Наши секреты (Unknown) читать бесплатно онлайн полную версию книги

LOVEINBOOKS

ВНИМАНИЕ!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчика строго запрещена.

Любое коммерческое и иное использование материала кроме предварительного ознакомления запрещено.

Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует

профессиональному росту читателей.

Триша Ливер

Наши секреты

Название:

Триша Ливер – Наши секреты, 2017

Автор перевода: Юлия Леру, Сабира Каримова

Вычитка: Оля Грачева

Перевод группы : http://vk.com/loveinbooks

LOVEINBOOKS

АННОТАЦИЯ

Семнадцатилетняя Элла Лоутон с детства находилась в тени популярности своей

близняшки-сестры Мэдди, но никогда даже не мечтала жить ее жизнью. Напротив, последние три

года она сторонилась сестры, предпочитая рисование и уютную компанию своего лучшего друга

Джоша непрерывной борьбе за внимание и популярность, то есть всему тому, из чего состояла

жизнь Мэдди.

Но вот вспыхивает жаркая ссора, и Мэдди в результате несчастного случая погибает, а

Элла просыпается в больнице в окружении друзей и близких, которые принимают ее за сестру. Элла

потрясена тем, как они радуются тому, что она выжила, но точно знает, что не увидела бы этой

радости, если бы выяснилось, что в живых осталась Элла, а не всеобщая любимица Мэдди.

После того, что она натворила, Элла не в силах причинить близким еще большую боль. И

она принимает отчаянное решение – выдать себя за сестру. Элле непросто справляться с образом

жизни Мэдди и ее парнем, но по-настоящему тяжело ей становится после того, как она понимает,

что в жизни Мэдди было много секретов, которые пусть и способствовали ее популярности, но

медленно разрушали ее изнутри.

Безнадежно запутавшись в сетях лжи, Элла сталкивается с дилеммой: признаться в

обмане и вызвать всеобщую ненависть или отказаться от собственных желаний и продолжать

идти по пути саморазрушения, уготованного ей жизнью сестры.

LOVEINBOOKS

ПРОЛОГ

Не помню, чтобы комната сестры была такой холодной. Даже укутавшись в ее вязаную

кофту, я чувствую леденящий холод, который пронизывает до костей, словно шепот с того света. Тут

я и буду сегодня спать… в кровати Мэдди, в окружении ее запаха. Мама хочет сменить простыни, но

я ей не позволю. Тонкие ароматы ванили и лаванды вкупе с запахом тяжелого одеколона Алекса

каждую ночь возвращают мне частичку Мэдди.

От моей прежней жизни остались лишь рисунки и жалкая копия браслета, который в знак

дружбы мне подарил Джош. У меня ушло несколько дней, чтобы воссоздать его, сплести веревочки в

нужный узор. Он не совершенен, но я не расстаюсь с ним ни на секунду. Потому что он – ничтожное

напоминание о том, кем я когда-то была, о том, что Джош все еще для меня что-то значит.

Настоящего браслета больше нет, он поврежден и уничтожен, так же как и моя жизнь.

Хочется примириться со своим выбором, но секрет Мэдди не дает мне покоя. Ее жизнь была

полна темных тайн, и, кроме меня, о них никто не знает. Она была не той, кем я ее считала, но это

неважно. Мэдди была моей сестрой, моим близнецом, и ради нее я готова на все, даже потерять саму

себя.

LOVEINBOOKS

На тумбочке вибрировал мобильник, отвлекая меня от раскрытого на коленях альбома. Я

уже в пятый раз за неделю переделывала этот рисунок, но он все еще не был достаточно хорош. А

закончить мне его нужно было сегодня.

Решив, что это снова Джош, я пропустила звонок, и он отправился в голосовой почтовый

ящик. Мне хотелось сосредоточиться на рисунке, вместо того чтобы препираться с Джошем насчет

того, что сказал его сосед или подружка Ким. Меня не интересовало, почему она обиделась на

Джоша из-за того, что он стал ездить в школу со мной, хотя она жила всего в сотне метров от него и

у него была своя машина. Это была его проблема, не моя. И если он не мог разобраться с этим сам,

то он идиот.

Я отшвырнула прочь угольный карандаш и взяла графит. Возможно, рисунку не хватало

светотеней. Однако после нескольких штрихов я поняла, что ошибалась, и в итоге только испортила

относительно нормальный рисунок.

Телефон снова зазвонил; та же раздражающая мелодия, которая мешала сконцентрироваться.

Ругаясь, я схватила сотовый, пока он не свалился с тумбочки, и бросила рядом с собой на кровать.

Джош знал, что этим вечером я заканчивала портфолио. Я хотела сдать его пораньше, чтобы быть

уверенной, что попаду на досрочный отбор1, а не на общий поток в школу дизайна Род-Айленда. Его

звонок мог подождать, он бы понял.

Телефон продолжал звонить, прерываясь только для того, чтобы появилось оповещение о

входящем смс. Качая головой, я повернулась и взглянула на часы. Яркие цифры на будильнике

ослепили мои замутненные глаза. Отпустив еще пару ругательств, я проморгалась, и цифры наконец

обрели четкость. Два двадцать три. Что такого важного хотел сказать мне Джош, названивая в

половине третьего?

Я потерла глаза и, не глядя на имя на дисплее, ответила:

– Что на этот раз, Джош?

– Элла? Это я.

У меня ушла секунда, чтобы узнать голос. Он звучал сбивчиво, хрипло и тише, чем обычно.

Я уставилась на телефон. Я понимала, что говорила моя сестра, но все равно поискала ее взглядом в

своей темной комнате. Не знаю почему, ведь у нас с десяти лет были разные спальни.

Мэдди была в постели, когда вечером я поднималась наверх. Ее наказали. Во вторник папа

вернулся с работы пораньше и застукал их с Алексом в спальне. Она пыталась уговорить папу

отпустить ее сегодня, предлагала даже на три недели забрать у нее телефон, но в конце концов все же

пришлось остаться дома в компании со мной и коллекцией DVD. Тогда что же она делала на другом

конце провода?

Включив свет, я посмотрела через узкий коридор на дверь ее комнаты. Как всегда, она была

закрыта, и мне пришлось подняться, сделать до двери семь шагов и открыть ее. В комнате было тихо,

смятая постель пуста, а окно приоткрыто, видимо, чтобы она могла забраться обратно.

– Мэдди? Ты где?

– У Алекса, – ответила она приглушенным голосом, наверняка из-за слез.

– Что случилось?

Я была заинтригована как никогда. Мэдди не плакала. Никогда. Она говорила, что слезы –

признак слабости, к тому же, из-за них размазывается макияж. Про слабость я понимала: тусовка

модников, в которой вращалась моя сестра, использовала бы что угодно против друг друга.

А вот про макияж… да, мне этого было не понять.

– Ничего. Неважно. Мне просто нужно домой, Элла.

– Где твоя машина?

Я решила, что она потеряла ключи или, еще лучше, слишком напилась на вечеринке Алекса,

чтобы вести машину. Конечно, я заберу ее, но сначала мне хотелось вытащить из Мэдди правду.

1 Прим. пер. : в рамках программы досрочного отбора (early admission) ученик старшей школы, отвечающий

всем конкурсным требования к поступлению, может быть зачислен в университет на очную форму обучения до

окончания школы.

LOVEINBOOKS

– Она дома. Меня подвезла Дженна.

– Мэдди, сейчас половина третьего, – сказала я, уже обуваясь. – Неужели Дженна или Алекс,

или кто-нибудь еще не может отвезти тебя?

– Нет, Алекс не может, а Дженна не станет.

Я пожала плечами, даже не задумавшись, что сестра этого не увидит. Я не понимала, почему

Мэдди зависала с Дженной, и что она вообще нашла в своей лучшей подруге.

– Ну же, Элла. Если мама с папой узнают, что я смылась, мне крышка.

Я фыркнула в ответ. Крышка? Моей сестре никогда не влетало. Она всегда увиливала, всегда

точно знала, что сказать, чтобы выйти сухой из воды. С мамой она в таких случаях была очень

милой, с папой надувала губки, а с Алексом… ну, думаю, она пользовалась для достижения своих

целей другим арсеналом.

Своих друзей я могла пересчитать по пальцам одной руки, Мэдди же была способна

заполнить смехом целую столовую. Я просыпалась в шесть утра, чтобы прийти в школу пораньше,

она появлялась в школе спустя пять минут после звонка и рассыпалась в жалобах, что у нее спустило

колесо, чтобы избежать наказания. Я буквально валилась с ног, измученная зубрежкой до полуночи,

она выскальзывала из дома на вечеринку со своим парнем.

– Уверена, ты придумаешь, что им сказать. – И они купятся. Не имело значения, кому и

какую ложь она продавала, все всегда покупались.

Мэдди считали отличницей, но по большей части это было моей заслугой. Я училась целыми

днями и шла навстречу сестре, когда она умоляла меня притвориться ею, чтобы сдать тест, о

котором она напрочь забыла. Я никогда не жаловалась, у Мэдди не было продвинутых курсов, так

что для меня это было несложно.

Я отлично справлялась с ролью Мэдди, и даже ее друзья не могли нас различить. Я

отрастила длинные волосы и прекратила прикреплять розовые прядки, чтобы стать похожей на нее.

Я научилась говорить, как Мэдди, знала, где повышать и понижать тон, чтобы сыграть ее сарказм.

Сестра заплатила мне пятьдесят баксов, чтобы я сдала за нее экзамен по испанскому на

прошлой неделе, про который она «напрочь забыла». Я набрала приличных 82 балла. Не было

смысла получать пятерку. Она в тот день пошла вместо меня на физику, чтобы я не получила

наказание за пропуск. У нас была внеплановая контрольная. Мэдди сдала ее за меня, набрав

ничтожных 47 баллов. Теперь мне до конца семестра приходилось делать дополнительные задания,

чтобы добиться хотя бы четверки.

Но я отплатила ей за это. Все еще притворяясь Мэдди, я нашла Дженну и сказала ей, что

чувствовала себя плохо и вечером останусь дома. Потом позвонила маме и сказала ей то же самое.

Мэдди была в ярости. Она не по своей воле застряла в пятницу вечером дома с гиперопекающей

мамой и злорадствующей сестрой. Что же касается Дженны… я никогда в жизни не слышала, чтобы

она так орала. Что-то насчет семейного ужина в честь дня рождения, на котором Мэдди обещалась

быть. Что ж, не моя проблема.

– Элла, пожалуйста, – взмолилась Мэдди, возвращая меня к реальности. – Я сделаю для тебя

что угодно. Клянусь. Все, что захочешь.

– Ты всегда так говоришь, Мэдди.

– Я знаю, но в этот раз все будет по-другому. Обещаю.

На моей памяти была сотня подобных обещаний. Я всегда сдерживала свои обещания. А вот

обещания Мэдди были пустышками, о которых она забывала, едва получив желаемое.

Мы были такие разные. Мэдди носила юбки, каблуки и локоны, я джинсы, футболки и

конский хвост. Она любила вечеринки по пятницам и школьные танцы. Я предпочитала

малобюджетные ужастики на диване с попкорном в руках. Начиная с идеальных волос, идеальных

друзей и заканчивая идеальным педикюром, Мэдди была моей противоположностью.

– Элла? Элла! – прокричала Мэдди в телефон.

Приглушенный плач, который я слышала раньше, исчез; частое дыхание и повысившийся

тон говорили о том, что сестра на грани истерики. Я не знала, что ее довело до такого состояния. Я

ведь никогда ей не отказывала. Мэдди была моей сестрой, моей близняшкой, я всегда пришла бы ей

на помощь.

– Хорошо, как угодно, – сказала я, схватив толстовку с края кровати. – Буду через

пятнадцать минут.

LOVEINBOOKS

Я бегло просмотрела свои горе-рисунки, выбрала лучший из четырех и аккуратно вырвала

его из альбома. Удивительно, но это был первый из тех, что я нарисовала. Я отсканировала его,

добавила к тем, что уже загрузила, и нажала кнопку «Отправить». Было только восемнадцатое

октября. Дедлайн через две недели, но, как и сказала, я хотела сделать все пораньше. К тому же, я не

собиралась все бросать и мигом мчаться к Мэдди, ей придется подождать как минимум лишних

десять минут, пока я отправлю в школу искусств свою заявку.

Как только я встала, мой пес, Бейли, спрыгнул с кровати вслед за мной. Он быстрее меня

добежал до двери и остановился, словно ожидая разрешения. Стоит мне выйти из дома, он начнет

лаять, давая понять, как он несчастен оттого, что его бросили. Ничего страшного, позлится, а через

секунду уже все забудет. Вот только я не хотела, чтобы Бейли разбудил моих родителей. Хватало и

того, что мне придется выручать Мэдди. Не хотелось отвечать еще и на вопросы мамы и папы.

Я достала лакомство из коробки на тумбочке и спрятала его под покрывало на кровати.

Бейли повел себя как положено: запрыгнул на кровать и стал вынюхивать. Я хорошо спрятала

лакомство, так что Бейли найдет его не сразу, надеюсь, за это время мне удастся уйти из дома

незамеченной.

Прежде чем спуститься, я заглянула в комнату родителей. Они спали, экран телевизора

светился бледно-голубым светом. Надо бы выключить, но внезапная тишина могла их разбудить.

Мой взгляд упал на фотографии на мамином туалетном столике. Мерцающий свет от телевизора

лишь намекал на их местоположение, но мне не нужно было видеть фотографии, чтобы описать

каждую из них. Они были там, сколько себя помню.

Самая большая фотография в центре – семейный портрет, сделанный три рождества назад.

Мы собрались перед искусственным камином в какой-то фотостудии. Мой хмурый вид был

причиной большого спора в тот день. Рядом стояла наша с Мэдди фотография на шестнадцатый день

рождения. Сестра выглядела потрясающе, ее взгляд был устремлен куда-то вдаль, возможно, на

Алекса. Я же стояла, молясь, чтобы мама поскорее сделала этот дурацкий снимок, и я смогла бы

смыться обратно в свою комнату. На трех других фотографиях была Мэдди. Мэдди после того, как

ее команда по хоккею на траве выиграла районное соревнование в десятом классе. Мэдди с Алексом

на выпускном балу в прошлом году. Мэдди с ключами от ее «новой» машины.

