Мы – драконы

Глава 4

– Ты уверен, Рас? – король задумчиво рассматривал лежащие перед ним записи. Рассел проделал огромную работу, и теперь его светлость сам поражался, как это он раньше ничего такого не замечал.

– Посмотрите сами, мой король, – уклончиво ответил тот, поправляя бумаги, – я не могу утверждать, я лишь предполагаю. Мне показалась странной такая закономерность, и я решил проверить. Пока что все сходится.

Его светлость нахмурился. Рассел Северин, новый королевский девин, был на своей должности всего год, но мог дать фору самым заслуженным врачевателям. Его привел себе на замену старый Ингар, Рас попал к нему в услужение без малого пятнадцать лет назад.

Откуда он пришел, где его семья, молодой человек рассказать не мог, поскольку, по утверждению самого Рассела, он потерял память, но Ингар столько повидал таких, беспамятных, на своем веку, что сначала не поверил. Молодой, с телом воина, юноша не казался больным, лишь в темных волосах пролегала широкая полоска седины.

Ингар проверял парня и так, и эдак, и в конце концов, убедившись в его правдивости, взял в дом. Незаметно для себя самого он начал привлекать его к врачевательной деятельности, и, к своему безграничному удивлению, стал замечать, как легко даются парню любые знания, а о практике и говорить нечего, у молодого Рассела Северина явно имелись врожденные способности к ремеслу врачевания. Видать, силен был в мальчишке первородный огонь.

Ингар догадывался, что это и могло послужить причиной событий, по которым Рас – да и не Рас он был вовсе, он и не скрывал – оказался без роду и без памяти, но поскольку никого похожего в Андалурсии пропавшим объявлено не было, Ингар справедливо рассудил: коль уж на родине не оценили дар парня, так пусть и кусают теперь себе локти, а Герона только выиграет от такого приобретения.

Выигрывал, конечно же, очень долго, собственно, сам Ингар, Рассел работал на него, а заслуги присваивал себе старый девин. Но парень был не в претензии, и Ингар с лихвой отблагодарил его, предоставив в пользование самую обширную в королевстве библиотеку и щедро делясь всеми знаниями, которыми обладал сам. Детей у него не было, так что само собой подразумевалось, что преемником, а там и наследником, он назначит Северина.

Сагидар терялся в догадках, как старый пройдоха умудрялся прятать такой талант целых пятнадцать лет и лишь когда собрался на покой, представил его королю, как своего помощника, и рекомендовал на должность королевского девина.

С первых дней новый врачеватель проявил себя с самой лучшей стороны, и спустя несколько месяцев его светлость сам себе дивился, недоумевая, как он мог без него обходиться. Рас заинтересовался травницей Тоной Верон, лично нанес ей несколько визитов, и вот теперь перед королем лежали результаты кропотливой работы пытливого ума девина Северина.

– Я обратил внимание, что записи ведутся двумя разными почерками и решил, что их записывают по очереди мать и дочь. Логично предположить, что кто ведет прием, тот и делает запись. Конечно, дочка может помогать матери, но вряд ли мать будет в подручных у дочери. И вот перед вами результат моих исследований, ваша светлость, если у матери исцеление получал каждый третий, то у дочери… – он ловко выудил нужный лист и положил перед королем.

– Как это понимать? – Сагидар поднял на Рассела неверящий взгляд.

– А так, что излечивались все, ваша светлость, все без исключения.

Король подпер руками подбородок и снова задумался. Малютка Ив, неужели они и правда были так слепы? А ведь похоже на правду. Магией там и не пахло, значит…

– Иллама, Рас. Ты должен проверить ее на илламу.

– Да, ваша светлость, только первородный огонь может давать такой эффект.

– Не говори пока никому, – Сагидар встал из-за стола и прошелся по кабинету, – девочке на днях исполнится шестнадцать, она должна пройти обряд сияния. Я отправлю за ней Эйнара, они были очень дружны в детстве, правда, сын вот уже лет пять туда носа не кажет. Пусть он пригласит ее во дворец, мы проведем обряд здесь. Ты его и проведешь.

