Мышеловка для кота

Глава 2

Спустя два года…

– Ничего подобного я тебе никогда не обещала.

– Но и не говорила, что будешь против!

– Конечно. Ты же не спрашивал. А мне даже в голову не приходило обсуждать эту тему. Откуда я знала, что тебе припрет?

– Да конечно! Я тебе намекал сотню раз, а ты делала вид, что не понимаешь.

– А я тебе сотню раз говорила, что не понимаю намеков! Я тупая в этом отношении! Хочешь нормально поговорить – говори прямо. Предупреждала?

– Да. – Скуксился. Еще бы. У нас почти все разговоры этим заканчиваются.

– Но все женщины только и ждут момента, когда мужчина об этом заговорит… Только заикнешься – сразу понимают…

– А я – не все! И не надо со мной заикаться. Это раздражает. – Нервно щелкнула зажигалкой. Черт. Тысячу раз зарекалась бросить. Но разве с этим товарищем хватит каких-нибудь нервов?

– Хорошо. Ты согласна?

– Нет. Посмотри на меня. И скажи: где я, и где – "замуж"?! Какая из меня жена? Ты же повесишься через неделю после свадьбы… А мне еще один грех на душу ни к чему. И так хватает.

– Лиза… Ну, зачем ты так? Я же серьезно…

– А я тоже серьезно, Вить. Мы же с тобой договаривались: никаких претензий друг к другу. А что теперь? – Да что же сегодня с этой зажигалкой? Или с нервами?

– Лиза, ты сейчас не в настроении, я понимаю… Может быть, я слишком резко предложил…

– Витя, а ты не думал, в принципе, что звать женщину замуж, находясь в курилке, как бы не очень правильно, а?! Я себя не на помойке нашла, чтобы соглашаться на такие вещи. Ты себя не уважаешь, или меня?

– Ой, так вот, в чем проблема? Ну, давай, сегодня вечером сходим в ресторан, и я все сделаю по правилам… – В глазах идиота зажглась надежда. Ну, почему я сразу не заметила, что он идиот? Теперь, вот, маюсь…

– А что это изменит? Нормальные мужчины делают это без репетиций. Рисковать не боятся. А ты решил проверить сначала, прощупать дорогу, а потом – как будто рыцарем стал?

– Ну, Лиза…

– Уйди. Уйди, пожалуйста, с глаз моих долой… – Что-то утомил он меня сегодня. А день только начался…

– Лиз, ну, милая, успокойся…

– Уйди, говорю. – Давно я так не рычала. Но сколько можно-то?!

– Когда закончу, позвоню. До вечера. – Поплелся к офису. Понурый такой… Жалко парня. И зачем только мучаю? Так ведь, сам не уходит…

Вот же… Весь кайф обломал… И настроение ни к черту… А всего-то вышла подышать воздухом перед совещанием. Сложным. Даже курить не собиралась. А теперь… Сигареты есть, огня – нет. И что мне, следом за ним топать?

– Девушка, я могу вам помочь? – Щелкнула с металлическим звоном крышка "зипповской" классики.

Не глядя на говорившего, потянулась к огню. Прикрыв глаза, затянулась… У нашего концерта еще и зрители были. Браво. Наверное, им понравилось. Надо сделать пару затяжек и уходить отсюда. Знать не хочу, перед кем сейчас позорилась.

– Я правильно понимаю, что вы сейчас парня бросили?

– Чтобы что-то бросить, его нужно сначала подобрать. А я не подбирала… – Какой любопытный, блин. Будем надеяться, что в полумраке тенистой беседки он меня не рассмотрит. Еще не хватало, чтобы пальцем вслед показывали. Авторитету конец.

– А вы не подбирали?

– Нет. Само прилипло.

Громкий, раскатистый хохот. С другой стороны. Другим голосом. Черт. Их тут еще и двое? Придется рассмотреть.

Открыла глаза. Глянула. Закрыла. Трижды, нет – четырежды, черт!!! Какого ж хрена-то? Именно здесь и именно сейчас?!!

Он же в Москве! Я точно знаю! И здесь вообще находиться не должен. Нет никаких интересов: ни деловых, ни теневых. Он. Сюда. Не. Приезжает. Поэтому я живу спокойно. А это – миф. Иллюзия. Просто я перенервничала, слишком глубоко затянулась никотином на голодный желудок. И это у меня глюк.

Прищурилась сквозь дым, в полусумраке… Нет, даже сейчас, в темноте, ни с кем не спутаешь. Не глюк…

Вполне себе живой и осязаемый, стоит, пускает кольца ароматного дыма, и усмехается. Глаза все такие же, цепкие, колючие, с вечной печатью издевки над всем окружающим. В общем, Кирилл Янкевич собственной персоной. Ни с кем не спутаешь и саму себя не обманешь. Осталось понять, каким ветром его занесло в курилку нашего офиса? Да еще и в ту, которая на улице, на жаре и в пыли… Ведь на каждом этаже устроены специальные комнаты для курения… Именно для того, чтобы такие, как я, не тратили лишнее рабочее время на беготню вверх-вниз…

А он-то явно у нас не работает. Что здесь забыл, среди простых смертных?

Очень хочется спросить его, прямо в лоб… Но… Во-первых, я на работе и должна вести себя как истинная леди. В ситуации с Виктором плохо вышло, но это не в счёт. Во-вторых, это не мое дело. Вообще не моё. Два года прошло с той случайной встречи. Мы друг другу никто, и не обязаны помнить прошлое. И неважно, что я еще помню. Просто хороший секс очень сложно забыть. Нет. Не так. Он, собака такая, совсем не забывается. Пока не встречу что-то более превосходное, так и буду сравнивать…

А в-четвертых… И это самое главное: он-то меня забыл. Стоит, разглядывает, оценивающе скользит глазами по лицу и телу, но все это – как будто в первый раз.

Где-то в моих размышлениях проскочила неувязочка… Ну, да, конечно: между вторым и четвертым пунктом, по идее, должен быть третий… А у меня его нет. И Бог с ним, потом придумаю…

Уйти сейчас, не потеряв достоинства, на прямых и не заплетающихся ногах, не получится. Чересчур мощное потрясение. Все с этим Кириллом так – мощно и внезапно. За каким бесом я тогда поперлась на вторую встречу? Нужно было просто уволиться и свалить.

Руки сами собой потянулись за второй никотиновой палочкой. Первая уже истлела, после трех глубоких затяжек…

– Вы не позволите?

– Конечно. Разве я могу отказать даме, тем более – такой… – Какой именно – спутник Янкевича не уточнил. А я не стала интересоваться. Не до этого. Удивительно, однако: впервые рядом с Кириллом оказался товарищ с печатью интеллекта на лице. И нехилой такой печатью… Сплошной интеллект, который не вяжется с габаритами. Если Кир – крупный и мощный, то тело, стоящее рядом с ним, просто огромное… Где он выкопал такого слона, да еще и с умными глазами?

– Только вот, милая девушка, мне кажется, вы слишком много курите. Может быть, не стоит, вторую подряд? – Однако зажигалку поднес, дождался, пока огонек затеплится…

– Я не знаю, что вам кажется, молодой человек, но у меня есть стойкое ощущение, что это не ваше дело. – Смотреть прямо, только в лицо этому белобрысому гиганту. Как на эти разговоры среагирует Кир, лучше не знать, поэтому, не оглядываемся.

А гиганта моя дерзость, похоже, нисколечко не смутила. Только бровью повел, слегка…

– Зря вы так думаете. Я не могу спокойно смотреть, когда столь юные и привлекательные особы делают подобные ошибки.

– Поверьте, курение – это самая малость по сравнению с теми делами, что я уже натворила. Но от этой хоть удовольствие получаю… – И демонстративно затянулась…

Не удержалась, скосила глаза в сторону Кира. А он – хоть бы хны. Стоит, ухмыляется… И все. Ну, и замечательно. Полегчало.

– И все же, я думаю…

– Вы уж меня простите, но я давно устала выслушивать чужое мнение по поводу моих привычек. Моё здоровье: хочу – гроблю его, хочу – угроблю окончательно. Вы, мне кажется, пришли сюда по своим делам, вот ими и занимайтесь. Развлеклись немного подслушиванием и достаточно. Еще раз извините.

– Как-то не очень искренне извинения звучат.

– Как умею. Специально притворяться не обучалась. Всего доброго.

И ушла. Не оглядываясь. И даже коленки не дрожали. Спасибо белобрысому – разозлил своими советами. До чертиков.

Из-за этих вот неожиданных встреч и бесед, потратила времени больше, чем рассчитывала, до совещания осталось минут пятнадцать. Как раз, чтобы долететь на бреющем до кабинета, схватить документы и добежать, не запыхавшись, до большой переговорной. Обычно, мы так не заморачиваемся на пунктуальность (с учетом пробок, народ подтягивается еще в течение часа после начала). Но вчера босс раз пять намекнул, что сегодняшняя встреча – особенная, и очень убедительно просил не опаздывать. А наш босс умеет убеждать: всего-то, половина премии не дойдет до твоего кармана, и никаких ненужных разговоров.

Короче, вся наша немалая команда менеджеров разного звена уже бродила по коридору. И Виктор, конечно же, в этой толпе. Наверняка, успел пожалиться и товарищам, и недругам, как я была с ним жестока. А недруги и сотоварищи утешили: "не ты первый, не тебе и последним быть". Ну, ничего, может быть, это заставит его смириться. Тем более, и горе-то не совсем страшное случилось.

Хотя, если бы не этот непонятливый поклонник, не было бы и встречи в курилке. Конечно. Витя во всем виноват! Вот и буду на него злиться… Так намного удобнее. А совесть? С ней мы вечером поговорим…

Как назло, уже на подходе к двери переговорной, посыпались звонки от клиентов. И ни одного такого, чтобы можно было сбросить без сомнений.

В общем, влетела в помещение, когда все уже сидели по местам. Осталось всего два свободных: одно – во главе стола, законное место босса, второе – по левую руку от него. Моё. В принципе, тоже законное. Как-то уже повелось, что мне по барабану, где сидеть, а народ, не имеющий моей врожденной наглости, с удовольствием эту честь мне уступал. Мне без разницы, а людям приятно. Почему бы и нет?

Закон подлости, видимо, сегодня проснулся и решил, что Лизонька чересчур расслабилась. Пусть напряжется. Иначе, с чем бы еще связать присутствие Янкевича в этом помещении? Да еще и прямо напротив? Глаза в глаза? Нужно срочно вспомнить, где я так нагрешила за прошедшую неделю, и начинать грехи отмаливать. С поклонами, на коленях. Боюсь, по-другому не выйдет. И добром все это не кончится…

Потому что сивый верзила , спутник Кирилла, по какой-то нелепой случайности, тоже оказался здесь. Рядом со мной уселся. Да еще, со своими габаритами, так, что его колени вплотную касаются моих. И локти в мой бок упираются. Засада. Конкретная такая, не вырвешься. А с другого края стола взглядом загнанного оленя сверлит Виктор. Прости, дорогой, но сейчас мне точно не до травоядных. С тобой потом разберемся.

