Зеленый луч. Мозаика сердца. Книга третья

Глава 1

Марилия. Юг. Поместье герцогов Стефановичей. 3205 год.

На юге Марилии осень, наконец, начинала теснить жаркое, долгое и невыносимое для меня знойное лето, вечера становились длиннее и прохладнее, листья на деревьях — разноцветными, а вода в реках и озёрах — освежающе прохладной.

В Тангрии осень давно наступила, и тангрийцы уже наслаждалась осенним пасмурным небом, мелким тёплым дождем, под которым я раньше так любила гулять, яркими деревьями, которые так радуют глаз.

Тангрийцы...

Бывшие тангрийцы, конечно. Ведь Тангрии больше нет. Есть Южная провинция Великой Империи Марилии. Чтоб разнесло в клочья, эту Марилию!

Я поёжилась от вечерней прохлады и от своих мыслей. Третий год я проживала в небольшом поместье, принадлежащем моему другу по академии магии атеру Кирстану Стефановичу, принцу Марилии, которому я была обязана спасением из плена.

Поместье Кирстана находилось на Юге Марилии в какой-то глуши за тридевять земель от столицы —города Мара. К нему шла всего одна достаточно опасная и труднопроходимая дорога через невысокие горы, больше похожие на холмы, по которым, однако, регулярно сходили опасные оползни и сели. Именно из-за отдаленности этого поместья Кир и выбрал его местом моего проживания.

Само поместье было не очень большим, с минимальным количеством слуг, которые все без исключения принесли Киру и мне магическую клятву верности.

Я облокотилась на мягкую спинку скамейки в густом и уже по-осеннему зеленовато-желтеющем саду, кутаясь в тонкую шаль, прикрыла глаза, размышляя о своей Земле, по которой очень скучала. Здесь мне всё было не то и не так. Чужое. Не такие дожди, не то небо, не та природа, не та погода...

Всё раздражало.

Я хотела увидеть Ледяное озеро, дом, леса Стенфилдов и Тубертонов, где я была счастлива в детстве. Но я осознавала, что это невозможно. В ближайшем будущем точно. Я ещё долго не увижу родные места, не смогу сходить на могилы к погибшим родителям и чете Тубертонов. Тоска грызла сердце, а понимание несправедливости того, что произошло с моими родными, с Землёй, отравляло кровь чёрной злостью.

Искусственный пруд, с темной зеркальной водой, в котором плавали белые и чёрные прекрасные лебеди с длинными изящными шеями, не затрагивал тайных струн в душе так, как когда-то их затрагивало Ледяное озеро.

Я совсем не обращала внимание на красоту и очарование места, в котором находилась. И так было не потому, что я привыкла к этому саду, пруду и самому пейзажу за последние три года, а потому, что всей душой ненавидела Марилию и всё, что с ней связано. Даже её природу.

Моя внутренняя сущность постепенно, с каждым прожитым днём в этом месте, становилась всё больше такой же тёмной и зеркальной, как этот искусственный пруд, потому что она озлобилась и отторгала от себя все хорошие чувства. А ведь раньше я была магом земли и, априори, не могла испытывать подобные чувства к природе.

Не могла. А теперь могу. Потому что я очень изменилась.

И потому что теперь я не маг земли, а обычная женщина.

Прекрасные лебеди медленно и царственно плавали перед моим взором, не обращая внимание на равнодушную к ним зрительницу, а я пустым взглядом смотрела сквозь них.

***

Для всего магического мира Вериус я умерла три года назад от кровоизлияния в мозг. В Тангрии, в госпитале для военнопленных. Моё тело кремировали в крематории госпиталя на следующий же день после «смерти».

Для кремации заговорщики отрезали часть моих волос и ногтей, которые добавили при кремации чужого женского тела. Кирстан сказал, что оно принадлежало одной из пленных женщин тангриек, умершей от тяжелой болезни за день до моей «смерти», и немного похожей на меня.

