Татьяна Герцик Начнем все сначала

Глава первая

Глядя из окна на небольшую площадку перед студенческим общежитием, Жанна прощально помахала рукой. Отец взмахнул в ответ, сел в Ниву, и, плавно развернувшись, уехал. Жанну охватил радостный подъем, ей захотелось, как в детстве, поскакать на одной ножке и прокричать «ура!». Улыбнувшись своим смешным желаниям, она оглядела небольшую общежитскую комнатку на двоих. Пара одноместных кроватей с тумбочками, обшарпанный обеденный стол с тремя стульями, один из которых, видимо, предназначался гостю, небольшие платяные шкафы по стенам рядом с кроватями, у каждой жилички свой. В маленьком коридорчике – совместный санузел с неудобной душевой кабинкой.

На неприхотливый взгляд Жанны, весьма недурно. Неплохое место жительства на ближайшие пять лет. Снова выглянув в окошко, она со своего пятого этажа пристальнее оглядела окрестности студенческого городка. В виднеющемся неподалеку небольшом скверике цвели астры, георгины и другие поздние цветы. Повернувшись к соседке по комнате, она с придыханием объявила:

– Как красиво, Юля! Кто, интересно, занимается здесь цветоводством?

Симпатичная девушка, выкладывающая из дорожной сумки вещи в узкий шкаф, стоявший на ее половине комнаты, не разделяла полудетского восторга соседки и ответила сумрачно:

– Да студенты, кто ж еще? Под руководством преподавателей биологического факультета. И нам это удовольствие вскоре предстоит.

Жанна немного удивилась кислому тону соседки.

– Это так трудно?

– Не столько трудно, сколько противно. Я вообще не выношу в земле копаться. Я коренная горожанка, и в общаге живу только потому, что мне до дома добираться с пересадками почти три часа. Но на выходные я домой буду уезжать, естественно. Да и посреди недели можно будет рвануть, если уж сильно захочется.

Жанна приехала из деревни, вернее из крепкого села с расхожим названием «Ивановка», и никогда не думала, что работа на земле может быть противной. Трудной – да, но противной? В ее потомственной учительской семье, работающей в сельской школе уже много поколений, никогда не считалось зазорным держать большое подворье со множеством разномастной живности, плюс роскошный сад, заложенный еще прапрадедом. Но она промолчала, не желая спорить с этой городской белоручкой. Возможно, им еще и не придется заниматься студенческим парком.

Но им пришлось. Первый курс всего университета должен был отработать на общественно полезных работах почти месяц. Филологам досталось привести в порядок всю территорию студенческого городка, а отделению русского языка и литературы, где учились девушки – убрать сквер.

Натянув на себя потрепанные джинсы, черную водолазку, кроссовки, и, как деталь маскарадного костюма, белые нитяные перчатки, Юлия фыркала и кривилась, чувствуя себя огородным пугалом. Не понимавшая ее Жанна радовалась. Одета она была приблизительно так же, только вместо водолазки на ней была свободная фланелевая рубашка в крупную коричневую клетку, но смотрелась она в этом непритязательном наряде вполне комильфо.

Впрочем, она в любом наряде была приметной. И не из-за яркой внешности. В ней была та мера собственного достоинства, которая заставляла с собой считаться, но не переходила в самолюбование и эгоизм. И работы Жанна никакой не боялась. Сейчас ее родные как раз приступали к уборке целого гектара картофеля, и она обязательно бы участвовала в ней, как это бывало уже много лет.

Правда, картофелекопалкой картошку выкопают быстро. Но это будет своего рода встреча старых друзей, ведь к ним на помощь, как обычно, прибегут выпускники предыдущих лет. Нынешним ученикам отец помогать не позволит, это неэтично. Вспомнив, как весело в их семье проходит уборка, сколько в это время шуток, смеха, дружеских приколов, Жанна ностальгически вздохнула, всей душой желая оказаться рядом с семьей и друзьями.

Впервые уехав так далеко от дома, она уже скучала, хотя не видела родных всего несколько дней. А ведь впереди пять долгих лет. И, хотя мама на прощанье говорила, что студенческие годы – самые яркие в жизни, Жанна пока этого не ощущала.

Еще мать настойчиво просила ее хорошенько подумать, прежде чем ответить на мужскую любовь, ведь порой та грозит настоящей бедой, на что Жанна неодобрительно пожала узкими плечами. Она же не дура, как, видимо, считает мама. Она не собирается никому вешаться на шею. У нее другая в жизни цель – получить специальность и вернуться обратно в Ивановку, чтобы продолжить дело их семьи.

К тому же у нее уже есть любимый. Правда, восемнадцать лет, как считают родители, не время для принятия серьезных решений, но она твердо решила – окончит университет, и они с Сашкой поженятся. Правда, он еще об ожидающем его счастье не знает. Александр – сын управляющего их ООО и вполне подходит старшей дочери директора школы, тем более, что они хорошо знают друг друга: всю школу проучились в одном классе и последний год даже просидели за одной партой.

После окончания школы Сашка не стал поступать на очное, а пошел на заочное отделение сельхозакадемии, решив стать агрономом. Его отец, Иван Александрович, тоже в свое время закончил агрономический факультет, но взваливать на себя еще и работу агронома у него не было ни времени, ни возможности. Хозяйство у них весьма и весьма немаленькое, за всем нужен хозяйский пригляд. К тому же недавно, чтобы не сдавать молоко за бесценок городским переработчикам, правление запустило небольшой молокозавод, а теперь задумало построить еще и небольшой колбасный цех. Благодаря деловой хватке управляющего их хозяйство процветало и могло позволить себе некоторые излишества, к примеру платить стипендию своим студентам или шить красивую форму ученикам школы.

Но вот Юлия с постной физиономией оторвалась наконец от зеркала, и они спустились вниз. На улице уже толпился народ. Из неприметной каморки в подвале завхоз выкидывал наверх грабли, лопаты и носилки. Юлия с Жанной тоже получили садово-огородный инвентарь и принялись выкапывать отцветшие цветы, складывая их в большие кучи на обочине.

