Моя ненормальная (СИ)

За месяц до основных событий

— Алло… — выдыхаю устало.

Голова трещит и хочется стукнуться ею о стену, но я терплю и поднимаю трубку.

— Доброе утро, бро, — с той стороны бодрый, но тихий голос Тохи.

Он сейчас свою Снежную Королеву окучивает.

Не даётся.

Мы страдаем. При чём всем составом выгребаем. По очереди вахту несём.

Мот с Евкой снаряжали едой, Юлька с Тёмой одеждой и остальным. И вот, видимо, пришел мой черед внести свою лепту в развитие их отношений.

— Утро? — разлепляю окончательно глаза.

За окном хоть глаз выколи, даже фонари выключены, что странно.

— Ну, да, не совсем утро, но мне срочняк нужна твоя помощь, — нервничает.

Он вообще переживает из-за своей Киры. Налажал, теперь исправляет. Тоха всегда сначала «бьет» — потом спрашивает, вот и с девушкой набокопорил. Вообще заметил, когда человек влюбляется мозги отшибает нахрен. Дичь всякую творить начинает.

— Слушаю?

— Нужен букет цветов. В эту глушь нет доставки.

Твою ж…

— Как быстро? — принимаю вертикальное положение и протираю глаза. Сзади шевелится женское тело и что-то бормочет.

Вызвать такси, — делаю себе пометку.

— Кофе по дороге выпьешь, — ого, значит быстро.

— Предпочтения какие?

— Я откуда знаю, какой кофе ты любишь? — взвивается.

— Идиот влюблённый, совсем мозги протрахал? Букет какой? — огрызаюсь беззлобно.

— Ааа, та я блин на крыше сижу. Связи нихрена нет. А букет… розовые розы…

Слушаю пожелания и собираюсь. Прихватываю бумажник и ключи, спускаюсь на парковку отеля.

Мой любимый монстр радостно моргает глазками, когда нажимаю на брелок. Врубаю печку на всю и накидываю в голове маршрут.

Заезжаю на заправку по большей части за кофе, а не за бензом. Покупаю роскошный букет и аккуратно укладываю на заднее сиденье. В витрине цепляюсь взглядом за корзину шоколада. Возвращаюсь за ней.

Холодно писец. На календаре весна уже близко, а в реале будто зима в разгаре. Зверь сжирает сотни километров дороги. Врубаю музыку погромче и любуюсь рассветом.

Ближе к поселению, где расположена дача, дорога убита. И хоть монстр у меня отличный, убивать на этой дороге не рискую. Притормаживаю и еду скромно восемьдесят.

Отпиваю кофе, смотрю вперед. За очередным поворотом возникает темная фигура.

Пару раз моргаю, но видение не пропадает. Бредет вдоль дороги.

Вот кому-то не спится в такое время.

Поднимает голову, скрытую под капюшоном и увидев меня бросается в стророну. Вместо макушки вижу летящие ноги.

— Идиот, блять! — торможу на обочине.

Там же овраг…

Чего испугался не понятно?

Достать или нахрен? Кладу голову на руль. Так впадлу вылазить из теплого салона, пиздец.

Накидываю куртку и подхожу к краю оврага. Тело плашмя валяется в самом низу.

— Да твою ж мать! — закатываю глаза нервно. — Вот нахрен оно мне надо в половине шестого утра?

Спускаюсь вниз.

Скольжу по сугробам, цепляясь за ветки кустарников.

— Эй, живой? — спрыгиваю с выступа.

Толкаю не сильно в плечо, тело переворачивает…

— Ох, твою ж…

Девчонка!

Не двигается, кажется, даже не дышит. Становится стрёмно. Вроде бы и не моя вина, если окочурится, вроде и моя. Меня же испугалась дурёха.

Аккуратно убираю с лица кучерявые волосы.

— Ахренеть… — на выдохе ругаюсь.

Рассматриваю ссадины. Свежие. И точно не от падения. Мелкие парезы на шее…тулю дальше и внутри волна негодования поднимается. На пояснице жуткая фиолетовая гематома. На руках потёки, как от наручников.

— Нихрена себе, — не сдерживаюсь. — Кто ж тебя так?

Отвечать мне некому, девчонка в отключке. Смотрю на часы, время чёрт, как всегда, никого не ждет, бежит себе дальше, а ты попробуй успеть за ним.

— Придется тебе красотка ехать со мной, а потом отвезу в больничку, — зачем-то говорю бессознательному телу.

Поднимаю девчонку, весит килограмм сорок от силы. Худая, избитая…из концлагеря что ли сбежала? Мычит неосознанно и морщится. Больно, наверное. Стараюсь рукой не давить на поясницу, где синяк, но хрен его знает, может он не один.

Сажу на переднее сиденье, раскладываю его и пристёгиваю.

Зависаю, глядя ей в лицо.

Симпатичная. Курносый, маленький нос и аккуратные, с четкой окантовкой губы. Искусанные до крови, потрескавшиеся…Глаза хрен его знает какие, тоже, наверное, красивые, не вижу так как закрыты сейчас. Но ресницы…может наращенные? Разве бывают такие? Длинные и закрученные на конце.

Интересно, какого цвета глаза у тебя, Недоразумение?

Снимаю с волос сухую ветку. Прикольные такие, мягкие пружинки, а не волосы.

Так, всё, Евгений! Чего это ты завис на девчонке?

Девчонка, как девчонка. Правда странная, вся побитая и этот её прыжок в овраг. Испугалась скорее всего. Может от кого-то бежит.

Ой, бля, Женя, вот нахрена оно тебе надо, м?

Захлопываю пассажирскую дверь чуть сильнее, чем следовало бы. И ещё больше бешусь на свою несдержанность.

— Цветы, больница и домой. Всё просто!

Выруливаю на дорогу, благо в такое время машин нет. Потому что то, что произошло в следующую минуту, можно смело назвать убийством и самоубийством.

Эта ненормальная, открыв глаза с диким воплем, кидается на меня.

— Отпусти, скотина! Останови! Я не вернусь к нему! — вовремя успеваю блокануть двери, когда вижу следующий её манёвр. Дергает с силой ручку и вновь оборачивается ко мне.

— Погоди! Ты…

Договорить не успеваю. Лупит бешенная по чём попало. Ничего не понимаю, объяснить что-либо не успеваю, девчонка наклоняется и вгрызается в ляжку.

— Ум-м-м, блять! — вою зверем от боли. А зубки-то острые. — Ты больная что ли?

Резко выворачиваю руль и торможу у обочины.

— Отпусти! — шипит и смотрит будто я враг всея Руси.

— Я тебя на дороге нашел, ничего такого. Помочь хотел, — пересиливаю злость и пытаюсь объяснить.

— Не стоило, — кривит губки и морщит носик.

— Да ради бога! — жму кнопку.

Выскакивает из машины, оставляя напоследок странный запах, смешанный с морозной свежестью. Пахнет от неё сыростью что ли.

— Дура, — качаю головой.

И она будто слышит моё оскорбление, разворачивается и тычет мне фак, подкрепляя высунутым языком.

— Пиздец!

Нахрен! Нахрен мне это надо было? То же мне самаритянин!

Не, ну я-то думал, барышня в беде, а оказывается, что это дракон сбежал, а где-то видимо в заточении сидит другая, которую и стоит спасать. А эта…

Кидаю последний взгляд в зеркало заднего вида. Да и хрен с ней!

Но в грудине неприятно ворочается. Рассвет же. Трасса. Девчонка мелкая. Одна.

А придурков хватает. По мимо меня. Я исключительный, в своем роде.

Заворачиваю на просёлочную дорогу, петляю ещё минут пять и торможу у дома. Не выходя из машины, вручаю Ромео презенты и валю домой.

Душ и кровать — цель на ближайшие несколько часов. Встреча с отцом во второй половине дня, время есть.

— Твою ж мать, — закатываю глаза и сбрасываю скорость. — За что? Где я так накосячил, м?

Открываю окно и свешиваюсь через пассажирское сиденье.

— Как дела? — ехидно. И ничего поделать с этим не могу.

Отказалась от помощи, а теперь сидит своей тощей задницей на холодной земле и судя по всему, у егозы болит нога. Бережно придерживает её, сидя в позе лотоса.

— Так что, помощь нужна? — молчит. Злыднем поглядывает на меня. А я улыбаюсь. — Я сейчас уеду, а следующий водитель может и не быть таким добреньким.

— Я …ногу подвернула, — всё же заканчивает свою сбивчивую жалобу.

— Обнимемся, поплачем? — строю гримасу.

Странная она, помощь предлагаешь — отталкивает, хотя видно же, нуждается остро.

— Козел, — слышу, закрывая двери.

Стискиваю кулаки и заталкиваю свою гордость чуть глубже.

Спокойно, Женя, она просто маленькая напуганная девочка, — как мантру вещаю себе.

Подхожу к хамке и протягиваю руку. Смотрит будто змею протянул и та, в свою очередь, пытается укусить.

— Тебя становится слишком много в моей жизни, Кучерявая.

— Ада, — бурчит в ответ. Поднимаю.

Замираю с бесячей ношей в руках.

— Как? — вдруг послышалось.

— Меня зовут Ада, — с гонором.

Не выдерживаю…запрокидываю голову и ржу в слух.

— Это же надо было! — смех душит, перехватываю тоненькое, костлявое тело, потому что от хохота утекает сквозь пальцы. Шипит от моей сильной хватки. — Пиздец. Прости. А тебе идёт.

Хмурится. Злится…А я не могу остановиться, ржу.

Надо же — Ада. Вот прям сто процентов её имя. Адское отродье… Чертёнок…Грубо как-то, но бля…Идеально подходит девчонке. Я бы даже сказал королева Ада, но лучше промолчу, конечно же. И так вон губки подрагивают, но судя по взгляду не из-за слёз. Злится, как маленький зверёныш, чесслово.

Открываю пассажирскую дверь и притормаживаю.

— Кусаться больше не будешь? — смотрю с прищуром.

— Подумаю, — язвительно.

— Я могу тебя и тут бросить, — дергаю бровью. Не могу, конечно. Не изверг же я, как например тот, кто её так разукрасил, но она этого знать не может.

— Бросай, — великодушно, ни разу не испугавшись. Непробиваемая дура.

Усаживаю всё-таки рядом с собой. Буду контролировать её тело движения.

— Да… — отвечаю на вибрирующий телефон. На той стороне Тоха. Опять…

Выслушиваю просьбу и чувствую себя феей крестной. Принеси подай, желание исполни…

Выдыхаем, Жека.

Поворачиваюсь к девчонке. Смотрит в окно, хорошо бы узнать кто с ней так обошелся и отправить в больничку вызвав ментов, но сперва надо покормить голубков. Зверёныш вроде как не умирает.

— Послушай, Ада, — не знаю как ей сказать, что повезу в лесной домик. — Меня друг попросил привезти еды им с девушкой в лесной домик. Сейчас отвезем, а потом я тебя закину в больницу.

— Нет! — испуганно, на грани инфаркта. В глазах паника, а руки уже шарят по карте в поиске ручки.

— Не бойся, — поднимаю руки к верху. — Тебя никто не тронет там. Он с девушкой своей.

— Нет! Нет! — мертвой хваткой цепляется в рукав моей куртки. Да, что с ней такое? — Поеду к ним! Только не в больницу!

Нихрена не понимаю…мозг стопорится от считанного ужаса в её глазах. Кручу на повторе интонации, пытаюсь понять её, но как-то не получается.

— Окей, тише, успокойся, — накрываю ладонью её руку.

Вздрагивает и одёргивает.

— Не надо так делать… — шипит отворачиваясь к окну.

— Как? — не догоняю.

— Трогать меня. Не надо.

Окей, блять, недоразумение. Не трогаю и даже не смотрю. Рулю в сторону дома.

Паркуюсь возле крыльца. Стучу, но никто не выходит.

— И чем же вы там блять заняты с самого утра? — тихо бурчу себе под нос, заглядываю в окна.

Нет, я конечно, догадываюсь чем можно заняться рано утром со своей желанной девушкой.

Может там никого нет? А тогда где их носит?

У меня так косоглазие разовьётся. Одним смотрю в дом, вторым поглядываю на эту ненормальную. С неё станется с больной ногой сорваться. Шуганная какая-то.

Прикосновений боится. Подметил этот момент ещё когда на руки взял. Все её кости в миг задеревенели. Если такое возможно, конечно. Но она будто окаменела в моих руках. Неужели так неприятно, когда её трогают? Или, когда именно мужчина трогает?

Ведь кто-то же её так разукрасил… Как на маленькую, пусть и ненормальную, девочку рука поднялась только? Убил бы суку…

Выдыхаю протяжно. Утро, а я хрен знает где, с сюрпризом от жизни в машине.

Почему именно мне достался этот подарочек, не знаю. Но, видимо, кто-то там наверху решил, что у меня мало проблем.

Телефон в кармане вибрирует и тут же тухнет.

Ах, да, тут же связи нет…Проверяю…Реально на экране три заветные буквы — SOS.

Твою ж …

Из-за поворота выходят голубки.

Ну, здравствуй, Кира, — оцениваю мысленно.

Симпатичная, конечно. Чего друга так клемануло: не пойму? Ну, может, она особенная какая-то. Ему виднее.

Здороваюсь, разговариваю и даже пытаюсь оторваться от пассажирского окна. Не стоит Тоху посвящать, ему мои проблемы сейчас ни к чему. Сгружаю пакеты с провизией.

— Ну, раз вы тут друг друга не поубивали. Мы поехали, — осекаюсь, понимая, что сам себя выдал.

— Мы? — тут же реагирует друг. Чёрт! Язык — помело.

— Ну, в смысле…да, — мысленно костерю себя.

Что поделать, нет у меня от друзей секретов. Мы всегда решали проблемы вместе. Просто это не совсем моя проблема. От слова «совсем» не моя!

Но видимо теперь у меня всё же появился секрет.

— Не познакомишь? — выжидающе смотрит.

— Думаю, не стоит, — закатываю глаза.

Не отстанет же. Догоняю, лучше познакомить самому, чем он сам откроет дверь (а он откроет — это же Тоха) и увидит мою спутницу разрисованную. Открываю пассажирскую дверь.

Взгляд друга меняется на глазах. Вот он был задорным, с жаждущим интересом, и вот стал почти озверевшим. В нашей компании не принято бить женщин, какими бы сучками они не были.

Скользит глазами по телу, я следом за ним.

Да-а-а, видок у неё жесть.

— Знакомьтесь, — тычу в девчонку пальцем. — Эта ненормальная Ада.

— Эм…Привет, — выныривает из-под Тохиной руки Кира и протягивает ручку моей ненормальной спутнице. Та слегка шарахается в сторону, но видимо, оценив ситуацию, всё же здоровается..

— Привет, — тихо. Насторожено. Надо же! Не шипит змеёй.

Наблюдаю за другом. Подвис. Вижу, как шестерёнки в голове крутятся. Ща выдаст!

— Отойдем? — бросает на взводе, а после поворачивается к своей девушке. — Угостишь гостей чаем?