Урну с «моим» прахом захоронили в госпитале для военнопленных в колумбарии крематория, который местные служители прозвали Стена Скорби Тангрии. Её поместили в отдельную ячейку, которую закрыли мемориальной плитой с надписью: «Графиня Лорианна Тубертон, тангрийская аристократка Зарданского округа бывшей империи Тангрии. Даты жизни и смерти: 1 мая 3180 года — 3 июня 3202 года. Место смерти — Главный военный госпиталь Зарданского округа бывшей империи Тангрии. Причина смерти — кровоизлияние в мозг».

Кратко, ясно, исчерпывающе.

В этом колумбарии таких ячеек, заполненных урнами с прахом военнопленных, было много сотен, а, возможно, и тысяч. Кирстан позже рассказывал, как настаивал на развеивании моего праха, боясь в будущем каких-либо некромантских экспертиз, но глава крематория, мрачный атер Датинич, категорически отказал, обосновав отказ тем, что в соответствии с межземельными нормами права, за соблюдение которых атер Стефанович больше всех и радел, в течение трёх лет с момента захоронения урны с прахом родственники умершего, как близкие, так и дальние, с соответствующими документами могут затребовать урну у крематория. И только по истечении трёх лет прах можно будет развеять. Кирстан ничего больше сделать не смог, чтобы не вызывать подозрения. Оставалось только ждать.

Сейчас, спустя три года со времени тех нереальных событий, урну можно затребовать. Но кому она нужна? Кому?

Тоска снова вгрызлась острыми зубами в сердце. Все родные мертвы, муж пропал без вести, а Джейсон не подавал никаких признаков, где его можно найти. Уже три года мы не могли напасть на след исчезнувших братьев Тубертонов. А больше у меня никого не осталось. Никого. Только тётя Кристина, подданная Марилии, но ей совсем не нужно знать, что я осталась жива. Это знание станет опасным для неё. И для меня тоже.

Глава 2

После того, как я дала Киру вынужденное обещание, я испытывала раздражение, но потом постаралась взять себя в руки и успокоиться. Мысленно, наверное, в тысячный раз я возблагодарила Святые небеса и Богиню за то, что у меня есть Кир. Этот мужчина столько сделал для меня, и делал до сих пор, что иногда становилось стыдно и совестно.

Помимо того, что он на совесть выполнял обязанности в межземельном комитете, он ещё всегда находил время для меня и поиска необходимой информации, от чего, наверное, страдала его семейная жизнь.

Повинуясь порыву, испытывая к нему огромную благодарность, я осторожно ладошкой погладила плечо друга.

— Кирстан, я сделаю всё, что посчитаешь нужным. А ты уже совсем измучился со своим комитетом и со мной, тебе нужно побольше отдыхать, — посочувствовала я. — Как поживает Стефания и твои сорванцы? Ты видел их в столице? — спросила с искренним интересом.

Кир ловко поймал мои пальчики, гладившие его по плечу, мягкие тёплые губы тут же их поцеловали и нехотя отпустили.

Я не раз просила Кира так не делать, но он проявлял поразительное упрямство, и мне думалось, что каждый раз он как будто убеждал сам себя, что это я рядом с ним и не кажусь ему.

— Стефа передавала тебе привет, — с хитринкой подмигнул друг. — Хотела приехать со мной в этот раз, но Рин заболел, она не смогла его оставить.

— С Рином что-то серьёзное?

— Обычная простуда, но Стефа, слава Богине, заботливая мать, — усмехнулся друг. —Представляешь, этот сорванец бегал по лужам босиком вместе с детьми слуг, — Кир рассмеялся. — Видела бы ты лицо Стефы, когда он объяснял ей, почему пришёл весь мокрый и грязный.

Я слабо улыбалась, слушая дальнейший рассказ друга о Рине. Я не видела его мальчишек, но представляла, какие они были проказники.

Сердце неприятно кольнуло от мысли, что у меня никогда не будет детей. Я постаралась тут же отрешиться от опасных переживаний и прислушаться к рассказу друга. Но внутренний холод уже запустил противные щупальца, которые стали расползаться по телу, заставляя мёрзнуть.