Первокурсницы работали не шатко, не валко, лишь бы время провести. Не привыкшая к подобным темпам Жанна поначалу рванула было вперед, но была остановлена другими студентками, не желавшими надрываться. Она втихомолку досадовала: она одна сделал бы куда больше, чем вся эта толпа, вместе взятая, но противопоставлять себя остальным не хотела.

В час разошлись на обед, в два собрались снова. Погода была прекрасная, мягко светило солнышко, резко пахло увядающими цветами, вокруг было разлито то особое умиротворение, какое бывает только осенью, когда выполнившая свою задачу земля готовится к зимнему покою.

Девчонки снова принялись за работу, больше болтая, чем делая.

В четыре часа занятия на соседнем факультете окончились, по только что подметенным дорожкам пошли старшекурсники, с откровенным интересом рассматривая новеньких и подбадривая их не совсем приличными словами.

Знавшая всё обо всех Юля саркастично прокомментировала:

– Это физмат идет. У них тут корпус рядом. Они там все такие – будущие компьютерные гении. У всех мозги набекрень. Каждый второй – игроман, или, вернее, геймер. А то и похуже – хакер. У них недавно одного судили. Дали несколько лет, правда, условно. Но из универа выперли.

Жанна с любопытством посмотрела на проходивших мимо парней. Ничего криминального в них не заметив, хотела уже заняться делом, когда высокий изящный юноша, скорее даже молодой мужчина, повернулся к ней и лукаво подмигнул. Вздрогнув, она поспешно отвернулась. Но парень не прошел мимо, как она надеялась, а свернул с дорожки и остановился около нее.

Оценивающе оглядев ее с ног до головы из-под полуприкрытых век, одобрительно протянул:

– Ух ты, какая куколка!

Она с негодованием вскинула на него глаза. Конечно, в Ивановке ей не раз приходилось слышать от парней, что она красива, но там их сдерживал авторитет отца, и открыто за ней никто не ухаживал: бросить вызов директору школы, по сути второму у них на селе лицу, никто не рисковал.

Не привыкнув к такой фамильярности, она приготовилась дать достойный отпор нахалу, но парень не стал дожидаться ее реакции, а требовательно спросил:

– Как тебя зовут, куколка?

Возмутившись таким панибратством, она смешно пропищала:

– Катя!

Он засомневался:

– И почему мне не верится?

Фыркнув, она деревянно, как заводная кукла, взмахнула рукой:

– Всех кукол зовут Катями, ты разве этого не знал? Ну, в крайнем случае Машами.

Парень понял свою ошибку и дурашливо поклонился, раскаянно прижав руки к груди.

– Извините, был не прав, поторопился. Позвольте представиться: Павел Новицкий. Предупреждаю: Паш и Павликов не терплю. Поэтому прошу звать меня только Павел.

Жанна негодующе пожала плечиками и пренебрежительно скривилась, выражая свое отношение к этому дурацкому требованию. Она к нему никак обращаться не собиралась, поэтому его предупреждение было ей до фонаря.

Не отрывая пристрастного взгляда от ее надменной физиономии, парень вкрадчиво продолжил:

– Я студент последнего курса физмата. Мне двадцать три года. Живу с родителями в городе, учусь хорошо. Что еще ты хочешь обо мне знать?

Она сердито отрезала:

– Ничего!

Осуждающе качая головой, Павел укоризненно заметил:

– Это слишком много. Так ведь нельзя: не успела познакомиться с парнем, а уже всю подноготную выпытываешь. – И посмотрел на нее раздевающим взглядом.

Жанна вспыхнула. Она чувствовала себя на редкость неловко, и что отвечать этому городскому пижону, не знала. Будь он одним из ее односельчан, она бы за словом в карман не полезла, но здесь всё было иное и она не успела освоиться в этом стремительно изменившемся мире.

Новицкий лукаво предложил:

– Не хочешь отвечать? Давай я угадаю твое имя?

Уверенная, что он никогда не сможет этого сделать, в ответ она небрежно вскинула ровную бровь. Но тут Юлька, выдергивавшая в конце аллеи засохшие кусты однолетних пионов, позвала ее на помощь:

– Жанна, иди сюда, я никак этот чертов корень выдернуть не могу!

Павел коротко хохотнул и констатировал:

– Ага, мы зовемся редким именем Жанна! Теперь понятно, почему ты так задрала нос, когда я предложил его угадать. Думала, не узнаю?

Кинув на него сердитый взгляд, Жанна побежала на зов соседки. Они вдвоем дернули непослушный куст, но тот не поддавался. Дружно пожав плечами, принялись искать лопату, чтобы подкопать непокорный цветок.

Подошедший следом за Жанной Павел с насмешкой следил за бестолково суетившимися девчонками.

Наконец ему это надоело, он отодвинул их и бросил:

– Ну-ка, не мешайте!

И одной рукой легко вытащил из земли огромный корень. Только после этого подвига Жанна внимательнее взглянула на настойчивого парня. Он был худощав, с гривой каштановых волнистых волос, доходивших ему до плеч. Зеленовато-карие глаза насмешливо сверкали из-под черных, будто нарисованных, бровей. На нем был мешковатый толстый свитер, скрывавший гибкую фигуру, и плотные потертые джинсы. Зато черные ботинки просто сверкали, радуя глаз, и Жанна вспомнила, что начищенная обувь – обязательный атрибут культурного человека.

Но можно ли этого типа назвать культурным человеком? Или здесь, в большом городе, всё по-другому? Ведь в Ивановке никто из односельчан не стал бы так нахально приставать к незнакомому человеку.

Но, несмотря на не очень лестные о нем мысли, она не могла не признать, что в бесцеремонном собеседнике присутствует неуловимая животная грация и определенный шарм. Он был по-мужски привлекателен, и даже очень.

Мудрая Юлия посмотрела на него с неприкрытым недоверием, и парень досадливо осклабился. К такому он не привык. Он всегда нравился девчонкам, а эта парочка относилась к нему явно предвзято. Растянув рот в ироничной усмешке, поинтересовался:

– Ну-с, пчелки мои трудолюбивые, с какого вы факультета?

Демонстративно проигнорировав заданный им вопрос, Юля обратилась к подружке:

– Давай отнесем это всё в общую кучу.

