Мой сводный с Цварга

Глава 1. Званый вечер

Айлин

Зимнее солнце проникало через огромные окна, заполняя просторную гостиную мягким светом. Пламя в камине лениво потрескивало, отражаясь на отполированном паркетном полу золотыми бликами. Гости бродили туда-сюда, смех и оживлённые разговоры смешивались в один бесконечный шум. Но я не слышала этого. Мой взгляд скользил по комнате, вот уже целый час не находя Его .

Я стояла у фуршетного стола и нервно кусала губы. В голове билась одна мысль: когда уже можно будет уйти?

— Айлин, дорогая, познакомься, это Рикард. — Отец ободряюще коснулся моего плеча. — Один из лучших выпускников экономического факультета, сейчас управляет собственным инвестиционным фондом.

— Очень приятно.

Я заставила себя растянуть губы и подала ладонь тыльной стороной, как того требовал этикет на этой планете.

— Наслышан о красоте приёмной дочери семьи Рошфор, но всё равно оказался не готов. Вы ослепительны! — Высокий брюнет с обсидиановыми рогами-резонаторами легко коснулся моих пальцев. Не поцеловал, но сделал это так медленно, что по спине пополз холодок.

Я аккуратно вытянула собственную ладонь и спрятала за спину.

— Благодарю.

Несмотря на десять с лишним лет жизни на Цварге, мне всё ещё тяжело давался физический контакт с мужчинами. Касания, открытые взгляды, постоянный невидимый груз ожиданий — всё это выводило из равновесия.

— Дорогая, а это Ханс, архитектор. Недавно закончил работу над проектом нового жилого комплекса в центре столицы. — Отец продолжил представлять меня сыновьям влиятельных семей.

Этот молодой мужчина, в отличие от ранее представленного Рикарда, не спешил с лобызанием конечностей, чему я была в душе очень рада. Ханс, слегка склонив голову к плечу, улыбнулся и внимательно осмотрел меня… с головы до пят. Его взгляд задержался на декольте (кстати, самом скромном из всех присутствующих леди) дольше, чем хотелось бы.

— Очень рад знакомству, Айлин. — А вот голос оказался глубоким и тягучим, как мёд.

Я кивнула, ощущая, как щёки предательски краснеют. Сколько внимания… Наверное, я никогда не привыкну, что на Цварге на десяток мальчиков рождается от силы две-три девочки.

Отец обернулся, явно желая представить ещё кого-то, но я вцепилась в рукав его пиджака и, сделав брови домиком, громко зашептала:

— Па-а-ап, я очень устала. Можно я пойду?

— Но это же твой праздник… твой выпускной. Ты теперь дипломированный декоратор, это целое событие, — растерялся папа. — Разве ты не хочешь ещё здесь побыть? С кем-нибудь познакомиться?

Арно Рошфор был замечательным отцом. Самым лучшим, кого я вообще могла себе вообразить, когда меня забирали с Террасоры[1], но иногда его забота становилась неподъёмным грузом.

— Пап, мне не очень хорошо. Кажется, я съела что-то не то. Подташнивает.

Я дотронулась до открытого участка кожи отца и сосредоточилась на мыслях, как мне некомфортно и как неуместно я себя здесь чувствую. Это огромное количество посторонних мужчин и женщин, взгляды… Небольшой обман, которому научили в специализированной школе для леди.

«Наши мужчины чувствуют эмоции, но не всегда могут правильно их интерпретировать», — говорила преподавательница, и я, к своему стыду, часто этим пользовалась.

— О, дорогая… Тогда иди к себе, конечно. Отдыхай, — среагировал чуткий Арно.

Я с нескрываемым облегчением кивнула, подхватила длинный подол вечернего платья и, позвякивая цепочными украшениями в волосах, быстрым шагом вышла из центральной комнаты поместья. Коридор, ещё один коридор… Я избегала встреченных на пути гостей, стараясь укрыться от их внимательных взглядов.

Эти знакомства. Эти бесконечные разговоры. Поцелуи рук, приглашения на прогулки, комплименты... Все цварги, с которыми меня знакомили, были зубодробительно галантны, воспитаны, вежливы и не скрывали, что хотят одного: стать частью семьи Рошфор, завладеть статусом и влиянием, которое Рошфоры наращивали поколениями. Никто не говорил этого прямо, но всё было очевидно.

Конечно, отец не словами, но действиями подчеркивал, что с радостью примет любой мой выбор и породнится с любой семьёй, чьего сына я выберу в мужья. Вот только он и не представлял, насколько неблагодарную дочь воспитал.