В реальной жизни все было так же. На рождественской вечеринке в офисе моего отца ее

представили первой. Когда мы ходили в церковь, она садилась между родителями. Когда

родственники или друзья спрашивали у мамы про близняшек, она сначала рассказывала о

достижениях Мэдди. Меня они все еще пытались принять.

Я была умной и тихой, из тех, кто предпочитал книгу шумной вечеринке. Скрытная и

странная – вот как родители описывали меня своим друзьям. Скрытная и странная.

Я тихо прикрыла дверь и спустилась вниз. Снаружи царила кромешная тьма, луна

спряталась за плотной грядой облаков. Несколько часов назад шел дождь и, похоже, вот-вот польет

снова.

Я достала из шкафа в прихожей пальто и шапку и поспешила на улицу. К счастью, соседи не

выключили свет на своем крыльце, иначе я бы нарвалась на мусорные баки в конце нашей

подъездной дорожки. Я итак уже дважды споткнулась, первый раз об изжеванную веревочную

игрушку Бейли, второй – спустя пару шагов об разбрызгиватель. Кстати, споткнувшись во второй раз

я оказалась на заднице, пришлось отряхивать джинсы.

Когда я наконец-то добралась до моей машины, то поняла, что машина Мэдди перегородила

выезд. Она припарковалась прямо поперек подъездной дорожки.

– Серьезно, Мэдди? – сказала я, пнув колесо.

Ладно бы она уезжала с утра первой. Но нет ведь. Мэдди выходила из дома последней и

красилась за рулем по дороге в школу. По утрам именно я переставляла машины, чтобы папа мог

уехать на работу, а я в школу.

Я поморщилась от пульсирующей боли в пальце ноги и направилась обратно в дом.

Переставлять машины – не вариант. Если я могла разбудить родителей, выключив телевизор, то шум

от машин точно заставит их спуститься и поинтересоваться, куда это я собралась.

Я повесила свои ключи на крючок у двери. Всего крючков было пять, и все были подписаны.

Мой, папин, мамин, Мэдди и один для ключей от газонокосилки. Но ключей Мэдди там не было. Кто

бы сомневался. Она, как обычно, бросила их на стол, когда пришла, рассчитывая, что кто-то из нас

найдет их и повесит на место.

LOVEINBOOKS

– Это в последний раз, Мэдди. Клянусь Богом, это последний раз, когда я делаю что-то для

тебя, – сказала я себе, обшаривая кухонные стойки в темноте.

Сестра не постаралась облегчить мне задачу. Наоборот, Мэдди все до предела усложнила.

Наконец, найдя ее ключи, брошенные за радио, я взяла их и, поклявшись, что разорву эту эгоистку в

клочья, поспешила назад в сырой ночной воздух. Если все пройдет как надо, меньше чем через

полчаса я буду дома, в кровати, с еще одним пустым обещанием Мэдди в голове.

LOVEINBOOKS

К тому времени, как я подъехала к дому Алекса, снова начало моросить. Если не считать

нескольких машин, вразброс стоящих между деревьями, то и не скажешь, что там вечеринка.

Видимо, это преимущество действительно богатых людей – длинная подъездная дорожка и много

места для звукового буфера.

Я помню день, когда Мэдди встретила Алекса Фьюри. Мы были новичками, шел наш третий

день в школе. Мне казалось, если мы с сестрой пойдем в новую школу, все станет легче, наивно

полагала, что за обедом уже точно не буду сидеть одна. Но я не учла, что у нас нет общих уроков и

Мэдди гораздо общительнее меня, да и в принципе, у нас мало общего. Я надеялась, что мы будем

держаться вместе, и у меня будет хоть какая-то подстраховка.

Мэдди была рядом только в первые несколько дней, улыбаясь и поощряя меня пойти и найти

новых друзей. Я пыталась: садясь на уроках рядом с людьми, которых не знала, здороваясь с теми

немногими, кто смотрел в мою сторону. Но когда никто из них не поприветствовал меня в ответ, я

стала игнорировать их и сосредоточилась на своих делах.

В ту первую среду я направилась в школьную столовую, чтобы найти Мэдди. Я была в

восторге от рисунка, который нарисовала в открытой студии.

В столовой было как всегда шумно; пахло чем-то вроде сгоревшей пиццы и потных носков

одновременно. Надеясь на полчаса покоя, я взяла поднос, купила хот-дог – он показался

относительно съедобным – и поспешила к сестре. Но Мэдди не оказалось в углу столовой, за тем

столом, где она сидела в понедельник и во вторник. Там вообще никого не оказалось: восемь пустых

стульев окружали такой же пустынный стол. Я обежала столовую взглядом, автоматически

акцентируя внимания на тех, кто сидел в одиночестве.

Мэдди не было видно, пока я не посмотрела в центр столовой. Мой взгляд скользнул по

шести столам, соединёнными вместе, и там я увидела ее. Сестра не сидела на стуле. Она устроилась

на столе, руками обвивая чью-то шею. Мэдди смеялась.

Я стояла там, наблюдая за ней и думая, что делать: пойти и сесть рядом или занять один из

пустых столов в углу. К счастью, мне не пришлось выбирать, Мэдди сделала это за меня.

Она выскользнула из объятий парня и слезла со стола. Я не слышала ее из-за шума, но

поняла по жестам, что она обещала ему вернуться через минуту.

– Привет. – Мэдди остановилась напротив меня. – Я ждала тебя у входа, но…

– Да, извини, у меня были кое-какие вопросы по геометрии, – сказала я, прерывая ее ложь.

Она никогда раньше не ждала меня. Ни тогда, когда мы были в средней школе, ни теперь,

когда мы стали учиться здесь.

– Кто это? – спросила я, поглядывая за ее плечо на группу глазеющих на нас людей.

– Алекс Фьюри, – сказала она, послав в его направлении улыбку.

Это была улыбка, которой я не видела раньше: озорная, задорная.

– Ладно, – сказала я и направилась в сторону их стола.

Мне было все равно, с кем сидеть, лишь бы не одной.

Но Мэдди остановила меня. Ее пальцы с идеальными розовыми ногтями обхватили мое

запястье. Я уставилась на них, удивляясь, когда это она успела накрасить ногти. И с каких это пор

Мэдди стала красить их розовым? И это что, нарисованные белые цветочки в центре каждого ногтя?

В наш первый день в школе мы выглядели практически одинаково. Классному

руководителю даже пришлось присматриваться. Когда мы выходили из дома сегодня, на нас были

одинаковые джинсы, одинаковые скучные бежевые майки-безрукавки, волосы собраны в пучок. Но

Мэдди каким-то образом переоделась, за три часа изменилось все – от обуви до макияжа.

– У Алекса есть кузен твоего возраста. Он подумал…

– Ты имеешь в виду нашего возраста, – перебила я.

Сделав вид, что ничего не слышала, Мэдди повела меня к столу в дальней части столовой.

– Я думаю, он тебе понравится. Исходя из сказанного Алексом, я поняла, что у вас много

общего.

Это означало: в семье он считается умным, тихим, слишком странным. Очевидно, такой

была и я.

LOVEINBOOKS

– Он создал тут клуб анимешников, – продолжила она, указывая на тетрадь, которую я

держала под подносом.

В ней были рисунки из манги. Я нарисовала их во время урока истории. Некоторые рисунки

вышли хорошо, но большинство были просто каракулями. Был один, который я хотела показать

сестре. Я вырвала его из тетради, думая отдать ей за обедом.

Мэдди взяла у меня поднос, даже не взглянув на рисунок под ним.

– Пойдем, я познакомлю вас.

Она отошла от меня на добрых пять шагов, прежде чем я сдвинулась с места. Засунув

рисунок обратно в тетрадь, я последовала за ней.

Двое ребят подняли глаза, когда Мэдди опустила мой поднос на стол. Я видела их на уроке

английского для отличников, но не имела понятия, кто они такие. Оба парня были с длинными

волосами, в футболках с надписью «Маунтин Дью»2. Они ели и занимались своими делами, пока моя

сестра не прервала их.

Я посмотрела на Мэдди. Ее еда, если она у нее была, книги и телефон, очевидно, остались на

другом столе.

– Это Элла, верно? – Я повернулась в сторону одного из парней за столом и кивнула,

удивившись, что он знает мое имя. – Я Джош.

– Ага, ее зовут Элла, – сказала Мэдди, поскольку я стояла столбом и молчала. – Она тоже

интересуется японскими мультиками, которые вы, ребята, так любите.

Мэдди подтолкнула меня ближе, и я наткнулась на угол стола.

– Верно, Элла?

Я кивнула, все еще смущенная и молчаливая. Пять минут назад сестра тоже интересовалась

«японскими мультиками». Насколько знаю, у Мэдди есть целый стенд, посвященный моим

рисункам. Теперь же она говорила об этом так, будто это какой-то вредный побочный эффект от

наличия сестры-близняшки. Я проследила за ее взглядом в направлении другого стола, и вдруг на

моих глазах сестра полностью изменилась. Она тряхнула головой, отбросила за спину волосы и

сдавленно хихикнула. Алекс подмигнул, и клянусь, она покраснела.

– С тобой ведь все нормально? – бросила Мэдди через плечо, спеша прочь.

Я не потрудилась ответить. Я была слишком занята, пытаясь понять, что, черт возьми,

творится.

– Сядешь? – спросил Джош.

– Что?

– Я спросил, собираешься ли ты сесть?

– Да, думаю, да.

Я отодвинула стул на безопасном расстоянии – через три места от него – и села. Я не

говорила, сосредоточившись на еде, смущенная и уязвленная тем, что меня бросила, в буквальном

смысле бросила собственная сестра.

Три года спустя я сидела за тем же столом рядом с Джошем, но теперь удаленность от

сестры меня не волновала.

2 Прим. пер.: «Маунтин Дью» – безалкогольный сильногазированный прохладительный напиток, торговая

марка американской компании «Pepsi Co».

LOVEINBOOKS

Я припарковалась так близко, как только смогла – за пятнадцать машин от дома Алекса.

Теперь стало слышно музыку. Глухое буханье басов эхом отдавалось через окна. По привычке я

заперла машину. Не то, чтобы кто-то может ее украсть, – десятилетняя «хонда» моей сестры не была

ничем особенным по сравнению с блестящими новенькими игрушками, припаркованными вокруг. И

еще никто не рискнет тронуть то, что принадлежит Алексу Фьюри. А моя сестра совершенно

определенно принадлежала ему.

Я последовала за звуками музыки по тропинке. Крыльцо перед домом было завалено

пластиковыми стаканчиками и пустыми коробками от пиццы, бутылки из-под газировки валялись

тут и там. Я поднялась по ступенькам, стараясь не смотреть на целующуюся у перил парочку, и

открыла дверь в дом.

Не знаю, что ударило в меня первым: музыка или запах, но из-за них мне сразу же

захотелось на свежий воздух. Три шага – и запах парфюма, травки и пота наконец-то отступил. Шум

в голове… ну, он притих до терпимого уровня. Я не бывала на таких вечеринках с тех пор, как

однажды, в наш первый год в этой школе, мама не заплатила Мэдди, чтобы та взяла меня с собой.

Для того чтобы я смогла найти друзей. С тех пор я много раз играла роль «извозчика», но изо всех

сил старалась уклониться от участия в общественных мероприятиях. Больше никогда.

– Привет. Что ты здесь делаешь?

Его голос отдался эхом сквозь грохот в моей голове. Я подняла взгляд и увидела Джоша,

выходящего через дверь. Я могла бы задать ему тот же вопрос – он никогда не был персоной грата в

списке гостей своего кузена – но потом вспомнила, что его родители уехали вместе с родителями

Алекса. Семейный отдых без детей.

К удивлению, и одни, и другие посчитали, что правильнее оставить Джоша и Алекса вместе,

пока их не будет. Думаю, это не связано с родителями Джоша. Скорее, отец Алекса хотел

удостовериться, что его сын не разнесет дом в их отсутствие. Джош остался бы, чтобы сделать

родителей счастливыми, но он ни за что не стал бы выполнять обязанности няньки по просьбе своего

дяди.

– Ищу Мэдди, – ответила я. – Она позвонила и сказала, что ее нужно забрать домой.

– Останься ненадолго и побудь со мной. Я принес несколько фильмов из дома. Мы можем

посмотреть их наверху.

Джош неделями изводил меня, упрашивал проводить с ним больше времени, но для меня на

первом месте стояли школа дизайна и высший балл за экзамен по физике. К тому же, теперь у

Джоша есть Ким, а она более чем готова проводить со своим бойфрендом все его время.

– Не могу. Я устала, а у нас тест по физике в понедельник. Надеюсь больше чем на четверку

в этот раз.

Точнее, мне нужна была пятерка – только так я могу исправить единицу, которую заработала

мне Мэдди на прошлой неделе.

Джош пожал плечами; луч надежды, блеснувший было в его глазах, потух.

– Утром я отправил заявку. Ты закончила со своей?

– Ага, я отослала ее перед выходом. Теперь будем ждать.

Джош засмеялся. Мы планировали это с самого первого года знакомства. Мы подали заявки

в один день, в одну школу, и теперь будем сходить с ума в ожидании целых четыре недели. Когда

электронные письма, наконец, придут, мы встретимся и сравним их. Мы поступим туда вместе или

не поступим совсем. Если один из нас не пройдет, что вполне могло быть, второй тоже не пройдет.

– Да, теперь будем ждать. – Он придержал дверь для меня, и мы вошли.

Через минуту я привыкла к запаху, и он перестал казаться таким уж плохим. Дом не был

переполнен, но передвижения это не облегчало. Никто не уступал нам дорогу, приходилось петлять

среди людей, мебели и случайных противных ярких вспышек.

– Ты без Ким? – с ухмылкой поинтересовалась я.