По-прежнему не обращая внимания на сопровождающего, они сгрузили выдернутые кусты на носилки и понесли на параллельную аллею, где собирался мусор для отправки на свалку. Вопросительно подняв бровь, упорный парень пошел следом. У кучи толпились девчонки, с ними стояли несколько парней с физмата. Павел встал поодаль, махнул сокурсникам рукой, подзывая. Дождавшись, когда те подойдут поближе, показал бровями на Жанну и тихо предупредил:

– Не трогать! Моя!

Студенты пошловато захихикали и таким же шепотом уточнили:

– Слушай, Павел, тебе не надоело? Ты каждый год выбираешь себе новенькую, а потом от нее линяешь. Притормозить не хочется?

Он чуть презрительно скривил уголки губ.

– Пусть тормозят те, для которых жизнь кончается, а еще порулю. Мне женщины еще не надоели. – И спросил у однокашников: – Узнали, откуда девчонки?

Те подтвердили:

– Естественно. Первым делом. Это птенчики с филфака. Будущие учителя русского и литературы. Опора и оплот отечественной культуры, как ты понимаешь. Гуманоиды, одним словом.

Новицкий плотоядно облизнулся, снова оглянувшись на Жанну.

– Очень, очень приятно. Они гораздо интереснее биологичек или юристок. С ними даже поговорить иногда можно. В соответствующих перерывах, естественно.

Парни неприятно загоготали, и Жанна бросила на них возмущенный взгляд из-под черных ресниц. Павел даже присвистнул от восхищения.

– Как глазки-то полыхнули! Синим огнем. Как не спалила, не понятно. Хороша, ничего не скажешь!

Решив, что для первого знакомства он сделал вполне достаточно, многообещающе помахал Жанне рукой и стремительно пошел по аллее, заставив себя не оглядываться, и гадая, смотрит она ему вслед или нет.

Жанна не смотрела. Павел ей категорически не понравился. Ей никогда не нравились нахалы. В их интеллигентной семье в чести были люди умные, добрые, и уж ни в коей мере не нахальные. А этот тип так выпячивал свою мужскую суть, что ей было попросту противно. Она припомнила, как называется свойство мужчин подчеркивать свою мужественность и вести себя так, как этот сегодняшний знакомец. Брутальность? Фыркнув, строго сказала себе: такие типы не для нее. Вот Александр, она уверена, никогда не стал бы вести себя так развязно.

Очистив от осеннего мусора одну аллею, девчонки решили, что на сегодня сделано достаточно, и разошлись. Юля с Жанной ушли в свою комнату, переоделись в домашнюю одежду и заварили чай.

Сжевав бутерброд с сыром, Юля внезапно с хмурой гримасой предупредила соседку:

– Ты знаешь, Жанка, не доверяй этому типу. Наверняка это местный ловелас. Уж очень он такой…

Она долго не могла подобрать нужного слова, и Жанна пришла ей на помощь:

– Нахально-сексапильный? Навязчиво-брутальный?

Чуть слышно вздохнув, Юлька подтвердила:

– Ну да. Я таких типов знаю. Приходилось встречаться. Для них ничего святого нет. Наплетут с три короба, добьются своего и слиняют. Так что будь осторожна.

Жанна чопорно кивнула головой.

– Да, конечно. Но, думаю, со мной у него ничего не получится! – это прозвучало у нее на редкость самоуверенно.

Побледневшая соседка, обратившись в свое прошлое, прикрыла глаза рукой.

– Ты знаешь, такие ловеласы без мыла везде влезут. От них сложно защищаться, особенно если молодая и глупая, а следовательно, и доверчивая. Знаешь, с какой нежностью они тебе в глаза заглядывают и про вечную любовь красиво врут? Поневоле поверишь. И они новеньких ищут, нетронутых. Им не интересны такие же, как они, готовые лечь в постель с первым встречным. Они любители трудных побед – ведь чем тяжелее труд, тем слаще награда. Но они никогда не останавливаются, их манит сам процесс покорения новых вершин.

Жанна с сочувствием посмотрела на подругу, видимо, жестоко обжегшуюся об такого же волокиту. Ей стало ее жаль, но, понимая, что та не примет ее сочувствие, для этого они слишком мало знакомы, неловко пообещала:

– Я буду осторожна.

На следующий день они снова убирали сквер, но на этот раз к Жанне никто не подходил. К другим девчонкам постоянно клеились парни с разных факультетов, а ее обходили стороной, как прокаженную. И так всю неделю, что они убирали территорию. Под конец она стала чувствовать себя отверженной. Несколько раз, правда, к ней подходил кто-нибудь из студентов и пытался познакомиться, но ему тут же свистел кто-нибудь из стоявших неподалеку парней, и тот немедленно исчезал.

Дотошная Юлька, заметившая эту странность, позвонила брату, закончившему в прошлом году юрфак, и объяснила ситуацию подружке:

– Это сигнал: занято. В общем ты, как номер в гостинице, уже забронирована.

Они посмотрели друг на дружку и сразу подумали об одном и том же – это мог быть только Новицкий.

Юлька с неприязненным выражением лица заметила:

– Настырный парень, однако. Посмотри, какую мудреную выстроил схему – сам не приходит, чтобы возбудить твой интерес, но и к тебе никого не подпускает, дабы не создавать конкуренцию. Но, думаю, скоро появится. По этой давно апробированной стратегии сейчас должна быть быстрая атака. Так что будь настороже.

Она оказалась права. В последний день их садовых работ Павел, небрежно помахивая сумкой с тетрадями, остановился рядом с Жанной и спросил:

– Соскучилась, пчелка моя?

Томно взмахивая длинными ресницами, она согласилась:

– Безумно! Кстати, ты в каких кустах прятался, кавалеров от меня отгоняя?

Он усмехнулся, оценив ее демарш.

– Зачем? Этим я никогда не занимаюсь. Думаю, тут и без меня было кому предупредить нечестивцев.

