Мятежник

Автор: Кристина Дуглас

МЯТЕЖНИК

Серия: Падшие. Книга 4

Переводчик:_Kirochka_

Редактор: svetik99, Gosha_77

Переведено для группы https://vk.com/booksource.translations

При копировании просим Вас указывать ссылку на наш сайт!

Пожалуйста, уважайте чужой труд.

ГЛАВА 01

Я ЧУВСТВОВАЛА, КАК ЭТО ПОГЛОЩАЕТ МЕНЯ, и лежала неподвижно, застыв от ужаса. Не сейчас. Только не снова. Я начала бороться с этим, сопротивляться, запутанные простыни сковывали моё тело, и я оказалась на твёрдом каменном полу, когда бледный туман заполнил маленькие пределы, моё сердце сжалось от страха. Может быть, это Томас?

Дорогой Томас, умерший семь долгих лет назад, который вернулся, чтобы сделать мне ещё одно нежелательное предупреждение? Он всегда наблюдал за мной слишком пристально, он всё ещё так делает?

Я слышала тихое хныканье и знала, что оно исходит от меня. Нет, это был не мой покойный муж. Это был не более чем туман, который всегда окутывал Шеол, защищая его от обычного мира. Как и в Томасе, в нём не было злобы, но он вызывал видения, которые мучили меня. Я свернулась калачиком в углу на полу, обхватив руками ноги и уткнувшись лицом в колени.

Не то чтобы это могло остановить видения. Ничего не сможет. Я не могла контролировать их, не могла понять их, месяцы могли пройти без видений, а потом они ударяли, и я падала на колени, рыдая, скрывая свою слабость от других.

Я никогда ничего не говорила. Жизнь в мире падших ангелов никогда не была лёгкой для смертных, особенно для тех, кто потерял свою пару. Если бы они имели хоть малейшее представление о боли, которую причиняли мне мои видения, они бы захотели помочь, а я не могла вынести даже мысли об этом. Независимо от того, принимала я их или нет, видения приходили, и лучший способ пройти через них — сохранить их в тайне. В противном случае возникало слишком много вопросов, слишком много требований ясности, которая была невыносимо недостижима. Мне нужна была тишина, чтобы разобраться в кусочках, которые приходили ко мне, как осколки стекла, пронзая моё разбитое сердце.

Я съёжилась в темноте, как жалкая трусиха, презирая себя, пытаясь успокоить своё бешено колотящееся сердце. Я покрылась холодным потом, хотя в комнате было тепло, и заставила себя дышать медленно, успокаивающе. Позволила видению принять форму.

Он приближался. Тёмный человек, который принесёт разрушение и уничтожение. Его имя ясно звучало в моей голове уже несколько месяцев, но я ничего не сказала остальным. Я ничего не знала. Только его имя.

Каин.

И он шёл за мной.

Мне пора приготовиться. Я понятия не имела, сегодня или завтра, но скоро. Скоро он придёт, и всё превратится в хаос. Неудивительно, что я не сказала об этом Разиэлю.

Как у лидера Падших, у него было более чем достаточно проблем, и теперь, с поразительным чудом беременности его жены, у него не было времени беспокоиться о неясных видениях, которые могли ничего не значить. Никто не доверял моим снам, какими бы ненадёжными они ни были, и я не хотела совершать ещё одну ошибку, давая всем наполовину сформированные страхи, которые могли бы просто отвлечь их. Я решила подождать до тех пор, пока не узнаю больше о пророчестве, которое витало вокруг меня, как разъярённая хищная птица.

Ещё не время.

Конечно, мои страхи были абсурдны. Я знала это, но моё сердце всё ещё колотилось. Какое бедствие ожидало Падших? Какая катастрофа ожидала меня?

В иерархии Падших я была рудиментарным органом, ни ангелом, ни парой. Томас вырвал меня из хаоса моей человеческой жизни. Он сказал, что присматривал за мной.

Однажды я сказала ему, что он был довольно неэффективным ангелом-хранителем, учитывая первые семнадцать лет моей жизни, и он обиделся. У Томаса не было особого чувства юмора. Я была так молода, когда он принес меня сюда, но он дал мне любовь, безопасность и покой, которого я жаждала и никогда не знала, и в течение пяти лет я была счастлива.

А потом прорвался чудовищный Нефилим, и он умер, и начались видения.

Сначала я приветствовала эти видения. Они дали мне цель, роль в мире Падших. В то время как ангелы обладали различными способностями видеть будущее, ни один из них не был так хорош, как мои собственные несовершенные видения. Какими бы неполными и разочаровывающими они ни были, они дали мне причину остаться в Шеоле, которую я приветствовала, несмотря на боль.

Так почему же тёмный человек должен прийти за мной?

Следующее видение ударило меня, как нож, и я дёрнулась, застонав, в ужасе от этого. Это было грубое, смущающее видение сексуальной близости, которое заставило меня закрыть глаза, пытаясь отгородиться от него, но это не прекращалось. Я не хотела этого видеть, не хотела чувственной реакции, которая распространялась под моей кожей, как огонь, отравляющий Падших.

Но видения никогда не слушали. Закрыв глаза, я только усилила чёткость изображения, бегство не поможет. Я свернулась калачиком и терпела, пока пара двигалась на кровати, и я могла видеть лицо мужчины, ангельски красивое, дьявольски порочное, когда он медленно входил в женщину под ним. Она смотрела ему в лицо, и он ублажал моё тело. Марта попыталась пошевелиться, но её руки были связаны над головой. Не было никакого принуждения, это была сексуальная игра, и я зачарованно наблюдала за ней. Я хотела что-то сказать, чтобы ослабить силу сна, но всё, что я могла услышать, был стон, вырвавшийся из моего горла. Звук, который я издала, когда видения пронзили меня, боль, разрывающая меня. Боль, смешанная с глубоким, запретным удовольствием.

Всё исчезло. Только я потянулась к сексуальному экстазу под тёмным ангелом, как в следующее мгновение я была одна в своей комнате, съёжившись и дрожа на жёстком полу, раннее утреннее солнце проникало в комнату из сада за окном.

Я сделала глубокий вдох. Туман исчез вместе с видением, оставив меня незавершённой, моё тело всё ещё покалывало от возбуждения. Я не узнала ничего нового, ничего полезного. Только то, что тёмный ангел приближается.

За мной.

Что было абсурдно. Я была наименее важным из обитателей Шеола, я никому не была нужна. Я поднялась на ноги, опираясь на стену, чтобы не упасть, и поправила постельное бельё, прежде чем направиться в маленькую, утилитарную ванную. Горячий душ помог, сняв часть напряжения с моих мышц, бьющихся о мою странно чувствительную кожу. Я покачала головой, вытирая влагу с зеркала, и бесстрастно посмотрела на себя.

Связанные пары Падших старели иначе, чем в человеческом мире, который они покинули. Мне было тридцать, и из-за странных законов Шеола я выглядела на десять лет моложе. Я дожила бы до столетней отметки и намного дольше, если бы насилие, присущее жизни Падших, не убило меня. Я выглядела нормальной, спокойной, мои раздражающе вьющиеся каштановые волосы обрамляли моё узкое лицо, мои изменчивые глаза сегодня были прохладного цвета морской волны. Другие говорили, что я немного похожа на фею, называли меня ребёнком. Говорили по-доброму, но я ненавидела это. Я хотела выглядеть спокойной и солидной, а не озорной. Я прикусила губу во время видения, хотя и не могла вспомнить, когда именно, и мой рот выглядел так, словно меня ужалила пчела. Как будто меня тщательно, безжалостно целовали. Если бы кто-нибудь посмотрел на меня, он бы никогда не узнал, что я провела последний час, охваченная болью. Завёрнутая в секс.

С другой стороны, никто не смотрел на меня слишком пристально. В Шеоле, как и в человеческом мире, вдовы были невидимы. Мои сомнительные дары ценились, если не пользовались доверием, и меня приветствовали и заботились обо мне. Но, в конце концов, я ни с кем не была связана.

Зловещий раскат грома ворвался в мои мысли, желанное отвлечение. Я запустила пальцы в волосы и пошла одеваться, как вдруг гром раздался ещё громче.

Я услышала шипение молнии, за которым последовал грохот, от которого, казалось, содрогнулась земля, и жуткий синий свет пронзил мою комнату. Я замерла, внезапная паника наполнила меня. Я ждала слишком долго. Он приближался, и я должна была предупредить их.

Я не стала утруждать себя обувью, мчась по коридору, уворачиваясь от сонных обитателей, которые вышли из своих комнат, чтобы понаблюдать за бурей. Я должна была добраться до Разиэля как можно быстрее.

Я бросилась за угол, чуть не врезавшись в архангела Михаила, один взгляд его тёмных глаз, и я замедлила шаг. Паника никому не поможет.

— Где Разиэль?

Я сопротивлялась импульсу схватить его за рубашку и заставить ответить, когда ещё одна молния ударила вниз, сопровождаемая рёвом грома.

— На пляже, — коротко ответил он. — Там опасно, тебе следует подождать, пока не станет безопаснее. Если только… ты ничего об этом не знаешь?

Подозрение и раздражение прозвучали в его голосе, и я не могла его винить. Он уже стал жертвой моих полубезумных видений, и, хотя они принесли ему его жену Тори, он всё ещё держал обиду.

— Я не знаю, — сказала я полуправдиво. Потому что я не знала. Я могла только догадываться.

Люди выходили на пляж в самый разгар грозы, акт полного безумия. Мало что могло убить падших ангелов, обычно только другие неземные существа или открытое пламя, которое их отравляло. Но как насчёт яростной силы молнии? И что это сделает с жёнами людей, которые пойдут с ними в шторм?

— Это не может ждать, — сказала я.

Если это положит конец моему существованию, то так тому и быть. Я протиснулась мимо него, прошла через открытые двери и спустилась по склону на пляж, ища высокую фигуру Разиэля среди стольких высоких, красивых существ.

В тот момент, когда я ступила на песок, весь ад вырвался на свободу, как будто буря ждала, чтобы я выпустила её. Небо почернело, заволоклось сердитыми тучами, единственным источником света были почти постоянные молнии, ударявшие в землю, в море, сотрясавшие столбы земли. Рёв ветра боролся с постоянным оглушительным громом, и шторм прижимал мою свободную одежду к телу. Это было похоже на конец света.

Разиэль вынырнул из хаоса, вибрируя от ярости.

— Ты что-нибудь об этом знаешь? — спросил он, каким-то образом, будучи услышанным сквозь шум.

«Пора встретиться лицом к лицу с музыкой», — с тревогой подумала я. Разиэлю нужна была любая информация, которой я располагала, какой бы незначительной она ни была.

— Кто-то идёт.

Ветер подхватил мой голос и унёс его прочь, но он всё равно услышал.

— Кто? — крикнул он.

Я покачала головой.

— Я не знаю. Я не уверена.

— Кто? — повторил он.

Я услышала шипение, мои уши заложило, лицо вспыхнуло от внезапного жара, и посреди пляжа что-то вспыхнуло пламенем. Пламя, которое могло поглотить Падших, уничтожить их.

Люди в панике разбежались, некоторые бросились в целительную безопасность яростного моря, некоторые побежали к дому. Я застыла, уставившись на столб пламени, Разиэль неподвижно стоял рядом со мной, когда в центре пламени появилась фигура человека.

Не мужчина. Ангел, я видела очертания крыльев на фоне оранжево-красного свечения, и я подавила свой крик ужаса. Я видела, какое мучительное опустошение огонь мог причинить ангелам, даже искра, и этот ангел был поглощён им.

Я смотрела, не в силах отвернуться, ожидая, что он рассыплется в пепел. Никто не двинулся, чтобы помочь ему, никто не мог. Все они смотрели на кульминацию своих худших кошмаров, которые воплотились в жизнь.

Он не кричал. Не бился и не сопротивлялся. Вместо этого он шагнул вперёд, прямо из пламени, и оно растворилось позади него, оставив его стоять неподвижно, нетронутым. Его тёмно-синие крылья расправились позади него, когда он оглядел людей вокруг себя.

А потом ангел улыбнулся самой дьявольской, очаровательной, улыбкой и щёлкнул пальцами. Огонь исчез. Небо очистилось, ветер мгновенно стих, гром и молнии исчезли, как будто они никогда не поглощали вселенную. Он почти благожелательно оглядел потрясённые лица.

— Я всегда знал, как войти, — сказал он.

Я чувствовала, как ненависть пронзает Разиэля, такая яростная и сильная, что она проникла и в меня.

— Каин, — произнёс он тоном, полным отвращения. — Я должен был догадаться, что это ты.

ГЛАВА 02

ВСЕ БЫЛИ СЛИШКОМ ЗАНЯТЫ, ГЛЯДЯ НА НОВОПРИБЫВШЕГО, чтобы заметить шок на моём лице. Не знаю, почему я удивилась. Я уже точно знала, как он будет выглядеть. Разве я не разглядела, когда он занимался любовью со мной во сне?

Падшие были прекрасны. Все ангелы были прекрасны, включая, как я поняла, великолепного злого архангела Уриэля. Но этот, Каин, был другим.

Падшие были суровы, могущественны. Но Каин оглядел нас всех с явным весельем, что я редко видела в мужчинах, которые окружали меня. У него были длинные, выгоревшие на солнце волосы, высокие скулы и сильный, элегантный нос. Он стоял слишком далеко, чтобы сказать, но я уже знала, что его глаза были ясными серыми, почти серебряными, и они смеялись.

Я также знала его рот, изогнутый и чувственный. Я видела этот рот на своём теле, делающий то, чего Томас никогда не делал. Слишком много раз я реагировала на эти видения с беспокойной тоской, и они никогда не приближали меня к пониманию. Почему меня должны мучить такие интенсивные, эротические сны?

Сны, которые приняли тревожную реальность, когда тёмный человек внезапно появился в костре, который должен был убить его.

Он втянул крылья в своё тело, и они исчезли удивительным образом всех ангелов, так что у меня не было времени определить их цвет. Цвет имел значение. Чем темнее тень, тем сильнее, тем старше ангел. Его крылья были очень тёмными.

Затем он двинулся, почти скользя к ожидающим его ангелам, так грациозно, что мне пришлось сдержать вздох.

— А где Азазель, чтобы приветствовать меня? — пробормотал он, даже не взглянув на меня.