В последнее время она стала назойливой, жаловалась, что ее парень проводит со мной

слишком много времени, а с ней – недостаточно. Я не видела в этом проблемы, да и Джош тоже,

впрочем, это не я встречалась с младшеклассницей.

LOVEINBOOKS

– Только взрослые, как и сказал Алекс, – ответил он, и я поняла по тону, что отсутствие Ким

его не напрягало.

Он провел с ней целый день, пока я торчала в своей комнате, заканчивая наброски для

школы дизайна. Зная Джоша, рискну предположить, что он в восторге от того, что сможет провести

без нее немного времени.

Я двинулась вперед, вспыхнув от злости, когда кто-то ткнул пальцем в моем направлении и

ухмыльнулся. Если б я захотела, я могла бы выглядеть и вести себя в точности как сестра, как и

поступала многие годы. Но здесь, будучи самой собой, я была пустым местом.

– В последний раз видел ее на кухне, – сказал Джош, указав в дальний конец дома. – Но с тех

пор прошло какое-то время.

– А ты что?

– А что я?

– Почему не предложил отвезти ее домой?

– Она не просила меня, – сказал он, и это прозвучало логично.

Он бы с радостью отвез Мэдди домой… если бы она попросила.

На ходу я с любопытством озиралась по сторонам. Мэдди встречается с Алексом с нашего

первого года в школе, но я не бывала здесь раньше. Я много раз забирала ее в конце подъездной

дорожки и иногда могла позволить себе позвонить в дверь. Но до этого вечера меня тут никто не

видел.

Я осматривала комнаты, пытаясь понять, что делало этого парня таким особенным. Если это

«что-то» было здесь, то я этого не видела. Его дом, может, и больше нашего, но мебель не выглядит

дороже. Док-станция для айпода, стоявшая на столе, не казалась новой. Моя была лучше.

Я заметила силуэт девушки, свернувшейся на диване. Она выглядела до боли знакомо, как

кто-то, кого я могла бы сразу узнать, если бы не приглушенный свет.

Девушка всхлипывала и вытирала нос рукавом. Я проследила за ее взглядом, интересуясь,

что же ее так зачаровало. Стена перед ней была пустой, если не считать плоского экрана телевизора

посередине, но и тот был выключен.

– Она в порядке? – спросила я у Джоша.

– Кто? Молли? – переспросил он. – Думаю, да. Я уже разговаривал с ней, спрашивал, не

отвезти ли ее домой. Она сказала, что все нормально, и она просто хочет побыть одна.

Я подумала, что надо бы убедиться в этом лично. Как только найду Мэдди, мы уедем. Я

могла бы подбросить ее. Я отметила про себя, что перед отъездом нужно вернуться и проверить,

здесь ли она, затем перешла в следующую комнату.

Кухня находилась в дальней части дома и играла сегодня роль пивного бара. На полу, в

коричневом мусорном ведре, наверняка наполненном льдом, стоял бочонок с пивом. У раздвижной

двери – два кулера, а на столе – то, что осталось от кучи пицц. Везде были люди: зажатые в

маленьком уголке между холодильником и буфетом, сидящие на столешницах, опирающиеся на

стены. Из столовой притащили стулья, так что теперь за столом с пластиковыми стаканчиками и чем-

то, похожим на мячик для пинг-понга, смогло уместиться двенадцать человек.

Я дважды обежала взглядом комнату в поисках Мэдди, вслушиваясь – может, смогу

услышать ее голос. Опираясь на плечи Джоша, я приподнялась, осматриваясь, но свою сестру так и

не увидела.

– Ее здесь нет, – сказала я, взглянув на часы.

Вот тебе и «меньше чем через полчаса буду в постели».

Джош, тоже осмотревшись, подошел к парню, стоящему возле двери.

– Ты не видел Мэдди Лоутон?

Парень посмотрел на нас, затем открыл кулер. Покопался во льду, достал бутылку коктейля.

Потом встретился со мной взглядом и усмехнулся, без сомнения, слишком пьяный, чтобы понять,

что я – не Мэдди. Я вспомнила его: он учился в классе Мэдди по испанскому. Кит или как-то так.

Уселся как-то рядом и спросил, не поделится ли «она» с ним ответами к устному экзамену, который

сдавала я. Я закрыла глаза и лучшим голосом Мэдди сказала:

– Конечно, дорогой. Все, что пожелаешь.

После чего записала неправильные ответы и положила на край парты. Он подмигнул и

быстро списал их, так ни разу и не задавшись вопросом, кто я. Придурок.

Джош заметил взгляд Кита и обрисовал ситуацию:

LOVEINBOOKS

– Это Элла, – сказал он. – Мы пытаемся найти Мэдди.

– Ха! Это объясняет, почему она так дерьмово выглядит, – ответил Кит и отправился прочь,

не предложив помощи.

Я оглядела себя. Может, на мне неподходящая обувь или на свитере большое пятно от

пиццы? Я была одета в старые джинсы, светло-серую толстовку и такую же скучную куртку. Все

было в порядке. Кроссовки тоже подходили, так что может дело в прическе? Перед тем как выйти, я

быстро собрала их в хвостик, а потом запихала под шапку. Наверное, стоило расчесаться.

Джош схватил меня за руку, когда я стала приглаживать волосы.

– Ты отлично выглядишь. Просто он козел.

Не желая, чтобы Джош заметил, как сильно меня задел комментарий пьяного парня, я

попыталась улыбнуться. Сомневаюсь, что у меня получилось.

– Я не врал. Ты выглядишь отлично, – снова сказал Джош. – Как всегда.

Я покачала головой и тут же увидела, как Кит остановился в паре шагов от нас и склонился к

уху какой-то девушки. Она повернулась и уставилась на меня. Вот гадость. Дженна.

Она приблизилась, с пивом в одной руке, а другой – держась за руку пьяного парня. Гримаса

отвращения, предназначенная мне, отчетливо проступила на ее лице.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Дженна. – Сильно сомневаюсь, что ты есть в списке

приглашенных.

– Где Мэдди? – спросила я, игнорируя ее замечание.

– Она взбесится, когда узнает, что ты здесь. Господи, и так ужасно, что ей приходится иметь

с тобой дело в школе, а еще и здесь… – Она покачала головой и умолкла, не в силах найти

подходящие слова, чтобы описать свою ненависть ко мне.

– Как бы там ни было. Где Мэдди?

Я проследила за взглядом Дженны – она посмотрела на потолок – и застонала. Ну, конечно,

это же сестренка – заставила меня волноваться, а сама выпила пару бутылок пива и обо всем забыла.

– Ты, должно быть, шутишь.

Дженна хихикнула, поигрывая светлыми волосами на затылке пьяного парня. Удивительно,

она превращалась из дрянной девчонки в кокетку с впечатляющей скоростью. Да… но я не находила

это забавным.

– Хочешь проверить наверху? – спросил Джош, указывая в сторону лестницы.

– Хм… нет, – сказала я, вспоминая как однажды зашла в комнату Мэдди без

предупреждения, чтобы забрать калькулятор, который она «одолжила».

Мама была в книжном клубе, а папа еще не вернулся с работы, иначе Алекс вряд ли бы

переступил порог комнаты Мэдди. Папа удостоверился, что они оба – Алекс и Мэдди – знают

правило: никаких парней наверху, если родителей нет дома, и даже когда они есть, дверь должна

оставаться открытой. Широко распахнутой. В тот вечер дверь была закрыта, и, открыв ее, я увидела

Алекса. Больше Алекса, чем хотела когда-либо увидеть.

– Давай посмотрим снаружи. Если там ее нет, то я проверю наверху, – сказал Джош.

Я кивнула в знак благодарности и последовала за Джошем на террасу. То, чего не хватало

внутреннему убранству дома, было здесь, снаружи. Стояла тишина. Огромная лужайка спускалась к

озеру. Я увидела у воды смутные очертания и подумала, что это причал, но без света не могла судить

наверняка.

Но что я четко видела, так это два кресла адирондак3. И если мои глаза не ошибались, то в

одном из них кто-то сидел.

– Мэдди? – спросила я, приблизившись.

Обняв себя, сестра свернулась в комочек. Свою обувь Мэдди держала в руках.

– Мэдди? – повторила я, мягко тряхнув ее. Я никогда не видела ее такой – тихой и

отрешенной, – и это начало меня пугать. – Что случилось?

Сестра подняла взгляд, и оказалось, что страх, который я испытала, увидев ее здесь, был

ничем по сравнению с болью, пронзившей сейчас мое сердце. Слезы, которые я слышала по

телефону, были все еще здесь, они катились по лицу Мэдди, пока она пыталась взять себя в руки.

Судя по всему, сестра спряталась тут и рыдала, долго и сильно.

3 Прим. пер.: грубое деревянное кресло, названное так по месту отдыха своего создателя. Адирондак – горный

массив в Америке.

LOVEINBOOKS

Я метнула взгляд на Джоша, надеясь, что он просветит меня. Он был здесь все это время,

спал под одной крышей с Алексом. У него должны быть какие-то мысли по поводу того, что

случилось.

Джош пожал плечами, склонившись над сестрой; посмотрел ей в глаза. Выждав секунду в

тишине, чтобы Мэдди узнала его, он спросил:

– Где Алекс?

– Внутри, – икнула она.

– Хочешь, чтобы я привел его?

– Нет, – сказала она и встала.

Мэдди вся промокла и дрожала, ее губы были практически синими. По сырой траве и луже у

террасы я поняла, что здесь тоже прошел дождь. И видимо Мэдди сидела снаружи, когда он шел.

Одна.

Не верилось, что она пьяна. Мэдди поднялась сама, без чьей-либо помощи, и казалось, у нее

не было проблем с ответами на вопросы. Она не спотыкалась и не прикрывала рот, пытаясь удержать

рвущееся наружу содержимое желудка. Я знала, как выглядит пьяная Мэдди, и это была не она.

Определенно, глаза сестры остекленели от слез, а не от чего-то другого.

– Что происходит? – спросила я.

Она долго смотрела на меня, потом покачала головой.

– Ничего. Мы можем ехать?

У меня была тысяча вопросов, но я знала, что она не ответит ни на один. Хотелось обыскать

каждую комнату этого дома, найти Алекса и спросить его, что случилось. Но вряд ли это поможет.

Если Мэдди не хотела, чтоб я знала, она мне ничего не скажет. Я услышала бы об этом в школе в

понедельник, и абсолютно другую версию истории – на следующий день. К концу недели у меня

было бы пятнадцать версий истории «Что случилось с Мэдди Лоутон?» на выбор. Но до того, как

услышать их, мне хотелось узнать правду. От нее.

Пока я закрыла на это глаза, поскольку больше всего меня волновало, как поместить

дрожащее тело сестры в теплый салон автомобиля.

А на следующий день… на следующий день я бы принялась задавать вопросы.

LOVEINBOOKS

Я не повела Мэдди через дом. Понимала, что сестра оказалась снаружи по какой-то своей

причине и вовсе не хотела, чтобы друзья ее увидели.

– Хочешь, чтобы я поехал следом и проводил вас до дома? – спросил Джош.

Я покачала головой. Его машину блокировали пять других, а если я вскоре не доберусь

домой, у меня будут проблемы не только с моей молчаливой и несчастной сестрой, но и с отцом.

– Позвони мне, когда доедешь, – сказал Джош, махнув в сторону дома. Несколько человек

находилось снаружи, на лужайке перед домом, отключали сигнализации на своих машинах. – Я еще

долго не буду спать.

Да, он не будет спать всю ночь, занимаясь уборкой, пока Алекс дрыхнет на диване.

Я забралась на водительское сидение и оглянулась на сестру. Она плюхнулась рядом,

уставившись прямо перед собой. Волосы, влажные и тонкие, безжизненно рассыпались по ее плечам,

легкий макияж размазался.

– У тебя тушь потекла, – сказала я, достав из кармана платочек и протягивая ей.

Он был влажным из-за дождя, но так даже лучше.

Мэдди отшвырнула платочек прочь и, открыв бардачок, извлекла оттуда упаковку детских

салфеток. Тремя точными движениями она вытерла лицо. Все следы макияжа исчезли. Вот так,

естественно, без притворства, не поддерживая свой имидж, она была больше похожа на меня.

Дрожь сотрясла тело Мэдди. Она подтянула колени к груди, опустив на них голову. Поймав

мой взгляд, сестра улыбнулась. Слабый изгиб ее губ – самое большое проявление благодарности, на

которое я могла рассчитывать. Мой взгляд скользнул к ее ногам. Босые. Но ведь когда я нашла

Мэдди, она держала балетки в руках. Наверное, бросила их, когда встала. Я подумала о том, что надо

бы вернуться за обувью, да заодно прихватить для сестры пальто Алекса, пока мы еще не уехали, но

не захотела терять время.

Стащив с себя свитер, я протянула ей его вместе с курткой и шапкой. Я была абсолютно

уверена, что отморожу задницу, пока в машине не станет тепло. Но она была бледной и дрожала. Я

не знала, что еще делать.

Мэдди взяла мой свитер и просунула руки в рукава, затем надела поверх него мою куртку.

Укуталась в нее, прячась в мягкой ткани и уходя в свои мысли. Мэдди не возмутилась, когда я

убрала ее волосы под шапку, и не поблагодарила, когда я отдала ей свои носки и обувь. Она просто

засунула в них ноги и стала снова смотреть в окно со своей стороны.

Еще не так давно сестра сказала бы «спасибо» и наверняка не стала бы забирать мою

единственную сухую одежду. Но за пару лет многое может измениться. Она сильно изменилась за

эти годы.

Я включила печку и поискала в машине покрывало, запасной свитер или старые джинсы…

что угодно, лишь бы успокоить ее дрожь. Нашлись блеск для губ, пустая коробка из-под печенья и

трехдневная куча не сделанной вовремя домашней работы. Забавно, это был испанский. Теперь

понятно, зачем для теста ей понадобилась я.

– Мы будем дома через несколько минут, – сказала я, пытаясь съехать с лужайки на дорогу.