Ничего не ответив, Жанна демонстративно задрала нос и отвернулась. Парень окинул ее чисто мужским взглядом. Он не скрывал, что она его здорово волновала. Ее тоненькая фигурка, быстрые и ловкие движения, ярко вспыхивающий румянец и поразительно синие глаза вполне могли вызвать желание у любого нормального парня, а он был абсолютно нормален.

Когда она быстро пошла прочь, легко переступая стройными ножками, он внезапно горячо пообещал себе: к Новому году эта недотрога станет его. А он всегда выполняет свои обещания.

Он так и смотрел ей вслед, пока кто-то из однокурсников не стукнул его по плечу и не спросил, что с ним такое.

Но вот садово-огородные работы закончились и первый курс приступил к занятиям. В конце недели, радуясь окончанию последней пары, Жанна несколько раз встала на цыпочки, разминая затекшие от долгого сидения ноги, и вышла в коридор. Насколько проще было в школе – там никогда не бывало в день по десять уроков, или, по-университетски, пять пар. А что с ней будет, если придется просидеть шесть? В расписании есть и такие дни.

Тяжко вздыхая, вышла в коридор и удивленно остановилась, не понимая, что случилось. Девчонки из их группы, не расходясь, возбужденно перешептывались, глядя куда-то в сторону. Жанна машинально посмотрела туда же.

У окна, весь в черном, красивый, как черт, стоял Новицкий с одной-единственной розой в руках. Роза была исключительной красоты, огромная, какого-то нереального темно-бордового цвета. Жанна вздрогнула, на уровне интуиции догадавшись, что этот спектакль затеян исключительно для нее. Павел и прежде несколько раз встречал ее после занятий, но она даже разговаривать с ним не хотела. И вот очередной марш-бросок.

Быстрым шагом пошла в противоположную сторону, надеясь, что он ее не заметит. Но парень, мгновенно сориентировавшись, одним длинным прыжком опередил ее и, встав на одно колено, протянул розу.

Жанна брезгливо поморщилось. Это выпендристое позерство оскорбляло ее своей лицемерностью.

Сделав шаг назад, она иронично посочувствовала незадачливому поклоннику:

– Спасибо большое, но от цветов я стараюсь держаться подальше. У меня на них аллергия. – При этом в словосочетание «от цветов» она умудрилась вложить столько яду, что любой недотепа бы догадался, что в виду имеется сам Новицкий.

Не моргнув глазом, Павел поднялся, надменно улыбнулся и выбросил розу в раскрытое окно, вызвав потрясенный вздох у изумленных девчонок.

Жанна неодобрительно надула розовые губки.

– И зачем так жестоко? Подарил бы розу кому-нибудь другому.

– Чтобы этот другой, или, вернее, другая, начала питать необоснованные надежды? Нет уж, я так опрометчиво не поступаю. Кстати, насколько я понимаю, на конфеты у тебя тоже аллергия?

Откинув со щеки непослушную прядь, Жанна смешливо заявила:

– Нет, на конфеты у меня аллергии нет. Но я их не ем, у меня от них зубы болят.

Он понятливо протянул:

– Понятненько. А на концерты не ходишь, потому что уши болят?

Утомленно приложив ко лбу тыльную сторону ладони, Жанна проговорила томно-хрипловатым голоском, доказывая, что артистка из нее не хуже, чем из него – артист.

– Какой может быть концерт после сидения на занятиях почти десять часов? Нет, сидеть я нигде больше не желаю.

Небрежно обойдя его, как столб, случайно оказавшийся на дороге, быстро побежала по коридору. У Новицкого остался нелепый выбор – или помчаться за ней, рискуя сбить кого-нибудь из повстречавшихся на пути, или ретироваться.

Он выбрал третий – завидя спешащего по делам преподавателя, остановил его и принялся расспрашивать об экзаменах, задавая совершенно идиотские вопросы. Тот смотрел на него зверем, но это Павла не смущало, он хотел лишь, чтобы разошлись иронично хихикающие зрительницы.

Когда сцена опустела, пошел домой, прикидывая, что же ему делать дальше. Наскоком эту недотрогу не взять, тут может помочь лишь длительная упорная осада. Что ж, для него это необычно, и, безусловно, внесет новые краски в уже несколько поднадоевший сценарий. А то обычно сплошной примитив – пришел, увидел, победил. Скучно. Но с этой, похоже, будет повеселее.

Шел нудный моросящий дождь, такой привычный для октября. Выключив свет, Жанна уныло наблюдала за холодными каплями, медленно ползущими по стеклу. От света фонарей они казались расплавленным серебром, тускло отражая потоки мертвенно-голубоватого света.

Было отчаянно тоскливо. Хотелось домой, в тепло их уютного дома. Можно, конечно, съездить в Ивановку на эти выходные, но она только на прошлой неделе ездила домой, а билет на автобус стоит вовсе недешево. Конечно, родители всегда подкинут тысячу-другую, но ведь она взрослый и ответственный человек и никогда не станет транжирить деньги на пустые капризы. К тому же в семье подрастают еще двое детей – сестра Аня и брат Мишка, моложе ее на четыре и на десять лет. И ей нужно быть благоразумной.

Повздыхав, Жанна открыла роман, нашла главу, на которой остановилась в прошлый раз, но читать не стала, безразлично положив его на колени и снова уставясь в окно. Если бы Юлька не уехала домой, было бы гораздо веселее. И почему она не поехала с подружкой, ведь та настойчиво звала ее в гости?

Но она провела у нее в гостях позапрошлые выходные, и ехать вновь так скоро было бы навязчивостью. И хотя родители Юлии принимали ее доброжелательно, а старший брат Алексей с откровенным удовольствием, ехать к ним не хотелось. Может быть, потому, что Алексею ей ответить нечем, а ни к чему не обязывающий флирт не для нее?

Припомнился Александр. В их последнюю встречу он был каким-то уж очень рассеянным, совершенно не обращал на нее внимания, хотя она специально для него надела новую синюю кофточку, так красиво оттеняющие загадочную глубину ее глаз. Вместо того, чтобы млеть от ее невозможной красоты, – как никак невеста, пусть и будущая! – он настойчиво пытался прокатить на своем мотоцикле Аньку. Та не соглашалась, и Сашка почему-то отчаянно злился. А потом и вовсе ушел домой и даже не пришел проводить, хотя прекрасно знал, что она уезжает. В общем, всё было не так, как обычно.

