Нарисуй мне любовь

Глава 1

Я стояла на ресепшен в галерее, пока Алла, в чьи основные обязанности это входит, слиняла к зубному. Вообще-то, это совсем не моя должность, но почему не помочь человеку, тем более что мы в одной команде? Я работала в галерее организатором выставок. Работа очень интересная, а главная, насыщенная делами и встречами с людьми. То, что надо. Звякнул колокольчик, и в дверях появилась женщина лет сорока с небольшим, не красавица, впрочем, уродиной ее тоже было не назвать. Но внешний вид отталкивал: неказистая, невысокая, фигура со всех сторон плоская, лицо непримечательное. Маленький нос, маленькие глаза, маленький рот, щеки бледные, косметики на лице нет, волосы мышиного цвета. Но основная проблема была, конечно, не в этом, иначе бы я не застыла, как изваяние, увидев ее. Приблизившись ко мне, женщина сказала:

— Добрый день, я бы хотела поговорить с… – тут она бросила взгляд на мой бейдж и усмехнулась. – По всей видимости, вы мне и нужны.

Не зная, чего ждать от жизни, я жестом пригласила ее в свой кабинет, по дороге представляя, что будет. Тут надо кое-что пояснить, а чтобы было совсем понятно, я лучше расскажу с самого начала.

Детство мое прошло в детском доме. Попала я туда прямо из родильного и о своих родителях не знала ничего. Впрочем, лет в шесть я прониклась к ним презрением, которое с годами перешло в равнодушие. В детские годы нам, обитателем данного учреждения, приходилось несладко: финансирование было средненькое, так что условия проживания после вычета зарплат и различных расходов сводились к минимуму. В детском доме я усвоила главное правило жизни: или ты, или тебя. К сожалению, сколько нам ни пытались привить высокие чувства вроде любви, взаимовыручки и прочего бреда, на деле всегда заканчивалось одним и тем же: или ты, или тебя. Дать себя в обиду я не позволяла, а потому с раннего возраста вступила в ряды "или ты". Общалась, в основном, с ребятами, потому росла не только пацанкой, но и хулиганкой, вечно устраивающей пакости. К двенадцати годам общая ситуация несколько изменилась. Во-первых, благотворительность стала популярным явлением, а так как в нашем небольшом городе финансировать можно не столь много мест, то меценаты потекли в детский дом плотным потоком. Благосостояние резко улучшилось, и за пять лет детский дом превратился чуть ли не в комфортабельную базу отдыха со всеми условиями. Во-вторых, я вступила в переходный возраст, и из тощего подростка стала оформляться в красивую девушку. Мои вчерашние приятели по банде захотели другого, и это внесло в наши отношения разъединение, потому что давать им этого я не собиралась. Таким образом, я оказалась в некотором уединении, стала существовать сама по себе. Впрочем, меня это несильно напрягало, желающих составить компанию не убавлялось, а чем старше я становилась, тем и их прибывало. В шестнадцать я лишилась девственности с мальчиком постарше, и мы пробыли вместе год, пока он не выбыл из стен детского дома.

То лето выдалось на удивление жарким, не в плане погоды, хотя и она не подвела, а в плане различных мероприятий. То ли у нас в городе был год благотворительности, то ли меценаты соревновались между собой, но они наведывались в детский дом чуть ли не каждую неделю. Их торжественно водили по территории, угощали чаями и чем покрепче, и конечно, делали общую фотографию на фоне входа. Для фотографии было подобрано два разных состава, я не попала ни в один из них, педагоги всерьез боялись, что я могу выкинуть что-нибудь эдакое. Я к тому моменту уже никого ни во что не ставила и, действительно, любила издеваться над людьми, наблюдая за их реакцией. Потому в дни приезда высокопоставленных лиц я была обязана сидеть в своей комнате. Но в тот день торчала в библиотеке, развлекаясь перестановкой книг на разные полки, создавая тем самым работу библиотекарше. Услышав голоса, уселась за парту с первой попавшейся книгой и сделала сосредоточенный вид. В зал вошел мужчина и две наших дамы, зам директора и менеджер по общественным связям. Увидев меня, они на мгновенье сбились, но все же прошли по залу вдоль дальнего ряда, а назад пошли уже через мой. Оторвав взгляд от книги, я бросила на них взгляд, и мужчина, шедший с ними, тоже посмотрел на меня. Взгляд его задержался на мгновенье, потом он нахмурился и отвел глаза. Я насмешливо пронаблюдала за семенящими дамами, косящимися в мою сторону. Наверное, выйдя из библиотеки, они перевели дух. Однако этим дело не кончилось. Спустя минут двадцать вернулась Галина Викторовна, та, что по связям с общественностью, и строго сказала:

— Алиса, пойдем со мной.