— Ой, конечно! — спохватывается. — Пойдем, Ада. У нас есть такой чай вкусный, закачаешься. Ты такой не пила сто процентов. Липтон называется.

— Так Липтон же обычный…? — растерянно, не понимая, что Кира шутит.

— Нет! Ты что! Чай я делаю отменный, даже обычный, — уводит, провожаю взглядом.

Худая. Очень. Но даже с такой ужасной худобой она может похвастаться кругленькой попкой и грудью. Чуть откормить, помыть и…О-о-о, дорогой друг Евгений, да ты вообще мозги отморозил! Тормози, а!

Отходим к кромке леса.

— Это что за херня, блять? Ты чё начудил? — вываливает не церемонясь.

— Да, бля-я, — прикрываю глаза, так и знал. — Не я её так. Нашел такую по дороге домой. Когда к тебе ехал. Это бешенная сиганула в кусты, достал и вот…

Минутная оглушающая тишина. Каждый думает о своём, но смотрим на девчонок через стекло.

— Кто она? — чуть остыв, спрашивает Тоха.

— Без понятия. Со мной она разговаривать особо не стала. Только шипит змеёй и кусается. Причем в прямом смысле этого слова, — отворачиваю пальто и показываю укус на бедре.

Реально две дырки на штанах остались. Акула зубастая.

— Пиз… — глотает концовку слова и ржёт. Я бы тоже поржал, но… — Так я не понял, и куда ты её везёшь?

— В город собирался. А тут ты позвонил…

— А почему она в таком виде?

Вид Ады меня тоже беспокоит. На ней порванный на груди свитер, который она всё время прижимает, стараясь спрятать грудь и кожаная куртка. На ногах лёгкие кроссовки и рваные, грязные джинсы.

— Хрен его знает, — тяну задумчиво. Самому интересно, но эта вряд ли расскажет добровольно. Быстрее опять грызанёт.

— Идём. Кира чай заварила. Я жутко голодный.

— Ну, как у вас…тут? — осторожно разведываю обстановку.

— Ещё не внятно, но я работаю. Стараюсь, на пределе возможностей.

— Оно того стоит? — спрашиваю ради интереса.

— Стоит, Жек, — по-братски хлопает по плечу. Останавливаемся в коридоре. — Никогда в жизни не был так счастлив. Она больше, чем девушка, она — моя жизнь.

Чай, как чай. При чем такой себе на вкус. Поглядываю на Аду. В компании фигуристки ей комфортнее, но нам уже пора.

Опаздывать на встречи я не привык.

Едем по ухабам медленно. Ну и забрался же Тоха в «Тьмутаракань».

Изредка кидаю взгляды и лишь спустя время замечаю, что она кривится на кочках. Больно?

Меня осеняет, вдруг у неё не только синяк на теле? Фак!

— Может всё-таки в больничку? У меня есть знакомый… — не успеваю договорить. Поворачивается резко, морщится, но вопит.

— Нет! Не надо! Просто высади меня.

— Здесь? — удивляюсь уже я.

— Можно и здесь, — кивает быстро.

— Нет, ты где живёшь?

— Эм… — Литейная семнадцать, — говорит с заминкой.

Врёт? Проверим.

Тулю в город, пытаюсь сбросить обороты, что набирают в душе. Какая же тварь так с девчонкой? За что?

— У тебя водички нет? — тихо спрашивает. Смущается, краснеет. Удивительно!? Так только Мышка Тёмина умеет, остальные девушки уже разучились. Даже Евка.

— В бардачке должно быть пол литра, глянь.

Наклоняется и долго рыщет в поисках заветной цели. Боже, что за недоразумение?

Останавливаюсь на обочине. Сам ныряю, но не нахожу.

— Под сиденьем есть ниша, наверное, туда закинул.

Наклоняется и бинго! Находит…но теряет …паспорт!

Косимся на бумажку вдвоём. Я с интересом, она с ужасом. Всё-таки я резче. Хватаю его и тут же разворачиваю…

Да, ну! Да, ну нах!

— Реально? — поворачиваюсь к ней лицом.

Такого же не бывает?!

— Нет, серьёзно? — едва сдерживаю смех. — Ты — Король Ада?

Демонстративно закатывает глаза и выхватывает книжечку с потрясающе стёбным именем и фамилией. Меня в прямом смысле внутри скрючивает от раздирающего смеха, но я держу лицо. С трудом, конечно же. Никогда бы не подумал, что так можно ребенка назвать. Это ж каким придурком надо быть?

В детстве ей сто процентов не сладко было.

Ха! А я угадал! Чуть только изменил окончание. Король Ада…королева Ада.

— Они поддельные! — огрызается.

— Ну-ну…

Привет, любимки мои. История героев будет выложена на е абсолютно бесплатно! Поэтому если вы решили остаться и добавить её в библиотеку, не забудьте поддержать коментами и звёздами)) Ваша Алексия!

Наши дни.

— Дипломатия не мой конёк, па, — завязываю удавку на шею.

Телефон на комоде, на громкой связи отец. Утро любимое время суток, но не тогда, когда звонит он.

— Не наговаривай. Я тебя не прошу проявлять чудеса. Но для развития, уже места маловато, сам понимаешь.

Понимаю, да. Поэтому, собственно, и приглядываю другие города.

— Лады, я принял, — соглашаюсь всё-таки. — Что там с выходными?

— Громовы, Князевы предложили поехать отдохнуть. Я пока ответ не дал.

— Почему? — завязываю шнурки на отполированных ботинках.

— Решил с тобой посоветоваться, — что-то новенькое. — Что скажешь?

— Почему не с мамой? — удивляет.

В комнате повисает тишина. Замираю со шнурком в руках.

— Отец? — связь пропала что ли.

— Да-да, не было времени, — голос стихает и вибрирующие интонации выдают его с головой. Врёт. — Позвони сам спроси. Ей будет приятно.

Это и без него знаю. В груди не приятно шевелится странное чувство, что я что-то пропустил, выпав на несколько недель из-за болезни.

— Конечно, наберу, — звонит домофон. Иду к двери. — Всё, пап, давай.

— Торопишься? — с интересом.

— Угу. Ника пришла. Идём в театр, — со стоном выдыхаю.

Желания вот никакого, но ей не откажешь. Три недели больничного карантина, а до этого была командировка, а до этого…А до этого я пытался найти королеву Ада, стащившую у меня кошелёк.

И фиг бы с деньгами, но карты…там же не только личные, но и бизнес. И суммы на остатке такие, что можно ещё один Петергоф отстроить. Не мои же, заказчика.

Пришлось в срочном порядке блокировать, и перевыпускать новые. Но маленькая зараза успела оплатить покупки в магазине одежды и пообедать в Маке. Не жалко, если честно, но могла и попросить.

Злюсь? Немного. Мне, кажется, не заслужил такой ответочки. С другой стороны, она в таком состоянии была…

— Привет, — алые губы касаются щеки. Морщусь. — Вот нахрена, Ника? Её же фиг сотрёшь!

— Иди сюда, — томно и тихо.

Достаёт из сумки платочек и вытирает свой косяк. Стою, вдыхаю её запах. Сегодня, что-то типа «Шанель» — очень сладко. Не возбуждает, не вдохновляет, хочется открыть форточку и вдохнуть кислород.

Дорога проходит до зубного скрежета предсказуемо. Ника рассказывает о фонде матери. А почему? Потому что маме очень нужна помощь моего папы. Напрямую просила, не дал. Решила действовать через дочь. Отстойный ход, изначально провальный. В батином бизнесе, я руковожу только отделом развития. Благотворительность и пиар — это к маме.

Но тётя Фаина не обратится к ней. У них вражда ещё с молодости.

В театре проходим сразу на бельэтаж. Усаживаю Нику и отхожу сделать звонок. Важности никакой, но выслушивать информацию о фонде уже надоело. Приходится тянуть время и возвращаться, когда всё начинается.

Получаю порцию шипения от Ники и делаю заинтересованный вид, поглядывая на сцену. Постановку уже видел. Ходил с родителями. Но смотреть всё равно интересно.

После объявления антракта, спускаемся вниз. По пути здороваюсь со знакомыми лицами. В основном бывшие или нынешние заказчики, но есть пара и просто знакомых. Останавливаюсь, чтобы поприветствовать и парой фраз перекинуться. Кто-то даже умудряется согласовать встречу на следующей неделе, или просто пригласить в гости. Последним, естественно, отказываю. Каждый из них пытается пробиться на ковёр к отцу через меня.

Раньше коробило и злило, теперь же пофиг.

— Зай, — нудит на ухо. Раздражает. — Ты можешь хоть сегодня уделить время чисто мне?

— А что я по-твоему делаю? — киваю проходящему парню.

— Ты даже в театре умудряешься о бизнесе разговаривать, — надувает губки. Кстати, свои. — А меня выслушать ты не захотел!

А это уже прессинг. Мне такое не заходит. Нутро моментально встаёт на дыбы.

— Выслушать о чём, Ник? О мамином фонде? — останавливаюсь у входа.

— Да! — глаза опять загораются, а меня бомбит. — Ты же знаешь, что сейчас в условиях кризиса тяжело…

Отключите нахрен её кто-нибудь!

— Ник, — выдыхаю сдаваясь. — Давай возьмем паузу в отношениях?

Собственно, это не вопрос, но для приличия в конце изменил интонацию.

— Да, давай, — столбенею в проходе. Вот так просто? Без истерики и обвинений?

Остаток времени планирую буквально по минутам, ёрзая на стуле. Изначально был план поехать на открытие клуба Матвея с Никой, но раз я теперь парень свободный…

— А мы на открытие не едем? — удивлённо спрашивает, когда я сворачиваю в сторону её дома.

— Мы же решили взять тайм-аут. Отдохнем друг от друга, подумаем. Клуб никуда не денется.

— В смысле? — взвизгивает так, что я чуть ли не по тормозам врезаю. — О какой передышке ты говоришь? Я думала на время пьесы! Ты серьёзно, Воронцов? Серьёзно?

Вот же ж фак…

— Абсолютно, — отрубаю. — Давай без истерик. Мы не расстаёмся, просто отдохнем друг от друга.

Из машины выскакивает раньше, чем успеваю затормозить. Рубит дверью так, что внутренности осыпаются в трусы.

Да, что блять за привычка дубасить дверью?

Срываюсь. Из-под колёс летит грязь и похрен, что машина только с мойки.

Надо выпить…

На открытии клуба всегда много людей, но сегодня…трэш.

Матвей не поскупился на рекламу. Очередь стоит до поворота. И если бы не членская карта, стоять мне до утра, чтобы попасть к следующему открытию.

Владимир на входе оттесняет девчонок, как по стандарту одетых в короткие юбки и куртки. Уверен под курткой не менее короткий топ. В таком виде не то, что замерзнуть можно, не далеко воспаление.

Захожу в святыню. Немного выделяюсь в своём прикиде. Такой себе ворон среди голубей. Скидываю пальто и отдаю бармену. Срываю бабочку, засовывая в карман иду к стойке.

Закатываю до локтей рубашку уже на месте.

Ну, вот, вроде ничего так…

Толпа то ли уже поддатая сюда пришла, то ли диджей настолько классно качает. Все скачут, как вмазанные. В гуще замечаю рыжую макушку. Евка.

Отжигает с Юлькой и Кирой.

Зависаю на девчонках. Симпатичные. Под стать моим друзьям. Я рад за каждого, но себе такое счастье не желаю.

Нет, я не против брака и отношений в целом, просто хочу так, как у них, только, чтоб была сборная солянка. И до искр из глаз, до помутнения рассудка. А ни вот это вот всё в виде Ники.

Хочу себе открытую и авантюрную, как Евка. Стеснительную и добрую, как Мышка-Юля. Нежную и утонченную, как Кира. Настоящую хочу.

Короче, дохрена я хочу.

Ника…Ника хорошая на самом деле. Настоящая, без утяжелителей. Но глупая и ведомая. Пресная что ли.

Не моя, короче.

— Коньяк, — говорю Виталику.

Пока Матвей открывал клуб, я здесь был частым гостем. Во многом помогал, как и все наши. Поэтому знаю весь персонал, а они знают мои предпочтения.

Официанты снуют среди резвящейся толпы. Короткие юбочки и белые блузки привлекают внимание, поэтому здесь на каждом углу стоит охрана. И ни какая-нибудь, а лучшая охрана дяди Кира.

— Не скучай, — перекрикивает музыку мелодичный голос.

Поворачиваюсь вдохновленный куражом и подвисаю, передо мной стоит девчонка. Пьяная в дрова, и разит от неё так, что хочется надет скафандр.

Отворачиваюсь не отзываясь на реплику. Залпом опрокидываю алкоголь. И ухожу к девчонкам на танцпол.

— Эй, красавчик?! — сзади.

Фу, мерзость. Зачем девушки столько пьют? Не знаешь меры, не пей. Всё просто.

Нельзя же настолько себя не любить, чтобы написаться в гавно и при этом чувствовать себя царицей. Хотя…

— Оу, привет! — бросается на шею Евка. — Мы тебя ждали. Мальчики наверху.

Тычет пальцем на балкон. Киваю и машу остальным двум танцующим. Прорываюсь сквозь толпу и на подходе к лестнице врезаюсь во что-то. Точнее ни во что-то, а в кого-то…

Бинго!!!

— Извините, — читаю по губам, удерживая за талию.

Колонка не далеко от лестницы полностью заглушает её голос.

— Ничего страшного, просто будь аккуратнее, — пытаюсь перекричать музыку.

Отталкивает меня и ускользает в извивающейся толпе. Провожаю взглядом. Зависаю, потому что есть на чём зависнуть. Узкие джинсы плотно облегают упругую, круглую попку. Маленькая, похожа на круглый шарик. Так и хочется шлёпнуть своей пятернёй. Узкая талия и ровная спина прикрыта красивой копной вьющихся волос.

Медленно моргаю, как в трансе, который создаёт статоскоп. Что-то едва уловимо знакомое в этой неуклюжей девчонке, будто раньше были знакомы. В голове возникает мысль догнать, спросить, гашу тут же порыв и поднимаюсь к друзьям. На верхнем этаже торможу ещё раз, сканируя толпу резвящихся, но девчонки уже нет.

Ну, нет так нет, — зло решаю. — Даже если и знакомы, то мимолётно. Может в одной компании зависали. А если зависали и я не вспомнил, значит не впечатлила.

— Здарова, друг, — Матвей висит на перилах. Наблюдает за своей проказой.

Евка ещё та оторва, даже несмотря на то, что достигла не малых высот для своего возраста.

— Ты сделал то, о чём я просил? — после приветствия спрашивает Артём.

— В лучшем виде. Самый навороченный санаторий, всё включено, естественно. Трансфер, проживание, лечение и развлекаловки, — ныряю рукой во внутренний карман. — На двоих… Не понял…

Дважды засунув руку в карман, не нахожу искомое.

— Что за нахрен!

В кармане отсутствует не только два билета в санаторий, но и мой кошелёк с наличкой, картами и правами.

— Блять! — ругаюсь, когда до меня доходит, что кошелёк спёрла девчонка. — Второй раз! Мать твою! Второй раз уже!

— Что случилось? — нервничая подходит вплотную Тёма.