Может быть, у нее из-за этого такое необычно подавленное настроение? Или это от безделья? Она вспомнила наставительные слова бабушки, любящей повторять: лень – мать всех пороков. Но чем же ей заняться? Она переделала всё, что могла. Если бы она была дома, работы было бы невпроворот, а тут делать совершенно нечего.

Она обвела придирчивым взглядом стерильно чистую комнату. Всё выдраено, только что не сверкает. Может, на дискотеку сходить? Но как же быть со страшной клятвой, которую она дала сама себе: всегда быть верной только Александру? Она же всегда выполняла свои обещания. Хотя если Сашка и впредь будет вести себя так, как в прошлый раз, то она его непременно разлюбит. Это просто вопрос гордости. Зачем ей человек, которому она безразлична?

Решив в следующую поездку непременно разобраться с равнодушным возлюбленным, принялась читать, безуспешно пытаясь вникнуть в смысл напечатанных строчек. Обычно она читала запоем, с удовольствием отдаваясь чужим страстям, но сегодня в голову не пробивалось ни одно слово из прочитанного. Что с ней такое? Может, на нее так действует полнолуние? Она поняла голову к туманной круглой луне, чей свет с трудом пробивался сквозь плотные низкие облака. Странно, прежде она никогда не реагировала на полнолуние, новолуние и любые там затмения.

В дверь раздался требовательный стук. Она вздрогнула и обернулась, невесть отчего заволновавшись. Не спрашивая разрешения, в комнату быстро зашел Новицкий. Небрежно повесив на вешалку мокрую куртку, остался в черных джинсах и свитере. Взяв стул, поставил его рядом с хозяйкой. Сел, лучезарно улыбнулся и вежливо поинтересовался, довольно поблескивая глазами:

– Привет! Скучаешь?

Жанна нахмурилась, досадуя на себя. Какая же она безалаберная! Опять забыла запереть дверь! Сколько раз ее предупреждала Юлька, что здесь город, а не деревня, и вот ей это наглядно продемонстрировано.

С шумом отложив книгу в сторону, с упреком посмотрела на нарушителя спокойствия и сердито спросила:

– И зачем ты здесь?

Парень широко ухмыльнулся.

– Сама догадайся. Я тебе об этом докладывать не собираюсь.

От его фривольно поблескивающих глазок Жанна разозлилась, вновь почувствовав себя бодрой и живой.

– Давай убирайся! Тебе здесь делать нечего!

Павел даже не шевельнулся. Наоборот, закинул нога на ногу и вальяжно откинулся на спинку, будто она предложила ему располагаться поудобнее.

Стараясь достойно выйти из неприятного положения, Жанна в который раз предупредила охальника:

– Тебе здесь ничего не обломится! Я люблю другого!

Тот в ответ лишь небрежно хмыкнул, не желая принимать ее слова всерьез.

– Ты, как высокоморальная особа, будешь ему всегда верна?

Жанна решительно кивнула головой, подтверждая эти слова, и Павел, внезапно разозлившись, колко заметил:

– А как ты узнаешь, хорош ли он в постели, если тебе не с кем будет сравнивать? – сознательно опошляя всё, что было ей дорого.

Жанна окончательно разозлилась. Она всегда отличалась вспыльчивым нравом и сейчас поведение нахального гостя истолковала как вызов лично ей, Жанне Дмитриевне Берсеневой. Встав, агрессивно уперла руки в бока и заявила:

– А ну выметайся отсюда, или я тебе помогу!

Он лениво поинтересовался:

– И как ты это сделаешь? Охранников на помощь звать будешь? Так этим создашь конфликт интересов: половина из них – мои друзья, и ты вынудишь их выбирать между служебным долгом и добрым ко мне отношением. Прикинь сама, как это непорядочно.

У девушки от гнева синим огнем запылали глаза, и парень внезапно почувствовал, как его сердце принялось биться тяжелыми неровными скачками. Не выдержав соблазна, резко вскочил и прижал ее к себе, ища жадным ртом ее губы. Не ожидавшая быстроты атаки Жанна растерялась.

Воспользовавшись этим, Павел быстро прижал ее к двери, одной рукой обхватил за талию, другую запустил в волосы, не давая отвернуться. Поцелуй оказался потрясающим. Он затягивал, обещая нечто волшебное, намного превосходившее всё, что у него было ранее.

Жанна с неожиданной для такой хрупкой особы силой отпихивала ненужного ухажера. Держать ее и одновременно целовать было трудно, и Новицкий желчно подумал, что такого в его жизни еще не бывало – прежние подружки сами вешались ему на шею, не пытаясь сопротивляться даже для вида.

Стараясь встать поудобнее, непредусмотрительно ослабил хватку, и Жанна тут же отпихнула его от себя. Глядя на него разгневанными глазами, демонстративно стерла со своих припухших губ нежеланные поцелуи, и, внезапно распахнув дверь, сильным толчком вытолкнула непрошеного гостя в коридор.

С трудом удержавшись на ногах, Павел потрясенно уставился на дверь. Вот это сила! А он-то думал, она нежный одуванчик! Совсем забыл, что она девушка деревенская, привычная к тяжелому крестьянскому труду. Дверь вновь распахнулась и в лицо ему полетела мокрая куртка. Вытащив из кармана платок, он стер воду и толкнул дверь. Закрыто. Он постучал. Без ответа. Постучал погромче. В ответ распахнулась дверь напротив и насмешливый девчоночий голос проворковал:

– Что, голубчик, не пускают? Ну, видно, заслужил! – И искушающее предложил: – Но ежели и вовсе плохо, заходи, обогреем!

Павел негромко чертыхнулся и побрел вниз, размышляя, как это он мог попасть в такую переделку. Он ухлестывал за этой деревенской девчонкой почти два месяца, угрохал на это массу времени и сил, но оставался там же, что и в начале. Он даже начал несколько сомневаться в реальности поставленного самому себе срока – соблазнить ее к Новому году. Она не поддавалась ни на йоту.