С женой Кира Стефанией я познакомилась полтора года назад при довольно двусмысленных обстоятельствах. Она ворвалась в поместье, не поленившись приехать в эту глушь, уверенная, что Кир здесь находится с любовницей, а нашла там меня и господина Стонича.

В тот памятный вечер я, учёный Стонич и Кирстан спокойно ужинали в малой столовой, когда неожиданно заявился начальник охраны поместья тир Занич, объяснив неожиданное появление тем, что перед воротами всадница, которая заявляет, что она хозяйка поместья, герцогиня Стефанович, и требует её пропустить. Кир тогда только как пару часов приехал в поместье после очень продолжительного отсутствия.

Удивлённый Кир ушёл с начальником охраны, а вернулся с женой. Стефания действительно приехала в эту дыру всего с двумя сопровождающими.

Когда, словно рассерженная фурия, она залетела в малую столовую, то тут же выхватила взглядом меня. Я с интересом наблюдала как ярость на женском лице сменяется искренним изумлением, а затем растерянностью.

Некоторое время герцогиня переводила недоверчивый взгляд с меня на учёного и обратно, а затем резко обернулась к невозмутимому Киру и шокированно произнесла то ли вопрос, то ли утверждение:

— Ты сказал правду и действительно отдал поместье учёным для исследований?!

— Господа, нас осчастливила визитом моя недоверчивая супруга, атера Стефания, герцогиня Стефанович, — несколько ядовито произнес сердитый Кирстан.

Так мы и познакомились. Меня представили как внучку учёного Стонича, которая болела наукой и являлась ассистенткой деда. Учёного Стонича Стефания, оказывается, уже знала, поэтому сразу и поверила в историю Кира.

Стефания оказалась очень яркой молодой женщиной. Она не была классической красавицей в полном понимании этого слова, наоборот, скорее, привлекала внимание милой неправильностью резких черт лица. А большие яркие голубые глаза с пушистыми ресницами и капризные идеальные губы вряд ли могли оставить кого-то равнодушным. Пышная грудь, тонкая талия и шикарные каштановые волосы дополняли её очаровательный облик. С Киром внешне они были очень гармоничной парой.

Поняв, что она ошиблась, и муж уезжает в дальнее поместье не к любовнице, как она думала, герцогиня притихла и весь ужин заискивающе поглядывала на Кирстана, который не скрывал, что рассержен.

Стефания пробыла в поместье несколько дней. По-моему, она полностью убедилась в том, что никакой опасности, как возможная соперница, я не представляю, и успокоилась. Со мной и учёным она общалась по-простому и дружелюбно, Киру же не давала покоя, и они часто уединялись.

Я была рада за них, ведь совесть всё время грызла меня за то, что Кир уделяет мне слишком много внимания. Здесь же вдали от детей и многочисленных обязанностей, у четы Стефановичей произошёл незапланированный «медовый месяц». Кирстан почему-то старался избегать меня, пока Стефания находилась в поместье.

После её отъезда Кир поведал, что ревнивый темперамент его жене достался от её отца оборотня, лаэрда Востока Берингии. И несколько неохотно рассказал историю их женитьбы, поддавшись моим настойчивым уговорам. До этого момента подробностей того, как он познакомился с женой, я не знала.

К сожалению, в их истории упоминался император Марилии, которого я ненавидела всей душой.

Глава 3

Кир вместе со мной решил заниматься фехтованием тростью, и теперь он переговаривался с мастером, рассказывая тому об отработке упражнений и собственных недочётах. Клинком он до этого владел, поэтому другу было намного легче, чем мне, а наши тренировочные программы отличались.

Моя тренировочная программа обычно зависела от многих обстоятельств: вчерашних успехов, настроения тренера, моего настроя, самочувствия, присутствия Кирстана, который, когда находился в поместье, всегда вместо мастера становился моим противником.

Поэтому, встретившись со мной утром и внимательно осмотрев меня и расспросив о самочувствии, мастер Дулье составлял тренировочную программу на каждый день.

Только одно упражнение я выполняла до сих пор ежедневно, независимо от дальнейшей программы, — «держание трости».