– Вы хотите, чтобы принц призвал ее в качестве своей избранницы? – удивленно переспросил Рассел.

– Да. А что такого, Рас? Мы можем призвать их хоть сотню, это же не значит, что все они станут невестами принца. Пока что мы проведем обряд, а ты определишь силу илламы, все как обычно. Мы можем ошибаться, и в девочке илламы либо нет, либо ее немного. Тогда никто не в обиде, а просто так явиться к ним с изысканиями будет невежливо, мне не хотелось бы ранить сенору Тону недоверием, особенно сейчас, когда она лишилась мужа. Да и амир к ней благоволит, это всем известно.

Вообще-то амир Болигард благоволил к не меньше, чем двум десяткам женщин, по крайней мере, о стольких было известно Сагидару. Но к сеноре Тоне у того было особое отношение с тех пор, как она вернула ему зрение, и амир никогда не позволял себе в отношении нее ничего лишнего.

После того чудесного исцеления Эррегор вознамерился забрать сенору с собой и даже уже организовал переезд семейства Верон, как вдруг воспротивилась Ивейна. Она наотрез отказалась уезжать без своих орланов, а орланы прятались в лесу, лишь только амир ступал на порог, и никакая сила не могла вернуть их в дом.

Да и Абидал проявил неслыханную твердость, отказавшись переезжать, и Тона сдалась. Теперь они и вовсе остались вдвоем после того, как на охоте на Абидала Верона напал дикий турон и порвал его в клочья. Охотники не донесли его дома, Аб скончался, не успев проститься ни с женой, ни с дочерью.

– Даже если иллама Ивейны сильна, Эйнар не обязан ее выбирать, я не могу заставлять сына, – Сагидар подошел к окну и заложил руки за спину. – Нам просто нужен повод определиться с Ивейной, не разглашая причину, и удобнее всего это будет сделать во дворце. Мне всегда нравилась эта девочка, жаль, что она так некрасива, – король вздохнул и уставился в окно. – Хотя, я давно ее не видел, может, повзрослев, она стала хоть немного привлекательнее? Подростком она, признаться, была ужасна.

Девин Северин скорбно поджал губы и жалостливо покачал головой. Что ж, какой бы ни была Ивейна, Сагидар должен убедиться в правдивости его изысканий, и, если выяснится, что девочка и правда так сильна, она просто обязана занять достойное положение при дворе либо в качестве девины, либо магистрессы, но никак не торчать в этом забытом Небесным Богом селении.

– И ты вызвал меня специально для того, чтобы я тащился с тобой в эту глушь поздравить с днем рождения твою младенческую привязанность? Эйнар, у тебя совесть отсутствует даже в самом зачаточном состоянии, – светловолосый молодой человек с безупречной осанкой сидел на столе, свесив ногу, а напротив него развалился в кресле наследный принц Героны, и на лице его блуждало выражение той безграничной скуки и вселенской печали, которое присуще юнцам, годам с семнадцати считающим себя познавшими жизнь умудренными мужами и не ждущим от нее ничего более захватывающего и исключительного. Как правило, прозрение наступает в период от двадцати до двадцати пяти, не зря в Андалурсии совершеннолетними юноши считаются с двадцати двух лет.

Им обоим как раз только исполнилось по двадцать – Дастиан, воспитанник и наследник амира Болигарда, сын его родной сестры, был всего лишь на четыре месяца старше геронского принца, – потому принцу такое выражение лица было более чем простительно.

Оба молодых человека были слишком изящны для драконов, хотя уже сейчас через тонкий шелк сорочек угадывались широкие торсы и крепкие мускулистые руки. До совершеннолетия оставалось целых два года, до этого возраста, как им с детства вбивали в головы, не следует бездумно расходовать илламу, поскольку нет постоянного источника ее пополнения. Потому полагается воздержаться от частых полетов и обращаться по случаю крайней нужды, а без них откуда взяться мышцам и рельефу?