Парень недовольно причмокнул губами и ощутил оставшийся на них вкус ее губ. И повеселел. Что ж, если всё остальное будет такого же сногсшибательного уровня, как этот первый поцелуй, то овчинка выделки стоит. Вода камень точит, как известно. Еще немного упорства – и он своего добьется.

Погрозив кулаком запертой двери, Жанна возбужденно заметалась по комнате. Ее трясло от возбуждения, но она приписала это непривычности ситуации. Каков нахал! Двумя походя сказанными фразами Новицкий подверг осмеянию всё, во что она верила! Все ее идеалы! Как он посмел?! Свинья! Но сквозь эти нарочито-взвинвенные обвинения прорывалась неприятная правда: ей понравился его поцелуй. Очень понравился. На душе было и сладко, и гадко. Чувствовала она себя изменницей.

Но почему? С Сашкой они никогда о любви не говорили. И не целовались никогда. Самое большое, что разрешал себе Александр – это пригласить ее на танец на школьной дискотеке. Она всегда знала, почему: он слишком уважал ее отца, чтобы ухаживать за ней открыто, да и боялся выглядеть рядом с ней неотесанным деревенским увальнем. Он ведь за два метра, здоровенный бугай, и она рядом с ним казалась даже не тростиночкой, а прозрачной ниточкой. Так что пара из них, конечно, не ахти. Но погодите, она закончит университет, купит себе туфли на высоченных каблуках и разница в росте и весе исчезнет! Воинственно погрозив кому-то кулаком, она с уверенностью, которой вовсе не ощущала, снова пообещала: у них всё будет хорошо! Обязательно!

Зажмурив глаза, постаралась представить себе образ любимого, чтобы с его помощью стереть из памяти ненужные объятия и поцелуи. Но Александр и не думал появляться. Вместо него перед ней возник требовательно глядящий на нее нахал.

Жанна озадачилась и пригорюнилась. Неужели достаточно какого-то нелепого поцелуйчика, чтобы она забыла любовь всей своей жизни? Да никогда этому не бывать!

На следующие выходные, вновь оставшись одна, Жанна первым делом закрылась на ключ. С силой подергав дверь и убедившись, что проникнуть к ней невозможно, решила, что теперь-то этому настырному типу до нее не добраться. От этой мысли почему-то стало очень скучно. Вот если бы рядом был Сашка…

Закрыла глаза и представила его так хорошо знакомые черты. Но почему-то его образ моментально расплылся и исчез, не желая скрасить ее скучное существование. Жанна рассердилась и на него и на себя, виня во всем усталость и плохую погоду.

Снова заморосил дождь, глухо барабаня по стеклу. Она с укором подняла взгляд на серое промозглое небо, и тихо ахнула: в окно на нее глядел Павел. Он насмешливо ей улыбался и показывал пальцем на шпингалет, прося распахнуть окно. Едва дыша от ужаса, она подбежала к окну и распахнула раму.

В комнату вместе с порывом холодного ветра спрыгнул напрочь вымокший Павел и вежливо поблагодарил:

– Вот спасибо, милая, а то я уж думал, что больше мне не жить. Уж больно скользкая эта труба. А тот выступ, по которому мне пришлось идти пару метров до твоего окна, вообще выше всяческих эпитетов.

Захлопнув за ним окно, Жанна прижала руки к груди с грозившим выпрыгнуть из нее сердцем.

– Ты с ума сошел! Там же так скользко!

Она не понимала, как можно было так рисковать из-за дурацкого позерства. Водосточная труба, по которой он взобрался на пятый этаж, давно проржавела и могла обрушиться в любой момент. К тому же пологий выступ за окном, на котором он только что стоял, был не более десяти сантиметров.

Ее сильно затрясло от потрясения. А если бы он сорвался? Стало по-настоящему страшно.

Поняв, о чем она думает, глядя на него круглыми остановившимися глазами, парень оскалил ровные зубы и бесшабашно утешил:

– Принесла бы цветочки ко мне на могилку, ну, может, всплакнула бы чуток.

Жанна судорожно заявила:

– Я никогда не плачу! Плачут только жалкие слабаки, а я никогда такой не была!

Он с нарочитой печалью спросил:

– Неужели тебе меня ни капельки не было бы жаль?

– Родителей твоих мне было бы жаль! А тебя чего жалеть – ты же просто дурак, не знающий, как добиться своего!

Павел скинул куртку и сделал к ней быстрый шаг.

– Так научи! Ты же всё знаешь!

Забыв, что сзади стоит ее кровать, Жанна опасливо шагнула назад, и, не удержавшись, рухнула на постель, нелепо раскинув руки. Не растерявшись, парень тут же очутился сверху. От него веяло свежим ветром и дождем, с мокрых волос крупные капли падали прямо ей в глаза. Она зажмурилась и тут же почувствовала на своих губах его настойчивые губы.

Павел не спешил, наслаждаясь теплом и мягкостью девичьего тела. Ее запах, запах чистой белой лилии и нежного женского естества до такой степени кружил голову, что все мысли вылетели из его буйной головы. Он вкушал ее губы как самый изысканный деликатес, чуть постанывая от наслаждения.

После перенесенного весьма рискованного подъема, на который он решился под влиянием злого импульса, толкнув ее дверь и поняв, что она накрепко закрылась изнутри, достигнутая цель казалась еще слаще. Он даже подумал, что, если бы Жанна не сопротивлялась, наслаждение не было бы таким ошеломляюще острым. Ее сопротивление да перенесенный стресс, когда он несколько раз прощался с жизнью, чувствуя, что ботинки скользят по влажному металлу, обострили восприятие до предела.

Жанна напряглась, но стряхнуть с себя тяжелое тело парня не смогла. Резко отвернув голову в сторону, четко сказала, стараясь сладить с собственными чувствами, грозящими вот-вот выйти из-под контроля:

– Прекрати сейчас же!

Чувствуя себя обездоленным, Павел, тяжело дыша от нахлынувшего вожделения, просительно прошептал:

– Не сопротивляйся хоть сейчас, очень тебя прошу! Ничего плохого не случится, обещаю!

