Наша Няша

Пролог

– Машка!

Резкий окрик матери заставил вздрогнуть. В голове тренькнула струнка горькой досады. Нестерпимо захотелось забраться в старый бабушкин шкаф, который был почти на сто лет старше самой бабушки.

Дерево сладкого медового цвета, древние трещины, современный лак. Аляповатая в чём-то наивная резьба: завитушки, единороги, гербы со львами, похожими на белок. И скрипучие бронзовыми витые задвижки. Бабушкина память – капитал родителей. На который они обзаривались, уговаривая бабулю продать сей исторический шедевр – проверено у специалиста. Вот и суетились.

Но та стояла насмерть. В прямом смысле слова: вот похороните, тогда и обкрадывайте. Всё-таки она умница – сама собой затеплела на лице Маняши улыбка. Чистая душенька, дюжая воля – хвастался супругой покойный дедушка. Признаться самой себе, что твоя дочь… словом, пошла не в тебя – это сродни самоубийству. Но бабуле это оказалось под силу.

Во всяком случае, Маняше так оно и виделось: если на что-то потрачена жизнь, а результат плачевный, ты будто бы себя убил. Себя того, молодого, начинавшего дело со светлых надежд. С веры в себя: кто как, а уж ты-то реально справишься, ведь ты ого-го-го!

Бабулечка и была ого-го-го. Жаль, что дочь у неё…

– Иго-го-го, – пробухтела она под нос, прислушиваясь к давным-давно чужому для неё «задверью».

Огромному постылому миру квартиры, где в кромешной потусторонней душной тьме-тьмище она когда-то наряжала с родителями ёлку. Играла с отцом в салки, носясь по необозримой гостиной вокруг огромного стола. И где остались всего два пристанища, пригодные для того, чтобы дышать полной грудью: собственная спаленка и кабинет бабули. Её конура, куда запрещено входить всем, кроме внучки.

– Машка! – дробно застучал в дверь согнутый палец матери. – Прекрати нелепую демонстрацию и немедленно открой.

Она вздохнула и запустила открытую на компе вкладку, дерзко прибавив громкости:

Утро красит нежным светом

Стены древнего Кремля.

Просыпается с рассветом

Вся Советская земля.

В стену, что разделяла их с бабулей, одобрительно бухнули чем-то тяжёлым. Скорей всего пресс-папье с профилем Сталина: оно всегда под рукой на рабочем столе.

– Прекратите! – раздражённо потребовала мать, отстучав новую порцию морзянки по двери. – Открой или я вызову мастера! И он, наконец, выломает этот паршивый замок!

Кипучая – надрывались колонки – могучая,

Никем непобедимая –

Страна моя…

– Кирилл! – призывный требовательный вопль матери удалялся вокзалом старого городка, в который ты больше никогда не вернёшься.

Впрочем, вернётся – и ещё как. Потому что отец больше не играет с ней в салочки. И не читает, и не спорит, и не обсуждает фильмы – даже вместе с дочерью их не смотрит. Потому что сказать ему либо нечего, либо неинтересно до оскомины. До отвращения, что читается в его прищуре каких-то выцветших неродных глаз.

Маняша вздохнула, вылезла из-за стола и пошла сдаваться. Щёлкнул замок, скрипнула дореволюционная дубовая дверь. Что-то крякнул хохлатый белый потасканный попугай, купленный ещё в девяностых. В угоду нагрянувшей тогда новой моде.

– Не начинай, – досадливо поморщилась она, плюхнувшись в кресло.

– Кррреатив, – одобрил её выходку попугай. – Кррреатив. Крррюшон. Крррюшон.

– Заткнись, – без надежды на успех попросила Маняша.

– Кррреатив. Куррва-куррва-куррва… Гррра!

Запущенный в клетку тапок всколыхнул скучное существование ленивой избалованной птицы. Попугай забил крыльями, защёлкал клювом по прутьям, заскрипел когтями по толстой перекладине. Подлец обожал дорогущий импортный миндаль и привлекать внимание.

Отец вырос в дверном проёме неотвратимой судьбой, наобещавшей впрок массу пустопорожних нотаций. Чего хочет женщина – любил хохмить дедуля – того хочет Бог. Прямо в точку. Захотела мать из доброго умного заботливого мужа сделать вечно угрюмого бизнесмена и зануду – получите.

– Мария, неужели нельзя хотя бы день прожить без эксцессов?

– Экссесефф! – дурным голосом поддержал отца попугай. – Экссесефф!

– Заткнись! – дружно рявкнули отец и дочь.

Как не прискорбно, что-то общее у них осталось – жаль, что не из лучших чувств.

– У меня послезавтра зачёт, – захлопнув душу, откуда уже повеяло дурным холодом препирательств, обосновала дерзкое поведение Маняша. – Если хотите, чтобы я окончила четвёртый курс, создайте условия. И у меня получится. А у вас получится оставить меня в покое хотя бы на день?

– Ты не забыла, что послезавтра мы едем за город? У Николая Игнатьевича юбилей.

Голос отца дрогнул ровно в той степени завистливого пиетета, на какой мог претендовать без пяти минут олигарх. Не старый друг, с которым они учились в одном классе и служили в одной части. Фактически прожили бок о бок всю жизнь. А именно акула большого бизнеса, куда с пробивной неспособностью отца ему ни за что не вскарабкаться.

Зацени цену штучки – говаривал Маняшкин одногруппник Кудыкин, выхваляясь очередным айфоном или абсолютно не нужным ему гаджетом. Зацени цену дружбы – гадливо проквакала где-то в глубине души юношеская вечно перегибающая тварь, не знавшая цену жизни. Умом она это понимала – справиться с собой получалось с пятого на десятое.

