Научи меня дышать

Глава 11

Богдан

Я выхожу из автосалона и облегченно выдыхаю, следуя за менеджером. Наверное, сейчас я похож на подростка, которому подарили первую машину, и он предвкушает, как сядет на нее, нажмет педаль газа и станет капельку взрослее и независимее. Отчасти это так. Сейчас я сяду на арендованный байк, зажму рукоятку и понесусь по городу и за его пределы с запредельной скоростью.

Мне надоело зависеть от Макса и передвигаться либо на машине, либо пешком. К тому же я с самого детства предпочитал мотоциклы. Если бы это сейчас слышал мой отец, то он наверняка бы ухмыльнулся. Ведь езда на байках — это то, что нас всегда объединяло. Именно он первый раз посадил меня на свой старый мотоцикл и прокатил по ближайшим улицам. Он брал меня с собой в гараж и рассказывал про каждую деталь. Правда потом он предпочел статус, я же остался верен себе. И я скучаю по своему байку оставшемуся в Нью-Йорке.

Я любил кататься по ночному городу, объезжать пробки, сливаться вместе с ним в одно целое на поворотах. Мне нравится чувствовать порывы ветра и то, как байк рассекает их.

Менеджер останавливается у черного матового байка с серыми вставками и протягивает мне ключи.

— Хороший выбор, — на его губах играет улыбка.

Провожу рукой по ручкам и уже предвкушаю момент, когда сяду на него.

Трехцилиндровый двигатель, сто пятьдесят лошадиных сил и двести килограмм метала. Что может быть лучше?

Снимаю шлем с рукоятки и надеваю его. Вставляю ключ в зажигание, поворачиваю его и по телу проходит приятная дрожь от рева двигателя. Кожу покалывает от вспыхнувших ощущений и по венам пробегает адреналин, заставляя сердце биться чаще.

Менеджер отходит от меня на несколько шагов, я прячу документы во внутренний карман куртки и кивнув ему на прощание, срываюсь с места.

Я несусь по утренней трассе, еще не заполненной машинами, крепче обхватываю пальцами руль и прижимаюсь всем телом к байку, когда плавно вхожу в поворот. Вот оно, то чего мне так не хватало на протяжении этих дней.

Я вхожу в один поворот за другим, наслаждаясь серпантином и ощущением легкости. Хотя сестра в один голос с мамой называют это безумием. Вика наотрез отказалась даже приближаться к двухколесному монстру, а мама каждый раз ругала отца за то, что он привил мне любовь к этому виду транспорта.

Приближаюсь к городу и сбавляю скорость, объезжаю несколько машин и замечаю одну знакомую. Приподнимаю визор и лавируя между машинами и игнорируя недовольные взгляды водителей, подъезжаю к белому кроссоверу и стучу в окошко. Мира подпрыгивает на месте и ее глаза распахиваются, когда она замечает меня.

— Ты как…, - она недоговаривает, потому что замечает байк и ее брови взлетают в удивлении. — Когда я думаю, что ты не можешь быть большим психом, ты доказываешь мне обратное.

Она стучит пальцами по рулю и бросает взгляд на мой транспорт.

— Ты просто не сидела рядом со мной.

— Поверь, это ничего не изменит.

— Могу прокатить и доказать насколько ты ошибаешься.

Мира скептически фыркает.

— Первое, я никогда не сяду на эту штуку.

— Эта штука может тебя еще удивить, — я поигрываю бровями, на что она в миллионный раз закатывает глаза.

Клянусь, она делает это стоит только мне появиться в поле ее зрения. Боюсь такими темпами и до нервного тика дойдет.

— Ладно, первое — ты ведешь себя как ребенок, а второе, — я никогда не сяду на эту штуку.

Загорается зеленый свет и нам сигналят недовольные водители. Мира трогается, и я следую за ней. Она притормаживает на светофоре, пропуская машину, я же специально обгоняю ее и еду настолько медленно, что даже Макс в пьяном состоянии был бы способен нас обогнать.