Кондиционер, как будто, и работает вовсю, но не справляется: в горле сушит. Может быть, как раз из-за этого новомодного прибабаха… Руки сами собой потянулись к бутылочке с водой. И, как обычно, пробка меня не послушалась.

– Позвольте… Елизавета, правильно? – Белобрысый – само обаяние. И даже имя на бейджике прочитал.

– Правильно. Я чужие бейджи не ношу, у нас не принято.

– А как сокращенно?

– Никак. Только полное имя. Это же правило компании.

– А…

– Андерс, дай-ка, я за дамой поухаживаю… – Первые слова, что я услышала из уст Кирилла. Голос не поменялся. И тембр. И интонации все такие же. – А то присвоил себе титул джентльмена, а я, что деревенский лопух, прохлаждаюсь.

Их пальцы почти встретились на несчастной бутылочке. Короткий поединок взглядов. И становится ясным, кто тут главнее. Ни фига не Андерс…

Кстати, имя наводит на размышления: парень-то у нас, похоже, не очень русский. Прибалт или скандинав. Отсюда и внешность такая северная, и легкий намек на акцент (очень вкусный, люблю необычное произношение), и его европейская предусмотрительность. Наши-то, варвары, вспоминают, что за девушкой нужно ухаживать, только если нужно пустить пыль в глаза. И то, не всегда это удачно получается…

Пальцы Кирилла сомкнулись на пробке и медленно, очень медленно, принялись крутить. Непрошеные ассоциации полезли из памяти. Очень непрошеные. Из очень дальних уголков, намертво запертых. Почему-то эти бутылочки, Кирилл, и его руки прочно связались в моем восприятии с сексом. Очень зря. Слишком, наверное, пристально уставилась на воду. Он хмыкнул. Мне показалось, или что-то в его лице промелькнуло? Нет, почудилось. Все тот же холодный, вежливый интерес. Слегка бровь приподнята. Вопросительно, мол, что так пялишься?

– Очень хочется пить. Горло сушит. – Даже засипела, для убедительности.

– Я же говорил вам, что не стоит так много курить. – Вот же, зануда… Точно, прибалт. Говорят, они такие. Вживую ни разу не сталкивалась.

– Спасибо, что напомнили о моей ошибке. Перед сном обязательно подумаю над вашим советом.

Пока отвлеклась на сивого, Кирилл взялся хозяйничать: налил уже воды в стакан, пододвинул в мою сторону. А потом, из этой же бутылки, налил в свой. Оборзел, однако… Это же моя бутылочка! Разве я позволяла?!

Вякнуть что-то, о чем пожалею, он не позволил:

– Я потом с вами поделюсь, не переживайте. Иначе, обе выдохнутся.

Ладно, уболтал. На этот раз, помолчу. Мне же и лучше.

К счастью, пауза, которая начала неприлично затягиваться, была прервана – появлением босса. Он, как всегда стремительно, влетел в помещение на последних секундах, не оглядываясь по сторонам, занял свое коронное место, и только потом поздоровался.

Нестройный хор ответных приветствий, и два коротких кивка – со стороны Янкевича и его скандинавского друга Андерса. Интересные у них, однако, отношения… Только сейчас до меня доперло, что этим двум вообще нечего здесь делать. Какого хрена они здесь забыли?

Слава богам, известным и не очень, долго в сомнениях мучиться не пришлось: босс начал совещание с того, что представил всем собравшимся этих двоих.

Мать моя, женщина… Акционеры. Вернее, два совладельца конторы, прикупившей тридцать пять процентов акций нашей драгоценной компании. Жили себе парни, не тужили, а потом подумали – что-то мало прибыли приносит убогонькое питерское ОАО… И решили вмешаться в его управление. Какая прелесть. Ради этого, их из столицы в нашу провинцию занесло…

Все это мелочи: экономика, акции, прибыль – я человек маленький, наемный, и знать о таких тонкостях не желаю. Половину речи Янкевича вообще прослушала. Волновал вопрос: как бы так побыстрее и покачественнее смазать отсюда лыжи? Чтобы следов при побеге не осталось…

До сих пор не поняла: вспомнил он меня, или показалось, но проверять догадки желания нет. Совершенно.

И вот, в самый интересный момент, когда я уже придумала, как лучше сменить фамилию, и куда отправить своё резюме (черт бы драл этого Янкевича – второй раз придется менять работу)… Этот самый, гребаный, ненавистный возмутитель моего личного спокойствия, задал неожиданный вопрос:

– В чем дело? Почему, имея на руках столько конкурентных преимуществ, ваша команда проигрывает другим, более слабым?

Нет, я старательно и мужественно терпела, когда наши парни вяло и скомкано отмазывались. И даже когда Кирилл начал стебаться над нашим директором по ассортименту – я молчала. Но когда этот зануда нечаянно зацепил неудачную работу с ключевкой… В общем, не надо меня трогать, и я не буду брызгаться ядом…

– А не нужно быть такими жадными. И все будет хорошо. И ключевая розница будет нашей, и прибыль наберется.

Я сказала это достаточно тихо, но очень внятно. И как раз в тот момент, когда все дружно примолкли.

Гробовая тишина последовала за этим выпадом. Что-то я, видимо, важное, пропустила в речи Кирилла…

– Будьте добры, поясните… Екатерина, если не ошибаюсь?

– Елизавета. Могу написать свои данные на бумажке. В плане совещания они, кстати, тоже есть…

– Извините, Елизавета. Продолжайте…

– А я, в принципе, все уже сказала. Думаю, вы и сами поймете, что я имела в виду, если посмотрите в отчеты по наценке.

Что-то босс насупился недобро, и как-то нервно сглотнул. Чувствую, что вылечу отсюда, и даже раньше, чем сама подам заявление…

– Ну, я в них еще не успел заглянуть, так, может быть, вы поделитесь тем, что уже проработали, наверняка? Я надеюсь, в вашей компании не принято бросаться голословными утверждениями?

Вот же, гаденыш… Намекает, что я несу чушь, в которой сама не разбираюсь? Сейчас я твой заносчивый нос подотру… И пофигу, кто ты здесь, и какое у тебя влияние…

– В нашей компании принято знать и разбираться во всем, что касается твоего участка работы. Контакты с ключевой розницей, как вы, наверное поняли, это мой участок. Так вот, если собственники компании немного умерят аппетиты и сбавят наценку процентов на сто, хотя бы… У нас есть шанс, что крупные розничные игроки посмотрят в нашу сторону. И даже согласятся торговать нашим китайским ширпотребом. А до этого, им совершенно ни к чему возиться с барахлом, которое выглядит точно так же, как все аналоги, но стоит в два раза дороже. – Выдохнула после длинной тирады. И заткнулась. Кто умный – поймет, а кто не поймет … Смысл таких людей пускать на эти совещания? Пусть сначала матчасть изучат…

Покосилась в сторону Андерса. Огромный прибалт сидел, придерживая склоненную голову рукой, и откровенно меня рассматривал. Причем, с явным удовольствием… Кир молчал и сверлил глазами то ли Андерса, то ли меня. Поди разберись в этой привычке уставиться немигающим взглядом куда-то в пустоту…

– Вы считаете… Елизавета, я не ошибся?

Вот знать бы сейчас, он реально не помнит моего имени и меня, или специально так акценты ставит, чтобы я усомнилась? Что же, сделаю вид, что тоже его не знаю. И даже не подозревала о существовании Янкевича до самого сегодняшнего дня…

– Да, меня зовут Елизавета. Кирилл Петрович, я правильно ваше отчество назвала? – Андерс по-тихому, в кулак, заржал. Босс побледнел и слился с белоснежным экраном, висящим за его спиной. Народ в помещении замер. Всем ясна была степень моего неприкрытого хамства. А что я, собственно, теряю? Работа уже потеряна. Процентов на девяносто девять. И один процент вероятности – на счастливую случайность, в которую я никогда не верила.

– Владимирович. Но вы же сами сказали, что у вас не принято отчество называть.

– К вышестоящему руководству, а так же к старшим по возрасту – можно.

Когда-нибудь и я научусь так же держать лицо, как это делает Кир: ни одна мышца не дрогнула, лишь глаза, немножечко так, осветились подобием усмешки. Не обиделся, однозначно, однако оценил и записал на мой счет. Даже если он и с нуля открытый....

– Хорошо. Разрешаю вам обращаться ко мне без отчества. Иначе, поправлять устану. – Жаль, а я уже столько вариантов придумала, как его исковеркать… – Так вы считаете, что у нас наценка завышена?

– Да.

– На сто процентов?

– Ну, я бы и на двести скинула… Еще четыреста остаётся. На них тоже можно жить безбедно. А оборот вырастет.

– А я сейчас пытаюсь сообразить: вы в ключевую розницу что толкаете, если не секрет?

Недоумение на лице Кирилла стоит очень дорого. Жаль, сфотографировать нельзя… Но я и так запомню. Андерс тоже, наверняка. Его не по-детски плющит от нашего разговора.

– Да, Кирилл, мне этот вопрос постоянно задают. Однако, никаких наркотиков в ассортименте нет. Обычные китайские игрушки.

– Уверены?

– Я же сказала, что разбираюсь во всем, что касается моего направления. Так же, как и все остальные здесь. Иначе, за что, по-вашему, нам платят деньги?

– В этом я и хотел покопаться… Но несколько позже. Так значит, говорите, игрушки по цене контрабанды и наркотиков?

– Да. И ничего странного, что никто у нас ничего не хочет покупать. Гораздо проще и выгоднее заказать пару вагонов прямиком из Китая…

– Что ж… Я понял. Для общего совещания данных вполне достаточно. Перейдем к другим вопросам. А вас, Елизавета, я попрошу задержаться, когда мы закончим, и посвятить нас с партнером во все тонкости и нюансы.

Вот же, блин! Напросилась, на свою голову. Или на пятую точку? Лучше бы молчала… Что же со мной деется такое нынче?

А для полноты ощущений не хватало сочувствующего взгляда от Виктора… Жалость с его стороны меня до ручки доведет…

Ежу понятно, что оставшееся время для меня прошло с нулевой пользой: ни словечка не слышала из того, о чем шло бурное обсуждение. Вполне возможно, что о переносе нашего офиса на Бали, а может быть о бессрочном оплачиваемом отпуске. Для всех. Мне было ровным счетом фиолетово на все. Одна мысль: какой бы неожиданной болезнью заболеть, желательно заразной, чтобы меня срочно изолировали от общества. От Кирилла с его огромным блондином – в первую очередь.

К сожалению, ни одна болячка за пятнадцать оставшихся минут у меня не выскочила. А симулировать не умела, даже когда в школе и универе училась.