Моё сердце давно принадлежало одному-единственному мужчине, и увы, о нём даже думать было нельзя. Шутка ли, влюбиться в собственного сводного брата? Единственного и горячо любимого наследника четы Рошфор. Извращение какое-то.

Спасительное одиночество настигло меня на застеклённой лоджии с восхитительным видом на заснеженные горы. Я захлопнула дверь, подошла к окнам и тяжело выдохнула. Наконец-то. Сердце всё ещё стучало слишком быстро — то ли от повышенной концентрации мужского внимания в гостиной, то ли от чувств, которые я безуспешно пыталась подавить.

«Ты должна быть счастлива, — внезапно строго напомнила о себе совесть. — Вселенная подарила тебе шанс, который был далеко не у всех террасорок. В двенадцать лет ты оказалась в этой замечательной семье. Чета Рошфоров удочерила, баловала, относилась как к родной. Тебе не просто выделили комнату в жилище, дали еду и не стали заставлять надевать наручи[2], а подарили тепло и заботу, образование и свободу, возможность выбрать будущего мужа среди десятков мужчин. Что же ты за неблагодарная дочь-то такая? Как смеешь думать об их единственном сыне и наследнике рода? Айлин, тебе должно быть стыдно и мерзко от собственного поведения!»

Я со стоном положила ладони на стеклопакет и прислонилась к нему лбом. Прохлада слегка отрезвила.

— Какая же я всё-таки отвратительная…

За окном простирались восхитительные белые горы, покрытые искрящимся снегом, словно вершины засыпало драгоценными камнями. Снежная зима Цварга напоминала сказку, и хотя бы за возможность увидеть это чудо я должна уже сказать Вселенной спасибо. Деревня, где я родилась, располагалась в самом сердце выжженной пустыни. Палящее лето уступало место лишь чуть более терпимой засушливой осени, а дожди были редким, почти мифическим явлением.

Что-то ослепительно блеснуло среди деревьев в заснеженном саду, и взгляд мгновенно прикипел к источнику вспышки, жадно впитывая каждую деталь. Сердце сорвалось в галоп. Я знала лишь одного цварга, который покрыл рога-резонаторы золотом. Им был мой сводный брат. Солнечные лучи, отражаясь от их сверкающих изгибов, расплескивались по снегу множеством ярких бликов, словно кто-то рассыпал вокруг крошечные звёзды.

Яранель стоял в длинном кашемировом пальто, небрежно накинутом на широкие плечи, и разговаривал с цваргиней. Его волосы — куда более длинные, чем принято носить на Террасоре, но существенно короче, чем носит большинство мужчин на Цварге — были художественно растрёпаны ветром. Я невольно залюбовалась этой необычный укладкой и тем, как крупные снежинки переливаются на тёмных прядях.

Высокий, с безупречной осанкой, он излучал какую-то неуловимую силу, из-за которой я не могла оторвать от него взгляда с самого первого дня нашего знакомства. Даже в самой обычной одежде сводный брат выглядел как герой из древних легенд Террасоры. Как потомок могущественных джиннов — тёмно-сиреневая кожа, мощный хвост, от взмаха которого замирает дыхание, длинные чувственные пальцы, характерный излом густых бровей и губы… Владыка, какие же у него губы! И хотя здесь мне доступно объяснили, что цварги — никакие не потомки джиннов, а просто другая раса, я всё равно ничего не могла с собой поделать.

Яранель что-то говорил, его тёплые серо-коричневые глаза светились, а уголки губ были приподняты в едва заметной, но очаровательной улыбке, которая могла бы согреть даже морозный день. Рядом с ним стояла цваргиня. Абсолютно роскошная, она идеально подходила сводному брату: стройная, в дизайнерском полушубке, который подчёркивал её хрупкость, и с идеально гладкой сиреневой кожей, отливающей лёгким перламутром.

С губ Яранеля сорвалось облачко пара, и она рассмеялась. Затем чуть наклонила голову и кокетливо тронула брата за локоть.

Я непроизвольно впилась ноготками в ладони, стараясь не выдать своих чувств. Эта цваргиня флиртовала так естественно, что я мысленно взвыла. Ну почему на её месте не могу быть я? Почему Яранель смотрит на всех девушек и уделяет внимание каждой, но не мне?! Неужели я рано или поздно выйду замуж за другого цварга, а для него так и останусь лишь младшей сестрой?