– Какой привязанности, Дастиан? Я вообще не понимаю, с чего отцу приспичило меня за ней отправлять, а еще и объявлять ее своей избранницей. Чушь какая. Это же Ив! Да, мы в детстве играли, с ней было весело, но, когда я видел ее в последний раз, она все время молчала, жутко краснела, и я там чуть от скуки не умер. Я уже пять лет отправляю ей подарки к дню рождения, а она меня в ответ благодарит. Все. Я даже не знаю, что ей отсылают от моего имени, – наследник вздохнул и зевнул.

– Мой дядя отзывается о ней очень тепло, – задумчиво проговорил Дастиан и переменил позу.

– Отец тоже, – ворчливо поддержал его Эйнар, – вот пусть сами и возятся с Ив. Что скажет Амарилия, когда узнает, кого я пригласил в замок на обряд сияния? А Тальяна?

– Ты будущий король. Ты волен приглашать кого угодно, – возразил светловолосый Дастиан.

– Ладно, вызвал я тебя вовсе не для того, чтоб пожаловаться, – принц таинственно оглянулся, – и конечно же не для того, чтобы мы тряслись туда на моравах. Нам они понадобятся только до окраины столицы.

– Ты предлагаешь дальше лететь самим? – брови Дастиана взлетели и застыли дугой. – А куда мы потом денем моравов?

– С нами полетит Рассел Северин, отцовский девин. Мы оставим ему их и одежду.

– А он не расскажет его светлости? Мы растратим илламу, и дядя потом еще с год будет зудеть и вспоминать мне этот полет!

– А разве я говорил, что в Героне нехватка желающих совершенно безвозмездно поделиться илламой с двумя привлекательными молодыми людьми, еще в придачу и принцами? Мне ли тебя учить? – Эйнар откинулся на спинку кресла и рассмеялся. – А насчет дяди, неужто ты забыл, как в прошлый ваш приезд королевские девины с ног падали, сутками заваривая зелье от зачатия и ведрами таская его в покои нашего амира? И разве кто-то видел тогда во дворце амиру Алентайну? Я вообще убежден, что эти сказки про магический брачный обряд придуманы исключительно для того, чтобы испортить жизнь молодым драконам. Это просто пережиток какой-то, ну правда, Дастиан! Ну, скажи, по совести, какая к тьме разница, брать илламу от жены или просто от доброй щедрой женщины?

– Да, дядя у меня любвеобильный, – тут пришла очередь смеяться Дастиану, а затем уже добавить серьезнее: – Хорошо, уговорил, летим. А насчет обряда я с тобой не согласен, друг, что-то есть в этом, как ты говоришь, пережитке. Посмотри на своих родителей. А когда была жива амира Миррель, я точно знаю, что дядя в сторону других женщин и не взглянул ни разу.

– Вот и расспросим по дороге девина Северина, он у нас лучший ведающий по илламе, – Эйнар вскочил с кресла и, потянув за собой Дастиана, направился к двери, – а пока пойдем, у меня есть один адресок, – он хитро подмигнул приятелю, – там нам точно никто не откажет в хорошей порции первородного огня!

– Нет, ты мне все же объясни, почему? – геронский принц тряхнул темными прядями и сжал в руках поводья. – Почему я обязательно должен жениться, когда мне исполнится двадцать два года? И что это за возраст такой особенный?

– Это возраст, с которого юноши вроде вашего высокородия и его высочества в Андалурсии считаются совершеннолетними, – невозмутимо ответил девин.

– А почему именно двадцать два? Почему не двадцать, к примеру?

– Предполагается, что к двадцати двум годам у горячих юношей вроде вашего высокородия и его высочества появляются хоть какие-то… – Рассел определенно хотел сказать «мозги», но сдержался, причем, с явной неохотой, – предпосылки для адекватного восприятия действительности. Те непримиримые противоречия, которые возникают между вашим внутренним миром, внешними реалиями и вашим организмом, становятся, хм… скажем, не такими непримиримыми.