В общем, я поняла, что время "Х" наступило, когда все присутствующие активно задвигали стульями. Решила прикинуться веником и сделать ноги вместе со всеми. Вдруг, проскочу? А там – уеду на какую-нибудь важную встречу и втюхаю, со злости, огромную партию китайских кукол со стотысячной наценкой…

Эх… А компания могла бы сегодня реально отхватить куш, с таким-то моим боевым настроем… Не судьба, видимо. А потом удивляются: и почему у них прибыли нет? Не умеют моментом пользоваться, вот и все. Потому что мои скромные попытки свинтить тут же были пресечены:

– Елизавета, куда же вы? Я планировал с вами отдельно поговорить…

Чтобы у тебя все центры памяти отключило, разом! Не забыл-таки…

– Так ведь, эта переговорная занята на следующие полдня, разве вас не предупредили? – Всеми возможными способами маячила боссу, чтобы поддержал…

Тот, похоже, подумал, что меня от волнения так перекосило, и решил не напрягать ценного сотрудника еще больше. Спасибо и на том.

– Действительно, Кирилл Владимирович, здесь запланирована встреча с поставщиками. Большая делегация, перенести в другой зал не выйдет.

– Хорошо. А мой кабинет уже готов? Можем и там пообщаться. Показывайте, где он.

Тут уже перекосило шефа. По-настоящему.

– Э… Кабинет? Ваш?

– Ну, да, мой. Его должны были подготовить еще на прошлой неделе. Разве нет? – За ледяным спокойствием Кирилла промелькнула знакомая насмешка. По-моему, Аркадий Борисыч с недавнего момента стал моим заклятым врагом. Собственноручно сделался.

– А… да… Но, ведь, это распоряжение отменили, нет?

– Возможно. Я не помню всех мелких распоряжений. Но я точно указывал, что в ближайшие полгода планирую прочно осесть в вашем офисе. И либо раскачаю вашу никудышную контору, либо продам, по цене недвижимости, а вас всех разгоню, к чертям. Я не люблю вкладывать деньги и смотреть, как они тихо тают.

Я мысленно стенала, материлась и рвала на себе волосы. Полгода!!! Я буду первой, кто "разгонится" самопроизвольно. Вот сейчас, только бы добраться до отдела кадров и написать заявление…

Ага. Разогналась я, как же… Аж целых два шага успела сделать. Бочком, по стеночке. Кто б знал, как это нелегко: не отлипая от стены, очень, очень медленно и печально тянуть за собой стул (чтобы казалось, что я, вместе с ним, стою ровно на одном и том же месте), при этом держать спину прямо и очень стараться не заржать. Потому как ситуация, несмотря на трагизм, чересчур забавная. И вообще, во всех сложных, запутанных случаях нужно немного поржать, и жить станет легче. Эта простая философия меня ни-ког-да не подводила. Но сейчас-то могут и не понять…

Они и так-то не поняли: все трое, одновременно, уставились на меня, хором рявкнули "Лиза, стойте на месте" (ну, почти хором), и занялись дальнейшим выяснением вопроса про кабинет… А я тут, похоже, осталась в качестве декорации. А что? Неплохой такой манекен, кажется, даже симпатичный. Только вот, стоять неподвижно на моих шпильках несколько неудобно. Вернее, трендец, как тяжело.

– А можно, я тогда разуюсь?

– Что?!! – Вот когда они научились разговаривать хором? Ладно, Кир с блондином, но как мой босс успел с ними спеться?!

– Ничего. Вам не понять мучений женщины, стоящей на шпильках. Мне нужно либо двигаться, либо сидеть. Иначе упаду. – Это, кстати, совершенно серьезно. Я успела возненавидеть новёхонькие лаковые кремовые лодочки еще час назад. Терпела, мучилась, а сейчас вот – вырвалось…

– А зачем вам эти мучения, Лизонька, если не секрет? – Слишком ласковый голос у этого сивого. Почти издевательский.

– Вы, действительно, хотите это обсудить? Или, все-таки, определитесь с местом для разговора? Боюсь, что на этой философской теме можно застрять на полдня, а легче мне не становится! Пожалейте уже человека, в конце концов! Пытки запрещены Женевской конвенцией. А я вам даже ничего плохого сделать не успела…

Гневная тирада подействовала: у мужчин пропало желание спорить, а Кир быстро нашел решение. Правда, не совсем то, что нам с боссом хотелось бы.

– Значит, я займу ваш кабинет. На время, он меня устроит. А вы, пока, займитесь подготовкой моего. Думаю, должно очень быстро получиться…

Еще бы. Наш драгоценный шеф до того любит свое шикарное кожаное кресло, что, будь его воля, и спал бы в нем, и домой не ходил, да жена его против. Ревнует к мебели, глупенькая…

– Э… Конечно, Кирилл Владимирович… Конечно… Только, мне нужно предупредить, чтобы секретарь звонки на меня переводила… Вам же ни к чему лишняя информация? И почту с документами нужно перекинуть…

Бедолага. Если бы я сама не встряла сейчас, то уже искренне злорадствовала бы. У него, наверное, неоконченный пасьянс раскрыт. Или "Сапёр" какой-нибудь. Попал, так попал. Так же, как я, наверное…

– Позже перекинете. Когда я скажу. А пока – займитесь делом. Дорогу мы сами найдем, или Елизавета покажет. Или вы не знаете её? – Неожиданно, Кир переключился на меня. С очень хорошо сыгранным (или настоящим?) пренебрежением. Как на сошку мелкую глянул. Оно и к лучшему. Недостойна я этой бездны внимания. Вот нисколечко! Может, все-таки, не вспомнил, кто я такая?

– Покажу. Я уже иду показывать. Догоняйте. Стоять уже, реально, не могу. – Если уж казнь предстоит, какой смысл её откладывать? Раньше сядем, раньше выйдем…

И, не дожидаясь ответа, двинулась в сторону вожделенной двери. Никогда еще не испытывала такой страсти и нежности к предметам интерьера, как к этому куску пластика и непрозрачного оргстекла. Сегодня же, все глаза об неё смозолила. Век бы больше не видать…

– Лизочка, ну, куда же вы так спешите? – Интересно, этот голубоглазый крокодил решил за один день перебрать все уменьшительные варианты моего имени? Какая, на хрен, я ему Лизочка? Терпеть такое искажение не могу.

Подумала. Хотела промолчать. Передумала. Такими темпами, я у него в Лизуна превращусь. За что есть шанс получить по наглой белобрысой морде. Сложно будет дотянуться, но я уж выберу момент, когда нагнется пониже…

– Вы знаете, Андрей… Я предпочитаю эффективно тратить свое рабочее время. Мне же платят за результат, а не за бессмысленное шатание по коридорам.

Хм, "Андрея" он проглотил и даже не поморщился. Но что-то, видимо, понял. Эх, люблю сообразительных парней. Жаль, что водится с нехорошими людьми.

Никогда не любила дорогу в кабинет начальства. Редко в её конце мне маячила нечаянная радость. В основном – либо новые сверхурочные задания, либо какой-нибудь незаслуженный наезд. Иногда, правда, эти несколько десятков метров я пролетала, как бронепоезд на всех парах. На разборки. С шефом. Но радости это также не прибавляло.

А сейчас, ковылять на жутко неудобных ходулях, да еще и чувствуя две пары сверлящих глаз в районе спины и, кажется, пониже её… Мука мученическая. Отстой. В общем, ковыляла я очень быстро. Что-то подсказывает мне, что Андрюха – очень добрый человек. Он даже предложил мне руку. А я гордо отказалась. Дура, конечно. Зато – гордая! Этим я буду себя вечером утешать, отмачивая ноги в ледяной воде…

А Кирилл, не побоюсь этого слова, оказался душечкой: молча уцепил меня под локоть и повел. Или поволок? Фиг его знает, как правильнее, однако, с дополнительной точкой опоры передвигаться мне стало легче. Только вот, теперь узкая юбка мешала семенить, придерживаясь его скорости.

Психанула. Остановилась. Топнула ногой.

– Кирилл… Владимирович! Я похожа на Пятачка?

– Нет… – Идиот, судя по лицу, не понял, к чему я клоню. – А почему именно на него?

– Потому что я сейчас сзади за вами полечу, развеваясь по ветру. И приговаривать буду "Винни, Винни!"

Андерс уперся лбом в стенку и как-то сдавленно дышал. Кирилл хмурился. Я тоже.

– Вы что? Мультиков не смотрели в детстве?

– Я думаю, вы их пересмотрели, Елизавета. За всю компанию. Этого достаточно будет. -

Ну, и ладно. Нет у тебя чувства юмора – сам виноват.

– Елизавета, если вы и дальше будете придумывать предлоги, чтобы оттянуть разговор, я вас просто отнесу в кабинет. И не важно, что об этом подумают.

– Не нужно меня никуда нести. Мы пришли. – И мрачно толкнула тяжелую дверь в приемную.

Секретаря, похоже, успели предупредить: она метнулась и услужливо зашевелила ключом в замке, только что не приседая от старательности.

Этот хам, умело прикинувшись галантным кавалером, вежливо оттеснил даму, вынул у неё ключик, одним движением открыл замок и замер, предлагая мне пройти вперед.

– Анна Юрьевна, а почему вы так смело открываете двери неизвестным людям? Хоть бы паспорта попросили… А если я грабителей привела, или, не приведи господь, какого-нибудь налогового инспектора?!

Анна Юрьевна, к слову сказать, вполне адекватная тётка, на этот раз застыла соляным столбом. Можно её понять: невозможно на такой вопрос ответить, не выдав своё пристрастие засунуть нос в чужие документы, и не отвечать – нельзя, вроде как, обвинили в халатности…

Андерс, похоже, сегодня решил играть роль буфера до последнего:

– Лиза, не переживайте. Мы уже представлены помощнику директора. Проходите уже, не задерживайтесь.

Ничего не оставалось, как сделать этот страшный шаг. И я шагнула.

Я искренне, всей душой надеялась, что самоопределившийся буфер шагнет вслед за мной. Предатель. Остался гонять чаи с секретарём. Конечно, лопать её сдобные плюшки намного интереснее, чем наблюдать за моей казнью. А она будет, несомненно. Только вот, знать бы – за все грехи, или только частичные? Два года – это считается давностью лет, или еще не вытягивает на амнистию?

Кир зашел следом и плотно прикрыл дверь. И мне совершенно не показалось, что его руки, очень так качественно, прошлись по моим бокам. Вроде как, подтолкнули вперед… Или просто потискали? Иначе, зачем бы им соскальзывать на мою задницу? Она здесь вовсе ни при чем!

Атмосфера сгустилась. До невероятной плотности: воздух, казалось, нужно отрезать кусочками, чтобы вдохнуть. И выдыхать его такими же маленькими, колючими кусками. Потому что в горле моментально пересохло, будто сдавило обручем.

А еще Кир… Стоит за спиною и дышит куда-то в затылок. Жарко от него, как от печки. И руки, наглец, даже не думает убирать.

– Что вы себе позволяете?! Уберите, пожалуйста, руки от меня. – Что-то ни фига не грозно вышло. Скорее – сипло и жалобно

– Нет уж, Елизавета Батьковна… простите, плохая память на имена… Я вас буду сейчас контролировать.

Едрит твою! Это, интересно, как?!