Что-то с недавних пор забродило заколобродило в незатейливом нутре тихой воспитанной девочки. Из приличной семьи, прилично поднаторевшей в показухе и лицемерии. Тянуло бунтовать и лично неприлично выражаться. Выражаться стеснялась: маты в её исполнении звучали неуклюжим несуразным клёкотом. На смех курам! А вот бунтовать получалось всё лучше и лучше.

– Папа, Николай Игнатьевич твой друг, – вежливо напомнила Маняша, стараясь не глядеть ему в глаза, чтобы не расклеиться и не зареветь.

Глава 1

Лучше геморрой, чем муки совести, ибо первый лечится

Выскочив из автобуса, она отметила краем глаза знакомую сутулую фигуру парня с нечёсаными лохмами на голове. Чёрная тройка на нём смотрелась не лучше, чем на их попугае семейные трусы отца – высмеяла Маняша нелепого модника.

Прежде чем заметила на его лице невыразимую тоску смертельно раненного человека. Длинные худые пальцы мяли сигарету. Она тлела, пальцы дрожали. Глаза Кудыкина уставились в пустоту слепыми бельмами.

– Миш, ты чего? – не смогла пройти мимо внучка своей бабушки.

Её всегда пробирало при виде чужого горя. До самых-самых потаённых душевных закоулков. Ноги сами собой поднесли к одногруппнику. Рука без спроса легла на опущенное плечо – оно дёрнулось, Кудыкин даже не обернулся.

– Я не уйду, – твёрдо уведомила девушка, всерьёз постигающая цену себе и окружающим. – А ты не останешься здесь один в таком состоянии. Тем более перед зачётом, о котором ты знаешь только понаслышке. Совсем не готовился?

Кудыкин повёл головой, упорно не желая общаться.

– Значит, не пойдём на зачёт вместе, – продолжала безжалостно давить Маняша.

Чувствовала, что ему это нужно. Бабуля говорила: упрямей всех отвергают участие те мужчины, которые больше всех в нём нуждаются. И Кудыкин на глазах сдавался. Растерянно заморгал, словно очнулся в незнакомом месте. Неловким движением сломал сигарету.

– Иди, – выдавил он, сглотнув так, что подпрыгнул острый кадык на худой шее. – Я… потом. Скоро.

– Уже бегу, – иронично поддакнула Маняша, поправив свалившийся на глаза локон.

Кудыкин медленно обернулся. И чересчур пристально посмотрел в глаза настырной липучки.

– Ты сегодня… ничего, – выдавил он комплимент.

Ну, сегодня, положим, она такая же, как всегда. Только немного измотана вчерашним переездом, который украсил грандиозный прощальный скандал. А так всё без перемен. Тёмно-русые волосы уложены в стиле ампир – бабулина школа. Сзади рыхлый воздушный пук, на висках волнистые пряди – очень женственно и необычно.

Джинсы, белая широкая рубаха с пышными воланами по вырезу и рукавам. Сверху широкий жилет. Ничего выдающегося.

– Будешь говорить? – потребовала конкретики Маняша, демонстративно глянув на обычные часики. – Или я не попаду на зачёт?

Кудыкин тяжело выдохнул, ещё больше ссутулился и объявил просто чудовищную вещь:

– Мамка умерла.

Маняша обомлела. Смерть матери – какой бы та ни была – самый ужасный удар судьбы. Сирота – как она для себя понимала – это уже не ты. Какой-то калека, из которого выдернули стержень. Муха с оторванными крыльями, что снова и снова тщится взлететь с подоконника, где её ждёт голодная смерть. Смерть мамы это самое и есть: вечный голод опустошённой души.

– Миш, повтори, – жалобно пробормотала она.

– Мамка умерла, – опустив голову, глухо пробубнил он и шмыгнул носом. – Вчера хоронили.

Двадцатишестилетний парень, казавшийся однокурсникам вполне взрослым мужиком.

– Господи! – взметнулась её рука к небритому помятому лицу и принялась гладить заросшую щёку: – Как же так?

Кудыкин накрыл её руку своей. Дёрнул губами в попытке улыбнуться.

– Миш, пойдём куда-нибудь, сядем, – попросила Маняша, стесняясь его порыва и осторожно отбирая руку. – Что-то у меня коленки размякли.

– Выпить хочешь? – спросил незатейливый представитель не слишком одухотворённой молодёжи.

Чем привык спасаться от всех бед, то и предложил. Весьма кстати, ибо Маняшу это привело в чувство. Она встрепенулась и цапнула его за руку: жёстко, требовательно.

– Выпить не хочу. Некогда. У нас с тобой зачёт.

– Так я ж… – растерянно заморгал Кудыкин светлыми длинными роскошными ресницами. – Не готовился.

– Войдём вместе, – командовала Маняша, утягивая его за собой. – Сунешь мне билет, я тебе всё напишу. На допы ты, конечно, не ответишь. Но зачёт получишь.

– Всё равно больше учиться не выйдет, – вяло отбивался он, тем не менее, переставляя ноги в нужном направлении. – Работать надо.

– Четвёртый курс закончить надо, – пыхтела, не сдаваясь, Маняша и тянула его, тянула за собой. – На пятый легче восстановиться, чем снова идти на четвёртый. И вообще! Не спорь. Что я с тобой, как с маленьким? Опоздаем. А у нас ещё куча дел.