— Меня обчистила…девчонка, — минутное молчание разрывает дикий смех.

Им, конечно, смешно, а я уже начинаю подумывать где-нибудь найти бабку-шепталку. Меня определённо кто-то проклял. Ну не может так не везти. Второй раз, а год только начался!

— Сейчас найдём твою воришку, — ржёт Матвей.

Уходим в его кабинет, проверяем камеры.

— Вот! — нажимаю на клавишу. — Она.

— Точно эта? — внимательно смотрит то на экран, то на меня.

— Больше некому, только с ней тесно контактировал. Налетела на меня и, видимо, в этот момент украла, — Матвей задумчиво трёт висок. — Ты что её знаешь?

— Ну, как бы, да. Она танцовщица. Мы как раз перед твоим приходом разговаривали.

— Да-а? — интересно. — И когда её выход?

— Уже. Она перед твоим появлением выступала.

Чёрт. Печально.

— А данные какие-нибудь есть? Телефон, адрес? — уверен Матвей не принимает без документов на работу, даже танцовщиц.

Через пару секунд на экране всплывает личная карта сотрудника…Король Раиса Мирославовна…

И фото…твою мать фото!

Готов поспорить с фотографии на меня смотрит моя ненормальная Король Ада. Девчонка нагло укравшая мой бумажник в первый раз. А теперь получается, и во второй…

Только…

Всматриваюсь внимательнее. Большая, бросающаяся сходу в глаза родинка под губой. Огромные глаза и пухлые губы. Мог бы сказать, что та самая, только цвет волос другой и эта родинка уродливая. Возможно, если бы она была над верхней губой, было бы сексуально…А так… отталкивающе слишком…

Да и овал лица чуть другой. Даже щёки есть, а у той от худобы ввалились вовнутрь. В целом намного красивее ненормальной Ады.

— Дай-ка адресок, — не отрываясь от фото.

— Сорян, брат. Не могу, — перевожу не понимающий взгляд на друга. — Да не смотри ты так! Не могу я раздавать личные данные. За это, знаешь ли, статья есть.

— Лады, я понял, — отхожу к личному бару.

— Без обид? Можешь приехать во вторник. Её смена, — подходит сзади.

Во вторник поздно. Мне сейчас надо. При чём сию же минуту. Чтобы можно было поймать сразу двух воровок. Интересно, у них там что, подпольная организация карманников? Карманниц, точнее.

За то теперь понимаю, что паспорт первой реально был липовый.

Ну, какой нормальный родитель назовёт своего ребёнка ТАК?

Король Ада…

Король Раиса…Король Рая…

Жесть.

— Иду, — отвечает звонящему и тут же прилетает мне в спину. — Спускайся, наши уже за столом. У меня на кухне ЧП, решу, присоединюсь.

— Угу, — отпивая скотч отвечаю.

Честно смотрю в окно ещё минуты две. Мысленно стараюсь удержать себя на месте. Но слыша в коридоре чьи-то голоса, как невменяемый срываюсь с места к столу.

Прокручиваю колёсико мышки и нахожу адрес.

— Бинго! Королевы недоделанные. Накрывайте стол, я в пути.

Что так заклинило-то???

— Жесть…

Двухэтажное здание ни то чтобы потрёпанное, оно будто вторую Мировую прошло. Штукатурка вместе с покраской давно слезла и видны блоки. Окна деревянные похоже даже не закрываются, где-то даже стёкла выбиты. Облупившаяся краска лохмотьями висит на раме. Углы здания стёсаны и не выносят уже свою смысловую нагрузку.

Ну, и район…Здесь живут?

То есть не так. Она здесь живёт?

Как вообще в этой холупе жить можно? Это же попросту не безопасно. Его даже ремонтировать бессмысленно, только снос.

Хотя оно в целом гармонично смотрится в этом райончике. Грязь и нищета пропитывает даже асфальт. В отдалении стоят мелкие беспризорники. Ночной фонарь моргает, как в фильме ужасов. И если уже по-честному, то я и моя машина здесь смотримся, как инопланетные гости.

Дергаю дверь парадной. Естественно, без домофона. Откуда ему тут взяться.

И как они здесь живут? Хотя… Думаю, в здешний контингент вливаются нормально. Возможно по этому и воровки, откуда здесь интеллигенции взяться.

— Да, блять! — тихо ругаюсь и смахиваю с лица паутину. Сам-то…интеллигент хренов!

Вонь такая, что на глазах слёзы.

Похоже туалеты не предусмотрены в квартирах. Поднимаюсь на второй этаж дыша раз через пять.

Ничего себе! На площадке даже лампочка светит.

Стучу.

Чуть сильнее приложу и вышибу к херам. От каждого стука дверь вибрирует и виден свет, горящий в квартире.

Значит дома.

Ну, давайте Королевы открывайте уже. Иначе я тут попросту задохнусь.

Слышу шоркающие шаги с той стороны, но никто не открывает.

Тишина…

Три стука и ноль реакции.

Открывайте, мать вашу! Иначе выбью к чертовой матери эту фанеру, что вместо двери стоит.

Но напрягаться не приходится. Дверь распахивается…

И вместо моих воровок на пороге стоит взъерошенный блондин. В одних штанах. Помятый со сна, или длительной пьянки, так сразу не разберёшь. Выглядит отвратительно.

— Чё? — выжидающе смотрит на меня.

— Мне нужна Король Раиса, — лицо блондина не меняется. Только глаза брезгливо проходят по моему дорогому пальто и ботинкам. — Тут живёт?

— Не знаю такую, — спустя несколько секунд всё же отвечает.

— Она дала этот адрес при трудоустройстве, — не уступаю.

— Может и дала. Я всех не знаю кто здесь прописан. Тебе чё от неё надо-то?

— Она нужна. Кое-что взяла у меня, хочу вернуть.

— Это не ко мне, — закрывает дверь перед носом.

Медленно разворачиваюсь к лестнице. В полоске света из-под двери вижу ещё одну тень. Замираю на секунду, но постучать ещё раз не пытаюсь.

Смысл?

Там может быть кто угодно. В таких квартирах могут жить до тридцати человек. А прописанных ещё больше. За деньги делается всё что угодно.

Блять…

Ни с чем возвращаюсь к машине. Как сквозь землю провалилась в первый раз, а теперь и во второй.

По пути домой набираю горячую линию банка. Блокирую карты. Опять, блять.

Утром еду восстанавливать.

— Добрый день, Евгений Яковлевич, — менеджер банка приветливо улыбается. — Всё готово, только нужны ваши подписи.

Пока я ставлю росчерк, в соседнем кабинете идёт уборка. Сквозь стеклянные перегородки выхватываю мелкие кудряшки выглядывающие из-под косынки уборщицы и застываю.

Ну-ка, ну-ка, повернись…

Не то…

Девчонка, да. Но не моя фея-карманница.

Трясу головой и возвращаюсь к бумагам.

Что ж так заклинило-то? А?

Просто хочется наказать за всю эту хрень, что приходится делать по её вине. Встретить и всыпать по тощей попе, а потом по той аппетитной, что в клубе была.

— Благодарю, — прощаюсь на выходе.

И так… — поднимаю глаза к хмурому весеннему небу…

Два раза было — третий раз обязательно будет! Ведь так? Это закон жизни, испытанный годами.

— Привет, мам, — отвечаю на звонок.

— Дорогой, я отправила к тебе в квартиру клининговую службу. И заказала продукты, должны доставить до обеда.

Закатываю глаза. Устал от её самодеятельности и опекания. Но и возразить не смею, ей приятно что-то делать для меня.

— Мам, но я не дома, — выдыхаю обречённо. — Такие моменты обговаривать надо. У меня дела и работа же, а теперь мне что прикажешь делать?

— Сыночка, в твоём склепе только мыши летучие не летают, а так весь антураж соблюдён. Там необходимо хотя бы пыль стереть.

Раздражаюсь на ходу. Планы рушатся за скоростью звука. И в довесок ко всем существующим проблемам, нутром чую, что у предков что-то случилось. Поругались-что ли? Влезать не пытаюсь, но если так дальше пойдёт, мамуля своей опекой меня задушит. Каждый раз как они ссорятся мама переключается на меня. И если в юности я радовался, то сейчас это напрягает.

В квартиру попадаю раньше. Никто под дверью не караулит.

Варю кофе и включаю ноутбук. Работать можно и отсюда, но кпд сильно страдает.

Работа поглощает полностью. Затягивает так, что не замечаю, как выпиваю кружку бодрящего напитка. Хотя, он в целом не особо помогает. Готовлю ещё один.

Хоть и ожидал звонка, всё равно передёрнуло от неожиданности и горячая жидкость обжигает пальцы.

— Ум-м-м, фак, — смываю с рук кофе и дую на ожёг.

Открываю дверь…

— Здравствуйте, я…

Только лишь взглядом встречаемся, оба в ступоре зависаем.

Я…и моя Король Ада…или Рая…

Очная ставка…

— Ой, — издаю тонкий писк и круто развернувшись сливаюсь.

— Ага, щаз, — слышу сзади и рука парня мёртвой хваткой ложится на мой локоть.

Рывок. И я уже стою в его квартире.

Вот чёрт!

Осторожно и тихо, под пристальным, хищным взглядом, шагаю назад. По сути добровольно иду в глубь его логова. Этот же мягко ступая движется на меня. Потирая место нашего соприкосновения, глазами впиваюсь в хозяина квартиры.

Оба молчим.

Да и что тут скажешь? Ой прости я у тебя стырила кошелёк. Дважды.

Правда второй раз получилось спонтанно. Я не собиралась его чистить, просто когда рассмотрела кто в меня врезался…ну, как-то на эмоциях, которые шибанули в голову…

Ой, да короче…

— Ты…вы что себе позволяете? Я буду жаловаться!

— Угу, — сжимает плотно губы.

Наткнувшись на подлокотник кресла, оббегаю его и прячусь. Глупо знаю, не остановит оно парня, но лучшего придумать не могу. Мозг отключился в страхе, оставляя тело без управления.

— И? — вопросительно тянет. — Давай знакомиться что ли. Евгений.

— Лена, — выпаливаю первое имя пришедшее на ум.

— Какое красивое у тебя имя, Ле-на. А Ада и Рая уже не в почёте? Или Лена только в понедельник? А остальные дни недели?

— Что вы несёте? — презрительно выталкиваю.

— Ты Рая? Или всё же Ада? А? Лена? — язвительно, с нотками пренебрежения. — А родинка, слава Богу, накладная. Тебе она не идет.

Ну, надо же?! Приму к сведению и набью себе ещё больше. Можно даже родимое пятно на пол лица.

Врезаемся взглядами, будто мечами схлестнулись.

По глазам вижу, будь его воля уже четвертовал бы. Но он словно псих растягивает удовольствие. Загоняет жертву, гипнотизируя.

— Я увольняюсь! — выкрикиваю через чур громко в панике. — Если бы я знала, что у вас справка, не согласилась на эту работу.

— Справка? — глаза мгновенно сужаются. Зрачок полностью топит пространство. Ёжусь в ужасе, сейчас он похож на безумца.

И чего так сердиться? Ну подумаешь стырила кошелёк?! Не жизнь же отобрала. Он же богатый, жалко, что ли?

— Справка будет у тебя, мелкая воровка! — рявкает так, что уши закладывает. — Выпишу спешил фо ю, твою мать!

— Чего так орать! — отбиваю его интонацию.

Поджилки трясутся и сердце долбит в горле перекрывая кислород. А как известно без него люди умирают. Тупеют и умирают. Или наоборот? Не помню. Да похрен! Ни то, ни другое меня не прельщает. Надо как-то выкручиваться.

А вот выкручиваться я мастер. Ровно такой же хороший, как и попадать в неприятности, к сожалению.

Ну, кому так может повезти как мне? М?

Своровать кошелёк у парня, и устроиться к нему на работу.

А всё Даня, что б его черти драли! Я его блондинистую голову покрашу в розовый, только домой доберусь.

«— Прекрасная возможность заработать, Малая, — пел мне падлюка. — Тебе же деньги нужны, чтобы свалить из страны? Сколько ты ещё сможешь прятаться? У него связи кругом, рано или поздно он найдет тебя».

Убить нельзя помиловать! Даже запятую ставить не буду и так всё понятно.

Но как бы не хотелось прибить Данила, в душе я понимаю — он прав. Данил сделал мне липовый паспорт и приютил в тот момент, когда мне не куда было идти. Устроил на работу в клуб, да и так, подкидывал различную работенку, чтобы я как можно скорее покинула его скромную холупу.

Неприятности и ему не к чему.

— Послушай…те, не знаю как к вам обращаться, — манеры Ада, манеры. Ты же помнишь, что это такое? Даже несмотря на то, где провела последние полгода, до того, как сбежала.

— Евгений Яковлевич, — надменно.

Ох, ты ж надо такое…Яковлевич, что б его! На пару-тройку лет меня старше, а гонора, как у …

— Евгений…Яковлевич, — выплёвываю. — Давайте, я выйду из вашей квартиры и притворимся что ничего этого не было?

Стараюсь мило улыбаться, но эта каменная статуя не проникается моим позитивным предложением. Скрещивает руки на широченной груди и смотрит так, будто решает судьбу мира.

— Нет. Ты должна ответить за то, что сделала.

— А что, я собственно сделала? — нервы сдают.

— Украла у меня кошелёк, — загибает палец. — А я, между прочим, тебе помог.

Фыркаю на его заявление. Помощник тоже мне нашелся. До города я бы и сама дошла.

— Мне пришлось по твоей вине восстанавливать документы и карты! Дважды! — повышает тон, заводится вспоминая. Да-а, банки-это третий круг ада. — И самое главное, ты снимала деньги с карт, а значит тебя можно наказать. Посадить.

Вздрагиваю моментально. Маска дерзости слетает ровно в тот момент, когда осознаю, чем мне грозит его наказание.

Только Евгений сдаст меня полиции, как тут же объявится мой…нет-нет-нет! Этого я допустить не могу! Я не вернусь туда! Ни за что!

— Прекрати, — морщится. — Терпеть не могу женские слёзы.

Я плачу?

Трогаю щёки пальцами. Мокрые. Реально плачу.

Смахиваю влагу.

— Давай договоримся по-другому, — хрипло предлагаю свой вариант развития событий.

— Какой, например? — насмешливо проходит придирчивым взглядом. — Ты, конечно, не плохо сейчас выглядишь, но точно не в моём вкусе. Не люблю кучерявых.

Ну, пиздец…Не любит он, а я вот не люблю таких заносчивых, наглых мажоров и ничего, живу как-то.

— Ты, знаешь ли, тоже не фонтан, — не остаюсь в долгу.

— И чем же ты расплачиваться будешь?

М-да…

— Собирайся. Поехали, — командует.

В замешательстве пропускаю момент, когда парень подходит близко. Лишь чувствую чужую руку на своей руке. Захват с той же силой, как у того монстра, что издевался надо мной.

Жгучая пелена заволакивает глаза, ярость пробивает за грудиной.

— Не трогай меня! — шарахаюсь в сторону. Выдёргиваю руку. — Никогда! Никогда не прикасайся ко мне!