Мысли о сводном брате внезапно прервал мужской голос:

— Айлин? Вот вы где. Ваш отец сказал, что вы ушли и больше не появитесь. Я, признаться, расстроился, но теперь рад, что всё-таки встретил вас.

— Я… да… Просто стало немного душно, — пробормотала, отворачиваясь от окна.

Чёрт, чёрт, черт… так и надо было поступить! Уйти!

Высокий силуэт цварга выделялся на фоне тёплого света из соседней комнаты. Впрочем, все мужчины этой расы казались мне высокими из-за рогов-резонаторов, которых у террасорцев не было и в помине. Бескрайние пески, как же его зовут? Отец представил, но дырявая память наотрез отказывалась сообщать имя.

Тем временем элегантно одетый мужчина вышел на лоджию, бесшумно закрыл за собой дверь и шагнул ближе. В левой руке он умудрялся ловко держать сразу два бокала с красной жидкостью.

— Понимаю. Званые вечера — это не для всех. Я сам предпочитаю более тихие мероприятия. — Цварг протянул один из бокалов. — Позвольте угостить. Это вино из коллекции моей семьи — «Лазурис Альба». Производится из редчайшего сорта винограда, растущего только на плато Лазурных Скал.

— О-о-о… спасибо… — Я взяла бокал и растерянно посмотрела на нового знакомого, не зная, как правильно поблагодарить.

Чёрные брови взмыли на лоб.

— Айлин, вы забыли моё имя?

Как же неудобно-то получилось…

— Да, простите.

Мужчина неожиданно улыбнулся и покачал головой.

— Ничего страшного, такой красивой девушке вполне простительно не помнить имён всех гостей. Меня зовут Ханс. Я архитектор и, кстати, с удовольствием рассмотрел вашy выпускную работу. Она бесподобна! Потрясающее чувство стиля, меры и вкуса.

— Боюсь, вы мне льстите. Я всего лишь декоратор.

Я поспешно уткнулась в бокал, совершенно не чувствуя вкуса напитка. Хотелось хоть как-то отгородиться от подошедшего слишком близко Ханса. Эта интимная обстановка: полумрак — свет я не стала включать, — лишь мы вдвоём, лоджия и романтичный вид на горы — давила на психику. Не то чтобы я чего-то опасалась в отцовском доме, меня тут никто и пальцем не тронет, но неуютно, когда мужчина вторгается в личное пространство. Есть вещи, которые впитываются с молоком матери, и никакое образование, смена места жительства и окружение их уже не изменят. Если на Террасоре мужчина так близко подходит к женщине, это означает лишь одно: он заявляет на неё права.

— Я считаю, что дизайн — это настоящее искусство. Абсолютно в любой сфере он является ключом к сердцу покупателя, помогает продавать и делать деньги, — продолжал говорить Ханс, не догадывающийся о моих мыслях. — Расскажите, чем вы планируете заниматься.

— Писать картины. Иногда для души, иногда на заказ.

— Интересно. А подробнее можно? Вы хотите открыть собственную студию?

Вот же назойливый…

— Пока не думала об этом. Я же только сегодня получила диплом об окончании учёбы. — Я смущённо развела руками.

Ханс, видимо, решил, что я хочу отдать бокал, и скользнул совсем уж непозволительно близко, и в этот момент позади раздался внезапный, режущий как зульфикар[3] и до боли знакомый голос брата:

— Моей сестре нельзя пить алкоголь! Ханс, что ты себе позволяешь?

К моему удивлению, гость даже не вздрогнул. Он лишь лениво обернулся и сообщил:

— Это не просто алкоголь, а элитное вино «Лазурис Альба». Я не вижу ничего плохого в том, что Айлин попробует это уникальное сочетание…

Но договорить цварг не смог, потому что снова был перебит:

— Айлин не цваргиня. Она человек. У неё нет нашей регенерации, а следовательно, и спиртное она переносит плохо.

Прежде чем я успела сообразить, что происходит, Яранель порывисто шагнул ко мне, взял бокал и выплеснул вино в ближайший горшок с фикусом. Затем не моргнув глазом вручил пустой бокал обратно Хансу. И даже остановился так, чтобы невольно частично закрыть меня плечом от гостя. Я ошеломлённо переваривала происходящее. Яранель всегда был образцом галантности и холодного самообладания, текущая выходка по меркам общества относилась почти что к хамству. Что с ним такое?..

— Благодарю, — сухо добавил он, как будто вовсе не вёл себя только что возмутительно.