Мы доезжаем до набережной, и она припарковывается на свободном месте. Я останавливаюсь рядом и слезаю с байка.

— Ты меня преследуешь? — она захлопывает дверь своей машины и складывает руки на груди, смеряя недовольным взглядом.

— Спрячь свои иголки, колючка, — ставлю сигнализацию и подхожу к ней. — У нас перемирие, помнишь? А друзья могут выпить вместе кофе.

— С каких пор мы с тобой друзья? — гримасничает она.

— С этих самых, не вредничай.

Беру ее за руку и притягиваю к себе. Чувствую, как под моими пальцами каждая мышца в ее теле напрягается.

Мы доходим до кофейни под ее бормотание о несоблюдении личных границ, и я заказываю нам два стаканчика с кофе.

— Почему байк? — спрашивает она, присаживаясь на барный стул.

— Нет нужды стоять в пробке и есть возможность приятно поболтать.

— С тобой невозможно нормально разговаривать, — раздраженно бросает она и подперев рукой подбородок, отворачивается.

— Ладно. Отец с малых лет брал меня с собой в мастерскую, когда у него выдавалось свободное время. Мы часами просиживали там. Я возился с выхлопными трубами и гайками, приходил весь в масле и сразу мчался к сестре, чтобы обнять ее.

Редкое воспоминание из счастливого детства тоской отдается в груди. Я все еще отчетливо помню металлический запах смешанный с сыростью в старом гараже отца. Будь моя воля я бы целыми днями проводил рядом с ним, перебирал детали, хотя в возрасте 8 лет не особо что понимаешь, но я с нетерпением ждал каждого выходного отца, чтобы побыть с ним.

Сейчас же мы и пяти минут не можем провести рядом, чтобы не вылить дуг на друга ушат оскорблений, приправленный обидами.

Мира смеется. Бариста ставит рядом с нами стаканчики с кофе и приятный терпкий аромат заполняет ноздри.

— Наверняка она была рада.

— Очень, — я вспоминаю как Вика верещала на всю квартиру и обещала отомстить. — Если захочешь, то я всегда в твоем распоряжении. Только представь, твои руки на моей груди.

— Скорее моя ладонь на твоей щеке, — это звучит как обещание.

Я усмехаюсь и хватаю свой стаканчик. Мы выходим на улицу и попадаем под лучи испепеляющего солнца. Если мне не изменяет память, то прохлада в этом городе наступает ближе к ноябрю, а до этого чувствуешь словно на сковороде у Дьявола. Нацепив солнцезащитные очки на нос, бросаю быстрый взгляд на Миру.

Ее кудрявые волосы собраны по бокам и ниспадают по плечам. Майка на тоненьких бретельках и свободные джинсы, свисающие на будрах и так заманчиво подчеркивающие фигуру. Да, я больше не отрицаю, что она чертовски привлекательна, но только в рамках временного увлечения. Кто в здравом уме захочет связывать с бомбой замедленного действия?

— Сегодня выходной?

— Не совсем. Просто захотелось немного развеяться, — она пожимает плечами. — К тому же в клубе Макс, а мне бы хотелось хоть немного отдохнуть от это драмы.

— Мы же оба знаем, что они будут вместе.

— Я бы не была так в этом уверена. Предательство не так легко простить.

— И тем не менее я ставлю на то, что Макс добьется своего и Полина его простит. Они говорят на одном языке.

— Это что еще значит? — она вскидывает голову и хмурится.

— Как говорит моя сестра, в этом мире каждый человек предназначен друг другу и они говорят на одном языке, — замечаю как ее губы растягиваются в насмешливой улыбке. — Заметь, так говорю не я.

— Ага. Ну и чем заканчивается эта теория?