— А то, что? — выдыхает мне в лицо.

В панике от близости мужчины, рукой нашариваю что-то на столе…Хватаю…

Бам!

Звон стекла оглушает. По руке моментально расплывается кровавое пятно. Боли не чувствую. Я давно перестала её ощущать. Возможно, потому что мне перебили нервные окончания, возможно потому что привыкла, но факт остаётся фактом. Я смотрю на свою кисть из которой торчать маленькие стекла и хлещет кровь.

А вот Евгений Яковлевич очень даже внушительно скулит и материться.

— Идиотка, — шипит, схватившись за место удара. — Ненормальная…

И пока парень скулит стоя на коленях, потирая рану и вытирая кровь, срываюсь с места. Бегу к выходу.

К черту деньги! И Данила со своей помощью туда же! Пойду пешком на границу, а там разберусь, в этой стране мне с этими двумя места мало.

Любимки мои, история будет абсолютно бесплатной, поэтому прошу вашей поддержки для муза) Очень плохо пишется без вашего участи(((

Возвращение в Ад…

— Ада! — орёт на всю парадную.

Вздрагиваю и распахиваю настежь входную дверь. Она с оглушающим грохотом ударяется о декорированную стену. Позади что-то сыпется, бегу не обращая внимания.

— Рая, твою мать! — рычит не своим голосом, чем только придаёт мне ускорение.

Ох, блятушки козлятушки! Помогите кто-нибудь! Хочется кричать, но во рту пересохло и все силы уходят на то, чтобы не пролететь лестничный пролёт. Потому что я, нарушая все правила безопасности, перепрыгиваю сразу по четыре ступеньки.

И похрену как я сейчас выгляжу.

Топот сверху заставляет душу леденеть, а ноги превращает в желе. Тело движется на сущем адреналине. Эта игра заводит и подстёгивает.

Вот же прицепился!

— Лена, блять, остановись дура ненормальная!

О как! Все имена перебрал.

Невольно хмыкаю, выпуская воздух из лёгких. Зря, ой зря, я это сделала. Следующий вдох, как глоток раскалённой магмы обжигает гортань и лёгкие.

Рукой хватаюсь за правый бок.

М-м-м, сволочь, как болит. И почему именно сейчас?

Заворачиваю за угол здания, пробегаю ещё пару десятков метров и только тогда понимаю — за мной никто уже не гонится.

— Не царское это дело, Воронцов, да? Бегать за ущербными дурами, — хрипло выплёвываю.

Согнувшись пополам, улыбаюсь не понятно чего.

Я и правда ненормальная…

Вытаскиваю из кармана рабочую косынку и перетягиваю окровавленную руку. Тупая боль скручивает жилы до предплечья. Сцепив зубы, завязываю узел.

До трущоб, где обитает Данил, добираюсь двумя автобусами. Люди шарахаются, видя моё состояние. Никто не предлагает помощь, не пытается узнать, что со мной и почему рука в крови.

Бессердечность и эгоизм сломает этот мир. Но я до этого момента не доживу.

С моими данными дожить бы до сорока. Мир повидать и отомстить. И, если первое я очень хочу, то второе…

Стоит оно того? Ведь он поймает меня и тогда, я не доживу даже до следующего дня рождения.

В том, что он меня ищет — не сомневаюсь. Не может Михаил Дмитриевич отпустить свою игрушку на волю, не насладившись в полной мере.

Иду через парк пиная камешки.

Улыбайся…Ты должна быть добрее…Мир полон чудес…Счастье обязательно постучит в твою дверь…

Ненавижу всех! Люди мелочные, злобные, эгоистичные твари. Из миллиона один подойдет если человеку будет плохо. Из тысячи-один подаст на хлеб нуждающемуся.

Все настолько погрязли в своих страхах, стеснениях, что считают неприличным подать упавшему руку.

Высокомерие и горделивость заботливо взращиваемая с раннего детства даёт плоды во взрослой жизни. Уродуется в алчность и психологические заболевания. Отклонения, которые больной человек выливает на случайную девушку, издеваясь над ней сутками на пролет.

Закрывая в подвале, без еды и воды. Забывает о её существовании на пару дней, а потом обессиленную и обезвоженную избивает и заставляет выполнять его извращенные фантазии.

Задумалась, погрузилась в себя настолько сильно, что не заметила возникшее из ниоткуда дерево. Врезаюсь на всём ходу и оседаю на землю.

Тихо поскуливаю не роняя ни капли слез. Боль в руке удваивается и усиливается стоит только заострить на ней внимание.

— Вот же сс-с-с…м-м-м, бл… — дышу глубоко, прикрываю глаза.

Спокойствие, главное спокойствие. Я все вынесу, я смогу.

Открываю дверь своим ключом и захожу в темный коридор.

Заорать не успеваю, лишь ощущаю удар в спину.

Ноги подкашиваются, падаю кулем на пол. В глазах плывут чёрные пятна, сердце гудит отбойным молотком по всему организму.

— Давай, сука, — рычит тварь, что ударила меня. — Двигай. Двигай сказал, хозяин тебя ждет.

Схватив, как собаку за шкирку тащит в глубь квартиры. Стараюсь не отключиться, хотя очень хочется. Просто отъехать на часов семь, а потом проснуться и снова зализывать раны. Опять и опять жалеть себя и тихо его ненавидеть. Но дикий страх заставляет мозг работать.

Вопреки всем желаниям, не отключается, а продолжает транслировать ужасающую картинку реальности. Нашёл…

Маленькая квартирка стала ещё в разы меньше. Её заполнили люди в черных костюмах. И босс их не весёлый Уилл Смит, он-дьявол во плоти, душевно больной извращенец, маньяк убийца, тварь, которая держала меня полгода на коротком поводке.

Мой побег, сущая иллюзия. Теперь я это понимаю. По свободной позе, короткому смешку, плевку в мою сторону.

Он хозяин моей жизни. Короткой, никчемной жизни.

Содрогаюсь внутри от смеха. День рождения захотела? До сорока? Серьёзно, девочка? Он не позволит, сломает и выкинет. Не встретишь ты свой следующий праздник, можно даже не надеяться.

Не успеваю перебирать ногами и руками, пару метров бугай протаскивает меня по полу и бросает, словно тряпку к начищенным до блеска ботинкам. Я помню их…лакированные со стальным носком непременно.

Для чего?

Чтобы бить больнее, наносить режущие, глубокие раны, которые сходят более месяца.

И сейчас глядя на блеск его обуви, меня тошнит. От страха наверное.

— М-м-м! — громкое мычание привлекает внимание.

Дергаю головой в ту сторону и тут же прилетает в голову.

— Куда смотришь, тварь! — ну, вот и всё…

Я успела увидеть Данила сидящего в углу. Лицо в крови, сам связан. И тот безумный ужас в его глазах…он не пройдет. Этот момент теперь всю жизнь с ним. Будет неизменно воскресать в памяти.

Жаль…

Данил неплохой парень. Без любовной мишуры, если честно, да и без дружбы тоже, но как человек… Он единственный кто не отказал, когда я возникла побитая на пороге более месяца назад.

Остальные знакомые обиделись, что я резко полгода назад пропала с их радаров. Но если бы они знали…

Не узнают, я не скажу. Не могу видеть жалость и тонкую пелену злорадства в их глазах.

— Пора домой, что-то ты здесь загостилась, любимая доченька, — последнее слово выплёвывает, будто грязь. Жилистая рука медленно растирает выступающую кровь по щеке.

Этот извращенец рисует моей же кровью сердечко. Сердечко, блять!

Вздрагиваю. Меня откровенно и наглядно колотит. Обреченность накрывает плотным полотном. Нет выхода из этой ситуации. Мне не поможет полиция, или другие инстанции власти.

Эта мразь является официальным моим опекуном до дня рождения.

Кто он ей??

— Вставай!

— Паспорт… — лепечет ненормальная, автоматически потираю ушибленное ею плечо.

Хорошо не в голову попала…

Стою у входной двери. Вслушиваюсь в диалог.

Мужской голос абсолютно не похож на голос блондина. Дополнительно слух улавливает ещё одни шаркающие шаги.

Грузный.

Здоровый мужик.

— Нахуя тебе паспорт, Лялька? В подвале он точно тебе не понадобиться, — ядовито выплёвывает слова. — Или ты думаешь после того, что ты учудила, я тебя на Бали повезу?

В них столько пренебрежения, что даже я морщусь.

Что это за хрен такой? О каком подвале речь?

Аккуратно заглядываю, но вижу только один угол комнаты. И то что вижу мне ахренеть, как не нравится. Около стола мордой в пол лежит блондин. Рожа кровавое месиво. Нос сломан сто процентов.

Да, что за нахрен такой тут происходит? — заношу ногу, но не двигаюсь.

Воронцов, тормози! Оно тебе надо? Мелкая карманница с багажом в виде какого-то придурка?! Иди домой, блять! Просто повернись и топай мелкими шажками. Денег тебе что ли жалко? Карты-то ты уже восстановил, права привезут новые уже завтра, а билеты…Да! Блять!

Бесшумно извлекаю смартфон из кармана. Набираю комбинацию из трёх цифр и адрес. Отправляю парням. Если не успеют, хоть соскребут моё бездыханное тело с грязного пола этой задрыпанной холупы.

— Давай, сука! Шевелись, блять! — звук удара становится катализатором для меня.

Определяет мои дальнейшие действия. Без раздумий захожу…

Ну, конечно, твою мать. Тут впору закатить глаза и сказать самому себе — А я же тебя просил! Вали нахрен! Но нет…

Двое у стены, один охранник рядом с сидящим в кресле быдлом и ещё один у окна…Ну, давай, рыцарь, твою ж мать, импровизируй пока подмога не подоспела.

— Добрый вечер, — улыбаюсь.

На девчонку, лежащую в ногах мужика, не смотрю. Отмечаю её рваные движения и только. Жива, пока этого достаточно.

— Ты кто такой? — преграждает путь качок.

Выше меня на голову и, конечно же, шире в плечах. Копирую его позу, ловлю психологический контакт — смотрю промеж глаз. Читал где-то…

Парень не подводит, тушуется и опускает голову.

— Вали отсюда, — прилетает сбоку.

— Обязательно… — делано соглашаюсь.

Обвожу взглядом комнату. Бедный блондин, жалко парня. Помяли знатно, но Слава Богу в сознании. Глаза от ужаса квадратные. Испугался. Вопрос только, за кого?

Врать не буду, у самого очко сжимает. Хоть во мне девяносто килограмм живого веса и мастер спорта по боксу…Этих, вряд ли вывезу один. С первого взгляда видно — бывшие бойцы, вояки, отбитые.

И отсюда вопрос: и нахуя оно тебе надо было, Воронцов? М?

Можно до посинения накидывать себе тупые вопросы, закатывать глаза и ругать себя, но не в данный момент. Сейчас надо что-то предельно быстро решать. Например, каким образом выйти живым, желательно с этой ненормальной и вот тем блондинчиком валяющимся под столом.

— Вали отсюда, утырок, пока цел, — а это, кстати, мне.

А дело говорит бритоголовый, но…

— Как скажете, девушку отдайте и, даже без слёз и прощаний, уйду, — с иронией выдаю свой ультиматум.

Но, кажется, ребята не оценили. Легкий кивок головы главаря в мою сторону и понеслось.

На моё счастье, охранники по первости не видят во мне угрозы, поэтому кидается на меня только тот, что стоял у окна. Его вырубаю тремя ударами.

— Ты, чё блять! — ревёт позади стоящий.

Едва успеваю увернуться. Чиркает лапищей по раненому плечу.

Идиот, ты Воронцов, от этой занозы только неприятности, — мысленно ругаю себя, но бросить девушку в беде? Это как?

Меня не так воспитывали. Пусть даже это не девушка, а королева ада.

Просираю удар со спины. Решили всё-таки действовать кучно. И здесь шансов у меня не особо много, выкупаю этот момент сходу, но всё равно не сдаюсь.

На глаза набегает струйка, и это точно не вода. Смахиваю, но капля всё же попадает. В глазу печёт, разлепить не получается.

М-м-м, твою мать, — шиплю от боли, когда здоровяк захватывает на удушающий.

— Ты больной? — тихо мне в самое ухо. — Девка нежилец, тоже хочешь. Притворись дохлым.

Удивляюсь внезапной, своеобразной помощи от охранника психа, который сидит наблюдает за дракой с довольной рожей. Внемлю, естественно.

Этот товарищ прав. Как бы я не махался — один против четверых в поле не воин.

Сбоку прилетает удар по рёбрам, очнулся первый. Мстит сука.

Удары сыпятся, как град летом. Резко и без продыху. Берут массой и количеством. Очередной прилет подкашивает ноги и я падаю.

Сворачиваюсь на полу. Пытаюсь вдохнуть.

Тварь. Видимо сломал рёбра. Лёгкие при вздохе обдаёт кипятком. Обваривает гортань, по телу огненная судорога пробегает раз за разом. Боль сковывает тело.

Разлепляю глаза и врезаюсь в ошалелый взгляд этой Ненормальной. Испуганный, полный ужаса и боли. По лицу тонкий ручеёк крови стекает прямо в ложбинку груди.

Машет головой. Пропитанные кровью кучеряшки падают на лоб, прилипают кровавым разводом к лицу. Чем же ублюдок так саданул?

— Не надо. Убьёт тебя, — беззвучно шепчет.

— Давай, идём, — грубо хватает её выше локтя и тащит за собой главный псих.

— Стой, — превозмогая боль пытаюсь встать и тут же получаю удар в голову.

Темнота, будто в старом фильме, обволакивает со всех сторон, пока полностью не уносит сознание.

Пока без сознания боль не чувствуется и это радует. Но стоит только прийти в себя, она пронизывает острым копьём в те точки тела, куда досталось больше всего.

— Пиздец! — меня аккуратно переворачивают, и я с трудом открываю слегка заплывший глаз.

Теперь я красавчик, ни дать ни взять, твою мать…И как теперь на работу ходить? С людьми общаться? Отец будет в восторге.

— Жека, блять, что случилось? — не голос, а колокольный звон. Тише, хочется проорать…

— Кто это сделал? — да мать вашу!

— М-м-м, заткнитесь все, а… — тишина, блаженная, дарящая свободу от боли.

— И всё же? — не унимается Матвей.

Его голос звучит в отдалении, сливается со стонами и шуршанием. С помощью парней кое-как сажусь. Скопившуюся во рту слюну и кровь, сплёвываю на пол. Эта квартира и так напоминала барак, а теперь стала просто свалкой поломанной мебели.

— Ты как? — осматривает меня Матвей.

— Нормально, но рёбра походу сломал сука, — целой рукой прохожусь и стону от боли.

— Кто это сделал? — повторяет вопрос Артём. Он у нас тоже боксёр. До встречи с Мышкой, частенько участвовал в нелегальных боях.

— Сначала больница, потом допрос, — как всегда рассудительно расставляет приоритеты Матвей.

Антон подхватывает и помогает подняться. Опираюсь на него и Матвея.

— Тёмыч, — поворачиваю голову назад. — Этого не забудь.