— Что я теперь сделала? – посмотрела я на нее, откладывая книгу. Она на мгновенье смешалась.

— Поучаствуешь в общем фото.

— Я?

— Да. Пошли, время не терпит.

— А с чего такая честь?

Галина Викторовна снова замялась.

— Андрей Сергеевич, тот мужчина, которого ты видела, поинтересовался, почему не все присутствующие участвуют в фотографии.

— А вы ему не сказали, что я могу случайно кинуть в него тухлым помидором, чем опорочу честь детского дома?

— Прекрати. Я тебя прошу, веди себя прилично. Этот человек жертвует огромные суммы, мы не можем ударить в грязь лицом, показывая такую плохую воспитанницу, как ты. Что о нас будут думать?

Это меня волновало меньше всего, как и ее грозное наставление уже на выходе:

— Устроишь что-нибудь, директор вышвырнет тебя на улицу, не сомневайся.

Я только глаза закатила. Фотограф поставил меня в предпоследний ряд, меценат стоял в последнем в трех шагах от меня. Я все-таки не удержалась и посмотрела на него, наши взгляды встретились, и в этот момент щелкнула фотокамера. Он растерялся, отводя взгляд, фотограф сделал еще несколько снимков. Андрей Сергеевич больше на меня не смотрел.

Глава 2

Я была зачислена на факультет "История искусств" на бесплатное отделение. Так как была детдомовской, мне предоставили общежитие, куда я быстренько переселилась. Стояла середина июля, народу не было, и я жила одна. Не успела разобрать чемоданы, когда раздался стук в дверь, я обнаружила за ней Андрея Сергеевича. Он был одет в легкие брюки и футболку, отчего выглядел как-то моложе. Я встретила его в коротких шортах и майке. Окинув меня взглядом, он зашел, закрыв дверь на щеколду.

— Я свое условие выполнил, – сказал вместо приветствия, – мне нужны фотографии.

Достав телефон, я демонстративно удалила фото.

— Бумажные варианты еще есть?

— Может, и есть, – пожала плечами, глядя на него. Вообще-то, была вторая упаковка, я сразу в двух экземплярах распечатывала, не ради злого умысла, но на всякий случай. Андрея Сергеевича мои слова разозлили. Схватив за локоть, он швырнул меня на кровать, говоря:

— Хватит со мной играть. Давай фотографии.

Бросив на него презрительный взгляд, я порылась в сумке и выудила конверт. Повернувшись, вытащила фотографии и швырнула в разные стороны. Глянцевые карточки ворохом осыпались на пол вокруг моих ног.

— Подавитесь, Андрей Сергеевич, – ответила с улыбкой, он только зубы сжал, наклонившись, стал собирать фотографии. Я возвышалась над ним, не двигаясь, глядя все с тем же презрением. Закончив, мужчина поднялся и сказал:

— Ещё раз сунешься ко мне...

— И что будет? – перебила насмешливо. Не знаю, почему я его не боялась, но отсутствие страха только раззадоривало. Я приблизила к нему лицо, шепча с выражением поддельного ужаса. – Убьете меня?

— Не играй с огнём, – ответил он зло, наклонившись к моему лицу. И вдруг мы оказались слишком близко друг к другу. Смотрели, я, забавляясь, он со злостью, а потом эти чувства стали уходить, оставляя место другим. Я некстати подумала, что у него красивые глаза, ресницы такие длинные, пушистые, но лицо мужественное, притягательное. Андрей Сергеевич опустил взгляд на мои губы, и я сама не поняла, почему, но разомкнула их, выдыхая. А сердце пропустило ход. И в тот же момент голос в голове начал сигналить:

"Это не нормально, происходящее не нормально"!