— Это первое упражнение, в котором ученик должен практиковаться постоянно, — говорил мастер Дулье. – Представьте, госпожа Анна, что трость — это — маленькая птичка, которую держат в кисти. Если сдавите сильно – задушите, если не прижмете достаточно – улетит. Вы должны найти золотую середину.

Эти слова мастера прекрасно определяли трудное искусство «держания трости», а для моих ранее переломанных рук это стало вдвойне трудной задачей. Поэтому сначала казалось, что она совершенно не выполнима для меня.

Если бы я осталась по характеру такой же, как раньше, до войны, то, скорее всего, бросила бы это трудновыполнимое для женщины дело.

Но не сейчас.

Сейчас я со стиснутыми зубами, не обращая внимания на боль в суставах и мышцах, бесконечно повторяла необходимые движения, мучая кисть и запястье. Мази и эликсиры «деда», специально сшитое для меня тренировочное трико, которое держало тело словно в корсете, также помогали держаться и не впадать в депрессию.

— Оружие должно иметь контролируемую свободу, — терпеливо учил мастер Дулье, снова и снова показывая мне «держание трости». – Рука и кисть дают трости импульс, и она действует уже подчиняясь своей инерции. Кисть закрывается и приоткрывается для направления трости по траектории или приноравливается к её движению. Не нужно сдерживать трость, госпожа Анна, не стискивайте, нужно научиться ею балансировать.

И каждый день я училась балансировать тростью. Сжимала зубы и училась. Брала трость ладонью, как показывал мастер, кончики четырех пальцев размещая на одной стороне рукояти трости, а большой палец с другой. Старалась держать оружие кончиками пальцев прочно, но не стискивать, чтобы захват позволял производить гармоничные движения.

Но снова и снова получалось только стискивание несчастной рукояти трости, потому что сросшиеся после переломов конечности стали непослушными и деревянными, и, соответственно, как следствие, совершенно нелепые взмахи тростью. Или она сразу вылетала из моей кисти, если я слишком слабо сжимала рукоять. В отчаянии я топала ногами и отшвыривала от себя тренировочную трость, если она сама до этого не успела вылететь у меня из рук.

Но мастер Дулье обладал огромным терпением, и изо дня в день мы вновь и вновь повторяли элементарное на первый взгляд упражнение, которое более-менее я научилась выполнять только через несколько месяцев.

Если после, в какой-либо из дней, «держание трости» выходило неважно, то и вся тренировка могла пройти из рук вон плохо. Если же упражнение получалось идеально, то и всё остальное шло превосходно.

Позже мы стали отрабатывать различные виды мулине — самые основополагающие и зрелищные движения трости, которые хорошо помогали как в защите, так и в атаке, и представляли собой описываемые тростью около тела окружности.

Сначала долгое время я отрабатывала только вертикальные или только горизонтальные мулине.

Далее начинались усложненные тренировки различного характера.

Мы могли отрабатывать передвижения и тогда мастер командовал:

— Движение вперед. Назад. Обратная стойка на месте. Выпад. Правая боевая позиция. Движение вперед. Вольтижировка. Обратная стойка на месте. Левая боевая позиция, — и так он мог говорить до бесконечности, пока я уже на автомате, полностью отключившись от реальности, не начинала выполнять команды, не обращая внимания на изувеченную ногу, из-за которой хромала.

— У вас вырабатывается собственный стиль фехтования, госпожа Анна. Я такого раньше не видел, — невозмутимо заметил как-то мастер и беспардонно добавил: — Назовём его «стиль хромой хищницы».

Я хладнокровно отреагировала тогда на это определение, сделала выпад в желании уколоть мастера кончиком трости побольней, но он, как и всегда, ловко отбил выпад.

Позже я подумала, что мастер точно охарактеризовал мою технику. Я действительно сильно хромала на правую ногу, а занималась зачастую со злостью и агрессией, наверное, напоминая ему опасного хищного зверя. Просто, чтобы не сломаться и терпеть боль, я постоянно представляла перед собой лица врагов, и уже со странным болезненным удовольствием делала выпады и сложнейшую вольтижировку. Самое сложное движение тогда уже не казалось невыполнимым.