Какие у них могут общие дела, Кудыкин не спросил. Прибавил шагу, крепко держась за свой слабый, но упорный буксир. Удивлённые взгляды тех, кто их знал, внучка своей бабушки игнорировала с непревзойдённой лёгкостью.

– Мэри, – заступив им дорогу, насмешливо поприветствовал её тот, кого хотелось видеть меньше всего. – Ты, как обычно полна сюрпризов. Завела себе ручного гамадрила?

Рядом с красивым, спортивным, наглым и богатеньким Лобачевским всегда какие-то подхалимы. Вьются вокруг, как рыбы-прилипалы вокруг кита. С жадностью бродячих собак заглядывают в глаза. Клянчат завистливыми взглядами: брось нам, брось кусочек своей красивой сладкой жизни.

– Наша Маша, как всегда, оригинальничает, – с насмешливой ленцой протянула очередная пассия Лобачевского.

Все, кроме него захмыкали. Кудыкин и вовсе посмурнел. Стоял перед шайкой жестоких холуёв, сжавшись и скалясь. Словно тощий ободранный волк, зажатый сворой откормленных псов.

– Лобачевский, ты всем хорош, – крепче сжав его руку, через силу улыбнулась Маняша их псарю. – Уж на тебе природа точно не отдохнула. Умный, смелый, умеешь принимать решения. Прирождённый лидер.

– Допустим, – посерьёзнел навязчивый собеседник. – Ты к чему это?

– К тому, Макс, что у тебя всего один недостаток. Догадываешься, какой?

– Я жесток? – с непритворным интересом уточнил он.

– Ты тиран, – всё так же вежливо поправила его Маняша и тихо потребовала: – Нагнись.

Честно говоря, не ожидала, что он пойдёт на это. Он пошёл. Шагнул вплотную и склонил голову, подставляя ухо.

– Макс, – как можно тише прошептала она, решившись на дико безумный шаг. – Я тебя ненавижу. Так же безгранично и безоглядно, как прежде любила. А сейчас могла бы убить.

Глава 2

А хочу быть…

Она лежала в капсуле. На которую с треском, пылкими клятвами и битьём лбом об пол удалось выцыганить деньги у бабули. Правда, лишь после их эпического знакомства с коварным соблазнителем невинных дев.

Мишка шёл на встречу с бабушкой и целым профессором, как на Голгофу. Вытащив его из лифта, в квартиру худого, но сильного мужика Маняше пришлось заталкивать с помощью рукоприкладства. Бедняга битых часа три докладывал въедливой старушке, куда намерен втянуть её драгоценную внучку. Ещё пару дней бабуля с нежданным от неё упоением разглядывала скрины с мест игровых событий.

Он даже решился открыть святая святых: сетку заработков персонажа Куд_Скиталец сто двадцать восьмого уровня за последние полгода. Поразив профессора до глубины души. Бабуля разразилась длинным гневным монологом о проходимцах и растлителях русской молодёжи. Еле угомонили.

Маняшу, честно говоря, тоже сразили суммы заработанных Мишкой денег. На это реально можно прожить целой семье. Не шиковать, конечно, но вполне достойно. Немудрено, что он кормилец для сестрёнок – за ним те, как за каменной стеной. Что бабулю не могло не растрогать.

Однако Анна Иоановна – воробей стреляный. И пошла на чистую – с её точки зрения – авантюру только после клятвенно обещания присмотреть за её недотёпой. В награду за что Мишка обрёл в лице профессора и диктатора надёжную покровительницу. Деньги деньгами, но за сестрёнками нужен пригляд. Няньку, понятно, завести не проблема. Проблема в доверии.

Отдать девчонок в чужие руки для него чистая катастрофа: а вдруг обидят? Он же целыми днями валялся в капсуле. Мысль о том, что прямо рядом с его недееспособным телом сестрёнок станут мучить, выводила старшего брата из себя.

К бабуле же невера Мишка проникся, игнорируя её манеру обзывать его обалдуем и лоботрясом. Однако резко категорически отказался взваливать на неё гнетущий неподъёмный труд няньки. Вдвоём с Маняшей они уломали профессора нанять домработницу. Да, Мишка готов был ей повара с садовником подогнать – поливать три любимых кактуса – лишь бы пристроить сестрёнок в надёжные руки.

Поразительно, но Анна Иоановна буквально расцвела. Её жизнь снова украсила непосильная, не обещавшая благодарности ноша: малые дети. Которые нежданно-негаданно обзавелись бабушкой – её у них сроду не было. Мудрено ли, что обе лисы – Алиса с Василисой – прилипли к строгой, в сущности, старушке, банными листами. Та умела запустить свои щупальца в неокрепшие души и незаселённые мозги. Обворожить и подчинить. Её коварство не знало пределов и не терпело неудач.

Маняша лежала в капсуле, слепо пялясь на первую заставку интерфейса. И всё перебирала события двух последних недель, затянувших её в водоворот борьбы за существование. Не желудка, а едва зародившейся и желавшей любой ценой выжить самости. Которую бабулю ошибочно обзывала вздорным своеволием.

Капсула терпеливо ожидала, когда новичок адаптируется к такому «внутриутробному» существованию. Это с её-то опытом заседаний в старинном шкафу. Окошки по бокам наоборот раздражали: словно кто-то мог подсмотреть через них за её личной жизнью. А она даже без штанов.

Маняша вздохнула и сконцентрировалась на процессе запуска новой жизни. В меню интерфейса так и значилось первой строкой: Новая игра. Вторая гласила: Продолжить. Туда она будет ходить на работу.

