Натуральный обмен

Часть 1. Двойник

НАТУРАЛЬНЫЙ ОБМЕН

ЧАСТЬ 1. ДВОЙНИК

Если вас никто не любит,

будьте уверены, это ваша вина.

Ф. Родридх

ПРОЛОГ

Последние лучи заката мягко озаряли башню королевского дворца. Отсюда открывался великолепный вид на город и на далекую полосу леса. Внизу кипела в жизнь, а здесь, наверху, было тихо и спокойно — тут можно было подумать.

На увитом плющом балконе стояли двое: высокий длиннобородый старик в темной мантии и плотный мужчина в монашеской рясе, ростом достигающий первому едва ли до плеча. Оба молчали, задумчиво глядя вдаль. Невысокий теребил большой деревянный крест у себя на груди.

Он заговорил первый:

— Тянуть больше нельзя…

А потом крепко сжал губы, будто сам испугался своих слов.

— Ты прав, — тихо отозвался старик, — мы слишком долго работали, почти год, чтобы отказаться в последний момент.

— Господь простит нас, — несколько неуверенно ответил собеседник. — Он увидит, что у нас благие намерения, и простит нас. Я буду молиться.

Старик поежился, но совсем не от холода.

— Может, Господь и простит нас, — пробормотал он. — А мы сами себя? Это же не просто так, это человеческая жизнь! Думаешь, тот ни в чем не повинный парень когда-нибудь нас простит?

— Мы будем молиться, — повторил невысокий. И, помолчав, добавил: — К тому же, мы оба знаем, что  парню уже не придется нас прощать.

От этих слов старик вздрогнул, но промолчал.

ГЛАВА 1

Я стоял перед огромным зеркалом с меня ростом в старинной резной раме. Зеркало отражало высокого худощавого парня с всклокоченными светло-русыми волосами, с серыми глазами, одетого в растянутый свитер, джинсы, кроссовки, — все как обычно. Я ехидно подмигнул своему отражению, но оно не повторило мой жест, напротив, нахмурилось, а брови угрожающе сошлись на переносице. По спине пробежал холодок, тут же превратившийся в настоящий животный ужас. Рванулся от зеркала прочь, но не смог сделать и шага, что-то удерживало меня, заставляя по-прежнему стоять перед своим ожившим отражением, которое, в свою очередь, ничего не ограничивало: мой двойник шагнул ко мне с самым решительным видом. И тогда, размахнувшись, я ударил по гладкой поверхности, разбивая руки в кровь. Зеркало брызнуло в ответ миллионами осколков. Они сыпались отовсюду, впивались в лицо, голову, руки...

Я закричал и проснулся. Сердце отчаянно колотилось в груди.

Осмотрелся: я лежал на кровати в своей комнате, на мне те же джинсы и свитер, что и во сне, но настолько измятые, что в их реальности можно было не сомневаться — вчера я зачитался и уснул, даже не переодевшись. Распахнутая книга все еще лежала на моей груди.

— Черт-те что, — пробурчал, садясь. Провел рукой по лицу, пытаясь прийти в себя, потому что сон все еще не шел из головы. Это же надо было такому присниться! Нет, мне и раньше частенько снились странные сны, но этот был особенно реальным.

В квартире стояла звенящая тишина: ни шороха, ни единого скрипа. Значит, мама уже ушла на дежурство в больницу. Интересно, не стала меня будить или не добудилась? Она уже несколько раз рассказывала, что не смогла меня разбудить, потому что я отбивался. А все почему? Потому что стресс! Никто молодежь не щадит.

Посмотрел на часы на прикроватной тумбочке и снова выругался. Да что за непруха? Девятый час, а в восемь нужно было быть в школе — сегодня репетиция последнего звонка, и всех обязали явиться к первому уроку.

Вскочил с постели и бросился переодеваться. Опять опоздал и услышу о себе в школе много «хорошего», нового, конечно, вряд ли, за десять лет учебы я, наверное, выслушал о себе уже все.

Я был из тех, кого считают оболтусами, «учительским горем», «маминым разочарованием». Когда мои одноклассники читали «Войну и Мир», я зачитывался «Хрониками Амбера», когда готовились к экзаменам — играл в футбол. Были на моем счету и разбитые школьные окна, и взорванный кабинет химии, и костер в спортзале, а также драки на территории школы. Раньше моя мама была постоянным гостем педсоветов, но ближе к старшим классам учителя отчаялись и смирились с тем, что меня не переделать, и оставили мою бедную мать в покое. Наверное, в этом году, когда я получу аттестат, весь педагогический персонал трижды перекрестится и вздохнет с облегчением...

Я носился по комнате взад-вперед, хватая на ходу вещи. Школьной сумки в пределах видимости не обнаружилось, значит, бросил ее вчера в прихожей. И я понесся туда.