Это дало мне возможность понаблюдать за ним ещё внимательнее. Он, казалось, гудел от энергии, от сексуального жара, который я чувствовала, вибрируя в своём собственном теле. Возможно, они все это чувствовали.

Он был здесь и сейчас. Он уничтожит нас всех.

— Азазель больше не ведёт Падших. Я веду, — сказал Разиэль обманчиво спокойным тоном. Он кивнул в сторону небольшого обгоревшего участка на берегу. — Что это было?

Каин рассмеялся, и этот звук был шокирующим. Очаровательным, почти музыкальным, после его бурного появления.

— Дым и зеркала, старый друг.

— Я тебе не друг, — сказал Разиэль.

А потом Каин взглянул на меня. Я стояла очень тихо, ожидая, что сила его взгляда ударит меня, но он просто танцевал по моему лицу.

— Кто этот мышонок, который прячется за твоей спиной?

Этого было достаточно, чтобы тронуть меня. Я спокойно встретила его взгляд.

— Не мышонок, — сказала я. — Я Марта, жена Томаса.

Не знаю, почему я произнесла это так, словно он всё ещё был жив.

— Провидица, — коротко ответил Разиэль.

Если я и ожидала, что это привлечёт ещё больше внимания со стороны новичка, то была разочарована.

— И как это работает? — спокойно сказал он, больше обращаясь к Разиэлю, чем ко мне.

— Она не сказала мне, что ты придёшь, — проворчал Разиэль, и я сдержалась, чтобы не вздрогнуть.

Рассказывать было нечего. Действительно, на этот раз мои видения были перевёрнуты с ног на голову, явно смешаны с моим собственным сдерживаемым сексуальным разочарованием. У меня было видения его прибытия, и я перенесла его в свои нежелательные фантазии.

Что объясняло, почему, когда он смотрел на меня, это было лишь отдалённое любопытство. Эта странная, горячая связь не имела к нему никакого отношения. Теперь он смотрел на меня, и мне потребовалось всё моё самообладание, чтобы не съёжиться.

— Но ты знала, что я приду, не так ли? — пробормотал он. — Я вижу это по твоим скрытным глазам.

Я была далека от прозрачности, я провела свою человеческую жизнь, скрывая эмоции, и он никак не мог прочитать меня. Он, должно быть, уже знает о моём предчувствии, и ложь не принесёт пользы.

Но я могла бы немного увильнуть.

— Я знала, что кто-то придёт, — призналась я. — Но это было всё.

Снова та же улыбка, но в ней было что-то знающее, что меня явно тревожило.

— В самом деле? — пробормотал он. Он снова повернулся к Разиэлю. — Ты должен найти себе нового провидца. Эта, похоже, сломалась.

Я даже не моргнула. За свою человеческую жизнь я научилась не реагировать на удар, и теперь это сослужило мне хорошую службу. Внутри я хотела разорвать очаровательного, высокомерного придурка, который только что прибыл, но Разиэль уже встал на мою защиту.

— Пророчество всегда было неточным искусством, — сказал он. — Почему ты вернулся, Каин?

Это позолоченное, соблазнительное создание было здесь раньше? Тогда почему я никогда о нём не слышала? Несомненно, кто-то с его магнетическим обаянием, очевидным возрастом и властью должен был быть хорошо известен. И всё же я никогда не слышала его имени до своих снов, иначе меня могли бы лучше предупредить.

Губы Каина изогнулись в ещё одной скрытной улыбке.

— Я вернулся, чтобы помочь тебе в трудную минуту, брат.

— Не называй меня братом, — отрезал Разиэль.

Прежде чем Каин успел ответить, из широких дверей большого дома донёсся внезапный рёв. Азазель стоял, ощетинившись от ярости, рядом с ним стояла Рейчел, удерживая его за руку. Руку, которую он стряхнул, прежде чем броситься на Каина, врезаясь в него, сбивая его на песок силой своего нападения. Я отпрыгнула в сторону, ожидая, что другие ангелы прекратят разгоревшуюся яростную драку, но никто не двинулся с места, пока они вдвоём колотили друг друга.

Наконец Разиэль заговорил, но только после того, как Азазелю удалось нанести несколько карающих ударов.

— Полагаю, нам лучше разойтись, Михаил, — сказал он томным голосом.

— Должны ли мы? — ответил архангел. — Азазель побеждает. Он мог бы решить эту проблему за нас.

К этому времени Рейчел добралась до нас, и она посмотрела на ангелов в стороне, прежде чем повернуться к сражающимся мужчинам.

— Прекратите! — крикнула она.

Они были так поглощены яростью, что, казалось, не слышали её.

Я была единственной, кто видел, как она это делает, и я не была удивлена. Я уже знала о её способностях, возможно, больше, чем она. Неистовый порыв ветра ударил их, как крошечный сирокко, перекатывая и кувыркая их сражающиеся тела в сторону теперь спокойного океана.

Мгновение спустя они погрузились в ледяную воду, и шок от неё разорвал их. Азазель ушёл под воду, затем поднялся, отплевываясь, чтобы свирепо посмотреть на свою жену, в то время как Каин появился, ухмыляясь, откидывая мокрые волосы с лица.

На его лице, как и на лице Азазеля, была кровь. Азазель не сделал ни малейшего движения, чтобы снова наброситься на него, вместо этого нахмурился на жену, но на лице Рейчел было только самое невинно-озабоченное выражение.

— Если вы двое закончили мериться своими членами, — сухо сказал Разиэль, — тогда я предлагаю вам обоим привести себя в порядок, прежде чем мы выясним, почему именно Каин решил почтить нас своим присутствием.

— Хорошая идея, — сказала Рейчел обманчиво спокойным голосом. — Марта, почему бы тебе не позаботиться о Каине, пока я посмотрю, что можно сделать с моим идиотом мужем?

Её идиот-муж выглядел не более довольным, чем я, но после моего первого протеста я не осмелилась ничего сказать. Каин даже не взглянул на меня. Сны, напомнила я себе. Не видения.

— Отличная идея. Мы встретимся в комнате для собраний, скажем, через полчаса, — в звучном голосе Разиэля не было вопроса.

Я не была уверена, была ли я довольна или разочарована. Полчаса не дадут мне много времени, чтобы выяснить, что означает для меня явно нежелательное появление этого человека, но это будет означать меньше времени в его беспокойном присутствии.

— Иди с Мартой, Каин, — нетерпеливо сказал Разиэль, когда ни один из мужчин не отошёл от мягкого прибоя.

Теперь я чувствовала на себе всю силу его взгляда, тревожное напоминание об эротических снах, которые мучили меня. Сны, которые не имели ничего общего с этим конкретным новичком, а были просто совпадением. Я была в этом убеждена.

Затем он вышел из прибоя, его и без того тесная чёрная одежда теперь прилипла к нему, цепляясь за его худое, мускулистое тело, и мне пришлось сдерживаться, чтобы не смотреть. К этому времени я уже должна была привыкнуть к мужской красоте, воспринимать её как норму, и на самом деле так оно и было. К чему я не привыкла, так это к чистой сексуальности мужчины, который сейчас смотрел на меня со всей своей сосредоточенностью, и я чувствовала тепло своего собственного тела в ответ.

Каин направился ко мне по пляжу, по-видимому, не потревоженный пронизывающим осенним ветром. Он уже знал, кто я в этой стае из двадцати или около того мужчин и женщин. Он остановился слишком близко ко мне, вопросительно подняв бровь, и впервые я почувствовала всю силу его гипнотического внимания. Его улыбка была лёгкой, очаровательной, никогда не достигающей этих удивительных серебристо-серых глаз.

— Может, пойдём поиграем в доктора? — замурлыкал он.

Я деловито кивнула и направилась в лазарет. Он мог следовать за мной или нет. Целебная сила морской воды могла бы позаботиться о любом значительном повреждении, таком как сломанные рёбра, моя помощь была бы больше похожа на чистку, и он мог принять её или отвергнуть.

К сожалению, он решил принять её. Я чувствовала его за спиной и ускорила шаг в прохладный коридор большого дома, надеясь заставить его поторопиться. Я была не очень высока, к моему большому огорчению, окружённая высокими Падшими и их длинноногими, гибкими женами, и ему не требовалось особых усилий с его стороны, чтобы не отставать от меня, когда я спешила по коридорам.

К тому времени, как мы добрались до лазарета, я приучила себя к спокойной, практической заботе. Я даже придержала для него дверь, ожидая, пока он пройдёт вперёд.

Он этого не сделал. Он поймал дверь выше моей хватки, осторожно вытащил её из моей руки и жестом пригласил меня пройти вперёд.

— Побалуй меня, — сказал он голосом жидкого золота. — Я пришёл из другого времени.

Я с трудом могла ввязаться в борьбу за дверь. «Выбирай свои битвы», — однажды сказал мне кто-то. Были бы гораздо более важные причины сражаться с Каином.

Лазарет находился в стороне от главного здания, ряд небольших комнат окружал центральное место сбора. Им редко пользовались, жёны Падших, хотя и были слишком людьми, жили долгой и здоровой жизнью в защищённом мире Шеола. Не было ни простуд, ни болезней, ни рака, ни сердечных заболеваний, ни артрита, ни диабета. Если не считать случайных переломов костей, женщины Шеола были здоровой компанией.

Я указала на смотровой стол и повернулась, чтобы вымыть руки. Сквозь шум льющейся воды я услышала щелчок дверной защёлки и почувствовала его рядом, когда он вошёл в комнату.

— Зачем ты моешь руки? Здесь нет никаких шансов заразиться. Или ты одна из тех людей, которые тратят слишком много времени, пытаясь всё смыть?

Я повернулась к нему лицом, мои глаза встретились с его, холодными и деловыми.

— Это автоматически, — сказала я. — И чистая вежливость. Если хочешь, я выйду и покопаюсь в грязи, прежде чем займусь тобой.

— В Шеоле есть грязь? Я бы подумал, что здесь всё слишком чисто и идеально.

Он запрыгнул на смотровой стол, расслабленный, непринуждённый, и я поняла, что, чтобы подойти достаточно близко, чтобы промыть порез над его глазом и кровоточащей губой, мне придётся поместиться между его ног.

Но будь я проклята, если попрошу его сменить позицию. Я смочила тряпку перекисью водорода и подошла к нему, протянув руку, чтобы промокнуть его лоб.

В последний момент его рука скользнула и поймала моё запястье, и я дёрнулась, вздрогнув от прикосновения его кожи к моей. Как будто между нами пробежал небольшой электрический ток. Но он усилил хватку, автоматически, как я догадалась, и мои попытки освободиться были бесполезны.

— Это будет больно?

Я издала раздражённый звук.

— Ты бессмертен. Не будь таким ребёнком.

Он отпустил моё запястье и откинулся назад, расслабившись.

— Так лучше. Давай, делай всё, что в твоих силах. Я могу это принять.

Я подавила инстинктивное рычание и промокнула сочащуюся кровь. Я могла бы сделать пару швов, но последнее, что я собиралась сделать, это проткнуть иглой и ниткой эту тёплую золотистую кожу, так близко к его наблюдательным глазам.

— Тебе повезло, что ты ангел, — сказала я. — Иначе у тебя остался бы шрам.

Его смех был совершенно невесёлым.

— Если бы я не был ангелом, я был бы мёртв, — сказал он. — Итак… Ещё раз, как тебя зовут? Мария?

Несмотря на его близость, часть моего напряжения спала. Он даже не мог вспомнить моё имя. Ещё одно доказательство того, что эти сны были аберрацией, мешаниной моих собственных бесполезных желаний.

— Марта, — поправила я.

— Марта, — повторил он, как будто требовалось серьёзное усилие, чтобы запомнить это. — Я должен был догадаться. Ты гораздо больше похожа на Марту, чем на Марию, не так ли?

Я не ответила. Я ненавидела библейские стереотипы о Марте, трудолюбивой мученице, и Марии, одухотворённой свободной душе.

Он был достаточно мудр, чтобы не ждать моего ответа.

— Так скажи мне, Марта. Когда Разиэль занял пост лидера Падших и почему?

Я настороженно посмотрела на него.

— Сара была убита во время нападения Нефилимов, и Азазель… решил уйти.

— Но он вернулся. С новой парой? Почему?

Я задумалась, стоит ли ему отвечать.

— Разве ты не должен спросить Разиэля обо всём этом?

— Я предпочитаю идти в бой со всей информацией, которую я могу получить.

— Бой? — эхом отозвалась я, встревоженная. — А что, если я не стану тебя вооружать?

Он проигнорировал мой вопрос.

— Кто новая жена Азазеля? Является ли она Источником?

Было слишком трудно оттолкнуть его.

— Элли — Источник. Она жена Разиэля, и когда Сара умерла, она заняла её место. Что касается Азазеля, то ему было предсказано, что он женится на демоне Лилит.

— Зная Азазеля, он, вероятно, решил убить её вместо этого.

Я не собиралась говорить ему, что он прав.

— Он женат на ней, — сухо сказала я.

Каин не выглядел удивлённым.

— Ты имеешь в виду ту миловидную женщину? Ну, он всегда довольно легко приспосабливался. Ты знаешь, почему все так охренительно рады меня видеть?

Не то чтобы Падшие не использовали эти слова, часто и с силой. Даже я использовала их. Но по какой-то причине слово «охренительно», слетевшее с его губ, теперь вызывало слишком буквальные мысли.

— Тебе лучше знать, — ответила я деловым тоном, не колеблясь в своих действиях. — Я никогда не слышала о тебе до сегодняшнего дня.

— Лгунья, — тихо сказал он, и я испуганно вскинула глаза, впервые встретившись с ним взглядом.

Ошибка. Его глаза были слишком понимающими, и встреча с его взглядом была неприятно интимной. Я долго и пристально смотрела на него. Я хотела отвести взгляд, но это было бы проявлением трусости, и я не осмелилась. Только не с этим мужчиной.

— Уверяю тебя, мы не сидим и не обсуждаем тебя, — сказала я ледяным голосом. — Я здесь всего десять лет, но за всё это время ни разу не слышала, чтобы упоминалось твоё имя. Что ты сделал, чтобы все тебя возненавидели?

— Это моя победоносная личность, — он наклонил голову, изучая меня.

Его рот распух, нижняя губа рассечена, и я тоже промокнула её, не обращая внимания на ухмылку под рукой.