Фантастический парадоксальный опыт: родить себя саму. Это как бы перетряхивает в тебе всё, что уже разлеглось на своих местах. Умопомрачительное и чуть болезненное ощущение.

Маняша выбрала взглядом функцию «Новая игра», и сквозь веки начал просачиваться мягкий свет. Который вдруг раскрылся бутоном щадящей вспышки.

– Добрый день, Мария.

Отвечать ящику, в котором лежишь, как-то глупо. Она решила, что лучше выглядеть невежливой, чем недоумком. Ощущение, что за ней подсматривают, всё не отступало.

– Компания Росвирт рада, что вы присоединились к нашей обширной и разнообразной компании любителей приключений.

Она внимательно выслушала предысторию мира, в который отправлялась – Мишка советовал относиться к этому именно так. Ей там жить – и никак иначе. А жизнь что-то уж больно немилостива к любителям заноситься. Жесточе даже, чем к убийцам.

В принципе, предыстория незатейливая. Обычный постапокалипсис. Люди жили, развивались, творили и, в конце концов, натворили бед. А набедокурив, имм свойственно за собой прибирать. В целях обретения хотя бы тени былого комфорта. Маняше не слишком-то улыбалось принять участие во всемирной генеральной уборке. Но жгучее желание доказать и не опростоволоситься толкало на безумную попытку перерождения в клоаке.

Период: вторая стадия развития эпохи постапокалипсиса.

Ну, хоть не первая – невольно усмехнулась она. Не хотелось бы таскаться по выжженной земле, мыча в противогаз проклятья.

Уровень внешней агрессии: значительно выше среднего. Уровень внутренней агрессии: выше среднего. Нестабильный мир, переходящий в локальные конфликты.

А здесь ничего нового: она сама живёт в таком.

Тип общества: догосударственные племенные союзы. Проживание в населенных пунктах нестабильных племенных объединений. Материальное развитие общества: ниже среднего. Этап развития: традиционный с тенденцией к узкой специализации.

Кому как, а студенту историку всё понятно. Добро пожаловать в первую общественно-экономическую формацию. Хотя работорговцы уже в неё затесались.

Разумные расы: люди, мутанты, биокиборги. Доминирующая: биокиборги.

Не хочу – ещё на стадии знакомства решила для себя Маняша. Ни мутантом, ни тем более роботом – как бы те не доминировали. За двадцать лет она уже освоилась в человеческой шкуре.

Религиозность: слабо развита, преобладание сектанства.

Глава 3

Помещица и бутафорщица

Мишка вздохнул и укорил своевольную девчонку:

– Ты не представляешь, во что ввязалась. Давай сольём перса. Выберешь другого.

– Не могу, – улыбнулась она, застёгивая на спине Васьки мелкие пуговички.

Малышка прямо-таки записная щеголиха. И в отличие от старшей сестры обожала всё пышное в кружавчиках. Как это платьице, гладя которое Маняша прокляла всё на свете.

Алька сидела на тумбочке в коридоре и сердито супилась. Сегодня они с бабушкой идут на детское представление в театр. Куда пускают и в бриджиках, как у неё. Но этой фифе нужно обязательно повыделываться. А бабуля ждёт. А им ещё ехать в такси. А в городе пробки.

– Маш, – взъерошив вечно нечёсаную шевелюру, попытался найти Мишка убедительные слова. – Когти с бесами на ножах. Когти, конечно, щеглы. Против бесов им ничего не светит. Бесы в пятёрке первых созданных там кланов: первородные. Это очень круто. Они нарочно дразнят мелкоту. Оставили этот остров, чтобы когти туда лезли и получали по соплям. Выматывают. Выжимают из них ресурсы. А когда почти дожмут, объявят когтям войну и выбросят их с берега. Когтям враги бесов нарочно уступили эту территорию. Чтобы те были, как кость в горле.

– Бесы имеют право отнять мой остров? – развернув Ваську и поправляя юбку-колокол, похожую на клумбу, уточнила Маняша.

– Нет, вообще-то, – неуверенно промямлил Мишка и тут же вновь попытался надавить: – Но войну им никто объявить не запретит.

– Кому? – усмехнулась она, поднимаясь с корточек и разминая затёкшие колени. – Мальку? Одинокой девчонке?

– Западло, – согласился опытный игрок.

– А по губам? – строгим взрослым тоном осведомилась Алька.

– Не буду, – отмахнулся старший брат. – Маш.

– Нам пора, – напомнила она. – О! – выудила из кармана жилетки запиликавший смартфон. – Такси у дверей. Мы отчаливаем. До встречи у яслей, – сделала она ручкой Куду_Скитальцу уже сто двадцать девятого уровня.

– Пошли скорей! – зашипела Алька, вытаскивая её за руку из квартиры. – Вас не переслушаешь! А бабушка заждалась.

– А я! А я! – запрыгала вслед зайчиком Васька.

Кудыкин подхватил её на руки и потопал догонять упрямую помещицу.

Выпроводив трёх прифрантившихся театралок за дверь, Маняша проверила, всё ли в квартире выключено. И поспешила погрузиться в капсулу. Ей становилось всё любопытней и любопытней: какой она станет хозяйкой? Прежде в её подчинении был только попугай.

Мишка велел очень внимательно разобраться с характеристиками столбовой дворянки, а не скакать по верхам. Всё-таки класс непростой, заковыристый. Если верить статистике, только тридцать два процента игроков удерживаются на этой позиции. И лишь девятнадцать достигают на этом поприще успеха. А деньги – как он изволил выразиться – за портачного перса никто не вернёт. Не справился – твои проблемы. Заводи новый акк за новые денежки.