С голыми ногами это оказалось сложнее, чем я думала – пальцы соскальзывали с педалей. – Я

прикрою тебя завтра перед мамой и папой, а в понедельник, если захочешь побыть дома и отдохнуть

от всех, скажу в школе, что ты плохо себя чувствуешь.

– Не могу, – пробормотала она. – Начнутся пересуды, если я не покажусь, будут сплетничать

по поводу нашей с Алексом ссоры.

Судя по взглядам, которыми провожали нас люди во дворе, думаю, они уже начали.

– Они начали болтать еще до того, как ты ушла. Поверь мне.

– Нет, это не так. Они бы не стали. Алекс бы не позволил им.

Я застонала, не веря в то, что Мэдди пытается себе внушить такую глупость.

– Ты правда в это веришь? Сплетни начались тотчас же, как я приехала туда, сразу, как они

поняли, что ты не стала просить Алекса, а позвонила мне, чтобы я тебя забрала.

Я не стала рассказывать о Дженне и ее нападках. Мэдди приняла бы сторону своей подруги.

Она всегда так делала. Оправдывала ужасное поведение Дженны тем, что дома у нее все непросто.

LOVEINBOOKS

Как будто финансовые проблемы ее родителей и их сумасшедшая потребность скрыть это могли что-

то оправдать. Никакой помадой не закрасишь уродство ее души.

Мэдди пожала плечами.

– Ты не понимаешь, Элла. Тебе никогда не понять. Их не волнует твое появление. Их

вообще не волнуешь ты. Им больше нравится лгать – сочинять истории, которые могут разрушить

жизни их друзей, но сделают их самих еще круче.

Она была абсолютно права. Все происходило на моих глазах. С тех пор, как мы пошли в

старшую школу, Мэдди вращалась в кругу этих людей, играла в их игры и беспокоилась о том, что

подумают остальные, пока я исправляла ее ошибки.

Я этого не понимала.

Ни тогда, когда Мэдди впервые села за стол Алекса за обедом, ни в последние недели, когда

сестра приходила домой с пляжных вечеринок настолько пьяная, что мне приходилось проводить с

ней по три часа в ванной, держать ее волосы, пока сестру рвало. Однажды она даже вырубилась, и

мне досталась «честь» врать родителям про то, что Мэдди, когда пришла домой с вечеринки, ела

китайскую еду, и, как видно, отравилась. Не в первый раз я прикрывала ее и, определенно, не в

последний.

Первые капли ударили по капоту машины с грохотом, похожим на барабанный. Я включила

дворники, но один из них был сломан – резина на четверть вылезла из лопасти. Они мало помогли

избавиться от воды, только развезли по стеклу большое пятно. Вытянув голову, чтобы через

очищенную часть стекла видеть путь, я выехала на дорогу.

Знакомый звук входящего сообщения заставил меня взглянуть в сторону Мэдди. Она

достала телефон и начала набирать текст, прервавшись только для того, чтобы направить теплый

поток воздуха из печки в свою сторону.

– Все под контролем?

– Что? – спросила она, не потрудившись даже оторвать взгляд от телефона.

– Я спросила, все ли ты уладила. Дженна будет придерживаться твоей версии?

– Причем тут Дженна?

Дженна при всем. Насколько мне известно, именно она отняла у меня сестру, представила ее

этой шайке школьных тусовщиков и заставила остаться с ними. Если бы не Дженна, у меня все еще

была бы сестра… мой лучший друг. Та, с кем каждое четвертое июля я ночевала под открытым

небом на заднем дворе дома. Та, кто всегда делился верхушкой своего мороженого с моей куклой

Сарой. Она отняла у меня книжку «Ты и твое тело»4, которую дала мне мама в шестом классе, и

рассказала свою собственную, неприукрашенную версию правды. Дженна забрала мою Мэдди без

спроса, и я хотела ее вернуть.

– Дженна при всем! – закричала я. – При всем!

Похоже, я задела ее за живое, поскольку впервые с тех пор, как мы сели в машину, сестра

отложила телефон и посмотрела на меня.

– Ты не имеешь ни малейшего понятия о том, что за жизнь у Дженны. Абсолютно никакого.

Может, и нет, но мне было все равно.

– Ну и что, – сказала я, возвращаясь взглядом к дороге. – Как ни крути, она все та же

злобная, эгоистичная корова.

Мне не нужно было смотреть на сестру, чтобы понять, что она разозлилась. Я почувствовала

это – воздух вокруг нас сгустился от удушающего напряжения.

– Да что с тобой, Элла?

Не знаю, разозлилась ли я из-за дворников или из-за того, что замерзала без куртки и обуви,

пока она сидела себе спокойно в тепле, или потому что просто устала, или потому что нервничала

из-за поступления и переживала из-за теста по физике, к которому еще нужно готовиться, но я

сорвалась.

– Что со мной? Что со мной? Не знаю! Как насчет того, что мне пришлось все бросить, чтобы

приехать за тобой, а ты даже не говоришь мне почему? А люди, которым лень оторваться от пива,

чтобы отвезти тебя… уж они-то все знают.

4 Прим. ред.: очевидно, имеется в виду одна из так называемых «Энциклопедий для девочек/мальчиков», в

которых подросткам рассказывается в доступной форме об анатомо-физиологических особенностях их тела и половом

созревании.

LOVEINBOOKS

Мэдди взглянула на меня, открыла было рот, чтобы что-то сказать, но потом передумала и

махнула рукой.

– Тебе не понять.

– Ты права. Мне не понять. Ты так волнуешься о том, что они скажут и подумают, но именно

я тебя всегда вытаскиваю. Именно я сдала твой тест по испанскому на прошлой неделе, чтобы ты не

вылетела из команды по хоккею на траве за неуспеваемость. Именно я все бросаю, морожу задницу,

но еду сюда, чтобы мама и папа не узнали о том, что ты сбежала. Меньшее, что ты можешь сделать,

так это…

– Хочешь забрать свою куртку, вот, возьми ее.

Мэдди сняла ремень с плеча и просунула его под руки, затем потянула за рукава куртки. Я

жестом остановила ее. Мне не нужна была куртка, пусть хоть спит в ней, мне все равно.

– Дело не в куртке, Мэдди. Дело во мне, в том, что я всегда должна тебя вытаскивать.

– Я никогда не просила…

– Ты позвонила мне. Ты. Позвонила. Мне. Мне!

– Может быть, – сказала она, пожимая плечами. – Но ты не обязана была приезжать.

Мне пришлось проглотить ком в горле, чтобы удержаться от слез. Я делала все, о чем

просила Мэдди. Но неважно, что я делала и как далеко заходила для нее, она держала меня на

расстоянии. На безопасном расстоянии, в пяти шагах от себя и своего круга.

Когда мы были детьми, я знала о ней все. У нас был общий личный дневник до тринадцати

лет. Один на двоих. Каждый день одна из нас писала в нем, затем передавала другой прочитать и

сделать свою собственную запись.

Мой позор в первый день в средней школе – я споткнулась и упала в столовой, и обед

разлетелся повсюду. Боль Мэдди – оказывается, мальчик, который ей нравился в седьмом классе,

поспорил с другом, что пообжимается с ней в кладовке.

Страх и смущение – а сумеем ли мы понравиться другим людям, когда в то лето, после

пятого класса, мы впервые пошли в лагерь. На самом деле мы тогда не очень переживали, ведь у

меня была Мэдди, а у нее – я.

Тогда мы делились всем, даже тем, о чем было стыдно сказать вслух. Теперь же, если

повезет, она кивает мне при встрече в холле.

– Я больше не буду делать этого, Мэдди. Разбирайся сама со школой, с мамой и папой, со

всем.

– Подожди… Что? Почему? – забормотала она в испуге, и, не дав мне времени ответить,

продолжила: – Ты не можешь так поступить. Если они узнают, мне конец, они накажут меня на

несколько недель, а скоро Снежный Бал, к тому же у Дженны… ты не можешь. Ты моя сестра. Ты не

можешь.

– Не мои проблемы.

– Почему, Элла? Почему ты так со мной поступаешь?

– Я не поступаю никак. В том то и дело, Мэдди. Я больше никак не буду с тобой поступать.

Как я и сказала, ты сама по себе. Я делаю всю работу, а ты…

– Ты завидуешь. Ты поступаешь так, потому что завидуешь.

Я даже не стала отвечать. С ее стороны глупость так говорить, это абсолютная неправда.

Последнее, чего бы я хотела – так это быть ей, постоянно заботясь о том, как я выгляжу, с кем

встречаюсь и что говорю. Она всегда так делала, всегда притворялась совершенной. Слишком много

стараний.

– Знаешь, сколько бы я отдала, чтобы быть тобой? – спросила она. – Насколько это проще –

быть таким безымянным человеком с задней парты, которому не надо беспокоиться о том, что

подумают люди или как они…

Я не слышала, что она говорила дальше – пыталась переварить слова о безымянном-

человеке-на-которого-всем-пофиг. Я ведь не была идиоткой. Прекрасно знаю, что люди по-разному

думают о ней и обо мне. Бесчисленные фотографии Мэдди на комоде наших родителей, огромное

количество людей, которых как магнитом притягивает к ней в школе, пятьдесят тысяч сообщений в

телефоне каждый день по сравнению с моими десятью – достаточное тому доказательство. Но

слушая, как она говорит это – моя собственная сестра признает, что никого в школе не волнует, кто я

такая – я вдруг стала по-настоящему все осознавать.

LOVEINBOOKS

– Вот, значит, кем ты меня считаешь? – спросила я, не сумев скрыть легкую дрожь в голосе.

– Так думаешь и ты, и все остальные?

– А какая тебе разница? – парировала Мэдди, очевидно, все еще злая. – Сама же говоришь:

кого волнует, что подумают люди?

Люди… конечно. Но она не была случайным человеком в школе. Она была моей сестрой.

Мне хотелось выскочить из машины. Подальше от нее. Забыть о дожде и пойти домой

пешком. Потребовалось бы более трех часов, чтобы преодолеть эти десять миль, но мне было все

равно. Пусть Мэдди сама придумывает, почему меня не было в комнате, когда папа встал, чтобы

выгулять Бейли. Хотя, насколько я знаю, она пожмет плечами и скажет, что спала и не знает, где я.

Но я бы все исправила. В ту же секунду, как оказалась дома, в ту же секунду, как папа задал бы

первый вопрос, я бы это исправила.

– Забрать меня – меньшее, что ты можешь сделать, – продолжила она, ее голос достиг

оглушающего тона. – После всего того, что я сделала для тебя, людей, которых я…

– Ты никогда ничего не делала для меня, – бросила я в ответ. – С того дня, как твоя нога

ступила в Крэнстон-Хай, ты ничего не сделала для меня. Как будто я больше не твоя сестра, как

будто ты стесняешься того, что тебя увидят со мной.

– Ты понятия не имеешь, что о тебе говорят, Элла, – сказала Мэдди. – Сколько раз мне

приходилось придумывать оправдания тому, как ты ведешь себя и одеваешься.

– Ох, я слышала это. Дженна позаботилась об этом…

– Ты думаешь Дженна – самая плохая из них? Ты понятия не имеешь. Думаешь, ты

прикрываешь меня? Слышала бы ты, что мне приходилось говорить друзьям, чтобы объяснить,

почему ты такая социопатка. Элла стеснительная. Элла тихая. Элла начинает нервничать среди

людей.

Она перестала кричать на меня, чтобы перевести дыхание, чтобы позволить раздражению

перерасти в чистый гнев.

– Ты сидишь там со своим дружком и смотришь на нас, как будто мы идиоты. Но знаешь

что? Это ты эгоистка, и меня тошнит от твоего дерьма! Меня тошнит от того, что ты ведешь себя так,

как будто ты лучше меня, но мы обе знаем, что это не так!

Я ударила по тормозам и резко повернула руль вправо. Чем скорее я уберусь от Мэдди

подальше, тем лучше. Она схватилась за подлокотник, внезапный рывок автомобиля застал ее

врасплох. Отлично. Как раз вовремя. Я хотела застать ее врасплох.

На мгновение, когда я заставила машину повернуть против ее воли, шины сцепились с

дорогой, колеса задрожали. Потом вибрация смягчилась, и тряска стихла. Машину заносило туда-

сюда. Я почувствовала, как колеса буксуют, и вывернула руль обратно, пытаясь заставить

автомобиль ехать прямо. Выдавила тормоз до пола, чтобы остановиться, но машина продолжила

движение.

Я увидела обочину дороги, три дюйма бетонного тротуара отделяли нас от деревьев. Не

было никакого разрывающего уши шума, я не хваталась за дверь, чтобы удержаться. Ничего кроме

полной, абсолютной тишины.

Машина закачалась, ударившись о бордюр, но не остановилась. Развернувшись, она

продолжила свой путь. Я испуганно посмотрела на сестру и наткнулась на такой же испуганный

взгляд. Ее глаза расширились, губы раскрылись в безмолвном крике. Деревья, приближаясь,

становились все больше.

Я видела, слышала и чувствовала все в замедленном темпе. Ветки со скрежетом царапали

крышу, листья осыпались на лобовое стекло. Машину тряхнуло, она отскочила влево, багажник

влетел в дерево. Я видела, как это случилось, как оторвалась кора. Бледно-синяя полоска краски

осталась на этом месте.

Крик Мэдди перебил мой собственный. Через лобовое стекло я видела, как летят навстречу

деревья. Машина все еще двигалась, набирая скорость и кренясь вправо, забалансировала на

внешних краях шин, пока не опустилась снова.

Тонкий конец ветки сломался и упал на капот. На секунду я почувствовала облегчение, но

потом услышала, как треснуло лобовое стекло. Мой взгляд остановился на нем. Я увидела, как

ширится трещина, как круги становятся больше и расползаются, пока лобовое стекло, наконец, не

разлетелось, осыпав меня осколками.

LOVEINBOOKS

Каким-то образом у меня хватило ума подготовиться, схватиться за руль и зафиксировать

руки. Я оглянулась на Мэдди. Она кричала, закрыв глаза, и молотила руками, пытаясь за что-нибудь

уцепиться. Ее рука задела мою, и я схватила ее, сжимая изо всех сил.