— Я не говорю, что люди говорили обо мне. Я думаю, что все здесь были счастливы, думая, что я ушёл навсегда. Я просто хочу сказать, что ты знала моё имя, не так ли, Мария?

— Марта, — рявкнула я, поддразниваемая.

А потом поняла, что он сделал это нарочно, просто чтобы позлить меня.

— И если бы ты не восстал, не убил своего брата и не отправился жить на землю к востоку от Эдема, я бы ни за что не услышала твоего имени.

Когда я прикоснулась к его губе, он снова поймал мою руку, обхватив своими длинными пальцами, его большой палец оказался в центре моей ладони. Прессуя. Массажируя.

— Такая лгунья. Нет, я не убивал своего брата. Люди не становятся ангелами, всё наоборот, и даже если бы они могли, я не заслужил бы такой чести, совершив братоубийство. Ты — провидица. Ты знала, что я приду.

— Мои видения не очень… надёжны. Я знала, что кто-то придёт, — поправила я, потянув за руку. Он не отпускал её. — Это не значит, что я знала, что это ты.

Я не солгала. Я выросла во лжи, чтобы выжить, и пообещала себе, что никогда больше не буду лгать, как только окажусь в безопасности Шеола. Но я стала экспертом по уклонению от честного ответа.

Мужчина, державший меня за руку, более чем соответствовал моей семантике.

— Нет, это не значит, что ты знала. Но ты это знала. Не так ли?

Мне было трудно сосредоточиться. Сочетание его большого пальца, прижатого к моей ладони, и его серебристо-ярких глаз, смотрящих в мои, казалось, отправило мой мозг в путешествие. Я моргнула, пытаясь разрушить коварное заклинание, которое он наложил на меня, и сумела вызвать контратаку, а не ответ.

— Я не привыкла к грубому обращению, — сказала я ледяным тоном. — Отпусти меня.

— Не привыкла к грубому обращению? — он слегка усмехнулся. — Ещё больше жаль. Какой-то мужчина должен обращаться с тобой хорошо и часто. Что случилось со старым Томасом, что он не может должным образом позаботиться о нуждах своей жены?

Не то чтобы он когда-либо был пламенным любовником, но я не помню, чтобы его предыдущие жёны жаловались. Имей в виду, все они были довольно флегматичной, скучной компанией, среди них не было ни одного живой души. Я думаю, в тебе может быть побольше огня.

Если он думал, что упоминание о предыдущих жёнах Томаса ранит меня, он ошибался. Во мне не было ни капли ревности.

— Что не так с Томасом, так это то, что он мёртв. Он был убит в битве с Нефилимами.

Я надеялась пристыдить его, но он даже не моргнул.

— Как давно?

Если бы он отпустил мою руку, я бы сама ударила его в челюсть.

— Семь лет. Не мог бы ты, пожалуйста, отпустить меня?

— И ты ударишь меня в челюсть? Я так не думаю.

Его слова шокировали меня, и я замерла. Как он мог знать, о чём я думаю? Я умела сохранять на лице вежливую маску и с самого начала опасалась этого человека. Даже Томас не смог пробить всю мою защиту, я всегда держала часть себя взаперти. В Шеоле связанные пары могли чувствовать мысли друг друга с разной степенью точности, но я всегда сопротивлялась этой особой близости. И теперь этот опасный незнакомец почувствовал то, что я больше всего хотела скрыть.

— Почему ты так говоришь? — осторожно спросила я.

— Потому что большинство людей хотят ударить меня в челюсть после того, как побывали в моей компании.

Я почувствовала, как мои плечи расслабились.

— Совершенно верно. Тем не менее, я здесь, чтобы исцелить тебя, а не усугублять ситуацию. Если ты отпустишь меня, я найду тебе мешок со льдом, чтобы снять опухоль, и сухую одежду.

Его большой палец всё ещё тёрся о мягкость моей ладони, медленно, гипнотизируя меня.

— Мой рот заживёт сам по себе, а моя одежда уже почти высохла. Я думаю, что лучше подержу тебя за руку.

Этого было достаточно. Я вырвалась, и на этот раз он отпустил меня с мягким смехом.

— Ты слишком прозрачна, Мария.

— Марта.

Это меня взбодрило. Если он думал, что я прозрачна, значит, он недооценивал меня, и это всегда хорошо. Я изобразила обманчиво спокойную улыбку.

— То, что ты видишь, лишь то, что я хочу показать.

— Не совсем так.

От него пахло солнцем, солёной водой и тёплой мужской кожей, этот запах был сильным и возбуждающим, пробуждая во мне всевозможные странные чувства. Те, которые я была более чем способна игнорировать. — Сколько у нас времени до встречи с Разиэлем и остальными?

— Мы уже должны быть там.

Он склонил голову набок.

— Очень жаль. Я подумал, что, возможно, мне захочется затащить тебя в постель, просто чтобы посмотреть, смогу ли я поколебать твоё тревожное самообладание.

Он хотел шокировать меня, и шокировал, но я этого не показала. Я рассмеялась, звуча искренне удивлённой. В конце концов, это был просто пустой блеф.

— Не говори глупостей. Если тебе нужна женщина, Разиэль может позаботиться о тебе. Тебе даже не нужно покидать Шеол.

— Я не собираюсь покидать Шеол, по крайней мере, сейчас. И я могу сам найти себе женщину, — его глаза скользнули по мне, как холодная, порочная ласка. — Для начала ты сойдёшь.

И прежде чем я поняла, что происходит, он двинулся быстрее, чем мои глаза могли уследить, и я была прижата к стене, а его тело прижималось к моему.

ГЛАВА 03

«ЭТО БЫЛО ТАК ПРОСТО, ЧТО ДОЛЖНО БЫЛО БЫТЬ СКУЧНО», — подумал Каин. Ему всегда нравился вызов, и провидица, Марта, отреагировала именно так, как он и предполагал. Он прижал её к стене, его тело едва касалось её, просто чтобы посмотреть, что она сделает. Положит ли она на него руки, пытаясь оттолкнуть. И будет ли он притворяться, что позволит ей, или нет.

В ней не было ничего такого, особенно по сравнению с теми женщинами, которые обычно были у него. Она была маленькой и соблазнительной, с шапкой коротких каштановых кудрей, большими карими глазами, пытающимися выглядеть бесстрашными, гладкой кожей и мягким, уязвимым ртом, который противоречил всем её попыткам казаться равнодушной. Но она была бойцом. Он должен был отдать ей должное. Она держала руки по швам.

— Мы должны быть в зале собраний, — её голос был совершенно спокоен, и он сдержал улыбку.

— А если мы опоздаем?

Она посмотрела на него. Сначала она избегала встречаться с ним взглядом, и он удивился, почему. Может быть, у неё просто хватило здравого смысла распознать хищника, когда тот приближался к ней. Или, может быть, у неё действительно было предчувствие насчёт него. Но теперь она смотрела на него во все глаза, как будто этим могла доказать, что он не оказывает на неё никакого влияния.

Бедная малышка. Он только начал.

Он ещё не решил, будет ли она его соучастницей в преступлении или нет. Он ещё не видел, что Шеол представлял собой в эти дни. Он был сбит с толку, он понятия не имел, что Азазель покинул своё место лидера Падших. Ему придётся приспосабливаться, но у него это хорошо получалось. Лучшие планы были текучими, реагирующими на изменения, и Марта — провидица могла быть как раз подходящим типом изменений. Если бы он взял чью-то пару, ему бы пришлось встретиться с последствиями, но он не был уверен, что это был его лучший подход. Не то чтобы он верил в святость или даже в существование этих уз. Но Падшие и их пары верили в то, что лежало в основе хаоса, который он намеревался обрушить на их головы.

Он улыбнулся девушке, своей самой очаровательной улыбкой, но она смотрела на него с каменным выражением лица, и он отступил назад, не позволяя всему своему телу коснуться её. Он не мог позволить себе терять время, но у него хватило бы ума не торопиться с таким важным решением. Вдова Томаса казалась мягкой, тихой и податливой. Она может легко наскучить ему.

— Тебе придётся идти впереди, Мария, — сказал он и подождал, пока она снова поправит его.

Она этого не сделала, и он молча зааплодировал ей. Вот и всё, моя девочка. Дала отпор. Падшие могут защитить тебя не от всего. Рано или поздно тебе придётся повзрослеть и защитить себя.

Она оттолкнулась от стены, старательно избегая его. Свободная белая одежда соответствовала тому, что носили большинство других в Шеоле, униформа для первоначального культа, и это забавляло его. Она прошла мимо него, и от неё повеяло ландышами. Конечно, она пахла так, чем-то милым, невинным и нетронутым, и именно тогда он решил, что даже если в конечном итоге выберет кого-то другого в качестве своего невольного сообщника, он всё равно снимет с Марты эту мешковатую белую одежду и трахнет её так, как следует.

Потому что он помнил Томаса. Томас был создан стариком, мягким и скромным. Если это было всё, что Марта когда-либо имела в постели, её ждал счастливый сюрприз.

Он не уйдёт, не отдав ей должное.

Он услышал гул тревожных разговоров, как только они достигли коридора, и улыбнулся про себя. Падшие, как и следовало ожидать, подняли шум из-за его неожиданного возвращения. Он отступил назад, позволив Марте провести его в большую комнату, в которой находилась значительная часть Падших и несколько избранных их жён, предположительно включая новый Источник. Азазель свирепо смотрел на него, и Каин оценивающе посмотрел на женщину рядом с ним. Великий и могущественный Азазель женился на Лилит из древних знаний, наполовину демоне, наполовину святом покровителе женщин. Она холодно посмотрела на Каина, и он решил, что демон будет хорошей партией для такой задницы, как Азазель. Он повернулся лицом к новому Альфе.

Разиэль сидел во главе массивного стола, как и подобало новому лидеру, рядом с ним сидела мягкая, красивая женщина. И тут Каин замер, хотя и знал, что ничем не выдал себя.

Женщина рядом с Разиэлем, по-видимому, его жена и Источник нынешней партии бесплодных Падших, была заметно беременна. Что было совершенно невозможно.

Он задавался вопросом, не довела ли она свою здоровую полноту до крайности. Но это, хотя и не так удивительно, было столь же маловероятно. Как только Падшие приводили своих жён в Шеол, женщины оставались относительно одинаковой формы и размера, старея очень медленно. Но никто, никто не мог забеременеть.

И снова это изменило ситуацию. Ему нужно было, чтобы Падшие поверили в невозможное, отбросили свои предубеждения. Беременный источник был первым шагом.

Все остальные были такими же, хотя многих не хватало. Он позволил своим глазам скользнуть по каждому из них, наслаждаясь их дискомфортом, а затем Разиэль отвлёк его.

— Я вижу, тебе не сообщили о беременности моей жены.

Каин легко улыбнулся, чтобы позлить их и скрыть дальнейшую реакцию.

— Могу я поздравить вас обоих? Сколько коз вам пришлось принести в жертву, чтобы совершить такое чудо?

— Никаких коз, — сказала рыжеволосая женщина рядом с Азазелем. — И я не раскрываю коммерческих секретов.

— Могу я, по крайней мере, поздравить демона Лилит с её способностью искажать законы природы?

Азазель напрягся, и Каин увидел внезапный огонь, вспыхнувший в глазах женщины при его мягком ударе. Каин улыбнулся с бесконечной нежностью, просто ожидая, что Азазель снова бросится на него, но демон положила руку ему на плечо. Каину захотелось рассмеяться. Азазель, удерживаемый демоном.

— Я понимаю, что ты пришёл сюда, чтобы доставить неприятности, Каин, — вмешался Разиэль, прежде чем ситуация могла обостриться, — но в этом нет ничего нового. Полагаю, у тебя есть ещё одна причина почтить нас своим присутствием после стольких лет? И где же ты был?

— Совсем недавно? В Австралии, разгребая беспорядок, который оставили после себя остальные. Нефилимы теперь ушли под Землю.

— Я рад это слышать, — сказал Разиэль. — Ты хотел устроить парад в твою честь или достаточно будет простого «спасибо»?

— Ты всегда был саркастичным сукиным сыном, — любезно сказал Каин. — Я хочу вернуться.

Разиэль замер. Фактически, вся комната замерла, за исключением, возможно, беременной женщины. Очевидно, никто не рассказывал ей о пресловутом Каине.

— Невозможно, — отрезал Разиэль. — Если бы не твоя ложь, Иезекииль был бы жив.

Действительно, это была детская игра.

— Как ты можешь так говорить, старый друг? Это было просто недоразумение, и я скорблю о его потере так же сильно, как и любой из вас. Шеол — для Падших, одним из которых, несомненно, являюсь я. Я мог бы напомнить вам, что вы не выгнали меня, я ушёл по собственной воле после того трагического недоразумения. Поэтому я могу вернуться, когда захочу.

— В теории. Ты ушёл до того, как Азазель смог изгнать тебя. Тебя долго не было. Зачем возвращаться сейчас?

— Возможно, я одинок, — мягко сказал он.

— Ты не способен на такие нежные чувства, Каин. Ты вернулся, чтобы доставить неприятности. Это всё, что ты делаешь.

— Ты ранишь меня, Разиэль. Я вернулся, потому что скучаю по себе подобным. Трудно жить среди людей, они суетятся из-за самых нелепых вещей. Без сомнения, из-за их укороченной продолжительности жизни.

Он подумывал о том, чтобы изобразить обаятельную улыбку, но Разиэль никогда бы в это не поверил, поэтому вместо этого он нацелился на вежливую искренность.

Разиэль окинул его каменным взглядом, но Каин уже знал, о чём он думает. Он не мог отрицать, что Каин вернулся в священные места Падших, если только у него не было доказательств, что Каин намеревался причинить им вред. Смерть Иезекииля можно было считать несчастным случаем, хотя, конечно, во всём винили Каина. Что же касается того, хотел ли Каин причинить им какой-либо вред, они узнают об этом слишком поздно.

— Тебе придётся соблюдать наши правила, — наконец сказал Разиэль.

— Конечно.

— Ты понимаешь, что мы находимся в разгаре тотальной войны с Уриэлем и Армиями Небес? Нет никакой гарантии, что мы добьёмся успеха.

— Никогда не бывает. И я, если ты помнишь, очень хороший боец.

— Совершенно верно. У тебя нет связанной пары?

— Нет, — Каин надеялся, что его внезапный односложный ответ отпугнёт их, но он не рассчитывал на это.