Ну и, конечно же, наедине с Кириллом наступил рецидив моей главной болезни: словесного недержания. Это когда язык произносит мысли одновременно с их появлением. Если кокетничать, это можно назвать непосредственностью… Но, если быть честной с самой собой, то это опасная инфекция. Причем последствия, почему-то, проявляются на пятой точке. Она, прямо-таки, вся зудит и чешется, в предчувствии приключений.

Короче, вопрос прозвучал вслух. И я замерла, в ожидании ответа.

– А я вас, быстрая вы наша и эффективная, буду придерживать, чтобы слишком не разгонялись. – И он, наверное, для надежности, прижал еще плотнее. Все мышцы в организме напряглись и сжались. Особенно те, на которых сидят. – А вы сейчас достанете свой ежедневник, и будете конспектировать весь наш разговор. Дословно.

– Зачем? – Очень не люблю разговаривать, когда собеседник тебе не виден. Однако, повернуть голову и посмотреть в глаза – страшно, очень. Как-то, вдруг, вспомнилось, что Кирилл напоминал мне хищника. И почему я об этом забыла-то? – У меня нет проблем с памятью. Можно просто законспектировать основные моменты.

– А мне что-то подсказывает, что эти проблемы есть… – Теперь уже дышит в районе виска и уха. И все сильнее в себя вдавливает. Если нечаянно отпустит – свалюсь. Прямо, как в романах. Только, не от обморока, а от потери равновесия и неустойчивости в ногах.

– Это "что-то" вас нагло обманывает, уважаемый Кирилл Владимирович. У меня все хорошо с головой. И способность к фиксации и восстановлению событий и фактов из прошлого крайне высокая. Это не я так решила, это вчера тест в журнале так сказал. А тестам нужно обязательно верить! Вот так!

– Мда? Прямо уж, все-все помнишь в этой жизни, до самых маленьких мелочей?

– Нет, конечно. Я бы вам посоветовала почитать литературу о свойствах человеческого мозга. Многие ученые говорят, что все ненужное наш мозг отсекает и отсеивает. Чтобы не засорять черепушку ненужным хламом. Как-то так…

– А этого своего неудачного жениха ты тоже собралась отсеять? Как хлам? – Куда это он клонит, хотелось бы знать? Зачем ему мой жених занадобился? Тем более, что и не жених он вовсе…

– А почему это неудачного? Его, кстати, Витя зовут. Очень хороший и важный сотрудник в нашей компании. Финансовый директор. Гениальный ум во всех областях, касающихся денег…

– А здороваться со старыми знакомыми тебя не учили? Или ты меня тоже в мусор списала?

– Ах, вот вы о чем! – Вот же, блин, загадки загадывает… – А что же вы мне сразу не сказали, что мы знакомы? Я и не подумала…

Я очень старалась прикинуться этаким валенком. Очень. Только вот, тело никак не желало прикидываться. С ошеломляющей яркостью вспомнило и жар, и силу крепких рук, и даже дыхание, щекочущее кожу. Оно, в общем-то, и не забывало. Но рефлексы – это удел животных. А я-то – барышня, обладающая сознанием. И вот сознанию было глубоко параллельно на то, чего там хочется телу. Оно мне сигналило: "Бежать, Лиза!!! Срочно и категорично!"

Только вот, оно слегка забыло, что бежать на моих каблучищах – задача невыполнимая. Не считая того, что меня еще и прижали так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть.

– Лиза… – Тягуче так… Будто поглаживая голосом, сразу по всему организму прошлось. – А тебя не учили, что обманывать нехорошо?

– А когда это я кого-то обманывала? Вот, пожалуйста, хоть один факт? Но такой, чтобы с реальными доказательствами? Ваши домыслы меня не интересуют.

Где-то я логику нарушила, видимо, но в неравной борьбе с физической силой и обольщением, можно и запрещенные методы применять. А чем еще бить мужчину под дых, как не нашей драгоценной, в природе не существующей?

– Ты же сама себе противоречишь, Лизонька… – Вот, из его уст мое имя звучит совсем по-другому. И даже не хочется спорить. И говорить… вообще… не хочется… Пусть, лучше трогает дальше. Так же, как сейчас. И руками, и этим проникновенным шёпотом…

Да что ж за хрень со мной происходит?!

От злости, хватило сил дернуться и вывернуться из кольца рук. Правда, лишь для того, чтобы оказаться притиснутой носом к его шее.

– Черт! Кирилл, отпусти! Что ты меня лапаешь?!!

– О, как! А что это, перешла на "ты"? Разве так можно с незнакомыми людьми?

Блин. Прокололась.

– Ну, так мы уже несколько часов знакомы, между прочим..

– Если верить этой версии, целых два часа. По-твоему, достаточно, чтобы отбросить все условности?

– Хм… А предлагать переспать женщине, которую видишь минут пятнадцать – это нормально? – Всё. Теперь уже окончательный прокол. Но лучшая защита – нападение. Вот. – И вообще, твои конечности уже изучили все, что можно, не раздеваясь. Странно бы звучало: "Уважаемый козел! Уберите свои грабли с моих ягодиц, пожалуйста!", не находишь?

Одна наглая конечность переместилась на мой подбородок. Жестко взялась, заставляя поднять голову.

– Значит, с памятью у нас все нормально? Просто невежливая?

– Нет. Я до последнего надеялась, что это галлюцинации. От жары. Но глюки, к сожалению, синяков не оставляют.

Жесткий нажим пальцев на моей челюсти моментально ослаб. Но и свободы моей несчастной головушке не было предоставлено. Просто держать стал чуть мягче, и даже как будто слегка погладил…

– Извини, если сделал больно. Я не хотел.

– Да что ты? А пряжка ремня в мой живот упирается тоже случайно? Нафиг тебе такая огромная бляха на штанах? Ты что, косишь под шерифа или ковбоя?! – Мне, действительно, надоело ощущать, как жесткий холодный металл вдавливается в мою кожу, ощущаясь даже сквозь ткань блузки.

– Лиза… – Окликнул, как будто я могу созерцать и слушать ещё что-нибудь, кроме него.

– Что?!

– Ты сейчас договоришься.

– Пффф… Я это столько раз уже слышала в своей жизни. Мне нельзя молчать. Я разговорную речь тренирую! Это мой главный рабочий инструмент!

– Странно, что с твоим умением им пользоваться, вы еще не всех клиентов распугали…

– Ха! Они меня все любят и обожают!

– Что-то мне слабо верится…

– Ну, так ты же не клиент. А почти галлюцинация…

– Я сейчас пальцы сожму опять. Только теперь на шее. И уже специально.

– Говорила же – извращенец!!!

– Говорила. Но это же мало что меняет, не правда ли? – Теперь уже в мои ягодицы уперлась крышка директорского стола.

– Ничего. Просто поставила тебя в известность, чтобы не забыл. Отпусти, больно же!

– Да ладно, Лизонька, не притворяйся. Я тебя очень аккуратно держу, нигде ничего не придавливает.

– Стол…

– А, вот ты о чем! Сейчас исправим. – Если я надеялась, что меня отпустят сейчас, то надежда моментально умерла: этот хитрый наглец просто приподнял и усадил меня задницей на стол. Боже, если бы не общество Кирилла, я бы уже словила оргазм только от самой мысли, что попираю рабочее место шефа своей пятой точкой.

– Ну тебя нафиг, Кирилл! Даже такую радость испоганить сумел.

– Какую, не понял?

– Такую! Тебе все равно не понять! У тебя же начальства никогда не было…

– С чего ты это взяла? А вот насчет того, чтобы понять… Я, как бы, над этим и работаю…

– Кирилл! Ты – и работаешь?! Я тебя умоляю, не смеши!

– А что здесь смешного?

– Ну, хотя бы, то, что ты работаешь в каком-то странном режиме. Складываешь в постель женщин, которых видишь впервые. Зажимаешь подчиненных, которых видишь в третий раз… Вот прямо даже не знаю, как назвать этот стиль управления… Казанова, ловелас, директор-извращенец, просто наглец?!

– А кто из нас наглый, красотка, ты ничего не путаешь?

– Я – не наглая. Просто пытаюсь держаться подальше от тебя. А ты этого никак не понимаешь. Намекаю всеми возможными способами, прямо говорю, а до твоего упрямого мозга никак не доходит!

– О, продолжай! Мне нравится, когда ты заводишься! – Этот сучок снова начал вдавливаться в мой организм. Узкая юбка помешала – не поленился, начал задирать. Попыталась сдвинуться назад – дернул за колени, снова прижал. Хорошо, что поверхность стола полированная…

– Прекрати, не хватало мне еще заноз в задницу нахватать!

– А что? Идея хорошая… Может, поймешь, какие ощущения при этом испытываешь…

– Да за что? Чем я провинилась-то? – Вот, реально, не понимаю, что ему от меня через два года занадобилось?

– Скажи, пожалуйста, пятьсот рублей на телефон – это что было такое?

– Черт. Как ты понял, что это от меня? – Это ведь была совершенно 'левая' сим-карта, купленная в ларьке, даже без предъявления паспорта…

– Ну, сложно было догадаться, конечно. Я долго размышлял. А потом сообразил, что поступление денег с СМС-кой "абонент такой-то пополнил ваш счет", на утро после восхитительной ночи, о чем-то да говорит. Или поспоришь?

– И что? Прямо-таки, указано было, что это я? Мне кажется, что это нелепое совпадение, не больше. Если ты так завелся только из-за этого, зря. Все. Теперь отпусти, и я пойду продавать этих несчастных кукол. Прибыль нужно увеличивать, и срочно, чтобы ты побыстрее свалил.

– А я вот думаю, что сейчас надаю кому-то по его упругой заднице, чтобы не хамила старшим по возрасту и положению. Похоже, давно не перепадало, да?

– Послушай, Кир… Я поняла, что ты склонен к БДСМ. Шлепки там, унижения, сдерживание, и тому подобное. Да? И почему-то решил, что я тоже в теме. Это не так! Честное-пречестное! Я только романы про это читала. И совсем не представляю себя на месте связанной и униженной героини. Вообще не возбуждает. Категорически. Но, если у тебя с этим проблемы, могу поискать в Интернете. Там, говорят, целые сообщества есть…

– Лиза, ответь, зачем была эта пятихатка? Что ты имела в виду? Если ответ мне понравится, есть шанс, что уйдешь отсюда без последствий для здоровья и психики.

– Кир, ну, я не знаю, сколько принято оставлять мужчинам, если все понравилось… Сколько было свободных денег, столько и перевела. Знаешь прекрасно, что я была в тот момент безработной…

– Ну, все, мамзель, вы доигрались! – Ноздри Кирилла дернулись, желваки заходили на скулах. Взбесила, похоже. И зря. Понимала, что нарываюсь, но как можно следить за языком, когда следишь за тем, чтобы этот гад еще плотнее не прижался? И так уже дальше некуда. Обстановочка, близкая к интиму. Если бы руки его не были заняты тем, что прижимали мои к столешнице, фиг знает, куда уже ползли бы…

А теперь отползать начала я. Ну, попробовала. Хотя бы отклониться от этой рассерженной физиономии. Даже почти страшной. Понятно, что не смогла сдвинуться и на полсантиметра. Спина затекла в тщетных попытках отклониться. Ага. Вот и полетели вниз первые жертвы нашей беседы. Кажется, калькулятор и телефон. Может быть, степлер…

А ему – хоть бы хны! Конечно, не свое имущество портит!