Не понимая сама себя, Жанна обескуражено затихла, и парень с удвоенным усердием продолжил исследование ее соблазнительного рта. Провел языком по контуру ее губ и понял, что ему нужно больше. Много больше. Сдерживаясь из последних сил, протянул руку вниз, на упругий холмик ее груди. Лифчика на ней не было, и его руку с ее телом разделял лишь тонкой ситец. Нежно сжал грудь, чувствуя, как под его пальцами возбуждающе напрягается сосок. Порадовавшись, что на ней легкий халатик, а не плотный спортивный костюм, что был в прошлый его приход сюда, обвел большим пальцем этот провокационно выпятившийся сосок.

Она прерывисто вздохнула и протестующее завертела головой, но он положил другую руку на ее волосы, не позволяя уклониться от поцелуя.

Жанна понимала, что это нужно прекратить, и немедленно, но впервые в ее жизни воля и здравый смысл, которыми она так гордилась, растворились в горниле мужской страсти, и она не знала, как же справиться с внезапно пробудившейся в ней женщиной.

Пока она боролась с чувственным притяжением, внезапно возникшем в жарких мужских объятиях, тело начало жить странной, неведомой ей прежде жизнью: оно горело, в животе появилась неприятная тяжесть, и от сосков, которые Павел попеременно ласкал своими горячими пальцами, во все стороны шли искрящиеся разряды.

Даже сквозь плотно закрытые веки неяркий свет единственной лампочки, почему-то став обжигающе ярким, кинжалом проникал в зрачок. И слух обострился так, что надсадное дыхание Новицкого и стук его сердца казались ей оглушительными.

Но вот он оторвался от губ и спустился ниже, целуя шею. Мокрые холодные волосы мазнули ее по лицу, приведя в чувство. Она распахнула глаза и попыталась сказать «нет». Но голос не повиновался, зацелованные губы не хотели складываться в обычные слова. Тогда она с силой столкнула парня с себя и странно хриплым, непослушным голосом скомандовала:

– Хватит! Уходи!

Не ожидая ничего подобного, тот слетел с кровати и чуть не упал, но в последний момент всё-таки извернулся и умудрился встать на ноги. Жанна с кривой ухмылкой подумала, что он как кот – всегда падает на лапы. Встав, он, не скрывая багровых пятен на щеках и вздувшейся ширинки, жестко сказал:

– Издеваешься?

Соскочив с кровати, Жанна лихорадочно запахнула ненадежный халатик и упрямо сказала:

– Мне этого не нужно, неужели не понятно?

Он издал неприятный смешок.

– Неужто в самом деле не нужно? Но как ты этого можешь знать, если ни разу не попробовала? – и направился к ней, не скрывая своих намерений.

Жанна метнулась к двери, широко распахнула ее и решительно потребовала:

– Уходи! Немедленно!

Проходившие по коридору любопытные студентки замедлили шаг, выясняя, что же случилось. Поняв, что лучше выполнить паническое требование Жанны, Павел неохотно забрал свою куртку и пошел к выходу, прикрываясь ею, как щитом. Возле Жанны притормозил, с тихой угрозой пообещал:

– Мы еще встретимся! – и вышел, широко шагая и мрачно глядя в пол.

Быстро закрыв за ним дверь, Жанна упала на стул, обхватив ладонями пульсирующие виски, не понимая, что это с ней было. Возбужденное тело горело огнем, дыхание прерывалось, будто она только что сдала кросс, в глазах мелькали огненные точки, прожигая мозг насквозь. Чтобы снизить накал страстей, приняла контрастный душ. Постепенно пламя, вспыхнувшее под его настойчивыми ласками, затихло.

Выбравшись из душевой кабинки, принялась вытирать голову пушистым полотенцем. Блуждающий взгляд упал на запотевшее зеркало, и она, вспомнив безрассудное появление Новицкого в окне, снова задохнулась от беспокойства. Она никогда раньше не подозревала, что парни могут быть столь напористыми. Если бы он ее любил, это было бы объяснимо, но чтоб до такого доводила обыкновеннейшая похоть? Это ж надо, лезть в дождь по водосточной трубе на пятый этаж, каждое мгновенье рискуя сорваться! Какой идиотизм! Нет, такой человек ей понравиться никак не может. Ей всегда нравились люди спокойные и рассудительные, как Александр.

Будучи человеком здравомыслящим, признала: другим девчонкам наверняка нравятся совершенные из-за них безумные поступки. И Павел это хорошо знает. Он вообще хороший психолог. Во всяком случае, в женской психологии разбирается неплохо, в этом она сама имела несчастье убедиться.

Обидчиво закусив губу, Жанна строго указала себе: она не такая. И сконфуженно признала: повезло, что ее сердце занято Александром, и на подобные выходки она не реагирует, иначе Павел поиграл бы с ней месяц-другой и вновь отправился на поиски новых пастбищ. А это очень, очень больно.

Поняв, что мысли зашли вовсе не туда, куда следовало, она раздосадовано подняла глаза и тихо ахнула. Из серебристого зеркального стекла на нее смотрела взлохмаченная девица с припухшими ярко-красными губами и совершенно пьяными глазами. Как вампирша, отведавшая свежей крови.

Что это с ней? Стало очень стыдно. Конечно, глядя на такую похотливую физиономию, Павел не поверил в ее искренность. И с внезапным отчаянием поняла: и правильно сделал. Еще немного ласк и напора, и она непременно уступила бы ему. Какой стыд! Ее спасло чудо.

Когда в понедельник из дома вернулась Юлька, привезя море домашних деликатесов, начиная от варенья и кончая домашними пирожками с мясом, Жанна долго сомневалась, говорить ей о случившемся или нет. И только поздно вечером, когда та уже засыпала, не вынесла тяжкого бремени, лежавшего на душе, и все рассказала.

Та села на кровати, закутавшись в одеяло. Молча выслушав рассказ подруги, покачала головой и сделала вывод:

– Здорово ты его зацепила! Я не слышала, чтобы раньше он вытворял что-то подобное. Сама знаешь, такого рода слухи по универу расходятся быстро. Но для него это просто озорство, и, в принципе, ничего не значит. Он не из тех, кто женится. Да и ты слишком молода для замужества. Что тебе сказать, даже не знаю. Попытайся как-нибудь продержаться этот курс, а дальше он окончит универ и смотается. Может, в армию возьмут, может, другую дурочку найдет, но сюда, я думаю, он наведываться будет не часто.

