сразу, чтобы соответствовать статусу тачки. Джинсы, рубашка, сандалии, волосы собраны в хвост, на лице ни грамма косметики.

– Куда вы? – выбегает из дома Полина, заметив, что мы вместе уходим.

– Проедемся по делам, – отвечаю я, прежде чем Алиса согласится взять сестру вместе с нами. – Тебе что-то купить?

Девчонка хмурится, потом пожимает плечами и нехотя озвучивает:

– Разве что сладкую вату – мама мне эту гадость не покупает.

Алиса бросает на меня растерянный взгляд, но я киваю, и она дает обещание сестре, что вернется с подарком.

Мне не терпится посмотреть на реакцию Алисы, когда она увидит мою черную бэху. С удовольствием наблюдаю, как восторженно она смотрит на мою красавицу и как сдерживает себя от того, чтобы не прикоснуться к ней, парит над ней пальцами. Потом оборачивается и говорит:

– Она тебе очень подходит.

Мне даже на пару секунд перепадает ее восторженный взгляд.

И смех, когда я, шутливо изобразив поклон, открываю для нее переднюю дверь и захлопываю, едва она ныряет в салон.

Сев за руль, делаю вдох, улавливаю легкие весенние нотки, несмотря на то, что за окнами осень, и чувствую какую-то легкость и душевный подъем.

Правильно говорят, что машина не только имеет свой характер, но и свое настроение.

Да, тогда я думал, что все дело в машине.

Не мог думать иначе.

Даже когда ловил себя на том, что часто смотрю на пассажирку и любуюсь легкой улыбкой, с которой она смотрит на мелькающие за окнами пятна мегаполиса. Даже когда с жадностью слушал ее смех, когда я остановил машину у парка и потянул Алису на поиски сладкой ваты. А сам, прекрасно зная, где она продается, кружил по аллеям.

– Кажется, это там, – она все же заметила точку, возле которой изредка останавливались дети.

Даже когда я взял ее за руку, разворачивая в другую сторону, и предложил:

– Давай притворимся, что мы здесь не по заданию, а просто гуляем.

И даже тогда, когда она согласилась и молча пошла со мной рядом. Не вырывая своей руки из моей.

Мне нравился парк в этот день. Нравилось бродить у пруда, по которому плыли жирные серые утки. И нравилось понемногу вытягивать из своей собеседницы то, чем она ни с кем не делилась, –  как ей в голову приходят истории.

– Боишься, что, пока отсыпаешься, какой-то голос нашепчет мне взять нож и так же, как ты, бесцеремонно войти на чужую территорию? – смеется она, потом спохватывается. – Прости. Мы же решили попытаться начать все заново.

Я не поправил ее, хотя и заметил ошибку.

Я не предлагал начинать все заново.

Глава 5

Кирилл. Прошлое, три года назад.

Я разворачиваюсь так резко, что блондинка едва не отлетает в сторону, но хватается за капот. И, пользуясь моментом, прогибается, выставляя зад напоказ.

Но я смотрю на окна своей машины, за которыми пусто.

И под тишину, потому что музыка выключена, прокручиваю в голове фразу, от которой в горле саднит сильнее, чем от десятка сигарет натощак: «Никто… Никто больше нет».

Всматриваюсь в даль: толпа снует в разные стороны, но нигде не видно девчонки с длинным черным хвостом и розовым шариком над головой.

– Поехали! – командует Макс, устав слушать недовольные сигналы лузеров с менее дорогими тачками.

– Я с Кириллом! – спохватывается блондинка.

Пока я таращусь по сторонам, она подбегает к машине, но снова кривится недовольно.

– Фу, – надувает губки, смотрит на меня, словно ждет, что я помчусь к ней на помощь, возьму на руки и перенесу через лужу.

Хотя какие лужи в городе, если дождь был вчера?

Подойдя к ней, замечаю на земле белый моток сладкой ваты, которая уже почти исчезает.

Не было ее.

Ничего не было, показалось.

– Перепрыгнешь или сядешь в машину к Максу? – игнорирую просительный взгляд и хлопок веерами.

– Я пластичная, – она правильно улавливает мое настроение.

И пока я обхожу машину, успевает не только разместиться на сиденье, но и настроить зеркало на себя, чтобы сделать уточкой губки. Готовится, ясное дело.

– Кирилл! – капризно торопит она, указывая пальчиком на джип Макса, который уже стартанул.

Хочется заскочить в аптеку и купить моток марли, чтобы соорудить кляп. С другой стороны, разрядка нужна не только ей, но и мне.

