Мятные пряники

Пролог

Дорогие читатели! Книга написана очень давно, и тогда я писала намного хуже, чем сейчас. Убедительная просьба избавить меня от сомнительного удовольствия читать комментарии о том, что вам не зашло и вы не осилили. Поймите правильно: книга старая, и я не стану её исправлять или полностью удалять из-за того, что кому-то она показалась водянистой. Одним нравится, другим - нет.  Ценные указания тоже мимо, потому что сейчас с высоты своего опыта я прекрасно вижу, что можно было сделать лучше. Но уже не сделаю, из песни слов не выкинешь.

Итак, если вы  умеете закрывать книгу, которая вам не зашла и не идти к автору с претензиями, то добро пожаловать в эту сказочную историю! =)

Приятного чтения!

***

 Под его ногами лежал ковёр из пожухлой серо-коричневой листвы, на котором изредка попадались яркие пятна жёлтых и красных листьев – ошмётки красоты золотой осени. Ветер пронизывал до костей, трепал ветви деревьев, подхватывая мелкий лесной мусор, то завывал, то стихал, но стихал лишь для того, чтобы набраться сил и ударить новым порывом.

Стоял обычный осенний вечер. Для всех людей он таковым и являлся –  действительно обычным промозглым временем суток, от которого хочется сбежать в уютный дом, сесть у печки или у камина, укутаться в мягкий плед и выпить тёплого глинтвейна. Так было для всех, и лишь для одного человека в огромном мире, а может, даже в нескольких мирах, этот вечер был особенным – потому что вполне мог стать последним из подобных вечеров. Именно возможность того, что это последний такой вечер, заставляла его не отворачиваться от порывов ветра, кидающих ему в лицо мокрые листья и ледяные капли дождя, не ёжиться от холода, а, напротив, наслаждаться каждой секундой пребывания здесь и сейчас. Наслаждаться не с радостью, а с каким-то особенным чувством, которое щемило сердце и угнетало.

Мужчина сидел на поваленном подгнившем дереве в глубокой задумчивости, о чём свидетельствовало его угрюмое выражение лица, тяжёлое дыхание и тот факт, что он совершенно не обращал внимания на то, что с его коротких тёмных от воды волос дождевые капли струйками стекали ему же за шиворот. Он нервно прикасался кончиками продрогших пальцев к длинному широкому неровному шраму на левой щеке, который появился у него когда-то давно от раны, полученной при простом неудачном сплаве по порогам реки. Задумчивость была давящей: он должен был решиться рискнуть своей жизнью ради других людей. Рискнуть не столько жизнью, как таковой, то есть не формой пребывания в пространстве и времени, а своей привычной жизнью: жизнью среди знакомых ему людей, со своими привычными законами, принципам и стереотипами, друзьями и неприятелями, со своими проблемами и надеждами, но тоже такими привычными. Он не был готов потерять это всё, но привык мыслить логично, и этот образ мышления подсказывал ему, что он должен попытаться. Кто-то в любом случае должен пойти на это, и нет весомых причин, почему этим кем-то не может стать именно он: многим людям, даже большинству людей есть гораздо больше, что терять, чем просто привычную жизнь.

Шанс, что всё пройдёт удачно, что ничего не произойдёт и он продолжит жить как прежде, был. Шанс был, но логика не позволяла на него надеяться. Было бы гораздо проще принять решение, если бы была конкретная опасность и конкретные люди, которым он мог бы помочь. Но ему предстояло рискнуть ради каких-то теоретически возможных людей, которым чисто гипотетически угрожала опасность, да и то мнимая. Скорее не опасность, а неизвестность. Неизвестность, в которой окажется он, а не они. Обязательно окажется, если всё-таки решится, в этом он ни капли не сомневался. Так же он знал, что как только примет решение, его жизнь превратится в ожидание: никто не мог сказать когда всё это понадобится, через несколько часов или через несколько лет.

Он сидел, думал об этом и смотрел на озеро, притулившееся внизу под холмом и по форме напоминающее лист дуба. По серой холодной глади этого мрачного на вид озера барабанили капли дождя, и оно казалось совсем тусклым, серым и скучным, но человек сидел и любовался этим неприветливым пейзажем, в котором вдруг стал находить что-то удивительно красивое и родное, с чем будет очень тоскливо расставаться.

Листья срывало с веток порывами ледяного ветра, они кружились в потоках воздуха, то взмывая вверх, то плавно покачиваясь и опускаясь к самой земле. Их жизнь, столь короткая, подходила к завершению. В воздухе пахло дымом от далёких костров, в которых были сожжены уже тысячи таких же осколков лета. Возможно, не будь их столько, кто-нибудь обязательно восхитился бы ими, замер и заворожено понаблюдал за движениями ярких листьев, причудливо пляшущих в воздухе по странным, неясным и неправильным, но плавным траекториям. Но их было много, непозволительно много, чтобы вычленить какой-то один и оценить красоту и изящество исполняемого им танца; чтобы проследить его путь от ветви дерева до костра и продолжение полёта уже в качестве частичек пепла, совершенно другой материи, не меняющей сути происходящего. Может, листья распускаются по весне именно ради этой свободы, позволяющей всецело довериться ветру и увести себя в немыслимые водовороты, подчинить себя безумству последнего танца, который и был целью долгого существования под дождями, лучами солнца и приветливым шёпотом ветра в кронах деревьев, говорящего: "Однажды я провожу вас из этого мира, и это будут потрясающие проводы". Им не важно, что на них не смотрят, не видят, не восхищаются: они исполняют этот танец с ветром для себя, наслаждаясь каждой секундой столь короткого, но столь яркого действа, упиваясь скоростью и свободой на исходе своей жизни.

Лисмус чувствовал себя схожим с этими листьями, но гораздо более счастливым: у него не всё заканчивалось и, возможно, даже всё только начиналось.

Дорогие читатели! Обратите внимание на новинку в моём профиле - намечается интересный любовно-фэнтезийный роман =) Буду рада, если заглянете!

1

За окном моей маленькой квартирки дул противный осенний ветер, практически такой же, как тот, который два года назад швырял дождь и листья в лицо мужчины со шрамом. Только в те времена никакого такого мужчину я ещё знать не знала и даже не представляла, как кардинально скоро изменится моя жизнь, а вместе с ней и представления о мире. Или даже о мирах, тут уж как посмотреть...

Это утро для меня начиналось практически стандартно: я проснулась, посетила туалет, причесалась на скорую руку, благо стрижка позволяла, умылась, напевая весёлую песенку из мультика, который вчера случайно посмотрела, а затем, замечтавшись, почистила зубы. И только войдя на кухню, поняла, что зубы обычно стоит чистить после еды, иначе вкус у любого продукта меняется в диапазоне от странного до противного. Я нахмурилась: а позавтракать-то надо по-любому! Впрочем, бодрое настроение ко мне вернулось быстро. За окном было не очень-то красиво и даже неприятно, но иногда совершенно не важно, что там за окном. Мне в этот день было точно не важно. Если уж настроение у меня приподнятое, то загубить его надо ещё постараться! Я провела кончиком языка по надраенным зубам. Да уж, обидно, конечно, что они только что почищены, а во рту ярко выраженный вкус ментола. Это обстоятельство могло бы омрачить и без того пасмурное утро, но в доме были пряники – пожалуй, единственный продукт, подходящий на завтрак, которому не противоестественен мятный вкус. Я выудила из шкафчика пачку и распаковала её, ликуя, что пряники не зачерствели: они оказались в моей квартире по какой-то нелепой случайности, и довольно долго пролежали, так что это было удивительно, что они ещё оставались съедобными. Я нерешительно откусила кусочек и тщательно прожевала, пытаясь определить, нравится мне или нет. Получилось и вправду вполне сносно, и я даже подумала, что, наверно, так и были изобретены мятные пряники: кто-то почистил зубы, а потом принялся есть простые пряники. Эти позитивные мысли отразились улыбкой на моём лице. Потом я в продолжении позитивных мыслей подумала о том, что прав был некто, сказавший однажды, что если жизнь подсовывает тебе кислый лимон – сделай из него лимонад или подумай, где взять соль и текиллу, а также о том, что если перед завтраком почистил зубы мятной пастой – перекуси пряниками. Надо запомнить, а то мало ли как-нибудь снова так оплошаю.

Под эти оптимистичные мысли я наспех собралась, вышла на улицу, включила плеер и направилась на работу в разваливающееся конструкторское бюро. Ну и пусть серо, сыро и пасмурно, со мной был плеер и любимая музыка, под которую так здорово получается мечтать. День обещал быть неплохим.

Я люблю улыбаться симпатичным прохожим. Симпатичным прохожим - не значит, что именно парням и мужчинам. Просто симпатичным людям. Потому что сама считаю себя симпатичным человеком и тоже люблю, когда мне кто-нибудь улыбается просто так: не важно, старички, женщины, дети или мужчины. Просто когда утром тащишься на работу, приятней думать, что вокруг тебя люди с хорошим настроением. Я вот, например, была с хорошим. Да и вообще, раз уж начала обо мне, то без ложной скромности хочу сказать, что являюсь девушкой с весьма неплохим характером, однако большинство из встречаемых в жизни людей считаю не подходящими даже для общения, причём обычно для этого не бывает каких-то конкретных причин: человек либо нравился мне, либо нет; либо с первого взгляда интуитивно считаю человека хорошим, либо плохим – и пытаться доказать обратное практически невозможно. Впрочем, обычно это и не требуется – я редко ошибаюсь в людях. «Редко» - в данном случае следует читать, как «никогда», но уж больно коварное это слово – стоит его упомянуть, как оно попытается само себя опровергнуть, изжить и призывает на помощь Его Величество Случай.

Наверно, стоит сразу немного рассказать о том, как я, собственно, выгляжу. Тут прибедняться тоже не стану: не писаная красавица, конечно, но весьма миловидна... Надеюсь, что это так, по крайней мере. Волосы у меня короткие, недавно пострижены и теперь напоминают удлинённое каре, обычно они покрашены в почти чёрный, но сейчас больше походят на каштановые, поскольку за лето выгорели на солнце; зелёные глаза мои, говорят, глубокие, но нельзя сказать, что все чувства сразу отражаются в них. По крайней мере, такого мне никто не говорил, да и сама знаю, что эмоции мои по глазам прочесть сложно. Фигурку мою сложно охарактеризовать, как точёную, но я никогда не была ни тощей, ни плотной. Нормальная я, в общем. Похудеть, конечно, хотела всегда, несмотря на то, что знала, что острой необходимости в этом нет. Короче говоря, заниженной или завышенной самооценкой не страдаю, и всё у меня в жизни просто прекрасно. А что второй половинки у меня нет - это дело наживное, не встретила я ещё своего мужчину, и сей факт меня нисколько не печалил.