Итак, у владетеля семь активных умений. Семь инструментов, с помощью которых она дорастёт до грозной царицы – для владычицы морской нужно быть киборгом.

Первое – это харизма. Способность быть лидером. Убедительным, обладающим личностной притягательностью. Что ж, в жизни не довелось, так хоть тут – даже немного позлорадствовала Маняша над теми, кто считал её маменькиной дочкой.

Второе – это эмпатия. Способность ощущать состояние другого человека. Вообще-то, в оригинале ещё и сочувствовать, сопереживать – припомнила она теорию – но здесь, почему-то, об этом ни слова. Третье: единение. Способность создавать комфортное взаимодействие в группе. Четвёртое: проницательность. Способность быстро и верно понимать сущность процессов, ситуаций и проблем.

Пятая способность открывалась только с двадцатого уровня: дипломатия. Способность убеждения собеседника, обезоруживания. Интересно – удивилась Маняша – а, если это заклятый враг? И в принципе затыкает уши, не желая тебя слушать. Чем его обезоружить? Дубиной по башке?

Шестое умение: консерватизм. Под которым подразумевается вовсе не то, что она думала. Способность уменьшить или нейтрализовать воздействие активных умений нимфы, демоницы или священника. Прочитала о сих дивных персонажах, и хмыкнула. Так бы и писали: нейтрализовать попытку обшармить и навешать на уши лапшу. Полезная штука. Жаль, что открывается только с пятидесятого уровня. Видимо, до него с нищей барыньки будет нечего взять.

Последнее седьмое умение появлялось только с сотого уровня. И называлось – как-то даже неожиданно – совершенствование. Способность повышать уровень развития посредством количественных и качественных изменений сохраняемой основы. У неё откроется третий глаз? И прочтёт по звёздам, с какой ноги ей встать, чтобы точно попасть на путь достижения царской власти?

Да уж.

Помимо активных она обладала целой пачкой пассивных умений. Сила, выносливость, ловкость, скорость – это, чтобы не прибили прежде, чем пикнуть успеет. Наблюдательность и концентрация – тоже понятно. Вот стойкость – это интересно. Она добавляла несколько хитов здоровья, если шкала пустела – последний крохотный шанс не улететь на возрождение, цепляясь за жизнь.

Интеллект всего лишь отражал объём памяти и способность к обучению. Мудрость помогала использовать полученные знания. А также отвечала за рассудительность, интуицию и хитрость – такое соседство просто восхитительно.

К последнему умению Мишка велел относиться крайне серьёзно. Регенерация потраченных способностей – это тебе, как она выразился, не мелочь по карманам тырить. Чем выше реген, тем скорей сможешь снова использовать умения. Ладно, эмпатия с дипломатией – могут и подождать. Но выносливость и скорость наверняка не раз спасут от чудовищ. А их тут пропасть – вздохнула Маняша.

И решила, что пора обзавестись охраной. Которую придётся создать собственноручно – Мишка всё утро читал нотации, пока она собирала девчонок, чтобы отвезти к бабуле. Хотя игра предлагала два варианта:

Глава 4

Помещица и растратчица

Маняша сидела на дереве, свесив ноги с толстой нижней ветки. И время от времени, поджимала их – когда кто-то из бойцов, что называется, лажал. И тогда один из волков пытался добраться до пяток единственного двуногого, который им, в сущности, ничего не сделал.

Её отряд уничтожал стаю волков, получив на это задание в соседней деревушке. Зарабатывал себе и хозяйке очки опыта. Сама же она занималась более подобающим дворянке делом: читала. Верней, осваивала местную письменность.

Как это здесь называлось. Потому что местная письменность – якобы требовавшая изучения – была насквозь родной, освоенной лет с пяти. Заново изучать изученное казалось неописуемой глупостью. Но таковы правила игры.

В деревенской лавке – под обычным драным навесом – Батя указал ей на замызганный клочок кожи. Дал совет купить, хотя за эту рвань просили несусветную сумму: целый серебряный. Маняша дала себе слово прислушиваться к его советам, и послушно рассталась с монетой. Азбука, втиснутая мелким шрифтом на этот огрызок, дала возможность получить целых десять единиц опыта. Но, главное: изучать всё написанное на других огрызках.

Словом, каждый что-то дал, и в целом будущая царица начала усваивать правила общежития в этом занятном постапокалипсисе.

– Всё! – свернув азбуку в трубочку и убрав в сумку, проорала Маняша. – Я закончила! Вы ещё долго?!

– Скоро! – задорно пообещал Ник, выдернув руку из готовой сомкнуться пасти.

Его неудачливого обидчика тут же пронзила стрелка с чёрным оперением. А сам буян, извернувшись невероятным кренделем, снёс башку другому волку. На Буслае вообще висела тройка рычащих зверюг. Они пытались растерзать бугая, нещадно трепля штанины, в которых увязли их клыки. Витязь спокойно и методично расправился с ними, тюкнув каждого по темечку булавой.

К облегчению Маняши, кровь в подобных расправах рекой не лилась. Поэтому она быстро привыкла относить к жестокому обращению с животными, как к цирковому номеру. Тем более что в этом мире убитые мобы – животные и бродячие машины – возрождались с тем же успехом, что и сами игроки. Только неписи – люди с мутантами – умирали взаправду. И это грустно.