Таким и была эта самая вольтижировка, при выполнении которой нужно соединять передвижения всё ещё неуклюжего тела с уходами, позволяющими фехтовать тростью или клинком. Для моего деревянного тела это становилось целым испытанием на выносливость.

Как-то я подслушала, как мастер Дулье с удивлением признавался Киру:

Глава 4

Кир медленно повернулся и недоверчиво уставился на проекцию документа, светящуюся передо мной. Перевёл взгляд на меня, уставившуюся на него огромными ошеломленными глазами.

— Ты что-то нашла? — с сомнением поинтересовался он.

Я прокашлялась, налила воды в стакан из стоящего на столе графина, сделала несколько глотков и, набрав побольше воздуха в лёгкие, сиплым взволнованным голосом произнесла:

— Один из охранников, дежуривших в тот день в тюрьме для военнопленных, указал в показаниях, что видел... — спазм вновь сжал горло, и остальные слова я буквально вытолкнула из себя: — Видел огромного белого барса в коридорах тюрьмы, — медленно и с трудом закончила я.

— Бред, правда? — устало усмехнулся Кир, вновь затянувшись сигаретой и расслабляясь. — Наверное, этот охранник чем-то обкурился перед вахтой, — лениво добавил он, но заметив, как меняется выражение моего лица, подавился сигаретным дымом.

— Что с тобой? Тебе плохо? — тут же взволнованно спросил, подавшись ко мне.

— Он не обкурился Кир! — прошептала я восторженно и взмахнула неопределенно рукой.

По позвоночнику прошёл неприятный холодок, дрожь волнения охватила всё тело. Эмоции переполняли меня.

— Белый барс! Ну, конечно же, белый барс, чтоб его демоны сожрали! Проклятый небесами барс! — с воодушевлением вскричала я. — Хотя, что я говорю! — я громко рассмеялась, радостно прижимая к себе кристалл. — Благословенный Богиней барс! Теперь понятно! — я вновь рассмеялась, все ещё не до конца веря в свою удачу.

— Анна, да что с тобой?! — Кир уже подошёл, вытащил меня из-за стола, за которым я работала, мягко схватил за плечи, легонько встряхнул и встревоженно вгляделся в мои безумные глаза, горящие радостью. — Этому охраннику точно все показалось. Я читал его показания и помню их. Кроме него никто больше не видел в стенах тюрьмы никакого белого барса, — серьёзно проговорил Кир. — Ни один человек в тюрьме, слышишь меня? Ни как он входил, ни как выходил, никакого магического фона, понимаешь? Все возможные свидетели были тщательно допрошены менталистами, потому что генерал Мирадович был страшно зол из-за загадочного исчезновения твоего мужа.

— Кир, это ты пока ничего не понимаешь! — совершенно счастливая пробормотала я и в порыве чувств крепко обняла подошедшего друга. — Охранник говорит, что натолкнулся на барса в коридоре, тот был огромный и рычал на него, он попытался с помощью магии огня, которой владел в совершенстве, расправиться с ним, но, как только он произвёл первый огненный шар, барс напал на него, и больше он ничего не помнит. Когда пришёл в себя, то оказался цел и невредим, а барса и след простыл.

— Вот видишь, это бред! — сказал Кир. — Если бы барс напал на него, то от него ничего бы не осталось! Он бы разорвал его на куски!

— Значит, он пощадил его, Кир! Наверное, чтобы запутать следы, — сделала я вывод.

— Да причём здесь вообще этот барс, объясни?! — растерялся от моей настойчивости Кир. — Допустим, что он там был, но только допустим. И что? Я читал данное упоминание про барса, но не придал ему значение, полностью уверенный в галлюцинации охранника.

— Почему ты не придал значение? — с упрёком спросила я. — Разве оборотни — это фантом? Кир, это он спас Кристофа! — уверенно произнесла я, твёрдым взглядом смотря на друга снизу вверх. —Он! Этот наглый, спесивый и высокомерный тип! Он приходил спасти Криса! Потому что у них связь между собой, я вспомнила! — с облегченным выдохом я с размаху уселась обратно в кресло, впервые за три года почувствовав, что тиски страха и тревоги за Криса на моем измученном сердце немного разжались. — Не могу поверить, что мы нашли отгадку!