– Слезай со стола! – И недвусмысленно дернул к себе. Нет. Все-таки, я нахватаюсь заноз сегодня…

– Зачем? Мне и здесь удобно. Глаза в глаза, так сказать…

– Я сейчас ремень сниму и отхожу тебя по заднице! – И очень, надо сказать, достоверно, потянулся к той самой пряжке.

– Нет, Кирилл, я сейчас тебе всю правду скажу! Прекрати, мне страшно… – Взмахнула руками. Теперь монитор. Правда не на пол, но все равно брякнулся знатно…

– Теперь, конечно же, расскажешь, но сначала я тебя отлуплю!

– Да какое ты имеешь на это право?! – Посмотри-ка ты на него, оборзел вконец!

И, конечно же, в лучших законах жанра и моей удачливой судьбы, именно в этот момент, за каким-то бесом, свой любопытный нос в дверь просунула секретарша…

– Кирилл Владимирович, у вас что-то… – Дальше ей ни договорить, ни посмотреть не дали. Дверь захлопнулась, из-за неё был слышен только успокаивающий басок Андерса. Сто пудов, он явно не простой партнер Кирилла. Слишком часто и качественно защищает и выгораживает. Одна проблема: все, что нужно, наша сорока уже увидела. Уперлась мне взглядом в глаза. И ужаса в её зрачках я не увидела. Только предвкушение и любопытство.

Нужно и Киру должное отдать: реакция отменная. Сразу же, как шум послышался, обнял и спиной максимально загородил. А толку-то? Более двусмысленной и однозначной позы даже специально не придумаешь.

Что мне оставалось? Только уткнуться извергу в грудь носом и затрястись. Почти в истерике.

– Эй, ты что там, плакать решила? – Кир напрягся, уже совсем иначе, голос обеспокоенный…

– Ага. Сейчас. Хрен дождётесь! – Оттолкнула так сильно, как только смогла. Отошел в сторону. Видимо, растерялся.

– В чем дело тогда? – Вот же, неугомонный! Ему бы во времена святой инквизиции попасть – ценили бы на вес золота.

– Да ни в чем! Плюс сто баллов к моей репутации растлительницы приличных людей! Мало мне Виктора, теперь еще и тебя припаяют! – Умудрилась, все-таки, сползти с этого разнесчастного стола. Юбку одернула. А он ремень свой так и не застегнул.

– Куда меня припаяют? Не понял…

– К позорному столбу! И не тебя, а меня! За каким чертом тебе приспичило что-то выяснять, прямо здесь и сейчас? Другого времени и места подобрать нельзя было?

– Сама как думаешь? – На место растерянности начала возвращаться наглая ухмылка. Ух, так бы и врезала ему! Жаль, не умею…

– Никак. Мог вообще сделать вид, что мы незнакомы. Жил бы себе спокойно, и жил. И мне не мешал…

– Не мог.

– Прелестно. Только вот, не начинай мне про неземную страсть и любовь задвигать. Мне это еще вечером выслушивать.

– Что? – Только я собралась двинуть к выходу, как снова за руку ухватил.

– Ничего. А что именно тебя интересует в этом "что"? – Вот мне-то, за каким лядом потребовалось задавать уточняющие вопросы? Мысленно надавала себе тумаков. Что-то с моим речевым аппаратом не то происходит в последние пару часов…

– Ты реально собралась идти в ресторан и слушать байки этого утырка? – Он меня сделал сейчас. Конкретно. Чего угодно ждала, любых подковырок, но никак – не этого.

– А… – Рот открылся. Закрылся. Нет, после таких разговоров, точно придется черепушку чинить. Вот, даже слова потеряла, чтобы ответить. Секунд через десять немого разглядывания они нашлись. – Тебе-то какое дело? Моя личная жизнь. Как хочу, так и порчу. А может быть – украшаю. Как знать? Может, Витенька – моя судьба, просто я еще не догадалась?

– Значит, от меня сбежала, а с этим недоделком решила судьбу связать? – Темные глаза хищно прищурились. Губы сжались. Жестко так. И почему мне помнилось, что эта тонкая линия бывает мягкой и чувственной? Приснилось, похоже. Или слишком пьяна была.

– Офигеть. Кирилл Владимирович, я ваше самолюбие, что ли, задела?

– Почему бы и нет? У меня не может быть самолюбия?

– Хм… Значит, не зря старалась…

– Что? Повтори! – Я, интересно, уйду живой и не очень помятой из этого кабинета? Чересчур зло рычит. И слишком крепко прижимает. Теперь уже к креслу.

– Может быть, хватит меня трепать, словно Тузик грелку? Или ты пыль решил таким способом протереть? Давай, протру… Только не моим костюмом. На светлом полотне пятна не смотрятся, знаешь ли… – Прошипела, глядя прямо в глаза. Чтобы видел, что я тоже умею злиться.

– Химчистку оплачу.

– Какая щедрость! Может быть, и услуги рекрутера, напоследок? В качестве отступных?

– Какого рекрутера? Ты о чем? – Отупел, похоже, парнишка. От потрясений. Или от жары.

– Такого. Должности моего уровня проще подобрать через агентство. Сама задолбаюсь по собеседованиям мотаться. Город немаленький, сам понимаешь.

– Какие агентства, о чем ты, вообще? – Хоть руки отпустил. Просто нависает, не позволяя выбраться. В подлокотники впился. Того и гляди покрытие порвет. Хана мебели с таким хозяином.

– О том, что я сейчас прямиком в отдел кадров пойду и напишу заявление. Задним числом. Чтобы сегодня уволили, не затягивая.

– Опять бежишь? – Зло прищурился.

– Нет. Берегу психику и здоровье. Это называется так.

– От меня, что ли?

– От себя, конечно же. Аллергическая реакция рядом с тобой происходит. Все на свете начинает бесить и раздражать. Ты ни причем. Просто такая реакция организма. Науке неизвестная, противоядия нет… Пойти, что ли, в какой-нибудь институт, сдаться на опыты? Глядишь, на века прославлюсь…

– Ты когда-нибудь по делу говоришь, а не зубоскалишь?

– В твоем присутствии – нет. Говорю же – необратимая реакция в нервных тканях. Опасно для меня, тем более для окружающих. В общем, отойди, и я потопаю к кадровичке.

– К чему такая спешка? – Однозначно, дебил. Я ему полчаса растолковываю, почему нельзя находиться в одном с ним помещении, и все равно – уточняет.

– Курить хочу. И кофе. И в туалет. И спать. А еще на море. Вот, душно требуется, прямо сейчас!

– Какие проблемы? Кури здесь…

Приплыли.

– В каком смысле?

– В прямом. Нужно только что-то найти под пепельницу. Сигареткой угостить? – И он, реально, отошел от меня, оглядываясь в поисках подходящей склянки. Даже попробовал вытряхнуть карандаши из органайзера. Не подошел. Пластмассовый. Проплавится.

Я до того потерялась, что забыла, как требовала освободить пути…

– Ты в своем уме?

– А в чем проблема? Мой кабинет. Практически, моя собственность. Шеф твой, кстати, приврал. Тридцать пять процентов только у меня. Двадцать пять – у Андерса. С ним я как-нибудь договорюсь.

– Да плевать мне на собственность! Сигнализация сработает. Пожарная. – И тыкнула пальцем в заветные пимпочки на потолке.

– Ой. Они декоративные, сто пудов. Как будто я не знаю, как она работает…

– Мы тоже так думали. Работает. И еще как.

– Да ну? – Живой интерес в глазах ни с чем не спутаешь. – Проверяли?

Я мрачно кивнула.

– Каким способом?

– Бумажку подпалили. И ходили с ней под этой фигней.

– Боюсь даже спросить, зачем.

– Поспорили.

– Дай, угадаю, кто затеял этот спор?

– Ты его все равно не знаешь.

– Ну, скажи. Любопытно посмотреть на этого смелого.

– Не выйдет. Его уволили.

– А что так мрачно-то? Ты о нем жалеешь? Тоже была твоя судьба?

– Хуже. Я ему предложила проверить. А он, дурак, послушался…

– Вот только не говори, что тебя мучает совесть!

– А что? По-твоему, у меня совести нет? – Даже вскинулась, от обиды. Что за мнение о человеке, которого и видел-то несколько раз? Причем, большая часть времени была потрачена не на душевные беседы.

– Хм… С трудом представляю, как она у тебя выглядит, и куда спрятана…

– Ты сначала свою найди и изучи. А потом сравнивай. Все, достал ты меня. Я пошла. – Сообразила, наконец, встать с этого гребаного кресла. А так хорошо сиделось… Проклятые каблуки!

– Максимум, до двери и дойдешь.

– А что? Бросишься наперерез? Слишком дистанция длинная. Если только в прыжке… Но это будет, даже для тебя, чересчур…

– Андерс не выпустит.

– Охренеть. Измором будешь брать?

– Подумаю.

– А если очень хорошо попрошу? Скажу "пожалуйста"? Может, на колени брякнуться? Могу. Ни разу не пробовала, но почему бы сейчас не освоить эту науку?

– Не прокатит.

– Да? Уверен? – И начала подтягивать юбку. Если прямо так грохнуться, может и по швам разойтись. Узкая очень.

– Подожди. Не нужно таких жертв. Я придумал.

Вот это его "придумал" мне совершенно не нравится. Абсолютно. Предпочитаю придумывать сама. Хотя, не скажу, что это приносит мне меньше неприятных последствий. Зато – свобода воли и выбора.

– Я уже боюсь представить, какая фантазия забрела в твою голову.

– Не верю.

– Чему?

– Тому, что боишься. У тебя, похоже, тормозов нет совсем.

– Есть. Просто я ими пользуюсь филигранно. Почти на пределе возможностей.

– Смотри, когда-нибудь откажут…

– Ничего. Зато окружающие повеселятся за мой счет.

– А пока, похоже, ты халявой пользуешься?

– Молодец. Раскусил меня. Доволен? Говори уже, сколько раз я должна прокукарекать на парадном входе, чтобы ты от меня отстал.

– Ну, что ты… Такая жестокость совсем не в моем вкусе. Эта маленькая тайна останется лишь между нами.

– Бить не позволю. И не надейся. Свои извращенные наклонности оставь при себе. Или дели с такими же больными.

Похоже, не угадала. Почти обиделся. Во всяком случае, вид принял очень оскорбленный.

– Почему ты мне постоянно какие-то ненормальные наклонности приписываешь? Извращенцем обзываешь… Сейчас в твоих интересах не хамить, а быть максимально сговорчивой и ласковой.