Последняя пара волков попыталась удрать в лес, но Рада не захотела отказываться от добычи. Вжик-вжик-вжик-вжик! Пропели почти непрерывную песню четыре стрелы. Два красавца зверя – посочувствовала жадным бедолагам Маняша – пропахали носами землю и затихли.

Ребята ещё собирали лут – всякие разные штуки, выпадавшие из убитых мобов – а командир уже притопал на доклад к хозяйке. Она безмятежно спрыгнула с ветки в подставленные – и уже проверенные на прочность – руки. Он опустил её на землю и коротко пролаял:

– Мы закончили.

– Вижу, – кивнула Маняша.

– Твою сумку, сударыня.

Обращение на «ты» в сочетании со статусным обращением звучало нелепо. Она поморщилась:

– Не называй меня так.

– А как мне тебя называть? – завёл он старую шарманку.

И тут её озарило:

– Наша.

– Наша кто? – настаивал на конкретике человек с компьютерными мозгами.

– Я ваша Няша. По имени ты не хочешь, значит, оставляем только «наша»

– Недопустимое обращение, – вдруг совсем по-человечески проворчал Батя.

– Я хозяйка! – впервые повысила она голос. – И я так хочу! Это целесообразно, потому что мне так удобней.

– Принято, – неохотно буркнул он.

Маняша заглянула в интерфейс, чтобы проверить: дадут за это что-нибудь или не дадут? Она же настояла на своём. А что это, если не проявление навыков лидера? На счётчике единиц получаемого опыта ноль действительно сменился на пятёрку. Есть! Вот, как это работает – Мишка объяснял, но хотелось убедиться лично.

– Зачем сумка?

– Добыча, – кажется, удивился Батя её очевидной слепоте.

– А я тут причём? – удивилась Маняша. – Это вы их убили. Значит, добыча ваша.

– Третья часть добычи принадлежит хозяину, – опять в его нудном тоне придиры прорезались ворчливые нотки.

Что радовало. Ей не хотелось видеть в своих бойцах какую-то рисованную нежить – она уже привыкла к тому, что они люди.

– За какие заслуги?

– Так положено, – не задержался он с ответом.

– Кем?

– Правилами.

– А кто устанавливает правила?

– Хозяин, – вновь дал Батя известный ему ответ.

– А я кто?

– Хозяйка.

– Значит, я и устанавливаю правила. Если мне очень понадобятся деньги – очень-очень – я возьму свою законную часть добычи. А пока она ваша вся целиком.

Батя нахмурился, явно обдумывая сказанное. Маняша только-только задрала нос оттого, что уела этого умника, как тот безжалостно сбросил её с небес на землю:

– Обязанность хозяина кормить отряд. И оплачивать его передвижение посредством транспорта. На какие средства?

Она полезла в интерфейс – на счётчике опыта ничего не прибавилось.

– Давай, – пробурчала она, открыв сумку на десяток ячеек.

Которую сама выбрала, когда одевала свою Няшу. И куда тотчас навалили кучу хлама: шкуры, кости, когти и клыки – не хватало рогов и копыт. Полоска жизни тут же начала потихоньку ползти вниз. По чуть-чуть, но достаточно, чтобы Маняша испугалась:

– Я теряю здоровье.

– Потому что груз. А сила на нуле, – невозмутимо объяснил Батя. – Силу нужно качать.

– Нечем, – вздохнула она.

– И регенерацию, – добавил он. – Понесёшь свою сумку, и с каждым шагом будешь зарабатывать очки опыта.

– Я умру, – предупредила Маняша.

Он глянул поверх её головы на полоски здоровья и выносливости:

– Не умрёшь. Когда здоровье просядет наполовину, съешь это, – Батя протянул ей две крохотные горошины. – Сначала одну. Когда просядет снова, другую. На дорогу до деревни хватит. Получишь уровень и с ним десять очков характеристик. Часть вложишь в развитие силовой ветви. Остальное по твоему усмотрению.

– Спасибо, – потупилась непутёвая распорядительница чужими жизнями, не сумевшая разобраться со своей. – Мы идём?

Глава 5

Помещица и базарница

– Ещё надо? – поинтересовался Ник, вынырнув из камышей и держа в каждой руке по змее.

Те обвили его руки в надежде задушить агрессора, вломившегося в их жизнь настырным сокрушающим тараном. В раззявленных до отказа пастях торчали пятисантиметровые загнутые клыки. Маняше даже стало жалко полу придушенных бедняжек. Но, вспомнила прыгающих по деревенским мосткам лягушат, и жалости, как не бывало.

– Давай, – деловито засуетился отрядный лучник и медик. – Да, не души ты их так, – досадливо потребовала обстоятельная девушка.

– Не буду, – покладисто пообещал буян и поинтересовался: – Наша, а как это: быть бессмертной?

– Тяжело, – пойманная врасплох вопросом, ляпнула Маняша первое, что пришло в голову.

– Почему? – удивился парень.

Да и цедившая яд из клыков Рада покосилась на хозяйку с недоумением.

– Как-нибудь объясню, – пообещала Маняша, уводя разговор от опасной темы. – Когда будет время. И вокруг поспокойней, – добавила она, заметив игроков.

Три человека-бойца уже десятых уровней, видимо, шли мимо. Увидали суету в камышах и решили наведаться. Обнаружив пару неписей, насторожились: у тех и уровни выше, и экип намного круче. Но заметили Маняшу и сразу всё поняли.

– Круто иметь свой отряд, – завистливо прокомментировал один.

– Сложно, – честно ответила она.

– Да, ладно, – недоверчиво процедил второй. – Вижу, как ты упарилась.