— И как долго ты был без пары? Как скоро тебе нужно будет принять помощь от Источника? Потому что я должен предупредить тебя, что Элли приходится служить гораздо чаще, чем обычно, и ей нужны все её силы. Я не уверен, что ещё один Падший отнимет у неё не слишком много.

— И в этом случае вы меня прогоните? — он легко вывернулся. — Как хладнокровно с твоей стороны, Разиэль. Я ожидал бы того же от Азазеля, но ты, я думал, больше будешь заботиться о следовании букве закона.

— Буква закона гласит, что я в первую очередь защищаю Шеол и Падших, и я не стану подвергать их опасности ради одного негодяя — ангела. Кроме того, единственный способ найти другого партнёра — это выйти в мир людей.

— О, я бы не сказал, что я негодяй, — парировал Каин. — Может быть, немного бунтарь, но любому обществу нужны свои бунтари. На самом деле, я не нуждаюсь в услугах Источника. Моя жена только недавно умерла, и я… не готов… к новым отношениям.

Он планировал этот небольшой перерыв целенаправленно, чтобы выразить свою мужественную скорбь по поводу потери своей мифической жены. По правде говоря, у него не было пары сотни лет, но это была единственная реальность, которой он не был готов поделиться с остальными Падшими. Ещё нет.

Разиэль пристально посмотрел на него, и Каин почувствовал беспокойство собравшихся Падших. Он оглядел их, по какой-то причине его взгляд на мгновение остановился на обеспокоенном лице Марты, и его быстрый ум прыгнул вперёд.

— Спроси свою провидицу, — предложил он. — Я думаю, она скажет тебе, что я должен быть здесь, и я не причиню вреда.

Это была азартная игра, но ему всегда везло больше всего, когда он рисковал. Если бы у неё было хоть какое-то ясное представление об опасности, которую он представлял, она бы уже предупредила их, поэтому он мог разумно предположить, что она либо плохая провидица, как предположил даже Разиэль, либо что искусство пророчества было такой же фикцией, как справедливость, сострадание или святость кровных уз.

Но он не спешил посвящать их во все грязные маленькие секреты, которые можно открыть, когда ни во что не веришь и всё подвергаешь сомнению. Это время придёт.

Все взгляды обратились к Марте. Спокойной Марте, с её мягкими губами, большими глазами и решимостью, которая, в конце концов, абсолютно ничего ей не даст. Если он решит, что хочет её, он возьмёт её, тело и кровь.

Она неохотно кивнула, и ему почему-то захотелось взъерошить её мягкие каштановые кудри, как будто она была послушным щенком.

— Я не видела никакой опасности для Падших в его присутствии, — осторожно сказала она, и он задумался, что она упускает из виду. Он почти сразу понял, что она чего-то недоговаривает, и его любопытство, всегда ненасытное, возросло. Он отложил эту мысль, чтобы изучить её позже, и повернулся к Разиэлю с прозрачной улыбкой.

— Видишь? — сказал он нежным тоном. — Абсолютно безвреден. Провидица подтверждает это.

— Я этого не говорила, — резко сказала она.

— Тогда что ты видишь? — возразил он.

Ему было интересно, заметят ли остальные слабый румянец на её скулах. Значит, у мисс Марты были порочные мысли о нём? Как интересно. Всё ещё недостаточно, чтобы подтолкнуть его к принятию преждевременного решения, но, похоже, тихая вдова Томаса была лидером в его поисках женщины, которая поможет ему свергнуть всю организацию Падших.

— Ты можешь остаться, — резко сказал Разиэль. — По крайней мере, на испытательном сроке. Как скажет тебе Михаил, мы можем использовать всех воинов, которых сможем найти. Твои прежние комнаты были перепланированы, но у тебя есть выбор. Ты можешь занять небольшую комнату на третьем этаже или большую комнату в пристройке рядом с садом.

Всё, что ему было нужно — это почти незаметный рывок Марты, чтобы узнать ответ.

— Ту, что побольше, в пристройке. Если я правильно помню, эта область относительно закрыта. После стольких лет, проведённых вдали от общинной жизни, я обнаружил, что ценю своё одиночество.

— Там никого нет, кроме…

— Мы закончили, не так ли?

Марта прервала Разиэля как раз в тот момент, когда он собирался сказать что-то интересное. Она не понимала, что Каин уже догадался, что она была единственным жителем там. Ему следовало бы с недоверием относиться к тому, что всё происходит слишком легко, но один взгляд на рот Марты, и он был более чем счастлив на этот раз выбрать лёгкий выход. Обычно он не верил в знаки, но, когда обстоятельства совпадали с аппетитом, было глупо сопротивляться.

Разиэль бросил на женщину загадочный взгляд.

— Мы закончили, — сказал он. — Марта, ты можешь показать Каину его комнаты, поскольку ты единственная, кто там спит, и мы будем ждать вас обоих к обеду. Нам нужно отпраздновать возвращение нашего потерянного ягнёнка.

В волчьей шкуре. Не требовалось никаких магических заклинаний или экстрасенсорики, чтобы понять, что именно это пришло в голову Марте, когда она пыталась не скрежетать зубами из-за отсутствия благоразумия Разиэля. Каин взглянул на неё, но она снова отказалась смотреть на него, и ему захотелось рассмеяться. Жизнь вдовы Томаса не собиралась становиться легче, и если бы он был добрее, то пожалел бы о необходимости использовать её.

Но он не был добрым человеком.

Сожаление было пустой тратой времени. Если есть кто-то настолько удивительно соблазнительный, чтобы занять его, то он был более чем счастлив взять это. Она действительно будет служить ему очень хорошо.

«Если бы только все решения могли быть такими лёгкими», — подумал он, приятно улыбаясь им всем.

ГЛАВА 04

В ТЕЧЕНИЕ ДНЯ, КОТОРЫЙ НАЧАЛСЯ НЕ ОСОБЕННО ХОРОШО, всё пошло под откос по-настоящему впечатляющим образом, и последнее, что я хотела сделать, это показать, насколько я расстроена. Это был мой дом, это были мои люди, и тёмный ангел, который прибыл в языках пламени этим утром, был угрозой для всех и всего, что меня волновало. Я не позволю ему причинить им боль.

Абсурд, конечно. Как будто я могла защитить таких могучих воинов, как Михаил и Разиэль, от одного человека, одного существа, когда они были гораздо более способны защитить себя. Я зашагала по коридорам так быстро, как только осмелилась, желая бросить его в комнате и сбежать.

— Это что, гонка? — певучий голос Каина промурлыкал у меня за спиной. — Поскольку у меня ноги длиннее, и, если дела действительно пойдут плохо, я смогу полететь, ты никогда не убежишь от меня.

Я неохотно замедлила шаг и, оглянувшись через плечо, отпрыгнула. Он был гораздо ближе, чем я думала, и смотрел на меня с удивлением, как будто точно знал, о чём я думаю.

— Извини, — коротко сказала я. — У меня есть дела.

— Конечно, они у тебя есть, малышка. Я уверен, что просьба Альфы занимает место далеко внизу в твоём списке приоритетов.

Я резко остановилась. Меня окружали высокие, грациозные люди, и мой недостаток роста всегда был для меня больным местом.

— Не называй меня малышкой, — сказала я опасным голосом.

Его длинные ресницы опустились на напряжённые глаза.

— Ты маленькая, — без всякой надобности заметил он. — Почему правда должна тебя огорчать?

Я обдумала всё, что могла сказать, и отвергла всё до единого.

— У меня есть дела, — повторила я, оборачиваясь. Я могла бы это пережить. Я могла справиться с чем угодно.

Главный дом представлял собой кроличью нору комнат и балконов, странное, консольное здание, похожее на бюро с открытыми ящиками. Когда Томас умер, мне ничего так не хотелось, как спрятаться, и я оставила комнаты, которые делила с ним, в пристройке, секции, спрятанной между главным домом и скалой позади него, далеко от основного потока жизни Падших. Я была счастлива, мирно одинока там, довольствуясь тем, что состарюсь и умру в благословенном одиночестве. Там было ещё две квартиры, но я по глупости предположила, что никто никогда не захочет оставаться так далеко от открытого товарищества Падших.

Мне было неприятно осознавать, что за последние несколько минут мы вообще никого не встретили. К тому времени, когда я добралась до первой двери квартиры, я снова почти бежала, и я заставила себя резко остановиться.

— Вот, пожалуйста, — поспешно сказала я, поворачиваясь, чтобы уйти.

Он преградил мне путь. Это было довольно легко сделать, коридоры здесь были намного уже, а он был намного больше меня.

— К чему такая спешка? Разве Разиэль не велел тебе устроить меня поудобнее? Тебе не кажется, что ты должна убедиться, что я доволен своими комнатами? Мне может что-то понадобиться.

— Я не думаю, что Разиэля волнует, доволен ли ты своими комнатами или нет, — коротко сказала я. — Кроме того, ты жил здесь раньше и сам выбрал.

— Так и есть, — у любого другого мужчины я бы сочла голос ровным и приятным.

Только не этот. Под ним был едва заметный оттенок, который я не могла определить.

— Тем не менее, я думаю, тебе нужно показать мне моё новое жилище, не так ли?

Прежде чем я поняла, что он делает, он протянул руку мимо меня, чтобы открыть дверь, и мгновение спустя он втолкнул моё тело в квартиру, просто используя свой размер, закрыв за нами дверь, закрыв нас.

Я отскочила от него с тем, что, как я надеялась, было самообладанием, оглядываясь вокруг. Эта квартира была более чем в три раза больше моей собственной маленькой комнаты, со спальней сбоку и французскими дверями, ведущими в наш общий двор. Простая мебель была белой, мягкой и удобной на вид, и я могла видеть сквозь открытую дверь огромную кровать.

— Я вижу, Падшие всё ещё думают, что живут в облаках, — протянул он, проходя мимо меня, чтобы осмотреть окрестности. Я задавалась вопросом, смогу ли я ускользнуть, прежде чем он сможет остановить меня.

— А они когда-нибудь жили?

Я сама удивилась, что спросила. Истоки Падших были так же окутаны туманом, как и Шеол. Конечно, мы все знали истории: как первый, Люцифер, был изгнан из рая самим архангелом Михаилом, как следующий пал из-за своей любви к человеческим женщинам. Ещё позже пришёл сам Михаил, а также другие, изгнанные архангелом Уриэлем, который теперь правил вместо Верховного Существа, которое просто предоставило человечеству свободу воли, а затем исчезло, оставив садиста во главе. Я слышала истории о странных, несчастных местах, таких как Тёмный Город, где души жили в муках, но никогда не слышала о том, что люди считали раем, местом ангелов, арф и пушистых облаков.

Томас никогда не хотел отвечать на мои вопросы, и, в конце концов, я перестала спрашивать. Он был одним из первых, кто пал, и он сказал мне, что этот мир давно исчез. Остался только мир Шеола, и мы должны жить в настоящем, а не в прошлом.

Мы так и делали, пока Томаса не выпотрошили и не убили у меня на глазах, а я не рухнула в луже крови, едва сумев выжить. Даже сейчас моя свободная белая одежда скрывала шрамы, которые я никому не показывала.

Каин тоже не ответил на мой вопрос, не то, чтобы я этого ожидала. Он, казалось, забыл обо мне, оглядываясь вокруг со странным выражением на лице, и я начала пробираться к двери.

— Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как ты был здесь, — оживлённо продолжила я, — но всё идёт относительно гладко. Если ты голоден, тебе нужно только думать о еде, и она появится. Источник… Ну, ты знаешь, что даёт Источник.

— Кровь, — рассеянно сказал он. А потом его взгляд сфокусировался на мне, и его лёгкая улыбка вернулась. — В данный момент мне не нужна кровь. С другой стороны, прошло много времени с тех пор, как я в последний раз трахался.

Это слово поразило меня, как, несомненно, и должно было.

— Боюсь, что все здесь уже связаны узами. Большинство вдов предпочитают возвращаться в свои дома, не помня о годах, проведённых с Падшими. Разиэль говорит, что так проще.

— Но не ты, милая Мария, — пробормотал он. — Почему ты не вернулась домой?

«Потому что у меня не было дома, куда я могла бы пойти», — подумала я с возмущением, но я не собиралась признаваться ему в этом.

— Мне никогда не нравилась мысль о том, что мою память начисто сотрут.

Я не собиралась утруждать себя тем, чтобы поправлять его насчёт имени. Я не могла избавиться от ощущения, что это всего лишь часть какой-то сложной игры, в которую он играет, и что единственный способ выиграть — это отказаться играть.

— Так ясно, что ты единственная игрушка в городе. И сколько времени прошло с тех пор, как ты овдовела?

Я замерла.

— Почему ты спрашиваешь?

В обычном мире люди говорили об ангельских улыбках. У Каина всё было наоборот, очаровательно и дьявольски.

— Мне просто интересно, сколько времени прошло с тех пор, как ты наслаждалась плотскими удовольствиями. Я был бы более чем счастлив услужить.

Я знала, что он пытается шокировать меня.

— Я так не думаю, — я говорила спокойнее, чем чувствовала, отворачиваясь от него.

Я должна была добраться до двери раньше него, я была гораздо ближе. Но он был там, впереди меня, улыбался мне, искренне забавляясь.

— Не смотри так потрясённо, милая Мари. Я только спросил. Я уверен, что найду кого-нибудь ещё, кто заинтересуется, если ты не заинтересуешься.

— Марта! — огрызнулась я, уступая его подстрекательству. — И ты никого не найдёшь в Шеоле. Я же говорила тебе, что все здесь связаны узами.

— И ты думаешь, это остановит меня? — его голос был очень нежным.

Я не пошевелилась. Я инстинктивно поняла, что он пропустит меня, если я просто попрошу его. Я посмотрела на него, в его порочное, прекрасное лицо, и задалась вопросом, действительно ли это был грех. Соблазнительный, почти неотразимый, призывающий в остальном здравомыслящую женщину делать то, о чём она никогда бы не подумала, просто улыбнувшись ей. Я нисколько не сомневалась, что он сумеет соблазнить кого захочет, если захочет. Кто мог сказать «нет» такому мягкому, чувственному соблазну?

Я позволила чувствам наполнить меня не более чем на наносекунду, а затем отступила назад.

— Ты так и не ответил на вопрос Разиэля, — сказала я, и если мой голос звучал напряжённо, мне было всё равно. — Почему ты здесь?