— Угу, — и сразу слышу отборные маты сквозь зубы. Блондинчику тоже досталось.

В больничку едем двумя машинами. В одной я, в другой блондин. Лежа на заднем сиденье, размышляю что это такое произошло?

Нет, мозги мне не отбили, я соображаю за что выхватил пиздюлей. Просто не могу понять, всю суть драмы, которая была разыграна в той холупе?

Кто он ей? И кто она вообще?

И этот безумный, полный ужаса взгляд, когда псих уводил её…Может муж? Или парень…Вероятнее всего. И нахрен такие отношения? Бежала бы от него…осекаюсь…А ведь она и бежала…

Прикрываю глаза. Несмотря на плавных ход иномарки Матвея, кажется, что меня в центрифуге выкручивает.

Улетаю подальше от боли, в тот день, когда эта зараза свалилась на мою голову.

«Отпусти, скотина! Останови! Я не вернусь к нему!»

От него ты бежала тогда в феврале? Вся избитая и порезанная, без одежды толковой…Сцепляю крепче зубы, чтобы не заорать.

Не приемлю насилие над слабым. И не важно девушка или парень. Если противник слабее, значит он в априори не противник, а жертва.

Как можно избивать девушку — не понимаю. Для меня это чуждо, слава Богу. Но таких утырков знаю. Им нравится издеваться, избивать и делать далеко не приятные вещи. Это даже не БДСМ — это просто клиника.

Психопаты с властью и деньгами. Всегда остаются безнаказанными.

Решение…

— Спасибо, — на автомате бросаю медсестре.

Она выходит не до конца прикрывая дверь. Тут же заходят парни. Рассаживаются на стулья, Матвей встаёт у окна.

— Расскажешь? — спрашивает Тёмыч.

— Особо не чего, на самом деле. Я и сам нихрена не понимаю, — ерошу волосы. Сейчас на мне надеты спортивные штаны и белая майка. Непривычно.

В них чувствую себя комфортно, но необычно.

— Ну, ты начни уж, мы что-нибудь для себя выцепим и сложим в единую картину, — подталкивает Тоха. Он у нас вспыльчивый и нетерпеливый. Накосячит, потом расхлёбывает. Так было…раньше, до того, как у него появилась собственная Снежная Королева. Сейчас старается не бокопорить, держит себя в руках.

— Расклад такой, — вываливаю правду. Всё равно от них секретов нет. — Помнишь, привозил тебе завтрак и цветы?

— Угу, — тут же отзывается Тоха. — Ты тогда с бабой приехал.

— Девушкой, Антон, с девушкой, — исправляю.

— Ну, то есть да, с девушкой. С Адой, да?

— Угу. Я подобрал ее на дороге. Побитую, злую, грязную и зашуганную. Хотел отвезти в больничку, но она наотрез отказалась. Ближе к городу стащила бумажник, искал её немного, по заднице надавать, но не нашел. Потом в клубе…встретил. Она опять меня обчистила…

— Так это она? Два раза? — киваю. — Теряешь хватку, брат.

Ржёт. Мне и самому смешно. И стыдно как-то, что ли. Как лох чилийский слюнями изошел, залип на красивой заднице и проморгал, когда меня обчистили. Ловко. Незаметно.

— Я тогда ещё Матвея просил найти её данные. Вот только имя было другое. Девушку что я подвёз по дороге зовут Король Ада, — спецом держу паузу. Жду когда до этих лосей дойдет. И доходит! Ржач стоит такой, что стены больницы содрогаются. Угорают знатно. — Да, харэ! А ту, что работала на Мотю…

— Да ну нах! — догоняет Матвей. И следующий приступ взрывает мои перепонки.

— Король Рая, да, — отсмеявшись выдаю.

Друзья уже слёзы вытирают и откровенно по-детски держатся за ноющие животы. Ну, как-то смешно это всё вышло.

— Так это ты блондина ушатал за неё, что ли?

— Не-а, погоди догадки строить. Потом мы встретились по маминому поручению. Она пришла от клининговой службы. Убирать у меня дома. Звезданула мне вазой в плечо, — сдвигаю футболку и показываю гематому. Восторженные звуки и присвистывания явно не в мою пользу.

— Вот это девка. Огонь! — заключает Тоха.

— Угу. Огнище просто. Ну короче, я пошел к ней домой, ты извини Моть, я адрес у тебя с компа слизал, — виновато смотрю на друга.

— Хм, — издает иронично. — А ты думал я тебя оставил потому что у меня кухня горела. Наивняк, а скоро на пенсию.

— Э-э-э, — возмущается Артём. — Какая нахрен пенсия?

— Дальше, — улыбаясь, говорит Матвей.

— А дальше. Дверь в холупу отрыты были. Рассмотрел только лежащего блондина в крови. Услышал, как эту ненормальную бьют…

— Почему ненормальную? — встревает Артём.

— Да каждая встреча с ней, как Армагеддон из Марвела блять, и вот, — развожу руками.

— Что вот? — тихо переспрашивает, а потом взрываясь кричит. — Что вот блять, Жека? Нас подождать не судьба была? А если бы тебя там уработали с концами? Мы что Марине Дмитриевне пели?

— Ой, ладно тебе, живой же, — отмахиваюсь.

— То есть, тебе всё равно на мать?! — сердце пропускает удар.

Ну, пиздец, — закатываю мысленно глаза и набираю полную грудь воздуха.

— Мам, — жалобно тяну и поворачиваюсь в сторону двери.

— Тебя убить могли! А вы куда смотрели? — выгребают и парни. — Друзья называются! Всыпать бы вам всем!

По характеру и темпераменту, моя мама может конкурировать лишь с одни родственником из нашей четверки — это дед Артёма. У того тоже повышено чувство ответственности за близких.

— Всё нормально, — выдыхаю устало.

— Боже, что это? — замечает повязку на рёбрах.

— Парни, оставьте нас с мамой на пару минут, пожалуйста.

Молча кивнув выходят за дверь. Набираюсь терпения, потому что знаю, что сейчас будет.

— Сыночка, — всхлипывает и обнимает. Закрываю глаза, улыбаюсь. Женщины, ранимые существа. — Ты у меня один, зачем же ты себя подставляешь под удар? Сколько раз тебе говорить, я живу, пока ты живёшь. Не заботишься о себе, позаботься хотя бы обо мне!

— Мамуль, всё нормально, честно, — пытаюсь вырваться аккуратно из цепких объятий.

— Вижу-вижу. А теперь расскажи мне, — держит паузу и задаёт вопрос, ответ на который я не знаю. — Кто эта девушка? И что теперь будет?

Кто эта девушка? — хороший вопрос. Она та, чьё имя я до сих пор не знаю. С ней у нас не было каких-то отношений. Да и в принципе разговоров как таковых, но отчего-то я чувствую некую ответственность за неё что ли, будто ребёнка приютил.

Мне не даёт покоя мысль, что она где-то там в руках психа. Её глаза полные ужаса картинкой стоят на паузе. Рассматриваю…Вглядываюсь…И когтями по сердце дерет от жестокой несправедливости. Никто не должен переживать такое насилие. Тем более девушки.

Тем более такие няшные, — мелькает на задворках совести, но тут же пропадает.

— Всё будет хорошо, мам. Всё будет хорошо, — целую. — А теперь езжай домой.

— Может, ты со мной? — с надеждой в голосе.

— Нет. Меня Матвей закинет на квартиру. Я отдохну и позвоню, пообедаем вместе на днях.

— Хорошо, как скажешь, — обнимает крепко. Стискиваю зубы, чтобы не замычать от боли. — Будь осторожен, береги себя.

— Обязательно, — подмигиваю.

Мама выходит и я слышу ее командирский голос.

— А вы оболтусы, смотрите за ним, а то я вам устрою! — нестройные смешки. Это уже как традиция, при каждой провинности мама обещает наказать, да так и забывает.

Через минуту парни заходят ко мне. В палате на несколько минут повисает тишина. Воздух нагревается от мыслительных процессов. Казалось бы, всё очень просто. Забудь девчонку…но…

— И? Что ты решил? Что будешь делать?

— Просто так оставить её не могу, — всматриваюсь в родные лица. Кивают поддерживая. — Надо как-то её умыкнуть.

— Хм, — выдаёт Тоха. — Одно дело умыкнуть, Жек. Другое обеспечить безопасность.

— Согласен, но давай решать проблемы по мере их поступления.

— Чтобы нарыть на этого психа инфу, нужны какие-нибудь данные. ФИО например, — включается Матвей. — Тогда смогу пробить о нем.

— Чего не знаю, того не знаю, но! Знаю, кто знает, — улыбаюсь. — Вы же блондинчика привезли?

Напоминаю) Если вам понравилась история, можно отметить её звёздочкой и комментарием. Так же автор и муз будут рады если подпишитесь. Ваша АЛексия.

Не успели…

— Официально зарегистрированы на Самсонова Михаила Дмитриевича только трехкомнатная квартира и особняк на окраине города. В дорогом районе…я бы сказал в очень дорогом, — сообщает Матвей.

Уставший и нервный, как и все мы, собственно. Уже второй день пытаемся найти инфу на этого урода, но в инете лишь общие данные. То, что может узнать каждый простой человек. Но Матвей не прост. Хороший айтишник, очень хороший…

— Жек, — отрывается от мониторов. — Давай всё же Евку? У неё возможностей больше, её фаервол на компе лучше и доступов больше, чем у меня, она…

— Нет, — обрываю. — Её впрягать не будем. Достаточно того, что вы со мной.

Усталость томной волной заполняет тело. Встаю с кресла, тянусь разминаясь. Если Тоха и Тёмыч спали по пару часов за последние двое суток, то мы с Матвеем нет.

Сейчас каждая минута промедления подобна смерти. Не моей, конечно же. Её — Ады-Раи-Лены.

Хрен её знает, как зовут по-настоящему.

Меня ломает изнутри стоит только вспомнить фиолетовую гематому на животе девушки. Разного размера ссадины и порезы.

— Больной ублюдок, — со злостью выдыхаю тихо. И повысив голос, даю команду. — Нет у нас больше времени, парни. Каждая минута проведенная у него… — дыхание перехватывает, сбивается. Злость топит, накидывает пелену. — Проверяем, то что есть. Особняк. Квартиру.

— С чего начнем, — бодро подрывается со своего места Артём.

— С особняка. Он говорил, что-то про подвал. В квартире его нет, значит остаётся особняк.

— Время четыре вечера, — включается в разговор Антон. — Я нарыл нам кое-что.

Достаёт из-под дивана дорожную кожаную сумку. На столе появляются газовые баллончики.

— Дымовушки, пригодятся, — поясняет, видя моё удивление.

Киваю.

— Ножи, — сверкающая заострённая сталь с прекрасной рукоятью. — И оружие. Каждому.

В этот миг все и всё замирает.

Каждый должен принят решение самостоятельно. В этой затее всё может пойти не так гладко, как мы рассчитываем. У этого психа вооруженная до зубов охрана.

Пальцы на руке подрагивают. В какой-то момент, кажется, искры выдаю. Смотрю на резную сталь и мысленно принимаю решение.

Не дрогнет. Ни рука, ни разум.

Выстрелю в тварь. Даже самобичеванием заниматься не буду. Таким, как Самсонов не место среди людей.

Первым беру пистолет, он ощущается тяжёлой ношей. Увесистый кусок метала, как влитой вкладывается в руку.

Стрелять научился давно, отцы дали нам не только хорошее воспитание, но и всестороннее развитие. Но я никогда не думал, что такой навык может мне пригодиться в жизни. Теперь же благодарен.

Улавливаю движение слева. Одномоментно тянутся Артём и Матвей. Забирают ещё два, разного вида пистолета.

Последний остаётся Тоха. Стоит с задумчивым видом, рассматривает содержимое стола. Решает.

Его отказ никаким образом не повлияет на нашу дружбу. Это не цветочки привезти к чёрту на рога, по просьбе друга.

Забрать жизнь у человека может не каждый, а если ещё учесть, что потом за это придется нести наказание, то решиться крайне тяжело.

— Слушайте, а может, я лучше возьму автомат? — прерывает мыслительный процесс Антон.

Достаёт из глубин сумки калаш.

— Охренеть! — в один голос. — Ты где его достал?

— Места знать надо, — самодовольно.

Минут двадцать ещё разбираемся с нашими новыми игрушками. Наполняем дополнительные пару магазинов. Хрен его знает сколько у Самсонова охраны.

— Мот, нарули-ка нам план особняка.

— Уже, — выводит картинку на панель огромной плазмы последи центральной стены. — Есть два входа. Войдем с запасного. Охранную систему придется обходить на месте. Было бы проще с Евой, дополнительные глаза и уши нам бы не помешали.

— Нет! — категорично.

— Окей, — поднимает руки вверх. — Тебе решать, просто уйдет больше времени.

— Это что? — указываю точку на карте в самом низу.

— Винный погреб. А вот подвал, — указывает на небольшое помещение на картинке 3 D модели. — Входим здесь и по коридору направо.

— Палевно, — говорит Тёмыч. Зависаю на нём.

Если с ним что-нибудь случиться, первым кто оторвёт мне яйца будет Юля. Каким-то чудодейственным способом Артём смог отрастить у неё зубки.

Дальше перевожу взгляд на Антона. Тоже всё сложно. И я впервые за последние пару часов сомневаюсь в правильности своего решения.

На закуску остаётся Матвей. Он сердце нашей компании, мудрый непогодам друг, всегда готовый прийти на помощь. А вот здесь, в голове выходит несостыковочка. Если Евка не успеет мне оторвать самое ценное, в чём я очень сомневаюсь, то это сделают тётя Каролина и дядя Ник. Про Лекса и Лекси я вообще молчу.

— Двигаем, — говорю, глядя на часы. — Пора.

Дорога занимает больше времени из-за дождя, чем мы рассчитывали. Тянучка, а в некоторых местах и мертвые пробки стопорят наше движение.

На место добираемся уже после смены караула, а значит приходится импровизировать. В прошлый раз импровизация не удалась, дай Бог в этот улыбнётся удача.

— Маски, — выдаю каждому балаклавы.

— Камеры на лоб с фонарём, — достаёт Антон всё из той же волшебной сумки.

Цепляем обмундирование и выходим из машины. С этой стороны дома лес. Красивый и мрачный, особенно в это время суток.

Осматриваюсь.

Ну, что ж ты ненормальная? Всё-таки принцесса, которую надо спасать от злого дракона? Хотя на принцессу ты смахиваешь лишь внешностью. Воспитание видимо не в почете в королевской семье.

Ничего, вытащу и воспитаю, — даю себе обещание. — Один разочек. Но доходчиво, с разъяснением.

Цепляясь за шаткий ствол дикого винограда, перемахиваем через забор. По периметру высокие туи.

— Влево, — ориентирует на местности Матвей.

Приходится двигаться медленно, не создавая лишнего шума.

Около черного входа трутся двое охранников.

— Обход будет через семь минут, — шепчет Матвей.

— Откуда ты знаешь?

— Базу взломал, а там их график, — довольный, как слон.

Артём с Антоном укладывают охрану. Проходим к кухне без проблем, но тормозим при виде женщины в переднике.