– Ты непочтителен, – предупредил Ник довольно прохладным тоном.

– Чего? – обалдел и тут же окрысился критикан: – Ты не охренел, чмо рисованное?

Шшух! Из ножен буяна вылетел меч.

– Нет! – сам собой вырвался у Маняши приказ.

Она мигом вспомнила все уроки бабули. Поднялась, подошла к непрошенным визитёрам и поинтересовалась у бузотёра полным удивления голосом:

– Тебе сколько лет? Пятнадцать?

– Чего? – вновь опешил тот.

– Ведёшь себя, как подросток, – спокойно пояснила она тоном взрослой женщины, знающей себе цену. – И, кстати, сейчас схлопочешь недоброжелательность расы людей.

– Угомонись, – бросил скандалисту лидер тройки и признал: – Ты права. Не стоит того.

Она шагнула ближе к нему и негромко вежливо попросила:

– Раз ты лидер, объясни недалёкому, что это не просто игра.

– Объяснял уже, – досадливо покосился тот в сторону пышущего жаром возмутителя спокойствия.

– Тогда бросай его, – ещё тише посоветовала Маняша. – Дураки опасны. И сам вляпается, и тебе реноме испортит.

– Репутацию? – не знал он умное слово, но догадался о его смысле.

– При вступлении в клан, – продолжила она давить, вспоминая рассказы Мишки, – проверят всё, что связано с вашими игровыми событиями. А дураки никому не нужны.

– Понял уже, – процедил раздражённый лидер. – Разберусь. Ты это, не обижайся.

– Я давно не подвержена детским болезням, – подпустила Маняша в голос толику ностальгической грусти.

И сработало. Кибр посмотрел на неё уважительно – решил, что перед ним взрослая женщина. Раз так не по-детски выражается.

– Не обращайте внимания. Мы уходим.

– Удачи, – максимально приветливо улыбнулась Маняша. – У тебя точно всё получится. Ты умён и отлично анализируешь ситуацию.

– Ну… спасибо, – кивнул явно польщённый игрок.

Совсем зелёный – поняла Маняша, что не ошиблась. Они ушли, а в интерфейсе появилось новое сообщение:

Вы предотвратили вступление отряда охранения в вооружённое столкновение. Ваш текущий уровень: 3.

У вас десять нераспределённых единиц опыта. Распределить?

– Нужно было проучить, – недовольно куксился Ник.

– Наша, такую наглость нельзя спускать, – поддержала его Рада.

Маняша ещё не вышла из роли и потому оглядела их всё тем же взрослым изучающим взглядом. После чего изрекла банальность:

– Месть такое блюдо, которое лучше подавать на стол холодным.

Рада приподняла бровки, обдумывая сказанное, и согласилась:

– Ты права.

– И что? – продолжал петушиться буян. – Бегать их потом, искать?

– Земля круглая, – многозначительно усмехнулась Маняша. – Встретимся ещё. Лучше скажите: долго ещё? Надоело торчать в этом болоте.

– Сейчас узнаю, – проворчал Ник.

И растворился в камыше.

Она же задумалась: куда бы пристроить заработанные очки? Решила, что дождётся командира и посоветуется. Но ждать пришлось не менее получаса, прежде чем её архаровцы не соизволили явиться.

– Прокачались? – заботливо осведомилась Маняша у командира, хотя так и тянуло его придушить.

– Слабо, – сухо бросил тот.

И вдруг протянул ей очередной клочок кожи:

– Тебе. Навык.

Невыносимый сухарь сразу стал милым и заботливым. Она благодарно улыбнулась и развернула слипшийся комок – интересно, в каком месте змея его таскала? Впрочем, неважно – оценила она содержимое. Ибо на коже было нацарапано: «Как выделывать кожу мелких животных». Теперь она могла открыть на острове и такую мастерскую. Причём, сразу, не покупая навык у других мастеров.

– Отлично, – поблагодарила она ребят. – Чем больше таких находок, тем легче. Куда мы теперь?

– В деревню, – напомнил Батя.

– Это понятно, – выдохнув, пообещала себе Маняша не поддаваться раздражению. – Потом куда?

– Свободные очки, – ткнул в неё пальцем Батя.

– Ах, да! Поможешь советом?

Он подумал и спросил:

– Кого быстрей качаем: тебя или нас?

– Вас! – выпалила Маняша, не задумываясь.

Внешний мир за периметром яслей пугал. И главным её желанием было хоть немного отгородиться от него спинами этих замечательных бойцов. А владетельница, как показал опыт, качается буквально на пустом месте. Даже не утруждаясь. Просто хорошенько думая, прежде чем совершать глупости – спасибо бабуле за науку.

– Тогда, – моментально выдал Батя готовый ответ, – ловкость, скорость, стойкость и реген. Можно ещё наблюдательность и концентрацию.

Глава 6

Помещица и пиявица

– А теперь куда? – рассеянно поинтересовалась Маняша, разглядывая в одной из ячеек небольшой металлический футлярчик.

Похожий на тонкий туб с помадой длиной сантиметров семь. С длинным чуть вдавленным в корпус номером из мелких чёрных буковок и цифр. Ещё значок, который не удалось идентифицировать даже с помощью справки. Что-то из доапокапсиса. Потому что описание предмета гласило:

Средство аутентификации. Тип: носитель информации. Класс: легендарный.