И когда я уже хотела отстраниться, слушая его, Андрей Сергеевич, отбросив фотографии, притянул меня за шею и стал целовать. Это было безумие, но такое сладостное, я подалась ему навстречу, не понимая, что творю, он целовал меня с напором, вторгаясь языком в рот, покусывая губу, и каждая его манипуляция отдавалась импульсом внизу живота, словно он нажимал известные ему одному кнопки, от которых мое тело начинало сходить с ума, переставало слушаться, подчиняясь ему.

Когда все кончилось, я стояла, опираясь на стол, приходя в себя. Слышала, как скрипнули пружины, видимо, мужчина сел на кровать. Обернувшись, увидела: так и есть. Сидит, трёт лицо руками. Выпрямившись, я стянула майку, стала вытирать спину. Меньше всего хотелось двигаться, я бы предпочла лечь в постель и офигевать от происходящего. Андрей Сергеевич, окинув меня взглядом, встал и схватился за вещи. Пока я надевала трусики с шортами и первую попавшуюся под руку футболку, он успел одеться, собрать фотографии и тихо удалиться. Вот теперь я могла лечь, что и сделала. Надо сказать, впечатлений была масса. У меня было два парня, но то ли у них опыта мало, то ли темперамент не тот, но подобного я ещё ни разу не испытывала. Какая-то сумасшедшая лавина впечатлений. Тут я все же вспомнила, что мне восемнадцать, а ему тридцать пять, и он женат, и решила, что самым разумным поступком будет забыть и о том, что случилось сегодня, и об Андрее Сергеевиче вообще. Фотографий у меня больше нет, я получила то, что хотела, да ещё и бонус в виде крышесносного секса. Тут я хмыкнула и, потянувшись, легла на бок, закрывая глаза. Что ж, Андрей Сергеевич, прощайте, меня ждёт новая интересная жизнь.

Однако Николаев так не считал, потому что спустя три дня, возвращаясь из магазина, я встретила его возле общаги. Он ждал меня, опираясь на капот машины, и был зол. Вот тут я испугалась, решив, что-то случилось, а он меня подозревает. И на всякий случай сразу сказала, остановившись напротив:

— Я ничего не делала, честно. И фотографий у меня больше нет.

Он только хмуро посмотрел и кивнул, сказав:

— Садись в машину.

Гадая, какого черта происходит, я села, мы тронулись с места.

— Куда мы едем? – задала вопрос, но Николаев только снова хмуро посмотрел. Оставалось гадать, что происходит. Через десять минут мы тормознули во дворе жилого дома. Андрей Сергеевич вышел и уверенно направился к подъезду, я семенила следом, решив подождать с вопросами. Может, он хочет что-то обсудить без лишних глаз? Касательно фотографий и той женщины, например. Тогда почему злится?

Поднявшись на третий этаж, мужчина открыл дверь в квартиру. Мы молча прошли на кухню, где он, достав бутылку виски и бокал, налил себе и выпил. Я осмотрелась: типичная однушка, но ремонт неплохой, и мебель современная. Он, что, тут живет? Вряд ли, он же женат, значит, живет с женой. Я усмехнулась абсурдности своих мыслей и спросила, складывая на груди руки и прислоняясь к столу:

— И что мы здесь делаем?

— А ты не догадываешься? – усмехнулся он, отставив бокал и приблизившись. Я посмотрела в недоумении, но поймав его взгляд, все поняла. И чуть не присвистнула. Эко его распирает, раз он меня сюда притащил. А злится, видать, потому что захотелось, и удержаться не смог.

Глава 3

Вызвав одну из девчонок подменить меня, я пригласила Наталью следовать за мной. То есть, имени не называла, потому что вроде бы как не должна его знать. По дороге думала: как же мы с Андреем спалились? Точнее, он, и теперь его женушка, узнав, кто я, пришла выяснять отношения. Убью Андрея вечером, честное слово. Зайдя в кабинет, села за стол, указав женщине на стул напротив. Демонстративно осмотревшись, Наталья поинтересовалась, сложив на груди руки:

— Здесь вы с ним тоже трахались?