Пробегая по залу со скоростью очумелой белки, зацепился за ножку журнального столика и кубарем полетел головой вперед. Голову себе все-таки не разбил, успев выставить руки, но столик со всем тем, что на нем стояло, снес в чертовой матери.

Часть 2. Принц

ЧАСТЬ 2. ПРИНЦ

Человек редко может заставить
 любить себя, но заставить
 себя уважать может всегда…

Б. Фонтенель

ПРОЛОГ

На увитом плющом балконе королевского дворца находились двое: высокий длиннобородый старик в длинной мантии и плотный мужчина в монашеской рясе.

Мельвидор стоял, опершись локтями о перила, и задумчиво смотрел низ, Леонер восседал в плетеном кресле и потягивал чай.

— Мэл, чего ты там увидел? — не выдержал монах затянувшегося молчания.

Маг вздохнул, но даже не обернулся, его взгляд по-прежнему был устремлен вниз.

— Мальчик быстро учится, — пробормотал Мельвидор.

Леонер нахмурился, отставил чашку на столик и встал. Можно было не уточнять, о каком «мальчике» идет речь.

И монах не ошибся. С балкона была видна тренировочная площадка, и там бились двое. То, что Рэйнел Гердер тренирует его высочество, было известно всем, но увидел это Леонер впервые. И, если бы он сам не знал, что принц Эридан — не кто иной, как парень из другого мира, впервые увидевший настоящий меч меньше полугода назад, ни за что бы не поверил.

Монах присоединился к другу и тоже с интересом уставился вниз. Оба «противника» были без рубашек, раскрасневшиеся, взмокшие, что говорило: тренировка идет уже давно. Но как они двигались! Леонер просто не поверил своим глазам. Рэйнел был мастером клинка, одним из лучших в Карадене, но ведь Андрей-то нет! Но он почти не уступал Гердеру, отбивал атаки и сам шел в наступление. Откуда эта ловкость и кошачья грация в мальчишке из другого мира?

Волшебник удовлетворенно хмыкнул, взглянув на друга.

— Теперь ты понял, что я имел в виду?

— О да, — Леонер перекрестился. — У мальчишки талант.

Мельвидор пожевал губу и, наконец, отвернулся, прошел вглубь балкона и опустился в кресло.

— Дело не в таланте, а в сильной воле, — сказал он. — Мальчик учится, приспосабливается, растет...

— Мэл, — тон друга Леонеру не понравился, — ты говоришь о нем с такой теплотой, что меня это пугает. Мэл, — монах резко понизил голос, — это не Эридан.

Рука волшебника непроизвольно напряглась на подлокотнике, а сам он подался вперед.

— Я знаю, — казалось, еще миг, и маг начнет швырять молнии. — И я прекрасно помню, кому мы клялись в верности…

Старик прервал сам себя и снова откинулся на спинку кресла, из злого его лицо превратилось в совершенно несчастное.

— Леонер, мне кажется, мы совершили ошибку, — прошептал он, — нельзя так играть судьбами людей, нельзя…

— Мэл, сдавать назад поздно, — жестко напомнил монах.

— Знаю, — волшебник поджал губы и отвернулся. — А еще я знаю, что никогда и ничего в своей жизни не боялся, как того, что он, — короткий кивок в сторону тренировочной площадки, — узнает правду…

ГЛАВА 1

Сегодняшняя тренировка удалась. Мы сражались без перерыва несколько часов, и я впервые не попросил пощады, пока Рэй сам не окончил занятие.

— Еще полгодика, и ты меня побьешь, — довольно заключил Гердер, вытирая лицо и грудь полотенцем, услужливо протянутым слугой.

Я закатил глаза: как же! Я могу тренироваться годами, но до его мастерства вряд ли когда-нибудь дорасту. Спасибо хоть меч правильно держать научился, и мы перешли от деревяшек к настоящему оружию.

Рэй отмахнулся.

— Вот увидишь, не пройдет и года.

Я не стал спорить и тоже вытерся. На улице было совсем не жарко, а взмокли мы на славу.

В последнее время тренировки стали дольше и продолжительнее, моя выносливость повышалась с каждым днем, это я не мог не признать, а вот что касается мастерства — черт его знает. Во всяком случае, Рэйнел был мной доволен.

Прошло уже больше полугода с тех пор, как я назвался Эриданом и жил его жизнью. Не знаю, смирился ли я с тем, что никогда не вернусь домой, но точно стал думать об этом реже. Судьба уже раздала карты, а значит, приходится играть теми, что выпали.

Что могу сказать, так то, что полгода пролетели незаметно. Мне всегда было чем заняться. Тренировки, Советы с министрами, книги в библиотеке. Помимо всего прочего я начал потихоньку переустройство дворца. Мрачный антураж наводил на меня депрессию и, предварительно согласовав свое решение с господами министрами, я нанял целый штат рабочих, которые с энтузиазмом принялись приводить дворец в божеский вид. Работа все еще шла полным ходом, но часть коридоров уже щеголяла светлыми тонами.