Дорога до работы заняла почти час, но я провела его вполне занятно: когда за окном автобуса бушует непогода, особенно приятно послушать приятную музыку и помечтать о приключениях. Да-да, я романтична и наивна. А уж помечтать о далёких мирах - это вообще милое дело. Сама бы я хотела побывать в каком-нибудь мире... чтобы магией пользоваться научиться, на эльфов посмотреть (а то какой же это будет другой мир, если там не найдётся эльфов), что-нибудь занятное совершить... и вернуться. Да, вернуться - обязательно. Ерунда это всё в книжках про людей, которые не желают возвращаться. Я бы вернулась.

2

Я сидела, крутясь на стуле из стороны в сторону перед монитором, на котором был открыт чертёж крепления под огнетушитель. Этот небольшой ничем не примечательный чертёж был на мониторе с самого начала рабочего дня, и хоть уже близился полдень, ничего в этом чертеже не менялось. Потому что я не только крутилась на стуле, я при этом ещё и читала книжку, а мой непосредственный начальник Василий Борисович лениво играл на компьютере, временами озвучивая своё мнение относительно необычайно паршивой погоды и о прочих несущественных, но досадных мелочах, отравляющих жизнь конструкторского отдела.

Это был обыкновенный рабочий день. Иногда в кабинет заходили сотрудники и преимущественно жаловались на жизнь в целом, а также на отдельных личностей, её омрачающих. Я и мой начальник внимательно всех выслушивали и одаривали страждущих коллег порцией молчаливого понимания или жизнеутверждающей шуткой. Василий Борисович был человеком пожилым, но душой стареть не спешил. Он не был занудой, с ним было весело, он прекрасно разбирался в людях, а также не упускал возможности избежать лишней работы и всегда искал способ пораньше сбежать домой. И конечно, начальство он не жаловал. Ещё у него постоянно играл старенький радиоприёмник, но звук был еле слышный, и его могли слышать лишь сам Василий Борисович и я. Причём первые недели работы меня, если честно, ужасно нервировал звук радио – он не то был, не то мерещился, и это весьма раздражало, однако вскоре слух приноровился воспринимать его, и вечно жизнерадостный диктор стал неотъемлемой частью рабочего дня.

В пыльный кабинет вошёл седой улыбающийся мужчина. Это был инженер Ютов, человек философского склада ума, обладатель забавных седых усов и располагающей наружности. Мы с Василием Борисовичем, заслышав его шаги по коридору, переглянулись, и продолжили заниматься своими делами. Когда страдаешь ерундой на рабочем месте, слух как-то сам обостряется, и всех коллег знаешь не только по полному имени и внешности, но и по шагам. Ютов сел на свободный стул, продолжая улыбаться, наигранно виновато развёл руками, и сказал:

- Вот в старину того, кто принёс дурную весть, казнили. Хорошо, эти смутные времена позади!

Начало было интригующее, так что я даже отвлеклась от чтения, уставившись на посетителя в ожидании продолжения.

- Да говори уже, чего пришёл? - мельком глянув на вошедшего, вздохнул мой начальник, не желая отвлекаться от игры.

- Вас Ильин вызывает, – сообщил Ютов без предисловий.

Фамилия главного конструктора у всех сотрудников автоматически вызывала неприязнь и портила настроение. Как в книгах и фильмах не принято лишний раз называть имя злодея, так в конструкторском отделе лишний раз не вспоминали об Ильине.

- Да не пойду я к нему, опять орать начнёт. Считай, ты меня не нашёл, – отмахнулся Василий Борисович, продолжая раскладывать пасьянс на стареньком компьютере.

Ютов лукаво глядел на него и молчал, а я, коли уж меня всё равно отвлекли от чтения, решила продолжить диалог.

- А вот вы слышали теорию, что наш главный конструктор – энергетический вампир? – спросила я у присутствующих, зная, что они «в доску свои» и можно оглашать любые вопросы.

На энергетического вампира Ильин был похож отдалённо, но если таковым и являлся, то был не избалован энергией сотрудников: он был старый, тщедушный, с мешками под глазами и вечно дурным настроением.

- Да, Варя, это сущая правда, – подтвердил Ютов. - Но я ему давно не интересен. У меня есть хороший способ: как только он начинает на меня орать, я представляю себе Титаник, – я с сомнением посмотрела на собеседника, поделившегося своим инновационным методом игнорирования рассерженного начальства, и седоусый мужчина пояснил: - Исторический факт – оркестр на Титанике играл до последнего. Представляете: корабль шёл ко дну, но музыканты продолжали играть.

- Я этого не знала, - призналась я, хотя до исторических фактов, легенд и домыслов, относящихся к нашему миру, мне дела не было никакого.

- Так вот, - продолжал излагать свой метод мужчина. - Я представляю себя музыкантом в этом оркестре. Ну, будто я ошибся с нотами, и всё испортил, а дирижер на меня злобно смотрит. Вот орёт на меня главный конструктор – а я представляю, что это дирижёр орёт на музыканта, и думаю: какой в этом смысл, чего мне зря расстраиваться – ну да, испортил я всё, но мы же все всё равно утонем! Стою я так и улыбаюсь сам себе, а Ильин на это злится, говорит, со мной невозможно разговаривать!

Пожалуй, разговаривать с человеком, который мысленно а тонущем корабле, и вправду было трудно. Когда я в эльфийском лесу, мысленно, разумеется, со мной тоже особенно не поболтаешь. Так что я уважительно кивнула: метод хорош, то-то Ильин тощий, как палка: из наших просто так энергии не попьёшь!

- Муторный какой-то способ, – поморщился Василий Борисович, и даже оторвался от монитора, явно заинтересованный этим разговором. - Мне вот один человек посоветовал руки замочком складывать, говорит, помогает, – и он продемонстрировал, как надо складывать ладони и перекрещивать пальцы. - Я и сам проверял – хороший метод. Меня Ильин к себе теперь редко вызывает… - он глянул на часы, висящие на стене и мерзко тикающие. - Сходить к нему, что ли… - и подумав, решил: - Ладно, пойду!

- Это правильно, – одобрил Ютов. – Я читал, что был человек, который каждое утро съедал червяка или какую-то такую гадость. И всё это ради того, чтобы после этого думать: «более противного со мной сегодня ничего не случится», и ведь он был в чём-то прав!

Василий Борисович не разделял радости от столь прогрессивных методов решения проблем и философские рассуждения коллеги всегда слушал в пол уха. Вот и на этот раз он ничего не ответил, с сожалением закрыл окно карточной компьютерной игры, взял какие-то бумаги и неторопливо вышел из кабинета.

Ютов глянул на старенькие часы у себя на запястье и сообщил:

- Скоро время обеда. Пойду поем, а то поспать не успею.

Я снова понимающе кивнула: спать на рабочем месте было доброй традицией, которую никто не осуждал и большинство охотно соблюдали. Я тоже была не прочь её соблюдать, но тратила время (как рабочее, так и обеденное) на общение с людьми, хоть особенно компанейской девушка и не была, но кадры в конструкторском бюро подобрались такие колоритные, что никак нельзя было пройти мимо даже такому закоренелому интроверту, как я.

3

В отделе технологов не очень усердно, но достаточно давно трудился инженер Тимофей Федотов. Он был ничем не примечателен, и большинству казался скучным и бестолковым, хотя на самом деле таковым он вовсе не казался, а являлся в действительности. В свои тридцать два года он не добился ничего, и пятиминутного общения с ним было достаточно, чтобы понять: он ничего так и не добьётся. Его потрясающая флегматичность была обусловлена странным восприятием мира. Я так и не смогла понять: это какой-то неправильный оптимизм или неправильный пессимизм. В общем, вечно неунывающему настрою Тимофей был обязан глубочайшей уверенности, что жизнь пуста, бытиё тщетно и все проблемы, равно как и успехи, в сущности ничего не значат, и нет в мире ничего, достойного переживаний.

Я не разделяла всеобщего безразличия и пренебрежения к Тимофею, и общалась с ним при удобном случае. Он хорошо относился ко мне, а я - к нему. Мужчина всегда восторгался моей манерой вечно приходить на работу позже всех, а уходить раньше, и между этими событиями спать в обед, читать книжки и периодически выполнять текущую работу. Сам Тима подобным не грешил, но от работы отвлекался на болтовню охотно и излишнее усердие не одобрял. И вообще, он мог бы стать мне неплохим другом, если б увлекался фэнтези и слушал нормальную музыку, но наши литературные, кинематографические и музыкальные вкусы не совпадали совершенно.

Я открыла дверь в отдел технологов и тут же ощутила неприятный запах, который исходил от разогретых в микроволновке дешёвых сарделек. Сей запах был характерным в этом кабинете в обед, но всё равно каждый раз раздражал, хотя я и не относила себя к излишне чувствительным и привередливым натурам. Но эти сардельки... Я вообще раньше думала, что никто не покупает их... А впервые учуяв их запах, вообще не могла без отвращения смотреть на этот продукт.

- М-м-мм, Варя! – поприветствовал вошедшую и поморщившую нос Тимофей, который сам ещё обедал и потому что-то жевал. – Чаю не хотите?

Несмотря на дружеские взаимоотношения, по привычке обращение на «Вы» так и сохранилось в нашем общении с первых дней, как я устроилась сюда на работу. Наверно, мы бы могли давно перейти на "ты", но наше неформальное общение в нерабочее время ограничивалось походом до автобуса. И хорошо, я люблю, когда со мной ненавязчиво дружат.

Чай я бы попить не отказалась, только отлично знала, что это будет долго. Если б на улице всё ещё бушевал ветер и дождь, непременно бы приняла предложение, но на улице прояснилось.

- Нет, спасибо, я только из столовой! – ответила я технологу, попутно приветливо улыбаясь и кивая в знак приветствия тем, кого ещё не видела и кто находился в этом помещении. - Доедайте, да пойдём на улицу – дождя нет! – бодро предложила я пьющему чай Тимофею.