Она замолчала, а Жанна до боли закусила губу. Почему-то от Юлькиных слов стало так грустно, что захотелось плакать. Нахмурившись, напомнила себе, что она никогда не плачет, прогнала ненужные слезы, и попыталась заснуть.

Утром, с трудом вынырнув из горячечного сна, побрела в ванную. С опаской посмотрела в зеркало, ожидая повторения вчерашнего. Стекло отразило немного заспанное, но в общем вполне обычное лицо. С облегчением вздохнув, выполнила все обязательные гигиенические процедуры и вернулась в комнату. Поставила чайник, засунула в микроволновку привезенные Юлькой пирожки, и только тогда разбудила подругу. Зевая, потягиваясь и проклиная всё на свете, та побрела в ванную. Умывшись, немного пришла в себя, села рядом с Жанной. Взяв горячий пирожок, предложила:

– А может, тебе стоит попросить приехать сюда твоего деревенского друга, как его…

Жанна подсказала:

– Александра?

– Вот-вот! Ты же говорила, что он здоровенный. Пусть по-мужски поговорит с Павлом. Может, тот отстанет.

Представив рядом Павла и Александра, Жанна испугалась. Не за Сашку, конечно, а за Павла. Будучи умной девушкой, сразу поняла, что соревнование за ее сердце Сашка проиграл. Хотя что он может проиграть? Он же никогда не говорил ей о любви. И, если честно, никакого особого интереса к ней не выказывал. Не то, что Новицкий.

Неужели она влюбилась в этого позера? От одной этой мысли вся кровь бросилась ей в лицо. Нет, этого не может быть. Просто ей льстит его упорное внимание, только и всего. Она же простая деревенская девчонка, не привыкшая к такому откровенному ухаживанию, вот и кружится ее бедная голова. Но это пройдет, она же здравомыслящий человек и понимает, что к чему.

Задумчиво ответила подруге:

– Не знаю, стоит ли втягивать Александра в свои проблемы. Это то же, что всему селу о них рассказать. Тогда он не один сюда приедет разборки устраивать, а все парни припрутся. Кому это надо?

Юля неопределенно помахала рукой.

– Смотри сама, тебе виднее. И помни – словам о любви, на которые Пашка большой мастак, верить нельзя.

Жанна чуть слышно пробормотала:

– Да где они, эти признания в любви? Нет их и не было. – И внезапно поняла, что, если бы Павел признался ей в любви, поверила бы сразу и безоговорочно.

И это испугало ее больше всего. Что с ней делается? Где ее голова? Неужели она потеряла ее вместе с сердцем?

На занятиях с трудом сосредоточилась, стенографируя речи преподавателей. Она давно освоила стенографию, еще в пятом классе, под руководством бабушки, просто потому, что так было легче записывать лекции учителей. Был, правда, еще один небольшой, но важный аспект – после того, как она начала конспектировать уроки непонятными закорючками, одноклассники перестали просить у нее тетрадки. Как бывало прежде – дашь кому-нибудь тетрадь, тот даст другому, другой – третьему, и в результате она оставалась без записей. И попробуй не дай! Сразу: зазналась, отличница ты наша! А так – никаких проблем!

За окном всё так же моросил дождь, нагоняя томную грусть. Жанна мечтала о выходных, чтоб наконец-то уехать домой. Хотя родители ее и не ограничивали, она сама постановила: ездить домой не чаще, чем раз в месяц. И так ее учеба вырывает немаленький кусок из их небогатого семейного бюджета. До установленного срока оставалась еще целая неделя, но на сердце было так тяжело, что Жанна не выдержала и решила просто сбежать. Чего греха таить, боялась не выдержать и уступить напору Павла.

Павел с откровенной досадой смотрел вслед Жанне, шедшей на остановку с синей спортивной сумкой в руках. Он уже знал, что это значит: едет домой. Ишь, какая довольная и веселая. Шутит с Юлькой, смеется так задорно и не думает, что без нее ему скучно и одиноко.

Он не помнил, чтобы прежде чувствовал что-либо подобное. Но раньше никто из девиц не отфутболивал его так открыто. А, если честно, и вовсе не отфутболивал. Он всегда был любимцем дам. Жанна первая игнорировала его ухаживания и не скрывала, что ей неприятно его общество. Хотя в последний раз ему удалось растревожить ее и увлечь. Если бы она не опомнилась так внезапно, всё бы у него получилось, и сейчас эта Снежная королева не домой бы ехала, а лежала бы в постели. С ним.

От этих похотливых мыслей внизу живота неприятно потяжелело, и Павел с горечью подумал, что пора уже прибегнуть к запасному варианту. Есть ведь у него пара-тройка знакомых девчонок, которые никогда не откажут. Может, позвонить?

Он вытащил из кармана сотовый и с сомнением посмотрел на дисплей. И всего-то нажать кнопку и сказать «привет»! А дальше всё пойдет как по лыжам. Но вспомнилось запредельное удовольствие, испытанное им от невинных поцелуев Жанны, и он нехотя засунул телефон обратно в карман. Нет, не будет он мешать божий дар с яичницей. Немного потерпит, но зато каким потрясающим будет финал!

Представив Жанну в своих руках, ее мягкую грудь, ее сладкие губы, повеселел и, посвистывая, отправился домой. Если подумать, то, что она уезжает, даже к лучшему. Он бы наверняка попытался повторить тот рискованный трюк, позволивший ему проникнуть к ней в прошлую субботу, и кто знает, чем бы это кончилось.

А эту Снежную королеву он разбудит. Прищурив глаз, прикинул, когда. Октябрь уже кончается. В ноябре – вряд ли. Она еще не созреет. Но вот в конце декабря – обязательно.

Запрыгнул в подошедший трамвай и с победным блеском в глазах, так привлекавшим всех представительниц противоположного пола, принялся обдумывать план следующего визита. Хотя точнее было бы назвать его нападением.

Загрузка...