Я почувствовала, как к щекам подступает краска, хотя не знаю, чего было больше: стыда или злости? Пусть Андрею высказывает, в конце концов, это он ей изменяет. Откинувшись в кресле, спокойно ответила:

— Во-первых, вы не представились. Во-вторых, не думаю, что данный разговор имеет смысл.

— Меня зовут Наталья Ивановна Николаева, а ты просто малолетняя шлюха, – я открыла рот, чтобы ответить, когда она неожиданно закончила, – вести беседы я с тобой не собираюсь. Говорю один раз по-хорошему: чтобы я больше тебя возле Игоря не видела.

— Игоря? – я захлопала глазами в растерянности.

— Гарри Ставровского. Узнаю, что продолжаешь ноги перед ним раздвигать, вылетишь с работы с белым билетом, поверь, я устрою тебе сладкую жизнь, – последние слова она чуть ли не прошипела, перегибаясь через стол.

Я же растерянно хлопала глазами. Так она тут не из-за Андрея, а из-за Гарри? А с чего вдруг? Тут меня осенило.

— Вы его спонсор? – высказала догадку и тут же добавила, не удержавшись. – И по всей видимости, любовница, раз так переживаете.

— Это тебя не касается.

Значит, так и есть. Ну Гарри, молодец, отличный способ найти спонсора для выставки. Окучил богатую дамочку средних лет и невыразительной наружности и тянет из неё бабки. Интересно, Андрей знает?

— Ну точно, – усмехнулась я, покосившись на кольцо на безымянном пальце, сказала, – нечего мне выговаривать, а то пойду и вашему мужу все расскажу.

Данная мысль женщину повеселила.

— Глупое создание, кому ты угрожаешь? Ты до моего мужа не доберёшься даже. Так что отстань от парня, это я тебе по-доброму говорю.

Развернувшись, Наталья вышла, прикрыв дверь, а я тяжело выдохнула, откидывая голову на спинку стула. Ладно, кажется, пронесло. Ситуация, конечно, почти анекдотическая. Интересно, а Гарри с ней спал после того, как мы закрутили роман? Или она от неудовлетворенности прибежала? Надо его спросить. Пусть разбирается с мадам Николаевой, не мне же этим заниматься. А ещё надо поговорить с Андреем, уж больно интересно стало, что у них за отношения, и знает ли он о любовнике. Вообще-то, тема жены, а также той женщины из кафе, у нас была под негласным запретом. Если сначала мне было интересно, то потом стало все равно. Ну до сегодняшнего дня.

Андрей приехал вечером, сидел за столом, поедая ужин, а я рассматривала его, расположившись напротив.

— Что-то не так? – поинтересовался он. Я пожала плечами, равнодушно сказав:

— Жёнушка твоя сегодня в галерею приходила.

Андрей, подавившись, закашлялся. Я хлопала глазками.

— Зачем? – спросил наконец. Я грустно вздохнула.

— Зачем люди в галереи ходят? На картины посмотреть.

Он облегченно выдохнул.

— Сразу нельзя было сказать? Постой, ты знаешь её в лицо?

— Было интересно посмотреть, с кем ты живёшь.

Андрей покачал головой, я спросила:

— Она знает обо мне?

— К чему эти вопросы?

— К тому, что я весьма напрягалась, увидев её в галерее. Решила, она пришла отношения выяснять.

— За это можешь не переживать.

— Серьёзно? Так она знает обо мне?

Немного поглазев, Андрей все же ответил:

— Скажем так, она знает, что у меня кто-то есть.

— И ей плевать?

— Точно. У нас определённые договоренности. Так что даже узнай она, кто ты, отношения выяснять не придёт.

Я задумчиво кивнула. Иначе говоря, на Андрея и его личную жизнь ей плевать. Как они вообще поженились? На эту тему он распространяться не любил, так что придётся использовать тяжёлую артиллерию, чтобы узнать, но это чуть позже.

— У неё, наверняка, кто-то есть, – заметила Андрею, он нахмурился.

— С чего ты взяла?

— Не знаю. Выглядит она довольной жизнью, я бы сказала, цветёт.

— Это не показатель.