– Потому что нормальный человек после моего хамства давно бы уже отстал. А ты прилип, как банный лист к причинному месту. Это уже отклонение. А ласковой быть я в принципе не умею. В глубоком детстве это качество потеряла.

– Придется искать. Или восстанавливать. Других вариантов нет… – И он насмешливо развел руки в стороны. Мол, прости, и рад бы помочь, да не в силах.

– Короче. Давай заканчивать эту бредовую встречу. Рассказывай, что тебе нужно. Я сделаю и пойду восвояси. Дел по горло. А мне еще новую работу искать.

– Точно сделаешь? Тогда я от тебя отстану. Забуду вообще, как звали. И работу менять не придется.

– Обещаешь?

– Конечно. Когда я тебя обманывал?

– Так-то, у тебя еще и возможности не было…

– Так ты соглашаешься?

– На кота в мешке?

– Других возможностей не предусмотрено.

– Хорошо. – Достала меня эта беседа. До чертиков. Уже и кукарекать готова, только бы отпустил.

– Я хочу повторение.

– Чего конкретно? – Я уже начала обдумывать, в какое агентство закинуть резюме, и даже не сразу въехала, о чем он… А когда въехала, решила, что быть такого не может. Я что-то не так понимаю…

– Мне секс понравился. Хочу повторить.

– Пипец. Кирилл, ты придурок, что ли? После всего, что я говорила и делала, тебе еще нужен секс? Голову полечить не пробовал? Психиатр, сексопатолог, еще кто-нибудь… Сейчас, говорят, много специальностей, которые над такими проблемами работают.

– Ну, я же не прошу в это время со мной разговаривать. Можешь молчать.

– Ага. Точно, сбрендил. Я – и молчать? Как ты себе это представляешь? Кляп воткнешь или напоишь до бессознательного состояния? – Боже. Что я с ним сейчас обсуждаю?! Кто из нас сбрендил-то, по-хорошему? Говорят, сумасшествие заразно…

– Да ладно, я на абсолютном молчании не настаиваю. У тебя неплохо получалось и приятные вещи говорить. – Сволочь гадкая! Чтобы меня и вогнать в краску? Нужно постараться. У него получилось. Если бы взгляд мог поджигать, его тело уже было бы изрешечено кучей дымящихся дырочек, разного калибра. Одним разом не стала бы – пусть мучается.

– Лиз, я пошутил. Не стоит расстраиваться.

– Твое чувство юмора находится за гранью моего. Не смешно, нисколечко.

– Ну, не все ж тебе надо мной стебаться…

– Я тебя умоляю… Даже не начинала еще.

– Ах, да! У тебя же для этого есть женишок, финансовый гений!

– Витю не трогай! Он не виноват ни в чем. Просто не повезло парню.

– В чем-то согласен. Но ничего не обещаю в его отношении.

– Если он уйдет, вся эта гребаная контора прогорит моментом. Вряд ли, кто-то сможет так выворачиваться из постоянных задниц, при нашем-то управлении…

– Это мы еще посмотрим. В общем, слушай сюда. Ты сейчас спокойно извиняешься за все свои выходки, объясняешь мне, зачем ты так поступала, только правду говоришь, и мы спокойно расходимся. Хорошо? – Такой вид принял усталый, будто с придурочным ребенком разговаривает. А кто из нас придурок? Я бы еще разобралась…

Я совсем пригорюнилась.

– Не прокатит. Есть еще варианты? Или это тоже была шутка?

– А в чем проблема? Объяснить мне, зачем были эти выходки, за каким хреном ты тогда сбежала, деньги эти на телефоне… Нереально, что ли?

– Тогда уж, лучше, начни с момента, за каким бесом я к тебе с договором приперлась во второй раз. Могла бы просто послать все к черту.

– Это мне тоже интересно. Только, греет надежда, что ты пала жертвой моих чар.

– Ну, так это же все и объясняет. Серьезно. Я так очаровалась, что крыша съехала. Творила всякую ерунду, сама не понимая. Давай, теперь я извинюсь, и на этом поставим точку?

– Не прокатит. Неадекватные люди ведут себя по-другому.

– Ага. Примерно, как ты… Тебе ли не знать всех тонкостей и нюансов.

– Не начинай заново. Лиза, в чем проблема – просто объяснить?

– А почему тебя это так волнует?

– Любопытство. Простое. Человеческое. Не встречал еще таких экземпляров, как ты. Хочу разобраться.

– Тогда, ты поседеешь быстрее. Я сама себя не всегда могу понять.

– Слушай, давай в окно покурим? Если подальше высунуться, дым не должен попасть…

Шиза косит наши ряды. Я ему про Фому, а он – про Ерёму… Или выбрал другой метод воздействия? Сбивать с панталыку, чтобы своего добиться. Понять бы еще – чего именно. Можно подумать, я ему миллион баксов должна. И угрожаю сделать себе харакири, унеся в могилу все коды от сейфа. И он, бедный, не знает, с какой стороны зайти…

– Ну, давай. Мне уже без разницы. Только потом не говори, что это была моя идея. – Смиренно побрела в обратную сторону от выхода…

– Да никто не поверит, что я на твою провокацию повелся!

– Поверят. Здесь – точно. Даже не усомнится никто.

– Хорошая у тебя репутация…

– А то! За что мне, по-твоему, деньги платят?

– Больше похоже на то, что за твое умение доводить конкурентов до ручки…

– И за него тоже.

– Я понял, в чем твоя основная проблема.

– В тебе?

Кир усмехнулся, распахивая окно.

– Нет. В том, что последнее слово обязательно должно остаться за тобой. Несмотря на то, что оно может быть откровенной ересью.

– Смотря с кем разговаривать. Кто-то, например, только ереси и достоин.

– Имеешь право на любое мнение. Подходи, давай. Пять минут – и я его закрою.

Плюнула на приличия, скинула туфли и подошла к окну. Кир уже прикуривал, присев на подоконник. Маловато места, конечно: открывается только правая часть. Придется стоять, прижавшись вплотную.

– Двигайся. Иначе, что-нибудь прожгу на тебе.

– Могу место уступить. Хочешь, присаживайся?

– Нет. Высоты боюсь.

– Опять сочиняешь?

– Нет. У меня сразу голова кружится. Шутка ли – десятый этаж…

– А как же скалолазанье? Ты же ходила на курсы…

– Я на них записалась. Оплатила абонемент, но так ни разу и не дошла…

– Почему?

– Потому что… – Стоп. Какие курсы? Нет. Неверный вопрос. С какого хрена ему известно, куда я ходила в Питере, и на какие курсы записалась?

– Эй. Кто тебе сказал про мои курсы?!

– Птичка на хвосте принесла.

– Кирилл! Это уже вмешательство в мою личную жизнь. Подсудное дело, если ты не знаешь!

– Чем докажешь, что я вмешивался?

– Ничем. Ты прав. Но так нечестно же!

– Ага. Зато – взаимно.

– Не поняла?

– Ну, ты что-то знаешь и не хочешь говорить. Я тоже знаю, и тоже не хочу. Все честно. Не правда ли?

– Нет.

– Почему?

– Потому, что и твои, и мои данные касаются меня. Кособоко получается. О тебе никакой информации нет.

– Ну, как же… Все очень даже и меня коснулось. Жду пояснений, до сих пор, как ты помнишь. Смотри, надоест уговаривать, и мое предложение о сексе перестанет быть шуткой.

– Я балдею. Кирилл, ты – живое воплощение того, как можно определить зануду.

– Мда? – Он сделал затяжку (курильщик, похоже, из него никакой – больше истлело, чем было использовано по делу), и щелчком выкинул сигарету. – И как ты его определяешь?

– Просто. Это мужчина, с которым проще переспать, чем объяснить, почему не хочешь с ним спать.

– Сказано хорошо. А ты уверена, что не хочешь? – Очень удобную выбрал позицию для такого разговора: прижал к окну, из которого можно выпасть. Плотно прижал, так, что двигаться можно только вперед, в то самое окошко.

– Даже под угрозой того, что ты меня сейчас выкинешь на улицу, скажу: да, уверена. Не хочу.

– Не бойся. Не выпадешь. Крепко держу. – Действительно, крепко. Так, что моя спина и филейная часть четко ощущают все выпуклости, и не только их, горячего жесткого тела. – А тогда не была уверена? Или просто хотела? – Искушающий шепот на ушко.

Черт. Я только расслабилась. Думала, есть шанс нормально договориться… А он просто подготавливал почву. Подманивал. Теперь, видимо, второй раунд начался. Только, что-то я не слышала звуков гонга…

– Да, блин! Да! У меня, на тот момент, не было постоянного партнера. Мужиков на улице цеплять не привыкла. Вот и страдала. А тут – очень подходящий момент, предлагают время провести с пользой, для тела и для дела. Грех не воспользоваться. Доволен? Я на все твои вопросы ответила?

Тихий, щекочущий кожу смех.

– Ты мной попользовалась? Браво, Лиза! Я очень доволен ответом. После клуба, я так понимаю, тоже?

Вообще-то, по моим расчетам, он должен был обидеться. Чему же так рад?

– Ну, если помнишь, я пробовала отказаться. Но ты был очень настойчивым. Говорю же, зануда…

– А мне все по-другому виделось…

– Ну, с твоим-то самомнением… Представляю, что напридумывал себе… – Хотя, если честно, была уверена, что на следующий день забыл. Ну, ладно, через два дня, если учитывать перевод этих несчастных пятисот рублей. Ведь знала же, что этот мелкий укол зацепит. Но не смогла себе в мелкой пакости отказать.

– А ты продолжаешь по нему топтаться? Думаешь, получится раздавить? – Вот сейчас его голос должен звучать рассерженно, или ядовито. Ничего подобного. Очень соблазняюще звучит. Не поняла. Что значит "соблазняюще"?

Какого беса я сейчас расклеиваюсь и начинаю поддаваться на это обаяние? Ведь ничего, кроме животных инстинктов, он во мне не будит. И даже их, вообще-то, не должен будить. Равнодушие и отстраненность – это максимум, что может быть позволено. Так, какого хрена мне так хочется развернуться и вспомнить, какого вкуса у него губы? Я и так, нужно сказать, помню… однако, впечатления можно и подновить… Вот только, мне это совершенно ни к чему…

– А что, у тебя есть какое-то уникальное разрешение убивать другим самооценку, чтобы тебе ничего в ответ не прилетало?

– Когда это я её тебе убивал? – Надо же, как искренне удивился. Может быть, и правда – не понимает?

Не выдержала, развернулась, чтобы ответить, глядя прямо в глаза. Идея плохая. Без каблуков, я ему в ключицы лбом упираюсь. А голову задирать – пипец, как сложно. За спиной окно распахнутое, шевелиться страшно. Все равно, придется… Не стоять же в обнимку и бубнить ему в грудь… Эффект вообще не тот.

Пока все это думала, просто стояла и сердито сопела, пачкая помадой рубашку. Совесть за это ни сколько не мучила. Она сейчас больше сосредоточилась на том, как наглые пальцы скользят вверх-вниз по позвоночнику. И запрещала ему отзывчиво прогибаться. Ну, и пускай по всем окончаниям нервным словно заряд прошелся… Я девушка стойкая. И не буду реагировать на банальное лапанье. Просто он пахнет еще очень вкусно…

– Слушай, Кир… Как у тебя одеколон называется?