Не было никакого ослепляющего света, когда мы врезались в дерево, только жгучая боль, за

которой последовала темнота. Абсолютная, всепоглощающая тьма.

LOVEINBOOKS

Шум.

Он вырвал меня из объятий темноты. Голоса, сирены, скрежет метала, топот бегущих ног –

все это соединилось в громкую какофонию. Я пробиралась сквозь черный туман, пытаясь ухватиться

за любой слабый звук – быть может, он поможет мне выбраться из-под придавившей к земле

тяжести.

– Нет, еще нет! – закричал кто-то, и руки, прикосновение которых я на себе ощущала, куда-

то пропали.

Я попыталась пошевелиться, поднести пальцы к лицу и отодвинуть влажную дымку,

застилающую глаза. Но ничего не пошевелилось. Ни руки, ни голова, ни даже ноги. Как будто все

мое тело было зажато в металлических тисках.

– Полегче там, – вновь прозвучал голос. Я не знала, кто это, но мне стало спокойнее.

Я почувствовала, как кто-то приподнял мне веки, Жгучий свет ударил сначала в левый глаз,

затем в правый. Глаза закрылись, и свет исчез, боль осталась позади.

– Ты можешь сказать мне свое имя?

– Нам нужно ехать. – Сейчас это была женщина, ее голос прозвучал резко и отрывисто.

Ехать? Куда ехать? Мне хотелось спать.

Спать? Стоп. Я не могу спать. Я же хотела поехать и забрать Мэдди.

Она позвонила мне от Алекса, говорила что-то о том, что ее нужно забрать. Стоп. Нет. Я же

была у Алекса. Мэдди рыдала на заднем дворе. Вот почему я промокла. Ее слезы падали на меня.

Нет, не так. Это был дождь.

Я потрясла головой, пытаясь собрать воедино обрывки информации. Ничего из этого не

имело смысла. Мэдди назвала меня безымянным существом. Ничтожеством. Это я помнила. Во мне

поднялся гнев – гнев, сдобренный болью.

Боль? Стоп… что? В голове боль. Если точно, то чертовски сильная боль. Как будто кто-то

ударил меня киркой по лицу. И почему я мокрая? Я сконцентрировалась на пальцах, заставив их

подчиняться, сгибая, пока они не коснулись друг друга. На ощупь они были мокрыми, но теплыми.

Почему дождь теплый?

– Оставайся со мной, – снова прозвучал мужской голос, но на этот раз он не был

успокаивающим.

Он звучал пронзительно, требовательно.

Мои ноги замерзли. Обувь. Я оставила ее у Алекса. Нет, это Мэдди оставила свою обувь у

Алекса. На ней были мои кроссовки. Мой свитер и куртка тоже были на ней – вот почему я замерзла.

По крайней мере, я так думала. Я попыталась посмотреть вниз, но голова не пошевелилась. Она

будто приклеилась к месту.

Было больно дышать. Я разлепила веки и увидела мигающие огни. Что случилось с лобовым

стеклом? Это ветки на приборной панели? И что это за красная краска на зазубренных осколках окна

с пассажирской стороны?

– Больно, – выдавила я.

– Я знаю.

Я повернулась в сторону мужчины, но не смогла разглядеть его лица. Оно было размыто…

как в тумане.

– Я собираюсь дать тебе обезболивающее. Но сначала назови мне свое имя.

Мое имя. Мое имя? Боже, было больно даже думать. Я потрясла головой. Вспомнить даже

одно-единственное слово оказалось не по силам. Я увидела вспышку искр справа от себя и

попыталась повернуть голову. Там что-то резали: звук металлических лезвий, бьющихся друг о

друга, взрывами отдавался в моей голове. Машина со стороны Мэдди была смята, грязь и листья

набились в тысячу паутинок из трещин на окне.

Холодный ночной воздух ударил в меня, и тело охватила дрожь. Дверь с пассажирской

стороны исчезла, две руки в перчатках отбросили ее в сторону в спешной попытке пробраться

внутрь… добраться до Мэдди. Она лежала на панели лицом вниз, тело было согнуто под странным

углом. Торопливые слова, смысл которых ускользал от меня, эхом прокатились по машине, когда

они осторожно перевернули сестру на спинку сидения. Голова Мэдди склонилась набок. Кто-то

LOVEINBOOKS

коснулся ее шеи, затем запястья – и отошел от машины, качая головой. Если бы у меня остались

силы на слова, я бы закричала, чтобы они оставили ее в покое, здесь, в безопасности автомобиля, не

забирали ее в темную, мокрую ночь.

«Мэдди?», – шептала я у себя в голове. Ее глаза были открыты, она смотрела на меня.

Почему она не моргала? Почему не двигалась?

Мэдди не боролась, не кричала от боли, когда ее вытаскивали из машины. Просто обмякла в

чужих руках. Одинокая капля скатилась с ее щеки. Я проследила за ней взглядом. Капля упала на

пол, и я увидела свой кроссовок на грязном коврике рядом с моим телефоном. А где другой?

– Оставайся со мной, – сказал мужчина. – Ты можешь назвать мне свое имя?

Меня не волновало мое имя. Я хотела знать, куда они забрали Мэдди, и почему она

выглядела такой тихой и холодной. Я слышала, как мужчина разговаривает со мной, требуя ответа. Я

отгородилась от его слов, сосредоточив все свои силы, чтобы позвать сестру.

– Мэдди, – прошептала я, надеясь, что она услышит.

Надеясь, что она узнает меня, скажет что-нибудь, хоть что-то.

– Вот так. Хорошо. Ты знаешь, где находишься?

Я хотела покачать головой, но было больно двигаться.

– Нет, – удалось мне прошептать.

– Все хорошо, – сказал он. – Теперь мы заберем тебя отсюда. С тобой все будет хорошо.

– Мэдди, – повторила я, когда он протянул ко мне руки.

На этот раз я не сопротивлялась. Я не боролась за то, чтобы остаться там. Просто позволила

случиться тому, что должно.

LOVEINBOOKS

Больно. Больно двигаться. Больно думать. Больно чувствовать, но я все равно чувствовала. Я

пыталась понять, где я, который час, но знакомых голосов не было, только шум. Постоянный

механический стук.

Мне больше не было холодно. По правде сказать, было жарко. Убийственно жарко. Сквозь

хаос в голове слышалось пиканье. Я прислушивалась к этому ритмичному звуку, пока не смогла

считать в унисон с ударами.

С каждым пиканьем я вспоминала. Эти вспышки памяти были настолько хаотичными и

ужасающими, что я кричала в своей голове, моля о том, чтобы все кончилось. Дождь, вращающиеся

колеса и запах... едкий запах гари. Град, покрывший дорогу, размывающий полосы. Я,

выворачивающая руль. Визг тормозов. Дерево и наши крики ужаса, когда ветка разбила лобовое

стекло.

Я все еще слышала музыку, игравшую по радио. Раздражающая мелодия для местной

автомойки крутится в моей голове, как проржавевшее хомячье колесо. Я хотела, чтобы это

прекратилось, хотела выскрести ложкой свои уши, горящее горло и разрывающийся мозг.

Я хотела позвать на помощь, но не смогла издать ни звука. Хваталась за пустоту, пытаясь

избавиться от воспоминаний, запаха крови и жженой резины и вонзившихся в кожу осколков. Я

чувствовала свои руки и ноги. Они были крепко сжаты, будто кто-то обвязал их веревкой и затянул с

особой жестокостью.

Что-то хрустнуло, мой мозг и тело сгруппировались в одном ужасающем толчке. Мне

удалось выдавить звук, и я закричала, застряв в воображаемом мире, таком ярком, таком

отравляющем, что могла поклясться – он был реальным.

– Эй, успокойся. Ты жива. Ты в безопасности. Слава Богу.

Я знала этот голос. Отдаленно он был мне знаком.

Поморгав, я поняла, что нахожусь в помещении. Теперь я могла пошевелиться: то, что

держало мой мозг в ловушке, ушло. Проклиная тупую боль в голове, я повернулась в сторону голоса.

Лицо говорившего было размыто. Я узнавала его или, по крайней мере, должна была узнать. Эти

глаза, мягкий тон – все в нем вовлекало в воспоминания, спрятанные глубоко в моей

раскалывающейся голове.

Парень придвинул стул к моей кровати и сидел на нем, положив голову на руки. Его плечи

были опущены, а руки дрожали. Бледность покрывала лицо, а запавшие глаза давали понять, что он

не спал несколько дней. Стоп… дней?

– Привет, красавица. С возвращением, – прошептал он.

Я потянулась протереть глаза, но жгучая боль пронзила руку. Перед глазами замелькали

«мушки». Я почувствовала, как по лицу потекли слезы, но ничего не могла с ними поделать. Парень

мягко положил свою руку поверх моей, другой рукой вытер мои слезы, а потом поцеловал меня в

лоб.

Это не исправило мое зрение. Я моргнула еще несколько раз, надеясь избавиться от

последних темных точек перед глазами, но все, что из этого вышло – еще больше слез и мокрые

щеки. Какие-то аппараты, кнопка вызова у кровати… комната вокруг меня кружилась, а от попытки

сосредоточиться голова разболелась еще сильнее.

Парень отстранился, и я изучила взглядом его лицо в попытке обрести воспоминания. Я

надеялась, что он назовет мне свое имя, молилась, чтобы он назвал мое. Мне было очень нужно

узнать, кем я была и почему находилась здесь.

– Ты напугала меня. Ты напугала всех нас. Мы думали, что потеряли тебя, – продолжил

парень.

Его глаза блестели, по щеке, прежде чем он успел ее сморгнуть, скатилась слеза. Почему он

плакал?

Пытаясь справиться с тяжелым туманом, нависшим надо мной, я повернула голову. Думала,

что увижу в комнате кого-то еще, ведь я четко помнила два крика – свой и чужой – и глаза, глядящие

на меня. Но другой кровати не было, не было и другой девушки, только длинный подоконник и

маленький столик на колесах, буквально утонувшие в цветах. Может, это был сон, ужасно яркий,

сюрреалистичный сон.

LOVEINBOOKS

Я насчитала пятнадцать ваз с цветами только на подоконнике, потом сдалась и посмотрела

на ту, что была ближе всего. Она стояла на передвижном столике, в огромном букете белых роз была

спрятана открытка.

Парень проследил за моим взглядом.

– Вот, – сказал он, протягивая мне открытку. – Они от меня.

Я открыла конверт, но написанное от руки пожелание читать не стала. Мне хотелось только

узнать, кто он. Алекс.

Я прокрутила в голове это имя. Звучит знакомо. Я не знала, как и почему, но с этого можно

начать.

– Алекс. – Мой голос дрогнул, и пришлось сделать пару глотательных движений, справляясь

с голосом.

– Ш-ш-ш… расслабься. Не пытайся говорить, – сказал он, убирая волосы с моего лица. – У

тебя сломано несколько ребер и вывихнуто плечо, к тому же ты довольно сильно ударилась головой.

Пришлось сделать операцию, чтобы исправить твое запястье, но врачи говорят, все будет нормально.

Услышав о своих травмах, я удивленно распахнула глаза. Помимо воли пришли мысли о

другой девушке, той, что сидела в машине на пассажирском сиденье. Неужели она тоже пострадала,

неужели она тоже здесь, в этой больнице?

Повернув голову, я увидела трубки. Четыре из них шли ко мне. Я последила за одной, она

вела к моему пальцу, фиксируя мою руку в каком-то пластиковом устройстве. Одна вела к груди,

другая заканчивалась в носу. Последняя была зажата повязкой на руке.

Моргнув, я почувствовала тянущую боль над правым глазом. Здесь саднило больше всего. Я

решила, что там повязка, может быть, даже швы, но нужно было зеркало, чтобы узнать наверняка.

Левая рука была тяжелой, как будто ее обложили кирпичами, запястье болело тупой пульсирующей

болью где-то глубоко в кости.

Я осторожно оперлась на здоровую руку и постаралась приподняться. Голова закружилась,

все вокруг меня: цветы, Алекс, мое собственное тело – превратилось в одно сплошное пятно. Живот

свело. Я попыталась справиться с болью, часто глотая, пытаясь удержать рвущееся наружу

содержимое желудка.

Не в силах сдвинуться с места, я лихорадочно обвела комнату взглядом. Мне нужна была

ванная, мусорное ведро, пакет, что угодно, чтобы облегчить желудок. Алекс все понял, сунул мне

под подбородок пластиковую чашку и придержал волосы. Меня не волновали ни волосы, ни человек,

держащий чашку. Я просто хотела, чтобы боль утихла.

Алекс не сказал ни слова, пока меня рвало. Только гладил меня по спине, напоминая, что

нужно дышать. Проще было сказать, чем сделать.

С осторожностью он поправил подушки на кровати. Боль отступала с каждым вдохом,

медленно покидая меня. Взгляд упал на вазы на подоконнике. Одна, вторая – я снова принялась их

считать.

– Можешь не считать, – сказал Алекс. Бросил в урну бумажное полотенце, которым вытирал

руки, и уселся на кровать рядом со мной. – Здесь тридцать семь букетов, дома больше.

В растерянности я потрясла головой. Как я могла знать тридцать семь человек, если даже не

помнила своего имени?

– Они от наших друзей. Дженны, Кита, некоторые от ребят из футбольной команды. Я

думаю, есть букет и от тренера Райли. Все они были здесь, ночевали в холле последние два дня.

Я не помнила никого из этих людей, и он сказал два дня?

Я повернула голову в сторону окна, ведущего в холл, но шторы были опущены, дверь

закрыта. На стене висела белая доска, куча чисел, написанных рядом с другими, означавшими, как я

думаю, время. Сверху было написано мое имя. Наверное, мое.

Мэдди Лоутон.

– Ты знаешь, где ты, что случилось? – спросил Алекс.

На его лице промелькнуло беспокойство, взгляд заметался между мной и доской, которую я

рассматривала.