- Хорошо, – покладисто кивнул Тима и, указав на пакет, лежащий перед монитором и изрядно загораживающий обзор, спросил: - Пряники мятные не хотите?

Я посмотрела на предложенное угощение и призналась:

- Я не люблю такие, хотя ела их сегодня…в некотором смысле… - пояснять не стала, поскольку не стоило отвлекать мужчину: пусть жуёт быстрее, не отвлекаясь на мои истории.

Присев на мягкий удобный стул, выглядевший весьма кичливо в давно неремонтируемом помещении, я стала лениво листать свежую газету, лежащую на столе у технолога. Тимофей, наблюдавший за мной, посоветовал:

- Вот это почитайте, – и ткнул пальцем на статью про котов. – Тут больше ничего для Вас интересного нет, – я удивлённо глянула на него, картинно приподняв бровь, дабы лучше передать своё изумление: ну почему все полагают, что если у меня дома кот, то я прям обожаю этих животных? Да и вообще, я многогранная личность, неужели в целой газете кроме статьи о блохоносцах ничего путного нет? Но мой молчаливый вопрос мужчина пожал плечами и пояснил: - Вас ведь не очень интересует наш мир, а тут только про него. Ни словечка о цветных снах и лесных жителях…

- Эльфах, – поправила я и встала, видя, что чай у моего приятеля допит.

- Ну да, – легко согласился Тимофей, быстренько допил чай, рассовал по полочкам все пакеты с остатками еды, вышел из-за стола и открыл дверь, пропуская меня вперёд с видом галантного кавалера.

На лестничной площадке нам встретился инженер по имени Григорий. Он стоял в глубокой задумчивости, спиной к окну, опершись руками о низкий подоконник, но глядел он не на длинный коридор, по которому могли пойти люди и не на вышедших из кабинета коллег, а на недавно выкрашенную стену лестницы. Его поза говорила о том, что он провёл здесь уже достаточно много времени. Нас с Тимой он заметил лишь, когда мы с ним поздоровались, тоже поприветствовал нас и задал очень важный, по-видимому, для него вопрос:

- Мне казалось, что краска была светлее, а вам? – он снова посмотрел на стену.

- Я как-то не обращала внимания... – я пожала плечами, стремясь как-то поддержать разговор, но совершенно не представляя, что ответить.

Тимофей тоже высказался:

- А по мне, так облупившаяся была глазу привычней – десять лет тут работаю – она мне как родная была, – он улыбнулся. – Да шучу я. В принципе, какая разница, какого цвета стена!

Я посмотрела в по-детски наивные и открытые глаза технолога и удостоверилась, что этому типу действительно безразлично, какого цвета стена в здании, где он проводит по восемь с половиной часов пять дней в неделю. Ему многое было безразлично, и, возможно, это помогало ему быть всегда в одинаковом настроении. Я широко улыбнулась ему: есть люди, которым можно простить любые недостатки просто за то, что с ними комфортно.

Григорий глубокомысленно кивнул в ответ, продолжая изучать стену, и задумался над словами коллег, а мы продолжили спускаться вниз, посчитав, что разговор как-то сам себя исчерпал.

Проходя через турникет на выходе из здания конструкторского бюро, мы заметили охранника, который даже не взглянул в нашу сторону, ибо был занят странным занятием: он обрабатывал заводского кота Барсика зелёнкой. Этот кот вечно шлялся по цехам и частенько обдирал обо что-нибудь свою полосатую шкурку, так что временами помощь охранника, некогда служившего в армии фельдшером, приходилась усато-полосатому весьма кстати. Вообще, мне казалось иногда, что это не кот, а какой-то заколдованный неудачник, поскольку истинный представитель кошачьих просто не мог вечно вляпываться в неприятности. Но так я думала, когда во мне брала верх романтичная натура, а в остальное время я понимала, что это просто довольно глупый любопытный котяра. Но душа жаждала чуда, и потому иногда я думала обо всякой дребедени.

4

- Тимофей, не ходите туда! – я схватила технолога за карман летней куртки и не намеревалась отпускать.

- Пусть сходит, – безразлично сказал Артём: ему было плевать и на стонущего, и на Тиму.

- Может, Вы с ним сходите? – предложила я, надеясь на хоть какую-то пользу от того, что этот парень увязался за нами.

- Делать больше нечего, – фыркнул неприятный тип. – Там пылищи по колено и того и гляди перекрытия рухнут.

Я посмотрела на него с привычным пренебрежением и отпустила карман Тимы. Надо перебороть страх и сходить. Не я ли грезила иными мирами? Негоже теперь бояться зайти в пустой разрушенный цех, да ещё и при свете дня. Посмотрела в небо: перистые облака всё плыли по небу, неспешно и грациозно. Светло и хорошо на улице, рядом двое мужчин, а в паре зданий от нас сидит десяток человек - там работающие цеха. Бояться нечего. Надо взять себя в руки.

Я так и стояла, глядя в небо и, видимо, Тима решил, что меня следует подбодрить.

- Да ладно вам! – улыбнулся технолог, глядя поочерёдно то на меня, то на Артёма. – Ну ничего же страшного не случится, если я схожу и посмотрю.

Неприятный парень фыркнул:

- Верно. В крайнем случае станет меньше на одного… - Артём решил не говорить, кем считает коллегу, и закончил: - …технолога.

- И конструктора, – сказала я, метнула злой взгляд на Артёма и, опережая Тимофея, направилась в покосившееся здание, в которое, как мне казалось пару мгновений назад, меня не заманят все дары этого мира.

Технолог последовал за мной, а Артём крикнул нам вслед:

- Там всё прогнило, лучше вызвать кого-нибудь, кто специализируется на вытаскивании алкашей из подобных мест. Эй!.. – но ему никто не ответил, он вздохнул и осторожно пошёл за нами, не с целью догнать, а так, для очистки совести, видимо.

Стены цеха вблизи оказались высокими, хотя здание являло собой одноэтажную конструкцию. Стоило ускорить шаг. пока запал не пропал и не захотелось сбежать отсюда подальше. В огромных металлических ржавых воротах, что высились перед нами, была заботливо проделана дверь, но свою функцию она давно не выполняла – в годы перестройки кто-то деловой позорно снял её с петель и сдал в металлолом. В проём, оставшийся от той несчастной двери, и вошли мы с Тимофеем. Этот шаг дался мне не легко, словно ступая на территорию цеха, я совершала некий героический поступок. Возможно, это было глупо, но для меня этот шаг и вправду много значил. Например, то, что теперь я не отступлю и увижу того, кто стонал, пусть это и окажется какой-нибудь пьяный оборванец. Не важно. Тогда это просто будет победа над собой, что тоже неплохо для простой послеобеденной прогулки.

Внутри оказалось нетемно – сквозь полуобвалившуюся крышу хорошо проникал свет, да и стены не были сохранены в целостности, так что во многих местах в них виднелись бреши. Я поглядела под ноги: грязно, что характерно для таких мест. Кое-где на пол ветер занёс столько земли, что из неё успели за долгие годы вырасти деревья высотой в два-три человеческих роста. Я вынуждена была признать, что никогда не любила такие места – они навевали тоску своей покинутостью и пустотой. Мне вообще не нравилось думать, что когда-то сюда приходили люди на любимую работу... а, может, и не на любимую, но это не важно. Это место было частью чьей-то жизни, а теперь вряд ли сюда часто заглядывал кто-либо: на завод просто так не попадёшь, а сотрудникам здесь было больше нечего делать. Кстати, подумав об этом, я поняла, что присутствие в этом цеху какого-то человека всё же странно. Я зябко поёжилось, словно мне вдруг стало прохладно, хотя, наверно, это холодил страх, пока невнятный и едва появляющийся, но уже вовсю дающий о себе знать. К тому же в помещении гулял сквозняк, который неприятно подвывал и посвистывал, играя с покоробившимся листом металла, служившим некогда перегородкой для каптёрки вахтёра. Деревья, которым удалось здесь произрасти, по виду своему относились к осинам, и их тёмно-красные и кое-где ещё зелёные листья трепетали на сквозняке, создавая неприятный для слуха тревожный шелест. Я неуверенно сделала несколько шагов за Тимой. Передвигаться следовало очень осторожно: во многих местах пол обвалился глубоко вниз, и приходилось идти по толстым железобетонным балкам, на которых он когда-то держался. Подпол казался глубоким, и на дне тускло блестела застоявшаяся вода, от которой отражался свет солнца, играя бликами на ржавых швеллерах, кое-где поддерживающих балки. Да уж, так себе прогулочка, ничего не скажешь... Провалиться бы очень не хотелось...

- Давайте-ка, Варя, я дальше сам, – предложил технолог по обыкновению просто и спокойно, словно это местечко совершенно не тревожило его и он лишь опасался, чтобы его коллега не перепачкалась здесь обо что-нибудь.

Он даже обернулся, протягивая в мою сторону руку, жестом прося оставаться на месте.

- Нет, я с Вами! – запротестовала я. - С детства люблю заброшенные дома, – нагло соврала я и для пущей убедительности широко улыбнулась, хоть улыбка и вышла натянутой. – Прям дух захватывает! Надо будет прийти сюда как-нибудь зимой, когда ночи будут длинными и в обед уже будет темно. Наверняка, здесь водятся призраки, духи, мы могли бы суметь повстречать их! - я говорила бодро, хотя сама боялась, что призраки и духи реально здесь водятся и сейчас, услышав мои слова, понавылезают из щелей и тёмных углов.

Тима не стал спорить: во-первых знал, что бесполезно, во-вторых, для него я всегда казалась странным человеком, и его ничуть не удивило, что мне могут нравиться покинутые строения и моё желание узреть потустороннее тоже ничуть не вызывало сомнений. Он даже не заметил, что я говорила это просто так, не всерьёз, от нервов, которые натянулись, как струны, в ожидании, что же будет дальше. Это плохо, что он не заподозрил обман: ещё пригласит прийти сюда в тёмное время суток ловить духов. Я повела плечами, отгоняя лишние мысли. Приключения меня всегда манили, только вот как-то избегали они меня и никак не желали попадаться на пути, а сама я не шибко-то и искала их, обладая спокойным нравом. Сейчас я подумала, что ну их, эти приключения. Тут в заброшенный цех иду, как на верную погибель, что говорить о чём-то более захватывающем!