Я пожала плечами, понимая, что сомнения уже посеяла. Андрей выглядел недовольным. Вот, спрашивается, с чего? Сам ходит налево, а жена должна его у печки ждать? Хотя у него может быть другой интерес. Не дурак, понимает, что любовник сумеет неплохо его женушку потрясти, если учесть, что она не красавица, и характер склочный, вряд ли такое сокровище кому-то приглянулось по большой любви. Уж точно не Гарри, добавила я мысленно. Главное, чтобы Андрею не пришло в голову копать глубоко.

Чтобы его отвлечь, я улыбнулась, потянула за руку в комнату. Он устроился в кресле, я сверху, обнимая. Дыхание его сразу потяжелело, он прижал меня к себе, наклонившись к уху, я провела по нему языком и шепнула:

Глава 4

Итак, что мы имеем. Деньги есть, машины нет, второе Андрей заметит сразу, потому бежать нужно быстрее, иначе вопросов не оберёшься. Гарри так и хотел, почему не сделать это завтра в ночь? Доедем на автобусе до Москвы, а оттуда в Питер. Я набрала номер Гарри, чтобы его осчастливить, но трубку он не снял. Как обычно, когда надо, не отвечает. Через полчаса был тот же результат. До половины одиннадцатого я названивала, не получая ответа, а потом решила доехать. Он, скорее всего, в мастерской, а телефон вообще не пойми где. Нужно время, чтобы собраться, пусть этим занимается. Через двадцать минут я вылезала из такси возле его дома. Окна на чердаке были тёмными, из окна мастерской лил тусклый свет настольной лампы. Точно, творит. Что он там видит вообще при таком свете?

Дверь в подъезд я открыла с помощью кода, который мне сказал Гарри. Быстро поднявшись на чердачный этаж, толкнула входную дверь. Открыто. Беспечность Гарри иногда просто раздражала. Сколько раз говорила ему закрываться, но у него ветер в голове свищет.

В прихожей было темно. Нащупав включатель, я зажгла свет. Тишина.

— Гарри, – позвала парня, но ответа не получила. Темнота, льющаяся из комнат, пугала. Я двинула к коридору, попутно включая везде свет. Наконец, оказалась у двери мастерской. Толкнула дверь, заглядывая внутрь. Гарри сидел в углу на полу, свесив голову.

— Ты, что, набрался? – спросила сердито, подходя к нему. Ну точно, вырубился, а я тут ему названиваю.

— Гарри, – толкнула его, он стал заваливаться, я процедила, хватая его, – ну и пьяница...

Хотя не припомню, чтобы он при мне пил, но все когда-нибудь бывает в первый раз. Я вернула его на место, хлопнула по щеке и нахмурилась. Она была холодной. Очень холодной. И сам парень был чуть ли не белого цвета.

— Гарри, – позвала я, отказываясь верить в происходящее. Он молчал. Сглотнув, я проверила его пульс и не нашла. Рука была холодная и безжизненная. Найдя в себе силы, открыла ему один глаз, а потом, резко откинув Гарри, бросилась в сторону. Сомнений не оставалось: он мертв.

Минут пять я стояла, тупо прижав ладонь ко рту и глядя на тело. Хотя мне показалось, что прошла вечность, не меньше. В голове миллион мыслей, скачущих хаотично, и не хватает сил уцепиться ни за одну, не то, что за какую-то правильную. Что же делать? Сбежать, сделать вид, что не была здесь? Ничего не выйдет. Мои отпечатки везде. Даже если я изловчусь и оботру все стены, что маловероятно, я трогала Гарри. А уж к нему точно больше не прикоснусь, ни за какие деньги. Господи, как же не вовремя! А могло быть вовремя? О чем я вообще думаю?! Заставив себя глубоко выдохнуть, я постаралась собраться. Итак, Гарри мертв, это факт ясный. Крови нет, может, у него сердце отказало? Он, конечно, парень молодой, но ведь и такое случается... Может, скорую вызвать? И что я им скажу? Что у меня мертвый человек в квартире? Нет, если звонить, то сразу ментам. Господи, Андрей точно узнает, и мне не жить. Как я буду оправдываться? А если это Андрей? Узнал, что Гарри любовник Натальи или, что ещё хуже, мой, и по-тихому его порешил? Господи, какой бред в голову лезет... Да Гарри стоило только пальцем погрозить, он бы от Николаевой бежал так, что пятки сверкали. Тем более, супруги в жизнь друг друга не лезут.