Функциональность: коды доступа к внешнему контуру военного объекта, созданного до апокалипсиса. Материал: иридиевый сплав, синтетическая бумага на полимерной основе. Прочность: десять из десяти. Ограничения по уровню: 180. Другие ограничения: 6 уровень достижения «Взломщик», 6 уровень достижения «Лингвист», 6 уровень достижения «Информатика», 6 уровень достижения «Хакер», 6 уровень достижения «Контролёр цифровых объектов».

Бонусы: украсть невозможно, уничтожить невозможно. Эффекты: +350% к проницательности, +350% к дешифровке, +350% к криптографии, +250% к взлому кодовых устройств контроля доступа, +300% к перепрограммированию цифровых объектов.

– А лингвист зачем? – удивлённо пробормотала она под нос. – Раньше тут был другой язык? Странно. Тогда бы на нём и сейчас разговаривали.

Дополнительно: активация бонусов возможна лишь в процессе получения доступа к указанному объекту и только до момента проникновения на указанный объект. Активация бонусов невозможна в случае использования при получении доступа на другие объекты.

– Что? – насторожил уши бдительный командир.

– Ничего, – вздохнула она.

В душе наметился некий разлом. С одной стороны, есть о чём торговаться с топами – самыми крутыми кланами вроде «Бессмертных». Она читала о легендарке: квестах или предметах неповторимо редких, следовательно, баснословно ценных. Чтобы обладать чем-то подобным, нужно обладать бесподобными бойцами – лучше целым войском. Как в системе тех же бесов.

Пока сама обзаведётся такой же, её сто раз выкинут с собственного острова. Разбогатеть, конечно, лестно, но выжить хочется больше. Стало быть, придётся купить себе покровительство ценой потрясающей уступки.

С другой стороны, разбогатеть страсть, как хочется. Купить нормальный участок земли на материке. Построить замок… И завести персонального принца – хмыкнула Маняша, уразумев: её заносит. Что опасно, ибо неконтролируемо.

– В деревню, – скомандовал бойцам командир, развернувшись на выход из развалин.

Маняша стряхнула с себя липкие остатки грёз и встряла:

– Мы идём в деревню ка́чу.

– Зачем? – на удивление спокойно осведомился Батя.

Даже свою харизматичную рожу не покривил.

– У них крысы водятся? – поинтересовалась землевладелица и радетельница, вошедшая во вкус.

– Мелкие, – пренебрежительно просветил её Буслай. – Во какие, – выставил он указательный палец длиной с её ладонь.

– То есть, шкурки у них маленькие?

– Само собой, – наморщил лоб Ник, пытаясь сообразить, к чему клонит хозяйка.

– Понял, – одобрительно кивнул Батя. – Идём к жабам.

– Ка́чу, – строго поправила его Маняша.

Её покоробило подобное отношение к бедненьким мутантам, которые, вообще-то, не выбирали такую судьбу. Сначала изуродовали, а теперь ещё и гнобят? Не в её присутствии!

Батя понял и это. Бесстрастно исправил ошибку:

– Ка́чу. Вперёд.

Глава деревни удивился нештатному визиту истребителей гадов.

– Змеи ушли, – сообщил он знатной даме, которая не просто бродяжничает, а с целым отрядом.

– Я рада за вас, – вежливо поздравила пузана Маняша. – Мы просто мимо шли. С охоты. Вот, – вытащила она из сумки шкуру с довольно приличным мехом.

– Сколько их? – и без того огромные глазищи ка́чу вылезли из орбит.

– Сто тридцать две, – подсказала хозяйке Рада.

– Продай, – вцепился в шкуру мутант своими длинными перепончатыми пальцами.

– Но… – изобразила Маняша лёгкую растерянность. – У нас задание.

– Знаю, – квакнул глава деревни, по которой уже разлетелся слух о громадных крысиных шкурах.

И к пришлецам начал стягиваться народ.

– Им задание, нам шкуры, – прямо-таки отважно настаивал глава.

Ничуть не беспокоясь о бойцах, у которых даже мелкий следопыт выше его почти на голову. А Буслаю он вообще в пупок дышит.

– Там дадут за пять шкур серебрушку, – приступил к торгу настырный пузан. – Я дам за каждую по серебрушке.

Маняша возликовала: так-то, господа бизнесмены и эксплуататоры, она тоже не лыком шита. Но тут её взгляд упал на кучку детишек, привлечённых к месту торга чистым незамутнённым любопытством. Она сейчас обирала их – и прежде всего их. Всё, что отдадут ей, не достанется детям.

– Хорошо, – приняла Маняша решение, с которого её не столкнуть, не стащить авианосцем. – Дашь серебрушку за три.

– Почему? – с подозрением пучился на неё глава.

– Потому что так.

Естественно, он обрадовался. Естественно, обрадовались все ка́чу, кто понимал толк в происходящем. Получить столько нужных шкур почти за бесценок – это великий день в жизни деревни. Не понимали только собственные бойцы. Но, по знаку Батиной руки молчали, как воды в рот набрав.

– Держи, – высыпал глава ей в правую руку горсть серебра, на которую осторожно выложил один золотой. – Другую давай.

Маняша протянула левую руку – на ладонь упал кожаный комок.

– Спасибо, – вежливо склонила голову благовоспитанная барышня, убрав полученное в сумку. – Ты очень щедрый и мудрый правитель.

– Купи шкурки, – ещё больше выпятив зеленеющее над короткими штанишками пузо, приветливо проквакал глава. – Змеиные. У нас много.

– С удовольствием, – улыбнулась она.

Когда покидали деревню на сваях, ей вслед прилетело:

Вы заработали одно очко доброжелательности мутантов. Общая сумма очков пассивного умения коммуникации с мутантами: 3.