— Люди как пазлы. Мы присматриваемся друг к другу, можем выбрать неправильную деталь, но в конце концов, находим нужную часть и остаемся с ней навсегда.

— И твой пазл…

— Где-то среди восьми миллиардов человек.

Хотя я очень сомневаюсь в этом. Больше чем уверен, что моя деталь бракованная и способна только на краткосрочные отношения длинной в двадцать четыре часа.

— Звучит очень обнадеживающе. Но было бы лучше, если бы мы встречали своего человека сразу.

— Без проб и ошибок?

— Ну как человек не заинтересованный в отношениях, я не могу утверждать, но зачем ошибаться, если можно подождать того самого?

— А как же удовольствие от жизни? К тому же совершая ошибки мы получаем своего рода урок.

— Слишком рано для таких рассуждений, — Мира выкидывает стаканчик с кофе в мусорное ведро и поправляет волосы. — И как показывает практика, даже найдя свою часть пазла можно обжечься.

Уж мне ли об этом не знать.

Мы подходим к бетонному ограждению и Мира забирается на него. Опершись руками в опору, она поправляет оглядывается назад. Набережная до отказа забита людьми, из динамиков ото всюду доносится реклама о морских развлечениях, а местные зазывалы так и манят отведать что-нибудь экзотическое. И под «экзотическим» я подразумеваю далеко не фрукт из заморских стран.

Мой взгляд задерживается на Мире. На том, как она одновременно скованна и расслаблена. Не знаю, как это описать, но эта девушка очень противоречива. Вчера мы шутили в клубе, а вернувшись домой она так хлопнула дверью, что задрожали стены. Даже сейчас, когда мы просто разговариваем она держит дистанцию.

Уже не первый раз я склоняюсь к тому, что на ее пути встретился кто-то вроде меня, не способный подарить нечто большее, чем простое развлечение и это оставило свой след. Мира кажется очень колкой и строптивой, хотя нет, так оно и есть, но в тоже время она предана всей душой. Она из того типа девушек, которые предпочитают честность и один раз и навсегда. И если она однажды обожглась, то не сразу кого-то к себе подпустит.

Не то чтобы меня это интересовало.

Я становлюсь рядом с ней и опираюсь локтями о парапет.

— Моя очередь спрашивать. Почему гитара?

— Для этого должен быть какой-то повод? — она опускает на меня взгляд.

— Нет, но у меня сложилось впечатление, что ты ничего в своей жизни не делаешь просто так.

Она отворачивается к морю и прищуривается, когда на нее ее лицо падают солнечные лучи. Ее взгляд становится задумчивым и даже грустным.

— Меня научил играть отец. Каждый день он приходил с работы, садился в гостиной. Он брал гитару и показывал аккорды. День за днем мы изучали разные переходы, и я до жути бесилась, когда у меня что-то не получалось. Он постоянно повторял, что, только ошибаясь, у меня может что-то получиться, — ее голос дрожит на последних словах и она моргает.

И все же я успеваю заметить застывшие в глазах слезы.

— Что с ним случилось? — тихо спрашиваю я.

— Авария. Его сбил пьяный водитель, — она горько усмехается. — Как видишь, даже следуя правилам есть вариант все потерять.

Сам не осознавая, что делаю, я обхватываю ее руку и сжимаю пальцы. И это кажется таким странным — ее рука в моей. Ее рука такая холодная, несмотря на стоящую жару.

— Мне жаль.

— Это неважно, — она спрыгивает с парапета и выдергивает свою руку из моей. — А теперь извини, но мне надо вернуться к работе.

Мира резко разворачивается и уходит в противоположную от меня сторону.

Мира

— То есть у него теперь есть байк? — запыхавшись спрашивает Полина.

— Ага. И могу поклясться, что у девушек напрочь отключается мозг, когда они видят парня в кожаной куртке верхом на байке.