5

Тимофей, будучи бодрым и одолеваемым жаждой убедиться, что он переместился в иное подпространство, отправился в город осматриваться. Ему не терпелось точно удостовериться, что его не обманывают и не разыгрывают. Однако при том, что он желал узнать правду, настроение его оставалось ровным: он не расстроился бы при любом повороте событий, просто ему было важно понять, где он. Хотя, если честно, я сомневаюсь, что это было ему действительно важно и подозреваю, что он хотел выяснить всё это ради меня.

А я отказалась составлять ему компанию, поскольку города и городская жизнь меня занимали мало в своём измерении, а уж в чужом и подавно были безразличны. Но технолога я поддержала – даже при его спокойствии и непоколебимости стоило разведать обстановку, тем более, что Доктор отправился с ним, заявив, что ему как раз необходимо совершить покупки. Собственно, сам бы Тима, наверно, не пошёл, а тут как раз подвернулся случай. Ну и пусть сходят, мне мой приятель потом и расскажет всё, что увидел, а мне ни к чему портить впечатление. А то мало ли, что там в этих городах творится... Да и подустала я, признаться. На работу рано встаю, а тут ещё и такая встреча... И воздух сосновый с непривычки кружил голову. В общем, даже если б хотела отправится с мужчинами - не смогла бы физически. Дурное состояние: вроде и спать не завалишься, а вроде и бодрствовать тяжело.

Оставшись одна, я ничуть не смутилась. Дом, хоть и был чужим, ярко освещался светом, льющимся в большие чистые окна. Я нашла диван, стоящий напротив незажжённого камина и прилегла на него, но, как я и прогнозировала, сон не шёл. Полежав так с полчаса, я поднялась и решила побродить по дому, раз уж это не воспрещалось. Действительно: Юрий не оставлял никаких наставлений, даже не говорил что-то типа "можешь брать, что хочешь, ходить, где хочешь, но только не поднимайся на чердак и не заглядывай за запертую дверь". А мог бы и сказать, хоть бы ради шутки, а то я начинала думать, что это измерение такое же, как наше, только у меня здесь нет родных и работы.

Я гуляла по дому, изучая все его закоулки. Ничего удивительного и интересного не попадалось. Ну, кроме кондора. Хотя экзотические домашние животные к чудесам и волшебству не относились, так что меня не особенно радовали. Кондор, которого было всё-таки довольно странно встретить в нормальном человеческом жилище, обнаружился чистящим свой клюв на спинке деревянного стула, которую охватывали его мощные лапки с недвусмысленного вида когтями. Почуяв моё присутствие, Нертось повернул голову влево, чтобы правый глаз мог хорошо рассмотреть гостью, но интереса я у него, видимо, не вызвала ни малейшего, и вскоре он продолжил прерванное занятие. Так как орнитолог из меня никакой, я прежде кондоров не видала. Вернее, может, и видала, да не особо запоминала, так что теперь могла разглядеть его во всех подробностях, раз он не собирался на меня набрасываться.

Птица была огромная и страшенная, причём как в прямом, так и в переносном смысле. В прямом, поскольку я не знала, агрессивен ли он, а в переносном, потому что видок у него был не самый красивый. Блестящие крупные чёрные перья контрастировали с белым пушистым воротничком, подчёркивающим лысость кожи головы, гребешка и шеи, причём на фоне этой кожи глаза казались злобными, маленькими и налитыми кровью. И только его клюв, длинный и изогнутый крючком на кончике, придавал ему вид добродушного ворчуна. Вообще, мне нравится, когда у существ выразительный нос, будь то нос человека, собаки или же клюв огромного кондора. Так что, можно считать, что он мне даже приглянулся, особенно учитывая, что стал меня игнорировать, а не пытаться напасть.

Я с любопытством понаблюдала за птицей, но не стала мешать, чувствуя холодное презрение, исходящее от пернатого создания, и отправилась дальше исследовать дом доктора.

Следующий одушевлённый обитатель этого дома встретился мне на чердаке, и эта была не самая приятная встреча в моей жизни. Неприятная и неожиданная. Я шла не спеша по чердачному помещению, уже привыкшая к тому, что в доме Доктора и взгляд-то задержать не на чем, не сразу заметила его. Его действительно было очень сложно разглядеть, поскольку на чердаке окна были небольшими, и потому царил полумрак, сперва не показавшийся мне зловещим. Таким он не казался мне ровно до тех пор, пока я не встретила там человека. Заметив его, я невольно отшатнулась: он был прикован к стене, а голову уронил на грудь, так что было не видно его лица. Я нервно сглотнула, замерев и боясь пошевелиться: вдруг он не заметил меня и есть шанс по-тихому уйти. Тем более, возможно, он вообще был трупом, поскольку при таком освещении мне никак не удавалось разглядеть, дышит ли он. Поняв, что дыхание я не замечу в любом случае, а подходить не осмелюсь, я оглядела человека, пока была возможность. На его запястьях красовались толстые металлические оковы, и от них к кольцам в стене тянулись увесистые цепи. За счёт этого его руки были почти над головой, и он висел на них, отчего я подумала, что это, должно быть, очень неудобно, находиться в таком положении без возможности изменить его. Давно ли он здесь? И по какой причине? Жив он или нет, в принципе, значения не имело. По крайней мере, для меня в эту минуту уж точно. У добродушного Юрия с яркими голубыми пронзительными глазами на чердаке имелся прикованный к стене человек, а это не могло не пугать. Что я, в сущности, знала о Докторе? Что он похож на эльфа, у него прекрасная внешность и фигура, дома с ним проживает кондор... Кондор! И как я сразу не подумала! Ведь кондор - хищник, он питается падалью, а, значит, вполне может быть, что Юрий кормит своего питомца человечинкой. Меня передёрнуло от собственных догадок. Сходилось всё: и добродушие, и гостеприимство, и прикованный человек, на которого я продолжала таращиться испуганными глазами. А ведь Юрий куда-то увёз Тимофея... Технолог у нас не боец и прост, как три копейки, такого можно легко обдурить. Тем более, такому, как Доктор: ему со своим обаянием только и заманивать глупых попаданцев в своё логово. и вообще мне сразу всё показалось странным, и я даже подумала, что он специально заманил нас пройти через цех, чтобы мы попали в этот мир, где о нас никто не знает, и пошли на корм его кондору. почувствовав, что руки мои начинают дрожать, я поднесла ладонь ко рту, чтобы унять эмоции. Надо было срочно что-то делать. Для начала было бы неплохо определить, жив ли ещё несчастный пленник, но подходить к нему не хотелось. Вернее, если б знать, что он жив, я бы подошла, наверно, а так - нет. Ещё не хватало прикасаться к мертвецу... Брр... Нервно сглотнув, я постаралась мыслить трезво. Даже, если он жив, мне его не спасти: я оковы снять не смогу. Не знаю, как далеко расположен город, в который поехал Юрий, но он мог вернуться в любую минуту. Да и вообще, он мог в город и не ехать, а угрохать Тиму где-нибудь поблизости и теперь поджидать меня. Вряд ли бы он не догадался, что я найду здесь его пленника, или это не имело для него значения?

6

Я снова вернулась к кондору и стала наблюдать за ним. Не то, чтобы Нертоси это совсем уж не нравилось или смущало, он скорее не мог понять, почему его разглядывают, и тоже стал изучать меня. Я тогда не знала, что в отличии от большинства людей, посещавших Доктора, на этот раз у него не проснулась неприязнь к гостю и желание поскорее отделаться. Но проблема состояла в том, что он не находил во мне ничего примечательного, и вскоре счёл лучшим ретироваться, неуклюжей походкой подойдя к приоткрытому окну, протиснувшись в него своим громоздким телом, прыгнув с подоконника и скрывшись в поднебесье. Его огромные крылья виднелись на фоне синего неба ещё долго. Нертось не был общительной птицей.

Я досадливо вздохнула, потеряв единственного товарища, и хотела выйти на улицу, где так заманчиво светило солнышко, но увидела кресло-качалку, стоящее в углу и так и манившее посидеть в нём. Это отвлекло меня достаточно надолго.

По прошествии нескольких часов в комнату зашёл Доктор, причём Тимофея с ним не наблюдалось. Я насторожилась, хотя мысли о том, что Юрий мог быть убийцей, меня больше не посещали. Хотя, когда я не увидела с ним технолога, то немного напряглась: Ивар мог быть его сообщником. Теоретически.

Я ожидала от пришедшего объяснений, но он был суетлив в своих действиях, хоть лицо его продолжало оставаться непоколебимо спокойным. Может, он всё же эльф? Это у них обычно такие лица, что ни один мускул не дрогнет без весомой причины.

- Поехали. Надо забрать Ивара из тюрьмы, – спокойно сказал Юрий, шаря по полкам глазами в поисках своей сумки и не замечая моего удивлённого взгляда.

Из тюрьмы? Так обыденно сказать про столь неприятное и опасное заведение? Или здесь это слово не означает вонючую клетку, в которую запирают людей?

Когда Юрий, наконец, взглянул на меня, то всё-таки заметил, что я крайне растеряна, и потому спросил:

- Вы же вроде познакомились, я так понял?

Это и всё, что он может спросить? Не "извини, что не предупредил о его оковах", не "слушай, тут такая история приключилась", и вообще ничего из того, что, как я полагала, следовало бы прояснить. Но сердиться на его было невозможно. Яркие глаза посмотрели на меня пытливо, и он поторопил меня с ответом:

- Так познакомились ведь?

Я, задохнувшись от возмущения, смогла лишь утвердительно кивнуть, и Юрий, продолжая поиски, снова обратился ко мне:

- Так поедешь со мной? Надоело ж, наверно, сидеть тут.

- Поеду, пожалуй, - пробормотала я, признавая, что мне и вправду надоело сидеть в пустом доме. - А нам его отдадут? – встав с кресла, спросила я, поскольку уж больно буднично доктор сообщил о цели своей предстоящей поездки.

- Да, отдадут, - не отвлекаясь от своего дела, ответил беловолосый мужчина. - Он ведь по легенде мой подопытный. Иногда ему удаётся сбежать, и натворить чего-нибудь, и мне докладывают о его поимке. Я забираю его, и клятвенно обещаю строже его содержать, - он посмотрел на меня мельком, но сумел уловить беспокойство и поспешил успокоить: - Не расстраивайся, он редко попадается, всё реже и реже. В основном его сдают его же пассии на почве ревности, но он учится на ошибках: старается реже влюбляться, и чаще влюблять, ничего не ворует без причины, в драки и сражения не вступает – ему хватает ума и ловкости вовремя ретироваться! Так что съездим, заберём, и забудем об этом, - он улыбнулся мне такой очаровательной ободряющей улыбкой, что сомнений не оставалось: у него всё под контролем.