Он долго и задумчиво смотрел на меня.

— Я не уверен. Может быть, чтобы соблазнить тебя, милая.

— Тогда тебе лучше уйти сейчас, потому что ты обречён на провал.

— Почему?

Его простой вопрос удивил меня.

— Прошу прощения?

— Я спросил, почему. Почему я обречён на неудачу, когда я чувствую тепло твоего тела, слышу, как кровь бежит под твоей кожей, практически чувствую запах твоего возбуждения? Почему?

Я никогда в жизни никого не била вне боя. Я ненавидела насилие, но всё же мне хотелось стереть эту насмешливую улыбку с его губ, ударить его так сильно, что у меня бы заболела рука.

— Я думаю, ты заблуждаешься, — мой голос был ледяным. — Но, в конце концов, мне всё равно, почему ты здесь. Если ты не хочешь никому говорить правду, это твоё дело, пока ты оставляешь меня в покое. А теперь, если ты уйдёшь с моей дороги, у меня есть дела.

— Так ты сейчас говоришь, — с этими словами он двинулся, больше не стоя между мной и дверью, и я скрыла своё облегчение. — Не стесняйся поменять своё мнение.

Я признаю это. Я поддалась искушению впервые за многие годы.

— Когда ад замёрзнет.

Он огляделся вокруг, в его глазах появилось слабое, отстранённое выражение.

— Дорогая моя, это уже произошло.

ГЛАВА 05

КАИН СМОТРЕЛ НА ДВЕРЬ И ПОНЯЛ, ЧТО УЛЫБАЕТСЯ. Милая, хорошенькая провидица Марта была фейерверком под своей скромной внешностью. Он почувствовал это почти сразу, и не потребовалось много усилий, чтобы заставить её наброситься. В будущем она будет более осторожной, но он абсолютно не сомневался, что сможет сломить её. Он никогда не терпел поражения, когда что-то задумывал.

Он повернулся, оглядел пустую комнату и вздохнул. Он ненавидел это место, всегда ненавидел. Это был мир покаяния для проклятых, и он никогда не был из тех, кто предается сожалениям. Жизнь была пиршеством богатств, которые можно было попробовать и даже растратить, но Падшие запирали себя в своего рода чистилище.

Только не он. Он бы подумал, что ничто не может заставить его вернуться, но он вернулся. И когда он уйдёт, если Шеол всё ещё будет стоять, мир уже никогда не будет прежним.

Он почувствовал, как тень прошла мимо французских дверей из главной комнаты, но не обернулся, чтобы посмотреть. Только один человек мог прийти за ним так быстро, только один крупный мужчина, и это увеличивало его репутацию как жутко прозорливого, если он приветствовал его, не оборачиваясь.

Дверь открылась, и его посетитель вошёл внутрь, на удивление тихо для такого крупного мужчины.

— Метатрон, — сказал Каин холодным голосом. — Ты быстрее, чем я ожидал? — он повернулся лицом к большому мужчине. — Надеюсь, никто не видел, как ты пришёл.

Ангел Метатрон, самый последний из Падших, был огромен, с руками из гранита и ногами размером со стволы деревьев.

— О чём ты думал? — прорычал он, глядя на Каина со своим обычным презрением. — Мы должны быть осторожны с Мартой. Она может казаться спокойной, но я ей не доверяю. Она многое знает. И я имею в виду не только её видения.

— Я позабочусь о Марте, — сказал Каин, опускаясь на белый диван.

Он был на удивление удобным, по крайней мере, Падшие не были полностью намерены жить как кающиеся грешники. Он почти ожидал увидеть монашескую келью с узкой койкой. Это была его участь в последний раз, когда его заставили здесь жить. Но, как обычно, он им был не нужен. Он напоминал им о вещах, которые они хотели забыть.

Метатрон просто хмыкнул. Каину это нравилось в нём. Он редко говорил, а когда говорил, его обычно стоило послушать. У Каина не было иллюзий относительно себя, он предпочёл бы слушать свой собственный голос, чем чей-то бубнёж. По крайней мере, в этом они были отличными соучастниками.

— Как ты думаешь, они что-нибудь подозревают?

Он вытянул ноги перед собой, положив ноги в ботинках на белый кофейный столик с ароматной гроздью гардений, плавающей в белой чаше. Чёрт, он ненавидел белое. Его собственная чёрная одежда была немного подпалена из-за его маленького фокуса, и он, вероятно, оставил бы следы пепла на безупречно чистом белье. Чертовски плохо.

— Разиэль и остальные? — Метатрон насмешливо фыркнул. — Ни капельки. Они так заняты подготовкой к следующей большой битве, что у них нет времени беспокоиться о таких, как ты.

Каину не особенно нравилось выражение «таких, как ты», но он не стал спорить.

— Есть идеи, когда начнётся следующая великая битва?

— Тебе придётся спросить об этом провидицу.

Каин улыбнулся, вспоминая.

— О, я собираюсь это сделать. Хотя, как я понимаю, её прогнозы немного… неточны.

Метатрон пожал плечами.

— Иногда она права. В другое время было бы лучше, если бы она просто держала рот на замке — это только всё запутывает.

— Но Разиэль доверяет ей?

— Иногда.

Каин откинулся назад, скрестив руки за головой, обдумывая это.

— Это может быть чрезвычайно полезно. У меня не должно возникнуть никаких проблем с манипулированием её видениями в наших интересах.

— Она сильнее, чем кажется, — сказал Метатрон.

— Мне всегда нравился вызов. С другой стороны, мне также нравится, когда всё предельно просто. А как насчёт Альфы и его Источника? Предупреждение о том, что Азазель откажется от своего поста, могло бы быть полезным. И как, чёрт возьми, новый Источник забеременел?

Метатрон снова пожал своими массивными плечами.

— Я не думал, что это имеет значение.

Каин сдержал инстинктивное рычание.

— Почему бы тебе не позволить мне решить, что имеет значение? — он выглянул из окна в сад, окутанный мягким светом Шеола. Это было великолепное цветовое лоскутное одеяло, в отличие от всего остального здесь. Жизнь в Шеоле была лишена красок. Он хотел, чтобы всё было покрыто насыщенным, глубоким, гранатово-красным цветом крови, которую он любил. Кровь на его языке, кровь на его коже.

Он повернулся к Метатрону с лёгкой, обманчивой улыбкой.

— Есть кто-нибудь, о ком тебе нужно меня предупредить?

— Михаил подозрителен, но он недавно связан узами, и, готовя Падших к битве и укладывая в постель свою жену, он легко отвлекается. Особенно с учётом того, что его жена — Виктория Беллона, римская богиня войны.

Каин приподнял бровь.

— Как ему удалось это провернуть?

— Провидица. У неё было видение, и он боролся изо всех сил, но, в конце концов, она оказалась права.

— Интересно, — пробормотал Каин. — Кто ещё?

— Азазель ненавидит тебя.

— Азазель всегда ненавидел меня. И на то были веские причины. Иезекииль был одним из его ближайших друзей. Мои причины ненавидеть его сильнее. Я позабочусь об Азазеле. Ты сказал, что и Саммаэль, и Асбел мертвы?

Метатрон кивнул.

— Как и мы, если они поймут, что мы делаем.

— Тогда весь фокус, дорогой друг, в том, чтобы не попасться.

— Я тебе не друг.

Каин рассмеялся.

— Это верно. Как ты мне часто говорил, у меня нет друзей.

Метатрон ничего не сказал, и Каин усмехнулся.

— Замечание принято, — сказал он. — Если ты передумал, я могу сделать это сам. Это может занять больше времени…

— Я не передумал.

Ах да, молчаливый Метатрон.

— Хорошо, — сказал Каин. — Тогда давай займёмся делом. Мне нужно посмотреть жён и решить, не пригодится ли одна из них. Они все красивые, не так ли?

— Если тебе нравятся такие вещи.

— Ох, нравятся. Мне нравятся хорошенькие и некрасивые, пухленькие и худенькие, старые и молодые. Женщины восхитительны, Метатрон. Тебе действительно следует побаловать себя. Это помогло бы тебе расслабиться.

Метатрон просто посмотрел на него.

— Здесь не было ни одной доступной женщины. Они либо связаны узами, либо скорбят, как Марта.

— Я не позволю этому остановить меня. Тебе тоже не следует этого делать.

— Зачем тебе нужно смотреть на жён? Я думал, ты решил, что провидица будет самой полезной.

— Возможно. Но я не видел остальных, не так ли? Я определённо буду иметь провидицу на своей стороне, я нахожу её слишком соблазнительной. Но всегда полезно поместить кошку среди голубей, и неверная супруга вполне могла бы всё встряхнуть. Кроме того, в конце концов, мне понадобится вторая женщина.

Метатрон хмыкнул, хотя Каин не мог сказать, одобрительно это или нет. По крайней мере, он не потрудился спросить почему, так как Каин не собирался ему говорить.

— В любом случае, — продолжил он, — тебе лучше убраться отсюда, пока кто-нибудь не решил прийти и посмотреть, как я устроился. Мы не хотим, чтобы у кого-то сложилось неправильное представление, — затем он ухмыльнулся. — Если подумать, может быть, нам следует дать им неверное представление. Мы всегда могли бы притвориться, что у нас с тобой романтические отношения, если только у Падших нет какого-нибудь указа против этого, и…

— Нет! — сказал Метатрон сдавленным рыком.

Каин посмотрел на него прозрачными глазами.

— Нет, у них нет указа, или нет, мы не должны изображать любовников?

Метатрон направился к двери, и на этот раз Каин сдержал улыбку. Теперь, когда он знал самый быстрый способ вытащить Метатрона из его комнат, это могло пригодиться.

— Не дави на меня, Каин, — прорычал Метатрон, останавливаясь.

— Давить на тебя? Я? Никогда, старый друг.

Он ждал, что Метатрон напомнит ему, что они были гораздо ближе к смертельным врагам, даже если они были неохотными соучастниками, но Метатрон просто посмотрел на него и ушёл, тихо закрыв за собой французские двери, когда Каин понял, что хочет хлопнуть ими так сильно, что стекло разобьётся.

Два человека хотели захлопнуть двери и разбить ему лицо, прежде чем он пробыл в своей комнате полчаса. Он был на верном пути. К тому времени, когда он покончит с ними, Падшие превратятся в такую массу гнева и потрясения, что они не поймут, что на них обрушилось.

Он ожидал, что всё это покажется ему чрезвычайно занимательным.

ГЛАВА 06

Я ПЫТАЛАСЬ ЗАДРЕМАТЬ, НО БЕЗ ОСОБОГО УСПЕХА, когда услышала приглушённый звук. Кто-то, мужчина, сказал: «Нет!» так сильно, что его сила проникла сквозь толстые стены пристройки. Я села, прислушиваясь. Кто мог навещать Каина? Скорее всего, Альфа. Конечно, не Азазель, который смотрел на новоприбывшего так, словно тот был приманкой для акулы, а Азазель был большой акулой. Михаил выглядел ненамного счастливее.

Я посмотрела на узкую застеклённую дверь, которая вела из моей маленькой комнаты во внутренний двор, который я делила с Каином. Двор, которым я никогда больше не воспользуюсь, по крайней мере, до тех пор, пока он не уедет или не переедет в более центральные помещения. Было бы достаточно трудно избегать его в узких коридорах здесь. Я больше не буду лежать обнажённой под блаженными лучами солнца, которое никогда не жгло, никогда не сжигало, просто успокаивало меня тёплым, лучистым теплом.

Это была цена, которую я была готова заплатить. Если дела пойдут совсем плохо, я всегда смогу попросить Разиэля и Элли переселить меня в комнату наверху в большом доме. Там я чувствовала бы себя в большей безопасности, окружённая людьми, которые были мне большей семьёй, чем кто-либо, с кем я выросла. Я не была уверена, почему я думала, что безопасность — это проблема. Не было причин думать, что Каин представлял для меня какую-то особую опасность. Почему он должен?

В любом случае, я не собиралась доставлять ему удовольствие, прогоняя меня. Я была изобретательной женщиной, я могла бы сказать ему, что у меня было видение, требующее, чтобы я переехала. Что я должна была быть рядом с Элли по мере того, как приближалось её время.

Мне была ненавистна мысль о том, чтобы использовать свои видения, лгать, чтобы выпутаться из неловкой ситуации. Пророчества и без того были чрезвычайно хитрыми, если бы я начала их выдумывать всякий раз, когда становилось трудно, я бы разрушила то малое доверие, которое у меня было.

Я заставила себя сесть, прислушиваясь, но из соседних комнат больше не доносилось ни звука. Может быть, мне было бы лучше, если бы все игнорировали мои сны и предзнаменования. Они были проклятием, сплошными неприятностями, и я была бы гораздо счастливее, вернувшись к своей роли тихой маленькой Марты, вдовы Томаса.

Я даже подумывала о том, чтобы солгать о своих сбивающих с толку истинных видениях. Я не осмеливалась рисковать, знание того, что Элли была беременна до того, как это произошло, позволило ей лучше заботиться о себе. Знание того, что древнеримская богиня войны Виктория Беллона должна была прибыть в Шеол до первой битвы с Уриэлем, означало, что у нас был шанс выжить. Знание того, что Тори погибнет в той битве, дало Элли шанс спасти её, вернуть обратно.

Нет, я не могла отвернуться от своих обязанностей, какими бы трудными они ни были. И я не могла убежать просто потому, что нашла нашего недавно вернувшегося падшего ангела тревожным. Я не привыкла ко всему этому очарованию и силе, направленным на меня. Мне это не понравилось. Но я могла бы с этим смириться.

Кроме того, рано или поздно он отправился бы на охоту за парой, по моему опыту, Падшие недолго оставались одинокими. И как только он это сделает, он, вероятно, успокоится и станет таким же, как все остальные.

Или нет. Я не могла это толком разглядеть. Каин слишком отличался от остальных, с этой злой, насмешливой улыбкой. Падшие никогда не любили улыбаться. Более вероятно, что он просто уйдёт ещё раз и не вернётся до тех пор, пока моя смертная жизнь не закончится. Оставалось только надеяться.