Эйнар дернул поводья и подозрительно уставился на Рассела так, что даже его морав остановился. У него появилась необъяснимая уверенность, что девин над ними издевается, но тот погонял своего морава все с тем же невозмутимым видом, и Эйнар припустил следом.

– Хорошо, – не сдавался он, – а женитьба тут при чем?

– Брачный обряд, проводимый в храме Небесного Бога, устанавливает между брачующимися прочную невидимую связь, так что ваша жена сможет передать вам илламу даже будучи на другом конце Андалурсии.

– А я всегда считал, что иллама передается только через… то самое, ну, вы понимаете, – неожиданно смутился принц, а затем упрямо продолжил, – мы ведь можем получать ее от других женщин, не только от супруги!

Девин смерил его сочувствующим взглядом и снова устремил взор вдаль.

– У вас весьма искаженные и примитивные знания об илламе, ваше высокородие. Первородный огонь во всей полноте переходит от одного супруга к другому только в освященном Небом брачном союзе. Через «то самое» в полной мере передаются, как правило, лишь венерические болезни, так что от других женщин вы илламы можете и не дождаться, а вот лихоманку красного жезла получите гарантированно. Ну, или свербянку Морта, – подумав, добавил он и тут же заверил покрасневшего наследника Астурийского, – не беспокойтесь, ваше высокородие, я вас в любом случае вылечу.

– Как вышло, что вы специализируетесь буквально в любой сфере врачевания, мэтр Северин, – решил вступиться за друга Дастиан, – даже в такой щекотливой, как эта?

– Я девин, моя обязанность лечить людей, – пожал плечами Рас, – для меня все человеческие органы одинаковы. Если орган болен, его нужно либо лечить, либо удалять. А если бы вы, ваше высочество, проработали в нашем городе помощником мэтра Ингара столько, сколько я, вы бы сами стали ходячей энциклопедией по венерическим хворям.

Принцы умолкли и больше не поднимали тему илламы и непотребных болячек до самой окраины. Выбравшись за пределы столицы, юноши спешились и принялись стаскивать с себя одежду. Рас связал ее в узлы и привесил к седлу своего морава, зажал его спину коленями, а двух остальных моравов придержал за поводья. Принцы легко взлетели в седла.

– Вперед, Дастиан, наконец-то мы снова полетаем! – не мог сдержать восторга Эйнар и присвистнул, пришпорив своего морава. Рас лишь усмехнулся.

Возможно, ему не стоило поддерживать эти мальчишеские шалости, но зная, где и как провели полночи оба наследника, опытный девин не видел никакого ущерба от обращения. В них обоих бушевал такой огонь, что оставалось загадкой, почему это буйство не находило выхода через огненное дыхание.

Рас давно бился над этим вопросом, а ответ так и не находился. Может, потому драконы перестали быть Огнедышащими, что слишком вольно и неразборчиво восполняли растраченные запасы, как вот эти двое молодых, горячих мальчишек? Первородный огонь как кровь, если в здоровый организм влить дурную кровь, он непременно сделается больным, но как это доказать, Рас пока не знал.

Они мчались по небу, юноши поднялись на ноги и выпрямились, балансируя руками. Рассел Северин затаил дыхание, крепче сжимая поводья. Обращение драконов само по себе захватывающее зрелище, а когда это происходит в небе, да еще в полете, это просто восхитительно.

– Давай, на раз-два-три, – повернулся Эйнар к принцу, его глаза горели от восторга. Дастиан азартно кивнул и начал счет.

– Три! – они оба подпрыгнули в кульбите и полетели вниз, широко распластав руки, но тут же их тела несколько раз провернулись вокруг своей оси, плечи расправились, спины выгнулись, из глоток вырвался угрожающий рык.

Рас дернул поводья, успокаивая обезумевших от страха моравов, а над ними высоко в небе уже парили два молодых дракона, и Северин, прищурившись, признавал, что ничего прекраснее в своей жизни он не видел.