Я, конечно, порадовалась этому, но всё равно мне показалось это свинством. Ивар спас его однажды, а теперь явно намеревался всю жизнь сидеть на шее бедного доброго Доктора. Может, даже сам подстроил встречу с пиратами, чтобы потом заставить Юрия обеспечивать ему спокойную жизнь.

А что вампир способен влюблять в себя глупых девиц для меня не было удивительным: то, что он тот ещё сердцеед, было мне уже ясно, когда он говорил со мной. Но это ладно, это возмущения не вызывало: ветреность в личной жизни - это одно, а легкомыслие в быту - это совсем иное.

- И ты так просто об этом говоришь? – возмутилась я.

Я никогда никого не посещала в подобных заведениях с зарешёченными окнами, да и сейчас не горела желанием ехать туда. А сидеть в доме тоже уже осточертело.

- Я уже привык. Он всегда такой, – отмахнулся Юрий. – Поехали, заодно отыщем Тимофея, и вернёмся все дружно домой! – он, наконец, нашёл то, что искал, и этим оказался небольшой весьма аккуратный чемоданчик из коричневой кожи.

- Зачем же ты согласился, чтобы он жил у тебя? – поинтересовалась я, направляясь с доктором к выходу. - Ты с виду достаточно обеспечен, чтобы выделить ему домик где-нибудь на другом конце города и отвязаться от него раз и навсегда. Это же свинство, что ты вынужден вечно вытаскивать его из передряг!

Доктор добродушно улыбнулся, пропуская меня в распахнутую дверь, а затем запирая её:

- Видишь ли, Варя… Всё моё богатство – заслуга Ивара.

- Но ведь доктор – ты! – я не то напомнила, не то возмутилась таким несправедливым положением дел.

- Верно, - кивнул он, спускаясь по ступеням. - Но я слишком прост и во мне нет ни малейшей склонности к обогащению. А Ивар чует выгоду даже там, где ею и не пахнет. У него особый нюх. До того, как мы познакомились, я прозябал в такой дыре, что и вспоминать не хочется. А теперь у меня есть все материальные блага... - от него не укрылось, как я скривилась от его слов, и потому он, как бы оправдываясь, добавил: - Ты не подумай, это не вершина моих мечтаний, но значительно упрощает жизнь.

- То есть из-за упрощения жизни ты вынужден терпеть этого наглого вечно во что-то встревающего вампира? – уточнила я, не очень-то любившая таких обаятельных и самоуверенных типов, каким показался мне Ивар несмотря на всю свою приветливость.

- Не только из-за этого, – улыбнулся Юрий. – Есть такое понятие: дружба. Это когда ты терпишь кого-то со всеми его недостатками, и даже если они тебя раздражают, ты стараешься смотреть на них сквозь пальцы, иногда издеваешься, но никогда не пытаешься переделать. Тебе ведь знакомы эти чувства? - он лукаво глянул на меня.

7

Спустя несколько дней...

Чем дольше я находилась в этом подпространстве, тем более скучным оно мне казалось. С отсутствием здесь эльфов и магии я ещё могла смириться, но с отсутствием приключений было свыкнуться нелегко. Это казалось весьма печальным: попасть куда-то, доказав себе и Тиме, что порталы или что-то вроде того существуют, но оказаться словно в захолустье своей родной страны. Это не могло не угнетать. Даже наличие вампира, как фэнтезийной расы, ничем не могло помочь - толку от него не было и ничего волшебного его присутствие не сулило. Даже, наоборот, иногда его присутствие раздражало. К Ивару у меня отношение было странным: он вроде мне и не нравился, а вроде и был "своим", причём стал им очень быстро.

Ивар сидел на широком подоконнике и читал какую-то толстую потрёпанную книгу. Она привлекла его именно своей потрёпанностью: из-за этого показалась важной и значимой, раз столько людей до него её читали. Но чем больше он её изучал, тем больше разочаровывался в людских литературных вкусах, и от этого временами тяжело вздыхал и недовольно перелистывал сразу несколько совсем уж нудных страниц. Обложка была столь изношена, а буквы затёрты, что я, сколько ни пыталась, не смогла понять, о чём эта книга, а спрашивать у вампира прямо не собиралась, поскольку всё ещё немного сердилась на него. Вообще, я постоянно за что-то на него сердилась, уж не помню, за что на этот раз. Он был невыносимым собеседником. По крайней мере, для меня.

Я сидела у камина и смотрела на огонь тоскливым взглядом, иногда переводя его на часы, но так как я ничего особо не ждала, это было просто пустое действие и даже, если бы кто-то спросил меня, сколько времени, я бы не смогла ответить на этот вопрос, так как смотрела на белый циферблат с коричневыми римскими цифрами, не запоминая положения резных стрелок.

- Не грусти, – прервал молчание Доктор, обращаясь ко мне и добродушно глядя на меня своими живыми светлыми глазами. - Ты найдёшь занятие по себе. Я тоже не сразу привык к жизни здесь, но потом оказалось, что я тут нужен. Пока вы с Тимой можете жить у меня и спокойно подыскивать себе работёнку. Дом большой! К тому же мне ужасно жаль, что вы оказались здесь из-за желания помочь мне... Да и вообще, вы мирные, не конфликтные. Живите, сколько потребуется! - он широко не по-эльфийски улыбнулся.

Тимофей благодарно кивнул Юрию, а я печально улыбнулась.

- Спасибо, конечно, за гостеприимство, но перспективы не радуют... Серьёзно: это ещё хуже, чем попасть в прошлое в своём мире!

Доктор предпринял ещё одну попытку:

- Можно зарабатывать тем, что писать книги – просто берешь сюжет свеженького фильма из своего измерения, и пишешь. Можно исправить имена, некоторые эпизоды или конец. И никто в рерайте не обвинит, потому что кроме вас с Тимой никто не знает первоисточников? Тем более, у вас с ним разные вкусы, так что вообще ты одна в этом мире будешь знать, что идеи не твои. Как тебе? Немного фантазии – и готово! В этом прелесть жизни здесь – редко, когда встретишь кого-то со своего подпространства! Пересказывать книги и фильмы в произвольной форме – отличное занятие в качестве подработки, не находишь?

Заманчиво, конечно. Вот только хоть я и считаю свою фантазию отличной, писать совсем не умею, но признаваться в этом я не стала.

- Моего чёрного кота зовут Черныш, забыл? – хмуро напомнила я. – Шляется сейчас по даче один одинёшенек… - мне стало совсем грустно, хотя умом я понимала, что кота мои многочисленные родственники и в беде не бросят.

Технолог, поглядев на унылую меня, тоже решил попробовать подбодрить:

- Слушай, я решительно не вижу причин для тоски! Это измерение ничуть не хуже нашего, в конце концов, какая разница, где умирать! – воскликнул Тима.

- «Какая разница, где жить» - ты так, наверно, хотел сказать? – переспросил Юрий, не совсем привыкший в философии моего приятеля.

- Да нет, жить-то как раз разница есть где, но ведь в итоге мы все всё равно умрём, так какая разница, где это произойдёт! – радостно пояснил технолог.

Его радость была сейчас неуместна и не подходила к моему тусклому настроению.

- Может, тебе ещё и нет разницы, когда? – спросила я, обращаясь к нему на "ты", поскольку при перемещении в это подпространство автоматически отказалась от традиции называть коллегу на "Вы", сочтя это совершенно неуместным здесь. – Надоел уже, лучше бы что-то ободряющее придумал. Предложил бы планы на будущее: мы могли бы найти злодея и победить его, или помочь спасти мир… - одухотворённо и мечтательно произнесла я, припоминая сюжеты прочитанных в своём мире книг.

Доктор недовольно фыркнул, верно угадав причину таких мыслей:

- Начитаются книжек! Ты вот в своём подпространстве часто побеждала злодеев и спасала мир? – я отрицательно покачала головой, и Юрий продолжил: - Так какого рожна вы все, попадая сюда, думаете, что всё это может с вами случиться тут?

Действительно, почему?

- Ну, я так сразу не знаю, что ответить… - замялась я, застигнутая вопросом врасплох.

- А нечего тут отвечать! – победоносно сказал Доктор. - Тут обычная жизнь: не будет эльфов и злодеев, никто нам не угрожает захватом мира, и не совершишь ты тут никакого незабываемого деяния! А если у тебя жажда кого-то спасти, то милости прошу ко мне в помощники – периодически приходится выковыривать с того света разных людей.

Юрий закончил свою речь, но заметил, что мне стало ещё грустней от правдивости каждого его слова, и теперь мужчина как-то виновато смотрел на меня, сожалея, что испортил мои мечты.

- Прости… – выдохнул он. – Вы все так одинаково мыслите первые дни, что я просто устал мягко разрушать иллюзии…

Я недовольно поджала губы, но понимающе кивнула, однако настроение он мне изрядно подпортил. Доктор не был злым, даже наоборот, был чересчур добрым и мягким, и, стараясь скрыть это, иногда говорил слишком резко, а потом долго тяготился чувством вины.

Тимофея слова Юрия ни капли не угнетали, но видя расстроенную подругу, он предложил со свойственной ему непосредственностью:

8

На следующий день за завтраком Ивар всё время хитро обводил взглядом присутствующих, но, очевидно, ждал, пока все наедятся и смогут внимать его речам в полной мере. Однако он не дождался, так как завтракали все лениво и неторопливо, как будто специально тянули время и заставляли его мучиться ожиданием. Я его лукавый взгляд давно заметила, но подыгрывать не собиралась: пусть помучается. И пусть сам начинает разговор, раз его так и распирает.

- Я тут обдумал наш вчерашний разговор. – наконец, сообщил Ивар, не выдержав. – Должен признать, было тяжело отказаться от идеи захватить мир, – он поймал на себе неодобрительные взгляды меня и Юрия. - Да не смотрите на меня так – я нашёл альтернативу! – и он замолчал, ожидая, когда все восторженно будут вызнавать у него подробности его плана, но все продолжали жевать завтрак, и только вежливый Тима хотел что-то спросить, но набитый рот не позволил ему это сделать.