Закрыв лицо руками, я тихонько попричитала, а потом поняла: надо звонить ментам, выбора нет. Кругом отпечатки, таксист меня опознает, да и вообще, кто-то мог видеть, как я сюда заходила. Черт, черт, черт! Что за жизнь такая?! На хрена ж я ним связалась? Да еще в Питер собралась ехать, дура! Теперь остается надеяться на то, что как-то выкручусь, Андрей не узнает о моем романе на стороне, и жизнь пойдет, как раньше, сыто и спокойно. Чтобы я еще хоть раз пошла налево? Никогда. Жизнь мне доходчиво объяснила, чем это чревато.

Выдохнув еще раз, я решила разбираться с проблемами по мере их поступления и, достав телефон, набрала 112, так как понятия не имела, по какому номеру нужно звонить в таких случаях.

Меня долго кидали с одного человека на другого, пока наконец я не попала в нужный отдел. К новости о теле отнеслись с прохладцей, но машину прислать обещали. Приехала та, кстати, быстро, но мне каждая минута была за год, мастерскую я покинула, мерила шагами спальню, попутно думая, что говорить? Ни в коем случае не признаваться, что мы были любовниками, иначе Андрей узнает. Да, хорошо общались, можно сказать, даже приятельствовали, раз уж я приперлась к нему на ночь глядя. Буду давить на то, что нужно было срочно что-то обсудить по выставке, а он не отвечал. Но все-таки интересно, что с ним случилось?

— Передоз, – сказал толстый сонный дядька, осмотрев тело Гарри, – как пить дать.

Шприц с остатками какого-то наркотика нашёлся в мастерской, закатился под лист бумаги. А я все не могла поверить.

Часы показывали три часа ночи. Следственный народ подтягивался нехотя, и только к этому времени меня отпустили. Усталый следователь, очень похожий на героя сериала про ментов, коротко расспросил о случившемся. Когда вылезла версия передоза, он словно повеселел, причину я поняла позднее, услышав разговор двух мужчин из бригады о том, что очередной глухарь откладывается. А я не могла поверить. Вот так просто? Гарри перебрал с наркотой? Как я могла не замечать, что он под кайфом? Или рядом со мной он не употреблял? Эти вопросы задал и следователь Шавров, но мне оставалось только развести руками. Тем не менее, я выдохнула. Гарри не рассчитал дозу и умер. Расследование отменяется, а значит, у меня все шансы замять историю, чтобы Андрей не узнал. Сейчас это волновало меня больше всего. Гарри, конечно, было жаль, но ведь он сам виноват, на хрена вообще принимать всякую дрянь?

Глава 5

В воскресенье хоронили Гарри. Я решила сходить. Может, наши с ним отношения и были мимолетными, но все же мы были вместе вплоть до самой его смерти. Людей собралось немало, большинство молодые. Ведь у Гарри были друзья, почему же я не видела ни одного? Потому что нам было ни до кого, мы наслаждались друг другом.

Мать я узнала сразу, Гарри был очень похож на неё. Худая невысокая женщина с выбивавшимися из-под платка кудрями. Она стояла, покачиваясь, под локоть её держала девушка лет двадцати, тоже на неё похожая. Видимо, дочь. Это хорошо, поможет пережить потерю ребёнка. Наталья тоже присутствовала, на глазах чёрный очки, губы плотно сжаты. Ещё несколько взрослых держались вместе, молодёжь толпилась, кто как. Я не стала приближаться, стояла в стороне, наблюдая. Гарри казался сейчас таким юным, совсем мальчишкой, и от этого было ещё больнее. В голове не укладывалось, что вот это он, тот самый парень, который кружил меня при встрече, поил чаем и любил ночи напролёт.

Когда стали опускать гроб, я, не выдержав, ушла. Села на скамейке вдоль главной дороги, пытаясь прийти в себя. В моей жизни никогда не было дорогих мне людей. И хоть я не любила Гарри, его смерть затронула какие-то струны в душе.