Подруга хихикает и тут же кашляет. Я останавливаюсь и протягиваю ей бутылку воды. Она машет головой и согнувшись пополам, жадно втягивает в себя воздух.

Видимо вчера я тоже попала под его обаяние, хотя чисто теоретически подобное невозможно, учитывая тот факт, что он раздражает меня каждые пять секунд, раз выдала правду об отце. Кто вообще тянул меня за язык?

Просто рассказ Богдана о своей семье напомнил мне о том, что я так давно потеряла. Семью, надежду и большую часть себя.

— Напомни, почему я согласилась с тобой бегать? — Полина сдувает с лица прядь волос.

— Поддерживать форму?

— Я определенно готова отказаться от сладкого.

— Да брось, мы пробежали только половину маршрута?

Полина вскидывает голову и смотрит на меня взглядом полным ужаса.

— Повтори? — хрипя спрашивает она.

— Слабачка, — усмехаюсь я.

Мы медленно идем по набережной и сворачиваем в парк. Слышится только утреннее пение птиц и отдаленный шум волн. Дыхание Полины выравнивается, но она то и дело прикладывает руку к груди, всем своим видом показывая, что это была ее первая и последняя пробежка.

— Он красавчик, — говорит Полина.

— Кто?

— Богдан, по-моему, мы говорили о нем до того, как ты заставила почувствовать меня всю тяжесть утренних подъемов.

Клянусь, я уже жалею, что рассказала подруге про Богдана и наш недавний разговор. Порой я забываю насколько Полина все романтизирует. Если она видит двух совершенно незнакомых людей в супермаркете, которые выбирают себе бутылку вина на вечер она в красках рассказывает о том, что их ждет по возвращении домой и зачастую это заканчивается тем, что любой писатель может позавидовать ее фантазии.

— Господи, Полина спустись на землю.

— Я всего лишь говорю очевидные вещи. Богдан хорош собой, мил в общении и кстати он спокойно реагирует на шутки, не выпуская свои иголки, — он бросает на меня насмешливый взгляд. — И я уверена, что пара ваших официанток уже потеряла от него голову.

— Тогда их ждет разбитое сердце и униженное самолюбие. Его язык уже побывал во рту у какой-то девицы на дне рождения Макса.

Видимо он с особой тщательностью подходит к поиску недостающей детали и готов проверить все восемь миллиардов человек.

— Потому что он горяч. И кстати если бы ты не была к нему так предвзята, то давно заметила бы что он не такой, каким ты его выставляешь с первого дня.

— Поля, он улыбнулся тебе всего несколько раз, а ты его уже идеализируешь, — раздраженно буркаю я.

— Я всего лишь говорю правду, — она пожимает плечами.

Ладно, я не спорю, что Богдан не такой каким я его себе представляла, но это не значит, что я думаю о нем в таком же ключе, как и моя умалишенная подруга.

— Если бы мое сердце только что не пропустили через мясорубку, то я бы обязательно в него влюбилась.

— Именно твое «обязательно» меня и пугает.

Я ускоряю шаг, но Полина обгоняет меня и развернувшись, идет спиной вперед.

— Ладно, опустим момент, что много лет назад Богдан имел неосторожность разозлить тебя.

Останавливаюсь и впиваюсь в подругу хмурым взглядом.

— Он кинул меня в бассейн!

Ее глаза округляются, и она в драматичном жесте прикладывает к груди руки.

— Как он только посмел? — возмущенным голосом произносит она, а затем ухмыляется. — Наверняка ты дала ему повод. С тобой не бывает иначе.

— Ты вообще на чьей стороне?

— Логики? — она прикладывает к подбородку пальцы. — Богдан тот тип парней, от которых девушки за секунду теряют голову. Возможно, не будь ты так упряма, тот давно приняла тот факт, что рядом с ним твое колючее сердце бьется чаще.

Она разворачивается и медленно бежит в сторону выхода из парка, а я, застыв столбом, смотрю ей в след.