Вытолкнув себя из кровати, я принялась мерить шагами свою комнату. Сон ускользал от меня, может быть, сегодня вечером было бы лучше. Теперь, когда тёмный человек из моего видения прибыл, мне не нужно было так сильно бояться сновидений. Другое пророчество вряд ли сбудется в ближайшие недели или даже месяцы. Я могла бы погрузиться в подготовку к рождению ребёнка, первого ребёнка, появившегося за бесконечное время с тех пор, как ангелы впервые пали на землю. В конце концов, в своей смертной жизни я в основном воспитывала детей вокруг себя, братьев и сестёр или нет, и я знала о младенцах. Я даже помогла матери родить одного из них в нашей унылой квартире без электричества и тепла, только с проточной водой. Беременность Элли была бы сущим пустяком по сравнению с этим, и Рейчел была бы главной.

Горячий душ помог мне почувствовать себя человеком. По какой-то причине мне потребовалось гораздо больше времени, чем обычно, чтобы одеться, всё, казалось, странно сидело и было неудобно. В конце концов, я оказалась в платье, простом, с юбками до щиколоток, струящимися вокруг меня, и достаточно высоким вырезом, чтобы скрыть мои шрамы. Я редко пользовалась косметикой, но моё лицо было бледным, глаза казались немного запавшими, и мне не нравилось моё отражение. Нанеся немного румян и туши, я в ужасе уставилась на новую и улучшенную Марту, прежде чем стереть всё это.

Я сняла скромные золотые серьги-кольца, которые Томас подарил мне, когда мы были женаты, серьги, которые я никогда не носила. Я бы вернулась и сменила платье на обволакивающий саван, если бы у меня было время, но уже прозвенел звонок к ужину, и Разиэль будет ворчать, если я опоздаю. Что ещё хуже, Тори и Элли будут задаваться вопросом, почему, и допрашивать меня, пока я не найду правдоподобный ответ. Или, что хуже всего, они могли бы сделать совершенно абсурдное предположение, что я реагирую на появление нового человека среди нас, что было явно нелепо.

Я поспешила по коридорам, высматривая Каина. Последнее, чего я хотела, это войти в тот же момент, что и он, как пара, связанная узами брака. Если повезёт, он забудет, как туда добраться, и проведёт ужин, блуждая по лабиринту коридоров. Не слишком милосердно с моей стороны, но я отчаянно нуждалась в какой-либо передышке от его деятельного присутствия. Это беспокоило меня так, как я не могла даже представить.

Люди уже рассаживались, когда я проскользнула в главный зал. Это была идея Элли, чтобы Падшие и их пары разделяли ежедневную трапезу. Это укрепляло их навыки, когда они работали вместе, сражались вместе, и только те, кто только что связал себя узами, были освобождены. Я бросилась на своё место рядом с Тори, не поднимая головы.

Именно тогда я заметила, как чертовски низко был вырез моего платья, даже если шрамы были скрыты, и я застонала от отчаяния. Я не могла накинуть салфетку спереди, как бы мне этого ни хотелось.

— Что случилось? — прошептала Тори.

— Я вышла из комнаты в нижнем белье, — пробормотала я.

— Я могу это исправить, — весело сказала она, стягивая шаль со своих плеч и накидывая её на меня.

Это была мягкая шерсть, тонкая, как шёлк, и я с благодарностью прикрылась.

— Теперь, это вопиющий позор, — раздался слишком знакомый голос слева от меня, и я повернулась, чтобы посмотреть, как Каин скользнул на место, которое когда-то принадлежало Асбелу.

Прежде чем я осознала, что делаю, я громко застонала, затем, по крайней мере, у меня хватило присутствия духа, чтобы не зажать руками свой предательский рот. Отвести взгляд не помогло, я чувствовала его, тепло его тела, я почувствовала его запах, армат кожи, морского воздуха и неопределённого мужчины, как никто другой.

— Ты плохо себя чувствуешь, мисс Мари? — заботливо осведомился он. — Я слышал, как ты стонала, тебе нужен целитель?

У меня не было выбора, кроме как посмотреть на него снизу-вверх, и мне захотелось в отчаянии стукнуться лбом о стол передо мной. Я встретила его странный серебристо-серый взгляд, скрывая свои эмоции.

— Я в полном порядке, — вежливо сказала я. — Спасибо, что спросил.

Его подвижный рот изогнулся в улыбке.

— Всегда пожалуйста, — пробормотал он. — Хотя, я так понимаю, у тебя озноб.

— Озноб? — эхом отозвалась я, на мгновение смутившись.

Он кивнул в сторону моих плеч, закутанных в шаль Тори.

— Ты закутана, как мумия. Может быть, мне следует позаботиться о том, чтобы включить отопление в твоих комнатах.

Мне удалось скрыть свою реакцию на это. Он произнёс это так, словно мы делили комнату, и по какой-то причине я почувствовала, как моё тело согрелось. По-видимому, в замешательстве.

— Тепло в моей отдельной комнате меня вполне устроит, — сказала я.

Неудачная фраза, но было слишком поздно.

Я должна была знать, что он не позволит этому ускользнуть.

— Тепло в твоей отдельной комнате? — удивлённо повторил он. — Ты думала, мы собираемся делиться?

— Не будь смешным, — огрызнулась я, поворачиваясь к нему спиной, теперь уже совершенно раздражённая, всё ещё сжимая шаль вокруг себя.

Было слишком жарко, но будь я проклята, если соберусь отпустить её.

Тори наблюдала за всем этим с большим интересом в зелёных глазах. Она была самым новым дополнением к Шеолу, не считая альбатроса слева от меня, и после трудного начала мы стали хорошими друзьями. Это было моё глупое видение, которое перевернуло всю её жизнь, и наполовину идиотская природа моего пророчества не помогла, но Тори была не из тех, кто обвинял меня в чём-то, что вышло из-под моего контроля. Кроме того, ей удалось извлечь смехотворно счастливый конец из смерти и катастрофы, и её счастье захлестнуло всех.

— Интересно, — пробормотала она вполголоса, когда разговор за столом разгорелся с новой силой, и Каин забыл о насмешках надо мной, увлечённый разговором с Тамлелом. — Я никогда не видела тебя такой взволнованной.

— А ты бы не испугалась? — сказала я так же тихо. — Он пытается заполучить меня как жертвенную козу, и я не знаю, почему.

Её усмешка была лукавой.

— Я не думаю, что его интересует это.

Я почувствовала, как краска заливает моё лицо.

— Не будь смешной. Он производит на меня впечатление человека, который хочет создавать проблемы везде, где только может, и видит во мне вероятную жертву. Если повезёт, он найдёт кого-нибудь другого, чтобы мучить. Это, или он уйдёт. Скоро.

— О, я не знаю. Я думаю, что он интересное дополнение. Он немного встряхнёт ситуацию.

— Я не люблю, когда всё встряхивается. Мне нравится стабильность.

— Я знаю, что ты хочешь, милая, — успокаивающе сказала Тори. — Но мы на войне. Это вряд ли можно назвать стабильным.

— Тем больше причин для Падших оставаться постоянными. Если посторонний войдёт и потревожит всех…

— Кто всех потревожит?

Шёлковый голос был у моего уха, и я готова была пнуть себя. Я слегка наклонилась к нему, уделяя ему как можно меньше внимания.

— У нас была частная дискуссия, — сказала я, как я надеялась, достаточно холодным голосом.

— Тогда тебе не следует устраивать её за обеденным столом.

Он был слишком близко ко мне. Столы в главном зале были массивными, там было достаточно места для всех нас. Тори практически не сидела у меня на коленях, и когда Там был слева от меня, он не окутывал меня своей энергией, как одеялом из крапивы. Не так, как этот мужчина.

— Замечание принято, — сказала я, поворачиваясь к настороженной Тори.

Он тоже выбрал этот момент, чтобы пошевелиться, и моё плечо задело его. Казалось, как будто меня ударила мать всех статических разрядов, я отскочила назад с приглушённым проклятием, почти приземлившись на Тори.

Он сделал это нарочно, я знала это, и уже собиралась поддаться искушению и наброситься на него, когда увидела его глаза. Он выглядел таким же испуганным, как и я. Мгновение спустя это выражение исчезло, и он улыбнулся мне сверху вниз.

— Ты опасная женщина, Марта.

С меня было достаточно. Мне нужно было время, чтобы прийти в себя. Этот человек разрушил мою жизнь за несколько коротких часов, не более чем злой улыбкой и случайным прикосновением, и мне нужно было взглянуть на это в перспективе.

Я начала отодвигаться от стола, ища предлог, чтобы уйти, когда Тори положила сдерживающую руку мне на плечо. Покачав головой, она почти незаметно наклонилась вперёд, чтобы помочь себе с горками маслянистого картофельного пюре перед нами, и прошептала:

— Не позволяй ему уйти безнаказанным. Ты круче. Отрасти яйца.

Я замерла. Она была права, я вела себя как трусиха. С другой стороны, у меня не было иллюзий, что я воин, как большинство Падших и их пары. Меня учили сражаться, как и всех в Шеоле, но первую битву с армиями Уриэля я провела в лазарете, ухаживая за ранеными. Я уже едва пережила одну ужасную стычку с Нефилимами, и даже если мои раны теперь превратились в шрамы, те, что были внутри, так и не зажили полностью. Я могла бы драться, если бы пришлось. Но я бы предпочла убежать и съёжиться, как бы мне ни было стыдно.

Каин не мог причинить мне боль, напомнила я себе. Он был высокомерным маленьким мальчиком, дергающим меня за косички, чтобы я отреагировала, желая причинить вред везде, где только мог. Я понятия не имела, почему, может быть, это была просто его природа, которая объяснила бы, почему Разиэль и Азазель приветствовали его появление с необычайным отсутствием энтузиазма.

— Ты права, — сказала я Тори. — Передай мне картошку.

Не было ничего лучше маслянистых углеводов, чтобы заставить девушку чувствовать себя лучше.

Каким-то образом я пережила ужин с помощью Тори и большим количеством вкусной еды. Каин, должно быть, решил, что с него хватит издевательств надо мной, поэтому до конца ужина его внимание было приковано к чему-то другому. Я держалась напряжённо, стараясь случайно не задеть его, но он сидел, частично повернувшись, разговаривая с Тамом, и инстинктивно я знала, что я в безопасности. На сегодня.

ЧТО, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ПРОИЗОШЛО? Если бы под банкетными столами был ковёр, Каин подумал бы, что она трётся об него ботинками просто для того, чтобы доставить ему величайшее потрясение. Но они были у океана, воздух был влажным и лёгким, и статическое электричество было маловероятным.

Его план был прост, начать приближаться к ней. Всё это пошло наперекосяк с искрой, которая пронзила его так сильно, что он чуть не выругался вслух. Он понятия не имел, как она это сделала и почему, но он был бы дураком, если бы не уважал её силу. Она хотела держать его подальше, и она не возражала использовать для этого магию.

Это удивило его. Магия существовала в этом мире так же, как и в обычном, но большинство людей избегали её внешнего использования. Конечно, он использовал это, чтобы возвестить о своём прибытии, и она, вероятно, сопротивлялась его условиям. Он был впечатлён.

Впечатлён достаточно, чтобы сменить тактику. Наступление и отступление были лучшим способом выследить жертву, какой он её видел. Он был хищником, и он решил, что она именно то, что ему нужно, особенно после того, как проверил другие варианты во время бесконечного ужина. Он бы заполучил её, но сейчас она была слишком осторожна, почти готова выпрыгнуть из своей кожи.

Он даст ей немного времени, чтобы усыпить её страхи. А потом, когда она меньше всего этого будет ожидать, он набросится.

Но сначала он должен был выяснить, как, чёрт возьми, она это сделала.

ГЛАВА 07

РАЗИЭЛЬ СКОЛЬЗНУЛ В ПОСТЕЛЬ и ЛЁГ РЯДОМ СО СВОЕЙ ЖЕНОЙ, притянул её к себе и рассеянно погладил её округлившийся живот. Малыш внутри подпрыгнул от его прикосновения, факт, который всегда шокировал его, но он продолжал ласкать живот, для неё, для себя, для всего, что лежало внутри неё.

Это был страх, которым он ни с кем не делился. Он не доверял судьбе, не доверял Уриэлю. Это чудо было даровано им, в немалой степени благодаря демону, покровителю женщин и плодородия, Лилит, которая теперь была совершенно нормальной Рейчел, но он ждал, когда всё изменится. Он глубоко, втайне боялся, что Элли умрёт, что ребёнок будет каким-то ужасом, или, если это было нормально, что он тоже умрёт. Уриэль ни за что не позволил бы родиться ребёнку Падших. Он ни за что не позволил бы разрушить какую-либо часть их проклятия.

Даже настойчивость провидицы в том, что всё будет хорошо, ничего не значила. Видения Марты были в лучшем случае несовершенными, в худшем — приводящими в бешенство и разрушающими. Она никогда точно не ошибалась, но реализация этих пророчеств действительно могла быть запутанной. Она настаивала на том, что у Элли родится здоровый ребёнок, и что мать и ребёнок будут здоровы.

Он не верил в это.

— Всё в порядке? — сонно спросила Элли.

— Всё идеально, — сказал он, целуя её в шею сбоку, вдыхая её сладкий аромат.

Во время беременности всё было по-другому, и ему потребовалось некоторое время, чтобы распознать новую нотку в её уникальном аромате. Это была сладость молока.

Он закрыл глаза, безмолвная молитва наполнила его. Он, который никогда не молился, потому что больше, чем кто-либо другой, знал о бесполезности этого.

— Так вот, это ложь, — сказала Элли, и на мгновение он замер.

Догадалась ли она о его опасениях? Худшее, что он мог сделать — это передать свои страхи. Марта сказала ему, что у неё достаточно своих собственных, естественных неуверенностей матери-новичка.

А затем она продолжила говорить:

— Ты никогда не рассказывал мне о Каине, но я видела, как вы все вели себя рядом с ним. Тебе не нравится, что он вернулся в Шеол. Почему?

Он не выказал своего облегчения, просто притянул её к себе.

— Он что-то замышляет. Он хитёр, коварен и доставляет хлопоты. Так было всегда.

— По-моему, это звучит не очень по-ангельски, — сказала она, удовлетворённо прижимаясь к нему. — Почему он другой? Когда он пал?

Разиэль заколебался, но только на мгновение. Она была Источником, а он Альфой, и её проницательность и мудрость были бесценны на протяжении многих лет. Но Каин был наследием, о котором он предпочёл бы забыть.

У него больше не было такого выбора.