Вскоре похоронная процессия потянулась к выходу. В основном, шли молча, глядя перед собой. Вдруг один парень, посмотрев на меня, остановился. Я сразу напрягалась, а он направился к скамейке.

— Это же с вами Игорь встречался, – сказал, то ли утверждая, то ли спрашивая. Я постаралась улыбнуться.

— Он рассказывал обо мне?

— Рассказывал... Все уши прожужжал. Я никогда его таким не видел.

— Каким?

— Влюблённым, – тут парень вздохнул, – я не видел вас на похоронах.

— Стояла в стороне, очень тяжело.

— Понимаю. На поминки поедете?

Я чуть не спросила, а Николаева будет там? Конечно, поди и с поминками подсуетилась. Я покачала головой.

— А мы могли бы увидеться как-нибудь? – спросила его. – Я хочу поговорить о Гарри.

Он неуверенно пожал плечами, но номер продиктовал.

— Я Иван. А вы Алиса, верно? – задал вопрос, когда я записала номер.

— Верно, – улыбнулась ему, – бегите, а то автобус ждёт.

Кивнув, он попрощался и пошёл к выходу, я смотрела ему вслед. Да уж, всякого я ожидала, но такого... Значит, Гарри делился о наших отношениях с друзьями. И если этот Иван меня узнал, значит, видел фото. Или портрет? Тут у меня даже румянец выступил. Не стал бы Гарри показывать его всем подряд. Может, он мое фото в соцсети показал, это куда больше похоже на правду.

Но дело не в этом. О нашем романе знают. И если следователю придёт в голову с кем-то побеседовать, правда выплывет очень быстро, вызвав логичные вопросы: почему я молчала? Чтобы следователь не успел придумать что-то совсем неправдоподобное, нужно поделиться с ним правдой. И поговорить с другом Гарри не помешает, дабы понимать, какое вот же бытует обо мне мнение и что наболтал Гарри. Пожалуй, в понедельник этим и займусь. Отпрошусь на первую половину дня, подкараулю Андрея, потом съезжу в отделение. Кстати, об Андрее. Я в который раз набрала номер, абонент по-прежнему был недоступен. Упёртый мужчина. Впрочем, ему нужно время, чтобы отойти.

Кто же все-таки заснял нас с Гарри? Ведь нужно было установить камеру, то есть прийти в мастерскую, когда там никого нет. И потом унести её. А если она все ещё там? Если человек после этой серии фото опять её установил? И менты не заметили? Маловероятно. Хотя не особенно они искали, тем более решив, что это самоубийство. А камера должна быть хорошо спрятана. И что? Я даже в мастерскую зайти не могу, так что все эти мысли яйца выеденного не стоят.

Понедельник начался со звонка Марины Евгеньевны. Часы показывали восемь утра, и, снимая трубку, ничего хорошего я не ожидала услышать. Марина Евгеньевна растерянно заявила, что некоторое время мне не стоит появляться на работе.

-какое некоторое? – не удержалась я.

— Пока не могу сказать. Я с тобой свяжусь, Алиса, считай, что у тебя отпуск.

— Бессрочный? – хмыкнула я.

— Мне жаль, что так вышло.

И она повесила трубку. Отлично, мадам Николаева работает, не покладая рук. Обещала выгнать с работы, и вот пожалуйста. Зря я, конечно, к ней тогда поперлась. Тоже нервы зашалили, только не учла, что у дамы связи и злопамятность.

Так, денёк зашибись начинается. Работы нет, Андрей не отвечает, ещё что-нибудь прилетит или можно начинать наслаждаться?

Прилетело. В десять, когда я уже стояла в дверях, чтобы отправиться к Андрею на работу, меня застал звонок Шаврова. Он просил подъехать в отделение, как появится возможность. И я отправилась к нему, решив, что это сейчас важнее. Надо же понять, что ещё подкинула судьба.

Шавров выглядел свежо и был бодр, кажется, у него выходные прошли хорошо. Указав на стул, спросил:

— Кофе хотите?

— Нет, спасибо, – я улыбнулась, он, усевшись с кружкой горячего напитка напротив меня, сказал:

— Имел честь сегодня беседовать с Натальей Ивановной Николаевой, знакома она вам?

Понятно. Даже неинтересно, что будет дальше.