Я покачала головой. Кровать, белые стены и подключенные ко мне аппараты подсказали, что

я в больнице. Я вспомнила, что произошел несчастный случай, ужасный случай. Но кем я была, как

долго здесь находилась и кем была вторая девочка в машине со мной… нет, я не имела об этом

никакого представления.

LOVEINBOOKS

– Ты знаешь, кто ты? – Его голос сорвался до шепота, робкого и неуверенного.

Я снова посмотрела на доску, затем на свое запястье. На нем был пластиковый браслет с

именем и множеством чисел.

– Мэдди Лоутон.

Услышав это, он улыбнулся. Слабое и неуверенное, но все же подтверждение моей правоты.

– Я Мэдди. – Слова прозвучали на моих губах как чужие, но Алекс согласно кивнул. При

звуке моего имени его лицо просветлело. – А где другая девушка… та, что была со мной в машине?

Где она? Она в порядке?

– Элла, – сказал Алекс, и облегчение в его глазах, которое я видела секундой раньше,

сменилось беспокойством. – Твою сестру звали Элла.

Имя прозвучало так легко, так совершенно правильно. «Элла».

– Мэдди? – Теперь Алекс стоял, глядя на меня, словно ожидая каких-то действий или слов.

Проблема была в том, что я не понимала, чего именно. – Ты знаешь, кто я?

Я знала, но не потому что чувствовала связь с ним или привязанность, а скорее, потому что

так было написано на открытке, которую он мне показал. Страх пробился наружу, пугающее

ощущение какой-то неполадки… того, что со мной что-то не так. Оно ударило по мне – понимание

того, что все мои знания сводились к ничтожной паре фактов. Я знала, кем был он, и кем была я, и

это все.

– Ты – Алекс, – сказала я, уставившись на свою руку в его руке.

Его большой палец вырисовывал линии на моем запястье. Прикосновение было нежным,

мягким, как и взгляд. Так себя ведут, только если знают человека… действительно знают.

– Ты мой парень, верно?

Выражение моего лица, должно быть, изменилось, потому как Алекс заговорил быстро, но

тщательно выбирая слова:

– Все будет хорошо, Мэдди. Ты выздоровеешь. Я пойду, приведу твоих родителей. Они

снаружи, в холле, разговаривают с твоим врачом.

– Нет, постой. Где другая девушка? Моя сестра… – Мне пришлось сделать паузу, чтобы

проглотить боль от этих простых слов. – Где Элла?

Я увидела, как заостряются черты его лица. Тихий успокаивающий голос Алекса стал

напряженным:

– Все будет в порядке, Мэдди. Все это не твоя вина.

Моя вина?

– Что? Что ты имеешь в виду под моей виной?

Он покачал головой. То, что он не мог объяснить это, было достаточным ответом.

Короткое молчание, которое за этим последовало, было всепоглощающим. Медленно

кусочки воспоминаний стали собираться воедино. Я не слышала крика, сорвавшегося с моих губ,

сознание сосредоточилась на осколках образа девушки… Эллы на сидении рядом со мной, ее

безжизненных голубых глаз, смотревших на меня, пока ее вытаскивали из машины.

– Мэдди, пожалуйста, не плачь. Никто тебя не осуждает. Дорога была мокрой, машина

скользила. Ты никак не могла остановить ее.

Он потянулся ко мне, но я отпрянула от прикосновения.

– Нет! Не трогай меня!

Я не хотела, чтобы меня утешали или поддерживали. Пусть Алекс просто скажет мне, что

случилось, и почему я не помнила ничего, ничего, кроме мертвых глаз этой девушки.

LOVEINBOOKS

Алекс оставил меня там, рыдающую, путающую слова. В его глазах, когда он, наконец,

поднялся и буквально бросился к двери, стоял ужас. Он умолял меня успокоиться, обещал, что все

будет хорошо. Он ошибался, так ошибался. Ничего уже не будет хорошо, никогда.

Если то, что Алекс так осторожно пытался до меня донести, правда, тогда девушка, та, что

была со мной в машине, та, которую я убила, была моей собственной сестрой. Ничто… ни моя

ужасающая неспособность вспомнить кто я, ни даже боль, пронзающая голову, не помогло мне

справиться с этой чудовищной истиной.

– Она очнулась, – услышала я его слова.

В холле поднялся громкий шум. Восклицания радости смешались с плачем. В дверях палаты

возникла какая-то девушка, но ее имя не всплыло из темных закоулков моего сознания. Да в этом и

не было нужды. Эмоций, отразившихся на ее лице, было более чем достаточно. Меня пронзила

ненависть, всепоглощающая, глубокая ненависть, направленная исключительно на нее. Спасибо

Алексу, он остановил девушку у двери и мягко отодвинул в сторону, пропуская в палату кого-то

другого.

Дверь закрылась, отделяя нас от людей в холле. Запах кофе наполнил комнату. Я посмотрела

на вошедшего мужчину пристальным взглядом, молясь, чтобы он хоть что-то мне объяснил.

Он замер на полпути, уставился на меня. Я надеялась, что он увидит в моих глазах мольбу и

скажет или сделает что-то, чтобы вернуть мне простое осознание мной того, кто я такая и что

случилось.

Мужчина уронил стакан. Черный кофе залил его обувь, а он застыл на месте, казалось на

целую вечность. Его плечи задрожали, и только тогда я увидела слезы. Мужчина не пытался их

спрятать. Я могла поклясться, что увидела короткую вспышку замешательства на его лице, как будто

он пытался найти взглядом то, чего здесь не было, как будто он, как и я, пытался вписаться в мир, в

котором ему не было места.

– Мистер Лоутон? – сказал Алекс, обеспокоенным тоном, и мужчина, наконец, отвернулся

от меня. – Она еще не совсем пришла в себя. Еще не совсем осознает, кто она и почему находится

здесь. Думаю, такое возможно из-за обезболивающих. Врач сказал, что она некоторое время будет

рассеянной, но она задает вопросы о… – Алекс осекся; жалость, которую я слышала в его голосе,

давила на меня. – Я не знаю, что она помнит, и подумал… я не хотел говорить ей… я подумал,

может быть, Вы и миссис Лоутон…

Замешательство мужчины исчезло, он поднял руку, останавливая речь Алекса. Подошел к

моей кровати, осторожно присел. После секундного колебания его пальцы коснулись моего лица,

стирая слезы.

– Как поживает моя девочка?

Я прижалась к его руке. Удивительно, каким успокаивающим может быть простой жест.

– Почему я здесь? Что я сделала? – вопросы вырвались из меня, и каждый из них порождал

еще больше беспокойства, больше неопределенности.

– Все хорошо, Мэдди. Мы с мамой обещаем тебе, что все будет в порядке.

Я вздрогнула от его слов, звук имени с такой яростью пронесся сквозь меня, что я забыла,

как дышать. Я даже захотела, чтобы так и осталось, чтобы последний вздох покинул мое тело, и я

забыла об этом ужасном чувстве вины внутри. Вины, которую я не понимала.

– Где моя сестра?

– Ее больше нет, дорогая. – Папа постарался спрятать свою боль, скрыть блеск слез в глазах,

но я все равно услышала в его голосе заминку, легкую дрожь, сопровождающую эти три тяжелых

слова.

У меня перехватило дыхание – и чувствительная аппаратура тут же отреагировала. Зазвучал

предупреждающий сигнал.

Алекс побледнел. Папа оказался рядом, распростер надо мной руки в поисках боли, которую

ему так хотелось унять. Моя мама ворвалась в палату, за ней по пятам – две медсестры и врач.

Первая медсестра прошла к капельнице, другая – к оборудованию на стене. Врач направился ко мне,

но мама оттолкнула его в сторону.

LOVEINBOOKS

– Мэдди, я не потеряю тебя, – мое лицо оказалась в ее ладонях, ее глаза – так близко к моим,

что я могла видеть проблески золотого, спрятанные в зеленом. – Посмотри на меня. Посмотри на

меня, Мэдди!

Я посмотрела. Я открыла глаза шире и уставилась на нее. Гнев, решимость, может быть,

страх… не знаю, что именно было в ее взгляде, но сила этого пронзила меня, удержала мои мысли от

падения в темную бездну. И я сосредоточилась на ней.

– Господь уже забрал одну из моих дочерей. Он может забрать у меня все, что хочет, но не

тебя, Мэдди. Только не тебя. Ты поняла меня? Дыши!

И я начала дышать, не потому что хотела жить, а потому что так сказала мама… потому что

она сказала мне. Дыхание перехватило, когда я попыталась наполнить легкие воздухом, и когда мне

это удалось, воздух прожег себе путь вниз по моему горлу.

Врач обошел с другой стороны кровати. Он держал мое запястье, пока медсестра

регулировала скорость капельницы. Мама игнорировала их всех, полностью сосредоточившись на

мне.

– Вот так, Мэдди, – уговаривала она. Ее успокаивающий голос давал мне жизнь, ее глаза

требовали, чтобы я дышала.

Звук тревоги медленно затихал, пока я делала один тяжелый вдох за другим. Голос мамы

отзывался эхом, ее тон становился спокойнее с каждой секундой.

Она прижала меня к себе. Я не слышала ее шепота – его заглушала тьма в моей голове.

Высвободившись из ее объятий, я повернулась. Папа стоял у двери, рукой он уперся в стену.

Казалось, он вот-вот упадет в обморок. Алекс сидел на полу у его ног и бормотал что-то о том, чтобы

Мэдди жила.

Все в этой комнате обожали меня, все буквально сходили с ума при мысли о моей смерти.

Но что насчет другой? Что насчет Эллы? Кто был с ней, когда она умерла? Кто был с ней сейчас?

LOVEINBOOKS

Было тихо. Те, кто собрался в холле, разошлись по домам еще вчера вечером, медсестры,

проверявшие мои жизненные показатели, разбрелись по отделению и приходили только по сигналу

от аппаратов, а те почти всегда молчали. Всем хотелось, чтобы я отдохнула. По крайней мере, так

говорили. Даже предлагали мне снотворное. Я не хотела закрывать глаза, а уж тем более, засыпать,

но все равно принимала таблетки. Может, удастся крепко уснуть и не видеть снов. Но нет. Кошмары

всегда были там, таились в ожидании момента, когда я закрою глаза и засну.

Я повернула голову в сторону. Запах хлорки и несвежего кофе раздражал обоняние, хотя

вскоре я к нему привыкла и даже нашла успокаивающим. Он помогал мне ощущать почву под

ногами.

Зажмурившись, а после хорошо проморгавшись, я вернулась к тщательному изучению

потолка. Он совсем не изменился за три отвратительно долгих часа разглядывания. Белый, с

большой бежевой полосой по центру. Раньше там, наверное, была разделительная балка. Должно

быть, две палаты когда-то соединили в одну. Свидетельство этого было выставлено на всеобщее

обозрение.

Одинокая слеза скатилась по моей щеке. Лучше поплакать, пока никто не видит. Всякий раз,

когда я просыпалась, Алекс был рядом, держал мою руку и уверял, что через пару дней все

наладится. Хотелось бы мне иметь его веру.

Прямо сейчас он спал на стуле у моей кровати. Мама и папа тоже были там, прикорнули на

диванчике в углу. Папа выглядел измотанным, напряженным, вздрагивал во сне. Наверное, его мучат

те же кошмары, что и меня.

Дверь в мою палату приоткрылась и вошла медсестра. Кажется, она удивилась, увидев, что я

не сплю.

– Не устали? – спросила она, проверяя показатели на дисплее. – Если хотите, могу дать еще

что-нибудь.

– Нет, – сказала я.

По правде, я была измотана, устала сильнее, чем когда-либо. Но спать, когда жизнь разбита

на кусочки – не лучший выход.

– Моя сестра. Элла, – прошептала я, стараясь не разбудить Алекса и родителей. – Вы можете

рассказать мне о ней? Она хотя бы была жива, когда ее привезли?

Взгляд медсестры метнулся в сторону моих родителей.

– Они мне не скажут, – сказала я.

Я уже спрашивала их тысячу раз, но они лишь качали головами и говорили, что сейчас не

время. Я спросила Алекса в один из тех редких моментов, когда родители вышли из палаты. Но он

все твердил, что я не виновата. Как будто это могло как-то помочь мне почувствовать себя лучше,

облегчить сознание вины.

– Прошу, мне нужно знать что-нибудь. Что угодно, – продолжила я.

– Я не работаю в отделении неотложной помощи, так что не знаю, сколько смогу рассказать.

– Я могу ее увидеть? То есть я знаю, что она… – Я замолчала, не в силах объяснить срочную

необходимость увидеть свою сестру. Сестру, которую я не помню. – Пожалуйста, я хочу увидеть ее.

Целую минуту медсестра колебалась, нервно постукивая рукой по спинке моей кровати.

– Хорошо, – наконец сказала она, а я ощутила одновременно и облегчение, и страх.

Мне нужно было это сделать, и я хотела это сделать, но мысль о том, что придется

столкнуться с тем, что я натворила, заставила меня пожалеть о своей просьбе.

Я села, поморщившись от соприкосновения ног с холодным кафельным полом.

– Вот, – сказала медсестра, протягивая мне пару носков.

Я отказалась. Мне нравился холод, раздражающее напоминание о том, что я все еще жива.

Услышав бормотание медсестры, проснулся Алекс. Я увидела, как он открыл глаза, когда я

встала.

– Что происходит? Ты в порядке? – спросил он, переводя взгляд с меня на медсестру. –

Почему ты не в постели?

Я приложила палец к губам, чтобы он замолчал.

LOVEINBOOKS

– Со мной все в порядке, – прошептала я. – Она отведет меня к… – Я осеклась, не зная, как

сказать ему, что должна увидеть свою сестру, или объяснить тяжелое мучительное чувство потери.

– Она отведет тебя куда? – спросил Алекс, обнимая меня за талию, чтобы поддержать.

Я опустила глаза, затем позволила словам сорваться с моих губ.

– Увидеть сестру.