Я постаралась скрыть злорадную улыбочку. Так ему и надо, этому вампиру. Хотя, мне было интересно, что он там удумал, виду не подала, чувствуя, что держать в себе свои идеи он не сможет.

- Если никому не интересно, я могу не рассказывать, - нарочито обиженно заметил вампир, на что Тимофей промычал что-то невразумительное, и активно начал жестикулировать вилкой, показывая, что в нём Ивар всё-таки может рассчитывать найти благодарного слушателя, если соизволит немного подождать.

Вампир великодушно подождал, пока тот прожуёт и с удовольствием услышал просьбу, хоть она и была не такой драматичной, как бы ему хотелось:

- Повествуй, – просто сказал Тима, и тактично добавил: - Мне очень интересно.

Смеющимся взглядом я поглядела на технолога и подумала, что всё-таки очень люблю его. По-своему так, по-дружески, но люблю. Он странный, но добрый и забавный.

Я была ему благодарна, поскольку ожидание было томительным не только для Ивара, который хотел рассказать свой план, но и для меня самой, поскольку хотелось услышать, вдруг он придумал что-то дельное и годное, способное подарить нам приключение. Мне очень хотелось в это верить и очень не хотелось, чтобы Ивар об этом догадался, а то совсем зазнается.

Ивар дождался, пока на него уставятся все присутствующие, и, царственным взглядом обведя нашу компанию, изрёк:

- Мы должны захватить не сам мир, а что-то, очень нужное миру. И за это что-то получить много-много денег! – Ивар гордо улыбнулся, закончив говорить.

- Мы ничего не будем захватывать! – отрезал Юрий, решив не выспрашивать подробностей. – И ничего ни у кого не отнимем.

Вампир покладисто согласился:

- Это очень правильно! А то ведь нас и побить могут: мир-то большой, а нас мало. Поэтому… - тут доктор всё-таки перебил его:

- Поэтому забудь об этом, и живи, как жил!

- Не могу, - наигранно печально вздохнул Ивар. – Я ж всю ночь генерировал этот план, и вы должны попытаться воплотить его в жизнь!

- Мы? – переспросила я, не веря в эту наглость, хотя мне ещё было не ясно, что именно от нас потребуется. – Но план-то твой!

- Верно, - кивнул он. – Всё в высшей степени честно, разделение труда: план мой – выполняете вы – прибыль на всех поровну! – его так и подмывало рассказать обо всём, что он придумал, но никто не спрашивал, и он принципиально не раскрывал карты, выжидающе обводя взглядом товарищей.

Юрий глубоко вздохнул и сдался:

- Выкладывай свои идеи.

Вампир приосанился, поёрзав на стуле и принялся излагать:

- Мы ничего ни у кого не отбираем, но нам нужно, чтобы у нас было что-то необходимое людям, притом у нас одних, – он немного помолчал, чтобы все успели перебрать в мыслях все возможные ассоциации с вышеописанным и ничего подходящего не найти, и продолжил: - Мы… ну то есть, вы… должны найти способ возвращать людей в их измерения! – он с сожалением не увидел на лицах должного восторга.

Найти способ - это скучно. Это вряд ли попахивает приключением, а, значит, не очень хорошо. С другой стороны, я бы не отказалась вернуться домой, так что идея вполне сносная. Только вряд ли реализуемая, раз её никто не воплотил до нас.

Все переглянулись между собой, но никто не знал, как помягче сообщить вампиру, что его идеи никто притворять в жизнь не намерен.

- Во-первых, это никому не удавалось, – начал Юрий назидательным тоном. - Во-вторых, это измерение всем попавшим сюда нравится больше своего, и ни без причин, так что платить тебе за возвращение домой никто не будет!

- Ну, допустим, первое следствие второго, - не согласился вампир. - Никто не доводил дело до конца – начинали искать способ вернуться домой, но понимали, что это не нужно. Ну, согласен, с первым проблема, но второе легко исправить: мы знаем, что все приходят со стороны Кипарисового Леса и прилежащих к нему полей. Это бесполезная дешёвая территория, и мы можем купить её, а затем… - он лукаво посмотрел на всех. -…превратить в Лес Ужасов. И каждый, попав в такой ужасный чудовищный мир, будет готов отдать всё, лишь бы вернуться назад. И тут мы…

- Бред какой-то, - перебил Юрий. – Ты вот всё-таки вампир: хоть и не можешь кровь пить в прямом смысле, так хоть в переносном пытаешься! Ну что тебе сможет отдать только попавший в этот мир человек? Часы свои наручные и ненужный здесь бумажник с деньгами и кредитками?

- Слушай, это детали, - отмахнулся вампир. – Ты в корень смотри: идея отличная. Требует, конечно, доработки, только это вопрос времени… И за это время вы можете отыскать путь домой! – расставаться со своим планом Ивар не намеревался.

9

Вампир потратил немало времени на уговоры, но Юрий оставался непреклонен. Однако позже к Ивару примкнула я. Это стоило мне немалой внутренней борьбы, но желание вернуться домой победило в схватке с желанием проучить вампира и не становиться его союзником. Я внесла свои коррективы в план Ивара, в следствии чего его план преобразился в простой поиск Пути из этого подпространства. Мной было предложено просто найти или создать Путь и отправить меня домой, а уж потом со всех желающих этим Путём воспользоваться взимать плату. Ивар в уме быстренько прикинул соотношение вложений на покупку Кипарисового леса и создания Леса Ужасов, сравнил с убытками от количества людей, которые не захотят возвращаться домой, и решил, что мой упрощённый план тоже сгодится. К тому же раз один человек, то есть я, хочет вернуться в своё измерение, значит, и другие такие люди обязательно появятся, главное вовремя их повстречать и не дать им обустроиться в этом мире и тем более передумать возвращаться.

Ивар спихнул на Юрия обязанность выяснить хотя бы что-то, с чего можно начинать искать Путь. Сам он этим заниматься отказался, пояснив, что пока не решается показываться в городе в своём истинном обличье, а маскировка – дело нудное и ему противоестественное. Доктор счёл это благоразумным, к тому же с ним в город вызвался ездить Тимофей. Мне такое положение дел не нравилось: вампир отлынивал, в этом я была убеждена.

Несколько дней Тима и Юрий провели совершенно впустую, так как большинство тех, у кого они спрашивали про Путь, отвечали вопросами на вопрос и пытались понять, зачем доктору понадобилось в своё измерение, ведь, казалось бы, ему и здесь неплохо живётся. Юрия эти вопросы здорово начали раздражать к концу третьего дня, и он был даже готов бросить пустую затею, но сжалился надо мной и продолжил расспросы местного населения, за что я была ему безмерно благодарна.

Однажды, возвратившись из города, Юрий и Тима зашли в гостиную, где сидели мы с Иваром, и по лицам вошедших было ясно, что они наконец что-то узнали, поскольку глаза их просто лучились от радости. Даже у Тимофея, а с ним подобное случалось редко. Как стало понятно из первой их фразы, не только узнали, но и решили, что нужно делать.

- Мы отправимся к Ветхому Дворцу Мудрости! – возвестил Тима так, словно был давним, но латентным поклонником приключений, и вот его сущность, наконец, проявила себя.

- Зачем мы к нему отправимся? – спросила я, ибо ни к какому «ветхому» дворцу идти или ехать не хотелось, уж больно подозрительно он назывался, да и слово "мудрость" мне не нравилось, отдавало чем-то заумным и нудным.

Да и вообще, прошлое моё посещение заброшенного места добром не закончилось, так что в дворец, именуемый "Ветхим" мне не очень хотелось соваться.

- Понятия не имею, зачем, – беспечно пожал плечами технолог, и я перевела взгляд на Юрия, надеясь получить от него более внятную информацию.

- В нём имеется Зал Ответов, который даст нам ответ на вопрос, как открыть Путь или где его найти, – пояснил доктор.

- А зал даст ответ именно на этот вопрос? – уточнил Ивар, скептически глядя на товарищей. - Откуда такая информация?

- Информация от моих пациентов, - ответил Юрий. - Один из них рассказывал другому, будто его друг собирается найти этот Дворец Мудрости... И потом этот тип общался с теми, кто пытался его отыскать и дойти до него.

Я вздохнула. Сомнительная информация от сомнительных источников. Следовало узнать больше.

- Что же им мешало дойти? – осведомилась я, и Юрий наигранно покачал головой:

- Варя, пора бы знать, что помешать человеку что-либо сделать может только нежелание это делать. Все эти люди поняли, что им не нужен Путь.

- И только я додумался, как его можно использовать! – гордо напомнил вампир.

- Это, кстати, настораживает. Наверняка у нас есть конкуренты, но мы о них пока не знаем, – хмуро сказал Юрий.

- Давайте решать проблемы по мере их поступления. Пока горизонт чист, и надо этим пользоваться! – не сдавался Ивар.

Юрий нехотя согласился, поскольку некоторый азарт и любопытство уже завладели им, и это отлично читалось в его голубых глазах. Они с Тимой переглянулись. Было видно, что Доктор немного расстроен реакцией домочадцев, зато технолог по-прежнему пребывал в прекрасном настроении, я даже порадовалась за него.

Юрий вздохнул.

- Ладно. Мы с Тимофеем направимся во дворец и всё разведаем, а вы пока побудете тут, хорошо? – спросил он, но ничего хорошего в услышанном лично я не нашла:

- Я тоже хочу в Ветхий Дворец Мудрости, почему мы должны сидеть дома? – хоть я и не хотела ни в какой дворец, оставаться снова с Иваром мне совершенно не нравилось, поскольку вампир и так мне порядком поднадоел, к тому же было неприятно, что доктор всё решил за нас.

- Вы не должны сидеть дома, - мягко улыбнулся Юрий, отчего от внешних уголков его глаз разбежались милые морщинки. - Можете пойти прогуляться, Ивар мастер перевоплощений, но лучше не уходить далеко от дома – могут найтись желающие взглянуть, как надёжно я его заковал на этот раз.

- Что-то из этого нет прямого следствия, почему я не с вами… – барабаня пальцами по подлокотнику кресла, в котором сидела, заметила я.