— Каин пал, когда мы все это сделали. Нас было двести человек, посланных на землю учить детей человеческих.

— Верно, — сонно пробормотала она. — Ты научил их макияжу.

С её губ сорвался смех.

— Непочтительная девчонка, — сказал он, слегка укусив её сзади за шею. — Просто потому, что несколько лет назад здесь появился какой-то ненормальный перевод полусумасшедшего пророка…

— Я знаю, я знаю, Книга Еноха — это ткань лжи, — она тихо хихикнула. — Ты учил их астрологии, Азазель учил их войне и вооружению. Чему их научил Каин?

Он колебался.

— Его послали учить людей сексу.

Элли рассмеялась.

— Я думала, что это то, что вы все делали.

— Это была случайность.

— Секс с женщиной был случайностью? — усмехнулась она.

— Влюбиться в них было невозможно.

Ему всегда приходилось действовать осторожно с этим. За время своего безграничного существования он любил многих женщин. В глубине души он знал, что Элли была другой, родственной душой, связь с которой никогда не разорвётся. Когда она перестанет существовать, он тоже исчезнет, но он не сказал ей об этом. Она будет спорить с ним и всё равно будет страдать от иррациональной ревности.

— Я могу в это поверить, — сказала она обманчиво ровным голосом. — Ты определённо делал всё возможное, чтобы не влюбиться в меня.

— И я был намного сильнее к тому времени, когда ты появилась. Когда нас впервые послали на землю, мы были новичками, не привыкшими к искушениям. Мы даже не осознавали, что то, что мы чувствовали к человеческим женщинам, было похотью, такой вещи не существовало. Но Каин знал. Он был первым, кто сдался. Он влюбился в молодую девушку по имени Тамар и нарушил главное правило. Он переспал с ней, и она понесла дитя.

— А потом после нас хоть потоп?

Он едва не рассмеялся. Почти.

— Не совсем. Никакой массовой капитуляции со стороны остальных ангелов не было. Верховный Властитель обнаружил, что произошло. И он послал Уриэля разобраться с ситуацией, — он почувствовал, как напряглось её тело, её тёплая, податливая кожа внезапно похолодела, и он крепче прижал её к себе.

— Что случилось?

— Он убил её. Выпотрошил её, а затем сжег, пока она ещё была жива, в то время как Каин кричал, боролся и был вынужден смотреть. В то время она была беременна.

В его постели воцарилось долгое молчание, и его прекрасная, тёплая беременная жена медленно высвободилась из его объятий, с трудом повернувшись, чтобы посмотреть на него в лунном свете.

— А что остальные из вас делали, пока это происходило?

Не то чтобы ложь была даже вариантом. Они знали мысли друг друга, и она уже знала ответ. Она просто ждала его признания.

— Мы ничего не сделали. Мы не могли. Даже если бы мы могли двигаться, мы бы этого не сделали. Мы думали, что это закон Божий. Мы не знали, что он уже бросил нас на произвол судьбы.

Она долго молчала и не делала никаких попыток приблизиться.

— И что случилось потом? Был ли тогда Каин первым, кто пал после Люцифера?

Он покачал головой.

— Каина забрали обратно с Уриэлем. Я не знаю, что с ним случилось, через какие пытки он прошёл. Но как только он сдался, всё изменилось. Ты знаешь старый миф об Адаме и Еве?

— Теперь ты скажешь мне, что их тоже не существовало? Тогда как же Рейчел вписывается в это дело? У вас не может быть Лилит без Адама и Евы.

— Это частично история, частично мифология, частично магия, всё смешано в такой сложный клубок, что никто не может его распутать. Люди просто верят тем частям, которые резонируют. Та часть о змее… — он заколебался.

Она ждала.

— Змеем был Каин, принесший греховное знание святому. Как только он переспал с Тамар, мы все начали это замечать. Как будто наши гормоны и, что ещё хуже, наши эмоции наконец-то начали работать.

— Они смотрели на дочерей человеческих и узнавали их, — процитировала она несколько неточно. — И что это значило для Каина?

— Мы были брошены на землю, пали, прокляты, чтобы никогда не вернуться. И Каин был послан, чтобы присоединиться к нам.

— Должно быть, это было счастливое воссоединение. Он пытался убить вас? Я бы так и сделала.

Он покачал головой.

— Он всегда был самым солнечным из нас. Очаровательный, милый, мальчик, наполненный безграничной радостью и любовью. Когда он вернулся, он был похож на тёмную тень того мальчика. Всё ещё очарователен, но извращён, опасен. Он пробыл у нас какое-то время, потом исчез неизвестно куда, и с тех пор это вошло у него в привычку. Он приходит и уходит, не привязанный к Шеолу. Тебе не нужно беспокоиться, что он будет пить из тебя, похоже, у него мало потребностей.

— Я не волновалась, — сказала она. — Но разве он не пожиратель крови?

— Так и есть. Его проклятие такое же, как и наше. Но, по-видимому, он может пережить более длительные периоды времени без этого. Либо это, либо он никогда не проводил больше нескольких недель без связанной пары.

— Я могла бы в это поверить. Каин… как кошачья мята. Или шоколад. Или мороженое. Или одно солодовый виски. Ты знаешь, что он вреден для тебя, но он выглядит таким вкусным.

Он почувствовал неприятное напряжение в челюсти. Ревность никогда не была частью его натуры, и ему ещё предстояло смириться с этим. Элли была так же привязана к нему, как и он к ней. Но даже мысль о том, что она смотрит на другого мужчину, вызывала в нём ярость. Когда другие питались от неё, ему хотелось ударить их. Это было ещё хуже. Будь он проклят, если позволит Каину питаться от неё. Он бы убил его первым.

— Он опасен, — решительно сказал он. — Каждый раз, когда он возвращался сюда, за ним следовала катастрофа, и у него всегда были скрытые планы. В последний раз, когда он приходил, умер наш брат Иезекииль.

— Он убил его?

— Нет. Это сложно. Но Иезекииль был бы всё ещё жив, если бы не послушал Каина.

Она кивнула, принимая это на мгновение. Затем она сказала:

— Ну, я думаю, вы могли бы исключить, что он работает на Уриэля. Если он ненавидит всех вас, то у него есть ещё больше причин ненавидеть Уриэля.

— Может быть, — сказал он. — Но мы были его друзьями, его братьями. Мы предали его, а затем пошли по его стопам. Это вещи, которые нельзя простить.

Она долго думала об этом, и ему захотелось прижать её к себе, почувствовать её гладкое, податливое, тёплое тело рядом со своим. Во время беременности она стала восхитительно тёплой.

— Ты когда-нибудь говорил ему, что сожалеешь?

Он издал звук отвращения.

— Не будь такой человечной. Ты думаешь, что слова «мне жаль» чего-то стоят после такого предательства?

Не очень хороший ход с его стороны.

— Я человек, — сказала она ледяным тоном. — И это только начало.

Ей удалось отодвинуться от него ещё дальше, немалый подвиг, учитывая её беременный живот.

— Я не думаю, что он стал бы слушать, — сказал он более примирительным тоном. — Но ты можешь понять, почему я отношусь к его внезапному приезду с меньшим энтузиазмом. Я не знаю, что он мог бы сделать, чтобы причинить нам вред, кроме как сдать нас Уриэлю, но я бы не исключил, что он попытается.

— Так чего же он хочет от Марты?

— Марта? Что заставляет тебя думать, что он хочет иметь с ней что-то общее? — озадаченно спросил он.

Элли вздохнула, и он понял, что она закатила глаза от его невежества.

— Это ясно как божий день для любого, кто обращает на это внимание. Он нацелился на Марту, а она как бабочка в паутине. Она не знает, как с ним обращаться. Я мало что помню о Томасе, но мне говорили, что он был одним из самых милых, добрых мужчин, и он привёз её сюда, когда ей было всего семнадцать. Она не знает, как вести себя с кем-то вроде Каина.

— Нет, она не знает, — согласился он. — Но я думаю, что ты ошибаешься. О, ты могла видеть, как Каин дразнил её. Всё, что ему нужно было сделать, это догадаться, что он заставляет её нервничать, и он не смог бы удержаться, чтобы не подразнить её.

— Славный парень, — пробормотала Элли.

— Это то, что я пытаюсь тебе сказать. Но я сомневаюсь, что у него есть какой-то реальный интерес к Марте. У него гораздо больше шансов напасть на чью-то связанную пару, он делал это в прошлом.

— Как это вообще возможно? Я думала, что связь неразрывна, — сказала она, потрясённая.

— Так и есть. Если, по-видимому, рядом нет кого-то столь древнего и могущественного, как Каин, делающего всё возможное, чтобы всё разрушить.

— Я не думаю, что это произойдёт. Я думаю, он хочет Марту.

— Ты ошибаешься, — решительно сказал он. — Ничего не добьёшься, взяв Марту. Он заинтересован только в том, чтобы посеять хаос. У него нет причин интересоваться кем-то вроде неё.

Она отодвинулась ещё дальше, ещё более недовольная, чем когда-либо. Он снова отругал себя.

— Ты засранец, — огрызнулась она. — Марта прекрасна!

— Я не говорил, что это не так, — его голос звучал умиротворяюще. С такой скоростью он никогда не сможет заснуть. — Но она красива в очень спокойном смысле, а Каин не любит утончённости. Если ты беспокоишься о Марте, можешь поверить мне на слово, она последняя женщина, за которой пошёл бы Каин.

— Я сомневаюсь в этом. Беременный Источник ещё менее привлекателен.

Ах, ночь была спасена, с облегчением подумал он.

— Нет, — сказал он совершенно честно. — Я не могу представить, чтобы какой-нибудь мужчина мог держать свои руки подальше от тебя, а беременная ты ещё красивее. Он знает, что если приблизится к тебе, то умрёт медленной, ужасной смертью, и он слишком умён, чтобы пытаться. Но он сделал бы это в мгновение ока, если бы у него была такая возможность.

Он услышал, как она перевела дыхание, почувствовал, как её напряжённое тело расслабилось.

— Хм, — сказала она, но он уже добрался до неё. — Я думаю, что ты предвзят.

— Я — Альфа. Я слишком стар и мудр, чтобы быть субъективным.

Она рассмеялась, последнее напряжение покинуло их постель, и он почувствовал, как она снова слегка придвинулась ближе. Он преодолел оставшееся расстояние, притянув её к себе, уткнувшись лицом ей в плечо.

— Послушай меня, — сказала она, наконец. — Присматривай за Мартой.

— Я всё равно буду следить за Каином, как ястреб. Если он приблизится к Марте, я буду знать об этом и смогу положить этому конец. Я обещаю.

Она накрыла его руку своей, проведя ею по животу, и он почувствовал, как плод шевельнулся под их совместным прикосновением. Каин был забыт, когда ещё одна иррациональная молитва пробилась сквозь его защиту.

«Пожалуйста, пусть всё будет хорошо. Пусть на этот раз Марта будет права. Пусть всё будет хорошо».

ГЛАВА 08

Я СОМНЕВАЛАСЬ, ЧТО СМОГУ ЗАСНУТЬ. Несмотря на мои шрамы, мне нравилось спать голой, дверь и окна моей маленькой комнаты были открыты для мягкого ночного воздуха. Мне нравилось слушать шум прибоя вдалеке, лёгкий ветерок, пробивающийся сквозь деревья, аромат цветов и растений, смешанный с солёным привкусом океана.

Он был в соседней комнате. Или должен быть, я знала, после того, как я тайком пробралась по нашему общему коридору, что его там в данный момент не было. И пока он был так близко, я ни за что не собиралась оставлять открытой дверь в наш общий сад. Я даже не хотела приоткрывать окно, но я бы задохнулась, если бы оно было закрыто. Не буквально, комнаты в Шеоле, несмотря на предположение Каина о том, что он может отрегулировать термостат, все были с идеально контролируемой температурой — это необходимость в обществе, которое не терпело пламени. Но мне нужен был хотя бы глоток свежего воздуха, психологически, если не физически.

В первый раз я заперла обе двери, а затем мысленно встряхнула себя. Что со мной было не так? Вряд ли он собирался вырисовываться и пытаться проникнуть внутрь, чтобы добраться до моего совершенно непримечательного «я».

И всё же я никак не могла раздеться. Вместо того чтобы раздеться, я надела больше, рубашку большого размера поверх платья, затем свитер поверх него, прежде чем забраться в постель. Пять минут спустя я вылезла, сняла душный свитер и забралась обратно. Ещё десять минут, и я сняла свою одежду и заменила её свободными брюками и рубашкой, которые я обычно носила днём. Я забралась обратно в кровать, облачённая в соответствующую броню, и лежала неподвижно, прислушиваясь к нему. Ожидая его.

Пока не провалилась в глубокий, измученный сон.

Я знала, что это был сон ещё до того, как он начался, и даже задыхаясь в глубоком сне, я пыталась стряхнуть его. Я никогда не знала, были ли вещи, которые я видела и чувствовала, реальными снами или видениями возможного будущего, и вес этих видений был слишком велик. Я попыталась глубже погрузиться в сон, отключить свои мысли, но голос, плывущий на лёгком ветерке, проскользнул в мою комнату, под мою кожу, внутрь меня, мягкий, настойчивый голос.

Иди ко мне.

Я его не узнала. Это был не Томас — его голос был выше, мягче. В тихом голосе, который звал меня, была настойчивая грубость, и я оттолкнулась, отбросив одеяло с себя, на пол.

Я чувствовала его руки на себе, скользящие вверх по моим рукам, обхватывающие моё лицо, и мои веки на секунду затрепетали, открываясь. Никого. Это был сон, не более того, сладкий, прекрасный сон. Я закрыла глаза, когда его губы мягко коснулись моих, сладкий, нежный поцелуй нежного, неуверенного любовника, и это было так реально, что я вздохнула. Только не Томас. Он никогда не был требовательным, но это было не похоже на его поцелуи. Это было не похоже ни на один поцелуй, который я когда-либо чувствовала, и я улыбнулась ему в губы.

Его язык прижался к моему закрытому рту, прослеживая линию между моими губами, и на мгновение меня охватило напряжение. Мне не нравились такие поцелуи, и Томасу тоже. Мы целомудренно целовались, даже когда он двигался во мне. Почему этот сон всё изменил?

— Не сопротивляйся этому, — прошептал мягкий голос у моих губ. — Это всего лишь сон.