— Чё такое? — выглядывает из-за мое спины Мот. Киваю на кухарку. — Класс! Мужиков в брониках и оружием ты не испугался, а дамочка в переднике заставила яйца поджать?

— Дебил, — прыскаю от смеха.

— Убираем её аккуратно, — шепчет Антон. Тут же все на него поворачивается. — Да бля, просто уложим спать. Идиоты.

Отталкивает нас и сам входит в кухню.

— Добрый вечер вашей хате, — улыбается придурок. Забыл, что на нем балаклава.

— Ой! — взвизгивает и роняет чашку. — Только не убивайте!

— Что вы! — наиграно возмущается.

— В-вы за девушкой?

Не выдерживаю вхожу следом.

— Да. Вы знаете где она?

Взгляд дамочки опускается в пол. По щекам катятся слёзы и всхлип рвёт не только тишину комнаты, но и мою душу.

Не успели?

— Бедняжка, — всхлип. — Она в подвале была два дня. А потом её почти не живую перенесли в комнату наверху. Если выживет будет чудо. Он её…

Всхлипы прорывает истерика.

Картина перед глазами в ярких красках встаёт. Вот только они совсем не радужные, а кроваво-фиолетовые на молочной коже.

Руки сами сжимаются в кулак, в крови помимо адреналина бурлит ярость.

На второй этаж поднимаемся по служебной лестнице благодаря кухарке. Иду на автомате, пытаясь упаковать клубок чувств во что-то нереально крепкое. Запираю их в клетку, как делал сотни раз за свою жизнь. Но в этот раз всё как-то по-другому. Меня штырит от несправедливости.

Голова должна быть холодной, Жек! — сам себе напоминаю. — Куда делась твоя хвалёная выдержка?

Сам себя не узнаю, если быть честным.

— Эта, — шепчет женщина и уходит.

Дергаю ручку, закрыто.

— Отойди, — сипит Тоха.

Присаживается на корточки и колдует у замка. Через минуту слышу характерный щелчок.

Открываю двери и…блять…блять…блять…

Картина перед глазами вырывает утробный рык и сердце в один момент. Одним махом размазывает всю душу по периметру тела.

Адская боль прошибает так, что вдохнуть невозможно.

Рот наполняется слюной, но сглотнуть не могу. Будто замёрз изнутри.

Все маты и вздохи друзей слышу фоном.

— Это пиздец.

— Нихуя себе!

— Она жива?

Последний вопрос будто кувалдой дробит грудную клетку. Врываюсь в комнату.

С ужасом и болью осматриваю девушку.

Она без сознания. И слава Богу.

Ада абсолютно голая, связанная лежит на кровати. Всё тело в порезах и ссадинах. Гематомы украшают каждую часть миниатюрного тела. На коже буквально нет просветов.

Тварь! Ублюдок! Убью скотину!

Смахиваю плед со стула и прикрываю её.

Она мычит сквозь бессознательное состояние, когда я пытаюсь разрезать жгуты.

— Тише кучеряшка, сейчас мы отсюда выберемся. Потерпи.

Выдыхай, Воронцов!

— Жесть, — зарываясь в волосы, шипит Артём и отводит глаза.

Парни в шоке, конечно же. С таким мы не сталкивались. Насилие, жестокость — дикость для нас. В наших семьях, как у всех, свои тараканы, но уважение друг к другу в нас воспитывалось с детства. И такое…нас не готовили. Видеть по телеку это одно, а воочию…

Девушка не открывает даже глаза. Слегка стонет от боли и морщит маленький носик. От бессилия, что-либо исправить, предотвратить этот ужас, сжимаю чуть крепче и тут же слышу тихий скулёж.

— У неё скорее всего сломаны ребра, — говорю вслух.

— Пора сматываться ребята, — отдаёт команду Мот. У него в руках маленький планшет, наш информатор и глаза в данный момент. — Прикатил Самсонов. И не один.

Подавляю желание спуститься вниз и намахать моральному уроду. Тупо тулю за парнями на выход. Впереди Мот и Тёмыч, дальше я с моей Королевой Ада и Тоха.

— Парни, у нас проблема, — вдруг выдаёт Тоха.

Все поворачиваются к нему.

— Мы не учли, как будем выбираться. Тем более с бессознательной ношей, — кивает на неподвижное тело в моих руках.

— М-да… Пиздец, — хмурится Артём. — Двигаем. Будем на ходу выкручиваться.

Спуск по винтовой лестнице даётся с трудом и болью. Ада на каждый мой шаг отзывается глухим стоном, а я…я блять стараюсь на неё не смотреть. Не могу себя заставить.

Меня топит жгучая злость и если бы была возможность разорвал Самсонова руками. Наваливается какое-то бессилие. Это капец, как не нравится мне. Заставляю себя дышать ровно, чётко и тихо топтать землю дальше.

На последнем пролёте тормозим.

— Тс-с-с, — прикладывает палец к губам Мот. А потом указывает в направлении кухни.

— …в кабинет. Николай хочет бульон… — голос Самсонова.

Я помню его. И меня коротит, сцепляю зубы. Артём смотрит понимающе, но всё же машет отрицательно головой.

Да стою я, стою! Закатываю глаза на него. На себя. И на ситуацию в целом.

Потому что не могу вкатать его в асфальт. Наказать так, как он того заслуживает.

— Я всё сделаю, Михаил Дмитриевич. Не беспокойтесь, — нервно отвечает кухарка.

Мировая женщина, а работает на такого дегенерата.

Гулкие удары шагов Самсонова резонируют с моим сердцем. Конечно, Аду я ему уже не отдам, но всё же хотелось бы выйти отсюда живым и целым. А вот потом…Потом мы обязательно с ним встретимся.

— Ох, ребята! — из-за угла появляется женщина. Глаза огромные, лицо испуганное. — Не успели вы уйти. Приехал деспот.

— Поздно причитать, — обрываю тираду. — Как нам теперь уйти?

— Э…э…я, — тушуется. Глазки бегают.

Вижу по ней, раздумывает. Не виню, естественно, так как если Самсонов просечёт её помощь, кухарку можно будет только помянуть. С женщинами он крайне «ласков».

— Через пятнадцать минут будет ужин. Я отнесу охране в их домик, они там едят. Вы тогда, наверное, сможете уйти.

Ключевое слово в данном предложении, наверное. Так как через ворота в любом случае не пройдем. Спалят. Остаётся только сигать через забор.

— Но вам придется подождать, — виновато смотрит на каждого из нас.

— Спасибо, — почти хором, шепотом отзываемся.

Пятнадцать минут — это много или мало?

Для того, кто ждет на краю бездны — крайне много. Бесконечно длинные минуты смешиваются лишь с ударами сердца и стуком поварёшек.

— Давай я подержу, руки ж затекли, — предлагает свою помощь Артём.

— Нет, — без объяснений.

В грудине оскаливается всё естество на это предложение. Язык не повернётся признаться, но я не хочу чтобы кто-то касался её. Просто не хочу, блять! Вот так, без объяснений! Да!

Закрываю глаза и прислоняюсь к стенке.

Ожидание — мука.

Чуть перехватываю девушку и приподнимаю в воздухе.

И ничего она не тяжелая…

Опускаю всё же взгляд на лицо. Кучерявые волосы кое где слиплись от крови. Лицо, сука, одна сплошная гематома. Душу в себе вой злости и расслабляю кисти, чтобы не сжать ненароком.

Под глазом маленький, но довольно глубокий порез. Придётся зашивать. Ярко фиолетовое пятно на скуле плавно перетекает в височную долю.

Она такая маленькая, хрупкая сейчас. Совсем не похожа на ту девушку, что огрела меня вазой. Опять похудела…

— Ребятушки, — выныривает из-за угла кухарка. — Я пошла, а вы через пять минут.

Ещё чёртовых пять минут.

— Не стресуй, друг, вытащим.

— Знаю. Но так хочется ему втащить, — говорю как есть. — Едва сдерживаюсь.

— Мы нагнём его позже. По-человечески, Жек, — обещает Мот. — Мы — не он, так не поступаем.

Согласен, да. Но чёрт!

Выдвигаемся ровно через пять минут. Выскальзываем с чёрного входа и в тени деревьев у забора, идём к тому месту откуда пришли.

— Как мы её отсюда вытащим? — задаёт правильный вопрос Тоха.

Пару минут на размышление.

— Вариант только перекидывать, — говорю я. — Ты, Тоха, пойдёшь первым, подгонишь машину к забору. Мот перелезет и будет принимать с той стороны. Тёмыч передаёт сверху на заборе. А я подам отсюда.

Когда план выстроен работать проще. Пусть даже это и хреновый план. Каждое движение приносит ей боль.

Тоха перемахивает через забор и скрываясь в тени леса, бежит за тачкой. Второй перелазит Матвей. Следом Артём. Он садится на заборе и в ожидании смотрит на меня.

— Аккуратно, — маякую другу.

На моё заявление только лишь закатывает глаза. Но я всё равно добавляю.

— Как Мышку свою держи. Нежно и аккуратно, понял?

— Не имей мне мозг, сам знаю. Давай уже…

Не успеваю сделать и шага, как по периметру особняка врубается подсветка. Вдалеке слышу вой собак и голоса.

— Нас спалили, блять! — не стесняясь во весь голос орёт Артём. — Быстро давай её сюда.

Одной ногой поднимаюсь на пенёк и подаю девушку, на вытянутых руках.

Тёмыч принимает, удерживаясь лишь ногами, передаёт Аду Моту. А потом и он сигает вниз.

Оборачиваюсь…на крыльце, в свете фонаря стоит Самсонов. Он меня не видит, за то я вижу его. Руки сжимаются сами по себе. Выброс адреналина и тестостерона намахивает пелену на глаза. От необдуманного шага меня спасает крик Артёма.

— Жека, блять, не дури! — подтянувшись на руках, висит на заборе.

— Тварь, — бросаю напоследок и перелезаю через забор.

Парни уложили девушку на заднее сиденье. Сажусь рядом, кладу голову к себе на колени. Антон и Мот устраиваются на переднем пассажирском, за рулём Тёмыч.

Всё, выдыхай, Воронцов…

— Рвём когти, — улыбаясь заводит мотор. — Дальше куда?

— В больничку. Её, как-то воскрешать же надо.

Любимки мои, будет перерыв до понедельника в связи с подготовкой выхода истории "Исключительная стерва для принца". Не скучайте) Ваша Алексия

Пыточная…..

— Множественные ушибы, ножевые порезы, — врач поджимает раздосадовано губы и продолжает дальше. Говорит уже то, о чём я не знаю. — Сотрясение средней тяжести, сломаны нижние два ребра. Растяжение мышц голеностопного сустава я уже даже в расчет не беру. Оно случилось скорее всего при падении, об этом свидетельствует шишка и глубокий порез на затылке.

Сжимаю плотно и зубы и губы. Выражаться в храме медицины не вежливо, но очень хочется.

— Чёрт! — всё же вырывается.

— Вы кем приходитесь девушке?

Кем? Да никем собственно. Но ему сказать такое не могу.

— Парень. Кроме меня у неё никого нет, — вру осознанно, потому что если ты никто в палату не впустят и данные о пациенте не расскажут.

— Угу, — кивает. — Медицина у нас бесплатная, но в её случае… — замолкает, видимо подбирая слава. — Она настолько истощена, что сил на борьбу у неё нет. Организм не просто в шоке, он в ужасе, и чтобы стабилизировать её состояние нужны препараты, которые нам не доступны.

— Я понял, говорите, достану. Сколько по времени она здесь пробудет?

— Напишу на бумаге. Название такое, что не выговоришь, ни то чтобы запомнить. А по времени…минимум две недели, если все пойдет так как я распланировал.

Две недели это очень много. У нас столько нет времени. Самойлов будет искать девушку и найдет. Мы особо не скрывались.

— Захар Степаныч, — окликаю удаляющегося врача.

Набираю полную грудь воздуха, он распирает грудину и жжёт, но я игнорю. Должен спросить. Узнать. Иначе буду…не знаю, что буду, просто должен узнать блять. Должен!

Захар Степаныч, — повторяю когда он подходит ко мне. — У Ады есть следы…изнасилования?

Вечность мужчина всматривается в моё лицо. Читает эмоции, которые я всеми силами пытаюсь скрыть, и потом выдаёт свой вердикт.

— Нет. Старые травмы во влагалище есть, новых нет. Ближайшую неделю девушка точно изнасилована не была.

Выдыхаю. Твою ж мать, выдыхаю и слегка улыбаюсь. Сам не знаю чему именно радуюсь.

Дожидаюсь лист от врача и возвращаюсь к палате. На стульях у входа сидят парни. Измученные, в грязной одежде, охраняют покой принцессы.

Банально звучит, но я не знаю, чтобы без них делал.

Тёмыч встаёт завидев меня.

— Две недели лечения и куча приколов оставленных Самойловым в подарок девчонке. Даже перечислять не буду. Синяки и порезы — самое безобидное.

— Тварь, — сквозь зубы выдаёт Тоха. А потом взглядом спрашивает то, что я пару минут назад спрашивал у врача. — Но она…

— Нет, — выдыхают облегченно все.

— Падаль, — на эмоциях припечатывает Тоха.

С ним соглашаются все, но молчат чтобы не накалять обстановку.

— Дальше что будем делать? — спрашивает Матвей в тот момент когда у всех троих начинаю звонить телефоны.

Одновременно достают и прочитав ник звонящего, поворачивают к другим.

«Любимая Мышка» «Любимая Зараза» «Моя Королева»

Я тут не в тему, конечно. Забрал парней на несколько суток. Естественно, девчонки волнуются.

— Да, — хором.

— В больнице, — опять же хором. — Нет, всё нормально.

Дальше не слушаю, отстраняюсь.

Я эгоист. Дружба дружбой, но мы уже взрослые. У друзей уже семьи, пусть даже не официальные и так использовать их я не имею права. Дальше, пожалуй, сам как-то справлюсь.

Поворачиваюсь к друзьям. Улыбаются.

— Сколько? — поднимает пятитысячную купюру вверх Артём. — Десять минут?

— Двадцать минут, — Матвей вкладывает сверху ещё пять тысяч.

Я лишь закатываю глаза. Идиоты.

— Нет, — машет Тоха. — Надо же ещё одеться. Двадцать пять минут.

Достаю пять косарей, машу перед их лицами и резво выдёргиваю из рук Тёмыча бабки.

— Вы всё просрали, придурки, — засовываю в карман и киваю в сторону входа. — Они уже здесь.

На всех парах летят три фурии: Евка, Юля, и Кира.

— Что случилось? — встаёт в позу Евка. — Кто-то ранен? Вы девушку вытащили?

— Откуда ты…? — начинает Мот.

— А ты думал я не узнаю, где ползает мой без пяти минут муж? Любимый, — щурясь, двумя пальцами приказывает смотреть ей в глаза. Давлюсь смехом. — Я твой любой цифровой след узнаю.

Повисает минутное молчание, пока до друга наконец-то доходит.

— У меня на компе твой червь стоит! — пораженно выдыхает.