Глаза Алекса расширились от шока, его рука сжалась вокруг меня, лицо побледнело.

– Что? Зачем? Нет.

Он отпустил меня и повернулся, чтобы разбудить моих родителей. Я остановила его.

– Пожалуйста, я не хочу, чтобы они шли со мной.

«Я не хочу, чтобы даже ты шел со мной», – добавила я беззвучно.

– Мэдди, послушай. Увидев Эллу, ты не вернешь ее. Все просто станет еще тяжелее, еще

реальнее.

– Все уже реально, – сказала я. – Я скучаю по ней, Алекс, и не знаю, почему. Я ведь ничего о

ней не помню. Ни звука ее голоса. Ни любимого ТВ-шоу. Я даже не знаю, какое мороженое она

любила: шоколадное или ванильное. Все, что я знаю, так это то, что что-то внутри меня исчезло,

ушло, и мне нужно увидеть ее, чтобы разобраться с этим.

Я не ожидала, что он поймет. Я сама не понимала. Но я хотела, мне нужно было, чтобы он

разрешил мне сделать так, как я хочу.

LOVEINBOOKS

Медсестра настояла на том, чтобы отвезти меня к смотровой комнате для родственников.

Она примыкала прямо к моргу. Я хотела пойти пешком и собиралась сказать ей об этом, но Алекс

опередил меня. Он усадил меня в кресло-каталку и сам повез к лифту.

Я ожидала увидеть помещение в темном подвале, где вдоль стен выстроились стальные

шкафчики для тел. Я не была готова к тихой комнате с двумя металлическими стульями и алтарем

для молитвы. Один из санитаров вкатил стальную каталку. Неподвижное тело на ней было накрыто

простой голубой простыней. Смешно, а я-то думала, что простыня будет белой, накрахмаленной, с

надписью на ней «СОБСТВЕННОСТЬ КРЭНСТОНА». Но какая разница.

Дежурный посмотрел сначала на меня, перевел взгляд на Алекса, потом передал медсестре

папку с ручкой. Она внесла свое имя в форму и указала на бумаге точное время, остановившись,

чтобы взглянуть на часы.

– Вам что-нибудь еще нужно? – спросил парень, но я покачала головой. – Тогда я… э…

оставлю вас.

В комнате было тихо. Слишком тихо. Медсестра осталась тут, стояла в углу, наблюдая…

ожидая. Я не могла пошевелиться, не могла заставить себя встать с коляски и преодолеть

разделяющее нас с Эллой пространство в несколько шагов. Я умоляла медсестру привезти меня

сюда, но теперь мне хотелось уйти.

– Мэдди? – Алекс присел передо мной на корточки. – Ты не обязана это делать. От тебя

этого никто не ждет.

В его голосе можно было услышать намек на просьбу и даже надежду на то, что я

передумаю и вернусь в свою палату. И еще обещание большой дозы успокоительного.

– Я в порядке,– сказала я, поднимаясь и заставляя себя сделать первый шаг, а затем еще

один, пока не оказалась у стальной кровати, глядя на неестественно неподвижный силуэт под

простыней.

– Вы готовы? – спросила медсестра.

Я кивнула. Она потянулась к углу простыни, стягивая ее к тому месту, где заканчивалась

шея Эллы и начинались ее плечи. И даже глядя в пол, я смогла чувствовать что-то вроде призыва.

Посмотри на меня.

Руки затряслись, я покрылась потом, хотя в помещении было прохладно. Собираясь с духом,

я трижды сосчитала до пяти, прежде чем нашла в себе мужество поднять взгляд.

– Где ее одежда?

Не знаю, почему я спросила об этом. Конечно же, одежда была испачкана кровью и покрыта

стеклом. Но, может, если бы я увидела хоть что-то – цвет или бренд какой-нибудь простой вещи

вроде топа или лифчика, то смогла бы освежить воспоминания, восстановить какую-то связь с

Эллой.

Алекс пожал плечами.

– Не знаю. Наверное, ее отдали твоим родителям.

– Ты знаешь, во что она была одета? Ты видел ее, когда нас привезли?

– Нет, – сказал он и отвел взгляд.

Ответ был краток и наполнен тревогой, которую я не слышала у Алекса раньше. На секунду

я задумалась о том, что он скрывал, о чем боялся рассказать мне.

– Твоей одежды тоже не было к тому времени, как я приехал. Они разрезали ее, чтобы

добраться до ран.

Я кивнула. Думаю, это имело смысл.

– На ней был один кроссовок. Голубой, кажется, если это поможет.

Вообще-то помогло. Я смогла их представить. Светло-голубые «сникерсы» с серыми

шнурками. Сбоку была надпись, как будто кто-то разрисовал их черным маркером. И еще они были

удобными.

– Во что была обута я?

– Ни во что. Ты оставила обувь у меня дома. Я нашел ее на заднем дворе у стула. Почему?

– Без понятия, – сказала я и посмотрела на сестру.

LOVEINBOOKS

Ее глаза были закрыты, вокруг них залегли темно-фиолетовые круги. Может быть, это

синяки из-за аварии, но, скорее всего, именно так выглядят мёртвые глаза.

Рот Эллы был приоткрыт, как будто она хотела что-то сказать, но до меня не доносилось ни

звука – ни шепота, ни слабого дыхания. Я видела ее раны: вот тут она головой ударилась о разбитое

лобовое стекло, а вот тут шальной кусок стекла вонзился в плечо. Она была бледной, пепельно-

белой, спутанные волосы разметались по стальной поверхности каталки. Кое-где на них была кровь.

Но даже вот такая, в синяках и побежденная смертью, Элла выглядела в точности как я.

– Я… я… мы одинаковые. – Слова застряли в горле, и Алекс поспешил ко мне. Он весь

задрожал, стоя рядом со мной и видя то же, что и я – ту же темную правду.

Это могла бы быть я. Это должна была быть я.

– Конечно, – сказал Алекс. – Вы же близнецы.

Она не просто выглядела как я. У меня было смутное чувство, что она была мной. Я провела

рукой по ране на щеке сестры. Она пересекала скулу и неровным зигзагом тянулась к уху. Я

заправила потемневшую прядь волос за ухо и наклонилась, чтобы поцеловать сестру в щеку,

попросить прощения и пообещать, что сохраню память о ней. И тогда я увидела их… две крохотные

точки на мочке ее правого уха.

Машинально я потянулась к собственному уху, провела пальцем по мочке. Я знала, что

найду – одну дырочку, одно маленькое отверстие.

– В чем дело, Мэдди? – спросил Алекс.

Когда я не ответила, когда просто застыла на месте, хлопая ресницами, он взял меня за руку

и подтолкнул к двери. Он мог вывести меня оттуда, мог вытащить меня из этой комнаты, из

больницы, из этого мира – но это не остановило бы потока мыслей в моей голове.

Нам с сестрой было по тринадцать, мы проводили время в летнем лагере. Это был наш

последний год в лагере, тот последний год, когда мы болтали по ночам обо всем и обо всех, пока не

сядут батарейки в наших фонариках. Девочка, живущая в комнате напротив нас, была сущим злом. В

седьмом классе она уже была такой, какой стала Дженна в старшей школе.

Она насмехалась над нами днями напролет. Оказывается, цельные купальники – это для

неудачников, которые ходят на уроки искусства, в то время как другие занимаются парусным

спортом и играют в волейбол. Меня это не беспокоило – она бы мешала мне спокойно жить от силы

пару недель, и потом мы никогда бы не увиделись. Но Мэдди… она была возмущена и хотела

доказать, что так же хороша, как и эта девочка, если не лучше. Так или иначе, чтобы доказать это,

Мэдди решила сделать второй пирсинг в ушах.

Она вручила мне иглу из швейного набора, который мама припрятала в ее чемодане, и пакет

со льдом, который стащила из медпункта. В нашем домике уже все спали, задремали несколько

часов назад. Мы не сказали им о нашей задумке. Это был наш секрет… секрет, который могут

сохранить сестры.

Мэдди зажмурилась, закрыла глаза так плотно, что ее лицо напряглось, принимая до боли

забавное выражение. Я попросила ее расслабиться, но она не стала. Буркнула, мол, заканчивай с

этим, и впилась ногтями в деревянный каркас нашей двухъярусной кровати.

Мы тогда наивно полагали, что за пять минут обезболим ее ухо пакетом льда. Мне так и не

удалось проколоть второе ухо: Мэдди выругалась и подпрыгнула, едва я ткнула ее иглой.

– Господи, Элла. Больно! – выкрикнула она и оттолкнула меня.

Мэдди заставила меня поклясться, что я не расскажу об этом маме, и надевала вторую

сережку только в школе. Она перестала носить ее несколько лет назад. Дырочка почти заросла,

отметина размером с иголочку была совсем незаметна.

Ее слова я помнила ясно как день. Впервые она кричала на меня, впервые меня оттолкнула.

И еще я отчетливо помнила, как она назвала меня Эллой. Меня. Эллой.

Глядя на сестру, лежащую на этом стальном столе, я вспомнила все, что забыла несколько

дней назад. Истории, мечты, будущее, которое принадлежало только мне. Все вернулось… все мои

воспоминания вырвались наружу. Ланчбокс с изображением «Моего маленького пони», который я

получила в первый день в детском саду. Одинаковые платья на Рождество – мы их надевали, пока

нам не исполнилось десять. День, когда мы окончили среднюю школу – Мэдди на каблуках, я в

сандалиях. Джош, споривший с доставщиком пиццы на прошлой неделе по поводу бесплатной

мясной пиццы. Он хотел получить ее, ведь доставка заняла больше получаса. И Мэдди, кричавшая на

меня в машине, потому что считала меня неудачницей, потому что стыдилась меня.

LOVEINBOOKS

Я посмотрела в сторону выхода, почти ожидая увидеть стоящих в дверях родителей, каким-

то образом пришедших к тому же ужасающему выводу, что и я. Это невероятная ошибка. Это Мэдди

умерла. А я – Элла – выжила.

– Мэдди, это была плохая идея, – сказал Алекс. – Я не должен был тебе это разрешать, по

крайней мере, без ведома родителей.

Мои родители. Мама была так рада, когда поняла, что выжила Мэдди. Папа стоял рядом с

ней, полный такой же радости. Они не видели меня, они видели Мэдди. Все видели Мэдди.

– Джош? – Он был тем, кто знал меня, кто понял бы, что это я. – Где Джош? Я хочу

поговорить с Джошем.

Рука Алекса сжалась вокруг моей, он смотрел куда угодно, но только не на меня.

– Он дома, Мэдди. После случившегося с Эллой… он дома.

– Что?

Я не понимала. Мы с ним были неразлучны с девятого класса. Мне приходилось

вышвыривать его из своего дома почти каждый субботний вечер, и первое, что он делал в воскресное

утро – возвращался с новым аниме-фильмом или каким-нибудь дополнительным исследованием по

физике. Он не был у меня в ночь аварии лишь потому, что я прогнала его. Мне нужно было

закончить последний набросок, а звук сообщений Ким отвлекал меня. Но почему сейчас его не было

в больнице?

– Не понимаю. Ничего не понимаю.

– Мэдди, он приехал в больницу вместе со мной, но к тому времени, как тебя разместили в

палате…

– Нет, подожди. – Жжение в моей груди усилилось, и паника нахлынула на меня. Я тянула

его за руку, пока он не остановился. Я не была готова уйти. Пока не готова.

– Мисс Лоутон, вам нужно вернуться наверх, – сказала медсестра. Она поднялась со стула в

углу и взялась за инвалидную коляску, которую я оставила посреди комнаты. – Я хочу измерить

ваши показатели и дать успокоительное.

Я отмахнулась от нее и шагнула к Алексу. Я не хотела садиться, не хотела, чтобы меня

увезли. Я хотела получить ответ.

– Почему Джош ушел? Почему не остался?

Алекс колебался, словно взвешивая свои слова. Он начал отступать, но я ухватила его за

запястье и заставила остановиться. Снова покатились слезы, меня трясло от досады на правду,

которую все отказывались видеть. Как я могла заставить его понять, что я – Элла? Что рука, которую

он держал, принадлежала не его девушке, а ее сестре. Мне.

– Алекс? – Тон медсестры был требовательным. Казалось, она говорила: сделай что-нибудь,

успокой ее, иначе это сделаю я.

– Не беспокойся о Джоше, – сказал Алекс, бережно подталкивая меня к коляске. – Он знает,

что это не твоя вина.

О, это была абсолютно моя вина. Теперь я помнила всё, все последние ужасающие детали

убийства своей собственной сестры. Когда меня повезли к лифту, рыдания эхом разнеслись по

коридору. Звук был такой пустой и жалкий, что я вздрогнула. Но это не остановило ни слезы, ни

рыдания, ни боль.

– Никто не винит тебя, Мэдди. Никто, – продолжил он, когда медсестра наклонилась, чтобы

проверить мой пульс.

Она была обеспокоенной, даже напуганной. Алекс же выглядел так, будто его сейчас

стошнит.

Я оттолкнула медсестру и повернулась к Алексу:

– Посмотри на меня. Перестань говорить мне, что это не моя вина, и посмотри на меня!

Он обошел мою коляску и посмотрел в мои глаза.

– С самой аварии я смотрю только на тебя, Мэдди. И я вижу все ту же сильную, прекрасную

девушку, что и раньше. То, что… случилось с твоей сестрой, не изменит этого.

Я не могла представить, что бы он сказал, если бы понял, что заботился об Элле, а не о своей

драгоценной Мэдди.

LOVEINBOOKS

На нужном этаже двери лифта открылись. Папа бросился к нам, услышав мои крики. Мама

тоже была с ним, она кричала на Алекса из-за того, что он не разбудил их.

– Алекс не виноват, – кое-как удалось выдавить мне. – Элла.

Это последнее тяжелое слово потребовало огромного количества энергии, и я почувствовала,

как ускользаю в темноту, теряя сознание.

– Мэдди? – позвал Алекс. Излучаемый им страх конкурировал с моим собственным.

Я не хотела видеть, как умрет надежда в их глазах, когда они осознают, что я – Элла.