Так оно и было. Я расслабила напряжённые мышцы, когда он накрыл мой рот своим и заставил мои губы раскрыться так легко, так нежно. Ощущение его языка у меня во рту отличалось от всего, что я когда-либо чувствовала: эротично, возбуждающе, и я позволяла ему целовать меня. Его язык пробовал меня на вкус, так тщательно, что я забыла дышать, потерявшись в странном, соблазнительном ощущении, которое не было реальным.

Он поднял голову и с ноткой смеха прошептал:

— Дыши, Марта.

Я выдохнула, сдерживая дыхание, и задалась вопросом, могу ли я почувствовать его, моего призрачного возлюбленного. Я осторожно подняла руки и почувствовала, как он поймал их, он положил их на свои тёплые обнажённые плечи.

Я дёрнулась, пораженная жаром его плоти, и почти снова открыла глаза, но вспомнила, что это был сон. Если бы это было по-настоящему, я бы услышала его, знала, что он здесь. Если бы я открыла глаза, всё это прекратилось бы, а я не хотела отпускать. Хотя бы раз в жизни я могла сделать так, как он сказал. Перестать с этим бороться.

Он склонился надо мной, и я почувствовала шелковистое прикосновение его длинных волос. Я повернулась к нему, и он пах морем, кожей, самим сексом. Я напрягла мозги, пытаясь вспомнить, от кого так пахло. О ком я фантазировала в этом эротическом сне, который возник из ниоткуда?

Его руки скользнули вниз, и я поняла, что я голая. Это не имело значения, в мире фантазий у меня не было шрамов, пересекающих моё тело. В мире фантазий я была идеальной, прекрасной, неотразимой, и когда его руки накрыли мою грудь, я выгнулась навстречу ему. Я чувствовала, как мои соски набухают и напрягаются под его опытными пальцами, и я услышала свой стон в тишине. На мгновение я замерла, боясь, что это разрушит чары, но затем его губы сомкнулись вокруг моего соска, потянули его, пососали, и я почувствовала, как он спускается по моему телу и между ног, и это внезапно стало слишком реальным. Реально, когда его рука скользнула по моему животу, между моих ног, обхватила меня, и я испуганно дёрнулась, собираясь открыть глаза и развеять сильный сон.

Другой рукой он закрыл мне глаза, успокаивая, и его голос прозвучал мягко в моём ухе:

— Просто сон, милая. Отпусти.

Да, просто сон. Нечего бояться, нечего стыдиться. Никто не мог видеть, никто не мог слышать, никто не мог знать. Его язык коснулся другой моей груди, и я почувствовала мягкий укус его зубов, когда его пальцы скользнули по мне, точно зная, где прикоснуться, насколько сильно, насколько мягко. Конечно, он знал. Он был мной, он был моим воображением, он знал бы, что мне нравится. Когда он скользнул пальцами внутрь меня, я прикусила губу, чтобы снова не закричать и не рискнуть проснуться. Мне нужно было закончить это, отчаянно нужно было, и я выгнула бёдра навстречу его руке, когда его пальцы двигались внутри меня, тыльная сторона его руки прижималась к моему клитору, а его рот был у моей груди, посасывая, притягивая, надавливая, потирая, толкая…

Оргазм застал меня врасплох, более мощный, чем всё, что я когда-либо испытывала. Я закричала, звук был резким в тишине комнаты, и упала с кровати на твёрдый мраморный пол. Мгновение я лежала неподвижно, полностью проснувшись, завернутая в ворох простыней и одеял, и я схватилась за свою одежду. Конечно, я всё ещё была в ней. Я была одна, как и всегда. Как и всегда будет.

Я села, с отвращением откинув одеяло. Я потрогала себя, обнаружив, что мои соски затвердели под свободной рубашкой, и мне не нужно было проверять, влажно ли у меня между ног. Я была полностью и абсолютно возбуждена, моё тело было телом женщины, хорошо удовлетворённой.

Конечно, это была неправда. Это не было предзнаменованием, знаком будущего, видением. Это был просто женский эквивалент влажного сна. Стыдиться было нечего, хотя стыд витал в воздухе. Никто не знал, кроме меня. И мне это понравилось. Стыдно это или нет, но я хотела большего.

Я забралась обратно на кровать, теперь слишком горячая для одеял, и почувствовала, как мягкий ветерок обдувает мою разгорячённую плоть. Я взглянула на дверь, ведущую во двор, но она всё ещё была заперта, и я была в безопасности. Я не знала, что вызвало этот сон, и мне было всё равно. Это никого больше не касалось. Я сняла одежду, оставив её там, где она упала, и легла спиной на прохладную простыню, великолепно обнажённая. И на этот раз мой сон был без сновидений.

ПРОСНУВШИСЬ ПОЗДНО НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО, я вскочила с постели, испытывая внезапное чувство вины и беспокойства. Странное чувство подавленности и предвкушения охватило меня, пока я не вспомнила, что его вызвало. Солнце уже взошло в небе, часть ночного тумана сгорела, а человека по соседству не было дома. Я не была уверена, откуда я это знала, но я знала. Может быть, он не вернулся прошлой ночью. В любом случае, это было не моё дело. Он не имел никакого отношения к моим снам прошлой ночью, вообще никакого. Они были мои.

Даже если я спала допоздна, я всё равно вставала раньше, чем многие в Шеоле. Когда я спускалась к морю, я слышала звуки людей, тренирующихся под строгой опекой архангела Михаила, шум, доносившийся из открытых дверей огромной комнаты, где они работали, но пляж был пуст. Я скинула сандалии у кромки воды и пошла сквозь рябь прибоя, чувствуя, как солнце палило на меня, высушивая мои свежевымытые волосы в массу раздражающих завитков вокруг лица. Я надеялась, что короткая стрижка придаст мне какой-то вес, несмотря на мой рост. Вместо этого я закончила тем, что выглядела как беспризорница, а для беспризорниц не было места в мире огромных, слишком красивых падших ангелов.

Я смотрела на тёмно-синюю воду, пока шла вброд вдоль берега. Это была ещё одна иллюзия, от которой я не могла избавиться. Океан был целебным миром для Падших, его воды могли исцелить даже смертельный удар ангела, но для их человеческих собратьев это была просто вода. Не было никаких причин, по которым я должна была чувствовать себя окрепшей и исцелённой, когда я входила в море, которое было у нашего порога, но я это чувствовала, и Михаил научил нас, что восприятие — это половина дела. Если бы мы верили, что победим, мы бы победили. Если бы я верила, что океан укрепляет и исцеляет меня, то, по крайней мере, эмоционально, это было бы так.

Это не исцелило бы меня физически. Я уже исподтишка пробовала это, надеясь, что прохладная, очищающая вода смоет шрамы. Этого не произошло, но, когда я появилась в тот первый раз, я почувствовала, что их важность ускользает.

На самом деле, я не думала об уродливых шрамах, покрывающих мою плоть в течение долгого времени, месяцев, возможно, лет. Не раньше, чем Каин прибыл в ливне пламени.

Я была зла на себя. У меня сегодня были дела, но эротический сон не давал мне покоя. Я всё ещё могла это чувствовать. Хотела я сражаться или нет, каждый должен был проводить, как минимум, два часа в день на боевой подготовке, и ничто не освобождало меня от этого. Это была тяжёлая, изнурительная работа, но мне нравилось, насколько сильной она меня заставляла чувствовать, приятное чувство усталости, наполнявшее моё тело. Я пообещала себе, что сегодня буду тренироваться вдвое усерднее. Разрабатывать моё тело так усердно, чтобы я слишком устала, чтобы обращать на кого-либо внимание, так усердно, что мой сон был бы без сновидений.

Я повернулась, готовая вернуться, и увидела его, сидящего на скалах над головой, на том самом утёсе, куда летал Разиэль, когда ему нужно было подумать. Разиэль не был воспитан, чтобы управлять этой непослушной кучкой Падших. Задачей Азазеля всегда, на протяжении неисчислимых тысячелетий, было направлять Падших в их непрекращающейся битве против Уриэля и его злобно жестоких указов. Были столетия разрядки, а затем война вспыхивала снова, как это было, когда Элли впервые появилась в Шеоле.

Но что-то оборвалось внутри Азазеля, когда его любимая жена Сара пала в той же битве, в которой погиб Томас, и он исчез, оставив всё Разиэлю. Только когда он вернулся, принеся с собой воплощение того, что когда-то было самым могущественным женским существом во вселенной, стало ясно, что всё вот-вот изменится.

Но там, наверху, был не Разиэль, наблюдавший за своими людьми. Это был Каин, тёмный ангел. Наблюдающий за нами.

Я взглянула на него. На что он смотрел так далеко в море?

Я почувствовала, как его взгляд скользнул по мне, я отвела глаза и пошла. Он, вероятно, смотрел прямо сквозь меня, не понимая и не заботясь о том, кто была одинокая женщина на пляже.

Элли была на временном постельном режиме после того, как некоторые незначительные судороги парализовали её страхом. Ей не следовало вставать вчера, но любопытство было слишком сильным, чтобы она могла устоять.

Я ни капельки не беспокоилась о ней. По крайней мере, в этом одном вопросе моё видение было совершенно ясным. Элли родит сильного, здорового ребёнка, и с ней всё будет в порядке.

Я мало что могла сделать, чтобы успокоить страхи Разиэля. Это был его выбор — верить в лучшее или худшее, и я не могла ему помочь. Я работала бы в своём саду, навещала Элли, проводила время на тренировках. Я бы следовала своей обычной мирной рутине и забыла бы о тёмном ангеле, который наблюдал за мной.

Работа в Шеоле была необязательной, мне не нужно было ухаживать за участком земли, наполненным целебными растениями и цветами, но погружение рук в богатую, тёплую землю заземляло меня, успокаивало, как и океан. Одна из подруг моей матери была одержима астрологией, и я до сих пор помню её слова, когда мне было семь лет. Она настояла на том, чтобы сделать мою карту, и после долгих расспросов выяснилось, что моя мать действительно помнила, в какое время я родилась. Начало конца её свободы, сказала она, поэтому она обратила внимание, но на этот раз её апатия принесла результаты. По словам Латьерры, я была Тельцом перерастающим в Рака и слишком большим количеством Скорпиона в моей карте. Когда мне было семь лет, мне говорили, что я чувственна, и когда я жила в многоэтажном доме в бетонных джунглях, я не могла понять, что она имела в виду под связью с землёй. В уродливом городе Среднего Запада не было океана, который мог бы взывать ко мне, и я проигнорировала настойчивое утверждение Латьерры о том, что я предназначена для великих и замечательных дел.

Мне нравилось думать, что тогда у меня не было видений, запертых в той тёмной, хаотичной жизни, но это было неправдой. Я знала, что меня спасут. Я знала, что кто-то придёт за мной, и на самом деле, я знала, что это будет ангел. Когда я была моложе, я думала, что это просто означает, что я умру, и я смотрела на это будущее со спокойным принятием болезненно романтичного подростка. Я читала всё, что могла найти, погружаясь в мир романов, и представляла себя Бет из «Маленьких женщин», спокойной, милой и обречённой.

Поэтому, когда появился мой ангел, я пошла добровольно, даже не задавая вопросов. Я оставила своих братьев и сестёр позади, уверенная в том, что последний мужчина в жизни моей матери был чистым, трезвым и ответственным. Он бы заботился о них и любил их, как мог, защищал бы их от худшего из решений нашей матери. Я могла бы жить своей жизнью прямо сейчас, с моим тёмным ангелом.

Но он не был тёмным ангелом. В этой части я была неправа. Томас был ангельски справедлив, мил и открыт, щедр и любящ, и он прошёл долгий путь в деле исцеления моего сердца и души. Я была похожа на плотно свернувшийся бутон, прячущийся от мира, и расцвела под нежными уговорами Томаса. Я отдала ему всё, что могла, приближаясь всё ближе и ближе к той связи, которую другие считали само собой разумеющейся, а я жаждала.

А потом напали Нефилимы.

Мне потребовалось так много времени, чтобы исцелиться, что у меня едва хватило времени оплакать его. Я была в бреду от боли и наркотиков, и я приняла его потерю с горем, отчаянием и чувством вины. Я никогда по-настоящему не давала ему того, чего он заслуживал. Не полностью доверяла. И не давала кровь.

Что-то всегда удерживало меня от этой последней связи, и он спокойно обходился Источником, пока я не была готова. Я понимала проклятие, неохотную потребность, но я не была готова предложить свою кровь моему мужу. Той ночью, после того, как Нефилимы были навсегда изгнаны из нашего мира, я планировала оказать ему это последнее доверие.

Вместо этого он был разорван на части, крича, когда я пыталась добраться до него, и моё собственное тело было разрезано, моя кровь пролилась на пляж среди всех остальных, и я протянула руку, желая присоединиться к нему в смерти.

Но я выжила. В конце концов, я исцелилась. Единственными признаками того ужасного дня были линии на моём теле, параллельные шрамы от когтей Нефилимов. И чувство вины и пустоты в моём сердце.

Сад прошёл долгий путь к моему исцелению. В Шеоле не было лекарственных растений, так как там было мало болезней, но цветы росли повсюду, кроме как во дворе за моей комнатой. Участок земли за пределами пристройки был готов и плодороден, и он с энтузиазмом воспринял пересадки и семена, которые я нашла. Я выращивала цветы и растения с буйной самозабвенностью, позволяя ярким цветам омывать меня, пурпурным и розовым, синим и жёлтым и всеми оттенками красного, и ощущение богатого суглинка на моих руках, аромат, вкус и наслаждение от всего этого были моим спасением и моим утешением. Пока Каин не вторгся в моё спокойствие.

Я была дурой, позволив ему так на меня повлиять. Кроме того, он всё ещё был на обрыве. Слава Богу, он, казалось, забыл обо мне. Я могла бы спокойно ухаживать за своим садом.

Воздух позднего утра был мягким и прохладным, лёгкий ветерок трепал мои волосы и свободную одежду, когда я опустилась на колени в грязь, осторожно отщипывая непослушные побеги. Мне нужно было бы пересадить несколько кроваво-красных анемонов, возможно, перенести некоторые в один из палисадников. Я могла бы разбить небольшой контейнерный сад на крошечном балконе снаружи квартиры Элли и Разиэля на верхнем этаже, анемоны передадут Элли яркий цвет, которым она сможет наслаждаться во время своего постельного режима.