– Тебе зачем?

– Комаров травить, конечно же! – Огрызнулась на автомате. – Тебе какая разница, зачем мне название? Трудно ответить?

– Кто бы говорил… А вдруг, он тебе так понравился, что ты его всем мужикам своим будешь дарить?

– Нет. Наоборот, нужно знать, что покупать нельзя ни в коем случае. Меньше шансов ошибиться. – Хотела съязвить, что сегодня же приобрету такой для Вити, но, тем самым, признаюсь… А оно мне надо?

– Извини, конечно, только помочь тебе не смогу. Это подарок, стоит пузырек, пользуюсь, на название не смотрю…

Подарок. Надо же… Сто пудов, от Андерса. Не хочу думать, что от какой-то подружки. Абсолютно не хочу. А если поразмыслить: какая мне разница? Вот именно. Никакая. Так, Лиза, соберись. Нахами напоследок, так, чтобы наглые ручонки разжались, и улепетывай, пока не опомнился. А он быстро приходит в себя. Убеждались.

– Зря. Чем-то подобным у нас тараканов у бабушки выводили. Отпусти. Я задыхаюсь.

– Так ты голову подними. Жарко, тем более, от того, что ты дышишь куда-то в меня… Опять же, ассоциации возникают…

– Какие такие ассоциации? – Возмутилась. Забыла об опасности. Подбородок задрала. Встретилась взглядом с насмешливыми темными глазами…

Что-то в них мало насмешки, однако… И смотрят куда-то не туда…

– Ну, например, такие… – Хорошая демонстрация. Его рот – слишком близко с моим. Верхнюю губу захватывает… Нет. Мы таким образом не целовались. Я точно помню. Таких игр не было. Или я ошибаюсь? Запуталась совсем…

Я, отчего-то, была уверена, что помню все очень ярко, только некоторые моменты затерлись, перемешались с тем, что порой в снах приходило и мучило, заставляя искать, выбирать в реальности хоть что-нибудь, отдаленно похожее. Как ни старалась забыть и выкинуть из подсознания, подальше от греха, не получалось. И вот – опять. Намного жарче и острее, чем в снах. И от того опаснее. Такими темпами, придется идти в монастырь, отмаливать все грехи и умерщвлять желания…

Кира, похоже, не удовлетворило, что я не принимаю в процессе никакого участия. Просто стою и думаю. Беда, конечно. С его-то мнением о себе, как о самце, которому никто не отказывает, несколько обидно… Я это понимаю. Но на кой хрен снова лезть мне под юбку? Можно действовать и более мягко…

– Кирилл, прекрати. – Оторвалась на секунду. – За дверью люди. И Андерс со всеми не справится: он не заменит толпу твоих бритых уголовников…

– Зря обижаешь людей. Все приличные… – Вот, уважаю парня: умудряется тискать меня, целовать шею, и выгораживать своих горилл. А еще говорят, что только женщины способны выполнять одновременно несколько действий. У этого товарища тоже неплохо выходит…

А вот сажать меня на подоконник мы совсем не договаривались! Вцепилась в плечи, почти заорала:

– Кир, зачем?!

– Ты для меня слишком маленькая, так удобнее… – И снова целоваться лезет.

– А если я выпаду? Об этом подумал?

– О, извини. Это легко решается. – И перетащил на стол. Теперь с другой стороны.

Только пришла хорошая идея в голову, чтобы снова гадость выдать… Ушла очень быстро. Игры закончились. Меня соблазняли, и очень успешно. Думать уже не могла. Могла лишь постанывать, когда его пальцы зарылись в волосы… Заколка, похоже, сломалась… И впиваться ногтями в мышцы, спрятанные под тканью, тоже получалось неплохо… Не помню, кто галстук ему развязал. Я его точно стягивала и бросала куда-то, к чертям…

Главная моя заслуга в том, что не позволила оторвать все пуговицы на блузке. Мне же ещё выходить отсюда, на глаза сотоварищей… Заставила расстегивать, медленно и вдумчиво. Не помогала. И не призналась, что половина из них – обманка, и вообще, расстегивается она со спины и снимается через голову… Извращенка, наверное, но особый кайф доставило наблюдать, как он раздраженно пыхтит, пытаясь вынуть бусинку из несуществующей петельки непослушными пальцами… Этой минуты хватило, чтобы слегка перевести дыхание, руки от него отвести…

Но препятствие надолго этого дельца не задержало: он просто выдернул ткань из-за пояса юбки, задрал до шеи, и впился губами в кожу, прикусывая, на самой кромке белья. Застежку лифчика нашел, не задумываясь, вот она-то проблем не вызвала…

– Кир, прекрати. Ты мне синяков и засосов наставишь.

– Ага. – Такой довольный.

– Что "ага"? Ты понимаешь, что они проходить будут недели две?

– Ну, зато не будешь ни перед кем оголяться минимум полмесяца… – И все это – не отрываясь от тела. Надо же…

– Кир, у тебя что, два года секса не было? Что ты так звереешь?

– С тобой – нет. – И принялся меня укладывать. Прямо на стол. На котором еще валялся опрокинутый монитор и куча всякой другой ерунды. Часть была сдвинута в кучу на край столешницы, часть – полетела на пол…

По-моему, кто-то заглядывал в дверь… Интересно, он видел, как я сопротивлялась? Или с того ракурса все выглядело более… интересно?

Кир что-то рыкнул, не очень внятное, даже мне страшно стало. Ну, так, не очень, конечно… А дверь закрылась, с грохотом. Сдается мне, это был Андерс… Обиделся, наверное. Я бы точно обиделась на его месте. Интересно же знать, что там друг творит с обнаглевшей сотрудницей…

А я, действительно, обнаглела: укладывать себя не позволила. Крепко обхватила Кирилла за шею, уселась обратно, обхватывая ногами, поплотнее… Юбка опять предательски трещала… Дежа-вю какое-то…

Он, между прочим, не возражал. Бурчал только, не очень довольно, потому что в таком положении… упссс… трусики не снимались. А рвать синтетическое кружево умеют только герои дешевых романов. Ну, и не очень дешевых, конечно, тоже… Только живьем такого мне видеть не доводилось… Хотя, видит бог, Кир старался…

Это, наверное, было бы смешным, и я бы поразвлекалась… Да только вот, ощущать, как дрожат от нетерпения руки мужчины, который пытается тебя раздеть… И ласкает тебя этими горячими руками, так, что и самой не грех бы стягивать это самое белье, чтобы не мешало… Потому что мало тех прикосновений, раздражающих кожу своей незавершенностью… И все тело болит, требуя, чтобы его, наконец, накрыли, прижали, подмяли, обволокли, и не надо нежностей… Хочется быстро, все и сразу! Два года пыталась забыть, и засыпать, не думая. А тут – на тебе, бери, пользуйся, наслаждайся. И проклятое кружево, которое не слушается… с завтрашнего дня – только хлопок, с ним проще…

Ему, слава богу, хватило, наконец-то, ума просто сдвинуть в сторону жалкие тряпочки. И жадно, на грани грубости, пройтись там, где все уже болело от сводившего напряжения. Нежности – ноль, но я бы от неё сейчас просто сдохла, не выдержав еще и секунды ожидания. А потом резко вторгся пальцами, заставив изогнуться дугой, закинув голову, вжимаясь в него ноющей грудью… Хотелось орать в голос, но, где-то на периферии, остатки разума вопили "Нельзя", и мне оставалось только закусывать губы, чтобы сдержаться…

Он что-то заметил, похоже, ухватил за затылок, притянул ближе, заткнул мне рот своим, сглатывая рвущийся стон, и отвечая вздохом, таким же утробным… А жадные пальцы не останавливались, все больше дразня, вызывая все большее чувство неудовлетворенности. Мало. Этого было мало. Но большего он не давал, будто бы издеваясь.

– Лиза, держись крепче… – Оторвал мои руки, впившиеся в его шею, завел за спину, придавая большую устойчивость. – Не падай, пожалуйста.

Как еще он разговаривать может? Когда у меня в глазах темнеет…

Придерживая за спину, вновь склонился к груди, подразнил дыханием и больно впился. Еще одно легкое движение руки – и я взорвалась, рассыпалась и обмякла. "Губы в кровь, наверное… " – смутная мысль пришла и тут же исчезла.

Кирилл успел поймать, когда я начала плавно съезжать на столешницу… Иначе, свалилась бы к его ногам… В самом прямом смысле, никаких метафор…

Прижал к груди, не прекращая поглаживать везде, где дотягивался… Но из меня будто воздух выпустили, даже реагировать не могла. Просто висела на нем, мелко вздрагивая, пробуя отдышаться…

– Ты как? Все нормально? – Надо же, какое участие… Мне бы сейчас в какой-нибудь темный уголок, и чтобы не кантовали…

– Ммм… Угу… – Все, что смогла ответить. Не открывая глаза. Веки, будто свинцом налитые, не открывались.

А он… Начал поправлять одежду. На мне. Все так же придерживая за спину, вернул на законное место бюстгальтер, застегнул. Лямочки поправил. Затем блузку вниз натянул. Я, наверное, жалкое зрелище сейчас представляю…

Аккуратно пододвинул к себе, помог встать на ноги, теперь уже до юбки руки дошли, до моей многострадальной. Интересно, она еще будет жить, или теперь – только на тряпки?

– Кирилл, а… ты? – Вот, мысль, смутно блуждавшая в голове, наконец, оформилась. Это же ему было нужно, он настаивал, а получается… У Кира, как и прежде, облом.

– Что "я"? – Он перевел глаза от края блузки, которую сейчас заправлял за пояс, на мое лицо.

Поморщилась. Снова игры.

– Так же нечестно. Ты свою порцию не получил…

– А… вот ты о чем… я передумал.

– В смысле? – Так меня еще никто не удивлял…

– В прямом. – Он сделал паузу, чтобы критически меня осмотреть. Лучше бы сразу осматривал, теперь-то зачем? – Не хочешь на диван присесть?

– Хочу. Я бы, вообще, домой сейчас пошла и под одеялко… – Мечтательно вздохнула…

– Это приглашение?

– Иди ты нафиг. Я устала от тебя и отдохнуть хочу. С какого рожна приглашать-то?

– Ну, я так спросил, чтобы проверить, насколько ты вменяема сейчас.

На диван, все-таки, перетащил. Или перенес, так более приятно звучит…

Уселся рядом, вздохнул, глаза потер… Будто забыл о вопросе.

– Может, ответишь, все-таки, зачем было весь этот сыр-бор разводить? Ради того, чтобы остановиться?

– Лиза, я одного не пойму: ты всегда такая настырная?

– Целеустремленная. Так правильнее. Когда резюме пишешь, недостатки нужно обзывать так, чтобы они казались достоинствами. Если нужна будет помощь – обращайся. Научу. Даже бесплатно, в порядке благотворительности.