На секунду мне показалось, что гость удалится, но… лишь показалось. Настырный архитектор даже бровью не повёл.

— Вообще-то Айлин не человек, а террасорка и в случае чего сама может за себя постоять, — чуть насмешливо протянул он. — Даже если алкоголь подействует сильнее, чем на цваргиню, ничего плохого не произойдёт. Она ведь сильная и независимая девушка, а ещё очень храбрая, стоит только представить, что, будучи двенадцатилетней малышкой, Айлин решилась преодолеть парсеки космоса и переселиться на другую планету. Я вот в своём окружении больше не знаю настолько храбрых… хм-м-м… даже цваргов, на самом-то деле. За тебя, Айлин!

Ханс демонстративно отсалютовал бокалом и отпил.

Я внутренне заметалась, не зная, как поступить. Этикет и правила приличия требовали ответить на комплимент. Если бы у меня всё ещё было вино — то можно было бы ограничиться глотком, но так как я осталась без бокала, надо было срочно придумать не менее красивые слова в ответ. Почему-то в присутствии Яранеля этого делать совсем не хотелось.

В горле пересохло.

— Я… м-м-м… благодарю. Право слово, не стоит… — попыталась я подобрать подходящие слова, боковым зрением отмечая, как напряглись плечи Яра.

— Ещё как стоит, Айлин! Вы изумительны. Девушка из Средневековья, которая как губка смогла вобрать в себя всё лучшее на нашей планете, получить высшее образование, но сохранить в себе ту первозданную уникальную чистоту, которой отличаются террасорки. Вы достойны восхищения, чтобы вас каждый день носили на руках и целовали запястья, а не прятали в четырёх стенах.

Я внутренне содрогнулась от перспективы, описанной Хансом. На миг представилось, что куча неизвестных мужчин скандирует моё имя и просит разрешения прикоснуться… Бр-р-р!!!

— Ещё одно слово, — вдруг с тихой угрозой сказал Яр, — и я подумаю, что ты сейчас критикуешь действия моей семьи. А как ты знаешь, Рошфоры очень не любят, когда их действиям дают какую-либо характеристику.

Я вновь изумилась. Да что с Яром? До покалывания в пальчиках захотелось посмотреть ему в лицо, но он всё ещё отгораживал меня плечом от гостя и фактически стоял ко мне спиной.

— О, вечно ты всё переворачиваешь с хвоста на рога, Яранель! — фыркнул Ханс. — Совсем со времён студенчества не изменился.

— Нет, это ты не изменился. Я, к счастью, одумался на втором курсе и поменял факультет на управление бизнесом.

— Ты сейчас сказал, что я занимаюсь ерундой?

— Я сказал то, что сказал.

«О-о-о… так они давно знакомы. Тогда понятно, откуда столько агрессии, — подумала я, чувствуя, как внутри нарастает усталость. — Видимо, не поделили что-то в прошлом. Какой-то бесконечный званый вечер».

Вздохнула. Вот уж не ожидала, что на это мимолётное движение мгновенно среагируют оба цварга.

— Айлин, что случилось? — одновременно спросили оба.

— Принести воды? — добавил Ханс, отставляя бокал. Я посмотрела на обеспокоенное лицо сводного брата, затем — на не менее встревоженного архитектора и почувствовала укол вины.

— Всё в порядке. Я, пожалуй, пойду к себе. Спасибо за вечер, Ханс. Приятно было познакомиться. Яранель, спокойной ночи.

С этими словами я торопливо вышла с лоджии, чувствуя, как две пары глаз прожигают мне спину. После выпитого голова действительно кружилась. Чёрт, вроде пару глотков сделала, а уже ведёт… Только бы до спальни добраться, и можно будет лечь спать. Три коридора проскочила незаметно, перед глазами встала широкая мраморная лестница. Бескрайние пески! Надо было в левое крыло идти, там же лифт.

Я потопталась на месте, чувствуя, как гудят ноги от шпилек. Возвращаться зверски неохота. Ладно, поднимусь здесь, чего уж…

[1] О причинах переселения террасорок на Цварг рассказано в книге «Принцесса Восточного Созвездия».

[2] Наручи — широкие металлические браслеты, которые традиционно надеваются на девочек-террасорок и, к сожалению, причиняют им боль из-за некоторых биологических особенностей организма. Подробнее в книге «Принцесса Восточного Созвездия».

[3] Зульфикар — изогнутый меч с Террасоры.