- Давай считать, что это моя просьба, – вздохнул Юрий. – Ты можешь выполнить эту маленькую просьбу хотя бы в благодарность за моё гостеприимство? Просто мы всё разведаем, а потом вернёмся. Не хочу, чтобы всю обратную дорогу вы с Иваром сидели с постными минами от того, что прогулка вышла тяжёлой и бесполезной.

Я с сомнение посмотрела на доктора, но кивнула.

- Только ты расскажешь мне про дворец! – поставила условие, а то мало ли, скажут потом, что ничего не нашли, а про дворец ни слова.

- Хорошо, - покладисто ответил он и предупредил: - Только ничего интересного в принципе нет. Этот Дворец был просто домом одного зажиточного лекаря, но не меня, и вообще за много десятков лет до моего здесь появления. Этот лекарь искал путь домой, очень активно, но однажды он исчез.

10

Ивара было сложно узнать: он налепил себе почти чёрные усы, коротенькую странного фасона бороду и даже неприятную на вид бородавку на нос, оделся с несвойственной ему небрежностью и спрятал волосы под аккуратную терракотовую шляпу с неширокими полями. Оглядев новый образ вампира, я была вынуждена признать, что, хоть он и преобразился и не походил на себя, обаяние осталось при нём, да к тому же теперь добавилась к его образу некоторая таинственность, а небрежность только прибавляла ему шарма. Вот как он умудряется быть таким? Признаться, его привлекательностью я была недовольна и немного завидовала этой редкой способности в любой ситуации приковывать к себе заинтересованные взоры представителей противоположного пола. Мне это было не дано.

До города пришлось добираться странным способом. Ивар отправил с Нертосью письмо кучеру. Раз десять наверно. Он принялся отправлять их, как только мы договорились прогуляться. Первое отправил сразу, потом несколько, пока преображал своё лицо, затем ещё несколько за время выбора подходящей одежды. Я не спрашивала, но он пояснил, что Нертось бывает очень вреден, и потому доносит далеко не первое посланное письмо. Он сказал, что это нам ещё повезло, что эта птица возвращалась каждый раз, а не отправилась в вольную прогулку, выбросив первое письмо, как лишний балласт.

Когда прибыл кучер, мне пришлось отвлекать его, прося помощи в запирании двери, пока Ивар забирался и притаивался в телеге. Но я особенно не нервничала: вампир был ловок и я не сомневалась в нём нисколько.

Кучер оказался болтлив и по-прежнему создавал впечатление глупого добряка. Но было очень радостно, когда наша поездка завершилась, и я расплатилась с этим человеком странными треугольными деньгами, что дал мне вампир.

Спустя пару минут Ивар бодро шёл со мной под руку и показывал неинтересный мне город. В городе этом, как выяснилось, не было ровным счётом никаких достопримечательностей, как и во всём нулевом подпространстве. Причиной тому было то, что здесь не было ни лидеров, ни национальных героев, ни тех, кто бы мог создать что-то прекрасное за свой счёт просто ради идеи красоты. Времяисчисление нулевого подпространства было иным, нежели в других измерениях и насчитывало лишь триста два года со времени попадания сюда первых жителей из подпространства, которое впоследствии было логично названо первым, оно же до появления второго считалось единственным, из которого можно было угодить в этот мир.

Хитрый Ивар вёл меня вдоль прилавков, надеясь, что я всё же на что-нибудь польщусь и сменю свою будничную одежду на что-то более радующее его глаз, поскольку рядом с собой он привык видеть девушек красивых и нарядных, даже если это были просто его спутницы, с которыми он даже не планировал проводить ночь.

Я брела, скользя взглядом по вещам, выставленным на показ, и утопала в своих мыслях, которые к одежде не имели ни малейшего отношения.

- Слушай… - начала я, остановившись напротив одного платья и задумчиво изучая его, вглядываясь в какую-то бумажку, прицепленную к нему.

Ивар критически оглядел длинное изделие из пошло-розовой струящейся ткани, расшитой блёстками, с глубоким декольте и неровным подолом. Закончив рассматривать этот вульгарный наряд, он цокнул языком.

- Не ожидал, – признался вампир. - Странный выбор, но если тебе нравится…

- Да нет же, – поморщилась от подобных подозрений я и указала на номер изделия или ценник: мне было неважно ,что именно это было и что значило, но меня привлекла цифра и мысли унесли куда-то далеко. – Двести пятнадцать… - это был номер попытки Ивара попасть в иное измерение. - Я тут подумала, что если в мире есть время…ну момент времени "тау", в который сбываются мечты? Ну, в смысле, время это, оно наступает с некоторой периодичностью, при котором мысли становятся реальностью… Что, если такие моменты времени или оно само по себе – это некая квинтэссенция, тот самый пятый элемент, эфир, который вечно ищут алхимики? Ты вот постоянно думал о том, чтобы попасть в другое измерение, но у тебя это не получалось, а однажды получилось, потому что этот момент времени наступил как раз тогда, когда ты предпринял двести пятнадцатую попытку, и твои мысли, и как следствие, желание, сбылось и стало реальностью? – я сделала паузу и грустно продолжила: - Что если мы с Тимофеем попали сюда потому, что я хотела увидеть эльфов?

Он слушал, пристально вглядываясь в мои глаза своими чернющими и внимательно слушая. Мне даже показалось, что он понял меня. Действительно понял, о чём я говорю и сейчас поможет мне развить мои мысли. Но он моих надежд не оправдал.

- А зачем ты хотела их увидеть? – полюбопытствовал вампир, и я тяжело вздохнула, посмотрев на него укоризненным взглядом – он совершенно не собирался обдумывать мои теорию.

Я не снизошла до ответа.

Ивар пожал плечами, сделав вид, что не понял, отчего девушка на него обиделась, и повёл меня дальше, к небольшому трактиру, в котором намеревался отобедать.

***

Тафрак был выпущен на волю, а телега спрятана в густой ельник и тщательно замаскирована. Конь ушёл искать пригодные в пищу растения, но в этот день он был в прекрасном расположении духа, и Юрий, хорошо знающий нрав своего питомца и его настроение, заверил технолога, что конь явится по первому зову. К тому же с ними был кондор, который донеся послание Ивара до кучера, отправился в путешествие, чтобы развеяться. Нертось был хорошим спутником, поскольку ловко мог управлять лошадьми, а иногда и людьми, путём запугивания и недвусмысленных угроз. Доктор не хотел оставлять своего непарнокопытного питомца около дворца, и не хотел также, чтобы тот находился на виду. Юрий и сам не знал, к чему все эти предосторожности, если они шли в пустой дворец, но внутренний голос или пятое ухо, или шестое чувство…в общем, что-то не давало ему покоя, и от этого ему было не по себе.

Нертось сидел практически на верхушке сосны и оттуда недовольно смотрел на людей. Весь его вид говорил о том, что даже если он притащился сюда, в сомнительное здание он не войдёт ни за какие дары. Здание, кстати сказать, и вправду было сомнительным. Ветхий Дворец Мудрости предстал перед Тимой и Юрием во всей своей жалкости и плачевности: было видно по каждой его детали, что он действительно ветхий. Но всё-таки это был дворец – он отличался огромными габаритами во всех трёх плоскостях: он был широк, высок и длинен. При этом одноэтажен. Дворец являл собою мрачное угнетающее моральный дух зрелище, и ощущение зловещей атмосферы усиливалось тем, что деревянные доски, которыми был отделан фасад, потемнели и посерели от времени. Но всё же он навевал благоговейный трепет от своего архитектурного величия, с которым было невозможно поспорить.

11

Заслышав топот копыт, Ивар прильнул к окну и убедился, что всё в порядке, приехали «свои», и можно не скрываться. Вампир вышел в прихожую встречать вернувшихся друзей, и был крайне раздосадован, что они притащили с собой раненого. Могло показаться, что он просто не ожидал этого и не успел затаиться, и теперь был не рад тому, что о нём узнает лишний человек. Однако когда он начал говорить, стало ясно, что его раздражает не само присутствие человека, а лично человек.

- Зачем он тут? – холодно спросил недовольный Ивар, сверля взглядом чёрных глаз уставшего и потрёпанного Юрия, который в ответ лишь тяжело вздохнул.

- Привет… - слегка картавя, поприветствовал вампира спасённый, но тот никак не отреагировал на это приветствие, хотя гость смотрел на него доброжелательно.

Доктор сурово глянул на мужчину, которого поддерживал и которого столь недавно в очередной раз просил молчать. Но вампир ждал ответа, так что Юрий, в который раз тяжело вздохнув, поглядел на друга усталым взглядом. Ему не хотелось ничего объяснять и оправдываться, но всё же именно это он и сделал, сказав:

- Не видишь – ему нужна помощь! Не могли же мы его бросить!

Ивар недобро прищурился, заложив руки за спину и поморщившись, словно ему только что сказали что-то омерзительное.

- Бросают родственников и друзей, а этого картавого вы могли просто не подбирать! – прошипел вампир.

- Мы решили, что в противном случае нас могла бы мучить совесть… - посвятил в свои душевные терзания Тима, который смотрел на вампира так спокойно, что Ивар даже на миг замер от этого взгляда, столь не подходившего к данной ситуации.

Он даже не сразу нашёл, что ответить простодушному технологу.

- А могла бы и не мучить… - справедливо заметил Ивар, поразмыслив.

- Нам не захотелось проверять… - пожав плечами, ответствовал Тимофей.

- Тогда вы должны были хотя бы связать его! – Ивар сверкнул угольками своих глаз. – Я настаиваю на этом, Юрий! - он бросил гневный взгляд на друга, и тот сжал губы в тонкую линию от того, что сам был не рад тому, как всё получилось, и отчасти мнение вампира разделял.

- У нас не было с собой верёвок и было как-то не до этого… - попытался оправдаться Тима, хотя и не видел видимых причин, почему им стоило обездвижить этого человека, а доктор, справившись с собой, внимательно посмотрел на вампира:

- Прояви хоть немного чуткости: он ранен, его предали его товарищи, и среди них, как мы поняли, была его девушка. Я сам от него не в восторге, но…

Спасённый слушал их разговор, и высказался, обратившись к Доктору:

- Ты не обязан мне помогать.

Юрий посмотрел на говорившего, потом на вампира, потом снова на говорившего, после чего покачал головой и уверенно ответил:

- Тем не менее, пойдём, нужно обработать твои раны и наложить несколько швов, - он сказал об этом ровно и уверенно, поскольку решение было принято.

