Моя джинна Реджина

Моя джинна Реджина

Моя джинна Реджина (Дэвлин Джейд && Смирнова Ирина)

Апраксин Двор – волшебное место. Как и любая сказка, он может быть ярким, манящим и звонким от криков зазывал, а может быть страшным, мрачным и депрессивным. Но в основном он чудесно совмещает в себе сразу все: цветные россыпи за три копейки, веселых торговцев с гортанными голосами, хитрые улыбки, доброту и жадность, ободранные стены старой кладки и полуразрушенные ступеньки в какую-нибудь пещеру Аладдина – полутемную, пропахшую восточными благовониями и полную сокровищ «оптом дешевле».

Реджина в очередной раз с удовольствием вдохнула смесь утреннего морозца и шашлычного дыма, приветливо кивнула полузнакомому торговцу, выставившему свой тонконогий столик прямо в кашеобразную питерскую зиму и, осторожно переступая тонкими каблучками по рыхлым ступенькам, спустилась в подвальчик Ахмета.

Последняя вечеринка прошла великолепно и завершилась впечатляющей сессией. Нижний мальчик, приехавший в город именно ради того, чтобы «впасть в экстаз» под умелыми руками госпожи, оказался мил и перспективен. Удовлетворение жизнью пузырьками дорогого шампанского покалывало в груди, и для полного счастья не хватало чего-то такого… дурацкого, копеечного, красивого на три минуты. Вот как «винтажное» кольцо с фальшивой бирюзой из подвала на Апрашке.

– Ахмед? – позвала Реджина, разматывая дорогой кашемировый шарф и оглядываясь в поисках стула, на котором не громоздились бы горы коробок с нефритовыми яйцами и слониками, связки бус или мотки самых разных цепочек. Ковыряться в этих сокровищах она любила долго и вдумчиво, а вот бросать элегантное пальто куда попало – не в ее привычках.

Несмотря на то, что слегка потрепанная музыка ветра над дверью все еще тряслась и звенела, из-за прилавка никто не вышел. И вообще, старый афганец как сквозь свои каменные россыпи провалился.

Стул Реджина нашла, повесила на него пальто и шарф, осмотрелась и пошла в тот угол, где Ахмед устроил витрину с недорогим серебром.

Свет горит, дверь открыта, значит, хозяин или в подсобке, или выскочил к Шаризе Замаевне за угол – выпить чашечку настоящего кофе, крепчайшего, приготовленного в песке. Ничего страшного, через десять минут максимум объявится. А пока можно полюбоваться «индийскими» самоцветами из Китая и прочими сомнительными богатствами.

Это кольцо сразу привлекло внимание Реджины тем, что лежало чуть в стороне от остальных, в открытой витрине на отдельной подушечке. С виду все то же серебро с заметной долей самых загадочных примесей, квадратный камень с веселым названием «говлит» подкрашен под старую бирюзу, чуть зеленее, чем следовало бы. Массивное, довольно простой формы, без базарных завитушек и глупых стразов.

Реджина довольно долго изучала его, раздумывая, не слишком ли демонстративно оно маскируется под старину, но потом решилась и взяла кольцо с черной замшевой подложки. Странно, что нет бумажки с ценой. Хм… и размер вроде подходящий.

Уже не сомневаясь в том, что именно этой мелочи ей не хватало для полного счастья, женщина надела кольцо на безымянный палец левой руки и шагнула ближе к свету – кто знает, может, все очарование безделушки исчезнет вместе с полумраком. Но, вопреки ожиданиям, светлее не стало, наоборот, сумерки вытекли из-под прилавка и вихрящимся туманом закружили по подвальчику, укутывая, словно дымом от костра, в котором жгут индийские специи.

– Что за черт? – Реджина взмахом руки отогнала от лица особенно пахучий и густой клуб дыма и застыла.

Подвальчик Ахмета исчез. В высокие узкие окна, закругленные сверху, било совершенно не зимнее и не Питерское солнце. Легкие фисташковые зановеси едва шевелились от сквозняка. Мраморный пол в круглой комнате был устлан множеством ковров, усыпан подушками, а в самой середине композиции, как в гнезде, сидел молодой мужчина… почти мальчишка. Лет двадцати – двадцати трех на вид, не больше. Смазливый, черноволосый, полуголый, с экзотическими, вытянутыми к вискам глазищами, лилово-черными с перламутровой дымкой, какая бывает у спелой сливы.

– Какие шаровары... в Джинджинаре зима настала?! – выдал новый персонаж после длинной паузы, во время которой они одинаково ошарашенно рассматривали друг друга.

Точнее, Реджина успела рассмотреть это диво дивное с головы до ног, а вот мальчишка пока медленно карабкался взглядом – сначала по высоким сапогам на шпильке, потом по черным джинсам, и, наконец, зацепился глазами за внушительный Реджинин бюст, обтянутый кашемировым свитером.

– Эй, а почему у тебя... ты что, женщина что ли? – парень пару раз моргнул и удивленно продолжил: – Никогда живой джинны не видел! У вас так все одеваются?

– Кого не видел? – немного растерянно переспросила Реджина, пытаясь сообразить, какой травой окуривает свою лавочку старый мошенник. – Ты кто? И откуда знаешь мое имя?

В ответ мальчишка задрал нос (а задницу от подушек оторвать и не подумал) и минут пять распинался про солнцеподобного и луноликого, повелителя разного-непонятного и семи оазисов. Реджина из всего этого словесного водопада выловила одно: недоросля зовут Асад. Прочие абдурахманы ибн хренвыговоришеры она пропустила мимо ушей. Не нарочно. Просто слишком была выбита из колеи.

– Ты не ответил на второй вопрос. Откуда ты знаешь, как меня зовут, и как ты вообще тут оказался? – строго переспросила она, оглядываясь в поисках места, куда можно присесть.

– Как я тут оказался?! – возмутился мальчишка и засверкал глазищами. – Это мой дворец, женщина! И веди себя уважительно, склонись перед тем, у кого есть кольцо, повелевающее джиннами! И имени твоего я не знаю, такие мелочи не должны засорять мою память!

Реджина секунд десять размышляла, не отвесить ли нахальному комедианту подзатыльник, но потом решила, что это нерационально и вообще неправильно. В свитере и джинсах уже стало жарковато, а за газовыми занавесками в правом окне маячили пальмы и прочая совершенно не питерская растительность. Мистификация такого масштаба в лавке третьесортного оптового торговца бижутерией? Да не смешите мои тапочки.