– И как часто с тобой случаются благотворительные припадки? Я еще ни разу не замечал…

– Обычно, я подаю по пятницам… – Сидеть так, закинув голову на спинку, прикрыв глаза, можно бы очень долго. Даже вялая перепалка не раздражает и не бодрит. Так, скорее, привычка… – Ответь на вопрос, Кирилл. Иначе, не отстану. Даже в кошмары начну приходить…

А что? Все по-честному. Трепать нервы друг другу нужно взаимно. Иначе, кайфа никакого…

– Лиз, я понял, что если сейчас начну, то очень долго не остановлюсь. И тогда уже сомнений в происходящем не останется ни у кого, во всех офисах на этом этаже. А так же на тех, что сверху и под нами. Звукоизоляция здесь ни к черту, застройка-то типовая…

– Ааа… Понятно. Спасибо. – Убить бы его сейчас. Он, значит, смог сдержаться, а я не смогла. Снова обыграл. Оно, конечно, такое признание немного льстит… Но раздражает намного больше…

– Пока еще не за что благодарить… Я просто время более подходящее выберу…

– Ага. И я, как собачка, по звонку прибегу, чтобы доставить радость. Не путай меня, Кирилл, со своими шлюшками. Все, что здесь произошло – нелепая случайность. Ты выбил меня из зоны комфорта, и теперь я не ведаю, что творю. Но, думаю, достаточно. Никаких повторений и предложений. Все. Баста. – Я как-то выдохлась за эти полдня, слишком насыщенные, даже для моего извечного пофигизма. И эта наставительная речь вышла несколько вялой… Но Кир, похоже, проникся. Потому что очень долго молчал, прежде чем ответить. Его лица не видела, сидела все так же, закрыв глаза…

– Ты сейчас немного не в себе, Елизавета, и плохо понимаешь, о чем говоришь…

– Как точно подмечено. Тебе бы работать в центре психологической помощи… Ладно, Кирилл, все это весело, но я пойду. Сколько времени сейчас? В отдел кадров до перерыва успею?

– Нет. Перерыв уже начался, и ты пойдешь домой. Только обуешься, для начала…

Только сейчас опомнилась, что так и сижу разутая, в одних чулках. А этот гребаный фетишист с каким-то нездоровым интересом уставился на мои ступни. Или на фиолетовый педикюр со стразами? Боже… Еще и этот позор рассмотрел… Второй день собираюсь избавиться, да забываю…

– Я пить хочу. И вещи нужно забрать, в кабинете остались… – Заявление можно и сканом по почте послать. Отчитываться не собираюсь.

– Сейчас организуем.

Он встал, подошел к двери и, открыв её лишь наполовину, начал отдавать распоряжения, как ни в чем не бывало…

– Андерс, принеси, пожалуйста, воды. Девушке плохо стало. Перенервничала. Анна Юрьевна, у вас что-нибудь успокоительное есть? Нет, не нужно "Скорую". Лучше принесите вещи Елизаветы сюда, – повернулся ко мне. – Что нужно?

– Сумочку и плащ. – Покорно ответила, понимая, что лучшего объяснения моему потрепанному виду не придумать. Если бы не одно "но": боюсь, никто не поверит, что я так умею нервничать… А если поверят, что ж… Мне уже без разницы.

Андерс, видимо, за водой отправился прямо в Москву. Можно понять: не местный, в питерских супермаркетах ориентации ноль…

Потому что несчастную бутылку он принес на полчаса позже секретарши, которая стрелой метнулась и вещи мои приволокла. Хотя, её тоже понимаю: обеденный перерыв в разгаре, нужно хоть кофе попить, а она тут носильшицей подрабатывает…

В общем, я успела поправить прическу (или то, что от неё осталось), стереть салфеткой оставшийся макияж, и даже накинуть плащик, а Андерс все где-то пропадал. Кир мерил кабинет шагами, почти не оглядываясь на меня, будто и не зная, что за мамзель тут сидит. Волновался?

– Кирилл, я воды сама себе куплю. Какой смысл ждать? Пойду…

– Сиди. Андерс тебя домой отвезет.

– Вот еще. Я в полном порядке. Тем более, сама за рулем…

– Я сказал – отвезет, значит, так и будет.

– Что еще за диктаторские замашки? "Я сказал", – передразнила. – А кто тебя спрашивал, если не секрет?

– Если ты помнишь, то для всех действует версия, что у тебя нервный срыв…

– Ага. И веришь в неё только ты. Убеждать остальных не советую.

– Это еще почему?

– А тогда конец твоим нормальным отношениям с коллективом.

– Как интересно. Причина?

– Обычно, это я людей до срыва довожу. В это любой поверит. А если тебе такое со мной удалось – ты ужас, какой зверь, изверг, тиран и вообще…

– Да мне, вообще-то, без разницы… – Пожал плечами.

Я ответила тем же, по привычке отзеркалила жест…

– Ну, тогда убеждай. Я в этом не участвую.

Он уже открыл рот, чтобы возразить, но в помещение ввалился блондин. Вернее, вошел почти без звука, но будто занял половину объема. Тесно как-то стало. Откуда он, такой большой, взялся?

Мне достался очень короткий взгляд, вскользь, а потом он уставился на Кирилла. Похоже, старательно отводит глаза, потому что они, то и дело, скашиваются в мою сторону. Стесняется, что ли? Или боится в открытую смотреть? Тоже забавный фрукт, было бы время – обязательно попробовала бы поковырять, что там за начинка внутри…

Но "фрукт" лишь угрюмо протянул воду Кириллу и бросил, коротко:

– Выйдем, Кирилл… Владимирович, – судя по паузе, по отчеству звать его не привык. – Нужно сказать пару слов, без посторонних.

Кир оглянулся:

– Лиза, подождешь?

– А куда я денусь? Вы же говорить собираетесь в приемной? Мимо вас, все равно, не проскочу.

– Действительно. Пойдем, пообщаемся. Надеюсь, не очень долго? Тебе еще нужно Елизавету до дома доставить. Ей за руль, как бы, нельзя…

– А вы тут еще и по пятьдесят грамм, что ли, дернули? – Бровь белобрысого старательно ползла вверх, как он её ни держал на месте. Усиленно делал вид, что ничуть не удивлен, и расстраивался, что не выходит.

– Нам здесь еще алкоголя не хватало, правда, Лиз? – Так это произнес, будто в сообщники записал. Наигранно-дружеским тоном.

– Я вообще не пью в незнакомых компаниях. Поэтому, не понимаю, о чем вы. – Лицо кирпичом, и пусть сам выкручивается.

– А в чем дело тогда? Я не понимаю, с каких это пор я должен подрабатывать шофером для персонала?

Ни фига ж себе! Это он меня сейчас персоналом обозвал?! Ладно, припомню…

– Лиза перенервничала, я же сказал! – Кирилл бесится. Не любит, когда ему что-то против говорят? Тогда, какого хрена нянчится со мной? Должен был три раза дойти до белого каления…

– Да. У меня на валерьянку побочный эффект проявляется. Она расшатывает мой эмоциональный фон, делает опасной для окружающих. В общем, дура-дурой становлюсь. Хотя, если вам не жалко окружающих, я и сама доберусь. Не напрягайтесь, я это Кириллу уже полчаса твержу. – Ну, чуть-чуть преувеличила… Подумаешь…

– Ладно, Андерс, пойдем, расскажешь, что там стряслось. Лиза тебе зубы заговаривать будет, пока не убежишь. Пожалей психику, сделай перерыв. – Это, значит, о психике блондина Кир переживает. А кто подумает о моей?

Но вопрос так и остался без ответа: оба свалили, чуть не забыв оставить бутылку.

Я водички попила. Подождала. Еще попила. Потом стало скучно. И дверь захлопнута не до конца. И – нет, я не люблю подслушивать. Вообще, никогда так не делаю. Просто подошла, чтобы поплотнее прикрыть… И немножко задержалась. И нечаянно услышала, о чем эти товарищи спорят…

– …выгораживать тебя перед Иркой! – Это Андерс шумит. Ого, а он может быть грозным. – Она не дура, и давно догадывается, что ты не совсем чист. Если хочешь кобелировать, то хотя бы не на моих глазах!

Так, запомним. Ирка, значится. И подарки, наверное, от неё. Сидит, значит, бедная, ждет под окном, а этот гад со мной развлекается! Нужно бы её телефончик раздобыть. Так, на всякий случай.

Кир ответил, но слишком тихо. Я не расслышала.

– Достал уже, честно! Вот скажи, когда ты угомонишься?

Снова бурчание в ответ. Хоть голову просовывай в щель, чтобы услышать, что он там бубнит…

– А ну-ка, объясни мне, Кир… Очень выгодный бизнес, в который я бабки вложил, он действительно выгодный? Или вся затея – ради юбки? Ты меня за этим в Питер притащил? – Вот теперь, он точно злится…

Черт! Ну, почему ни одного слова Кирилла не слышно? К логопеду бы записался, что ли… Все самое интересное пропускаю…

Зато Андерс – лапочка. Орет, как иерихонская труба! Не люблю громкоголосых, но этого – исключительно обожаю!

– Ты мне мозги не пудри. Если бизнес накроется медным тазом, я тебе не прощу. Сделал из меня олуха, наобещал всякой хрени, а я, как дурак, повелся…

Снова тихий бубнеж, потом – пауза. Очень подозрительная. Не к добру эта тишина. Неужто, догадываются о том, кто под дверью скребётся?

Шаги. В мою сторону. Ладно, переиграем. Дернула дверь и выплыла в приемную.

– Товарищи. Вас невозможно подслушивать. Кто ж так орет, а потом бормочет? Я ни фига не поняла. Может, расскажете?

Рекламная пауза. Такой же эффект она производит, когда втыкается в самом интересном месте сериала. В общем, не обрадовала я никого своим появлением.

– Елизавета. Неужели, ты и впрямь подслушивала? – Кирилл насупился, очень недоверчиво. Ясно, пытается сообразить: где я правду говорю, а где – очередная хохма.

– Ага. А теперь совесть замучила, и я решила признаться. Казните меня или помилуйте, все приму. – Ненавижу пафос, но сейчас постаралась.

– Ладно. Мы потом договорим, когда отвезешь Лизу.

Андерс кивнул, видимо, надежда на то, что отмажется, у него преждевременно умерла…

– Ну, все. Я побежала. Андрюша, догоняй! Кирилл, прощайте!

– Подожди минуту. – Вот что ему опять от меня нужно?

– Минута пошла.

– Даже не думай сегодня ходить на какие-то встречи.

– Пфф…В кои-то веки, я пораньше с работы уйду, с законного позволения…Неужели, я теперь на переговоры попрусь?

– Я про другую встречу. Никаких Вить. Поняла?

– А вот теперь – точно пойду. Спасибо за то, что помог мне принять решение. Все. Пока.

И умотала оттуда, от греха подальше. Потому, что физиономия Кира ничего доброго не предвещала. Быстренько так потопала, даром, что все на тех же каблуках…