— Э-эм, ну, не то чтобы червь, — мигом слетает вся спесь с Евки. — Так, — будто между прочим взмахивает рукой. — Новая програмулина выпущенная ОКБП. (от автора: отдел кибербезопасности президента.)

— Ева, твою мать! — взрывается Матвей.

— Окей-окей! — поднимает лапки кверху. — Удалю не ори.

— Но прежде вы расскажете, что здесь делаете? — теперь в позу встаёт Кира.

— Так, — вмешиваюсь уже я. — Пока вы тут всех не четвертовали…

Рассказываю всё как есть. Это занимает минимальное количество времени, но по окончанию вижу бледные, как мел, лица девушек.

— Ой, — икает Мышка. Стреляет виноватым взглядом на Артёма. — Прости-и.

— За что?

Молчат. Я нервничаю. Да и вообще устал, как зараза. Мышцы от напряжения ноют, хотя по телу до сих пор гуляет адреналин.

— Ну? — не выдерживает Мот.

— Ой, ладно вам, — начинает Ева. — Подумаешь…

Договорить она не успевает, по верх её головы замечаю…

— Твою мать, Ева, — выдыхаю устало, когда замечаю предков. — Ты всех созвала что ли?

— Нет, — пищит. — Только наших. Кстати, дядя Кир может помочь с охраной.

Следующий час, вместо того, чтобы войти в палату и посидеть с Адой, отдохнуть, я трачу на то, чтобы всё рассказать и объяснить родителям ситуацию.

Не стесняясь, дядя Лекс оккупирует соседнюю палату рядом с принцессой и за считанный секунды превращает её в пыточную.

— Послушай, сын, — говорит отец, поле десятка попыток дяди Кира меня расколоть. — Мы хотим помочь вам и девушке за стенкой.

— Мы сами, отец.

— Вы сами? — взрывается отец Матвея. — Вы сами уже чуть на тот свет не отправились! Ты, — поворачивается к Матвею. — Ты же мог мне рассказать, я бы помог! Или вы думаете мы бы оставили девушку в такой ситуации?

— Нет, но мы уже всё сделали! — давит голосом друг.

— Всё, да не всё, — выговаривает папа. — Вы вот наверное не знаете кто такой Самсонов, да? И кто такая Ада? — поворачивается ко мне. — А я вот знаю, сын. И тебе следовало сначала прийти ко мне.

Не трогай!!!

Пару дней на седативных и снотворных. Каждый раз приходя в себя, она бьётся, как птичка в клетке. Три раза попадал на этот ужас, и после каждого хотелось вернуться в особняк Самсонова и пустить ему пулю в лоб.

Останавливало лишь обещание данное отцом.

На часах семь вечера. Я приехал в четыре, как всегда взял еду для Ады из столовки, но она не проснулась. Домашнюю запретили, хотя мама порывалась приготовить бульончик. Врач говорит у неё ушиб желудка и почки опустились. Тяжёлая еда может причинить непоправимый вред.

Быстро отписываюсь парням, что у нас всё хорошо. Ну как хорошо, могло бы быть и лучше, конечно, но и на этом спасибо. Жива и Слава Богу. Остальное поправим, вылечим.

Много времени проводить у её кровати не позволяю себе. И так ввязался не пойми зачем. Нет, я не считаю это ошибкой, просто до этого момента не замечал за собой каких-то волонтёрских качеств. Всегда есть выгода, в любой помощи или сделке. А тут…ну что с неё взять? Наоборот, ей ещё давать и давать.

Съезжаю задницей в кресле и откидываю голову на спинку. Устал, жесть.

Днем гоняю по вопросам фирмы, параллельно доставая отца с выполнением обещания, а вечером сижу с девушкой.

Для чего? Сам себе говорю, что когда она придет в себя должно быть хоть одно знакомое лицо. А чем моё хуже?

Красавчик же! Вон какие круги фиольные под глазами, да и борода козлячья, просто класс.

Тру лицо со злостью. Выдохся что ли? Нужен рестарт, потому что я не успокоюсь пока не упеку эту мразоту в тюрьму. Самсонову не место среди людей.

— Ты здесь живёшь? — сердце на миг замирает, и тут же летит галопом.

В дверях стоит отец. Прикладываю палец к губам и киваю на выход. Ада не проснётся, но вдруг всё же такое чудо случиться, и я не хочу, чтобы она слышала наш разговор.

— Нет, приехал недавно. Ты зачем здесь? — считываю позу и взгляд, выравниваюсь неосознанно, как всегда делал в детстве.

Сейчас передо мной не отец, а генеральный директор холдинга. Пытается подавить, подчинить своей энергетикой, вот только я уже вырос с того возраста, когда это прокатывало. Вполне самостоятельная единица в жизни, а не его раб.

— Я хотел сказать, то что обещал, сделал. Последствия будут. Самсонов не последний человек в политических кругах и почти первый в нелегальных…

— Бандитских, — поправляю предка.

— Не умничай, — выдыхает устало. Его тоже тяготит сама ситуация, но и слово поперек сказать не может. Знает же, я не отступлюсь. — Завтра твою спящую красавицу разбудят, если сама не встанет. Приедет полиция. Это свои люди. Зададут вопросы. Соберем материал.

— Дадим огласку. От прессы не отвертеться даже ему.

— Хм…хороший ход, только подумай, готов ты ради быстрой победы пожертвовать спокойствием твоей Ады?

Хороший вопрос. Но я подвисаю не только на нём, меня цепляет сама формулировка предложения. «Твоей Ады»…

Не моей. Или моей, чего уж там…Просто не в том плане, не в личном так сказать. Ей больше бы подошло моей занозе, проблеме, моей ненормальной и так далее. Я могу продолжать бесконечно.

Осматриваю худенькое тельце на кровати, в который раз за эти дни. Копна пшеничного цвета спиралек, раскидана по плоской подушке. Лицо…таких даже цветов в природе не существует, чтобы описать. Единственное слово, которое приблизительно охарактеризует то, что я вижу — это слово пиздец.

Тонкие ручки с фарфоровой кожей безвольно лежат вдоль хрупкого туловища. Сейчас она выглядит в сто раз хуже, чем в день нашего знакомства. Убить тварь Самсонова мало, у него стоит забрать всё и наказать по всей строгости закона.

Откладываю телефон и прикрываю глаза. Отец ушёл сразу, по сути заходил просто меня проверить.

Тихий стон заставляет открыть глаза. Мутный, дезориентированный взгляд спустя пару секунд наполняется болью.

— Тише, Кучеряшка, не шевелись, — перехватываю ладошку и укладываю обратно. — Хочешь пить?

— Да, — выдыхает стоном.

Наливаю стакан воды и беру трубочку. Подношу к порванным и потрескавшимся губам. Робко втягивает жидкость, а меня скрючивает самым натуральным образом. И хочется разнести всё здесь к херам.

А ведь Ада не одна такая в этом мире. Таких девчонок и женщин сотни тысяч, которых собственные мужья, отцы избивают, насилуют. Но если честно, никогда бы не подумал, что могут садить на цепь, держать в сыром подвале.

Фак, прикрываю глаза, давлю вспыхнувшую ярость в зародыше. Не время. Донеси это чувство до финала, Жека.

— Где…я, — слова даются не то что с трудом, а будто с каждым звуком её горло рвёт на части и она захлёбывается в крови, пытаясь что-то сказать.

— Мы тебя вытащили, — вздрагивает. Перехватываю ручку и сжимаю, а когда смотрю в глаза вижу панику и ужас.

— Не…не трогай…

Отпускаю тут же…

Ты дебил, Воронцов! Нахрен трогаешь её? После того, что она пережила, хорошо хоть, как Маугли не шарахается от людей. Сажусь обратно в кресло, даю ей свободу и сразу улавливаю реакцию. Грудь стала вздыматься спокойнее и в глазах уже нет того ужаса, что ослепил меня буквально несколько минут назад. Осталось …любопытство.

— Ты в больнице. Мы вытащили тебя, — хлопает пушистыми ресницами и смотрит на меня. — Теперь ты в безопасности.

— Сколько д…

— Не пытайся говорить, если больно. Сегодня третий день.

Глаза округляются от удивления и сухие губки вытягиваются выдавая крякающий звук.

— Как тебя зовут? — улыбаюсь смущенно. — Думаю, пора бы нам хотя бы именами обменяться.

— Ада, — сглатывает и морщится. На шее жгутообразный след. Душил.

Господи, сколько же ей пришлось пережить за те дни пока мы искали, думали…

Вдыхаю глубже, пытаюсь контролировать свои эмоции, но следующее предложение всё равно выходит со стальными нотками.

— Не хочешь признаваться, — отвожу взгляд. — Я всё равно завтра узнаю. Тебе придется сказать полиции, они приедут завтра.

— Нет! — почти крик. Морщится и пытается через боль мотать головой. — Пожалуйста, не надо!

Хорошо…

Боже, как больно…

Превозмогая тупую, ноющую боль в груди, да и в принципе по всему телу, встаю с больничной кровати. Выдёргиваю иглу и даже боли не чувствую. Рука напоминает холст, на который набрызгали фиолетовых, зелёных, желтых красок, синяки в виде разводов.

Они ещё не скоро сойдут, знаю по опыту.

В углу на стуле лежит чья-то одежда. Спортивные штаны и пайта — мне подойдёт. Да простит меня владелец этой роскоши.

Согнуться, чтобы натянуть штаны, получается с раза третьего. Боль простреливает так, что в глазах мутнеет и скачут черные пятна. Но это ничто, бывало и хуже, такое вытерпеть мне под силу.

Выглядываю в коридор, Евгений стоит у поста и разговаривает с врачом.

А он оказывается совсем и не плохой, не такой заносчивый мажор, каким его считала.

Помог…Неожиданно, если честно. И друзья у него что надо.

Когда Самсонов вёз меня в поместье, я успела проститься с жизнью. Знала, что второго шанса сбежать он мне не даст. А наказание будет публичным и болезненным. Собственно, так и вышло.

Избивали меня трое, благо смена была Алёшеньки и его приспешников. Он всегда питал ко мне «теплые» чувства, как он выразился…

«Хочу тебя трахать единолично».

Избиение было в полсилы, иначе бы спасать просто некого было.

Отворяю створки. Второй этаж и общий балкон с решётками. В конце балкона пожарная лестница, к ней и топаю, предварительно прихватив вилку со стола. Ногу тянет, а адская боль пронизывает каждую клетку. Сцепляю зубы посильнее и присаживаюсь на корточки.

Я могу открыть любую дверь с замком. Годы практики позволяют без труда и эту открыть. Делаю первый шаг по лестнице вниз и чуть ли не падаю в обморок от боли.

Перевожу дыхание и поворачиваюсь спиной, в такой странной позе спускаюсь вниз.

— Ну, жить ты определённо будешь, Ненормальная, — слышу разочарованный знакомый голос, едва моя нога касается асфальта.

Медленно поворачиваюсь и напарываюсь на острый темный взгляд. Буравит, будто дыру жаждет проделать.

— Ты вообще с головой не дружишь? — прищуривается и делает шаг ко мне. — Ты хоть понимаешь…

Замолкает. Переводит дыхание, а я опасливо осматриваюсь по сторонам. Долго на открытой местности находится нельзя.

— Отпусти, — шепчу жалобно. Мне действительно неприятно поступать с ним так по-скотски, но ещё больше подставлять его, я не могу. — Отпусти, пожалуйста.

— И куда ты пойдёшь? — вздергивает бровь. — У тебя ни денег, ни паспорта, ваще нихрена нет!

— Не кричи, Женя, — сипло выдыхаю. Пугливо озираюсь и втягиваю голову, как улитка, в шею, когда замечаю пару прогуливающуюся неподалёку.

— Я спрячусь, а потом что-нибудь придумаю. А если останусь с тобой… — слова и так даются не легко, горло саднит и холодный воздух усиливает эффект, так ещё и его такой странный взгляд меня пугает. — Он найдет тебя и тоже сделает больно. Зачем тебе проблемы из-за меня? Ты уже и так…

— Давай, я как-то свои проблемы буду решать сам, м? — подходит совсем близко и заглядывает в лицо.

Меня трясёт от его близости и это далеко не возбуждение или радость, это страх перед мужской аурой и я не в силах её побороть. На данный момент.

— Ада? — поднимаю голову. — Я тебя сейчас возьму за руку, хорошо?

Он спрашивает? Реально спрашивает. А потом протягивает раскрытую ладонь.

Правая кисть дергается сильнее.

Решайся, Ада. Либо ты ему доверяешь настолько, что даёшь прикоснуться, либо беги.

Беги — круто сказано, но думаю если взбрыкну, он отпустит меня. Не такой Евгений человек, чтобы держать силой.

А если такой? Такой же как Самсонов?

Боже, я с ума сейчас сойду, — нещадно тру виски до красноты. — Думай, Ада!

Если я пойду с ним, сможет ли он меня защитить? А если нет? Тогда и он пострадает. А если он тоже захочет секса со мной, как только мне лучше станет? А если ударит?

Всё пиздец… От этих если, я выдохлась за минуту. Голова разболелась сильнее, чем избитое тело. Опираюсь на стальные, холодные перила.

— Послушай, я смогу о тебе позаботиться, если ты доверишься мне, — настойчиво заглядывает в глаза.

Что же ты там увидеть хочешь, парень? Там кроме страха, боли и унижения вперемешку с обреченностью ничего не осталось.

— Ты пожалеешь ведь, — хриплю на последнем издыхании.

— Поживём, увидим. Не загадывай на перед. Сейчас тебя надо вылечить, а для этого необходимо вернуться в палату.

— Нет! — вскидываю голову и с безумно колотящимся сердцем, заглядываю в его решительные черты лица. — Я туда не вернусь. Он скоро найдет меня.

— Кто он тебе?

— Не важно, — отмахиваюсь, мне даже стыдно сказать кто для меня Самсонов.

— Мне важно, — давит, но тут же отступает. — Окей, тогда едем ко мне. Всё равно препараты, которые нужны я уже купил, а инструкцию смогу и сам прочитать. Идём.

Делаю шаг следом и пострадавшая нога подворачивается. Падаю…с острой болью приземляюсь на коленку. Сжимая зубы, выдаю тихий стон. Привычка, которая со мной годами. Боль я принимаю тихо.

Евгений оказывается рядом в туже секунду, но растеряно одергивает руки. И я бы посмеялась над его замешательством, если бы до усрачки не боялась его прикосновений.

После первого побега такой побочки не было. То есть таких масштабов. Да, было страшно, что ко мне прикоснуться, но пережить в принципе могла. Сейчас же, мне кажется у меня сердце остановится если парень коснется моей кожи. И это состояние я даже объяснить не могу…

— Ада, — взволнованно. — Можно я помогу тебе?

— Чем? — вставая на четвереньки, спрашиваю.

— Подержу за руку? Или обхвати моё плечо сама.

Сама?

Сама…

— Ухватись за мою руку, — сгибает в локте, сжимает в кулак ладонь и делает подставку. Сглатываю и неотрывно смотрю на кулак. Прослеживает за взглядом и сразу разжимает кисть. — Или подожди я схожу за машиной.