- Да, идите, – согласился Ивар, и лицо его украсила ехидная улыбочка. - А я пока схожу за Варей, она обрадуется, что вы вернулись! – он широко, теперь почему-то слегка коварно улыбнулся доктору и быстро вышел из комнаты.

Ивар долго не мог найти Варю, но нашёл на самом привычном месте - в кресле-качалке.

***

Я сидела в кресле, поджав ноги и слегка покачиваясь. Но здесь, в этой комнате, находилась лишь часть меня: разум и мысли мои витали где-то очень далеко отсюда, поэтому вошедшему Ивару пришлось подойти близко и выразительно произнести:

- Пойдём, Юра и Тима вернулись, надо кое-что тебе показать! - и только тогда я заметила его присутствие.

- Они нашли что-то важное? – встрепенулась я, мигом отвлекаясь от всех дум.

Хорошо бы, нашли! Хорошо бы, Путь! Я бы покинула здешние места и зажила прежней жизнью, а книги о приключениях, лежащие на полках дома, сожгла бы в печке на даче, на зимние праздники. Потому что в этих книгах - ложь. Сплошная. Даже межпространственные порталы не такая ложь, как приключения. И не такой обман.

Ивар смотрел на меня внимательно и с хитрецой в глубине своих чёрных, но совершенно не страшных глаз. Ну, что он опять задумал?

- Не знаю, нашли ли они что-то важное, но бесполезное точно нашли, да ещё и с собой приволокли, – недовольно хмыкнул он и нетерпеливо замахал руками, поторапливая меня, поскольку видел, что не тороплюсь сорваться с места и мчаться на встречу возвратившимся друзьям.

Я была не против, самой интересно, что там у них, так что с готовностью поднялась с кресла и последовала за вампиром. В отведённом для лечения людей крыле дома никого не обнаружилось, и Ивар повёл меня дальше. Я поглядывала на него нарочито недовольно, показывая, что лучше бы сперва выяснил, куда нам идти, а уж потом торопил меня. Но вампир делал вид, что моего наигранного негодования не замечает, и продолжал поиски.

- А вот и они, – Ивар открыл дверь небольшого, но всё-таки с виду просторного помещения, служившее кладовкой. Несмотря на своё предназначение, в комнате было уютно и находился старый диван, на котором и восседал связанный.

Я уставилась на его во все глаза, поскольку вроде как брать пленных в планы моих товарищей не входило, и откуда этот человек мог взяться, я понятия не имела. Он был довольно сильный на вид. Уж точно посильнее Тимы и Юрия вместе взятых: некрупный увалень технолог и стройный неэльф просто не могли сами пленить такого типа, в этом у меня сомнений не было.

Мужчина уставился на меня своими серыми глазами с лёгким любопытством, зато Ивар пытливо вглядывался в моё лицо, стараясь уловить реакцию. Пришлось поспешно отвернуться от вампира и смотреть на связанного искоса. Кажется, от него не укрылось наше с Иваром маленькое противостояние, поскольку уголки губ мужчины чуть приподнялись в подобии улыбки.

Он был странный. Я не знала, кто он и почему его посадили в кладовку, но вид у него не был бандитским: взгляд прямой и открытый, глаза ясные, лицо приятное. Нахмурившись от того, что мне не спешат ничего объяснять, я повернулась к стоящему подле меня Юрию и вопросительно приподняла брови. Но он этого не заметил, поскольку неотрывно и задумчиво глядел на руки пленника, которые тот положил себе на колени. Руки эти были перетянуты верёвкой на запястьях. Как мне потом рассказали, доктор сам их связал и ему это не нравилось, хотя спасённый сам настоял на этом, объяснив, что так будет спокойнее Ивару, а он не намерен причинять неудобство обитателям этого гостеприимного дома. И этот факт тоже доктору не нравился. Юрий и Тимофей стояли рядом со спасённым, и одновременно рядом со мной, только я находилась около самой двери и старалась, чтобы Ивар не видел моего лица.

12

Я подошла к вампиру, который лежал на кровати, подложив руку под голову и закрыв глаза. Юрий сказал, что он оклемался, что всё нормально, и, когда пришло время обеда, попросил сходить за ним. Ивар услышал мои шаги, открыл глаза и лениво сел. Я спросила прямо:

- Ты не говорил, что боишься крови. Это и есть то, что ты не хотел рассказывать?

- У меня нет гематофобии, – категорично заявил он. - Я боюсь змей и вулканов, а крови я не боюсь. Просто мне от неё плохо, я сознание теряю от запаха и от вкуса… Ну и от вида тоже, но не так. Поэтому я никого не спасал и не убивал в своём измерении. И поэтому при мне обычно специальная прищепка, чтобы не чуять кровь и полотенце с мылом, чтобы не пускать её противнику.

Это было довольно странно, но, должно быть, печально, раз он так стремился вырваться из своего мира из-за этой своей губительной для вампиров особенности.

- Ты поэтому сбежал со своего измерения? – участливо спросила я, испытывая неожиданную жалость к несчастному мужчине, который несчастным совершенно не выглядел и, наверно, рассмеялся бы, если б расслышал жалостливые нотки в моём голосе.

- С такой патологией вампиры не выживают, - спокойно ответил он, не обратив внимания на проскользнувшую жалость. - Но я нашёл способ – я стал вором. В нашем подпространстве всем правит сила и ловкость. Но не хитрость. Так что я создал инновационный подход к получению желаемых вещиц: раньше, если нужное тебе было у того, кто сильней тебя, шансы заполучить это были минимальны, но появился я, и за умеренное вознаграждение всегда был готов что-нибудь для кого-нибудь умыкнуть. Я был неподражаем и богат!...Но в моей неподражаемости и крылся корень зла – меня было слишком легко вычислить. Я менял города, но, к сожалению, как бы много их не было в нашем подпространстве, их количество было конечным числом. В моём распоряжении оставалось всё меньше не посещённых городов, и городов, где бы я не наследил, так что я ни на минуту не прекращал попытки попасть в прореху. С двести пятнадцатого раза, как ты знаешь, у меня получилось. Тут я продолжил свою деятельность, но тут такие женщины…они все в восторге от меня! Поэтому, как только подвернулся случай, я постарался завязать с воровством и посвятить себя им, а заодно помочь Юрию нажиться на своей бескорыстной помощи людям, – он улыбнулся во все зубы. – Получилось ведь неплохо, верно? – он обвёл руками помещение, в котором они находились, намекая, что всё это плоды его труда.

- Слушай, да ты хитрый жук! – я посмотрела на него без осуждения, и вспомнила, зачем пришла: - Там на кухне еда остывает, пойдём?

- Надеюсь, вы не притащили туда Лисмуса? – имя своего недруга он произнёс с нескрываемым презрением.

- Когда я уходила за тобой, его там не было, - поделалась я своими наблюдениями. - Кстати, тебе не следовало его бить, он был беззащитен, – высказала своё мнение, пусть знает, что я не считаю такое поведение правильным.

- Беззащитен! - хмыкнул мой черноокий собеседник. - Именно поэтому и следовало. Хочешь знать, почему я так поступил? – осведомился вампир, явно готовый поведать какую-то историю, но я отрицательно покачала головой:

- Думаю, то, что ты мне расскажешь, лучше сперва услышать от самого Лиса. А уж потом узнать твою версию.

Он лукаво улыбнулся, и в его угольных глазах запрыгали чёртики:

- Если ты ещё не поняла, Юрий сделает всё возможное, чтобы вы не общались.

Как раз это я уже поняла. Сложно не понять, когда тебя прогоняют и не дают послушать, что говорит незнакомец, которого привели в дом и заперли в кладовке.

- Почему Юрий так не доверяет ему? Ты ведь должен знать? – спросила я, испытующе глядя на Ивара.

- Он не доверяет не только ему, а всем его сородичам. У него личный мотивчик… - он драматично замолк. - Интересно, да? – лукаво спросил вампир, довольный, что обладает информацией, которая любопытна мне.

- Вообще-то не очень, - честно ответила я, поскольку меня сплетни всегда мало интересовали. – Мне вот больше интересно, мне-то почему нельзя с Лисмусом разговаривать? - это и вправду больше меня занимало.

Вампир наигранно огляделся по сторонам и, убедившись, что мы одни в комнате, встал и приблизился ко мне. Подошёл почти вплотную, наклонился и заговорчески прошептал:

- Потому что ты можешь в него влюбиться...

Я толкнула его ладонями в грудь, но оттолкнуть вампира было не так-то просто. Он остался стоять на месте, склонив голову ко мне и глядя хитро и с издёвкой.

- Что?! – возмутилась я и отшатнулась от вампира, как от прокажённого.

Надо же такое сморозить! А главное: ну с чего мне влюбляться в него? Лиса я видела всего-то раз, и он выглядел совершенно не привлекательно. Да, лицо и ямочки на щеках вкупе с красивым носом могли бы меня сразить. Гипотетически. Но этого не было, как и не было никаких поводов думать, что эта влюблённость может со мной приключиться.

- Это не моё мнение, это так Юрий считает, – сразу сдал друга вампир, обошёл меня, открыл дверь и изящным движением руки пригласил меня пройти первой.

Я не собиралась выходить из комнаты. Выйти - значит закончить разговор. А заканчивать его было рано.

- А причины узнать можно? – осведомилась я, сложив руки на груди и строго поглядев на Ивара.

- Можно, – просто ответил мужчина, и посвятил меня в личную жизнь доктора, хотя вроде как я не столь давно говорила, что меня эти подробности не интересуют: - Он и сам однажды влюбился…в девушку с седьмого измерения. Вот, до сих пор забыть не может. Я не помню, с кем был месяц назад, а он три года – три! – забыть не может. Боится за тебя – вдруг и ты не устоишь перед соблазном переломать Лисмусу все…- он немного задумался. – Хорошо бы сказать «все кости»… но нет – все стереотипы и принципы.

Я только фыркнула в ответ. Ну и глупости говорил Ивар! Наверняка ждал, что я оправдаю его теорию о том, что скоро влюблюсь и не захочу возвращаться домой. Домой - туда, где у меня были мечты, друзья, любимая работа и прочее. И это ради Лисмуса, который сидит со связанными руками, в грязнющей одежде, немытый и с непонятными мыслями в голове. В такого влюбиться сложновато, будь я хоть самой влюбчивой натурой на свете.