Я посмотрела на папу, на своего собственного отца, на человека, с которым я завтракала

каждое утро в течение семнадцати лет. На человека, который тренировал в средней школе мою

команду по футболу. На человека, который пытался научить меня ездить на велосипеде как-то после

обеда, когда мне было семь, а позже, тем же днем, сидел вместе со мной в отделении скорой помощи,

пока мне вправляли вывихнутое запястье. Годы, проведенные вместе… куча событий… а мой

собственный отец даже не узнал меня.

А может просто не хотел узнавать. Может, он хотел, чтобы выжила Мэдди, потому и видел

во мне ее.

Папа забрал у Алекса коляску и повез меня в палату. Ужас промелькнул в его глазах. Где-то

далеко, в глубинах сознания я помнила, что он считал меня Мэдди, и его успокаивающий шепот

предназначался не мне.

– О чем ты думал? – кричала мама на Алекса, держа его за воротник рубашки. – Зачем ты

позволил ей спуститься туда? Почему не разбудил нас?

– Пожалуйста. Он не виноват. Это все я, – запротестовала я.

Меня настигло осознание того, кто я на самом деле, и того, что я должна была рассказать им.

Меня затрясло, заледенел каждый дюйм тела. Холодно. Я изо всех сил пыталась выговорить эти

слова, сказать родителям, что я – Элла, но не могла издать ни звука.

Папа помог мне перебраться обратно в постель из инвалидного кресла, затем сел подле меня.

– Мы поможем тебе пройти через это, Мэдди. Обещаю.

Пройти через это? Фраза прозвучала так отстраненно. Недостижимое утешение, на которое

я не имела права надеяться. Я была уставшей, злой и завидовала тому, как легко сестре все

удавалось. Я кричала на нее. Последние сказанные мной слова, последние услышанные Мэдди слова

были горькими и злыми.

– Что я наделала? Боже, что же я наделала?

Все, чего я хотела теперь – поменяться местами с Мэдди, вернуть ей жизнь, которую я

забрала. Я не хотела оставаться здесь. Не без нее.

– Мы не сердимся на тебя, малышка. Мы не можем сердиться на тебя.

Папа никогда не называл меня так. Он звал меня Бэллси, когда я была маленькой, или

Изабеллой, когда сердился, но чаще всего называл Эллой. Малышкой он называл Мэдди, и она это

прозвище ненавидела, но использовала, чтобы продлить комендантский час или получить

дополнительные деньги на туфли или джинсы.

– Мне так жаль, я не хотела ее смерти.

Я откинулась назад. Вес этих слов буквально придавил меня к постели. Вжимая ноющие

плечи в подушку, я на минуту захотела раствориться в постели и никогда не возвращаться назад.

– Мы знаем, – сказала мама. – Это была ужасная случайность, но ты здесь, с нами, Мэдди.

Ты жива, и впереди у тебя целая жизнь. Целая жизнь. Я хочу, чтобы ты думала об этом,

сконцентрировалась на том, чтобы стать сильнее. Твоя сестра хотела бы этого.

Я перевела взгляд на папу, гадая, думал ли он и верил ли он так же, как и мама. Он

улыбнулся и кивнул, но в его взгляде я видела страдания, борьбу с чувствами, которые он пытался

удержать под контролем.

– Элла бы не хотела, чтобы ты тратила хоть минуту своей жизни на чувство вины. Она бы

хотела, чтобы ты жила, делала все, о чем когда-либо мечтала, и многое другое. Делай это для нее,

Мэдди. Живи для нее.

Они хотели, чтобы я была Мэдди. Алекс, папа, мама, друзья, ждавшие в холле часами…

днями, пока я не очнулась. Они ушли только тогда, когда Алекс пообещал, что позвонит, если мое

LOVEINBOOKS

состояние изменится. Каждый из них хотел, чтобы Мэдди жила. Они считали меня ею, они убедили

себя в том, что я – это она. Может, настоящая проблема не в том, что они не узнали меня, может,

проблема в том, что я – это я, а не моя сестра. Как я могла сказать им правду, ужасную правду о том,

что девушка, за жизнь которой они так сплоченно молились, умерла?

Я не могла с ними так поступить. Не могла поступить так с ней. Если они хотели, чтобы

Мэдди жила, я сделаю все, чтобы так и было. Мэдди заслужила шанс на настоящую, счастливую

жизнь. Я забрала это у нее злым поворотом руля. Мой эгоизм заставил меня сотворить это с ней. Я

оборвала ее короткую жизнь. Она получит то, что заслуживала.

Мэдди повзрослеет, пойдет в колледж и заведет семью. Я позабочусь, чтобы у нее было то,

чего она хотела, или умру, пытаясь. Я сделаю это для нее, для родителей, для Алекса. Я похороню

себя, а взамен подарю Мэдди свою жизнь.

LOVEINBOOKS

На улице было холодно. Тонкий слой инея блестел на гранитных надгробиях, люди

осторожно ступали по мокрой траве. Предполагалось, что к середине дня потеплеет, будет ясно и

солнечно.

В любом случае, мне было все равно.

В машине стоял запах сосны и шампуня для ковров. Наверняка на зеркале заднего вида

висит дешевый картонный освежитель воздуха. Если постараться, я могла бы увидеть его со своего

места. Но это значило, что придется пошевелиться, а мне не хотелось.

Окна запотели, и я протерла стекло рукой. Мама с папой уже были там, стояли у глубокой

ямы в земле и говорили со священником. Вокруг них столпились люди с опущенными головами и

напряженными плечами.

Я была рада выбраться из больницы, чем-то заняться, а не просто смотреть на белые стены,

пока все, понизив голос, разговаривали о моем прогрессе. Я больше не плакала днем и не пила

обезболивающее, но это не имело ничего общего с прогрессом, скорее, говорило о том, что мне все

равно. Часть меня умерла вместе с Мэдди, значительная часть, настолько неотъемлемая, что без нее я

чувствовала себя абсолютно потерянной.

Психиатр, которого направили поговорить со мной, считал, что пойти на похороны –

хорошая идея. Что-то о том, чтобы смириться и двигаться дальше.

Мой врач согласился и выписал меня на день раньше, чтобы я смогла пойти. Я говорила, что

готова, но теперь, находясь тут, я не могла заставить себя выйти из машины и пройти эти десять

ярдов до могилы, не могла заставить себя смотреть на то, как сестру… как меня хоронят.

Дверь машины открылась, и я скользнула в сторону, прячась от потока холодного воздуха.

– Ты идешь? – спросил Алекс.

Я пробыла в больнице двенадцать дней, и все это время он оставался со мной, опекая,

постоянно спрашивая, не хочу ли я пить, не болит ли мое плечо. Сначала мне это казалось милым.

Его компания устраивала меня больше, чем собственные темные мысли. Но теперь я задыхалась.

Мне нужно было уединение, чтобы попрощаться с сестрой, чтобы извиниться за свои последние

слова. Но я никогда не оставалась одна. Он всегда был рядом.

Алекс протянул мне руку. Я подала ему свою, запоминая каждую мелкую деталь, каждый

изъян его пальцев, сплетенных с моими.

– Где твоя куртка? – спросил он, помогая мне выбраться из машины.

– Дома, – ответила я.

У моих родителей была настоящая паранойя по поводу того, что я выйду на улицу в такую

холодную погоду, так что на меня напялили два пальто еще на выходе из больницы. Но мне не

нужна была даже одна. Ледяное прикосновение воздуха к коже действовало освежающе. Я была рада

мурашкам, они служили ярким напоминанием о том, что, несмотря на все страдания, я все еще жива.

К тому же, оба этих шерстяных пальто были не моими, они принадлежали Мэдди. Я надела

ее черное платье, но надеть ее пальто, позволить ее теплу согревать меня казалось неправильным.

– Вот, – сказал Алекс и снял свое.

Я повернулась, позволяя укутать меня, и вздрогнула, когда он коснулся рукой моей шеи. До

этого момента, он касался только моих рук.

– Плечо болит? – спросил он.

Пока я была без сознания, мне вправили вывихнутое плечо. Рука, правда, все еще была

подвязана, но это, скорее, из-за веса гипса на левом запястье.

– Нет, не болит. Просто у тебя холодные руки.

Он подышал на них перед тем, как обернуть воротник пальто вокруг моей шеи.

У гроба стояло четыре белых стула – сигнальные буйки, ведущие меня домой. Мне не

хотелось садиться там. Я не хотела, чтобы кто-нибудь смотрел на меня. Я хотела спрятаться позади и

наблюдать с расстояния за тем, как претворяется в жизнь мое решение стать своей собственной

сестрой.

Мама указала мне на стул рядом с папой, и я села, ощущая, как ножки белого складного

стула тонут в мокрой земле под моим весом. Алекс уселся рядом, его рука не отпускала мою. Папа

оказался с другой стороны, он посмотрел на меня и похлопал по руке.

LOVEINBOOKS

– Все нормально? – спросил он.

Не зная, что ответить, я пожала плечами. Я была так далека от «нормально», что не могла

даже точно сказать, в каком состоянии находилась. Злость, боль, сожаление и ошеломляющее

чувство вины смешались внутри, сковывая меня.

– Все будет хорошо, Мэдди, – повторил папа слова, которые произносил каждое утро,

покидая больницу и уходя домой, чтобы переодеться. – Мы пройдем через это, обещаю. Пока у нас

есть ты, мы справимся с чем угодно.

Я не видела папиных слез с самого первого дня в больнице. Но он выглядел теперь лет на

пятнадцать старше. На нем был безупречный костюм и отполированные ботинки, но морщины

вокруг глаз были глубоки, а голос чуть заметно дрожал. Мама была тихой, еще с той ночи, когда

Алекс с медсестрой отвезли меня к Мэдди. Глаза ее покраснели, а руки тряслись. Она заметила, что я

смотрю на нее, и прошептала, что любит меня, когда потянулась через папу погладить мои волосы. Я

постаралась улыбнуться, но каждая разбитая частичка моего сердца наполнилась досадой, ведь я

осознавала, что их любовь не для меня, она – для Мэдди.

Не решаясь посмотреть маме в глаза, я повернулась к растущей толпе. Я хотела, чтобы они

поскорее разошлись, чтобы все это закончилось, а я могла пойти домой и побыть в одиночестве.

Стулья были расставлены полукругом: родители, Алекс и я сидели спереди, мои бабушка с

дедушкой – позади нас. Со своего места я видела почти каждого, чувствовала на себе взгляды.

Посмотрев вокруг, я заметила своих кузенов и тетушек. Как раз в этот момент дядя тихо сказал

своим детям, что пора перестань толкаться. Здесь были соседи, наша няня, горстка коллег с папиной

работы. Я даже заметила женщину из маминого книжного клуба. Никто из них не раздражал меня.

Понятно, почему они здесь – поддерживают моих родителей.

Но за ними стояли люди, при виде которых я до боли сжала руку Алекса.

Я знала, что Дженна придет. Она была лучшей подругой Мэдди и бывала у нас так же часто,

как и Алекс. Остальные – команда по хоккею на траве, парни из футбольной команды, две дюжины

ребят, которые никогда не удостаивали меня и взглядом – вот они меня раздражали.

– Что они здесь делают? – спросила я Алекса.

Он растерянно посмотрел на меня.

– Что ты имеешь в виду? Это же похороны твоей сестры, Мэдди. Почему их не должно

быть?

– Они не знают м… – Я замолчала, сделала глоток и исправилась: – Они не знали Эллу. То

есть, за исключением Дженны, они Элле и пары слов не сказали. Никто из них. Никогда.

– Это не значит, что им все равно.

– Нет, значит, – выпалила я в ответ, вспоминая, как в десятом классе Дженна вежливо

попросила меня ездить в школу отдельно от сестры, так как, если Мэдди увидят со мной, на ней это

плохо скажется. – Их не волнует Элла. Никогда не волновала!

Алекс был не из тех, кого можно заставить прикусить язык, но тут он его прикусил. Его рука

дернулась в моей, но он постарался остаться спокойным.

– Они здесь не из-за нее, Мэдди. Она пришли из-за тебя. Для тебя.

– Для меня? Для меня?

Я попыталась сдержать злость. Ели бы я не была столь осторожной, я произнесла бы эти

слова в полный голос. Я проморгалась, потрясла головой. Не здесь. Я не устрою здесь истерику.

Мама посмотрела на меня; нерешительность и сожаление смешались в ее взгляде.

Священник замолчал и смотрел на папу, ожидая, что тот скажет. Все остальные… что ж… все

остальные смотрели на меня. Они слышали мою тираду. Слышали, как резко я отозвалась о друзьях

Алекса на собственных похоронах.

Мое зрение затуманилось, весь мир сузился до одной зияющей черной дыры в земле.

До могилы.

Моей могилы.

Я оглядела толпу, ища пути к отступлению. Дженна сделала шаг в мою сторону, но Алекс

жестом остановил ее. Он наклонился и что-то прошептал мне на ухо, папа сделал тоже самое с

другой стороны. Я не знаю, что они сказали. Все потонуло в море белого шума.

И только встретившись глазами с Джошем, я смогла вздохнуть. Как будто что-то во мне

встало на свое место, и впервые за неделю я почувствовала себя собой, Эллой. На нем не было его

LOVEINBOOKS

привычной футболки «Маунтин Дью» и рваных джинсов. Джош был одет в черный костюм с

галстуком и казавшимися неудобными туфли. В футболке и джинсах он нравился мне больше.

Рядом с ним стояла Ким, а позади толпились остальные ребята из аниме-клуба. Они

переминались с ноги на ногу и смотрели куда угодно, только не на меня, как будто ждали, когда же

это все закончится.

Джош глядел на меня с напряжением, которого я не понимала. Он никогда не смотрел на

меня вот так – с неподдельной ненавистью. Глаза Джоша покраснели, но блеск слез не мог скрыть

его чувств.

Ким наклонилась к нему и что-то прошептала на ухо. Он отмахнулся от нее и отошел прочь.

К описанию Далее >

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги