На крыльях любви

Глава 1

— Аманда первой войдет в столовую, и потом уже леди Гамильтон, правда, мамочка?

На лице миссис Берк отразилось возмущение.

— Помолчи, Генриетта. Не смей даже произносить имени этой женщины. Уверена, лорд Ревенскар не позволит своей будущей жене общаться с дамой, если та не вхожа в высшее общество.

— Не говоря уже о женах всяких там баронетов, — невозмутимо продолжала Генриетта. — Представь, Аманда, леди Данкли смотрит на тебя, а ты на нее никакого внимания. Вот язва! Как только увидит нас с папой, обязательно подденет: «Скажите, пожалуйста, викарий, как это ваша семья умудряется расти с такой скоростью?»

— Перестань сейчас же, Генриетта, — рассеянно заметила миссис Берк. Она совсем не следила за стрекотней своей шестнадцатилетней дочери, поскольку в данный момент старательно укорачивала платье своей старшенькой. Не разжимая губ — изо рта торчали булавки, — дама проговорила:

— Повернись чуть-чуть левее, Аманда. Нет, платье тебе все еще длинно. Ума не приложу, в кого ты такая кроха? Меня Господь ростом не обидел, а уж отец твой и вообще под шесть футов.

— Прости, что причиняю тебе так много беспокойства, мамочка, — ласково сказала Аманда.

— Ну что ты, малышка, какое там беспокойство, — возразила миссис Берк. — Просто не хочу, чтобы ты чувствовала себя бедной родственницей среди столичных гостей лорда Ревенскара.

Аманда ничего не ответила. Она понимала, что, как бы хорошо ни была одета, среди искушенных дам и элегантных светских щеголей — они приехали в замок в изящных экипажах и кабриолетах два дня назад — все равно будет выглядеть неловкой провинциалкой.

Деревянная церковь располагалась в парке обширного поместья лорда Ревенскара, и для детей викария Берка давно стало развлечением наблюдать за тем, как к его сиятельству на «дикие гульбища» — выражение местных жителей — съезжаются гости.

Уже несколько лет семья викария не видела лорда Ревенскара. Только иногда мелькнет за окошком разукрашенной кареты его лицо или стрелой пронесется на лошади по парку всадник в сопровождении свиты из дюжины человек.

Аманду никогда не интересовал ни сам лорд, ни устраиваемые им вечера, но Генриетта только о них и думала.

— По-твоему, чем они там занимаются? — как-то спросила она Аманду, когда сестры готовились ко сну. Сквозь ветви деревьев ярко светились окна замка, золотистые блики скользили по неподвижной глади озера.

— Едят и пьют, разговаривают и, наверное, танцуют, что же еще, — ответила Аманда.

— А по-моему, не только это, — не унималась Генриетта. — Иначе почему все так шокированы поведением леди Гамильтон? Некоторые даже прощают ее, ведь она осчастливила самого лорда Нельсона, а вот лорд Ревенскар, похоже, никому не принесет счастья.

— Не могу понять, почему он так тебя интересует, — улыбнулась Аманда.

— Еще как! — возбужденно произнесла Генриетта. — Тебе хорошо, Аманда. Ты выполняешь день за днем, год за годом одну и ту же работу, не видишь никого, кроме крестьян, и довольна. А я хочу уехать в Лондон.

Аманда рассмеялась, но, когда на следующий день она шла по дороге к замку, чтобы набрать цветов и украсить ими алтарь в церкви — цветы обычно брали из оранжерей замка, — разговор с Генриеттой вдруг всплыл в памяти.

Аманда вошла в сад через боковую калитку и направилась по лужайке к оранжереям. Ласкали взор бледно-желтые нарциссы, головки которых походили на золотые гинеи; начинали цвести азалии. Весна в этом году запоздала, на Ла-Манше то и дело бушевали сильные бури.

Аманда глубоко вздохнула. Два теплых весенних дня — и совершилось чудо. Деревья покрылись нежной зеленой листвой, яблони, груши, сливы расцвели бело-розовыми цветами. Аманда окинула сад внимательным взглядом до самого конца, где начинался крутой спуск к реке.

Неудивительно, подумала она, что лорд Ревенскар зимой приезжает сюда реже. Когда с моря дует пронизывающий ветер, а над небольшой речушкой, которая протекает по деревне, поднимается сырой, всюду проникающий туман, в этих местах не очень-то уютно.

Ревенскрай — так называлось поместье — упоминался еще в кадастровой книге[1], а замок был построен до вторжения норманнов. Потом они захватили его, перестроили и превратили в неприступную крепость.

Но, взглянув на него, Аманда подумала, что сейчас он не очень-то похож на норманнский замок.

Неизменной сохранилась только старая башня. Остальные его части достраивались и перестраивались каждым поколением. Самым внушительным новшеством было великолепное крыло, возведенное отцом лорда Ревенскара вскоре после вступления на престол английского короля Георга III.

Поймав себя на том, что предается праздным размышлениям, Аманда прошла через сад и, зайдя в оранжерею, увидела старого садовника Форсайта. Тот как раз срезал для нее лилии.

— Доброе утро, Форсайт. Лилии в этом году просто чудо! — приветливо обратилась она к нему.

— Четыре года назад, в тысяча восьмисотом году, когда вы в первый раз посадили свои лилии, мисс Аманда, вы говорили то же самое, — ответил он. — И с тех самых пор каждый год это повторяете. Но на сей раз вы сказали чистую правду, не сойти мне с этого места.

Они оба рассмеялись. Аманда с охапкой цветов вышла из оранжереи. Сквозь туман, с раннего утра, как вата, окутывающего окрестности, уже пробивались первые солнечные лучи. Они были такими яркими, что стало больно глазам, и на мгновение Аманда зажмурилась. Вдруг совсем рядом раздался низкий мужской голос, девушка даже вздрогнула от неожиданности.

— Это что за чудо? Неужели сам ангел спустился с небес?

Аманда, широко раскрыв глаза от страха, обернулась и увидела перед собой мужчину средних лет, внимательно рассматривающего ее в лорнет. Беглого взгляда было достаточно, чтобы оценить элегантный синий сюртук с бархатным воротником, сидевший как влитой, белые бриджи и до блеска отполированные ботфорты. Картину довершали коричневая трость с золотым набалдашником и высокая касторовая шляпа, лихо сбитая набекрень.

Немного поколебавшись, Аманда присела в реверансе.

— Вы, должно быть… лорд Ревенскар… — смущенно промолвила она.

— Странно, вы меня знаете, а я вас нет, — живо отозвался он. — Кто вы? Если и в самом деле не ангел.

Аманда и представить себе не могла, до чего же она очаровательна, — солнце играло в ее золотистых волосах, в руках роскошные лилии, широко распахнутые голубые глаза, окаймленные черными ресницами, доверчиво устремлены на стоящего перед ней мужчину.

— Меня зовут Аманда Берк, милорд.

— Аманда Берк, — повторил тот. — Красивое имя, хотя я думал, что вы носите имя какой-нибудь греческой богини. Черт побери, ну конечно! Вы — Персефона[2], пришли из преисподней и принесли нам весну после лютой зимы.

Аманда улыбнулась, и на щеках ее появились ямочки.

— Боюсь, милорд, ничего я вам не принесла, — ответила она. — Наоборот, я пришла взять из вашей оранжереи немного цветов для церкви. Я так благодарна вашему сиятельству, что вы разрешили нам их брать, чтобы украсить алтарь.

— Для церкви? — переспросил лорд Ревенскар и, догадавшись, воскликнул: — Бог мой! Берк! Так вы дочь викария?

— Да, милорд. Мой папа служит викарием Ревенскрая уже почти шестнадцать лет.

— Надо как-нибудь послать ему приглашение.

— Папа будет очень признателен за честь, которую вы окажете ему, ваше сиятельство, — сказала Аманда.

Она повернулась, чтобы уйти, но лорд Ревенскар преградил ей дорогу.

— Расскажите что-нибудь о себе.

— Мне почти нечего рассказывать, — ответила Аманда.

— Чем вы занимаетесь весь день?

— Помогаю папе, когда он проводит службу. Еще помогаю маме присматривать за младшими в семье.

— Но почему я вас раньше никогда не встречал?

— Ваше сиятельство нечастый гость в церкви на воскресной службе, — сдержанно заметила Аманда и, спохватившись, добавила: — Мы прекрасно понимаем, что вы приезжаете в свое поместье из шумного Лондона отдыхать.

— Так это может служить оправданием? — с улыбкой спросил лорд Ревенскар.

— Ну конечно, — резонно заметила она. — Папа часто говорит, что в Лондоне вы живете бурной, насыщенной жизнью, ведь вы друг его королевского высочества и принца Уэльского.

— Считаю за честь для себя, что вы так много знаете о моей деятельности, — шутливо поклонился лорд Ревенскар.

— Ну что вы, на самом деле мы ничего не знаем, — возразила Аманда. — Просто деревенские жители любят посудачить, а папа всегда говорит, что если говорить открыто о том, что происходит, а не делать какую-то тайну, то всегда можно избежать сплетен.

— Понятно. Должен быть благодарен вашему отцу за мудрый совет.

Они дошли до калитки в конце сада, через которую можно было пройти в парк. Аманда остановилась и опять присела в реверансе:

— Я обычно хожу через парк, милорд. Так ближе до нашего дома, чем по дороге.

— Когда я вас снова увижу?

Он спросил таким тоном, что Аманда внимательно посмотрела на него:

— Если вы хотите зайти к нам, милорд, мама…

— Вы прекрасно понимаете, что я не это имел в виду, — нетерпеливо заметил лорд Ревенскар.

Аманда еще раз взглянула на него, отметив про себя глубокие морщины у носа, мешки под глазами, серый, нездоровый цвет лица.

«Не очень-то приятный человек», — подумала она. Но как это здорово — она сможет теперь рассказать Генриетте, что беседовала с самим лордом Ревенскаром. Она ясно представила вытянувшееся от удивления лицо сестры. Но ей почему-то казалось, что на лицах отца и матери она прочтет не только удивление, но и беспокойство.

— Вы такая хорошенькая, Аманда!

Она сделала шажок к калитке:

— Мне кажется, ваше сиятельство…

— Пожалуй, хорошенькая — не то слово, — восторженно продолжал он. — Очаровательная! Милая, юная, неискушенная. Бог мой! Я и забыл, что существуют на земле такие женщины.

Держа в одной руке лилии, Аманда пыталась другой открыть калитку.

— Я должна идти, милорд.

— Аманда, взгляните на меня.

Это был приказ. Инстинктивно повинуясь, она подняла на него глаза. Он взял ее за подбородок, и внезапно Аманда с ужасом увидела, что толстые жадные губы приближаются к ее губам.

Она вскрикнула вне себя от страха и негодования и бросилась бежать, быстрая как лань, а лорд Ревенскар стоял и смотрел ей вслед. У его ног, в пыли, рассыпался большой букет белых лилий.

Час спустя в дом викария были присланы свежие лилии, а вместе с ними и огромный букет орхидей. К нему была приложена записка на имя мисс Аманды Берк.

— Что это? — спросила миссис Берк, входя в холл в тот момент, когда грум в бордовой ливрее, обшитой золотым галуном, протягивал Аманде букет цветов.

— Это цветы из замка, мамочка, — смущенно произнесла Аманда.

— Что ты говоришь? А я думала, ты сама за ними ходила! — воскликнула миссис Берк. — Да еще орхидеи! Какая прелесть! Раньше нам их никогда не присылали.

— Наверное, Форсайт решил послать их для разнообразия, — поспешно ответила Аманда.

Она взяла цветы и быстро пошла по дорожке к церкви. Аманда не собиралась лгать матери, но в то же время не могла рассказать о своей встрече с лордом Ревенскаром. До сих пор при одной мысли о нем ей было не по себе. Она все еще чувствовала на подбородке прикосновение его пальцев, видела его плотоядный взгляд, когда он пытался ее поцеловать.

«Какой он старый и мерзкий», — подумала она и, положив цветы на крыльцо церкви, развернула послание. На листе бумаги, украшенной гербом, было написано всего несколько слов:

Аманда яростно скомкала записку и, оставив цветы на крыльце, бросилась к мусорной куче в углу церковного двора. Кладбищенский сторож сжигал здесь засохшие букеты цветов и траву, которую срезал серпом.

Костер все еще дымился, Аманда бросила письмо лорда Ревенскара в самую середину. Это принесло ей хоть какое-то удовлетворение, после чего она вернулась в церковь. Украсила лилиями алтарь, а орхидеи — хотя они были необыкновенно хороши — поместила на подоконник самого дальнего окна, где немногие могли бы их увидеть.

Выполнив то, что от нее требовалось, Аманда опустилась перед алтарем на колени и склонила голову. Она попыталась прочесть привычные молитвы одну за свою семью, которую так горячо любила, другую за тех деревенских жителей, которые больны, и последнюю, чтобы война скорее закончилась и армия Наполеона Бонапарта была разбита. Но сегодня слова молитвы казались какими-то бессмысленными. Аманда вдруг обнаружила, что беззвучно и бессвязно молится за себя.

Почему это делает и чего боится, она и самой себе не могла бы, наверное, объяснить. Но у нее было такое предчувствие, что ей следует чего-то опасаться. Однако, подняв голову и взглянув на висевший над алтарем крест — он ослепительно переливался в солнечных лучах, — Аманда вдруг подумала, что страхи ее беспочвенны. Ей нечего бояться, совершенно нечего.

Но когда подходила к дому и увидела высокий фаэтон с черно-желтыми колесами, на козлах которого восседал грум в бордовой ливрее, она поняла, почему ей так хотелось помолиться за себя.

В холле к ней кинулась Генриетта.

— Знаешь, кто к нам приехал? — шепотом спросила она, в глазах от возбуждения плясали веселые искорки.

— Лорд Ревенскар, — ответила Аманда.

— Так ты знаешь! — огорчилась Генриетта. — Жалко… видела, как он приехал, или все-таки догадалась?

— У крыльца стоит его фаэтон.

— А зачем он приехал, как думаешь? — поинтересовалась Генриетта.

На этот вопрос Аманда сама хотела бы найти ответ.

— Может, пригласит нас в свой замок? — тихим голосом, дрожащим от восторга, продолжала Генриетта. — А может, намерен предложить папе другой приход?

— Другой приход? — удивленно переспросила Аманда.

— Ну конечно, у него их полно. Папа часто об этом говорил, сама слышала. И декан фрекенберийский умер месяц назад.

— Ты допускаешь мысль, что лорд Ревенскар может назначить папу на такой пост?

— Естественно, — уверенно произнесла Генриетта.

— Но папа не захочет отсюда уезжать.

— Почему это не захочет? — сердито спросила Генриетта. — Даже если он будет отказываться, его мама уговорит. Он шестнадцать лет сидит в этой дыре. Жалованье не прибавляют, никакой возможности продвинуться. Да его ровесники давно ходят в архидиаконах и епископах!

— Я об этом никогда не думала, — пробормотала Аманда.

— Как здорово было бы жить во Фрекенбери, — мечтательно продолжала Генриетта. — Только подумай: большие магазины, новые друзья… Ох, Аманда, постучи по дереву.

Аманда направилась к лестнице.

— Куда это ты? — спросила Генриетта. — Ты что, не хочешь подождать здесь и посмотреть, как он будет выходить?

— Нет, не хочу!

Казалось, слова Генриетты подстегнули Аманду — она вихрем пронеслась в свою спальню. Там уселась на краешек кровати и стала задумчиво смотреть в окошко на замок напротив. До сегодняшнего дня она и не вспоминала, что лорд Ревенскар является хозяином прихода, где служит ее отец. Он был так далек от них, и вдруг выясняется, что они должны быть благодарны ему даже за пищу, которую едят, одежду, которую носят, за дом, в котором живут.

Короче говоря, с ним нужно вести себя полюбезнее. И в то же время Аманда желала всей душой никогда его больше не видеть.

Дверь распахнулась, и в комнату влетела Генриетта.

— Они тебя зовут. Послали меня за тобой, — задыхаясь, выпалила она. — Мама говорит, чтобы ты сейчас же спустилась вниз.

— За мной? — У Аманды возникло нехорошее предчувствие. — Для чего это я им понадобилась?

— Лорд Ревенскар еще не уехал. По-моему, он хочет тебя видеть. Я маму не спрашивала, но, как ты думаешь, можно мне с тобой войти в комнату?

— Ты уверена, что они за мной послали? — спросила Аманда.

— Ну конечно, — утвердительно кивнула головой Генриетта. — Мама вышла в холл и… Знаешь, Аманда, она так странно выглядела, как будто плакала или вот-вот собиралась заплакать, и в то же время сказала ужасно сердитым голосом: «Найди Аманду и передай ей, чтобы она немедленно явилась сюда». Я сразу помчалась наверх. Ну же, Аманда, поторопись! Не стой как столб. Может, тебе лучше переодеться? Твое платье с голубым поясом гораздо красивее, чем это.

— Нет, — отрезала Аманда.

— Ну хоть причешись, — взмолилась Генриетта, но Аманда уже спускалась по лестнице.

Она быстро дошла до дверей гостиной и, взявшись за ручку дрожащей рукой, секунду поколебалась, прежде чем войти.

Первым, кого она увидела, переступив порог, был лорд Ревенскар, который, казалось, занимал собой всю комнату. Он стоял спиной к камину, возвышаясь над отцом Аманды — тот стоял рядом с ним — и над ее мамой, сидевшей в стареньком кресле, обивку которого давно уже следовало сменить.

Какое-то время все трое смотрели на нее. Аманда, взглянув на лорда Ревенскара, быстро отвернулась, испугавшись выражения его лица. К ней подошел отец и взял за руку. Девушка с удивлением почувствовала, что его рука дрожит. Отец выглядел озабоченным и, по-видимому, собирался сообщить ей что-то неприятное.

— Что случилось, папочка? — тихо спросила она.

«Генриетта ошиблась, — подумала она. — Папу вовсе не ждет повышение по службе. Похоже, лорд Ревенскар собирается его уволить».

Отец сжал ее руку.

— Аманда, — произнес он печальным голосом. — Я должен сообщить тебе нечто чрезвычайно важное.

— Да, папа?

Что бы это ни было, решила она про себя, все вместе они с бедой справятся. Если даже им придется уехать из своего дома, перебраться в другой, менее солидный и хорошо оплачиваемый приход, они как-нибудь выйдут из затруднительной ситуации. Ей уже восемнадцать, она в состоянии помогать маме больше, чем раньше.

— Не скрою, — продолжал между тем отец, — это явилось полной неожиданностью для меня и твоей матери. Но и принять какое-либо решение, не посоветовавшись прежде с тобой, мы тоже не можем.

— Да, не можем, — произнесла из своего кресла миссис Берк.

Аманда бросила взгляд на мать. Теперь она понимала, что Генриетта имела в виду, сказав, что мама выглядела так, словно только что плакала или собиралась плакать. Девушку охватила ярость: как смеет лорд Ревенскар расстраивать ее родителей?

— Что случилось, папочка? — повторила она.

Отец набрал побольше воздуха и произнес:

— Лорд Ревенскар, доченька, оказал нам большую честь — он просит твоей руки.

Позже Аманда так и не смогла вспомнить, что говорила или делала после того, как услышала эти слова. В голове билась только одна мысль — лорд Ревенскар может, если захочет, предложить отцу лучший приход, а может и этот отнять. Она застыла в ожидании чего-то ужасного, леденящего сердце и мозг.

— Если вам нужно подумать, думайте сколько хотите, — услышала она голос лорда Ревенскара, — я подожду. — Он поднес ее руку к губам. — Но не заставляйте меня ждать слишком долго, Персефона, — прошептал он так тихо, что только она одна его услышала.

И он ушел. Отец проводил его по ступенькам и, когда лорд Ревенскар сел в свой желто-черный фаэтон, низко поклонился. Но Аманда продолжала стоять, точно изваяние, в то время как мама и Генриетта — сестра подслушивала у двери и подглядывала в замочную скважину — атаковали ее с обеих сторон вопросами:

— Где ты с ним познакомилась?

— Когда это он тебя увидел?

— До сих пор в себя прийти не могу!

— Невероятно!

— Только представь: ты будешь леди Ревенскар, будешь жить в замке, поедешь в Лондон, тебя представят принцу. Ой, Аманда, даже не верится!

Их голоса шумели, как бьющиеся о берег волны, но тут в комнату вошел отец, и Аманда, словно во сне, побрела к нему, взяла его за руку.

— Тебе решать, доченька, — мрачно сказал он.

— Почему он мне сделал предложение? — с удивлением спросила Аманда.

— Сказал, что увидел тебя в саду…

— Ты нам об этом ни словом не обмолвилась, — вмешалась в беседу Генриетта.

— Говорит, — продолжал викарий, — сразу понял, что о такой жене он мечтал всю жизнь.

— Невероятно, — сказала миссис Берк. — Подумать только, лорд Ревенскар! Но, Артур, ты знаешь?..

Она встретилась взглядом с мужем, и долго сдерживаемые слезы заструились по ее щекам.

— Решать самой Аманде, — повторил викарий.

— Да чт…