— Нет, — сглатываю вязкую слюну. Хватаюсь за предоставленную руку, кисть мгновенно леденеет, будто по конечности перестаёт течь кровь. Перебарываю себя и свой страх, крепко держась, поднимаюсь.

— Умница, — уголки губ подрагивают. — Молодец. Давай потихонечку.

Аккуратно усаживает в того же монстра, в котором возил меня полтора месяца назад. Отодвигает и откидывает сиденье назад.

— Ложись, — командные нотки слегка нервируют. — Тебе отдыхать надо, а не бегать по пожарным лестницам. Кстати, как ты замок открыла?

— Там открыто было, — пожимаю плечами и отворачиваюсь к окну.

Остаток дороги Евгений меня не трогает, а уже у самого дома у него звонит телефон.

— Нет, мам, не надо, — злится. Не понимает, как ему повезло в жизни. — Ей нельзя пюрешечку ещё и бульончик тоже.

Это мне что ли? Нельзя? Желудок жалобно урчит и настойчиво требует его пюрешечку.

— Это почему? — поворачиваюсь к парню.

— Желудок нагружать ещё нельзя, надо хотя бы пару дней выждать.

— Жесть, — тихо комментирую.

В лифте очередной звонок от друга. Но его Евгений быстро отбивает со словами:

— Мот, перезвоню позже, мы уже дома.

А я так и подвисаю на этих словах…Мы уже дома…Мы…дома…

Пока он возится с ключами, припадаю к стене. Вот бывает же такая жизнь, когда у тебя есть этот самый дом и «мы». Когда ты не одна на всём белом свете, а есть «мы». Когда ты можешь своим ключом, открыть свою дверь, от своей квартиры.

У меня такого нет и вряд ли будет…

— Чувствуй себя, как дома, — бросает ключи в карман. — Но ключи тебе не дам пока.

— Почему? — усталость накатывает оглушающей волной и я едва успеваю дойти до дивана.

— Сбежишь ещё, — говорит очевидное.

— Ты мне сам не доверяешь, как я могу доверять тебе единственное ценное, что у меня осталось?

— Со мной твоей жизни ничего не угрожает. Можешь сходит в душ, пока я сделаю тебе коктейль из порошка, — морщится и читает состав. — А потом ты мне расскажешь всё, Ада.

Смотрит решительно, безапелляционно. Не оставляет выбора. Но я не чувствую в нем угрозы, возможно из-за этого и согласилась поехать с ним, а также дотронулась до него.

Медленно выпускаю булькающий воздух в лёгких, собираю остатки сил.

— Хорошо, — выдаю уверенно.

Ну, что, любимки мои, в следующей главе мы узнаем кто такая Ада и Самсонов) Готовы? Подписывайтесь обязательно на автора)

Правдивая ложь!

В зеркале на меня смотрит израненное страшилище. Не смотря на хорошие, чистые шмотки, которые сейчас на мне, выгляжу я отстойно.

Под глазом порез, зашитый и покрытый пластырем. Рана дёргает и ноет, как и все остальные. Не реагирую, уже привыкла к этому чувству.

Мне, кажется, я соткана из боли. Но как же смотреть на себя в зеркало? Как видеть это уродство…синяки и ссадины. Когда-то красивые волосы превратились в мочалку, потускнели. Я вся превратилась в тень.

Дотрагиваюсь до своего отражения в прозрачном стекле.

— Кто ты теперь, Ада? — сглатываю удушливый ком. Не плачу, нет. Просто задыхаюсь по привычке.

Медленно стаскиваю худи, едва получается поднять руки. Стон срывается в тот момент, когда в дверь ванной стучит Евгений.

Вздрагиваю, естественно и отшатываюсь в глубь. По пути сметаю приоткрытую дверцу тумбочки с ванными принадлежностями. Ещё одним синяком больше…

— Ада? — обеспокоенный голос Евгения…Не Михаила…

Выдыхай, Ада, выдыхай…За дверью Евгений, не монстр Самсонов.

С трудом беру себя в руки и иду к двери.

— Что случилось? — в приоткрытую щелочку вижу лицо Евгения. Прячу своё исхудавшее и истерзанное тело за дверным полотном. — Я слышал стук.

— Задела тумбочку, ничего страшного, — заверяю спешно.

— Держи, — только сейчас вижу у него в руке две бутылочки. — Это Евка привезла, знакомая…в общем она сказала это для волос. Кучерявых.

— Оу, — закусываю нервно губу и тысячи игл моментально причиняют боль. В потрескавшиеся губы попадает слюна. — Спасибо.

Становлюсь под тёплые струи и облегчённо выдыхаю. Конечно же, хочется натереться гелем для душа, ещё и таким вкусным…м-м-м…

Вдыхаю чисто мужской аромат, восточные и древесные нотки. Очень вкусно…

Выливаю на ладошку и аккуратно касаясь, намыливаю тело, обходя ранки. Вода, смывая мыльный раствор, попадает в порезы и кусает. Стискиваю зубы и продолжаю. Очень хочется потереть мочалкой, снять верхний слой кожи, к которому прикасались те уроды.

Но ещё нельзя.

Мою голову шампунем и бальзамом, что принес Евгений. Не тороплюсь, растягиваю удовольствие…или же просто тяну время. Даю себе отсрочку, готовлюсь к предстоящему разговору.

Мысли путаются. Надо принять какое-то решение.

Стоит ли рассказывать всё парню.

Я до сих пор не решила. Тяжело…

Надеваю тёплый халат и выхожу из ванной комнаты. В прихожей, на кресле с кружкой кофе сидит Евгений.

— Садись, — стреляет глазами на диван напротив, а после на кружку на толе. — Пей.

Покорно сажусь напротив и отпиваю розовую субстанцию. Чувствую себя мухой под микроскопом. Взгляд парня нервирует, а когда я нервничаю ничего хорошего не происходит. В прошлый раз, вот, разбила об него вазу.

— Не смотри так, — выдаю внезапно.

— Как? — ни тени удивления или неловкости.

Только мне в данной ситуации неудобно и неловко, ему же откровенно похрен. Смотрит не отрываясь, фокусируется на некоторых интересующих частях моего тела.

— Будто смотришь на бездомного котёнка.

— Ну, ты на котёнка не похожа, это точно, — посмеивается легко, непринуждённо. — Рассказывай, принцесса.

Вся лёгкость слетает мгновенно и напряжение в комнате возрастает до космических высот. Сглатываю… и опускаю глаза. Мне стыдно рассказывать такое ему. Он парень. Симпатичный, молодой, и уверенный в себе. Я же разбитая, сломанная игрушка, которая вряд ли социализируется теперь. И довериться даже ему, тому кто спас меня от кошмара, тяжело.

— Правду, Ада, — давит взглядом. Понимаю, ложь не примет.

Окей…

— Мне двадцать два года…почти двадцать два года. Моё имя реально — Ада. Король Ада. Я дочь Король Виталия Андреевича, но его все знали под другим именем — Бессонов Виталий — Бес.

Вижу по выражению лица парня слышал о таком. Кто ж не слышал? В нашем городе мой папа был влиятельной и наводящей ужаса личностью.

— На самом деле всё банально просто, — получается даже слегка улыбнуться. — Мои родители погибли в авиакатастрофе, ты, наверное, слышал.

Кивает. Слышал. Кто ж не слышал? Четыре года назад это была главная новость в течении месяца, пока Самсонов не захватил власть принадлежавшую моему отцу.

— Отец, он…он не был законопослушным гражданином, но и тварью последней, как Самсонов, не был. Бизнесмен — сейчас их так называют, — молчит. Кивает. — Кроме папы и мамы у меня никого не было, вообще никого из родственников. В тот день, когда погибли родители, я умерла вместе с ними. Жизнь перестала быть чем-то ценным для меня. Я закрылась в комнате и даже на похороны не пошла. Не смогла просто…а потом Самсонов так и не пустил на кладбище. Я у них ещё ни раз не была.

— Это поправимо, Ада, — впервые нарушает тишину Евгений. И теперь наступает мой черед кивать.

— Мне было почти восемнадцать. Ещё каких-то пара месяцев и я бы жила себе спокойно, тихо скорбела, строила бы свою жизнь. Но отец…написал завещание, о котором я ничего не знала. До двадцати двух лет обо мне обязан заботиться Самсонов Михаил. Или пока я не выйду замуж, потом уже на себя ответственность берёт муж.

Евгений молчит и не двигается. Я же каждое слово будто с корнями выдираю. Тяжело говорить обо всём.

— Я когда сбежала, просила Даню жениться на мне, но он отказался. Я не в обиде, каждый ценит свою шкуру. Если бы Самсонов узнал, то меня быстро бы сделали вдовой.

— Почему тебе нужен опекун? Я не пойму.

— Всё упирается в деньги. В чёртовы деньги, Евгений. Даже не в них, а недвижимость и власть. Самсонов встал у руля компании, как моё доверенное лицо, а меня посадил на цепь. Изредка приносил документы на подпись, которые сам по доверенности подписать не мог. Все политики и влиятельные люди нашего города думают, что я люблю Самсонова.

— Не пойму, — трёт лицо руками. — Хорошо, допустим. Но нахрена он над тобой издевался всё это время?

— Не понимаешь? — презрительно бросаю в ответ. Такие как Евгений и не поймут, они выросли в другой среде. Для них это всё дикость. И сейчас я убедилась, что правильно сделала, что не рассказала всю правду. — Он урод! — голос звенит от злости. Сейчас я говорю абсолютную правду. — Конченный ублюдок! Ему доставляет удовольствие, боль, унижение, насилие. И он…не всё время…Последние полгода только…до этого, он не трогал меня…

Кривится. Ему противно даже слушать о таких вещах. Неженка…

— Послушай, — пересаживается ближе, но предусмотрительно держит дистанцию. — Ада, мой друг Матвей перерыл всю сеть в поисках информации о Самсонове, но нашел лишь статьи и общие данные. У него даже дома не везде камеры стоят. Для того, чтобы тебя защитить нам необходима информация, может ты помнишь или знаешь что-то что поможет нам?

Смотрю на парня, красивый, взволнованный, участливый. Мечта любой девушки. Кому-то повезет полюбить такого, как Женя…Сокращаю его имя и жмурюсь. Пробую на вкус…Приятное и ему идет. Тут же осаждаю себя. С ума сошла?

Впиваюсь глазами в его лицо…

Может и помню, может и знаю…Но если скажу тебе, то ты труп, Евгений…

— Самсонов всю информацию держит на бумаге. Компам он не доверяет. Всю важную инфу записывает.

— Ясно, — нотки разочарования в голосе бьют по моим нервам.

Прости, Евгений, прости…Не могу я тебе довериться полностью. Не могу подставить тебя и твою семью.

— Помоги мне уехать, — выпаливаю быстро и напарываюсь на холодную стену.

— Нет, — машет головой.

— Спасибо тебе и твоим друзьям, но мне лучше уехать. А тебе лучше с ним не связываться. Он и тебя покалечит, — если не убьёт.

— Уехать… — поднимается и отходит к окну. Я с замирание сердца жду продолжения.

Прямая спина, и сжатые в замок руки за спиной очень красивые. Подвисаю на этом зрелище…и не сразу улавливаю что он говорит.

— Ада, я же просил тебя говорить правду, — поворачивается ко мне. Замираю под темным, злым взглядом. — Правду, Ада! Я ради тебя рисковал не только своей жизнью, а ещё своих друзей! Для чего, м? Чтобы по итогу слушать твою ложь? Если тебе не нужна помощь…можешь идти…но врать мне не надо.

Но ты попробуй!

Бывает такое в жизни, смотришь на человека и видишь в нём что-то родное. Душу, или внешность…Возможно повадки, или же какие-то смежные качества. И понимаешь, что он родной. Открыто ему доверяешь, рассказываешь всё, что на душе.

Евгений…парень, который не проехал мимо. Который едва меня зная, вырвал из ужаса и боли…Сейчас смотрит на меня, как на что-то низшее, падшее. В его глазах — я грязь под ногами и это в тысячи раз больнее, нежели бы он меня ударил.

Силу я привыкла терпеть, а вот это…не знаю, как вывести.

Говорят, больнее всего бьёт по человеку слово. Не правда, больнее всего взгляд ненависти от родного человека.

Евгений для меня никто, и в то же время целый мир на самом деле. Как объяснить?

Если в жизни у человека не остаётся ничего, кроме пустоты, он начинает активно её заполнять. Латать дыру, брешь, что растёт в душе.

Моей латкой стал он. Без спроса и моего желания.

Просто стал, кем-то значимым. Тем, кто не испугался и выступил против тирана. Выгрыз для меня пусть недолгую, но свободу.

Внутри меня огромный шар эмоций к нему, и большую часть занимает благодарность. Он дважды дал мне шанс на жизнь.

Я бы очень хотела, чтобы Евгений был моим братом, или хотя бы просто у меня был брат. Да, хоть кто-нибудь. Родная душа…

Но жизнь распорядилась иначе. Она дала мне Самсонова. При воспоминании о Михаиле, внутри вспыхивает огненный ком злости и ненависти. Она душит меня, не дает вздохнуть.

Я всеми силами буду оберегать Евгения от этого ублюдка.

— Смотри мне в глаза, Ада, — присаживается передо мной на корточки. — Скажи, правду.

— Я тебе рассказала всё. И это правда! — что-что, а врать я умею.

— Ты не умеешь врать, — едва произносит, мысленно начинаю хохотать.

Если бы я не умела врать, то сейчас не сидела перед ним, но он этого не знает и не узнает.

— Не скажешь… — отворачивается разочарованно и эти интонации бьют по мне.

— Уже сказала.

— Тогда ответь мне на вопрос. Один единственный и я тебя отпущу, договорились?

— Хорошо, — сердце начинает бить по рёбрам так, что из-за шума не сразу слышу его.

Он не мог узнать правду! Та сторона жизни зачищена и уничтожена. Никто и никогда не узнает меня настоящую.

Но все внушения и уверенность разбиваются, когда до меня доходит смысл сказанного Евгением.

— Кто такой Елисеев Игорь Дмитриевич?

Сжимаю руки, кисть пробивает судорогой. Боль отрезвляет и оглушает в момент.

Елисеев…Елисеев…

Нет! Он не мог узнать о нём!

Не веря, смотрю на парня.

В сравнении со мной, Евгений кажется огромным. В два раза больше, чем Самсонов. Такой же, как Игорь.

И судьбы у них такие же будут, если парень что-либо узнает обо мне.

— Не знаю такого, а кто он? — выдаю ровным тоном.

— И я хотел бы узнать, — прищуривается. — Но ты же мне не скажешь.

Поджимает губы и я отражаю жест. Незаметно выдыхаю, когда понимаю — не знаю о Игоре ничего.

— Я иду в ванную, — стоит ко мне спиной и даже не смотрит. — Если ты решишь уйти, я тебя останавливать не стану. Это твой выбор. Просто захлопни дверь…Если же нет, вторая дверь направо, твоя комната.

Сдерживаю вой внутри себя адским усилием воли. Смотрю вслед на широкую спину парня и понимаю, стоит уйти.

Встать с этого грёбанного дивана и идти подальше от него…