— Кто спас? — ничего не понимал Кир. — Да объясни же!

— Райан МакЭнор, — медленно и уверенно проговорила я. — Да, этот МакЭнор не мог не спасти его, если понял, что Крис в беде!

— Кто? — опешил Кир, который смотрел на меня, как на сумасшедшую. — Сын лаэрда Севера Берингии?При чем здесь он?

— Да! — счастливо прошептала я и даже зажмурилась, прислушиваясь к себе, к своим ощущениям. Надежда тёплой горошиной зародилась в замерзшем и страдающем долгие годы сердце. — Святые небеса, пусть так и будет!

— Анна, каким образом он мог спасти его? — спросил Кир, нависая надо мной горой. — Это просто бред охранника, — не хотел он верить.

— Райан МакЭнор очень близкий друг Кристофа! Названный брат! Он же оборотень и белый барс! Он каким-то чудом узнал обо всем и спас Криса! Понимаешь?! — я почти кричала, настолько была возбуждена найденной информацией.

Кирстан недоверчиво смотрел на меня.

— Анна, но больше его никто не видел, и как бы он провернул это?

— Значит, как-то провернул. Мне наплевать, как он это сделал. Главное, что он спас его! — воскликнула я с энтузиазмом и, забывшись, резко поднялась, не в силах уже сидеть от переполнявшего возбуждения.

От резкого движения ногу сразу схватила судорога, я невольно застонала, скривившись от боли, и упала прямо Кирстану в объятия.

— О-о-о, демоны заберите мою душу! — простонала я, стискивая зубы. — Грёбаная нога! Чтоб ты отвалилась к проклятым демонам! Как ты мне опротивела!

— Лорианна! — шокированно пробормотал друг.

Он прижал меня к себе, затем, словно пушинку, легко поднял на руки и осторожно усадил к себе на колени. Покачал с укоризной головой, недоверчиво рассматривая меня.

Глава 5

Некоторое время я, совершенно потрясённая, переваривала полученную информацию.

Дико и современно одновременно. Турниры и выборы. Бой до смерти и ярмарки.

Голова пошла кругом.

— Ничего себе традиции, — пробормотала я. — Почему тогда назвали «война»? — от последнего слова меня передернуло от отвращения.

— С древности пошло. Раньше действительно разворачивались целые кровавые баталии по захвату трона, от которых страдали и женщины, и дети. Кланы уничтожали друг друга. Но один из императоров Берингии, кстати, глава клана белых барсов, ввёл этот обычай на турниры, который тоже не сразу прижился, но потом оборотни поняли его выгоду.

Я задумалась над тем, сколько же может продлиться эта «внутренняя война», которая задерживает мою встречу с Крисом.

— Выпей воды, ты очень бледная, — Кир протянул мне стакан с водой.

Я отпила пару глотков и вновь посмотрела на друга. Мои глаза вновь вспыхнули надеждой.

— Кир, я уверена, что это всё же МакЭнор вытащил Криса из тюрьмы. Непонятным пока способом, но это он спас его. Ведь Крис жив. Моя вязь не почернела до сих пор. Пожалуйста, поверь, что это возможно!

— Давно я не видел тебя такой воодушевлённой, —грустно улыбнулся Кир. — И глаза так сверкают... и голос такой… живой.

Он встал с кресла и подошёл к окну. Что-то определённо снова мучило его.

— Очень не хотелось тебя расстраивать, но... — Кир обернулся с решительным видом.

— Но? — вопросительно посмотрела я на него, сразу насторожившись.

— Я узнавал у жрецов главного храма Марилии, возраст которых уже больше двух сотен лет, что означает серая вязь на запястьях твоих рук. И пора тебе тоже узнать, раз ты собралась в Берингию, — мягко продолжил он.

— И что она означает? — невольно поёжилась я в предчувствии чего-то такого, что мне точно не понравится.