Сажусь в машину, а когда блондинка открывает рот, чтобы еще раз что-нибудь ляпнуть, выравниваю зеркало так, как было, и сразу предупреждаю:

– Когда будем трахаться, ты будешь молчать.

Отъезжая, замечаю в зеркале розовое пятно, которое плывет по небу с одной стороны на другую.

Торможу, посылая к херам недовольных, которым не нравится подобный маневр. Сжимаю зубы, чтобы не вспылить и не высадить пассажирку, которая стонет, что ударилась ноготком.

Высовываюсь в окно и понимаю, что шарик плывет в одиночестве. Вздрагивая от ветра. Испуганно отшатываясь от проносящихся мимо машин. Натыкаясь на столб. И с жадностью оплетая его хрупкой нитью.

И только теперь наконец понимаю, что из себя представляет это розовое чудовище. Откидываю голову на спинку сиденья и хохочу.

Он тоже выбрал то, что доступней и проще, – прицепился к столбу, хотя мог улететь.

Осел.

Осел, да и только.

Хотя небо его бы разорвало на части. И, наверное, выбор, который он сделал сейчас, единственно верный.

На вечеринку мы доезжаем в полном молчании. Несколько раз блондинка пытается намекнуть, что я слишком серьезный, но, напоровшись на мой взгляд, замолкает. Наверное, не слишком хочет идти пешком, понимает, что в такой обуви далеко не уйдет, а Макс возвращаться не станет.

Мои подозрения, что она сбежит от меня, едва мы приедем, с треском проваливаются. Мне не приходится искать кого-то другого, чтобы выпустить пар. Эта льнет так, что едва удается ее отцепить, чтобы перекинуться парой фраз с хозяином дома и знакомыми, которых я замечаю.

Но, заметив, что я общаюсь уже не с парнями, а девушками, она снова находит меня.

Странное дело, но никто из знакомых, глядя на нее, не интересуется: «А кто это?» Как и я, не напрягается, чтобы запомнить имя. Внешность, прикид – этого хватает, чтобы дать поверхностную оценку – норм, ничего удивительного, вполне может здесь быть. А с какой целью – понятно.

Вечеринка на уровне. Выпивка, танцы, новые знакомства, напоминание о себе прежним знакомым – все как всегда. И свободные комнаты. Тоже ничего нового. Ни для гостей, ни для хозяина дома.

Трудно сказать, кто кого затягивает на второй этаж. Мы достаточно навеселе и на взводе, чтобы уединиться.

Есть ли кровать или нет – не волнует. Хорошо сработала дверь, к которой я прижимаю блондинку. А едва она распахивает рот в изумлении и хочет что-то сказать, повторяю:

– Молчи. Просто молчи, поняла?

Не пугается, не шарахается, даже не возмущается.

Ее это еще больше заводит.

И то, что обхожусь без прелюдии. И то, что у меня в кармане пачка презервативов, а не жалкий пакетик фольги…

Надо отдать должное, блондинка держится стойко и действительно умеет держать язык за зубами. Ни единого слова, пока мы не трахаемся даже – просто совокупляемся. Только стоны, да и те пытается в себе заглушить, пока может.

Отличный вариант – с последним ее стоном в моей голове не остается ни одной суетной мысли.

Пусто.

И оттого хорошо.

Глава 6

Алиса. Настоящее.

Его пристальный взгляд словно выталкивает меня из реальности, и я не сразу понимаю, что мы все еще стоим очень близко друг к другу, он так же удерживает мои запястья, а стон, который я слышу, – не мой, не его и не из отголосков прошлого, которое промелькнуло.

– Отпусти меня, – прошу его.

Не понимает.

Не слышит.

– Отпусти, – прошу уже громче и встряхиваю наши сплетенные руки.

Он опускает взгляд, смотрит на наши ладони, а потом, видимо, слышит то же, что и я, потому что наконец отпускает.

Резко.

Как будто отталкивая от себя и вообще удивляясь тому, что ко мне прикоснулся. Ну да, кто он и кто я.

Подтверждая мою догадку, сжимает пальцы правой руки в кулак, а левой начинает его потирать.

– Поищи где-нибудь салфетки, – даю совет, как быстро отмыться, и отхожу к Полине.

Она стоит одна, чуть поодаль от остальных.

Неудивительно: как только знакомые Кирилла, которые ее от меня отгораживали, увидели, что их подопечной плохо, причем так плохо, что могут пострадать их наряды, тут же слиняли.

А ей действительно плохо.

Лицо белое, глаза огромные и пустые, тяжело дышит, просто хватает ртом воздух.

Мне плевать, если папарацци что-нибудь напишут обо мне, даже если на снимках я буду блистать в испорченном платье. Но я не хочу подставлять маму и сестру. Поэтому обнимаю ее, старательно улыбаюсь и, не задавая вопросов, направляю в сторону дома.

В какой-то момент она снова издает тихий стон и начинает плавно оседать под моими руками.

Не удержу.

Не смогу.

Оглядываюсь в поисках помощи, но из знакомых поблизости никого, не считая…

Наткнувшись на пристальный взгляд синих глаз, медленно выдыхаю, прежде чем его попросить. Облизываю пересохшие губы: я никогда и ни о чем его не просила, если не считать того раза. И в тот единственный раз он надо мной посмеялся, но теперь… если выхода нет…

Не успеваю что-либо сказать.

Не успеваю подать какой-либо знак. Новый стон Полины заставляет меня отвернуться, я тихо уговариваю ее потерпеть, а когда поднимаю взгляд, вижу рядом Кирилла.

Без привычной ухмылки.

Без едких вопросов.

Серьезный, сосредоточенный. Он кивает, молча заставляя меня отступить от сестры, обнимает ее, вернее, я думаю, что он ее обнимает, но неожиданно он подхватывает ее на руки и, широко улыбаясь и неся какую-то чушь про то, что всегда мечтал подержать в руках такую вот красоту, да еще, можно сказать, свою собственную, несет ее к дому.

Он двигается неторопливо, но у него широкий шаг, и мы оказываемся в доме буквально через пару секунд.

Взгляд на меня – киваю в сторону гостиной.

Да, так, без слов, у нас получается лучше.

Кирилл несет Полину в гостиную и опять же по моему знаку усаживает ее на диван. Опускаюсь на пол напротив сестры, убирая пряди от ее лица, которое уже не белое, а с румянцем. То ли оттого, что ей лучше, что ли от комплиментов сводного брата.

– Ну, – мягко спрашиваю ее, – как ты?

Пожимает плечами, смотрит мне за спину и выдавливает улыбку:

– Спасибо.

Нет, мне ничуть не обидно. Потому что, если бы не Кирилл, я бы и правда не справилась. Не смогла бы спрятать ее от злых языков.

– Там просто душно, – поясняет ему зачем-то Полина.

Не понимаю, к чему ее ложь. Он здесь не на день, скорее всего задержится минимум на неделю, так что все равно все узнает.

– Жарко, вот и… – снова начинает она.

Но тут же издает новый стон, хватается за мою руку, как за опору, и несется в ванную комнату.

Благо на первом этаже она тоже имеется.

Я заскакиваю в ванную следом за ней и успеваю убрать ее длинные волосы от лица до того, как ее начинает выкручивать.

– Все… – говорит она устало, когда успокаивается. – Иди, я сама.

Хрупкая, бледная, она решительно поднимается с пола, включает воду и начинает умываться.

Облегченно выдохнув, возвращаюсь в гостиную. К моему удивлению, Кирилл не вернулся на праздник. Сидит на диване, что-то пишет в смартфоне. Поднимает голову, заметив меня, и без особого интереса спрашивает:

– Сколько она выпила?

– Именно это я и пыталась выяснить у твоих друзей, но они…

– У тебя всегда и во всем виноват кто-то другой, – прерывает меня. –  Так и не привыкла брать ответственность на себя?

Я немного теряюсь от его странной претензии, не могу понять, к чему это он, и Кирилл этим пользуется.

– Интересно, – хмыкает он, – если бы она пила водку или коньяк, ты бы и дальше не вмешивалась, а продолжала флиртовать с мужиками?

Глава 7

Алиса. Настоящее.

Даже если мне кажется, что в его взгляде мелькает толика удивления, это стоит того, чтобы пойти за ним следом.

Он мог бы принести зарядку и сам, но разве он откажется лишний раз попытаться хоть чем-то меня задеть?

Но это даже забавно.

И мини-лекция, и легкое недоумение, когда я оставила ее без внимания и поднялась в его комнату. И то, что он достает из чемодана пару идентичных зарядок и сначала дает мне одну, а потом меняет ее на другую, при этом внимательно следя за моей реакцией.

– Спасибо, – беспечно благодарю его.

Его светлые брови удивленно приподнимаются – ничего, ему полезно почувствовать, что мир не вращается только вокруг него. Делаю вид, что понятия не имею о том, кем он работает, и о его увлечениях в прошлом.