— Жрецы сказали, что серая вязь появляется очень-очень редко и означает, что в старом теле твоего партнёра живет новая душа.

— Это как? — тихо прошептала я.

— Я не знаю точно, но примерно представляю. Собрал информацию о некоторых древних обрядах. А ты уверена, что всё-таки хочешь найти своего мужа?

Я кивнула — да, уверена.

— Если он жив, то твой муж уже наверняка не прежний Кристоф Тубертон. Об этом говорит серая вязь. В каком состоянии ты его найдёшь, неизвестно. Скорее всего, это уже не твой муж, совсем не тот человек, которого ты знала и любила.

Некоторое время я изучающе смотрела на Кира.

Он стоял у окна, очень красивый, в идеальном костюме, в дорогих туфлях, с аккуратной прической, с чисто выбритым лицом. Немного уставший, но очень холёный и ухоженный. Принц Марилии, который каким-то чудесным образом проникся ко мне и стал настоящим другом. Сейчас он стоял нахмуренный и обеспокоенный, потому что волновался и переживал за меня.

И перед моим мысленным взором встал другой образ. Образ Криса. Не того Криса, который тоже мог быть холёным и ухоженным, а того, который снился ночами, заставлял плакать и звать его. Криса с избитым окровавленным измученным лицом, в разорванной одежде, с всклокоченными грязными волосами, со связанными руками.

Кир не понимал, что я не успокоюсь, пока не найду Криса и не пойму, что у него всё хорошо, что никто не издевается над ним и не мучает больше. И не важно, каким он стал.

— Кир, я устала постоянно мучиться от неизвестности. Конечно, я уверена, что хочу найти его, — твёрдо ответила я. — А как бы ты поступил на моем месте, Кир? Мне кажется, что ты против того, чтобы я искала Криса, — невольно враждебно произнесла я и встала с желанием снова покинуть кабинет, хлопнув дверью так, чтоб этот упрямец оглох.

— Я против этого сумасшествия! — не сдержал своих эмоций Кир. — Я стараюсь уберечь тебя, я очень боюсь за тебя! А ты так и норовишь найти себе приключения! Я считаю, что пора забыть уже прошлое и жить настоящим!

В комнате наступило тягостное молчание.

И как мне понять его?! После стольких лет бесполезных поисков мы, наконец, напали на след, а Кир говорит, что надо забыть прошлое.

Что с ним такое?

— За три прошедших года со дня твоей якобы смерти только один человек, пусть и незаконно, интересовался данными о военнопленных тангрийцах, в частности, твоими данными. Его звали Грегори Мэшам, — тихим серьёзным голосом произнёс вдруг Кир.

Похоже, что сегодня вечер откровений. Три года я не слышала ничего нового, и вот теперь Кир решил рассказать обо всём: и о значении серой вязи на моих запястьях, и о том, что какой-то Мэшам искал обо мне информацию.

Я не сводила удивленных глаз с друга и слушала его странный рассказ о человеке, которому понадобились мои данные заключённой.

— Мэшам переоделся в форму солдата Марилии и проник в архив марилийского военного министерства, нашёл там списки всех пленных тангрийцев, среди которых была и твоя карточка. Он выкрал несколько карточек, в том числе и твою, устроил погром в архиве, разнёс полздания, убил десять солдат, которые пытались его схватить, и сбежал. Позже он же забрался на территорию военного госпиталя в бывшей Тангрии, того, где раньше находилась ты, в колумбарий крематория. И когда он добрался до твоей урны, вернее до твоей мемориальной плиты, его схватили охранники. Только потому, что он не сопротивлялся. В протоколах допросов тех солдат, которые его схватили, говорилось, что он был сильно потрясен чем-то и совсем не сопротивлялся. Он находился в шоковом состоянии. В итоге его арестовали, осудили и посадили в тюрьму. Продержав в тюрьме три месяца, его отправили на рудники, добывать христолин. Всё, больше никто не интересовался списками пленных тангрийцев. Никто тебя не искал. Твой муж тебя не искал, Анна.