Для бывшего хакера и такого крутого айтишника, как он сейчас, запустить на мой смартфон вирус, скачать все данные и воспользоваться ими – плевое дело. Но смысл в этой скучной возне? Посмотреть на мои фотографии в инстаграме? Как личность я не представляю для него интереса. Проверить, не кладет ли его отец на мою карточку деньги? Думаю, он не сомневается, что так все и обстоит. Обналичить их? Считай, что украсть у себя. Отследить мой маршрут? И здесь интересного мало.

Так что у меня нет причин опасаться, что зарядка, которую он мне дает, действительно со странной начинкой.

Покрутившись, замечаю розетку возле стола. Конечно, неудобно, что приходится не только тянуться, но и облокотиться на стол, так как провод короткий. Но что такое минутное неудобство в сравнении с тем, что, если взять зарядку с собой, потом придется снова входить в логово ее мрачного владельца и чувствовать на себе его взгляд?

А может, мне просто все кажется и платье, за которое пришлось выложить немалую сумму, сделано из некачественной ткани, которая слабо пропускает воздух (отсюда и внезапная духота), а временами будто впивается в кожу маленькими иголочками?

Да, наверное, так. Дело в платье. И все зависит от позы и того, где в этот момент ткань натягивается. Потому что иногда покалывающие ощущения между лопатками, иногда в районе моего декольте – но с этим еще можно мириться. Но то, что сейчас я чувствую легкое жжение в районе гораздо ниже спины, уже не маленький недостаток, а брак.

Нет, мелькает в мыслях одна теория… Но я слышу, как Кирилл продолжает монотонно перебирать вещи в своем чемодане. Наверное, смотрит, что нужно повесить, чтобы не помялось, а что просто забросить на полку.

Хорошо, что он занят и не приходится наполнять пару секунд пустыми словами, которые никому не нужны.

– Славик… – начинаю я, едва смартфон оживает. – Привет, это я…

Сзади раздается громкий визг молнии чемодана, гремят колесики, мешая сосредоточиться.

Обернувшись, смотрю, как Кирилл придирчиво изучает свой чемодан, катая его при этом то от себя, то к себе.

Может, сломался?

Ладно, не мое это дело. Да и он вряд ли будет заниматься его ремонтом. Закажет себе новый, и все.

– Славик, я… – возобновляю попытку начать разговор.

– Можно поговорить в другом месте? – перебивает меня раздраженный голос хозяина комнаты.

– Подожди пару секунд, хорошо? – прошу Славика.

На этот раз выпрямляюсь, отключаю зарядное.

Взглянув на Кирилла, мрачно взирающего на чемодан у своих ног, считаю его совет идеальным. Странно конечно, что он так близко принимает к сердцу пустяк. Хотя, может, именно этот чемодан ему дорог?

Как знать.

Но удаляюсь я вовремя.

Потому что за закрытой дверью что-то падает, слышится негромкий, но емкий мат, а потом становится подозрительно тихо.

Пока иду в свою комнату, поясняю Славику, что Полина немного нехорошо себя чувствует и собирается остаться ночевать в доме.

– Что с ней? – взволнованно интересуется он.

– Беременность.

Несмотря на громкие звуки ремонта по ту сторону связи, я почти уверена, что слышу его тяжелый вздох.

– Я буду поздно, – говорит он.

Почему-то у меня появляется ощущение, что на самом деле он хотел сказать совершенно другое. Не знаю что. И не знаю, почему мне так кажется. Я бы и это списала на нервный, насыщенный день, но такая мысль возникает у меня не впервые.

– Ты хочешь приехать сюда? – уточняю. – У вас же срочный объект, и ты на другом конце города. Пока доберешься сюда, а утром обратно…

– Муж должен быть рядом с женой, – просто говорит он. – Особенно когда она не очень хорошо себя чувствует.

– Хорошо, – улыбаюсь я, – обрадую твою половинку.

Я не вижу его в этот момент, но почти уверена, что он улыбается. Скупо, чуть кривовато, но как-то тепло.

Мне кажется, сестре повезло. Да, рано, тем более беременность, но… если это любовь… И Славик надежный, а еще держит слово.

Сказал, что заработает на квартиру, и делает для этого все. Вместо того чтобы крутиться сегодня перед камерами и хвастаться предстоящим родством с самим Федором Ивановичем Миженским, взялся с бригадой за сложный объект и старается сдать его как можно быстрее.